го не преминул рассказать очередную местную байку. Итак, дальнейшие попытки избавиться от серьги пришлось прекратить. По крайней мере до тех пор, пока Читрадрива не измыслит что-нибудь более оригинальное. Однако главным итогом совместной деятельности Карсидара и Читрадривы, пусть не всегда удачной, стало их заметное сближение. И стоило им выбраться из княжеского замка и направиться в Толстый Бор, как Карсидар допустил ошибку. Он повел себя как последний идиот, когда решил открыть остальным все достоинства Читрадривы, вмиг позабыв, что всего несколько дней назад сам шарахался от него, как от огня. Настоящая глупость, что и говорить! Но тогда Карсидар так не думал. Он просто чуть-чуть отстал от отряда, поманил Пеменхата и принялся на все лады расхваливать Читрадриву. При этом, естественно, не говорил ничего конкретного, поскольку не знал, как старик отнесется к обнаружившимся у него самого способностям, а как обойти в разговоре этот момент, не представлял. Почтенный Пеменхат слушал его вполуха, а потом взорвался потоками брани столь же неожиданно, как его трактир в день осады. Тут в беседу, принявшую вдруг резкий оборот, мысленно вмешался Читрадрива. После ночного объяснения в замке он предпочитал без особой необходимости не подслушивать мысли Карсидара, но старик уж очень шумел, и Читрадрива решил разобраться, в чем дело. Карсидар получил короткий безапелляционный приказ: "Немедленно замолчи!" И надо было бы подчиниться, да только, закончив орать, Пеменхат потребовал: "Ну-ка объясни, любезнейший, почему это ты защищаешь колдуна?!" Не мог же Карсидар оставить этот замаскированный вызов без ответа, если сам начал разговор! А что, собственно, было отвечать? Что он оказался таким же колдуном, как Читрадрива? Что не по злому умыслу, а по незнанию втравил старика и мальчишку невесть во что?.. И Карсидар не нашел иного выхода, кроме как рассказать Пеменхату, что спасти его выстрелом из арбалета помог колдун-гандзак. Бедный старина Пем! От неожиданности он потянул уздечку, от чего мул взбрыкнул и едва не сбросил седока. Потом усмирил животное и целый час ехал молча, пресекая на корню любые попытки Карсидара заговорить. А хорошенько обмозговав услышанное, вдруг побледнел, посмотрел на спутника широко раскрытыми глазами и прошептал: "Слушай, мастер... Ты что... тоже читаешь чужие мысли?.. Ты тоже умеешь колдовать?.." Читрадрива мысленно выругался: "Дурак! Видишь, он догадался раньше времени". Пеменхат же крикнул на мула, догнал остальных, схватил за узду низкорослую лошадку, на которой ехал Сол (подарок князя, которому мальчишка был несказанно рад, ибо после колдовства Читрадривы сидеть в его седле напрочь отказывался), погнал животных быстрым аллюром и не замедлял темпа, пока не удалился от обоих колдунов на расстояние выстрела из лука. Проводник немало подивился такому странному поведению и попросил объяснить, в чем дело, но Карсидар и Читрадрива предпочли отмолчаться. А старина Пем времени даром не терял и попробовал настроить Сола против Читрадривы и Карсидара. Мальчик боялся гандзака после известных событий, однако, не узнав от Пеменхата ничего нового, еще больше бояться не стал. А вот про Карсидара старик зря заговорил! Сол был в жутком восторге от мастера еще со времени их первой встречи в трактире, когда тот полночи рассказывал ему о своих похождениях. И теперь, услышав из уст Пеменхата, что Карсидар тоже колдун, мальчик просто отказался верить этой вздорной лжи. В знак протеста он развернул лошадку и, не обращая ни малейшего внимания на предостерегающие окрики бывшего хозяина, занял место справа от Карсидара. Он продолжал ехать рядом с ним до самой темноты, время от времени презрительно поглядывая на Пеменхата, который по-прежнему держался подальше от них. Вечером старик попытался объясниться с Карсидаром и осторожно намекнул, что его присутствие в отряде становится, мягко говоря, необязательным. Карсидар понимал, что так оно и есть, что после допущенной им ошибки Пеменхат будет постоянно надоедать нарочито угрюмым видом или наоборот - колкими замечаниями, что он не оставит попыток настроить Сола против "колдовской парочки" и в конце концов может добиться своего. Но вопреки всем этим доводам, продиктованным здравым смыслом, он властным жестом заставил Пеменхата замолчать и сказал коротко: "Слушай, почтенный, ты согласился идти со мной в Ральярг. Так неужели ты нарушишь слово теперь, когда мы почти у цели?" И с величественным видом уселся у костра, пытаясь понять, научился ли он подобной краткости у Читрадривы или гандзак в этот момент мысленно помогал ему. Так и не удалось Карсидару сплотить отряд. Просто прежде отщепенцем был Читрадрива, теперь же им добровольно сделался Пеменхат. Впрочем, до Ральярга было рукой подать, и это самое главное. Он уже где-то тут, в горах за цепью холмов. К чему тогда беречь единство? Возможно, и вправду стоит отпустить старину Пема... хотя бы на самой границе загадочной страны... Ну, да ладно, с этим еще успеется. Карсидар поправил шляпу, разгладил свисавшую до самых плеч бахрому (князь Люжтенский обещал им свое покровительство, но Карсидар на всякий случай вновь начал соблюдать осторожность, едва они покинули замок) и спросил проводника, изо всех сил стараясь казаться равнодушным: - Где же дом бывшего оруженосца его светлости, который... как, кстати, его зовут? - Векольдом кличут, - ответил парень и, привстав на стременах, махнул рукой по направлению к холмам. - Там он живет. Сейчас через реку переедем, и все. - Векольд, говоришь? Странное имя. Имя действительно было непривычно уху северянина и будило множество необычных ассоциаций. Карсидару немедленно захотелось разобраться в них. Наморщив лоб, он принялся размышлять... Но ему помешал проводник, возразивший: - Это отчего же странное? Это тебя странно назвали, да и вообще всех вас - Карсидар, Пеменхат, Дрив, Сол... А Векольд? Гм, имя как имя. И повернув лошадь, поехал вдоль берега быстрой речушки. ...Нет, показалось. Глупости. Карсидар тронул поводья, направляя Ристо вслед за проводником. Мимо протрусил на муле Пеменхат. По-прежнему держась несколько впереди, он свернул не в ту сторону, когда отряд выехал из леса, и теперь спешил занять место в авангарде. Карсидар только хотел выкрикнуть ему в спину какую-то колкость, когда почувствовал немой вопрос: "Что с тобой сегодня, рэха?" Так его называл после памятного ночного разговора Читрадрива. Да и кто еще мог обращаться к нему мысленно? "В чем дело?" - отозвался Карсидар не очень охотно. Но не потому, что Читрадрива называл его приятелем, к этому он успел привыкнуть. Просто в ускользнувшем ощущении было что-то смутно знакомое, будоражившее какие-то неясные воспоминания... "Ты с утра сам не свой. И вообще, не с утра, а..." "Эй, реха, - едко подумал Карсидар. - Ведь ты обещал не подслушивать мои мысли. Мне кажется, это было крайне любезно с твоей стороны. Так почему же сейчас ты не сдержался? Зачем подслушиваешь?" "Ничего подобного. Я и не думал об этом". "Так в чем дело?" "Ты боишься". "Я?! Боюсь?!" "Именно". Карсидара возмутила сама возможность такого допущения. Как, непобедимый, знаменитейший из ныне живущих мастеров, вдобавок начавший смутно чувствовать собственную необычность, которую надеялся раскрыть, - и вдруг трусит?! "А разве нет?" - спокойно спросил Читрадрива. Карсидар едва не ответил ему вслух, как вдруг замер с раскрытым ртом, так и не вымолвив слов, готовых сорваться с кончика языка. О боги, это в самом деле правда! Величайший мастер боится! Причем невесть чего - каких-то смутных теней, глупейших россказней престарелого князя, невнятных сплетен... Минутку, но ведь вернувшийся живым из проклятого Ральярга мальчик действительно существовал! И сейчас они направляются к людям, непосредственно знавшим его. Да и прежде Карсидар свято верил в справедливость легенды. И старого Пеменхата лично убеждал в трактире. Что же с ним случилось, в самом деле?.. "Не знаю, реха. Но случилось, точно. Я это прекрасно чувствую. Даже настолько прекрасно, что твой страх подавляет меня, как и тебя". "Правда?" "Да. Поэтому прошу, не бойся. Твоя проклятая серьга опять берет надо мной власть, и я..." "Вот и говорят тебе: не подслушивай". "Да я бы с радостью, но не могу. Помнишь стычку? Тогда я тоже не владел собой". "И я бессилен, пойми!!!" - мысленно заорал Карсидар. "Нет, рэха. Ты просто не можешь быть бессильным перед амулетом, раз он твой. Ты должен что-то с ним сделать!" "Но я не могу..." "Тогда кто, по-твоему?" "Не знаю!" - зло огрызнулся Карсидар. Читрадрива охнул у него за спиной и согнулся пополам, едва не упав с седла. Все обернулись и с тревогой посмотрели на гандзака. - Ничего, ничего, все в порядке, - мягко сказал Читрадрива и мысленно добавил в адрес Карсидара: "Видишь, что творится? Сегодня с тобой точно не все в порядке. Сдерживайся, если не хочешь, чтобы мне стало хуже вслед за тобой". - Эй, Дрив, соберись. Сейчас мы будем переправляться, - вслух распорядился Карсидар и незаметно подмигнул Читрадриве: мол, прости, ничего не могу с собой поделать... но все же попробую, хотя за успех не отвечаю. - Это тот самый мост, что ли? - крикнул Пеменхат, который уже был на берегу реки. - Тот, с которого упал мальчик? Проводник кивнул: - Тот самый, тот самый. Какой же еще, когда кругом больше мостов не видать! Старик не ответил, едва заметным движением руки погнал мула вскачь и, лихо промчавшись по деревянному настилу, мигом очутился на другом берегу. Там он бегло оглянулся на остальных, приосанился и затрусил к холмам по неширокой дорожке. Ехал Пеменхат молча, словно позабыв бесконечную голосянку, благодаря которой успел сделаться в некотором роде знаменитым. Кажется, старик действительно думал вскоре покинуть их маленький отряд. Пожалуй, доведет до предгорий, и все. Или даже раньше... Нет, теперь не время предаваться грустным размышлениям. Вон проводник уже на мосту, надо следовать за ним. Карсидар похлопал Ристо по шее, точно ободряя. Вновь зазвучала мысль Читрадривы: "Боишься, ай, боишься!.." Карсидар досадливо поморщился. Конь издал свое обычное легкое: "Хррри!.." - и ступил на настил. ...Едва подковы Ристо забарабанили по дереву, как в его бока ударили каблуки сапог Карсидара. Хорошо еще, что он не носил шпоры. Хотя эффект и без того впечатлял. Конь взвился на дыбы, бешено замолотил в воздухе передними ногами и пронзительно заржал. Любой другой седок не удержался бы при этом в седле, но Карсидар вцепился в уздечку и в конскую гриву обеими руками, обнял животное ногами и точно прилепился к нему. Ристо все гарцевал на задних ногах, ржал, будто умоляя о пощаде, а Карсидар нелепо болтался у него на спине обременительной ношей, как неумело привязанный мешок. Расползавшаяся от серьги по всему телу адская боль парализовала его... Очнулся Карсидар на другом берегу речки. Голова просто раскалывалась от боли. Все столпились вокруг него, даже Пеменхат вернулся и стоял немного поодаль, наблюдая за распростертым на траве "мастером-колдуном" со странной смесью легкого суеверного страха, неприязни и жалости. Остальные просто жалели его, а Читрадрива, кроме того, пытался разобраться в случившемся. Вообще, несмотря на раздирающую головную боль, Карсидар очень остро чувствовал эмоции окружающих. И свои собственные... Стоп! - Там, на мостике... доска гнилая. Подломилась... - с усилием выдавил он из себя, но, уловив изумление Читрадривы, переспросил: - Или не подломилась? - Какая доска? - удивился Сол, который очень испугался за Карсидара. - Мост цел-целехонек, все в порядке, все переехали. Мы бросились за тобой, когда Ристо взбесился... - Ристо?! Где? - Карсидар приподнялся на локте и увидел коня, который смотрел на хозяина, словно понимал, что с ним произошло несчастье и хотел чем-нибудь помочь. - Успокойся, ялхэд... - начал Читрадрива, как вдруг Карсидар с какой-то болезненной интонацией вскрикнул: - Мальчик! - Да, мальчик, ты верно запомнил слово... - Нет! - перебил его Карсидар, хотя тут же почувствовал, что Читрадрива и сам понял свою ошибку. Действительно, гандзак хмыкнул и медленно произнес: - Ты имеешь в виду другого мальчика, верно? Того, который спустился сюда с гор. Из Риндарии. - Он бежал по этому мосту на другой берег, туда, где лес. Он хотел спрятаться от дикарей... - простонал Карсидар и замолчал, потому что боль начала потихоньку сверлить виски. Ристо дернул ушами и недовольно фыркнул. "Прекрати немедленно! - мысленно взмолился Читрадрива. - Расслабься, не то моя голова лопнет от боли, как и твоя". А вслух произнес: - Знаешь, Карсидар, я бы никогда не подумал, что рассказ о чужом несчастье может произвести на тебя столь сильное впечатление. - И обратился к проводнику: - Это действительно тот самый мост? - Наверняка тот самый, - парень пожал плечами. - Другого вроде бы нет... А, впрочем, как знать? Ведь дело-то как давно было! Я ж и не родился еще, когда тут был мальчик, про которого все болтают. Значится, видеть его я не мог, и не могу точно сказать, с какого моста он в воду сверзился. Так вот. Карсидар вздохнул. От проводника ничего путного не добьешься. Дорогу он знает, и то ладно. "Верно, рэха. Поэтому садись на коня, и поедем в Толстый Бор". По-прежнему напряженно прислушиваясь не только к мысленным посланиям Читрадривы, но и к малейшим обострениям боли, которая подло угнездилась где-то в темени, Карсидар осторожно встал и поплелся к Ристо. Пеменхат уже вскочил на своего мула и, не дожидаясь ничьих указаний, поскакал по дорожке, ведущей к холмам. - В путь, - коротко сказал Карсидар, с трудом попав ногой в стремя. - Нечего задерживаться. - Правильно, как раз к обеду поспеем, - поддакнул проводник, очень надеявшийся, что его сытно накормят на хуторе. "Слышал бы тебя Пеменхат, пройдоха ты этакий", - беззлобно подумал Карсидар, направляя коня вслед за ним. Он очень хотел отвлечься от чего-то неведомого, страшного, время от времени начинавшего шевелиться в мозгу... А отвлечься и расслабиться никак не удавалось. Сережка в ухе точно взбесилась. Острых приступов больше не было, однако боль все не унималась, постоянно давала о себе знать, то отпуская его из своих цепких объятий, то совершенно неожиданно наваливаясь вновь, стоило ему посмотреть куда-то в сторону. Даже брошенного вскользь на какой-нибудь замшелый валун взгляда было достаточно, чтобы услышать недовольный мысленный окрик Читрадривы: "Рэха, перестань!" В конце концов гандзак изобрел довольно оригинальный способ защиты, а именно внутренне напрягся. Карсидару от этого сделалось только хуже, зато Читрадрива, по-видимому, чувствовал себя неплохо. Через полчаса они были в Толстом Бору. Для поселка, состоявшего из десятка домишек с хозяйственными пристройками, название и в самом деле было чересчур громким. Проводник подъехал к двухэтажному дому, возвышавшемуся над прочими, как гриб над кочкой, постучал в окно и спросил выбежавшую служанку, где ее хозяин. Выяснилось, что Векольд вместе с женой, приемным сыном и всеми работниками с утра отправился на виноградники. Впрочем, чего еще было ожидать... - Ну, так беги скажи ему, что сюда пожаловали гости его светлости князя. Живо! - Проводник сделал повелительный жест рукой, но тут же спохватился и добавил: - Да пусть нас накормят как следует. Тут из дома вышла служанка постарше. В ее присутствии первая бежать к хозяину отказалась, потому что на виноградники все равно скоро обед везти, тогда, мол, и передать можно, чего зря мотаться. Проводник принялся спорить с ней, изображая важную персону. А Карсидара все это не интересовало. Проклятье, ему сделалось по- настоящему плохо! Он даже был вынужден сойти с коня, приблизиться к стене дома и опуститься прямо на землю, прищурившись и прикрыв глаза рукой, потому что южное солнце светило так ярко, ослепительно ярко, нестерпимо ярко... - Эй, деревенщина, пошевеливайся! - прикрикнул на молодую служанку проводник. - Видишь, человеку плохо? А это, между прочим, гость сиятельного князя. Узнает твой хозяин, как ты обошлась с такой важной особой, - ох и влетит тебе! Да и его светлость будут недовольны. Это подействовало. Правда, служанка не побежала на виноградник, как того требовал явно зарвавшийся проводник. Зато обе женщины подскочили к Карсидару, подхватили его под руки, подняли и попробовали провести в дом. - Не надо, я сам, - запротестовал Карсидар, отпихнул служанок и, пошатываясь на подгибающихся от слабости ногах, поплелся по темному коридору. - Направо комната, - робко сказала старшая из женщин, которой было жалко вконец измученного головной болью Карсидара. - Знаю, - ответил он невпопад, привычным движением обогнул сундук со всякой рухлядью, который стоял здесь, казалось, испокон веков, и ввалился в комнатку, помимо прочего служившую для приема уставших с дороги путников. Сзади раздался грохот и сдержанное проклятие на анхито - это шедший следом Читрадрива налетел впотьмах на сундук. Но подобные мелочи Карсидара не интересовали. Забыться, забыться!.. Он повалился на кровать, сжал нестерпимо ноющую голову обеими руками и, уже низвергаясь в ледяную бездну бредового кошмара, услышал испуганный возглас служанки: - Ой, ты все же наскочил на этот окаянный сундук! Никак не переставим. Это кто у нас впервые, обязательно налетает. Что ответил Читрадрива, Карсидар не слышал... "...Эй, рэха, тебе не кажется это странным?" "Что? Что странное? Что вообще со мной происходит?" Карсидар не понимал, где очутился. Кругом вились, переплетались, вспыхивали и гасли не то гибкие снопы мерцающего живого света, не то столбы танцующих ледышек. Призрачно-легкая субстанция сильно холодила, но в то же время бодряще покалывала кожу. "Странно все, что происходит с тобой. У меня есть кое-какие догадки на твой счет. Надо сказать, весьма занятные". "Какие же?" "Увы, пока сказать не могу. Рано еще. Но если я прав, то-о-о- о..." - странно затянув последний звук, Читрадрива умолк. "Эй, что такое?" - заволновался, запаниковал Карсидар. Ведь если им угрожает опасность, а Читрадрива знает и молчит... Тогда горе ему! "Нет, не то, что ты подумал. Совсем не то. Просто... любопытно. Очень любопытно". "А яснее выражаться не можешь?" "К сожалению, нет. Иначе все испорчу. Ты лучше сам..." "Что - лучше сам? Что ты имеешь в виду?" Ответом был легкий смешок, столь необычный для вечно замкнутого Читрадривы. "Эй... где ты?!" - заподозрив неладное, воскликнул Карсидар. В ответ хихиканье усилилось и постепенно перешло в сытый довольный хохот нажравшегося до отвала трупоеда. "Где ты-ы-ы?!." - в отчаянии завопил Карсидар. И проснулся. Прежде затененная комната была залита ярким светом, значит, судя по положению солнца, он дремал не менее трех часов. В доме царило оживление, из-за двери раздавались голоса и топот, доносились другие шумы. Пеменхат громко сказал: "А вот это просто здорово!" Карсидар осторожно повел головой, проверяя, ушла ли боль. И тут же вскочил от сказанных над самым ухом слов: - И все-таки я могу не поддаваться твоей серьге. Читрадрива сидел у изголовья кровати и пытливо рассматривал его. - Ты давно тут? - спросил Карсидар слабым голосом и с оханьем опустился обратно на кровать. - Как пришел за тобой, так и сижу. - И... я болтал тут? Или, может, кричал? - Нет, ничего такого. - Значит, померещилось. - Да. Карсидар бросил на Читрадриву быстрый подозрительный взгляд, решил, что тот все же солгал, и на всякий случай натянул шляпу с бахромой чуть ли не на самые уши. - Векольд уже вернулся с виноградника, а с ним и его жена, - сообщил Читрадрива, словно хотел увести разговор в сторону от неудобной темы. Карсидар не чувствовал себя настолько сильным, чтобы сказать Читрадриве о своих подозрениях и начать допытываться, что он делал здесь три часа кряду. Вместо этого покорно "склевал наживку": - Ага, приемный отец мальчика-легенды?.. В правый висок кольнуло иглой, но в общем ничего, терпимо. - Тогда пойдем к нему. Помоги мне встать. Найти хозяина дома не составило труда - он беседовал с Пеменхатом в просторной светлой горнице, а поскольку старик, как всегда, говорил довольно громко, почти кричал, им оставалось идти на звук его голоса. - Ага, вот и остальные! Очень рад, очень рад. Векольд был, пожалуй, ненамного старше Пеменхата, но выглядел не таким бодрым. Когда этот приземистый сгорбленный человечек поднялся и пошел навстречу вошедшим, стало заметно, как сильно он хромает. Карсидар решил, что и походка, и сам вид его отвратительны. Даже сплошь покрывавшие лицо белесые шрамы, которые свидетельствовали о бурно прошедшей молодости, не внушали доверия. Карсидар поймал себя на том, что с уважением думает о людях, нанесших эти шрамы, но никак не об их носителе. А сам Векольд... Да лучше б ему провалиться сквозь землю! Глаза бы не видели этого мерзкого старикашку. - Мы... Знаешь, мы хотели расспросить про мальчика, который когда- то, давным-давно, пришел на твой хутор. Со стороны гор, - сказал Карсидар, желая как можно скорее выяснить все, что его интересовало, и вслед за тем убраться отсюда подобру-поздорову. - О нет, нет, что ты! Что ты, почтенный... - запротестовал хозяин, протянув к вошедшим длинные, некогда сильные руки. - Да какой из меня почтенный, - слегка досадуя на этого олуха, возразил Карсидар. - Вот он почтенный (небрежный кивок в сторону Пеменхата), а я - так, голодранец. - Что ты, что ты! Все гости его светлости для меня почтенные. Не обижай меня. Но... Я вижу, тебе плохо? - заволновался Векольд. - Ничего, ничего, все это ерунда. Не обращай внимания. Просто расскажи про мальчика... Ему почудилось, что эта тема очень неприятна бывшему оруженосцу князя. Но разобраться в эмоциях Векольда не удалось, поскольку тот, не обращая внимания на протесты Карсидара, подошел к двери и самым решительным образом потребовал, чтобы подали обед. "Не противься", - мысленно посоветовал ему Читрадрива. "Я просто не выдержу", - честно сознался Карсидар. "Выдержишь, - заверил Читрадрива. - В конце концов, это даже интересно". "Что чинтересноч? Мне плохо, прекрати, наконец, говорить загадками!" - попросил Карсидар. Читрадрива не ответил. И вместо того, чтобы поддержать Карсидара принялся расхваливать люжтенское гостеприимство. В применении к гандзаку, с детства приученному к сдержанности в общении с чужаками, такое поведение можно было назвать безудержной болтливостью. Обессилевшему Карсидару оставалось подчиниться. Он сел за стол, на который служанки немедленно наставили кучу кушаний. А когда все поели, сама жена Векольда, показавшаяся Карсидару уродливой старой каргой, подала огромный круглый пирог с дичью. - Вот кушанье, которое в Люжтене готовят поистине блестяще! - восторженно воскликнул Пеменхат, съевший за компанию с князем немало таких пирогов. "Старый обжора", - неприязненно подумал Карсидар и почувствовал, что эта его мысль развеселила Читрадриву пуще прежнего. И тогда он со злостью отбросил куриную ножку, которую вот уже минут двадцать грыз с меланхоличным видом, и решительно потребовал: - Ладно. Давай, рассказывай про мальчишку. - Тебе понравилось угощение? - с надеждой спросил Векольд. "Смотри, как он пытается избежать разговора", - послал мысль Читрадрива. Карсидар прекрасно видел это. Правду сказать, ему самому очень не хотелось затевать мучительную беседу, но лучше было разделаться со всеми неприятностями разом. Это как больной зуб вырвать. И, попытавшись взять себя в руки, придав лицу строгое выражение, он посмотрел прямо в глаза старику. - Ладно уж, расскажу. - Векольд крякнул, почесал затылок и, уставившись в пол, добавил: - Хоть и не мастак я рассказывать. - Да ты уж прямо скажи, как мы любили Шелинасиха... - вставила его жена, незаметно появившаяся в дверях. Карсидар вдруг сорвался с места, подскочил к вошедшей и заорал ей в лицо: - Как?! Как звали мальчишку? - Ше... Шели... насих, - пролепетала перепуганная женщина, у которой от страха затряслись посиневшие губы. "На анхито шлинасехэ, между прочим, означает мой принц, - услышал Карсидар мысль Читрадривы. - Так обращаются к детям предводителя рода среди анхем. Не правда ли, интересно? Но еще любопытнее то, что тебе это слово тоже знакомо. Откуда? А, рэха? И после этого ты станешь утверждать, что ты не гандзак!" - Заткнись! - проскрежетал сквозь зубы Карсидар, не отдавая себе отчета в том, что говорит вслух, а не думает. - Немедленно заткнись!.. Он не верил, что был рожден среди гандзаков. Скорее он готов был поверить в россказни старого сплетника Пеменхата про Ральярг, населенный племенем колдунов. Но не это его интересовало. Услышав странное имя из уст жены Векольда, Карсидар ощутил сильнейший приступ невыносимой боли. И в то же время ему стало... очень хорошо! Это была необъяснимая и ни с чем не сравнимая смесь совершенно противоположных, исключающих друг друга ощущений... И такого с ним прежде никогда не случалось! Карсидар был потрясен, почти раздавлен, когда до его сознания дошли слова вконец растерявшейся женщины: - ...ничего такого. И что тебе не нравится? - Нет, это я не тебе, - устало бросил он, возвращаясь за стол и ощущая на своей спине изумленные взгляды Векольда, Пеменхата и Сола. Хорошо еще, что накормленный слугами проводник успел убраться восвояси. Некому будет разболтать князю о странностях знаменитого мастера! - Ты явно нездоров, - сказал ему Векольд и предложил: - Может, проводить тебя в комнату для гостей? Выспись, а завтра про мальчика дослушаешь. - Нет уж, выкладывай все сейчас же, - спокойно возразил Читрадрива, и Карсидар с благодарностью подумал, как хорошо, что хоть гандзак его понимает. "А, пустое, - прозвучало в пухнущей от боли голове. - Ты дальше слушай! Дальше должно быть еще интересней". - Ну, так я насчет имени, - начал старый Векольд, осторожно косясь на Карсидара и придирчиво выискивая в его облике хоть малейший признак протеста. Даже намек на протест... Карсидар сидел неподвижно, дышал ровно, слушал внимательно. Поневоле пришлось продолжить. - Мальчик как прибежал, так мы у него и спросили, как его звать. А он словно бы понял и твердил одно и то же: "Ани-Шелинасих, Шелинасих". Мы-то не могли понять, как правильно говорить, так или этак. Когда просто пробовали кликать его Ани или Ане, он делался недовольным. Не нравилось ему что-то. Потом решили, что Шелинасих правильнее. А мальчик на это согласился. "Ан'шлинасехэ по-нашему означает чя - принцч, а ан' - просто чяч, - перевел Читрадрива. - Ясное дело, мальчишку не звали Я, и он, конечно, обижался. А вот к титулу, видать, привык". - Погоди, погоди, помолчи, - остановил Векольда Карсидар, пытаясь поймать одно интересное соображение, все время ускользавшее от него. - Подожди немного. Ты сказал, ваш Шелинасих все время говорил по- своему... Это как же понимать? Его светлость рассказывал, будто мальчик до того озяб в горах, что не мог и двух слов связать... - Э, почтенный... - Векольд вспомнил, как Карсидар протестовал против подобного обращения, и поправил сам себя: - ...почитаемый гость моего господина, мало ли что говорил князь! Он ведь так и не видел мальчишку жив... Старик запнулся на полуслове, сглотнул подкативший к горлу комок и продолжал: - Впрочем, и мертвым его не видел никто, кроме разве что этих диких ублюдков... Женщина громко всхлипнула. Векольд послал ей строгий взгляд, и она зажала рот рукой. - Так вот я и говорю, что мальчик болтал. Только все не по-нашему, а на каком-то незнакомом наречии. И понимал нас тоже неважно, по крайней мере поначалу. Потом-то выучился слегка. А так сразу трещал без умолку... - Он не на анхито говорил? - осторожно спросил Читрадрива. По всему видать, история произвела на него должное впечатление, он даже мысли Карсидара слушал невнимательно. - На анхито? - старый Векольд, казалось, был шокирован таким предположением. - На языке проклятых гандзаков? Что ты, почтенный Дрив! Разумеется, нет! Хотя... конечно, я не знаю ни слова по- гандзацки, но ведь мальчик-то ни капли не был похож на гандзака. - А на кого же он был похож? - Ну... на нормального человека. Обыкновенный мальчик - и с виду, и по поведению, только лепетал не по-нашенски. А так он плакал, маму свою звал... "Можно подумать, дети-анхем ведут себя как-то иначе!" - разозлился Читрадрива, но внешне ничем не выдал своих чувств. - Так говоришь, он мать свою звал? - Да, - подтвердил Векольд. - Има было ее имя. Шелих все повторял: "Има, Има", - так нежно, так ласково... "Имха - значит чмамач", - любезно перевел Читрадрива и был крайне поражен бурей эмоций, которую породило это слово в мозгу Карсидара. - А потом он и меня стал Имой называть, - сказала жена Векольда и тихонько заплакала, прижимая к глазам уголок передника. - Ласковый такой был, нежный. Шелих мой маленький... Тут она вовсе замолчала, не в силах справиться с рыданиями. - Да уж, нежный... - промолвил Векольд, первым оправившийся от смущения. - Слишком нежный. Себе на горе... Эта самая нежность, если ее можно так назвать, Шелинасиха и сгубила. Уж я и так пытался его учить, и этак... - Да тебе-то что, солдафон несчастный! - воскликнула жена. - Солдафон. Гм-м-м... - Векольд покачал головой. - Вот из-за этого у мальчонки и были неприятности. Не знаю, что там с ним произошло. Прибежал ведь он со стороны гор. Там и быть-то никого не должно - ни дикарей, ни солдат никаких, - но одежонка у него была мало что богатая... - Да, да, - нетерпеливо оборвал его Карсидар. - Князь рассказал нам об этом. И про перстень с цепочкой тоже. - Верно. Однако правда и то, что одежда его была и рваная, и кровью забрызгана, вот в чем дело. Что ты на это скажешь? Карсидар не сказал ничего, зато ответил Пеменхат: - Князь говорил, что у мальчика были сбиты коленки и ладони. - А вытереть об себя руки - первое дело, - авторитетно сообщил Сол. После приключившегося конфуза с выпивкой на княжеском пиру он предпочитал сидеть за столом тише мыши, но тут все же не стерпел. - Нет, крови было слишком много для таких пустяковых ссадин, - заверил их Векольд. - Я уж повидал на своем веку одежду, испачканную кровью, и одежду, кровью залитую, поверьте мне. Не мог ребенок потерять столько крови и остаться в живых. Значит, кровь у него на платье была чужая! И скорее всего, те люди умерли. О том я и говорю. Старый оруженосец поднял над головой палец. - Мальчишка-то оружия боялся. У меня остались еще кой-какие доспехи с тех времен, когда я сопровождал князя в походах. Не всегда я был хромым виноградарем, вы понимаете... - Я тоже не всегда был путешественником, - с философским видом заметил Пеменхат. - Так вот, решил я однажды перед Шелинасихом покрасоваться, одел свой старый кожаный колет, взял в руки меч и вышел на двор. - Он тогда как раз коз собрался гнать на пастбище, - сказала женщина, кончив плакать. - Так помню, бросил кнутик свой, ко мне подскочил и как завопит: "Хайаль-абир! Има, хайаль-абир!.." Перепугалась я насмерть, думаю, что стряслось? Оказалось, старик мой захотел Шелиха поразвлечь - а вышло вот что! "Что означает чхайаль-абирч по-вашему?" - быстро подумал Карсидар. "Не пойму. Буквально чхэйаль-габирч переводится как чсолдат- рыцарьч. Вроде рыцари не бывают солдатами, - недоуменно ответил Читрадрива. - Но послушай..." Карсидар не слушал. С ним начало происходить нечто в высшей степени странное. В голове точно сверкали, проносились огненными стрелами, сворачивались в жгуты и спирали сотни тысяч, миллионы миллиардов тугих молний. Они бороздили мозг во всех направлениях, вонзались в самые потаенные уголки сознания... - То же и с дикарями. Шелинасих мог укрыться в доме, и ничего бы не случилось. Но, завидев разбойников, он стремглав бросился к мосту, выкрикивая свое: "Хайаль-абир! Хайаль-абир!.." Понимаете? Когда-то он был страшно напуган солдатами в доспехах, вот что я вам скажу. А ты... Эй, что с тобой?! Карсидар встал, вытянулся во весь рост и застыл наподобие холодной мраморной статуи. Он не понимал, что делает, не контролировал движений собственного тела, абсолютно не ощущал внешний мир. Лиловые молнии прожгли наконец брешь в барьере, разгородившем его сознание на познаваемую и непознаваемую части. И вот из неопознанного вырвались воспоминания... ...Маленький мальчик спасает свою жизнь, удирая от огромных всадников в сверкающих доспехах. За спиной полыхает его родной город, там погибли все: мать, родственники, слуги, друзья, знакомые. Может, он остался один-одинешенек? Тем более, надо спастись от ужасных всадников!.. Но где? И как?.. Ведь преследователи такие огромные и сильные, а он лишь маленький мальчик, совсем-совсем беспомощный. У него нет ни оружия, ни сил, ни умения, чтобы воспользоваться оружием, даже если бы оно было. При нем есть только охранный амулет, маленькая серьга в ухе... "Помоги мне! Спаси!" - в отчаянии кричит он, не то вслух, не то мысленно, обращаясь к серьге... И вдруг фиолетовая мгла принимает его в свои объятия... И хоть в темном коридоре очень страшно, за спиной нечто еще более ужасное - всадники в доспехах... И быстро удаляющийся свет, маленькое окошечко величиной с медяк... ...Маленький мальчик спасает свою жизнь, но теперь ему несколько проще: не надо бежать невесть куда или просить серьгу о помощи, достаточно птицей перелететь через мостик - и ты в безопасности, потому что там стоит густой лес, где всадникам ни за что не проехать. Но гнилая доска предательски выстреливает под ногой, мальчик летит в воду... В бездонную пропасть, заполненную до краев мутновато-желтой жидкостью... И все это он помнил! Теперь вспомнил!!! ...Очнулся Карсидар лежа на полу. Пеменхат и Сол взирали на него так, точно видели впервые в жизни. Читрадрива смотрел вдумчиво, разглядывал его в упор, нисколько не стесняясь. Зато Векольд и жена глядели с нескрываемой теплотой и сердечностью. - Ты жив! - воскликнул старый оруженосец и облегченно вздохнул. - Жив, хвала богам. А женщина добавила: - Вернулся. Наконец-то мой маленький Шелих вернулся к своей Име... - И на лицо Карсидара закапали крупные горячие слезы. - Шелих? При чем здесь Шелих?.. - не понял Карсидар. Он все еще недоверчиво прислушивался к ощущениям в теле. Странно, теперь голова ни капельки не болела... А Векольд вытянул руку, кончиками пальцев благоговейно коснулся серьги в ухе Карсидара и произнес: - Перед тем, как упасть в обморок, ты стащил с головы свою шляпу. И если седину в твоих волосах можно еще объяснить как-то иначе, то такая вещица имелась у одного лишь Шелинасиха. Ведь снять ее просто невозможно! Так что я могу сказать, нисколько не боясь ошибиться: здравствуй, сынок! С возвращением. Глава IX. ПРИНЦ И ЕГО ПЕРВЫЙ МИНИСТР Ну и повезло Читрадриве! На такой оборот дела он и надеяться не смел, но поди ж ты - свершилось! Это было как раз то, что нужно... Читрадрива всецело посвятил себя великой миссии освобождения своего народа из плена предрассудков и превращения анхем в высшую мировую силу, господствующую над другими народами. Задача была, надо признать, грандиозная и, на первый взгляд, для простого человека непосильная, тем более что вредные предрассудки поддерживались отчасти самими анхем. И хотя Читрадрива не был простым человеком, все равно управиться с таким делом очень сложно. Ведь почему организованное им тайное общество продолжало оставаться тайным? Не только потому, что до поры до времени гохем не должны знать о его существовании. Раскрываться перед соплеменниками также было рискованно. Мало кто из представителей старшего поколения верил Читрадриве и его сподвижникам. Анхем предпочитали оставаться презренными гандзаками, отделенными от остального мира непереходимой чертой оседлости. Такова-де судьба гонимого народа, а судьбу не переспорить. Вот если бы кто-нибудь влиятельный встал на сторону новаторов... И вот, как гром среди ясного неба, является живой насехэ, если не друг, то уж во всяком случае единомышленник Читрадривы, так же, как и он, одержимый поисками таинственной Риндарии! Да, с Карсидаром далеко не все ясно. Скорее наоборот - почти ничего не ясно. Однако сомнений нет: он анах, как и Читрадрива, как любой из его народа. Когда Карсидар был маленьким, он называл себя шлинасехэ и звал свою имху, как и все другие дети-анхем. И также нет сомнений в том, что он знатного рода. Насехэ. Принц. Правда, принц, потерянный для рода. Возможно, он был незаконнорожденным или полукровкой, как Читрадрива. Думать так было немного лестно, но в то же время опрометчиво. Кто знает, что произошло с Карсидаром на самом деле... Тем не менее, он настолько привык к титулу, что считал его своим вторым именем. Это могло произойти лишь в случае, если взрослые называли так маленького мальчика постоянно, следовательно, они признавали его происхождение. С другой стороны, Читрадрива ничего не слышал о пропавшем сыне предводителя рода. Такое примечательное событие вряд ли прошло бы мимо его внимания. Определенно, тут не сходились концы с концами! Впрочем, было одно интересное предположение, слишком фантастичное, чтобы оказаться правдой, но расставляющее все на свои места. Ведь из- за чего возникают сложности? Ребенок теряется, его не могут найти, хотя искать должны, и тщательно. Тем временем мальчик сам, без какой- либо посторонней помощи достигает гор, запросто проникает в Риндарию, в которую никто больше пробраться не может; живет там некоторое время, затем вновь возвращается. Здесь он попадает в Толстый Бор, теряет память, попадает в обучение к безвестному мастеру и превращается, наконец, в Карсидара... М-да. Два перемещения из страны в страну - пожалуй, многовато. И это при том, что нет достоверных рассказов о переходах в Риндарию и обратно других людей! Но если хотя бы на минуту предположить, что Карсидар пересек таинственную границу всего лишь однажды... Правда, это означает, что самодовольные гохем полностью правы, и загадочная Риндария действительно заселена колдунами-гандзаками. Вот именно - раз пришедший оттуда мальчик говорит на искаженном анхито, другого вразумительного объяснения попросту быть не может! И тут как раз самое время задуматься над тем, откуда взялись анхем. Это ведь в самом деле настоящая загадка. Просто никому нет дела до ее разрешения, а если подумать... Всякое болтают про анхем: и что они сотворены-де злыми чертями на погибель добрым людям; и что они как-то согрешили перед одним из главных богов, за что были прокляты на веки вечные; и что они обречены на земные страдания и бесконечные скитания за самовольное похищение небесных свитков, где записаны все-все возможные заклинания и сокровенные знания... А сами анхем разве придумали легенды лучше этих глупых россказней?! Наиболее мягко и красиво звучит версия, что некогда они сошли на землю с неба. Кстати, Читрадрива всячески обыгрывал эту версию в своих речах, стараясь подчеркнуть особую миссию своего народа и его изначальную возвышенность над остальными. Но нельзя не признать следующего простейшего и очевиднейшего факта: на самом деле никто достоверно не знает, откуда взялись анхем как народ! Они были всегда. Всегда были колдунами. Изгоями, отделенными от "нормальных" людей чертой оседлости. И вот, если хотя бы на минуту предположить, что давным-давно мальчик, ставший впоследствии мастером Карсидаром, пришел из загадочной страны Риндарии, почем