ритарный либерал-анархист... -- Чиво-чиво? Как ты сказал?.. -- Виноват. Стиль управления -- неясен. Семьи нет, дворцов себе не строит. Живет -- когда где, известен только район. Источник -- слухи. О нем, о них -- мало что известно достоверного: никак не можем пустить корни в том районе. Все готовы трепаться и распускать сплетни, но как только дело доходит до сотрудничества... Дэн, правда такова, что в "винегретах" и прочих трущобах бандитов, или гангстеров по-нынешнему, боятся больше, чем нас и Контору вместе взятых... -- Что тебе Контора? Ты за себя отвечай. А у них -- будь спок: всюду глаза и уши. -- Не знаю, не знаю... По результатам их труда незаметно. У моих в школе на каждом этаже охрана. Вечером пешком на улицу не выйдешь: ограбят, да еще и убьют для потехи. Ночью за окном все время сирена воет... Глаза и уши... -- Не преувеличивай... Как платят, так и работают. Отсюда и взятки... Кстати, как и кому платит Ларей? Не из мелочи, из политиков? -- Очень похоже, что никому, точнее ответить не могу. Поговаривают, опять же слухи, что они оседлали профсоюз портовых грузчиков и сторожей. У тех есть контакты с муниципалитетом. Прямых же контактов банды со структурами власти не наблюдалось. -- С "соседями" как? -- Резня. У Ларея погибло четверо, у его противников одиннадцать человек. Данные за этот месяц. За прошлый достоверных данных нет. Устанавливали и отделяли от непричастных с помощью Конторы и своих источников. Троих подстрелили, а один, подручный его, Красный, исчез бесследно. На его моторе ездит другой. Люди Ларея берут верх -- им очень везет. Или иные причины тому причиной. -- Какие? -- Не знаю. Факт тот, что, находясь в состоянии войны с другими бандами, люди Ларея действуют эффективнее, чем противоборствующая коалиция. Чаще убивают, реже попадают под ответные удары. -- Эли, хватит о нем. Свои недоработки устраняй. Работу по Ларею продолжай. Какие еще новости на уголовной сцене? -- Паул Мираньо убит. Основной из банды Дяди Сэма. -- Так, слышал о нем. Кто, почему? -- Внутренние разборки. Дядя Сэм вычислил, что его подпирает Пол (кличка Паула Мираньо), один из его самых влиятельных командиров. Так считает Контора. Мы пока вынуждены опираться на их информацию, свои каналы только-только отстраивать стали... Дэн, зачем нам уголовники нужны? -- Пригодятся. Это неучтенный, плохо разработанный источник дополнительной силы, что немаловажно в политической грызне. Я считаюсь любимчиком Адмирала. Но Контора, МИД, армия, президентская гвардия, служба личной безопасности -- все готовы нас сожрать. Нас -- потому что я не один: ты, другие ребята Службы, кое-кто из наших друзей в министерствах... Тут брезговать не приходится. Кроме того, мы же не собираемся давать им спуску, а по золоту, наркотикам и коррупции в высших сферах вполне официально работаем мы, согласно высочайшим указам. Да я же тебе сто раз об этом говорил, что переспрашивать? -- Дэн, ты меня называешь своим другом. Я рад этому, рад искренне и тебя не подведу, насколько моих сил достанет. Но я тебе буду полезен гораздо больше, если ты не будешь со мной темнить. -- Эли, ты такой подозрительный стал... Ты ведь аналитик от бога, неужели не видишь, что тебя я ни в чем не обманываю и никогда не подставляю? Ладно... Клянусь, у меня нет четкого плана в отношении уголовного мира, но я чую здесь мощный козырь, если хочешь -- интуитивно просекаю перспективы. Ну, если знал бы -- сказал. У тебя что, так не бывает? -- Бывает. -- Вот видишь... Верь мне, Эли. -- Да я-то тебе как раз верю... -- А я тебе. И доверяю. -- Спасибо. Дэн, извини, что возвращаюсь к теме Ларея... -- Ну?.. -- Есть особенность у него, по сравнению с остальными боссами... -- Ну-ка, ну-ка? -- Черт... Брякнул, а сформулировать не могу... Ларея очень боятся в тех местах, где он действует... -- Естественно. Какой же он главарь, если его бояться не будут? -- Ну... да... Только его боятся, как... Не как самого мощного вожака в стае, а как... оккультную силу... Знаешь, бывает такая харизма сверхъестественного существа... Про него легенды разные ходят. И нет у него обидной заглазной клички, у единственного из лидеров его масштаба... Боятся, но охотно обращаются к нему "за справедливостью". Как на Сицилии... -- Эли, не преувеличивай... Впрочем... Ты у нас следопыт-аналитик. Копай, это может нам пригодиться. "Источник Силы, или Как влиять на массы"... Почему нет? Природа, в многообразии своем, пробует различные варианты своего развития, и не грех нам будет поучиться, изучая эти пути... Поехали дальше: кто из "высоких" у нас на кукане по взяткам? Давай по порядку: армия, МИД, внешняя торговля, Контора... Гека действительно боялись. Особенно непривычным было это чувство для гангстерских Дядек, вступивших с ним в открытое противостояние. Этот урка Ларей открыто свил гнездо в самом сердце гангстерского бабилонского царства и смеет плевать на всех авторитетных соседей. И никак его не добыть, а он то одного, то другого грохнет... И не договориться с ним, и не подстеречь... Трое Дядей, соседей Гека, однажды собрались вместе и сообща придумали перспективный вариант: было нанято за бешеные деньги спецподразделение министерства обороны, в лице командира отряда Ману Эрза и его зама Джона Равитца. Это были диверсанты, прошедшие горнило десятка внешних и внутренних силовых акций. Их техническая оснастка была под стать физической подготовке и даже превосходила ее, хотя это было совсем непросто. Ребят удалось нанять, потому что Ману был близким родственником по линии жены одного из главарей -- Дяди Тома. Условия были таковы: "экс", один-единственный, два миллиона наличными, полная анонимность, моментальный разрыв сотрудничества после завершения дела. Половина оплаты -- вперед. Наружная охрана возле "Коготка" состояла из троих толковых и добросовестных ребят. Территорию вокруг "штаб-квартиры" Гека они секли четко, ни притаиться, ни жучка поставить, но профессионалами все же не были, поэтому дальнее наблюдение за "Коготком", осуществляемое с помощью следящей техники, они зафиксировать не сумели. В ту ночь, когда Гек решил переночевать у себя, "под Якорной", в Черном Ходе, вся группа исполнителей, пять человек, получила наконец шанс: мотор Гека двинулся в выбранном наугад из нескольких проработанных "группой Экс" направлении, на Якорную. Ехать было недалеко, и мотор группы по параллельным улицам следовал, не отставая. Корректировщик направления, "сапсан", с помощью бинокля следил, а по рации сообщал данные: направление, скорость, время... Гек отпустил Фанта не на самой Якорной, а рядом, чтобы пройти оставшиеся триста метров пешком и без свидетелей. Но "свидетели", к тому моменту покинувшие свой мотор, уже пасли Гека визуально, вдоль улицы. На Якорной было темно, фонари горели -- два на всю улицу, и то в самом начале ее. Но у группы имелись два прибора ночного видения: стрелять было плохо, а наблюдать -- приемлемо. Старший оставил одного из пятерки за рулем, там же, на параллельной улице, наказал ждать; остальные четверо бесшумно и резво ринулись догонять "клиента". Гек почувствовал внезапный страх, и только через мгновение головной мозг осознал сигналы, уже обработанные мозгом спинным: следят! У Гека не было при себе прибора ночного видения, но видел он в темноте лучше, чем обычный человек в обычных обстоятельствах: Патрик научил его регулировать аккомодацию зрачка -- так расслаблять зрение, что зрачок разливался на всю радужную оболочку и тьма теряла густоту, становилась похожей на сумерки. В подземелье, в полной темноте, это не помогало ни на йоту, но в большинстве случаев эффект был вполне сносным. Вслед за страхом пришла досада -- он уже успел открыть люк и сунуть вниз ноги... Засветился, порка мадонна! Тем не менее Гек шустро слетел по скобам вниз, отпрыгнул за угол. В два приема из банкнот скатал на ощупь шарики и сунул в уши, на случай, если бросят гранату. Вероятность бросания отравляющих веществ была невелика, но он все же мысленно приготовил себе маршрут отступления... Да еще неизвестно -- полезут ли они за ним... Полезли. Двое направили вглубь тугие и узкие пучки света из специальных фонариков, один размотал прочную шелковую веревку, самый младший немедля скользнул вниз, левой рукой в перчатке тормозя по веревке, а правой держа на весу пистолет с глушителем. Достигнув поверхности, он выскочил из зоны освещения, предварительно махнув рукой, что все в порядке. Вслед за ним поспешил второй, с фонариком, третий, и наконец, четвертый -- ему пришлось, как и Геку, спускаться по скобам... Все были заинтересованы в тишине, но Гек, среди "родных стен", имел явную фору, а убойная квалификация армейских спецов как-то потерялась на фоне Гековых талантов... Пятый сидел в кабине уже минут двадцать (Гек кружил по переулкам и в спешке все никак не мог засечь нужный мотор -- а мотор должен где-то быть, мать и перемать) и про себя нервничал: в чем задержка, разве что допрашивают на месте?.. Если бы водительская дверца не распахнулась, Гек, деваться некуда, выстрелил бы сквозь стекло, но дверца раскрылась. Растяпа и крякнуть не успел, как стал покойником -- Гек раздробил ему кадык. Стоило поторопиться, могли быть еще сообщники, но Гек добросовестно обыскал теплый еще труп и мотор. Он нашел рацию, настроенную на неведомую волну, окуляры, микрофоны -- кто такие, черт побери? Гек отогнал машину за пять кварталов на север и бросил было там, вместе с телом. Однако он вспомнил вдруг, что машинально приехал к еще одной "подземной" точке, ведущей через люк в полу одной из его тайных квартир. Он огляделся тщательно и, не мешкая, взвалил на плечо покойника, почти бегом вбежал в заплеванный парадняк. Через четверть часа он, отряхиваясь, вылез из люка и побежал обратно к мотору. Это уже было чистое безрассудство, но Гек азартно верил, что и в этот раз ему повезет... "Сапсан" задергался, еще когда Гек обыскивал салон автомобиля: в контрольное время рация молчит. Якорная вне поля видимости, мотор тоже... Он стал зуммерить Ману Эрза. Эрза сказал, что немедленно едет, и велел "Сапсану" приблизиться и осторожно фиксировать события... На Якорной стояла тихая и глубокая ночь -- нигде никаких следов. Группа из четверых оставшихся человек до рассвета обследовала территорию -- тротуары, скверы, парадные, черные ходы, чердаки и подвалы... Как сквозь землю провалились... Мотор нашли вечером того же дня, припаркованный на автоматической платной стоянке возле казино "Эвксинский Понт". Такого загадочного случая военная разведка еще не знала: пропали пятеро сотрудников, бесследно и немотивированно. Начальник отдела (подразделение "Сигма") Ману Эрза еще накануне беседовал со своим заместителем Равитцем. Намечался плановый оперативный двусторонний тренаж: "слежка -- уход от слежки". План занятий -- есть, оборудование -- согласно перечню, оружие -- росписи, печати, все на месте... Равитц и его люди пропали... Район -- нет, казино в двух километрах от намеченного района... неизвестно... Казино потрошили день и ночь напролет. Только один клиент, клиентка -- родная дочь Господина Президента -- избежала процедуры обыска и допроса. Дядя Кристас (один из трех заговорщиков, но Гек не знал этого и случайно подставил мотор именно туда) впервые за последние десять лет ночевал в тюремной камере. Однако стукачи всех видов и мастей дружно показали: ничего похожего на искомое не видели и не слышали... Дядю Кристаса отпустили наутро, в полдень ему доложили, из-за чего сыр-бор. Обедал он в кругу своих союзников на побережье, в собственном имении, далеко от чужих глаз и ушей. Эли Муртез подтвердил свою сверхрепутацию: на файфоклоке у Дэна они вдвоем слушали сносную по качеству запись беседы. Если отшелушить матюги и взаимные подозрения -- становилось ясно: отныне Ману Эрза у Службы на кукане -- как взяточник, гангстерский пособник и виновник гибели своих людей. Блистательный, невероятно удачный результат портил только этот самый Ларей: опытнейшие сотрудники, крутейшие ребятки, сгинули без следов, как дошколята в глухих джунглях... Да, действительно, эти трое безо всякого стеснения боятся Ларея. И... что?.. -- Эли, вот смех: они, оказывается, его не понимают... -- Дэн, я, признаться, тоже его не понимаю... -- А что странного? Деньги, власть, жратва... Что тут не понимать -- они его хотели прищучить, а он прищучил их... Сколько укоризны, Эли, в твоем взгляде. Выкладывай, извини, что перебил... Эли смолчал, прекратив таким образом поток взаимных извинений, и хлопнул на стол черный конверт из-под фотобумаги. -- Фотографии? Ну, давай посмотрим. Фотографий было -- четыре оригинальных и увеличенные фрагменты. Ларей выходит из дверей "Коготка", Ларей и двое типов рядом с ним, Ларей анфас, Ларей в профиль. -- Кто эти двое? -- Панк -- это его шофер, маленький -- пропавший подручный, кличка Красный. -- И в чем соль? -- Между вот этими двумя фотографиями и вот этими около восьми лет разницы. Дэн мгновенно подобрался. Муртез протянул ему мощную лупу, закрепленную на старомодной палочке, Доффер кивком поблагодарил и принялся всматриваться в черты лица Ларея. -- Практически не изменился. Даже если он утяжки делал -- такого быть не может. Сколько ему сейчас? -- По документам 54 года. -- Документы липовые. -- По наколкам -- около сорока, даже если их ему в роддоме делали. Помнишь -- старик объяснял? -- Наколки липовые. -- Я сверялся со всеми знающими специалистами страны в области татуировок. Единодушное мнение -- руку Субботы подделать невозможно. Его работы ценятся специалистами на порядок дороже, чем лучшие творения Криста Варлиха, если это имя тебе что-нибудь говорит. -- А когда Суббота перестал практиковать? -- Примерно в начале пятидесятых, когда он был переведен со "спеца" и помещен в одиночку в Сюзеренской тюрьме. -- А если не в роддоме, то ему около шестидесяти с хвостиком, да? -- Если по "медведю оскаленному" судить, то да. Доффер растер ладонями виски и уши: -- Не понимаю... -- Ну, а я что говорю? Тоже не понимаю. -- Эли, напрягись, дружище, возьми его поплотнее, технику и деньги я тебе обеспечу. От других оторву, на этого типа -- дам... Эли, ты когда-нибудь видел подобный взгляд? -- Я всякое видел. Иной раз, после нахлобучки у Адмирала, твоим взглядом можно василиска убить. Но -- признаю, неприятный мальчишечка... -- Да. Но я к тому, что этот взгляд мне знаком. Вспоминал, вспоминал -- ни фига! Такое ощущение, что я помню его чуть ли не с детства. -- Угу. В колыбельку твою заглянул, ну и... того... -- Намекаешь, что сглазили. Ох ты и язва, начальника подкусывать... Давай-ка плюнем на дела и закатимся ко мне. Жена приглашала на фазана. Врежем как следует, коньячку хорошего, закусим? -- Поехали... Только супруге позвоню... Похоронный кортеж растянулся на километр. Обязательно-черные лимузины, бесконечные венки, темные очки на мордах, блицы... Все, как обычно в таких случаях, только на этот раз случай пришел за жизнью родного старшего брата. Тони Мераньо, как ни странно, сохранил свою первую кличку "Сторож" и привык к ней вполне. После выхода из тюрьмы он женился на Жанне, девушке, которая ждала, пока он освободится, и готова была ждать еще. Они быстро сообразили девчушку, а через год сына. Тони руководил букмекерскими делами в районе, иногда, по просьбе старшего брата, участвовал в разборках со стрельбой, раз был ранен в ногу... Тони был умен, в меру жесток, не жаден и рассудителен. Но хотя годы шли и он делом доказал, что не пустое место, -- все равно Тони обречен был на пребывание в тени своего старшего брата, грозного и авторитетного лидера из банды Дяди Сэма. И вот теперь брата убили (снайпер снял на выходе из ночного кабака). Дядя Сэм пообещал найти и сурово наказать убийц... Но Тони мальчиком не был: почему все люди Пола в глаза не смотрят, почему нет никаких военных приготовлений? Когда Тони подходит к компании своих -- все сразу замолкают... У Тони сжималось сердце от боли и негодования. И страха за семью. Не он ли следующий? Заменить его легко -- бизнес накатан. Преданных ему людей -- одной рукой пересчитаешь, да и то если мир на дворе. Жареным запахнет -- друзей днем с огнем обыщешься... Жену он отослал домой сразу после отпевания, на кладбище поехал один. Так в одиночку стоял он и пожимал протянутые руки, обнимал шерстяные и драповые пальто, выслушивал соболезнования... Да, все в точку: разъехались, не посчитав нужным пригласить с собой, разделить тризну. Трое парней, его помощники, мялись, видимо, до смерти не хотелось им светиться в его обществе лишнюю минуту, но и бросить одного совестно... -- Езжайте, ребята, я хочу с Полом наедине побыть, езжайте. От всего сердца благодарен вам, пока... Ни души не осталось от многих сотен людей, присутствовавших на похоронах. Только сторож посматривает с надеждой на бутылку, да грач тычет клювом в рыхлую землю... Жил -- и нет его. Ни семьи, ни детей, ни наследства... Да пропади оно пропадом, наследство, лишь бы жил... Только и осталось, что детские фотографии. Эх, Паул, Паул... Ведь за тебя не отомстить: прикончат враз. Все твои друзья и подручные делят единственное наследство твое -- власть и корыто... Положить свою жизнь и судьбу всей семьи ради непонятной мести... А простишь -- слабым посчитают, затаптывать начнут... Как быть?.. Тони нашарил ключи зажигания, подошел к машине. Вдруг внушительных размеров мотор, с неброским темным цветом, деликатно бибикнул сбоку сзади. Тони (холодом окатило душу: сейчас его...) повернул голову: дверца с тонированными стеклами, справа от водителя, распахнулась, и оттуда выпрямился мужик в недорогом демисезонном пальто, лет сорока пяти, очень знакомый на вид... -- Стивен!.. -- Тони невольно улыбнулся, настолько неожиданным было появление человека, так много значившего для него во время оно... Ларей тоже улыбнулся и пошел к Тони, раскрыв руки для объятий: -- Заматерел, Тони, окреп. Рад тебя видеть, хотя и сочувствую твоему горю. -- Я тоже рад видеть... вас, Стивен. Вы... Ты вот совсем не изменился, -- ответил Тони и вдруг понял, что сказал правду: у Ларея только волосы отросли, пусть короткие, но все-таки -- не налысо, как в камере... -- Садись ко мне, подвезу. -- Да я сам на моторе... -- Брось, Тони. Я ведь не зря сюда приехал, поговорить надо. Фант! Сядь туда за руль. Тони, ты мою телегу повезешь. Подходит? Тони был неглуп и понимал, что Ларей затеял пересадки с одной только целью -- убедить его, что встреча и разговор безопасны. Хитер Ларей, знает, как нервишки шалят, когда спина пулю ждет... -- Зря, Стивен. Я всегда тебе доверял, как... (Ох, черт... Сравнение-то...) -- ...брату. Я правильно докончил мысль? Садись, сынок. Мой мотор бронированный, в случае чего... Ну, поехали... Рассказывай, не стесняйся. Гекатор взял себе за правило начинать утро с часовой тренировки. Потом душ, потом стакан некрепкого чаю с сахаром, потом несколько ежедневных городских газет. Из газет, собственно, он и узнал о гибели Паула Мераньо, который, как он помнил, был старшим братом Тони Сторожа, его однокамерника на "Пентагоне". Отсутствие Красного существенно утяжеляло жизнь, так что Гек мгновенно решил попробовать выяснить насчет Тони. Информаторы подсказали о подоплеке убийства и о заинтересованных в нем. Может, это и враки, но очень похоже, что прибрали Пола свои... -- ...Понятно... Ты знаешь, кто убил? -- Кто стрелял -- не знаю. -- Не финти. Кто решение принимал -- знаешь? -- Догадываюсь, -- сморщился Тони. -- Дядя Сэм, верно? -- А вы откуда знаете? -- Разведка донесла. Что думаешь дальше делать? -- Не знаю, честно говоря... Справа, прямо под колеса, выбежала старушенция с болонкой на поводке, и Тони в панике дал по тормозам. До старухи оставался какой-то сантиметр, чудом среагировал, а она -- хоть бы хны, дальше посеменила, да еще и ругается... -- Реакция у тебя средненькая, поправку на бронированную массу не взял... Так что? -- Не знаю. У Индюка мне жизни не будет, но и податься куда -- не ведаю. У меня же семья... -- Женат, дети? -- Двое -- девочка и мальчик. И жена. -- Мстить думаешь? -- Все не так просто... Кто я и кто он... Хорошо бы, конечно... -- Ну хочешь -- я его заделаю, сегодня же. Максимум завтра. Я, на всякий случай, дал задание ребятам определиться на местности -- не так уж и сложно. Таким же манером: из винта положим, он и узнать не успеет. -- Ну, так неинтересно: он умрет и последнего привета от меня не услышит. Я бы хотел, чтобы он понял, кто и за что его убивает... -- Извини, Тони, стыдно слушать твои глупости... Ну, предположим, выкрали мы его, привезли к тебе. Что он должен понять и в чем раскаяться? Пол, как я понимаю, в том числе и с твоих слов, и в самом деле ему на шнурки наступал. Еще полгодика-годик -- и наоборот все могло случиться. -- Он моего брата убил и должен бы уяснить перед смертью... -- Брек. Извини, что перебиваю. А ты перед патронной гильзой не хотел бы произнести речь?.. Что?.. А к тому, что бросил ты, скажем, гневные слова в лицо плененному врагу, Дяде Сэму, и пристрелил его собственноручно. Отныне он покойник, и уже абсолютно безразлично, что ты там ему объяснял минуту назад. И вот уже твои слова -- пф -- упали в пустоту. Все, нет его, голубчика. Плакал он там, раскаивался ли -- это кинематографическая чепуха по сравнению с самим фактом небытия. К такому наказанию прибавлять что-либо -- бессмысленно. (Геку вспомнилась казнь убийц Гуська -- нет, там совсем другое дело -- там люди воспитывались и проверялись. И Малышу, и другим только на пользу пошло...) -- Хм. Я как-то не задумывался в этом ключе... -- Думай, не жалко. Так убить его? -- Вы, я вижу, альтруист, -- уклонился от прямого ответа Тони. -- Да. Плюс ищу достойные кадры. И не стоит разговаривать со мною в такой манере, Тони, несмотря на мягкость моего характера. Я могу мочкануть этого Дядю Сэма в качестве моего тебе подарка, но в то же время я хотел бы, чтобы ты сугубо добровольно встал под мои знамена. -- В качестве кого? -- В качестве человека, которому я могу доверять. Большие возможности, немалые деньги. Работа в основном головой, смекалистые ребята -- редкость. Место вакантно: был у меня Красный -- правая рука, да уехал на родину, в джунгли. Проявишь себя достойно -- сделаю зырковым по многим моим теперешним делам. -- А сами что, от дел отойдете? -- Нет. Но узнаешь все в свое время. Соглашайся, Тони. Я всегда о тебе помнил, всегда имел в виду. Теперь тебя ничто не связывает с прежними делами, идем с нами, а? -- Боязно. Точнее, непривычно. Я же никого, кроме вас, не знаю. -- Дело наживное, притрешься. Вон, Фант за нами едет, а тоже не знает, что водилой последние дни работает. У парня к современной технике -- удивительные способности. Будет у меня по электронике соображать -- новое направление. Так и растут люди. По рукам? -- Да. Как мне к вам обращаться? -- На ты. Через "Ларей". Стивеном зови, только если уж очень приспичит. Познакомлю со своими ближайшими ребятами -- Арбузом, Малышом, братьями-близнецами, Кубиком, Фантом... Ну а попутно остальных узнаешь, у тебя ведь тоже люди будут, и немало. За всех отвечаешь, а как же. На раскачку времени -- месяц даю, больше нет. Так забить Сэма? Тони утвердительно мотнул головой. -- И никаких "ну, падла, я пришел свершить правосудие, воздав кровью за кровь..."? Тони даже хрюкнул, но, подавив внезапный приступ смеха, ответил серьезно: -- Вполне достаточно того, что он перестанет быть. -- На лету схватываешь. Семью отправь на месячишко из города, есть куда? Могу в Иневии предоставить хорошие условия. А лучше на море, в местечко Парадиз. Там надежно и уютно для наших, и за все заплачу я. -- Нет. В деревню поедут. Там и посторонние незамеченными не останутся. Вы... ты это имеешь в виду, Ларей? -- Угу. Отправляйтесь послезавтра. До того времени пусть потерпят присутствие охраны. Кто у Индюка естественные враги? Помимо лягавых? Тони не совсем понял эпитета "естественные", но догадался, о чем идет речь. -- Дядя Том, Долбон по прозвищу. Мы... они который год грызутся. -- Дядя Том? Негр, что ли? -- Почему негр? -- удивился Тони. -- Белый, как мы с тобой. А что? -- Думаю, может, стравить их удастся... А впрочем, не будем ухищряться... Дядю Сэма пристрелили на следующее утро, у порога собственного дома. Гек решил его судьбу еще до разговора с Тони, и тот никак не мог бы повлиять -- отказался бы он от подарка своего нового шефа или согласился бы на него. Жене Сторож сказал лишь, что обстановка накалилась, но к ее возвращению все утрясется. Супруга Тони, Жанна, давно уже научилась прятать внутри свой страх за судьбу мужа, но, уезжая, была уверена, что счастье кончилось, да и не было его... Сердце подсказывало ей, что с Тони в этот месяц случится непоправимое несчастье, как с Паулом, и что она останется вдовой. Но когда через три недели в деревню, где она жила у матери, нагрянул живой и невредимый Тони с цветами и игрушками и когда он сообщил ей, что неприятности позади, -- до предела сжатая пружина ее терпения лопнула и она зарыдала в голос, осела на пороге и потеряла сознание... Гек воевал на всех фронтах: по сообщениям информаторов на него была объявлена открытая охота почти во всех крупных бандах Бабилона: за его голову сулили пять миллионов талеров наличными. И поначалу охотников нашлось немало. Крепко насели сыскари из Конторы, обложили оперативными точками все близлежащие районы. Гек ночами скрывался в подземелье, днем отдавал военные приказы и сам пешком и на метро рыскал по городу, убивая по списку заказчиков охоты, киллеров, влиятельных гангстеров из воюющих с ним банд, всех, кого более или менее достоверно удалось определить врагами. Приходилось действовать максимально осторожно: трупы по возможности прятать и утилизовать, чтобы не нагружать лишний раз криминальную статистику в Конторе. Тони рвался в бой, чтобы не сочли трусом, но Гек не стал его засвечивать: велел изучать дела и никуда не высовываться. Гнедые, Малыш, Арбуз, Китаец, остальные командиры в Гековой банде соблюдали все предписанные меры предосторожности и скорее боялись ослушания, чем последствий оного: он предупредил, что цацкаться не будет -- сам пристрелит, если обнаружит безалаберность. Везло ли им всем, или Гек знал толк в уличных войнах, но факт оставался фактом: вся верхушка его банды потерь не несла. Те, кто пониже, -- погибали, конечно, но их заменить было куда как проще. Фант получил новое назначение -- обеспечивать техническую безопасность. Под контролем у Гека стоял магазин систем безопасности, где продавали сигнализации всех видов и систем, следящие камеры, сейфы, приборы ночного видения, замки, бронированные стекла и электронную аппаратуру, равно пригодную к информационной защите и нападению. Часть аппаратуры брали в счет ежемесячного оброка, но бо2льшую -- добросовестно покупали, Гек за этим специально присматривал. Фант развернулся вовсю и "хозяйских" денег не жалел. Но целесообразность этих расходов обнаружилась почти сразу: лягавские "жучки" обнаруживали то и дело и обирали, как гусениц в саду. А свои "жучки" резко расширили осведомленность Гека о планах противника -- и о бандах, и о прихватчиках. Хуже было в "подшефных" зонах: Ушастый держался вполне, Морского же убили. Годами созданная связь с доп.16 в одночасье рухнула -- к власти вернулся актив. И не было бы этого, но посеяли смуту, в том числе и себе на беду, ржавые и их прихвостни. Когда в одну страшную ночь подстрекаемая активом зона поднялась на дыбы, то никто не хотел вникать в тонкости отличий в исповедуемых понятиях -- резали и крушили ломами всю "черноту". Пересох ручеек, питавший Гека проверенными людьми, бессмысленными стали "кони", с помощью которых бесперебойно грелась зона. Фраты, мужичье, быстро поняли, что променяли шишел на мышел, но было поздно, сил на новое восстание уже не нашлось. Гек разъезжал на моторах с шофером и охраной нечасто и напоказ, потому что этого ждали от главаря его ранга. Но львиный кусок времени он передвигался по городу словно Гарун-аль-Рашид, в одиночку, пешком и инкогнито. Никому из его врагов гангстерского и полицейского мира и в голову не приходило, что незаметный прохожий, неброско одетый мужчина средних лет, и есть тот самый Ларей, за голову которого обещали миллионы. Он не знал ночных клубов и казино, а его противники, как правило, считали для себя унижением пользоваться подземкой и тротуарами. Было одно узкое место в этом смысле: публичные дома, которые Гек повадился посещать, но тут уж приходилось уповать на случай. Впрочем, Гек принимал меры предосторожности и здесь: он наведывался поочередно в три дома на другом, от его владений, конце города, ограничился двумя разами в неделю и перестал оставаться на ночь. Он придерживался также одних и тех же девочек, которых нанимал на время, обычно на два-три часа, и зарекомендовал себя как невредный клиент с легкими причудами: никогда не раздевался полностью (чтобы не засветить татуировки), никогда не заказывал выпивку и был весьма молчалив. Но подкатило вдруг, и Гек организовал себе выходной ото всех забот, распределив обязанности среди своих помощников во главе с Арбузом и Тони Сторожем, а сам спустился к себе в логово, чтобы сутки не делать ничего, только есть, спать вволю, тренироваться и размышлять. Пакостно было на душе и пусто. Жизнь не давалась в руки, наоборот: как взяла когда-то за шкирятник, так и долбит его мордой по клавишам рояля, словно разучивает неведомые гаммы. Еще немного, и он окончательно превратится в бандита, подобно всем этим вонючим Дядям. Ведь он хотел что-то изменить в себе и в окружающем мире, а выходит, мир лепит его, как хочет, такой же, как всем, горб пристраивает, да мозговые извилины вытягивает в одну прямую линию... Вот бы немного счастья в себя впустить, пусть ненадолго, но чтобы немедленно. Где она верстается, судьба его, внутри, в мозгу, или во внешнем мире? Или нечто среднее? Ой, только не надо насчет среднего -- ленивый вариант, за которым ни мысли, ни ясности. Так все-таки: внутри или снаружи? Сакраментальный вопрос для хризостомов всех религий: свобода воли и всемогучесть творца... Бога в сторону, обозначим внешнее -- природой. Это не просто замена терминов. Если на мгновение допустить наличие Бога, без конкретизации обрядов, по которым он только и различается, то надо долго и нудно ломать голову над свободой воли для самого творца (Гек мысленно ухмыльнулся). Итак -- природа. Природа и личность. Но ведь и личность -- часть природы. Уместно ли здесь противопоставление? Мозг -- и все остальное... Гек перевернулся на спину, включил ночничок и, не вставая, дотянулся до пластиковой бутылки с кока-колой. Хлебнул и снова откинулся на подушку, но свет выключать не стал. Опять пора ногти на ногах стричь (Гек ненавидел это регулярное занятие: по какой-то причине ногтевые лунки на ногах реагировали так, словно ногти не обрезают, а отрывают... брр...). Гек пошевелил большим пальцем правой ноги. Голова -- это внешнее для мозга или неотъемлемая часть "внутреннего"? Часть, безусловно. А шея? Или пойдем сразу дальше -- колено? Да. И палец тоже. Все эти Голли-Бурдахи да Флексиги... Да, эфферентные узлы и нервные ткани -- часть внутреннего. А ноготь? Та его часть, которую регулярно приходится отрезать? Внешнее. Да? Допустим. Хотя... Допустим, не подыскивая формулировок. А кровь, несущая кислород в мозг? А сам кислород, а тем паче углекислота, которая только что частично была мозгом и кислородом для него, а теперь выводимая из этого мозга? Тут-то мы и приходим к понятию открытой системы (Гек обрадовался, что недавно прочитанная в утренней газетенке статья о стабильности открытых и закрытых экологических систем так ловко прицепилась к его размышлениям о сущности человека). Значит, личность -- временная динамически устойчивая открытая система. Как воронка, когда воду из ванны выпускаешь... Но в отличие от воронки она может воссоздавать себе подобные "воронки", размножаться. От китайца в большинстве семейных случаев рождается китаец. А значит, эта динамическая "воронка" имеет место быть и этажом ниже (или выше?), на уровне генов и прочих разных дээнка-эмэнка. А еще дальше -- атомы, которые вроде бы и закрытые системы, но в то же время... не знаю, про атомы мало что читал... А почему бы тогда и в другую сторону не направиться? Да, если посчитать одну личность лишь клеткой, кирпичиком для иной динамически устойчивой системы? Назовем ее -- общество. Пример -- муравейник. А тогда получается... Получается, что некий организм... общественный... состоит из... Гек выбрался из нагретой кровати и -- как был босиком -- пошлепал в угол комнаты, к унитазу. Он справил малую нужду, ополоснул руки и лицо и, позевывая, направился к лежанке. Вдруг он остановился резко, ноздри задрожали: по комнате явственно разносился необычный и в то же время пронзительно знакомый запах. Геку несколько раз этот запах снился, и каждый раз, просыпаясь, Гек не находил себе места от беспокойства и непонятной грусти... И вот он, наяву... -- Простудишься, простудишься, хозяин! Тапочки надевай, набувай скорее! -- Гека словно тряхнуло электрическим током, колени обессилено подогнулись -- даже до пистолета не допрыгнуть... Он метнул взгляд на голос и сомлел еще больше: возле ночника на тумбочке возбужденно топталась птицесобака Вакитока. В углу ее непропорционально огромной пасти дымилось нечто вроде сигары, дымок тут же таял, но, видимо, оставлял запах, который и почуял Гек. Под лампочкой ночника, словно в солярии, пристроился, ноги калачиком, толстячок с волосами, собранными на затылке в конский хвост. Был он почти гол, если не считать набедренной повязки, собранной из двух тряпок, одна поперек другой и через чресла. Улыбающийся рот его хоть и уступал в размерах Вакитокиной пасти, но тоже простирался от уха до уха и также полон был белых акульих зубов. -- Эй, а вы откуда взялись, кошмарики? -- только и нашелся спросить потрясенный Гек. -- Нет, нет, нет и нет! Мы кошмариков боимся, они страшные! Не надо, не надо обзывать нас кошмариками, хозяин! Ух, какие они страшные! Утешь нас, не обзывай нас! Меня и Пыря! Ну хозяин, ну пожалуйста! Пырь, кланяйся хозяину! -- Пырь вскочил на ноги и, изогнув серповидный рот углами вниз, сморщился жалобно и стал ритмично бить поклоны. -- Цыц, оба! Не кошмарики вы, я пошутил. Да. Ты Пырь, а ты Вакитока. Я внятно спрашиваю вас, откуда вы взялись и где пропадали со времен прошлого визита? Вакитока? -- Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! Не сердись, хозяин! Мы не виноваты, нет! Мы искали-искали, плакали-плакали!.. А ты ушел, а нам не найти... Позовешь, бывало, тихонечко, мы -- на голос... а ты опять пропал! Плохо без тебя. И мне, и Пырю. -- Дурдом... Ну, а сейчас как нашли? -- Хозяин! Ты же позвал! Да, громко позвал, а мы -- вжик -- и к тебе! Теперь мы с тобой, и нам не страшно. А страшно было, ужасно было! И голодно... При этих словах Пырь выпустил изо рта длинный красный язык и словно бы обмахнулся им от шеи до самого лба. Гек отер вспотевший лоб и сдвинулся наконец с места, чтобы подойти и сесть на кровать. Подошвы, оказывается, изрядно занемели от ледяной поверхности бетонного пола, и Гек сунул их под одеяло. Все эти секунды он напряженно вглядывался в невозможную парочку и вслушивался в свои ощущения: нет, не похоже ни на сон, ни на бред. Может, это галлюцинация? Тотальная? С цветом, слухом, запахом? Что еще есть -- осязание, вкус... В тумбочку Гек клал перочинный универсальный нож со множеством приспособлений. Он, стараясь не прикасаться к Пырю и Вакитоке, выдвинул ящичек, достал нож, подцепил ногтем шильце. Не колеблясь он кольнул шильцем мизинец на левой руке, выдавил вишневую каплю и кисть руки поставил на тумбочку, опираясь на внутреннюю сторону запястья. -- Кто первый? Давай, Пырь... Пырь радостно поклонился и подскочил к вертикально поставленной ладони. Набухшая капля крови подрагивала как раз напротив лица его. Пырь опять облизнулся, ручками ухватился за ствол мизинца и приник к капле. Чтобы лучше уловить тактильные ощущения, Гек даже прижмурился на миг и вновь, как когда-то, уловил нечто вроде легчайшей щекотки. И на мизинце -- словно жук сидит, лапками цепляясь... Щекотка пропала, и Гек открыл глаза. Капля, потревоженная Пырем, стекла вниз, а сам он стоял, запрокинув счастливо разинутый рот и поместив ручки на объемистом пузе. Вернее, на животе лежала одна рука, а другую он возложил Вакитоке на лоб. Вакитока, против обыкновения, не переступала ежесекундно лапами, а стояла неподвижно, и только недоразвитые крылышки на спине мелко-мелко дрожали, словно вибрировали. Окурок сигары куда-то исчез из ее рта, светло-розовый язык свесился через зубы и словно пульсировал, то утолщаясь, то становясь совсем плоским. Гек машинально слизнул каплю, вытянул указательный палец правой руки и осторожно погладил Вакитоку вдоль спинки. Та взвизгнула от удовольствия и вновь затопотала голенастыми лапами. -- Ух! Хозяин! Хозяин! Весело-то как! Пырь веселый, хозяин добрый! Играй, Пырь! Пырь уже воткнул в пасть пан-флейту (Гек в свое время специально узнавал, существуют ли подобные инструменты, и очень удивился, что да, существуют и имеют специальное название) и задудел нечто резкое, нескладное. Тока заквакала, закаркала и пустилась в свой нелепый пляс. Гек с улыбкой наблюдал все это, но мозг его лихорадочно простукивал и прослушивал все органы тела, доступные для проверки: пульс, температура -- все в норме... Что за хреновня происходит здесь... Тени от ламп... Есть тени, от всех нас... -- Сказку! Хозяин, расскажи, а? Сказку нам с Пырем. Мы так по сказкам соскучились. Хозяин? -- Вакитока перебросила из угла в угол дымящуюся сигару, которая вновь очутилась -- Гек не уловил когда -- у нее во рту, и стала тереться лбом и вислыми ушами о костяшки Гековых пальцев. -- А еще чего? Когти подровнять, зубы почистить? Сказку! Гостиницу, что ли, нашли -- Гранд-Отель?.. Гек хотел было продолжить распекать фантасмагорических посетителей, но осекся: оба упали ничком на тумбочку и съежились, прикрывая глаза и головы -- Вакитока рудиментарными крылышками, а Пырь толстыми ручками. Вдруг улетучилось предчувствие чего-то радостного и теплого; комната в подземелье, недоверчиво освещаемая сорокаваттным ночником, замолчала угрюмо и тяжело. Гек вздохнул: -- Ладно, в честь встречи... Ох и морды!.. А какую сказку вам рассказывать? Пырь и Вакитока одновременно подняли головы и переглянулись. -- Ур-ра-а-а! Хозяин нас любит! И меня! И Пыря! Любую! Чур -- длинную! А... поближе, хозяин, можно нам поближе? -- Да. Лапы чистые? Валяйте сюда. -- Гек повалился на кровать, улегся на спину, подоткнул одеяло с боков, чтобы не поддувало, и приготовился выключить ночник. От тумбочки до кровати было сантиметров шестьдесят -- приличное расстояние для народца типа Пыря и Вакитоки, но парочка ничуть этим не смутилась: Пырь запрыгнул на Вакитоку верхом, та взлетела, растопырив крылышки, и спланировала прямо на грудь Геку. Посадка была мягкой, почти неощутимой сквозь одеяло. Оба тут же переместились к краю одеяла, возле самой шеи, юркнули под него