ения Ночи Брахмы и помогла Источнику обрести истинную Хозяйку. Тебе же, Софи... -- Он сделал короткую, но значительную паузу, и покосился на Дэйру. -- Тебе еще предстоит спасти Вселенную -- и от опасности куда более серьезной, чем завершение текущего цикла бытия. От всей души желаю тебе удачи. Мы выпили. Затем Дэйра, поставив на стол свой бокал и закурив сигарету, обратилась к Мирддину: -- Если ты хотел озадачить меня своими словами о Софи, то просчитался. Она рассказала мне о вашем разговоре с Хозяйкой. Я знаю, что вы называете ее Собирающей Стихии, а космический мир -- Узловым. Мирдин иронично хмыкнул. -- Я знаю, что ты знаешь. Именно поэтому я провозгласил этот тост в твоем присутствии. Однако не беспокойся -- я не умею читать мысли. В этом отношении Дэйра-Хозяйка уникальный представитель рода человеческого. Именно она предупредила меня, что тебе известна наша маленькая тайна. И сейчас, я полагаю, ты ждешь от меня дополнительных объяснений? -- Ну, в общем, -- с деланным безразличием произнесла Дэйра, -- нам с Софи было бы нелишне получить более детальную информацию об опасности, которая почище Ночи Брахмы. За столом воцарилось молчание. Мирддин откровенно тянул время. Он достал из кармана трубку, методично набил ее табаком из табакерки, неторопливо закурил, сделал несколько глубоких и медленных затяжек и лишь после этого заговорил: -- К сожалению, я не смогу удовлетворить ваше любопытство, мои принцессы. Я не стану прибегать к типичным уверткам Хозяйки и уверять вас, что вы еще не готовы услышать всей правды. Скажу прямо и откровенно: мы сами не знаем всей правды. Мы знаем лишь, что Вселенной грозит гибель, окончательная и бесповоротная, после которой она уже не возродится в новом цикле бытия. Это вроде раковой опухоли, поражающей пространство и время. О ее природе мы не имеем ни малейшего представления и уж тем более не знаем, как с ней бороться... Правда, есть один радикальный рецепт: пока не поздно, спровоцировать досрочное завершение текущего цикла -- тогда Ночь Брахмы уничтожит еще не набравшую силы опухоль, и в новом цикле Вселенная возродится полностью здоровой. Именно к этому стремился Порядок, когда направил к Источнику своего камикадзе -- твоего отца, Софи. Но такой радикальный метод лечения недуга Вселенной неприемлем для нас, людей. Поэтому Хаос, чьим Хранителем я являюсь, уже почти тысячу лет ищет иные пути решения этой проблемы. Сравнительно недавно к нему присоединился Источник, обретший, наконец, свою истинную Хозяйку. Кстати, это была главная причина, по которой я вынудил Артура пуститься на поиски Истоков Формирующих. Хаос в моем лице нуждался в сильном союзнике для спасения Вселенной от гибели. -- Гм-м, -- промычала Дэйра. -- Никто из Властелинов пока не замечал, что Вселенной грозит гибель. -- И не заметят, пока не настанет конец света. Чувствуют угрозу лишь основополагающие Стихии -- Источник, Порядок и Хаос, -- но они не в силах одолеть ее. Видим ее и мы с Хозяйкой, как олицетворения основополагающих Стихий, -- но мы тоже бессильны. Поэтому нам нужна Софи, Собирающая Стихии, которая способна не только увидеть опасность, но также понять и одолеть ее. -- Я пока ничего не вижу, -- робко заметила я. -- Пока, -- значительно произнес Мирддин и взял сандвич с зеленью и ветчиной. -- В отличие от других Властелинов, применительно к тебе слово "пока" уместно. Я хотела спросить, что мне нужно делать, чтобы "пока ничего не вижу" как можно скорее превратилось в "уже все вижу, понимаю и знаю", но меня опередила Дэйра: -- А причем тогда Узловой мир? Прежде чем ответить, Мирддин доел сандвич и запил его глотком вина. -- Узловой мир -- целиком моя идея. О существовании космической цивилизации я узнал от Александра и сначала, подобно Хозяйке, не придал ей особого значения. Но несколько позже, лет двадцать назад, я обнаружил, что этот мир непосредственно примыкает к одному из очагов грядущей вселенской катастрофы -- образно говоря, поблизости находится одна из метастаз поразившей Вселенную раковой опухоли. Тогда я подумал, что, возможно, это не просто совпадение, а перст судьбы. Простые смертные, вставшие на путь постижения фундаментальных законов бытия, не скованные бытующими в сообществе Властелинов предрассудками, не полагающиеся лишь на свои врожденные способности к общению с силами, а подчинившие эти силы, опираясь единственно на свой ум и изобретательность, -- такие люди могут не только подпрыгнуть выше собственной головы, но и не исключено, что в будущем они сумеют переплюнуть Источник, Порядок и Хаос вместе взятые. Отчаявшись найти Собирающую Стихии, я понадеялся, что многомиллиардная цивилизация с мощным техническим и интеллектуальным потенциалом, обладающая здоровым инстинктом самосохранения, окажется способной увидеть грозящую Вселенной опасность, понять ее и в конце концов, с помощью своей бурно развивающейся науки, найдет пути предотвращения катастрофы. -- То есть, -- сказала Дэйра, -- ты рассчитывал, что простые смертные из космического мира смогут сделать то, что не под силу Властелинам? -- Да, я надеялся на это. -- Однако, -- отозвалась я, -- из вашей беседы с Хозяйкой я поняла, что в ваши планы входило присутствие адептов в моем мире. Зачем? -- На то были две причины. Во-первых, чтобы охранять Узловой мир от происков Порядка и возможной угрозы со стороны Домов. Пока что космическая цивилизация слаба и еще не способна постоять за себя. Во-вторых же, по моему замыслу, обладающие эмпирическими знаниями о структуре Вселенной адепты должны были сыграть роль катализатора для ускоренного развития этого мира, направив его в верное русло. Однако Александр не оправдал моих надежд. Ему было плевать на Узловой мир и на будущее космической цивилизации, у него было лишь одно на уме: как можно сильнее досадить Артуру и Амадису, а заодно -- и всему Царству Света. Джона также разочаровал нас с Хозяйкой. Он неплохо справлялся с обязанностями ангела-хранителя Узлового мира, но не стал тем желанным катализатором его развития. Не смог или не захотел -- не знаю. Он предпочел размениваться по мелочам, охотясь за галактическими преступникам, и полагал, что тем самым искупает свои былые грехи. Когда Хозяйка убедилась, что от Джоны толку не дождешься, она направила в Узловой мир Кевина. Вот он оказался именно тем, в ком мы нуждались... Тут Дэйра перебила Мирддина: -- Значит, Кеви не случайно попал туда? -- Эта "случайность" была подстроена Источником. -- А остальные "случайности" тоже ваших рук дело? -- Нет, это не наша работа. -- А чья же? Мирддин загадочно улыбнулся и ничего не ответил. Повторять свой вопрос Дэйра не стала. Она поняла, что это бесполезно. -- Итак, -- сказал Мирддин, глядя на меня. -- Ближе к делу, Софи. Я догадываюсь, зачем ты меня пригласила, но хотел бы услышать это из твоих уст. Говори. Для храбрости я выпила остаток вина из бокала и задала свой первый вопрос: -- Александр действительно мертв? -- Да, он умер два с половиной месяца назад по времени Основного Потока. -- Почему он умер? Мирддин нахмурился. -- Не знаю. Но точно знаю, что он мертв. -- А как ты узнал об этом? -- Точно так же, как узнала бы Хозяйка, что один из ее адептов умер. Я почувствовал это. -- Ты знаешь, где Александр содержал Эрика? -- Нет. И, предупреждая твои дальнейшие вопросы, сразу скажу, что не знаю, где он содержал Дженнифер и Мориса. -- Ну что ж... -- Я немного помедлила. -- Насколько мне известно, Хозяйка Источника в любой момент может узнать, где находится каждый из ее адептов. Ты обладаешь такой способностью? -- Да, обладаю... Вернее, обладал. -- Мирддин с горечью вздохнул. -- Ведь теперь у меня нет адептов. -- Ты сожалеешь о смерти Александра? -- искренне изумилась Дэйра. -- Он был единственным настоящим адептом Хаоса за последние полторы тысячи лет, -- сдержанно ответил Мирддин. -- В определенном смысле, он был моим сыном. Хорошим ли, плохим ли -- уже другой вопрос... Но хватит об этом. Продолжай, Софи. -- Коль скоро ты обладал такой способностью в отношении Александра, -- вновь заговорила я, -- то должен знать места, где он часто и подолгу бывал. Теперь Александр мертв, и ты можешь не опасаться, что мы... ну, ты понимаешь меня. -- Да, понимаю, -- угрюмо кивнул Мирддин. -- Теперь я могу не опасаться, что вы используете полученную от меня информацию во вред Александру. Мертвому нельзя навредить... И, тем не менее, почему я должен помогать тебе в твоих поисках? Назови хоть одну вескую причину. Только не взывай к абстрактному гуманизму. В каждом из населенных миров ежедневно совершаются сотни, тысячи, десятки тысяч убийств, похищений, изнасилований и других преступлений против личности. Почему ты просишь не за этих несчастных, а за Эрика, Мориса и Дженнифер? Чем они лучше других? Только тем, что они дороги тебе? Ладно, ты имеешь моральное право в силу личной привязанности выделять их из массы прочих жертв. А я-то тут при чем? -- Хотя бы при том, -- заметила Дэйра, -- что они жертвы Александра, который был твоим адептом. Почти что сыном -- как ты сам говорил. И, как отец, ты несешь ответственность за все то, что совершил Александр. -- И еще один аргумент, -- добавила я. -- Быть может, тебе известно, что большую часть своего времени я посвящаю поискам Эрика, Мориса и Дженнифер. На постижение своего предназначения, как выражается Хозяйка, у меня попросту не хватает сил. А ведь ты заинтересован, чтобы я поскорее постигла свое предназначение, не так ли? Мирддин вздохнул: -- Твой аргумент несостоятелен, Софи. Активные поиски не мешают твоему росту, даже наоборот -- способствуют ему. И тебе, Дэйра, я мог бы возразить, что эти трое -- не единственные жертвы Александра, за которых я несу ответственность. Но я не буду этого делать. Лучше я предложу сделку. Дэйра мигом насторожилась: -- Какую еще сделку? Мирддин невесело усмехнулся: -- Ну да, конечно. Небось, тебе сразу пришла на ум мысль о сделке с дьяволом. Ведь мной до сих пор пугают детишек в Домах Экватора. Не думаю, что в Доме у Источника дела обстоят намного лучше. Хранитель Хаоса -- Враг рода человеческого. Это общеизвестная истина. Дэйра смутилась. Наверное, она действительно подумала о сделке с дьяволом и о подписи кровью под огненной печатью. Просто так подумала, по привычке. -- И что ты хочешь? -- спросила я, стараясь выглядеть невозмутимой. -- Что я должна сделать в обмен на информацию? -- Я хочу, чтобы ты пошла со мной, -- ответил Мирддин. -- Просто пошла и посмотрела на то, что я тебе покажу. Больше ни о чем я просить не буду и ничего не стану предлагать. Пойдешь, посмотришь -- и все. -- И тогда ты выполнишь мою просьбу? -- Да, обещаю. Я пожала плечами и сказала: -- Если так, то я согласна. -- Я с тобой, -- немедленно отозвалась Дэйра, которой все это явно не нравилось. -- Одну я тебя не отпущу. Я вопросительно посмотрела на Мирддина. -- Не возражаю, -- сказал он, вынул из кармана старый, потрепанный блокнот, раскрыл его и вырвал оттуда добрую дюжину страниц. -- Я предвидел твою просьбу, Софи, и записал все, что мог вспомнить. Держи. Исписанные бисерным почерком листы бумаги веером легли на стол передо мной. Прежде, чем я успела среагировать, Дэйра схватила их и принялась лихорадочно просматривать. -- Теперь ты можешь послать меня к черту, -- обратился ко мне Мирддин. -- Все, что вам нужно, вы уже получили. -- Нет, -- ответила я резко (даже чересчур резко). -- Я дала слово и сдержу его. Я выполняю свои обещания. -- Спасибо, Софи. Я ни секунды не сомневался в твоей честности. Это не было испытанием. Просто я хотел, чтобы мы на деле доказали друг другу, что наши отношения основаны на доверии. -- Я так и поняла. -- Минуточку! -- сказала Дэйра, не отрывая взгляда от пестревшей цифрами страницы. -- Когда точно умер Александр? Мирддин назвал дату по исчислению Основного Потока, а потом добавил: -- То есть пятнадцатое июля стандартного галактического времени Узлового мира. Как я понимаю, тебя именно это интересует? -- Да, -- кивнула Дэйра. -- Из твоих записей следует, что в последние дни перед смертью он часто бывал на планете Дамогран. В том числе и пятнадцатого июля... Он там и умер? -- Не знаю. Я не успел определить. Но за пять часов до своей смерти он был на Дамогране. Это был последний мой контакт с ним. А через пять часов я почувствовал мгновенную боль, вслед за которой пришла пустота. Все случилось очень и очень быстро. Скорее всего, он находился в быстром потоке времени. -- Мирддин сделал короткую паузу, после чего сказал: -- У меня будет к вам одна маленькая просьба. Если вы найдете место, где умер Александр, пожалуйста, дайте мне знать. Я хочу похоронить его в Чертогах Смерти. --------------- Островок света плыл в безбрежном океане тьмы. Яркие звезды не висели неподвижно на бархатном фоне ночи, а в беспорядке плясали по небосводу, словно стая взбесившихся светлячков. Мы шли по безжизненной каменистой равнине, и вместе с нами, будто указывая нам путь, продвигалось пятно света, рожденного из пустоты невидимым, вернее, несуществующим прожектором. Мы шли, и наши фигуры не отбрасывали теней, а твердая, как гранит, почва под нашими ногами полностью поглощала звуки шагов. Мы шли молча, поддавшись мрачному, гнетущему очарованию этого места. Мы шли в неизвестность... Впрочем, шли мы недолго. Вскоре на нашем пути выросла стена из цельного монолита, в которой было вырезано отверстие в форме арочного прохода высотой в два человеческих роста. Его края были идеально ровными, как на чертеже. Нижний край находился приблизительно в метре над уровнем земли, к нему вели семь ступеней, заканчивавшихся небольшой площадкой перед входом. Двигавшееся вместе с нами пятно света выползло на стену, выхватывая ее из мрака, но проникнуть внутрь прохода не смогло. На "пороге" арки возникла четкая линия раздела между светом и тьмой. Мирддин остановился возле первой ступеньки. Он не проронил ни слова, но я и без его подсказки поняла, что он хотел мне показать. -- Если не ошибаюсь, -- произнесла Дэйра, первой нарушая молчание, -- это и есть вход в Темный Лабиринт Хаоса. В ответ Мирддин лишь утвердительно кивнул. -- Я чувствую Силу, -- сказала я. -- Это безумная Сила, -- предостерегла меня Дэйра. -- Она лишает рассудка. -- Ошибаешься, -- твердо возразила я. Это знание пришло не извне, оно будто вынырнуло из глубин моего естества. -- Там есть Сила, и есть безумие, которое сторожит Силу. Оно ограждает ее от нестойких умов. -- Ха! Можно подумать, что Александр обладал устойчивой психикой. -- В некотором смысле, да, -- наконец отозвался Мирддин. -- У него был такой устойчивый и, по-своему, совершенный психоз, что его рассудок оказался невосприимчивым к внешним воздействиям. -- Поэтому он сумел отделить зерна от плевел, -- добавила я. -- Он взял Силу Хаоса, отвергнув его безумие. Александра уберегло его же собственное сумасшествие. А мой рассудок защитит Источник. -- Софи!.. -- испуганно воскликнула Дэйра и уже с неприкрытой враждебностью посмотрела на Мирддина: -- Этого ты и хотел, ведь так? Именно к этому ты стремился. Все же не зря тебя называют Лукавым! Мирддин промолчал. А я взяла Дэйру за руку и мягко сказала: -- Успокойся, не горячись. Он тут ни при чем, все дело во мне. Я Собирающая Стихии -- разве не ясно, что это значит? По самому определению я должна собирать Стихии. Я уже обладаю Силой Источника, теперь пришло время обуздать Силу Хаоса. Источник мне в этом поможет. Но одолеть скептицизм Дэйры было не так-то легко. -- А вдруг Хозяйка ошиблась? Я уж не говорю о нем, -- и она неприязненно покосилась на Мирддина. -- Зато я знаю, -- сказала я с невесть откуда взявшейся уверенностью. -- Теперь уже знаю наверняка. Безумие Хаоса не тронет адепта Источника. Правда, Мирддин? -- Да, -- лаконично ответил он. -- Ты убедился в этом на собственном опыте, -- продолжала я. -- Ведь ты вошел в Лабиринт, будучи адептом Источника, не так ли? Мирддин был удивлен моими словами не в меньшей степени, чем Дэйра. -- Ну и ну? -- качая головой, промолвил он. -- Как ты догадалась? Или тебе сказала Хозяйка? -- Она мне ничего не говорила. Я просто почувствовала это. -- Твоему чутью можно позавидовать, -- только и сказал Мирддин. -- Это что ж получается? -- произнесла обескураженная Дэйра. -- Хранитель Хаоса -- адепт Источника! Адепт-отступник, нарушитель Равновесия. -- Последнее обвинение несправедливо, -- возразил Мирддин. -- Тот маленький Рагнарек, который я затеял полтора века назад, был лишь превентивной мерой, своего рода упреждающим ударом. Порядок копил силы не для потешной войны, а для настоящего Судного Дня, итогом которого стало бы завершение текущего цикла бытия. Я помешал этим самоубийственным планам -- пусть и ценой значительного ослабления позиций Хаоса в Экваторе. А что до первого замечания, то в целом оно справедливо. Я действительно отступник -- хотя я уже не адепт Источника. Когда я прошел Лабиринт, Хаос разорвал мою связь с Источником. -- Это произойдет и с Софи? -- спросила Дэйра, настороженно вглядываясь в кромешную тьму Лабиринта. -- Нет, если она готова. В таком случае Софи объединит в себе обе Стихии. -- А если она еще не готова? -- Тогда ей придется начинать все сначала. Неприятно -- но ничего страшного в этом нет. Дэйра покачала головой: -- Твоими бы устами... Ладно, Софи. Пойдем, посоветуемся с Хозяйкой. -- Не получится, -- ответила я. -- Хозяйка сказала, что только я могу принять решение. И никто иной, кроме меня. -- Тогда подожди. Вернешься сюда, когда точно будешь знать, что готова. -- Я уже готова. Я знаю это. -- Но зачем так спешить? Конец света ведь не завтра наступит... -- Дэйра перевела взгляд на Мирддина: -- Сколько еще осталось до катастрофы? -- Не знаю. И пока этого не знает никто. Нам неведома природа болезни Вселенной, известно лишь, что болезнь эта смертельна. Конец света может наступить и через сто, и через тысячу, и через миллион лет. -- Но хоть какой-то запас прочности имеется? -- Ну... Я могу с уверенностью смотреть лет на семьдесят вперед, но не дальше. -- Тьфу!!! -- Дэйра в сердцах топнула ногой. -- Так что ж вы с Хозяйкой горячку порете? У нас еще уйма времени. -- Как сказать, как сказать... -- Мирддин развел руками и обратился ко мне: -- Я тебя ни к чему не принуждаю, Софи. Последнее слово за тобой. -- Я уже все решила. Я войду в Лабиринт. Дэйра вцепилась в мою руку. -- Пожалуйста, не торопись. Подожди еще год-другой. -- А чего мне еще ждать? И, главное, зачем? Какой смысл тянуть время? Я знаю, я чувствую, что уже могу подчинить себе Силу Хаоса. И чем раньше я сделаю это, чем скорее я постигну свою сущность и выполню свое предназначение, тем будет лучше и для меня, и для всех остальных. Я не в восторге от навязанной мне роли, но я должна доиграть ее до конца. А потом я хочу зажить нормальной человеческой жизнью, без всяких подвигов и великих свершений. Я слабый человек, и мне не по плечу бремя ответственности за судьбы целой Вселенной. Дэйра обняла меня. -- Ты сильная, Софи. Очень сильная. -- Поверь, со мной ничего не случится. -- Я верю тебе... Но я боюсь. -- Не бойся, -- сказала я и добавила мысленно: "Я люблю тебя, Дэйра". "Я тоже люблю тебя, -- ответила она. -- И боюсь за тебя. Я уже потеряла Эрика. Я не хочу потерять и тебя". "Ты не потеряешь меня. А Эрика мы обязательно найдем". "И пусть тогда он сам выбирает". "Да. Только он". "Мы не поссоримся из-за него, верно?" "Ни за что. Никогда..." Мы долго стояли обнявшись и, не стесняясь присутствия Мирддина, целовались. А он стоял и спокойно смотрел на нас, не проявляя ни малейших признаков неловкости или нетерпения. Наконец я высвободилась из объятий Дэйры и подошла к нему: -- Я готова, Мирддин. Что мне делать? -- Если ты действительно готова, ступай в Лабиринт. -- А это... раздеваться не нужно? Он усмехнулся и покачал головой: -- Я мог бы сказать "да", чтобы увидеть тебя обнаженную, но я говорю: нет, не нужно. В отличие от Источника, Лабиринт Хаоса воздействует только на личность. Удачи тебе, Софи. -- Спасибо, -- сказала я и поднялась по ступеням на площадку перед входом в Лабиринт. Вблизи раздел между светом и тьмой производил еще большее впечатление. Мрак начинался внезапно, без всякого перехода, вопреки всем физическим законам. Возможно, это была лишь иллюзия -- но тогда это была первоклассная иллюзия. -- Софи, -- отозвалась Дэйра, голос ее дрожал от волнения. -- Ты скоро вернешься? -- Буквально через мгновение, -- вместо меня ответил Мирддин. -- В некотором смысле, Лабиринт -- это Безвременье Хаоса. Возле самой черты я замерла -- но не в нерешительности, а чтобы оглянуться и послать воздушный поцелуй Дэйре. Она поймала его на свою ладонь и прижала пальцы к губам. Я улыбнулась и переступила черту. 14. КЕВИН ПЕРВЫЕ УСПЕХИ "Красный дракон", с включенными на полную мощность реактивными двигателями, кратчайшим курсом покидал плоскость эклиптики Солнечной Системы. Корабль шел на автопилоте, строго придерживаясь графика, составленного диспетчерской службой космопорта "Хитроу". Мне оставалось лишь сидеть в капитанском кресле и следить за сообщениями бортового компьютера, который выполнял всю работу по выводу корабля в так называемую зону свободного старта. Разумеется, как и всякий опытный пилот, я предпочитал ручное управление, однако в районе столь оживленного транспортного узла, как Материнская Земля с ее тридцатью шестью космопортами (плюс еще восемь лунных и пять орбитальных), о подобной роскоши и мечтать было нечего. Самое большее, чего я мог добиться со всем своим громадным влиянием и высшим дипломатическим статусом, так это режима наибольшего благоприятствования со стороны диспетчерских служб и приоритетного права на взлет и посадку. Этим правом я пользовался без зазрения совести. Земля на экранах заднего обзора уже превратилась в маленькую неприметную точку, которая затерялась среди россыпи ярких звезд. До выхода в зону свободного старта оставалось немногим более семи минут. Чтобы скоротать время, я бросал кости. Я делал это уже целый час, чем сильно раздражал сидевшую на месте второго пилота Саманту. Она нервно ерзала в кресле, то и дело заводила разговор, пытаясь отвлечь меня от этого идиотского занятия, но все ее усилия пропадали втуне. Я отвечал ей, не переставая бросать кости, которые ложились на выдвижной столик между нами в самых разных комбинациях. Я наслаждался этим разнообразием, оно приятно тешило глаз после былой монотонности, когда кости, как зачарованные, падали строго определенной гранью вверх. Шел уже пятый день, как вероятности вернулись в норму. И не только у меня. Эпопея Колина с кошками Шредингера тоже закончилась. И тоже пять дней назад. Однако, в отличие от меня, Колин злился. К необъяснимым закономерностям его почти восьмимесячного эксперимента теперь добавилось столь же необъяснимое прекращение этих закономерностей. И это бесило его... Как бесили сейчас Саманту мои игральные кости. При других обстоятельствах она давно ушла бы, громко хлопнув дверью, но ей было интересно. Не смотреть, как я бросаю кости, конечно, нет. Это был второй в ее жизни космический старт и первый, за которым она наблюдала не из пассажирской каюты, а из кабины пилота с прозрачными стенами. В предыдущий раз, когда мы стартовали с Астурии, вместе со мной в рубке управления, рассчитанной на двоих человек, была Анхела, а Саманте пришлось довольствоваться иллюминатором в каюте. Теперь они поменялись местами. Два с половиной месяца назад я чуть ли не силой увез Анхелу на Землю. Это была единственная возможность отвлечь ее от активной государственной деятельности в последний триместр беременности. Правда, Анхела так и не угомонилась. Она почти ежедневно проводила селекторные совещания по гиперсвязи с членами кабинета, а бедняжка Саманта, вместо отдыха и осмотра достопримечательностей колыбели человечества, по шестнадцать часов в день работала, как проклятая, исполняя при ней обязанности единственного секретаря-референта. Будь ее воля, Анхела взяла бы с собой целую толпу помощников, но, к счастью, скромные габариты катера не позволили ей этого сделать. Впрочем, она все же немного отдохнула. По крайней мере, не сражалась в парламенте, не устраивала свои регулярные инспекционные рейды по министерствам, не занималась "текучкой", а ее контакты с Астурией я постарался свести, если не до минимума, то до оптимума. Вообще-то, я хотел, чтобы Анхела родила ребенка на Земле и провела здесь после родов еще порядка месяца, но тут уж она сумела настоять на своем. Для астурийцев рождение наследника престола всегда было национальным праздником, и Анхела не собиралась лишать своих подданных этого удовольствия. Она сказала, как отрезала: наш первенец должен появиться на свет в Нуэво-Овьедо, в королевском дворце, и я вынужден был уступить. За три недели до родов мы покинули Землю. Бортовой компьютер доложил о завершении программы автопилота. Я затребовал проверку генератора виртуального поля и повернулся к Саманте: -- Ну что, поехали? Она нервно улыбнулась и кивнула: -- Поехали! Ее волнение было вполне естественным. Кроме того, что она была новичком в космосе, она еще и путешествовала на экспериментальном корабле, оснащенном усовершенствованным приводом, который в режиме овердрайва без проблем достигал степени сжатия пространства до восьми миллионов единиц по составляющей "ц". Одним из следствий решения задачи, названной моим именем, стало значительное сокращение межзвездных расстояний, благодаря возможности входа кораблей в Тоннель, не ограниченный пределами одного мира. И если первое контролируемое проникновение в соседний мир должно было состояться лишь в феврале следующего года на специально построенном для этого корабле, то принадлежащие мне компании "Боинг" и "Даймлер-Крайслер" уже приступили к выпуску сверхскоростных двигателей нового поколения. Накануне своего отлета я в торжественной обстановке вручил группе испытателей из моей команды символические ключи от десяти мало- и среднегабаритных "мерсов" и одного лайнера "Боинг". Эти корабли были еще попроворнее моего "Красного дракона", зато этот катер, без сомнения, войдет в историю, как предвестник новой эры покорения человечеством Вселенной. Должен признать, что я всегда восхищался умом Дианы, а после ознакомления с ее выкладками по решению задачи Макартура, я стал преклоняться перед ее гением. Я поклялся себе, что больше никогда не назову ее "той, чье имя я избегаю произносить даже мысленно". Вот если бы она еще оставила отца в покое (уступила, например, домогательствам Шона), ей бы вообще цены не было... Между делом также замечу, что первые пробные полеты "Красного дракона" с усовершенствованным приводом вызвали на биржах настоящую панику. Курсы акций тех кораблестроительных и транспортных компаний, в которых я имел значительную долю, взлетели до небес, тогда как акции остальных компаний начали стремительно падать. Пользуясь моментом, я активно скупал их. По своему обыкновению, Анхела не преминула поскандалить со мной, обвиняя меня в стремлении монополизировать эту важнейшую отрасль экономики, хотя, по сути дела, я спасал ее от краха. Как только в моих руках оказывалось порядка пяти процентов акций той или иной компании, их курс стабилизировался на предкризисном уровне, а то и слегка возрастал. Если бы я хотел погубить всех своих конкурентов, я бы просто сидел, сложа руки, и ждал, пока они сами не обанкротятся. Умом Анхела это отлично понимала, но не могла упустить такого роскошного повода для продолжения нашего семейного сериала "Милые бранятся, только тешатся". Компьютер сообщил о полной готовности к старту. -- Хочешь запустить двигатель? -- спросил я у Саманты. Мое предложение застало ее врасплох. -- А я... я смогу? -- Запросто. Ткни на своем пульте клавишу "Старт" вон та красная кнопка. Но сначала нажми и удерживай клавишу "Команда". -- Ты уже задал курс? -- Нет. Но сейчас физические векторы скорости и ускорения совмещены и направлены к ядру Галактики. Достаточно включить движок -- и поехала машина. -- И это все? -- Нет, конечно. После я введу точные координаты цели, определю так называемую политику безопасности, график разгона, и по ходу полета компьютер будет постоянно корректировать курс. -- А нельзя ли это сделать до старта? -- Можно. Однако тогда корабль начнет маневрировать в поисках оптимального сочетания направления, скорости и ускорения, а затем начнет предстартовый отсчет. Это годится для путешествий между ближайшими звездами, но в дальних перелетах весь выигрыш от предварительных расчетов сводится на нет, поскольку их точность с увеличением расстояния уменьшается. Я уж не говорю о том, что куда приятнее и эффектнее включить генератор своими руками, нежели отдать приказ и ждать, когда это сделает компьютер. Саманта вновь улыбнулась -- но уже не так нервно. -- Похоже, ты прав. -- Она надавила клавишу "Команда" и по-военному отчеканила: -- Разрешите стартовать, капитан. -- Разрешаю, лейтенант, -- небрежным тоном бывалого космического волка ответил я. Саманта нажала кнопку "Старт". Как обычно, в начале разгона, когда корабль больше карабкается вверх по составляющей "ц", нежели набирает физическую скорость, создавалось парадоксальное впечатление, будто мы висим в пространстве неподвижно, а звезды надвигаются на нас со всех сторон. При прежних "черепашьих" скоростях такая иллюзия держалась довольно долго, но другое дело теперь, когда "Красный дракон" оснащен усовершенствованным приводом. Уже на четвертой минуте после перехода в овердрайв от плотного роя звезд впереди отделилась ярко-голубая точка и стала медленно, но верно приближаться к нам. -- Кевин, -- произнесла Саманта, вжавшись в кресло. -- А вдруг мы столкнемся с ней? -- Ничего не случится, -- ответил я, продолжая работать с бортовым компьютером. -- Пролетим сквозь нее и моргнуть не успеем. Впрочем, это маловероятно. Первая звезда степенно проплыла под нами и чуть справа. -- Уф! Пронесло, -- сказала Саманта с облегчением и опасливо поглядела на следующую приближавшуюся к нам звезду. -- Впечатляет! Я закончил ввод данных в компьютер, откинулся на спинку кресла и заметил: -- В прошлый раз ты так не волновалась. А тогда ты видела гораздо больше звезд, и летели они быстрее. -- В том-то и дело, что они проносились слишком быстро, и их было очень много. Я не успевала воспринять их всерьез. А пока они движутся медленно и по отдельности, это впечатляет. Я вынужден был признать ее правоту. Саманта поволновалась еще минут десять, а потом уже начался сущий звездопад. Ярко-голубые звезды непрерывным потоком неслись нам навстречу, пролетали мимо и исчезали за кормой, по ходу меняя свой цвет на красный. Это было чертовски красиво, но казалось нереальным. В определенном смысле, это действительно была иллюзия. Во-первых, спектры излучения звезд впереди и позади корабля уже давно сместились в рентгеновскую и инфракрасную области соответственно, поэтому мы видели их лишь благодаря специальным фильтрам-преобразователям. Во-вторых же, в Тоннеле звезд, как таковых, и в помине не было. Не прошло и двадцати минут с момента старта, а "Красный дракон" уже развил скорость свыше двухсот парсек в час. То есть, он летел почти в десять раз быстрее самого быстроходного корабля с двигателями прежнего поколения, а уж о темпах, с которыми он набирал скорость, и говорить не приходится. -- Так уже можно позвать Анхелу? -- спросила Саманта, когда я сообщил ей о завершении разгона, и, не дожидаясь моего ответа, потянулась к интеркому. Однако я остановил ее: -- Нет, не надо. Сейчас я сам пойду к ней. Нам надо поговорить. Саманта склонила набок голову и внимательно посмотрела на меня: -- Не пойму я вас с Анхелой. Вечно вы ссоритесь, потом миритесь, потом опять ссоритесь -- и находите в этом удовольствие. Но, боюсь, до добра это не доведет. "А может, надеешься?" -- подумал я с легким раздражением, но в следующий же момент устыдился своих мыслей. Хотя Саманта считала чуть ли не своим долгом переспать с каждым знакомым мужчиной (была у нее такая слабость -- и этим она напоминала мне Алису), на мою добродетель она ни разу не покушалась, а все мои ухаживания воспринимала, как игру -- чем, в сущности, это и было. Я не испытывал ни малейшего желания изменять Анхеле. Саманта, со своей стороны, не собиралась портить отношений с подругой из-за мужчины. Любовников она имела вдоволь, зато друзей, особенно среди женщин, не так уж и много -- по причине ее пристрастия к чужим мужьям. Мои отношения с Самантой были чисто дружескими и деловыми; ни я, ни она на большее не претендовали и вполне довольствовались сложившимся статус-кво. Правда, злые языки в Нуэво-Овьедо давным-давно записали меня в число ее жертв, и туманные намеки на это периодически проскальзывали в "желтой" прессе и по телевидению. Однако Анхела не воспринимала это всерьез и еще ни разу не приревновала меня к Саманте... Что, впрочем, не мешало ей ревновать к другим женщинам -- и то с куда меньшими основаниями. -- А вот на сей раз, -- между тем продолжала Саманта, -- у вас что-то новенькое. Прежде еще не случалось, чтобы Анхела шесть дней кряду дулась на тебя. Я уже ей говорила, а теперь говорю тебе: прекратите эти игры, не то доиграетесь. Найдите какую-нибудь приемлемую замену вашим спорам и ссорам. Спорт, например, или здоровый... -- Она запнулась. -- Или здоровый секс, -- с улыбкой закончил я, вставая с капитанского кресла. -- Мы подумаем об этом... этак месяца через полтора. Ладно, Саманта. Я пойду к Анхеле, а ты можешь либо оставаться здесь, либо идти в свою каюту. На протяжении ближайших сорока часов картина не изменится. -- Я махнул в сторону звездопада. -- Самое интересное начнется, когда мы войдем в Центральное Скопление. -- И все же я погляжу еще немного, -- сказала Саманта. -- А вдруг мы пролетим хоть сквозь одну звезду. Я пожал плечами: -- Все равно ты этого не заметишь. -- И вышел. Анхела сидела в нашей каюте возле иллюминатора и задумчиво смотрела на проносящиеся мимо звезды. Когда я вошел, она лишь мельком взглянула на меня и вновь уставилась в иллюминатор. -- Мы успешно завершили разгон, -- сказал я. -- Поздравляю, -- сухо произнесла Анхела. -- Когда будем на Астурии? -- С учетом торможения и посадки, часов через пятьдесят. -- Отлично. Я присел на край широкой двуспальной кровати, занимавшей добрую половину каюты, и сказал: -- Вот что, милая, давай поговорим начистоту. -- Мы уже говорили об этом, -- ответила она, не оборачиваясь. -- И не раз. То, что ты сделал, настоящее свинство. Даже свинство вдвойне. А я-то думала, что из тебя получится хороший отец! Теперь же я боюсь за нашего мальчика. Я вздохнул: -- Анхела, я хочу извиниться перед тобой... -- Тебе не за что передо мной извиняться. Ты должен извиниться перед Дональдом -- и за то, что одиннадцать лет не признавал его своим сыном, и за то, что теперь не хочешь его забирать. Боже мой! Как я могла так ошибиться в человеке! -- Погоди, дорогая. Пожалуйста, не перебивай меня. Я хочу извиниться перед тобой за ту ложь, которую нагородил про Дональда. Тебе, именно тебе, я должен был с самого начала сказать всю правду. Анхела повернулась ко мне. -- О чем ты говоришь? -- озадаченно произнесла она. -- Что за ложь? Какая правда? -- На самом деле Дональд не мой сын, а Джо. Еще восемь месяцев назад он попросил меня усыновить его, и я согласился. Между нами повисло молчание. Анхела смотрела на меня удивленно, но без недоверия. Она ни на мгновение не усомнилась, что я сказал ей правду. -- Так вот оно что! -- протянула она. -- Но почему ты сразу не признался? Почему ты не только меня, но и всех нас поставил в дурацкое положение? Мы все гурьбой обрушились на тебя с незаслуженными упреками, а теперь я чувствую себя без вины виноватой. Ты это понимаешь? Я угрюмо кивнул: -- Да, понимаю. -- Так какого же черта ты так поступил? Ты что, моральный мазохист? Тебе нравится, когда тебя считают негодяем? -- Нет. Но мне не нравится, когда меня жалеют. Я не хотел выглядеть в глазах родных штатным приемным отцом для детей Джо. -- Вот дурак! -- от всей души сказала Анхела, а затем, после некоторых раздумий, закатила мне звонкую пощечину: -- Это тебе за ложь. Я почувствовал громадное облегчение. Всякий раз, когда Анхела давала мне пощечину, это значило полное отпущение грехов. Порой мне даже казалось, что таким образом она выражает свою досаду по поводу того, что наша очередная ссора закончилась. -- И все же, -- продолжала Анхела. -- Почему ты не забрал Дональда? -- Джо заартачился, -- объяснил я. -- Еще полгода назад я собирался предъявить отцовские права, ждал лишь, пока уладится вопрос с Дженнифер. А потом появилась Софи, и Джо начал колебаться. Все тянул и тянул волынку. В конце концов он вроде бы решился и дал добро, но стоило мне рассказать нашим про Дональда... Короче, у Джо снова заклинило мозги. Мало того, он чуть ли не обвинил меня в том, что, дескать, я краду у него детей. Ну, совсем свихнулся. Не знаю, что будет дальше. Анхела придвинулась ко мне вплотную и положила голову на мое плечо. -- Не злись на него, Кевин. Ему очень тяжело. Это так больно -- отречься от собственного ребенка. Его приводит в отчаяние мысль о том, что его родной сын будет считать своим отцом совсем другого человека... -- Но ведь он прекрасно понимает, что выбора у него нет. Он должен смириться, если не хочет травмировать ребенка. -- Умом Джо это понимает. Однако сердце не всегда прислушивается к доводам рассудка. И обвинения в краже детей исходят от сердца. Они, кстати, не так уж беспочвенны. Сам того не желая, ты уже отнял у него Софи. Она относится к Джо лишь со сдержанной вежливостью, зато в тебе души не чает. Она просто обожает тебя. -- Глупости! -- фыркнул я. -- Это не глупости, Кевин. -- Анхела встала с кровати и пересела в кресло, чтобы видеть мои глаза. -- Если ты вправду так думаешь, то ты либо слеп, что не замечаешь очевидного, либо бездушен. Софи многое бы отдала, чтобы ты действительно был ее отцом. Она с таким упоением играет роль твоей дочки, что это не может не растрогать. А ты, вечно в заботах, не уделяешь ей должного внимания. Не будь таким холодным, постарайся подыграть ей. Вот увидишь, как она будет счастлива. -- Но это же смешно, -- робко запротестовал я. -- Я старше ее лишь на шестнадцать лет... -- Значит, вполне можешь быть ее отцом, -- одним махом отринула мой аргумент Анхела. -- А вообще, мне кажется, что дело не в возрасте. Отнюдь не в возрасте. Тебя сильно смущает, что Софи бисексуальна. Именно это отталкивает тебя, ведь так? Я потупился. Наш разговор принимал не очень приятный для меня оборот. -- Ну... Не буду уверять, что я в восторге от этого, но... В конце концов, у меня есть опыт общения с Ди. Мы с ней неплохо ладим и даже дружны. И я ни капельки не стыжусь ее. -- Не меряй Софи и Ди под один аршин. В этом-то и заключается твоя ошибка, что ты пытаешься сравнивать их, хотя они совсем разные.