уб свободно и непринужденно, не в пример Кейту, который до сих пор спотыкался чуть ли не на каждом слове. Почти сразу после того, как выяснилось, кто такая Марика, Главный Мастер отдал распоряжение о подготовке группы разведчиков для их последующего внедрения в мир Конноров. В состав этой группы вошли и Кейт с Джейн. Едва ли не впервые профессия Кейта могла пригодиться Хранителям: будучи историком, он специализировался по средним векам -- а в мире Конноров как раз было позднее средневековье. Что же до Джейн, то ее включили в группу, как говорится, за компанию с братом. Все остальные члены группы были по происхождению славянами. Путем регулярного прослушивания разговоров Алисы и сэра Генри МакАлистера Гордону Уолшу и его помощникам удалось заполучить записи, где Алиса (сама либо в присутствии дяди -- она делала это часто и с большой охотой) практиковалась в произношении на языке, который назывался славонским и был родным языком Марики. Как показал лингвистический анализ, по всем основным признакам этот язык принадлежал к группе славянских, хоть и содержал значительный угро-финский элемент -- благо последнее касалось лексики, а не морфологии, то есть словарного состава, а не структуры. Из всех существующих славянских языков наиболее близкими к славонскому были сербский и хорватский; поэтому в течение последних восьми месяцев Кейт и Джейн занимались на курсах сербохорватского языка, что значительно облегчало им изучение славонского по записям монологов Алисы с сопровождающими комментариями специалиста-языковеда. Разумеется, их успехи не шли ни в какое сравнение с успехами остальных членов группы, для которых славонский язык не был совсем чужим. Но Кейт все же надеялся, что, столкнувшись с местными жителями, они с Джейн не окажутся в положении глухонемых. "Что ж, -- подумал он. -- Скоро мы это проверим. Очень скоро..." Джейн продолжала изучать карту, а Кейт тем временем осторожно поднял крышку сундука, где хранился всяческий хлам, который Марике, по-видимому, жаль было выбрасывать. С самого дна он извлек пластиковую бутылку со столовой водой и две банки мясных консервов. Джейн мигом оторвалась от карты и посмотрела на него с таким изумлением, как будто он на ее глазах повторил библейское чудо с пятью хлебами. -- Где ты их взял? -- В сундуке. -- Я видела. Но как они туда попали? -- Аварийный запас, -- пояснил Кейт. -- Я, конечно, не ожидал такой катастрофы, но предусмотрел возможность поломки Ключа. Это позволило бы мне продержаться два-три дня до очередного визита Марики. Джейн буквально вырвала из рук брата бутылку, открыла ее и сделала несколько жадных глотков. Кейт положил консервы на свободный от карты участок стола, опять наклонился к сундуку и достал оттуда прозрачный полиэтиленовый пакет с раскладным ножом, вилкой, двумя пачками сигарет и зажигалкой. -- Вижу, ты действительно все предусмотрел, -- сказала Джейн и протянула ему бутылку. -- Хочешь? Кейт выпил немного воды, завинтил пробку на бутылке, затем достал из пакета нож и вскрыл одну банку с ветчиной. -- Вот, перекуси. Джейн не нуждалась в повторном приглашении. Пододвинув стул, она устроилась за столом и принялась за еду. Кейт сел в кресло, закурил сигарету и стал ждать. Утолив приступ голода, Джейн оторвалась от еды и сказала: -- Кстати, Кейт. Большое спасибо. Ты меня просто спас. Я ведь даже не ужинала. -- Тогда вся банка твоя. Ешь, не стесняйся. -- А как же ты? -- Я не голоден, -- ответил он. -- А на ужин разделим вторую. До ночи как-нибудь протянем. -- А потом? -- спросила Джейн, продолжив есть. -- Ты что-то придумал? -- Есть некоторые соображения. -- Какие? Кейт подался вперед и стряхнул пепел в чернильницу. -- Значит, так, -- заговорил он. -- Давай рассуждать логически. Прежде всего, имеет ли смысл прятаться здесь и ждать появления Марики? Я считаю, что нет. Конечно, есть вероятность, что сегодня, завтра или послезавтра она воспользуется порталом брата, чтобы забрать отсюда кое-какие вещи. Но на это полагаться нельзя. Уже четыре месяца Марика живет в Норвике и все предметы первой необходимости, естественно, держит при себе. -- Но если она вернулась в этот мир, -- заметила Джейн, -- то ей понадобятся ее здешние наряды. И не только ей, но и Алисе. -- Ты права. Однако потребность в одежде может возникнуть не сразу. Имей в виду, что Марика не провинциальная дворянка, а сестра князя, правителя целой провинции, и этот замок далеко не единственное ее жилище. Если она вернулась в родной мир, то поселилась в одном из семейных владений. А там, без сомнения, у нее есть свой гардероб. Потребность пополнить его наверняка возникнет -- но я не думаю, что это произойдет в первые же дни. -- Да, действительно, -- согласилась Джейн. -- Далее, -- продолжал Кейт. -- Брат Марики, Стэн, сейчас в длительной отлучке. Из последних подслушанных нами разговоров Алисы и сэра Генри следует, что два месяца назад по здешнему времени он отправился завоевывать императорскую корону. По всей видимости, борьба еще продолжается. Если же он стал императором, то теперь сидит в столице, Златоваре, а сюда заглядывает лишь изредка. В любом случае, было бы глупо рассчитывать, что он появится здесь в ближайшие пару дней. -- Значит, выхода нет, -- мрачно подытожила Джейн. -- Мы должны сдаться и уповать на то, что Марика или Стэн вскоре получат о нас известие. Ведь в ближайшем окружении князя-Коннора обязательно должны быть его сородичи. И хоть одного из них он наверняка оставил здесь, чтобы тот держал его в курсе всех дел. -- Совершенно верно. Но, как я уже говорил, сдаться мы всегда успеем. Это плохой выход. До выяснения обстоятельств нас как пить дать бросят в темницу, а тебя еще... с тобой может произойти и нечто похуже. Джейн содрогнулась и, мгновенно потеряв аппетит, отодвинула в сторону банку с недоеденной ветчиной. -- Ты предлагаешь выбраться из замка? Кейт кивнул: -- Думаю, стоит попытаться. Это единственная разумная альтернатива плену и тюремному заключению. Если нас схватят, то что ж -- тогда автоматически вступит в действие вариант с темницей. По крайней мере, мы наделаем много шуму, и тем раньше Марика или Стэн услышат о необычных грабителях, проникших в их покои. Для пущей верности я оставлю для Марики записку и положу ее на этот стол... Гм, идея. Вторую записку я суну под дверь кабинета Стэна -- на случай, если он объявится здесь в ближайшие дни. -- И ты сможешь написать ее по-славонски? -- с сомнением произнесла Джейн. -- Ведь вряд ли он знает английский. -- Я смогу написать: "Срочно! Вопрос жизни и смерти. Ваша сестра Марика поймет это". А дальше будет текст на английском. Джейн ненадолго задумалась, потом кивнула: -- Ладно, принимается. Допустим, мы выбрались из замка. Что будет с нами дальше? У нас нет местных денег, наша одежда вызовет подозрения, наша речь сразу выдаст в нас чужаков. Не пройдет и нескольких часов, как нас схватят и посадят в тюрьму. -- Не обязательно, -- возразил Кейт. -- Это крупный портовый город, а в любом мало-мальски приличном порту чужестранцы не редкость. В средние века еще не изобрели виз и паспортов, так что нас будут принимать за тех, кем мы назовемся, пока не поймают на лжи. Что же касается местной одежды, то здесь ее навалом -- и мужской, и женской. Вы с Марикой почти одного роста и одинакового телосложения, так что любой из ее нарядов придется тебе впору. А для себя я подыщу что-нибудь среди вещей ее брата. Однажды я примерял один из его камзолов -- он выше и плотнее меня, но не настолько, чтобы его одежда висела на мне мешком. Главное для нас -- к завтрашнему утру попасть в город и, изображая из себя богатых иностранцев, устроиться в хорошей гостинице. А потом мы купим себе все необходимое. -- И за какие же деньги? Кейт внимательно посмотрел на сестру: -- Джейн, ты что, сегодня совсем не спала? -- Нет, -- ответила она несколько удивленно. -- Я боялась упустить тебя... А к чему ты спрашиваешь? -- Посмотри вокруг. Где мы находимся? В покоях сестры князя. А по соседству -- апартаменты ее брата. Джейн вздохнула и закатила глаза. -- В самом деле. От испуга я совсем перестала соображать. -- Скорее, сказалось воспитание. Ты допустила возможность позаимствовать одежду, но подсознательно подавила мысль об откровенном воровстве. Мне тоже неприятно об этом думать, но другого выхода у нас нет. Когда мы выпутаемся из этой истории, то извинимся перед Марикой и ее братом и компенсируем нанесенный ущерб. -- Возьмем драгоценности? -- взгляд Джейн скользнул к инкрустированной слоновой костью шкатулке, стоявшей на невысоком столике перед зеркалом. Кейт пожал плечами и невольно усмехнулся. Женщина остается женщиной при любых обстоятельствах. Почти все время, пока они ждали Марику, сестра рылась в шкатулке, перебирая украшения и время от времени ахая от восторга и зависти. А на книжные полки она лишь бросила беглый взгляд и даже не подошла к ним... -- Ничего не поделаешь, -- произнес Кейт. -- Придется взять. Не все, конечно. Слишком броские и роскошные трогать не будем -- все местные ювелиры, без сомнения, знают, кому они принадлежат; отберем украшения поскромнее, которые не несут яркой печати индивидуальности и которые можно выдать за свои. -- Но все равно мы сильно рискуем, -- здраво заметила Джейн. -- Явиться в город и начать продавать драгоценности, чтобы заплатить за первый же завтрак и гостиницу... Боюсь, это сразу вызовет подозрения. Даже у иностранца должно быть хоть немного денег -- если не в местной валюте, то в своей. Ничего не ответив, Кейт поднялся с кресла и вышел из кабинета. Через полминуты он вернулся, держа в руке туго набитый мешочек из синего бархата с золотой вышивкой. -- Этот кошелек лежал в тумбе возле кровати Марики, -- сказал он и, развязав шнурок, высыпал на стол перед Джейн несколько серебряных монет. -- Видимо, она держала его при себе, чтобы вознаграждать прислугу. На первые пару дней, надеюсь, денег нам хватит; если за это время нам не удастся связаться с Марикой, тогда станем продавать драгоценности. Это уже не вызовет подозрений -- в средневековье нашего мира драгоценности были наиболее распространенной формой долгосрочного вложения капитала. Не думаю, что в этом мире дела обстоят иначе. -- Что ж, тебе виднее, -- произнесла Джейн, разглядывая монеты в слабом свете фонарика. -- У тебя уже есть план, как связаться с Марикой? -- Первым делом попробуем вычислить здешних Конноров. Я уверен, что в городе их немало -- подобное тянется к подобному, а под крылышком у князя-соплеменника им должно житься раздольно. Далее, мы знаем, что Марика унаследовала свой дар от матери. Значит, ее родственники по материнской линии тоже Конноры. Если они живут где-то поблизости, то наши поиски можно считать законченными. Еще есть некий Флавиан... гм... который хочет жениться на Марике. Скорее всего, он влиятельный мышковицкий вельможа, а может, соседний князь или сын князя. Из разговоров Алисы и сэра Генри нельзя понять, Коннор он или нет; поэтому его мы оставим на самый крайний случай. Далее... -- Кейт, -- перебила его сестра. -- Ты говоришь это так уверенно, будто мы уже на свободе. А реально -- сколько у нас шансов выбраться из замка? Он отвел взгляд и, прикрыв рот рукой, глухо прокашлялся. -- Мало, Джейн. Очень мало. Один из десяти. Может, даже меньше. Но рискнуть стоит. После некоторых колебаний она согласно кивнула: -- Хорошо. Это разумный риск. Ты уже придумал нашу легенду? -- Только в общих чертах. Деталями займусь позже. До ночи у нас еще уйма времени. -- Кто мы такие из откуда? Кейт взял фонарик и направил луч на карту. -- Мы путешественники из Саами. Это маленькая страна на крайнем северо-востоке континента, за полярным кругом. Весьма сомнительно, чтобы мы встретились здесь с нашими "соотечественниками" или с людьми, которые бывали в Саами. Так что разоблачение нам не грозит. Назовемся нашими настоящими именами -- Кейт и Джейн Уолш; для слуха славов они будут звучать достаточно чужестранно -- а это все, что нам нужно. Мы брат и сестра и приехали... В общем, я пока не придумал, зачем мы приехали. Джейн сложила руки на столе и уткнулась подбородком в кулак. -- Один день в этом мире равен двум нашим. Скоро отец с мамой станут нас искать. -- Лучше не думай о них, -- посоветовал Кейт. -- Не терзай себя. Этим ты ничего не изменишь, лишь еще больше расстроишься. Она горестно вздохнула: -- Легко сказать: "не думай". Я не могу не думать о маме. На отца мне плевать, но мама... Она будет волноваться за нас, переживать. Чего доброго, она может подумать, что мы... что мы погибли! "А ведь мы вполне можем погибнуть, -- внезапно подумал Кейт. -- Кто знает, как поведут себя стражники, если заметят нас..." -- Хватит, Джейн, -- твердо произнес он вслух. -- Успокойся. И, пожалуй, сейчас тебе нужно поспать. Сестра отрицательно покачала головой: -- Я не смогу заснуть. -- Сможешь! Должна! Тебе необходимо выспаться. Нам предстоит трудная ночь. -- Кейт взял ее за локоть и заставил подняться. -- Пошли. Ляжешь на кровать Марики и постараешься заснуть. Пойми, так надо. Иначе к вечеру ты будешь полностью разбитой -- и погубишь нас обоих. Вняв доводам здравого смысла, Джейн покорно последовала за ним. В спальне Кейт подошел к кровати и откинул в сторону меховое покрывало. -- Постель чистая, хоть и не свежая, -- сказал он шепотом. -- Ее не меняли, по меньшей мере, два месяца -- с тех пор как Марика поселилась в Норвике. Но перебирать не приходится. -- С этими словами Кейт повернулся к сестре. -- Советую тебе раздеться, так ты лучше выспишься. Только постарайся не шуметь. А я иду в кабинет. Однако Джейн схватила его за руку. -- Постой, не уходи. Мне страшно одной. Побудь рядом, пока я не засну. -- Хорошо, -- сказал он и отвернулся, позволяя ей раздеться. Когда Джейн сняла с себя верхнюю одежду, забралась в постель и укрылась одеялом, Кейт присел на край кровати. -- Тебе удобно? -- спросил он. -- Да, -- ответила она. -- Постель мягкая... Вот только этот запах! За два месяца он так и не выветрился. -- Какой запах? -- "Шанель номер пять". Терпеть ее не могу. -- Из-за Марики? -- поинтересовался Кейт. Эти духи Марика предпочитала всем остальным. -- Из-за нее, -- подтвердила Джейн. -- Как-то раз, года полтора назад, я обнаружила, что подушки в постели Алисы пахнут этой чертовой "Шанелью". Тогда я впервые заподозрила, что она спит с Марикой... Подлая обманщица!.. Но все равно я люблю ее. Кейт не смог удержать горький вздох. -- Когда-нибудь ты обязательно встретишь хорошего парня... -- Заткнись! -- проворчала Джейн и перевернулась на другой бок, спиной к брату. -- Не нужны мне твои парни, пропади они пропадом. И впредь не смей наставлять меня на путь истинный. Это моя личная жизнь, только моя. Ты потерял право вмешиваться в нее еще десять лет назад... Да, кстати, -- добавила она после короткой паузы. -- Если нам повезет, и мы выберемся из замка, то будем изображать не брата и сестру, а супругов. -- Зачем? -- удивился Кейт. -- К замужней женщине не так сильно пристают мужчины. А я ненавижу мужчин и их приставания... Больше они не разговаривали. Джейн постепенно засыпала, а Кейт сидел на краю кровати и в задумчивости смотрел на сестру. Мысли его были далеки от радостных. "Джейн, милая. Как мне помочь тебе? Чем искупить свою вину? Как исправить содеянное?.." Ответа он не находил. часть третья НЕОПРЕДЕЛЁННОСТЬ 16 Стэн проснулся резко, внезапно. В шатре было еще темно, лишь сквозь плотные стенки пробивались слабые отблески горевших снаружи костров. За перегородкой ровно сопел носом его оруженосец; у входа слышалась негромкая болтовня часовых. Впрочем, Стэна разбудили не их разговоры. Этой ночью он спал плохо, беспокойно, неоднократно просыпался, затем снова забывался в тревожном сне. Но на сей раз ясность мыслей в его голове свидетельствовала о том, что он проснулся окончательно. Тем не менее, Стэн снова закрыл глаза и еще несколько минут лежал неподвижно, пока не убедился, что ему действительно не удастся заснуть. Тогда он встал, лениво потянулся, разминая затекшие конечности, и выбрался из шатра. Часовые у входа мигом прекратили болтовню, вскочили и вытянулись, приветствуя его; он ответил им небрежным кивком. Небо на востоке заметно посерело, наименее яркие звезды уже начали исчезать с небесного свода. Близился рассвет. "Пожалуй, я проснулся не так уж и рано, -- подумал Стэн, приглаживая свои взъерошенные волосы. -- Через полчаса можно смело объявлять подъем. Чем раньше я буду у Буковича, тем лучше". Жупан Йеньо Букович был из рода Конноров, и его поместье находилось на расстоянии одного дневного перехода. Стэн специально проложил маршрут продвижения своего войска с таким расчетом, чтобы не оставаться надолго без связи с сородичами и успевать вовремя реагировать на предпринимаемые противником шаги. В этой, пока что бескровной войне преимущество в осведомленности было на стороне Стэна -- и он не собирался его терять. Когда вчера днем из головы колонны ему доложили, что навстречу армии движется небольшой отряд всадников, Стэн уже знал об этом: незадолго до того он получил мысленное сообщение от Эндре Миятовича, который был в числе приближавшихся всадников. Ничего конкретного в сообщении не содержалось -- мысленный разговор на расстоянии был занятием весьма утомительным и требовал полной концентрации внимания, -- Миятович лишь сказал, что есть новости. А Стэн сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее, коль скоро член Высшего Совета, к тому же живущий в Северном Поморье, рискнул объявиться в Южном Немете и потратил, по меньшей мере, день на дорогу, чтобы лично переговорить с ним. Но даже в страшном сне Стэну не могло привидеться то, о чем поведал ему Эндре Миятович... "Как это не вовремя! -- подумал он. -- Боже, как не вовремя! У меня с одним Чеславом забот хватает, а тут еще эти Хранители... Ну, почему Марика сунулась куда ее не просили?! Зачем ей было открывать мамин портал? А раз открыла, то почему сразу не рассказала? Но нет, надо было дождаться кризиса..." Стэн тяжело вздохнул и повернулся было к шатру с намерением разбудить своего оруженосца, Миха Чирича. Но потом передумал и решил, что пусть парень поспит до общего подъема -- ему сейчас несладко. Всего лишь неделю назад юноша потерял отца, Щепана Чирича, который был первым министром у Стэна и управлял княжеством в его отсутствие. В довершение ко всему, Мих, хоть и был Коннором, не смог даже тайком, под покровом ночи, появиться в своем мышковицком доме, чтобы попрощаться с отцом: его мать и сводный брат Славомир были обыкновенными людьми и ничего не знали о двойной жизни Миха и Щепана. Такая скрытность была в порядке вещей почти во всех смешанных семьях. Наученные горьким опытом первых поколений, большинство Конноров не рисковали доверять свою тайну людям не из их рода -- будь то жена, муж или самые близкие и преданные друзья. Крайне редко встречались мужчины и женщины, на которых можно было целиком положиться; такие, например, как князь Всевлад или княжна Аньешка, невеста Стэна, умершая за месяц до их свадьбы. Об этой утрате он продолжал скорбеть по сей день... Стэн вздохнул и с грустью подумал, что за последние девять лет он потерял самых дорогих ему людей -- мать, отца, невесту... А теперь вот умер Щепан Чирич, его друг и наставник, человек, которому он многим был обязан и на которого полагался, как на самого себя. С внезапной кончиной Чирича-старшего у Стэна прибавилось хлопот. Если раньше он мог не беспокоиться о делах княжества, зная, что оно в надежных руках, то теперь -- теперь он не знал, как поступить. По странной иронии судьбы, среди подданных единственного (пока!) в Империи князя-Коннора было мало его сородичей -- значительно меньше, чем в среднем по другим княжествам. И сколько Стэн ни ломал себе голову, он так и не смог назвать имя ни одного из мышковицких Конноров, кто по своему положению, опыту и способностям был бы достоин занять место первого министра. Имелось, впрочем, несколько кандидатур -- но все они были либо недостаточно знатными, либо слишком молодыми для столь высокой должности. А назначать на этот пост некомпетентного, будь он хоть трижды Коннором, Стэн не собирался ни в коем случае. Лучше он поручит управление княжеством не сородичу, но опытному и знающему свое дело человеку, в чьей верности и порядочности он не сомневается. К примеру, тому же Славомиру Ковачу, пасынку Щепана Чирича. В высшей степени достойная кандидатура... Правда, с назначением придется повременить, пока из Мышковича не прибудет гонец с известием о смерти первого министра. А до тех пор следует вести себя так, будто дома все в порядке. Стэн разыскал коменданта лагеря и, переговорив с ним, убедился, что подъем и сборы войска будут проведены в срок. Затем вернулся к своему шатру, велел одному из часовых принести завтрак, а другому поручил сходить к гостям и узнать, не проснулся ли Эндре Миятович. -- Если он еще спит, -- сказал Стэн, -- разбуди его и передай приглашение разделить со мной завтрак. Он и сам мог позвать Миятовича -- мысленно; однако не был уверен, что тот уже проснулся, а будить его "окриком" не хотел. По собственному опыту Стэн знал, что пробуждение от мысленного зова бывает весьма неприятным, особенно, если в этот момент снятся тревожные сны. Но, как оказалось, Эндре Миятович недавно проснулся и с радостью принял его приглашение. Минут десять спустя они уже сидели вдвоем возле шатра Стэна и завтракали наскоро разогретой говядиной, обильно нашпигованной специями и приправленной зеленью. -- Ты хорошо выспался? -- спросил Миятович, когда их скромная трапеза уже подходила к концу. -- Не очень, -- честно признался Стэн. -- Твой рассказ меня взволновал, и я никак не мог успокоиться. -- Напрасно. Сегодня нам предстоит длинный переход до поместья Буковичей, а потом еще... -- Миятович умолк и огляделся по сторонам. Убедившись, что охранники находятся на достаточном расстоянии, он смело продолжил: -- Ну, что ж. В таком случае, я предложу Стоичкову перенести заседание Совета с вечера на раннее утро... -- Да нет, не нужно, -- запротестовал Стэн. -- Я чувствую себя нормально. -- Это сейчас, а к вечеру... Только не возражай. Я тоже буду не прочь немного отдохнуть с дороги. А остальным нашим все равно -- что десять вечера, что четыре утра. Раньше лягут, раньше встанут. Нам обоим нужно явиться на собрание с ясной головой. Слишком многое будет зависеть от решения, которое мы примем. Стэн проглотил последний кусок мяса, вытер жирные пальцы о штаны и взял в руки чашу с бодрящим отваром из жареных кофейных зерен. Сделав глоток и с недовольством отметив, что повар поскупился на мед, он сказал: -- Кстати, вчера ты говорил, что лишь трое человек выступили за полное и немедленное прекращение контактов с миром Хранителей. Кто они? -- Во-первых, твоя тетка Зарена. Впрочем, все ее возражения сводятся к тому, что нельзя подвергать Марику опасности. Если твою сестру вернуть обратно, то я уверен, что позиция Зарены смягчится. Далее, Ладислав Жих. Вот он твердо стоит на своем; считает, что у нас и здесь дел невпроворот, а посему нам незачем соваться в другой мир. Его можно понять -- ведь он с Востока. А третья -- Мила Танич. По ее мнению, еще не время обнародовать Завет. В качестве главного аргумента она приводит слова самого Коннора: сначала нам нужно овладеть всем Западным Краем, и наша численность должна превысить пять тысяч человек. Отчасти с ней согласен и Дражан Ивашко -- но только отчасти. Он предлагает обождать, пока не решится вопрос с императорской короной. -- А ты? -- Я разделяю мнение большинства. Только ребенок может считать, что если он зажмурит глаза или с головой накроется одеялом, то его никто не увидит. А мы уже не дети, и нам не пристало ни закрывать глаза, ни прятаться под одеяло. Мы должны бороться с опасностью, а не убегать от нее. Хранители знают о нашем существовании -- это факт, от которого нигде не денешься. Как много они знают о нас -- другой вопрос. Но, в любом случае, они знают о нас больше, чем мы о них. У нас нет ни малейшего представления, как далеко они продвинулись в поисках нашего мира. Мы даже понятия не имеем, как распознать Хранителя при встрече. Меня и большинство наших братьев и сестер в Совете такое положение дел никак не устраивает. А тебя устраивает? Стэн медленно покачал головой: -- Нет, не устраивает. Жить и постоянно трястись при мысли, что враг уже здесь, рядом, и готовит нам какую-то каверзу, наподобие того загадочного Запрета... это не для меня. Я предпочитаю бороться с опасностью, а не прятаться от нее. Но Марика... Миятович поморщился: -- И ты туда же! Вы с Зареной все еще видите в ней маленькую девочку и упорно отказываетесь признать, что она уже взрослая девушка и способна сама за себя постоять. А между тем, твоя сестра во многом превосходит всех нас. Даже если предположить, что ваша мать настроила ее в детстве на свой портал, это совсем не объясняет, как ей удалось открыть три других портала, получить доступ к Кристаллу Совета, а вдобавок ко всему, излечить смертельный недуг своего отца... -- Заметив изумление на лице Стэна, Эндре Миятович спросил: -- Разве она не говорила тебе об этом? -- Ну... Марика сказала, что ее отец тяжело болен. Но что болезнь смертельная -- нет. -- Рак, без сомнения, смертельная болезнь, -- невозмутимо заметил Миятович. -- Когда Дражан Ивашко услышал об этом, то просто взвился на дыбы и прыгал по Залу, как бешеный мерин. Поначалу Марика скромничала, объясняла свой успех тем, что медицина в мире Хранителей опережает нашу на пять-шесть веков, а она лишь использовала тамошние достижения. Но, в конце концов, под давлением Дражана ей пришлось признать, что самые искусные лекари того мира давно поставили на ее отце крест, сочли его неизлечимым и обрекли на медленную смерть. Так что не следует недооценивать Марику... хоть она и поступила неразумно, что так долго молчала о своем открытии. Но это, по большому счету, твоя вина. -- Разве? -- рассеянно произнес Стэн. Он как раз думал о том, что будь Марика постарше, она бы, наверное, смогла вылечить Аньешку, когда та семь лет назад заболела воспалением легких, от которого вскоре умерла... -- А я тут при чем? -- Всему виной твой эгоизм и деспотизм, Стэнислав. Я не стану утверждать, что ты держал сестру в ежовых рукавицах, но что чрезмерно опекал ее и ревновал чуть ли не к каждому встречному -- это бесспорно. Ты хотел, чтобы вся ее любовь, вся ее привязанность были обращены только на тебя, на тебя одного. Марика не назвала действительной причины своей скрытности, но тем из нас, кто хорошо знает вас обоих, было ясно: она очень боялась, что ты станешь препятствовать ее встречам с отцом, а то и вовсе запретишь ей видеться с ним. -- Но это же глупости! -- искренне возмутился Стэн. -- Сама Марика так не считала. И, по-моему, у нее были веские основания для подобных опасений. Ведь ты и сейчас рвешься решать за нее, не считаясь с ее собственным мнением. Насколько я понял тебя, ты был бы только рад, если бы она бросила отца и вернулась под твое крыло. -- Вовсе нет! -- запротестовал Стэн. -- Я этого не говорил. -- Но подразумевал. -- И даже не подразумевал. Я совсем не против того, чтобы ее отец и кузина поселились у нас, я готов принять их, как родственников. Но я категорически против участия Марики в борьбе с Хранителями. Пусть этим займутся люди старше и опытнее. Такую позицию я буду отстаивать в Совете. Эндре Миятович с сомнением хмыкнул. -- Вижу, ты плохо знаешь свою сестру, Стэнислав. Марика не из тех, кто безропотно подчиняется чужой воле. Запрещать ей что-нибудь делать -- все равно что махать красной тряпкой перед носом разъяренного быка. История с порталами наглядно показывает, как она реагирует на попытки ограничить ее свободу. На мой взгляд, единственная возможность держать ее под контролем -- это предоставить ей возможность действовать открыто. К счастью для нас, она достаточно умна, рассудительна и склонна прислушиваться к мнению старших... -- Миятович прокашлялся. -- Гм-м... Я слышал, что Флавиан добивается ее руки. И если они поженятся, то я не завидую парню. Марика принадлежит к тому типу женщин, которые вьют из мужчин веревки. Так что еще неизвестно, кто будет править Ибрией... 17 Кейт вышел из дома и по ступеням спустился с крыльца на широкое подворье. Сопровождавший его Славомир Ковач окликнул конюха и велел ему привести лошадь гостя. Затем сказал Кейту: -- Вы правильно поступили, что обратились ко мне, господин Уолш. Дядя нашего князя не из тех людей, с которыми приятно иметь дело. -- О да, я слышал это, -- неуклюже ответил Кейт. -- Многие в городе говорить так. -- Газда Войчо совсем не злой человек, -- продолжал Ковач. -- Просто он завистлив и готов на всякие мелкие пакости, лишь бы насолить племяннику. Поэтому будем считать, что вы заехали выразить соболезнования вдове своего дальнего родственника. -- Который на самом деле не есть действительный родственник. -- Ну, это уже детали. Чирич -- фамилия распространенная, так что немудрено ошибиться. А насчет пакета не беспокойтесь, он в надежных руках. Вы сдержали свое обещание, доставили его по назначению, остальное уже моя забота. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, я отправлю к газде Стэниславу самого быстрого из моих гонцов. Можете не сомневаться. Кейт не сомневался... Почти -- ибо полностью уверенным можно быть только в себе. Из разговора с Ковачем Кейт вынес твердое убеждение, что этот человек целиком предан своему князю. Но он явно не был Коннором, а следовательно, не мог оперативно связаться со своим господином. Гонцу же потребуется как минимум неделя, чтобы добраться до Црвенеграда, где сейчас должен находиться Стэн. Это значило, что Кейту с Джейн придется задержаться в этом мире -- в лучшем случае, на неделю, а скорее, еще дольше. Такая перспектива не вдохновляла Кейта, и он представлял, как взбесится от этого известия сестра... Но что он мог поделать? Кейт и так здорово рисковал, заявившись к Славомиру Ковачу, пасынку недавно умершего первого министра Щепана Чирича, с вопиюще неправдоподобной историей о пакете с письмом для князя Мыковицкого, который якобы передал ему в северогаальском порту Брчко один умирающий незнакомец по имени Коннор. На столь рискованный шаг Кейт решился лишь к исходу третьего дня, когда убедился, что ничего лучшего придумать не может: местные Конноры упорно не хотели обнаруживать себя, а все родственники Марики и Стэна по материнской линии жили далеко на востоке. Вопреки надеждам Кейта, Славомир Ковач не только не принадлежал к племени Конноров, но и понятия не имел об их существовании. С другой стороны, Кейт считал, что ему повезло: Ковач не стал придираться к его рассказу, хотя вряд ли поверил ему. По всей видимости, пасынок покойного первого министра и (как полагали многие) будущий первый министр княжества рассудил, что у пожаловавшего к нему богатого чужестранца имеются веские причины скрывать правду -- полностью или частично. Разумеется, Ковач был заинтригован и хотел бы узнать больше об этом письме, но давить на Кейта не стал. В конечном итоге ему пришлось удовольствоваться тем, что крайне важно в кратчайший срок доставить князю пакет... Слуга уже вывел лошадь Кейта из конюшни и теперь, держа ее под уздцы, ожидал, когда господа велят ему подойти ближе. -- Это уже не есть мое дело, господин Ковач, -- осторожно произнес Кейт. -- Но на ваше место, я бы имел расспросить других министров о человеке с именем Коннор. Может, кто-то и знать что-то. И он подскажет, что делать. -- Возможно, я так и поступлю, -- сказал Ковач. -- Но вряд ли мы сможем что-нибудь предпринять, пока не вернется гонец с указом о назначении нового первого министра. Сейчас в Мышковаре хозяйничает газда Войчо, а с ним каши не сваришь... Впрочем, вы правы, господин Уолш. Это уже не ваше дело. Теперь это моя забота. Давая понять, что разговор закончен, он жестом подозвал конюха, а, обращаясь к Кейту, добавил: -- Приятно было с вами познакомиться, господин Уолш. Да, кстати. Если вы с женой решите задержаться в Мышковиче, то заходите к нам на девять дней. Мы будем рады вашему присутствию на тризне. То ли из-за плохого знания языка, то ли из-за полного незнания местных обычаев, Кейт не понял, о чем идет речь, но всякий случай принял приглашение, заметив, однако, что еще не решил, останется он в Мышковиче или нет. Попрощавшись со Славомиром Ковачем и поблагодарив его за гостеприимство, Кейт вскочил в седло и выехал со двора на мощенную булыжником узенькую улочку. Уверенной рукой правя лошадь, он снова в мыслях поблагодарил судьбу, которая в шестнадцать лет свела его с девушкой, помешанной на лошадях. Имя той девушки Кейт вспомнить не мог -- роман с ней оказался недолгим, и через месяц они разошлись, -- но даже за столь короткое время она успела увлечь его верховой ездой. Впоследствии умение обращаться с лошадьми послужило дополнительным аргументом в пользу его включения в состав группы разведчиков. За три дня Кейт успел убедиться, что его плохое владение славонским языком здесь никого не настораживает -- чужеземец, он и есть чужеземец. А вот если бы он не очень уверенно держался в седле, было бы гораздо хуже. О полном неумении и говорить не приходится. Слав или варвар, мужчина или женщина -- в этом мире все с детских лет ездили верхом. К счастью, и Джейн была знакома с лошадьми: в течение последнего года она обучалась верховой езде, это было обязательным элементом в подготовке разведчиков. Правда, ездила она еще плохо, но к женщинам не предъявлялось столь жестких требований. Тем более, к женщинам благородного происхождения -- а Кейт и Джейн выдавали себя за дворян из далекой страны Саами. "И невесть еще сколько придется продолжать эту игру, -- мрачно подумал Кейт, направляясь в сторону порта, к гостинице „Красный бык". -- Дернул же черт Щепана Чирича, что он умер так не вовремя. Мог бы и протянуть еще недельку-полторы... Да уж, не повезло, так не повезло!.." Впрочем, сначала им повезло. И повезло просто неслыханно. На такое везение они даже надеяться не смели. ...Пока Джейн спала, Кейт тщательно обшарил покои Стэна и обнаружил в гардеробной тайник, где хранилось несколько кошелей с золотыми и серебряными монетами. Чтобы не прогадать, он взял все деньги, затем подобрал себе приличный костюм и прочую экипировку, включая оружие -- непременный атрибут средневековой знати. Но самое главное -- ему удалось проникнуть в кабинет. Открыть замок оказалось делом не таким сложным, как думал вначале Кейт. Судя по всему, Стэн больше полагался на свой авторитет, нежели на прочность запоров. Уже выбравшись из замка, Кейт узнал, что хотя местные жители не догадывались о существовании мощной организации колдунов-Конноров, они, тем не менее, подозревали за Стэном и Марикой некоторые колдовские способности и, наряду с глубоким уважением и даже благоговением, испытывали по отношению к ним нечто вроде суеверного страха. А отсюда следовал логичный вывод: если у кого-нибудь все же наберется храбрости без дозволения пробраться в покои грозного князя-колдуна, то уж никакие другие преграды его не остановят. Портал в кабинете Стэна находился за шкафом, но Кейт даже не пробовал добраться до него, чтобы вновь попытать счастья. Он достаточно намучился с порталом Марики и понимал, насколько безнадежное это дело. Обследовав кабинет, Кейт нашел для себя немало полезных вещей, а также раздобыл кое-какие интересные сведения. В частности, он обнаружил, что Стэн был большим романтиком морских путешествий и новых географических открытий. За время своего правления он внес немалый вклад в исследование океанских просторов к югу и западу от Гаалосага, а совсем недавно отправил экспедицию на поиски западного морского пути в Хиндураш. В этом плане Стэн чем-то напоминал Кейту португальского принца Энрике Мореплавателя из его мира. У Стэна была богатая библиотека, среди множества книг о путешественниках и их путешествиях, Кейт нашел одну, где, в числе прочего, достаточно подробно рассказывалось о маленькой стране Саами, о ее жителях и о существующих там порядках; он, естественно, позаимствовал ее, чтобы побольше разузнать о своей "родине". Однако самой ценной находкой, вне всяких сомнений, был подробный план Мышковара. Ознакомившись с ним, Кейт поначалу впал в уныние: его наивная затея под покровом ночи незаметно выскользнуть из замка была заранее обречена на провал. Мышковар был не каким-то там Норвиком, а настоящей неприступной крепостью, опоясанной тройным кольцом стен и глубоким рвом, наполненным водой. Выйти из замка без ведома охраны было почти так же трудно, как и войти в него. Их с Джейн шансы оказаться на свободе равнялись не одному к десяти и даже не одному к ста -- а, в лучшем случае, одному к тысячи. Почти час Кейт просидел над планом в угрюмой задумчивости и уже начал склоняться к мысли о добровольной сдаче местным властям, как вдруг его внимание привлекла одна странность: при всем том, что план был выполнен с большой тщательностью, три камина были обозначены немного не так, как все остальные, и это "не так" у всех трех каминов было одинаковым. Один из таких каминов находился в покоях хозяина замка. Кейт исследовал его снаружи и изнутри дюйм за дюймом, весь перепачкался сажей, но его старания, в конце концов, были вознаграждены. Он обнаружил, что при сильном нажиме с правого края задняя стена чуть-чуть отодвинулась. Хороший удар ногой значительно ускорил бы дело, но Кейт продолжал работать с крайней осторожностью, чтобы не создавать шума, и лишь через полчаса сумел расширить щель настолько, чтобы протиснуться в нее. Это оказалось именно то, на что он надеялся, -- тайный ход, вернее, аварийный выход, построенный специально на случай, если враги (или восставшие подданные) возьмут замок штурмом, измором или предательством. Узкая крутая лестница вела в глубокое подземелье и заканчивалась выдолбленным в скале тоннелем, который тянулся так далеко, что Кейт в первый раз не прошел его до конца. Когда он решил, что и сам замок, и крепостные стены, и ров остались уже позади, то вернулся обратно, чтобы не оставлять надолго сестру. Кейт поступил совершенно правильно, так как к этому времени Джейн уже проснулась и, нигде не обнаружив его, находилась на грани истерики. Куда бы ни вел тот тоннель, и Кейт и Джейн без всяких споров решили воспользоваться им. В любом случае, подземный путь сулил больше шансов на успех, нежели попытка выбраться из замка по поверхности. Но прежде Джейн настояла, чтобы Кейт отдохнул, и он согласился с ней, поскольку чувствовал себя уставшим. Они покинули Мышковар лишь после полуночи и, в свете новых обстоятельств, взяли с собой столько багажа, сколько могли унести. Кейт рассудил, что лишние вещи им не помешают, а избавиться от них они успеют всегда. Джейн, в числе прочего, забрала всю косметику Марики и часть ее драгоценностей. И хотя денег, по мнению Кейта, должно было хватить надолго, сестра все-таки настояла на драгоценностях, аргументируя свое решение тем, что благородная дама, даже путешествуя, должна носить украшения. Кейт не стал спорить с сестрой, лишь посоветовал ей