черная туча. Огромная, обладающая невероятной мощью, она корчилась от боли, пробитая несколькими арбалетными стрелами. Из одной раны на "теле" тучи вырывались языки пламени. Пара красных глаз вцепилась в солдат полным ненависти взглядом. Еще несколько стрел вонзилось в бесплотную плоть, новые раны забили фонтанами огненной крови. Невидимый меч просвистел в воздухе и... ударился о землю там, где только что стоял Влад, успевший в последний момент отскочить в сторону. Нет, майор был крепким орешком для тучеподобного демона. Пущенная в ответ стрела вонзилась в один из пылающих багровым пламенем глаз, и, визжа от наслаждения, духи войны вонзили зубы во внутренности жертвы. Рев терзаемого демона чуть не порвал барабанные перепонки "Бурых медведей". Не в силах противостоять противнику, черная туча, роняя искры и языки пламени, словно истекая кровью, стала отступать и вот-вот была готова сорваться в отчаянное бегство... Но было поздно. Подбежав к демону, Влад громко прокричал его истинное имя. - Бен-Шин! - разнеслось по красной равнине. Тучеподобное создание вздрогнуло и замерло в воздухе, словно налетев на невидимую стену. Влад, не теряя времени, бросился вперед и очертил замешкавшегося демона непреодолимой пентаграммой. Мгновение спустя к месту пленения беглеца подоспел Карвазерин. Демонстративно не замечая Влада, колдун старательно изображал спокойствие и делал вид, что держит ситуацию под контролем. - Ну что ж, вот мы снова и встретились, - недобро усмехаясь, обратился колдун к демону. - Однако тебе повезло, что ты сумел уйти так далеко. - Кончай его! - зло буркнул один из помощников Карвазерина. - Кончай его! - эхом отозвался третий колдун. - И не только его, - прошептал Карвазерин, чья улыбка вес больше походила на оскал вампира. - Только не слишком быстро, - посоветовал первый колдун-ассистент. - Еще бы, - сглотнув слюну, прищурился верховный колдун. - Поджарим его на медленном огне. Его и всю его родню. И отдельно займемся теми смертными, которые помогли бежать этой твари. - Предателей оставьте мне, - негромко сказал Влад. В его голосе не было просительных интонаций. Майор приказывал. Лицо Карвазерина побелело так, что казалось, последние капли крови вытекли из сжавшихся сосудов. Оскорбленный колдун еще больше стал похож на голодного вурдалака, но ничего поделать и даже просто высказать свои чувства он не мог. Охранительные Чары покуда не были найдены, и без Влада обнаружить их представлялось крайне маловероятным. - Отделение, вперед! - скомандовал майор "Бурым медведям". Выстроившись в цепочку, солдаты пошли за командиром. Колдуны остались на месте - караулить и пытать загнанного, плененного и израненного демона. Влад знал, что есть только один способ завершить операцию. И дело даже не в Чарах и не в беглом демоне. Этот, сбежав, совершил тяжкое преступление, которому нет прощения. Значит, он будет убит так жестоко, чтобы другим стало неповадно. Пусть ночные кошмары всякого, замыслившего предательство, будут наполнены страхом перед ним - майором Прожогиным. Есть только один способ расправиться с такого рода сопротивлением - уничтожение всех ослушавшихся приказа, всех преступивших черту. Чертовы америкашки поступили бы точно так же. Да и поступали не раз. Таковы правила игры. Жестокой, коварной игры, где минимальная ставка - жизнь игрока. А правила ее просты на удивление: сначала расстреливают, а уже потом допрашивают. Будешь делать наоборот - подстрелят самого. Вот и вся свобода выбора. Желтая вода воняла так, словно вытекала из канализационной трубы. Влад и его люди переправились через омерзительно смердящий поток. Воздух над рекой был до невозможности горяч и влажен. "Хоть топор вешай", - вспомнил Влад древнюю поговорку. Невидимые глаза следили за горсткой мягкокожих из-за скал. Влад сделал вид, что ничего не замечает. "Пусть они думают, что мы по-прежнему слепы", - решил он. - Забирай левее! - скомандовал майор, корректируя направление движения группы. Отделение беспрекословно повиновалось. Вскоре солдаты вышли на тропу - узкую, но аккуратно проложенную между отвесных скал. Влад вышел на связь с Карвазериным, и колдуны прикрыли штурмовую группу мощными защитными и предупредительными заклинаниями. Слухи об опасности еще не успели распространиться среди местных бесов, а человечишки, ползущие по тропе, казались такой легкой добычей, что кто-то из демонов поддался искушению и кинулся в атаку на "Бурых медведей". Нападение было яростным и стремительным, но проклятые мягкокожие оказались на редкость ловкими и среагировали стремительней, чем можно было ожидать. Огненные стрелы вонзились в серое облако, накрывшее участок тропы, словно свалившееся из... ниоткуда. Одновременно узкий каньон, по дну которого пролегала тропа, наполнился ярко-голубым свечением, приятным для человеческого взгляда, но оказавшимся не по нраву серому облаку. Карвазерин и его ассистенты сработали четко: как ни слабо было магическое чутье Влада, он тотчас уловил волну боли, впившейся в демона одновременно с появлением в каньоне голубого света. Еще одна стрела вонзилась в сердцевину серого облака - и все разом кончилось. Демон покинул поле боя, а возможно - попросту развоплотился. Скорее всего вместе с ним исчезло и множество другой, не столь опасной, недостаточно против- ной и способной доставить беспокойство нечисти. Сколько еще бесплотных врагов поджидали отряд Прожогина на марше, едва ли знал даже верховный колдун. Тропа вывела отряд на небольшое плато, зеленое, как весенняя трава. Купол черного неба над ним кое-где пронзали огоньки редких звезд. Неживой белесый свет растекался по каменистой равнине. Влад обернулся: ни желтой реки, ни красных скал за спиной. Со всех сторон плато обступили горные хребты, от подножия до середины покрытые темной зеленью лесов. Лишь впереди горы расступались, и в той стороне плато обрывалось в пустоту и ничто, в никуда, а быть может, в нечто бесцветное и неоформленное. Ледяной ветер, носившийся по плато, с маху хлестнул по лицам солдат. - Все в порядке, ребята, - ободрил подчиненных Влад. - Не обращайте внимания. Это обычные шуточки наших старых знакомцев - демонов да чертей. Вперед, вперед, "медведи"! И они шли вперед. Вперед, и только вперед, то словно протискиваясь сквозь горячий, липкий, густой воздух, то продираясь навстречу ледяным порывам ветра. Все чувства напряжены, арбалеты наготове... Сердце в бешеном, невероятном для нормального человека ритме гонит кровь по артериям. И везде: в сердце, в легких, в сосудах - Влад всегда знал и помнил об этом - мириады крохотных бесплотных существ работали изо всех сил, чтобы усилить питание организма спецназовцев кислородом, ускорить обмен веществ. Любой из "Бурых медведей" мог одолеть стометровку меньше чем за девять секунд. Влад пробегал ту же дистанцию за шесть секунд. Это стало заметно, когда по его команде штурмовая группа бросилась в атаку. Как ни старались бойцы не отставать от майора, отрыв между командиром и группой увеличивался на глазах. А атаковать им было что. Впереди неожиданно появилась небольшая деревня. Огненные стрелы спецназовских арбалетов быстро разогнали туманное облако, прикрывавшее поселение от посторонних взглядов. Влад услышал радостные крики одного из боевых духов, сидевших в наконечнике арбалетной стрелы. - Добыча, командир, добыча! - хохоча, выкрикивал злобный дух. Да, его ждала добыча. Не демоны, но люди, человеческая плоть. Хотя демон смерти и служил мягкокожим, но убивать он предпочитал не дьяволов, а людей. Деревенька состояла из дюжины небольших домиков. Хоть и деревянные, они были отлично защищены мощными заклинаниями. И вооружены. Чертовски хорошо вооружены. И люди, которых не хотелось называть людьми - предатели рода человеческого, похоже, неплохо умели обращаться с этим оружием. С орудийной площадки на верхнем уровне сторожевой башни сорвался столб смарагдового пламени, опаливший дочерна изрядный кусок зеленой земли - не хуже полноценного заряда огнемета. В ответ в башню полетели заколдованные стрелы, и через мгновение орда духов войны уже терзала часовых и артиллеристов. А затем и сами "Бурые медведи" ворвались в деревню. Напрасно селяне пытались защитить себя и свои дома. Напрасно отстреливались и творили защитные заклинания. Спецназовцы были быстры, сильны и абсолютно безжалостны. Не теряя времени, не сбавляя темпа атаки, "медведи" прочесали единственную улицу деревни, превращая в труп каждого, кто имел глупость сопротивляться, и надежно упаковывая всех остальных. Влад на миг задумался о том, кем могли быть эти люди. Союзники проклятых штатовцев, не иначе. А раз так, то и нечего думать о сохранности их жалких жизней. Майор Прожогин ненавидел американцев. Но предателей он ненавидел еще больше. К появлению Карвазерина и его помощников все было кончено. Двенадцать защитников деревни были убиты. Остальные, включая женщин и детей, взяты в плен. И самое главное, пропавший фрагмент Чар оказался в руках "Бурых медведей". Влад вручил сокровище Карвазерину. Глаза колдуна восторженно заблестели, но он лишь сухо кивнул Прожогину в знак признательности. Влад посмотрел ему в глаза... И ничего не ответил. Карвазерин... колдун был полон бессильной злобы. Нет, внешне он был, как всегда, спокоен, величествен и бесстрастен. Но под холодной маской Влад разглядел кипящую ненависть. Майор не шелохнулся. Он не удосужился даже сделать хоть малейшее усилие, чтобы изобразить страх, хотя, выказывая презрение к колдуну, он нарушал одну из заповедей Церкви Меча. А гласила она следующее: "Никогда не показывай тому, кто считает себя сильным, что ты сильнее его". Правила правилами, но на мнение верховного колдуна Владу было абсолютно наплевать. Перед тем как отконвоировать пленных к Кольцу Силы, откуда их магическим способом перебросили на ближайшую погранзаставу Российской Галактической Федерации, Влад приказал солдатам уничтожить деревню, что было ими исполнено без колебаний и даже с удовольствием. Женщины дрожали от страха и прижимали к себе плачущих детей. Но никто, даже самые маленькие, не просили пощадить их или отпустить. Всем было известно, что "Бурые медведи" не знают пощады. Что будет с пленными потом, Влад не знал, да и не имел никакого желания знать. Свою работу он сделал, дальше пусть берутся за дело другие. Что касается результатов операции, то даже на надменном лице Карвазерина появилось подобие довольного выражения. Беглый демон был пойман. Его сообщники из числа смертных понесли наказание смертью или же будут наказаны в ближайшее время. Похищенный фрагмент важных и обладающих огромной силой Чар возвращен раньше, чем мятежники получили шанс хоть как-то воспользоваться им. Задание было выполнено целиком и полностью. Но... Покидая горящую деревню, майор Прожогин поймал на себе взгляд. Не караверзинский, конечно, на колдуна майор чихать хотел, а незнакомый, неведомый, опасный... Он был направлен отовсюду и ниоткуда. Влад затруднился бы сказать, кому принадлежал взгляд - человеку, нечисти или какому-нибудь иному существу. В этом взгляде не было никаких чувств, даже гнева, а лишь одно спокойное всеобъемлющее зло. Оно исходило из земли и лилось с неба, на котором чужие звезды складывались в незнакомые созвездия. Таинственная угроза дымилась пламенем тринадцати костров - горящих деревенских домов и сторожевой башни. Зло пропитывало стоны и крики пленных отступников. Везде и повсюду - зло, от которого нет укрытия. Зловещий голос прошипел Владу на ухо: - Мы еще встретимся, ничтожество! А затем все бесследно исчезло. Влад ухмыльнулся. Чем больше мрази числится в твоих врагах, тем жизнь интереснее. Для него жизнь без врагов была подобна баранине без соуса. Такому человеку, каков Влад Прожогин, враги нужны, как другим нужны вода, пища, воздух... Сколько у него врагов? А кто ж их разберет? Всех не упомнишь. Немало огров, привидений, призраков, вампиров, чертей и демонов затаили желание завладеть его душой. Ну и дьявол с ними! Пошли они все!.. В конце концов, они придавали смысл его жизни; хотя бы ради борьбы с ними стоило существовать в этом мире. А в конце его жизненного пути благословение отца Онфима превратит всю побежденную нечисть в трофеи, что украсят личный зал славы Влада Прожогина. Или все на самом деле не так? Да ну их, эти мысли. О таких вещах лучше не задумываться. Что ж, на данный момент следует отметить одно: у майора Прожогина появился новый враг. Значит, так тому и быть. Влад тряхнул головой, отбрасывая слишком назойливо лезущую мысль. В конце концов, враг, который проявляет себя в угрозах, не стоит того, чтобы уделять ему слишком много внимания. Опасаться следует не того, кто осыпает тебя проклятиями, а того, кто ловит тебя в перекрестие прицела и негромко отсчитывает: "Три, два, один - огонь!" Первая демонстрация ненависти должна обнаруживаться лишь после того, как пуля оборвет жизнь ненавидимого. Как тогда, когда был убит Рейган. Да, тот самый Рональд Рейган! Влад поймал себя на том, что его мускулы напряглись при одном воспоминании о том дне. Что же ты наделал, Влад? Что ты наделал?! Нет, прочь! Немедленно отбрось эти мысли и все сомнения. Прочь! Назад, назад, к операции. Итак, всего два месяца полевого выхода с прочесыванием указанного сектора понадобилось, чтобы выполнить задание. А теперь Влад снова был дома, в родном городе, в собственной квартире - с домовым Брошей, гномом Биком и множеством других приятелей из мира бесплотных существ. Квартира в Москве была пожалована Владу в дар Его Величеством Императором Всероссийским. Так, а теперь стоит протянуть руку - и прямая связь с Надей будет предоставлена ему через долю секунды. Впереди его ждет приятнейший вечер и еще более приятная ночь. Стоп! Сначала в душ, домываться! Уж очень чувствительна Надя ко всяким запахам. Доклад записан в компьютере и передан командованию. Теперь он, Влад Прожогин, имеет право на отдых. Пусть краткий, но никем не тревожимый. Стоя под горячими струями душа, Влад закрыл глаза. В его воображении возникла Надя. В короткой, подростковой юбочке, она нетерпеливо поглядывала на него. И вот он, не выдержав, бросается к ней, чтобы обнять, прижать к себе... Голос Броши прервал сладостные грезы: - Срочное сообщение, хозяин! Уж-жасно срочное! - Чтоб тебе пусто было, Броша - завопил Влад, вновь вылезая из душа и обматываясь полотенцем. - Что там у тебя? Неужели нельзя было подождать?! - Не ругай денщика, сынок, - мягко сказал голос из компьютерного переговорного устройства. - Броша все сделал правильно. Влад только икнул. На экране компьютера метались беспорядочные огненные сполохи, не дающие возможности разглядеть лицо говорящего. Но, даже не глядя на экран, Влад знал, кому принадлежал этот голос. - Отец Онфим! - Рад тебя видеть, сын мой, - ответствовал густой бас, вибрации которого, исходя из громкоговорителей, вызывали резонанс, казалось, во всем теле. - Рад, что ты вернулся, Влад. Не торопись так. Заверши омовение, я подожду. Влад наскоро вытерся и, отбросив полотенце в угол гостиной, стал одеваться. Перепуганный Броша, обрадовавшись подвернувшемуся делу, подхватил полотенце и поспешил скрыться с ним в ванной, подальше от кабинета. Срочные сообщения есть срочные сообщения. Во время работы Влада в этом режиме лучше было держаться от него подальше, а уши заткнуть покрепче. - Я готов, отец Онфим. - Плохие новости, сынок, очень плохие. В Пограничной Зоне каким-то образом был уничтожен американский корабль. Отец Онфим говорил медленно, негромко и на первый взгляд абсолютно спокойно. Но было в этом спокойствии нечто, пугающее сильнее, чем дюжина злых колдунов. Простые слова беспокоили и волновали. Уже сам факт прямого выхода учителя на связь означал какую-то серьезную проблему, нешуточную передрягу, в которую попал не сам отец Онфим и не Церковь Меча, а вся Российская Галактическая Федерация, а заодно и Влад Прожогин... Хотя Влад все еще не мог понять, в чем именно состоит проблема. - Простите меня, отец Онфим, - осторожно вставил Влад, - но что в этом корабле особенного? Если американцы осмелились нарушить наши границы, то возмездие . - Все не так просто, сынок, а гораздо хуже. Инцидент серьезнее, чем можно предположить с первого взгляда. Беда в том, что сбитый корабль был гражданским судном. Да, обыкновенным пассажирским лайнером. Погибло множество гражданских людей. Пассажиры и экипаж. Там не было ни одного военного. Нам нужно срочно провести расследование инцидента. Конклав Церкви Меча выражает крайнее беспокойство по поводу случившегося. Ты нам нужен, сын мой. Нужен нашей Церкви. Я беру тебя с собой. Подробности узнаешь на месте. Готовься к поездке, Влад. - Я буду готов через две секунды, - отвечая, Влад уже засовывал в походный рюкзак необходимые вещи. - Куда я должен прибыть? - На наше обычное место, сынок. Туда, где мы всегда собираемся. - Я буду быстро, насколько это возможно. - Молодец, сынок, спасибо, что понял. Дело действительно важное и срочное. В компьютерных колонках раздался легкий щелчок. Звук пропал, на экране монитора появилась обычная заставка. - Броша, я убегаю! - на ходу крикнул Влад своему денщику. - А обед?! Как же обед, хозяин? - слабый голос обиженного и обескураженного домового настиг Влада уже на лестнице. - Некогда! - крикнул в ответ Влад. Лифт заглотил его и стремительно понес вниз. Церковь Меча не могла ждать ни одной лишней секунды. Глава 11 Большой мрачный зал был погружен в темноту, нарушаемую лишь дрожащим светом камина. Пламя металось за толстой чугунной решеткой, словно узник, пытающийся пролезть меж преграждающих путь толстых прутьев, стремящийся бежать куда угодно, лишь бы прочь из темноты, туда, где свобода и воля... Углы зала тонули во мраке. Стены были покрыты драпировкой из черной плотной ткани, гасящей малейший лучик. Между тяжелых портьер можно было видеть мраморные колонны с дорическими капителями. Кое-где виднелись контуры больших светильников, ни один из которых сейчас не был зажжен. В центре круглый стол, вокруг которого расставлены семь кресел черного дерева, чьи резные спинки украшали затейливые инкрустации золотом по черному. Большой стол пуст, лишь таинственная эмблема - перекрещенные молнии белого цвета - украшала гигантский диск столешницы. Пол зала выложен аспидно-черными гагатовыми плитами. Временами в отполированной до блеска поверхности словно звезды на ночном небе вспыхивали и гасли золотистые искорки. Ни дверей, ни окон в зале не было. Откуда в нем появился человек - определить было бы нелегко. По крайней мере, он ниоткуда не входил, а просто сгустился из темноты по соседству с камином. Человек был невысок ростом и кривоног. На плечи его наброшена куртка из сыромятной кожи, нижнюю часть тела прикрывала шотландская юбка-килт. Поворошив в камине длинными бронзовыми щипцами, он извлек горящий уголек, которым разжег короткую курительную трубку, в форме сжатого кулака. Отложив щипцы, человек затянулся и выпустил первое колечко дыма. - Рад видеть тебя, Инфелиго, - послышался недобрый, почти угрожающий голос у него за спиной. - Я слышал, ты успешно поохотился в последний раз. Поздравляю. Человек, к которому обратились, назвав его именем Инфелиго, даже не обернулся. - Все шутки шутишь, Мамри? - негромко сказал он, и его голос прозвучал, словно низкий грудной рык дикого зверя. - А что еще прикажешь мне делать? Второй человек подошел к камину поближе. Он был высок, с нервным вытянутым лицом, которое пересекли несколько глубоких морщин. Большая часть кожи на этом лице была свежей и гладкой, но черные морщины придавали ему мрачный, отталкивающий вид. Мамри был одет в строгий деловой костюм серого цвета. Из нагрудного кармана пиджака торчал ослепительно белый уголок носового платка. Весь костюм производил впечатление весьма дорогой вещи. С жилетного кармана свисала тонкая золотая цепочка от часов. А на среднем пальце правой руки Мамри носил большой платиновый перстень с полированным темным камнем, который пересекала белая молния. Такая же эмблема, только большего размера и с несколькими молниями, украшала поверхность круглого стола. - Шутки, - вздохнул Инфелиго. - Кругом одни шутки. Ничего, кроме шуток Вечно мы шутим. А что мы с этого имели и имеем на данный момент? - Имеем мы то, что имеем. И будем иметь, если, конечно, ты не сумеешь обратить вспять само время, а там, в прошлом, не перехватишь ракету, выпущенную с русской базы. Если же нет, то будь любезен заткнуть шумогенератор, что запрятан в твою глотку. - Хр-р-р-р! - издевательски прорычал в отпет Инфелиго. - Какое, однако, в тебе скрыто красноречие. Я и не подозревал. Что, ты тоже удачно поохотился? Один этот набег чего стоил, когда милые твоему сердцу мятежники сожгли три города в Диком Пограничье. Вот уж ты всласть попировал' Набил утробу в свое удовольствие! Лицо Мамри судорожно дернулось. - А вот это уже не твое дело, мой добрый друг, мой благородный Инфелиго. Абсолютно не твое дело. Инфелиго пожал широкими плечами. - Можешь повторять свои слова снова и снова, - сказал он. - Они ничего не значат, ибо бессмысленны и пусты, как череп труса, обкатанный океанскими волнами и выброшенный прибоем на берег. - Между прочим, Совет Семи был созван не для того, чтобы обсуждать мои деяния, - возразил Мамри, нервно теребя элегантный треугольничек носового платка. - Ну да, - пожав плечами, Инфелиго запыхтел трубкой, выпуская густые клубы дыма. Мамри тоже закурил - толстую дорогую сигару с золотым ободом, эмблемой в виде короны и темно-коричневыми оберточными листьями. - Совет будет обсуждать инцидент с пассажирским кораблем, - продолжил Инфелиго. - Но я не вижу причин, по которым мы не могли бы поднять на заседании другой вопрос. Я даже полагаю это весьма своевременным и считаю своим долгом обратить внимание собратьев на некоторые вопросы, выходящие за рамки объявленной повестки заседания. При этих словах Мамри закусил губу, и рот его превратился в тонкую белую линию, похожую на старый шрам. - Ты так говоришь, потому что правители Свободной Зоны находятся под твоей опекой. Поэтому-то ты и затеял тотальное уничтожение повстанцев, нарушив все уговоры и соглашения. Очень мило с твоей стороны лишать других законного права на добычу. Я считаю нужным поднять и этот вопрос на заседании На этот раз Инфелиго помрачнел и даже как-то скис. - Ну-ну-ну, - послышался в зале третий голос, приятный бархатистый баритон. - Что я вижу? Мамри и Инфелиго, старые приятели, добрые соседи, - и вдруг бранятся, как торговки на базаре! Что случилось, что подвигло вас на такое, друзья мои? Человек, оказавшийся в зале третьим, был настоящим великаном - почти семи футов ростом, широкоплечий и с царственной осанкой. Одет он был по какой-то давней моде: бархатный черный жакет без рукавов с белоснежным широким воротником венецианского кружева. На поясе великана, украшенном множеством синих, переливающихся в свете огня камешков, висела тонкая шпага с позолоченным эфесом, инкрустированным сапфирами и крупным бриллиантом. Черные бархатные брюки были заправлены в ботфорты из тончайшей кожи. Более всего этот человек походил на актера столичной сцены, играющего благородного маркиза времен Возрождения. И Мамри, и Инфелиго поклонились ему с глубоким почтением. - Мы тут так... обсуждаем всякие соседские мелочи, почтенный Симионт. - Так-так, - ухмыльнулся великан. - Ну, тогда ладно. Но если что - мои легионы, как всегда, наготове. Так что, если кому-то понадобится помощь в решении мелких соседских неурядиц... Симионт не стал утруждать себя произнесением всего предложения до конца. Выдержав положенную драматическую паузу, он величаво кивнул и направился к столу в центре зала. Мамри и Инфелиго проводили его взглядами, полными неприкрытой зависти. - Видишь, Инфелиго? - прошептал Мамри. - Этот, с позволения сказать, почтенный Симионт организовал такую милую, такую очаровательную тиранию в китайских колониях Пограничной Зоны. Ах, как это мило - кровавая, безжалостная тирания. И разумеется, он теперь может делать большие донации в сокровищницу Совета. Ну и что? Зато ты на него самого посмотри! Сама вульгарность, один костюм чего стоит! Нет, его поведение становится невыносимым. Мы должны что-то предпринять. Причем немедленно. - Угу, - буркнул Инфелиго, немедленно позабыв о склоке с Мамри. - Именно так - невыносимо! И делать нужно что-то, чем быстрее, тем лучше. - Вот-вот, я всегда говорил, что блестящие мысли одновременно рождаются в светлых головах. - Мамри расплылся в слащавой улыбке. - Дорогой сосед, не кажется ли вам, что мы должны обсудить эту тему более детально? Взяв Инфелиго под локоток, он отвел его в дальний угол зала, где оба тотчас же зашептались. Симионта это, казалось, ничуть не беспокоило. Усевшись в кресло, он положил ногу на ногу и скрестил на груди руки. Выглядел он как человек, у которого невпроворот важных дел и при этом вынужденный участвовать в мероприятиях далеко не первой значимости. Вскоре к нему присоединились Мамри и Инфелиго. Таким образом, уже три из семи кресел с резными спинками оказались заняты. Через несколько мгновений в зале появились те, для кого предназначались оставшиеся четыре места. Никто из вновь прибывших не воспользовался потайной дверью или люком в полу. Нет, все они просто шагнули к столу из темноты, материализовавшись в дальних углах зала. Все четверо были далеко не молоды. Впрочем, и от старости их отделяло еще немало лет. Одеты они были в совершенно невероятные наряды: меха и кожа смешивались с современными синтетическими материалами. На среднем пальце правой руки у каждого был надет платиновый перстень с черным полированным камнем, который украшала уже известная эмблема - пересекающиеся молнии белого цвета. - Ауэркан! Пилиардок! Сирр! И - Аполлион!.. Приветственные улыбки были широки и радушны, пожелания здравствования звучали тепло и искренне, вежливые поклоны исполнялись по всей форме... Но в глазах кипела ревнивая зависть. Выглядевший старше остальных Аполлион казался и наиболее спокойным. Симионт встал из кресла, чтобы поприветствовать вошедших в зал. Еще минуту назад, наедине с Мамри и Инфелиго, он вел себя уверенно и даже вызывающе, но сейчас, шагнув навстречу Аполлиону, поклонился ему с огромным уважением. О том, чтобы сесть в его присутствии без приглашения, и речи быть не могло. Сам же Аполлион выглядел абсолютно непримечательно. Одет он был в обыкновенную кожаную куртку и синие потертые джинсы. Старомодные очки (кстати, единственные на всю компанию) слегка поблескивали красным в неверном свете. В общем, больше всего Аполлион походил на старого доброго университетского преподавателя. Высокий лоб, переходящий в огромный, абсолютно лысый купол черепа, только усиливал это впечатление. Аполлион сел за стол, кивнул остальным, приглашая их занять свои места, и выудил из кармана замшевую тряпочку. Сняв с переносицы очки, он начал их протирать, действуя с величайшей осторожностью. Остальные члены собрания придвинули кресла поближе к столу, стремясь ненавязчиво привлечь внимание председателя. За спиной Аполлиона проступила горящая на фоне темного бархата эмблема - сложный рисунок, изображающий сцепившихся в жестокой схватке черного орла и красную змею. Сам Аполлион оказывался в центре этого выразительного круговорота, который добавил бы величественности и устрашающей внушительности даже школьному учителю. По эмблеме пробегали быстрые тени, неверное пламя каждую секунду по-новому освещало ее. Фигуры сражающихся были, судя по всему, частично вырезаны на камне стены, а частично вытканы на драпировке, ее прикрывающей. Все вместе давало эффект объемной картины, почти живого изображения. Орлиные глаза мерцали темно-красным пламенем. Глаза змеи были прозрачны, в их глубине устрашающе зияла бездонная темнота ночи. - Господа! - обратился Аполлион к остальным, положив руку на украшенный затейливой резьбой край круглого стола. - Все вы, безусловно, уже в курсе неприятных новостей. Дабы избежать непонимания, я уточню: речь идет о происшествии, имевшем место на границе секторов господина Ауэркана и господина Пилиардока. Симионт, пошевелив широченными плечами, набрался храбрости и перебил говорящего, чем немало удивил остальных присутствующих. - Прошу прощения за бесцеремонное прерывание вашей речи, досточтимый Аполлион, - сказал он. - Но позвольте поинтересоваться: за кого вы нас держите? Может быть, вы полагаете, что мы все поголовно слепы? Или вдруг все в один день оглохли? Нельзя ли ясно и открыто сообщить, что от нас требуется? Несмотря на столь явный вызов, Аполлион попрежнему казался расслабленным и спокойным. - Благороднейший Симионт, - отозвался он. - Те весомые донации, что поступают в Совет Семи от вас, никак не могут отменить следование этикету и нормам вежливости. Сказано это было очень холодно и явно рассчитано на то, чтобы припугнуть адресата. Симионт усмехнулся, хотя улыбка его была слегка вымученной. - Пора нам начать вести себя чуть менее церемонно, чуть-чуть естественнее, - произнес он, наклоняясь вперед и сверля Аполлиона взглядом. - Что же касается происшествия, которое мы собирались обсудить, то я полагаю, что знаю о нем все, что следует знать. Как, впрочем, уверен, и остальные члены Совета. Что вы на это скажете, почтенные господа Мамри и Инфелиго? Что скажет почтенный лорд Сирр? А вы, благороднейший господин Аполлион? Позволю себе еще раз повторить свои дерзкие слова: с какой стати я должен здесь сидеть и выслушивать дурацкие, ничего не значащие реверансы и намеки? Ответьте мне, досточтимый Аполлион. Придумайте хоть сколько-нибудь убедительное обоснование - и я готов согласиться с вами. Закончив свою речь, Симионт широко улыбнулся уже без тени смущения. В глазах Аполлиона вспыхнула нешуточная злоба. - Господа, господа! - вмешался в разговор лорд Сирр - высокий худощавый человек с абсолютно седой головой и диковинными красными глазами, похожими на глаза орла с герба на стене. - Почтенный Симионт! Досточтимый Аполлион! Прошу вас... - Согласишься ты со мной или нет, - процедил Аполлион, - это касается только тебя. Я продолжу говорить, что считаю нужным. С этими словами он снова снял очки, еще раз протер стекла тряпочкой, а затем вновь водрузил на нос. - Итак, всем известно, что пуск ракеты был произведен... Рассказ Аполлиона был долог и изобиловал множеством любопытных и откровенно секретных подробностей. Разведывательные службы как России, так и Америки были бы немало удивлены, доведись им каким-либо образом прослушать речи, произнесенные в этом зале. Остальные шестеро членов Совета внимательно слушали "докладчика". Все, включая Симионта, который, правда, пытался напустить на себя скучающе-безразличный вид. Лишь иногда - по самым важным для понимания дела деталям - кто-то вставлял в монолог Аполлиона краткие реплики - дополнения и уточнения. Закончив говорить, Аполлион вновь принялся пытать свои несчастные очки, в очередной раз надраивая их лоскутком замши. - Теперь, уважаемые господа, - добавил он, помолчав, - прошу всех высказать свои суждения. Я огласил лишь факты, только факты, ничего, кроме фактов. Любой из вас вправе относиться к случившемуся так, как он считает нужным. Но всех нас сейчас должен волновать один вопрос: что последует за инцидентом и чем это может грозить нам. - Что последует, что последует? - фыркнул Инфелиго. - Что темнить-то? Война, я полагаю. Тут и гадать не о чем. Американцы и русские раздерут друг друга в клочья, уничтожат все, что смогут. А вы - Ауэркан и Пилиардок, - куда вы смотрели? Почему не предотвратили инцидент? Должны, кажется, понимать, что от большой войны нам всем тоже не поздоровится. - Да, почему? Почему?! - поддержали Инфелиго лорд Сирр и Мамри. Симионт и Аполлион хранили молчание. - Почему?.. Почему?.. - короткое, звучное слово тяжело било по барабанным перепонкам, словно молот по наковальне, словно таран по обитым медью крепостным воротам. Присутствующие поочередно переводили взгляд с одного вопрошаемого на другого. Поскольку сидели эти двое напротив друг друга, то остальные на каждое "почему?" словно по команде поворачивали головы, как зрители, наблюдающие за теннисным матчем. Ауэркан и Пилиардок обменялись мрачными взглядами. Ауэркан был невелик ростом, но невероятно широк в плечах, даже шире, чем великан Симионт. При таких пропорциях он выглядел уже не коренастым крепышом, но просто-напросто квадратным, напоминая анфас уже не шкаф, а комод. Его густые, круто изогнутые брови нависали над глубоко посаженными холодными серыми глазами. Лицо квадратного человека было под стать фигуре - широкое, с толстыми, надутыми щеками и двойным подбородком. Носил он черную косоворотку, воротник и спускающаяся на грудь застежка которой были отделаны нитями речного жемчуга. Руки человека-квадрата были огромны. Глядя на них, можно было легко представить, как их обладатель с чудовищной силой сворачивает монеты в трубочку или рвет в клочья, звено за звеном, толстые железные цепи. Ауэркан прокашлялся и, грозно сжав чудовищные кулаки, заявил: - А почему бы вам всем не обратиться с этим вопросом к нашему почтенному господину Пилиардоку, решившему перехитрить всех нас и самого себя? Спросите его: какого черта американский корабль сшивался поблизости от русской военной базы? Чего вы хотите - чтобы его встречали хлебом-солью, пригласив на церемонию оркестр и хор мальчиков? Пилиардок зло улыбнулся. Ростом он был на две головы выше Ауэркана. Густая грива черных волос спадала на плечи. Одет он был в длинную хламиду из темно-желтой кожи с изрезанными в бахрому рукавами. Несколько длинных орлиных перьев украшали его прическу. Не переставая улыбаться, Пилиардок сказал: - Уважаемый Ауэркан, похоже, нападает на меня, руководствуясь правилом: лучшая защита - это нападение, не так ли? Что ж, печально, печально, как говаривал старина Спенсер. Обратите внимание, почтенные господа, как низко пал уважаемый Ауэркан. Ради достижения каких-то своих целей он не остановился ни перед чем, обратив себе на пользу гибель и предсмертный ужас несчастных с пассажирского лайнера. Разве ты, мой милый Ауэркан, не знал, что этот корабль двигался по разрешенному и согласованному курсу - строго в пределах свободного коридора в пространстве? Разве ты не знал, что корабль не был ни вооружен, ни бронирован, ни заколдован должным образом для ведения боевых действий? Наконец, неужели ты не догадывался, какова будет реакция на то, что ты затеял? Тебя послушать, так ты сама невинность, хотя это твои псы без всякого повода набросились на несчастный корабль и разорвали его в клочья. Теперь Россия и Америка стоят на пороге полномасштабной войны. Не пограничного конфликта, а настоящей мировой войны. Тут-то и становятся понятны цели, которых добивался - и добился - наш почтенный собрат. То, что он получил в результате гибели лайнера, ничто в сравнении с тем, что он собирается получить. Развязать войну - вот чего хотел он! Развязать войну, набить себе брюхо ее салом, а затем - вознесшись надо всеми, занять в Совете место председателя, которое по праву принадлежит глубоко мною уважаемому господину Аполлиону. Но - слышишь ли ты меня, благородный Ауэркан? - ты не учел одного. Эта война разрушит все, и ты не сможешь насладиться плодами своего коварства. В этой войне погибнет все человечество. Не просто пострадает, а именно погибнет! Нацело! И что мы тогда будем делать? Мы останемся нагими, голодными и беспомощными, одни против Планетарного Демона, - последние слова Пилиардок произнес особым, похожим на далекий раскат грома голосом. - Так вот, теперь я напрямую обращаюсь к нашему мудрейшему Ауэркану - пусть он объяснит все, что натворил, - лицо Пилиардока едва ли не почернело от прихлынувшей крови. - Почтенный Аполлион объявил, что каждый из нас может говорить открыто - все, что думает. Так я и поступаю. Вот вам мое слово, почтенные господа: я считаю, что уважаемый лорд Ауэркан, Хранитель русских, должен быть исключен из нашего Совета! Изгнан с позором! А еще лучше - просто ликвидирован. Пилиардок сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и Ауэркан немедленно воспользовался этой брешью, чтобы перейти в контратаку. Он тоже не на шутку разозлился; его глаза пылали столь же безумной злобой. - Изгнан? - словно рокочущее эхо, переспросил Ауэркан, глядя на обидчика так, как будто желал пронзить его взглядом, словно копьем. - Согласен с постановкой вопроса: кто-то в Совете Семи действительно лишний. Но осмелюсь при всех обратиться к тебе, почтенный Пилиардок: а не тебя ли самого следует с позором изгнать из Совета, уважаемый Хранитель американцев? А еще лучше - просто ликвидировать! Обратите внимание, уважаемые собратья, на странность и необычность случившейся катастрофы. Пассажирский лайнер испепелен русской ракетой! Ох уж эти мои русские. Хлебом их не корми - дай пострелять по гражданским кораблям. Да вокруг их крепости такие лайнеры дюжинами крутятся. Американские и любые другие. Подходят и ближе, чем этот несчастный. И хоть один из них был когда-нибудь задержан, обыскан, конфискован, я не говорю уже - сбит? И вдруг ни с того ни с сего опытный офицер открывает огонь! А не приходит ли вам в голову логичная мысль, что у того офицера были веские причины так поступить? Я имею в виду причины, несколько отличающиеся от той, что была так выразительно расписана в самых черных красках почтенным и уважаемым сэром Пилиардоком. Гражданское судно могли просто-напросто принять за боевой корабль. Из того, что мне сообщили, я понял, что всем экипажем и всеми системами наблюдения, слежения и наведения на цель русской космической крепости "Бородино" приближающееся судно было принято за ударный крейсер в боевом развороте, замаскированный под пассажирский корабль. Так почему мы должны походя отбрасывать эту версию? Обращаю ваше внимание - наиболее правдоподобную версию. И почему мы должны отбрасывать самое простое, даже напрашивающееся объяснение случившегося? А заключается оно в том, что уважаемый сэр Пилиардок не вдруг, но хорошенько все обдумав, решил сочинить одну маленькую историю. Историю почти правдивую, но всего лишь поставленную с ног на голову. Именно он, Пилиардок организовал заговор и развязывает войну, именно он собрался нажиться на ней, вознести в сокровищницу небывалые донации, и так далее, и так далее... А мои русские - что ж, ради такого дела даже приятно огульно объявить их бездушными и кровожадными убийцами. Разумеется, по ходу дела можно оговорить и проклясть заодно и меня. Симпатичная получается история, не правда ли? Отличный план! Сидевшие за столом вдруг заговорили все, практически одновременно. Лишь Ауэркан и Пилиардок сидели молча, испепеляя друг друга взглядами. Аполлион поднял руку. - Я призываю почтеннейших членов Совета Семи к молчанию! - властно сказал он. - Спокойствие и терпение, господа. Пусть все успокоятся. Судя по тому, что было здесь сказано, ни вы, любезный Ауэркан, ни вы, почтенный Пилиардок, не собираетесь брать на себя ответственность за случившееся. Оба оппонента мрачно кивнули. - Чего и следовало ожидать. - Аполлион опять снял очк