разумным сообщить о них своему ибрийскому коллеге и сородичу, центуриону королевской гвардии Титу Рэдэчану. Каково же было изумление сотника, когда всего через полчаса к нему явился Флавиан собственной персоной. Король Ибрии был в ярости... 27 Армия противников Чеслава вошла в Инсгвар пополудни. Этот крупнейший город юга Немета находился в стороне от первоначально проложенного Стэном маршрута; однако утром на восьмой день после выступления из Црвенеграда было получено известие, что верные узурпатору войска изменили направление своего продвижения и шли уже не навстречу сводной дружине южан, а наперерез основной армии под предводительством Стэна. Военачальники самозванного императора поняли, что их хитрый маневр разгадан, и оказались перед нелегким выбором: либо вернуться обратно в Златовар (что было позорно), либо продолжить поход и сразиться с объединенными силами противника (что было неразумно), либо навязать бой основной армии еще до того как подоспеют южане (что при благоприятном стечении обстоятельств давало неплохие шансы на успех, поскольку превосходство противника в численности было не очень значительным). Предводитель войска, старший сын Чеслава и, по иронии судьбы, тезка отца Стэна, двадцатисемилетний княжич Всевлад Вышеградский, выбрал последнее и отправил к отцу курьеров с просьбой выслать подкрепление. В свете изменившихся обстоятельств Стэн тоже изменил свои планы. После короткого совещания с союзниками-князьями и их воеводами он приказал армии повернуть на северо-восток, к Инсгвару, с тем чтобы занять этот стратегически важный пункт и получить дополнительное преимущество перед противником. А Дражан Ивашко обещал позаботиться о том, чтобы ни один из посланных за подмогой курьеров не добрался до столицы. Князь Антал Инсгварский не был сторонником Чеслава, но также и не поддерживал выступивших против самозванного императора князей. Будучи самым влиятельным князем Южного Немета, он явно рассчитывал воспользоваться смутой, чтобы укрепить свое влияние в регионе и, быть может, под шумок создать собственное королевство. Присутствие на его землях многочисленной армии поборников единства Империи чувствительно мешало осуществлению этих честолюбивых планов. А когда выяснилось, что с северо-востока к Инсгвару движутся верные Чеславу войска, и предстоящее сражение под стенами города из нежелательной перспективы превращается в неизбежную реальность, то князь Антал оказался перед трудным выбором, на чью сторону ему встать. По-прежнему соблюдать нейтралитет уже не представлялось возможным: если он впустит в Инсгвар Стэна и его союзников, значит поддержит их, а если закроет перед ними врата города, то тем самым объявит себя сторонником Чеслава. Горожане же, в большинстве своем равнодушные к княжеским междоусобицам и не разбиравшиеся в тонкостях политики, твердо знали, что осада им ни к чему, и считали, что их князь вполне может позволить войску войти в Инсгвар, сохраняя при том свой нейтралитет. В противном случае они были готовы взбунтоваться. В этой ситуации князь Антал попросту смалодушничал и, вместе с дочерью, зятем, внуками и несколькими приближенными, бежал под покровом ночи из города, переложив бремя ответственности за дальнейшие события на плечи своего племянника и наследника, двадцатидвухлетнего княжича Предрага. Проснувшись утром полновластным хозяином города, Предраг недолго пребывал в растерянности. Он понял, что дядя крупно подставил его; но вместе с тем сразу сообразил, что ему предоставляется великолепный шанс укрепить свои позиции, как наследника княжества, которые в последнее время заметно пошатнулись. Предраг был заинтересован в единстве Империи из чисто эгоистических соображений: имперские законы предусматривали наследование княжеского престола только по мужской линии, а князь Антал, у которого была лишь дочь, с самого начала смуты исподволь принялся вбивать в головы своим подданным, что по праву первородства его наследником должен быть его старший внук, а никак не племянник. Поэтому Предраг, временно встав во главе княжества, решил покончить с нейтралитетом Инсгвара и оказать поддержку тем силам, которые выступали за сохранение единого государства западных славов. Он встретил Стэна и его союзников, как своих лучших друзей, пообещал им всяческое содействие в подготовке к сражению и предложил высоким гостям поселиться в княжеском дворце. Это любезное приглашение Стэн вежливо отклонил под тем предлогом, что дворец все-таки принадлежит князю Анталу, который не пожелал иметь с ними дела. Остальные князья признали разумность его доводов и решили воспользоваться гостеприимством богатых горожан. В качестве своей резиденции Стэн выбрал дом в центре города, принадлежавший Ладиславу Савичу, самому зажиточному из инсгварских Конноров. Со стороны его выбор выглядел вполне естественным: в Црвенеграде он жил у Арпада Савича, и тот, ясное дело, порекомендовал ему своего инсгварского родственника. Сейчас Стэн очень нуждался в свободном доступе к порталу. Помимо борьбы за императорскую корону, у него были и другие дела -- как личные, так и затрагивавшие интересы всех потомков Коннора МакКоя... Шесть дней назад Марике стало известно об исчезновении Кейта -- парня, который, судя по всему, был нанят Хранителями, чтобы шпионить за ней. Причем исчез он вместе со своей сестрой Джейн, давней подругой Алисы. (Стэн с самого начала подозревал, что Джейн также была связана с Хранителями, и они уже давно использовали ее для слежки за Алисой -- представительницей рода МакКоев, у которой через много поколений после загадочного Запрета возродился живой, полноценный дар. Марика разделяла подозрения брата, зато Алиса относилась к ним скептически -- скорее всего, не хотела плохо думать о своей подруге.) Уже само по себе одновременное исчезновение двух человек, имевших отношение к Хранителям, не могло не настораживать. А тут еще оказалось, что мать Кейта и Джейн была убеждена, что они бежали и что им помогла Марика. И эта уверенность была настолько сильной, что даже после всех отрицаний Марики во время их телефонного разговора, госпожа Уолш не изменила своего мнения. Через четыре дня (тамошних дня, как выразилась бы Марика) Алиса получила письмо со штемпелем университета, в котором училась и из которого решила уйти. Но, как выяснилось, на самом деле это письмо не имело никакого отношения к университету. Внутри конверта находился еще один запечатанный конверт с надписью "Кейту и Джейн Уолш", а также адресованная Марике записка следующего содержания: "Леди Марика! Пожалуйста, если Вы все-таки знаете, где находятся Кейт и Джейн, передайте им это письмо. Если же Вы действительно сказали мне правду и не имеете никакого отношения к их бегству, то прошу Вас: сожгите конверт, не распечатывая. Уверяю: письмо сугубо личное и ничего, касающегося Вас или Ваших родственников, не содержит. Рассчитываю на Вашу порядочность. И еще одно. Попросите Алису и сэра Генри воздержаться от любых разговоров про Кейта и Джейн в ваше отсутствие. Пока что это не актуально, но вопрос о возобновлении активно обсуждается. Если Кейт вам все рассказал, то вы знаете, о чем идет речь. Если же нет, то... Все равно последуйте моему совету. Надеюсь, вы уничтожите эту записку после прочтения. С уважением, Дэйна Уолш". Стэн узнал об этом три дня назад (здешних дня), когда вновь виделся с сестрой. Хотя Марика понятия не имела, где находятся Кейт и Джейн, адресованное им письмо она не сожгла, но и не читала его. Как Стэн ни настаивал на том, чтобы вскрыть конверт, Марика и Алиса упорно не соглашались. Магическая фраза "рассчитываю на Вашу порядочность" произвела на обеих девушек огромное впечатление. Стэн понимал, что рано или поздно они смирятся с необходимостью "поступить непорядочно", но не стал торопить события. Разгадать смысл второй части записки оказалось проще простого. Еще до появления Стэна, Анте Стоичков, ознакомившись с ее переводом, предположил, что речь идет о подслушивании их разговоров посторонними людьми. Тренированные Конноры обладают острым чутьем и способны тотчас обнаружить, что их кто-то подслушивает. А поскольку Алиса еще не была в достаточной мере тренированной, то ее разговоры, в отличие от разговоров Марики, могли быть подслушаны шпионами Хранителей. Однако на это Алиса резонно возразила, что в ее мире давно прошли те времена, когда кто-то подкупал слуг, чтобы те торчали под дверью и слушали разговоры хозяев. Теперь достаточно установить "жучок" (так называлось крохотное подслушивающее устройство) и, находясь за много миль от него, спокойно слушать, о чем говорится в комнате. Но Марика заметила, что особой разницы здесь не видит, и привела в качестве примера телефонную связь: оказывается, когда она говорит с кем-то по телефону, то вроде как слышит звучащее в голове слабенькое эхо своих слов. Стэн проверил утверждение сестры, и убедился, что действительно: когда он говорил при поднятой телефонной трубке, то создавалось такое впечатление, будто кто-то шепотом повторяет его слова -- именно так бывает, когда подслушивают под дверью. Марика пыталась растолковать, почему это происходит, говорила о каких-то колебаниях и волнах, о каком-то резонансе. Из ее объяснений Стэн понял лишь одно: и телефон, и "жучки" преобразовывают человеческую речь в какую-то другую, неслышную форму, но тренированные Конноры все же способны почуять ее, если она "звучит" в унисон с их словами. Нечто подобное, по утверждению Марики, происходит и при обычном подслушивании: одно дело, когда человек просто слушает разговор, совсем другое, когда он подслушивает -- тогда он напряжен и каждое услышанное слово слишком "громко" отдается в его голове. Марика тщательно обыскала свою спальню, а также комнаты Алисы и отца, но не обнаружила присутствия "жучков". Впрочем, Стэна это ничуть не успокоило. Он собирался было заговорить о том, насколько опасным становится дальнейшее пребывание Марики в отцовском замке, но вовремя прикусил язык. Если Норвик будет признан опасным местом, то Марике с Алисой придется поискать место более безопасное. Возражая против предложения сестры, Стэн тем не менее отдавал себе отчет в том, что не посмеет противиться этому плану, коль скоро у них не окажется иного выхода. А выхода, похоже, не было... Когда армия приближалась к Инсгвару, Стэн вдруг услышал мысленный зов Анте Стоичкова. Глава Совета спешил ему навстречу, чтобы срочно переговорить. Они встретились милях в двадцати от города, и оставшуюся часть пути преодолели вместе. Стоичков рассказал Стэну о последних событиях, которые еще больше запутали и без того непростую ситуацию. Оказалось, что вчера вечером, с опозданием почти в пять дней, сотник Влад Котятко наконец-то изволил откликнуться на предупреждение членов Совета и сообщил о двух подозрительных чужестранцах, которые невесть откуда появились в Мышковиче. Их звали Кейт и Джейн Уолш; правда, они представлялись супругами, но точно подходили под описание исчезнувших брата и сестры с теми же именами. У Алисы было много рисунков с изображением Джейн и несколько -- Кейта (вернее, не рисунков, а фотографий -- но Стэн так и не понял, в чем состоит разница). Марика передала два рисунка Флавиану, и Котятко подтвердил, что на них действительно изображены супруги Уолши. Никаких сомнений у него не было. К сожалению (и это больше всего взбесило Стэна), Котятко упустил Уолшей. Они сели на "Одинокую звезду" и зачем-то отправились в Ибрию. По всем расчетам, еще позавчера вечером они должны были прибыть в Канабру. Однако в Канабре не было ни единого портала; да и на всем севере Ибрии, в горном и малонаселенном крае, жило лишь три семьи Конноров. Флавиан уже отправил на поиски Уолшей несколько отрядов во главе с Коннорами. Утешало одно: по словам хозяина гостиницы, в которой останавливались Кейт и Джейн, они собирались ехать прямо в Палланту; а по последним полученным сведениям, на том же корабле отплыл Октавиан Траяну со своей женой Боженкой. Оставалось надеяться, что Траяну окажется более расторопным, нежели Котятко. Да и Боженка Корач, ныне госпожа Траяну, очень сообразительная девушка, даром что еще ребенок... Выслушав рассказ Стоичкова, Стэн не знал, что и думать. Впрочем, и Стоичков не знал. Все члены Совета, а также Марика с Алисой, терялись в догадках. Но так или иначе, что бы ни делали здесь Кейт и Джейн, одно было очевидно: связь между мирами стала доступной посторонним, и ситуация вышла из-под контроля. Прошлой ночью состоялось заседание Совета в неполном составе, и все одиннадцать братьев и сестер, включая Жиха, Танич и княгиню Зарену, сошлись на том, что следует немедленно обнародовать Завет и объявить всеобщую мобилизацию Конноров, а Марика и Алиса должны в самое ближайшее время тайно покинуть Норвик, поселиться в укромном месте и как можно скорее приступить к сооружению нового портала. Однако Совет отложил принятие окончательного решения по этому вопросу до прибытия Стэна -- хотя и так было ясно, что он не выступит против. Суровая действительность диктовала свои условия, с которыми приходилось мириться. Следующее заседание было назначено на сегодняшнюю ночь, и перед голосованием Стэн собирался предложить, чтобы вместе с Марикой и Алисой отправился опытный Коннор-мужчина, который будет изображать из себя немого и слегка тронутого умом родственника -- старшего брата или дядю. С увечных спрос мал, к тому же девушки будут опекать его, помогут ему ориентироваться в чуждом мире, а он, в свою очередь, при необходимости сумеет защитить их. Да и сооружение портала пойдет гораздо быстрее. Стэн не сомневался, что Совет примет его дополнение к плану, а Марика не станет возражать. Анте Стоичков нашел эту мысль дельной, решил поддержать его в этом вопросе и даже предложил свою кандидатуру на роль ненормального дядюшки. Стэн и сам был бы не прочь сопровождать Марику с Алисой, однако понимал, что это невозможно. Он вынужден был смириться с тем, что ближайшие несколько недель ему придется провести в тревожном ожидании, мучаясь неизвестностью и моля Спасителя о благополучном возвращении сестры. И не только сестры... Неожиданно для себя Стэн обнаружил, что беспокоится за Алису не меньше, чем за Марику. Он встречался с этой девушкой лишь дважды, общался с ней от силы пару часов, с момента их знакомства прошло слишком мало времени для возникновения сильной привязанности; а между тем Стэн чувствовал, что как-то вдруг, внезапно, без всякой прелюдии, Алиса стала очень дорога ему. Если не сказать большего... 28 К вечеру войско уже было расквартировано в Инсгваре и его окрестностях, а все непростые организационные вопросы, связанные с размещением такой большой армии в одном городе и постановкой ее на довольствие, были разрешены. Во избежание всяческих недоразумений и конфликтов, Стэн позаботился об организации патрулирования улиц и охраны крепостных стен совместно с княжескими гвардейцами и городским ополчением, а вокруг Инсгвара были выставлены круглосуточные дозоры. Поскольку появление войск противника ожидалось не раньше чем через четверо суток, Стэн объявил, что остаток этого дня и весь следующий свободные от дежурства и нарядов солдаты могут отдыхать. Простые воины, утомленные полуторанедельным походом, с энтузиазмом восприняли заявление своего предводителя и за один вечер истребили как минимум месячный запас вина из инсгварских погребов. А для князей и воевод знатные горожане устроили роскошный пир, который еще до наступления темноты вылился в грандиозную попойку. Стэн был отнюдь не в восторге от такого разгула, но вместе с тем понимал, что людям надо дать возможность расслабиться. Сам он почти не пил и с нетерпением ожидал, когда на землю опустятся сумерки, чтобы можно было под предлогом усталости покинуть пир и заняться более важными делами. Стэну удалось освободиться лишь в начале десятого. Явившись в дом Ладислава Савича, он первым делом помылся и переоделся в чистый костюм. Это была напрасная трата времени, поскольку в Норвике Стэна ждала замечательная ванна, горячая вода и душистое мыло, но он все же решил пожертвовать пятнадцатью -- двадцатью минутами, лишь бы не предстать перед Алисой грязным и небритым, в помятой, пропитанной потом и пылью одежде. Он очень удивился, когда понял, что нетерпеливо предвкушает не столько свидание с сестрой, сколько встречу с ее подругой... Наконец Стэн остался один на один с открытым порталом. Ладислав Савич пожелал ему удачи и ушел, а в соседней комнате расположился на ночлег Мих Чирич, готовый, если потребуется, немедленно вызвать его. Поначалу Стэн собирался заглянуть в Норвик, прихватить с собой сестру и уже с ней посетить Мышковар. Стоичков говорил о предположении Марики, что Кейт и Джейн могли воспользоваться ее порталом еще до того, как она его отключила. Сама Марика не имела возможности проверить свою догадку, а просить кого-нибудь из мышковицких Конноров осмотреть ее покои не рискнула. После недолгих раздумий Стэн пришел к выводу, что им вдвоем появляться в Мышковаре нежелательно, и решил отправиться туда сам. А Марику позвать никогда не поздно. С этой мыслью он шагнул под сияющую арку. Очутившись в закрытой нише, где скрывался портал, Стэн с помощью потайного механизма отодвинул в сторону шкаф и сразу же понял, что в его кабинете побывали непрошеные гости. Замок на двери был сломан, в ящиках стола кто-то рылся, книги были переставлены, а на табурете, стоявшем посреди комнаты, лежала записка. Табурет был умышленно поставлен так, чтобы его нельзя было не заметить. Стэн взял записку. Начиналась она по-славонски, с многочисленными ошибками; каждая буква была выведена старательно, как будто писавший всякий раз сверялся с алфавитом: "Уважоемии гасподинъ кназъ! Ваша сестра знаитъ язикъ, на какомъ написаные нижаследущие стрки. Обротитесъ к ей. Ето важно и весма строчно. Въ кабенете Марики на столу естъ ищо писъмо боле подрбно". Дальнейший текст был написан быстрым, размашистым почерком на непонятном языке. "Наверное, на английском", -- решил Стэн и отправился на половину Марики. Войдя в спальню сестры, он увидел, что постель заправлена неаккуратно. Очевидно, на кровати кто-то спал или, по крайней мере, лежал. Стэн прошел в кабинет и обнаружил там такой же беспорядок, как и у себя. На письменном столе была расстелена карта Западного Края, а поверх нее лежало несколько исписанных листов бумаги. От начала и до конца текст был на незнакомом языке. Присмотревшись внимательнее, Стэн обнаружил, что по начертанию многие буквы похожи на ибрийские. В первой строке на первой странице было аккуратно выведено: "Dear Marika!" Стэну не составило труда разобрать, что второе слово -- имя его сестры; по-ибрийски оно писалось почти так же -- "Marica". "А первое, небось, „дорогая", -- подумал он раздраженно. -- Или даже „любимая"..." Письмо заканчивалось словом "Keith". Стэн аккуратно сложил листы вдвое и сунул их за отворот камзола. Затем бегло обследовал покои Марики, взял на заметку пропажу части ее драгоценностей, нарядов и косметики, после чего вернулся к себе и проверил свой гардероб. Он недосчитался одного камзола (от которого, впрочем, давно собирался избавиться), пояса, пары сапожек и еще кое-каких вещей. Также исчезла одна из его шпаг, а тайник, где он держал на всякий случай деньги, был пуст. Стэн не сомневался, что при более внимательном осмотре комнат обнаружит еще немало следов присутствия непрошеных гостей, но и так было ясно, что предположение Марики подтвердилось. А насчет того, каким путем они покинули замок, у Стэна были свои соображения, которые возникли сразу после того, как он увидел на своем столе свитки с планом замка. Стэн прошел в спальню и осторожно, чтобы не запачкаться, заглянул в камин. Задняя стена была немного отодвинута, и из узкой щели тянуло холодом и сыростью. Догадка Стэна оказалась верной. Он знал о существовании этого подземного хода, построенного по приказу его предка и тезки, пятого князя Мышковицкого, который правил в смутные времена и (от правды не денешься) был немного не в своем уме. Лет пятнадцать назад Стэн, изучая план Мышковара, обратил внимание на странные изображения трех каминов и спросил отца, что это значит. Тот рассказал сыну об их предке и о подземном ходе, однако заметил, что ни ему, ни его потомкам никакие тайные ходы не понадобятся -- портал гораздо удобнее. Тем не менее, в отрочестве Стэн, из присущего всем подросткам любопытства, исследовал этот ход (правда, воспользовался другим камином), прошел по длинному тоннелю до самого конца и этим удовлетворился. Кладку разрушать не стал. "А этот Кейт сообразительный парень", -- подумал он с невольным одобрением. Выяснив все, что его интересовало, Стэн вернулся в свой кабинет, вошел в нишу и открыл портал, после чего задвинул за собой шкаф. Во время их предыдущей встречи Марика настроила брата на свой норвикский портал, но прежде, чем открыть его, он для подстраховки послал мысленный запрос. Сестра тотчас отозвалась и ответила, что путь свободен. Пройдя через портал, Стэн обнаружил, что, кроме Марики и Алисы, в комнате было еще двое человек -- Анте Стоичков и Флавиан. Он поздоровался с ними, поцеловал сестру в щечку, а Алисе тепло улыбнулся. Она ответила ему немного смущенной улыбкой. -- Ты был в Мышковаре, -- произнесла Марика, не спрашивая, а утверждая; она определила это по "нити", которой воспользовался брат. -- Что ты там нашел? Стэн сел в свободное кресло и принялся рассказывать о своих находках. Однако сестра не дала ему закончить. -- Где записки? -- нетерпеливо спросила она, едва лишь он упомянул о них. Стэн достал сложенные листы, короткую записку пока оставил у себя, а "писъмо боле подрбно" передал Марике. -- Читай и сразу переводи, -- сказал он. -- Вслух. -- Я помогу, -- тут же вызвалась Алиса и присела на край кровати рядом с Марикой. По тому, как смутилась сестра и одновременно с этим ухмыльнулась Алиса, Стэн понял, что письмо действительно начиналось с какого-то нежного слова. Впрочем, при переводе оно было опущено. "Марика! Мы с Джейн здорово влипли, и произошло это исключительно по моей вине. Во время нашего вчерашнего разговора я свалял дурака, мне следовало рассказать тебе обо всем, а не пугать туманными намеками. Когда мы встретимся, я так и поступлю, но на всякий случай (не хочется думать об этом „всяком случае", но жизнь есть жизнь) прими мой совет: немедленно, если ты еще не сделала этого, забери Алису и сэра Генри в свой мир, а портал в Норвике уничтожь. Забудь о нашем мире, не суйся туда, не ставь под угрозу себя, всех своих родственников, да и весь ваш мир в целом. Ты правильно поступила, отключив свой портал; но, к сожалению, как раз в этот момент здесь находились мы с Джейн. Почему мы здесь оказались -- долгая история, при случае я расскажу ее. Если же такого случая не представится, довольствуйся тем, что на данный момент только я знаю путь в твой мир. Выяснить это было моим заданием. Я выполнил его лишь частично: сам все разузнал, но никому ничего не сказал. Так что остальные пока не в курсе. Пока -- но я не берусь ничего предполагать даже на самое ближайшее будущее. Те люди, о которых я тебе говорил (кто они -- тоже долго рассказывать), действительно очень могущественные и обладают большими возможностями. Они готовы на самые крайние меры не только в отношении тебя, твоего отца и Алисы, но в отношении всех твоих сородичей Конноров. Поэтому повторяю, требую, умоляю и т. д. и т. п.: если ты еще не покинула наш мир, немедленно уходи! Если ты ушла сама, то вернись и забери Алису и сэра Генри, им также угрожает смертельная опасность. Впрочем, я надеюсь, что вы с отцом и Алисой уже находитесь в безопасном месте, и пишу эти строки лишь для очистки совести. И еще для того, чтобы убедить тебя ни в коем случае не возвращаться в наш мир. А детали -- при встрече. Что же касается нас с Джейн, то мы не можем оставаться в твоих покоях. У нас нет достаточно пищи и воды, а судя по тому, что ты отключила свой портал, вряд ли следует ждать твоего появления в ближайшие дни. Это письмо и записку в кабинете твоего брата мы оставляем на всякий случай, а сами попытаемся выбраться из замка и попасть в город. Будем искать Конноров, чтобы они помогли нам отыскать тебя или твоего брата. Думаю, Конноры должны быть среди высших сановников княжества. Если твои родственники по материнской линии живут неподалеку, обратимся к ним. А если нет, то попробуем разыскать твоего жениха Флавиана. У меня есть предположение, что он тоже Коннор. Мы немного разговариваем на вашем языке, поэтому представимся чужестранцами, путешествующими по Западному Краю. Назовемся нашими настоящими именами, так что найти нас будет нетрудно. Мы вынуждены позаимствовать у тебя и у твоего брата вещи и деньги. Обещаем компенсировать все ваши убытки. И еще одно. Мы решили идти по подземному ходу, который начинается за камином в спальне твоего брата. Сообщаю это, опять же, на всякий случай -- вдруг мы не сможем из него выбраться. С надеждой и беспокойством, Кейт". Марика отложила в сторону последний листок и спросила у Стэна: -- Что у тебя еще? -- Записка для меня, -- ответил он и передал ее сестре. Марика пробежала глазами текст и произнесла: -- Здесь то же самое, только вкратце. Ничего нового. Алиса утвердительно кивнула. По сему в комнате воцарилось молчание. Стэну было что сказать, но по привычке он ждал, когда первым заговорит Анте Стоичков. Флавиан тоже молчал, на лице его застыло недоуменное выражение. Обе девушки выжидающе смотрели на мужчин. -- Итак, -- наконец промолвил Стоичков. -- Теперь нам, по крайней мере, ясно, что делают Кейт и Джейн в Ибрии. Они едут к Флавиану. -- Но как они узнали обо мне? -- отозвался озадаченный Флавиан. -- По-моему, это очевидно, -- пожала плечами Марика. -- Кажется, мы все согласились, что в своем письме госпожа Уолш намекала на прослушивание разговоров Алисы с моим отцом. Видимо, они упоминали твое имя... -- Да, -- сказала Алиса. -- Я точно помню, что однажды мы с дядей говорили о вас, Флавиан. Это было давно, полгода назад, а может, и больше. Если не ошибаюсь, мы обсуждали, как повлияет ваш брак на посещения Марикой нашего мира. -- Но в таком случае, -- возразил Флавиан, -- они должны были точно знать, что я Коннор. -- Не обязательно. Мы с дядей могли не упоминать об этом. Зачем лишний раз говорить о том, что и так хорошо известно. Это подразумевалось само собой. -- Алиса хмыкнула. -- Хотя, возможно, Кейт и Джейн слышали не весь наш разговор, а только его часть. Или не могли вспомнить наверняка, Коннор вы или нет. Но потом вспомнили. А может, просто положились на удачу. -- Так или иначе, -- подвела черту Марика, -- сейчас Кейт и Джейн едут в Палланту. Если в дороге с ними ничего не случится, то дня через три-четыре по тамошнему времени они будут на месте. -- А может, и раньше, -- вставил Флавиан. -- Если у Траяну хватило ума предложить им ехать вместе, то отряд Рэдэчану перехватит их уже завтра утром или даже этой ночью. А послезавтра вечером -- в худшем случае, к утру следующего дня, -- они окажутся в моей резиденции Флорешти. -- Будем надеяться, -- сказал Стоичков. -- А ты что думаешь, Стэнислав? Стэн тотчас встрепенулся и обвел взглядом присутствующих. -- У меня два соображения, -- проговорил он. -- И первое целиком основывается на том, что письму можно верить. -- Я думаю, что можно, -- сказала Алиса. -- Письмо написано искренне. В переводе это чувствуется слабо, но оригинал весьма красноречив. Да и элементарная логика подсказывает то же самое: ведь именно Кейт предупредил Марику, что за ней ведется слежка. Причем сделал это не под нажимом, а добровольно. Он уже доказал, что хочет нам помочь. -- Хорошо. Допустим, что так оно и есть. Тогда из письма следует, что дела обстоят не настолько паршиво, как мы боялись. Если верить Кейту, то никто, кроме него, не знает, как к нам попасть. Его с сестрой появление в нашем мире -- это еще не начало вторжения Хранителей. По всей видимости, Кейт и Джейн сунулись в Мышковар либо одолеваемые любопытством, либо желая преподнести Марике сюрприз. И по стечению обстоятельств оказались в ловушке, из которой им пришлось выбираться... Гм-м. Надо сказать, они ловко выкрутились. И странно, что они знают наш язык. Очень странно. -- Не так уж и странно, -- заметила Марика. -- Мы с Алисой и господином Стоичковым обсуждали этот вопрос. Кажется, я говорила тебе, не могла не говорить, что здесь также живут наши соплеменники. Они называются славянами, правда, не считают себя единым народом. И у нашего языка есть много общего с их языками, особенно, с южнославянским. Например, серб или хорват, оказавшись в нашем мире, смог бы с грехом пополам объясниться на самом элементарном уровне -- спросить дорогу, заказать обед и прочее. Возможно, Кейт и Джейн знают сербский или хорватский. -- Ладно, принимается. Будем считать, что письмо правдиво. А из этого следует, что ситуация не столь критическая, чтобы немедленно обнародовать Завет и поднимать всех Конноров на борьбу с Хранителями. Думаю, нужно подождать, пока не объявится Кейт с сестрой, а потом уже принимать решение. Впрочем, я не отрицаю, что Норвик стал опасным местом для Марики и Алисы... гм... а также для сэра Генри. Я вынужден смириться с тем, что они должны в ближайшее время покинуть замок и поискать более надежное убежище. -- Мы уже готовимся, -- сказала Марика. -- Вчера вечером я говорила об этом с отцом, и он согласился. Он все понимает. Он не хотел расставаться со мной, но я убедила его, что так надо. Надеюсь, когда он узнает, что нас будет сопровождать взрослый опытный Коннор, то и вовсе перестанет волноваться. Стэн вопросительно посмотрел на Стоичкова: -- Так ты уже сказал им? -- Да, -- ответил он со вздохом. -- Но, боюсь, на Совете моя кандидатура не пройдет. Я говорил об этом с Миятовичем, и он прямо заявил, я слишком стар для того, чтобы служить надежной опорой двум прелестным девушкам. Вдобавок, Эндре считает, что в такое время Совет не должен оставаться без своего главы. Как ты думаешь, кого он предложил вместо меня? -- Себя? -- Ясное дело. И, скорее всего, Совет поддержит его кандидатуру. Во всяком случае, Флавиан на стороне Эндре. Правда, он и сам хотел бы сопровождать Марику, но прекрасно понимает, что это невозможно. Король подобен цепному псу: долг держит его на привязи у трона. Флавиан молча развел руками: дескать, увы, это так. -- А что касается Завета Коннора, -- продолжал Стоичков, -- то тут я согласен с тобой. Нам следует повременить с решением о его обнародовании до встречи с Кейтом. Полагаю, его рассказ нам многое прояснит... Однако ты говорил о двух соображениях. Какое же второе? -- Второй вывод напрашивается сам собой. Мы ошибались, считая Кейта всего лишь соглядатаем Хранителей. Коль скоро он сумел открыть портал, коль скоро именно ему было поручено найти путь в наш мир, значит он сам и есть Хранитель. А стало быть, его сестра тоже... Если, конечно, дар Хранителей наследственный, а не благоприобретенный, как у друидов. -- Вполне вероятно, -- согласно кивнул Стоичков. -- Но как же так? -- произнесла Марика и в растерянности посмотрела сначала на Стэна, а затем на Стоичкова. -- Кейт и Джейн всегда казались мне обыкновенными людьми. Я не обнаружила у них никакого дара. -- Ну и что? -- отозвался Флавиан. -- С друидами то же самое. Их дар нельзя обнаружить, пока они не приступают к колдовству. Если бы у них была нормальная внешность, они были бы неотличимы от обыкновенных людей. Возможно, для нас заметен только родственный дар. А в Завете Коннора ясно сказано, что магия Хранителей сильно отличается от нашей. -- В самом деле, -- поддержал его Стоичков. -- Наверняка в твоем присутствии Кейт и Джейн вели себя крайне осторожно, чтобы не выдать своей истинной сути. Так что не расстраивайтесь, Марика, и не обвиняйте себя в слепоте. Если бы их дар можно было увидеть, вы бы обязательно увидели его... И кстати. Каким-то образом Кейт должен был следить за вами. Вы не замечали ничего подозрительного? Марика покачала головой: -- Нет. До того, как он сам открылся мне, я ровным счетом ничего не замечала. А когда я узнала о Хранителях, то сразу же тщательно обследовала портал Коннора. С ним все в порядке, ни малейших следов постороннего вмешательства я не обнаружила. И во всем подземелье я не нашла никаких магических предметов. -- А его подарки? -- спросил Флавиан с тщательно скрываемыми, но не до конца скрытыми нотками ревности в голосе. -- Он же дарил тебе всякие безделушки? -- Дарил, -- без всякого смущения, а скорее с вызовом, подтвердила Марика. -- Многие мужчины дарят мне подарки и будут дарить впредь. Тебе придется смириться с этим... Впрочем, ладно. Я осмотрела все подарки Кейта. Я осмотрела вообще все, что ношу на себе и с собой. Также я осмотрела все, что носит Алиса -- ведь в последнее время она тоже пользовалась порталом. -- И что? -- Ничего. Абсолютно ничего. -- М-да, -- произнес Стоичков. -- Если Кейт и использовал какой-то талисман, чтобы следить за вами, то, судя по всему, он его уже забрал или подменил на совершенно безобидную вещицу. -- Или это сделала Джейн, -- вставила Алиса. -- До нашей ссоры три месяца назад мы с ней часто менялись украшениями. -- Возможно и это. Надеюсь, через два дня мы все выясним. А сейчас... -- Стоичков сделал паузу, подался немного вперед и внимательно посмотрел на Марику. -- Сейчас меня волнует другое. Если Кейт и Джейн действительно Хранители, то их исчезновение должно было сильно взбудоражить всю их братию. А между тем, никакой явной реакции, кроме письма госпожи Уолш, нет. Это странно. Ведь по здешнему времени прошло уже две с половиной недели; и если раньше мы могли успокаивать себя тем, что Хранители не слишком обеспокоятся из-за бегства своих слуг, то теперь... В общем, Марика, я считаю, что пора распечатать пакет. -- Но... -- Погодите. Пожалуйста, не перебивайте меня. Я понимаю, что это личное письмо. Но обратите внимание: это личное письмо Хранителей. Разница есть -- и большая. Что бы ни было в этом письме, оно затрагивает и наши интересы, поскольку касается дел Хранителей, пусть даже их личных дел. Госпожа Уолш полагала, что вы помогли Кейту и Джейн бежать. Это было не так; и тем не менее оказалось, что в некотором смысле она права. Ребята попали в наш мир -- хоть и без вашей помощи. Теперь мы должны знать, почему их мать так уверена, что они находятся в нашем мире, почему она не сомневается, что вы помогли им, почему, наконец, она считает, что ее дети не погибли, не были похищены... гм, не заблудились в лесу -- а именно бежали. И от кого бежали. Я не сомневаюсь, что кроме личного, действительно личного, там будет сказано и о том, как остальные Хранители восприняли их исчезновение. А это уже не личное! Понимаете? -- Да, понимаю... -- И кроме того, госпожа Уолш просила не читать письмо лишь в том случае, если вы не знаете, где Кейт и Джейн. Разве не так? -- Ну, если понимать буквально... -- Теперь вы знаете, где они. И сможете извиниться перед ними, что прочитали адресованное им письмо. В конце концов, госпожа Уолш не запрещала вскрывать пакет, если вам известно, где находятся Кейт и Джейн. Верно? Алиса ухмыльнулась и молча покачала головой. А Марика робко произнесла: -- Но ведь осталось всего два дня. Можно и подождать. -- Нельзя ждать, девонька, поймите это. Вдруг Кейт и Джейн задержатся в дороге? А время не ждет. Я не настаиваю, чтобы вы прочли нам все письмо целиком. Прочтите его сами -- а потом скажете нам то, что сочтете нужным. Или пусть это сделает Алиса. Стэн решил, что пора, и присоединился к уговорам Стоичкова. Флавиан же ничего связного не говорил, но одобрительно кивал и время от времени поддакивал. Первой сдалась Алиса. Оставшись в одиночестве, Марика сопротивлялась недолго и, в конце концов, с тяжелым сердцем согласилась прочитать письмо. Однако выдвинула условие: она расскажет только то, что, по ее мнению, важно для Конноров, и присутствующие не станут давить на нее, пытаясь выяснить дополнительные подробности. Условие было принято. Марика вышла из спальни и отправилась в кабинет Алисы, где хранился пакет. В ожидании ее возвращения никто не проронил ни слова. Флавиан с нетерпением уставился на дверь, за которой скрылась Марика. Анте Стоичков, удобнее устроившись в кресле, прикрыл глаза и, казалось, задремал; но легкое подергивание век свидетельствовало о том, что он нервничает. Стэн смотрел на Алису и откровенно любовался ею. Она отвечала ему быстрыми взглядами, а ее щеки то и дело заливались краской. Минут через пять Марика вернулась. Стэн отметил, что сестра выглядит как-то странно: она не то что взволнована, а скорее озадачена. Марика молча подошла к кровати и села на свое прежнее место рядом с Алисой. -- Ну? -- спросил Стоичков, раскрыв глаза. -- Письмо действительно очень личное, -- ответила она. -- Но вы оказались правы: в самом конце есть кое-что важное для нас. -- Что же? Некоторое время Марика в задумчивости рассматривала свои тонкие, изящные пальцы. Наконец она положила руки на колени и нерешительно произнесла: -- Даже не знаю, с чего начать. Если совсем не касаться личного, то... В общем, новости для нас утешительные. Лишь немногие Хранители подозревают меня в причастности к исчезновению Кейта и Джейн. -- Так они в самом деле Хранители? -- отозвался Флавиан. -- Несомненно. Хотя в письме госпожа Уолш ни разу не употребила этого слова. Она везде пишет "наши". -- И что же думают об этом деле "ихние"? -- спросил Стэн. -- Ну, в первые дни они все-таки подозревали меня. Не вдаваясь в подробности, госпожа Уолш пишет, что были разные версии того, как они попались и какая участь их постигла. И было много предложений, что предпринять в ответ. Но чуть позже выяснилось, что Кейт давно готовился к бегству. Еще полгода назад он забрал из банка почти все свои деньги. Я не знаю, о какой сумме идет речь, но, думаю, что о большой. -- Сумма внушительная, -- подтвердила Алиса. -- Дед Кейта и Джейн по матери был богатым человеком и после смерти завещал все свое состояние внукам. -- Так вот, -- продолжала Марика. -- Почти все деньги Кейта исчезли без следа, будто растворились в воздухе, и проследить их путь не удалось. Когда Хранители узнали об этом, то провели более тщательное расследование и установили, что в течение последнего года Кейт проявлял обостренный интерес ко всем их делам, чего прежде за ним не замечалось. Его бы заподозрили и раньше, но до сих пор его повышенную активность считали естественной, поскольку он участвовал в проекте. Что это за проект, в письме не сказано; просто говорится о каком-то проекте. Но я рискну предположить, что речь идет о слежке за мной. В конечном итоге, Хранители пришли к выводу, что Кейт передавал секретные сведения правительству одной из здешних стран; правда, что это за страна, установить не удалось. Насколько я поняла, такое уже случалось. А что до Джейн, то тут единого мнения нет: одни считают ее