зор твоего сегмента, то обнаружила, что вслед за вами входят Брендон и Бренда. -- Бронвен грустно усмехнулась. -- И тут-то я совершила ошибку. Мне нужно было сразу отправляться к Брендону, предоставив вас друг дружке, однако я задержалась и... -- Любопытство подвело, -- съехидничала Дана. -- Впрочем, это меня нисколько не удивляет. Ты всегда любила совать свой нос в чужие дела. -- И все же отдай мне должное, милочка, -- сказала Бронвен, совсем не обидевшись. -- Сплетничать не в моих привычках. Ни Брендон, ни Дэйра, и вообще никто на свете не услышит от меня ни единого слова о том, что между вами произошло. -- Ты так великодушна, кузина! -- произнесла Дана, стремясь скрыть свое смущение под маской язвительности. -- Я, право, не знаю даже, как тебя благодарить. Сейчас меня слеза прошибет от умиления. Бронвен посмотрела на нее долгим взглядом: -- И все-таки ты лицемерка бесстыжая. И хитрющая же! Знаешь, на твоем месте я бы ни за что не додумалась сначала отдаться Брендону, чтобы затем без зазрения совести развлекаться с Артуром. По всему было видно, что Дана собиралась огрызнуться, но в последний момент сдержалась и, закусив губу, потупила глаза. Чтобы разрядить обстановку, я решил перевести разговор в прежнее русло: -- Бронвен, ты точно уверена, что с Брендоном ничего не произошло? -- Он не погиб, за это я отвечаю. В противном случае Источник еще бурлил бы. Но если ты настаиваешь, я могу проверить. С этими словами Бронвен прикрыла глаза и замерла, а над ее головой замерцал Образ Источника. Спустя несколько секунд ее светлые ресницы взлетели вверх, и она недоуменно посмотрела на меня: -- Представь себе, Артур! Твой брат прошел посвящение. -- Что?! -- Да, да! Брендон стал адептом, Источник принял его. В этом нет никаких сомнений. -- Но как же так получилось? -- удивленно произнесла Дана. -- Ведь у него не было Отворяющего. -- Ошибаешься, -- с тяжелым вздохом ответила Бронвен. -- У него был Отворяющий. -- И кто же? Бронвен снова вздохнула: -- Дэйра, конечно. Кто же еще... Глава 12 Несколько миллисекунд спустя, в другом сегменте Безвременья мы с Брендой стояли рядом у мраморного парапета и задумчиво смотрели на спокойную гладь Источника. -- Знаешь, что самое паршивое во всей этой истории? -- наконец произнес я, нарушая затянувшееся молчание. -- И что же? -- спросила Бренда. -- То, что я не смог устоять. -- Ты о Дане? -- Да. -- И сейчас ты раскаиваешься? Я горько вздохнул: -- В том-то и дело, что нет. Я чувствую себя виноватым, мне очень стыдно, поверь. Но я ни в чем не раскаиваюсь, ни о чем не сожалею. Я соблазнил невесту родного брата, я изменил Дэйре в день нашей свадьбы... Боже, я не представляю, как посмотрю им после этого в глаза! Бренда положила руку мне на плечо. Ее васильковые глаза смотрели на меня с сочувствием и пониманием. -- Не казни себя, Артур. Ты не виноват в том, что любишь Дану. Случилось то, что должно было случиться, и в этом нет твоей вины. Уверена, Брендон поймет тебя и простит -- если не сразу, так позже, когда настанет его черед платить по счетам за обретенное могущество. Я что было силы ударил кулаком по парапету и в сердцах выкрикнул: -- Будь ты проклят, Источник! Зачем ты мучишь нас? Зачем издеваешься над нами? -- Ради нас же самих, -- ответила Бренда. -- Чтобы мы оставались людьми. Я вопросительно взглянул на нее: -- Что ты имеешь в виду? -- Источник не просто играет с нами и не просто издевается. Установленные им жестокие правила игры при более внимательном рассмотрении оказываются вполне разумными и оправданными. Если бы мы, получая власть над первозданными стихиями, не отдавали ничего взамен, то рано или поздно утратили бы всяческую связь с миром людей. По мере обретения нами все большего могущества, мы постепенно теряли бы свою человечность, сознательно избавляясь от тех качеств, которые, по нашему мнению, мешают нам овладеть высшими силами. В конечном итоге, мы превратились бы в опасных чудовищ, способных сокрушить весь мир человеческий, привести Вселенную к катастрофе. -- И ты думаешь, что моя... мое чувство к Дане помешает мне превратиться в опасное для людей чудовище? -- Я на это надеюсь. Надеюсь, что при любых обстоятельствах ты не захочешь выхолащивать свою человечность, чтобы не стать чужим для Даны... а также для Дэйры. Именно благодаря жестокости Источника и ты, и я, и Бронвен, и Колин, а теперь и Брендон с Даной, -- все мы крепко связаны с остальным человечеством. -- Это установленный факт? -- спросил я. -- Или только твои предположения? -- А что есть факт? -- вопросом ответила Бренда. -- Факт, что для посвящения в Источнике необходима связь с материальным миром. Факт, что Источник отказывается признавать наличие такой связи, если неофит держит контакт с действительным адептом. А это странно, согласись. -- Бронвен говорит... -- Я знаю, что она думает по этому поводу, и пока не спешу разубеждать ее. Я смоделировала на компьютере Путь Посвящения и получила весьма любопытные результаты. -- Какие? -- Во-первых, в процессе прохождения Пути связь неофита с материальным миром никак себя не проявляет, она попросту бездействует. -- А как же запечатление? -- Оно происходит уже в Круге Адептов. Другое дело, что в момент погружения непосвященного Источник проверяет наличие у него контакта и допускает его к посвящению только при условии, что контакт есть, причем не с адептом. -- Следовательно, -- сказал я, -- связь с материальным миром на самом деле не условие успешного овладения Силой, а всего лишь условие допуска к ней? -- Вот именно. Источник -- или тот, кто создал его, -- не хочет, чтобы его адепты были оторваны от остального человечества, и даже готов уничтожить всякого, кто утратит эту связь. Я закашлялся, подавившись не слюной, а словами, которые застряли у меня в горле. Я как раз собирался сказать: "Ну, ладно. Допустим, что ты права. Теперь представим такую ситуацию -- Отворяющий адепта умирает. Тогда связь, о которой так радеет Источник, автоматически теряется, адепт оказывается вне человеческого мира, и уже ничто не мешает ему превратиться в опасное для людей чудовище. В твоей теории что-то не так, сестричка..." Ан нет! -- Это мое самое последнее открытие, -- между тем продолжала Бренда. -- После ночного разговора с тобой я никак не могла уснуть, все думала о шкатулке Пандоры, думала о том, что произойдет, если кто-нибудь из нас потеряет рассудок и решится убить своего Отворяющего. В конце концов я взяла ноутбук, отправилась в Безвременье и провела серию различных тестов. -- Тебе удалось получить ответ? -- Да. Я смоделировала вызов Образа и обнаружила, что при этом Источник запрашивает всех Отворяющих адепта... Кстати, на мой взгляд, этот термин не самый удачный, но коль скоро он прижился, то будем подразумевать под Отворяющими всех тех, кого адепт запечатлел в Источнике. Так, например, у тебя двое Отворяющих -- Дэйра и Дана; у меня -- Брендон; у Брендона -- Дэйра... -- А ты? Ведь Брендон, купаясь в Источнике держал контакт и с тобой. -- Это еще один немаловажный момент: Источник не запечатлевает адептов. В него как бы встроена программа, которая игнорирует такой контакт. -- Почему? -- спросил я. -- Вернее, зачем, -- уточнила сестра. -- Это делается для того, чтобы избежать образования замкнутых на себя групп адептов. К примеру, если бы Брендону удалось запечатлеть Бронвен, она стала бы его Отворяющим, и в результате возникла бы связка: Брендон -- Бронвен -- ты -- Дана -- Брендон. То есть, у каждого из вас был бы Отворяющий-адепт, чьим Отворяющим, в свою очередь, также является адепт. А это противоречит идеологии Источника -- или того, кто его создал. Как видишь, все устроено так, чтобы любая последовательность Отворяющих заканчивалась на человеке, не являющимся адептом. Ты понимаешь меня? Я кивнул: -- Кажется, начинаю понимать. Но вернемся к нашим баранам. Итак, в момент вызова Образа Источник запрашивает всех Отворяющих адепта. Что это значит -- запрашивает? -- Он проверяет, живы они или нет. -- А что если один из них умер? -- Условие поставлено некорректно, его нужно сформулировать иначе. Если хотя бы один из Отворяющих жив, то все в порядке, но если все Отворяющие адепта мертвы, Источник незамедлительно убивает его. Не думаю, что кому-то приятно было бы узнать, что его жизнь напрямую зависит от здравия других, пусть даже близких и родных ему людей. Мне стало не по себе при мысли о том, что каждый раз, вызывая Образ, я рисковал быть уничтоженным. Ведь если бы с Даной произошел несчастный случай... -- Дрянь дело, -- мрачно произнес я. -- Чем дальше в лес, тем больше дров. -- Это вовсе не так плохо, -- возразила Бренда. -- Было бы хуже, если бы Источник не контролировал своих адептов. -- Было бы лучше, если бы Источник контролировал их как-то иначе. -- И как же? -- Ну... Следил бы за состоянием их психики, анализировал их поступки и намерения... -- И отделял зерна от плевел, -- с иронической усмешкой добавила Бренда. -- Берег бы агнцев и уничтожал козлищ. Это же чистой воды антропоморфизм, Артур! Даже если Источник разумен, то вряд ли он разумен по-человечески и вряд ли способен судить о людях по человеческим меркам. Откуда нам известно, что есть в его понимании зерна, а что -- плевела, кто для него является агнцем, а кто -- козлищем? Какие у него критерии добра и зла, и существуют ли эти критерии вообще? Если Источник разумен, то он поступает мудро, не пытаясь судить нас. Он лишь устанавливает правила игры, которым мы обязаны следовать неукоснительно, и квинтэссенцию этих правил можно выразить одним четким императивом: мы должны оставаться людьми. -- Уж больно жестокие эти правила, -- заметил я. -- Не нравится, не играй, -- ответила Бренда. -- Забудь про свой Образ и довольствуйся Формирующими. Впрочем, я уверена, что ты никогда не откажешься от обретенного могущества. Сейчас меня беспокоит другое -- шаткость нашего положения. После глупой выходки Даны мы все оказались в зависимости от одного человека -- от Дэйры. Это очень опасная ситуация, и ее нужно в экстренном порядке менять. -- Как? -- Элементарно. Каждому из нас следует произвести повторные запечатления, и для пущей верности нам желательно иметь не по одному, а по несколько Отворяющих. Я содрогнулся от ужаса: -- Бренда! Что ты говоришь?! Ты представляешь, к чему это приведет? -- Я все понимаю, Артур, -- кивнула сестра. -- Но пойми и ты, что альтернативы этому нет. Я тяжело опустился на траву и прислонился спиной к парапету. -- Ошибаешься, -- сказал я. -- Альтернатива есть -- жить в постоянном страхе перед внезапной смертью. -- Это безумная альтернатива, -- ответила Бренда, садясь рядом со мной. -- В буквальном смысле безумная -- это кратчайший путь к паранойе. -- А то, что ты предлагаешь, чревато шизофренией. Или маниакально-депрессивным психозом. Я еще не знаю, сколько мне потребуется Отворяющих, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности; но точно знаю, сколько женщин нужно для того, чтобы поставить меня на грань сумасшествия. Двоих достаточно -- Даны и Дэйры. А что уж говорить о большем их числе. Бренда положила одну руку мне на плечо, а другой нежно провела по моей щеке. -- Ты слишком мнителен, братец, вот и все. Мне бы твои заботы. Я заглянул в ее глаза и увидел там боль и тоску. -- У тебя проблемы с мужчинами, сестричка? Она отвела взгляд и тихо ответила: -- Да. -- Из-за твоего бывшего мужа? -- Нет, из-за Брендона. Если я еще раз влюблюсь, он точно сойдет с ума. -- Но почему? -- удивленно спросил я. Бренда горько вздохнула: -- Ты мог бы и сам догадаться. Другие -- нет, а ты мог бы. Ведь никто, кроме тебя и мамы, не знает, насколько прочные узы связывают меня и Брендона. Я застонал, мысленно ругая себя за несообразительность, и рывком привлек к себе Бренду. -- Бедная сестричка! Боже мой, Боже мой... Она заплакала, крепко прижавшись ко мне, а я гладил ее по спине, не в силах найти слов утешения, которые, в сущности, были бы бесполезны. Я не мог представить себя на месте Брендона, но я понимал его, также как понимал и всю глубину личной трагедии Бренды. Да, действительно, Бог (если он есть) сыграл злую шутку с моими близняшками в ту самую ночь, когда они только были зачаты... Выплакавшись, Бренда отстранилась от меня и, то и дело всхлипывая, заговорила: -- Вся наша беда в том, что мы слишком тесно связаны друг с другом. Конечно, мы можем ослаблять наш контакт до минимума, но только при условии, что держим свои эмоции в узде. Но если... если кто-то из нас... -- Да, я понимаю, -- сказал я. -- Я помню, что с тобой происходило, когда Брендон оказался в постели с Даной. -- Вот-вот! Я чувствовала то же, что чувствовал и он. -- Но насколько я мог судить, -- заметил я, -- тебе было хорошо. Ты сама это сказала. -- Да, и в этом наше отличие. Я смирилась с мужской сущностью Брендона и вместе с ним получаю удовольствие от его близости с женщинами. А он... он агрессивен и нетерпим. Все его естество протестует против моей женственности. Достаточно мне почувствовать влечение к мужчине, как ему становится тошно. И в этом нет его вины -- таков он по природе своей. Брендон стопроцентный гетеросексуалист, для него отвратительна сама мысль о близости с мужчиной, и когда я впервые влюбилась... -- Сестра ненадолго умолкла, смахнула с ресниц слезы и продолжила: -- Это было в первый и единственный раз. Тогда я совершенно потеряла голову! Я решила порвать с Брендоном, покинула Царство Света и вышла замуж, но... но... -- Ее затрясло от нового приступа рыданий. Я обнял Бренду и ласково сказал: -- Дальше не надо, дорогая. Я знаю, что с вами происходило. -- От кого? От мамы? -- Неважно от кого. Знаю и все. И теперь я понимаю... -- Тут я осекся. -- Что ты понимаешь? Я промолчал, боясь еще больше расстроить сестру. Наконец-то я понял действительную причину столь болезненной реакции Брендона и Бренды, когда речь заходила об отношениях между ними. Я даже не подозревал, как близок был к истине, говоря брату, что на воре шапка горит. Для них обоих кровосмешение было бы благом, решением всех их проблем... если бы оно было возможным. И те слова, которые вырвались у Бренды, когда я водил ее к Источнику, и которые так озадачили и встревожили меня, на самом деле относились не ко мне, а к другому ее родному брату... -- Бренда, -- сказал я после продолжительного молчания. -- Здесь что-то не так. Она высвободилась из моих объятий. -- О чем ты? -- О правилах игры, навязанных нам Источником. Не похоже, чтобы наш прадед следовал им. Если верить Бронвен, единственными Отворяющими короля Артура были его двоюродный брат Мерлин и его сводная сестра Моргауза. Мерлин не в счет, так как он был Отворяющим справа, а вот Моргауза, как известно, умерла задолго до свержения Артура с престола -- и без каких-либо фатальных для него последствий. То же самое и с Мерлином -- будучи адептом Источника, он благополучно пережил обоих своих Отворяющих, ему даже удалось скрыться от гнева тогдашней Хозяйки, Вивьены. -- Значит, с тех пор правила изменились, -- сказала Бренда. -- Но кто их изменил? Сам Источник? -- Возможно. -- Тогда я спрошу у него, зачем он это сделал. -- Как? -- Помнишь, я рассказывал тебе, что когда сражался с Агнцем, на мгновение ощутил присутствие некой личности, обитающей глубоко в недрах Источника? -- Да, помню. -- Бренда не на шутку встревожилась. -- Неужели ты хочешь... -- Хочу, -- твердо произнес я. -- И сделаю. Я должен знать, что замышляет Источник. Мы все должны это знать. Окажись он самим Господом Богом, я все равно потребую от него объяснений. -- Это очень опасно, Артур, -- попыталась урезонить меня Бренда. -- Смертельно опасно. Ведь тогда ты едва не погиб. -- Но не погиб же. -- Да, тебе повезло. Однако не стоит испытывать судьбу дважды. -- И все-таки я рискну. Отойди-ка в сторону, сестричка. А еще лучше, возвращайся в материальный мир. Видя, что мое решение окончательное, Бренда вздохнула и отрицательно покачала головой: -- Никуда я не уйду, Артур. Я останусь здесь и постараюсь помочь тебе. Позволь мне держать с тобой мысленный контакт. Я немного подумал, затем кивнул: -- Хорошо. -- И еще одно, -- добавила сестра. -- Мне кажется, что за последние недели ты так издергался, что подсознательно желаешь умереть. Поэтому не забывай, что от тебя зависит жизнь Бронвен; не забывай, что у тебя есть дочь; не забывай, что у тебя есть мы с Брендоном, что есть Дэйра и Дана, и все мы любим тебя. -- Я это знаю, -- ответил я и поцеловал Бренду в губы. -- Я буду помнить об этом, родная. Я лег на траву и устремил взгляд в зеленое небо Безвременья. Надо мной повис Образ Источника, и через него я начал черпать энергию. Реки, моря, океаны силы вливались в меня, и я впитывал их, как губка, не останавливаясь на достигнутом. Я чувствовал, как вибрируют мои нервы от нечеловеческого напряжения, я с трудом удерживал под контролем колоссальный заряд энергии -- и продолжал, продолжал черпать ее из Источника... -- Артур! -- крикнула Бренда. -- Остановись! Хватит! Довольно! Я и сам понимал, что это уже слишком, но моя цель была так близка. Я почти что достиг ее... И достиг-таки! Физически я продолжал лежать на траве под небом Безвременья, но разум мой блуждал в мрачных глубинах Источника. Меня окружала слепящая тьма. "Что тебе нужно, живущий? -- прозвучал в моей голове безликий, лишенный эмоций голос. -- Зачем ты явился сюда, когда еще не пробил твой час?" "Кто ты?" -- спросил я. "Я суть", -- последовал ответ. "Кто-кто?" "Я суть, матрица личности, если угодно -- душа умершего адепта, теперь обитающая в Источнике. Когда-нибудь и ты окажешься здесь, а если не поспешишь отсюда убраться, то очень и очень скоро". Тут я мог бы слукавить и сказать вам, что любопытство превозмогло во мне страх, но буду откровенен: я не отступил немедля только потому, что меня сковал ужас. Я был готов к встрече с кем угодно -- только не с мертвой душой. "Ты все еще здесь?" -- через пару секунд осведомилась суть. "Я не уберусь отсюда, пока не получу ответы на волнующие меня вопросы", -- набравшись храбрости, заявил я. "Что тебя волнует?" "Поведение Источника". "Тогда ты обратился не по адресу. Если осмелишься, подожди. Я вызову нужную тебе суть". Я осмелился и подождал, несмотря на настойчивые требования Бренды и давящий на меня пресс в триллионы гигатонн. Ждать пришлось не более десяти секунд, но для меня они растянулись в столетия. И все-таки я дождался. "Я слушаю тебя, Артур Пендрагон, -- прозвучал в моей голове точно такой же голос, хотя он принадлежал другой сути. -- О чем ты хочешь спросить меня?" "Прежде всего, кто ты?" "Прежде всего, я суть". "А кем ты была раньше?" "Я была Хозяйкой Источника, пока Бронвен из Лейнстеров не убила меня". Признаться, я ожидал подобного ответа. "Ты Вивьена?" "Нет, меня звали иначе. Когда-то я была Дианой из Сумерек". В следующий момент я чуть не выпустил из под контроля всю скопившуюся во мне энергию, благо Бренда была начеку и поддержала меня. "Диана! -- вскричал я. -- Ты -- Диана?!" "Я была Дианой. Давным-давно. С тех пор прошла целая вечность, даже больше чем вечность. Но я помню тебя, Артур Пендрагон; смутно, но помню. Нас что-то связывало..." "Диана, родная..." "Да, мы были близки -- когда я была Дианой. Но теперь я не Диана, уже давно не Диана. Твоей Дианы не стало, когда она попала в сердцевину Потока Формирующих и потеряла свое тело. Она должна была уйти в небытие, но Источник принял ее и сделал своей Хозяйкой. Так появилась я -- последняя из истинных Хозяек Источника". "А как же Бронвен?" -- Этот вопрос задал не я, через меня его задала Бренда. Сам я почти ничего не соображал; я был растерян, подавлен, оглушен. Я так желал найти Диану, и я нашел ее -- но какую!.. "Бронвен из Лейнстеров ненастоящая Хозяйка Источника, -- ответствовала суть, бывшая Хозяйка и бывшая Диана. -- Теперь Источник не нуждается в Хозяйке как таковой, теперь он сам контролирует своих адептов. Моя программа работает безупречно". "Так это ты ввела новые правила?" "Да, я. А потом я позволила Бронвен убить меня". "Но почему, Диана..." "Я не Диана, я суть бывшей Хозяйки. Ты получил ответ на волнующий тебя вопрос, Артур Пендрагон, теперь уходи. Твое присутствие пробуждает во мне Диану, и если это случится, она заберет тебя к себе. А тебе еще рано умирать". "Диана... то есть суть. Ты причастна к похищению Дэйры и убийству ее отца?" "Пути Источника неисповедимы, -- туманно ответствовала суть. -- Но не вини в этом Диану. Ее карма чиста". "Но..." "Наш разговор закончен, Артур Пендрагон, я ухожу. Прощай, мы встретимся не скоро". "Диана! -- крикнул я. -- Диана, подожди!" Ответа не последовало. В недрах Источника царила могильная тишина. "Артур, -- послышался зов Бренды из Безвременья. -- Немедленно возвращайся! Образ накрывает тебя. Я не могу ничего поделать". "Сейчас, -- ответил я ей и в последний раз обратился к недрам Источника, где обитали сути умерших адептов: -- Если кто-нибудь слышит меня, пусть передаст той, которая раньше была Дианой, что она подарила мне прекрасную дочь. И пусть она знает, что я никогда ее не забуду". К счастью, мне хватило сил и выдержки не сорваться в последний момент, я благополучно возвратил Источнику всю энергию, которую взял у него, и лишь затем позволил себе такую роскошь, как потерять сознание... Я очнулся под тем же зеленым небом Безвременья, измученный и разбитый. Рядом со мной сидела Бренда и грустно смотрела на меня. Она была одета уже не в праздничный наряд с пышными многослойными юбками и множеством драгоценных украшений, а в легкое, не сковывающее движений платье, из чего я заключил, что провалялся без чувств довольно долго. -- Сестричка, -- с робкой надеждой произнес я. -- Мне это приснилось? Она медленно покачала головой: -- Нет, Артур. Все это было на самом деле. Я положил голову ей на колени и заплакал. -- Боже, что я наделал! Зачем я это узнал?! Как теперь я смогу жить с такой тяжестью на душе?! -- Ты сможешь, -- сказала Бренда. -- Ты должен. Ради Пенни, ради всех нас. Ты очень нужен нам, мы все тебя любим. -- Спасибо, -- ответил я, утирая слезы подолом платья сестры. -- Я тоже люблю вас... Но если Пенни узнает... -- Она не узнает, Артур. Никто ничего не узнает. Это будет нашим секретом, нашей страшной тайной. -- Страшной тайной, -- повторил я. -- Да, страшной... Ужасной... Я попытался встать, и мне это удалось -- правда, ноги держали меня не очень уверенно. Опираясь на плечо Бренды, я подошел к парапету и посмотрел на спокойную гладь Источника. Где-то там, глубоко, в бездне... -- Бренда, ты знаешь, что я хочу сделать? -- Догадываюсь. Она призвала свой Образ, и спустя мгновение в ее руках появился большой букет роз с небесно-голубыми лепестками. Я молча взял у нее цветы, нежно прикоснулся губами к самому большому и самому красивому бутону, а затем с размаху бросил весь букет в Источник. Прими мой прощальный подарок, Диана. Тебе мой прощальный поцелуй. часть вторая СТРАЖИ ИСТОЧНИКА Глава 1 БРЕНДА Сегодня я проводила в путь Артура, Брендона и Дану. Сначала я хотела отправиться вместе с ними, но потом передумала -- ведь надо же кому-то управлять Морганом, которого Артур оставил управлять королевством на время своего отсутствия. Так я сказала братьям, а они сделали вид, что принимают мои доводы, хотя было ясно как день, что это лишь отмазка, но отнюдь не действительная причина, по которой я решила остаться в Авалоне. Даже самые разумные и здравомыслящие люди (к коим я отношу себя) порой вынуждены прибегать к самообману; это не признание собственной слабости, а скорее ярчайший образец безграничной хитрости человеческой -- умение солгать самому себе ради своего же блага. И блага ближнего своего. Собственно говоря, мы с Брендоном обманывались на пару. Ему было легче расставаться со мной, тешась надеждой на нашу скорую встречу в Солнечном Граде, а я, в свою очередь, страстно убеждала себя в том, что когда угодно могу вернуться в Экватор и снова быть подле брата, с которым, по воле судьбы, связана неразрывными узами... Или по воле Божьей. Мы, Властелины, обладая могуществом, которое делает нас в глазах простых смертных равными богам, тем не менее, прямо-таки помешаны на богоискательстве. Здесь я не представляю какого-то исключения, однако мой интерес к личности Творца всего сущего весьма специфический. У меня с Ним особые счеты, и если Он есть, то тем хуже для Него. Когда-нибудь я разыщу Его, где бы Он ни прятался, и выскажу Ему все, что о Нем думаю. Уж тогда Он у меня попляшет!.. При нашем прощании я увидела в глазах Артура невысказанный вопрос: "В чем проблема, сестричка? Ведь если вы так тесно связаны друг с другом, то какое значение имеет для вас расстояние, пусть даже равное бесконечности?.." В принципе, он прав, вот только беда в том, что мы слишком тесно связаны. Представьте себе, что вас разрезали пополам и одну вашу половину поместили за тысячи миль от другой. Каково вам будет? Это, конечно, грубая и неудачная аналогия, но ничего лучшего я придумать не могу. Хоть убейте. К счастью, мыслим мы самостоятельно. И я, и Брендон -- две отдельные личности, уникальные, неповторимые. Мы часто спорим, иногда ссоримся, лжем друг другу, у нас разные вкусы, интересы, взгляды на жизнь -- но по-разному жить у нас не получается. Всему виной наша тесная эмоциональная связь. Моя первая попытка начать самостоятельную жизнь закончилась полным фиаско. Мне очень больно вспоминать об этом; тогда мы с Брендоном были на грани сумасшествия, и только случайность, авиакатастрофа, в которой погиб мой муж, положила конец нашим мучениям. Моя единственная горькая любовь ранила меня в самое сердце, и с тех пор оно загрубело, ожесточилось. Правда, Артур считает меня редкостной душечкой, но он ошибается. На самом деле я злая, а вся моя доброта -- от Брендона. Я получаю садистское удовольствие от каждого своего хорошего поступка, ибо делаю это в пику Богу, который создал человечество только затем, чтобы оно страдало. А я, по мере своих сил, ставлю Ему палки в колеса и этим отвожу душу. И вот я предпринимаю вторую попытку обрести самостоятельность. Нет, влюбляться я не собираюсь, только этого не хватало для полноты моего "счастья"; но я решила остаться с Артуром и помочь ему строить новый Дом -- тогда как Брендон отправился в Экватор, чтобы взойти на престол в Царстве Света. Вместе с Даной, своей женой... Я от всей души желаю им счастья, но боюсь, что одного моего желания будет мало. Чем дальше, тем милее Брендону Дэйра и тем больше он убеждается, что явно поспешил с женитьбой на Дане. Все чаще его посещают мысли (я их не слышу, но чувствую), что лучше бы он попытался увести у Артура жену... Артур, кстати, был бы совсем не против. В последнее время он стал настолько равнодушен к Дэйре, что всеми правдами и неправдами избегает проводить с ней ночи и так и пасет глазами Дану. Мне жаль его. Мне жаль Дэйру и Дану. Также я жалею Брендона и жалею себя -- ибо мучения брата эхом отзываются во мне. И хотя в разговорах с Артуром я и дальше настаиваю на том, что Диана поступила разумно и осмотрительно, запрограммировав таким образом Источник, внутри меня все же гложут сомнения -- а так ли разумно и осмотрительно? Среди прочих страстей человеческих любовь занимает особое место. В основе своей созидательная, она, тем не менее, обладает огромным разрушительным потенциалом, и пытаться манипулировать этим чувством все равно что играть с огнем... или с термоядерной бомбой -- что уже ближе к истине. Безответная любовь опасна вдвойне, ибо она порождает отчаяние, которое способно затмить даже самый ясный рассудок, помрачить самый светлый ум. Мне думается, Диана не вполне понимала это, вернее, не до конца осознала тот факт, что у всякой медали есть обратная сторона. Судя по рассказам людей, хорошо знавших ее, Диана, подобно многим гениям, в своем эмоциональном и социальном развитии остановилась на уровне подростка, в том милом и опасном возрасте, когда все видится в черно-белых тонах, когда нет никаких оттенков, когда есть только "хорошо" и "плохо", когда добро для всех добро, а зло -- всегда зло. У Дианы была сильная склонность к рационализированию, она искренне считала, что все сущее в мире и, в частности, поведение человека можно проанализировать с помощью математики; говорят, она даже мыслила на ассемблере. Единственное, что было у нее иррационального, так это любовь к Артуру, -- но тут мы имеем классический пример исключения, которое лишь подтверждает общее правило. Поставив перед собой задачу создать универсальный рецепт отделения зерен от плевел, некий обобщенный критерий сортировки рода человеческого на агнцев и козлищ, Диана подошла к ее решению с достойной удивления прямолинейностью, что называется, взяла быка за рога. Извечный конфликт добра и зла она втиснула в рамки математической логики, а в качестве мерила человечности избрала способность любить и сострадать. Если любит, значит хороший, -- вот вам типичный образчик незрелого мышления. Будто мало в истории примеров того, как самые отъявленные негодяи, безжалостные и хладнокровные убийцы, были хорошими семьянинами, просто души не чаяли в своей жене и детях. Впрочем, надо признать, что Диана потрудилась на славу. Программа оказалась безупречной в плане исполнения, она органично вписалась в общую схему функционирования Источника, и я не имею даже малейшего представления о том, как ее можно выгрузить. И нужно ли это делать. Хотя изъяны существующей идеологии очевидны, еще более ущербной представляется другая крайность -- полная безответственность адептов перед собой и другими людьми, их абсолютная безнаказанность, отсутствие сколько-нибудь прочной связи с остальным миром человеческим. Пока нет приемлемой альтернативы, программа Дианы должна работать, а потом... Тогда и видно будет, когда наступит "потом". Перенастроить Источник способен только гений -- а я еще не гений, я только учусь. ...Брендон вышел на связь (точнее, активизировал нашу постоянную связь) и дал мне знать, что приближается к барьеру бесконечности. Внимание! Приведите спинки ваших кресел в вертикальное положение, пристегните ремни безопасности. Просьба воздержаться от курения... Меня здорово тряхнуло, но я была начеку, и этим все обошлось. Спустя пару секунд Брендон снова связался со мной и сообщил, что он в полном порядке. Я пожелала ему удачи. Еще некоторое время я сидела, прислушиваясь к своим ощущениям. Затем встала и медленно прошлась по комнате. Теперь нас с братом разделяла бесконечность, и я чувствовала себя как после анестезирующего укола. Это уже что-то новенькое! Если в Безвременье присутствие Брендона было статическим, то сейчас -- отстраненным, дистанцированным. Давление его эмоций ослабло до такой степени, как если бы он спал глубоким безмятежным сном. Образовавшуюся во мне пустоту мигом заполнили мои собственные эмоции. Я обрела больше самостоятельности -- и познала горечь одиночества. Первым моим порывом было позвать брата, восстановить нашу прежнюю тесную связь, однако я сдержалась. Без сомнения, Брендону тоже приходилось несладко, но он не звал меня, видимо решил обойтись своими силами. И правильно сделал, молодчина. Бесконечность подвергает нас суровому испытанию, и мы должны с честью пройти через него. Быть может, это наш билет в будущее, тот самый шанс, которого мы давно ждали... Впрочем, не буду излишне обнадеживать себя. Поживем, увидим. Очень скоро мое терпение иссякло. Я не привыкла к внутреннему одиночеству, для меня оно было внове. Мне стало неуютно, я чувствовала себя покинутой и забытой, меня охватила паника. Но и тогда я не позвала Брендона -- отчасти из упрямства, отчасти из принципа. Пусть он первый отзовется, проявит слабость, попросит утешения; пусть он обратится ко мне за поддержкой, а не я к нему. Брендон не отзывался. Он тоже пошел на принцип; началась наша любимая забава, вроде перетягивания каната -- кто кого перетерпит. Ну нетушки, я не сдамся! Обычно в таких играх я оказывалась сильнее Брендона и на сей раз не уступлю, хотя он и находится в более выгодном положении, чем я. Вместе с ним Артур, вскоре он получит поддержку от мамы и деда Януса, а у меня есть только Пенелопа -- да и та сейчас витает в облаках. Точнее сказать, под сводами собора святого Андрея Авалонского. После посещения Чертогов Смерти малышка Пенни не на шутку загорелась идеей создать шедевр, который прославит ее имя в веках. Правда, пишет она не злобных чертей и страждущих грешников, а вдохновенные лики святых, ангелов и угодников, но, по мне, невелика разница. Чтобы скрасить свое одиночество, я решила наведаться в собор и поприсутствовать на энном акте представления, то ли комедии, то ли фарса, пользующегося бешенной популярностью у жителей Авалона, особенно у мужской половины. Ежедневно толпы горожан, в одночасье ставших чересчур набожными, приходят помолиться, получить отпущение грехов и между делом поглазеть на сестру короля в запачканной робе, с кистью в руке и очаровательными мазками краски на лице. Уж если кто из нас счастлив по-настоящему, так это, безусловно, Пенелопа. Она обрела свой Дом и моментально стала в нем всеобщей любимицей, даже как-то оттеснив Дэйру на второй план. Я всегда считала Пенни прелестной девочкой, однако не думала, что у нее такой сильный дар привораживать людей -- несомненно, унаследованный от Юноны. Впрочем, здесь нечему удивляться. В Экваторе Пенелопа была, прежде всего, дитем греха, и на этой почве у нее развились сильные комплексы, но она оказалась достаточно умной и волевой, чтобы избавиться от излишней закомплексованности, когда обстоятельства переменились. Теперь уже ее не волнует, что рано или поздно правда всплывет наружу и ее происхождение станет достоянием гласности. При любых обстоятельствах она сможет сохранить свой авторитет, свое влияние, свою популярность. В последнее время Пенелопа подумывает, не пустить ли самой этот слух; ей порядком надоело жить во лжи, пусть и маленькой, а еще больше ей хочется не таясь называть Артура отцом. Но я советую немного подождать, пока Артур не приведет своих "подсадных уток" -- кто-нибудь из них обязательно проболтается. Едва лишь выйдя из покоев, я изменила свое первоначальное решение и передумала идти в собор. Мой кислый вид мог на весь остаток дня испортить Пенни настроение, она очень чувствительная к таким вещам. Ну, а я, хоть и злюка, вовсе не эгоистка. Я не хотела мешать Пенелопе творить свой шедевр и лишать авалонцев их любимого развлечения. Бесцельно блуждая по дворцу, я наткнулась на группу рабочих, которые с испуганным видом протягивали электрическую проводку для освещения коридора. Ими руководили Алан МакКормак и Эрик Маэлгон, неразлучная парочка, мои подопечные, а последний также и мой поклонник. МакКормак доложил мне, что час назад одного из слуг ударило током, когда тот пытался зажечь от лампы свечу (к счастью, не убило), посетовал на царящее вокруг невежество (хотя сам с трудом понимал закон Ома), затем с бухты-барахты поинтересовался, не видела ли я сегодня Бронвен. Я сказала, что не видела, и мысленно посочувствовала ему. Вот уж угораздило его так неудачно влюбиться. Две недели назад он обратился к Бронвен с предложением руки и сердца, но услышал в ответ только смех. Смех не издевательский, а горький. Что ты сделала с нами, Диана?.. Во время нашего с МакКормаком разговора Маэлгон молчал и лишь глупо улыбался, глядя на меня собачьими глазами. Менее проницательный наблюдатель на моем месте решил бы, что он строит из себя идиота, но я знала, что это не так. Его тоже угораздило и тоже неудачно. Бедные ребята! Неразлучная парочка неудачников... Со мной связался Морган Фергюсон и сообщил, что Артур, Брендон и Дана уже в Экваторе. Я вежливо ответила, что знаю. Впрочем, он знал, что я знаю. Просто ему хотелось поболтать со мной, вот он и воспользовался предлогом. Я не имела ничего против и пошла к нему. Морган, хоть и редкостный нахал, совсем неплохой парень, очень интересный собеседник. Я застала Фергюсона в августейшем обществе королей Готланда и Атлантиды и его светлейшего высочества князя-протектора Галлиса. Эти трое, едва лишь прослышав о Формирующих, не замедлили явиться в Авалон, чтобы променять абсолютную власть на вечную молодость и могущество. Артур с большой помпой принял от них присягу верности, засадил своих новых вассалов за книги, а себя провозгласил императором Нового Света. Объединение мира под сенью нашего Дома шло своим чередом. Приблизительно через месяц ожидалось прибытие нескольких европейских правителей с аналогичными намерениями. Перед соблазном фактического бессмертия не могло устоять никакое честолюбие. При моем появлении гости Моргана заторопились. Почему-то многие считали, что у нас роман, а мы не спешили никого разубеждать. Лично мне это было на руку -- авторитет Фергюсона ограждал меня от попыток ухаживания со стороны других мужчин. Правда, до недавнего времени Морган имел дурную привычку распускать руки, когда мы оставались наедине, все норовил потискать меня, за что я награждала его пощечинами, а он получал наслаждение и от того, и от другого. Однако с тех пор как он искупался в Источнике, мы стали просто друзьями. Перед уходом Хендрик Готийский поинтересовался, не будет ли он допущен к Причастию по высокому мастерству. Я ответила уклончиво, сославшись на то, что проведенные тесты не дали однозначно положительного результата, но и отчаиваться еще рано. Молодой король атлантов, василевс Константин, при этом скептически улыбался. Он был гораздо умнее своих коллег и прекрасно понимал, что им троим "высокое мастерство" не грозит. Как главы в недавнем прошлом не очень дружественных государств, они не вправе рассчитывать на какие бы то ни было поблажки. Здесь нет ничего личного, это политика. Когда главы ныне дружественных и добровольно присоединившихся государств ушли, Морган подождал, пока я сяду, затем устроился в кресле напротив, с вожделением взглянул на мои коленки (несмотря на мой маленький рост, ноги у меня очень красивые, в частности поэтому я ношу короткие юбки) и, скорее по привычке, чем в надежде сломить мое сопротивление, сказал: -- Боюсь, о постели мне нечего и мечтать. -- Почему же, мечтать можешь, -- с улыбкой произнесла я. -- Но только мечтать. Морган вздохнул и возвел горе очи. Сейчас он обижено мяукнет, подумала я. Еще в детстве у меня выработалась привычка отождествлять знакомых мне людей с животными. Так, отец был для меня большим могучим драконом, Артур -- драконом поменьше, мама -- доброй ласковой львицей, дед Янус -- старым мудрым львом, а Брендон -- серым волчонком. С момента нашей первой встречи я однозначно ассоциировала Моргана с котом, поначалу из-за его желто-зеленого глаза, но вскоре убедилась, что он действительно похож на кота -- большущего, самодовольного, игривого и похотливого кота, для которого во все времена года весна, причем месяц март. Я многое повидала на своем веку, но такого р