в это дело. Она лишь спросила:
-- Ты намерен присоединиться к Кевину?
Я энергично замотал головой:
-- Такое еще скажешь! Конечно, нет. Я буду действовать сам по себе.
-- Почему? Из-за своей глупой неприязни...
-- Отнюдь, -- быстро перебил я ее, пока она не принялась читать мне
очередную нотацию. -- Здесь нет ничего личного, просто нам не по пути. Ведь,
насколько я понимаю, Кевин хочет помочь тем людям проникнуть в другие миры.
А я считаю, что это опасно, смертельно опасно; это чревато вселенской
катастрофой. И этому нужно помешать!
-- Как?
Я вздохнул:
-- Резонный вопрос. Отвечу тебе честно: не знаю. Пока еще не знаю. Хотя
стратегия ясна -- нужно пресечь исследования в этом направлении,
сориентировать человечество на другие ценности, чтобы оно утратило интерес к
освоению космоса.
-- Например?
-- Ну-у, -- неуверенно протянул я. -- Например, распространить
философию дзен-буддизма...
Диана звонко рассмеялась:
-- Ты просто прелесть, Эрик! Надо же, придумал -- дзен-буддизм. Неужели
ты всерьез полагаешь, что сотни миллиардов людей, покоривших Галактику,
разом уверуют в иллюзорность бытия и окружающего их мира и займутся поисками
истины в глубине собственного "я"?
Я смущенно заморгал.
-- В общем... не знаю.
-- Зато я знаю: ничего у тебя не получится. И не только потому, что
Кевин с компанией будет толкать общество в другую сторону, но и потому, что
это нелогично. -- Для Дианы слова "логично" и "нелогично" имели более
широкий спектр значений, чем для других людей. В зависимости от
обстоятельств, они также могли означать "правильно" и "неправильно",
"хорошо" и "плохо", "возможно" и "невозможно", "целесообразно" и "напрасно".
В данном случае "нелогично" было произнесено с оттенком "невозможно". Нельзя
обратить историю вспять, навязать людям мировоззрение, чуждое их образу
жизни. Разве что действовать очень жестко... вернее, жестоко. Но ни Кевин,
ни Дэйра с Брендой тебе этого не позволят. Я уж не говорю о чисто моральном
аспекте... -- Диана немного помолчала, в задумчивости морща нос, затем
твердо произнесла: -- Ну все, достаточно. Делай, что хочешь, только смотри,
не наломай дров. И пожалуйста, не втягивай меня в это.
-- Хорошо, -- сказал я. -- Не буду.
-- И не проси меня выслеживать Кевина. Сам ищи его мир или обращайся за
помощью к другим -- но только не ко мне. Я ясно выражаюсь?
-- Вполне, -- согласно кивнул я и тут отчетливо понял, что Диана
нисколько не преувеличивает. Ей действительно страшно. Она действительно
боится наломать дров и, сгорая от любопытства, тем не менее предпочитает
держаться в стороне...
Интересно, подумал я, на сколько ее хватит? И сам себе ответил: может
быть, насовсем -- это не исключено. При всей своей инфантильности, Диана
очень волевая женщина.
Раздался осторожный стук в дверь -- но не входную, а скрытую, ведущую в
"нишу", замаскированную под стенной шкаф. Диана встрепенулась.
-- Это Артур, -- сказала она мне, хотя я и сам догадался. Поднимаясь с
кресла, она добавила: -- Эрик, ты, конечно, волен поступать, как сочтешь
нужным, однако я полагаю...
-- Да, да, разумеется. Это личное дело Кевина, что рассказывать отцу и
когда рассказывать. Я не так глуп, чтобы вмешиваться в их отношения.
-- Вот и хорошо.
С этими словами Диана подошла к "стенному шкафу" и открыла дверцу,
которая заслонила от моего взора вход в "нишу". Поэтому первое, что я
увидел, была мужская рука, метнувшаяся к талии Дианы. Диана быстро отпрянула
и, очевидно, послала несколько запоздалое мысленное предупреждение. Рука
исчезла, и вместо нее появился дядя Артур целиком.
-- Привет, Эрик, -- произнес он со смущенной улыбкой. -- Я и не знал,
что ты здесь.
"Здесь" скорее всего значило: "в Авалоне". Если бы ему было известно,
что я пожаловал в гости, он вел бы себя осмотрительнее. Артур не скрывал
своей связи с Дианой (шила в мешке не утаишь), но старался не афишировать
ее. Как я полагаю, это было частью его молчаливого уговора с тетей Даной,
достигнутого задолго до моего появления на свет.
А вообще, если хотите знать мое мнение, ладить с двумя женщинами
одновременно столь же неблагодарное дело, как и пасти стадо кошек. Тем не
менее дяде Артуру это удавалось. Конечно, Диану и тетю Дану нельзя назвать
задушевными подругами, но, насколько мне известно, между ними никогда не
было ни вражды, ни даже неприязни, разве что некоторый холодок. Порой их
можно было увидеть мирно беседующими, и в такие моменты с трудом верилось,
что они соперницы в любви. За долгие годы они уже привыкли к тому, что Артур
принадлежит им обеим, и если не смирились с этим, то, по крайней мере,
научились понимать и уважать чувства друг друга.
-- Здравствуй, дядя, -- сказал я, пожимая протянутую руку. -- Прими мои
поздравления.
-- С какой стати? -- удивился он.
-- Ну как это с какой? В связи с предстоящей свадьбой.
Артур неопределенно хмыкнул.
-- Ах да, конечно. Спасибо. -- Судя по всему, он не питал особых надежд
по поводу очередной попытки Дэйры обзавестись семьей. -- А у тебя как дела?
Я слышал, что ты помирился с Володарем.
-- Помирился, -- неохотно подтвердил я.
Вопреки моим ожиданиям (и опасениям), дальнейших расспросов на эту тему
не последовало. Видимо, дядя поинтересовался лишь ради проформы, так
сказать, чтобы не остаться в долгу. Это вовсе не значило, что ему было
глубоко наплевать на меня и на мои личные дела, просто сейчас все его
помыслы занимала Диана и он то и дело бросал на нее искоса плотоядные
взгляды, наивно полагая, что я этого не замечаю. Определенно, он пустился в
очередной загул -- или, как с горькой иронией говаривал Шон, у него начался
дежурный приступ кошачьей лихорадки.
Мы еще немного поболтали о пустяках (опять же, ради проформы), затем я,
видя, как не терпится Артуру остаться с Дианой наедине, извинился и сказал,
что мне пора возвращаться в Экватор. Я собирался пойти к Колину, но Диана
любезно предложила мне свои услуги. Ясное дело, я не мог отказаться, не
обидев ее, хотя, как уже говорил, отдавал предпочтение связке "мама --
Колин" или "Бренда -- отец". Впрочем, когда Диана уточнила, что не будет
меня "швырять" кому-либо, а доставит прямиком по месту назначения, я
успокоился. Молниеносные прыжки через бесконечность вместе с Дианой, Дэйрой
или мамой не унижали меня, подобно "броскам", и даже были мне приятны.
Артур был явно недоволен, но не высказал этого вслух, зато состроил
обиженную мину, как школьник-подросток, которому родители сказали, что
прежде, чем отправиться играть с ребятами в футбол, он должен выполнить
домашнее задание.
-- Я ненадолго, -- утешила его Диана. -- Через минуточку вернусь.
-- Знаю я эту минуточку, -- проворчал он. -- Встретишься с Юноной или
Бронвен, и как начнете чесать языки...
-- Не беспокойся, дядя, -- вставил я, -- мы даже не покажемся в
Солнечном Граде. Я возвращаюсь в Сумерки Дианы.
-- Ну... Тогда, как назло, там будет Минерва.
-- Не будет. Она знает, что сейчас я там живу, и предпочитает не
нарываться лишний раз на грубость.
-- В таком случае, Помона. Или Дионис.
Я не выдержал и улыбнулся. В том, как дядя перечислял всевозможные
причины, которые могли бы помешать ему провести свободное время с Дианой,
было что-то от мазохизма.
-- Все в порядке, Артур, -- твердо и в то же время ласково произнесла
Диана, взяв меня за руку. -- Раз я сказала, что вернусь через минутку,
значит вернусь через минутку.
Он смиренно вздохнул:
-- Что ж, ладно... Кстати, Эрик. Когда увидишь отца, передавай от меня
привет.
-- Непременно передам, -- пообещал я.
Как всегда в таких случаях, меня охватило легкое раздражение. Что за
глупости, в самом деле! Ведь в любой момент, когда ему заблагорассудится,
дядя может без труда связаться с моим отцом и сказать: "Привет, Брендон".
Так нет же -- "передавай"... Уж эти мне условности!
Артур уселся в кресло, всем своим видом показывая, что приготовился к
длительному ожиданию, а мы с Дианой направились к "нише". Возле самой двери
я все же не стерпел:
-- Между прочим, дядя. Ты знаешь, что Кевин сейчас в Авалоне?
Он нервно, растерянно и несколько виновато ухмыльнулся:
-- Знаю. В частности поэтому я здесь... Чтобы не подвернуться ему под
горячую руку.
-- Понятно... -- только и успел сказать я, после чего Диана затащила
меня в "нишу".
Закрыв дверь, она с упреком произнесла:
-- Змееныш! Я никак не могу понять -- то ли тебе порой не хватает
такта, то ли ты просто бессердечный.
-- А он не бессердечный? -- парировал я. -- Мучает тебя, тетю Дану... И
Шона, коль скоро на то пошло.
Вздохнув, Диана обняла меня за плечи.
-- Мы все хороши, Эрик. Мучаем друг друга и самих себя. В том числе и
Шон. Чего только стоит его последняя выходка с тем портретом... Ну ладно,
хватит. Я обещала Артуру вернуться через минутку, так что поговорим об этом
как-нибудь в другой раз. Поехали.
С этими словами она вызвала свой Образ Источника, и мы совершили первый
прыжок -- в Безвременье.
За свою пока еще недолгую жизнь я путешествовал через бесконечность в
обществе адепта (Дианы, Дэйры или мамы) никак не меньше тридцати раз -- с
точного счета я сбился где-то после первого десятка. Промежуточная остановка
в Безвременье была обязательной, но только однажды я задержался здесь дольше
секунды, когда мне исполнилось пятнадцать лет и мама решила представить меня
Хозяйке. Наш разговор длился не более пяти минут, после чего я внезапно
сообразил, что Хозяйка читает все мои мысли, страшно запаниковал и, объятый
ужасом, потребовал, чтобы меня тотчас вернули в нормальный мир. Затем я
целый месяц чувствовал себя так, будто меня раздели догола и тщательно
препарировали. Поэтому, если хорошенько разобраться, мое нежелание
связываться с Источником объяснялось, скорее всего, страхом перед его
Хозяйкой...
На этот раз, против обыкновения, мы задержались в Безвременье дольше
секунды. И дольше двух. И даже дольше десяти.
Мы с Дианой стояли у подножия холма, покрытого лиловой травой, по
пологому склону которого к нам не спеша спускалась высокая рыжеволосая
женщина, наряженная в ослепительно-белые одежды. Над нами сияло, отливаясь
бирюзой, зеленое небо Безвременья...
Меня заколотил озноб.
-- Диана! -- прошептал я, хотя смысла шептать не было: Хозяйка все
равно слышала нас. -- Что ты задумала?
-- Хочу, чтобы ты поговорил с Дэйрой, -- спокойно ответила она. -- Я
тебе не советчик, но она...
-- Забери меня отсюда! Немедленно! -- Эти слова я выкрикнул.
Диана покачала головой:
-- Поздно, Эрик. Она уже знает все твои секреты.
Я в отчаянии застонал:
-- Черт тебя побери! Почему ты не спросила моего согласия?
-- Ты отказался бы. Ведь так?
-- Конечно!
-- Вот то-то же.
-- Проклятье! -- пробормотал я. -- Проклятье...
Диана пожала плечами:
-- Вот уж не понимаю, почему ты так расстроен?
"В том-то и дело, что не понимаешь, -- угрюмо подумал я. -- В том-то и
дело..."
Мои мысли метались, как хищные звери в клетке, и чем больше я пытался
обуздать их, тем больше их появлялось из глубин моего сознания и тем больше
своих тайн я выдавал Хозяйке...
Наконец она подошла к нам, остановилась и внимательно поглядела на
меня. Понимая, что мне уже нечего терять, я смотрел ей прямо в глаза -- если
не смело, то дерзко.
Как и в первую нашу встречу, меня поразило невероятное сходство Хозяйки
с Дианой; и теперь, пожалуй, еще сильнее, чем в прошлый раз, поскольку тут
же находилась Диана. Обычно, если рядом поставить двух близнецов, можно
легко отыскать между ними различия, незаметные глазу, когда они порознь,
однако в данном случае все получалось наоборот. Хотя у Дианы была другая
прическа, и одевалась она иначе, но во всем остальном, что касается
внешности, Хозяйка была ее точной копией -- вплоть до мельчайшей черточки,
до самой маленькой веснушки на лице. На мгновение мне показалось, что в моих
глазах каким-то странным образом двоится...
Хозяйка заговорила, и мое наваждение прошло. Голос у нее был такой же,
как у Дианы, но слова она произносила совсем по-другому.
-- Здравствуй, Эрик, сын Брендона, -- сказала она. -- Добро пожаловать
в Безвременье.
-- Здравствуй, -- коротко ответил я, изо всех сил стараясь не
заикнуться.
Хозяйка посмотрела на Диану, и ее строгое лицо озарила теплая,
дружеская улыбка.
-- Ты можешь идти, дорогуша. Я сама позабочусь про Эрика.
Диана кивнула:
-- Хорошо. До свидания, Дэйра. До встречи, Эрик.
-- Пока, -- машинально произнес я.
Еще раз кивнув и ободряюще улыбнувшись мне, Диана исчезла, будто
растаяла в воздухе. Теперь мы с Хозяйкой были один на один. Я уже оставил
попытки контролировать свои мысли и обреченно ждал приговора.
-- Не будет никакого приговора, -- мягко промолвила Хозяйка. -- Я не
судья, и функции возмездия не входят в круг моих обязанностей.
Я и не думал, что она будет судить меня по каким-то формальным законам.
Но по совести...
-- У тебя есть собственная совесть, -- тотчас подхватила мою мысль
Хозяйка, и мне стало по-настоящему жутко. -- Я не вижу смысла подменять ее
своей. Ты сделал то, что сделал. Не скажу, что ты поступил лучшим образом, у
тебя были другие возможности предотвратить катастрофу, и сейчас ты
мучительно перебираешь их, горько сожалея и проклиная себя за то, что
действовал слишком прямолинейно, бездумно, жестоко... Это и есть твоя кара
-- заслуженная и достаточная.
Я вздохнул и, опустив глаза, тупо уставился на носки своих башмаков. В
моей голове все перемешалось: она как будто разделилась на две части, и обе
ее половины истошно вопили, силясь перекричать друг друга. Единственное,
чего я сейчас хотел, так это поскорее убраться отсюда -- все равно куда,
хоть к черту на рога, лишь бы там никто не читал мои мысли. Я не мог понять,
как адепты выдерживают общение с Хозяйкой. Или же они, вопреки заверениям
моей матери и Дианы, все-таки умеют блокировать свое сознание? По крайней
мере, частично...
-- Не в большей степени, чем ты, -- ответила Хозяйка, отрицательно
качая головой. -- А я не могу отгородиться от их мыслей. Просто все дело в
сноровке. Привыкнуть к этому не так трудно, как кажется на первый взгляд.
Ну нет уж! Я ни за что не привыкну...
-- Скажем так, -- поправила она. -- Пока что ты не готов к этому.
И вряд ли когда-нибудь буду готов...
-- Как знать. -- Хозяйка величественно взмахнула рукой, то ли в
прощальном жесте, то ли сделала какой-то ритуальный пас. -- Ладно, на
сегодня с тебя достаточно. Тем более, что ты уже на пределе, а я не
собираюсь испытывать твое терпение. Что же до космической цивилизации, то не
думаю, что ты нуждаешься в моих советах. Ответ на волнующий тебя вопрос в
твоем сердце, просто прислушайся к его голосу и следуй его зову. А теперь
прощай, Эрик. До встречи.
Если я и собирался ответить (что сомнительно), все равно не успел бы. В
следующий момент я уже находился на краю знакомой поляны в Сумерках Дианы, а
вокруг меня резво прыгали пушистики, хватая посыпавшиеся на них с неба
лесные орешки.
Никакого перемещения я не почувствовал. Наоборот, мне показалось, что с
окружающим меня миром произошла удивительная метаморфоза -- в мгновение ока
изменился ландшафт, исчез холм, у подножия которого я стоял, лиловая трава
превратилась в оранжевую, появились огромные деревья с пышной кроной,
зеленое с бирюзовым отливом небо стало бледно-голубым, а прямо передо мной
возник опрятный двухэтажный дом с красной черепичной крышей.
Минуту или две я простоял на месте, справляясь с последствиями шока,
полученного вследствие общения с Хозяйкой, затем не спеша направился к дому.
Еще издали я заметил, что входная дверь чуть приоткрыта. Мои
многофункциональные часы показывали, что в Сумерках идет третий час примы,
то есть наступила условная ночь, но это ровным счетом ничего не значило.
Морис уже бросил попытки приноровиться к дурацкому, по его мнению,
распорядку дня и теперь ложился спать, когда его клонило ко сну, а в
свободное от сна время бодрствовал. Я представил, как он обрадуется, когда
узнает, что наконец-то может вернуться к привычному режиму в родном мире, во
Франции XXXII века, на своей матушке-Земле, которую, наверное, уже отчаялся
увидеть...
Я вошел в дом, миновал переднюю и оказался в холле. Первой моей
реакцией на увиденное было искреннее удивление. Как я успел убедиться за
время нашего недолгого знакомства, Морис страдал легкой, но устойчивой
формой сибаритства, в частности он предпочитал спать в уютной затемненной
комнате, на широкой и мягкой кровати, желательно с периной, набитой лебяжьим
пухом, -- и уж никак не на узком диване посреди холла, да еще в такой
неудобной позе. Странно.
Это было последнее, о чем я подумал, после чего меня поглотил мрак
беспамятства...
x x x
...Я очнулся и увидел ярко сияющие в ночном небе звезды. Отсюда я
сделал вывод, что лежу лицом вверх. Но где? И что, собственно, со мной
произошло?
Чуть погодя, когда я начал ощущать свое тело, я понял, что не совсем
лежу, а скорее полулежу в кресле с откидной спинкой -- вроде тех, что
установлены в самолетах или зубоврачебных кабинетах. По ассоциации я подумал
о дантистах с их страшными бормашинами. Я еще ни разу не попадал к ним в
руки и попасть желанием не горел.
Затем я обнаружил, что небо надо мной вовсе не небо, а огромный
сферический купол со светящимися точками разной яркости, которые имитировали
звезды.
Это больше похоже на планетарий, чем на кабинет дантиста, решил я.
Интересно, что за шутку со мной сыграли? И, главное, кто?..
Тут меня объял ужас! Я не мог контролировать силы -- ни Формирующие, ни
свои внутренние ресурсы. Мои отчаянные попытки восстановить утраченную связь
ни к чему не привели. На меня был наложен мощный заговор!
Нет, это не шутка. Даже не злая шутка. Это хуже любых шуток. Это
западня!..
Я ухватился за подлокотники кресла, чтобы подняться, и при этом нажал
какую-то кнопку. Спинка вместе со мной приняла нормальное положение.
Уже без моего участия кресло совершило поворот градусов на девяносто, и
в тусклом свете девяти свечей я увидел девятерых человек, восседавших
полукругом за массивным столом метрах в десяти-двенадцати от меня. Все они
были одеты в черные мантии, а на головах у них были остроконечные колпаки с
отверстиями для глаз и рта.
-- Эрик из Света, ты уже пришел в себя, -- произнес человек, сидевший
во главе стола. Что говорил именно он, я догадался лишь по покачиванию его
головы; его же искаженный голос звучал под сводами купола. -- Теперь встань.
Я сделал было движение, но потом передумал.
-- С какой стати я должен стоять перед вами? -- холодно осведомился я,
пряча свой страх за высокомерием принца королевской крови. -- И вообще, кто
вы такие?
Ответ был ошеломляющим по своей прямоте и недвусмысленности:
-- Ты находишься перед судом Звездной Палаты по обвинению в убийстве
принца Ладислава из Даж-Дома. -- Секундная пауза. -- Что ты можешь сказать в
свое оправдание, Эрик, сын Брендона?
Я, как ошпаренный, вскочил на ноги.
17. КЕВИН
Когда мы появились в моем кабинете в королевском дворце на Астурии,
было начало пятого по местному времени. Я задержался дольше, чем
рассчитывал, так как после продолжительной беседы с Брендой и Дэйрой решил
повидаться с мамой, королевой Даной. Она была, как всегда, прекрасной, но
немного грустной, потому что у отца начался очередной загул с той, чье имя я
избегаю произносить даже мысленно. Мой приход очень обрадовал маму, и я
никак не мог заставить себя уйти, зная, что, оставшись одна, она снова
загрустит. Мы много говорили о разных вещах, я рассказал ей об Анхеле (но
умолчал о космической цивилизации), рассказал о ребенке, и матушка уснула
счастливой, думая о своем будущем внуке или внучке. Лишь тогда я нежно
поцеловал ее в лоб и вышел из спальни. Если бы по пути в покои Бренды мне
попался отец, то честное слово -- я бы ударил его. К счастью для нас обоих,
мы не встретились.
Как оказалось, моя задержка была на руку Дэйре и Мелу. Судя по всему,
они неплохо порезвились, и кузен не был на меня в обиде за то, что я увожу
Дэйру на ночь глядя. Зато бедняжка Бренда все это время томилась, изнывая от
неудовлетворенной страсти, порядком поистрепала брошюру, наверное, раз
десять перечитав ее от корки до корки, и, как только мы прибыли к месту
назначения, она чуть ли не с улюлюканьем набросилась на компьютер, охая и
ахая, повизгивая от восторга.
Что же касается Дэйры, то она лишь сказала: "Хорошая машина, приятный
дизайн", и потеряла к ней интерес, переключив внимание на обстановку
комнаты.
-- Я ожидала чего-то более экстравагантного, -- поделилась своими
впечатлениями сестра. -- Все-таки космическая цивилизация.
-- Экстравагантность нынче не в моде, -- заметил я. -- К тому же
сословное общество консервативно по своей природе. На танцах здесь играют
живые музыканты, знать танцует вальсы Штрауса...
-- В самом деле?! Какая прелесть! -- Дэйра плавно закружила по комнате.
-- Король бессмертен! Даже через полторы тысячи лет он остается королем
вальсов... -- Вдруг она остановилась. -- Знаешь, Кеви. Боюсь, я принадлежу к
тем, кто бесцельно прожигает свою долгую жизнь. Я живу лишь ради
собственного удовольствия...
-- Каждый стремится получать удовольствие от жизни.
-- Я не делаю ничего для других людей...
-- Вот уж нет! Даже если не считать того, что ты осчастливила меня
самим фактом своего существования, ты еще спасла Вселенную от катастрофы и
помогла Источнику обрести истинную Хозяйку.
-- Оба мои достижения более чем спорные. Во-первых, Джона не собирался
уничтожать Вселенную, а Силу он так или иначе заполучил.
-- Но без тебя отцу не представился бы случай проявить милосердие.
Джона стал бы царем Израиля, и по его вине пролилось бы много крови.
-- Я так не считаю, -- возразила Дэйра. -- Избавившись от пут Порядка,
Джона сам бы осознал чудовищность своего замысла; он раскаялся бы и без
отцовского милосердия. А что до Хозяйки... Кстати, ты пробовал обратиться к
ней за советом?
-- Да, и ее ответ гласил: "Любое дитя имеет право стать взрослым". Я
даже имел наглость просить о помощи, но она сказала, что ее задача --
охранять Источник, а моя как адепта -- поелику возможно использовать его
могущество во благо человечества. Всего человечества, без деления на господ
и рабов, высших и низших, Одаренных и простых смертных.
-- Довольно конкретный ответ, ты не находишь?
-- Нахожу.
-- Тебе следовало довериться нам раньше. Уж если ты заручился
поддержкой Хозяйки, то в самом худшем случае мы просто не стали бы тебе
мешать.
-- И все равно я боялся. Источник не Бог, а Хозяйка -- не Ангел
Господень, и ее слово не является законом, обязательным для всех адептов.
-- Зато слово отца -- закон.
-- Да, и это пугало меня. И до сих пор пугает. Отец убил Харальда
главным образом потому, что считал его угрозой стабильности и равновесию.
Самозащита и беспокойство за жизни родных были второстепенными мотивами. А
вдруг он решит, что само существование космической цивилизации угрожает
стабильности и равновесию? В таком случае он выступит защитником не каких-то
двух миллионов Одаренных, а бесконечного множества населенных миров, ради
безопасности которых стоит принести в жертву один-единственный мир. Мысля в
таких масштабах, можно оправдать уничтожение любого количества людей -- хоть
миллиардов, хоть триллионов.
Бренда совершила подвиг, на минуту оторвавшись от компьютера.
-- Ты плохо думаешь о своем отце, Кевин, -- произнесла она. -- Ты
ожесточен и оттого несправедлив к нему. На свете есть только три человека,
за которых я могу полностью поручиться -- это Артур, Брендон и Колин, -- и
за них я ручаюсь головой.
-- Ловлю тебя на слове.
-- Лови, -- небрежно бросила Бренда и вновь занялась компьютером.
Еще четверть часа я позволил тетушке поблаженствовать, затем включил
встроенный в часы комлог. Ответ последовал через несколько секунд:
-- Кевин?
-- Привет, Дженни. Ты где?
-- У себя. Собираюсь вздремнуть. Ты уже нагулялся?
-- Да. Сейчас я в кабинете.
-- Трезв?
-- Как стеклышко. Зайди и убедись.
-- Хорошо, так я и сделаю.
Когда я отключил связь, Бренда недовольно проворчала:
-- Мог бы дать девочке поспать... Кстати, у нее приятный голос. И очень
знакомый.
-- Еще бы. Ты слышишь его каждый день, только искаженный -- когда
говоришь сама.
-- В самом деле?
-- Да, -- подтвердила Дэйра. -- Очень похож. -- И обратилась ко мне: --
Дженнифер итальянка?
-- Нет, но это единственный язык, на котором мы понимаем друг друга. А
так она родом с Нью-Алабамы, планеты, основанной выходцами из Северной
Америки, но ее английский просто ужасен.
-- Какой-то редкий диалект?
-- Можно сказать, книжный. Говорят, как пишется.
-- Уф! Действительно жуть.
Дверь кабинета отворилась, в проеме появилась Дженнифер... и застыла на
пороге, как вкопанная. Дэйра и Бренда уставились на нее круглыми от
изумления глазами.
Эффект превзошел все ожидания. Даже мне на мгновение почудилось, что к
нам пожаловала Юнона. Дженнифер не только перекрасила свои волосы в
темно-каштановый цвет, но и в точности скопировала прическу с фотографии.
Сходство было не просто поразительным, а потрясающим. А когда она застенчиво
улыбнулась...
-- Боже мой! -- прошептала Бренда. -- Боже мой... Кевин, ты целый месяц
видел ее и... Нет, это невероятно! Ты либо слеп, либо...
-- Да, я дурак. Я был слеп и глуп. Но чья бы корова мычала, тетушка.
Говорят, ты была последняя во всем Авалоне, кто узнал, что Колин сходит по
тебе с ума. Или я ошибаюсь?
-- Ты не ошибаешься, Кеви, -- сказала Дэйра, продолжая смотреть на
Дженнифер. -- Но это разные вещи, совсем разные. Тебе нужно обратиться к
окулисту... Или к психиатру.
-- Извините, -- наконец опомнилась Дженнифер, прошла внутрь и закрыла
за собой дверь. -- Я не понимаю, что вы говорите. Но я знаю вас, вернее,
видела вас на фотографиях. Вы Бренда, не так ли?
-- Она самая.
-- А меня зовут Дэйра, -- отозвалась сестра. -- Мы кузины, потому что
Кевин мой брат.
-- Рада с вами...
-- Только не надо "выкать". В нашей семье на вы обращаются только к
деду Янусу.
-- Тогда я рада с тобой познакомиться, Дэйра, -- сказала Дженнифер. --
И с тобой... тетя Бренда. Но как вы здесь... откуда вы взялись?
-- Это долгая история, -- ответила Бренда и вдруг часто заморгала
ресницами. -- Я... Может, я сентиментальная дура, но я просто не могу
сдержаться. -- С этими словами она обняла Дженнифер и расцеловала ее в обе
щеки. -- Господи, ты так похожа на маму, что... что даже не верится.
-- И не нужно верить. У меня крашенные волосы. На самом деле я светлая
шатенка.
-- Это не имеет никакого значения, -- возразила Бренда, глядя на нее с
восторгом и умилением. -- Совсем никакого...
-- Отец не устоит, -- сказала мне Дэйра по-валлийски. -- Он не сможет
устоять.
-- Да, -- согласился я, начиная понимать, что экзальтированная реакция
Бренды обусловлена той частью ее эго, которая была, по ее же собственному
выражению, "от Брендона". А умеренный "эдик" Брендона не шел ни в какое
сравнение с отцовской одержимостью Юноной. -- Думаю, Дженнифер ждет теплый
прием. Боюсь, даже слишком теплый.
Услышав свое имя, Дженнифер вопросительно глянула на меня.
-- Извини, -- произнес я уже по-итальянски. -- Я сказал Дэйре, что тебе
нечего опасаться встречи с нашим отцом.
-- Совершенно верно, -- подтвердила Бренда. -- Артур будет рад такой
племяннице. А еще больше он обрадуется, когда узнает, что скоро станет
дедом. У тебя мальчик или девочка?
Дженнифер покачала головой:
-- Не знаю. И не уверена, что хочу знать. Пусть это будет для меня
сюрпризом... А вот что мне не терпится узнать, это как вы здесь очутились.
Насколько мне известно, сегодня на планету не садился ни один корабль. Вы
прибыли нелегально?
-- В некотором смысле Кевин провез нас контрабандой, -- ответила Дэйра.
-- Сейчас мы тебе все объясним.
-- Я объясню, -- вызвалась Бренда в нарушение нашей предварительной
договоренности, что этим займется Дэйра. Она чуть ли не с мольбой посмотрела
на нас. -- Вы не возражаете? У меня есть некоторый опыт в таких делах.
Дэйра пожала плечами:
-- Воля твоя, тетя. Я не против.
-- А как же компьютер? -- спросил я.
-- Подождет, -- небрежно отмахнулась Бренда. -- Нигде он не денется.
Я хрюкнул:
-- С ума сойти! По такому случаю не грех и выпить. -- С этими словами я
открыл встроенный в стену бар и достал из холодильного отсека бутылку виски.
-- А заодно отметить ваше знакомство.
-- И еще одно событие, -- добавила Дженнифер, как мне показалось, не
очень радостным тоном. -- Ты, бедненький, так забегался, что совсем забыл о
своем обещании напиться в стельку.
-- О каком обещании? -- В первый момент я не понял, но потом до меня
дошло. -- Так ты уже знаешь?!
-- И не я одна. Анхела имела неосторожность оставить улики на месте
вашего преступления -- видно, очень торопилась на заседание кабинета.
Горничная обнаружила в спальне твою записку и "лепестки ромашки", ну и
раззвонила повсюду. Сейчас во дворце только и говорят об этом... Гм, кое-кто
даже считает тебя героем.
Я покраснел:
-- А ты что думаешь?
-- Во всяком случае, героем тебя не считаю. Невелик подвиг сделать
ребенка. -- Дженнифер взглянула Бренду и Дэйру, которые добродушно
улыбались. -- Кевин уже похвастался вам?
-- Да, -- ответила Бренда. -- Кстати, что это за "лепестки ромашки"?
-- Индикаторы ранней беременности, -- объяснил я и достал из кармана
пакетик. -- Дают надежный результат уже через три часа.
-- Интересно, -- сказала Бренда, взяла у меня пакетик и вынула одну
белую полоску. -- Как ими пользоваться?
-- Просто смочить слюной.
Бренда лизнула полоску языком, и та почти мгновенно покраснела.
-- Очень мило. Мелочь, но приятно.
-- Тетушка! -- воскликнул я. -- Это правда?
-- Уже на четвертом месяце, -- кивнула она. -- Через полгода у Мела и
Бриана появится сестренка.
-- Поздравляю, -- от всей души сказал я и поцеловал ее в щеку. -- Очень
рад за тебя и Колина.
В глазах Дженнифер застыло вполне понятное удивление -- ведь на вид
Бренде нельзя было дать больше двадцати лет.
-- У тебя уже третий ребенок? -- недоверчиво спросила она.
-- Да.
-- Но как ты успела? Ты же такая молоденькая.
-- Ну, не такая уж я и молоденькая, -- заметила Бренда. -- А впрочем,
думаю, что пора тебе все объяснить.
Она подступила к Дженнифер и обняла ее за плечи.
-- Прежде всего, ты что-нибудь слышала о телепортации?
-- Да, конечно. Но, насколько мне известно, эта проблема еще не решена
даже теоретически. А что?
-- Мы ее решили. Сейчас расслабься и ничему не пугайся. Возможно, тебя
слегка затошнит, но это не страшно. Можешь закрыть глаза, а можешь не
закрывать. Готова?
-- Но я не понимаю...
-- Скоро поймешь. -- Бренда вызвала Образ Источника, и они обе исчезли.
Я повернулся к Дэйре:
-- Неплохое начало, а?
Сестра согласно кивнула:
-- По-моему, правильный подход. Сперва Дженнифер решит, что в кармане у
Бренды спрятан миниатюрный телепортер, потом Бренда доходчиво объяснит ей,
что этот телепортер у нас в генах -- а дальше все пойдет, как по маслу.
Честное слово, я бы не додумалась до такого. Я собиралась начать со
стандартного сообщения о дарованном нам бессмертии.
-- Дженнифер дитя своей эпохи, и ей легче принять телепортацию, чем
вечную молодость, -- заметил я. -- Бренда сразу поняла это и пошла по пути
наименьшего сопротивления. Она опытный педагог.
-- Что верно, то верно, -- сказала Дэйра и лукаво улыбнулась. -- Боюсь,
что теперь Бренда никому не уступит Дженнифер, сама будет обучать ее
Искусству.
-- А почему боишься? -- спросил я.
-- Жаль девочку. Под мудрым руководством тетушки она научится бацать
примочки, собачить компиллеры, трахать дебаггерами. Так что вашего полку
извращенцев прибавится.
Я фыркнул:
-- Это еще неизвестно, кто извращенец. Можно подумать, что ваши с
Колином лагранжианы естественнее наших exe-файлов. В конце концов, любое
заклинание является набором алгоритмов; оно так и просится быть
представленным в виде программы. Если бы ты не была так ленива и вместо
того, чтобы насмехаться над нами, постаралась бы вникнуть в суть нашего
метода...
-- Опять ты за свое! -- с добродушной улыбкой перебила меня Дэйра. --
Никак не оставишь попыток обратить меня в свою веру. При других
обстоятельствах из тебя получился бы очень настойчивый миссионер. -- Вдруг
она помрачнела. -- М-да, миссионер...
-- Ты подумала об Александре?
-- О нем. Как по-твоему, что он затеял?
Я пожал плечами:
-- Знал бы прикуп... Впрочем, одно бесспорно: он намерен использовать
потенциальную мощь этого мира для осуществления своих планов мести.
-- Ну, это и ослу понятно, -- сказала Дэйра. -- А потом?
-- Не думаю, что он собирается стать ангелом-хранителем космической
цивилизации, скорее наоборот. Я полагаю, что его Церковь Второго Пришествия
-- это мина, заложенная в фундамент галактического сообщества.
-- Мне тоже так кажется. -- Дэйра вздохнула. -- Бедная Дженнифер. Не
повезло ей с отцом.
-- Зато повезло с другими родственниками, -- заметил я.
-- Особенно с тобой. Ты всегда был нежен с сестрами и кузинами... гм,
кроме Пенелопы. Наконец-то я поняла, почему ты так враждебно относишься к
ней.
Я покраснел:
-- Ошибаешься. Я не...
-- Пожалуйста, Кеви, не нужно лукавить. Ты не любишь Пенелопу, это
факт. Ты почти ненавидишь ее -- и не только потому, что она дочь Дианы. Ты
видишь в ней еще одну соперницу нашей мамы.
-- Глупости! -- запротестовал я.
-- Ты прав, это действительно глупо, -- согласилась Дэйра. -- И тем не
менее это так. Когда ты говорил о дочерях, которые берегут свою невинность
для папаш, у тебя был такой вид... Именно с таким выражением лица и таким
тоном ты всегда говоришь о Пенелопе.
Я до боли закусил губу.
-- Ты слишком много фантазируешь, Дэйра.
-- Вот уж нет. Я знаю, что говорю. В отличие от тебя, я вижу то, что
есть на самом деле, а не то, что мне хочется видеть. -- Она подошла ко мне и
положила обе руки мне на плечи. -- Кеви, когда ты смягчишься? Когда ты
поймешь, что в этом нет чьей-то вины, это наша общая беда. Ты уподобляешься
Александру -- с той только разницей, что ненавидишь не брата, а сестру. Я
уже не говорю о Диане...
-- И не нужно говорить, -- жестко отрезал я. -- Она... Эта женщина не
имеет никакого права разрушать нашу семью.
-- У нее и в мыслях этого нет.
-- Ой ли! А что, по-твоему, она делает?
Дэйра отступила от меня и села на край стола.
-- Она просто любит нашего отца. Любит -- и ничего не может с собой
поделать. Любит так, как ты... как до недавнего времени ты любил Монгфинд.
-- Но я не... -- начал я, но затем умолк.
-- То-то и оно, Кеви, -- качая головой, произнесла Дэйра. -- То-то и
оно. В этом нет твоей заслуги. И воздержись от шовинистических аргументов,
вроде того, что ты мужчина, а Диана женщина. Пойми, наконец, что ты не
вправе судить отца и Диану. У тебя самого рыльце в пушку... Гм... Как,
впрочем, и у меня.
-- О чем ты?
Дэйра серьезно посмотрела на меня:
-- Угадай, кто был моим первым мужчиной?
Я почувствовал неприятную сухость во рту.
-- Только не говори, что...
-- Да.
-- О Боже! -- Я подошел к бару, налил полный стакан виски, одним духом
осушил его, затем бухнулся в кресло. -- Сестричка, ты не разыгрываешь меня?
-- Нет.
-- Но... Черт! Я даже подумать не мог, что Брендон такой... такой...
-- Он не виноват, Кеви, это я его соблазнила.
-- Он не невинная девица, чтобы его соблазнять.
-- Он мужчина, -- возразила Дэйра, -- и этим все сказано. Однажды
ночью, когда не было Бронвен, я залезла к Брендону в постель. Он был
застигнут врасплох, а я не дала ему времени опомниться. Сомневаюсь, что ты
на его месте смог бы устоять.
После некоторых раздумий я тяжело вздохнул:
-- Твоя правда, сестричка. В таких ситуациях мы, мужчины, сначала
действуем, а потом уже думаем. Матушка-природа сделала нас образцовыми
самцами... Кто об этом знает?
-- Отец, Бренда и Бронвен.
-- Бронвен тоже?! -- воскликнул я.
-- Да, она тоже, -- подтвердила Дэйра. -- Только не думай, что Бронвен
использовала тебя, как орудие мести. Просто ты очень похож на отца, и она...
В общем, ты понимаешь. Надеюсь, ты понимаешь.
Меня обдало жаром.
-- Как... как ты об этом узнала?
-- Точно я не знала, но всегда подозревала, что твоя эпопея с замужними
блондинками началась с Бронвен. Полагаю, это ради тебя она вернула себе
облик Снежной Королевы.
Я закрыл лицо руками.
-- Боже мой! Боже мой... Как ты думаешь, Брендон догадывается?
-- Думаю, что да. Во всяком случае, подозревает -- но, вместе с тем,
относится к тебе без тени враждебности. В отличие от Эрика, кстати.
-- Так вот почему он... -- Я умолк, не закончив свою мысль.
Дэйра кивнула:
-- Боюсь, это так, Кеви. Хотя вряд ли Эрик сознательно подозревает
тебя. Я полагаю, что он даже не отдает себе отчет в причинах своей антипатии
к тебе. Просто, будучи ребенком, он почувствовал в твоих отношениях с
Бронвен что-то неладное и с тех пор... Короче, братишка, прежде чем бросать
камни в отца и Диану, хорошенько поразмысли, безгрешен ли ты сам.
-- Все мы из одного теста слеплены, -- пробормотал я. -- Семейка
кровосмесителей... Интересно, это наследственная болезнь или коллективное
помешательство?
-- Скорее, это извращенная форма инстинкта самосохранения. Ты же сам
говорил, что в нашей семье здоровая кровь...
-- Пока здоровая, -- поправил я.
-- Ладно, пока здоровая, -- уступила Дэйра. -- И пока она здоровая, мы
страшно не хотим мешать ее с заведомо худшей. Отсюда и наше повальное
увлечение родственниками.
-- Которое, в конечном итоге, погубит нас.
-- Это уже другой вопрос.
В наш разговор вклинилось мелодичное пищание моего комлога. Я сделал
Дэйре знак молчать и включил обратную связь.
-- Слушаю.
-- Кевин, ты где? -- раздался в ответ взволнованный голос Анхелы.
-- У себя.
-- Сильно пьян?
-- Нет, не очень. На мир смотрю трезво... правда, сквозь розовые
стекла.
-- Опять ты со своим юмором! Ладно, жди меня, сейчас я зайду.
-- А это будет прилично?
Анхела фыркнула:
-- Какие там приличия! Все уже знают о нас.
-- Вот как? -- прикинулся я дурачком.
-- Вот так! -- ответила Анхела и отключила свой комлог.
Я повернулся к Дэйре:
-- Пошли, скорее. Спрячешься в моей спальне.
Сестра покачала головой:
-- Только не в спальне. Думай, что говоришь, братишка. Если твоя Анхела
застанет меня в спальне, тебе будет трудно выкрутиться.
-- В самом деле, -- согласился я. -- Тогда ступай развейся. Осмотри
город, планету, весь этот мир.
-- Успеется. Сперва я хочу посмотреть на Анхелу.
-- Но...
-- Не беспокойся, -- поспешила добавить Дэйра. -- Если между вами
начнется, я тотчас же смоюсь. Я любопытна, но не бестактна.
-- Хорошо, -- сдался я, -- оставайся здесь. У тебя есть готовое
заклинание невидимости?
-- У меня все есть.
-- В случае чего, воспользуйся им. Добро?
-- Да.
-- И будь хорошей девочкой.
-- Буду, -- пообещала Дэйра.
Я вошел в гостиную всего за несколько секунд до появления Анхелы. Не
говоря ни слова, мы бросились друг к другу, обнялись и начали целоваться. Я
подумал, что мы ведем себя, как влюбленные подростки, но