о не понимаю! - удивился Читрадрива. - Ему что, безразличны возможные союзники в войне против татар?" Тут князь лениво попросил: - Так расскажите же сами, что там случилось. А то другие, поди, наврали мне с три короба. "Тебе не кажется, что Ростислав только изображает безразличие? - предположил Карсидар. - И делает это так хорошо, что даже ты не в силах раскусить его хитрость. Как иначе объяснить его апатию?" "Поэтому я и просил тебя заглянуть в мысли князя, - ответил Читрадрива. - Ты, хоть менее опытен, но можешь больше моего. А я понаблюдал чуть-чуть с твоей помощью". "И что?.." "Ничего, - в мыслях Читрадривы сквозила полная безнадежность. - Даже хуже того: теперь я ничего не понимаю!.. Впрочем, ладно. Князь ждет твоего рассказа. Давай, только будь осторожен, не наговори глупостей". Карсидар принялся рассказывать о событиях, произошедших в лагере татар примерно десять дней назад, при этом стараясь обойти кое-какие подробности, знать которые русичам было совсем ни к чему. Но очень скоро выяснилось, что князь то ли в самом деле мастерски притворяется безразличным, то ли основательно подготовился к их встрече, то ли просто довольно сообразителен. Неожиданно он оборвал Карсидара на полуслове и, глядя в пол, тихо спросил: - Так откуда ты приехал? Карсидар почувствовал, как все присутствующие замерли в напряженном ожидании. "Не солгал бы ему!.." - чуть не выкрикнул в сердцах Михайло. И как на зло, Карсидар не мог придумать никакого хоть в малейшей степени правдоподобного ответа. Он понимал, что следовало позаботиться об этом заранее, что раздумывать сейчас уже слишком поздно. И сказал первое, что пришло в голову, а именно - правду, голую правду: - Я ехал с севера на юг. - И приятель твой тоже с севера? - по-прежнему тихо продолжал расспрашивать Ростислав. - И он оттуда, - подтвердил Карсидар. - Складно говоришь, - похвалил князь. - Древлянские земли в самом деле севернее полянской Руси. Только мне сказывали, что вы не разумели языка нашего. А отчего, дозволь спросить? Какие же вы тогда древляне? Тут Читрадрива мысленно попросил Карсидара не вмешиваться и шагнув вперед сказал: - Княже, мы не древляне. Мой товарищ, которого вы называете Хорсадаром, неверно понял, что от него хотят. Тут произошла ошибка из- за моего имени... - А ты и есть Дрив, насколько я понимаю? - уточнил Ростислав. Читрадрива кивнул. - Но раз не древляне, то кто же тогда? Дреговичи? Радимичи? Кривичи? - начал лениво спрашивать князь. Карсидар едва не вмешался, рискуя все погубить. Однако Читрадрива недаром провел время в Вышгороде. Он вовремя остановил не в меру пылкого товарища отрывистым и веским: - Нет. - Неужели чудь, жмудь, водь или весь? - теперь в тоне Ростислава явно сквозила насмешка. Чувствовалось, что он не верит ни единому слову чужестранцев. - Нет, княже, мы не принадлежим ни к одному из этих племен, - сказал Читрадрива и мысленно добавил: "Это ловушка". - Тогда варяги? Карсидар почувствовал досаду гандзака, который, очевидно, не успел разузнать чего-либо об этом племени. - Остромир, Михайло, они по-варяжски разумеют? - спросил князь. Проведший с гостями больше времени сотник выразился в том смысле, что вроде бы нет, и запинаясь добавил: - Но... ведь они за неделю выучились по-нашему так, как сейчас говорят. - За неделю? - переспросил Ростислав, удивленно качнув бровями. - Впрочем, их же и нашли десять дней тому назад, если не ошибаюсь... - Да ужель не зришь ты, княже?! - раздался зычный голос. - Сии два мужа бесовския отродия еси! Это выкрикнул богато одетый жрец. Он вскочил, вытянул по направлению к Карсидару и Читрадриве растопыренную пятерню, точно желая схватить их и задушить. Его глаза гневно сверкали, окладистая борода колыхалась, а необъятное чрево просто ходило ходуном. Услышав эти слова, присутствующие содрогнулись, заохали и, как один, принялись делать странные движения правой рукой. - Но они же татар пожгли, - попытался вступиться за них Михайло. Однако жрец строго возразил: - Больший сатана меньшаго избиша, дабы искусити святу землю Русь и князя ея православнаго! Карсидар и Читрадрива понимали его с трудом. Жрец как-то странно коверкал слова, которые за десять прошедших дней стали вполне привычными. Чтобы понять смысл сказанного, приходилось немного напрягаться. - Так ты считаешь, что эти двое дурачат меня? - спросил Ростислав жреца. Тот энергично кивнул: - Истинно, истинно глаголю те, княже. Лжут бесы лукавыя. - Мне? Князю?! Тут Карсидар и Читрадрива впервые увидели (и почувствовали тоже), как маска напускного безразличия медленно сползла с лица (а также с души) Ростислава, и линия сжатых, сизых от напряжения губ князя сломалась ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего. - Ну, Михаиле, - сурово обратился жрец к сотнику. - Молви нам, откеле сияло? - Когда мы за татарами глядели, на земле сияние было, а потом... - неуверенно начал Михайло, понимая, что в его ответе содержатся нежелательные сведения. А жрец и не слушал дальше. Он заговорил. Говорил много, долго, и речь его сводилась к одному: раз свет исходил из земли, значит, Карсидар и Читрадрива прибыли из обиталища мертвецов и черных богов- чертей, а потому являются посланцами верховного злого бога - сатаны. И если князь примет их хорошо, то тем самым заключит союз с тьмой, которая после этого поглотит его государство навеки. Карсидар медленно огляделся по сторонам. Все присутствующие завороженно смотрели на жреца. По мере того, как веские, убедительные доказательства "непотребства" чужаков одно за другим срывались с его пухлых губ, едва различимых в зарослях окладистой бороды, в гриднице словно становилось все темнее и темнее, а под конец этой прочувствованной, с тонким расчетом составленной речи сердца всех русичей сковал ледяной ужас. Только Михайло и, в некоторой степени, Остромир сожалели об утрате союзников, которые, по их мнению, могли здорово помочь в назревавшей войне с татарами. А Ростислав не боялся, но гневался за предполагаемую попытку надуть самого князя. Хотя ложь Карсидара была вынужденной. Не рассказывать же этим людям легенду про Ральярг-Риндарию! Еще обидятся. - ...а сей признал, что даром поганскаго Хорса еси, ибо так рек! - возмущенно воскликнул жрец. Люди вновь ужаснулись и принялись суетливо двигать руками. - Вы ошибаетесь... Читрадрива хотел что-то сказать насчет имени Карсидара, но его слова покрыл трубный вопль обвинителя: - Э-э-э-э-эй, бра-ти-я-а-а-а!!! Сзади, в дверях гридницы, послышался топот. Карсидар и Читрадрива обернулись и увидели несущихся на них младших жрецов с деревянными ведрами. Мгновение - и их обоих окатили с головы до ног потоками студеной воды. - Святая вода! Изыди, сатана! - злорадствовал жрец-митрополит, подпрыгивая от возбуждения. Было ясно, что эту выходку он спланировал заранее, как и свою речь. - Слушай, я смотрю, у них купания в большой чести, - заметил Карсидар, фыркая и отряхиваясь. А беснующийся жрец выразился в том смысле, что против святой воды ни одно колдовство не устоит, и чертовых посланцев теперь можно смело вязать, не боясь их проклятых чар. Ростислав поднялся с трона, выпрямился и сделал властный жест рукой. "Приготовься, сейчас начнется, - подумал Читрадрива и уточнил: - Но погоди, не набрасывайся на них, как на татар. Первым попробую я. Хайен-эрец у меня получается неплохо". "Лучше бы я испытал свои способности на Ростиславе", - ответил Карсидар, метнув на князя приглушенный взгляд. "Э нет, до князя будем добираться в последнюю очередь. И очень надеюсь, что до этого не дойдет..." Они обменивались мыслями практически молниеносно, но и княжеские гридни не мешкали. К "поганцам" уже бежало около десятка человек. Не смея противиться княжьей воле, Михайло с Остромиром отступили в сторону. Казалось, Карсидар и Читрадрива полностью беззащитны перед нападающими. - В поруб их... Похоже, Ростислав собирался разразиться гневной речью, но вдруг онемел от изумления. Его верные гридни ни с того, ни с сего окаменели и прямо на бегу, в самых нелепых позах, с чисто деревянным стуком попадали на пол. Все присутствующие испуганно ахнули. "Да, у меня получается гораздо резче", - признал Карсидар. "Ничего, дело наживное", - успокоил его Читрадрива. Жрец издал невнятный звук, попятился, споткнулся, плюхнулся на жалобно скрипнувший под массой грузного тела стул. Высокая шапка свалилась с его головы. Стук от ее падения показался оцепеневшим людям громом. - А ты точно освятил воду? - с сомнением спросил жреца Ростислав, который первым пришел в себя. Трясущимися губами митрополит принялся лепетать что-то бессвязное, часто-часто кивая головой. - Не стоит больше испытывать на нас ваши проверенные средства, - с едва уловимой иронией произнес Читрадрива. - Ты лучше скажи, княже, куда нам отправляться? Что такое поруб? Тюрьма, что ли? Князь непонимающе воззрился на него. "Ты с ума сошел! - Карсидар еле сдержался, чтобы подумать это, а не выкрикнуть вслух. - Добровольно хочешь запереться в темницу?" "Не глупи, - Читрадрива оставался невозмутимым как внешне, так и внутренне. - Посмотри на русичей: они напуганы и одновременно злы. Малейшая неосторожность с нашей стороны, и толпа либо разбежится, либо наоборот - набросится на нас. И то, и другое будет означать начало войны. А разве ты собираешься воевать еще и с этим народом?" Упавшие гридни начинали потихоньку шевелиться, медленно приходя в себя. Мудрый Читрадрива не убил их, а лишь временно сковал параличом. "Отсидимся в тюрьме, в порубе этом, пока страсти не поутихнут. А ты тем временем еще подучишься всяким нужным вещам", - продолжал думать гандзак, и как Карсидар ни прикидывал, ничего лучшего предложить не смог. Глава V. ДОБРОВОЛЬНОЕ ЗАТВОРНИЧЕСТВО Читрадрива оглушительно чихнул в углу. - Ишь привязался, будь он неладен! - сказал в сердцах, потому что насморк мешал ему предаваться интереснейшему занятию - чтению. Да уж, гандзаки - народ необыкновенный! Чтобы не сказать, странный. Вот Карсидар, к примеру, никогда не испытывал особой потребности в книгах. Да и на что они сдались мастеру, спрашивается? От наемника прежде всего требуется знание оружия, умение владеть им, обращаться с конем. Ну, и головой, разумеется, тоже надо думать - даже в пылу самой отчаянной схватки. Этим как раз отличается хороший мастер от плохого. Но читать!.. Единственным грамотным мастером из известных ему был Пеменхат. И то умение читать и писать было необходимо, пожалуй, не так мастеру Пеменхату, как почтенному трактирщику Пему, который вел несколько хозяйственных книг. Зато среди гандзаков грамотеев было немало, несмотря на кочевой образ жизни, который они, по-видимому, вели в прошлом (на это указывало такое весьма распространенное в их среде занятие, как коневодство). Многие орфетанцы считали это неопровержимым свидетельством порочности гандзаков. Оно и понятно - выучить наизусть сложные заклинания и правильно передавать их из поколения в поколение без знания грамоты, мягко говоря, затруднительно. Отсюда сам собой напрашивался вывод: гандзаки - проклятые чернокнижники. Неизвестно, правда, каких взглядов придерживались на сей счет русичи. Похоже, что грамотность здесь наоборот - ценилась. Во всяком случае, книги узникам они давали. То есть, периодически выделяли по одной книге. Это были добротно, с любовью сделанные фолианты в кожаных переплетах, с пергаментными страницами. Кроме текста там были и рисунки, которые Карсидар время от времени рассматривал. Кстати, книги им подбрасывали по приказанию толстого жреца- митрополита. После того, как святая вода не возымела на колдунов ожидаемого действия и не смогла подавить их "черную" силу, старик совсем рехнулся. Насколько понимали друзья, желание во что бы то ни стало извести их не давало митрополиту покоя ни ночью, ни днем, глодало его изнутри, высасывало, истощало силы. Прежде всего, дважды в день, раним утром и поздним вечером, в поруб являлся жрец среднего ранга и, распевая загадочные гимны, старательно обкуривал их комнату то ли ароматической смолой, то ли благовонными травами, которые помещались в специальной коробочке на длинной цепочке. "Вот видишь, они зажигают благовония точно так же, как любые другие жрецы", - заявил Читрадрива после его первого посещения. В самом деле, Карсидар не раз был свидетелем подобных действий служителей самых разных божков, почитавшихся в пределах Орфетанского края. Поэтому обряд окуривания тюрьмы действовал на него успокаивающе, точно он получал весточку из родных земель. Потом жрец с курительницей, или "кадилом", совершал сложные движения правой рукой (как выяснил дотошный Читрадрива, это называлось "крестным знамением"), а также "троекратныя дуновения и плюновения на духа нечистаго", страшным голосом, с легким подвыванием трижды произносил: "Изыди, сатана. Анафема!" - и покидал комнату. Далее, по приказу митрополита к ним натащили кучу статуэток бога и картинок божков рангом пониже, то бишь святых. Статуэтки и картинки были везде - на наружной стороне двери и на внутренней, над окнами, на каждой стене и даже в одном из углов комнаты. Бог Иисус Христос почему-то все время изображался прислонившимся к вытянутому вниз кресту, какой все жрецы носили на животе. Друзья никак не могли понять причину этого, пока на одной из картинок Карсидар не рассмотрел, что его руки и ноги попросту прибиты к кресту гвоздями, а из ран течет кровь. Там же были нарисованы плачущие мужчина и женщина. - А ведь русичи довольно жестоки, раз так обращаются со своим богом, - с философским видом заметил Читрадрива. Перед всеми картинками и статуэтками денно и нощно горели миниатюрные светильники, и на "поганых колдунов" день и ночь смотрели отовсюду исполненные страдания глаза Иисуса Христа, а также глаза божков низшего ранга - святых мужчин и женщин. Это было чрезвычайно трогательно, и если бы главный жрец Иосиф задумал разжалобить "узников", у него это могло неплохо получиться. Однако митрополит, без сомнения, надеялся подавить их. Неясно, какими соображениями он руководствовался. Не исключено, что, по его коварному замыслу, жалость должна была расслабить противников. А тогда наготове оказались бы разнообразнейшие средства - заклинания, магические крещения, курения, картинки, статуэтки, книги... Даже святая вода, явно не оправдавшая своего назначения в гриднице пред светлыми очами самого князя. Ибо, по наущению старика митрополита, к ним в поруб периодически являлся жрец совсем уж низкого ранга и щедро обрызгивал всю комнату не только водой, но также приятно пахнущим маслом. Вот благодаря этому жрецу Читрадрива и выучился читать книги русичей. Первая книга лежала в комнате на небольшом столике с самого начала их добровольного пребывания здесь. Называлась она Евангелием и, по идее, должна была оказать на колдунов такое же точно действие, как и остальные магические вещи русичей. Читрадрива сразу заинтересовался ею, принялся изучать и после первого же осмотра сделал вывод: русичи пишут горизонтально, а не сверху вниз, снизу вверх или по спирали, как некоторые дикари. Оставалось выяснить, являются значки в книге картинками, иероглифами или буквами. А объяснить это мог лишь кто-либо из жрецов, потому что к "заключенным" больше никого не пускали. Жрец с кадилом был слишком высокомерен, спесив, исполнен сознания важности порученной ему миссии, чтобы разговаривать с "нечистивцем". Он подымил благовониями, пошептал, дунул, плюнул на сатану, обозвал его Анафемой и удалился. Зато младший жрец чуть в обморок не грохнулся, когда, войдя в комнату, увидел, что проклятый колдун стоит с Евангелием в руках и не думает рассыпаться в прах либо сгорать синим пламенем. Он выронил кувшинчик со святой водой, блюдечко с благовонным маслом и, жалобно вопя, выбежал вон из поруба. Книгу заменили. Теперь на столике лежали "Жития святых", но с ними произошла такая же точно история, как с Евангелием, - живой и здоровый Читрадрива встретил жреца с книгой в руке. Правда, на этот раз он был более внимателен, поэтому моментально обездвижил пришедшего мягкой формой хайен-эрец и неспеша пояснил, что желает лишь научиться читать и не собирается колдовать над книгой и переподчинять ее себе. Тем более, что в чужих амулетах он ничего не смыслит. И вообще, его так называемое "колдовство" в каких бы то ни было амулетах не нуждается. Когда Читрадрива разрешил жрецу двигаться вновь, тот минут пять бормотал что-то нечленораздельное. Жрецов вообще было трудно понимать. В княжеском дворце Карсидар и Читрадрива решили, что Иосиф попросту косноязычен, если разговаривает на таком странном ломаном языке, заметно отличающемся от языка русичей. Впоследствии выяснилось, что так говорят и все остальные жрецы. Эта речь называлась церковной и бытовала лишь в определенном кругу лиц. В конце концов, Читрадриве надоел неразборчивый лепет, и он пригрозил, что немедленно возьмет самую большую статую местного бога и обрушит ее на голову жрецу, если тот не прекратит издеваться над порядочными людьми. Угроза возымела действие, и пусть не сразу, но постепенно жрец перешел на нормальный язык и даже стал изъясняться более бегло и свободно. Тогда Читрадрива узнал, что зовут его Гервасий, что человек он маленький, подневольный, и что ему накажут, то он и делает. Правда, учить колдунов читать не велено. Однако, по здравом размышлении получается, что "честныя святыя письмена" все же превозмогли чужеземное колдовство... Гервасий приободрился настолько, что принялся благодарить своего Иисуса Христа и сдуру даже начал громко читать популярное заклинание "Отче наш, иже еси на небеси..." Но Читрадрива схватил его за шиворот и хорошенечко встряхнул. Тогда всякая охота творить заклинания у жреца пропала, и он согласился обучить ступившего на путь просветления колдуна местной грамоте. Вот тут и выяснилось, что русичи писали слева направо, а у гандзаков было принято обратное направление. Кроме того, обнаружилась еще одна сложность: книги у русичей были написаны церковным языком! Значит, предстояло прежде выучить его, а по-церковному с узниками разговаривал лишь сам Гервасий, да еще из головы у курившего благовония важного Агапита удавалось вытянуть пару-тройку словечек во время его посещений. - Глупость какая! - возмущался Читрадрива. - Кому это надо: говорить на двух языках и записывать речь на менее распространенном?! - Это что, - возражал Гервасий. - Вот на севере, откуда вы явились, есть народы, что говорят на помеси нашего языка с церковным, и несть числа тем людям. Аль не ведали того разве? - Ужас, - соглашался Читрадрива. Впрочем, времени у него было предостаточно, а делать все равно было нечего. И пока Карсидар, изнывая от скуки, рассматривал уже до последней трещинки изученные дощечки с изображениями святых людей, практиковался в мягком владении хайен-эрец и другими необходимыми приемами да пугал Гервасия до полусмерти невинными просьбами объяснить, как вода делается святой (ведь она не может жить по законам богов, как святой человек!), Читрадрива корпел над книгами. И таки научился читать! Семь дней понадобилось ему, чтобы разобрать истории из "Житий святых". После этого Гервасий притащил сборник церковных гимнов "Псалтирь", над которым Читрадрива корпел еще три дня... И тогда он сделался задумчивым, почти перестал разговаривать. А потом вдруг заявил Карсидару, что заподозрил неладное. - Асаф, Асаф. Сорок девятый гимн, - повторял он, тыча пальцем в исчерченный загадочными значками фолиант. - Знаешь, шлинасехэ, ведь у нашего народа есть имя Хасав! Впрочем, откуда тебе это знать... - Или вот. И вот. И вот, - говорил он через некоторое время, перевернув еще несколько страниц. - В этой книге постоянно повторяются имена Давид и Саул. Карсидар невольно вздрогнул: - Что?! Читрадрива оторвал взгляд от книги и пытливо посмотрел на него: - Я сказал "Давид и Саул". Уловил что-то знакомое? - Ну-у, - задумчиво протянул Карсидар. - Что-то такое почудилось... Ах да, конечно же! Саул - Сол, звучит похоже. - Он тяжело вздохнул, подумав о мальчишке, которого видел в последний раз у входа в ту проклятую пещеру; и неизвестно, что с ним случилось потом... - Хотя нет, вряд ли. Скорее всего, просто совпадение. Ведь Сол явно не гандзак. - Зато имя у него анахское. - Чушь! - фыркнул Карсидар. - Сол чисто орфетанское имя. А гандзаки позаимствовали его. - Как сказать, как сказать, - покачал головой Читрадрива. - Впрочем, спорить не буду. Замечу лишь, что у анхем имя Сол встречается гораздо чаще, чем у коренных орфетанцев. К тому же у нас есть старая- престарая сказка про пастушка Дахвита, который присматривал за табунами богатого анаха Сола. Этот последний жутко невзлюбил слугу и все время хотел убить его. А к Дахвиту однажды ночью явился волшебник Шамеил и подарил ему горшочек то ли волшебной воды, то ли волшебного масла. Пастушок выпил каплю и стал ужасно сильным. Он победил в сражении великана Галшихафу, а тогда... Карсидар лишь пренебрежительно рассмеялся. - Глупости! - безапелляционно заявил он. - Нас самих принимают за колдунов и без устали поливают всякими жидкостями. Ты вон простудился даже. А каково быть в шкуре колдуна, хорошо известно нам обоим. Богатый анах, пастушок, великан, волшебник... Ты же прекрасно понимаешь, что ни в коем случае нельзя верить сказкам, которыми неразумные женщины запугивают детей!.. Тут Карсидар прикусил язык, потому что вспомнил, как единственный раз их навестила сотникова дочь Милка. Неизвестно, с помощью каких ухищрений она пробралась к окошку поруба, когда и самого Михайла, и его начальника Остромира к узникам не пускали. А девушка сторожей обманула! - Зачем ты это сделала? - спрашивал ее изумленный Карсидар. - Разве это не опасно? Широко раскрытые серо-зеленые Милкины глаза блестели в крохотном окошке, охраняемом деревянным богом на кресте. - А мне страх как интересно! Мне мамка рассказывала, что колдуны... ужасные. Они жуть какие! Кривые! Нос крючком, уши торчком, - сообщила она после некоторого раздумья. - Татонька говорит, что вы оба страшные колдуны, а ты, Хорсадар, сам-один целое войско татарское порушил. Во! Но ты же не "нос крючком, уши торчком", ты... И исчезла, так и не докончив фразы. Видимо, что-то ее спугнуло. - Милка, Милка, - звал Карсидар. Ответа не было... - Ты чего это сотникову дочку поминаешь? В "Псалтири" такого имени нет, - удивился Читрадрива. Карсидар тотчас овладел стихийно прорвавшимися воспоминаниями и с деланным равнодушием заметил: - Тебе показалось. - Ага, ясно, - и Читрадрива предпочел вернуться к вычитанным в книге именам. - Так вот, несмотря на то, что все это сказки, я бы очень хотел выяснить, кто такие Давид, Саул и Асаф. Может, они тоже пережили похожие приключения... Чует мое сердце, неспроста это. Ох, неспроста, мой принц! И тем же вечером уговорил Гервасия принести новую книгу. Жрец так и просиял от умиления. Он пообещал непременно доложить старшим о том, что "поганыя колдуны" пребывают в просветлении и начинают чтить "Святыя Писания". Действительно, на следующий же день "Псалтирь" исчез из комнаты, а его сменила уже просто невообразимо толстая и солидная книга в переплете, окованном зеленоватой от старости медью. - Вот! - торжественно изрек Гервасий, водружая книгу на столик. - Вот то, с чего все начало бысть! Впрочем, хоть ее полагалось читать, стоя перед столиком на коленях, после ухода жреца Читрадрива перетащил фолиант на свой набитый соломой тюфяк в углу, пристроил поудобнее самый большой светильник и уже четвертый день разбирал написанное. Карсидар видел его склонившимся над книгой вечером, когда засыпал, и утром, едва пробуждался. Вот и сейчас он увлеченно читал, сидя на небольшой скамеечке. Да какое там увлеченно! Карсидару показалось, что еще немного, и Читрадрива прыгнет в книгу с головой. И поминай как звали. - Эй! Э-эй... - позвал он. Но Читрадрива лишь отмахнулся, пробормотал нетерпеливо: "Погоди, погоди, тут как раз самое интересное", - не отрывая взгляда от пергаментной страницы, нашарил мисочку с сушеными яблоками, зачерпнул пригоршню и продолжил чтение. "Ерунда какая! Что он там нашел?" - подумал Карсидар и немедленно получил ответ: "Сейчас узнаешь. Потерпи еще минутку, ради всех богов, здешних и тамошних! Кажется, наконец оно..." И вновь чихнул. Читрадрива простудился еще в княжеской гриднице, когда младшие жрецы, по приказу митрополита Иосифа, окатили их с головы до ног святой водой. Процедура весьма напоминала банную. Однако в баньке Остромировы слуги вновь и вновь распаривали их, нагревали, а здесь пришлось аж до самого поруба топать в мокрой одежде. Вот теперь насморк и одолел. Жаль, что у Читрадривы не было в запасе никаких "штучек" для борьбы со столь тривиальной болезнью. Он знал пару заклинаний на случай ранений, переломов и прочих травм, но не более того. Стоп! Да ведь у него перстень! Может, попробовать?.. - Эй, Читрадрива, а с колечком моим повозиться не хочешь? Глядишь, избавился бы от напасти. - Да отцепись ты наконец! - в сердцах выкрикнул гандзак, переставил скамеечку и отвернулся от Карсидара вместе с книгой. Ну и ну! Вот так книга! Никогда еще Читрадрива так не увлекался. И поскольку толку от него сейчас не было никакого, Карсидар принялся в который раз рассматривать развешанные по стенам картинки и фигурки. Вряд ли кто-нибудь еще содержался в подобном "заключении". Благодаря стараниям подручных толстяка Иосифа скромная комнатка поруба превратилась в некое подобие коридоров замка Люжтен, где размещалась целая картинная галерея. Отличие состояло в том, что здесь были собраны изображения всевозможных богов и богинь, а не портреты родственников. Кроме того, в коридорах замка князя Люжтенского не было статуэток. Кстати, о князе! Ростислав тоже выделил для узников кое-что полезное. Спали они на соломенных тюфяках, покрытых одеялами из шкур. В комнату поставили две скамеечки, не считая столика для книг. Еду приносили трижды в день. Кормили весьма недурно, возможно, даже с княжеского стола. И кроме того, Ростислав дважды справлялся через носившего еду слугу, не желают ли друзья покинуть поруб. - Мы заняты, - отвечал оба раза Читрадрива. И все оставалось по-прежнему: он читал, а Карсидар упражнялся в мягком владении полезными приемами и навыками. Одно было плохо - тюрьма не отапливалась, и холод здесь стоял невообразимый. Поэтому насморк у Читрадривы не проходил. Но он не сдавался. "Лучше спокойно сидеть в холодном порубе, чем ссориться с русичами на воле", - таковы были его мотивы. И что самое странное: хоть Карсидара точно так же облили водой и провели мокрым по морозу, в отличие от Читрадривы, он не подхватил никакой простуды! Неужели гандзак прав, и дело здесь в его способностях, далеко превосходящих таланты учителя?.. - Все. Домучил. Книга громко хлопнула, послышался довольный смешок. Карсидар оторвался от картинки, изображавшей мать Иисуса Христа, богиню Марию, и уставился на Читрадриву, который просто светился от счастья, как новенький, только что отчеканенный золотой. - Что случилось? Ты нашел историю про своего Саула с Асафом? Или, может, здесь тоже обитают гандзаки? Или мы очутились в Ральярге? - И то, и другое, и третье, - бодро ответил Читрадрива. - В самом деле?! - Карсидар почувствовал, как его щеки заливаются румянцем возбуждения. - Ты серьезно? - Вполне. Читрадрива поднялся со скамеечки, потянулся, смачно зевнул, перебрался на свой тюфяк, хитро посмотрел на товарища... Как вдруг вскочил и потребовал: - Ну-ка, ну-ка, подойди к свету... Не понимая, в чем дело, Карсидар сделал три шага вперед, чтобы оказаться в более освещенном месте. - А знаешь, у тебя не только седых волос почти не осталось... У тебя ухо растет. Точно! Карсидара настолько потрясло это сообщение, что он замер, как громом пораженный. Наконец протянул руку к правому виску - и с ужасом и отвращением нащупал на кончике оставшегося от уха обрубка маленькую нежно-шелковистую мочку! - Понимаешь, я тут все читал, голову поднять было некогда, сам знаешь. А сейчас глянул - что за чудеса?! Дай-ка пощупать. Карсидар подошел к Читрадриве и покорно склонил набок голову. Тот внимательно осмотрел обезображенное саблей Менке ухо с вновь образовавшимся отростком и лишь многозначительно хмыкнул, не найдясь с ответом. - Так что там у тебя? - спросил Карсидар, стремясь повернуть беседу от неприятной для размышлений темы к старой. А то в голову опять полезли мысли о схожести с ящерицей. - Нашел сказание про Давида и Саула? - И не только его. Нашлись тут и другие наши сказки. Вот. Читрадрива быстро листал коричневато-желтые страницы и приговаривал: - Вот, шлинасехэ, смотри. Видишь "Книгу Есфири"? Это же предание про короля Хашроша и Астор, которая спасла анхем! Мое любимое... - Неужто у гандзаков были короли? - Карсидар скептически усмехнулся. - Представляю себе такого правителя! Читрадрива болезненно поморщился. К сожалению, его товарищ до сих пор не отождествляет себя со своим народом - анхем. - У анхем, мой принц, королей действительно никогда не было. Только дело ведь в том, что Хашрош был не наш, а чужеземец, и Астор пошла за него не по доброй воле, а чтобы спасти от истребления свой народ... - Читрадрива слегка смутился, вспомнив, как в прошлом сравнивал с героиней этой легенды свою мать. - Но в устах наших стариков все это звучит крайне расплывчато, а в этой книге даже царство Хашроша указано: сто двадцать семь областей, от Индии до Ефиопии. И тут еще упоминаются какие-то Персия и Мидия. - Разве есть такие царства? - удивился Карсидар. - Никогда не слыхал ни про Индию, ни про Мидию. - А ты вообще когда-нибудь высовывал нос за пределы Орфетанского края? - едко осведомился Читрадрива. - Случалось. Но все равно ничего похожего на свете не существует! - не сдавался Карсидар. - А как же легенды? - Читрадрива продолжал стоять на своем. - И имена похожи: Астор - Есфирь, Дахвит - Давид, Сол - Саул, Шамеил - Самуил... - А как насчет короля, мужа Астор? - Не похоже, - честно сознался Читрадрива. - Артаксеркс - Хашрош. - Тогда его королевство должно было зваться не Персией, как ты говорил, а скорее Ксерксией, - с сарказмом заметил Карсидар. - Но тут мелькает название одной из областей: Индия. - Ну и что? - Хиндегиша. Это легендарная страна, которая упоминается в наших сказках. Карсидар призадумался. В самом деле, одни имена чем-то похожи на другие. И название страны: Хинденгиша - Индия... - Кстати, о Давиде и Сауле. Здесь написано, что Саул был королем, а Давид пас у него скот. Не коней, разумеется, но все же пас! А после его смерти сам стал королем. Гм... Хотя в данном случае твое возражение справедливо. Получается, у анхем тоже были короли! И не делай такие большие глаза, лично я не вижу в этом ничего забавного. В конце концов, у нас есть слово "насехэ". Так называют не только принцев-гохем, но и детей наших богатых соплеменников. И последнее. Есть тут прелюбопытнейшая история в самом начале книги про то, как целый народ спасается от какого-то фараона. Знаешь, это чем-то напоминает некоторые наши сказки про дракона. У нас их превеликое множество. Не знаю, правда, в чем точно выражается сходство. Просто некоторые фрагменты... Например, случай, когда анхем удирали от дракона, и один старик заставил расступиться воды реки, преградившей им путь. Тогда анхем прошли по дну на другой берег, а дракон утонул, потому что мудрый старик закрыл проход, сомкнув водяные стены. Вот так-то! Да, если хорошенько поразмыслить над словами Читрадривы... Голова идет кругом! Но тогда получается... - Погоди! Выходит... мы все-таки очутились в Ральярге? - Выходит, да. Но я вполне согласен с тобой: не все получается так гладко, как хотелось бы. Во-первых, совершенно очевидно, что русичи не приемлют даже тех явно колдовских приемов, которые описаны в столь почитаемых книгах. Святая вода не выдерживает никакого сравнения с тем же умением раздвинуть воды реки. Во-вторых, в книгах нет ничего ни про древлян, за которых нас приняли, ни про другие здешние племена, ни про русичей вообще, ни про татар. А заметил, как тут холодно? Хотя в книге говорится про переход через безводную пустыню и палящие лучи солнца. Карсидар поморщил в задумчивости лоб. - А что, если этот Иисус не бог русичей, - несмело предположил он, взглянув на ближайшее распятие. - То есть, я хотел сказать, не исконно их бог. Может, он пришел из более теплых краев, где живут местные анхем, победил всех здешних богов и стал над ними верховодить... М-да! Тогда получается, что Иисус - очень могучий бог. Читрадрива с уважением посмотрел на него: - А знаешь, шлинасехэ, возможно, ты прав. Русичи явно не наши соплеменники, но тем не менее... Да взять хотя бы митрополита! Его зовут Иосиф, а у анхем, кстати, есть имя Есева. - Звучит похоже, - признал Карсидар. - Но не так, чтобы очень. - Далее, -продолжал гандзак, все более воодушевляясь. - Наш друг Михайло. У меня с самого начала что-то вертелось в голове, но я никак не мог понять что. А теперь вспомнил! У нашего народа есть имя Мегеил, хотя встречается оно крайне редко. Уж слишком дерзкое имя, означает "богоподобный". И потом, Остромирова невестка - то ли Ганна, то ли Ханна... а мою мать звали Ханая. - Читрадрива горько вздохнул от вновь нахлынувших воспоминаний. - И один из слуг тысяцкого по имени Гаврила - тут так и просится слово "габир". Карсидар вздрогнул, весь напрягся... Читрадрива рассмеялся и положил руку ему на плечо. - Успокойся, мой принц. Какой из Гаврилы "могучий солдат"! Да и не думаю, что твои "хэйлэй-габир" так себя называют. - Но что все это значит? - недоуменно спросил Карсидар. - Пока ясно одно: мы напали на верный след! - бодро заключил Читрадрива. - Не сомневаюсь, что со временем мы разберемся во всем происходящем. И поймем, в какой конец земли угодили и отчего из гор попали на равнину, и почему при нашем появлении люди сотника видели идущее снизу сияние. А пока что... Тут Читрадрива пристально осмотрел комнату, точно рассчитывая обнаружить притаившихся в углах врагов, и сказал: - Почему нам не принесли ни завтрак, ни обед? И куда запропастился Агапит? Я нахожу, что оставшийся с вечера запах благовоний давно успел выветриться. Карсидар растерянно моргнул, поскольку ожидал от товарища чего угодно, только не такого банального замечания. Хотя Читрадрива, как всегда, прав: падавшее из окошка размытое пятнышко света сжалось в едва различимую полоску, значит, солнце успело перевалить через зенит и уже ползло к западу. - Может, что-то случилось? Карсидар подошел к двери, потрогал ее. Как и полагается в тюрьме, дверь была заперта снаружи. - Но, мой принц, лишь нечто из ряда вон выходящее могло заставить князя, не говоря уже обо всех остальных, забыть про двух сидящих в порубе колдунов! - Значит, что-то случилось, - подытожил Карсидар. - Только как выяснить, что именно?.. - Моей силы для чтения мыслей здесь не хватит, - сказал Читрадрива. - А если с перстнем... - С перстнем я еще долго буду разбираться. Как и ты - со своей силой. Впрочем... - У меня тоже вряд ли получится, - поспешно возразил Карсидар. - Я не о том, мой принц. Ты уже дня четыре не тренировался в перемещениях. Не хочешь попробовать? По своему необыкновению, Читрадрива использовал любой удобный случай для развития способностей ученика. Расчет был верен: можно переместиться за пределы тюрьмы и выяснить все, не дожидаясь прихода курившего благовония жреца, княжеского слуги с едой или тюремных стражей. - Что ж, давай попробуем, - согласился Карсидар. В том, что требовалось сделать, вроде ничего сложного не было. Как всегда, нужно просто расслабиться, затем наоборот сосредоточиться, представить как можно подробнее желаемое место и мысленно прыгнуть туда. Правда, расстояние для прыжка было ограничено; по крайней мере, у Читрадривы ни разу не получалось переместиться дальше, чем на пол- лаута. Да и то в место, где ты прежде бывал, мимо которого проходил или о котором имеешь хотя бы малейшее представление. Незнакомое место представить нельзя - а без этого прыжок не получался. Для верности лучше закрыть глаза, чтобы более четко представить нужное место. Когда во время прыжка требовалось прихватить с собой кого-то еще, желательно иметь с ним контакт, например, держать его за руку. В теории все выглядело просто, но Карсидару пришлось немало потрудиться, прежде чем он смог осилить технику перемещений. Теперь прыжки из конца в конец комнаты получались у него неплохо, и Читрадрива, видимо, рассудил, что пора переходить к более серьезным упражнениям, благо подвернулся удобный случай. Для начала он велел Карсидару немного размяться, прыгая по комнате, потом они прыгали вместе, чтобы Карсидар приноровился к спутнику. Где-то через четверть часа Читрадрива решил, что его ученик уже готов к перемещению за пределы поруба. - Значит так, - заговорил он. - Здесь неподалеку... Вдруг Читрадрива умолк и, бросившись к окну, замер в напряженной позе. - Что случи... - Цыц!!! Недосказанное слово замерло у Карсидара на губах. Никогда он не видел Читрадриву таким взбешенным. Внешняя сдержанность чрезвычайно ценилась в среде гандзаков и считалась признаком хорошего тона, а тут... Однако взрыва не последовало. Читрадрива постепенно оттаял и лишь тихо вздохнул. - Ну вот, все мне испортил, - сказал он разочарованно. - А что произошло? - спросил Карсидар. - Что я испортил? - Лучше бы ты не приставал ко мне с дурацкими расспросами, а воспользовался своими способностями. Глядишь, и помог бы, - устало ответил Читрадрива. - Я... Черт возьми! Только что я отчетливо слышал произнесенные на анхито слова. Карсидар изумленно уставился на него. - Где?! Здесь?! - Можешь верить, можешь не верить, но так оно и было. Карсидар хмыкнул. Возможно ли это? В принципе, раз Читрадрива нашел в священных книгах русичей истории, похожие на сказки гандзаков, раз обнаружил сходство некоторых имен, раз возникло подозрение, что они все же перенеслись в Ральярг, почему бы и в самом деле не услышать здесь этот язык?.. - Насколько я понял, - после короткой паузы произнес Читрадрива, - здесь рядом находится торжок. - Откуда ты знаешь? - К окошку надо подходить не только для того, чтобы поболтать с сотниковой дочкой, - назидательно произнес Читрадрива. - По сторонам осмотреться тоже не мешает. Карсидар проглотил скрытую насмешку, но все равно было досадно, что, сидя вместе с ним в порубе, Читрадрива ухитрился узнать об этом месте гораздо больше него. - Получается, что здесь все рядом? И княжеский дом, и тюрьма, и базар... - Выходит, так. Чтобы все под рукой было. А базар, сам понимаешь, место бойкое, тут всякий народ вертеться может, и даже... Читрадриву будто плетью стегнули. Он снова напряженно замер и одними губами шепнул: - Слушай... Мыслью... Карсидар мигом расслабился-напрягся - и действительно услышал пренебрежительное: "Хазер!", - которое породило в его сознании эхо смутных воспоминаний и цепочку каких-то нехороших ассоциаций. - Ругаются, что ли? - сказал он неуверенно. - Почему ругаются? Свинину выбирают. Базар - самое место для удачной покупки... А ну-ка, молодой ученик колдуна, покажи, на что ты способен. Читрадрива подскочил к товарищу, схватил за локти и зашептал: - Нас же вели сюда из княжеского дома через торжок! Только тогда была ночь, а сейчас день. Давай, мой принц,