ющие программы, писал новые "примочки", однако вопрос, зачем он это делает, почти всегда ставил его в тупик. Конечный результат интересовал Бриана лишь постольку-поскольку; ему доставлял удовольствие сам процесс возни с компьютерами и программами. -- Вот и все, -- сообщил Бриан, перезагрузив систему. -- Теперь все будет как раньше. Доволен? -- Вполне, -- сказал Колин. -- Ты уж не обессудь, что я не оценил твоих добрых намерений. -- И уже ко мне: -- Присаживайся, Эрик. Или ты спешишь? Диана знает о твоем визите? -- Еще нет, -- ответил я, сел в кресло возле полок с книгами и закурил. -- Хочу сделать ей сюрприз. -- Тогда мой тебе совет: сделай свой сюрприз этак через полчаса, но не раньше. -- Почему? -- спросил я, но тут же сконфузился и смущенно промямлил: -- Понятно... Бриан рассмеялся, от души забавляясь выражением моего лица. А Колин слегка улыбнулся: -- Ничего ты не понял, Эрик. Все как раз наоборот. Артур сейчас с Брендой, у них там какое-то совещание. А Диана, пользуясь случаем, работает с тем чудо-компьютером. -- Ага... -- Поэтому, -- продолжал Колин, -- тебе лучше подождать, пока не освободится Бренда. Иначе Диана будет винить тебя в том, что ты отнял у нее драгоценное машинное время. -- Да уж, -- согласился я, как никто другой зная, чем чревато отвлекать Диану от любимого дела. Мой взгляд по старой привычке обратился на участок стены меж двух окон позади кресла Колина. Каково же было мое удивление, когда я увидел там большой, в человеческий рост, портрет Бренды! В первый момент я решил, что мне почудилось, и моргнул глазами. Однако видение не исчезло -- Бренда, одетая в восхитительное платье цвета морской волны, держала в руках букет васильков и улыбалась мне своей обворожительной, чуть лукавой улыбкой. Раньше на этом месте висел портрет Дианы... вернее, если быть точным, портрет моей двоюродной тетки Дэйры, которая, получив от Источника новое тело, уступила свое прежнее Диане. Этот портрет был здесь сколько я себя помню; я так привык к нему, что лишь на тринадцатом году жизни мне пришло в голову поинтересоваться, с какой это стати Колин держит в своем кабинете портрет Дианы. Тогда Бренда объяснила мне, чей на самом деле это портрет, и поведала трогательную историю о безответной юношеской любви своего мужа. Даже после того, как Колин и Бренда поженились, а Диана обрела свой нынешний облик, портрет продолжал висеть на прежнем месте -- если верить Бренде, именно она настояла на этом, отговорив Колина от затеи повесить здесь их свадебный портрет. Перехватив мой взгляд, Колин сказал: -- Заметил, наконец? Я растерянно пожал плечами: -- Знаешь, поначалу даже не обратил внимания. Хотя сразу почувствовал, что здесь что-то не на месте, но никак не мог понять, что именно. Колин понимающе кивнул: -- В этом нет ничего удивительного. В привычной обстановке мы зачастую видим не то, что есть на самом деле, а то, что ожидаем увидеть. Я же и вовсе проявил чудеса невнимательности и лишь на второй день обнаружил подмену. -- Подмену? -- переспросил я, сбитый с толку. -- Так, значит, это не ты... -- Это Шон умыкнул Диану, -- с ухмылкой вставил Бриан. -- Последние полгода он клянчил ее у отца, а когда обломился получать отказы, взял и стибрил. Сговорился с Пенелопой, она написала мамин портрет, и они вместе произвели подмену. По моим сведениям, пока Шон делал свое черное дело, Пенни стояла на стреме. Я рассмеялся: -- Однако же!.. Портрет Бренды определенно был создан с целью подмены -- написанный в похожей манере, в точно таких же тонах, платье было точно такого же цвета и фасона, как у Дианы, и прическа, и букет васильков в руках... Вместе с тем, это не была копия с лицом Бренды и более светлыми волосами. На портрете была изображена Бренда -- такой, какой бы она выглядела в действительности, если бы сделала себе соответствующую прическу, надела такое платье и взяла в руки букет васильков. Бесспорно, подумал я, Пенелопа обладает незаурядным художественным даром. Хотя я мало разбираюсь в живописи, но готов был поспорить на что угодно, что эта ее картина близка к категории шедевра. -- Между прочим, -- заметил Колин, -- со стороны Шона это был ловкий ход. Негодный мальчишка знал, что у меня язык не повернется даже отчитать его, не говоря уже о том, чтобы требовать обратно похищенную картину. -- И он любовно посмотрел на портрет жены. -- Правду сказать, я был близок к тому, чтобы уступить его просьбам. В последнее время Шон меня буквально извел. Приходит ко мне, когда я занят работой, и так вежливо спрашивает: "Дядя, я не помешаю?" затем устраивается в углу, сидит тихо, смирно, даже не курит, и все пялится на картину. Когда я, в конце концов, не выдерживаю и прогоняю его, он извиняется и покорно уходит, но спустя несколько часов возвращается. "Ты уже не сердишься, дядя?" и представление продолжается. Я закашлялся от разобравшего меня очередного приступа смеха. -- И все-таки странно, -- сказал, прочистив горло. -- Почему Шон облюбовал именно этот портрет? Я, конечно, не эксперт, но мне кажется, что портреты Дианы, которые написала Пенелопа, гораздо лучше. -- Это с какой стороны посмотреть, -- возразил Бриан. -- Все портреты Дианы, которые штампует Пенелопа, наряду с их несомненными художественными достоинствами, страдают однобокостью. На них изображена не женщина как таковая, а мать, в лучшем случае -- старшая сестра. Ты, Эрик, этого не замечаешь, потому что видишь в Диане прежде всего друга, но никак не женщину. А для Шона это очень важно -- видеть на портрете женщину. Колин хмыкнул, а на его губах заиграла добродушная улыбка: -- Устами младенца глаголет истина. Ты взрослеешь, сынок. -- Я уже давно повзрослел! -- искренне (и совсем по-детски) возмутился Бриан. -- Неужели, чтобы убедить тебя в этом, я должен пуститься в загул а-ля Мел? Колин открыл было рот, чтобы ответить (разумеется, отрицательно), но тут зашелестела, отворяясь, дверь "ниши", и в кабинет впорхнула Дэйра. -- Привет всем! -- жизнерадостно заявила она, одарив нас своей лучезарной улыбкой. -- Эрик, негодник, ты заставляешь меня гоняться за тобой! Я в Сумерки -- ты в Солнечный Град; я туда -- а ты сюда. Но, боюсь, ты пожаловал в Авалон не ради встречи со мной. Я встал с кресла и подошел к ней. -- Почему же, сестричка, и ради тебя тоже. Я по тебе соскучился. По своему обыкновению, Дэйра поцеловала меня в губы. Неожиданно для самого себя, я совсем не по-братски затянул наш поцелуй. Впрочем, длилось это лишь какое-то мгновение и со стороны выглядело совершенно невинно. По крайней мере, Колин с Брианом не заметили ничего неладного. Дэйра поддела свою руку под мой локоть и ласково обратилась к Колину: -- Дядя, ты не злишься, что я так бесцеремонно вторглась? Колин покачал головой: -- На тебя невозможно злиться, племяшка. Даже если бы ты застала меня с женщиной в... э-э, щекотливой обстановке... Дэйра звонко рассмеялась: -- В "щекотливой обстановке", как ты выражаешься, тебя можно застать только с Брендой. А мне точно известно, что сейчас она у моего отца. Так что я ничем не рисковала. Ты до скуки верный муж. -- Зато с Мелом тебе не придется скучать, -- ехидно вставил Бриан. -- Уж ему-то не грозит умереть от супружеской верности. Колин укоризненно посмотрел на своего младшего сына и, видимо, мысленно выбранил его. Дэйра же, если и обиделась, то не подала вида. -- Ты говоришь так из зависти, братишка. Признайся, ты был бы не против оказаться на месте Мела, ведь правда? Щеки Бриана покрылись густым румянцем. Он в смущении опустил глаза, но спустя пару секунд с вызовом глянул на Дэйру и резко выпалил: -- А кто бы этого не хотел? Назови мне такого дурака. Колин усмехнулся; Дэйра тоже. А я ободряюще подмигнул Бриану. -- Ну, ладно, -- сказала Дэйра. -- Не возражаете, если я похищу у вас Эрика? Хочу поболтать с ним, пока Диана занята. Колин и Бриан не возражали, да и возражать было бессмысленно. Перечить женщине вообще дело неблагодарное, а перечить Дэйре -- неблагодарно вдвойне. Колин только сказал со вздохом: -- Вот так всегда. В кои-то веки объявился мой любимый племянник, и тут же его уводят. А Бриан с мрачным видом прокомментировал: -- Отмена урока отменяется. Как обычно, мне достается полезное, а Эрику -- приятное. Для экономии времени Дэйра снова воспользовалась "нишей" Колина, поскольку ее покои находились чуть ли не в противоположном конце сильно разросшегося за последние двадцать лет Камелота. (Кстати, это вовсе не тот Камелот, о котором говорится в легендах. Дядя Артур окрестил так авалонский дворец в память о давно сгинувшем замке, где наш великий предок устраивал свои знаменитые посиделки за Круглым Столом.) Мы переместились в другую "нишу" просторную и уютную, изысканно обставленную, больше напоминавшую дамский будуар, чем простой перевалочный пункт. Между делом замечу, что Дэйра и Бренда с давних пор вели негласное соревнование, стремясь перещеголять друг друга в убранстве своих "ниш". Вместе с тем, они обе насмехались над неприхотливым, чисто утилитарным дизайном примыкавшей к королевскому кабинету "ниши" дяди Артура, сравнивая ее с недоделанной туалетной кабиной. В конце концов Артур не выдержал и в пику насмешницам установил в "нише" унитаз, правда, так и не подсоединил его к канализации. Как ни странно, но после этого "усовершенствования" критические выпады прекратились. Вопреки моим ожиданиям, Дэйра не вывела меня из своей "ниши", а присела на мягкий диванчик под стеной, ловким движением сбросила туфельки и забралась на него с ногами. -- Располагайся, где тебе удобно, -- предложила она, в то же время похлопывая по сиденью рядом с собой. -- Поговорим здесь. Мел сейчас в отлучке, но за ним водится привычка появляться в самый неподходящий момент. А здесь нам никто не помешает. На всякий случай я заблокировала "нишу". Я молча сел возле Дэйры, догадываясь, о чем пойдет речь. И не ошибся -- хотя начала она не с того конца, с которого я ожидал. -- Эрик, у тебя опять неприятности с Радкой? -- Ну... В общем, да. Погиб ее брат. -- Я знаю. Но это еще не объясняет твоего поступка. Я не спросил, какого поступка. И так было ясно. -- Ладислав погиб, и это печально, -- продолжала Дэйра. -- Однако я сомневаюсь, что на тебя так подействовала смерть друга. Я уверена, тут что-то другое, непосредственно связанное с Радкой, с вашими отношениями. Ведь мне знакомы эти симптомы. Помнится, три года назад все начиналось точно так же. Тогда, при нашей первой встрече после твоего разрыва с Радкой, я поцеловала тебя как брата, а ты меня -- как женщину. Потом пошло-поехало... даже больно вспоминать. А теперь что? В чем причина этого рецидива? Я горько вздохнул: -- Все так сложно, так запутано... Не успел я помириться с Володарем, как Радка... -- Так что же Радка? -- Она винит меня... Она считает, что я каким-то образом причастен к гибели Ладислава. Дэйра внимательно посмотрела мне в глаза: -- Это правда? У нее есть основания так считать? Я потупился: -- Ну, в некотором смысле... Извини, сестричка, я не могу... Не могу рассказать, что было на самом деле. Неожиданно Дэйра разозлилась: -- Не можешь, да?! А искать у меня утешения, значит, можешь! Ты вспоминаешь о моем существовании только тогда, когда тебе плохо. Чуть что -- сразу к сестричке Дэйре. Она и утешит, и приласкает, она не откажет тебе ни в чем... потому что она дура! -- Дэйра, -- робко произнес я. -- Поверь, у меня и в мыслях не было... -- Молчи, Эрик, -- сказала она, в глазах ее заблестели слезы. -- Молчи и уходи. Я разблокировала дверь. Если не хочешь сорвать мою свадьбу, сейчас же уходи! Я покорно поднялся, с делал несколько шагов к двери, затем в нерешительности остановился. -- Если ты не любишь Мела, тогда почему... -- Я люблю его! -- резко ответила Дэйра. -- Люблю, понял?! И не вздумай воображать, будто я... -- Так и не договорив, она вскочила с дивана и босиком выбежала из "ниши". Я последовал за ней, но в гостиной ее уже не застал, лишь заметил, как колышется портьера на двери, ведущей в спальню. Где-то с минуту я простоял на месте, мучительно размышляя над тем, что делать дальше. Ситуацию, в которой я оказался по собственной же глупости и неосторожности, мягче чем дурацкой не назовешь. "Ты разбил ее сердце", совсем недавно сказал мне Шон. Неужели он прав?.. При других обстоятельствах, это польстило бы моему тщеславию (еще бы, такая девушка!), но я любил Дэйру и не хотел быть причиной ее страданий. А о разбитом сердце и говорить не приходится. Мне искренне хотелось верить, что у нее просто случилась истерика, как следствие предсвадебного мандража... Впрочем, даже если и так, то это еще не значит, что все, что она говорила, вздор. Нередко в истерике люди выказывают свои истинные мысли и чувства. Я вышел в пустынный коридор и, пройдя метров десять, остановился у двери апартаментов Кевина. Сначала я даже не понял зачем, но потом сообразил. То, что я собирался сделать, было не просто неэтично, это было настоящим свинством, если не хуже. И тем не менее я не смог устоять перед соблазном. Воровато оглядевшись по сторонам, я принялся изучать блокировку двери. К моему вящему удивлению оказалось, что никаких особых чар установлено не было -- всего лишь обыкновенная защита от любопытных слуг, обожающих совать свой нос в господские дела. Так что мне не составило труда справиться с замком, не потревожив сигнализацию. Радуясь, что никто не застал меня за этим неблаговидным занятием, я быстро проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Как в прихожей, так и во всех остальных комнатах царил полумрак. Шторы на окнах были задернуты, но я не рискнул их раздвинуть или включить свет, а просто обострил свое зрительное восприятие. Способность видеть в широком диапазоне спектра электромагнитных излучений и сознательно регулировать чувствительность глазных рецепторов было одной из многочисленных способностей, заключенных в Даре, и, как водится, это была палка о двух концах. После длительных сеансов "колдовского видения" (для меня это около часа) начинает зверски болеть голова и слезятся глаза. Кроме того, если резко меняется освещение, а ты с обостренным зрением не успеешь среагировать, то на минуту-другую ослепнешь -- это, конечно, мелочь, но очень неприятно; со мной пару раз такое случалось. Не имея сколько-нибудь ясного представления о том, что искать, я прошелся по комнатам Кевина, осторожно роясь в его вещах -- устраивать шмон в мои планы не входило. Дольше всего я задержался в кабинете, просмотрел содержимое ящиков стола, полазил по книжным полкам, но, как и следовало ожидать, ничего не нашел. Возможно, какая-то информация хранилась в компьютере, однако, когда я включил его, он потребовал ввести пароль, и я тут же спасовал. Не обследованной оставалась только спальня. Поначалу я вообще не собирался туда заходить, но потом все же решил сделать исключение для инкрустированного слоновой костью сундука из красного дерева, где, если верить злым языкам, Кевин хранил в качестве сувениров трусики всех своих голубоглазых блондинок. Разумеется, я не верил в эти побасенки (хоть Кевин и псих, но не до такой же степени!), однако сундук был, о нем много говорили, но, насколько мне было известно, никто ни разу не видел его открытым. Даже Дэйра -- во всяком случае, три года назад она еще подшучивала над братом по поводу его сундука. Дэйра... Три года назад... Почему я не могу выбросить это из головы?.. Пресловутый сундук стоял на своем прежнем месте возле широкой кровати с балдахином, скрывавшим огромное зеркало, которое можно было увидеть только лежа в постели. И если это зеркало имеет память, оно наверняка помнит не один десяток голубоглазых блондинок, изнывавших от сладкой истомы в объятиях моего чокнутого кузена. Но сейчас меня не интересовало ни это любострастное ложе, ни когда-либо нежившиеся на нем блондинки, ни их нижнее белье. А последнее -- в особенности. Меньше всего я хотел увидеть в сундуке женские трусики. Замок поддался легко, даже сказал бы -- подозрительно легко. Собственно, никаких чар, дополнительно скреплявших его, не присутствовало, зато была мощная защита от попыток заглянуть, не открывая, внутрь сундука. По крайней мере, мне это не удалось, и в сундуке могло оказаться что угодно -- те же трусики, ампулы с морфием, слезоточивый газ, петарды, волчий капкан, заряженный самострел... Я вовсе не шучу. У Кевина довольно своеобразное чувство юмора. Приготовившись на всякий случай к любым неожиданностям, я чуть-чуть приподнял крышку. Никаких неприятных сюрпризов не последовало; не было ни выстрелов, ни взрывов, не чувствовалось запаха удушающего газа. Уже значительно смелее я поднял крышку повыше и заглянул внутрь... Без неожиданностей все-таки не обошлось. Сюрприз заключался в том, что сундук был пуст! Абсолютно -- разве что немного пыли на дне. И табличка на внутренней стороне крышки: Не такой уж я псих! Если ты искал здесь то, что я думаю, значит ты дурак. С приветом, Кевин. А рядом с табличкой -- два нахальных "автографа", варварски нацарапанных от руки на лакированной поверхности. Первый был без подписи, но я сразу узнал почерк Бренды. Впрочем, об этом можно было догадаться и из самого текста послания: "Сам ты дурак! Я искала шмудявки для тачки, а не то, что ты думаешь. Этого добра у меня хватает: если хочешь, могу поделиться. И кстати, одно соображение. Сундук стоял здесь задолго до того, как о нем начали распускать слухи. Значит, в нем что-то было. А теперь он пуст. Значит, это "что-то" ты убрал. Интересный вопрос: что это было и зачем ты его убрал?" А вот еще: "Кевин, ты действительно с приветом, и я целиком присоединяюсь к выводам матушки. Извини, что без разрешения залез в твой сундук -- любопытство одолело. В качестве компенсации за возможный моральный ущерб я поставил на твою тачку крутую защиту. Теперь попробуй угадать пароль. Без привета, но с наилучшими пожеланиями. Бриан". Тоже мне шутники, подумал я. Что Кевин, что Бренда с младшим сыночком -- одного поля ягоды. Я мог бы держать любое пари (в разумных пределах, конечно), что знаю, какой пароль установил Бриан. При всем своем недюжинном интеллекте он страдал недостатком воображения. Послания оставлять я не стал, а просто закрыл сундук, запер его на замок и вышел из спальни. Меня не оставляло впечатление, что я упустил что-то очень важное. Но что?.. Я остановился посреди гостиной и крепко задумался. Собственно, зачем я вломился в квартиру Кевина? Что я хотел здесь найти? Прощальное письмо? Вряд ли. Не далее как сегодня, я уничтожил свое -- не столько потому, что не доверяю отцу, сколько из опасения, что оно попадет на глаза кому не следует. Однако весточку оставить нужно, рано или поздно я к этому вернусь. Несомненно, перед Кевином возникла та же проблема, но у него было достаточно времени, чтобы решить ее. Так что мой импровизированный обыск изначально был обречен на неудачу. Я это прекрасно понимал и тем не менее после встречи с Дэйрой... Дэйра... Конечно, Дэйра! Если Кевин оставил сообщение, то тысяча против одного, что он адресовал его Дэйре. Ладно, а что дальше? Зная, что скрывает Кевин и чем он озабочен, я могу попытаться представить себя на его месте. Как бы я поступил? В какой форме составил бы послание Дэйре, чтобы его получила только она и в надлежащее время? Может, не мудрствуя лукаво, написал бы письмо и отдал его вместе с завещанием на хранение поверенному королевской семьи? Нет, слишком рискованно. Я бы не... Стоп! Завещание... Дэйра... Три года назад... А вдруг?.. На цыпочках, словно боясь спугнуть посетившую меня мысль, я вернулся в кабинет и подошел к полке, где хранились старые лазерные диски с детскими играми Кевина. Дэйра... Три года назад, во время нашего короткого, но бурного романа, я присутствовал при ее разговоре с Кевином, когда она в очередной раз отчитывала брата за то, что он постоянно пропадает невесть где. В ход шли обычные аргументы: "Если, не дай Бог, с тобой что-нибудь случится..." и так далее. Кевин, как всегда, ушел от прямого ответа и попытался обратить разговор в шутку: "В таком случае, тебе достанутся все мои игры. Я специально оговорил это в своем завещании..." Намек с дальним прицелом? Возможно... Добрая половина из более чем трех десятков дисков были игры на космическую тематику. Немного пораскинув мозгами, я перво-наперво решил проверить "Звездную дорогу". Во-первых, это была любимая игра Кевина; он "долбал" ее до двадцати лет и забросил (как я теперь знаю) не потому, что вырос, а потому что получил возможность управлять настоящими, а не воображаемыми космическими кораблями. Во-вторых же, "Звездная дорога" была разработана компанией "S. Brandon Software International", что расшифровывается как "игры тетушки Бренды" (Сильвией Брендон ее зовут на Земле Хиросимы), а стало быть, никому в голову не придет "одолжить" у Кевина этот изрядно потрепанный диск, если по первой же просьбе можно получить у Бренды новенькую копию. Во всех отношениях надежный способ передачи сверхсекретной информации, что называется, из рук в руки. Я даже представил, как должен звучать соответствующий пункт завещания: "Моей дорогой сестре Дэйре я также завещаю все мои диски с играми. Надеюсь, она не откажется совершить со мной прощальную прогулку по звездной дороге". Насколько я знаю Дэйру, она, вся в слезах, тотчас бросилась бы исполнять последнюю волю брата. Я снова включил компьютер и, в ответ на требование ввести пароль, отстучал: "КЕВИН ДУРАК" -- Правильно мыслишь, братишка, -- смешливым голосом Бриана ответил компьютер и начал загружаться. К счастью для меня, Бриан действительно оказался прямолинейным. Когда компьютер сообщил, что готов к работе, я вставил диск и запустил игру. После красочной заставки и титров, сопровождаемых довольно приятной музыкой, появился запрос: "Привет, скиталец. Как тебя зовут?" Я набрал: "ДЕЙРА" Следующий запрос: "Кто твой напарник?" Мой ответ: "КЕВИН" Нет! Дэйра никогда его так не называла. Я стер последнюю букву имени и лишь затем нажал клавишу продолжения. "Здравствуй, сестричка! Я рад, что ты играешь со мной. Да, кстати. Где я настоящий?" К этому времени я уже понял, что нахожусь на верном пути. Прежде чем ответить, я помедлил. Меня так и подмывало отстучать "умер", но отчасти из суеверия, отчасти из сентиментальности, я решил прибегнуть к такому ответу лишь в самом в крайнем случае. Кевин, безусловно, понимал, что Дэйра может ответить по-разному, и должен был предусмотреть все варианты. Вот, например: "ТЫ В МОЁМ СЕРДЦЕ" Характерно для Дэйры. Если бы Кевин умер или исчез, она, возможно, так бы и сказала. И в самом деле, реакция компьютера была вполне однозначной: "Очень рад, милая. Я тоже люблю тебя. И все-таки: я жив или нет? Или ты не знаешь?" Опять же, из сентиментальности и суеверия я выбрал последнее. Следующий вопрос: "Как долго от меня нет вестей?" Я рассудил, что пяти лет достаточно, и так и ответил. "Теперь внимание! Ты одна в комнате?" Мой ответ был утвердительным. Затем: "Комната защищена?" Я снова ответил "да". "Компьютер подключен к сети?" На сей раз "нет". "Подожди немного. Идет расшифровка моего сообщения..." Ждать пришлось недолго, и через полминуты на экране появился текст: "Милая Дэйра! Скоро ты поймешь, почему я избрал такой необычный способ передачи этого сообщения. Из четырех человек, которым я больше всего доверяю, я остановил выбор на тебе, потому что, как мне кажется, ты понимаешь меня лучше других. А это очень важно -- ведь речь идет, ни много, ни мало, о судьбах и о жизнях сотен миллиардов людей. Я вовсе не преувеличиваю. Я сделал открытие, равного которому, пожалуй, не было со времен первого пробуждения Дара. Я обнаружил высокоразвитую космическую цивилизацию простых смертных, подчинивших себе силу Формирующих..." Дочитав послание до конца, я удовлетворенно хмыкнул, достал из кармана блокнот и записал кое-какие важные сведения. Координаты мира я из предосторожности записывать не стал. Они были сформулированы в виде заклинания, весьма изящного и легко запоминающегося; на всякий случай я даже составил две полуактивные копии. Благодарение небесам, Кевин решил доверить свою тайну Дэйре, а не Бренде -- в их функциях, переменных и операторах я бы ни черта не понял, и все равно пришлось бы обращаться к Диане. А так мне не было нужды втягивать ее в это дело. Теперь я и сам знал, как найти мир, в котором обыкновенные люди, простые смертные, дерзнули овладеть Формирующими... Правда, я до сих пор не имел ясного представления о том, что с ними делать, с этими людьми. С сотнями миллиардов людей... 15. КЕВИН Как и в свое первое утро на Астурии, я проснулся от яркого солнечного света. На сей раз лучи били не искоса, а почти прямо, слепя мне глаза. Это было не очень приятно. Я обиженно заворчал, перевернулся на другой бок и уткнулся лицом в спину Анхелы. Теперь мне стало приятно. Я протянул вперед руку и принялся ласкать ее тело. -- Кевин... -- сонно пробормотала Анхела. -- Опять? Сколько можно?.. Давай уже спать... -- Тут она перевернулась на спину, распахнула глаза и тотчас зажмурилась. -- Ах! Совсем забыла... Достав из-под подушки дистанционный пульт, Анхела нажала кнопку, и шторы на окнах задвинулись. В спальне воцарился приятный полумрак. -- Который час? -- Полвосьмого, -- ответил я, взглянув на часы. -- Значит, можно спать, -- сказала она и прильнула ко мне. -- До одиннадцати. -- А как насчет любви? -- спросил я. -- Самую малость? -- Ты всегда такой ненасытный? -- Только с тобой, дорогая. -- Приятно слышать, милый. Мы поцеловались. -- Я люблю тебя, Анхела. -- Я тоже люблю тебя... Но сейчас я ни на что гожусь. -- Не скромничай. Я положил руку на ее упругий живот и начал гладить его. Анхела прикрыла глаза и застонала. -- Ты искуситель!.. -- Да, я такой. -- Ты приворожил меня, околдовал. -- Конечно... -- Вдруг я замер, вспомнив, что произошло ночью. Приворожил... Околдовал... Заклинание!.. Да, да -- то самое заклинание, идею которого подсказал мне профессор Альба. Вообще-то в нашей семье не принято сознательно зачинать детей. Ребенок -- это как дар Божий, и планировать его появление... ну, не то чтобы вмешиваться в компетенцию Всевышнего, а просто неэтично. Я нарушил правило непредумышленно, скорее даже неосознанно, но причины, побудившие меня сделать это, были очевидны. Во-первых, мне не терпелось проверить новую, революционную гипотезу, а во-вторых, и это главное, беременность Дженнифер накладывала на меня определенные обязательства, и я хотел иметь точно такие же обязательства в отношении Анхелы. Но получилось ли у меня, вот в чем вопрос. Я знал много способов установить это, однако не имел не малейшего желания прибегать к помощи сил. То, что я нарушил одно неписаное правило, еще не значило, что я мог с легкостью нарушить другое -- писанное черным по белому. К тому же меня сковывал страх случайно залезть в душу близкому и дорогому мне человеку... -- Что с тобой, Кевин? -- спросила Анхела, удивленная (и недовольная) тем, что я перестал ее ласкать. -- Видишь ли... -- неуверенно произнес я. -- Это может показаться тебе смешным, но... У меня такое предчувствие... -- Какое? Я пододвинулся к краю кровати, взял свои брюки и сделал вид, что достаю из кармана (хотя на самом деле "достал" из ближайшей аптеки) маленький блестящий пакетик. -- Вот, случайно завалялся. Может попробуешь? Анхела вскинула брови: -- Ты серьезно? -- Ну, не так чтобы серьезно -- но на всякий случай. Ведь ты не принимала никаких пилюль? -- Нет. Даже в голову не пришло. -- И время подходящее? -- Думаю, да. -- Тогда попробуй. Анхела с озадаченным видом вскрыла упаковку. -- Раз ты настаиваешь, ладно. Хотя... Все-таки странный ты человек. Она достала из пакетика одну полоску белого цвета, положила ее в рот, чтобы смочить слюной, потом вынула. В течение следующей минуты мы зачарованно наблюдали за тем, как полоска постепенно краснеет, и на ней, одна за другой, появляются золотые буквы: "Поздравляем!" -- Боже мой! -- прошептала потрясенная Анхела. -- Этого быть не может! Дрожащими руками она взяла еще одну полоску и смочила ее слюной. Результат не заставил себя ждать -- нас снова поздравили. -- А они не испорченные? -- Давай проверим. Я взял третью полоску и лизнул ее языком. Она осталась белой, но на ней появилась надпись мелкими черными буквами: "Мальчик, не балуйся! Это для девочек". -- Вот видишь, -- сказал я. -- Пол определяет правильно. Анхела рывком прижалась ко мне и жарко поцеловала меня в губы. -- Кевин, милый! -- Ты рада? -- Еще спрашиваешь! Я... даже не знаю, что сказать. Если это подтвердится... -- Это подтвердится, -- заверил я. -- Обязательно подтвердится. И все твои мечты станут реальностью. Будет у тебя любящий и заботливый муж, будут дети, будет у нас дружная и счастливая семья. -- А как же Дженнифер? -- спросила Анхела. В первый момент я растерялся и ответил не сразу. -- Она взрослая девочка и сама о себе позаботится. -- То есть, ты умываешь руки? Бросаешь ее? -- Нет, Анхела, я не умываю руки. Я чувствую себя в ответе за ее ребенка и готов отвечать. До встречи с тобой я раз десять просил Дженнифер выйти за меня замуж, но она отказывалась. -- Почему? -- Потому что не любим друг друга как мужчина и женщина. И никогда не любили. -- Тем не менее вы спали вместе. -- Отрицать бесполезно. -- Ты попросту использовал ее, чтобы развлечься. Это так по-мужски! Я вздохнул и зарылся лицом в ее волосах. -- Я не собираюсь оправдываться, но... -- С таких слов обычно и начинаются все оправдания, -- перебила меня Анхела. -- Лучше не надо. Теперь мы с Дженнифер в одинаковом положении, и если ты думаешь, что я великодушно уступлю ей тебя, то ошибаешься. -- Она и так не претендует на меня. Увы... -- Ага! Значит, "увы"? Я смутился: -- Ну... Извини, это вырвалось нечаянно. Я сам не знаю... -- Зато я знаю. Ты был бы не против, если бы мы соперничали из-за тебя. Это польстило бы твоему мужскому тщеславию. Вот так! Я немного помолчал, собираясь с мыслями. -- Анхела, почему мы постоянно пререкаемся? Даже в эти радостные минуты. Почему каждый наш разговор превращается в стычку? -- Не знаю, -- ответила она и вдруг тихо рассмеялась. -- Но мне это нравится. Мне доставляет удовольствие ссориться с тобой, потом мириться, снова ссориться. Мы будто ходим по лезвию ножа, это меня возбуждает. -- Меня тоже. И сейчас я возбужден. -- Я тоже... Когда утомленная Анхела наконец уснула, я, с трудом преодолев соблазн еще часик понежиться рядом с ней, встал с постели и не спеша оделся. Потом подобрал пакетик с индикаторами ранней беременности и спрятал его в карман -- не ровен час, Анхела прочтет надпись на упаковке и заинтересуется, каким это образом у меня "завалялся" товар здешнего производства. Я вырвал из блокнота чистый листок, взял ручку и задумался, прикидывая в уме, сколько времени мне понадобится, чтобы уладить одно дельце. До одиннадцати я точно не управлюсь, да и особенно торопиться смысла не было -- Анхела ни под каким предлогом не отменит сегодняшнее заседание правительства накануне открытия парламентской сессии. Единственное, что я пропущу, это поздний завтрак в ее обществе, несколько торопливых поцелуев и дежурный обмен любезностями. Конечно, жаль, но стерпеть можно. Я быстро состряпал короткую записку: "Солнышко! В моей семье мужчины обычно отмечают такое событие грандиозной попойкой. Я не хочу нарушать традицию, но и не собираюсь устраивать оргию, а просто уйду тайком в город, отыщу какой-нибудь бар и напьюсь там от радости. За меня не беспокойся. Целую. Кевин". Я положил записку на туалетный столик и тихонько вышел из спальни. В соседней комнате никого не было. Я призвал Образ, но, прежде чем совершить прыжок, произвел рекогносцировку. И правильно сделал -- в моем кабинете была Дженнифер, она рылась в фотографиях. Я уже собирался переместиться в свою спальню, но тут меня заинтересовали действия Дженнифер. Она выбрала фото Юноны, сделала копию, затем тщательно замела следы своей шпионской деятельности и покинула кабинет. Я проследил за ней до самого выхода из наших апартаментов и, наконец, понял, что у нее на уме. Можно было не опасаться ее возвращения. Оказавшись в кабинете, я прихватил кое-какие вещицы и сосредоточился, вызывая на связь Дэйру. Она ответила почти мгновенно. "Кеви?" "Привет, сестричка". "Ты где?" "Там, куда рвется попасть Бренда". "Но я не чувствую между нами никаких железок". "Их нет". "Вот это да! В кои-то веки ты нарушил конспирацию. Ведь я могу запросто вычислить тебя". "Не утруждайся. Все равно я дам тебе координаты". "Даже так?" "Да. Хватит играть в прятки. А пока помоги мне вернуться". "Хорошо. Сейчас пройду в "нишу"... Не прерывай связь, это рядом". "С тобой кто-то есть?" "Только Мел. Он валяется в постели". "А? -- удивился я. -- Ты не в Авалоне?" "В Авалоне". "Ага! -- я почувствовал чисто профессиональное злорадство. -- Наконец-то часики Бренды дали сбой". "Если они показывают двадцать минут пятого, -- охладила мой пыл Дэйра, -- то все в порядке. Просто мы с Мелом решили чуток поразвлечься". "Мм... э-э... Извини, что помешал вам". Дэйра мысленно рассмеялась: "Кеви, малыш! Я чувствую, как ты краснеешь... Между прочим, родинка у меня не справа, а слева. И перестань бомбардировать меня этими картинками. У тебя богатое воображение, но ничего подобного не было. Когда ты вмешался, я только собиралась включить музыку". "Вы занимаетесь этим под музыку?" -- полюбопытствовал я. В моем мозгу пронеслась череда новых образов, но на этот раз я держал свои фантазии при себе. "Нет, -- ответила Дэйра. -- Я раздеваюсь под музыку. Мел обожает смотреть, как я это делаю". "Прекрасно его понимаю. Я и сам был бы не против". "Если хорошенько попросишь, могу устроить тебе представление... Ладно, Кеви, я готова. Хватайся за меня". Между Экватором, где я находился, и Срединными мирами, где был мой Дом, лежала целая бесконечность. Чтобы пересечь ее своим ходом, мне, рядовому адепту Источника, нужно потратить немало сил и несколько часов времени. К счастью, существует более легкий способ преодоления барьера -- ухватиться за адепта, находящегося по другую сторону, и прыгнуть. Это требует определенной сноровки, но, в конечном итоге, оказывается гораздо проще, чем путешествие через бесконечность. Из девятнадцати ныне сущих адептов только трое человек могут без посторонней помощи мгновенно перемещаться из Срединных миров в Экватор и обратно -- моя сестра Дэйра, моя тетя Бронвен, а также та, чье имя я избегал произносить даже мысленно. Все они в прошлом были Хозяйками Источника, и он даровал им способность входить в Безвременье из Экватора. Еще одна Дэйра, моя двоюродная тетка по линии матери, теперешняя Хозяйка Источника, тоже обладает такой способностью, но она не в счет, потому что она Хозяйка, а не адепт. Я ухватился за Дэйру, прыгнул и оказался посреди небольшой уютной комнаты -- личной "ниши" моей сестры. Сама Дэйра стояла передо мной и радостно улыбалась. Она была одета в симпатичное клетчатое платье, которое отлично шло к ее светло-каштановым, слегка рыжеватым волосам. -- Ах, Кеви! Ты так редко бываешь у нас, что каждое твое появление во плоти для меня настоящий праздник. -- Я тоже люблю тебя, -- сказал я. Дэйра подступила ко мне и поцеловала в губы. Она не признавала поцелуев в щеку, называя их сопливыми. -- У тебя потрясная форма, братишка. Небось, адмиральская? -- Всего лишь командорская, -- ответил я и, обняв Дэйру за талию, вышел с ней из "ниши". Милая, с каких это пор ты стала носить лифчик? -- Ни с каких. Я надела его, чтобы снять перед Мелом. -- Везет же ему! -- Кстати, Кеви, ты был прав. -- Я всегда прав. Но, ради чистого любопытства: насчет чего в данном случае? -- Насчет родинки. Я только сейчас сообразила. Она действительно слева -- но ведь я обычно смотрю на себя в зеркало, поэтому мне показалось, что ты ошибся. -- Ты по-прежнему любишь вертеться голышом перед зеркалом? -- Кеви, негодник! Ты часто подглядывал за мной? -- Чаще, чем следовало, -- признался я. -- И если бы не Монгфинд, боюсь, я воспылал бы другой безответной страстью. Дэйра остановилась и озадаченно посмотрела на меня. -- Как ты сказал? Ее реакция показалась мне странной. Для наших отношений всегда была характерна игривость на грани фола, и подобные замечания были у нас в порядке вещей, вроде комплементов друг другу. -- Но, сестричка, я ведь только пошутил. -- Что?.. А-а, это? Да нет, ты неправильно понял. Меня удивило, как ты произнес имя Монгфинд. -- И как же? -- Спокойно, с безразличием. И не с притворным безразличием, а с самым что ни на есть настоящим. -- Ну и что? Дэйра склонила набок голову, продолжая внимательно смотреть на меня. В ее карих глазах зажглись огоньки. -- Неужели нашлась блондинка, которая заставила тебя позабыть Монгфинд?.. М-да, очень похоже. У тебя такой забавный вид. -- Какой? -- Как у Мела после нашей первой ночи. Глуповато-счастливый. -- Может быть, это от встречи с тобой? -- Ну, уж нет, Кеви! Не скрытничай. Я поднял руки: -- Ладно, сестричка, сдаюсь. Ты права. -- Ты в самом деле влюбился? -- Я просто потерял голову. -- Она так похожа на... -- Нет, -- быстро перебил я. -- Совсем не похожа. Начнем с того, что она брюнетка с черными глазами. -- Ты не шутишь? -- Нисколько. -- Обалдеть можно! В комнату вошел Мел, застегивая на ходу рубашку. Его всклокоченные волосы торчали в разные стороны. -- Привет, Кевин, чертовски рад тебя видеть. Мне следовало бы сразу догадаться, что это ты. Ради кого же еще Дэйра могла бросить меня на пороге блаженства. Мы по-братски обнялись. -- Как поживаешь, Мел? -- спросил я. -- Как во сне. -- То есть кошмарно? Мел фыркнул: -- Однако шуточки у тебя! Совсем наоборот. Как у Бога за пазухой. -- У богини, -- поправил я. Мы весело рассмеялись. -- Ну а ты? -- произнес Мел. -- Ишь как вырядился! Задумал отбить у меня невесту накануне свадьбы? -- Был бы не прочь, -- в тон ему ответил я. -- Но где уж мне тягаться с таким сердцеедом. -- От сердцееда слышу. Мое счастье, что Дэйра твоя сестра, к тому же она не голубоглазая блондинка. Дэйра встала между мной и Мелом и обняла нас. -- Ах, мальчики! Я вас обоих люблю. Даже не знаю, кого больше. -- В том-то и беда, -- с кислой миной произнес Мел. -- Это меня и тревожит. -- Не беспокойся, малыш, -- утешила его Дэйра. -- Кеви явился не затем, чтобы покушаться на твое счастье. К твоему сведению, он влюблен. -- Правда? Я кивнул: -- Да. -- И когда свадьба? -- Где-то через месяц. А может