заслужила. -- Ты неправильно поняла меня. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Я сама ищу Тори. -- Очень смешно! Посмотри в зеркало, и там ты ее увидишь. -- Я знаю, что я там увижу. Мы с Тори близнецы. Юля в растерянности захлопала ресницами. -- Так ты... вы сестра Тори, Виктория? -- Да. Она рассказывала обо мне? -- Ну... говорила, что у нее есть сестра. Но я не знала, что вы так похожи друг на друга. -- Юля протянула руку и робко прикоснулась к моей щеке, словно желая убедиться, что я реальна. -- Вы не просто похожи на Тори, вы ее точная копия. У вас даже ямочки в уголках рта одинаковые... Вы действительно не она? Вы не обманываете меня? -- Я говорю тебе правду. Я не Тори, а Виктория. Можешь это проверить: пять дней назад я прилетела на сицилианском эсминце "Отважный". Сделай запрос прямо сейчас -- чтобы потом не думала, что я сфабриковала записи. Она торопливо покачала головой: -- Нет-нет, что вы! Я верю вам. -- И вот еще что, -- добавила я, -- называй меня на "ты". Давай обойдемся без церемоний. -- Хорошо. Вам... тебе принести что-нибудь попить? Чай, кофе, сок? -- Сок, пожалуйста. Лучше всего, апельсиновый. Юля улыбнулась, вставая с дивана. -- И в этом вы похожи. Тори тоже любит апельсиновый сок и не терпит церемоний. Она выбежала из гостиной, а через минуту вернулась со стаканом сока. Поблагодарив ее, я отпила маленький глоток и спросила: -- Когда ты познакомилась с Тори? -- Примерно месяц назад, в начале ноября. Она у нас ночевала, а утром я с ней завтракала. Тогда мы и познакомились. Мне ужасно понравилась твоя сестра, я была так рада за папу -- впрочем, и за себя тоже. Я уже размечталась, как мы будем жить втроем, как нам будет хорошо вместе... а Тори взяла и исчезла. Ты не знаешь, где она? С ней ничего не случилось? -- Что ничего не случилось, это уж точно. Неделю назад ее видели живой и здоровой. -- Где? -- Здесь, в Нью-Монреале. -- А кто ее видел? -- Один наш общий знакомый, -- солгала я. -- В беседе с ним Тори упомянула имя твоего отца. Собственно, поэтому я пришла к вам -- думала, что найду ее здесь. Юля огорченной вздохнула: -- Она не захотела у нас оставаться. Не объяснила почему, просто ушла -- и не вернулась. Может, папа ее чем-то не устроил... Но тогда зачем было лгать? Почему она прямо не сказала, что не хочет с ним оставаться? -- Твой отец давно ее знал? -- Говорит, что познакомился с ней накануне, но я ему не верю. Он хочет убедить меня, что ничего серьезного у них не было -- просто встретились, переспали и расстались. Это неправда, я знаю. Всю предыдущую неделю папа ходил влюбленный, а за день до того, как привел домой Тори, он здорово напился -- таким пьяным я его еще никогда не видела. Пока мы с дядей Ричи укладывала его в постель, он бормотал что-то о плохой девочке, которая не слушается маму, обижает других деток, задирается к взрослым... В общем, классические симптомы. А на следующий день у него с Тори вроде бы все наладилось. Я была так счастлива... -- Вдруг Юля осеклась и всплеснула руками. -- Ой, что я наделала?! Я уже сообщила папе, что Тори вернулась... -- Но когда ты успела? Ведь я сразу сказала, что ты ошиблась. -- Я сделала это раньше, еще когда ты поднималась к нам. Если кто-то дважды нажимает кнопку нашего этажа, к нам на мониторы поступает изображение лифтовой кабины. Я увидела там тебя, решила, что ты Тори, и сразу же позвонила папе. Сейчас у него ланч с одним старым клиентом, он обещал поскорее освободиться, а пока просил, чтобы я ни в коем случае не отпускала тебя. -- Она устремила на меня беспомощный взгляд. -- Что же нам делать, Виктория? Ведь он примет тебя за Тори, а когда узнает правду, очень расстроится... Хотя, мне кажется, зря. Я по-прежнему не замечаю между вами никакой разницы. У вас все один к одному -- жесты, мимика, манера говорить, даже акцент. Я, знаете ли, занимаюсь в театральной студии и привыкла замечать такие детали. Еще никогда я не встречала настолько похожих близнецов, как ты и Тори. -- Юля помолчала в задумчивости, потом с мольбой посмотрела мне в глаза: -- Только не обижайся, пожалуйста, но не смогла бы ты притвориться Тори? Папа ничего не заметит, вы же с ней одинаковые. Тем временем мы будем искать твою сестру, в конце концов найдем ее, и тогда вы снова поменяетесь местами. А если она не захочет, то... то ты можешь остаться с папой. Он обязательно понравится тебе, он такой хороший. В первый момент я подумала, что она шутит. Но нет -- она говорила серьезно. Юля была совсем еще ребенком, хоть и держалась со мной как взрослая. Она не видела ничего зазорного в том, чтобы подсунуть папочке в постель вместо одной другую женщину -- лишь бы он был счастлив и не страдал. Как и любая девочка из благополучной семьи, она искренне считала своего отца лучшим в мире мужчиной, перед которым не в силах устоять ни одна женщина... Я все еще ломала себе голову, как бы подоходчивее объяснить ей всю нелепость и непристойность ее предложения, когда из холла послышался какой-то шум. Юля тут же вскочила с места и взволнованно произнесла: -- Это папа! Наверное, он убежал с ланча... Что теперь будет! Спустя несколько секунд в гостиную быстрым шагом вошел высокий стройный мужчина. В жизни он оказался еще привлекательнее, чем на "картинках", которые я подсмотрела в мыслях его секретарши и Веселина Тодорова. Оно и понятно: для первой Игорь Поляков был просто шефом (хоть и "классным мужиком"), для второго -- коллегой, а для меня -- человеком, который любил моего двойника, мою точную копию. Фактически, меня саму. Юлин отец в нерешительности остановился посреди комнаты и с надеждой произнес: -- Тори... Я осторожно прикоснулась к его разуму, и тотчас меня захлестнула волна страсти. Не успев даже толком прочесть его мысли, я унеслась в бурлящем водовороте чувств в самые глубины его "я", на грань сознательного и подсознательного -- туда, где доминировала не личность, а суть. Мне редко удавалось вступить в такой тесный контакт с человеком, и каждый раз это требовало от меня большой затраты сил. Однако сейчас я не испытывала ни малейшего сопротивления, мне совсем не приходилось напрягаться, чтобы удерживать эту связь, а в моих ощущениях напрочь отсутствовал тот неприятный "привкус", который неизменно сопутствовал любому достаточно глубокому проникновению в мысли. Здесь я не встретила ни единого призрака, ни единого чудовища, которыми кишмя кишит сознание каждого взрослого человека. Это, конечно, не значит, что их вовсе не было; просто в моем присутствии они все разбежались и попрятались в свои норы, оставив меня одну среди безбрежного океана любви и нежности. Внезапно я почувствовала, что у меня катастрофически мокнут трусики. Мое сердце стучало в бешеном темпе, едва не вырываясь из груди, ноги подгибались, во рту пересохло, а по всему тело разлилась истома... Такого со мной еще ни разу не случалось! Я по-всякому реагировала на мысли других людей: чаще всего они оставляли меня равнодушной, иногда вызывали негативные эмоции -- от легкой брезгливости до глубокого отвращения, порой я получала от них удовольствие, а изредка наслаждалась ими. Но никогда раньше, даже в периоды самых отчаянных загулов, я не переживала при этом оргазма... "Тори, -- думала я, млея от мучительного наслаждения, -- ты просто глупая сучка! Как ты могла бросить такого мужчину? Что тебе еще нужно?.." Юля стояла немного в стороне и не вмешивалась в нашу немую сцену. В ее взгляде застыло напряженное ожидание. Наконец Игорь подступил ко мне и несмело взял меня за плечи. Больше не в силах держаться на ногах, я с тихим стоном упала в его объятия. -- Ах, Тори! -- прошептал он. -- Если бы ты знала, как мне не хватало тебя. Глава 15 ИГОРЬ ПОЛЯКОВ, АДВОКАТ -- Знаешь, папа, -- сказала мне дочь, ненадолго отвлекшись от текста на экране, -- ты определенно сошел с ума. Ты ни секунды не можешь прожить без Тори -- а это уже диагноз. Я через силу улыбнулся: -- В медовый месяц всегда так. Юля серьезно кивнула: -- Теперь я понимаю, почему молодожены обычно уезжают в свадебное путешествие. Иначе родственники отправят их к психиатру. -- И она снова вернулась к работе. Я сидел рядом с дочкой перед ее терминалом и наблюдал за тем, как она вносит правки в уже готовое сочинение по испанской литературе. Нет, я не контролировал ее, как это делают некоторые другие родители. Во-первых, Юля была уже взрослая девочка и, по моему убеждению, не нуждалась ни в каком присмотре; во-вторых, ее литературный талант на несколько порядков превосходил мою бездарность; а в-третьих же, я плохо владел испанским, поэтому при всем желании не смог бы оценить, насколько грамотно (или безграмотно) написано ее сочинение. Судя по отметкам, она не пасла задних -- и это меня вполне удовлетворяло. А надоедал я дочери своим присутствием из-за того, что Тори была занята. Недавно она получила на свой комлог какое-то срочное сообщение и сейчас разговаривала с кем-то по видеофону. С кем -- я не знал, потому что она попросила меня выйти. Дабы не слоняться бесцельно по квартире, я зашел к Юле и теперь мешал ей работать, дожидаясь, когда Тори освободится. Наконец Юля убрала с экрана сочинение и повернулась ко мне: -- Я кое-что скажу тебе, чтобы ты не так сильно переживал. Перед тем, как ты пришел, я поступила не очень порядочно и буквально на пару секунд подключилась к видеофону в твоем кабинете. Сейчас Тори беседует с мужчиной, которого называет "мистером Янгом", а он обращается к ней "мисс". Так что можешь не ревновать. Это чисто деловой разговор. -- А я и не ревную. Ни капельки. Просто мне не нравится такая таинственность. Мы с Тори живем вместе уже две недели, но я по-прежнему почти ничего не знаю о ней. Она неохотно рассказывает о своем прошлом, не говорит, чем занималась раньше, даже толком не объяснила, почему исчезла после нашей первой встречи и где пропадала целый месяц. Это очень тревожит меня, я не могу спокойно смотреть в будущее, пока между нами нет полного доверия. -- Ты боишься, что она снова может уйти? -- Да, зайка, -- признался я, -- до смерти боюсь. Каждое утро я просыпаюсь со страхом, что больше никогда не увижу ее. Юля погладила меня по щеке. -- Не волнуйся, папа, Тори не уйдет. Она у нас всерьез и надолго -- положись на мое женское чутье. А что касается ее скрытности, то потерпи немного, пускай она привыкнет к тебе, пускай убедится, что может быть откровенна с тобой. И тогда все у вас наладится. Я тихо вздохнул: -- Дай-то Бог... Вскоре в комнату впорхнула Тори и заявила с порога: -- Игорь, я должна ненадолго отлучиться. Вернусь часа через два. -- Ты куда? -- спросил я, вставая с кресла. -- Нужно встретиться с одним человеком. -- С которым ты только что разговаривала? -- Да. -- Я поеду с тобой. Тори покачала головой: -- Извини, не получится. Это... это конфиденциальное дело. Как у тебя с твоими клиентами. -- Она подошла и прижалась ко мне, как кошечка. -- Подожди меня дома, ладно? И не обижайся, пожалуйста. У каждого есть свои маленькие тайны. "Только у тебя их слишком много, -- подумал я. -- И они далеко не маленькие". -- Хорошо, дорогая, -- сказал я, смирившись с неизбежным. -- Буду ждать. -- Вот и отлично. Пошли. Тори взяла меня за руку и увлекла в холл. Уже через плечо она бросила: -- Кстати, Юльчик. Подслушивать чужие разговоры некрасиво. Думаешь, я не заметила, что ты подключалась к видеофону. Пристыженная Юля молча повернулась к своему терминалу. Мы прошли в мою (вернее, уже в нашу!) спальню. Тори сняла легкое домашнее платье, надела вместо него брюки, блузку и жакет и, устроившись перед зеркалом, принялась расчесывать свои густые каштановые волосы. Как всегда в таких случаях, я уселся на край кровати и с удовольствием стал наблюдать за тем, как она прихорашивается. -- Я знаю, о чем ты думаешь, Игорь, -- наконец заговорила Тори. -- В наших отношениях тебя не устраивает моя скрытность, ты хочешь, чтобы между нами не было никаких тайн. Поверь, я тоже этого хочу, очень хочу. Но... подожди еще чуть-чуть. Еще совсем немного. У нас впереди целая жизнь -- поэтому не надо спешить и портить то, что так хорошо начинается. Договорились? Я покорно кивнул: -- Да, Тори. Я готов ждать, сколько тебе понадобится. Только знай: что бы там ни было у тебя в прошлом, для меня это не имеет значения. Главное -- будущее, наше с тобой будущее. Она ласково улыбнулась: -- Я знаю это, милый. И очень ценю. Из холла донесся мелодичный перезвон, но я и не думал двигаться с места. Когда Юля дома, дверь квартиры открывает она. Гости к ней захаживают чаще, чем ко мне. -- Это Ева, -- произнесла Тори. -- Несколько минут назад она звонила мне, что подлетает к нашему дому. -- Вы поедете на встречу вместе? -- Нет, только я одна. Я уже сказала ей, что у меня важные дела, но она ответила, что охотно проведет это время с Юлей. Ева была подругой Тори, а с недавних пор -- и моей дочери. Судя по акценту, она была сицилианка, а некоторые ее высказывания в адрес Семей свидетельствовали о том, что она из среды военных. Больше ничего я о ней не знал -- Тори берегла от меня подругу так же тщательно, как и свое прошлое. Пару раз у меня возникал соблазн попросить Ричарда навести кое-какие справки, но я решительно подавлял такие мысли в зародыше, со всей отчетливостью понимая, что это может стать началом конца наших с Тори отношений. А я был согласен терпеть ее тайны хоть целую вечность -- лишь бы она не покидала меня... Напоследок Тори слегка подровняла брови, встала из-за трюмо и взяла свою сумочку. Она собиралась еще что-то сказать, но не успела -- в этот момент дверь распахнулась, и в спальню вошли Юля и Ева в сопровождении незнакомой чернокожей женщины, которая держала в руках большую штуковину, чертовски похожую на пистолет. Лучевой или плазменный -- уже другое дело, в таких тонкостях я не разбираюсь. Но что он был настоящий, я не сомневался ни секунды. Слишком уж серьезным было выражение лица у негритянки, чтобы счесть происходящее чьим-то глупым розыгрышем. -- Не двигаться! -- предупредила женщина, направив свое оружие на Тори. Потом легонько подтолкнула в спины мою дочь и Еву: -- Девочки, садитесь на кровать и ведите себя смирно, иначе я убью эту сучку... Вас это тоже касается, сэр, -- обратилась она ко мне, когда я попытался встать. -- Если вы будете дергаться, я проделаю в вашей милашке лишнюю дырку. Подчиняясь приказу негритянки, насмерть перепуганная Юля опустилась на кровать рядом со мной и крепко сжала мою руку. А Ева, прежде чем сесть, жалобно посмотрела на Тори: -- Извини, Вики. -- Она называла ее таким сокращенным именем, а Тори против этого не возражала. -- Извини, пожалуйста. Келли угрожала мне пистолетом, я не могла тебя предупредить... Я не понимаю, что на нее нашло! -- Зато она понимает, -- заметила женщина, которую звали Келли. -- Не так ли, мисс Ковалевски? Ведь вы все поняли, да? К своему удивлению, я не заметил на лице Тори и тени страха. Она была поражена случившимся, растерянно смотрела на Келли, словно не веря своим глазам, но при всем том нисколечко не боялась! -- Нет, это какая-то ошибка, -- только и сказала она. -- Да, ошибка, -- согласно кивнула Келли. -- Твоя ошибка. Ты думала, что я не заметила тебя, но -- просчиталась. Я хорошо разглядела тебя в зеркале, жаль только, что не успела среагировать. Я совсем не ожидала от тебя нападения, ты казалась мне такой безобидной. К этому времени я немного оправился от первого шока и как можно тверже произнес: -- Мэм, вы нарушаете дамогранские законы. Вторжение в частное жилище, захват заложников, угроза смертельным оружием... -- Молчите! -- перебила меня женщина. -- Адвокат хренов! Не суйтесь не в свое дело. -- Ан нет, это все-таки мое дело, -- не уступал я. -- Вы без спросу ворвались в мою квартиру, применили насилие, а сейчас держите на прицеле мою невесту. Келли быстро взглянула на меня, и ее губы искривились в презрительной ухмылке. -- Невесту, говорите? Ну-ну! Хороша невеста, нечего сказать. Шлюшка, которая перепрыгивает из постели в постель. Не знаю, зачем вы ей понадобились, но помяните мое слово: вы горько пожалеете, что связались с ней. Она использует вас, а потом выбросит на свалку, как беднягу Тьерри, и вам еще крупно повезет, если вы останетесь в живых... Хотя нет, я спасу вас от этой участи. Она больше никому не причинит зла. -- Что ты несешь, Келли?! -- изумленно воскликнула Ева. -- Ты обвиняешь ее в смерти Мишеля? Это же бред! -- Вовсе не бред. В пути она основательно обработала его и запрограммировала на убийство твоего отчима. Собственно затем она и спала с ним -- чтобы расположить его к себе, втереться к нему в доверие и облегчить внедрение психокода. Только я одна достаточно хорошо знала Тьерри, чтобы заподозрить неладное и помешать ее планам, поэтому она избавилась от меня, устроив мое опоздание на корабль. Главной ее ошибкой было то, что она оставила меня в живых. Небось, не захотела пачкаться, привыкла делать грязные дела чужими руками, но рядом, как на зло, никого подходящего не оказалось. Верно, мисс Ковалевски? -- Моя фамилия Ковалевская, -- невозмутимо поправила ее Тори. Как и прежде, она стояла возле трюмо и совершенно спокойно, даже с какой-то отрешенностью смотрела на Келли. -- И я не делала того, в чем вы меня обвиняете. Все эти домыслы -- плод вашего воспаленного воображения, мисс Симпсон. -- В самом деле, Келли, -- подхватила Ева, -- ты просто сошла с ума. Я понимаю, что на тебя сильно подействовало известие о смерти Мишеля, но нельзя же вот так, ни в чем не разобравшись, выдвигать чудовищные обвинения. -- Так ты считаешь их чудовищными? Тогда спроси у своей милой подружки, что она делала после того, как рассталась с тобой в аэропорту Лос-Анхелоса. Ведь вы куда-то собирались вместе, а потом она вдруг передумала и покинула тебя, правда же? Хочешь спросить, откуда мне это известно? Охотно объясню. Через четверть часа после вашего ухода эта стерва подстерегла меня в туалете, парализовала и отвезла в какую-то задрипанную гостиницу за пределами города. Надо отдать ей должное, она ловко все провернула. Ведь мы были не одни, но никто, очевидно, не заметил, как она выстрелила. А она, должно быть, сразу представилась моей знакомой, намекнула присутствующим, что я пьяна в стельку или накачана наркотиками, и утащила меня под их сочувственный шепот... -- Пистолет в руке Келли Симпсон опасно дрогнул. -- Так что у меня есть все основания обвинять ее в смерти Тьерри и твоего отчима. Когда вчера вечером я прилетела на Дамогран и услышала об этом ужасном убийстве, то сразу поняла, в чем дело. Слушая Келли, я тоже начал кое-что понимать. Разумеется, я знал из новостей о загадочном убийстве адмирала Сантини и нового земного посланника, который не успел проработать на планете и дня. Хотя у нас на Дамогране люди не любят смаковать преступления, это происшествие по понятным причинам наделало много шума, и его обсуждали не только в средствах массовой информации, но и в частных разговорах. Правда, я не очень им интересовался -- до возвращения Тори у меня была депрессия, после я воспарил на вершины блаженства, и в обоих случаях не обращал особого внимания на все происходящее за пределами моего маленького мирка. Теперь же выяснилось, что в этой истории по уши замешана моя Тори, а ее подруга Ева и вовсе оказалась падчерицей убитого начальника базы. Что же касается конкретных обвинений, которые выдвинула против Тори эта сумасшедшая женщина с пистолетом, то они были слишком путанными и подразумевали много неизвестных мне фактов и обстоятельств, чтобы я мог объективно судить об их обоснованности. Да и ситуация, когда меня с близкими мне людьми держат в заложниках, не очень-то располагала к тщательному анализу всех "pro" и "contra". Но один момент во всем этом деле мне уже не нравился -- я имею в виду те прозрачные намеки насчет отношений Тори с земным посланником. Как ни странно, это задевало меня гораздо сильнее, чем все прочее, включая похищение с применением насилия и организацию убийства... -- Келли, дорогая, -- произнесла Ева, глядя на нее уже не с испугом, а с жалостью. -- Тебе срочно нужна медицинская помощь. Вики не могла этого сделать. Просто физически не могла -- с того момента, как мы расстались с тобой, и до самой посадки на корабль я не отходила от нее ни на шаг. В этом я могу поклясться где угодно и перед кем угодно. Так что ты обозналась, поверь мне. Некоторое время Келли Симпсон сосредоточенно смотрела на Еву, продолжая, впрочем, целиться в Тори. -- Интересно, почему ты ее выгораживаешь? Только из дружбы? Или у вас нечто большее, чем просто дружба? Как я слышала, на корабле вы жили в одной каюте и спали в одной постели... А может, ты с ней заодно? Может, ты с самого начала все знала и помогала ей? -- Глупости! -- возмутилась Ева. -- Ведь убили моего отчима. Как же я могла в этом участвовать?! -- А все-таки могла. Это убийство, без сомнений, организовал твой двоюродный дед, Микеле Трапани. Он давно хотел избавиться от Сантини, но адмирал был осторожен и держался подальше от родственничков жены. В конце концов дон Микеле устроил утечку информации -- вернее, дезинформации -- и натравил на твоего отчима мясников из Семьи Маццарино. Но это тоже не сработало, и тогда в игру вступила твоя подружка. Я вполне допускаю, что ее привлекли к делу по твоей личной рекомендации. Ева резко вскочила на ноги, судорожно сжав кулаки. Ее глаза гневно засверкали. -- Не смей так говорить! Ты же знаешь, что я презираю Семьи. И не просто презираю, а ненавижу -- всех, включая Трапани, особенно Трапани! Я так жалею, что родилась в этом гадюшнике. Я отдала бы все на свете, чтобы избавиться от этого родства. Оно портит всю мою жизнь, оно не дает мне... -- Она осеклась. -- Ты даже не представляешь, как ты оскорбила меня. Неожиданная страстность Евы отвлекла часть внимания Келли Симпсон от Тори. Я заметил, как ее пистолет отошел немного в сторону, и, мгновенно приняв решение, бросился вперед. Негритянка сразу среагировала на мой рывок, но стрелять почему-то не стала, а вместо этого проворно уклонилась, сделала мне мастерскую подсечку и одной левой швырнула меня на пол. При падении я больно ушибся плечом, а вдобавок заработал сильный пинок в живот. Не растерявшись, я попытался костыльнуть ее по ногам -- и опять промахнулся. Противница собиралась еще раз ударить меня для профилактики, однако ей помешала Тори. Пока мы боролись, она не теряла времени даром, в считанные секунды выхватила из своей сумочки парализатор и без колебаний выстрелила в Келли. Женщина как подкошенная рухнула на меня сверху, едва не угодив согнутым локтем мне в лицо. Юля тотчас метнулась ко мне. -- Как ты, папочка? -- Все в порядке, доченька, -- ответил я, выбравшись с ее помощью из-под тела негритянки. -- Ничего страшного. Она крепко обняла меня и поцеловала. -- Ты такой храбрый, папа! И такой глупый... -- Вот именно, -- подтвердила Тори, опустившись рядом с нами на корточки. Первым делом она проверила пульс у Келли Симпсон, затем повернулась ко мне, взяла меня за руку взволнованно произнесла: -- Больше не делай так, Игорь. Никогда! Геройство не твоя работа. -- Извини, -- ответил я смущенно. -- Я думал, что сумею с ней справиться... И все-таки я отвлек ее. -- Только потому, что она не хотела убивать тебя. И меня тоже. Вообще -- никого из нас. У нее даже пистолет не был заряжен. -- И правда, -- отозвалась Ева, к которой уже вернулась ее обычная флегматичность. Она как раз подняла с пола оружие и внимательно присмотрелась к показаниям индикатора на торце рукояти. -- У него отключен резонатор. Сейчас это просто фонарик... Но как ты догадалась, Вики? Ведь даже я ничего не заметила, хотя летела вместе с ней в флайере. -- А я заметила. Да и по самому поведению Келли это было ясно. Она собиралась лишь припугнуть меня и таким путем добиться моего признания. А вы потом выступили бы в качестве свидетелей. -- Значит, это был спектакль? Она только изображала из себя сумасшедшую? -- Отчасти да, но не совсем. Будь Келли полностью в здравом уме, она бы ни за что не пошла на такую авантюру. Боюсь, у нее действительно шарики за ролики заехали. Судя по всему, она была очень привязана к Мишелю, а может, даже влюблена в него. Узнав о его смерти, она попросту слетела с тормозов. Но все же у нее хватило здравомыслия разрядить пистолет, чтобы избежать нелепых случайностей. -- Послушай, Тори, -- требовательно произнес я. -- Ты объяснишь мне, наконец, что здесь происходит? -- Мы сами ничего не понимаем, -- вместо нее ответила Ева. -- Келли несла полный вздор. Вики никак не могла напасть на нее, я за это ручаюсь. В тот день мы постоянно были вместе. -- А как насчет твоей... -- начала было Юля, но, встретившись взглядом с Тори, умолкла и прикусила губу. Я почувствовал, что начинаю закипать. Меня бесила вся эта таинственность вокруг меня, я отчаянно хотел простоты и ясности. А взамен слышал лишь какие-то туманные намеки, недомолвки и оговорки -- в том числе, со стороны Юли. Моя дочь явно знала о Тори больше, чем я, и это казалось мне вопиющей несправедливостью. Добро бы еще нас обоих водили за нос, так нет же -- водят одного меня, а Юля в этом участвует. Обидно и несправедливо. -- Я ничуть не сомневаюсь в твоей невиновности, Тори, -- сказал я, из последних сил сохраняя спокойствие. -- Меня интересует другое: о чем вообще идет речь. Мне дозволено это знать или нет? -- В самом деле, Вики, -- поддержала меня Ева. -- Что ты как ребенок. Вы с Игорем взрослые люди, и он прекрасно понимает, что до него у тебя были другие мужчины. Хватит таиться, расскажи ему о Мишеле. Ведь в этом нет ничего... -- Погодите, погодите! -- торопливо произнесла Тори. У нее был вид вконец завравшегося человека, который безнадежно запутался в собственной лжи. -- Не давите на меня со всех сторон. Игорь, милый, я тебе все расскажу, только чуть позже -- и наедине. Это будет долгий разговор. А сейчас давайте займемся Келли. Прежде всего, положим ее на кровать. -- Да, -- с непонятным мне облегчением подхватила Юля. -- Это хорошая мысль. Нечего ей валяться на полу. Мы перенесли Келли Симпсон на кровать, Тори снова проверила ее пульс, затем повернулась к Еве: -- Итак, что будем делать? Сообщим коммодору Конте? По-моему, Келли что-то знает об убийстве. -- Да, безусловно, -- задумчиво кивнула Ева. -- Если отбросить ее глупые идеи насчет тебя, то остальное, что она говорила, очень похоже на правду. С ней обязательно должен побеседовать капитан Романо. -- А мне кажется, -- заметил я, -- что следует вызвать полицию. -- Ни в коем случае, -- решительно возразила Тори. -- Это не дело полиции. Убийством адмирала и Мишеля Тьерри занимается служба безопасности Корпуса, а подавать на Келли жалобу по поводу вторжения и угрозы оружием... нет, лучше не надо. Пойдем, Ева, позвоним коммодору. Девушки покинули спальню, оставив нас с Юлей присматривать за Келли Симпсон. После их ухода мы не проронили ни слова. Дочка чувствовала себя крайне неловко и виновато прятала от меня глаза, а я время от времени бросал на нее полные молчаливого упрека взгляды. В конце концов Юля не выдержала и отвернулась к окну, притворяясь, что любуется пасмурным небом. Я присел на пуфик и угрюмо уставился себе под ноги. Только тогда я заметил на полу возле трюмо блокнот Тори, который, видимо, выпал из ее сумочки, когда она выхватывала парализатор. Воровато оглянувшись на дочку и убедившись, что она по-прежнему стоит спиной ко мне, я поднял блокнот и нажал кнопку включения. На небольшом плоском экране тотчас появился текст: "Ой! Кто сюда лезет?" -- Тори использовала простую, но весьма действенную защиту, реагирующую на отпечатки пальцев. Смирившись с неудачей, я решил вернуть блокнот на место, но сумочки нигде не нашел. Похоже, Тори, выходя из спальни, прихватила ее с собой -- а это значило, что после разговора с коммодором Конте она собиралась улизнуть. Первым моим порывом было броситься и остановить ее, однако затем я передумал. В конце концов, Тори не моя собственность, пусть себе делает, что хочет. Раз она не считает меня достойным доверия, то что ж -- насильно мил не будешь... Спустя несколько минут в спальню вернулась Ева. Как я и ожидал, она была одна, без Тори. -- Коммодор сейчас вышлет своих людей, -- сообщила девушка. -- Они будут здесь через полчаса, максимум -- минут через сорок. -- А где Тори? -- спросила Юля. -- Только что ушла. У нее назначена очень важная встреча, которую ей не хочется отменять. Потом она обещала коммодору Конте, что приедет в штаб и даст показания по поводу Келли. -- Ева повернулась ко мне и добавила: -- Вики просила передать, что ближе к вечеру вернется и все вам расскажет. Не сердитесь на нее, ладно? Она замечательная девушка -- хоть и с большими странностями. -- Да уж, знаю, -- со вздохом ответил я. Через полчаса к нам заявились трое переодетых в штатское сотрудников местного отдела Службы Безопасности СЭК. Главный среди них, капитан Романо, по очереди допросил нас, выяснив все подробности недавнего инцидента, после чего приказал своим подчиненным сделать Келли Симпсон инъекцию синергина. Когда она пришла в чувство, капитан предъявил ей свое удостоверение и спросил, согласна ли она поехать с ними. Келли не возражала -- то ли действительно была согласна, то ли понимала, что в противном случае ее снова парализуют и доставят куда надо в бессознательном состоянии. Она лишь потребовала, чтобы немедленно арестовали Тори, и едва не взбесилась, когда узнала, что ее здесь нет. Наконец сицилианцы убрались восвояси, прихватив с собой негодующую мисс Симпсон, а вслед за ними ушла и Ева. Я еще не перестал сердиться на Юлю за ее сговор с Тори, поэтому гордо удалился в свой кабинет, отключил все каналы внешней связи, чтобы никто не беспокоил меня, и, не придумав себе лучшего занятия, стал возиться с блокнотом, в тщетной надежде взломать его защиту. Я убил на это бессмысленное занятие больше часа, и невесть еще сколько времени потратил бы впустую, если бы меня не прервала Юля. -- Папа, -- сказала она, заглянув в кабинет. -- Тут к тебе твоя бывшая клиентка. Говорит, что вы условились о встрече. -- Ни о какой встрече я... А что за клиентка? -- Ну, та, которая укокошила своего доктора. Алена Габрова. Я пораженно уставился на дочь: -- Но ведь она погибла! -- Как это погибла? Да вот же она живая стоит в нашей передней... -- Юля подошла к столу и обеспокоенно посмотрела на меня: -- Папочка, тебе плохо? Может, принести успокоительного? Сейчас я скажу барышне Габровой, что ты... -- Нет-нет, не нужно ее прогонять. Я хочу с ней поговорить. -- Ты уверен? -- с сомнением спросила дочка. -- Да, уверен. Со мной все в порядке. Ступай, позови ее. Как только Юля скрылась за дверью, я включил монитор внешнего обзора и быстро прокрутил последнюю запись. Да, в самом деле, только что на лифте к нам поднялась Алена -- или девушка, похожая на нее как две капли воды. Сестра-близнец? Клон?.. Глупости! Зачем изобретать фантастические объяснения, когда все могло быть (и наверняка было!) гораздо проще и зауряднее: в последний момент Алена передумала улетать и решила остаться на Дамогране. А я, идиот, целых полтора месяца чувствовал себя виновным в ее смерти, горько сожалел, что тогда не остановил ее, и последними словами проклинал свою черствость и эгоизм... Когда она вошла в кабинет, я избавился от последних сомнений -- это действительно была Алена. Никакой не клон, не близнец, а именно Алена. За прошедшее время она сильно повзрослела и уже окончательно перешагнула грань, отделяющую девочку-подростка от молодой девушки. Ее фигуру уже нельзя было назвать щуплой, теперь она была просто стройной, черты лица приобрели четкость и выразительность, а грудь вроде бы чуть увеличилась -- хотя, может, мне просто так показалось из-за ее тесно облегающей кофты. Алена поздоровалась, села в предложенное мной кресло и устремила на меня вопросительный взгляд, словно ожидая каких-то объяснений. Я понял, что должен заговорить первым, и с легкой укоризной произнес: -- Алена, вы поступили со мной нехорошо. Все это время я думал, что вы погибли вместе с отцом. В ее больших нефритовых глазах мелькнуло удивление: -- Вы знали, что я собиралась улететь? -- Так вы же сами сообщили об этом. В том письме, которое положили в кейс с деньгами. На секунду она смешалась, потом торопливо ответила: -- Ах, письмо! Да, точно. Я совсем забыла о нем. Извините, господин адвокат, я и подумать не могла, что вы считаете меня мертвой. Ведь уже после аварии вы разговаривали с моим дедом. -- Было дело, -- кивнул я. -- Тогда еще я выразил ему свои соболезнования, он поблагодарил, и на этом мы попрощались. -- Ага, понимаю. Он думал, что это касается моего отца. За одиннадцать лет они стали близкими друзьями, дед относился к нему как к сыну и очень болезненно воспринял его смерть. -- Алена открыла сумочку и достала оттуда пачку сигарет с зажигалкой. -- Не возражаете, если я закурю? -- Пожалуйста, -- ответил я, пододвигая к ней пепельницу из альтаирского горного хрусталя -- подарок одного моего друга и клиента. Сам я не курил, но табачный дым меня нисколько не раздражал. -- Хотя странно. Ведь вы клялись мне, что не курите. -- Начала после гибели отца. Надо бы бросить, да никак не соберусь. Она щелкнула зажигалкой и прикурила. Я машинально отметил, что сигареты у нее той же марки, что и окурок, который фигурировал в уголовном деле. Мне это совсем не понравилось. -- Значит, -- вновь заговорила Алена, -- вы позвали меня просто для того, чтобы отчитать за молчание? -- Позвал вас? -- озадаченно переспросил я. -- Ну, я о вашем письме. -- О каком письме? -- Которое вы прислали мне часа полтора назад, -- объяснила она, явно сбитая с толку. -- Вы просили меня приехать к вам. И вот я здесь. Справившись со своим изумлением, я отрицательно покачал головой: -- Я вас ни о чем не просил, Алена. И никакого письма вам не посылал. Я вообще узнал, что вы живы, лишь несколько минут назад, когда дочь сообщила мне о вашем приходе. Боюсь, вас кто-то разыграл. Вы точно уверены, что письмо было от меня? -- Оно было подписано вашим именем. У меня даже мысли не возникло, что это может быть розыгрыш. -- С этими словами она достала свой комлог, быстро нажала несколько кнопок и посмотрела на дисплей. -- Да, действительно, письмо отправлено с уличного видеофона. Судя по его номеру, он находится где-то в центре Нью-Монреаля. -- Алена растерянно пожала плечами. -- И зачем кому-то понадобилось так шутить? "Она лжет, -- подумал я. -- Лжет, как лгала с самого начала. Лжет по делу и без всякого дела -- просто из любви ко лжи. Она патологическая лгунья..." Очевидно, эти мысли ясно отразились на моем лице, потому что Алена грустно улыбнулась: -- Да, понимаю. Вы считаете, что я придумала это письмо как повод посетить вас. Но я могла прийти к вам и просто так, без всякого предлога, как к своему адвокату. С какой стати мне, спрашивается, лгать вам? -- Может, по инерции, -- предположил я. -- Ведь вы лгали мне с первого дня знакомства. Возможно, для вас это стало привычкой, своего рода эталоном наших отношений. Она медленно кивнула: -- Так я и думала. Вы никогда не верили в мою невиновность. -- Конечно, не верил, -- холодно произнес я. -- И вы это знали. Знали -- и тем не менее на каждом нашем свидании клялись и божились, что ничего плохого не сделали. Вы даже не представляете, как меня бесило ваше упрямство. Признайтесь же, наконец, что доктора Довганя убили вы. Не бойтесь, я на вас не донесу. Хотя бы потому, что не имею права -- ведь я по-прежнему остаюсь вашим адвокатом. Да и в любом случае, вас не станут повторно судить. Начет этого можете быть спокойны. Целую минуту Алена молчала, сосредоточенно глядя на струйку дыма из своей сигареты. Затем погасила ее в пепельнице и сказала: -- А почему бы и нет. Что, собственно, я теряю... Да, господин адвокат, это я убила доктора Довганя. Я сделала это дважды: в первый раз из горя и отчаяния, желая отомстить ему за содеянное, а во второй -- чтобы спасти жизни ни в чем не повинных людей... К сожалению, в последнем я не преуспела. Реальность оказалась более устойчивой, чем я ожидала. Моя реакция на ее слова не отличалась большой оригинальностью. Я почти в точности повторил недавнюю реплику Юли, которую она адресовала мне: -- Алена, вам плохо? Могу дать успокоительного. Вместо ответа она встала со своего места, обошла стол и подступила ко мне вплотную. -- Посмотрите на меня, Игорь. Внимательно посмотрите. Вы не находите, что я сильно изменилась? Слишком сильно для каких-нибудь полутора месяцев. Да, в моем возрасте девушки быстро меняются -- но не настолько же быстро, как вы считаете? Для таких перемен нужен добрый год. Дед и бабушка этого не заметили, ведь для них я внучка, а не женщина, и они все еще видят во мне маленькую девочку. Остальные родственники и знакомые, конечно, обратили на это внимание, однако решили, что я так изменилась в тюрьме -- никто из них меня там не навещал. Но вы-то должны хорошо помнить ту Алену, которую защищали в суде! Сравните свои воспоминания с тем, что видите сейчас. Что вы об этом скажете? -- Да, -- согласился я. -- Вы действительно здорово повзрослели. Сейчас вас без всяких оговорок можно назвать женщиной -- притом очень привлекательной женщиной. Но вы -- это вы. Вы та самая Алена, которую я знал раньше. Я ни за что не поверю, если вы станете утверждать, что вы не Алена, или... -- Тут в голове моей щелкнуло: ее слова о двух убийствах и попытке спасти чьи-то жизни навели меня на очевидную мысль. -- ...или, например, что вы Алена из будущего, случайно попавшая в наше время. Я буду очень огорчен вашей очередной ложью. Алена вернулась и села обратно в кресло. -- У вас есть одна мечта, -- заговорила она, казалось, ни к селу ни к городу. -- Заветная мечта, которую вы уже десять лет держите в тайне от всех, в том числе и от дочери. Не потому, что вы не доверяете Юле, нет; просто вам хочется в один прекрасный день привести ее в космопорт и сказать: "Видишь, зайка, вон ту яхту? Теперь она наша. Давай прокатимся". Ее удар достиг цели. Я действительно никому не признавался, что коплю деньги на космическую яхту. Ни единой живой душе -- ни Юле, ни матери, ни Ричарду. И уж тем более не мог сказать об этом Алене... А между тем она все знала! Знала даже о том, что я мечтаю преподнести дочке сюрприз -- и знала, в какой именно форме я хочу это сделать. Мало того, ей было известно ласковое прозвище Юли, которое я никогда не употреблял на людях, а лишь с глазу на глаз... -- Как вы об этом узнали? -- спросил я, справившись со своим удивлением. -- Вы сами мне сказали. -- Когда? -- В будущем. В бывшем будущем, которое уже изменилось -- правда, не так, совсем не так, как я этого хотела. Или, может, это было не наше, а другое будущее -- из параллельной временной линии. Я все больше склоняюсь к последнему варианту, так как обычное перемещение во времени противоречит всем физическим законам... Но я вижу, вы по-прежнему не верите мне