намерена
действовать, хоть и решительно, но осторожно, эволюционным путем. -- (Я
хотел было добавить, что сестра активно внедряет новые веяния моды через
Дэйру и Дану, но затем передумал, опасаясь дать Дионису повод для расспросов
о Дэйре. В моем теперешнем взвинченном состоянии это было чревато тем, что я
вполне мог поплакаться ему в жилетку, сетуя на свою горькую судьбу.) -- Так
сколько времени тебе понадобится, чтобы закончить вербовку?
-- Максимум месяц. Теперь я более или менее свободен и смогу
действовать активнее. Ты не против, если я посоветуюсь с дедом?
-- Нет проблем. Я сам хотел обратиться к нему, но затем подумал, что
негоже взваливать на него свои заботы.
-- А зря. Ведь речь идет об основании Дома, и помощь Януса в отборе
кандидатур была бы нам очень кстати. У него безошибочное чутье на людей.
-- Хорошо, -- кивнул я. -- Принимаю твои доводы. -- Последнее слово я
произнес зевая.
Уже во второй раз за время нашего разговора Дионис усмехнулся.
-- Вижу, твоя бессонница проходит. Ступай-ка отдохни, кузен. Впереди у
тебя хлопотный день.
-- Так я и сделаю, -- сказал я. -- Доброй тебе сиесты, Дионис.
-- А тебе спокойной ночи, Артур.
Фигура Диониса растворилась в тумане. Я немного задержался у зеркала,
чтобы посмотреть, вправду ли у меня воспаленные глаза, но когда туман
расступился, я с удивлением увидел в зеркале не собственное отражение, а
Брендона -- в одних трусах, со всклокоченными волосами, заспанным лицом и
сердитым взглядом.
Сначала я несколько раз моргнул, убеждаясь, что это не галлюцинация. Но
нет, Брендон был реален, к тому же зол.
-- Привет, братец, -- сказал я. -- Тебе тоже не спится?
-- Меня разбудил Морган, черт бы его побрал! -- раздраженно ответил
Брендон. -- Он то ли рехнулся, то ли что-то задумал.
-- А в чем дело?
-- Он просил уступить ему место Отворяющего на завтрашней церемонии.
-- Ага... И под каким соусом он преподнес свою просьбу?
-- Его аргументы были неубедительны. Он нес какую-то чушь о престиже, о
положении при дворе. Дескать, мне это ни к чему, все равно я твой брат, а он
отставной регент и теряет свой былой авторитет.
-- Глупости! -- сказал я. -- Ведь он знает, что завтра я назначу его
первым министром королевства.
-- Вот то-то же. Так я ему и ответил, но он продолжал настаивать, чуть
ли не умолять, и я вынужден был послать его к черту. Даже не к черту, а
кое-куда подальше. Это же надо -- заявиться среди ночи и начать ломиться в
чужую спальню! Определенно, у него крыша поехала.
Я задумчиво покачал головой:
-- Пожалуй, нет. Он в своем уме. Часа два назад Морган ушел от меня
вполне нормальный. Мы с ним болтали о пустяках, и теперь я припоминаю, что
ненавязчиво, как бы между прочим, он расспрашивал меня о функционировании
камней. Боюсь, он что-то замышляет.
-- Пробраться в Безвременье?
-- Похоже на то. Особо Моргана интересовал характер связи Знака
Мудрости со Знаком Силы в момент активирования контуров. Если эту связь
предельно усилить, образно говоря, "зацепиться" Знаком Мудрости за Знак
Силы, то... Нет, сейчас я туго соображаю. Мне нужно выспаться.
-- Ты так и не спал?
-- Нет.
-- Это плохо. Скоро твоя свадьба и коронация, а глазища у тебя еще те.
-- Не беда. Я смотаюсь в Безвременье и там хорошенько отдохну. А что
касается Моргана... В общем, когда проснется Бренда...
-- Я не сплю, Артур, -- будто из-за спины Брендона раздался немного
приглушенный голос сестры. -- Разговаривая с Морганом, брат так злился, что
разбудил меня.
-- Где ты?
-- Не беспокойся, я в своей спальне. -- Изображение в зеркале поплыло,
смазалось, и вместо Брендона появилась Бренда в халате, наброшенном поверх
прозрачной ночной рубашки. Она отступила в сторону и указала на разобранную
постель. -- Как видишь.
-- Извини, сестричка, -- смущенно пробормотал я. -- Честное слово, я
ничего такого не подумал. Просто мне было странно услышать вас обоих через
одно зеркало.
-- Это все наша связь, -- отозвался Брендон; теперь уже его голос
звучал на заднем плане. -- Ну, ладно. Я пошел спать, а вы разбирайтесь, что
делать с Морганом. Пока.
-- Пока, -- сказали мы с Брендой.
После короткой паузы сестра произнесла:
-- Брендон отключился. Ты знаешь, он чуть не подрался с Морганом.
-- Почему?
Бренда застенчиво улыбнулась:
-- Ему снилась Дана, а Морган некстати вмешался.
-- Ага, понятно... Так, стало быть, вы видите одни и те же сны?
-- Иногда. Когда снится что-нибудь приятное... либо гадостное.
Я набрался смелости и спросил:
-- А твое замужество было каким сном -- приятным или кошмарным? С какой
это стати Брендон пьянствовал и накачивался психотропными средствами?
Бренда закусила губу; из ее груди вырвался тихий стон.
-- Артур, давай поговорим об этом в другой раз.
-- Но поговорим, -- настаивал я.
-- Обязательно, -- пообещала она. -- Но позже. Добро?
-- Добро. Что ты думаешь о Моргане?
-- То же, что и ты.
-- В таком случае, держи его на прицеле. Лучше всего в момент коронации
на пару секунд парализуй его.
-- Так я и сделаю, а потом извинюсь перед ним. В сущности, Морган
хороший парень, только чересчур амбициозен.
-- И кстати, подумай на досуге, где бы надежно припрятать камни. Морган
только первая ласточка, а по мере становления Дома число желающих овладеть
Силой будет возрастать в геометрической прогрессии.
Бренда в задумчивости наморщила лоб.
-- Я уже анализировала эту ситуацию, Артур, и пришла к неутешительному
выводу, что для охраны Источника необходим по крайней мере один адепт на
каждую тысячу обычных Властелинов. Боюсь, мы открываем шкатулку Пандоры.
-- Она уже открыта. И не нами, а Колином и Бронвен. Назад пути нет,
начинается новая эра.
-- Или наступает конец всему, -- мрачно заметила Бренда. -- Может быть,
так и погибли прежние цивилизации Одаренных -- открыв шкатулку Пандоры.
-- Может быть, -- не стал возражать я. -- Но это еще не повод впадать в
отчаяние. Будем надеяться, что мы окажемся умнее наших предшественников. --
Я снова зевнул. -- Спокойной ночи, сестричка. Я уже засыпаю.
-- Приятных сновидений, брат, -- сказала Бренда и прервала связь.
Я не стал дожидаться, когда зеркало обретет свои нормальные физические
свойства. И так было ясно, что я чертовски устал, поэтому я призвал Образ
Источника и дал ему соответствующую команду. Очутившись под зеленым небом
Безвременья, я бухнулся ничком на лиловую траву и сразу же погрузился в
желанное забытье. Последней моей мыслью было:
"Только бы снова не проснуться в постели Дэйры..."
Глава 9
Первое, что я увидел, проснувшись, было склоненное надо мной прекрасное
лицо моей Снежной Королевы. Ее большие голубые глаза смотрели на меня нежно,
с лаской и заботой, а на коралловых губах играла приветливая улыбка.
-- Надеюсь, ты хорошо выспался, Артур?
Несколько секунд я тупо глядел на нее, спросонья моргая глазами, затем
перевернулся на бок, сладко потянулся и зевнул. В ходе этих нехитрых
акробатических упражнений моя голова оказалась на коленях у Бронвен.
Поначалу я хотел отодвинуться, но потом передумал и остался в прежнем
положении. Я вовсе не был застенчивым юнцом, а перспектива понежиться на
коленях у такой очаровательной женщины в данный момент представлялась мне
весьма заманчивой -- этакое пикантное, но в целом вполне невинное
удовольствие. Как всегда, всласть выспавшись, я пребывал в
благодушно-игривом расположении духа -- до тех пор, пока суровая
действительность не наводила решительный порядок в моем затуманенном после
купания в сладких грезах мозгу.
-- Что ты здесь делаешь, Бронвен? -- спросил я, прижавшись щекой к ее
бедру. Сквозь тонкую ткань ее белого платья я чувствовал тепло ее тела,
которое не так давно сводило меня с ума... Впрочем, то было не совсем это
тело, однако принадлежало оно той самой женщине, что сейчас сидела подле
меня.
-- Я берегла твой сон, милый, -- просто ответила Бронвен. -- Чтобы
никто не потревожил его.
-- А кто мог потревожить его в Безвременье?
-- Ты сам. Ведь так и случилось с тобой в прошлый раз.
-- Так это я сам...
-- А кто же еще. С Безвременьем шутки плохи, мой дорогой. Слава
Источнику, тебе снилась Дэйра, а не черти рогатые.
-- Думаешь, что тогда я попал бы в ад? Интересно было бы посмотреть,
что он из себя представляет.
Бронвен усмехнулась:
-- Ну, в ад бы ты вряд ли попал, но тебя вполне могло зашвырнуть
куда-то к черту на кулички. В какое-нибудь жуткое местечко, каких во
Вселенной вдоволь.
-- Бренда частенько спала в Безвременье, -- заметил я. -- И ничего с
ней, насколько я знаю, не происходило.
-- Не в пример тебе, Бренда очень уравновешенная девушка. Даже во сне
она контролирует себя. Твоя сестра умница и настоящая душечка.
-- Она тебе нравится?
-- Я в восторге от нее. Да и Брендон ничего, хороший парень. Правда
порой меня забавляет его чересчур пылкое увлечение Даной.
-- Похоже, он нашел девушку своей мечты, -- сказал я.
-- И к твоему несчастью, -- подхватила Бронвен, -- этой девушкой
оказалась именно Дана. Какая ирония судьбы! Твой брат -- твой соперник.
Суровая действительность наконец навела шмон в моих мозгах. Я
почувствовал себя неловко и убрал голову с колен Бронвен.
-- Не сыпь мне соль на рану, -- попросил я. -- Разве я виноват, что так
получилось? Я не хотел влюбляться в Дану.
Бронвен кивнула:
-- И в этом твое отличие от меня. Я сознательно шла на это... хотя не
думала, что мне будет так больно. Впрочем, если бы мне довелось начать все
сначала, я бы повторила свой путь. Любить тебя -- большое счастье, пусть оно
и горькое.
Я виновато опустил глаза:
-- Мне жаль, что так получилось, Бронвен. Но я не в силах помочь тебе.
-- Увы, -- печально вздохнула она. -- Я упустила свой шанс. Мне
следовало бы раньше явиться тебе в своем новом облике, тогда бы ты не устоял
передо мной. А ты не повторяй моей ошибки, Артур. Воспользуйся тем, что Дану
влечет к тебе. Не мешкай, иначе опоздаешь. А так у тебя хоть останутся
воспоминания о нескольких ночах любви.
-- Ты предлагаешь мне соблазнить невесту моего брата?! -- пораженно
воскликнул я.
-- Да, -- невозмутимо подтвердила Бронвен. -- Именно это я тебе
предлагаю. Действуй, пока Дана не стала женой Брендона. Уж если выбирать из
двух зол, то меньшее.
Я угрюмо покачал головой:
-- Нет, ты не ангел-хранитель, Бронвен. Ты мой змей-искуситель.
-- Я желаю тебе только добра.
-- Не сомневаюсь. Но у тебя очень странные представления о моем благе.
Изменить Дэйре, обмануть доверие брата, и еще... -- Тут я осекся.
-- И еще ты боишься осуждения дочери. Даже больше, чем ревности Дэйры и
гнева Брендона. А зря. Пенелопа умная девочка и, думаю, поймет тебя.
Я оторопело уставился на Бронвен:
-- Что ты сказала?
-- То, что слышал. Пенелопа не сестра тебе, а дочь. Шила в мешке не
утаишь.
-- Черт побери! Как ты узнала?
Бронвен тихо рассмеялась:
-- Это знаю не только я, но и Дана с Дэйрой. А Пенелопа, в свою
очередь, догадывается, что нам известна ваша тайна, однако делает вид, будто
ничего не произошло и продолжает изображать из себя твою сестру.
-- Но как же это всплыло? -- недоуменно произнес я.
-- Вы сами выдали себя своим поведением. Первой вас раскусила Дэйра, то
есть, как я понимаю, сначала она приревновала. Ведь вы относитесь друг к
другу не как брат и сестра, а как робкие влюбленные, вот Дэйра и решила, что
Пенни твоя кузина и любовница.
-- Ага! -- сказал я. -- Теперь понятно, что за муха ее укусила.
-- Да уж, -- кивнула Бронвен. -- Бедняжка Дэйра провела несколько
бессонных ночей. Потом она поделилась своими подозрениями с Даной, и они
вместе раскусили Пенелопу.
-- В каком смысле "раскусили"?
-- В самом прямом. Время от времени, как бы между прочим, они задавали
ей каверзные вопросы, чтобы заставить ее проговориться, и вскоре пришли к
выводу, что она твоя дочь.
-- Это было так просто?
-- Как дважды два. Особенно, если учесть, что порой Пенелопа произносит
твое имя с легким придыханием, вроде как "Оартур". Куда труднее было
выяснить, какие у тебя отношения с ее матерью. Тут уж и я подключилась к их
расследованию. Втроем мы установили, что матери Пенелопы давно нет в живых;
а лично для себя я сделала еще одно открытие, но решила не делиться им ни с
Дэйрой, ни с Даной.
-- Какое открытие? -- обреченно спросил я, чувствуя себя как
нашкодивший ребенок, которому вот-вот надерут уши.
-- Мать Пенелопы, -- спокойно ответила Бронвен, -- была твоей близкой
родственницей, предосудительно близкой -- родной сестрой, тетей или
племянницей. Я бы поставила на тетю, скорее всего, со стороны твоей матери.
Я тяжело вздохнул и пробормотал:
-- Надо же, Шерлок Холмс в юбке... в клетчатой шотландской юбке.
-- О чем ты говоришь?
-- Да так, ни о чем. Кое-что из фольклора миров, где саксы крепко
намяли бока наши родичам бриттам.
-- Так я угадала? Мать Пенелопы была твоей тетей?
-- Да, ты права, -- сказал я, понимая, что возражать бессмысленно. --
Она была младшей сестрой моей матери.
-- А как ее звали?
-- Диана.
-- Диана, -- задумчиво повторила Бронвен. -- Красивое имя. Между
прочим, ты знаешь, что покойный дядя Бриан называл Дэйру Дианой-охотницей?
-- Правда? -- удивленно спросил я.
-- Забавное совпадение, не так ли? А может, и не совпадение. Может, ты
вовсе не случайно полюбил Дэйру. Она чем-то напоминает тебе твою Диану?
Я растерянно пожал плечами:
-- Трудно сказать. Они очень разные и в то же время похожие. Обе
веселые, непосредственные, жизнерадостные... То есть, Диана была
жизнерадостной. Она очень любила жизнь.
-- Она была той самой Дианой-охотницей, о которой говорится в античных
мифах?
-- Нет. Прообразом той Дианы было несколько женщин из нашего рода,
живших много тысячелетий назад. А моя Диана была семьдесят третьей из
принцесс Сумерек, носивших это имя.
-- Аж семьдесят третьей? Но ведь так немудрено и запутаться.
-- Немудрено, -- согласился я. -- Поэтому в Сумерках установлено
жесткое правило: ни один из новорожденных принцев или принцесс не может быть
назван именем здравствующего родственника. Так, например, за всю историю
Дома был и есть только один Янус -- мой дед. Все остальные семейные имена
повторялись не раз и не дважды... Гм. За исключением Йове.
-- Кого?
-- Ну, Зевса или Юпитера, сына Крона.
-- Того, который поедал своих сыновей?
Я коротко хохотнул. Недавно точно такой же вопрос задал мне Морган.
-- На самом деле Крон никого не ел, тем более своих детей. Просто у
него были проблемы с сыновьями -- он страшно ревновал их к своей жене Гее. А
что касается Йове, то он был у Крона на особом счету, поскольку Янус прочил
его в понтифики Олимпа. Кстати сказать, Йове был единственным в истории
Сумерек бессменным понтификом. Он правил Олимпом почти тысячу лет; то была
эпоха Громовержца.
-- Он действительно метал молнии с вершины горы?
-- В некотором роде. Йове был единственным, кто умел вызывать настоящие
сумеречные грозы.
-- Подумаешь! -- фыркнула Бронвен. -- Я могу наслать такую грозу...
-- И сможешь управлять ею? Сможешь предотвратить все нежелательные
последствия своего вмешательства в естественные атмосферные процессы?
-- Ну... Боюсь, что нет.
-- Вот то-то же. Важно не только сделать то, что ты хочешь сделать;
гораздо важнее сделать только то, что ты хочешь сделать. В этом вся суть
Искусства. Йове в совершенстве владел искусством управления погодой. Ему
единственному было позволено вызывать грозы в официальных владениях семьи.
Дни, когда он это делал, назывались Днями Гнева.
-- Звучит устрашающе, -- заметила Бронвен.
-- Отнюдь. Апокалиптический смысл выражению "день гнева" придали
христиане. А в представлении Сумеречных это лишь символ искупления грехов и
самоочищения. Гнев, направленный прежде всего внутрь себя, против
собственных слабостей и пороков. Гроза в Сумерках нечто большее, чем просто
естественный феномен. К ней относятся с восторгом и благоговением, многие
считают ее откровением свыше.
-- Значит, Йове был посланцем Небес?
-- Не знаю. Я ни в чем не уверен. Но говорят, что он стал богом. Даже
Богом -- с большой буквы.
-- Как Иисус?
-- Вроде того. Но это произошло задолго до Иисуса, и Йове никто не
распинал на кресте. Просто в один прекрасный день он исчез и с тех пор не
давал о себе знать. Скептики утверждают, что ему до чертиков надоела власть,
и он отправился странствовать по свету. Иные же искренне верят, что Йове
обрел божественность.
-- В каком смысле?
Я хмыкнул:
-- Хороший вопрос. Сумеречные издревле привержены идее Мирового
Равновесия -- концепции, согласно которой существует некая нейтральная сила,
сдерживающая как Порядок, так и Хаос. По существу, это уже религия, но
долгое время она была обезличена, лишена характерного для остальных религий
антропоморфизма. Со времен Йове ситуация в корне изменилась. После
исчезновения его стали почитать как носителя этой идеи, этакого эрзац-Бога.
-- Странно все это, -- сказала Бронвен. -- Чем могущественнее человек,
тем больше его одолевают разного рода сомнения, тем усерднее он ищет Бога,
как бы в надежде найти у него защиту от собственного могущества.
-- Ты считаешь Источник Богом?
-- Нет. Хотя соблазн очень велик. -- Она усмехнулась. -- Источник
воистину кладезь соблазнов. То, что он сотворил со мной... Ах, Кевин, я так
несчастна! Ну, что тебе стоит приласкать меня?
Я досадливо поморщился:
-- Бронвен, не заводись! По-моему, мы уже все обсудили.
-- Э, нет, дорогой, погоди. Если ты такой бессердечный в отношении
меня, то и я могу ответить тебе той же монетой. К примеру, сболтнуть
невзначай одному из наших придворных сплетников, что Пенни твоя дочь и
одновременно двоюродная сестра. Ах, какое пикантное родство!
Внутри у меня похолодело. За себя я не опасался -- ведь я король, что
хочу, то и делаю, -- но моя дочь, Пенелопа! Снова косые взгляды, снова
холодок и отстраненность, скрытое осуждение в глазах окружающих -- а как же,
дитя греха. И все мое могущество, моя власть, мой авторитет, мое влияние
окажутся бессильными перед предрассудками. А позже кому-нибудь да придет в
голову, что раз в этой семейке нашлась парочка кровосмесителей, то могут
быть и другие, например, Брендон с Брендой -- вон ведь какие они милашки, а
Бренда, к тому же, избегает мужчин...
-- Нет! -- воскликнул я. -- Ты не сделаешь этого!
В улыбке, которой Бронвен одарила меня, сквозила мука и горечь.
-- А вот и сделаю. Будь в этом уверен.
-- Ты поступишь подло!
-- Ну, и что? Пусть я потеряю дружбу Пенелопы, зато отомщу тебе. А для
отвергнутой женщины нет большего утешения, чем месть.
Я облокотился на колени и закрыл лицо руками.
-- Ты шантажируешь меня.
Бронвен нервно хихикнула:
-- Наконец-то ты догадался. Браво!
Мне отчаянно хотелось заплакать от ярости и бессилия. И от злости на
самого себя. Я ни на минуту, ни на секунду не должен был забывать, что за
невинной внешностью Бронвен прячется коварная и расчетливая ведьма,
пекущаяся единственно лишь о собственном благе. Я не должен был доверять ей.
Я должен был предостеречь Пенелопу от дружбы с ней; я просто обязан был
воспрепятствовать их сближению. Бронвен использовала мою дочь, втерлась к
ней в доверие и выведала ее тайны. Как это подло, низко, отвратительно!.. В
тот момент я ненавидел Бронвен всей душой и готов был убить ее.
-- Сколько? -- спросил я.
-- Что "сколько"?
-- А то ты не понимаешь! -- с циничной ухмылкой произнес я. -- Сколько
я должен тебе за молчание? Сколько раз в месяц мне придется трахать тебя,
чтобы ты держала свой мерзкий язык за зубами?
По мере того как я говорил -- медленно, внушительно, с расстановкой, --
лицо Бронвен все больше краснело. Затем она несколько долгих секунд смотрела
на меня широко распахнутыми глазами, в которых застыл ужас вперемешку с
недоверием и изумлением, а ее плотно сжатые губы нервно подергивались,
предвещая истерику.
-- Ты!.. Ты!.. -- Бронвен протянула ко мне руки, и я подумал было, что
сейчас она накинется на меня и расцарапает мне лицо, как вдруг она вся
сникла, бросилась ничком на траву и горько зарыдала.
Я молча сидел рядом, не предпринимая никаких попыток утешить ее, но и
дальше унижать не собирался. По правде говоря, мне было стыдно за то, что я
сказал. Это было явное превышение необходимой меры самообороны. В пылу гнева
я совершенно позабыл, что Бронвен, в сущности, еще ребенок, к тому же, если
верить ее словам (а я не видел причины не верить ей в этом), она еще не
знала ни одного мужчины.
Бронвен плакала долго и упоенно. Потом она неподвижно лежала, спрятав
лицо в траве, и лишь плечи ее изредка вздрагивали. Глядя на нее, я начинал
испытывать угрызения совести. Чертова моя сентиментальность!
Наконец Бронвен поднялась и села, расправив на коленях свое уже
порядком помятое платье. Без всяких слов я вынул из кармана чистый носовой
платок и вытер от слез ее заплаканное личико. Она перехватила мою руку и
прижалась к ней губами. В ответ мне не оставалось ничего другого, как обнять
ее и чисто по-братски поцеловать в лоб.
-- Извини, милая, -- сказал я. -- Я не должен был так говорить.
-- Это ты извини, я сама напросилась, -- ответила Бронвен, крепче
прижимаясь ко мне. -- Ты такой неуступчивый, а я... я совсем потеряла
голову. Мне так обидно... -- Она всхлипнула. -- Ведь я желанна, я очень
желанна. И сейчас я возбуждаю тебя... Не отрицай, я это чувствую.
-- Я и не думаю отрицать, Бронвен. Как и всякого нормального мужчину,
меня возбуждает близость хорошенькой женщины. У нас с этим гораздо проще,
чем у вас, женщин. Это рефлекс в голом... в чистом виде.
-- В чистом виде, в голом виде, -- томно произнесла она. -- Так не
подавляй свой рефлекс. Давай забудем обо всем и займемся любовью. Тебя от
этого не убудет, а я хоть ненадолго стану счастливой. Я хочу отдать тебе
свою невинность -- только тебе, тебе одному, и никому, кроме тебя.
-- Бронвен...
-- Помолчи, выслушай меня. Ведь я не требую от тебя никаких
обязательств, вообще ничего -- кроме того, чтобы ты дал волю своим рефлексам
в их чистом... в голом виде. Впрочем, если тебе угодно, ты можешь даже не
раздеваться.
-- Это вовсе не смешно, Бронвен.
-- А я не шучу, Артур. Я прошу тебя о любви, я умоляю. О маленькой
капельке любви -- без последствий, без обязательств. Ведь есть же такое
понятие, как свободная любовь.
Я с некоторой долей сожаления вздохнул:
-- Ко мне оно неприменимо, моя дорогая. Свободная любовь годится только
для свободных сердец; мое же сердце таким не назовешь.
-- Потому что оно занято?
-- Да.
-- Все? Полностью? Целиком? Неужели в нем нет местечка для меня? Ведь
мне много не надо -- только чуточку, самую малость твоей любви и нежности.
-- Бронвен, Бронвен, -- сокрушенно произнес я. -- Что с тобой? Где
подевалась твоя гордость? Раньше, когда ты пыталась увести меня у Дэйры, я
тебя понимал. Но теперь...
-- А ты загляни в свое сердце, тогда все поймешь. Представь, что Дана
равнодушна к тебе, что она уже не бросает на тебя украдкой влюбленные
взгляды. И если у тебя есть воображение, то ты увидишь, где подевалась моя
гордость. Она там же, где и твоя; она утонула в Источнике. Это наша плата за
могущество.
Я отстранил от себя Бронвен и внимательно посмотрел ей в глаза.
-- Ты снова об Источнике. Я же говорил тебе, что мое наваждение прошло.
-- Это ко мне. А к Дане?
Вместо ответа я запустил руку в карман штанов и достал измятую пачку
сигарет.
-- Источник не станет возражать, если я закурю?
-- Нисколько, -- ответила Бронвен. -- Кстати, неплохая мысль. Угости
меня сигареткой.
-- Ты куришь? -- удивился я.
-- Ага, с недавних пор. Это твоя Бренда меня пристрастила.
Некоторое время мы молча курили, задумчиво глядя друг на друга. Первым
отозвался я:
-- Бронвен... э-э... Я по поводу Даны.
-- Да?
-- Видишь ли... Но это строго между нами.
-- Даю тебе слово, Артур. Я никому не скажу.
Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем шумно выдохнул. Это немного
успокоило меня, и я повторил эту процедуру еще несколько раз.
-- Так вот, Бронвен. Я сильно подозреваю, что мои чувства к Дане никак
не связаны с Источником. Боюсь, это не наваждение, это любовь.
-- То есть, ты думаешь, что совершаешь ошибку, женясь на Дэйре?
Я склонил голову, прячась от ее проницательного взгляда.
-- В любом случае, уже поздно что-то менять. Вот если бы я мог начать
все сначала, то...
-- Ты выбрал бы Дану, -- поняла меня Бронвен. -- Отбил бы ее у Колина.
Верно?
-- Верно... И мне больно, Бронвен. Я чувствую, что могу вырвать Дэйру
из своего сердца, но Дану...
-- Вырвать Дану ты не сможешь, -- подтвердила Бронвен. -- Никогда. Ни
за что. Она стала твоей неотъемлемой частичкой. Источник запечатлел в тебе
ее эмоциональный образ, и если ты попытаешься стереть его, то необратимо
повредишь свою личность.
-- Опять Источник! -- воскликнул я.
-- А что же ты думал. С одной стороны, ты прав: твои чувства к Дане
нельзя сравнить с наваждением, которое ты испытывал ко мне. Но, с другой
стороны, ты ошибаешься, считая, что Источник здесь ни при чем. Он причастен
к твоей нежной страсти самым непосредственным образом.
-- Из-за того контакта?
-- Ну, да. Неужели ты до сих пор так ничего и не понял?
-- Кажется, я начинаю понимать, -- ошеломленно пробормотал я.
-- Вот то-то же, -- кивнула Бронвен. -- Контакт между Входящим и
Отворяющим очень силен, но он статичен, поэтому вроде бы неощутим, ведь мы
воспринимаем все в динамике, а неизменность порождает иллюзию отсутствия.
При этом контакте Входящий и Отворяющий становятся настолько близки, что при
других обстоятельствах они бы прониклись друг к другу глубочайшим
отвращением, но из-за его статичности этого не происходит. По существу
своему человек прекрасен, гнусны бывают лишь его поступки, мысли, чувства,
желания, страсти, но если отвлечься от них -- а особенность контакта
позволяет это -- и заглянуть глубже, в самую душу...
Я весь содрогнулся, вспомнив о Бекки. Тогда я заглянул ей в самую душу,
но был ослеплен и оглушен. Я видел только плохое, неприятное мне,
отталкивающее, а все чистое и прекрасное осталось незамеченным. И мне не на
кого пенять, даже на себя: такова наша жизнь, таков я, таковы все мы,
люди...
-- Последствия контакта, -- между тем продолжала Бронвен, -- для
Входящего и Отворяющего разные. Временное наваждение Отворяющего -- лишь
остаточный эффект от испытанной им близости с Входящим. Ты на собственном
опыте убедился, что возникающее при этом влечение весьма сильно, но
недолговечно. Другое дело Входящий. Окунувшись в Источник, он запечатлевает
в себе сущность Отворяющего. Навсегда, до самой смерти. Так я запечатлела
тебя, и теперь ты -- часть меня самой; вот почему я люблю тебя и буду любить
всегда. Ну, а ты запечатлел в себе Дану и любишь ее, потому что она стала
как бы частичкой тебя самого.
Я в отчаянии схватился за голову.
-- Но зачем Источнику эти сексуальные игры?
-- Это не сексуальные игры, -- возразила Бронвен. -- То есть игры -- но
не Источника, а наши. Ведь мы люди, существа с разумом, душой и телом, и
каждая из трех этих компонент тесно связана с двумя другими. Например, ты,
Артур, нормальный здоровый мужчина, твои гормоны самым естественным образом
реагируют на твои душевные порывы, и ты хочешь Дану как женщину. Точно так
же и со мной. Это не наваждение и не сексуальные игры, как ты выразился. Это
просто любовь -- не больше и не меньше.
-- Искусственная любовь, -- мрачно уточнил я.
-- И что же ты нашел в ней искусственного? -- едко осведомилась
Бронвен.
Это был чисто риторический вопрос, пресекающий неуклюжие попытки
обвинить Источник во всех моих бедах. Любовь есть любовь, и не суть важно,
как она возникает. Если, к примеру, двое молодых людей, вступив в брак по
принуждению, затем влюбляются друг в друга, то разве можно назвать их
чувства искусственными?
-- Ну, ничего! -- решительно произнес я. -- Завтра... вернее, сегодня
все изменится.
-- Ты о коронации?
-- Да. Я войду в Безвременье, связанный с Дэйрой, и окунусь в Источник
так глубоко, запечатлею ее в себе так сильно, что даже думать забуду о Дане.
Бронвен испытующе поглядела на меня:
-- И ты хочешь этого?
Я потупился:
-- Нет, не хочу. Но сделаю.
-- Этим ты только усугубишь свое положение. Запечатление не бывает
более сильным или более слабым, оно либо есть, либо его нет. Ты свяжешь себя
навеки с двумя женщинами и всю свою жизнь будешь страдать, метаться между
ними, не зная, кому отдать предпочтение. Я такой глупости не совершу, я буду
любить только тебя. Не исключено, что у меня будут другие мужчины...
Конечно, они будут -- ведь я женщина, причем красивая женщина, а ты
пренебрегаешь мной, -- но первым моим мужчиной обязательно станешь ты. Пусть
не сейчас и не завтра, но когда-нибудь это произойдет. Я добьюсь своего. Ты
веришь мне, Артур?
Я неопределенно кивнул. Теперь я понимал Бронвен; я уже начинал
сочувствовать ей, потому как и сам оказался в сходном положении. Я предвидел
тот день, когда из сострадания (или, если хотите, из солидарности) подарю
ей... нет, не любовь, но свою ласку и нежность.
Тяжело вздохнув, я снова закурил. Бронвен пододвинулась ко мне и
положила голову на мое плечо. Ее шелковистые белокурые волосы приятно
защекотали мне шею и подбородок.
-- Дай затянуться, -- попросила она.
Вот так мы сидели рядышком и курили одну сигарету по очереди. Бронвен
это доставляло удовольствие, и она даже томно прикрывала глаза, когда ее
губы прикасались к влажному от моих губ фильтру.
А я тем временем обмозговывал одну великолепную идею, пришедшую мне в
голову (не побоюсь громких слов) в порыве гениального озарения.
Итак, данное: любовный многоугольник. Я люблю Дэйру и Дану. Дэйра любит
меня, а Дана... У Даны еще не прошло наваждение, к тому же я нравлюсь ей. В
Дану влюблены Брендон и Морган. Дане нравится Брендон, и она явно отдает ему
предпочтение перед Морганом. Морган, который уже подал архиепископу прошение
о разводе, судя по всему, остался у разбитого корыта и в последнее время
увивается вокруг Бренды. Бренда относится к нему благосклонно и по-дружески
вежливо, но решительно отвергает его ухаживания. Бедная сестричка до сих пор
не может оправиться от своего первого брака и смотрит на всех знакомых
мужчин как на друзей или братьев. Кроме того, есть еще и Бронвен, которая
любит меня, а также Колин, которого Дэйра никогда не любила, а Дана, по ее
словам, уже разлюбила, и который любит то ли Дэйру, то ли Дану, а может
быть, их обеих сразу...
М-да, запутанная получилась картина. Но ничего -- уберем Бренду,
Бронвен, Моргана и Колина. Остается четверо -- я, мой брат, Дэйра и Дана.
Два парня и две девушки -- совсем неплохо. Совет бы нам да любовь, не будь
этой злополучной лишней связки: "я люблю Дану". И судя по всему, не смогу ее
разлюбить, хоть как бы не старался. А вот Дэйру, возможно, и разлюблю --
ценой своего разбитого сердца... Но к черту! Мое несчастное разбитое сердце
вылечит Дана, которую я приведу к Источнику... то есть, отошлю к Источнику,
будучи ее Отворяющим. А Брендона я обведу вокруг пальца (ради его же блага,
разумеется), подстроив все так, чтобы его Отворяющим была Дэйра. И, наконец,
Дэйра (моя родная! моя любимая!), когда у нее пробудится Дар, войдет во
Врата с Отворяющим Брендоном.
Таков был мой гениальный план: мы с Брендоном должны поменяться
невестами. Для его осуществления нужно было, во-первых, отложить мое
бракосочетание с Дэйрой как минимум на неделю (под предлогом продления
празднеств по случаю моего восшествия на престол), во-вторых, обмануть
Брендона, в-третьих, соблазнить Дану, и, в-четвертых, сделать так, чтобы
Дэйра быстренько повзрослела этак лет на пять. Все это осуществимо, а
последнее даже приятно -- провести спокойные пять лет в каком-нибудь тихом
местечке, где время мчится, как ураган; самозабвенно, упоенно любить Дэйру и
предвкушать долгую и счастливую жизнь с Даной в любви и согласии...
Не очень порядочно, спору нет. Но порядочнее ли будет с моей стороны в
один прекрасный день соблазнить жену родного брата или, что еще хуже,
постоянно приставать к ней, моля о любви, сочувствии, понимании, как это
делает сейчас Бронвен? Замена невесты в самый канун свадьбы явление,
конечно, не слишком распространенное и вызовет много нелицеприятных толков.
Но, черт побери, я сделаю из двух несчастных пар две счастливые семьи, быть
может, самые счастливые на всем белом свете. Чихать я хотел на всякие
сплетни и праздную болтовню!
Заметно воспрянув духом, я сказал Бронвен:
-- А знаешь, милочка, в чем твоя беда?
-- В чем же? -- поинтересовалась она, не убирая головы с моего плеча.
-- В жадности. Ты могла бы запросто увести меня у Дэйры, если бы
поделилась со мной Силой. Тебе не составило бы большого труда тайком
позаимствовать у Колина его камни и пропустить меня к Источнику, будучи моим
Отворяющим.
Бронвен, наконец, подняла голову.
-- А-а, вот ты о чем! Ну, коль скоро на то пошло, у меня не было нужды
"заимствовать" у Колина камни. Как Хозяйка Источника, я могу изготавливать
Ключи сама. Кстати сказать, у меня уже есть один модифицированный комплект,
состоящий всего из трех камней -- талисмана для Входящего, талисмана для
Отворяющего и опорного Ключа, наподобие алмаза, Знака Власти. Я изготовила
их еще летом, специально для тебя. Но мне так и не пришлось воспользоваться
ими.
-- Опоздала?
-- Нет, хуже. Ты даже не представляешь, как я была огорчена, когда
узнала, что Источник откажется принять тебя, если твоим Отворяющим буду я.
Я почувствовал, что мой гениальный план начинает рушиться, как
карточный домик.
-- Но почему?!
-- Понятия не имею, почему это так, но знаю твердо, что посвященный
адепт Источника не может быть Отворяющим.
-- Ты в этом уверена?
Бронвен грустно усмехнулась:
-- Небось, у тебя промелькнула шальная мыслишка стать Отворяющим Даны,
а Дэйру уступить Брендону.
Мое лицо обдало жаром.
-- С чего ты взяла...
-- Я вижу тебя насквозь, милый. Вернее, я просто понимаю тебя. Но, к
твоему огорчению, должна тебе сказать, что ничего у тебя не получится.
Источник не примет Дану, если ее Отворяющим будешь ты.
-- Почему, черт возьми?!
-- Говорю же тебе: не знаю. Бренда полагает, что Источник попросту
отказывается воспринимать своего адепта как представителя материального
мира.
-- Так Бренда знает об этом?
-- Конечно, знает. Похоже, ей известно о повадках Источника гораздо
больше, чем мне.
-- И что она думает по этому поводу?
-- Она сама в растерянности. Ее очень беспокоит будущее отношений
Брендона с Даной в свете этой асимметрии. Ведь если Дана, как того хочет
Брендон, будет его Отворяющим, то ей, в свою очередь, понадобится другой
Отворяющий. Ну, и наоборот. Одним словом, как и тебя с Дэйрой, твоего брата
и Дану ожидает далеко не безоблачная супружеская жизнь. Единственный
положительный момент во всей этой чехарде, так это то, что контакт Бренды с
Брендоном во время ее купания в Источнике не привел к нежелательным
последствиям. Очевидно, они так близки друг с дружкой, что физическая
близость представляется им чем-то вроде близости с самим собой.
-- Так оно и есть, -- подтвердил я. Затем с некоторой долей зависти
добавил: -- Повезло же Бренде!
Бронвен с сомнением покачала головой:
-- Позволь не согласиться с этим. Лично я ни о чем не жалею, разве
что... -- Она умолкла и устремила на меня томный взгляд своих подернутых
поволокой ясно-голубых глаз. -- Артур, ты можешь исполнить одну мою
маленькую просьбу?
Я насторожился:
-- Смотря какую.
-- Поцелуй меня. Просто так поцелуй. Но по-настоящему.
-- Просто так не получится, -- заметил я. -- Настоящий поцелуй
подразумевает логическое продолжение... э-э, в дальнейшем сближении.
-- Вот и поцелуй меня, подразумевая логическое продолжение... в
отдаленном будущем. Попробуй -- ну, что тебе стоит?
Я попробовал, и у меня получилось. Губы Бронвен были сладки и по-детски
невинны.
Ах, моя нежная Снежная Королева...
Глава 10
Наше венчание было устроено с поистине королевским размахом, как и
подобает для церемонии бракосочетания короля с королевской дочерью. Собор
святого Патрика был заполнен до отказа великолепными лордами и блестящими
дамами и девицами. К алтарю меня подвели Бренда и Брендон, который был моим
шафером, а Дэйру мне вручил Дункан Энгус, муж ее тетки Алисы. Моя невеста в
подвенечном наряде была прекрасна, как ангел, и только совершеннейший идиот
на моем месте мог бы думать в этот момент о другой женщине...
Я был тем самым совершеннейшим идиотом. Отвечая на вопрос епископа:
"Согласен ли ты, Артур Кевин Пендрагон, взять в жены присутствующую здесь
Дэйру Лейнстер..?", я чуть было не ответил: "Нет!", а затем, говоря
сакраментальные слова: "Беру тебя, Дэйра, в законные жены..." я запнулся на
ее имени, так как с моих губ готово было сорваться другое имя. Вы знаете,
какое.
В общем, не очень веселой получилась моя свадьба, хотя вряд ли мое
мнение разделял простой люд, который радовался вовсю, восторженно
приветствуя нас на пути из собора святого Патрика в собор святого Андрея,
где вслед за венчанием с Дэйрой я должен был повенчаться со всей своей
страной. Этот брак тоже не вдохновлял меня; слишком большую ношу я взваливал
на свои плечи и вовсе не был уверен, выдержу ли, справлюсь ли. Мне предстоял
каторжный труд по основанию нового Дома, и если я преуспею в этом, то стану
такой же легендарной фигурой, как мой прадед и тезка Артур Пендрагон, как
мой дед Янус, как Авраам или Один. И тем не менее... Эх, тяжела все-таки
шапка Мономаха!
А без Даны мне свет не мил...
Без Даны, которая волей Источника стала мне ближе, чем Дэйра, и
которая, по злой воле того же Источника, никогда не будет испытывать ко мне
столь глубоких чувств.
Во время венчания я искоса следил за ней и безнадежно мечтал о
несбыточном. Я ждал чуда, зная, что его не произойдет, что не ударит гром с
ясного неба и не поменяются местами Дэйра и Дана... А по пути в собор
святого Андрея и на самой коронации я был лишен даже горького наслаждения
тайком лицезреть Дану, ибо она затерялась где-то в толпе среди разодетых в
пух и прах знатных дам и девиц из высшей аристократии Логриса.
Без Даны мне так грустно, так тоскливо...
Рядом со мной были Брендон и Дэйра, уже не как мой шафер и моя невеста,
а как мои Отворяющие. Они ритуально прикоснутся к большому алмазу чистой
воды, Знаку Власти, венчающему корону, в тот самый момент, когда архиепископ
возложит ее на мою голову.
Без Даны мне власть будет в тягость...
Они прикоснутся, и я войду во Врата, однако не стану купаться в
Источнике, даже близко к нему не подойду. Сегодня утром я перекинулся парой
слов с Брендой, и она подтвердила то, что сказала мне Бронвен: запечатлев в
себе Дэйру, от Даны я не избавлюсь. Вот я и решил не усугублять свое, и без
того безрадостное, положение. Значит ли это, что я уже разлюбил женщину,
которая только что стала моей женой? Еще нет -- но процесс, как говорится,
пошел...
Без Даны в моем Доме будет пусто и одиноко...
Сначала я хотел совсем отменить сегодняшнее вхождение во Врата и
ограничиться единственно лишь сиянием над алтарем в момент помазания (не
стоит лишать людей зрелища -- ведь кое-кто в прошлый раз