Длинные отростки потянулись к деревьям, ласково касаясь стволов, точно передавая им людскую силу. Кора трескалась, образуя нечто вроде волос; ветви щепились вдоль, длинные корявые пальцы тянулись к невозмутимо шагающим серым тварям; живая стена сдвигалась, вот зеленые бойцы Фатимы сомкнули ряды за спинами бестий, вот сдавили их с боков. Только теперь твари Ведунов, похоже, поняли, что так просто добраться до двуногой сыти им не дадут, и принялись драться. Стальные когти полоснули по ближайшему стволу-и дерево, казалось, закричало от боли. Закричала от боли и Олеся - от правой ключицы вниз пролегли пять кровоточащих царапин. Изогнутые крючья оставили глубокие борозды - однако в этот миг протянувшийся вперед корень подсек лапы твари. Как ни была она крепка, старый, толстенный корень древнего копьероста оказался сильнее. Бестия опрокинулась, и со скрипом опустившиеся руки-ветви вцепились ей в глаза, в горло, в пасть, норовя разодрать челюсти. Удар когтистой лапы - и одна из ветвей с сухим треском переломилась. Олеся вновь вскрикнула, встряхнула ушибленной рукой, но место сломанной ветви тотчас заняла другая. Потекла темная кровь. Стоявшие в кругу девчонки завопили и заверещали что-то совершенно нечеловеческое, ведун-ское; перекошенные лица (обычно такие симпатичные и милые) сделались едва ли не страшнее, чем у серых тварей; деревья смыкали ряды, и сгрудившиеся вокруг Чаруса и Ворожей парни уже ничего не видели. Копья невольно начали было опускаться; слышался только скрип и скрежет, к которому внезапно прибавились какие-то странные мокрые шлепки; Салли с брезгливым видом встряхнула руками, словно измазавшись в чем-то гадостном. - Вот это да, - проронил Кукач. - Ну Фати дает! Мне б сроду до такого не додуматься. Высоко-высоко над деревьями внезапно взлетело нечто небольшое, окровавленное; взлетело и шлепнулось прямо под ноги мальчишкам. Чарус вгляделся - это был с мясом вырванный из орбиты глаз серой бестии. Битва оказалась беззвучной - твари то ли не имели языков, то ли не чувствовали боли. Лишь один раз Чарусу и его десятку пришлось вступить в дело - когда одна из бестий, уже вся окровавленная, с разорванным боком, с зияющими ранами на груди (со стороны казалось, что у нее пытались вырвать сердце голыми руками), прорвалась-таки через строй живых деревьев, ринувшись прямо на вожака Твердиславичей. - Копья! - рявкнул Чарус. Шесть или семь длинных, окованных драгоценным железом жердин уперлись в грудь бестии; наконечники скользили по серой чешуе, однако все же сумели сдержать вражий напор. Древки трещали и ломались под ударами страшных лап, однако из задних рядов кто-то метнул сверкающий огненный диск, и тварь замерла, мотая башкой, по которой скатывались вниз золотые капли жидкого пламени. Сзади на бестию надвинулись деревья, и игольник со всей нечеловеческой силой вмял, втоптал и вбил ее в землю - серая чешуя распласталась по земле, точно блин. И тут все как-то разом кончилось. Застыли деревья - прямо посреди дороги, словно какой-то великан повыдергал их из земли да так и оставил, прислонив вершинами друг к другу; погас золотистый ореол над Ворожеями; Салли упала без чувств, остальные очумело оглядывались, хватаясь друг за друга, словно только что проснувшиеся. Первым опомнился Чарус - вырванные деревья опирались только друг на друга да на собственные корни, и они, эти корни, явно не выдерживали. Раздался угрожающий, тоскливый скрип, точно погубленные копьеросты, сосны, игольники, зелен-ники горько жаловались Великому Духу на постигшую их участь, жаловались на двуногих, ожививших, заставивших их двигаться и бросивших умирать. - Бежим! Хватай девчонок! Команда подоспела вовремя. Едва-едва успели выхватить обеспамятовавших Ворожей из-под валящихся стволов; там, где только что стояли Чарус и остальные, воздвигся настоящий буреломный завал, через который переберется не всякий кособрюх, великий мастер ходить по чащобам. От серых бестий не осталось и следа. Чародейство Фатимы прикончило их всех, без остатка. Но главная Ворожея не дала парням уйти отсюда просто так. Умерщвленные твари Ведунов могут превратиться в злобных ночных призраков-упырей, если не очистить то место, где их убили извечно противостоящим злу огнем. Рубили толстые, неподатливые стволы. Складывали громадный костер, окапывали ровиком, чтобы не подпалить лес. Долго раздували, разносили огонь - сырое дерево занималось плохо. Под конец пустили в ход магию. От погребального костра поднимался удушливый черный дым. Пахло паленой костью и еще чем-то отвратным, словно в огонь набросали тухлятины. Обессилевших Ворожей на руках относили обратно в поселок. Фатима стояла, высоко вскинув подбородок, и смотрела на задыхающееся под тяжестью дымных клубов пламя. "Горите, горите, проклятые, чтоб вам так же гореть всегда и везде, где только способно настигнуть вас мое проклятие! Горите, горите, теперь-то я знаю на вас управу, не зря столько корпела над заветным заклинанием!" Даже Джей ничего не сказала - и была права. Учитель долго улыбался, когда Фатима доказывала свое право владеть этим волшебством. "Не боишься с Неистовой схлестнуться? Джей соперниц не любит!" "С Джей?"- Фатима тогда растерялась, глупая. Теперь-то бы глаз не отвела, конечно. А в тот раз... И в мыслях такого не было, чтобы превзойти в чем-то главную Ворожею клана. И представить себе не могла, что Джейана может чего-то не знать. Да, Фатима, да, ты ее обошла. Обскакала, обогнала, обставила. Там, где Неистовая только и знала, что кидаться молниями, ты использовала совсем иное оружие - и победила без потерь. Вот как надо воевать!. Так, значит, ты и впрямь многое можешь, Фати! Многое можешь, даже больше Джейаны. Ты по праву главная Ворожея Твердиславичей. И нечего ждать, пока на клан навалится новая беда. Напасть самой! Оставить все дела - пусть идет как идет, девчонки в случае чего помогут. Все силы - на вывод новых заклятий. И позвать Учителя. И защитить. И тогда - дрожите, вы, там, на Змеином Холме! Кто-то осторожно коснулся ее локтя. Подняла глаза - Дэвид. Только... Случилось со мной что-то, не иначе. Смотрит по-своему, по-всегдашнему, а у меня в голове совсем другое. О том, что можно и впрямь объединить соседние кланы, договориться с теми же Серединами- вечными соперниками... У Мануэла хороши заклинатели воды, Петер славится хитроумными ловушками и катапультами, которыми он бьет нечисть не хуже, чем мы - магией. Да, собрать бы вот так всех вместе - и через Пожарное Болото, через Лысый Лес! Увидеть, как над гнездилищем Ведунов взовьется очистительное пламя!.. Дэвид что-то говорил - сперва недоуменно, а потом уже и с неподдельной обидой. Фатима раздраженно дернула плечом: - Да погоди ты! Не видишь, что творится?! - Э, да ты чего, Фати? Ну вот. Глаза вылупил, словно увидал перед собой чудо невиданное, тварь небывалую. Привыкай, мальчик, многое теперь изменилось. То, что многое изменилось, понимал и Чарус. И потому плелся назад в самых последних рядах, не поднимая головы. От Твердислава ему бы за такое точно б досталось. Первый закон - если ты вожак, то голова у тебя все время должна быть гордо под- нята, как будто ты только что в одиночку перебил целую армию Ведунов. Клан не должен видеть твоей слабости - даже если всем ясно, что ты проиграл. Кукач шагал рядом, косился неодобрительно, качал головой, кряхтел, но так ничего и не сказал. Что-то неуловимо изменилось в поселке, когда длинная колонна Твердиславичей миновала скальные ворота. Вокруг Фатимы вскружился настоящий водоворот; Чарус стоял в стороне, возле вала, и •около него остался один лишь Старший Десяток. -Парни молчали, тяжело и напряженно, неотрывно глядя на вождя. - Ну, чего вылупились? - не выдержал Чарус. - Чего уставились? - Поговорить надо, - ответил за всех Кукач. - Ну, так говори! Что, хочешь сказать, не гожусь я никуда? Что Твердиславу в подметки не гожусь? - Чарус заводил сам себя. Голос его зазвенел, кулаки сжались. - Нет, не то. Твердислав Ключ-Камень тебе отдал - значит, так тому и быть. Правильно я говорю, ребята? - Ага, ага, верно, да, - загалдели вокруг. - Нельзя, чтобы вся власть к Фатиме уходила. В тихом омуте Ведуны водятся, сам знаешь. Джей-ана хоть и звалась Неистовой, однако Твердислав и на нее управу знал. - А Дэвид Фатиме слова поперек не скажет! - выкрикнул кто-то. - Верно. Одним словом - теперь наша очередь всем показать, что мы тоже кое-чего стоим. Свершай, вождь! А мы поможем. - Поможем, поможем! - раздалось согласное. - Твердислав был вожаком, считай, от самого Великого Духа, - продолжал Кукач. - Никому из нас с ним не сравниться. И не казни себя, Чара. - Спасибо, - дрогнувшим голосом выдавил Чарус. - Спасибо вам... - Надо посидеть, подумать - где мы можем Ведунам на хвост наступить? - Кукач наставительно поднял палец. - Мне одному такое не придумать. И Чарусу тоже. Только ежели все вместе, понятно? Они устроили секретный совет прямо здесь, пользуясь тем, что, наверное, весь клан сбежался к Фатиме. Думали долго. И придумали. x x x Пока шел бой на полях, пока Фатима оживляла деревья на лесной тропе и давила серых ведунских бестий, Твердислав с Джейаной безуспешно пытались вырваться из цепких объятий живоглотовой магии. И уже наступал вечер, когда они решили идти напролом. Напрямик - в живоглотову пасть. Тропинка льстиво-услужливо расстелилась под ногами. Куда-то враз пропало зеленое мутное марево. Лес посветлел, словно путь вел не в гости к отвратительному чудищу, а, самое меньшее, к Учителю. Твердислав шагал первым. Рука лежала на эфесе короткого меча - подарке самого Учителя, полученного в день основания клана. Юноша без колебаний расстался с Ключ-Камнем, но отдать заветное оружие так и не смог. Да и нужды в этом не было. Как говорил Учитель - в Ключ-Камне сила клана, ее нельзя унести с собой, оставив родовичей беззащитными. Меч - другое дело. Это подарено лично тебе. И Чарус не имеет на этот клинок никаких прав. Тем более что свой имеет. За спиной Джейана бормотала что-то вполголоса, готовя к бою все свои заклятия. Твердислав невольно прислушался. Молнии, огонь, пламя - во всех видах, во всех формах. Едва ли на сей раз это подействует. Потому что шли они навстречу явно необычному живоглоту. Необычному хотя бы своей жуткой ядовитой магией, из которой не удалось вы- путаться никакими силами - хотя Твердиславу случалось сталкиваться с подобными чудовищами раньше. И ничего, выбирался. А вот теперь... Деревья внезапно раздались в стороны. Тропа выбежала на неширокую полянку и исчезла в высокой траве, пересыпанной тут и там желтыми цветами кровотяги. Совсем это не походило на обычное для живоглота мрачное, гибельное место, где (особенно если живоглот старый) порой из-за костяков не видно самой земли. А сам живоглот - вот он, туточки. Здоровенный коричневый пень в самой середине, для правдоподобия поросший даже кое-где мхом, хотя с этим он явно переборщил. Не растут такие зеленоватые осклизлые мхи на открытых местах, солнечные лучи с ними расправляются в момент. Это тоже странно. Если уж живоглот маскируется, то, как правило, делает это хорошо. Кожистые, покрытые гнилостно-зеленоватой порослью бока чудовища задвигались, предвкушая пиршество. Начал вспучиваться громадный желтый пузырь желудка - у живоглота он торчит наружу. Однако двуногая добыча неожиданно остановилась. Тупой умишко живоглота на подобное внимания не обратит - вся магия чудовища не от хитрости, а по соизволению Великого Духа. Твердислав замер, прикидывая расстояние. Трава чиста, костей почти нет, нет и опасности случайно запнуться за вросший в землю череп - тварь можно достичь обычным тройным прыжком. А потом, пока Джей отвлекает тварь чародейством, пустить в ход меч. У живоглота уязвимы для стали лишь глаза да еще когда вздут один из его внешних желудков. Во всякое прочее время броню чудовища не пробьет никакое оружие, кроме магического. Живоглот неожиданно встревожился. По коричневым бокам прошла одна стремительная судорога, вторая, третья. Начал вспучиваться еще один желудок; первый отсекла перетяжка, живоглот начинал "брюхами кидаться", как говорили в клане. - Такое случалось, если тварь чувствовала - добыча почему-либо может улизнуть. Над плечом Твердислава скользнула бесшумная голубая молния. Джейана нацелила разряд прямо во вздувающееся брюхо, однако пламя скатилось с желтоватой, просвечивающей кожи крупными и бессильными каплями. - Ну давай же, давай! - уловил юноша. Нет. Тут что-то не так. В который уже раз. Странно ведет себя этот живоглот на совершенно чистой, девственной поляне. Не сделав ни одной попытки подманить добычу вплотную, уже начинает отсекать желудки. - Давай, мне его надолго не задержать! - Джейана теряла терпение. Вздутый желудок живоглота соединялся теперь с коричневатым массивным телом лишь узкой связкой-перетяжкой. Высотой желтоватый полупрозрачный шар был почти по плечо Твердиславу. Тем временем Джейана продолжала демонстрировать все свои познания в чародействе. Одиночной Ворожее (даже такой сильной, как она, Джейана Неистовая), не использующей всю силу клана, справиться с живоглотом "практически невозможно", как любит говорить Учитель. Тварь необычайно мощно защищена; ее чародейской броне позавидует любой Ведун или Ведунья. И сейчас Джейана могла лишь дразнить зверя, отвлекая его на себя, давая Твердиславу возможность подобраться вплотную. Хотя, если в ход пошли катящиеся желудки, сделать это будет куда как нелегко. Они только на первый взгляд неповоротливы и неопасны, а на самом деле могут потягаться в быстроте с кем угодно - правда, лишь накоротке. Вот и второй желудок живоглота начал отде-лятьс1 от тела, а рядом уже вспухал третий. Все, ждать больше нельзя. Эти самые желудки способны справиться даже с прайдом кособрюхов. С неба, разметывая сгустившуюся было зловредную мглу, низринулся пламенный шар - Джейана показывала все без остатка заклятия огненной магии. Гудящее ярко-рыжее ядро, свитое из тугих струй пламени, заставило отвлечься даже живоглота. Четко уловив момент, Твердислав прыгнул. Этому лезвию уже довелось отведать вражьей крови - совсем недавно, наверное, .месяца два назад, когда Ведуны в последний раз подступили к скальной крепости клана. Сталь не подкачала и на сей раз. Оболочка живоглотова желудка с легким треском лопнула; из широкой раны потоком хлынула черная дымящаяся жидкость. Однако это оказался отнюдь не тот жгучий, разъедающий все и вся яд, что так ценится ворожеями и врачевательницами. Живоглотов желудочный сок пах совершенно не так. А это... что ж это такое? Потом об этом, потом! Из разреза в желудке все хлещет и хлещет черная жижа; по бокам живоглота заходили настоящие волны, словно он пытался выбраться, вырвать из земли свою намертво вросшую туда подошву; за спиной Твердислава Джейана лихорадочно пыталась направить следующий разряд точно в рану бестии; однако в этот миг у чудовища что-то словно бы взорвалось изнутри. Бока живоглота лопнули, наружу устремился настоящий поток черной жижи; темные ручейки, словно живые, ринулись вдогонку за Твердиславом; он успел услышать только сдавленный вопль Джей-аны - там, за спиной; миг спустя его окутало удушливое облако поднявшегося над черной жижей пара, странный мертвящий холод разливался по телу, поднимаясь вверх от ступней; в глазах все помутилось. "Нет! Стоять! Я устою! Джей!" Он еще мог бы прыгнуть, еще мог бы сплеча рубануть мерзкую тварь мечом, но рубить было уже некого. Вместо живоглота по траве растекалась громадная черная лужа; в поднимающихся над ней испарениях тонули окрестные деревья, даже Джейану уже не было видно. Последней мыслью стало - "к лесу!" Но тут ноги отнялись окончательно. x x x - Почему вы активировали ловушку раньше времени, Сид?! Все должно было выглядеть предельно естественно! - Виноват, доктор Эйбрахам. Но иначе этот ваш бешеный Твердислав искрошил бы бедного зверя в мелкую капусту. И они бы вырвались. Извольте взглянуть на эти показания. Перегрузка всех нервных линий, болевой шок, потеря контроля над периферийными органами... - Зачем же вы взяли такого... такого нервного живоглота?! - Какой оказался под рукой, достопочтенный доктор. Все ведь готовилось в такой спешке... - Хорошо. Хорошо, что все кончилось хотя бы так, иначе, клянусь Великим Духом, вам пришлось бы разговаривать с генералом. Что это с вами? Вы как будто побледнели? Ну да, скорее всего, он отправил бы вас обратно. - Э-э-э. Достопочтенный доктор, доктор Эйбрахам, но ведь все кончилось хорошо, не правда ли? И вы, надеюсь... - Хорошо-хорошо. Вернемся к этому разговору чуть позже. Мне пора выходить. Надо ж вернуть этих двух молодых идиотов на место. Последнее указание его превосходительства господина генерала Алонсо. Разведка что-то запаниковала в последний момент, и он отменил свои собственные распоряжения. Эй! Сид! Что это там такое?! - Где, где, доктор? Все в поря... - Да посмотрите же чуть дальше собственного носа, идиот!!! - Великий Дух!!! Я... еще можно успеть... - Поздно. Боевую группу, Сид! Боевую группу! Немедля! Этого типа надо взять живьем! - Будет исполнено, доктор! Глава четвертая Твердислав упал лицом вниз - прямо в густую, маслянисто поблескивающую жижу. "Вовек не отмыться". Ладонь все еще сжимала бесполезный меч. Юноша понимал - происходит что-то совершенно невозможное, невероятное: живоглот оказался обманкой, такой же, как и те тропы, что вели к чудовищу. Наверняка работа ведунов. Сознание мутилось и уплывало. Не повиновались ни руки, ни ноги. Сейчас, сейчас... они буду валяться здесь, одурманенные, как рыбы в верше, а скоро придет тот, кто насторожил эту ловушку. Наверняка Ведун. - Ведун, Ведун. Съездить бы по башке тебе хорошенько, тогда и узнаешь, какой-такой здесь Ведун, - раздался вдруг незнакомый голос. - Вставай! Нечего валяться! Сейчас сюда пожалуют гости и нам надо убраться отсюда поскорее. Э, парень, ты что, оглох? Давай-давай, очухивайся, мне еще твою подружку в чувство приводить. Голова гудела так, словно по ней со всего размаха двинули поленом. Однако дремная муть проходила, Твердислав пошевелил пальцами - в тело впились тысячи незримых иголочек, как бывает, когда отсидишь ногу. - Вставай, - повторил незнакомец. Твердислав скривился от боли, но встал. Морока как ни бывало. Вокруг все осталось по-прежнему. Поляна с отвратительной черной лужей посредине; лес вокруг; бесформенная груда каких-то шевелящихся коричневых лоскутьев на том месте, где восседал живоглот. Новоприбывший уже спешил к Джейане - широким упругим шагом. Был он высок ростом, широкоплеч и рядом с отнюдь не обиженным ни статью, ни силой Твердиславом казался настоящим великаном. На плечах у него был обычный для Учителей серый плащ; справа полу плаща приподнимало нечто очень похожее на ножны длинного меча. Пошатываясь, Твердислав заторопился следом. Джейане, похоже, досталось куда сильнее, чем ему. Незнакомцу пришлось даже пошептать над ней какие-то заклятия, осторожно массируя девушке виски. - Что с ней? - Наглоталась этой дряни, - хмуро ответил спаситель, поворачиваясь к парню. Твердислав наконец смог взглянуть тому прямо в лицо. Высокий, мощный лоб. Двойной росчерк густых бровей, под которыми прячутся глубоко посаженные темные глаза, окруженные частой сетью морщин. Кожа смуглая, точно у южанина - их Тверди-славу доводилось встречать на больших ярмарках или в клане Лайка-и-Ли. Щеки впалые, покрытые неопрятной жесткой щетиной. Губы тонкие, узкие, бескровные; подбородок щирокий, с ямочкой. На вид незнакомец казался куда старше Тверди-слава, но и до благообразной старости Учителя ему было еще очень далеко. Впрочем, далеко не все Учители относились к старцам; Твердислав знал, что над несколькими дальними кланами стоят Наставники примерно тех же лет, что и встретившийся им человек. - Нет времени, - досадливо пробормотал тот. - Ладно, потом. А ну-ка! - И прежде, чем Твердислав успел и глазом моргнуть, ловко закинул Джей-ану себе на плечо, точно куль с зерном. - Давай за мной, - не оборачиваясь, бросил он Твердиславу. - Скоро тут будет целая банда. - Эй, а ты... вы кто такой? - Это я тебе потом объясню. Только не хватайся, пожалуйста, за меч, сделай милость! Ведь я не Ведун. Этому-то ты хотя бы веришь?! Да, на Ведуна незнакомец не походил ни в малейшей степени. От него исходила Сила, та самая, что и от Учителя... однако Твердислава это открытие отнюдь не успокоило. Так вот, значит, кто поставил тут эту ловушку. - Ты ошибаешься, - похрже, незнакомец читал мысли Твердислава с той же легкостью, что и сам Твердислав заглядывал, случалось, "в голову" какого-нибудь малыша. - Если б эту ловушку поставил я, то к чему мне тебя будить, снимать морок, вытаскивать вас отсюда? С бесчувственными я мог бы сделать все, что угодно. И, поверь, смог бы унести не только твою девчонку, но и тебя. В это легко верилось. - Короче, Твердислав. Меня зовут Иваном, и говори мне, пожалуйста, "ты". Вопросы давай отложим на некоторое время; твое дело сейчас - не отстать и не потерять меня из виду. А это не так просто. Да, и еще - никаких заклятий! Понял? Иначе все насмарку. Отчего-то этому человеку верилось очень легко. Невольно Твердислав бросил взгляд на ладони Ивана - все в шрамах и мозолях, загрубевшие, обветренные, они очень походили на его, Твердислава, собственные. Ничего общего с мягкими и холеными ладошками Учителя, розовыми, словно у новорожденного младенца. Они вошли в лес. И тут юноша понял, отчего Иван сказал, что следовать за ним - непростое дело. Тут, несомненно, крылась какая-то магия. Иван словно бы сливался с каждым деревом, каждым кустом, за каждым поворотом он как бы ухитрялся за краткий миг сделать добрый десяток шагов; стволы сливались в неразличимую завесу, зелено-коричневый занавес, спущенный с небес, в котором Иван одному ему ведомым способом отыскивал разрывы, тотчас затягивающиеся за его спиной; десятки и сотни незримых нечеловеческих глаз пялились им вслед, но ни один так и не смог их нашарить. Иван шел молча, не пускаясь в разговоры, и это было правильно, потому что по лесу не ходят, раскрыв рот и заняв работой язык. Твердислав едва-едва поспевал взглядом за мелькающей впереди мощной спиной нежданного спутника. Шагали они так час или сколько? Уже давно должен был бы окончательно сгуститься вечер, а заходящее солнце по-прежнему светило им в спины; они пробирались на восток, то есть как бы обратно к клану, в направлении, Твердиславу совершенно ненужном. Несмотря на всю свою выносливость, парень изрядно запарился. Иван мчал вперед, точно кособ-рюх во время течки, однако, в противоположность тому же кособрюху, успевал все увидеть и ничего не упустить. И притом еще нес на плече Джейану, так и не пришедшую в себя. За все время пути Твердислав ни разу не попытался понять, идет ли кто за ними следом, или же они давно оторвались от возможных преследователей, но не только потому, что дал слово. Иван задал такой темп, что выдержать его можно было лишь выложившись до конца; тут уж не до магии. И все-таки ночь настигла их. Казалось, темнота-то и была их главным врагом, от которого они так долго и как будто бы небезуспешно убегали. Иван стал все чаще и чаще оборачиваться, и в глазах его Твердислав прочел неприкрытую тревогу. Один раз парню даже удалось разобрать нечто вроде: "А и далеко ж я сегодня забрался, того и гляди не успею..." Из прорех лесного занавеса начала сочиться темень - словно черный дурман из живоглотова брюха. Ночь поднималась снизу, словно подступающая вода; сперва исчезли мхи, палые листья, хвоя - все то, чем устлана земля в лесу; потом настал черед трав, сучков, ягодных кочек и тому подобного. Когда Иван оглянулся в очередной раз, лицо его было искажено от ярости. - Кажется, они таки нас достали, - в странном контрасте со свирепой гримасой голос его прозвучал удивительно спокойно. Твердислав молча кивнул. Что ж, если надо - будем драться. Ведуны они повсюду ведуны. Одним Ведуном-меньше - здешние кланы (должны же они тут быть!) ему только спасибо скажут. Однако Иван не стал останавливаться или как-то еще готовиться к бою. Вместо этого он внезапно ринулся к первому попавшемуся дереву, бросил Твердиславу: "Девчонку прими!" - и, едва тело Джейаны оказалось на руках у парня, принялся быстро-быстро подрывать корни сосны (а это оказалась именно сосна) небольшой аккуратной лопаткой, явно стальной - и, следовательно, стоящей совершенно немерено. Твердислав даже растерялся - марать в земле благородное железо? . Его удел - пить вражью кровь! - Сюда! - рявкнул Иван, ныряя в яму. - Девчонку давай! Неожиданно он провалился по самые плечи. Прежде чем Твердислав успел удивиться этому (за несколько мгновений эдакую ямину не выроешь, будь ты по силам даже папридой!), Иван одним движением сдернул вниз Джейану. - Ну, долго еще валандаться там будешь? - рявкнул он, гневно сверкнув глазами. - Погоди, дождешься, задницы-то нам сейчас зачистят. Твердислав не стал выяснять, кто и каким образом проделает эту операцию - он просто спрыгнул вниз. И провалился в пропасть. У ямы не оказалось дна. x x x Жизнь клана Твердиславичей после всех проис-лествий мало-помалу входила в обычную колею. После схватки на лесной дороге Фатима и впрямь в несколько дней прибрала к рукам всю власть - как з поселке, так и за его пределами. Чарус без толку таскал в поясном кармане Ключ-Камень - все дела решались без него. Первый день Фатима еще косилась на вожака, но, видя, что все идут к ней, и ни у кого, похоже, не возникает вопросов, махнула рукой. Пусть себе Чарус дуется. Правда, вместе с Чарусом "дулось" еще десятка полтора старших мальчишек, но Фатима решила не обращать внимания и на это. Работу в клане они исполняли добросовестно - а что еще надо? Не тревожили клан и Ведуны. Казалось, они полностью проигнорировали истребление отряда своих чудищ, чего раньше за ними не замечалось. Благодать - живи да радуйся! Минул э лишь семь дней после ухода Твердисла-за и Джейаны, а казалось, что целый год. "Утром восьмого дня Чарус увел свой Старший Десяток в лес. Не спрашивая Фатимы. Даже ничего не сказав. По обычаю - вождь должен был известить главную Ворожею, но именно известить, а отнюдь не испрашивать разрешения. Но Твердислав с Джейаной были не только вождем и главной Ворожеей, но еще и любовниками - им, конечно, было проще. Чарус же так и не озаботился завести себе подружку, а верная Фатима уже давно была с Дэвидом, который (так уж получилось) из-за мягкого, уступчивого характера и близко не стоял к решительным и жестким парням Старшего Десятка. Вот и получилось, что вождь с Ворожеей, случалось, по целому дню не обменивались и единым словом. Старший Десяток Чаруса к тому времени неожиданно разросся. Внезапный переход всей власти в клане к Фатиме (и, значит, вообще к девчоночьей половине) пришелся по вкусу далеко не всем. Уже на третий день после боя Фатима строго-настрого запретила кое-какие из излюбленных мальчишеских забав, вроде кулачных боев "до последней крови"; троих, пойманных на подглядывании за купающимися девушками, выпороли - причем ничего не сказав Чарусу Приговор вынес скорый девичий суд, и исполнили его тоже девчоночьи руки. Понятно, что наказанные перенести такое унижение уже не могли. Одно дело, когда вождь сам приложит, своей рукой, но перетерпеть такое от девчонок?! И - вместе со своими приятелями - дружно присоединились к Чарусу. Всего наследник Твердислава увел с собой почти тридцать человек. Лучших бойцов, вооруженных до зубов всем, что только нашлось в клане. Они шли на север, к Пэкову Холму. x x x После столкновения со Середичами Буян брел, точно в тумане, безропотно предоставив все решать Ольтее. Только теперь становился ясен замысел Творителя Дромока - отрезать ему, Буяну, все пути назад и посмотреть, что будет. А вот зачем сие понадобилось Дромоку - Буян не стал даже и гадать. Только себя растравлять, все равно никакого толку. Человеку Ведуна не понять, разве что - ламию. Олътея с поразительной ловкостью вела их все дальше и дальше на запад, искусно обходя опасные места, где могли бы встретиться люди. Торговый тракт остался далеко слева. Они уклонились к северу, достигнув глухих, необжитых мест, ничейной земли, покинутой и людьми, и Ведунами. Здесь с полуночной стороны на юг тянулись длинные языки истощенного редколесья, словно чья-то гигантская пасть высосала из деревьев и земли все без исключения живительные соки. Хилые ели изо всех невеликих силенок тянулись вверх; голые стволы сиротливо торчали из серой земли, и лишь возле самой вершины зеленели хвоей несколько одиноких веток. Ни ягодников, ни орешников не попадалось; куда-то исчезла вся живность, коей кишели леса на юге. По правую руку на самом горизонте виднелись Ледяные Горы - проклятое всеми место, где не могут жить даже Ведуны. Путь то и дело пересекали текущие на юг речки, ручейки и речушки, что брали начало на длинном, протянувшемся с востока на запад водоразделе - цепи оголенных каменистых холмов, за которыми на сотни поприщ - до самых Ледяных Гор - лежали бездонные болота. Унылый, скорбный, мрачный край. По сравнению с ним Змеиный Холм и Лысый Лес казались веселыми и полными жизни. Останься Буян самим собой - ему едва ли удалось бы здесь выжить. Ни ягод, ни грибов, ни орехов, ни съедобных кореньев, ни дичи, ни даже мхов, которые (если уж совсем Припрет) можно выварить и съесть. Творитель предусмотрительно сделал его способным питаться даже корой; сейчас это очень пригодилось. Точно заправский кособрюх, Буян обдирал стволы своими когтями; только этим и спасался. Что помогало держаться на ногах Ольтее, понять он не мог. Казалось, ламия питается уже просто воздухом. "Ну, допустим, добреду я до эльфов, - думал Буян, механически переставляя ноги и стараясь не отстать от спешившей впереди Ольтеи. - Ну, может, они и сподобятся сделать меня снова таким, как был. А что потом-то? Куда я денусь? Кланы чужаков не принимают. В каждом видят ведуньего до-глядчика". Оно и понятно - каких только тварей эти злодеи не способны сотворить... Хотя людей-обманок на памяти Буяна еще не было. Но ведь с !$тим Ведунами так - сегодня нет, а завтра, гля-Дишь, новый страх появится. "Кровь за тобой, Буян. Сгавич, Стойко... Но их-то хоть ведунья тварь убила, не ты. А того мальчишку? Из Середичей который? За него как ты перед Великим Духом оправдаешься? Это ты сейчас, Дромок сказал, не под властью Великого, а что будет, если вновь самим собой станешь? Придет твой час, поставит тебя Он перед этим мальчишкой. Ох, лихо тогда тебе придется, ой, как лихо! И не уйдешь от этого. Даже если, человеком сделавшись, сам вниз головой со скалы бросишься, - все дороги ведут в чертог Великого Духа. Ни обходных путей, ни обратных. Деваться некуда. Жить незачем. Умереть - не могу. Разве что дать себя в бою убить? Не могу, трушу. А начну защищаться - еще других убью. Силы великие, ну да что же мне делать-то?!" И Ольтея тут не поможет. Она-то Великого Духа не страшится - тот, в неизмеримой своей милости, сам отказался от власти над этими созданиями. Не стал поражать их громами и молниями, не стер с лица земли одним мановением карающей длани, оставил. Испытывая нашу стойкость, нашу Веру в Него. Вот и думай, Буян, переставляй уродливые свои лапы, бреди по холмам и распадкам, перебирайся через речки - потому что если остановишься, то станет совсем плохо. Вот оно, воздание. Вот оно, возмездие. За то, что уступил, поддался ведуньей сладкой лести. За то, что выжить захотел наперекор всему. Надо, надо было умереть тогда, вместе с друзьями. Ставич ведь так до конца и не поверил, что он, Буян, сбежит. А может, как раз и поверил. И проклял в последние минуты. Предсмертные проклятия всегда сбываются - так сама Джейана говорила. И тем не менее они шли вперед, оставляя за спиной поприще за поприщем. Любовью они заниматься, конечно, перестали, хотя Ольтея и намекала пару раз, что, мол, было б очень кстати. Но Буяна от одной этой мысли чуть не выворачивало наизнанку от отвращения. Чистенькая, симпатичная, хорошенькая Ольтея с бархатистой теплой нежной кожей - и он, урод, чудовище, мерзопакостный монстр! Нет, нет, нет! Казалось, ламия его понимает. Когда миновал восьмой день пути, Ольтея решительно уклонилась к югу. Они покидали безжизненные леса; чтобы попасть к эльфам, надо было идти на полдень. Где-то там, по левую руку, остался торговый путь, Большое Ярмарочное поле, владения ближних и дальних кланов, тропы Ведунов. - Шехарский лес обойдем с юга, - говорила Ольтея, когда они расположились на ночлег. - В чащи не полезем. Я тех мест не знаю, да и твари там водятся всякие, дикие. Так что даже тебе нынешнему с ними не справиться. - А что, есть такие твари, что тебе станут вредить? - равнодушно отозвался Буян, чтобы хоть что-нибудь сказать. - Конечно, есть! - удивилась Ольтея. - Да мы ж с тобой про это говорили. Слушай, Буян! Ну что ты такой? Смотришь сквозь меня, словно и не видишь. Только про себя и думаешь, а что со мной, тебе плевать! - обиделась ламия. - Я уж молчала... а сейчас вижу - все равно тебе, разорвут меня на части или живьем сожгут. - Она всхлипнула. Буян опустил голову. - Да нет... нет... - попытался возразить он. - Просто я тут думал... - Вот именно! - вспыхнула Ольтея. - Все про себя думал, про свою беду! Горе свое пестовал да лелеял! Про меня совсем уже забыл! Брезгуешь, точно я замарашка какая! Оставить бы тебя здесь, по-иному бы запел! - Ну и оставляй, - вдруг вырвалось у Буяна. На какой-то миг ему и впрямь стало все равно, что будет дальше. Жрать можно кору, в крыше над головой он не нуждался, в одежде тоже - ее роль с успехом выполняли чешуйчатые складки брони, необычайно удобно скроенной Дромоком. Не так уж важно, сколько времени продлится его странствие до эльфийских тайных твердынь. Сколько бы ни продлилось, когда-нибудь он их достигнет. Он смотрел на Ольтею. Да, пусть она уходит. Одному ему будет даже легче. - Понятно. - У Ольтеи ни с того ни с сего побелели губы. - Хорошо, смотри сам. Она поднялась. Буян молчал. - Иди на юго-запад, - жестким, каким-то не своим голосом проговорила ламия. - Никуда особо не сворачивай. И пусть твой Великий Дух, от которого ты отступился, защитит тебя. А если он не сможет, - голос ее дрогнул, - тогда это сделаю я. .Потому что я была с тобой по своему хотению, а не по приказу. Сказала - и, сделав несколько шагов, пропала в зарослях. x x x Твердислава со всех сторон окутывал мрак. Не легкая, пронзенная призрачным светом темнота летней ночи - нет, это был капитальный, основательный мрак, с гордостью и достоинством несший это имя Ноги юноши стояли на чем-то твердом и ровном; воздух казался затхлым, пахло пылью, словно на чердаке. Полет сквозь пустоту был кратким - однако в животе до сих пор противно ныло. Уж больно это неприятно - проваливаться в пропасть. Твердислав ждал удара, но вместо этого его плавно опустило на пол - или что это тут внизу? - Цел? - раздался голос Ивана. - Сейчас я свет включу, погоди немного. "Включу?" Несколько мгновений спустя и впрямь появился свет. Неяркий, какой-то зеленоватый, он исходил от разбросанных тут и там здоровенных улиток; улитки весьма удобно устроились на неровных земляных стенах, с видимым аппетитом поедая сиреневый мох, густо покрывавший стены и потолок. Так и не очнувшаяся Джейана, Твердислав и Иван оказались в низком и узком земляном тоннеле. Сразу за спиной юноши ход оканчивался глухим тупиком без всяких признаков ведущего наверх ответвления. "Вот это магия, так магия, - с невольным уважением подумал Твердислав. - Это ж надо - пласты земные так раздвинуть! В момент!" - Идем, - Иван вновь поднял на плечо Джей-ану. - Хоть это место довольно-таки надежно, все же расслабляться нельзя. - Куда мы попали? - только и мог спросить Твердислав. - Гм.. ну... под землю, в общем, - туманно пояснил Иван. Похоже, он тоже начал уставать - дыхание сделалось частым и хриплым. - Погоди, давай пока без вопросов, ладно? А то, знаешь ли, не ровен час... тут тоже всякое случается. Нам пришлось нырнуть раньше, чем я рассчитывал. Здесь участок еще не расчищен. Голос Ивана упал до неразборчивого бормотания. Великан шагал ровно, несмотря на усталость, широкую спину обтягивал измазанный землей серый плащ. - Ты, парень, по сторонам-то того, поглядывай. И меч свой достань. А то, знаешь, навалятся - охнуть не успеешь, не то что маму позвать. - Маму позвать? - удивился Твердислав. Никакой мамы у него, сына Великого Духа, быть, разумеется, не могло. Мамы были у совсем крохотных малышей, рожденных уже здесь, в клане. А его, Твердислава, как и многих-многих других, вызвал к жизни самолично Великий Дух - и наградил девушек способностью творить новых потомков Великого Духа, особо заповедав, что рожденные смертными - такие же дети Его, как и все остальные, и нет меж ними никакой разницы. Странно, что этот Иван не знает вещей, накрепко затверженных даже семилетними малышами. - Извини, - вдруг смешался Иван, останавливаясь и переводя дух. - Извини, забылся. - Вы... ты о чем? - удивился Твердислав. Иван вдруг дико покосился на своего спутника. - Ладно, потом. А сейчас держись крепче за меч, парень! Он умел говорить убедительно, этот великан со странным именем Иван. Клинок словно сам собой впрыгнул в руку Твердислава - за миг до того, как стены тоннеля стали рушиться и спереди, и сзади. В зеленом свете тускло замерцали странным металлическим отливом длинные змеиные тела - каждое толщиной с доброе бревно. Замелькали вздернутые клешни; в них твари тащили какие-то разноцветные веревки, даже можно сказать - мотки веревок, и еще какие-то непонятные коробки, какие - Твердислав разглядеть не успел. Тварей было, наверное, с десяток. К удивлению юноши, они не стали нападать первыми, как поступило бы любое создание Ведунов, лишь зашипели, подняв клешни и уставившись на людей здоровенными выпуклыми глазищами. - Чего замер?! - взревел Иван. Джейана уже полулежала на земле, прислоненная спиной к стене. В руках гиганта мелькнул топор с мощным полукруглым лезвием - верно, его-то Иван и-носил за поясом, как-то ухитрившись пристроить на манер меча. Первый же взмах снес обе клешни ближайшему созданию; потекла темная кровь. Твердислав тоже рубанул наотмашь - и подивился, с каким трудом лезвие рассекает такую мягкую на вид шкуру чудовища. Надо сказать, атаковали эти подземные змеи довольно-таки бестолково, мешая друг другу и пытаясь ухватить противников клешнями. Мощные хвосты, каждый удар которого мог бы запросто смести Твердислава с ног, бездействовали. - Эти-то еще ничего, это нам еще повезло, - приговаривал тем временем Иван, деловито круша бестий своим здоровенным топором. Лезвие так и свистело. - А вот попались бы... Твердислав проткнул сунувшейся ему под ноги змеюке башку длинным прямым выпадом, как объяснял Учитель, - хорошо, что подарком Наставника можно было и рубить, и, при необходимости, колоть. Больше он ничего сделать не успел - Иван молодецким ударом прикончил последнюю тварь. - Уф, - великан вытер честный трудовой пот со лба. - Это, парень, была присказка, сказка еще впере