у них никогда не было. Выла поверхностная имитация под влиянием русоидов и под их давлением. Потому они и уцелели. Вернее, их пощадили и даже поощрили, ибо они никакую угрозу нам не несли и были удобны для колонизации. А л: Ты говорил о современных методах истребления больших народов. Что ты имеешь в виду? Г о р: Западнизацию. Навязывание западного образа жизни, западной системы ценностей, западной экономической и политической систем народам, которым все это чуждо по их природе. С русоидами в этом отношении сделали нечто аналогичное тому, что европейцы сделали с коренным населением Америки. А л: Как ты думаешь, что произойдет с нами, если какие-то силы навяжут нам коммунистический строй? Г о р: То же самое, что произошло с русоидами: мы исчезнем с лица Земли. А л: Неужели в ЕАС не возникают никакие прокоммунистические умонастроения, движения, организации, идейные течения?! Гор: Возникают. Но под нашим контролем и по мере надобности. А л: Чьей? Гор: Нашей, конечно. А л: Как так?! Гор: Это элемент нашей технологии управления огромными человеческими массивами. В ЕАС сейчас около миллиарда человек. За последние пятьдесят лет он усилился настолько, что это стало вызывать у нас тревогу- Мы разработали долговременную (на ближайшие пятьдесят лет) программу радикального его ослабления. Реализация этой программы отбросит ЕАС на много лет назад и позволит нам по крайней мере двести лет не беспокоиться о серьезной угрозе с этой стороны. А л: И в эту программу входит поощрение коммунистических тенденций? Гор: Да. Но не любых, а самых негативных. Это, во-первых, само по себе внутренне ослабит ЕАС. И во-вторых, даст нам убедительные основания повторить то, что мы сделали с советским блоком в двадцатом веке. А л: Одним словом... Г о р: Я тебе уже говорил, пока не воскреснут русоиды, ничего серьезного там не будет. СЕМ Сем - сотрудник Отдела Идеологии. Я спросил его, зачем нужен такой отдел, если общепринято, будто эпоха идеологий вообще кончилась в XX веке. С е м: Во-первых, для борьбы с враждебными идеологическими идеями и для профилактики в отношении рецидивов старых идеологий. А во-вторых, конец идеологий означал упадок, разгром и запрет идеологий определенного рода, прежде всего - коммунистической, а не исчезновение идеологии вообще. У нас есть идеология, причем неизмеримо более мощная, чем коммунистическая. А л: Ты сказал о рецидивах старых идеологий. Они на самом деле имеют место? Какие именно? С е м: Конечно, имеют место. Постоянно. Самые разнообразные. Вот сейчас, например, живет около десяти тысяч идеологических сект, организаций, движений, которые мы относим именно к этой категории. А л: Они заимствуют идеи из прошлого? Как они узнают о них? С е м: В большинстве случаев они открывают их заново. Если их открывали в прошлом, то почему это нельзя сделать теперь?! Вспомни, сколько людей заново делало и делает открытия, сделанные давно в прошлом. Кроме того, идеологические феномены прошлого не исчезли совсем. Какие-то следы от них остались. В учебных заведениях их так или иначе касаются как фактов истории. И как их ни очерняй, последователи у них находятся, хотя бы из духа противоречия. А л: И коммунистическую идеологию переоткрывают пли воскрешают заново? С е м: В первую очередь. Запретный плод сладок! А л: В какой форме? С е м: В самой примитивной. А л: А марксизм? С е м: До такого уровня, конечно, не доходит. На это все-таки нужен ум, образование, мужество. Если тут зарождается что-то серьезное, принимаются самые суровые меры. А л: Скажи, может ли у нас появиться идеологический феномен вроде "Коммунистического манифеста"? С е м: Сочинить что-то в этом роде можно, конечно. Но каким бы гениальным ни было это сочинение, оно не имеет абсолютно никаких шансов хотя бы на мизерный социальный резонанс. Во всем десятимиллиардном человечестве не наберется и сотни человек, способных прочитать его до конца, и десяти человек, способных понять и оценить его по достоинству. А о массовом успехе и думать нечего. А л: Поясни! С е м: Во-первых, чтобы идеи имели массовый успех, в самой реальности должны созреть основания для них, в самой реальности должны обнаружиться тенденции эволюционировать именно в том направлении, в каком зовут эти идеи. И должны появиться слои населения, способные воспринять эти идеи и бороться за их осуществление. Коммунизм в его марксистской форме имел в свое время огромный успех благодаря тому, что в самом западном обществе были реальные основания для его утверждений и был сильный рабочий класс, уже начавший борьбу за свои классовые интересы в коммунистическом духе. Наше современное западное общество существенно отличается от того, каким оно было в девятнадцатом и в первой половине двадцатого веков. В нем нет никаких условий для коммунистических идей. Нет социальных слоев, заинтересованных в преобразовании его в коммунистическом духе и способных осуществить эти преобразования, А л: И во-вторых? С е м: Чтобы идеи были как-то замечены, на них должны обратить внимание наши всесильные массмедиа. Причем они должны это делать долго и интенсивно. А в отношении коммунизма они не пропустят ни одного правдивого слова. А скорее всего будет гробовое молчание - самое мощное средство борьбы с враждебными идеями. Но главное - не в этом. А л: А в чем? С е м: В наше время и в нашем обществе выдвигать коммунистическую программу преобразований - значит ломиться в открытую дверь. В нашем обществе было фактически испробовано и использовано все то из коммунистических идей, что имело реальный смысл. Но идеи и их реализация - далеко не одно и то же. Обычно вторая настолько отличается от первых, что их бывает трудно идентифицировать. Возьмем, например, коммунистическую идею отмирания государства. Осуществилась она или нет? Ответ на вопрос зависит от определения понятий, это ты знаешь не хуже меня сам. Еще Сталин говорил, что государство отмирает путем укрепления. С точки зрения обыденного мышления, это чушь. Но на самом деле тут скрыта глубокая мысль. Наше государство расширилось, укрепилось и усложнилось сравнительно с девятнадцатым и двадцатым веками, превратилось в сверхгосударство, то есть в нечто такое, что уже не есть просто государство в старом смысле. Можно сказать, что оно в некотором роде отмерло. Аналогично обстоит дело с идеями коммунистов насчет денег и многими другими. Они вроде бы осуществились, но не в такой форме, как мечтали коммунисты прошлых веков. И осуществление их породило непредвиденные последствия, которые оказались важнее и заметнее тех явлений, которые послужили в свое время источником идей. Одним словом, коммунистические идеи у нас не имеют никаких шансов на успех прежде всего потому, что они уже сыграли свою историческую роль. А л: Ну и дальше что? Человечество вечно будет жить без идей, революционизирующих мир? С е м: Похоже, что так. А л: Почему? С е м: Причин более чем достаточно. А л: Например! С е м: Нас приучили к идее поступательной эволюции человечества и возможности безграничного прогресса. На самом деле всякий прогресс имеет потолок. И мы era достигли. Теперь - только регресс. Хотя мы научились выдавать его за прогресс, законы эволюции неподвластны пропаганде. Оно дело - карабкаться в гору вверх, другое - катиться с горы вниз. В чем была суть революционных умонастроений прошлого? А л: Расширять круг людей, пользующихся благами жизни, и поднимать низшие слои на более высокий уровень. С е м: И это соответствовало объективной эволюции нашей цивилизации. А теперь? Какая тенденция доминирует? Сужение круга тех, кто пользуется новыми благами прогресса, и возвышение одних категорий людей над другими. И как бы ты ни пропагандировал революционные идеи, антиреволюционные все равно задавят их как утопические. А л: Но ведь жизнь идет! Какие-то обновления неизбежны! С е м: Они и происходят! Но какие?! То, о чем я говорил, суть тоже обновления. Мы испортили окружающую среду. Будучи неспособными ее исправить, мы создали искусственную среду для ограниченной части человечества. Не для всех людей. Но та часть, которая отгородилась от отравленной природы, больше, чем все человечество в прошлом. Это пример обновления. То же самое произошло со сферой ментальности (сознания, духа). Мы отравили нашей идеологией абсолютно все, что как-то связано с мозговой деятельностью людей. Остановить это загрязнение мозгов практически невозможно. Да и не нужно. Оно полезно для поддержания мирового порядка. Миллиарды людей уже не способны ни на какое идейное творчество. А те, кто способны, отгородились от этой отравленной среды непроницаемой перегородкой абсолютной информированности и бесстрастных расчетов. Они, в принципе, знают все, исключив всякую потребность понимания. И это тоже обновление. Так что проповедь идей коммунизма в наше время есть совершенно безнадежное занятие. Нет проповедников. И нет тех, кто мог бы воспринять проповедь. Эволюционный поток человечества избрал такое русло, что идеи, стремления, надежды прошлого оказались в стороне от него, ненужными, брошенными. А л: А что ты думаешь о нашей идеологии? С е м: Наша идеология "растворена" во всем том, что так или иначе связано с сознанием и чувствами людей. Отделить ее от ее неидеологической среды можно только в абстракции. Чтобы сделать это, нужно быть высокообразованным специалистом, каких не так уж много. Сейчас дело идет к тому, что квинтэссенция идеологии будет сосредоточена в одном систематизированном и канонизированном тексте, который готовится "Коллективом Гениев", а сам этот "коллектив" будет превращен в высший орган всей идеологической системы ЗС. Хотя этот текст уже сейчас именуют "Новой Библией", его считают квинтэссенцией науки, как это делали в коммунистических странах в двадцатом веке с марксистскими текстами. А л: Значит, нам предстоит стать чем-то вроде идеологического отдела при ЦК коммунистических партий в странах коммунистического мира в двадцатом веке? С е м: Почему предстоит?! Мы уже выполняем эту функцию, только в более грандиозных масштабах, более квалифицированно и педантично. А л: Почему же у нас такая нетерпимость к коммунистической идеологии? С е м: Потому что мы претендуем на ту же роль, но не хотим в этом признаться. А л: Но коммунизм давно разгромлен, а идеи коммунизма вытравлены из наших душ! С е м: Идеологии нужен враг. А л: Несуществующий враг! С е м: Порою мертвый враг опаснее живого. А л: Ты сказал об эволюционном потоке человечества, который исключил всякую возможность возрождения коммунистического движения как значительного феномена истории. Что, по-твоему, лежит в истоках этого потока? С е м: В двух словах - социальная ориентация психики западоидов. В психике людей изначально имели место две тенденции - коммуноидная и западоидная. Первая заключается в том, что доминирующим в поведении людей являются интересы группы, коллектива, общества, страны, короче говоря - интересы общественно важные. При второй же доминируют личные (эгоистичные) интересы. В коммунистических обществах поощрялись первые, в западнистских - вторые. В исходных основаниях процесса различие было сначала ничтожным. Но оно накапливалось. Со временем произошла необратимая дивергенция. Одна тенденция была задушена, другая восторжествовала. А л: Но ведь и у нас кричат об интересах общества и всего человечества! С е м: Кричат, но под интересами человечества понимают интересы западоидов, а под интересами общества - интересы хозяев общества. Это же банально! А л: Да, банально. ИДЕИ МАКА А л: Скажи, возможны ли у нас значительные революционные массовые движения? М а к: Эпоха революционных движений и революционных преобразований общества навечно ушла в прошлое. А л: Почему ты так считаешь? Мак: Оснований для моего утверждения более чем достаточно. Современное общество есть колосс глобального масштаба. В его социальной структуре нет слоен, заинтересованных в радикальных преобразованиях и способных взять на себя дело таких преобразований. Существуют достаточно мощные средства и навыки предотвращать опасные массовые движения, манипулировать ими, если они возникают, и в случае надобности заглушать их. А л: Но массовые движения все-таки возникают! М а к: И в большом количестве. В большинстве случаев они являются пустяковыми с точки зрения причин, содержания и результатов. Даже пустые. Многие - результат извращений и отчаяния. Причем теперь участники движений редко собираются большими группами. Движения происходят главным образом на уровне информационных сетей. В этом их преимущество: они возникают молниеносно быстро и быстро распространяются. Но в этом и их слабость: они непрочны и кратковременны, ими легко манипулировать. Иногда возникают и движения на основе личных контактов и совместной деятельности. Но и они переходят на информационный уровень. В наше время уклониться от этого невозможно. А анонимность убивает даже обоснованные движения и объединения. А л: Что из себя представляет СМД? Мак: Раньше массовые движения были разрозненными и плохо организованными. Элемент организованности в них время от времени появлялся, но он ограничивался рамками отдельных движений и был кратковременным. Но так не могло продолжаться вечно. Возникла особая сфера бизнеса, обслуживающая участников массовых движений транспортными средствами, средствами для ночлега, коммуникации, питания и медицины, прессой и так далее. Этот бизнес внес в массовые движения основы для стабильной организованности. Инициаторы и руководители движений должны были считаться с этим бизнесом, а последний оказался заинтересованным в поддержке и даже провоцировании массовых акций. На этой чисто деловой основе возник Союз массовых движений - СМД. Попытки запретить его и подорвать поддерживающий его бизнес имели обратный результат. Пришлось признать его официально. Он приобрел огромную популярность и влияние в обществе. Его даже стали называть вторым правительством ЗС. Само собой разумеется, руководство СМД вступило в сговоры с властями и с бизнесом, стало выполнять функцию общественного контроля за массовыми движениями. В результате именно сфера массовых движений стала той социальной трясиной, в которой стали бесследно тонуть любые нежелательные идеи. А л: Возможно ли серьезное коммунистическое движение? Мак: Нет. Чтобы возникло устойчивое массовое движение, нужны средства. Кто-то должен это движение финансировать. Раньше коммунистическое движение финансировали богатые люди и даже правительства, пока не разобрались, к чему это вело. Когда возникли коммунистические страны, они поддерживали коммунистическое движение в странах Запада и во всем мире. Теперь нет коммунистических стран, способных на такие траты. Потенциальные участники движения бедны. А западные предприятия, правительства, богачи, организации и так далее не пожертвуют ему ни гроша. А л: Но какие-то попытки бывают? Мак: Конечно. Но редко. И очень слабые и неявные. А л: Например! Мак: Несколько лет назад возникло движение безработных "академиков", то есть молодых, сравнительно образованных людей, не имевших шансов найти работу. Они выступили с программой преобразования нашего общества в прокоммунистическом духе. В их программе фигурировали социальные права (на труд, образование, отдых, медицинское обслуживание, обеспеченную старость и так далее), самоуправляющиеся трудовые коллективы, уничтожение погони за прибылью и конкуренции, ликвидация разделения умственного и физического труда, совместное воспитание детей, равномерное распределение материальных благ и прочие пункты, которые можно было видеть в программах домарксистских и марксистских коммунистов. А л: И какова судьба этого движения? Мак: Благодаря усилиям СМД "академиков" переориентировали на создание мелких предприятий в духе фаланстер Фурье и трудовых коммун Оуэна. Коммунам организовали материальную поддержку средствами государства, местных властей, общественных организаций и частных фирм, а также идейно-моральную поддержку средствами массмедиа. Расчет при этом был такой. Во-первых, дать занятие и какие-то средства существования большому числу людей, причем в самом активном возрасте. Во-вторых, не допустить идеологическое и политическое объединение этих людей. Когда угроза превращения коммун в серьезное идейно-политическое движение миновала, финансовую поддержку их прекратили (мол, заботьтесь сами о самих себе!) и начали дискредитировать их в массмедиа. А материала для этого было более чем достаточно - коммуны сами превращались в рассадники преступности и морального разложения. И они скоро исчезли бесследно. А л: А неявные прокоммунистические движения? М а к: Например, сейчас зародилось и растет движение "Индифферентистов". Участники его сводят свои жизненные потребности к минимуму. Не курят, не употребляют алкоголь и наркотики, не покупают дорогих вещей, не посещают рестораны, не покупают газеты, журналы, книги для массового развлечения. Не заводят семей и детей. Уклоняются от участия в общественно-политической жизни - игнорируют выборные кампании и всякие массовые мероприятия. Видят смысл жизни в личном духовном общении, причем на уровне подлинной культуры и жизненной правды. Их минимизированные потребности удовлетворяются, так что они фактически живут в упрошенном коммунизме "каждому - по потребности". А л: Что ждет это движение? Мак: Мы игнорируем его, так что через несколько месяцев оно просто испарится. А л: Неужели ничто серьезное тут вообще невозможно? М а к: Возможно. Но коммунизм тут ни при чем. Возьмем, например, инвалидов от рождения. Знаешь, сколько их рождается? По мнению некоторых экспертов, более тридцати процентов. А им сохраняют жизнь. Им гарантируют медицинское обслуживание, занятие, жилье, средства существования и вообще многое такое, что коммунисты требовали для всех здоровых. И попробуй отбери у них это! И никакое правительство на такое не решится. И вес общество встанет на дыбы, если кто-то покусится на "коммунистические" условия для несчастных людей, являющихся продуктом нашего грандиозного прогресса. Эти несчастные организованы лучше, чем профсоюзы здоровых. Их организации -- огромная сила в обществе. Но главная опасность исходит не от таких организаций и движений. А л: А от каких? М а к: От таких, какие включают в себя жертв нашей цивилизации и нашего прогресса. Они считают, что прогресс в том виде, в каком он теперь происходит, стал заклятым врагом человечества. Они хотят остановить его и видят для этого один путь: любыми средствами разрушать наше общество. А л: И много таких? Мак: Достаточно много, чтобы начать беспокоиться за судьбу ЗС и западоидов. Мы разделяем их на две группы - на активных и пассивных. К первой мы относим организованный и идейный социальный терроризм. Ты знаешь, что он уже в конце двадцатого века стал бедствием. На какое-то время его удалось заглушить. Но он возрождается вновь, причем в больших масштабах и с более сильным фанатизмом. И, что самое страшное, с использованием новейших достижений науки и техники. А л: Насколько это серьезно практически? Мак: Поскольку цель чисто негативная (разрушение), они могут устроить катастрофу мирового масштаба. Есть данные, что сложилась тайная организация с намерением уничтожить Запад-Сити. А л: Неужели это реально?! Мак: Вполне. Вспомни, в конце двадцатого века одна секта в Японии накопила химического и биологического оружия, которого было достаточно для уничтожения населения пятнадцатимиллионного Токио. А с тех пор изобретены еще более мощные средства уничтожения. А л: А кого вы относите ко второй группе? Мак: Массы незанятых и излишних западоидов, способных жить где и как попало, быстро скапливаться, и распыляться, подверженных психозам и вспышкам бунтарства. Сходи как-нибудь в Подземный Запад! Там ты сам поймешь, что это такое. А л: А насколько эти опасны? М а к: Они кажутся безобидными, беспомощными, легко манипулируемыми. Но в этом-то и состоит их опасность. А л: В чем конкретно? Мак: Ты, конечно, знаешь аксиому социальной борьбы. Борьба идет между различными частями высших слоев за передел жизненных благ. Низшие слои вовлекаются в нее как ударная сила. Им дают какие-то соблазняющие обещания и подачки. Иногда эти обещания и подачки идут слишком далеко, и манипулируемые низшие слои, приняв их всерьез, захватывают инициативу. На короткий срок, но все-таки инициативу. И этого времени может оказаться достаточно для страшных потрясений. А л: Но они раздроблены, не имеют единой идеологии! М а к: Им не нужно никакой единой идеологии и программы. Результаты их разрозненной и раздробленной деятельности собираются так или иначе в нечто единое - в тупое, слепое, бездумное отрицание как таковое. Как абсолютное отчаяние. ТА А л: Скажи, имеются ли какие-то коммунистические элементы в том регионе ГО, которым ты нанимаешься? Т а: Нет, конечно. Зачем им коммунизм, если у них имеется ислам. А ислам универсален, и нем при желании можно найти все, что необходимо. А л: Но хоть какой-то прогресс там происходит! Ведь испытывают же они наше влияние! Т а: Влияние поверхностное, нисколько не влияющее на суть их строя жизни. Это завершенная цивилизация, абсолютно неспособная к развитию. А л: Но ведь они бывают у нас. К себе западных людей пускают. Потребляют западную продукцию и культуру. Неужели без последствий?! Т а: Последствия бывают. И ты о них знаешь. Постепенно у них накапливается чужеродное западное присутствие. Созревает протест против него. Происходит антизападный взрыв. Инициативу захватывают фундаменталисты. И все начинается сначала. Для нас такая цикличность выгодна. Мы теперь научились ее регулировать. И даже сами провоцируем удобные для нас антизападные взрывы. А л: Как это происходит с Кари? Т а: Да. Тут ситуация, конечно, сложнее. Но по сути дела так. А л: Как далеко зашла операция? Т а: Подготовка к решающему этапу операции закончена. Скоро начнутся военные действия. А л: Когда именно? Т а: Это зависит от обстоятельств. Нужно выбрать наиболее подходящий момент. А л: Результат войны предрешен заранее. О каком еще удобном моменте может идти речь?! Т а: Эта операция не чисто военная. У нее имеются и другие аспекты. А л: Например. Т а: Пропагандистский, например. А л: Неужели это так важно?! Неужели играет роль, какой ложью будет тут все опутано?! Т а: Ты уже не младенец, должен понимать, что дело тут не в желании кого-то обмануть, кого-то обвинить и в чем-то оправдаться. Есть определенная политическая культура. То, что тебе кажется ложью и идеологическим оболваниванием, есть условность, своего рода политический этикет. Если от него отказаться и обо всем начать говорить буквально и с полной откровенностью, будет много хуже. Мы будем выглядеть как круглые идиоты. И все равно никто не поверит в правдивость говоримого. Любая истина воспринимается как ложь, а ложь - как истина. Дело не в том, что есть ложь и что истина, а в том, какова ложь по содержанию. Наша ложь демократична. Она смягчает жестокость, сдерживает крайности. Попробуй придумай какие-то сдерживающие средства, которые не будут выглядеть как обман и как насилие! А л: Ты одобряешь эту войну? Т а: Конечно. Она необходима, чтобы восстановить порядок в Арабском мире. А л: Нужный нам порядок. Т а: Само собой разумеется. Но это наилучший порядок и для самого Четвертого Мира. А л: А может быть, лучше предоставить им самим решать, какой порядок для них предпочтительнее? Т а: Если их предоставить самим себе, начнутся бесконечные войны. Так уже было не раз. Ты должен в конце концов понять, что все значительные события теперь происходят не в силу этого умысла и глупости, а как результат рациональных расчетов наиболее оптимального поведения. ДЛЯ ЧЕГО Я ЗДЕСЬ Все чаще получаю для реферирования сочинения анонимных авторов из хранилища запрещенных для открытого пользования текстов, можно сказать - еретических текстов. Замечаю определенную систему в этом. Реферируемые мною сочинения касаются социальных проблем, до обдумывания которых допускаются лишь специально отобранные лииа. Высказываемые в них мысли выходят за рамки официально принятых и разрешенных концепций. Сам способ мышления авторов выходит за рамки возможностей нашей интеллектуальной техники и тотального эмпиризма нашей эпохи. Для решения этих проблем нужно беспристрастное и абсолютно объективное научное мышление, а не идеологически-пропагандистская чушь. Причем нужно теоретическое и диалектически гибкое мышление, исключаемое в самих основах компьютерного мышления. Короче говоря, я здесь и требуюсь как исключительно редкое отклонение от нормы, как интеллектуальная мутация или как рецидив прошлого. Кому и с какой целью нужны результаты моей работы в этом качестве, я не знаю и, очевидно, не узнаю никогда. Сколько здесь таких "рецидивов" прошлого? Какова их судьба? ФИЛ А л: Меня удивляет то, что в разговорах со мной сотрудники МЦ высказываются довольно резко в отношении нашего общества, не опасаясь последствий. Я не думаю, что это - проявление демократии. Что скажешь ты об этом? Ф и л: Не думай, будто эти высказывания говорят о нелояльности твоих собеседников. Все эти разговоры глохнут в нашей узкой среде. А тут придерживаются такой политики. Вскрывать идейные "гнойники", давая людям возможность высказаться перед кем-то, кто с их точки зрения не может принести им вреда. Очевидно, тебя принимают за такого. Перевести идейные "открытия" сотрудников, неизбежные в условиях нашей работы с недоступной посторонним информацией, в сознание неизбежности и рациональности того, чего касаются их "открытия", и выработать у них идейный цинизм. Помяни мои слова, пройдет не так уж много времени, и ты без всяких эмоций будешь говорить, например, что в таком-то регионе ГО умерло от голода сто миллионов человек, хотя в то же самое время было ликвидировано съестных запасов на двести миллионов, и будешь осознавать целесообразность как того, так и другого. С точки зрения содержания мыслей, тут полная свобода. Думай и говори что угодно. Только соблюдай два условия. А л: Какие? Ф и л: Первое - твои мысли не должны выходить за пределы МЦ. Второе - твои мысли должны быть абсолютно бесстрастны, то есть не должны провоцировать чувства и стремления действовать. Знаешь, как было в старину: мысль о преступлении не есть преступление, мысль без внешних проявлений не существует. Мы - мозг, а не чувство и воля человечества. И больше ничего! ВЫЗОВ В ОТДЕЛ ЛОЯЛЬНОСТИ Утром вместо задания получил распоряжение явиться в Отдел Лояльности. Я испугался, думал, что это связано с разговорами о коммунизме. Оказалось, это обычная формальность, через которую периодически проходят все сотрудники. Во время испытательного срока положена одна такая промежуточная процедура. Мне было задано несколько десятков вопросов, на которые я должен был дать самые краткие и четкие ответы. Я это сделал без труда. Никаких намеков на мои беседы с прочими сотрудниками не было. Однако чувство тревоги и страха меня не покидало после этого целый день. Я решил прекратить всякие разговоры о коммунизме. В этих разговорах само их количество может служить показателем повышенной заинтересованности в теме. Филу это можно позволить, ибо это касается его профессии. А мне... Одним словом, надо больше слушать и меньше говорить самому, причем не проявлять интереса ни к чему. МИ М и: Скажи, те женщины, с которыми ты имел сексуальные отношения, беспокоились по поводу возможной беременности? А л: Нет. Но я думаю, что это благодаря противозачаточным мерам и средствам. М и: Ты предполагаешь, но не уверен. Если бы это было так, ты заметил бы. И сам принял бы участие со своей стороны. А л: Пусть ты права. А что это значит? М и: Я с самого начала подозревала, что ты один из нас. Теперь я в этом уверена. Ослабленная форма уродства. Ты не рецидив прошлого, а вестник будущего. А л: Какая разница? М и: Весьма существенная. Будущее принадлежит нам, уродам. Будущее общество есть общество не только моральных, психических и интеллектуальных уродов, каким уже является наше общество, но и уродов физических. Атомные испытания, искусственные продукты литания, отравленная природа, бактериологические, генетические, психологические и прочие эксперименты... Неужели ты думаешь, это все осталось без последствий? Посмотри на так называемых здоровых западоидов! Они же тоже физические уроды! Бесчисленные конкурсы силы и красоты - кто на них получает призы?! Смотр уродств, какие трудно даже вообразить с самой извращенной фантазией! Недалеко то время, когда так называемых здоровых людей будут держать как средство воспроизводства уродов, поскольку мы, уроды, полностью утратим способность размножения. Эту функцию мы полностью возложили на "здоровых" и на искусственные устройства. А л: Ты слишком мрачно видишь будущее! М и: А ты?! Ты, очевидно, знаешь, что в МЦ есть клуб для инвалидов. Ты должен его посещать. Только там еще сохранились какие-то человечные отношения. Пусть даже негативные, но все-таки человечные, а не роботообразные. К тому же это будет гарантией оставления на основной срок. Инвалида во избежание скандала выбросить не посмеют. РО Все время думаю о каком-то неожиданном "повороте мозгов", благодаря которому я увидел бы новые перспективы развития нашего общества, принципиально новую надежду на будущее. Но, увы, никакой такой поворот не получается. Старые испаряются, а новые не приходят. Р о: И не придут. И незачем ломать голову зря. Все абсолютно ясно и без этого. Все давно предопределено. А л: Что именно? Р о: Наше общество накопило гигантские богатства, гигантские средства удовлетворения практически любых потребностей. И даже сверх того. Мир полон соблазнов. Соблазны доступны всем, а средства их удовлетворения - немногим. Что делать? Любыми путями попасть в число избранных. Максимально использовать жизненные блага. Если нужно расширить круг счастливчиков, чтобы попасть в него, борись за его расширение. Если можешь попасть без этого, борись против его расширения. Если можешь попасть в число счастливчиков, борись за сохранение того, что есть. Если не можешь - борись против. Одним словом, все старо как мир. И никакой иной премудрости не существует. Все прочее - суемудрие и блажь. А л: Ты, конечно, права сточки зрения здравого смысла. Но жизнь человеческая не сводится к атому. Какой-то поэт двадцатого века сказал: хвала тому безумцу, который навеет человечеству сон золотой. Р о: Зачем нам сон, если мы наяву можем иметь все, что приснится?! Если мне не изменяет память, я тебе как-то говорила о том, что даже самая маленькая должность в МЦ может стать источником дополнительных доходов. А л: Я же взял на себя обязательство ничего подобного не делать. Р о: Все берут на себя такие обязательства, но мало кто их выполняет. А л: Мне надо выдержать испытательный срок, так что я и думать в этом направлении не хочу. Р о: Ты поразительно наивен. Ты думаешь, тебя пригласили сюда на работу как гениального мыслителя?! Есть мощные силы, от которых это зависело. Они, конечно, приняли во внимание то, что ты не глуп. Но в большей мере они приняли во внимание твое положение. Имей в виду, от этих сил зависит и то, оставят тебя тут на основной срок или нет. Итак, мое оставление в МЦ зависит от инвалидов, которых представляет Ми, и от каких-то мощных сил, которые представляет Ро. И от Ива, конечно. От кого еще?! РУТИНА Секс-школу бросил. Это для меня слишком дорого. К тому же у меня наступило полное отупение к тому, чему в ней учат. Фил сказал, что такая реакция - обычное явление. Ни один новый сотрудник не доучился в школе до конца. Собственно говоря, она на самом деле и рассчитана на то, чтобы вызвать эффект отупения. Ро не проявила никаких эмоций по поводу моего поступка. Я чувствую, что ее интерес ко мне вообще ослабевает. Мы редко встречаемся. И при этом почти ни о чем не разговариваем. Мы исчерпали ее интеллектуальный запас для интимного общения. Нам просто не о чем больше говорить, что было бы интересно для обоих. Боюсь, что она скоро вообще дает мне отставку. Не исключено, что она сама боится прочной привязанности к кому-то и усилием воли, в чем ей не откажешь, обрывает связь, когда ей начинает казаться, что эта связь заходит слишком далеко. ПРЕСТУПНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО Однажды в кантине я прислушался к разговору моих соседей по столу. Мы друг друга знали в лицо, так что они не церемонились со мной и даже, как мне показалось, говорили специально для меня. Они говорили о преступности. Вот смысл их разговора. Во всех средствах массовой информации, включая телевидение, кино, газеты, журналы и книги, на первом месте стоит тема преступлений. По телевидению есть несколько каналов, которые круглые сутки показывают преступления, изображают преступления, рассказывают о преступлениях. Они приковывают к себе постоянно (!) внимание миллиарда жителей планеты. Миллиарда! Во всех подробностях показываются заснятые специальными устройствами и изображаются самые разнообразные преступления. Показываются и изображаются на высочайшем уровне технических изобретений и изобразительных средств. Без каких бы то ни было ограничений. Без каких бы то ни было сдерживающих начал. Не щадя никого и ничего. Преступления всех категорий населения, всех национальностей, всех вероисповеданий, всех убеждений, всех уровней культуры... Одним словом, всех! Опытные и прекрасно информированные специалисты сообщают самые объективные и всесторонние данные о преступности, излагают результаты скрупулезных социологических исследований, делают прогнозы. Из всего этого напрашиваются устрашающие выводы. Преступность есть норма жизни современного человечества, уклонение от нее - редкое исключение. Дело не просто в том, что преступность достигла колоссальных масштабов, а в том, что все человечество стало преступным по существу. Преступность пронизывает все сферы, все уровни, все подразделения общества во всех его разрезах. Общество уже бессильно бороться с преступностью. В нем все происходит под знаком преступлений. Даже непреступные действия людей совершаются по законам преступности. Один из собеседников развивал идею, что преступность якобы играет положительную роль. Среди ее положительных (с его точки зрения) явлений он назвал тот факт, что она отвлекает людей от социальных проблем и, что особенно важно, сдерживает прирост населения. "Преступность, - сказал он, - уносит жизней больше, чем мировые войны прошлого за такое же время". Другой сказал, что уже в конце XX века преступность достигала огромных масштабов. Но все же непреступный аспект доминировал. А теперь, судя по всему, пропорции начинают меняться, и преступный аспект начинает доминировать. А дальше что? "Не надо драматизировать обычный ход жизни, - сказал первый. - Достаточно изменить критерии оценки поступков людей, как картина общества будет выглядеть совсем иначе. Мы, например, уже легализовали более сорока процентов случаев коррупции, квалифицировав их как вид деловых сделок. Кто помешает легализовать еще сорок процентов?! И тогда данные о преступности станут весьма оптимистичными. Сейчас обсуждается проект закона, согласно которому большое число поступков представителей высших слоев, пока еще считающихся преступлениями, но фактически ставшими ненаказуемыми и неразоблачаемыми официально, будет исключено из категории преступных". Дома я попрыгал по программам телевидения и остановился на самой популярной, которая специализируется на самых зверских и изощренных преступлениях. Фильм технически и эстетически был сделан настолько сильно и захватывающе, что я не мог оторваться и досмотрел его до конца. Ложась спать, я подумал о замысле Фила. Мне стало немножко смешно и грустно. Разве может какой-то "Новый коммунистический манифест" сравниться в способности привлекать к себе внимание людей вот с этим фильмом, в который вложен гений человечества многих веков, но который с точки зрения каких-то высших критериев не стоит и одного слова из этого, возможно, посредственного текста?! НОЧЬ Уснуть не мог, хотя включил усыпляющее устройство на полную мощность. Решил поехать в Подземный Запад, где в ночное время люди бодрствуют. Завтра выходной, так что высплюсь днем. В поезде было много пассажиров. Это обслуживающий персонал, живущий в БЗ. Я впервые за время работы в МЦ подумал о них как о людях. До сих пор я вообще не воспринимал их с этой точки зрения. Как представитель "мыслящей аристократии" я смотрел на них как на подсобных роботов. Любопытно, изменилось бы положение таких, как я, если бы их на самом деле заменили роботами? Я прочитал любопытную книгу одного космонавта на эту тему. Пока рядовые космонавты вращались в среде обслуживающего персонала, они ощущали себя исключительными существами. Потом произошло переструктурирование всей сферы космонавтики. Прогресс! Космонавтов полностью отделили от "низшей" обслуживающей среды. Возникли гигантские концерны космонавтов. В новых объединениях себе подобных они оказались заурядными людьми, перестали ощущать себя богами. Исчезло возвышенное отношение к своему делу. Исчезла романтика космоса. Сферу космонавтики стали заполнять заурядные люди с психологией чиновников, дельцов, карьеристов. Если вот этих людей заменить роботами, то мы окажемся на самом низу социальной иерархии. Впрочем, изолируясь от них, мы сами толкаем себя на этот путь. ПОДЗЕМНЫЙ ЗАПАД БЗ - это 50 миллионов человек. Все они должны есть, пить, спать, одеваться, передвигаться, работать, развлекаться, короче говоря - жить. Чтобы обеспечить им устойчивый образ жизни на длительное время, под наземным городом образовался другой гигантский город - Подземный Запад. Сейчас трудно установить, какая часть БЗ грандиознее - наземная или подземная. Над землей высятся небоскребы в сто и более этажей. Под землей есть свои, уходящие вглубь сооружения тоже в сотни этажей. Большинство предприятий БЗ находится под землей. Тут есть улицы, площади, парки, рестораны, театры и т.д., короче говоря - все то, что есть на поверхности. Тут нет Солнца. Но и на поверхности земли его не так уж часто можно увидеть. Зато тут нет и вредных излучений. Многие жители БЗ по роду своей работы вынуждены постоянно жить под землей, месяцами, а некоторые годами не поднимаясь на поверхность. Значительную часть обитателей Подземного Запада составляют бездомные. БЕЗДОМНЫЕ Помимо постоянных обитателей трущоб, в ЗС имеется большое число людей, не имеющих крыши над головой - в полном смысле слова бездомных. Это один процент населения ЗС, то есть сто миллионов человек! В БЗ процент их выше - до двух, то есть до миллиона. Это объясняется тем, что тут условия для них наиболее благоприятные: тут есть подземный город и больше пищевых отбросов. Бездомные живут где придется. Часть пристраивается в трущобах. Но это самые беспомощные, опустившиес