с истерикой? Есть, правда, один способ. Но как ты собираешься съездить по лицу старому человеку? Светочка на секунду задумалась. Потом взяла со стола хрустальную вазу и что есть силы хряпнула ее об пол. Подействовало лучше пощечины. Калерия перестала плакать, оторопело взглянула на осколки и глубоко вздохнула: - Простите, Светлана Вениаминовна. - Да что вы, Эмма Петровна, всегда пожалуйста. В машине Светочка коротенько ознакомила Виталия с просьбой немки. Что за жлобская привычка слушать, не поворачивая головы! Роднуся, не ты же за рулем! Хоть бы ушко из вежливости навострил! Недоволен, вижу, что недоволен. Еще бы: такую персону побеспокоили! И чем! - Сможешь чем-нибудь помочь, Виталенька? - Я могу тебе ответить, как в старом анекдоте: помогу, но ложиться нужно завтра. Светочка улыбнулась и повернулась к окну. Фу, черт, опять привидение! На тротуаре стоял Самойлов и обалдело на нее смотрел. Готов, поняла Света. Только б на месте не помер. Какая все-таки удача, что целых три дня я не увижу родных лиц! Как бы не так! Первое же родное лицо расположилось в соседнем кресле самолета. - Hi! - развязно приветствовал Светочку хлыщеватого вида парень. - Добрый день. - Надеюсь, это прозвучало достаточно холодно, чтобы пресечь все дальнейшие контакты. Ах, не сообразила: нужно было ответить на каком-нибудь экзотическом языке. Чтобы отстал сразу. Тогда с его стороны все бы ограничилось кокетством со стюардессами. - В Париж? Господи, а куда же? Неужели он думает, что я собираюсь сигануть с парашютом где-нибудь под Северным морем? Спокойней, спокойней. Кивни равнодушно. Смотри в иллюминатор. В конце концов, можно и подремать. На несколько минут Светочка позабыла обо всем на свете - самолет развернулся и пошел на взлет. Средних лет дама в соседнем ряду истово крестилась. Боюсь, тетенька, ваш Боженька не сможет помочь, если вдруг в этой железной хреновине что-нибудь забарахлит и мы все начнем падать... О-о-оп! И земля начала отдаляться, потом завалилась набок, шоссе быстро превращались в ниточку, дома - в коробочки... Светочка счастливо улыбнулась. Можно ежедневно вариться в цивилизации, перестать обращать внимание на кофеварки и телефоны, бездумно нажимать на акселератор, не глядя тыкать кнопку лифта, но когда вот такая тяжеленная штука поднимается на десять тысяч метров... И летит, даже крыльями не машет... Это по-настоящему круто. Опрометчиво было так улыбаться. Сто процентов мужчин воспринимают женскую улыбку (даже и не обращенную к ним) как сигнал к действию. - У вас хорошее настроение? Как жаль, что Виталий так и не научил меня интеллигентно хамить. - Нормальное. - Не боитесь летать на самолетах? - Нет. - А ведь в последнее время так много катастроф... Вы телевизор смотрите? Зайчик какой. И тема приятная, и вопросы интересные. - Нет. - А газеты читаете? Стоп, стоп, милый, дай немного подумать. Молодой, разговорчивый, точно - не турист, на бизнесмена не тянет. Ставлю сотенную, что ты - журналист. - Нет. - Никакие? - Нет. Слава Богу, отвлекся на тележку с напитками. Ставлю две сотни, что возьмет виски. - Виски, пожалуйста. Со льдом? А вам? - Нет, спасибо. - Немножко "мартини", конечно, не помешало бы, но... Если двое русских выпили вместе, это уже компания. А я хочу лететь одна. Светочка посмотрела в иллюминатор и поймала себя на тривиально-женской ассоциации. Земля внизу представилась россыпью бриллиантов на черном бархате. Пошло, но очень похоже. Она немного отвлеклась, в который раз любуясь новым колечком на левой руке. А когда выглянула снова, чуть не вскрикнула от удивления. Как будто за несколько мгновений кто-то украл все драгоценности. Черный бархат был пуст. Спокойно стояли на своем месте звезды. Ни одного облака до самого горизонта. Но земля была темна. Ни искорки, ни огонечка. Первыми в памяти всплыли "Лангольеры" Стивена Кинга. Потом, неизвестно почему, перед глазами встало лицо Виталия. Была ТОЙ ночью еще одна фраза. Какая? О Господи, ведь он именно так и сказал: "Представляешь, кто-то подойдет и выключит большой рубильник..." Светочка крепко-крепко зажмурилась, не имея ни малейшего понятия о том, КОГО надо просить, но умоляя, чтобы ЭТОГО не случилось. - Что с вами? Вам плохо? - Участливый голос вытащил ее из дебрей ужаса. Испуганный сосед заглядывал Светочке в лицо. Под крылом самолета весело перемигивались огни городов и сел. Откуда взялось это временное помрачение? Буйная фантазия или скука сыграли с ней дурацкую шутку - разбираться не хотелось. Еще оставался страх и ужасная потерянность. Чтобы хоть как-то спастись, Светочка повернулась к сидевшему рядом парню: - Извините, немного голова закружилась. Черт с тобой, давай разговаривать. Только постарайся без пошлостей и глупостей, ладно? - Это бывает. Может, все-таки выпьете что-нибудь? - Да. "Мартини", пожалуйста. - Я где-то видел ваше лицо. - Извините за банальность, но я всегда ношу его с собой. Парень с удовольствием расхохотался. - Нет, точно, точно. У меня профессиональная память. - И что же у вас за профессия такая? Парикмахер? Парень просто заерзал от удовольствия, что беседа развивается так легко. - Не угадали. - И дальше - небрежно: - Я занимаюсь тем, что вру за деньги. - Писатель? - Хуже. Журналист. А вы... Актриса? Певица? - Уж не Алену ли Алину я вам напоминаю? - Ха-ха! Конечно, нет. Просто я вращаюсь в таких Кругах. Ну, знаете, искусство, культура... "Акул пера" смотрели когда-нибудь? Кажется, Светочка неприлично засмеялась: - Вы знаете, мой приятель называет эту передачу "Ерши-малыши". - Почему это? - Да потому, что маленькие, скользкие и колючие. Палец наколешь - неделю гноиться будет. И ни акул, ни перьев. - Интересно. Вас что, мои коллеги тоже когда-то обидели? - Меня? Упаси Бог! Но вы сами только что признались, что врете за деньги. Фраза броская, да и от истины, наверное, недалеко? - Сдаюсь, сдаюсь. Здорово вы меня поддели. Тогда хотите козырь? - Сделайте одолжение. - Я вспомнил. Вас зовут Светлана. И я вас видел на одной очень крутой презентации. А ваш приятель - это Виталий Николаевич Антонов, президент акционерного общества "Петер-Экстра". Точно? Ну вот, час от часу не легче! Россия и инкогнито - две вещи несовместимые. - Да. Но предупреждаю сразу: если вы когда-нибудь попробуете разыграть ваш козырь и хотя бы полслова из нашего с вами приватного разговора окажется в печати - у вас будут крупные неприятности. Задумался. Кажется, разозлился. Видимо, соображает: лезть на рожон или попытаться подружиться. Лапочка, какой ты журналист! Твои полторы мысли на лбу написаны! Так, решился. - И как ваш приятель вас одну так далеко отпускает? Да не нажимай ты так на слово "приятель"! Похоже, мы начинаем друг друга раздражать. - Я не произвожу впечатление человека, способного самостоятельно путешествовать? - Я хотел сказать: такая красивая женщина. И одна. Э, да ты просто дурак... Вот главный недостаток самолета: нельзя встать и уйти. Далеко. Светочка достала сигарету. Сработал инстинкт: зачем зажигалка, если рядом мужчина? Молодец, этот этап прошел отлично! Без малейшей заминки перед ней появился огонек. Натаскан, натаскан на околосветских тусовках, вижу. - Светлана, вы обиделись? Обойдешься, добрый молодец, на тебя еще обидки тратить. - Извините, я не представился. Меня зовут Гена. Гена Слюпаков. Фамилия не звучная, поэтому я пишу под псевдонимом Пахмутов. Веду музыкальный раздел в одной газете. А вот сейчас на фестиваль бродячих музыкантов в Париж еду. Спасибо. Надеюсь, на этом с биографией будет покончено? - Может, выпьете еще чего-нибудь? - Выпью. Того же. - Светлана, разрешите вопрос? Клянусь, что никому не скажу и никак не использую ваш ответ. - Спрашивайте. - Ваш приятель, Антонов, он действительно собирается прибрать к рукам весь наземный транспорт в Петербурге? Говорят, что он скупил уже все автопарки и занялся трамваями и троллейбусами? - Знаете, Гена, - спокойней, спокойней, не выливай на него весь свой гнев, он может умереть от передозировки, - вы женаты? - Да, а почему... - Если я сейчас спрошу: когда у вашей жены месячные? Даже если вы это знаете, в чем я лично сомневаюсь, вы ведь мне этого не скажете? И вопрос мой покажется вам как минимум неделикатным? - Ну, зачем вы так... Откуда такая ненависть? - Я скажу. - Ох, мать, плоховато у тебя с нервами. Да и второй бокал "мартини", наверное, был лишним. - Знаете, чем отличается журналист от золотаря? Золотарь приедет, дерьмо уберет - и чисто, и запаха нет. А журналист найдет одну маленькую кучку да так разворошит, что потом месяц на весь город воняет! Ох, зря ты так. Просили тебя триста раз: не мечи бисер перед свиньями. - Если вы не переносите людей, почему ваш Антонов вам самолет не купит? Прекрасно. Это уже из трамвайной серии: "не нравится толкаться - поезжай на такси". Светочка щедро улыбнулась Геннадию Пахмутову и достала из сумочки сигарету и зажигалку. Из самолета она вышла с сильнейшей головной болью. Ощущение было такое, как будто она пробежала километров десять (как это называется - в полной боевой выкладке?) с рюкзаком тухлой рыбы. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ VIII Отличный был план. Отличный! Вомбат, несмотря на серьезность ситуации, аж захихикал, потирая руки. Потом легонько двинул Саню в плечо: молодец, дескать, мужик, головой работаешь! Утро продирало глаза нехотя, словно раздумывая: светать или нет. Фиолетовые сполохи ТЭЦ в такое время выглядят почему-то особенно жутко. Проснулся Цукоша. С трудом сел, потирая лицо. И тут же подполз к Зеленому. Плох, очень плох. Не надо быть врачом, чтобы понять это с первого взгляда. Штрипок еще спал. Дышал ровно, не вздрагивал. - Мужики! - Вомбата распирало желание немедленно рассказать всем про Санин план. - Тут Двоечник кое-что накумекал. Если получится, промылимся, как в бане. Вряд ли это можно назвать проявлениями энтузиазма. Единственный, кто мог бы оценить этот гениальный план по-настоящему, это Стармех. Но тот проснулся с нешуточной обидой на весь белый свет, где для него не нашлось ни щепотки курева. Сидит, грызет какой-то сучок, мрачно по сторонам зыркает. Ладно, господа слушатели, вы меня еще на бис вызывать будете. Штрипка трогать не стали. Зачем дергать человека, если все равно никакой специальной роли ему не отводится. Пусть поспит себе вволю. - Короче говоря, мужики, берем несколько дымовых шашек... Дим, у тебя сколько еще осталось? - Найдутся, - лениво ответил Стармех, - Только че ты радуешься, как пацан перед елкой? - Не понял... Вот терпеть не могу Стармеха в таком настроении. И слова-то еле цедит, и смотрит куда-то мимо... Нельзя так, Дима. Сигареты - это не главное в жизни. - Чего ты не понял? Разорались тут... - Стармех с остервенением рванул к себе автомат и сумку с магазинами. Пока все ошалело ворочали башками, успел опустошить один из них прямо в чисто поле. Вначале Вомбату показалось, что таким специальным способом Дима успокаивает нервы. Но скоро он усек систему в его пальбе. Действительно, через несколько минут вокруг костра в радиусе пятидесяти метров не осталось ни одного непростреленного клочка. Кто еще мог удивляться, тихо балдели от стармеховской выходки. Очумевший спросонья Штрипок сидел ни жив ни мертв. Вомбат уже все понял. Сейчас Дима начнет орать. Причем скорей всего на Двоечника. - Что?! Что ты вылупился?! Ты думаешь - самый умный?! Чингачгук - Старая Калоша! - Ох, лучше бы он на меня так накинулся. Я привычный, а вот Двоечника сейчас удар хватит. Тургеневская девушка! - Ты, придурок, хоть бы палочкой вокруг себя пошурудил: а не подкрался ли плохой дядя-мимикрот? И не навострил ли он ушки на ваши погремушки? Забыл, как Длинный Мохаммед тебе уши резал? Еще хочешь? Вомбат резко встал и отобрал у Стармеха горячий автомат. - Хватит, Дим. Но Стармех уже и сам успокоился. Смачно сплюнул в костер, сел и нормальным голосом спросил: - Ну, что там у вас, выкладывайте. Вот такие мы горячие парни. Стреляем и отдыхаем. Командир повернулся к Двоечнику и как можно мягче сказал: - Не переживай, Саня, это моя вина. Просто Дима вовремя напомнил нам о бдительности. Расскажи ребятам свой план. От обиды на Двоечника напала икота. - Я предлагаю сделать вид, что мы уходим, но как бы под прикрытием дымовых ша'шек. Зажигаем первую и сразу же - ставим "зеркалку". - А у тебя что - остались "зеркалки"? - недоверчиво проворчал Дима. То есть спросил в своем обычном стиле "мудрый дедушка-стармех разговаривает с внуком-двоечником". - Одна. Старая. Но я думаю, полчаса простоит. Мы остаемся на месте, а кто-то од'ин уводит банду под прикрытием дыма. Теперь уже глаза загорелись у Димы. - Рискованно, - на всякий случай засомневался он. - А если ветер? Саня энергично замотал головой. - Сильного не будет. А пока они разрюхают, что к чему, мы уже будем в Квадрате. Это близко. Я чувствую. Стармех довольно хлопнул себя по коленкам и хитро посмотрел на Командира: - Идет. Ох и помотаю я этих гадов... - Почему это ты решил, что ты уводишь? - обиделся Цукоша. Сидевший рядом Леня только грустно рассматривал свои руки. - А кто? - Дима торжествующе начал загибать пальцы. - Эти двое, - мотнул головой в сторону Зеленого и Штрипка, - не в счет. У Пургена - руки, у тебя - дырка в башке. Без Командира вам идти нельзя. А дорогу в Квадрат только Санька знает. Ну? Кто остался на трубе? Вомбат отметил, что впервые Дима назвал Двоечника по имени. Зауважал, зауважал. - А потом? - Заботливый Цукоша всегда думает о других. - Где мы тебя найдем? - Вот это мы сейчас и обсудим. Вомбат, давай карту. - Похоже, Стармех решил на время взять командование в свои руки. Эт ничего, эт можно, - Саня, иди сюда. Показывай. Где, по-твоему, находится Квадрат? Тут Вомбат уловил какое-то движение у костра. Заметил, как Штрипок подвинулся поближе к Двоечнику. Успел подумать, что неплохо бы рыжему помыться. И наткнулся на безумные, полные ужаса глаза Лени. Что происходит? Пурген тем временем незаметно тянул к себе автомат, пытаясь взглядом что-то сказать Командиру. Черт возьми, чего это он так перепугался? Вомбат не торопясь отошел чуть в сторону и внимательно осмотрелся. Мужики ничего не замечали, увлеченно обсуждая план операции. Двоечник тыкал пальцем в карту, что-то доказывая Диме, Азмун шумел на обоих. Ах ты, мать твою разэтак! Вомбат почувствовал, как его затошнило от бешенства. Собрав в кулак всю свою выдержку, он быстро глянул на Леню, предупреждая: я понял. Ох, только бы интеллигентушка наш не подвел. Блин! Да у него же руки! Не спуская глаз с Командира, Пурген зубами начал неторопливо разматывать бинт на правой руке. Даже мотивчик какой-то игривый затянул. Не переборщи, друг, не переиграй, пожалуйста. Вомбат немного придвинулся к спорящим мужикам, оказавшись как раз за спиной Штрипка. Качнул головой: вправо. Уловил ответный кивок Пургена. Стал попрочнее, расставив ноги. Снова взглянул на Леню и, уловив только им понятный знак, резко вздернул Штрипка под мышки и с силой швырнул его в сторону. Автоматная очередь встретила тело рыжего оборотня на лету. Он тяжело свалился на землю и сразу же начал менять цвет, сливаясь с пожухлой травой. Поздно, дружок. Последние пули вязко входили в тело мертвого мимикрота, так и не успевшего до конца потерять облик Штрипка. Ярость Стармеха была запоздалой. Страшно ругаясь, он топтал уже безжизненного монстра. Вомбат поднял с земли и расправил смятую карту. Его все еще трясло от ненависти. Он старался не смотреть в ту сторону, где рядом с останками мимикрота лежал окровавленный скальп рыжего поэта. Не будь Длинный Мохаммед таким эстетом, хрен бы мы догадались. Эта гадина в халате напялила на своего пса НАСТОЯЩИЕ волосы с убитого Штрипка. Удивляло одно: - Саня, как ты-то проворонил, что здесь мимикрот? - Не знаю. То есть я, конечно, чувствовал неладное. Но они ведь где-то рядом. Я и подумал. Так. Дима, по-моему, опять собирается произнести гневный монолог. - Подожди. Сядь. - Командир повернулся к Лене. Тот сидел бледный как смерть и стоически терпел очередную перевязку. - Пурген, отвлекись от болячек. А ты когда догадался? - Наверное, давно. Во-первых, он странный пришел и все время притворялся. Вы тут с Двоечником утром шушукались. Я гляжу, а он не спит. Ну, мало ли, я и сам ворочался. А потом, когда уже карту достали, очень живо интересоваться стал. А я смотрю: у него кровь не на волосах, а под ними. Как это так? Вомбат кивнул: - Мне тоже показалось, что он слишком грязный. - И добавил, как бы про себя: - И стихов он не читал совсем... - Подождите, я не понял. И что ж, из-за этого в человека из автомата лупить? Да мало ли какие люди странные есть! Цукоша у нас немного туповат бывает. Ну что здесь в бутылку лезть? Вот, перед тобой лежат все доказательства, чего тебе еще? Внезапно взорвался Пурген: - Пошел ты со своим гуманизмом, Гиппократ хренов! Людей он странных защищает! Да какой бы ты ни был странный, тебе прозрачным никогда не стать, хоть наизнанку вывернись! Поясняю для публики. Мимикрот обыкновенный, плотоядный, может принимать разнообразный вид, в зависимости от окружающей обстановки. Интеллектуальные способности крайне ограничены. Поэтому во время напряженного мыслительного процесса может на время терять цветность, становясь прозрачным. Чуть позже, когда все уже успокоились, Пурген, прихлебывая чай, выдавал более красочную версию: - Сижу, никого не трогаю! В генеральном штабе совещание идет. Не вмешиваюсь. Я - человек маленький, гражданский. А этот все чего-то ерзает и бочком-бочком - к карте поближе. Ну, думаю, наверняка, шпиен. Потом глядь: а сквозь него цветочки в поле просвечивают. Ну, думаю, гнида, прощайся с жизнью своей поганой! И Вомбату знак незаметный делаю. Дескать, подсоби... Ну трепло! Цукоша глядел на Пургена большими мокрыми глазами и с готовностью принимался смеяться его шуткам, каждый раз закидывая голову. Но тут же морщился, схватившись за затылок. Стармех кидал сердитые взгляды на Двоечника, считая того виноватым. - Как ты думаешь, он не мог успеть что-нибудь передать Мохаммеду? - Дима выглядел озабоченным. Или хотел таким казаться. - Знаешь что, кореш! - вмешался Пурген, не выходя из роли "охотника на привале". - Если у нас появятся мимикроты с телепатическими способностями, я честно пойду и повешусь на первой осине! Ну вот, туман, кажется, рассосался. Теперь мы ненавязчиво под бдительным оком Длинного Мохаммеда будем делать вид, что уходим. Аккуратно расстеленная "зеркалка" лежала на земле. Дима попрыгал на месте, проверяя, достаточно ли шума будет при ходьбе. Все бодрились, как могли, особенно Стармех. - Дим, ты там из себя Тарзана не очень-то изображай, - напоследок построжал Вомбат. - И от плана ни-ни. Ясно? - М-м-м, - невнятно откликнулся Стармех. - Не слышу. - Ясно, Командир. От плана ни-ни. Знаю я тебя, башка шальная. - Штрафовать буду куревом. А если почуешь, что опять кровь закипает, вспоминай Куускалме - это тебе самое лучшее охлаждающее средство. Запрещенный прием? Ни фига подобного. В такие вещи ребят до конца жизни нужно мордой тыкать, чтоб не зарывались. Уверен, в самом далеком закоулке души под стыдом, страхом и ненавистью Стармех испытывает совершенно дикую гордость от своего тогдашнего поведения. Да-да, есть в нем эта дурь. Самое большое заблуждение, которым страдают такие вот лихачи: если выжил - значит, герой. А что он думал, когда с истошным визгом выскакивал прямо под ноги Финскому Десанту? А потом - когда его волокли по снегу с полным животом отбитых внутренностей? Каким гениальным стратегом он себя воображал, подставив под пули девять человек? Их уже не сможет вернуть к жизни никакой раскрутой Квадрат. Как и три пальца на левой ноге Стармеха. В качестве профилактики я бы посоветовал ему почаще ходить босиком. И смотреть на ноги. Ясно, Дмитрий? Не забывай, Командир здесь я. Мужики промолчали. Они про случай в Куускалме знают только понаслышке. К тому же очень давно это было. Да и Стармеху хватает ума не распространяться об истории нашего с ним знакомства. Вот и сейчас: лишь взглянул тяжело, будто гирю метнул. Все я правильно делаю. Насквозь не насквозь, а вижу твое настроение. Задолбали тебя? И Труба, и Гаражи, и мимикрота почти прошляпили. Вот твоя злость и гуляет, выхода просит... Все. Старый Мазай разгунделся в сарае... Двинулись. Хиловата оказалась "зеркалка". Сработала не сразу, минуты полторы дрожала, рябью шла, но потом ничего, выправилась. На гладкой поверхности отразились наши мятые и усталые лица. Ладно, чего стоять-то, можно и присесть пока. Снаружи донесся тихий свист и голос Стармеха: - У меня все нормально. Дыму навалом. Чуть сносит на юг. Пошел. "С Богом", - чуть было не ляпнул Вомбат, но вовремя прикусил язык. Вот уж этот товарищ здесь совершенно ни при чем. Старались идти как можно быстрее. По очереди волокли Зеленого, тяжелого, как рояль. На Двоечника приятно было посмотреть. Ну просто борзая, взявшая след. Идет шустро, аккуратно, ветками глаза не колет и ноги не подворачивает - совершенно другой человек. - Немножко осталось, - подбадривал он Команду. И дошли бы, наверное, но Вомбат понял, что выдохся. - Стоп. Отдых пять минут. - И первым рухнул на траву. Мандраж начался. Захотелось курить, сердце забухало тяжело и медленно, каждый удар отдавался в голове. Значит, действительно, близко Квадрат. Саня даже не присел. Он рыскал кругами, изредка появляясь из кустов. Пять минут съели и не заметили. Надо вставать. Командир покосился на Цукошу; врач сидел, закрыв глаза, и дышал часто-часто. Ладно, отрежем от резерва еще десять минут. Самые тяжелые, как всегда, это последние шаги. У Пургена, помнится, на первых порах вообще истерика начиналась. Подскочил Двоечник, порывисто сел рядом. Щенок щенком. Глаза светятся, уши торчком, только что язык набок не свисает. Вомбат поднял голову и неожиданно для себя спросил: - Саня, а сегодня чего у Квадрата попросишь? Тот на мгновение смутился, потом нахмурился, быстро сказал: - Ну как чего? Чтобы ребята выздоровели. Сил побольше... - Это понятно. А еще? Я же вижу, есть у тебя какая-то заветная мечта. Странные вопросы ты задаешь. Кто ж такие вещи спрашивает? Но почему-то Вомбату именно сейчас показалось страшно важным узнать, что толкает Саню, совершенно нездешнего, заблудившегося ребенка, каждый раз уходить с Командой на очередное дело. Страдать и мучиться, плакать от страха и усталости, терпеть грубости Стармеха, попадать вместе с нами в гнилые передряги, снова и снова отыскивать Квадрат... К каким своим звездам идет он через наши тернии? Видно, настроение Вомбата передалось и Сане. Он вдруг улыбнулся широкой светлой улыбкой и тихо сказал: - Я Луну хочу. Оп-па! Вомбату стало ужасно стыдно. Как будто он специально подглядывал детский сон. Господи, да спроси любых сто, да хоть тысячу человек: нужен тебе этот бледный блин на небе? Уверен, все в один голос ответят: на хрена? Вспомним историю. С чего началось падение Второй Китайской Империи? Взыграли их восточные амбиции. То ли Конфуция начитались, то ли сами скумекали. И решили весь мир потрясти. Ах, эта любовь к зрелищам! Они-то думали: мир содрогнется и падет на колени. Накупили на все деньги урана, нашпиговали наш любимый естественный спутник и ка-а-ак... А мир пожал плечами и отвернулся. Своих проблем хватало... Такого унижения не выдержит никакая нация, даже самая великая. И вот всем уже давно по фигу, что на небе вместо Луны - облачко пыли, а этот парнишка переживает. Господи, и ни черта-то я в людях не понимаю. Тяжелый то ли вздох, то ли всхлип прервал мысли Вомбата. - Ребята, - сипло произнес Азмун. - Зеленый умер. Как мы ломились через заросли, увязая в гнилых Листьях и спотыкаясь об каждую корягу! Воздуха осталось - как будто один глоток на всех. И этот жалкий глоток мы гоняли по нашим сморщенным легким, отщипывая последние атомы кислорода. Леня неловко придерживал ноги Зеленого, не замечая, что бинты на руках пропитались кровью насквозь. И вдруг Саня, бежавший впереди, остановился, упал на колени и еле слышно выдохнул: - Пришли. Нет. Не успели. Несколько раз Вомбату казалось, что Зеленый вздохнул, но... нет, таких чудес даже тут не делают. Похоронили его наспех, здесь же. Скорей всего завтра Квадрат будет совершенно в другом месте. Уйдет, как всегда. Но Командир был уверен, что перед этим он позаботится о скромной могиле и ни одна поганая тварь не доберется до тела их друга. Вот интересная штука получается. Никто до сих пор точно не знает, КАК нужно просить Квадрат. Ну-у, в смысле, что при этом делать. Возьмем, например, здоровье. Как правило, приползаем - что на чем держится. Казалось бы - лечи по полной. И лечит. Можешь хоть сейчас повернуть голову чуть левее да на Ленькины руки посмотреть. Ну? А у Вомбата в прошлый раз гнилой насморк нетронутым оставил. Самому потом пришлось несколько дней по оврагам ползать, белого чертополоха искать. Опять-таки: у Саньки зрение теперь орел орлом, а стармеховские три пальца ноги так у Куускалме и остались. Видать, какие-то свои, неведомые нам правила игры соблюдает. Крошечные колкие мурашки бегали по телу, разгоняя кровь. Вомбат лежал на спине и чувствовал, как вместе с силой его переполняет злость. Он повернулся на бок и увидел, как поднимается и начинает зеленеть примятая пожухлая трава. Интересно, это через меня передалось или она сама умеет думать? Цукоша уже стоял мощный, как скала, веем своим видом предупреждая, что теперь с ним связываться опасно. Счастливый Леня разминал руки, как пианист перед концертом. И только Двоечник сидел на земле и беззвучно шевелил губами. Когда все вышли, чуть сгибаясь под тяжестью обновленных вещмешков и оружия, Командир заметил, что Саня несет какой-то странный сверток. На вопрос Вомбата он лишь похлопал глазами и уклончиво ответил: - Да так, приспособление одно. Судя по карте, Дима сейчас где-то на юго-востоке. Азмун достал часы. Оказалось, пробыли в Квадрате всего сорок минут. Так, так, посчитаем... Получается, что Стармех от нас примерно в пяти километрах. Эх, да с нашей силушкой - это пятнадцать минут бегом. Сказано - сделано. Четыре фигуры в камуфляже неслышными прыжками устремились на юго-восток. Новостей было две. Как водится, хорошая и плохая. С какой начнем? С хорошей. Пожалуйста. Стармеха мы нашли без проблем. Он расположился в густых зарослях гигантского репейника и старательно изображал стоянку первобытных людей. Судя по производимому им шуму, в кустах тусовалось человек пятьдесят, не меньше. Ну, конечно, дымовухи у него уже кончились, вот и устраивает такие дешевые спектакли. Но Длинный Мохаммед - тоже большой поклонник Мельпомены. Далее следует плохая новость и множество непечатных выражений. Совсем недалеко расположились мимикроты. Нет, не трое. Штук десять-пятнадцать смутных силуэтов клубились на большой открытой поляне. Изредка некоторые из них принимали вид человека или животного, прохаживались перед хозяином и снова сливались с остальными. Длинный Мохаммед развлекался. В один из моментов Вомбату даже показалось, что среди этих живых картинок мелькнули апельсиновые косички Штрипка. У Сани задрожал подбородок. Леня потянул из-за спины автомат, вопросительно глянул на Командира. Не торопись, друг, здесь спешка ни к чему. - Главная задача - это накрыть их всех. Ни одного гада не упустить. Понимаете? - Понимаем, - махнул рукой Цукоша, - да что ж их теперь - сеткой ловить? - Будем думать. И опять удивил Двоечник. Ну просто человек-сюрприз! - Не надо никакой сетки. У меня получше штука есть. - И развернул свой сверток. Ну и что? По виду вроде граната. Побольше, правда. И форма необычная. - Я подумал, - горячо зашептал Саня, - их главное преимущество в том, что они маскируются. Вот и надо сделать так, чтобы мимикрота всегда было видно! - Свежая мысль, - одобрил Вомбат, - дальше. - И я стал соображать, как это сделать. - Напряженно следил за ходом ваших рассуждений, - прокомментировал Леня, похоже, зверея. - И я придумал! Их надо просто покрасить! Ай умница! Ай молодчинка! Вот так просто: взять и покрасить. Кисточку в руки, по росту построить и - сверху вниз, наискосок! Гуляйте, просыхайте! Может, и номера на спинах проставить? - Азмун, - Двоечник, кажется, и не заметил нашей иронии, - ты сможешь подкинуть эту штуку прямо над ними? - Высоко? - Да нет, метров на десять, не больше. - Ну... смогу. И что? - А Командир в нее выстрелит. Попадешь? Вомбат лишь презрительно выпятил нижнюю губу. Спрашиваешь. Двоечник замолчал. Цукоша покашлял и деликатно спросил: - А... дальше... что? - Дальше - будем в них стрелять. Вомбат с Азмуном переглянулись: - Ты что-то придумал, Сань? - Конечно! Я же все объяснил: подкидываешь над ними, стреляешь и - готово! Получите крашеных мимикротов. - Поверим, - кивнул Вомбат. - В таком случае нужно обсудить дальнейшую операцию. Я предлагаю обойти поляну и присоединиться к Стармеху. - А я считаю, что нам нужно, наоборот, рассредоточиться вокруг поляны, - прошипел Азмун. Он вообще не умеет говорить тихо, поэтому у него вместо шепота получается либо хрипение, либо шипение. - Ага. Вокруг. Ага. И каждый раз предупреждать: "Господин мимикрот, подвиньтесь, пожалуйста, а то я в Пургена боюсь попасть..." - это Леня подключился. И надо сказать, разумно. - Так уйдут же, - не унимался Азмун. - Догоним, - веско пообещал Командир. Стармех сидел на пеньке и отдирал со штанины крупные, размером с яблоко, репьи. При этом он громко разговаривал сам с собой. Появление родной Команды он приветствовал невыразительным "угу" и наболевшим вопросом: - Курево принесли? Отведя душу сигаретой, план Двоечника одобрил, признавшись: - Скорей бы покрошить этих гадов. Сил больше нет на них смотреть. Вомбат оценил деликатность Стармеха, который даже не спросил про Зеленого. Слишком тяжело было бы признаться, что мы просто не успели. Не известно, могут ли мимикроты чего-либо ожидать, но Санькин сюрприз свалился им как снег на голову. С той только разницей, что вместо снега всю компашку накрыло облако синей мелкодисперсной краски. Так что теперь хошь деревом стань, хошь лужей растекись - не скроешься. Стармех попытался поддеть Двоечника вопросом: - Так твоя краска везде будет. Если он сообразит и на землю шлепнется? Как ты его от обычной травы отличишь? Саня засмущался, бросил взгляд на Леню и объяснил: - Я придумал, что краска заряжена положительно, а мимикрот - отрицательно. А Цукоша встал, подошел к Двоечнику, пожал ему руку и пообещал: - Когда закончим, подарю тебе свою кунгахкеи. Да нет, конечно, не такие уж они и хлюпики. И вовсе это не походило на избиение младенцев. В первый момент Длинный Мохаммед просто обалдел от нашей наглости. По его расчетам, мы, испуская последние вздохи и пуки, с трудом ползем к его вожделенной цели. А мы-то как раз - наоборот! Дрянью сверху посыпали, да еще и автоматным огнем приправили. Ну, у них тоже пара ружьишек нашлась. Отходить стали. Направо, к болоту. Но там уже Стармех наготове. Со всей своей злостью и с отличным пулеметом. Вот за него я больше всех беспокоился. Он ведь в Квадрате не был, и куража у него могло не хватить. Да что там... Хватило. Потом, когда все кончилось, Дима долго еще ходил, проверял, не шевелятся ли. Нашел-таки одного недобитого. Лежит такое синее непонятно что, а сбоку что-то пульсирует. Отвратительное зрелище. Длинный Мохаммед? Так ему Леня еще в самом начале прямо в башку попал, так что недолго ему удивляться пришлось. Вот только интересно: за что его Длинным прозвали? Глава десятая СВЕТА - Oui. - Salut, c'est Michel Perriet. Cecile... Elle est chez-soi? Donnez-moi Cecile. - Bon matin. Mais... mais elle dort encor. Hier nous... - Merde! Dites hri, que notre mariage aujourd'hui s'annule... - Michel... О-ля-ля! - как говорят настоящие французы. Вот славно. Это у них так шутят с утра? Пожалуй, на всякий случай стоит разбудить Сесиль. А она и не спит вовсе. Жирафа лежала поперек кровати и играла на компьютере в теннис. - Сесиль, ты что - не слышала телефона? - М-м-м... Момент... Merde! Почему он выигрывает всегда? - Сесиль! Доброе утро! - Доброе утро, Света. - Обожаю свое имя с ударением на последнем слоге! - Телефон... - Да-да-да. Это Мишель Перье? Сказал, что мы сегодня поженяться не будем. Да? - Да. Только не "поженяться", а жениться. По-моему, он был очень сердит. - Да-да-да. Он сердит. Он всегда был сердит. - Слушай, я не знала, что у тебя сегодня должна была быть свадьба. Сесиль уронила джойстик на пол и захохотала басом. - Света! Если бы я женилась с каждым Мишелем Перье, то разорилась на одних только свадебных букетах! - Фу, Сесиль, не думала, что ты такая интриганка! - Как? Интриганка! Это от intrigue? Хорошо, я сейчас запишу. Похоже на "хулиганку", oui? У нее под рукой всегда найдется толстенький блокнот, битком набитый русским фольклором, географическими извращениями вроде "Электростали" и "шоссе Энтузиастов" и ругательствами. - Это грубо? - Нет. Но так почти не говорят, слишком литературно. Француженка быстро черкнула несколько слов, порывисто встала и проследовала на кухню, попутно объясняя Свете: - Нет, это не intrigue, я бы сказала: оптический обман. - То есть? - Есть такое время - чуть-чуть между днем и вечером, знаешь, уже немного не светло?.. - Сумерки? - A, oui! У меня очень обманная внешность. Когда сумерки - я очень робкая и нежная. Я молчу, как загадка, а мужчина сидит рядом, смотрит на меня... вот так, oui?.. - Сесиль прикрыла глаза, подняла и выпятила подбородок и распустила губы. - И ему кажется, что мы должны быть вместе... навсегда... Затем мы целуемся, потом еще... Он предлагает мне жениться... Я соглашаюсь... - Но ты-то - зачем? - Ах, Света, не знаю... это... это как правила игры!.. А утром! Пф-пф! Утром он вспоминает, что я не умею готовить, и что во мне метр девяносто росту, и что я, черт побери, - доктор философии! Век бы сидела развесив уши и слушала этого Луи де Фюнеса в юбке, пардон, в шортах. Как я уеду, оставив мою ненаглядную Жирафу в роковых сумерках наедине с коварными мужчинами? А мои любимые плетеные кресла перед рестораном "Гиппопотам"? А тоскливо-сладкие звуки "Corre el viento" в парижском метро? Господи, как подумаю, что через... семь часов все это снова останется тридевятой сказочной Францией, куском праздничного пирога с серебряной вилкой Эйфелевой башни посредине... - Почему ты еще сидишь? У нас очень мало времени! Знаем, знаем, сейчас мы будем обеспокоенно кудахтать, но провозимся не меньше часа, прежде чем выйдем из дому. Сесиль, кстати, изобразив на лице максимально озабоченное выражение, даже не тронулась с места, продолжая макать круассан в кофе, просматривать "Premier", затягиваться сигаретой и кидать под стол шоколадное печенье для старины Жореса. Ужасное тоскливое предчувствие вдруг накатило на Свету, сжав сердце ледяной рукой. Господи, как домой не хочется! Бросить бы на фиг все меха, бриллианты, мебель и серебро... Нет, нет, пейзаж Слонова я не оставлю. Светочка представила, как сдергивает со стола скатерть, заворачивает картину и спускается с третьего этажа, чтобы никогда больше не возвращаться.... Да нет, даже в качестве игры ума не проходит. Пока она мысленно спустилась еще только на полпролета к огромному полукруглому лестничному окну, стало жаль вначале хорошей посуды, потом - обреченно зажурчало сантехническое чудо цвета слоновой кости, а главное - толстокожая, как ты могла забыть! - печальные глаза Гардена, вопрошавшие: "Это что еще за ерунду ты затеяла?" Прости, друг, у девчонок это от нервов. Можешь смело выглядывать в окно, я скоро приеду. - Сесиль! - Это начинается вторая стадия наших сборов. Теперь уже я суечусь, собираюсь и хлопочу. Шуму гораздо больше, но эффект - смотри выше. Все равно быстрее мы не соберемся, а мои старания - лишь дань традиции. К тому же надо помнить, что домой мы заезжать уже не будем, поэтому я брожу по комнатам, собирая кроссовки, лифчики, туфли, проклятые зажигалки - весь тот нехитрый скарб путешествующей дамы, который за три дня уютно расположился в квартире Сесиль и не желает укладываться обратно в чемодан. Главное - не забудь: "фиалки - Иа, Иа - фиалки", то есть подарок доктору Игорю. Куплю ему программируемую клизму. Хм, хм, обидится. Да таких и нет, наверное. В машине немножко пошумели. Еще одна национальная черта французов: постоянно перекраивать ваши планы. - Почему ты сворачиваешь на рю Муфтар? Там же нет правого поворота! - А зачем нам правый поворот? - Затем, что мы едем в салон! - Нет, Света, мы едем на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа. - Я не хочу ни на какое кладбище, я тебе тысячу раз говорила! Я хочу в салон Кевина Кляйна! - Это не твой стиль, - отрезала Сесйль и включила приемник погромче. Ладно, черт с тобой, вези куда хочешь, я смирилась. Ну и что хорошего получилось из твоей затеи? Ну не испытываю я священного трепета при виде русских имен на крестах, не испытываю! К тому же через пять минут создалось впечатление, что именно здесь похоронены все герои "Войны и мира". Света бросила последний взгляд на скромный крест с именем Тарковского и повернула к выходу. - Нам пора, - тихо позвала она загрустившую Сесйль. Жирафа стояла около черного мраморного надгробия и комкала в руках бумажный носовой платок. Ну что еще за сантименты? Нет, это не "о-ля-ля!", это по меньшей мере - "черт побери!". Строгие буквы безжалостно выстроились в лаконичную надпись: ЖУКОВА СВЕТЛАНА ВЕНИАМИНОВНА 1963-1995 ...ПРОЩАЙ, ЛЮБИМАЯ... Могила была совсем свежей. Памятник только-только установили, и он был весь усыпан цветами. Русский человек по природе своей мнителен и пуглив. Американец, увидев свое имя и даты жизни на могиле, легкомысленно махнет рукой: совпадение. Светочка же совершенно растерялась. Несколько минут она ошеломленно оглядывалась, потом расплакалась, а затем сделала единственное, что пришло ей в голову, - трясущимися руками достала "Минолту" и сфотографировала могилу. Сесйль не знала, как извиниться за свою затею с кладбищем. Всю дорогу до аэропорта она болтала всякие глупости, несколько раз принималась, как обычно, петь за рулем, но голос срывался. Вдобавок шел дождь. Короче говоря, в Орли Светочка прибыла с омерзительным слезливо-брезгливым комком вместо настроения. Фотоаппарат жег ей руки. Распугав шумную веселую толпу улетающих-провожающих, она протолкалась к стойке "Кодака", сломала ноготь, перематывая пленку, и, шипя от злости и бессилия, попросила напечатать (срочно, пожалуйста!) последний кадр. Ох, ну и лица, наверное, были у нас! Пожилая француженка участливо поинтересовалась, не плохо ли нам. А мы с Жирафой, как две последние идиотки, стояли посреди зала и вырывали друг у друга из рук яркий глянцевый снимок замшелого креста. Когда-то золотые буквы на нем изрядно потускнели, но не настолько, чтобы не прочитать совершенно незнакомую и нестрашную русскую фамилию "Ян