ом, что у Исаии действительно был сын, рожденный от простой смертной на Земле Аврелия. -- Исаия знал о нем? -- Конечно, нет. Иначе он привел бы его в свой Дом. Судя по всему, ребенок родился уже после его смерти. -- И что же с ними случилось? Я имею в виду настоящего сына Исаии и его мать. -- Они умерли. Их убили крестоносцы Александра после взятия тамошнего Иерусалима. -- А как Александр узнал, что убитый ребенок был сыном Исаии? -- По фамильным драгоценностям, которыми Исаия щедро одаривал свою любовницу. Видно, он был от нее без ума. -- Но это еще не значит, что ребенок был сыном Исаии, -- заметила я. -- Черт тебя подери, Бренда! -- разозлился Джона. -- Какое имеет значение, был ли этот ребенок сыном Исаии или самого Навуходоносора, главное -- подарки. Они не были подделкой, они действительно принадлежали Исаии. И среди них -- медальон, который был изготовлен по его специальному заказу в королевской ювелирной мастерской. -- Значит, Александр использовал эти вещицы, чтобы выдать тебя за сына Исаии? -- Вот именно. Он был рад, как дьявол, когда убедился, что я подхожу по группе крови. Разумеется, анализ на структуру ДНК выдал бы меня с головой, однако мы решили рискнуть. Александр поселил меня в мире, похожем на мой родной, но который часто посещали дети Израиля, снабдил меня легендой и научил некоторым нехитрым фокусам. В соответствии с нашим планом я немного выждал, приспособился к новым условиям, затем устроился работать в цирке иллюзионистом. Ясное дело, меня сразу же вычислили и обнаружили, что я Одаренный. -- И тогда ты рассказал вымышленную историю о своих родителях? -- Никакой истории. Александру ума не занимать. Он прекрасно понимал, что чем больше будет вранья, тем скорее я запутаюсь в подробностях и вызову подозрения. Поэтому я прикинулся круглым сиротой, не помнящим ни отца, ни матери. Дескать, меня воспитывала одна добрая женщина, которая умерла, когда мне было шесть лет, после чего я скитался по свету, добывал себе средства на существование, продавая драгоценности, возможно фамильные... Вот тут-то все и началось. По большому счету, я не выдавал себя за сына Исаии, меня признали таковым. Притом безоговорочно. -- Джона ухмыльнулся. -- Царь Давид принял меня с распростертыми объятиями и даже заявил, что я живо напоминаю ему Исаию. До чего люди бывают слепы! -- Ошибаешься, -- медленно произнес Амадис; его лицо было бледным, как полотно. -- Ты действительно похож на Исаию -- в той же мере, в какой похож на всех нас. Джона удивленно воззрился на него: -- Что ты имеешь в виду? Амадис вздохнул: -- Ты никогда не задавался вопросом, чем было вызвано мое к тебе расположение? Ведь я считал тебя своим внуком... но на поверку ты оказался моим племянником. Вслед за этим ошеломляющим заявлением в комнате воцарилось гробовое молчание. Пенелопа отняла от лица руки и растерянно заморгала влажными от слез ресницами. Морган переводил озадаченный взгляд с Амадиса на Джону и обратно. Дионис почему-то толкнул меня локтем в бок. "Брат, -- мысленно отозвалась я. -- Это правда? Или ты подыгрываешь мне?" -- Это правда, -- ответил Амадис вслух; голос его дрожал от гнева. -- Исаия был моим сыном, а тот ребенок, которого убили бешенные псы Александра, был мой внук. Жаль, что я так поздно узнал об этом. В этот момент я поняла, что Александру подписан смертный приговор без права помилования. Поняли это и все остальные. Вернувшись в Экватор, Амадис не успокоится до тех пор, пока не найдет Александра и не воздаст ему по заслугам. Джона попытался с издевкой рассмеяться, но смех застрял в его горле, и он закашлялся. Еще десять секунд, еще несколько месяцев для стремительно взрослеющей Дэйры... -- Ну, и семейка! -- обретя, наконец, дар речи, заговорил Джона. -- Сонмище кровосмесителей, развратников и прелюбодеев. Оказывается, при всем своем оголтелом антисемитизме сыновья Света падки на дочерей Израиля. Смех и грех, право! -- Твой цинизм неискренен, Джона, -- тихо сказала Пенелопа. -- Ты стараешься выглядеть большим негодяем, чем есть на самом деле. Ты насилуешь свою сущность, заставляя себя говорить гадости и совершать преступления. Ты никогда не притворялся порядочным человеком, напротив -- ты всегда притворялся плохим, и, прежде всего, перед самим собой. Но когда-нибудь ты устанешь от собственного притворства, потеряешь контроль над своими чувствами, и тогда в тебе возобладает доброе начало. Оно спросит тебя: "Ну, как, ты доволен тем, что совершил? Ты удовлетворен? Ты счастлив? Да, ты отомстил за свою мать, за ее искалеченную жизнь, но на алтарь своего возмездия ты пролил реки крови людской, из мстителя ты превратился в палача..." -- Замолчи! -- выкрикнул Джона, и его лицо исказила гримаса боли. -- Замолчи, проклятая! Боже, как я ненавижу тебя! -- Ты лжешь, -- настойчиво продолжала Пенелопа. -- Ты только хочешь ненавидеть. Ты изо всех сил стараешься ненавидеть меня, нашего отца и всю нашу семью, но у тебя не всегда получается. Теперь я вспоминаю наши встречи и наши беседы -- порой в твоем голосе, в твоем взгляде проскальзывала безотчетная нежность, тебе так хотелось взять меня за руку, назвать сестрой... Но ты ожесточал свое сердце, наполнял его ненавистью и презрением, хотя в глубине души ты любил меня. Всегда, с самого начала, с первой нашей встречи. Ведь так? Признайся. Джона ничего не ответил, только застонал. От прокушенной губы по его подбородку потекла струйка крови, а в глазах застыла мука. Пенелопа не подыгрывала мне, не пыталась выгадать время. Она просто говорила, что думала, говорила искренне, пылко, убедительно, и каждое ее слово било Джону наповал. Я уже начала опасаться, как бы Пенни не переусердствовала в своем рвении, но в итоге все мои страхи оказались напрасными. Минуты, равные годам, истекли, и наше томительное ожидание подошло к концу. На свободном месте между мной и Морганом появился Артур -- почти такой же, как прежде, разве что в другой одежде, с другой прической и покрытым густым загаром лицом. Вместе с ним, держа его за руку, возникла прелестная девочка-подросток лет одиннадцати, одетая в синие брючки и цветастую рубашку с короткими рукавами. У нее были светло-каштановые с рыжинкой волосы и большие карие глаза, а ее милое личико поразительно напоминало лицо Даны -- и вместе с тем в нем было что-то от Пенелопы. Артур смерил всех нас тем характерным взглядом, который я про себя называю темпоральным. Это был внимательный, напряженный, сосредоточенный взгляд человека, стремящегося согласовать свое субъективное восприятие времени с объективной реальностью ситуации. "Бренда, сестричка! Я так соскучился по тебе!" Что я могла ответить на это? Ведь для меня он отсутствовал лишь несколько минут. -- Что здесь происходит? -- наконец опомнился Джона. -- Кто эта девчонка? Артур спокойно, уверенно, даже с вызовом посмотрел на него. -- Это твоя сестра Дэйра, -- ответил он. -- Маленькая Хозяйка большого Источника. В ответ на это заявление Пенелопа изумленно ахнула. А Дэйра отпустила руку Артура и подошла к Джоне. -- Здравствуй, брат, -- спокойно произнесла она. -- Тобой овладела враждебная сила, но я помогу тебе. Мой долг избавить тебя от нее. Над головой девочки вспыхнуло голубое сияние. Джона отпрянул и вызвал свой Янь. Он обрушил на нас изолирующие чары -- но Дэйра без труда сокрушила их. -- Будьте вы прокляты! -- в ярости вскричал Джона. -- Вы обманули меня! Так сгиньте же вместе со мной и Вселенной! Следующие несколько секунд были не лучшими в моей жизни -- но и не последними. Обещанный Джоной конец света не наступал, а его Янь, вместо того чтобы распространиться на весь мир, под натиском Образа Дэйры постепенно съеживался, терял свои очертания, угасал, угасал... -- Папа говорил мне, что ты злой человек, -- сказала Дэйра без ненависти, без враждебности, просто констатируя факт. -- Но он просил меня не забывать, что ты мой брат. Я помню это, Джона. И когда я освобожу тебя от этой злой силы, быть может, мы подружимся. Я наблюдала за их поединком с ужасом и восхищением. Дэйра управляла своим Образом так мастерски, что я едва успевала следить за ее манипуляциями и не всегда понимала, что она делает. Но результат был налицо: стараниями Дэйры Источник неумолимо поглощал разрушительную мощь Порядка, и с каждой секундой вероятность наступления Судного Дня становилась все более призрачной. Наконец Янь исчез вовсе, и Джона в изнеможении прислонился к покрытой кафелем стене. -- Ты одолела меня, незваная сестра, -- обречено прошептал он. -- Я одолела не тебя, а злую силу в тебе, -- ответила Дэйра, затем обратилась к Артуру: -- Я сделала это, папа! -- торжественно заявила она. -- Сделала! Артур подошел к ней, обнял ее и погладил по голове. -- Я знал, что ты сможешь, малышка. Я всегда это знал. -- Он устремил свой взгляд на Пенелопу, и в его глазах заблестели слезы. -- Господи, доченька! Если бы ты знала, как мне не хватало тебя все эти годы. Дэйра отстранилась и удивленно посмотрела на него снизу вверх. -- Как же так? Ведь мы были вместе... -- Но в следующий момент она поняла, что эти слова адресованы не ей, и повернулась к Пенелопе. -- Значит, ты и есть моя старшая сестра? Ты очень похожа на папу. Пенелопа сделала один неуверенный шаг в их направлении. -- Я... даже не знаю, что и сказать, -- в растерянности произнесла она. -- Все это так странно, так неожиданно... Артур подступил к ней, рывком прижал ее к себе и поцеловал в лоб. -- Не надо слов, милая, -- мягко проговорил он. -- В теории мы все знаем, что такое односторонняя разлука, но на практике... Лучше познакомься со своей сестричкой. Видимо, слова Артура, а главное -- его поцелуй, окончательно убедили Пенелопу в реальности происходящего. Она опустилась на корточки и взяла Дэйру за обе руки. -- Мы ведь знакомы, не так ли? Просто ты не помнишь этого. Всего лишь час назад ты была совсем маленькой девочкой, я играла с тобой, качала тебя на руках... А теперь ты уже взрослая, такая красивая... -- Ты тоже красивая, -- сказала Дэйра, погладив ее по щеке. -- Очень красивая. Мы подружимся, правда? -- Мы уже друзья, -- растроганно ответила Пенелопа. -- Я люблю тебя, дорогая. -- А ты будешь любить наших братиков и сестричку? -- спросила Дэйра. Пенелопа удивленно подняла брови: -- Кого? -- Ну, Кевина, Шона, Артура и Диану. Ты ничего не знаешь о них? Они младше меня. Кевину девять лет, Шону -- семь, Артуру -- четыре, а Диане нет еще и годика. Я их всех очень люблю. Ты тоже полюбишь их. -- Конечно, родная. Конечно. Артур с нежностью смотрел на своих дочерей и умиленно улыбался. Казалось, он совсем позабыл о Джоне. Я подошла к нему и спросила: -- Где Дана? -- Вместе с детьми в особняке Бронвен. Там же и Колин. -- Сколько лет прошло? -- Почти десять. -- Так я и думала. Что вы все это время делали? -- В основном детей, -- полушутя, полусерьезно ответил Артур. -- Делали, растили, воспитывали. Не скажу, что это легко, зато очень приятно. Мы целиком посвятили себя друг другу и нашим детям. -- Ты счастлив, брат? -- Безмерно. Несмотря на весь драматизм ситуации, это были лучшие годы моей жизни. Только одно терзало меня... -- Взгляд Артура стал жестким и в то же время печальным. Он повернулся к Джоне, который по-прежнему стоял, прислонившись к стене, а по его осунувшемуся, изнеможенному лицу сбегали струйки то ли слез, то ли пота. -- Только одно не давало мне покоя все эти годы -- мысли о моем сыне, старшем из моих сыновей. Я много думал о тебе, Джона, очень много, благо времени у меня было достаточно. Я думал о твоей несчастной матери, хотя мне было больно думать о ней. Я признаю свою вину за то, что бросил ее и исковеркал ей жизнь. Но это еще не все. Со всей откровенностью я признаю, что бросил бы ее даже в том случае, если бы знал о ее беременности. Тогда я причинил бы ей еще большую боль, отняв у нее тебя. Да, я совершил подлость -- но не по злому умыслу, а по глупости своей, по недомыслию. Я заслужил твою ненависть и презрение, ты имел полное право мстить мне и -- черт возьми! -- даже обрушить свой гнев на всю мою родню. Однако ничто не может оправдать твоих поступков, имя которым -- преступление. -- Так убей же меня, -- отрешенно проговорил Джона. Ни один мускул его лица не дрогнул. -- Убей. Чего ты ждешь? Какой смысл читать мораль приговоренному к смерти? Артур покачал головой: -- Я не твой судья, Джона, я твой отец. Я не могу отнять у тебя то, что дал тебе когда-то -- твою жизнь. Ты преступник, ты погубил много людей, и еще невесть сколько крови прольется по твоей вине, но вместе с тем ты мой сын. Я верну тебя в Экватор и отпущу на все четыре стороны -- пусть жизнь будет твоей карой. Ведь так ты сказал мне совсем недавно? Для меня это было давно, я не помню в точности твоих слов, но их смысл был тот же. К твоему несчастью, ты не конченный негодяй. Думаю, у тебя еще есть совесть, и когда она проснется, ты горько пожалеешь о том, что я не убил тебя. Ты будешь лишен даже того жалкого утешения, что якобы отомстил за мать. Твои руки обагрены кровью ее соплеменников, а Израиль в конце концов проиграет войну с Царством Света. Даже если будет заключен мир, боюсь, что он будет заключен слишком поздно. Ты усердно поработал, чтобы погубить Дом Израиля, -- теперь живи и смотри, как это происходит. -- Он не увидит этого, папа, -- отозвалась Дэйра, пристально глядя на Джону. -- Ему осталось жить совсем немного. Самое большее день, но он может умереть и через час. Вид у нее был хмурый, а тон был столь категоричен, что в серьезности ее слов сомневаться не приходилось. Она будто выносила приговор -- но не как судья, а как врач, констатирующий безнадежность состояния своего пациента. Я немедленно вызвала Образ Источника и посмотрела сквозь него на Джону. Со стороны послышался недоуменный вопрос Артура: -- Что это значит, дочка? -- Я не виновата, отец, -- Дэйра не оправдывалась, а утверждала. -- Это было у него давно. -- Да, -- подтвердила я, обнаружив это. -- Мощь Порядка оставила свой след. Там, где она скрывалась, теперь пустота. Смертоносная пустота. Джона, конечно, слышал нас, но его реакция на наши слова была парадоксальной. Он не впал в истерику, не стал метаться по комнате, как затравленный зверь, а просто опустился на пол и устало прикрыл глаза, ожидая обещанной смерти. Его лицо выражало дикую смесь страха и облегчения. -- Это уже начало действовать, -- сказала Дэйра. -- Оно убивает в нем волю к жизни. Артур растерянно посмотрел на Джону, затем на меня, затем на Дэйру. В его глазах была мука. -- Неужели нельзя ничего сделать? Мы с Дэйрой переглянулись, подумав об одном и том же. Я беспомощно пожала плечами. -- Я не могу, -- произнесла Дэйра с виноватым видом, будто признаваясь в том, что не выполнила домашнего задания. -- И никто из нас не может. Это под силу только Источнику. -- Ты хочешь сказать... -- Да, папа. Джону может излечить только Источник. Вслед за этими словами наступила немая сцена. Джона сидел на полу с закрытыми глазами, безучастно ожидая окончательного приговора. Артур задумчиво смотрел на него. Пенелопа, крепко сжав руку Артура, смотрела на Дэйру. Дионис и Амадис обменивались быстрыми взглядами; со стороны могло показаться, что они строят друг другу рожи, тогда как на самом деле они вели спор -- скорее всего, о том, стоит ли им вмешиваться. -- Ар... -- начал было Морган, но я тут же мысленно заткнула ему пасть. Я умею это делать. "Молчи, дубина! Не делай глупостей. Ты никак не повлияешь на решение Артура, только себе навредишь". "Но..." "Если он не пустит Джону к Источнику, то ответственность за его смерть возложит на тебя. Он никогда не простит тебе твоего совета. Так что лучше помалкивай и жди". Морган вздохнул: "Ладно. Аргумент убедительный. Я молчу". Спустя несколько минут Артур перевел взгляд на Дэйру. Было ясно, что он принял решение, и ясно -- какое. -- Дочка, ты Хозяйка Источника. Я прошу тебя. Она покачала головой: -- Не нужно просить меня, папа. Ведь Джона -- мой брат. Он вовсе не злой человек, просто им управляла злая сила. Она отняла у него человечность, заставила совершать плохие поступки, но в глубине души он хороший человек... хоть и озлобленный. -- Это моя вина, -- сказал Артур. -- Теперь настал час искупления. Пришло время собирать камни... -- Он сделал глубокую паузу, затем повторил: -- Камни... Да, камни. -- Что ты имеешь в виду? -- спросила я, впрочем, уже догадываясь, о чем он говорит. Дэйра повернулась ко мне и объяснила: -- Папа хочет сказать, что нам не обойтись без Ключей... тетя Бренда, ведь так? Я не смогла снять защиту. Это плохая, неправильная защита, но она очень сильная. Пока что я не могу с ней справиться. Я даже не представляю, что нужно делать, чтобы снять ее. Папа говорит, что я должна еще многому научиться. -- Но на это у нас нет времени, -- отозвалась молчавшая до сих пор Пенелопа. -- Придется воспользоваться Ключами. Отец, камни у тебя? Артур ошеломленно уставился на нее: -- Пенни, доченька! Это невозможно. Только не ты. -- Да? А кто же? -- Ну... кого-нибудь найдем... -- И взвалим на его... то есть ее плечи такую ношу? -- Она решительно покачала головой. -- Нет, отец, это наше, семейное дело, и было бы аморально вмешивать в него других, пусть даже близких нам людей. -- Но последствия... -- робко возразил Артур. -- Насколько я понимаю, -- заметила Пенелопа, -- они грозят не мне, а Джоне. Что ж, пусть это будет его крест, часть его платы за содеянное. Артур вопрошающе посмотрел на меня: -- А ты что думаешь, сестричка? -- Я думаю, Пенни права, -- неохотно ответила я. -- К тому же у нас нет времени искать Отворяющего на стороне. Если вы хотите спасти Джону, поторопитесь. Пустота убивает его. Наконец Джона соизволил подать признаки жизни. -- Меня убивает... -- еле слышно прошептал он. -- Убивает ваше милосердие... Глава 10 АРТУР Я страшно не люблю, когда меня будят по утрам, но именно так обычно и происходит. Власть -- не мед, а быть главой Дома -- сущая каторга; государственные заботы не дают покоя ни ночью, ни днем. К счастью, за десять лет нашего с Даной медового месяца я накопил достаточно сил, чтобы теперь безропотно нести тяжкое бремя ответственности, но все эти утренние (а тем более ночные) вызовы по-прежнему раздражали меня. Мой Дом был еще слишком молод, мои подданные по старой привычке дорожили каждой минутой своей жизни, упорно не желая понять, что время не волк и в лес не убежит. Они без зазрения совести тревожили меня по всяким пустякам, и я уже устал вдалбливать им в головы, что сон для Властелина дело священное. Вместе с тем я не решался блокировать на ночь свой Самоцвет -- а вдруг действительно произойдет что-нибудь экстраординарное, требующее немедленного вмешательства, -- поэтому, в целях экономии нервов, соорудил в стене нашей с Даной спальни крохотную нишу. Когда меня будили, настаивая на немедленной аудиенции, я в большинстве случаев не посылал просителя ко всем чертям, а соглашался на встречу и быстренько мотал в Безвременье, где и отсыпался всласть. При этом я не беспокоил Дэйру (мою дочь); она моментально определяла личность посетителя и не тревожилась понапрасну. Кстати, о птичках. На этот раз меня разбудила именно Дэйра. "Да, доченька", -- спросонья отозвался я. "Извини, папа, что..." "Ладно, -- ответил я, зевая. -- У тебя что-то важное". "Очень важное. Я только что узнала одну вещь..." "Какую?" "Ну... -- Чувствовалось, что она была взволнована. -- Лучше нам встретиться и поговорить". Я вздохнул: "Хорошо. Сейчас я встану, оденусь и мы встретимся в Безвременье. Договорились?" "Папа..." "Да?" "Это очень важно, но это не к спеху. Просто я немного погорячилась. Извини. Если ты хочешь заняться с мамой любовью, я подожду". Я смутился и одновременно меня разобрал смех. Черт побери ее переходной возраст. Дэйра как раз вступила в период полового созревания, причем весьма решительно и активно. Она проявляла обостренный интерес к нашим с Даной отношениям -- но и не только к нашим. Особенно крепко доставалось бедняжке Бренде, да и Пенни приходилось несладко, когда Дэйра устраивала ей очередной допрос с пристрастием, пытаясь выяснить, почему она до сих пор не переспала ни с одним мужчиной. Смешно, правда? Но только не Пенелопе... Чтобы не разочаровывать Дэйру, я сказал: "Да, доченька. Как раз этим я и хотел заняться". Как я и ожидал, она была довольна моим ответом. "Часа вам хватит?" "Вполне". "Тогда встретимся через час в Безвременье. Поцелуй от меня маму. Пока". Рядом со мной зашевелилась Дана. Она раскрыла глаза и сонно посмотрела на меня. -- Доброе утро, дорогой. Тебя опять разбудили? -- Да. -- И кто же? -- Дэйра. Она попросила меня сделать вот это. -- Я поцеловал ее в губы. Дана ответила на мой поцелуй. -- А что она еще просила? -- Догадайся. -- Догадываюсь, -- сказала Дана и улыбнулась. -- Маленькая бесстыдница! Я так ее люблю. -- Я тоже ее люблю. Я люблю всех вас. Некоторое время мы молча лежали рядом, наслаждаясь присутствием друг друга. Наконец Дана произнесла: -- Послушай, Артур. Может быть, мне стоит немного изменить внешность? Сделаться старше, солиднее. Ведь если так будет продолжаться и дальше, то через пару месяцев Дэйра догонит меня. -- Ну, и что? Лично я не вижу в этом ничего страшного. -- Да, но... -- Никаких "но", заявил я тоном, не терпящим возражений. -- Даже не думай об этом. Я хочу, чтобы ты была такой, какая ты есть, какой ты была всегда. Пусть Дэйра взрослеет, пусть догоняет и перегоняет тебя -- а ты оставайся прежней. Не комплексуй по этому поводу. Бери пример с моей мамы. -- Вот то-то же, -- подхватила Дана. -- Все дело в Юноне. Это ты комплексуешь, а не я. У тебя сильно развит эдипов комплекс. -- А разве я отрицаю? Именно по этой причине мне всегда нравились совсем юные девушки, даже чуточку незрелые. Дана рассмеялась: -- Ты просто старый извращенец, Артур! Растлитель малолетних. Я сжал ее в своих объятиях и крепко поцеловал. -- Да, я старый извращенец, я растлитель малолетних. И сейчас я буду тебя растлевать. Мы последовали совету нашей дочери и занялись тем, чем регулярно занимались последние десять лет нашего собственного времени. И каждая близость была для нас как первая, прекрасная и неповторимая. Мы никогда не пресыщались, не уставали друг от друга, ни одному из нас даже в голову не приходила мысль гульнуть на стороне. Я получал от Даны все, что мог получить от женщины, и давал ей все, что только мог дать ей мужчина. Из нас вышла идеальная пара, настолько идеальная, что в реальной жизни такого просто быть не могло. И тем не менее было... -- Я так счастлива, Артур, -- прошептала Дана, положив голову мне на грудь. -- Так счастлива, что мне страшно. Знаешь, иногда я боюсь, что все это -- сон. -- Тогда мы оба спим и видим сны, -- заметил я. -- Одинаковые сны. Чудесные, счастливые сны. -- А еще меня мучают мысли о Дэйре, -- продолжала Дана. -- Я чувствую вину перед ней -- ведь мое счастье построено на ее горе. Бедняжка... Я промолчал, так как не знал, что сказать. Мне тоже было стыдно смотреть Дэйре в глаза. Моя любовь к ней ушла давным-давно, остались только грусть, жалость, раскаяние... Я горько сожалел, что позволил себе влюбиться в Дэйру и этим разбил ей жизнь. Если бы я явился в Авалон со свободным сердцем, то сразу полюбил бы Дану... так мне кажется. Нет, я уверен в этом! И тогда не было бы нужды затевать дурацкий бракоразводный процесс, добиваться от церкви признания наших детей законнорожденными... Тут я невольно рассмеялся. Дана подняла голову и вопросительно посмотрела на меня: -- Что с тобой, милый. -- Да так, ничего, -- ответил я. -- Просто я вспомнил, какой шок вызвало наше появление в Авалоне с детишками. Дана улыбнулась: -- Это был сюрприз! Особенно для моих родителей. -- Для моей мамы тоже. Кстати, вчера я разговаривал с ней. Она снова собирается к нам в гости -- и как я понимаю, на этот раз не будет спешить с возвращением в Экватор. -- Стало быть, инцидент исчерпан? -- Окончательно. -- Ну, и слава Богу. -- Дана немного помолчала, затем с несвойственной для наших доверительных отношений робостью произнесла: -- Артур, я давно хотела у тебя спросить... -- Да? -- Когда ты принимал решение насчет Джоны... В общем, ты предполагал такой исход дела? Ты ожидал этого? Я отрицательно покачал головой: -- Нет, дорогая. Единственное, о чем я тогда думал -- что Джона мой сын. Никакого расчета у меня не было. -- Извини, Артур. Я не хотела обидеть тебя. -- Ради Бога, Дана! Я не обижаюсь. Напротив, мне даже льстит, что меня считают таким хитроумным и дальновидным политиком. Джона объявился в Израиле в самый разгар борьбы за власть. Поскольку официальный наследник престола, Арам Иезекия, скомпрометировал себя браком с принцессой вражеского Дома (то бишь моей сводной сестрой Каролиной), причем упорно отказывался развестись с ней, царскую корону оспаривало сразу несколько претендентов, каждый из которых искренне считал свои притязания законными. Однако Джона не воспользовался ситуацией и не стал царем Ионой III. То, что он сделал, Дионис охарактеризовал как "ни фига ж себе!", а Морган восхищенно сказал: "Ты просто гений, Артур!" Короче, Джона во всем сознался (умолчав лишь о том, что он мой сын) и отдал себя в руки правосудия. Его признание произвело эффект разорвавшейся бомбы -- уже третьей кряду. Дети Израиля были повергнуты в шок. Чудовищные преступления, в которых они обвиняли Сумерки и Свет, на самом деле совершил их соплеменник, предстоящая война потеряла свой ореол праведности и священности, попросту говоря, стала вообще бессмысленной, а вдобавок ко всему их Дом из невинной жертвы чужого коварства превратился в зачинщика конфликта. Теперь уже долг чести обязывал израильтян искать пути примирения с теми, кого лишь недавно проклинали на все лады во всех домах, дворцах и синагогах Земли Обетованной. Здесь следует отдать должное Брендону. Он проявил себя искусным дипломатом и добился заключения мира на условиях, выгодных для Света, но и не унизительных для Израиля. Как раз в это самое время в Солнечном Граде праздновали бескровную победу в так и не начавшейся войне, а Иерусалим приветствовал своего нового царя Арама вместе с царицей Каролиной. И драконы были довольны, и блеск звезды Давида не померк. А Джону судили. Он был приговорен к смертной казни, однако, учитывая его добровольную явку с повинной, эта мера наказания была тут же заменена на пожизненное изгнание без права пересмотра дела. Разгневанная толпа собиралась учинить над ним расправу прямо в зале суда, но Джона разнес вдребезги чары, блокирующие доступ к Тоннелю, и исчез без следа. С тех самых пор о нем ничего не было слышно. Больше всего меня волновало, что произойдет, когда он в полной мере прочувствует последствия своего контакта с Пенелопой. Картины, представавшие в моем воображении, были настолько пугающими, что я гнал прочь мысли об этом, хотя прекрасно понимал, что еще никому не удавалось решить проблему, попросту игнорируя ее... С большой неохотой я встал с постели и принялся одеваться. -- Дэйра назначила мне встречу, -- объяснил я Дане. -- Хочет сообщить о своем новом открытии. Пойдешь со мной? -- Нет, лучше я немного посплю. К тому же... -- Дана зевнула, как котенок, и перевернулась на бок. -- Эта маленькая шовинистка не приглашала меня. Направляясь к нише, я думал о том, что Дэйре стоило родиться мальчиком. Женщин она делила на две неравные группы: к первой относила себя и Бренду, а ко второй -- всех остальных, которые, по ее мнению, способны лишь рожать и воспитывать детей и которым противопоказаны чрезмерные умственные усилия. Я искренне надеялся, что это у нее возрастное... ...Ну вот, я уже в Безвременье. Дэйра ждала меня -- и не просто ждала, как некогда Бронвен на вершине холма, а уверенно шла ко мне, точно зная, когда и где я появлюсь. Вслед за ней шли Колин и Бренда. Команда исследователей глубин Источника была в полном сборе. Глядя на дочь, я гадал, сколько же времени прошло с момента нашей последней встречи. Для нее, разумеется, -- так как расстались мы лишь вчера вечером. Когда мы жили на самом верху, я не разрешал Дэйре путешествовать по мирам, и она слушалась меня, поскольку знала, зачем мы забрались так высоко. Зато теперь, в области Основного Потока, она наверстывала упущенное, причем весьма интенсивно, и взрослела не по дням, а по часам. Сейчас ей было никак не меньше четырнадцати лет. Подойдя ко мне вплотную, Дэйра встала на цыпочки и поцеловала меня в губы. С некоторых пор она не признавала сопливых, по ее выражению, поцелуев в щечку. -- Здравствуй, папа. Я давно не видела тебя. -- Здравствуй, солнышко, -- сказал я, кивком поприветствовав Колина и Бренду. -- Как делишки? -- Продвигаются. Совсем недавно я едва не рассталась с девственностью, но потом передумала и решила немного обождать. -- Правильно сделала. Ты еще молоденькая и тебе некуда спешить. -- Я укоризненно покачал головой. -- И в кого ты только пошла такая беспутница! -- Наверное, в мою тетю и тезку, -- серьезно ответила Дэйра. -- Зря вы назвали меня в ее честь. Сами кашу заварили, теперь расхлебывайте. -- Она рассмеялась, затем мигом урвала свой смех. -- Ладно, перейдем к делу. Давай присядем. Рядом с нами возник круглый стол, уставленный разнообразнейшими яствами и напитками, а также четыре мягких стула. Мы устроились за столом и некоторое время молчали. Вид у Бренды и Колина был встревоженный, что не предвещало ничего хорошего. Впрочем, это не повлияло на мой аппетит. Я съел несколько бутербродов с моей любимой ветчиной, слопал пару банановидных плодов, запил все апельсиновым соком, после чего наполнил свою чашку горячим кофе и закурил сигарету. -- Рассказывай, Дэйра, -- наконец отозвалась Бренда. -- Чего мы ждем? -- Так вот, папа, -- начала моя дочь. -- Я научилась разговаривать с Источником. Непосредственно. В груди у меня похолодело. Я закашлялся, подавившись сигаретным дымом, и чуть не опрокинул чашку с кофе. -- Ты хочешь сказать, что Источник обладает индивидуальным разумом? -- Не совсем так. Я не общаюсь с ним как с личностью. Но я задаю ему вопросы и получаю на них прямые ответы. Правда, он отвечает только "да" или "нет". Так, я спросила у него, являюсь ли я Хозяйкой Источника, и он ответил, что да... -- Одну минуточку, -- вмешалась Бренда. -- Маленькое уточнение. Чтобы немного успокоить Артура, я выскажу свое мнение. На самом деле Дэйра не разговаривает с Источником, а получает от него информацию. Не окольными путями, как мы, а непосредственно. По сути, ее вопросы являются утверждениями, и если они сформулированы корректно, Источник либо принимает их, либо отвергает. В данном случае, Дэйра высказала предположение: "Я -- Хозяйка Источника", подразумевая под Хозяйкой адепта, который теснее, чем другие адепты, связан с Источником. И Источник подтвердил это. -- Ну, это не новость, -- заметил я. -- Новости еще будут, -- сказала Дэйра. -- Сюрпризы начались, когда я спросила у Источника, являюсь ли я настоящей Хозяйкой. -- И что он ответил? -- Ничего. -- Как это? -- Он промолчал, ответа не было. Как потом выяснилось, я не совсем четко представляла, что значит выражение "настоящая Хозяйка", и Источник попросту не понял меня. Тетя Бренда помогла мне определить настоящую Хозяйку, как адепта, который должен быть теснее, чем другие адепты, связанным с Источником и который способен использовать все предоставленные ему этим исключительным положением возможности. Теперь вопрос был поставлен корректно, и Источник ответил на него. -- Дэйра сделала глубокую паузу. -- Так что он ответил? -- нетерпеливо спросил я. -- Он ответил -- нет! Я ненастоящая Хозяйка Источника. На это раз я все же исхитрился опрокинуть чашку. К счастью, кофе в ней оставалось на самом дне, и на стол пролилось лишь несколько капель. -- Дэйра, доченька... Бренда, сестричка... Вы ничего не напутали? -- Нет, папа, это так. Место Хозяйки, настоящей Хозяйки, остается вакантным. Я лишь временно замещаю эту должность -- как прежде тетя Бронвен. Я внимательно посмотрел на дочь: -- Похоже, ты не очень огорчена. -- За себя -- нет, нисколько, -- честно призналась она. -- Быть Хозяйкой, хоть и почетно, совсем нелегко. Это огромная ответственность, а я... -- Дэйра улыбнулась. -- По натуре своей я распутная девчонка. Шалапутка и вертихвостка. -- У тебя такой возраст... -- Ай, перестань! Брось свои глупые идеи насчет переходного возраста и периода полового созревания. Впрочем, даже если ты прав, это не имеет значения. Я прямо спросила у Источника, могу ли я стать настоящей Хозяйкой. Ответ был однозначно отрицательный. Я растерянно покачал головой: -- Хорошенькое дельце! Я-то думал, что проблема уже решена -- ан нет, не тут-то было... Источник не сообщил тебе, кто может стать его настоящей Хозяйкой? -- Такой информацией он не располагает. Зато я получила некоторые наводки. Во-первых, Хозяйка Источника должна быть женщиной. Во-вторых, никто из нынешних адептов-женщин не может стать настоящей Хозяйкой Источника -- ни я, ни Бренда, ни мама, ни Бронвен. И, в-третьих, настоящей Хозяйкой Источника может стать только женщина, рожденная простой смертной от Одаренного. В то время как Дэйра говорила это -- внушительно, с расстановкой, Колин и Бренда испытующе глядели на меня. Я соображал туго, но в правильном направлении. В голове у меня зрела догадка... а еще вопрос. -- Дэйра-старшая? -- Вполне возможно, что тетя Дэйра, -- кивнула моя дочь. -- Это не исключено. -- А почему бы тебе не спросить у Источника? -- Я спрашивала, но он не отвечает. Он не знает, кто такая тетя Дэйра. Он знает только своих адептов. Я хмыкнул: -- Но как ты додумалась задать такой хитрый вопрос? -- Это не я, а тетя Бренда. Она посоветовала мне спросить у Источника, должна ли настоящая Хозяйка быть полукровкой. Он ответил, что должна. Обязательно. Я посмотрел на Бренду. Сестра кивнула. И в этот самый момент мы переместились вперед по времени материального мира -- вместе со столом и тем, что на столе. "По пути" к нам присоединился еще один стул, пятый -- хотя нас оставалось четверо. -- Что произошло? -- осведомился я. -- Ждем гостью, -- пояснила Бренда. -- Сейчас мы находимся в "зазоре" того сегмента, где должна появиться Бронвен. Если не ошибаюсь, она располагает кое-какой важной для нас информацией. -- Послушай, сестричка. Ты меня совсем запутала. Я не могу ухватиться за нить твоих рассуждений. -- Ты боишься, Артур. Впрочем, тебя можно понять. Ты не хочешь думать о событиях, связанных с похищением Дэйры и убийством короля Бриана, поскольку в них замешана Диана... -- Бренда! -- предостерегающе воскликнул я. -- Ведь мы договорились... Колин, сидевший напротив меня, покачал головой: -- Поздно, Артур. Бренда нам все рассказала. -- Не беспокойся, папа, мы будем молчать, -- заверила меня Дэйра. -- Пенни ничего не узнает. -- Но почему? -- спросил я, с упреком глядя на Бренду. -- Зачем ты выдала нашу тайну? -- А потому, -- ответила сестра, -- что это перестало быть нашей личной тайной. В отличие от тебя, я много думала о твоем открытии, пыталась понять, зачем Диане понадобилась Дэйра. Версия о жертвоприношении не устраивала меня с самого начала. И чем дальше, тем больше я убеждалась, что эту сказку Диана сочинила для Эмриса и Аларика Готийского, чтобы заставить их исполнять ее волю. -- По-твоему, Диана метила Дэйру себе в преемницы? -- Похоже, что так. Я не берусь утверждать наверняка, но это многое объясняло бы. Далеко не все, но многое. -- Ты давно начала догадываться об этом? -- Трудно сказать. Первый толчок был дан, когда я обнаружила, что Дэйра может непосредственно управлять работой процессора. Затем была реплика Диониса в тот памятный день, который растянулся для тебя на десять лет. -- Что за реплика? -- Когда Бронвен предположила, что новой Хозяйкой должна стать Дэйра, имея в виду твою дочь, Дионис, не знавший о ее существовании, спросил: "Жена Артура?" Вот с тех пор мое подсознание заработало. Но на сознательном уровне моя догадка оформилась лишь после того, как Дэйра сообщила мне, что она ненастоящая Хозяйка Источника. -- И ты сформулировала свой вопрос, уже подразумевая Дэйру-старшую? -- Ясное дело. А теперь я хочу расспросить Бронвен. -- Думаешь, она знает больше, чем говорит? -- отозвался Колин. -- Думаю, она знает больше, чем думает, что знает. Дэйра (младшая) прыснула смехом: -- Знаешь, тетушка. Порой твое стремление поточнее выразиться приводит к тому, что тебя почти невозможно понять... Да, кстати, о тете Бронвен. Сейчас она грядет. -- Моя дочь повернула голову как раз вовремя и в нужном направлении, чтобы встретить появившуюся Бронвен теплой улыбкой. -- Привет, тетя. Мы тебя заждались. Рыжеволосая и зеленоглазая Бронвен, во Митре -- Дана, в прошлом моя Снежная Королева, а ныне королева Света, улыбнулась Дэйре в ответ и весело произнесла: -- Вижу, у вас тут маленький пикничок. Очень мило! Мне можно присоединиться к вашей чудной компании? -- Поскольку мы не возражали, она села на свободный стул между Колином и Брендой и достала сигарету. Колин тут же щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. -- Итак, что празднуем? -- Точно не знаем, -- сказал я. -- Но, похоже, очередную смену власти. -- Вот как! Мой братец намерен сместить тебя с престола? Колин нервно ухмыльнулся: -- Упаси Бог! Уж лучше я сразу повешусь. Бронвен мгновенно переменилась в лице. Где и девалась ее беззаботность. -- Стоп! Эти мрачные шуточки мне знакомы. Что стряслось? Бренда, о чем ты хотела поговорить со мной? -- О похищении Дэйры и убийстве короля Бриана, -- ответила моя сестра. -- Организаторы этих преступлений еще живы? -- Эмрис жив-здоров, на судьбу не жалуется. Но не ждите, что я устрою вам встречу... даже тебе, Колин. Извини. -- А как насчет Брана Эриксона? Что с ним? Бронвен рассеянно пожала плечами: -- Право, не знаю. Я как-то забыла о нем. Я оставила его прозябать в умеренно-быстром потоке времени, и если он все еще жив, то сейчас ему, должно быть, лет девяносто. -- М-да, -- сказал Колин. -- Вряд ли он жив. -- А что вам, собственно, от него нужно? -- Мы хотели задать ему пару вопросов касательно Дэйры. Зачем он преследовал ее, зачем устроил ее похищение... -- Ха! В ответ вы услышали бы сказки братьев Гримм. Представьте себе, этот негодяй пытался оправдать свои гнусные делишки "суровой необходимостью". Он хотел убедить меня в том, что единственной его целью было сделать Дэйру Хозяйкой Источника. -- Бронвен собиралась рассмеяться, но наши взгляды заставили ее подавиться собственным смехом. -- О, Боже! Так это серьезно?!! Глава 11 БРЕНДА Небо было сплошь затянуто тучами, шел мелкий дождь, почва под нашими ногами была каменистой и