мые деревца. Сверху, с небесных высот, стремглав спускалось темное жерло смерча; словно пасть атакующей змеи, она нацеливалась в самую середину коричневой башки. "А я и не знала, что он такое умеет!"- ахнула про себя Джейана. Вот так, живешь с человеком, кажется, что досконально изучила уже все его мысли, а он вдруг возьми да и сотвори нечто, из ряда вон. Вихрь опускался. - Падай! - коротко скомандовал Твердислав. В голосе его на сей раз было нечто, заставившее Джейану повиноваться мгновенно. Юноша остался стоять; лицо его покрылось потом, он словно бы тянул на себя невидимый канат, направляя свое убийственное оружие в цель. Когда туго-темный узел смерча коснулся уродливой башки монстра, тварь дико заверещала. Вода вокруг вспенилась и забурлила; замелькали извивы коричневых щупалец. С хрустом ломался коричневый панцирь, но при этом чудовище и не подумало замедлить ход. Его бесчисленные руки поползли на берег. - Дай я! - Джейана вскочила; волосы растрепаны, глаза горят мрачным боевым огнем. Достойную Ворожею вырастила Мелани, ничего не скажешь. Пламя. Самый надежный друг здесь, в этом мире. Чистое белое пламя, которого не смеет коснуться нечисть, которое строго запретно для Ведунов; не мудрствуя лукаво, Джейана использовала привычное оружие, вложив в него, казалось, все, что только имела. И вновь, как и в схватке с неведомым подземным зверем возле Ближнего Вала (кажется, целая вечность прошла с тех пор!) огненный шар впустую разбился о панцирь твари; броня лишь слегка почернела. - Бежим! - Твердислав схватил Джейану за руку. И вовремя. По краю болота между кочек зазмеи-лись-заизвивались десятки щупалец. Меч Тверди-слава снес самые наглые, остальные быстро отстали. Остановились, переводя дух. Переход через болото стерегли, и притом крепко. Вот только кто? И тут же под ноги подвернулась другая тропа. Та самая, живоглотова обманка. - Нас ведут, - мрачно бросил Твердислав, самую малость поводив руками над ложной тропой. - К живоглоту, - пробормотала Джейана, в свою очередь садясь на корточки и вглядываясь в землю. - Кто здесь может так ворожить? - Не знаю. - Джейана развела руками. - Ведуны? - Нет. Я бы знала. - Но в последнее время все так изменилось... - Гм, да, - сконфуженно призналась девушка.. - Переменилось. Не знаю... Но тогда... Если Ведуны теперь настолько сильны, они запросто сотрут наш клан с лица земли! А мы... - А мы ушли, - проронил Твердислав. - Не поздно вернуться. - Нет! - Парень гневно сжал кулаки. - Клан выстоит и без нас - или погибнет вместе с нами. Мы с тобой ничего не решаем. Я не поверну назад. - Твердь, но кто лучше тебя умел соединить вместе все силы клана? Чарус? Да у него нет и сотой доли твоей силы! - Джейана прижала руки к груди в страстной попытке убедить. - Фатима? Она ведь тоже... не очень сильна как боец. - У Ближнего Вала вся твоя сила не смогла остановить Подземного Зверя, - хмуро бросил Твердислав. - И я бы не остановил. Лиззи смогла. Вместе с Фатимой! Джейана нахмурилась, промолчала. - По-моему, ясно, что нас выследили, - продолжал Твердислав. - Позови Фати. Она должна услышать. Mbi еще не так далеко. Спроси, как дела. Зачаровывать и посылать с вестью к Фатиме здесь было некого. Разве что живоглота. Если сумеешь, конечно. Джейана сосредоточилась. В принципе каждая Ворожея способна была дотянуться до другой, окажись та хоть на другом краю земли. Но в реальности все, конечно же, выходило по-другому. Ну же, ну же, отзовись, Фати, ты должна слышать меня! В голове родилась и начала нарастать тупая гулкая боль. Казалось, кто-то размеренно лупит по затылку чем-то тяжелым, вроде дубины. Гнилая чащоба, окружавшая их с Твердиславом, внезапно подернулась дымкой, потускнела, - и вот перед глазами родные скалы! Казалось, Джейана летит по воздуху, точно птица. А вот и черноволосая Фатима в окружении девчонок - так, Олеся, язва Гилви, кто-то еще, лиц отсюда не разобрать. - Джей! - и тотчас же, с нарастающей, словно лавина, радостью, - Джей!!! - Привет, Фати. Говори да побыстрее - как дела? - Ой, Джей, да все более-менее, Арринча разродилась... - Да погоди гы! Про Ведунов скажи! Что они, как? - Ведуны? Да пока все тихо... Даже на Пэковом Холме! Голова гудела и кружилась невыносимо. Джейана торопилась: - Похоже, Ведунам служат твари еще страшнее той, что была на Ближнем Валу. Готовьтесь! - Она поспешно рассказала о новом болотном страхе и, не дослушав охи и ахи Фатимы, разорвала связь. - Ну что? - Да пока все тихо. - То-то и оно, что пока... - Ну, Твердь! Ну, может, вернемся. Ой!.. Парень так сверкнул глазами, что Джейана Неистовая едва не прикусила язык. Она могла исподволь править им - в клане, но не теперь, когда он взял на себя Долг Крови... Ладно, ладно, хорошо. - И все же... - Фатима справится не хуже'тебя, - отрубил Твердислав и умолк. - Ладно, твоя взяла. Идем дальше. Вот только - куда? - В обход, - Твердислав пожал плечами. - Надо и живоглота обойти, и эту тварь болотную. - И ты думаешь, что эльфы все же станут тебе помогать? Вот так запросто? - приставала ламия по имени Ольтея к несчастному Буяну. Тот лишь отмалчивался. Третий день странная пара пробивалась на запад. Однако если Твердислав и Джейана избрали южный путь, Буян и ламия шли по северному. Но - странное дело! - пересекая те же самые чащи, что и бывший вожак клана со своей подругой, разделенные лишь двумя днями пути, Ольтея с Буяном не встретили ни одного из тех страхов и чудищ, что словно по заказу лезли под ноги Твердиславу и Джейане. Обычные леса, и нечисть в них гнездилась самая обычная, лесная. Вдобавок, многих в один миг убирал с дороги короткий повелительный жест нежной Ольтеевой ручки. Они шли почти наугад - Буян ничего не знал, кроме лишь туманных слухов. Спросить, ясное дело, было не у кого; конечно, можно послать Оль-тею, но что, если маленькая ламия попадется девчонкам местных кланов? Оставалось только одно - брести и брести, рассчитывая подслушать что-то на дальнем Ярмарочном поле, большом Ярмарочном поле, где торжище длилось весь год, а не несколько недель, как на привычном и знакомом ближнем. Хорошо еще, что ни ему, ни Ольтее не приходилось заботиться о пропитании - ламия, точно лань, срывала и жевала на ходу какие-то листики, Буян довольствовался грубой древесной корой. Впрочем, ему было все равно - лишь бы набить желудок. Творитель благоразумно позволил ему смаковать еловую или копьеростовую кору, точно кусок хорошо прожаренного мягкого мясца. Ветелу они перешли вброд, перевалили Золотую гряду, где в овражных размывах щедро блестели золотые крупинки, где можно было найти и настоящий самородок, да вот только ни у кого недостало бы глупости убивать время на столь зряшное, никчемное занятие. Что из этого золота сделаешь? На украшения девчонкам шла сердцевина серебре-ницы, тонкого и редкого дерева, из которой умелый мастер мог сотворить и ожерелье, и браслет, и перстенек. Невольно Буян вспомнил о Нумико, закушенную губу, нелепо и жалко раскинутые ноги. Ой, как стыдно-то, до сих пор стыдно, аж мочи нет. И как потом он, Буян, мучительно краснея и лепеча какие-то жалкие слова, сунул Нумико в руку долго и со тщанием вырезанный из цельного корня серебреницы обруч. Подарить бы такой Ольтее. Это было б дело. Да только такими когтями, как у него, не то что справной резьбы, а и простой деревянной ложки не сработать... Всего, всего лишил его Творитель. Ну ничего, когда-нибудь рассчитаемся. Правда, чем дальше отходил Буян от клана, тем настойчивее лезли в голову совершенно дурацкие, никчемные, бесполезные и ненужные больше воспоминания. После перенесенной боли память странным образом обострилась; из ее глубин поднялось давно забытое, такое, что обычно-то и не помнишь более одной секунды. Глаза Нумико - уже потом, много после того, как все случилось. Тогда Буян не понимал - ну что в глазах можно увидеть особенного? Глаза - они глаза и есть. Одни побольше, другие поменьше, одни потемнее, другие посветлее. Серые, карие, черные, зеленые. И уж никак не мог взять в толк Буян, что значит, "в глазах горит огонь". Никакого огня там отродясь не бывало, это ж ясно. А сейчас он вспоминал жаркие, блестящие глаза Нумико и понимал - есть огонь, есть! Становилось еще больнее. И Ольтея это моментом почувствовала. Почему, зачем, кто придумал называть ламий "нечистью"? Не иначе как снедаемые ревностью девчонки. Как ни старался Буян, никакого вреда от этих созданий он вспомнить так и не смог. Пользы, впрочем, тоже. - Вспоминаешь? - Ее ладошка осторожно коснулась иссеченного морщинами уродливого нароста над правым ухом Буяна. - Ее, Нумико? Великий Дух, откуда она знает? - Я знаю все и про всех, - чуть печально склонилась красивая головка. - И всегда мечтала, чтобы такое случилось бы и со мной. Чтобы взяли не силой, а как вот ты Нумико свою. Буян покраснел. Хорошо, на серой чешуе ничего не видно. - Я тебе помогу. Доберемся до эльфов, глядишь, ты и снова станешь, как был. А там... Я твою девчонку хаять не стану, им не уподоблюсь. Это только они нас всякими нехорошими словами клянут. Все будет хорошо, вот увидишь. Все будет хорошо. Торговый путь, соединявший западное побережье и Твердиславовы чащобы, тянулся совсем рядом. Чтобы не сбиться, Буян и Ольтея шли, держа дорогу по левую руку. Здесь были земли клана Середы - давнего соседа-соперника. С Мануэловыми Твердиславичи дружили, с Лайком - тоже, клан Петера не отличался общительностью, и потому с ним просто торговали, без приязни или вражды, а вот с Середой вышло так, что два клана затеяли состязание. Во всем. Начиная с девчоночьих нарядов, в коих отправлялись на Ярмарочное поле, и кончая регулярными Учительскими компетициями. Турниры по магии боевой, лечебной, памятной. Счет, письмо, история деяний Великого Духа в иных мирах. Подобные компетиции регулярно устраивались три раза в год на Ярмарочном поле, собирая всех самых лучших - от Взморья до Гномьих Гор. Так вот именно клан Середы все время оказывался на пути Твердиславичей к заветным Учительским призам и куда более желанной Учительской же похвале. Ну а соперничество в большом и малом приводило к тому, что при встрече где-нибудь в чаще парни обоих кланов не упускали случая намять друг другу бока. - Середичи! - бубнил себе под нос Буян (а что еще оставалось делать!) - Это на нас всякие напасти, мы их грудью остановим, а тем - хоть бы что!.. Путники не заметили, что дорога уклонилась к северу, огибая отлогий лесистый холм. Неожиданно Буян и Ольтея оказались едва ли не в пятке шагов от обочины. И надо ж было так случиться, что именно сейчас приспичило вылезти на дорогу десятку тех самых Середичей. Буян замер, не чувствуя Ольтеевой руки, - ламия отчаянно тянула его прочь, что-то горячо шептала на ухо - он не слышал. Люди! Свои! Братья! Хоть и Середичи. Замерев, застыв, совсем забыв, что его отлично видно сквозь негустую поросль, он стоял и смотрел на них, как на самое великое чудо, словно бы ему явился сам Великий Дух во плоти. Конечно, его заметили. Ольтея, только что изо всех сил дергавшая так и не шелохнувшуюся руку Буяна, всю облитую закаменевшими, сведенными судорогой мышцами, внезапно всхлипнула и обмякла. Однако не побежала; так и осталась стоять, прижимаясь к серой чешуе. Заметив опасность, Середичи на дороге действовали четко и грамотно. Буян даже узнал кое-кого - Глиппи, третья по силе Ворожея соперничающего клана, по странной прихоти наголо обритая длинноногая девчонка лет тринадцати, и Мрожек, гибкий, ловкий, один из лучших в округе по борьбе без оружия. Остальных - стайку девчонок и мальчишек лет по одиннадцати-двенадцати - Буян видел впервые. И тут оказалось, что Творитель не зря терзал свою новую "боевую копию". Инстинкт намного опередил сознание. Мир перед глазами Буяна странно и одномоментно изменился. Только что он видел обычную картину - ольха, красноплодка, прямицы, даже ко-пьерост. За ветвями просвет - и там, в просвете, фигурки Середичей. Теперь - все обычные, обыденные предметы вроде стволов, веток, кочек и тому подобного обратились в блеклые серые тени. Чуть отчетливее видны были люди - нежно-розоватые плоские силуэты. Зато магия проявилась как на ладони. Над головой Глиппи стремительно сгущался, стягиваясь из ничего, ярко-золотистый нимб, и Буян знал, что несколько мгновений спустя этот нимб превратится в поток испепеляющего все и вся огня, нацеленный в него, Буяна. Мрожек тоже не терял времени - со всех сторон к нему тянулись пламенно-рыжие нити, а руки юноши быстро-быстро творили из них некое подобие боевого фантома. Невольно Буян почувствовал уважение к этому Мрожеку - в клане Твердислава подобное умели только сам вождь да еще Джейана Неистовая. Рефлексы оказались быстрее магии. Глиппи еще только готовилась, разорвав круг, пустить как из пращи заряд своего яростного пламени в голову отвратной ведунской твари, а Буян уже перекатился через левое плечо, враз оказавшись на самой обочине. Мрожек лихорадочно размахивал руками, но и он опаздывал, безнадежно опаздывал. Буян уловил чей-то вскрик: - Да как же мы его-то не учуяли?! Розовые силуэты задергались, затрепыхались, холодно блеснули белые росчерки коротких мечей и кинжалов (клан Середы был богатым кланом, мог позволить себе иметь боевое железо чуть ли не на семилетних мальчишек, в то время как Твердисла-вичи обретали заветное оружие, лишь достигнув тринадцатилетия) - белые росчерки совершенно неопасной для него, Буяна, стали. Серой броне - это что камню детская стрела. "Убей! Убей! Убей! - молотами стучало в голове. - Убей! Они ведь напали первыми! Ты можешь спастись, только если убьешь их всех! Сам! Не до-жид аясь, пока убьют тебя!" Тело действовало само. Ему достаточно было одного лишь неосознанного желания Буяна выжить, несмотря ни на что. Любое бытие лучше небытия, наверное^ подумал он в тот момент. Он перекувырнулся вторично - и за его спиной радостным пламенем заполыхал копьерост, в который Глиппи всадила очередной пламенный шар. Кто-го кинулся на Буяна с мечом, помогая себе при этом истошным воплем; меч не мог пробить серой брони, рассчитанной на то, чтобы выдерживать удары магического оружия, но Буян об этом начисто забыл. И отмахнулся - не глядя, тыльной стороной ладони, точно зная, что со своей новой силой он просто отшвырнет глупца в сторону. Однако его тело, дар Ведуна-Творителя, как оказалось, имело на сей предмет собственное мнение. Стальные когти сами по себе внезапно вывернулись, их острия оказались нацелены в совершенно иную сторону - и не слишком даже сильный удар Буяна вогнал все пять стальных серпов глубоко в живо набежавшей несчастной жертве. По серой чешуе быстро-быстро заструилась человеческая алая кровь. Буян вырвал когти из раны, все еще не слишком хорошо понимая, что произошло. Почему правую лапу так вдруг стало жечь и что это за золотистое сияние расползается вокруг его правой же ладони и запястья? И лишь когда завопили и завизжали девчонки, а розовый силуэт выронил бледную молнию меча и молча повалился наземь, до сознания парня дошло содеянное. "Великий Дух, я же убил!" Это было сухо и информативно. Не более. В горячке схватки не до эмоций. Они приходят много позже и, как правило, ночью, когда никто не мешает совести. Сделав свое дело, когти тотчас же приняли прежнее положение. Буян замер, недвижный, парализованный внезапно нахлынувшим ужасом. Умом он понимал, что его сейчас убьют и это будет хорошо; и ужас пришел отнюдь не от осознания близости хонца. Наоборот. Он внезапно испугался, что и теперь, после такого, он опять останется жить. Третий удар Глиппи попал в цель. Буян заорал, ничего не видя и не соображая от боли. Казалось, огонь охватил его всего, целиком и без остатка. Он покатился по земле, по сочной траве, покрывавшей обочину, пытаясь сбить, сорвать, загасить это беспощадно пожирающее его пламя, однако боль лишь усиливалась, и внезапно через нее пробилось даже нечто вроде успокоенности - ну вот и все. Наконец-то. А потом рядом вдруг возникла Ольтея. Неведомо, как он понял это. Перед глазами была сплошная тьма пополам с багровыми сполохами. Однако горящей брони внезапно коснулось целительно холодное дуновение, напрочь сметавшее колдовское пламя Глиппи; боль отступала, сознание прояснялось, и теперь уже Буян видел (глаза, по счастью, уцелели) Ольтею, вскинувшую над ним руки в извечном женском жесте защиты, и текущее с ее пальцев холодное голубое свечение, стремительно вминавшее в землю последние остатки желтого огня. А еще он понял, что следующий удар Глиппи будет направлен уже не в него, чудовищную тварь Ведунов, но в проклятую ламию, которую - не сомневался Буян - девчонка клана Середичей ненавидела куда сильнее, чем даже самое жуткое и кошмарное чудовище из боевого запаса Змеиного Холма. Истерзанные мышцы сами собой швырнули вперед тело. Закрыть хотя бы собой! И вновь сработал инстинкт. "Лучшая оборона - наступление". От угрозы один раз еще можно уклониться - но тогда она настигнет. А можно устранить саму угрозу. Нырком уйдя от вспыхнувших совсем рядом молний, Буян ударил, но на сей раз уже вполне сознательно. Когти пронзили правое плечо и бок Глиппи, руки-лапы отшвырнули невесомое тело прочь. Кажется, это послужило сигналом. Потому что Мрожек наконец-то сподобился сотворить боевого фантома и, прикрывая остальных, вел его в бой, а трое девчонок, размахивая клинками, с трех сторон обступали Ольтею. Не затрещали кусты, не рухнули с корнем вывернутые деревья - безмолвно, беззвучно и оттого еще более пугающе по обе стороны дороги появлялись уже знакомые Буяну боевые копии Творителя. Одна, две, три... пять... семь... одиннадцать! Ольтея сразу же оказалась за непроницаемым барьером из серых туш, наседавшие на нее девчонки в ужасе порскнули кто куда. Наверное, для Середичей это было бы правильнее всего - бежать, рассеяться, скрыться, однако они предпочли умереть, сражаясь. Откуда здесь взялись эти копии, шли ли они по следам Буяна, или тут действительно вмешался всемогущий случай - было уже все равно. - Назад! Все назад! - не своим голосом взвыл Буян, замахиваясь на ближайшую к нему серую тварь. Почему, почему, почему он не заговорил раньше? Какая сила сковала ему гортань, присушила язык к небу? Он что, не мог крикнуть Середичам - остановитесь? Или это тоже хитрый фокус Творителя? Копии проигнорировали как вопль Буяна, так и его самого. Просто шагнули вперед, навстречу таким красивым и гибельным молниям и пламенным шарам, сверкнули готовые терзать и рвать когти. Розовые силуэты внезапно вновь стали людьми. Перекошенное страхом веснушчатое личико, две косички торчат в разные стороны, в руках - бесполезный сейчас меч, с лезвия срывается голубой извивистый огонь, оставляет большое черное пятно на груди у серой твари; лапа с когтями взлетает и... Когти Буяна оказываются быстрее. Он прыгает сзади на бестию Творителя, вонзая стальные крючья ей в глазницы - во все сразу, и со всей отпущенной ему Творителем силой сворачивает на сторону уродливую башку - столь же уродливую, как и его собственная. Густая кровь - точь-в-точь такая же, как и у той твари, что убила Ставича и Стойко, - обильно заструилась по когтям, кистям рук-лап, достигла локтей. Это пьянило сильней, чем самый крепкий майский чай. Казалось, силы твои беспредельны; и вот теперь, теперь ты наконец-то можешь отплатить Творителю за все, что он с тобой сделал. Буян уже не помнил, что именно проклинаемый им Творитель сделал его способным душить, рвать и давить "боевые копии" Ведунов, словно поганых жуков-листоедов. О нет, они отнюдь не собирались умирать просто так, эти самые "копии". Со всех сторон раздалось яростное шипение, стальные крючья-когти потянулись к отступнику, принятому сперва за "своего"; и, нанося удар, пронзая всей пятерней глотку очередной твари, Буян вдруг услышал полувсхрип-полустон - последний, предсмертный: - Мы же пришли помочь тебе... Он играючи отшвырнул неподъемное тело. Только теперь Середичи, похоже, что-то сообразили. Глиппи ударила по ближайшей твари, и пока та, шатаясь, приходила в себя, стряхивая с чешуи последние капли жидкого пламени, Буян расправился с ней без помех. Это послужило сигналом. Уцелевшие шестеро "копий" быстро и бесшумно развернулись, мгновенно исчезнув в чаще. Кровавый туман развеивался. К Буяну возвращалось нормальное зрение, и, как только очистились взоры, он спохватился: "А что же с Ольтеей?!" У самых ног (а точнее, возле самых лап) лежало мертвое тело того самого бедняги, что напоролся на когти Буяна в самом начале схватки, однако о нем юноша не думал. Ольтея! Где Ольтея? Кажется, Глиппи, самая смелая из всех, что-то у него спросила, предусмотрительно отскочив подальше. : Я здесь :, - тихонько прозвучал знакомый голосок. Ольтея отозвалась - однако услыхал ее не только Буян. - Ламия! - взвизгнул кто-то из девчонок Сере-дичей. - Где, где?! - хором загалдели остальные, уже готовые броситься в погоню, настигнуть, повалить, привязать к первой попавшейся лесине и... Какой у них, у Середичей, обычай? Живьем сжигать? Или в яму закапывать? Очевидно, девчонки во главе с Глиппи решили, что пришедшая им на помощь тварь не станет вмешиваться в их "забавы" с ламией. Буян ринулся наперерез, и преследователи разом приостановились. - Назад! - рявкнул было парень, однако вместо членораздельной речи из горла вырвался какой-то хриплый, бешеный рев. Впрочем, он подействовал не хуже. - Рассыпаться! - мгновенно оценил положение Мрожек. Само собой, за ними Буян не погнался. Ольтею он нашел сжавшейся в комочек, притаившейся в какой-то ямке между мшистыми кочками. Щеки у нее были мокрые. - Зачем, зачем, зачем ты напал на наших? - тотчас напустилась ламия на Буяна. - Что они тебе сделали? - Как - что? - поразился Буян. - Такая вот... шестирукая... тварь убила Ставича и Стойко! Я отомстил. - Да какое теперь тебе до них дело! До этих людей! Они вон сами пытались тебя убить! И убили бы, не вызови я подмогу!.. - К-как? Что? - А вот так! - утирая слезы, зло передразнила его ламия. - Тебе было не справиться. Эта стерва сожгла бы тебя... - Но Творитель же сказал, что... - Людская магия жжет тебя сильнее, чем любую иную копию, потому что ты сам веришь в это, - негромко сказала Ольтея. - Вбил себе в голову, что виноват. - А разве нет? - Ну, конечно же, нет, глупенький! Уж сколько раз мы об этом говорили. И вновь мягкая ладошка, ставшая вдруг отчего-то такой приятно-прохладной, гладила обожженную, окровавленную серую чешую. - Не делай так больше, ладно? - Но... - Не думай о них. Думай о себе. И обо мне. Хорошо? Что я буду делать, если тебя убьют? "Ну вот, опять начинает плакать". - Ладно, - с хрипотцой протянул Буян. - Ладно. Увидим. А теперь пошли, что ли? Нам ведь еще топать и топать. Изо всех оставшихся сил он заставлял себя не думать об убитом им мальчишке из клана Середи-чей, мальчишке, чьего имени он так и не узнал. Глава третья Увы, обогнуть живоглота у Твердислава и Джейаны никак не получалось. Лес словно бы сошел с ума. Все до единой тропки оказывались обманками. Все они, петляя, извиваясь, маня кажущимся обходом, на деле спешили, торопились, бежали прямиком к затаившейся в зеленом мареве кошмарной неуязвимой смерти. Живоглот не торопился - он мог никуда не спешить. Добыча сама покружит-покружит и, вконец заплутавшая, сбитая с толку, замороченная хитроумной звериной магией чудовища, в конце концов неизбежно достанется вечно голодной утробе. На бесплодные блуждания ушел целый день. - Все! Я так больше не могу! - Джейана почти рухнула на землю. Не обессилев - она могла одолеть за день куда больше и притом по самым непролазным чащобам и болотам, по пояс в воде, но до предела вымотавшись именно от бесцельности и бесплодности хождений и кружений. Тропинки обманывали в последний момент, когда путники уже начинали верить, что все, они вырвались из западни. И вдруг за последним поворотом проступала затканная каким-то мерзостным зеленым туманом полянка, выбеленные дождями костяки на траве - и неподвижный серо-коричневый холм в самой середине прогалины. Живоглот, терпеливо ждущий очередной жертвы. - Надо! Вставай! - Твердислав одним рывком поднял девушку на ноги. - Ты что, забыла?! Если живоглот водит, на месте сидеть смерти подобно! Он тогда сам к тебе придет! Еще одно злое живоглотово чудо. Сидит тварь вроде бы сиднем, ни ног у него, ни лап, ни крыльев, ползать не умеет - а вот поди же ты, стоит остановиться, неведомым образом тебя какая-то сила сама притащит на живоглотову поляну. Или сама поляна подтащится. Что именно, впрочем, неважно - исход в любом случае один. - Придется драться, - уронил юноша. Драться! Легко сказать. Дома, где, как известно, и скалы помогают, знала Джейана, как сладить с эдакой дрянью. Слить воедино силы клана, ударить всей накопленной мощью, призвать дружественных духов, наконец, подтянуть катапульту! Были способы. Но здесь, сейчас, в одиночку, много ли она сможет сделать? Живрглоты устойчивы к огню. Оба раза, когда эта мерзость появлялась вблизи владений клана, главная Ворожея Твердиславичей использовала совокупную силу родовичей для того, чтобы призвать элементалов Земли - созданий, в чем-то родственных земляным червям-философам, только куда могущественнее. Всей силы клана едва хватило, чтобы зачаровать двух таких существ; с живоглотом они расправились в момент, но у Джей-аны появились после этого первые седые волоски - если бы она потеряла контроль над ею же вызванными элементалами до того, как те исполнят порученное, вся их ярость обратилась бы на саму дерзкую заклинательницу. А здесь? Чем достать мрачного гада здесь, когда При тебе - только твоя магия, та магия, что от рож-Йения у тебя в крови, чем достать? лх Перед мысленным взором Джейаны, конечно Же, тотчас вспыхнули формулы-образы так и не освоенных ею и не защищенных перед Учителем заклинаний. Да, такие заклятия справились бы не то что с одним - с десятком живоглотов! Да и та болотная тварь едва ли устояла. Может, попробовать? Хотя бы тот вывод... Заклятие Режущей Нити. Прошлый раз Джейане не удалось - может, сейчас?.. - Рехнулась! - зарычал Твердислав. - Тут нужно просидеть несколько часов, пока все докажешь и обоснуешь! Да и кто вывод твой примет? - Но Учитель ведь говорил, в особых случаях заклятие может быть даровано и без него. Великий Дух сам разберется. - А у кого-нибудь так получалось? У Гилви вышло, а у Олеси нет! И Олеське - забыла? - пришлось-таки Учителя ждать! Нет, рисковать нельзя, живоглот нас точно затянет. - Ну, а ты-то что предложишь? - обиделась Джейана. - Что-то ты, дружок, раскомандовался, а это все ж непорядок. - Я же сказал - идти к этой твари самим. - Тебе что, жить надоело?! - Потом язвить будешь! Он-то ведь только этого и ждет - чтобы мы бы сами пришли, так? Одуревшие, с толку сбитые. Привык, что жертва сперва до посинения будет пытаться удрать! А мы к нему - сами! И - в поддых его, гада ведунского! - А у него поддых-то есть? - Неважно! Буркалы-то у него точно имеются. Вот по ним и вмажем. Заметано? Иногда в Твердиславе вспыхивал какой-то мрачный и страшный внутренний огонь. Он готов был с голыми руками броситься на любого противника, не думая о том, кто сильнее и чем все это может кончиться. Конечно, глаза у каждой твари - слабое место, но беда-то вся в том, что и сама тварь об этом, стервоза, догадывается даже невеликим своим черным умишком. И бережется. И защищается кто как может. И чем крупнее и сильнее бестия - тем лучше у нее защищены именно те самые глаза, по которым так надеялся "вмазать" Твердислав. Но иного пути не оставалось. Все до единой тропинки были перехвачены. Цепкая магия живоглота (необычайно сильная для этих созданий!) распространялась вокруг, превращая деревья в уродливых злобных монстров. Казалось, корни вот-вот начнут выдираться из земли, как и тот горелый пень, обиталище Отвечающего, что, обезумев, пытался напасть на Джейану в злую ночь пришествия Подземного Зверя. Так и оставшегося неопознанным, кстати. Учитель только и велел, что получше его закопать и набросать на яму побольше каменных плит. Тоже не успели, не сделали... Столько дел дома бросили. Рванули - Долг Крови исполнять. Вечерело. И чем темнее, тем больше преимуществ у живоглота, который во мраке видит так же, как и на ярком свету. - Ну, идем, - сдалась наконец Джейана. А что им еще оставалось делать? x x x С того самого момента, как Твердислав и Джейана скрылись за извивом лесной дороги, Фатима, нежданно-негаданно ставшая раньше срока главной Ворожеей клана, не находила себе места. Так уж сложилось, что вождь командовал в лесу и на поле боя, а в самом поселке всегда заправляла Джей. И успевала повсюду. И нарядить на работы - поля, огороды, скотина, закрома, все это держалось только на ней, главной Ворожее клана. Раньше Фатима занималась почти исключительно врачеванием, травничала - и не слишком задумывалась обо всем остальном. У нее был Дэвид. Она втайне мечтала о малыше (хоть годик на руках подержать, пока не придет пора всходить на Летучий Корабль); перспектива", как говаривал Учитель, занять место Джейаны казалась чем-то невообразимо далеким. И вдруг... Фатиму подхватил и завертел настоящий водоворот неотложных, спешных, не терпящих отлагательства дел. За всем догляди, за каждым проследи, когда надо - прикрикни, чтобы не отлынивали. J Эх, Джей, подруга-подруженька, как-то не так все у тебя, оказывается. За каждой мелочью к Ворожее бегут. Проверь системы защитных заклятий, что берегут клан от внезапных вторжений известной нечисти (хотя для летающей твари, той самой, что похитила Лиззи, никакие заклятия помехой не оказались); проверь, не вперся ли в земли клана кто-нибудь вроде живоглота; наложи чары на скотину, чтобы не разбредалась; заговори сорняки на полях (хотя это занятие всегда казалось Фатиме бессмысленным - сколько сорную траву ни заговаривай, все равно лезет, проклятущая, да так, что хочешь не хочешь - надо девчонок на прополку ставить. От парней здесь толку мало - они скорее толстяки из борозд повыдергивают); за малышами проследи, чтобы не баловались сверх меры; о врачевательстве не забывай - словом, крутись с утра до вечера. Чарусу тоже пришлось нелегко. Трудно, ох, трудно командовать, если у всех, да и у тебя самого в ушах звучит совсем иной голос, Твердиславлев. Еще вчера был ты равен любому из Старшего Десятка, а теперь они все подчиняться тебе должны! Джиг, на язык самый невоздержанный, уже взроп-тал - не так, мол, справляешь, вожак, не так! И дел тоже невпроворот. На вожде - вся охота. Вся война. Разведка. Дозоры. Обо всех упомни, , каждого к делу приставь, помни, кто других глазастее и памятливее, кто самый быстрый, кто самый ловкий, кого куда можно ставить, а куда нельзя. Раньше как все просто было! Твердислав со всем подобным управлялся двумя-тремя словами, а ему, Чарусу, и дня порой не хватает! Галдят все, кто в лес, кто по дрова, толком никто ничего не скажет, парни в новом Старшем Десятке сами еще зелены. С Фатимой решишь посоветоваться - Дэвид ее лезет, сам норовит советы давать, даже на Ворожею покрикивает! Да к тому же еще и ревнует, зараза. Ну куда такое годится, скажите вы мне? Попробовал бы кто с Джейаной так. Вконец замотавшись, Чарус плюхнулся перевести дух невдалеке от качелей. Малышня, по летнему времени свободная от каждодневных школьных занятий, с визгом и криками толклась вокруг, препираясь, кто сколько качался да не пора ли уступить вожделенное место другому. Думай, Чарус, думай, новый вождь Твердисла-вичей. Все ли сделано? Дим повел тридцать человек вниз по Ветеле - разведчики принесли весть, что подошел прайд ко-собрюхов. С ними же Фатима отправила Гилви - девчонку как подменили, стоило Джейане уйти из клана. Такие заклятия откалывает - самой Фати на зависть. Гилви управится с вожаком прайда, а Дим и остальные возьмут прочих. Тут вроде все правильно. Добрая сотня - на полях. Тоскливое это дело - прополка-переполка, ну да деваться некуда. И полсотни человек охраны при них. Не ровен час... Дозорные расставлены по местам. На Пэковом Холме заступила новая смена. Ключ-Камень в поясе холоден, как зимний лед, - значит, все пока спокойно. Эх, эх, не спросил у Твердислава - не стал ли горячим талисман клана, когда пожаловал этот летучий страх, тварь ведунская, чтоб надуться бы ему и лопнуть! Сердце екнуло сразу, как только Чарус заметил паренька, опрометью мчащегося к нему наискосок от скальных ворот. - Беда, Чарус! Полдюжины жутких, небывалых, невиданных тварей - две ноги, четыре лапы с когтищами такими, что ой-ой-ой! - как с небес свалились на дальний край поля с толстяками, где вовсю снимали первый урожай и драли неподатливый пырей, пустивший на удивление глубокие корни. Часовые вовремя подняли тревогу, но самострелы ведунских бестий не остановили. Деревянные болты отскакивали от серой чешуи. Хорошо еще, что назначенная Фатимой старшая, Светланка, мигом сообразила, чем это грозит обернуться, и погнала всех прочь с поля. -Часовые отбросили самострелы, и над землей взвихрились огненные смерчи. В ход пошла магия. Правда, и она особого ущерба напавшим не причинила - разве что несколько задержала и дала Твер-диславичам время спастись. - Там сейчас... Ой, такое, такое! - Мальчишку колотила крупная дрожь. - Не выдюжить. Меня в клан погнали. Да, Светланка решила все верно - Лимус один из самых быстроногих в клане. Но почему же главную Ворожею не известили?! - Светланка пыталась. Но, говорит, такой гуд стоит, что не дозовешься. Рука Чаруса легла на Ключ-Камень - так и есть, серебряный слиток заметно потеплел. Плохо дело, ой, как плохо! Сумеет ли он, Чарус, сумеет ли он как должно распорядиться силой клана?! - Тревога! - заорал вожак, вскакивая на ноги. - Малышню - в укрытия! Самострелы - к валу! Парни, девчонки, кто в чародействе силен - за мной! Отбиваться пора пришла! Фатима выскочила из заново отстроенного домика травниц, охнула, прижав ладони к щекам и смешно округлив глаза. Махнула Чарусу рукой - мол, давай, я следом - и замерла, верно, созывая к себе свой Сгарший Десяток - Олесю, Салли, Джен-нифер, Сигрид, Фируз, Ирку-травницу - словом, всех, сведущих в магии. Сейчас им придется забыть о том, что они в первую очередь - врачевательницы, лекари, и использовать всю отпущенную им силу для того, чтобы убивать. Потому что иначе и лечить станет некого. Бежали, дружно топая по неширокой дорожке. Столкнулись с бегущими - Чарус чуть глотку себе не сорвал, гоня эту малышню прочь. Последней отступала Светланка. Не бежала, а именно отступала - с достоинством, не показывая врагу спины. - Что там такое? - Не знаю, Чара. Сроду такого страха не видывала. - Светланка поправляла растрепавшиеся волосы; с их концов слетали зеленоватые искры, как всегда у нее после использования магии. - Мальчишки разбежались. За ними гоняться не будут; гады, все шестеро, за нами увязались. Сзади напирали остальные из нестройного Ча-русова воинства. - А зачем ты их всех сюда? На валу отбиваться надо! - удивилась Светланка, едва сообразив, что Чарус сгоряча вывел в поле чуть ли не весь клан. - А ну как вас бы там... - начал было Чарус и осекся. Правильно, зачем он всех сюда-то погнал? Ох, не одобрил бы этого друг Твердислав, ох, не одобрил! Но и уступать девчонке просто так - никак нельзя. - Кто его знает, может, вас уже на куски всех рвали, - проворчал Чарус. - Ладно, веди давай! Мы с Фатимой и ребятами сходим, посмотрим. - А чего на них смотреть? - резонно возразила Светланка. - Я тебе их сама опишу! Уходим, уходим, они того и гляди здесь будут! - Стой! А как же охрана-то? - За ними никто не погнался. Все сюда повалили. Да еще и неспешно так, вразвалочку. - Эй, хватит трепаться-то! - не выдержала Фа-тима. - Твари эти вот-вот здесь будут, а мы торчим на дороге. Приходи и бери голыми руками. Чарус густо покраснел. Великий Дух, ну зачем Твердислав отдал Ключ-Камень именно ему? Фатима со Светланкой и остальными уже гнали народ обратно к дому, а сам Чарус все еще нерешительно топтался на месте, когда со всех сторон вдруг грянул истошный девчоночий визг. Из-за поворота появились серые тела ведунских тварей. И Чарус застыл на месте, оцепенел, словно и не приходилось ему никогда сражаться с отродьем Змеиного Холма. Да, шестеро. Да, у каждой - по шесть здоровенных лап: на двух ходят, четыре - для драки. Издалека видно сверкание длиннющих когтей. Да, подобного никто еще не видывал. И тут, как ни странно, с Чары мигом слетела вся неуверенность. - Светланка, уведи всех! - гаркнул он, скидывая с плеча боевое копье, увенчанное настоящим железным острием. - Ой, мамочки! - вырвалось у Фатимы. Парни быстро встали крутом, выставив копья. Фатима и девчонки за их спинами готовились к магической атаке - раз уж их застигли вот так, врасплох, на открытом месте. А шестеро бестий спокойно, уверенно, неторопливо шагали себе по дорожке, словно выставляя напоказ свою силу, гордясь ею и презирая этих жалких созданий, что пытались остановить их какими-то деревянными прутиками. - Ну, раз, два, три, вместе - поняли? - слышал Чарус за спиной торопливый шепоток главной Ворожеи. В крепких руках вожак клана сжимал испытанное, не раз отведавшее вражьей крови копье. И ему казалось, что все, конец неуверенности, теперь-то все пойдет как надо. - Ты чего встал? - вдруг напустился на вожака молчавший доселе Кукач. Силач следовал до этого за Чарусом безмолвно, первым исполняя каждый Ц лриказ вожака, а следом за ним и остальные. - Чего ты встал, тебя спрашиваю? Ты здесь Ключ-Камень в ход пустить сможешь? Или девчоночьими спинами решил прикрыться? Отступать надо, не видишь, что ли, пока эти бестии не расчухали, что к чему. Лицо Кукача, крупное, некрасивое, сработанное словно бы неумелым резчиком, побагровело, налилось кровью, глаза засверкали таким гневом, что Чарус не удержался - отступил на шаг. Опять-таки верно. Ключ-Камень тем сильнее, чем ближе к скалам, окружающим поселок. Отчего-то именно так он действует. Опять он, Чарус, маху дал на ровном месте, что называется. Вожак хотел было ответить Кукачу, но не успел. Фатима, вспомнив все, чему ее учила Джейана, собрала-таки воедино силу своих девчонок-ворожей; и земля вокруг дорожки закипела, точно вода в котелке. Такого никто из Твердиславичей еще никогда не видел. Все настолько привыкли к разящим молниям Джейаны Неистовой, к ее пламенным мечам и испепеляющим огненным ядрам, что мудреное колдовство Фатимы показалось настоящим чудом. Деревья со скрипами и стонами раскачивались, одно за другим выдирая из земли коричневатые корни. Сдвигались пласты коры, образуя на массивных стволах нечто вроде нахмуренных, гневных лиц; точно гнилушки в сумерках, засветились зеленоватые глаза. Чарус вгляделся - ба! - вот у этого копьероста лицо Олеси! Ну да, точно, точно! У прямой, высокой сосны - Линды, у зеленника - Салли, у игольника - Светланки. Ай да Фатима, ай да придумала! Над головами девчонок-ворожей сгустился легкий золотистый туман.