вые пути, как известно, прокладывают по "лоскутам" с разных Граней. Какими, по-твоему, свойствами, должны обладать эти "лоскуты", чтобы по ним мог проходить тракт? -- Ну, они должны быть твердые, ровные, -- ответила Ребекка. -- Их края должны находиться на одной высоте с краями соседних, чтобы не было "ступенек", по которым трудно ехать. И еще на "лоскутах" не должно быть ни слишком жарко, ни слишком холодно. -- Да, это тоже важно. Однако самое главное -- они должны быть постоянными, неизменными, неподвижными. То есть Вуали, охватывающие эти "лоскуты", не должны дрейфовать -- ни по Граням, ни по Равнине. Иначе за несколько лет тракт просто распадется на части, и по нему уже нельзя будет проехать. Теперь понимаешь, в чем основная проблема прокладки трактовых путей? Ребекка медленно кивнула: -- Да, понимаю. Для трактов подходит не всякий "лоскут". -- Вот именно. Поэтому дорога идет от портала к порталу не по прямой линии, а извивается, поэтому путь так часто переходит из плоскости в плоскость. Исключение представляет лишь Главная Магистраль -- но это не совсем трактовый путь, если под этим понимать искусственное сооружение. Главная Магистраль -- естественный феномен, чудо природы... или Божье чудо. А люди, в отличие от Бога или природы, не способны делать Вуали стабильными в удобных для себя местах; так что приходится довольствоваться существующими и прокладывать тракты петлями и зигзагами, следуя по цепочкам неподвижных "лоскутов". А такие "лоскуты" чаще всего встречаются на очень старых Гранях, которые возникли в числе первых при Сотворении мира и уже давно стали безжизненными. Поэтому вдоль дороги такой пустынный пейзаж, воздух кажется таким пресным и безвкусным, а... Кстати, ты обратила внимание, что на трактовом пути всегда светло? Прежде чем ответить, Ребекка выглянула в окно. На "лоскуте", по которому они в данный момент проезжали, было позднее утро -- или ранний вечер. Когда же их карета въехала на следующий "лоскут", стало немного сумрачнее -- и тем не менее достаточно светло, чтобы движение по тракту не замедлялось. -- Нет, Марк, -- наконец сказала Ребекка. -- Я как-то не обращала на это внимания. Мне всегда казалось, что так и должно быть. "Оно и понятно", -- подумала Беатриса. Четыре года назад они с Марком тоже не обращали внимания на этот факт, теперь казавшийся им весьма примечательным. И, возможно, до сих пор принимали бы его как нечто само собой разумеющееся, если бы не учеба в торнинской школе, где из детей и подростков, обладающих так называемым "промежуточным" даром -- гораздо сильнее ведовского, но вместе с тем значительно слабее инквизиторского, -- пытались сделать полноценных магов. Замысел преподавателей состоял в том, чтобы компенсировать недостаток магических способностей учеников большим объемом знаний и высоким мастерством в обращении с доступными им силами, поэтому нагрузки в их школе были огромны, а учебный процесс -- необычайно интенсивный. Беатрисе казалось, что за эти четыре года они с Марком повзрослели как минимум на шесть лет, а может, и на все восемь. Особенно тяжелым был их первый год, и Беатриса не завидовала младшей сестре, которой еще предстояло пройти через эту каторгу. К счастью, родители воспитали Ребекку достаточно серьезной, ответственной и самостоятельной девочкой, а как раз этих черт ей с Марком очень недоставало в начале их учебы в школе. Зато их было двое, им помогала тесная эмоциональная связь, присущая многим магам-близнецам, в трудные моменты они оказывали друг другу всяческую поддержку и никогда не чувствовали себя одинокими. Во многом благодаря этому (а еще, конечно, по причине бесспорной талантливости), учеба давалась им легче, нежели большинству школяров, они неизменно числились среди лучших учеников своего курса и имели все шансы по окончании школы продолжить учебу в одной из инквизиторских академий, куда, как правило, принимали юношей и девушек только с полноценным магическим даром... -- Дело в том, Бекки, -- тем временем объяснял сестре Марк, -- что все основные тракты проложены не просто через старые Грани, а через очень старые, которые больше не вращаются вокруг оси и всегда повернуты к солнцу одной своей стороной. На таких Гранях все Вуали давным-давно перестали дрейфовать и менять свою форму, поэтому они наилучше подходят для строительства трактовых путей. А то, что на них нет ни смены дня и ночи, ни разных времен года, обеспечивает стабильность условий на тракте, что очень удобно для путешественников. Ведь при такой интенсивности движения перед каждым "лоскутом", где наступила ночь, идет дождь или снег, возникали бы заторы, и поездка по таких трактах длилась бы намного дольше. Беатриса хотела было добавить, что, кроме этих, есть еще целый ряд других критериев по которым выбирают маршрут при прокладке трактовых путей, но затем передумала. Сестра и так получила достаточно информации для размышлений; не стоило перегружать ее излишними подробностями. И действительно, Ребекка больше не расспрашивала о трактах, а вновь заговорила о школе. Правда, время от времени она отвлекалась, чтобы при помощи брата выглянуть из люка и посмотреть, как трактовый путь меняет свое направление, но затем непременно возвращалась к интересующей ее теме. Марк и Беатриса охотно отвечали на вопросы младшей сестры, рассказывали о тамошних порядках, о нравах учителей, о всяких злых розыгрышах, которыми старшие ученики имеют обыкновение встречать новичков -- среди школяров это именуется посвящением в братство или сестринство. За последние два месяца, пока длились каникулы старших брата и сестры, Ребекка многое узнала о своей будущей школе, и Марк с Беатрисой надеялись, что это знание существенно облегчит ее первые шаги в новой, взрослой жизни. Так прошли следующие четыре часа путешествия. Молодые люди как раз собирались немного подкрепиться прихваченными из дому харчами (остановка на обед в придорожной таверне предвиделась только часа через два), когда карета замедлила ход, затем стала двигаться рывками, а в конце концов и вовсе остановилась. Поначалу они не придали этому значения -- короткие задержки на трактах были не редки -- и спокойно принялись выкладывать на расстеленную на переднем сидении скатерть свертки из корзины. Между тем карета продолжала стоять, даже не пытаясь сдвинуться с места, а снаружи доносились все более раздраженные голоса. Немного встревожившись, Марк решил выяснить, в чем дело. Встав ногами на сиденье, он откинул люк на крыше кареты, высунул голову наружу и посмотрел вперед, где примерно в четверти мили от них возвышался портал. Именно там, судя по всему, и случился затор. Колонна неподвижного транспорта выстроилась до самого портала, а всадники и пешеходы, лавируя между каретами, фургонами и повозками, еще продолжали продвигаться к арке, но, насколько мог видеть Марк, останавливались перед ней и дальше не проходили. Движение по встречной полосе тракта тоже прекратилось. Правда, мимо еще проезжали медлительные фургоны и проходили пешие путники, но из-под арки портала больше никто не появлялся. Рядом с Марком на сиденье встала Беатриса. Макушка сестры едва достигала отверстия люка, поэтому он обхватил ее за талию и легко поднял на целый фут. -- Ого! -- произнесла Беатриса, оценив ситуацию. -- Кажется, дело серьезное. -- Что случилось? -- отозвалась из кареты Ребекка, которая не теряла времени даром и уже принялась за еду. -- Точно не знаем, -- ответил Марк, влезая обратно. -- Сейчас будем разбираться. Он влез обратно в карету, открыл боковую дверцу и подозвал Ганса -- одного из трех слуг барона, которые верхом сопровождали их в пути. -- Вы не знаете, в чем дело? -- спросил у него Марк. -- Нет, молодой господин, -- ответил слуга. -- Ясно одно: через портал сейчас никто не проезжает. На этот счет в толпе говорят разное, большей частью всякие глупости. Витольд уже поехал вперед, чтобы прояснить ситуацию. -- А где Бруно? -- На той стороне. -- Ганс указал на встречную полосу. -- Решил расспросить тех, что последними проехали портал. -- Правильно, -- одобрила действия слуг Беатриса. -- Как только Витольд или Бруно вернутся, пускай немедленно доложат нам обо всем, что узнали. -- Всенепременно, барышня, -- пообещал Ганс. Марк захлопнул дверцу кареты и сел рядом с Беатрисой. Ребекка спросила: -- Как вы думаете, случилось что-нибудь с порталом? -- Будем надеяться, что нет, -- ответил Марк. -- Может, просто столкнулись два встречных фургона и перегородили дорогу. -- А если сломался портал, -- настаивала Ребекка. -- Такое ведь бывает? -- Редко, но бывает, -- признал Марк. -- И что тогда? -- Ничего страшного, -- успокоил он младшую сестру. -- Если с порталом случаются неполадки, его смотритель передает сигнал на контрольный пост, обслуживающий этот участок пути. Оттуда по Трактовой Равнине приезжает мастер и все исправляет. -- А разве смотритель не может сам все исправить? -- Если неполадка серьезная, то нет. Ведь смотрителей набирают из простых ведунов, держать у каждого портала мага слишком расточительно. -- С этими словами Марк взял пирожок с мясом, откусил кусок и принялся жевать. -- Хорошо хоть поломки порталов случаются редко, -- продолжил он после паузы. -- Иначе трактовые пути были бы такой же редкостью, как и паровые поезда. При последнем слове глаза Ребекки зажглись. -- Папа говорил, что на Торнине есть паровозы. Вы с Беа видели их? Марк кивнул, пережевывая следующий кусок пирога. -- Не только видели, но и ездили. Ты тоже сможешь прокатиться. От восторга Ребекка чуть не захлопала в ладоши. -- Ой, здорово!.. А они правда быстро ездят? Так же быстро, как летит стрела? Как ни жаль было Марку разочаровывать ее, он все же покачал головой: -- Нет, сестричка, за стрелой им не угнаться. Да и скачущая галопом лошадь бежит быстрее. Зато поезда, в отличие от лошадей, никогда не устают и могут ехать день и ночь. Это очень удобный вид транспорта, вот только беда в том, что паровые двигатели слишком капризны и требуют постоянного присмотра. Их работу обеспечивает сложная система чар, которые нуждаются в тщательной регулировке, иначе поезд перестанет ехать или, не дай бог, случится нечто похуже -- давление пара в котле резко возрастет, и он взорвется, погубив много людей. В этом-то и причина того, что паровые поезда такая редкость -- обычные ведуны с их обслуживанием не справятся, тут нужны настоящие маги. -- Такие, как мы? -- Такие, какими мы станем после школы, -- уточнила Беатриса. -- Ну, может, чуть слабее. И все равно таких магов очень мало. -- А я, когда выучусь, смогу водить поезда? -- спросила Ребекка. Брат с сестрой улыбнулись. -- Конечно, сможешь, -- сказал Марк. -- Но, думаю, ты найдешь себе более интересное занятие. Минут через пять явился Бруно, который расспрашивал путников на встречной полосе. Ничего конкретного он не узнал -- кроме того, что двое человек в униформе службы трактов перекрыли шлагбаумами въезд под арку портала. А поскольку те путники уже миновали портал, то они не возвращались, чтобы поинтересоваться, чем вызваны такие действия. Едва Бруно закончил свой рассказ, как вернулся Витольд с более подробными сведениями. Оказывается, еще несколько часов назад смотритель обнаружил какие-то нарушения в работе портала и доложил об этом на ближайший контрольный пост. Недавно оттуда прибыли два мастера и, изучив неполадку, пришли к выводу, что она чревата крупными неприятностями, поэтому решили закрыть портал на ремонт. -- А когда его отремонтируют? -- спросил Марк. -- Они говорят, что для этого понадобится несколько дней. -- И все это время нам придется ждать? -- разочаровано спросила Ребекка, протиснувшись между братом и сестрой, которые разговаривали со слугой через открытое окно кареты. -- Конечно же, нет, барышня, -- опередив Марка, ответил Витольд. -- На таком тракте, как этот, есть много объездных путей. Мастера собираются завернуть нас обратно, как только освободится встречная полоса. Они уже отдали распоряжение смотрителям соседних порталов поставить объездные знаки. -- И это сильно удлинит наш путь? -- спросила Беатриса. -- Да порядочно. Говорят, что дня на четыре, не меньше. Милях в пятнадцати позади нас есть ответвление, оно проходит через пять или шесть незначительных Граней, а затем снова вливается в основной тракт. Вот этим путем нас и хотят пустить. -- Слуга поднялся на стременах и посмотрел вперед. -- Кажется, уже началось. Марк снова встал на сиденье, выглянул из люка и увидел, что голова их колонны начинает поворачивать. Вслед за тем, сообразив, в чем дело, стали выезжать на встречную полосу и путешественники, находящиеся вдали от портала. -- Нам надо поспешить, чтобы не оказаться в самом хвосте, -- промолвил Марк и уже собирался отдать соответствующее распоряжение кучеру, но Витольд с хитрой усмешкой остановил его: -- Погодите, молодой господин. Нам можно не торопиться. Я договорился с мастерами, чтобы нас пропустили. Портал-то рабочий, просто он немного барахлит. А если он все же повернет нас не туда, куда надо, мастера помогут нам вернуться на тракт. Трое юных путников растерянно уставились на него. -- Это правда? -- не веря своим ушам, произнесла Беатриса. -- Вы в самом деле договорились с ними? Слуга с важным видом кивнул. -- Но как? -- спросил Марк. -- Пообещали им большое вознаграждение? -- Нет, молодой господин. Я не имел от вас таких полномочий. Просто я сказал одному из мастеров, что сопровождаю трех юных магов, которые едут на учебу в торнинскую школу и очень не хотят опоздать к началу занятий. -- Витольд широко улыбнулся. -- И представьте себе: оказалось, что этот мастер тоже учился в вашей школе! Ребекка радостно захлопала в ладоши, а Марк и Беатриса обменялись быстрыми взглядами и столь же быстрыми мыслями: „Вот так сюрприз!" „И, самое главное, приятный сюрприз!" -- А как зовут того мастера? -- полюбопытствовал Марк. -- То ли МакГеорг, то ли МакГрегор. Но он сказал, что вы вряд ли слышали о нем -- школу он закончил давно. На вид ему лет сорок. Однако он заявил, что по сей день чтит традиции школьного братства и охотно поможет ученикам своей альма-матер. Только предупредил, чтоб вы не трогались с места, пока между вами и порталом никого не останется. -- Да, конечно, -- согласилась Беатриса. -- Это разумное требование. Вопреки опасениям Марка, ждать пришлось не более получаса. Когда дорога впереди освободилась, он отдал приказ кучеру и тот неспешно двинул карету к порталу. Приотставшие пешие путники озадаченно оглядывались на них, но поворачивать не собирались. Очевидно, они решили, что какой-то знатный вельможа надумал выторговать у мастеров разрешение на проезд, и про себя только посмеивались над его наивностью -- всем было известно о неподкупности служителей трактов, которые за свою работу получали солидное жалование и вряд ли согласились бы рискнуть такой прибыльной должностью ради единовременного, пусть и крупного, заработка. Вскоре карета подъехала к порталу. Встречавший ее смотритель уже убрал с пути шлагбаум и жестом велел проезжать под аркой. На этот раз Ребекка даже не стала выглядывать из кареты. Брат оказался прав: после нескольких порталов подряд "скачки" Равнины уже перестали впечатлять ее так сильно, как вначале. По другую сторону арки вся дорога до следующего портала была уже пустынна -- возможно, здесь путешественников завернули раньше, а может, их поток был менее интенсивным, чем с той стороны. Двое человек в серо-голубой униформе службы трактовых путей встречали наших путников при выезде из-под арки. Один из них, высокий шатен лет сорока, жестом велел кучеру остановиться и с улыбкой на широкоскулом лице направился к левой дверце кареты. Марк не стал дожидаться, когда он подойдет, а сразу распахнул дверцу и спрыгнул на землю. Следом за ним вышли сестры. -- Здравствуйте, господин... -- начал он и замешкался, не зная, как правильно называть мастера -- МакГрегором или МакГеоргом. -- Меня зовут Ангус МакГрегор, -- сказал мужчина на довольно неплохом готландском, родном языке Марка, Беатрисы и Ребекки. -- А вы, стало быть, и есть те самые юные чародеи? -- Да, господин МакГрегор, -- ответил Марк, затем представился сам и представил своих сестер. -- Очень мило, очень мило, -- произнес МакГрегор, и улыбка его стала еще шире. -- Я до сих пор с теплотой и благодарностью вспоминаю нашу школу. Без нее я остался бы обычным ведуном. -- И там вас научили ходить по Равнине? -- спросила Ребекка. -- Именно там, моя юная госпожа. -- МакГрегор подошел к ней и опустился на корточки. -- А ты, как я понимаю, только едешь туда учиться? -- Да, -- кивнула Ребекка. -- А Марк и Беатриса уже перешил на четвертый курс. Через два года они станут настоящими магами. -- Обязательно станут, -- согласился с ней МакГрегор. -- И ты тоже станешь. -- Он выпрямился и ласково погладил ее по голове. Это словно послужило сигналом для всех дальнейших событий. И даже не "словно", а безусловно -- вне всяких сомнений, это действительно был сигнал, ибо от прикосновения МакГрегора Ребекка вздрогнула, как будто ее ужалили. В ту же секунду Витольд, который как раз взобрался на козлы и тихо что-то втолковывал кучеру, вонзил ему в грудь кинжал. Смотритель и другой мастер столь же ловко прикончили ничего не подозревающих и не готовых к нападению Ганса и Бруно. А еще двое человек, которых наши путники прежде не видели, выскочили из-за кареты и крепко схватили Марка и Беатрису за плечи. К тому времени МакГрегор уже держал Ребекку на руках; девочка не сопротивлялась, потому что была без сознания. Марк почувствовал, как его тело сковывает парализующая волна, исходящая от державшего его сзади человека. Мгновенно среагировав на это, он ударил по своему противнику мощным болевым заклинанием -- тот дико взвыл и ослабил хватку. Марк тут же нейтрализовал действие парализующих чар, как его этому учили в школе, затем вырвался из ослабевших объятий еще не пришедшего в себя разбойника и нанес по нему второй удар, который окончательно лишил его чувств. Все это заняло у Марка лишь несколько секунд, но и его противники действовали быстро. Разбойник, которому без труда удалось парализовать Беатрису, небрежно швырнул свою жертву в ноги МакГрегору и бросился к Марку. С другой стороны к нему подбегали служитель портала... Впрочем, парень уже сообразил, что он был таким же служителем, как МакГрегор и его "коллега" -- мастерами. Несомненно, портал захватила какая-то банда -- и вряд ли обычных грабителей. Все они были магами -- а словосочетание "разбойник-маг" звучало устрашающе и наводило на тревожные размышления... Однако Марку было не до размышлений. У него оставался один-единственный путь, и он воспользовался им. Швырнув в ближайшего разбойника (того, кто парализовал Беатрису) еще одно болевое заклинание, он тотчас нырнул под карету, несколько раз перекатился через бок, выскочил с другой стороны и, петляя, побежал к порталу. Эти зигзаги сослужили хорошую службу -- дважды вслед ему летели парализующие импульсы, но оба благополучно миновали его. Добежав до основания арки, Марк прижался спиной к каменной стене и установил перед собой заградительный барьер. Теперь он не опасался удара в спину -- такой толстый слой базальта защитит его от любой магии, а лицом к лицу с врагом он сможет за себя постоять. Он, конечно, понимал, что обречен -- силы были слишком неравными, чтобы надеяться на победу. А бежать... Даже если не учитывать сестер, которых Марк никак не мог оставить, попытка бегства все равно ни к чему не приведет: как минимум двое из его противников умели ходить по Равнине, а оба ближайших портала, несомненно, были также захвачены сообщниками разбойников. Но в любом случае, решил Марк, живым в их руки он не дастся. А он явно был нужен им живым. Противники не бомбардировали его мощными смертоносными чарами, перед которыми его слабенькая защита долго не продержалась бы. Вместо этого они пытались проникнуть сквозь нее и обездвижить Марка, однако он умело отбивал их атаки и даже время от времени отвечал им встречными ударами. А когда "смотритель" бросился к нему с очевидным намерением вступить с ним в рукопашную схватку, Марк ловким заклинанием сбил его с ног. Наконец преодолев свою юношескую предубежденность против убийства, он решил прикончить негодяя, однако другие разбойники вовремя среагировали и успели прикрыть своего товарища магическим щитом. И тогда из-за кареты вышел их вожак, Ангус МакГрегор. Одной рукой он прижимал к себе бесчувственную Беатрису, а в другой держал кинжал, приставив его острие к шее девушки. -- Ты достойный противник, Марк фон Гаршвиц, -- сказал вожак. -- Я уважаю тебя за это. Но сейчас ты должен сдаться, иначе я убью твою сестру. Я так и сделаю, не сомневайся, она нам не нужна. А если ты и дальше будешь упорствовать, то убью и младшую. Пойми, что твое сопротивление бесполезно. "Значит, им нужен я", -- понял Марк. Это еще больше испугало его и одновременно вызвало чувство облегчения: у него появилась надежда, что сестер просто убьют, не заставив их долго страдать. И лучше пусть они умрут в беспамятстве, так и не поняв, что с ними происходит. "Прости меня, Беа, -- мелькнуло в голове у Марка. -- И прощай, милая..." Он сотворил слабенькое, но очень хитрое заклинание. Правая рука МакГрегора дрогнула, и острое лезвие едва не вонзилось в горло Беатрисы. Лишь в последний момент предводитель разбойников спохватился и рывком отшвырнул кинжал. -- Ага! -- сказал он. -- Ты хочешь, чтобы она умерла? Ладненько! Тогда я предложу тебе кое-что другое. То, что, по твоему разумению, будет для нее хуже смерти. Он положил Беатрису на землю, задрал ее платье и юбки и подозвал своего помощника -- долговязого чернокожего мужчину с обезображенным оспинами лицом. Тот, глядя с противной ухмылкой на обнаженные бедра девушки, стал медленно расстегивать свои брюки. Марк до крови закусил губу и громко застонал от ярости и бессилия. Он понял, что против этой затеи МакГрегора не сможет ничего предпринять. И то, что он сделал в следующую секунду, было продиктовано не трезвым расчетом, а отчаянием и безысходностью. Не в силах вынести мысли о грядущем надругательстве над любимой сестрой, Марк обрушил на себя самое смертельное заклинание из всех, на которые был способен после четырех лет обучения в торнинской школе. И уже падая наземь, он остатками своего меркнущего сознания запоздало сообразил, что этим поступком все равно не спасет сестер от надругательства... МакГрегор чертыхнулся и бросился к Марку. Следом за ним, на ходу застегивая ширинку, побежал его чернокожий помощник. Они склонились над телом Марка и осторожно перевернули его на спину. Лицо парня было бледным, без кровинки, и застывшим, словно маска; остекленевшие глаза глядели в пустоту. -- Он жив, Чинуа? -- спросил МакГрегор у негра, который, очевидно, был среди разбойников авторитетом по медицинской части. -- Жив, жив, -- ответил Чинуа, воспользовавшись магическим зрением. -- Заклинание было довольно мощным, но в последний момент у мальчишки рефлекторно сработали все механизмы самозащиты. В этой школе совсем неплохо учат. Будь у меня дети, я бы непременно постарался устроить их туда. -- Так что же с ним? -- нетерпеливо произнес МакГрегор. -- Глубокая кома, вызванная сильным болевым шоком. Насколько я могу судить, никакие жизненно важные органы не повреждены. -- Когда он придет в норму? -- Кто знает. Может, и через несколько часов. Но скорее всего еще недельку проваляется в полной отключке -- у него предельно истощена нервная система. МакГрегор задумчиво хмыкнул. -- Ну, тогда все в порядке. Все равно в ближайшие дни я буду слишком занят. Чинуа отвлекся от Марка и внимательно посмотрел на своего предводителя: -- Что, положил глаз на паренька? Теперь понятно, почему ты так хотел взять его живым. Гм. А он и правда смазлив -- почти как девчонка. Редкий пидор не покусится на такого красавчика... -- Закрой рот! -- резко приказал ему МакГрегор. -- Займись лучше делом -- наложи на мальчишку заклятие и неси его в карету. А свои догадки на его счет держи при себе. -- Ладно, ладно, -- ухмыльнулся Чинуа, нисколько не испугавшись его гневного тона. -- Твои вкусы -- твое личное дело. Я же придерживаюсь традиционной ориентации, и мальчики, даже такие хорошенькие, как этот, меня не привлекают... Кстати, Ангус, как насчет его близняшки? Ты всерьез предлагал мне поразвлечься с ней? -- Нет, конечно, -- ответил МакГрегор, вставая. -- Я только хотел попугать мальчишку. В наши руки не так уж часто попадают девственницы со столь сильным магическим даром. Это слишком ценный материал, чтобы так бездарно растрачивать его. Чинуа вновь ухмыльнулся, осклабив свои желтоватые зубы: -- К твоему счастью, девственность мальчиков-магов так высоко не ценится. МакГрегор ничего не ответил на эту реплику. Оставив Чинуа заниматься пленником, он вернулся к карете, где его почтительно ждали трое других разбойников, которые уже очухались после контратаки Марка, и слуга-предатель Витольд. Первым делом МакГрегор обратился к своим подчиненным: -- Ну, чего рты разинули? Петер, Антон, живо берите девчонок и заносите их в карету, а ты, Маннеман, дай световой сигнал нашим ребятам, чтобы они убирались прочь. Последнее распоряжение касалось еще двух разбойников, которые (как верно догадался Марк) захватили оба соседних портала. Затем МакГрегор повернулся к слуге-предателю: -- Молодец, Витольд. Ты отлично выполнил задание. Теперь ты принят на постоянную службу к нашему повелителю. Польщенный Витольд низко поклонился: -- Счастлив служить Хозяину Велиалу! МакГрегор небрежно ударил по нему заклинанием остановки сердца. С глухим стоном предатель рухнул наземь. -- Ты будешь служить, -- сказал МакГрегор. -- Но не на Гранях. Глава 3 ИННА. НАСЛЕДНИКИ МЭТРА Пока Владислав брился в ванной, я сидела в спальне перед зеркалом и расчесывала волосы. Было без пяти одиннадцать -- но не утра, как вы могли бы подумать, а вечера. Несколько минут назад три барышни из штата моих фрейлин, которые помогали мне раздеваться и расстилали постель, выполнили свою последнюю на сегодня обязанность, пожелали нам с мужем доброй ночи и удалились, оставив нас до утра вдвоем. Сейчас на мне была только полупрозрачная ночная рубашка, которая совсем не скрывала соблазнительных линий моего тела, а всего лишь обволакивала их загадочной туманной дымкой. Завершающей частью своего вечернего туалета, расчесыванием, я предпочитала заниматься сама -- мне нравилось сидеть почти нагой перед зеркалом и смотреть на свое отражение, нравилось медленно водить щеткой по своим вьющимся белокурым волосам и со сладостным волнением думать о том, как приятно я проведу следующий час до полуночи. Ну, а Владислав еще со времени нашей женитьбы взял себе в привычку бриться перед сном. Со свойственной ему чуткостью он сразу уловил, что я, в отличие от многих других женщин, не люблю мужскую щетину, и стал сбривать ее дважды в день, причем вечером делал это с гораздо большим усердием, чем по утрам. Время с одиннадцати до полуночи, когда мы обычно ложились в постель, но еще не спали, было нашим волшебным часом любви, и всякий раз мы готовились провести его с таким же трепетным предвкушением, как и в первые дни нашей совместной жизни. Это, конечно, не значило, что каждый день мы предавались ласкам строго по расписанию -- только в это время и ровно час, минута в минуту. Все зависело от нашего настроения и физического состояния: иногда мы ложились раньше, иногда -- позже; бывало, что засыпали еще до полуночи, а бывало -- в час ночи; порой мы просто лежали, обнявшись, и болтали о всяком и разном, пока один из нас не заснет; а порой (и довольно часто), не успев налюбиться вдоволь с вечера, переносили вторую серию на утро -- благо с тех пор, как волею Мэтра нас забросило на Грани, мне больше не нужно схватываться в полседьмого, чтобы второпях принять душ, сообразить что-нибудь на завтрак себе и Владиславу, а затем бежать через весь город на занятия в университет. Здесь нас никто не будит спозаранку, мы можем спать, сколько заблагорассудится, затем подолгу нежимся в постели, завтрак нам подают в любое время по первому же нашему зову, а занятия проводятся тогда, когда это удобно для нас. Впрочем, что касается учебы, то мы стараемся не нарушать согласованное с преподавателями расписание. Они люди занятые, и с нашей стороны было бы свинством нарушать их планы на день. Обычно, с одиннадцати утра до двух дня у нас практические занятия по магии; после обеда, с четырех до шести, под руководством одного из магистров Инквизиции мы изучаем теорию (сюда входят не только магические науки в чистом виде, но также их приложение в различных областях естествознания); а позже вечером наступает черед истории, философии, имперского и международного права, прочих гуманитарных дисциплин. И вот так -- пять дней в неделю, уже почти восемь месяцев, с тех самых пор как в начале мая мы прибыли в Вечный Город и поселились в королевском дворце, который назывался Палатинум. Правда, назавтра никаких занятий не намечалось. Всю последнюю неделю христиане разных конфессий, в общей сложности составлявшие половину населения Империи, а также иудеи-мессиане и представители некоторых мусульманских сект, отмечали рождественские праздники, которые здесь, в отличие от Основы, начинаются в вечер Сочельника 21 декабря. Торжества были тем более пышными, что проходили в канун нового тысячелетия, которое, как известно, должно начаться в полночь на 1 января 2001 года. Теперь этот очевидный факт признавали даже те, кто, поддавшись очарованию круглой даты, праздновал наступление XXI века еще год назад. Разумеется, в такой обстановке нам было трудно сосредоточиться на учебе, к тому же наш статус -- пока что неопределенный, но, без сомнения, очень высокий, -- обязывал нас к участию во всех мало-мальски значительных официальных и полуофициальных мероприятиях, посвященных нынешним празднествам. А кроме того, послезавтра, в последний день уходящего года, Владиславу исполняется двадцать шесть лет -- и это следовало отметить. Так что мы решили устроить себе двухнедельные каникулы и с головой окунулись в бурлящую светскую жизнь самого большого города в мире. Тщательно расчесав волосы, я положила щетку на туалетный столик и уже поднялась с кресла, собираясь пройти к кровати, как вдруг раздался тихий стук во входную дверь. Я недовольно поморщилась, мысленно предупредила Владислава, чтобы он оставался в ванной, набросила на плечи халат и немного раздраженным голосом произнесла: -- Да, можно. В спальню проскользнула Кристина -- невысокая девушка моих лет, темная шатенка с большими карими глазами, щупленькой фигуркой, неразвитыми, как у девочки-подростка, формами и симпатичным, хоть и немного простоватым, лицом. Она принадлежала к штату моих фрейлин и, подобно всем остальным придворным барышням, была отпрыском инквизиторской семьи -- то бишь аристократкой. Внутри Священной Империи инквизиторы занимали положение сродни высшей знати в сословных обществах, фактически они представляли собой правящий класс, в руках которого были сосредоточены все главные рычаги государственной власти. За минувшее тысячелетие Инквизиция, при пассивном содействии Мэтра и других Великих, превратилась из чисто военного ордена в мощную политическую организацию. Еще в конце XVIII века она объединила в своих рядах большинство сильных магов Империи, а тех немногих, кто отказался примкнуть к ней, объявила пособниками темных сил и подвергла преследованиям. Как и любая тоталитарная структура, Инквизиция не терпела конкурентов ни в управлении государством, ни в деле защиты имперских Граней от происков Нижнего мира. Владислав, который, в отличие от меня, неплохо помнил времена социализма, сравнивал здешние порядки с советской однопартийной системой; правда, не в пример канувшей в Лету Стране Советов, Священная Империя процветала под властью инквизиторов, и ее граждане на жизнь не жаловались. Не будучи, в принципе, замкнутой кастой, Инквизиция тем не менее обладала всеми характерными чертами отдельного сословия -- и на то имелись веские причины генетического характера. В отличие от способностей высших магов, которые проявлялись спонтанно, без какой-либо известной закономерности, обычный магический дар был строго наследственным признаком, притом рецессивным -- он в полной мере передавался детям только в том случае, когда присутствовал у обоих родителей. Поэтому инквизиторы предпочитали находить себе пару в своей среде и почти никогда не вступали в браки с не-магами. Их сыновья, за редким исключением, тоже становились инквизиторами, сохраняя преемственность поколений, а вот из дочерей лишь незначительная часть наравне с парнями поступала в специальные училища ордена, большинство же девушек просто выходили замуж за инквизиторов и в чисто патриархальных традициях довольствовались скромной ролью хранительниц домашнего очага. Мои фрейлины как раз и принадлежали к этому большинству. Свое пребывание во дворце они рассматривали как благоприятную возможность найти себе блестящую партию и о чем-то большем не помышляли. На первых порах меня несказанно возмущало такое положение вещей, я убеждала девушек быть более активными, не отдавать все на откуп мужчинам, но мои страстные призывы не нашли должного отклика в их сердцах. Со временем я начала понимать глубинную мудрость этой, на первый взгляд пассивной позиции: в обществе, где неравенство полов присутствует не только по факту, но и закреплено юридически, лишь самые сильные и решительные женщины способны сами постоять за себя, а остальным гораздо легче завоевать себе место под солнцем не пытаясь напрямую управлять миром, а управляя мужчинами, которые правят миром. Лично я не разделяла такой жизненной философии, однако признавала за ней право на существование. В этом смысле Кристина несколько выделялась из общей массы придворных барышень. Она обладала определенными амбициями и не очень-то хотела идти по стопам большинства женщин из касты инквизиторов, но была слишком ленива и безынициативна, чтобы пойти наперекор патриархальным традициям общества и планам своих родителей. Для этого ей явно недоставало силы воли и твердости характера; она лишь мечтала о самостоятельности, но не предпринимала никаких реальных шагов для ее достижения. Должна признать, что я никогда не любила Кристину, хотя по складу ума и взглядам на жизнь она была гораздо ближе мне, чем другие фрейлины. На свою беду, девушка с самого начала близко сошлась с Сандрой, что сделало ее в моих глазах чуть ли не предательницей, переметнувшейся в неприятельский стан. Лишь спустя некоторое время Кристина поняла, как неудачно выбрала себе подругу, но от Сандры все же не отступилась -- и это еще пуще разозлило меня. Я, конечно, понимала всю несправедливость своего отношения к ней, но ничего поделать с собой не могла. И даже спустя четыре месяца после исчезновения Сандры я нисколько не подобрела. Вот такая я злюка. Теперь, надеюсь, вы понимаете, что Кристина была последней из фрейлин, кого я хотела бы видеть у себя в спальне после одиннадцати часов. Я собиралась в резкой форме высказать ей свое неудовольствие по поводу этого вторжения, а затем, не выслушивая никаких объяснений, выставить ее за дверь, однако в последний момент сдержалась -- крайне взволнованный вид Кристины свидетельствовал о том, что причины ее позднего визита вполне могут быть уважительными. Девушка рассыпалась было в извинениях за свое бесцеремонное вторжение, но я сразу перебила ее: -- Покороче, Кристина. Что-то случилось? -- Да, госпожа. Мне нужно съездить домой, а без вашего разрешения Анна не соглашается отпустить меня со службы. Анна была моей старшей фрейлиной, в чьем подчинении находились остальные девушки. -- Ты вполне могла подождать до утра, -- ради проформы заметила я. -- Я хотела бы поехать немедленно, -- объяснила Кристина. -- Это очень срочно. -- Какие-то неприятности в семье? -- Да, -- коротко ответила девушка. Было видно, что она не хочет делиться со мной своими проблемами. А у меня, собственно говоря, не было особой охоты их выслушивать. Так что я не стала принуждать ее к объяснениям, а спросила лишь: -- И надолго ты уезжаешь? -- Не знаю, госпожа. Все зависит от обстоятельств. Но на одну только дорогу туда и обратно мне понадобится больше месяца. Именно поэтому Анна не решилась отпустить меня без вашего согласия. Вспомнив, что отец Кристины служит в одном из провинциальных командорств за пределами Золотого Круга Империи, я понимающе кивнула. Путь ей действительно предстоял неблизкий. И, если начистоту, мне это было на руку. Через полмесяца должна была начаться наша с Владиславом большая поездка по Граням, и я уже подумывала о том, чтобы под каким-то благовидным предлогом не взять с собой Кристину, открыто не демонстрируя своей немилости к ней -- я не могла позволить себе так унизить девушку, которая, в сущности, не сделала мне ничего плохого. Ну, а ее отъезд к родным решает все проблемы: в любом случае, она просто физически не успеет вернуться к началу нашего вояжа. Быть может, за время ее длительного отсутствия я основательно позабуду о ней, а потом, когда она вернется на службу, уже перестану воспринимать ее как подругу Сандры. Хотя вряд ли -- но попробовать стоит... -- Ну что ж, -- сказала я. -- С моей стороны было бы бессердечно задерживать тебя. Семья -- это святое. Анна пришла с тобой? -- Нет, она у себя. Я закусила губу. Вызывать к себе Анну мне не хотелось: пока она соберется, пока придет, пока мы переговорим -- все это займет еще минут десять-пятнадцать. А связываться с ней мысленно я не хотела тем более. Телепатия вообще-то неприятная штука; до поры до времени мы с мужем этого не знали, так как общались только друг с другом, а затем с Сандрой, общение с которой доставляло нам обоим удовольствие (Сиддх разговаривал с нами исключительно вслух). Но позже мы убедились, что удовольствие от обмена мыслями -- явление крайне редкое; мысленный разговор с подавляющим большинством людей оставлял на душе неприятный осадок, поэтому неудивительно, что все маги, даже самые опытные, при любой возможности предпочитали пользоваться обычной речью, делая исключение лишь для узкого круга людей, общение с которыми не вызывало у них негативных эмоций. Анна же не принадлежала к числу тех, чьи мысли мне было приятно слушать. -- Ладно, -- сказала я Кристине. -- Ступай к ней и скажи, что я отпускаю тебя. Если она не поверит, пусть придет ко мне и проверит. Но предупреди, что в таком случае я буду очень недовольна. Кристина поблагодарила меня, вежливо выслушала мои пожелания счастливого пути (высказанные, кстати, от всей души) и быстренько откланялась, не желая и дальше испытывать мое терпение. Как только дверь за ней затворилась, из ванной вышел Владислав. -- Держу пари, -- с улыбкой произнес он, -- что Анна поверит ей на слово и проверять не осмелится. Ты здорово выдрессировала своих фрейлин. -- А иначе с ними нельзя, -- пожала я плечами. -- Если с ними либеральничать, они тебе