Подождать чуток надыть. - Понятно, - кивнула головой эльфка. - Надыть так надыть... Ну, так а что же хочет от меня сей некромант? - Ослобонить, - хихикнул голова. - Считает он, что держим мы вас в путах железных, изводим мукой тяжкой, насилию и позору подвергаем всякоразличному... - Ерунда, - холодно сказала эльфийка. - Господин чародей, я вижу у вас посох Ордоса. Это говорит в вашу пользу. Не угодно ли вам будет взойти сюда, где я смогу приватно объяснить вам кое-что? - Почту за честь, сударыня, - церемонно поклонился Фесс, уже оправившийся от первой растерянности. Эльфийка и в самом деле никак не походила на пленницу. - Прошу, - эльфийка ответила ему столь же церемонным реверансом. Фесс вошел внутрь. Дом был обычным добротным и богатым домом невысокликов. Эльфийка провела некроманта в гостиную, усадила у весело горящего камина. Высунулась в коридор, крикнула: - Аллион! Метта! Идите сюда! Гость у нас... интересный, - она говорила по-эбински, как и Вейде, когда хотела, чтобы Фесс ее понял. Спустя мгновение в комнату впорхнули еще две эльфийки, одна рыжая, другая черноволосая, тоже в зеленых охотничьих костюмах, тоже при оружии. Их хотелось назвать молоденькими, хотя сколько на самом деле было им лет, знали, само собой, только они сами. Может, несколько сотен... - Кто это, Ирри? - спросила темноволосая. Из вежливости она тоже обратилась к подруге на имперском языке. - Некромант, Алли. Представляешь себе? Настоящий некромант... я и не верила, что такие еще остались... - А чего ж тут не верить? - рассудительно заметила рыжая Метта. - Если в старом добром Эвиале мертвые начали разгуливать по кладбищам, должен же кто-то загонять их обратно в землю!.. Эльфийки говорили о Фессе очень спокойно, без всякого надрыва и придыханий, в отличие от той же Вейде. Это располагало; хотя, наверное, причиной этого была их слабая осведомленность, а вовсе не какая-то особая терпимость. - Вы пришли освободить нас, господин некромант? - обратилась к Фессу Аллион. - Вы, наверное, были в Вечном лесу? - Да, сударыня, - кивнул Фесс. - Я говорил... с ее величеством королевой Вейде. От нее и узнал... Эльфийки переглянулись и хихикнули. - Мы расскажем вам, сударь, простите, вы не сообщили нам вашего имени, но мы понимаем, что вы можете стремиться сохранить инкогнито... - О нет, никакого инкогнито, - усмехнулся Фесс. - Нет смысла скрывать свое имя, когда в мире - во всяком случае, в странах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков - остался всего только один действующий Темный маг. Меня зовут Неясыть, к вашим услугам, сударыни. Эльфийки поднялись, назвали себя, глубоко приседая. Они все-таки были до невозможности хороши. И тут Фесс поймал себя на мысли, что после Рыси совершенно не может думать об этих, безусловно, красавицах как о женщинах. Полностью и абсолютно не может. - Мы и в самом деле покинули Вечный лес, сударь Неясыть, - сказала Ирри, мимоходом стрельнув в мага глазками. - Почему? Это долгая история. Скажу только - таких, как мы, там меньшинство. Большинству нравится неизменная в течение столетий жизнь, нравится нескончаемое правление той же Вейде и ее приближенных, нравится трагический надрыв, надлом, царствующий там... последний бастион добра и света! Ужасная Тьма, готовая затопить весь мир! Все ради победы! Вперед, положим наши жизни на великий алтарь... ну и все такое прочее. - Daegebarr! - не сдержавшись, фыркнула Метта. - Метти, что за выражения, - с укором заметила Аллион. - А тут по-иному и не скажешь, - проворчала рыжая. - Как бы то ни было, - наставительно подняла палец Аллион, - не забывай, куда ты направляешься и кем собираешься стать. Одним словом, некромант Неясыть, - нам наскучила жизнь в Вечном лесу. Мы не можем встать вровень со знатнейшими родами, теми, о ком говорят - "опора трона". Наши отцы и деды были воинами. Они сражались за Лес и погибали. И мы хоним вырваться из этого вечного зеленого сумрака! Мы хотим увидеть просторы мира, понять, что он такое и кто мы в нем! Прожить множество жизней, скитаться, сражаться, любить и ненавидеть по нашему собственному выбору, а не по указке мудрых и древних! Признаться, Фесс слегка опешил от этой выспренной тирады. - Да у вас там что, тирания, что ли? - только и сумел он вымолвить. - В темницы сажают, в порубы? За хулу на Вейде головы рубят?.. - Нет, конечно, - рассмеялась Ирри. - Болото у нас там. Говорят - эльфы ненавидят перемены. Вранье. Не все эльфы. Мы, например, перемены очень даже любим. Потому и ушли оттуда. - Но мы не безрассудны, - добавила Аллион. - Невысоклики - за деньги, разумеется, - подыскивают нам надежный эскорт, рыцарей, воинов, что умеют хранить тайны. Вскоре мы разойдемся. В разные стороны. Испытаем судьбу! Разве это так трудно понять, сударь некромант, ведь вы тоже вечный бродяга? - Мы ушли из Вечного леса добровольно, - вступила Метта. - Нас никто не похищал, никто не бесчестил. При нас наше оружие и драгоценности... и половинчикам гораздо выгоднее вести с нами дело честно, нежели предать один раз. Потом таким образом они уже ничего не заработают. - Ну как, убедили мы вас, сударь некромант? - засмеялась Ирри. Возразить было нечего. Эльфийки казались беззаботными и веселыми, словно дети, вырвавшиеся на прогулку из надоевших классов. Придраться вроде как не к чему. И все-таки... слишком уж широко разошлись те слухи о невысокликах, что похищают и продают "нежных эльфийских дев". Кто-то ведь распускал их - а кому нужда придумывать эти сказки? Конечно, они нужны Вейде - какой же королеве приятно, когда подданные сломя голову бегут от твоей власти?.. Быть может, за этими слухами была именно она?.. Но, так или иначе, дел для некроманта тут не было. Во всяком случае, пока. Освобождать некого, упокаи-вать вроде как тоже нечего, хотя, конечно, на местный погост заглянуть не мешало... Распростившись с эльфийками, некромант вернулся к поджидавшему его на крыльце Фирио. Против всех ожиданий, дренданнский голова ни единым словом не помянул эльфиек. - Ну как, сударь чародей, узнали, что хотели? - Узнал, - сдержанно сказал Фесс. - Угодно ли еще чего вашей милости? - На ваш погост заглянуть угодно моей милости. - Так за чем же дело стало? Идемте, проведу... Хотя и не возьму в толк, что там делать вам, сударь волшебник. Да и платить мы... - Не собираемся? - понимающе спросил Фесс. - Дык не за что, ваша милость, - ухмыльнулся в ответ голова. - Когда будет за что платить, никого не останется, чтобы вернуть мне положенное, - отпарировал некромант. - И сами ведь говорили, сударь мой Фирио, что хорошо бы мне туда заглянуть, потому как негоже на предков с железом лезть... - В общем, конешное дело, оно так, - не стал спорить голова. - Только я так скажу, ваша чародейская милость, - на предка своего с топором выходить и впрямь негоже, но деньги отдавать за просто так, когда эти ж деньги в общине могли остаться, - тут деды-прадеды от такого непотребства сами из земли полезут! - Он хохотнул. - Одним словом, ты хочешь, чтобы я на кладбище заглянул, но платить за это не собираешься, - уточнил некромант. - Ну, примерно так, - не стал запираться Фирио. - Потому как эльфок, ваша милость, освобождать вам нужды нет, будь мы и впрямь работорговцами - конечно, согласились бы, потому как тех же эльфок ловить хоть и нелегко, наверно, да все легче, чем диргемы салладорские добывать. - Но если на кладбище неспокойно, Фирио, те же зомби могут появиться снова в любой момент, и тогда беды не миновать, - заметил некромант. - Гммм... едва ли, господин чародей, едва ли, - хитро покачал головой Фирио. - Одного зомбея ентого мы на куски изрубили. И еще изрубим, коли нужда придет. Посмотреть наш погост вы, сударь некромант, конечно, можете, вот только... - и Фирио так многозначительно взглянул на волшебника, что, казалось, хотел сказать, мол, знаем мы вас, чародеев, и ежели колдовать начнешь, чтобы потом с нас же деньги содрать, то не поможет тебе и умение стрелы на лету рубить. - Эх, Фирио, - не сдержался Фесс. - Показать тебе мое золото, что ли? Поверь мне, хватит всю вашу деревню купить и еще на много-много таких же останется. Думаешь, я сюда на хлеб с пивом заработать пришел?.. Тогда глуп ты, голова, прости за прямоту. Давай, веди на погост. Хватит мне тут зубы заговаривать. Фирио промолчал, только взглянул как-то по-особенному пристально, уже без ухмылок. Серьезно взглянул. И, ни слова не говоря, повел Фесса по неширокой дорожке, что шла на восточную окраину селения. В каких богов верили половинчики и верили ли вообще, некромант не знал. Во всяком случае, те, что жили здесь, в их исконних землях, Спасителю не поклонялись, во всяком случае, в открытую - в отличие от их собратьев в Эгесте или Эбине, давно принявших Истинную Веру в ее аркинском толковании. Церкви в Дренданне Фесс не увидел, ликов Спасителя что в доме Фирио, что во временном обиталище Ирри и ее подружек не было. И погост невысокликов разительно отличался от любого другого кладбища в Эвиале, виданного Фессом. Дорожка свивалась в длинную спираль, от ворот до странного сооружения из могучих диких валунов, на вершине которого красовался искусно вырезанный из белого мрамора глаз. Глаз с четырьмя черными агатовыми зрачками, нелепый и странный на первый взгляд, - однако, Фесс чувствовал, за этим символом крылось нечто большее, чем простая фантазия бедных селян... Могильных плит как таковых не было, их заменяли воткнутые в землю столбики, покрытые причудливой резьбой, столь любимой народом половинчиков. Ни на одной могиле некромант не увидел имени. Ни людских букв, ни угловатых гномских рун, ни прихотливых эль-фийских завитушек. И повсюду возле-эт-их столбиков лежали вещи. Обычные вещи из повседневного домашнего обихода, инструменты, женские вязальные спицы, детские игрушки, резные лошадки, тряпичные мячи, сшитые из лоскутов куклы... Тщательно прижатые камнями к земле, чтобы не унесло ветром, предметы казались почти что новыми, непохоже было, что они валялись здесь месяцами, под солнцем и дождем. И погост был неспокоен. Для этого не требовалось даже знать некромантию. Даже Фирио как-то приуныл, дренданнский голова явно чувствовал готовую вот-вот нагрянуть беду - но упорно не желал поверить самому себе. - Господин голова, - повернулся к нему Фесс. - Я боюсь, что... - Платить все равно не будем, - быстро отозвался половинчик. - Пока гром не грянет, невысоклик Спасителя не помянет? - усмехнулся некромант. - Когда грянет, сами справимся, - ухмыльнулся в ответ Фирио. - Мне бы вашу уверенность, сударь голова... - Охотно поделился, если б знал, как за это плату справедливую взыскать... - М-да, с половинчиками свяжешься - готовь кошель потолще, они даже за воздух содрать ухитрятся... - Пословиц про нас придумано много, - скромно признал голова. - И почти все верные. Так что, господин чародей, я желание ваше выполнил; не будет ли еще каких?.. - Нет, - покачал головой Фесс. Эти скупердяи-невысоклики рассчитали все верно. Оставить их погост в его нынешнем состоянии не смог бы ни один добросовестный некромант. Чем эти наглецы не преминули и воспользоваться. - Я побуду здесь... еще некоторое время. - А, ну и ладно, ну и хорошо, - поклонился Фирио. - Я, значится, тады пойду. У меня, сударь чародей, и так дел невпроворот. А вы, допреждь чем куда дальше направитесь, к нам в таверну зайдите, ручаюсь, вы того, что там подают, даже в Ордосе не едали. - Всенепременно, - кивнул Фесс. Фирио уже успел основательно ему надоесть. ...Когда дренданнский голова наконец скрылся из виду, некромант глубоко вздохнул и опустился на колени. Пусть ему не удастся выжать из местных жителей ни единого медного гроша, но это не повод для того, чтобы обрекать их на смерть. Интересно, что сказал бы по этому поводу дракон Сфайрат?.. Наверное, опять стал бы упрекать, говоря, что он, некромант, не странствующий рыцарь в сверкающей броне, связанный бесконечными выспренними обетами. "Ну и пусть. Пусть я буду поступать неразумно. Пока у меня еще есть золото эльфов, я могу позволить себе эту маленькую прихоть - работать в свое удовольствие, а не за деньги". Все еще стоя на коленях, некромант вонзил в землю острие посоха - и черное древко вмиг задрожало от хлынувшей в него силы. Злой, бесцветной, какой-то даже липкой силы, в чем-то подобной тому свету, что дают гниющие останки. Ох, большая, большая беда ждала бы Дренданн, кабы он, Фесс, не заглянул сюда!.. Ну что ж, за плату или без оной, но работать надо. Стоящий на самом краю Серых Пределов знает свой долг. Несколько минут Фесс оставался неподвижен - крепко зажмурившись, слушал погост, стараясь определить, откуда следует ждать первого удара. Следовало заметить, что здешнее кладбище разительно отличалось от, скажем, погоста в Больших Комарах<См. роман "Рождение Мага", стр 291-293>. Некромант не чувствовал ни костяных гончих, ни, хвала Великой Шестерке, костяных драконов. Нет. Дрожание, шевеление, гневный шепот и что-то еще, странное, трудноуловимое, не похожее ни на что - смесь неизбывного горя, и отчаяния, и... и... он не находил слов. Могло показаться, что пробудились все до единого погребенные здесь мертвые, что все они разгневаны и что все они ждут какой-то последней малости, чтобы отбросить земной покров, восстать - и требовать мести. "Ну, хорошо, - сказал сам себе Фесс. - Ничего страшного, ничего такого уж сногсшибательного, погост, конечно, интересный, достойный занесения в анналы некромантии, но... Будем работать. Никуда не торопясь. Хватит с меня "запредельных усилий", после которых я сам как неживой. Зря я, что ли, в академиях обучался? И притом даже не в одной?" Перед его мысленным взором словно оживали страницы конспектов. Так уж вышло, что нормально ему, пожалуй, не удалось поработать ни разу. Обязательно вмешивалось нечто сверхъестественное, невероятное, и приходилось бросаться в огонь, чуть ли не жертвовать собой - то есть заниматься тем, что некроманту совершенно и абсолютно противопоказано. Не будь Фесс уроженцем совсем другого мира, он бы, конечно, не уцелел. Теперь, окидывая новым взглядом свои былые приключения, когда он еще не знал, кто он такой и какая сила забросила его в Эвиал, Кэр Лаэда отдавал себе отчет, что он уже раз двадцать просто обязан был погибнуть. Однако, несмотря ни на что, он оставался жив. И кто знает, не были ли тут замешаны те самые маски, от слежки которых он избавился - если верить дракону, - избавился, освободившись, пусть даже и невольно, от рунного меча?.. Решено. Он будет работать так, как положено. Холодно, спокойно и без надрыва. Кроме того - Фесс оглянулся по сторонам, - вокруг много леса, и это хорошо. Не напрасно же, хочется верить, он следил за эльфийским волшебством в исполнении королевы Вечного леса. Если совсем уж припрет, пустит в ход это чародейство... правда, ни разу не проверенное, не опробованное как следует, но все-таки как-то становится чуточку спокойнее, когда знаешь, что можешь рассчитывать на что-то еще, кроме одной лишь своей гонимой профессии. С самого дна мешка некромант достал маленькую походную астролябию. Почти такую же, как и распространенные среди моряков или путешественников, но с одним дополнительным кругом, с нанесенными на него восемнадцатью символами скрытого лунного цикла, того самого, который полагалось столь строго учитывать при составлении классических заклинаний некромантии - и без чего Фесс более или менее успешно обходился всю свою недолгую карьеру некроманта. Прежде всего следовало по компасу выставить направление "север-юг". Затем - вставить нужный диск, соответствующий широте места. Каждая астролябия снабжалась по меньшей мере пятком дисков, соответствующих известным широтам таких ориентиров, как маяк в Кинте Дальнем, Ордосский мыс, Эбин, Аркин, Эгест... После некоторых размышлений некромант выбрал эгестский диск - ведь проекция звездного неба на плоскость, увы, неодинакова в разных местах. Теперь требовалось точно определить время дня. Фесс поднял астролябию над лицом, направил на солнце и до тех пор поворачивал подвижный бегунок, пока в щели визира не показалась тень. Записал обозначенную бегунком высоту. Повернул бегунок, считал показания долготы на зодиакальной шкале, соответствующие дню и высоте солнца над горизонтом. Повернул другой бегунок, короче, на передней стороне инструмента, пока тот не указал на нужную долготу. Наконец, повернул вместе короткий бегунок и рету1, пока не выставил нужную высоту над горизонтом. Оставалось только считать местное солнечное время на краевой шкале интструмента. Обычное дело, мореходы, купцы, астрологи проделывали это регулярно. Но вот затем... Поворачивая рету, некромант знал теперь положение не видимых днем звезд - как над горизонтом, так и за ним. Настало время составлять уравнения равновесия, с тем чтобы проекции тех звезд, которые он мог использовать в своем заклинании, не оказались бы смещены или даже искажены другими, теми, что изначально не способствуют некромантии. Свойства этих астральных проекций были вычислены некромантами былого чисто эмпирическим путем, и Фесс не без оснований предполагал, что при этом было пролито немало крови. Теперь все внимание Фесса оказалось приковано к Рета (от латинского rete, "сеть") - подвижная часть астроля-бии, диск с прорезями, позволявшими видеть основной диск под ним Содержит круг, отражающий проекцию годового пути Солнца и указатели наиболее ярких звезд ночного неба тайному лунному кругу. Астролябия учитывала фазы ночного светила, но не только. Восемнадцать фигур на бронзовом круге. Фессу показалось, что они светятся даже сейчас, в яркий день. Зная точно время и долготу, он мог узнать соответствующий символ ночной силы. Повернул короткий бегунок - выполненный в виде орлиного когтя указатель дал ему нужную поправку для балансировки заклятья. Некромант вздохнул. Составление таких формальных заклятий требовало долгих вычислений и представало-таки изрядно скучным делом. Но уж лучше так, чем рвать на части самое себя, стремясь справиться с неудержимым потоком Силы... Маленькая пергаментная книжечка быстро покрывалась вязью вычислений. Углы, хорды, дуги, сопряжения, углы падения (в магии далеко не всегда равные углам отражения), символы старых сил, давно канувших во мрак, по мере того как, вытесняемая Святой Матерью нашей, угасала вера людей в них, и так далее и тому подобное. Прошло немало времени, и у Фесса заныла спина, прежде чем все подсчеты были окончены. Он знал точные небесные координаты звезд, что ему помогут, и тех, что ему воспрепятствуют. Поминутно сверяясь с представленной на астролябии картой звездного неба, Фесс принялся вычерчивать магическую фигуру - случай был не из простых, но и не экстраординарный, и потому некромант решил ограничиться девятилучевой звездой. На два луча больше, чем было в подземельях гномов, на две действующие сущности больше. К семи символам Светлой Магии он добавлял два обязательных начала некромантии - Смерть и Темноту. Тогда, в пещерах, он за недостатком времени ограничился семью лучами и... едва остался в живых. Если бы не подоспевший Север, кто знает, чем кончилась бы та схватка... Одиннадцатилучевую звезду (не говоря уж о три-надцатилучевых) он решил оставить для более серьезного испытания. Ведь каждый дополнительный луч - это лишний компонент в головоломном уравнении, в чем-то похожем на составление астрологического гороскопа. Закончив рисовать свою фигуру (и ползать на животе по сырой и холодной земле, вымеряя транспортиром углы - тем самым тяжеленным бронзовым устройством со множеством дополнительных шкал, линеек, поворотных угольников и тому подобного добра, которого ему так не хватало в подземельях Пика Судеб), Фесс отправился осматривать окрестности - многие магические компоненты можно было раздобыть прямо здесь. По отдельности они - ничто, но, сведенные воедино в нужное время и в нужном месте... Ходил он довольно долго, так что солнце уже начало клониться к горизонту. Некромант устал, исцарапался и вымок в густом ольховнике, однако добыча того стоила. Пучок донельзя густо разросшихся веток (в народе такие прозывались "ведьмиными метлами" - там, где бытовало верование, что ведьмы обладают способностью летать, пользуясь сим незамысловатым предметом домашнего обихода), розовый древесный гриб, корень головомора, засохшие стебли болотного морочника, еще кое-что того же сорта - созданное самой природой и наделенное свойством улавливать и направлять магические потоки. Из сумки некроманта появилось и то, что именовалось "невозобновимым ресурсом", - крошечный рогатый черепок какого-то зверя, явно не из обычных для Эгеста или Эбина, бронзовый девятигранник, весь покрытый рунами, несколько пучков сухих трав, совсем редких, которые не бросали, как все остальное, а тщательно припрятывали до следующего раза. Аккуратно разложив все свое хозяйство, некромант с удовлетворением огляделся. То, чем он занимался сейчас, совершенно не походило на безумные магические схватки, как, например, в Арвесте или же, совсем недавно, в Кривом Ручье. Кропотливая, требующая не столько истинного таланта, сколько аккуратности и внимательности работа. Какая-нибудь златошвейка, ухитряющаяся прогнать иглу сквозь крошечную бисеринку, наверное, справилась бы гораздо лучше. Другое дело, что вся эта геометрия, тщательные измерения и прочее годились только для того, чтобы открыть ворота Силе. Справляться с последствиями этого освобождения предстояло самому некроманту. Фесс в последний раз поправил недостаточно ровно, по его мнению, пролегшую хорду и отступил на несколько шагов. Все вроде. Можно начинать. Звезды в благоприятной позиции - точнее, их проекция на погост невысокликов сделана максимально благоприятной для этого времени года. Мешкать тоже не следует - если что-то пойдет не так, не стоит давать неупокоенным добавочной силы - когда мрак спускается на землю. Некромант подошел к посоху, воткнутому в один из магических полюсов начертанной фигуры. Положил обе руки на каменное навершие. Закрыл глаза и начал шептать про себя одну из начальных формул пробуждения. Ему нужно было оживить все свои построения, влить в них мощь, чтобы потом процесс шел уже как бы и без его, некромантова, участия. Все просто и все хорошо, и не надо ничего выбирать. Делай свою работу, чародей, и постарайся не думать обо всем остальном. Даже о Рыси... если сможешь, конечно. Как ни сладка месть, о ней придется забыть. Ты мстил за одного и потерял троих. Это уже не исправишь. Да, конечно, ты не видел гнома, орка и полуэльфийку мертвыми, что верно, то верно. Но... надеяться на чудо - удел слабых. Фесс осторожно разжал судорожно стиснувшиеся сами собой зубы, а когда они сошлись - даже и не заметил. Тем временем его заклинание начинало работать. Над девятилучевой звездой закурился дымок, со стороны могло показаться, что горит мокрая кладбищенская земля, хотя, конечно, это было не так. Сила, что незримым потоком пронзала весь Эвиал и для которой ничто были все возведенные невидимой властью барьеры вокруг него, текла по приуготовленному ей руслу, начерченная на земле фигура начала работать, поворачивая и сгущая даром рассеиваемое богатство. Разумеется, вычерти эту же самую схему какой-нибудь крестьянин, разложи он на тех же самых местах те же самые предметы и даже заполучи он такой же точно посох, у него бы ничего не получилось. Потому что требовалось кое-что еще, помимо заклинаний, хорд и дуг: личность некроманта, того, кто дерзнул вобрать в себя частицу губительной силы мрака, стараясь по мере возможности оттянуть час его окончательной победы. Фесс закрыл глаза. То, что происходило вокруг, на земле, его не интересовало ни в малейшей степени. Главные события разворачивались сейчас под землей, и в теории действующее заклинание должно было вытянуть и рассеять без остатка всю ту злую силу, что, вселяясь в спокойно лежащих на погосте мертвых, вырывала их из вечного сна, заставляя подниматься из могил и с тупой неутолимой злобой бессмысленно преследовать и убивать живых. В теории некромант вообще не должен был ни во что вмешиваться, после того как начала работу его магия. Но это только в теории. На самом деле не было еще ни одного случая, когда такое бы произошло и волшебнику не приходилось - порой собственной кровью! - исправлять ошибки и сбои бездушного колдовства. Слишком много возмущений, слишком много неучтенного, того, что учесть в принципе нельзя, для чего, несмотря на все усилия, так и не придумали ни астролябий, ни заклятий... Обычно некромантия не сказывается, к примеру, на погоде - но на сей раз работающее заклинание Фесса отчего-то стало тянуть к себе облака, длинные серые тела туч сталкивались в небе над головой, исполинская, впору только великану, шапка росла и быстро темнела, словно кто-то лил в собирающиеся завесы бессчетные ведра черной краски. Несмотря на болезненный откат, Фесс старался не потерять из виду ни одной, даже самой дальней могилы. Гигантская воронка, сотворенная им, высасывала сейчас из мертвых влитую в них злобную неживую силу, и, поскольку не родился еще такой некромант, что смог бы обратить эту мощь себе на пользу, рассеивала ее, эту силу, над землей и в воздухе, быть может, этим и объяснялась вся свистопляска с облаками, хотя ни в одном наставлении по некромантии ничего подобного не говорилось. Становилась прозрачной земля, истаивали последние одежды, доски и ткань, в которые оставшиеся до времени в живых обряжают ушедших к Серым Пределам. Фесс слышал, как колотятся и содрогаются кости, скрипят суставы, никто не хочет умирать во второй раз, даже мертвые. Тянущая, рвущая нутро боль все нарастала, и здесь сделать ничего уже было нельзя. Терпи, некромант, боль отката смяла бы в лепешку и уничтожила слабого духом; ты не только творишь чары и плетешь заклинания, ты еще подобен громоотводу, через который разряжается взъяренная плоть этого мира, отчего-то так плохо совместимая с честным волшебством. ...Заклятье работало неровно, рывками. Балансировка все-таки пострадала, несмотря на все старания Фесса, достичь приемлемого равновесия ему таки не удалось. Кое-где противоборствующие силы начинали рвать мертвые тела, что, с точки зрения классической некромантии, уже никуда не годилось. Высшее мастерство чародея заключалось как раз в том, чтобы прийти на беспокойный погост, сплести заклинание, после чего стоять и ждать, пока оно не закончит свою работу, не потревожив при том ни единой косточки в могилах. И в какой-то момент, до рези в крепко зажмуренных глазах вглядываясь в черные провалы, где сейчас содрогались останки, словно под ударами незримого бича, Фесс внезапно увидел... Нет, не на погосте. В стороне. На самом пределе некромантского взора. Под корнями старой ольхи, подрытыми так искусно, что никто и никогда не нашел бы никаких следов, ищи он на поверхности, - еще одна могила. Не такая, как остальные. Некроманту до сих пор казалось, что он чувствует смертный ужас и отчаяние, наполняющие ямину. И могила эта, словно взывающий о помощи и спасении путник, застигнутый по дороге предательским штормом, властно приковала к себе все внимание некроманта. Он увидел... о нет, не просто бренные кости и тому подобное; он видел дрожащий над землей призрак, слабую тень, что не в силах расстаться с телом, давно опустевшим вместилищем души, отражением которой и был этот призрак. Это был явно не половинчик. И не человек... как будто. Но что он делает здесь? Фесс не мог прямо сейчас сказать, как давно этот несчастный окончил свои земные дни, для этого пришлось бы бросить поддерживать баланс сложного заклинания, но и бросить это, забыть о странном захоронении не мог тоже. Наверное, Сфайрат не одобрил бы его и за это тоже. Призрак колебался, покачивался над холодной землей, он дрожал, точно от холода, словно страдающий от лютой стужи человек. Фесс от злости заскрипел зубами. Отвлекаться он не мог, однако потом разбираться с этим телом будет куда труднее. Впрочем... чуть-чуть-то он взглянуть может. Да, совсем, совсем чуть-чуть... Немного более узкий, чем у человека, череп одевался плотью. Призрак втягивался обратно в подземное узилище, на краткое время позволяя магу увидеть истинное лицо того, кто был похоронен тут. Еще, еще немного... Дрожат и вибрируют магические связки, сводящие воедино всю громоздкую конструкцию умиротворяющего погост волшебства, а некромант, рыча от рвущей грудь боли, отдает приказы призраку вновь войти в покинутое душой обиталище, вернуть ему на время утраченный облик, чтобы он, некромант, смог бы спросить его и получить ответ. И Фессу показалось, что он уже почти совсем достиг успеха, когда его главное заклинание дало резкий крен, словно корабль, застигнутый опрокидывающей его набок волной. Ох, как непрост же был погост половинчиков! Ох, сколько же тайн дремало здесь, под темным, опустошенным зимою дерном, сколько страсти было здесь, и подлинного геройства, и настоящей верности!.. Обрывки видений, смутные воспоминания прошлого ринулись вверх, когда колоссальный столб незримой Силы, вышвыриваемой сейчас вверх, в бурлящие небеса, внезапно накренился, словно падающая колонна, и, подобно все той же колонне, косо рухнул наземь, отрываясь вершиной смерча от стянутых в зенит черных туч. Вспышка боли. Слепящая, словно блеск вражьего меча возле самых глаз. Фесс закричал, не слыша собственного крика; мир опрокидывался, барьеры рушились, и вся вытянутая из погоста сила грохочущим водопадом низвергалась обратно. Брызнули вверх фонтаны черной земли, словно исполинские змеи вырывались на поверхность из подземных темниц. Тут уже не ошибешься - заклинание некроманта дало сбой, и неупокоенные, освобожденные от пут, сами перешли в атаку, пробуждаясь к жизни, отбрасывая глупые обереги, поставленные живыми, поднимались, движимые одной-единственной целью, не имевшей, само собой, никакого смысла, - убивать тех, кто еще не пришел в Серые Пределы. Нелепая цель. Безумная и кошмарная. И будь вечно проклят тот, кто стоит за всем этим, какие бы резоны он ни привел, сойдись Фесс с ним лицом к лицу! ...Все его тело словно бы превратилось в один громадный кровяной струп, с которого Фесс сейчас отрывал засохшие, мало что не закаменевшие повязки. Он потерял из виду призрак под ольхой, он клял себя последними словами - потому что неупокоенные вырвались-таки из-под действия чар, благие намерения покончить с ними, как предписывают учебники, так и -остались благими намерениями, и теперь вновь приходилось закладывать самое себя в отчаянном усилии исправить содеянное. И где теперь брать требуемую мощь? К кому обратиться некроманту, уже трижды нарушившему свое Слово, влезшему в громадный долг перед древними ночными силами, исчерпавшему все резервы и не создавшему новых? Фесс кое-как поднял слипшиеся от крови веки. Из развороченных могил одна за другой поднимались нелепые фигуры, невысокие, с круглыми, круглее человеческих, черепами, короткими руками и ногами - правда, с невозможными ни у людей, ни у эльфов, ни у половинчиков зубами, что впору оказались бы и самому Сфайрату. Посох!., нет, дерево стремительно холодеет, утрачивая силу. Крутящийся смерч уже успел рухнуть, подъяв всех, кого только мог. И теперь... ФАЛЬЧИОН! Подарок Эйтери. Специально на погибель неупокоенным отточенная смертоносная сталь гномов, лучше которой не сварил еще ни один оружейник людской расы. Фесс заставил себя оторвать сведенные судорогой пальцы от яростного сверкающего навершия и вытянуть из ножен сухо прошелестевший клинок. Рухнувшее заклинание уже рвало и разметывало все вокруг себя. Над головой мага возникла хищно устремленная к земле глотка смерча, с шипением и воем всосавшая в себя тучи. Земля вокруг чародея волновалась, словно море, по ней пошли настоящие волны, трещали безжалостно вырываемые с корнем деревья, силы развернулись, разошлись в дикой пляске; и в самом сердце воцарившегося хаоса стоял Фесс, двумя руками держа перед собой гномий меч. Он не пытался скрыться. Напротив, теперь ему оставалось только одно - приковать неупокоенных к себе, не дать вырваться с разоренного погоста и... Перебить их всех. Холодным железом. Не прибегая к магии. И когда из развороченной могилы показалась уродливая круглая голова первого из неупокоенных, некромант испытал нечто вроде злой, жгучей радости. Ему нужен был сейчас бой. Именно бой, а не игра с магическими силами. Не давая новосотворенному зомби подняться, Фесс одним движением оказался возле него. Фальчион рухнул со свистом, некроманту показалось, что сталь режет сама, - лезвие разрубило неупокоенного надвое и притом глубоко ушло в глинистую землю под ним. Фесс сам не знал истинной силы своего оружия. Простое железо, пусть даже вышедшее из гномьих тиглей, способно, как известно, рубить неупокоенных, но не убивать их. Товарищи Севера, подземные охотники за Нежитью, вынуждены были в буквальном смысле шинковать их на мелкие кусочки. Неразумно, нерационально, но - сейчас только это могло удовлетворить Фессову жажду схватки. Он чувствовал себя берсеркером, ненавидящим до полного забвения собственной жизни любого врага, не чувствующим ран, не замечающим пронзающих броню ударов до тех пор, пока жилы не отдадут последнюю каплю крови. Некромант поспешно выдернул фальчион. На сверкающем лезвии не осталось и малейших следов истлевающей плоти или могильной глины, сырой и липкой. Рубанул снова, теперь уже опуская клинок почти без всякого усилия, просто направляя бег стали; и в считанные секунды он превратил жуткого противника в почти что однородную смесь измельченных костей и плоти. Зомби пытался приподняться, зацепить врага руками-лапами, на которых уже успели появиться изрядные когти, но все напрасно - фальчион мигом снес неупокоенному обе кисти, потом отсек руки по локоть и, наконец, - по самое плечо. "Все одно и то же, - вдруг совершенно некстати подумал Фесс. - Я борюсь со следствиями, а не с причиной. Причина остается в неприкосновенности, и даже целая армия некромантов не сможет обратить в безвредную пыль всех до единого мертвых этого мира". Следующие несколько минут превратились в сплошной танец рвущей воздух стали. Гномы воистину сработали фальчион на славу. Однако даже они ничего не могли поделать с одной необоримой силой - земной тягой. Тяжелым клинком в полной мере мог владеть только настоящий силач, из тех, что играючи ломают лошадиные подковы и скатывают монеты в трубочки. Фесс - или даже Кэр Лаэда - такой силой не обладал. ...Его хватило на шестерых неупокоенных. И то - мелкие обрубки тем не менее мерзко шевелились, вздрагивали, словно тщась вновь собраться в единое целое. Обливаясь потом, он тяжело опустил оружие. Чтобы справиться с ордами скелетов и зомби таким способом, требовалось быть по меньшей мере гномом. Да и то - они ковали это оружие с расчетом на одиночные схватки, упокаивать целые погосты им не приходилось. Смерч уже вгрызся в землю, выл и рычал, словно дорвавшийся до лакомой кости голодный пес. Удивительно, но поднимавшиеся из-под земли уродливые фигуры, пошатываясь, шагали к Фессу как ни в чем не бывало, словно и не было никакого вихря. Они его просто не замечали, не чувствовали. Некромант огляделся - и, пожалуй, впервые его взгляд можно было бы назвать затравленным. Он оказался в кольце. Рухнувшее заклинание подняло на ноги все кладбище. И - Фесс четко отдавал себе отчет - на всех зомби и прочую нежить его не хватит. Оставалось несколько мгновений до вражьей атаки. Неупокоенные сомкнули ряды. Они не торопились. Им спешить теперь некуда. Истребить, разорвать на части ненавистного врага - и потом двинуться дальше, туда, где много-много лакомой живой добычи... Кажется, у тебя не осталось другого выхода, Хранитель Мечей. Прибегни к своему тайному оружию. Иммельсторн и Драгнир засиделись в ножнах. Дай им вдохнуть вольного ветра! Дай пропеть свою песнь смерти, дай сверкнуть и под солнцем этого мира! Их создатели даже и не догадывались, какое сокровище они сотворили, движимые гневом и ненавистью. Пусть же древний дар далекого мира поможет страннику на пыльных тропах Упорядоченного... Соблазн оказался настолько велик, а видение грядущей победы - настолько зримым, что Фесс едва не застонал, с мясом и кровью выдирая из себя эту мысль. Ты уже должен был бы понять это, - промчалось в сознании. - Ты расстался с рунным мечом, ты оборвал привязь, и теперь единственный способ взять тебя - заставить воспользоваться хранимым сокровищем. У них нет другого оружия против тебя, кроме тебя же самого. Используй Мечи, используй свою магию - и никакие расстояния не смогут послужить тебе защитой. Эвиал превратится в громадную мышеловку, и только вопросом времени станет, когда они наконец окажутся вокруг тебя. Неважно, в каком обличье. Может, это будут Эвенстайн и Бахмут. Может, кто-то иной. И, значит, он должен поступать сейчас так, как поступил бы на его месте обычный некромант Эвиала (хотя сами слова "обычный" и "некромант" весьма мало подходили друг к другу). Никакой магии сверх той, что мог научить Даэнур. Ни единого грана. Кольцо неупокоенных начало сжиматься. Они чувствовали поживу, ощущали слабость врага - и оттого темный огонь в них разгорался еще сильнее. Ну, некромант!.. Ему нужна была Сила. Где угодно и какой угодно ценой. Пусть даже после этого вся Темная Шестерка обратится против него. Он попытался... и безрезультатно. Молчание. Никакого отклика. Он не слишком удивился - его долг до сих пор висит на нем тяжким грузом. Не трать даром время, некромант, у тебя его совсем не осталось. Ты уложишь еще, быть может, пяток неупокоенных, но шестой уложит тебя. На лицо Фесса змеей вползла кривая улыбка. Он с силой вогнал фальчион в землю, взмахнул глефой, проверяя руку. Мускулы до сих пор налиты были усталостью, но после неподъемного меча сработанная подземными оружейниками глефа летала, словно перышко. Он с воплем ринулся прямо на надвигающуюся плотную цепь, оба лезвия глефы стремительно крутились в воздухе: вот они черкнули по лицу неупокоенного, развалили его надвое; оттолкнувшись глефой, как шестом, от земли, Фесс в следующий миг оказался за спинами неупокоенных. Разумеется, его глефа не шла ни в какое сравнение с фальчионом. Очевидно, Эйтери трудилась над ним не зря - гибельным для бродящих по земле мертвецов его делали не только тяжелый клинок и первосортная, редкостная заточка. Неупокоенных это, само собой, не остановило. Они неспешно развернулись и двинулись следом. Что ж, случилось то, чего он опасался. Заклятия "нормальной" некромантии сработали, но не так, как он рассчитывал. Обычного Темного мага, наверное, ждала бы в этом случае печальная судьба - но только не его, Фесса. Не зря же оставалось у него в запасе кое-что помимо некромантии. Пришла пора пустить в ход эльфийское чародейство. Фесс побежал, легко, не очень быстро - пока что в его намерения не входило отрываться от преследователей слишком сильно. Он должен увести их подальше и быть уверенным, что Нежить не повернула к Дрен-данну. Он двинулся влево, через густой мокрый лес, сквозь облетевшие заросли - зомби и прочие не отстанут, пока он близко и его след не перебит следами других живых. Мимо замелькали могучие стволы, под ногами стлались полусгнившие бурые листья - дорога вела вверх по склону, туда, где, подобно царскому венцу, высокий холм короновало кольцо вековых дубов. Нет