выкладок мне и другим, что какая-то формула предсказывает на конец девятого года резкое сокращение границы темпор-прогиба местного выреза и что у вас есть шанс дотянуть до этого момента. В доводах его математической логики я ничего не понимала, да мне этот и не нужно было. Я и так знала, что вы вернетесь. Я чувствовала: вы должны вернуться несколько раньше, чем обещали формулы Марта... Струился во мне странный ток постоянного ожидания. "Япет-орбитальный", это действительно не "Байкал", - мелькнула мысль у Андрея. - Орбитальная психолечебница". Светлана окатила собеседника завораживающим взглядом широко открытых серых глаз, и Андрей почувствовал, как у него шевельнулись и невольно затрепетали веки. - Не беспокойтесь, - сказала она, - я действительно не умею читать ваши мысли. - Но вы умеете угадывать мое настроение, а это почтя то же самое, - возразил он. - Как медиколог я обязана угадывать настроение. Вас, по-видимому, смущает повышенный, как выражается Март, потенциал моих к вам сопереживаний... - Да, в определенные моменты нашего разговора я начинаю почему-то ощущать себя чуть ли не вашим родственником. Но с Мартом мы хотя бы заочно знакомы!.. - Не могу еще раз не похвалить вашу уже хваленую вами цепкую память, - сказала она насмешливо и печально. - Я надеялась, очное наше знакомство будет более долговечным... - Простите, - перебил он, - не будем ходить вокруг да около. Ну что делать, я действительно не помню, где это мы с вами успели... - Здесь, - проговорила она. - Это где, значит? В Сатурн-системе? Или в Дальнем Внеземелье вообще? - Это значит - на борту "Байкала". В кабинете-приемной Грижаса, то есть в соседнем помещения. Когда? Восемь с половиной лет назад. Впрочем, по вашей шкале времени - совсем недавно... Каких-нибудь два месяца миновало. - Так вот вы кто!.. - Андрей с облегчением рассмеялся. Он сразу вспомнил корабельный чемпионат, вторую свою победу подряд не по очкам, а нокаутом, ироническое поздравление Грижаса, осматривающего в приемной поврежденный в жестком бою нос победителя; за пультом отвратительно шипящего физиотерапевтического агрегата Грижасу ассистировала длинноногая, от бедер до бровей закутанная в белое девица, которую Грижас по своему обыкновению весьма церемонно представил: "Вы, кажется, еще не знакомы? Сейчас мы это мигом исправим. Мой молодой коллега, медиколог-стажер Светлана. Коллега временно - до прихода в систему Сатурна - исполняет очень ответственные и, скажем прямо, очень почетные обязанности рейсового медиколога в секторе П. Но, поскольку в пассажирском секторе поводов демонстрировать свое медицинское мастерство едва ли не меньше, чем в пашем, мы с коллегой поровну делим добычу, которая нам в обоях секторах перепадает. Сегодня нам повезло - в наши руки попал самый крупный из альбатросов Дальнего Внеземелья... Видите повреждение хрящевого основания носа? Что будем делать, коллега?.. Верно, маску Румкойля... Вы слышали, Андрей Васильевич? Коллега предлагает радикальный способ лечения и через десять минут вас можно будет поздравить не только с победой, но и с выздоровлением. Вот вы я познакомились. Прошу друг друга любить и, не побоюсь этого слова, жаловать. Маска не жмет?" У Грижаса было хорошее настроение. Не исключено, что хорошее настроение было и у его коллеги, но девица очень смущалась. У пациента тоже было хорошее настроение - он отпустил из-под маски Румкойля какой-то подобающий случаю комплимент. Не в чей-то конкретный адрес, а медицине вообще. Однако что-то не получилось с коэффициентом рассеивания и весь комплиментарный заряд целиком пришелся на беззащитные центры эмоций молодого, неопытного медстажера. Этого следовало ожидать; с одной стороны - довольно известный первый пилот единственной в мире "сверхлюстры", зрелый мужчина приятной наружности, в роскошной форме - альбатрос и золотая лилия на груди, с другой - юная пичуга, впервые в жизни выпорхнувшая в Дальнее Внеземелье. Он понял это, но поздно. Пытаясь взглянуть на нее из-под неудобной маски, он только усугубил ситуацию: над пультом ему удалось-таки высмотреть краем глаза что-то пунцовое на белом фоне. Он никогда не думал, что нормальная человеческая кожа может краснеть до такой степени. И если бы Светлана об этом не заговорила, он ни за что бы не догадался, что та длинноногая, постоянно красневшая без особого повода, нескладная девица с порывистыми движениями, и эта уже весьма уверенная в себе, хотя на вид еще и очень молодая женщина с прелестным профилем и плавными жестами - один и тот же человек! Честно объяснив собеседнице свой нечаянный всплеск веселья, Андрей извинился и выразил убеждение, что уж теперь-то общаться им, старым знакомым - почти друзьям, будет намного проще. Светлана, видно, поняла это по-своему. - Да, теперь мы с вами почти ровесники, - проговорила она. Бесцельно собирая в пригоршню свисающий край белой шаля, тихо добавила: - Я очень вас ждала... Очень. Все эти восемь лет я ловила ка себе сочувственные взгляды... разные взгляды я ловила на себе, но верила, что вы вернетесь. Знала... - Почему? - сорвался у него с языка совершенно неуместный, глупый вопрос, я он вдруг ощутил себя дурак дураком. - Потому что я... люблю вас, - просто сказала она. - И это началось у меня гораздо раньше, чем вы думаете. На этот раз он промолчал. Неторопливым, мягким движением она высвободила из кресла свои длинные, замечательно стройные ноги, плавно встала. Спохватившись, он тоже вскочил и невольно подтянулся, расправил плечи, полностью выпрямился. Рост Светланы его поразил. Было видно, конечно, что уютно расположившаяся в кресле женщина - довольно рослая особа, но Андрею как-то и в голову не приходило, что она может быть ростом почти с него. - Не знаю... видимо, и так бывает: избалованный вниманием герой с приятной внешностью, известный пилот в красивой форме, лилия на груди, - продолжала Светлана. - Да, наверняка так бывает. Но у меня было все по-другому. Испуг, когда вы, проломив перила, сверзились в сугроб с высокого крыльца нашего домика на гималайской турбазе "Гулливер". Еще больший испуг, когда я близко увидела вашу залитую заледенелой кровью куртку-штормовку, окровавленное лицо, лоскуты биопластыря на небритой щеке. Мне было очень страшно, когда вы, преодолевая слабость, с трудом подняли голову, одеревенелой рукой запихнули в рот горсть снега и, улыбаясь здоровой щекой, спросили одну из глазевших на вас девчонок, не найдется ли в нашем бунгало телефона, свежего биопластыря и чего-нибудь съедобнее перепуганных школьниц. Потом мы всей группой ходили смотреть, откуда вы "спрыгнули" в нашу долину. Тот, кто нам показывал это место, наверное, ошибся, потому что слететь оттуда живой могла только птица... Светлана отошла к "окну". Повинуясь малозаметному ее жесту, хорошо запрограммированная бытавтоматика заменила куцый пейзаж тусклого зимнего вечера безбрежностью звездной ночи. И опять Андрей невольно обратил внимание на осанку своей собеседницы. Грациозное изящество плавных движений... Такое впечатление, будто она давно не бывала на Земле я тело ее уже привыкло жить исключительно в условиях пониженной гравитации. Но давно не бывать на Земле тоже можно только при обстоятельствах исключительных. Скажем - если УОКС упразднил отделы ОТ и О3 (отделы Охраны Труда и Охраны Здоровья). Он смотрел на нее и чувствовал себя несчастным. Он все уже понял я почти не слушал ее То, что она говорила, уже не имело значения. Его, во всяком случае, это не должно трогать. - Пилот с приятной внешностью, - говорила Светлана, - появился в моей жизни тоже гораздо раньше чем вы успели заслужить золотую лилию. В одном на выпусков новостей агентства Информвнезем я увидела ваше лицо я узнала, что вы - второй пилот балкера "Фомальгаут". Это меня взволновало - я места себе не находила. Долго не могла понять почему... Заказала видеокопию этого выпуска новостей, я с той поры стереопортрет второго пилота балкера "Фомальгаут" был со мной постоянно. И вдруг - о, волшебство случая! - вы и я на одном корабле! Могу видеть вас почти каждый день, видеть близко, иногда разговаривать с вами! А бывают моменты, когда могу наяву прикоснуться к герою девичьих моих сновидений!.. И знаете, я была счастлива. Такое счастье вам, наверное, трудно понять, однако поверьте мне, я была счастлива. Внезапно вы ушли в разведку - и случилось... то, что случилось. Правдами и неправдами мне удалось улететь к Япету помощником медиколога группы десантников на люггере "Вомбат". Не однажды я пыталась взять приступом непроницаемо-вязкие стены белесого исполина и от бессилия плакала под аккомпанемент его эхокашлей. Потом, когда во время телесвиданий Март с великим трудом объяснил мне физический смысл идеи темпор-прогиба и посоветовал обратить внимание на скорость погружения зондов, я поняла, что грубой силой туда не проникнешь. Надо было как-то по-другому. Но как?.. "Если темпор-прогиб, - думала я, - результат деятельности неземного Разума, то неужели этот Разум меня не поймет?!" Я часами простаивала у стен инозвездной крепости, однако так и не довелось мне увидеть хотя бы что-нибудь похожее на вход. Белесое чудище проявило полное равнодушие к моим слезам и мольбам... Стоя у его стен, я находила созвездие Девы, подолгу смотрела на Спину - ее лучи казались мне струнами, на которых звучала завораживающая мелодия... В конце концов, все это спокойно можно было отнести на счет моего воспаленного воображения, но едва только я проговорилась Марту о "звонкострунной" Спике - он окатил меня несвойственным ему рассеянным взглядом и прервал связь. Неделю они с Калантаровым что-то вычисляли, подняли на ноги весь институт, а потом Март с удивлением и восторгом сообщил мне, что моя "звонкострунная" лучше всех других звезд этого класса удовлетворяет условиям существования вектора дальнодействия темпор-прогиба. Честно говоря, я так и не поняла, что представляет собой "вектор дальнодействия" в ракурсе теоретической темпорологии, но у меня был свой ракурс. Просто я хорошо ощущала: Спика звучит в моем воображении струной потому, что вы движетесь где-то в том направлении... Ну, вот и все... Остальное вы знаете. Она оборвала себя так, будто вдруг спохватилась и пожалела, что дала волю словам и чувствам. Андрей ожидал этого. Он был готов к тому, что Светлана сообразит наконец: она - это она, а он - экзот, и этим все сказано. Не надо ложных ситуаций. Ложные ситуации - это как раз то, из-за чего все пошло наперекос у них с Валентиной. - Значит, говорите, Спика... - произнес он, чтобы снять неловкость молчания. - Что ж, похоже. Так и передайте Марту во время следующего телесвидания. - Обсуждать с Мартом подробности вашей разведки теперь уж придется вам самому. Через полтора часа - пятидесятиминутный сеанс связи непосредственно с институтом Пространства-времени. - Да, пора мне познакомиться с вашим братом, - согласился Андрей. Деловито спросил: - Кто будет первый? - О чем вы? - не сразу поняла Светлана. - Об очередности сеансов, естественно. Или на свой вопрос брату "Как поживаешь?" вы два часа терпеливо ждете ответа? [информационные сигналы любого вида электромагнитной связи способны преодолеть расстояние между Землей я Сатурном не менее чем за один час даже при наиболее благоприятном расположении этих планет относительно друг друга] - Представьте себе, у нас уже больше трех лет в обиходе живая двусторонняя связь. - То есть.. как это? - То есть приблизительно со скоростью видеотекторной связи между Москвой и, скажем, Ангарском, - пояснила она. - Не смотрите на меня так недоверчиво, я вас не обманываю. Сверхбыстрая двусторонняя связь между Землей и системой Сатурна - первый практический результат многолетнего изучения темпор-объекта. Дорого, но удобно. - Во время Т-сеанса я постараюсь не допускать длительных пауз, - рассеянно пошутил Андрей. - Но никто в целом мире вас не осудит, если следующие пятьдесят минут двусторонней Т-связи регламент пауз вы совершенно не будете соблюдать. Андрей уловил многозначительность интонации и понял, на что намекала Светлана. Едва шевеля вдруг одеревеневшими губами, спросил: - Лилия будет... одна? - Видите ли, Андрей... - Достаточно. Не продолжайте. - Но вам необходимо знать! - резко произнесла (почти выкрикнула) Светлана. - Когда всем стало ясно, что вы не эфемер, администрация пыталась вызвать на связь вашу - простите, буду говорить прямо - бывшую жену. Валентина Николаевна Поляковская не смогла найти в себе... - Поляковская? - перебил Андрей. - Я правильно расслышал ее теперешнюю фамилию? - Да. - Ну что ж... это последнее из того, что я хотел узнать о Валентине Николаевне. - Андрей взглянул на часы. - Скоро первый сеанс Т-связи? - Минут через сорок. После двухчасового перерыва - второй. Затем, если вы, конечно, не против, на первом ярусе вам предстоит свидание с Аверьяном... - Копаев?! Он здесь?! - Здесь многие из тех, кого вы знаете. - Скажите, Светлана, а где сейчас находятся Кизимов, Йонге, Нортон, Лорэ? Я ведь почему спрашиваю... Не из пустого любопытства. Хочется мне этого или нет, но эти четверо, надо полагать, теперь моя компания... - Я понимаю вашу озабоченность. - Светлана покивала. - Все экзоты находятся здесь - в этом, как выражаются десантники, "придавленном регионе". Кизимов командует штурм-группой южного лагеря, Нортон - северного. Йонге решает проблемы десантно-технического обеспечения обоих штурм-лагерей. А вот Лорэ неожиданно для всех увлекся темпорологией непосредственно и, говорят, делает научные успехи. По крайней мере я сама слышала, как Март в беседах с местными темпорологами не раз ссылался на аффект "периферийной Т-дивергенции", впервые описанный Жаном Лорэ. Кстати, именно эффект Лорэ лежит в основе расчетов темпор-вектора для Т-связи... Я все это веду к тому, Андрей, чтобы убедить вас: жизнь экзота вовсе не так ужасна, как вы сгоряча себе ее представляете. - Спасибо вам, Светлана, за моральную поддержку, но не надо меня успокаивать. Направляясь сюда, на свидание с вами, я, чтобы сразу не очень пугать медикологов, снял чужеродный заряд прикосновением обеих ладоней к экрану в гардеробной моего бытотсека. Много ли в этом проку? Ведь все равно я ни на мгновение не забываю про свой "черный след" у себя за спиной. Слушая вас, я не могу не учитывать, что вы по инерции все еще видите во мне человека и все еще ставите меня в один ряд с собой. Но едва чужеродный заряд опять начнет проявляться, вы отшатнетесь. Ведь я экзот, Светлана! Другими словами, я - монстр среди вас, нормальных людей!.. - Здесь нет людей, - тихо проговорила Светлана. - Здесь только экзоты. - Как?! И вы?.. - И я. И Круглов. И Копаев... Короче - все. - Что... все шестьсот пятьдесят шесть - экзоты?! - Шестьсот пятьдесят семь, - поправила Светлана. - Здесь только экзоты... "ВЕЛИКИЙ ПРЕДОК". ВМЕСТО ЭПИЛОГА После прекрасно организованного специалистами Т-связи телесвидания с дочерью Андрей покинул спортзал не переодевшись, как был - в бело-алом тренировочном костюме; взгляды встречных прохожих заставили его обратить внимание на свой вид и вернуться. Возвращался другим путем - через ветротоннель, прямо в спортгардеробную, - не хотелось снова через опустелое и словно бы вылинявшее после земных сочных красок слишком просторное помещение. В голове тоже было как-то слишком просторно и пусто... Он принял душ, натянул на себя непривычную форму десантника. Проделал это автоматически, бездумно. К нему еще не вернулась способность анализировать свое состояние, размышлять. Странное такое спокойствие, граничащее с оглушенностью. Перед глазами - куда ни посмотришь - блестел свежей зеленью хорошо знакомый им с Лилией уголок дендрария, а посредине аллеи, в жарком пятне солнечного света - незнакомая девчушка-подросток, ужасно нескладная, угловатая, с испуганным лицом, голенастая, как олененок. Минуту они разглядывали друг друга. Потом он что-то спросил - она не ответила. Молчала, некрасиво щурясь от солнца. С бестолковостью взрослого, обеспокоенного упрямством ребенка, он пытался разговорить Лилию вопросами - стена отчуждения казалась непробиваемой. Выручил мяч. Он подбросил в руке тренировочный мяч, несколько раз стукнул об пол я постарался придать голосу беззаботные интонации: "Мой веселый, звонкий мяч, ты куда помчался вскачь?.." Стена рухнула: Лилия подбежала вплотную к натянутым поперек аллеи рядам красных ленточек (граница действия стереоэффекта); он вглядывался в незнакомое лицо дочери и не мог заставить себя говорить. Что-то случилось у него с губами - он не мог произнести ни слова. Так ничего толком они друг другу и не сказали. Права была Светлана: пятьдесят минут самой дорогостоящей связи состояли в основном из расточительно длинных пауз. Двенадцатилетняя Лилия заметно изменилась. Сейчас она напоминала ему двоюродную сестру Ольгу. И Валентину одновременно. Взрывоопасная смесь... Он почему-то ощутил себя подавленным, разочарованным. За пятьдесят минут телесвидания с Мартом Фроловым он принял от ведущего темпоролога чудовищный (иначе не скажешь) груз тяжеленной, как ледяная гора, информации, но, угнетаемый этой тяжестью, все же почувствовал в себе желание думать, действовать, хотя взваленный на его плечи груз был сродни печальной ноше легендарного Мессии, влекомой им по пыльной дороге на хорошо известную всему цивилизованному миру ближневосточную возвышенность. А после телесвидания с дочерью было такое чувство, будто ее и его искусно, изобретательно обманули: ему подсунули не его дочь, ей - не ее отца... Сыновья и дочери человеческие давно уже совершенно беззастенчиво пользуются результатами своего умения лихо преодолевать довольно крупные куски Пространства, а вот с результатами преодоления Времени дела обстоят намного хуже. Как и договаривались, Копаев ждал его у центрального входа в Форум. Еще когда Светлана сказала, что Аверьян предлагает встретиться в Форуме, он удивился, но уточнять не стал. Мало ли по каким причинам функционер МУКБОПа... бывший функционер МУКБОПа считает удобными рандеву под необъятным куполом самого большого зала бывшего корабля. Поздоровались сдержанно, без особых эмоций - будто расстались только вчера; Копаев театрально-торжественным взмахом руки скомандовал автоматике распахнуть створки широченной двери и пригласил его войти первым. Он посмотрел в зал - сердце невольно забилось сильнее. Можно было подумать, что центральный вход Форума вел в одну из центральных полостей гурм-феномена.. - Откуда видеозапись? - спросил он Копаева. Тот молча повел его в глубину зала - вдоль закругленного ряда подсвеченных зеленым сиянием "Снегирей"-исполинов; ряд живописно топорщился пальцами обтянутых металлизированными перчатками великаньих рук, знакомо отведенных чуть назад и в сторону. Андрей шагал за Копаевым и думал, что каждая встреча с бронзовоухим блондином неизменно сопровождалась какой-нибудь неожиданностью. Середина зала, двухместный диван с подлокотниками. Сели. - Откуда это у вас здесь? - Андрей обвел глазами великаний ряд "Снегирей". - Содержимое твоего видеомонитора, - сказал Аверьян. - Неужели не узнаешь? - Узнаю. Но видеомонитор я потерял. - В твиндеке, - пояснил Аверьян. - Примерз к грузофиксаторам, едва отодрали. - Понятно... Никогда бы не подумал, что бытовой видеомонитор способен дать такое высокое качество изображения в широкоугольном режиме работы. - Это не он способен, - возразил Аверьян. - Это я способен. Не без помощи, правда, видеокорректорных устройств. Пришлось повозиться, но зато - результат! И тебе будет легче. - В каком смысле? - Но ведь все это нам объяснять собираешься? Или нет? - А что я должен объяснять? Все это мои глаза видели там совершенно так же, как теперь здесь видят твои. - Мои глаза видят толпу твоих эфемеров, - заметил Копаев, - и мне интересно было бы знать, как тебе удалось такую массу их наплодить! - Это мои эфемеры?.. Ты уверен? - Великое Внеземелье! Ну не мои же! У каждого - индекс и номер твоего скафандра: АН-12 ДКС N_1. Отсюда видно. - А как быть с названием корабля? Почему "Лунная радуга"? - О "Лунной радуге" там, наверное, думал? - О "Лунной радуге" невозможно не думать. Особенно там. - Андрей перевел взгляд на светло-зеленую башню двадцатипятиметрового гиганта. - Аверьян, ты лучше меня разбираешься в генеалогии эфемеров... - Хочешь спросить, чей облик был скрыт под стеклом гермошлема? - Да. - Расскажи, при каких обстоятельствах поднялась на врага эта грозная рать. Андрей рассказал. - Ясно... - протянул Копаев. Но тут же сам себя поправил: - Ясно только одно: твой единственный нормальный эфемер - назовем его Н-эфемером - попал в какую-то воспроизводящую среду, которая сыграла роль множительного агрегата. В результате - армия производных. Назовем их П-зфемерами. - Ты же ответил на мой вопрос. - Тут возможны два варианта: в скафандре могла быть либо копия Николая Асеева, либо - твоя. Неужели имеет большое значение - кто? - Не имеет, - сухо произнес Андрей. - Ты слишком многого от меня хочешь, - проговорил Аверьян. - Лично я склонен отдать предпочтение второму варианту. Иначе с чего бы это чужое пространство, не стесняясь, громко, на всю Галактику, можно сказать, обсуждало интимные факты твоей биографии? Убедительно? - Нет. Почему источником интимных фактов обязательно должна быть копия? Почему не оригинал? Побывать в чужом пространстве довелось, как ты теперь знаешь, и мне самому. - Ты слишком многого от меня хочешь - повторил Аверьян. Андрей посмотрел на него. За восемь с половиной лет Копаев внешне как будто не изменился, и трудно было сразу определить, чего недоставало теперешнему Аверьяну по сравнению с тем, прошлым, который там, на парапете бассейна, с ловкостью дельфина умел обойти любой логический риф... Но чего-то явно недоставало. - Теряешь гибкость функционера МУКБОПа, - вслух подумал Андрей. - Теряешь форму. - К МУКБОПу я давно никакого отношения не имея. - За что же это тебя?.. - Андрей ладонью о ладонь звучно сымитировал шлепок. - За то же, за что теперь и тебя... - Копаев щелчком сбил с ладони воображаемую пушинку и дунул ей вслед. - Подальше от пилот-ложемента. Категорически и навсегда. - Здесь вы очень интересно заблуждаетесь, молодой человек... простите, экзот. Но я не стану вас разочаровывать. Глаза Копаева настороженно сузились. "А ведь сразу учуял, - подумал Андрей. - С чутьем у него по-прежнему все в порядке". Стереоизображение плотного строя эфемеров-богатырей внезапно сменилось стереоизображением грандиозной спирали узорчато-фонарного сооружения - границы зала словно раздвинулись куда-то в залитую голубым сиянием бесконечность. - Громадина, - с уважением глядя на УФС, сказал Аверьян. - Просто не верится, что состоит она из одних... Кстати, там, на месте, тебе удалось разглядеть, из чего она состоит? - Да. Скопище эйвов. - Как? Как ты их называешь? - Эйвы, - повторил Андрей. И объяснял почему. Копаев с интересом выслушал. Было видно, что рассказ произвел на него впечатление. Он спросил: - Марту рассказывал? Что он об этом думает? - Не знаю. У нас не было времени для дискуссий. - А что об этом думаешь ты? - Мне было бы легче тебе объяснить, чего я не думаю. - Хорошо, - мгновенно среагировал Копаев. - Чего ты не думаешь? Андрей поморщился, но, взглянув Аверьяну в глаза, понял, что отложить разговор на "когда-нибудь потом" не удастся. Ответил: - Я не думаю, что эйвы могут быть носителями Разума. Их "интеллектуальный" уровень вряд ли превышает "интеллект"... ну, скажем, вируса гриппа. - Вот как? Примитивная, значит, форма жизни?.. - Знаешь, я... не совсем уверен, что это - форма жизни. В нашей, конечно, интерпретации понятия "жизнь". Не думаю, чтобы способ существования эйвов был сродни способу существования белковых тел. - Да, пожалуй. - Аверьян покивал. - Он скорее сродни способу существования электроконденсатора. Или, скажем, электроаккумулятора. - Нет, этого я тоже не думаю. - Позволь, но... если здесь не подходят даже такое понятие, как "примитивная форма жизни"... - ...То есть смысл заменить его понятием "сложная форма преджизни", - перебил Андрей. - А что такое "преджизнь"? - Нечто уже не мертвое, но еще и не живое в нашем понимании. - М-да-м... - промямлил Копаев. Андрей спросил: - Когда ты возился с коррективами видеозаписи... ты заметил там хоть что-нибудь похожее на планету? - Нет. - Я тоже. Напрашивается рабочая гипотеза: эйвы - продукт эволюции внепланетной преджизни. Скудость запасов околозвездного вещества, на которых "паслись" колония первобытных эйвов, и щедрость потоков энергии привели к необычному повороту эволюции протоэйвов. Позволим себе немного пофантазировать... Вот, скажем, в силу каких-то гравиокинематических причин колония протоэйвов перешла из стадии хаотического скопления в стадию змееобразно вытянутой стаи. Дальше - больше: змееобразная форма преобразовалась в спираль. То есть налицо основной компонент геометрии темпор-прогиба. А что такое темпор-прогиб с интересующей нас точки зрения? Дальнодействие. А практическое дальнодействие - это самый экономичный вид переноса материи из одной области Пространства в другую. И когда свернувшаяся в спираль колония протоэйвов нежданно-негаданно вдруг получила солидную инъекцию нужного ей вещества, развитие колонии пошло по пути закрепления этой полезной привычки. Привычки сворачиваться в спираль. Таким образом протоэйвы сначала высосали все "бесхозное" вещество из окрестностей своего светила. Затем принялись за окрестности светил чужих. Вот в первом, так сказать, приближении... голая схема. Фролов с этой схемой в основном согласен, хотя его буквально ужасает ее примитивизм. Но дискутировать, как я уже говорил, нам было некогда. - Я понимаю, - сказал Аверьян. - Для вас куда важнее было обсудить во всех подробностях идею Внешнего Приемника... - А ты откуда знаешь? - полюбопытствовал Андрей. - Ну... кое-какие навыки у меня еще сохранились. - Во всех подробностях... За полчаса даже превосходной двусторонней связи идею эту подробно не обсудишь. - Вот именно! Мы за семь лет идею эту как следует переварить не можем. С какой же стати Март сразу выкладывает тебе план организации Первой Звездной посредством Внешнего Приемника? Андрей не ответил. Обводя глазами стереоизображение голубых фонарей УФС, он чувствовал на себе пристальный, колкий взгляд собеседника. - Можешь не отвечать, - сказал Аверьян. - Теперь и младенцу понятно: Внешний Приемник выдал первый сигнал готовности к работе в режиме дальнодействия. Я угадал? Андрей опять промолчал. Не потому, что собирался скрывать от кого бы то ни было полученную от Марта свежую информацию, а лишь потому, что перед дальней дорогой не было настроения говорить о дальней дороге. Даже если эта дорога звездная. Раньше о полетах к звездам он и мечтать не мог - пределом мечтаний было Дальнее Внеземелье, - и предложение Марта возглавить Первую Звездную экспедицию застало его врасплох. Внезапное предложение Марта ошеломило его: он не знал, радоваться или огорчаться. Но, с другой стороны, уже было ясно, что участвовать в Первой Звездной ему придется независимо от собственного желания. И остальным экзотам придется, - все уже понимали, что в целях безопасности человеческой цивилизации Земля не может, не должна принимать в свое лоно шесть с половиной сотен экзотов... - Младенцу ясно, - повторил Копаев, что-то переключив на подлокотнике, - кончилось наше житье-бытье у Япета. Прощай, мой табор... Смотри внимательно - даю одну из компактных стай твоих эйвов крупным планом. Что скажешь? - А что я должен говорить? - спросил Андрей, разглядывая стаю. В центре стаи эйвы слиплись в огромную, неравномерную по толщине, слегка изогнутую платформу. - Хочешь дать мне понять, что центральное скопление похоже на кисть руки в скафандровой перчатке, вид с ребра? - Почему "похоже"? Это и есть слепленная из эйвов кисть руки в скафандровой перчатке. - Ну и что? Я видел там и другие детали скафандра "Снегирь", слепленные из сотен или тысяч эйвов. - А целиком "Снегирей" там ты не видел? Вот, полюбуйся. Копаев дал резкое увеличение одного из участков первого витка спирали УФС. Андрей обомлел. Покрытая синеватой "окалиной" поверхность участка изобиловала прямоугольными рвами и холмами, очень похожими на полуразрушенные ступенчатые пирамиды, и многие из холмов служили постаментами для темно-синих скульптур - тоже в основном полуразрушенных. Уцелевшие изваяния "Снегирей" торчали на краю совершенно прямого обрыва. Вразброс. Как истуканы острова Пасхи. - Рост "Снегирьков" - порядка трех километров, - сообщил Аверьян. - Да, - пробормотал Андрей, - впечатляет... Над участком средоточия скульптур висело серебристо-голубоватое облако разрозненных эйвов. - Тебе не кажется, что мы наблюдаем процесс саморазрушения спирали? - спросил Копаев. - Ты так уверенно задал этот вопрос, как будто процесс саморазрушения колонии не вызывает у тебя никаких сомнений. - Не вызывает, - подтвердил Копаев, давая увеличение диаметрально противоположного участка. - Вот видишь, везде то же самое. Твой видеомонитор запечатлел трагедию сообщества эйвов. - Как это понимать?.. - Как недвусмысленную констатацию того обстоятельства, что наше вторжение серьезно повредило основной механизм жизнеобеспечения колонии инозвездных тварей. И, боюсь, это необратимо. Колония агонизирует, Андрей... По крайней мере, мне так кажется. - Ах, тебе кажется, вот оно что!.. - Андрей почувствовал острое желание оказаться с Копаевым наедине в веревочном квадрате ринга. - Остынь, - спокойно проговорил Аверьян. Ведь не будешь ты отрицать, что широкомасштабное слипание безмозглых тварей в скафандрообразные скульптуры - это наверняка проявление массового экзотизма в их беззащитной среде? Представляешь себе, о чем речь? Массовый экзотизм! У нас - единичный, а у них - массовый? То, что оставило на теле земной цивилизации небольшую, хотя и достаточно болезненную царапину, нанесло смертельную рану их стихийно скрученному в спираль безмозглому скопищу. - Выдумываешь, - неуверенно пробормотал Андрей. Копаев скомандовал автоматике Форума высветлить сферообзор. Андрей поискал глазами участок Япета с белесым куполом темпор-объекта, нахмурился. То, что еще вчера представляло собой идеально гладкую, светлую полусферу, сейчас походило на грязно-серый, неровно осевший остаток тающего сугроба... - Механизм жизнеобеспечения колонии эйвов серьезно поврежден, - повторил Копаев. - Ты выполнил миссию не только разведчика, но и спасителя лун Внеземелья. Япет, во всяком случае, спасен - здешнему темпор-объекту можно смело заказывать реквием. - По моей вине гибнет чужая преджизнь?.. - проговорил Андрей, глядя на Аверьяна и втайне надеясь, что бывший функционер МУКБОПа хоть что-нибудь возразит. - А может быть, дело обстоит еще серьезнее - гибнет предтеча инозвездной цивилизации?.. - Успокойся, - возразил Аверьян. - Мы, земляне, были вынуждены защищаться. И потом... кто сказал, что эта спираль - единственная колония в том районе? Кстати, я хотел бы предложить твоему вниманию одну любопытную панораму... Может, ты ее объяснишь?.. Сначала Андрей не понял, что за "панораму" Копаев высветил на сфероэкране: пестрый, разноцветный мир, во всех направлениях пронизанный блестящими нитями... Однако, заметив на концах некоторых нитей темные прямоугольнички, вдруг догадался: - Эйвы! Не имею представления где, в какой среде сделана видеозапись, но это - эйвы. То есть - половинки эйвов... - Эта видеозапись сделана с помощью микроскопа. Ты видишь микроскопические половинки эйвов, обнаруженные медикологами в плазме крови экзотов. Хочешь спросить, почему это не было обнаружено сразу? Потому что половинки эйвов цепко держатся в теле экзота, и в результате взятая на анализ кровь ничем не отличалась от крови нормального человека. Разве только - повышенным содержанием гормонов. Ведь экзот потому и обладает экзотическими свойствами, что блестящее вещество эйвов резко стимулирует почти все жизненные процессы. Кстати, это странное вещество способно оказывать воздействие не только на живую материю - даже металлы оно заставляет менять физические свойства. - А может быть, в параллель с разрушением темпор-объекта уже идет процесс разрушения чужеродного "ингибитора"?.. - Была такая гипотеза. - И что же?.. - Не подтвердилась. У нас внутри ничего не меняется. Видно, так и придется свой век доживать... А "век" наш, как утверждают специалисты, будет порядка полтысячи лет. По крайней мере, лет по триста-четыреста нам с тобой гарантированы. Андрей присвистнул. - Откровенность за откровенность, - сказал Копаев. - Получен сигнал дальнодействия? - Да. - На каком уже расстоянии Внешний Приемник? - 250 тысяч астрономических единиц. - Итак, до Проксимы Центавра осталось около 20 тысяч... Далековато будет добираться нам до нового своего светила. - Март говорит, что с переброской лучше не тянуть. На большем расстояния у темпорологов могут возникнуть свои осложнения. - Н-да... Значит, скоро в дорогу... Кто пойдет первым? - Я. - Войдешь в историю, как первый человек, проникший сквозь гиперпространство в Сверхдальнее Внеземелье. - Как первый экзот, - поправил Андрей. - Я думаю, ты ошибаешься. Наши человеческие предки, я думаю, припишут эту заслугу себе. - Они это заслужили, наши предки. - Не по себе мне, - признался Аверьян. - Это как первый прыжок с парашютом: пока готовишься - ходишь с высоко поднятой головой, а глянешь сверху - коленки слабеют... Чтобы отвлечь товарища от неприятных мыслей, Андрей сказал: - В торопливой беседе с Мартом я как-то не уловил всех тонкостей механики укрупнения массы корабля, несущего Внешний Приемник. Ведь если ВП в принципе копирует работу комплекса "Зенит" - "Дипстар", то и рабочая масса нового комплекса не должна быть меньше рабочей массы "Зенита". - Да какие тут тонкости! - Копаев поморщился. - ВП запустили к Центавру на новеньком корабле-носителе. А параллельными курсами запустили туда в автоматическом режиме корабли-ветераны. Отправили вдвое больше, чем нужно. Чтобы хоть половина одновременно достигла отметки 200 тысяч астрономических единиц. Ушли туда небезызвестные тебе "Лунная радуга", "Констеллейшн", "Варяг", "Спэйсджампер", "Глория", "Эсмеральда", "Грин рэй", "Наутилус", "Мираж", "Фомальгаут", "Кавказ", "Дискавэри"... Даже служба космической безопасности для такого дела два своих крейсера выделила: "Игл" и "Агъюмент". Из новых ушли "Амур", "Вилюй", "Иртыш", "Лена". - Ух ты! - искренне изумился Андрей. - Армада!.. - И все это скопище летящих в автоматическом режиме кораблей в конце концов должно по идее самостоятельно соединиться в одно целое, образовать рабочую массу для срабатывания Внешнего Приемника. Передадут нас всех да борт носителя ВП как по видеотектору, назовем мы свой сверхкорабль каким-нибудь родным именем... скажем, "Солнце"... и начнется пилотируемый этап экспедиции. Первой Звездной... А капитаном "Солнца" назначат, конечно, тебя. - Когда-то ты предрекал мне быть капитаном "Тобола". Помнишь? - Помню. Но теперь быть капитаном межзвездного рейдера предрекаю тебе не я... - Кто же? - Твоя будущая жена. Светлана Фролова-Тобольская. - Интересно, - сказал Андрей. - А с чего ты решил, что она - моя будущая жена? - Что... уже настоящая? - невинно моргая, спросил Аверьян. - Ну-ну, ладно, успокойся! Насчет настоящей я пошутил. А вот насчет будущей.... Я не думаю, чтобы сама Светлана шутила. Во всем, что касается тебя, у нее на полном серьезе, и это уже доказано. Ведь предсказала она год, месяц и день, когда ты вынырнешь из белесых глубин темпор-объекта!.. - Продолжаешь шутить? - осведомился Андрей скучающим голосом. - Вовсе нет! Не сойти мне с этого места, все так и было! Знал бы ты, что тут было, когда она объявила год, месяц и день.. Разговоры пошли всякие-разные, слухи змейками поползли... Короче говоря, Круглов, конечно, рассвирепел и попытался искоренять на базе "средневековое ведовство", "беспардонное шарлатанство", "гадания на кофейной гуще", а когда ты действительно вынырнул в предсказанный день, объявил тебя эфемером... Ты уж прости его, он действовал честно, по убеждению. - Прощу. На межзвездном рейдере нужны хорошие связисты. Так же, кстати, как и хорошие координаторы. - Хороших связистов здесь - как кратеров на Япете. А хороших координаторов... извиняюсь, я один. - Ну что ж, скромно и с достоинством, - похвалил Андрей. - Нет, я серьезно! Связистов в нашем таборе чуть ли не больше, чем десантников. Это их столько в один год к нам привалило. Ты, пожалуй, не поверишь, но факт: многие буквально рвутся в нашу зону. Быть экзотом нынче стало модным. Особенно, когда выяснилось, что экзоты - потенциальные долгожители. Смельчаки проникали в зону любыми путями, на любом транспорте, правдами и неправдами. А однажды к нам весь экипаж "Дипстара" в полном составе пожаловал! В общем, дело дошло до того, что, пропустив к Япету всех членов семей, служба космической безопасности наглухо закрыла зону. - Копаев помолчал я добавил: - Теперь дверь этой клетки откроется. Но в сторону, обращенную к звездам... - Нет, Аверьян, - уже не слушая собеседника, сказал Андрей, - мы назовем свой межзвездный рейдер не "Солнце". Мы назовем его "Великий предок". Андрей коснулся ногами стеклянной, подсвеченной красным сиянием поверхности центрального когертона и почувствовал, как лапы транспортировочного захвата разжались на плечах и бедрах. Вверху вспыхнул зеленый свет. Андрей оглядел шаровидную камеру. Ничего слишком уж примечательного в ней не было. Разве только двухцветное освещение да прозрачные, похожие на подставки перевернутых вверх дном бокалов, диски пяти когертонов, установленных в центре камеры на высоких ножках. Он привычно пошевелился в скафандре, проверяя свободу движений, закрыл стекло гермошлема и тихо проговорил: - Готов! Ему ответили, и еще минуту он выслушивал предстартовые наставления. Он ощущал какое-то неудобство. Поискал причину и понял: не привык ощущать себя перед стартом на ногах, в незафиксированном скафандре. - Все в порядке, - спокойным голосом произнес шлемофон. - Счастливого пути, Тобольский! Старт в момент "ноль". Выход - через голубой люк После гиперперехода ждем на связь. Салют, капитан! - Десять, - сказал автомат. - Девять. Восемь. Семь. Шесть.. Скорей бы! Четверть миллиона астрономических единиц одним махом!.. - Три. Два. Один.. "Поехали!" - успел подумать Андрей и увидел, как зеленое и красное полушария поменялись местами. Затрещал зуммер. Пневматический выхлоп. Слева открылся голубой люк. Люк на борту "Великого предка". Месяц спустя экипаж первого составного межзвездного рейдера "Великий предок" готовился к встрече самой привилегированной группы состава экспедиции. Неподвижно стоя в центре смотровой площадки ренделя, Андрей, сжав зубы, смотрел на