мне было все равно. Анхеле, очевидно, тоже. -- От тебя несет спиртным, -- наконец сказала Анхела. -- А ты пахнешь цветами, -- вернул я ей комплемент. -- Много выпил? -- Самую малость. -- Так уж и малость? -- Разве я похож на пьяного? -- Ну... Нет. Мы еще раз поцеловались, затем Анхела отстранилась от меня. -- Кевин, мне кажется, что за нами кто-то подглядывает. Я обострил свое восприятие и заметил стоявшую у стены Дэйру. Окутанная чарами невидимости, она смотрела на нас и улыбалась. "Сестричка, -- мысленно упрекнул я. -- Ты же обещала!" "Но ведь еще не началось, -- резонно возразила Дэйра. -- А мне очень хотелось увидеть ее просто так, своими глазами. Знаешь, Кеви, она прекрасна!" "Знаю", -- сказал я и уже вслух, обращаясь к Анхеле, произнес: -- По-моему, никого нет. -- А где Дженнифер? -- Понятия не имею, -- ответил я и не солгал. -- Во всяком случае, здесь ее нет. А что? Анхела села на диван, а я пристроился рядом с ней. -- Произошло нечто странное, Кевин. К планете приближается катер Интерпола. -- Катер? -- переспросил я. -- Да, только катер с одним человеком на борту. Это первая странность. -- Что еще? -- Только что я получила телекс с запросом на немедленную посадку и требованием выдачи преступников. -- Каких преступников? -- Тебя и Дженнифер. С этими словами Анхела испытующе посмотрела на меня, но, надеюсь, не увидела ничего, кроме искреннего удивления и даже недоумения. Я действительно был удивлен -- тем, как быстро меня вычислили. Не иначе, за мной постоянно следили, ни на мгновение не выпуская из вида, а я был так беспечен, что не заметил слежки. -- И в чем же нас обвиняют? -- спросил я. -- Во-первых, из телекса следует, что Дженнифер вовсе не твоя сестра, а некая миссис Купер с Нью-Алабамы, урожденная Дженнифер Карпентер. Против нее выдвинуто обвинение в краже десяти миллионов марок наличными из банка ее мужа, а тебя подозревают в том, что ты сознательно помог ей скрыться от правосудия. Я громко рассмеялся: -- Какая глупость! Я всегда был невысокого мнения об агентах Интерпола, но на сей раз они превзошли самих себя. Их ввело в заблуждение обыкновенное стечение обстоятельств. -- (Я понимал, что хитрить с такой умной женщиной, как Анхела, опасно, но на моей стороне была логика. Кто в здравом уме поверит, что кузина мультитриллионера пустится в опасную авантюру ради жалких десяти миллионов, если ей ничего не стоит выклянчить эту сумму у любящего братца.) -- От Земли до Дамограна я летел на рейсовом корабле "Никколо Макьявелли", и там действительно познакомился с Дженнифер Карпентер, блондинкой лет двадцати пяти. Но с Дамограна я вылетел вместе с моей двоюродной сестрой Дженнифер Макартур, это факт. Так что Интерпол опять сел в лужу. Они погнались не за тем, кем нужно, и позволили настоящей преступнице улизнуть. -- Не думаю, что все так просто, -- покачала головой Анхела. -- Мне кажется, что ошибка была допущена преднамеренно. -- Но зачем? -- Чтобы арестовать тебя. Я сразу догадалась, что Дженнифер их не интересует. Интерпол не гоняется за беглыми женами миллионеров и уж тем более не пошлет на такое задание Джо Кеннеди. -- Джо Кеннеди?! -- воскликнул я. -- Неужели тот самый? Тот самый Джо Кеннеди был не президентом и не сенатором, а агентом Интерпола. Самым лучшим агентом за более чем тысячелетнюю историю этой почтенной организации; агентом с неограниченной свободой действия -- он фактически ни перед кем не отчитывался и никому не подчинялся. Он был вроде космического Джеймса Бонда, только вполне реальным. Одно его имя внушало преступникам ужас. Чуть ли не половина самых матерых головорезов Галактики, обезвреженных за последние десять лет, была на счету того самого Джо Кеннеди. -- Тот самый, -- подтвердила Анхела. -- Сейчас он мчится на всех парах к Астурии якобы для того, чтобы задержать грабительницу банка и ее сообщника. -- Глупости! -- сказал я. -- Вот именно. Похоже, они тебя раскусили, Кевин, но еще не располагают убедительными доказательствами твоей вины. Поэтому для начала решили арестовать тебя как бы по недоразумению. -- О какой моей вине ты толкуешь? В ответ Анхела смерила меня ледяным взглядом: -- Несмотря на то, что произошло между нами, я остаюсь при своем прежнем мнении и о тебе, и о твоем бизнесе. Можно подумать, ты не скрываешь доходов, не занимаешься финансовыми махинациями, не душишь конкурентов, попирая все антимонопольные законы... Я уже не говорю о чисто моральных аспектах твоей деятельности. Корпорация "Авалон" настоящая мафиозная организация, а ты ее крестный отец. Не удивительно, что тобой занялся Джо Кеннеди. "Вот, получай! -- прокомментировала Дэйра, которая оставалась незримой свидетельницей нашего разговора. -- Мне кажется, братец, ты здорово влип". "Ничего, выпутаюсь. Чихал я на этого Кеннеди и на весь Интерпол". "Нет, я об Анхеле. Она весьма своеобразно проявляет любовь к тебе". "Ну и что? Лично мне это нравится". "Я вижу. Ты просто млеешь от ее нападок... Знаешь, Кеви, она мне по душе". "Мне тоже". -- О чем ты задумался? -- спросила Анхела. -- У тебя такой вид, точно ты проводишь спиритический сеанс. -- Угадала. Я советуюсь с душами моих предков, что делать дальше. -- И что они тебе насоветовали? -- Пока ничего, -- ответил я. -- Когда прибывает Кеннеди? -- Если не чинить ему препятствий, то где-то через час он уже совершит посадку. Поскольку Астурия является членом Содружества, агент ранга Джо Кеннеди, находящийся при исполнении служебных обязанностей, не подлежит таможенному досмотру и карантину, но, если понадобится, можно что-нибудь придумать. -- Зачем? Ведь рано или поздно мы встретимся -- бежать я не собираюсь. -- А что ты собираешься делать? -- Опровергнуть его нелепые обвинения. Это не составит труда. -- Но это не решение проблемы, лишь временная отсрочка. Охотятся-то не за Дженнифер, а за тобой. -- И что ты предлагаешь? Анхела улыбнулась: -- Несмотря на мое мнение о тебе и о твоем бизнесе, я готова удовлетворить просьбу о предоставлении политического убежища. Я чуть не вспыхнул от негодования и лишь в последний момент сдержался, сообразив, что она говорит не вполне серьезно. Но и не совсем шутя. -- Уточни, что ты имеешь в виду. Несколько секунд Анхела молча смотрела на меня, затем ни с того, ни с сего влепила мне пощечину. -- Кевин, ты либо дурак, либо негодяй! Неужели я еще должна делать тебе предложение? -- Судя по всему, она опять хотела ударить меня, но потом передумала. -- Так вот, я предлагаю тебе стать моим мужем! И если ты изволишь согласиться, то завтра же Верховный Суд примет решение о разводе. Это нарушит мои планы, но мне плевать, потому что... потому... Я привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. -- Извини, милая, извини. Я не негодяй, я просто дурак. "Вот теперь начинается, -- констатировала Дэйра. -- Я исчезаю, Кеви". "Спасибо за деликатность", -- послал я мысленный ответ в паузе между жаркими поцелуями. "Присоединюсь к Бренде и Дженнифер, -- продолжала сестра. -- Что им передать?" "Ничего... То есть, что все будет в порядке. Пусть Дженни не возвращается раньше чем через два часа. Кеннеди я беру на себя". "Гм... В данный момент ты берешь на себя Анхелу". -- К черту! -- произнес я вслух. Дэйра быстренько исчезла, а Анхела вопросительно посмотрела мне в глаза. -- К черту, -- повторил я. -- К черту Кеннеди и козни Интерпола. Я хочу тебя. -- Прямо сейчас? -- удивилась она. -- Да, прямо сейчас и прямо здесь. -- Но... -- Никаких "но". Если нужно, Кеннеди подождет. Не такая он и важная птица. -- Я только распоряжусь... Я решительно покачал головой: -- Полчаса королевство проживет и без твоих распоряжений. Возможно, я льщу себе, возможно, невелика моя заслуга, но именно благодаря мне, впервые за много лет Анхела поставила свою личную жизнь впереди государственных дел. 18. ЭРИК Я стоял в центре огромного темного зала, сферический купол которого, усеянный множеством светящихся точек, создавал иллюзию звездного неба и бесконечного пространства. Ноги мои подкашивались в коленях, руки дрожали, но я всеми силами старался не поддаваться панике, не терять над собой контроль. Это было нелегко. С почти суеверным ужасом глядя на самозваных и анонимных судей, в чье существование доселе не верил, я с предельной ясностью вспомнил тот день, когда... Нет, неверно. Нельзя говорить "вспомнил" о том, чего не забывал, о чем думаешь постоянно, что не дает покоя ни ночью, ни днем. А моя последняя встреча с Ладиславом, бесспорно, из тех событий, которые запоминаются на всю жизнь. Да, боюсь, что так... В тот день Ладислав явился без предупреждения. Он ввалился в холл запыхавшийся, но лицо его было белым как мел, лишь на щеках проступал какой-то нездоровый румянец, а глаза лихорадочно блестели. Заметив меня, он не очень внятно пробормотал: "Вот ты где!" и бухнулся в ближайшее кресло. По всем признакам у него был глубокий шок. Я отложил книгу, которую читал (хоть убейте, не помню ее названия, даже не помню, художественная она была или научная), встал с дивана и первым делом подошел к бару. -- Что-нибудь выпить? -- Да, пожалуйста... Я налил в стакан виски и поднес его Ладиславу. Он одним духом выпил до дна, прокашлялся, отдышался и коротко сказал: -- Еще. Я повторил заказ. Вторую порцию Ладислав пил не так жадно, между глотками делал паузы, его лицо постепенно приобретало более здоровый цвет, а взгляд становился более осмысленным. Наконец он вернул мне пустой стакан, промычав что-то вроде "спасибо", откинулся на спинку кресла и закурил. -- Где Радка? -- В Асгарде. Ингеборг пригласила ее на... -- Понятно, -- перебил он. -- А этот Бельфор? -- Дрыхнет наверху. -- Ага... Я присел рядом и участливо спросил: -- Что стряслось, дружище? Ладислав ответил не сразу. Он сделал несколько глубоких затяжек и лишь затем отрешенно проговорил: -- Катастрофа. В груди у меня похолодело. -- Кто? -- спросил я, имея в виду: кто узнал нашу тайну. Видимо, Ладислав не понял меня. -- Я, -- сказал он. -- Черт побери! -- в сердцах выругался я. -- Зачем? Кому ты рассказал? -- Пока что никому. Я недоуменно моргнул. А секундой позже мне пришло в голову, что, возможно, мы говорим о разных вещах. -- Вот что, Ладислав. Давай-ка выкладывай все по порядку. Он угрюмо кивнул: -- Хорошо... Только сначала мне нужно выпить. Я неодобрительно хмыкнул, но возражать не стал, и, чтобы в дальнейшем не бегать туда-сюда, принес сразу полную бутылку виски. На сей раз Ладислав отвергнул стакан и приложился прямо к горлышку. Он вылакал грамм сто пятьдесят - двести, не меньше, затем потряс головой, икнул, фыркнул и произнес: -- Адское пойло... Проклятый Всеволод!.. -- Этот компьютерщик? -- уточнил я. -- Он самый. -- Что он натворил? Ладислав сделал очередной глоток и достал из портсигара очередную сигарету. Я дал ему прикурить. -- Этот сукин сын обвел нас вокруг пальца... Будь он проклят! -- Объясни, пожалуйста, -- терпеливо попросил я, хотя мое терпение уже иссякало. -- Что сделал Всеволод? Ладислав снова отхлебнул виски. Как ни странно, он до сих пор не проявлял никаких признаков опьянения, даже язык не заплетался, а запинки в его речи были, скорее, следствием сильного стресса и волнения. -- Тот вирус, который... Ну, ты понимаешь, какой... -- Конечно, понимаю, -- сказал я. -- Так что же вирус? -- Он не уничтожил информацию. Отнюдь! Напротив, он сохранил ее... каким-то хитрым образом закодировал и, пока мы маялись фигней, перекачал в главный банк данных Чернобыльского центра... -- О Боже! -- потрясенно пробормотал я. -- Но это еще цветочки, -- продолжал Ладислав. -- С нашей помощью Всеволод внедрил свой вирус в самое сердце секретной сети центра... День за днем он исподволь разрушал защиту... и никто его не обнаружил... А прошлой ночью вся информация по проекту "Славутич" попала в крупнейшие сети общего пользования... в десятки миллионов компьютеров... Я схватился за голову: -- Проклятье! -- Вот именно, -- подтвердил Ладислав и вновь отхлебнул виски. Теперь и мне захотелось выпить. Я уже собирался встать и сходить за второй бутылкой, однако в последний момент передумал, считая, что сейчас важно сохранить ясную голову. Позже я горько пожалел о том, что не напился в стельку. Но это было позже... Услышав какой-то шорох, я поднял глаза и увидел Мориса. Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и, прислонившись к стене, хмуро смотрел на меня. Когда он появился, я не знал, но, судя по мрачно-озабоченному выражению его лица, самую существенную часть рассказа Ладислава он не пропустил. -- Паршиво, -- наконец произнес я. -- Что же нам делать? -- С Землей Юрия Великого -- ничего, -- ответил Ладислав неестественно спокойно. -- С ней я сам разобрался. Я решил, что ослышался (хотя скорее это была защитная реакция психики), и переспросил: -- Что-что? -- Что слышал. Об этом мире можешь позабыть. Его уже нет... вернее, нет цивилизации. А те ее осколки, что остались... что останутся после ядерной войны... они опасности не представляют... Ладислав швырнул на пол пустую бутылку, поднялся с кресла и нетвердой поступью направился к бару, по-прежнему не замечая присутствия Мориса. А тот, уже не прислонившись, а привалившись к стене, глядел на него, как на исчадие ада. Я же попросту лишился дара речи. Я не мог поверить, что Ладислав сделал это, что он способен на такое... И тем не менее он сам только что признался... Но я все равно отказывался верить!.. А вот Морис, похоже, не ведал моих сомнений. С грозным рычанием он сбежал вниз по лестнице и, сжав кулаки, бросился к Ладиславу. Однако на полпути вдруг споткнулся, но не грохнулся на пол, а совершил умопомрачительное сальто в воздухе и спикировал на диван, где и остался сидеть. Я сделал это ради самого же Мориса. Ладиславу ничего не стоило "в порядке самозащиты" трахнуть его графином по голове, а то и применить более жесткие меры. Не хватало еще избиения младенцев... Младенцы... Сколько их погибло в огне ядерной катастрофы!.. И не только младенцев... Шесть миллиардов мужчин, женщин, стариков, детей... -- Будь ты проклят! -- выкрикнул Морис, немного оправившись от испуга. -- Преступник! Негодяй! -- Заткнись, козявка, -- беззлобно проворчал Ладислав, возвращаясь на свое место с новой бутылкой виски. -- Пусть я козявка, ладно, -- сказал Морис. Он отчаянно брыкался на диване, но встать не мог. -- Зато ты чудовище! -- Ты прав, я чудовище, -- не стал возражать Ладислав. Он развалился в кресле, поднес к губам горлышко бутылки и запрокинул голову. Виски с бульканьем устремилось в его рот, часть жидкости выплескивалась наружу и по подбородку и шее стекала на грудь. Зрелище было столь жалким и отвратительным, что я невольно поморщился. -- Зачем ты это сделал? -- спросил я тихо, но голос мой дрожал от гнева. Ладислав рыгнул и вытер рукавом лицо. -- А что мне оставалось делать? -- Черт! Прежде всего, посоветоваться со мной. -- Вот-вот. И ты уговорил бы меня поискать другой выход. -- Ясное дело! -- Но ни хрена бы у нас не получилось. Конец был бы все тот же -- уничтожение. Компьютерные сети, это такая скверная штука... -- Ладислав начал противно икать. -- Они вмиг разнесли заразу... повсюду... Это смертный приговор... без права помилования. А я... я не хотел, чтобы за это взялись другие. Я постарался... я сделал, что мог, чтобы люди меньше страдали. Многие даже не поняли... что погибли... -- Боже! -- прошептал за моей спиной Морис. -- Упаси мой мир от таких "гуманистов". Тут у меня возникло страшное подозрение. -- А как же космическая цивилизация? -- осторожно спросил я. -- Ведь там ситуация посложнее, а мы собирались... -- Плевал я на космическую цивилизацию! -- перебил меня Ладислав. (Вообще-то он выразился покруче, но я, хоть и не считаю себя ханжой, все-таки решил смягчить его слова.) -- Пусть с ней разбираются другие. Пусть ищут ее, а когда найдут... пусть разбираются. -- Ты уже с кем-нибудь говорил? Ладислав пьяно затряс головой: -- Ну нет, дружок! От этого тебе не отвертеться. Мы вместе сообщим о нашем открытии и разделим ответственность на двоих. -- Ответственность за что? За уничтожение Земли Юрия Великого? -- Нет, за будущее уничтожение... И даже за уничтожения. А это... это целиком на моей совести... Ладислав отхлебнул еще виски, затем уронил на пол бутылку и вдруг горько зарыдал. По всей видимости, у него началась пьяная истерика. -- Как трогательно! -- прокомментировал Морис. -- Крокодиловы слезы... Эрик, освободи меня. Клянусь, я убью этого мерзавца! -- Не сомневаюсь, -- сказал я. -- По крайней мере, попытаешься это сделать. Но я не освободил Мориса, хотя соблазн натравить его на стремительно пьяневшего Ладислава был велик. Очень велик... Ладислав с самого начала не собирался щадить космическую цивилизацию. Он ждал, когда я найду ее, чтобы потом отдать на растерзание Домам, а взамен выпросить "прощение" для милой его сердцу Земли Юрия Великого. Меня же он все это время водил за нос -- а я, глупец, наивно полагал, что держу ситуацию под контролем! Я решительно встал и вытащил из кресла рыдающего Ладислава. Он еле держался на ногах. -- Пошли, -- сказал я. -- К-куда? -- Посмотрим на дело рук твоих. -- А может... может, не надо? Не стерпев, я врезал по его пьяной физиономии. -- Надо. Обязательно. ...Я вернулся через два с половиной часа -- уже без Ладислава. И тут моя память дала осечку. Сколько я ни напрягался, никак не мог вспомнить, что сказал в ответ на вопросительный взгляд Мориса. Одно из двух. Либо: "Надеюсь, Ладиславу не хватило ума оставить посмертное письмо". Либо: "Надеюсь, Ладислав не был так глуп, чтобы оставить посмертное письмо". x x x -- Итак, Эрик из Света, -- повторил председатель Звездной Палаты с нотками нетерпения в голосе. -- Что ты можешь сказать в свое оправдание? В течение нескольких предшествующих минут я мучительно размышлял о том, откуда эти люди, кто бы они ни были, знают столь непозволительно много о смерти Ладислава. Проделки Хозяйки? Вряд ли. Судя по тому, что рассказывали о ней родные, это не в ее духе. К тому же с того момента, как она прочла мои мысли, и до того, как меня схватили, прошло слишком мало времени, чтобы подготовить засаду. А засада была отнюдь не импровизированная, а классическая "мышеловка" с лежавшим без сознания Морисом в качестве приманки. И удар был точно рассчитан: перед тем как насторожиться и внутренне собраться, я на короткий миг растерялся и ослабил контроль -- вот тогда меня и взяли. Операция прошла без сучка и задоринки. Может быть, Ладислав оставил письмо? А если да, то кому? Не мифической же Звездной Палате. Допустим, письмо прочли и заподозрили меня в убийстве Ладислава. Но в таком случае, зачем этот маскарад? Чтобы выудить признание? Глупо. Тем не менее факт налицо -- мне предъявлено обвинение. Кто эти люди, которые мнят себя моими судьями? Что им известно? Откуда? Как много?.. Вопросы, вопросы, вопросы... И все без ответа. Решив, что в ногах правды нет, и вообще, наследнику престола не подобает стоять перед безликими самозванцами, я сел в кресло и небрежно закинул нога на ногу. -- Я не собираюсь оправдываться или же опровергать ваши обвинения, -- надменно произнес я. Слава Богу, голос мой не дрогнул. -- Ибо не признаю за вами право судить меня. Не могу сказать наверняка, но, по-моему, председатель усмехнулся. -- Последнее нас меньше всего волнует, -- ответил он, а остальные восемь человек дружно закивали в знак согласия с ним. -- Сейчас ты целиком в нашей власти, а твоя участь в наших руках. Мы будем судить тебя вне зависимости от того, признаешь ли ты за нами это право или нет. -- Судить?! -- фыркнул я. -- Не смешите меня! Разве это суд? Давайте называть вещи своими именами -- это судилище, это фарс. Вы прячете за масками свои лица, искажаете свои голоса... Вы просто насмешка над правосудием! -- Отнюдь, -- спокойно возразил председатель. -- Мы скрываем от тебя свои лица и искажаем голоса как раз по той причине, что отправляем суд, а не устраиваем фарс. Наш суд тайный, но справедливый; мы можем осудить тебя, но можем и оправдать. На этот случай мы принимаем меры предосторожности, чтобы сохранить свое инкогнито. Теперь ты удовлетворен? -- Не совсем, -- сказал я. -- Ради чистого любопытства мне хотелось бы знать, кто из вас будет обвинять меня, а кто -- отстаивать мою невиновность. -- Мы судьи, -- последовал ответ. -- Нам надлежит решить, виновен ты или нет. Мы вынесем коллективный вердикт на основании имеющихся у нас фактов. Разумеется, мы также учтем и то, что ты скажешь в свою защиту. -- Я не намерен оправдываться, -- упрямо заявил я. -- Так что вперед, рассматривайте факты и выносите свой вердикт. -- Хорошо, -- после короткой паузы произнес председатель и повернул голову в сторону. -- Свидетель, подойдите к суду. Из темноты за спинами моих судей бесшумно возникла белая фигура. Она неторопливо обогнула полукруглый стол и остановилась у правого его края, повернувшись лицом к председателю и профилем ко мне. Свидетель, как его назвали, (или свидетельница?) был одет в длинную бесформенную хламиду, идеально скрадывавшую фигуру и особенности походки. Лицо его скрывал такой же, как у остальных присутствующих, только белый, колпак с отверстиями для глаз и рта. Свидетель был среднего роста для мужчины и высокого для женщины -- это, пожалуй, все, что я смог определить. Ну, и еще что он не хромал, не вилял бедрами, не переваливался с ноги на ногу... да и то не наверняка. -- Я буду именовать вас просто свидетелем, -- обратился к нему (или к ней) председатель, -- поскольку вы единственный свидетель на этом процессе. Согласны? -- Да, ваша честь. Как я и ожидал, голос свидетеля тоже был искажен и с равной вероятностью мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Судопроизводство велось на моем родном языке (очевидно, это было одним из правил Звездной Палаты), и по тому, как тщательно свидетель произнес "Да, ваша честь", я сделал вывод, что он не из Дома Света, но определить акцент из-за искажений не представлялось возможным. -- Свидетель, -- продолжал председатель. -- Вы уже принесли присягу в соответствии с законами и обычаями вашего Дома. Подтвердите это в присутствии обвиняемого. Быстрый взгляд в мою сторону. -- Да, я подтверждаю. -- Вы знакомы с обвиняемым? -- Я знаю, кто он. Это Эрик Пендрагон, сын короля Брендона, принц Света и наследник престола. -- Вы были знакомы с ныне покойным принцем Ладиславом из Даж-Дома? -- Я знал его. -- Вы видели их вместе? -- Да, ваша честь. -- Когда это было в последний раз? Ага! Вот сейчас он назовет дату по своему календарю... Однако ответ меня разочаровал. -- Это было... если не ошибаюсь, на двести семнадцатый день сто тридцать шестого года от последнего Рагнарека. (Черт возьми! Отсчет Основного Потока...) -- А вы не ошибаетесь? -- спросил председатель. -- Нет, теперь я точно уверен. -- Так, продолжайте. -- Я направлялся в... из одного места в другое и сделал остановку в мире ORTY-7428, более известном под именем Сумерки Дианы. Сразу скажу, что выбор мой был чисто случайным. Я не настолько хорошо знаком с принцем Эриком или принцессой Дианой из Сумерек, чтобы так просто заходить к ним в гости. Поэтому я не афишировал своего присутствия. -- Понятно. И что было дальше? -- Я видел, как принц Эрик и принц Ладислав вышли из дома на крыльцо. Принц Ладислав был пьян и рыдал. -- Вы уверены в этом? -- Что он рыдал, я видел собственными глазами. И даже слышал. А то, что он был пьян, я понял по его поведению. Кроме того, принц Эрик поддерживал его. -- А он не был избит? -- спросил один из судей. -- Принц Ладислав? Не знаю. Во всяком случае, следов побоев я не заметил. -- Тем не менее у вас возникли подозрения. -- Я бы так не сказал, ваша честь. Скорее, я был озадачен. -- Поведением принца Ладислава? -- Да. И только поэтому, когда он и принц Эрик ушли в Тоннель, я последовал за ними. -- Они вас не заметили? -- Полагаю, что нет. -- Вы проследили их маршрут до самого конца? Свидетель утвердительно кивнул: -- Они вышли из Тоннеля в мире MMXA-5073, иначе Земля Юрия Великого. -- И что вы увидели? -- Планету, которая превратилась в огромное радиоактивное пепелище. Впрочем, война еще продолжалась, но это уже были предсмертные конвульсии обреченного мира. -- А что случилось потом? Под куполом раздался громкий вздох свидетеля: -- Эрик из Света убил принца Ладислава. -- Как? -- С помощью заклинания, разрывающего синапсы головного мозга. Полагаю, смерть наступила мгновенно. -- От вас не требуется делать умозаключения, -- заметил председатель. -- Обвиняемый вправе опротестовать ваше утверждение о том, когда наступила смерть, в результате чего она наступила и наступила ли вообще. Это было приглашение к перекрестному допросу, но я его проигнорировал. У меня не было ни малейшего желания превращать судилище в шоу а-ля Перри Мейсон. -- Ладно, -- сказал председатель. -- И все же, свидетель, я прошу вас придерживаться только фактов. Вы имели возможность осмотреть тело принца Ладислава? -- Нет, ваша честь. Сразу после того, как он был убит... то есть, когда мне показалось, что он убит, я тотчас скрылся? -- Почему? -- Ну... Не то, чтобы я испугался... хотя и это было, не стану скрывать. Куда больше я был потрясен происшедшим и... Впрочем, да, я испугался, что принц Эрик обнаружит мое присутствие, поэтому бежал. -- А позже вы возвращались на место предполагаемого преступления? -- Нет, не возвращался. Первые дни никак не мог решиться, а потом услышал, что тело принца Ладислава найдено и что он якобы погиб от взрыва термоядерной бомбы. -- Вы кому-нибудь рассказывали о том, что произошло между обвиняемым и принцем Ладиславом из Даж-Дома? -- Только достопочтенному суду. -- Вы уверены, что обвиняемый воспользовался заклинанием разрыва синапсов? -- В этом нет никаких сомнений. Заклинание было мощным, но не очень прицельным. Хотя я находился далеко, меня чуть не задело -- благо я вовремя среагировал и защитился. -- А вы не думаете, что это заклинание было направлено и против вас? -- Уверен, что нет. В дальнейшем допросе приняли участие все девять судей. Они, главным образом, уточняли предыдущие показания и, как ни странно, пытались запутать свидетеля, заставить его противоречить самому себе. Но сути дела это не меняло, в целом картина была ясна: я здорово влип, причем влип по нелепой случайности, которая зовется глупостью. Когда вопросы иссякли, председатель сказал: -- Следующий мой вопрос вынудит свидетеля делать умозаключения, поэтому обвиняемый вправе опротестовать его. -- Он сделал паузу, но, так и не дождавшись реакции с моей стороны, продолжил: -- Свидетель, как вы полагаете, обвиняемый воспользовался смертоносным заклинанием хладнокровно или в состоянии аффекта? Ответ был довольно лаконичен: -- По-моему, он был вне себя от ярости. -- У суда больше нет вопросов, -- объявил председатель. -- Обвиняемый, вы можете допросить свидетеля. Однако предупреждаю, что суд не допустит вопросов, направленных на установление его личности. Первым моим порывом было послать и суд, и свидетеля к черту, но затем я передумал и решил кое-что для себя выяснить. -- Свидетель, -- произнес я, и он повернулся ко мне лицом (вернее, тремя отверстиями -- для глаз и рта). -- Скажите, вы являетесь членом так называемой Звездной Палаты? -- Нет, милорд. -- Вы каким-то образом причастны к ее деятельности? -- Только в той мере, что сейчас даю показания. -- Стало быть, вы обратились в Звездную Палату по своей инициативе? -- Да, милорд. Так оно и было. -- Гм, забавно. Как же вы смогли выйти на столь законспирированную организацию? Тут вмешался председатель: -- Вы вправе не отвечать на этот вопрос. -- С позволения вашей чести я все-таки отвечу, -- сказал свидетель. -- Дело в том, милорд, что однажды я был судим и оправдан. Точнее, суд Звездной Палаты проявил ко мне снисхождение, которого я не заслужил. -- Та-ак, понятно. И в знак признательности вы стали информатором. -- Вовсе нет. Я просто воспользовался услугами информатора, который в свое время сообщил достопочтенному суду о моем... проступке. -- Что ж, ладно. Теперь я перехожу к главному вопросу. Насколько мне известно из рассказов, Звездная Палата занимается преступлениями, которые формально не наказуемы. Если же я, как вы утверждаете, убил Ладислава, то меня должны судить по законам Даж-Дома, ведь так? Почему же тогда вы обратились в Звездную Палату, а не к его величеству Володарю? Свидетель подался вперед и, похоже, впился в меня взглядом. -- Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. -- Несмотря на искажения, я уловил в его голосе злость. -- Если вы полагаете, что я побоялся дать показания под своим настоящим именем, опасаясь вашей мести, то глубоко ошибаетесь, милорд! Если хотите, я сброшу с себя эту хламиду и... -- Свидетель! -- даже не сказал, а рявкнул председатель. -- Суд запрещает вам делать это здесь и сейчас. Мы не допустим возникновения нежелательного прецедента. Свидетель покорно кивнул: -- Извините, ваша честь, я погорячился. Я хотел доказать, что мной движет вовсе не страх, а стремление к торжеству справедливости. -- Так постарайтесь доказать это в рамках процедуры. -- Хорошо, ваша честь. -- Свидетель вновь повернулся ко мне. -- Милорд, я недостаточно хорошо вас знаю, но с большим уважением отношусь к вашей семье и хочу надеяться, что вы такой же достойный и порядочный человек, как ваш отец, король Брендон, или ваш дядя, король Артур. Тем не менее, вы на моих глазах убили человека... -- Свидетель, -- опять вмешался председатель. -- Из ваших показаний не следует однозначно, что обвиняемый убил принца Ладислава из Даж-Дома. Предоставьте решать это суду, а свое последнее утверждение сформулируйте иначе. -- Мм... Как мне кажется, милорд, вы убили человека, и если это так, вы должны ответить за свой поступок. Вместе с тем, я не хотел, чтобы вы предстали перед судом Даж-Дома, ибо тогда... -- Свидетель замялся. -- Разумеется, если моя догадка верна, вам пришлось бы, объясняя свои мотивы, во всеуслышание обвинить покойного принца Ладислава в совершении тягчайшего преступления. Только поэтому я обратился в Звездную Палату. Вы удовлетворены, милорд? -- Вполне, -- сказал я. И к суду: -- У меня больше нет вопросов. -- Свидетель, вы свободны, -- объявил председатель. -- Возвращайтесь на свое место. Свидетель кивнул и так же бесшумно, как и появился, исчез в темноте за спинами судей. -- Эрик из Света, -- обратился ко мне председатель. -- Суд хочет задать тебе несколько вопросов. -- Хотеть не вредно, -- глубокомысленно изрек я. -- Правда ли то, -- заговорил председатель, -- что ядерная война на Земле Юрия Великого была спровоцирована принцем Ладиславом из Даж-Дома? -- Без комментариев, -- сказал я, и вовсе не потому, что хотел защитить далеко не светлую память Ладислава. Просто следующим вопросом было бы: "Какими ты располагаешь доказательствами?" -- А правда ли, -- настаивал председатель, -- что Ладислав из Даж-Дома признался тебе в том, что спровоцировал ядерную войну на Земле Юрия Великого? После некоторых колебаний я ответил: -- Да, это так. Но магнитофонной записью нашей беседы я не располагаю. -- Говорил ли он тебе о причинах своего поступка? -- Без комментариев. -- Как ты думаешь, почему Ладислав был откровенен с тобой? -- Полагаю, он считал меня своим другом. -- А ты? -- Я тоже считал его своим другом. -- Однако ты убил его? Ай, к черту!.. -- Да, я убил его. Судьи заметно оживились и обменялись быстрыми взглядами. А председатель продолжал задавать вопросы: -- Ты подтверждаешь, что совершил убийство в гневе? -- Да, подтверждаю. Это была правда, но не вся правда. Я сознательно позволил гневу овладеть мной, сам довел себя до такого состояния, что оказался способным сделать то, чего не смог бы сделать хладнокровно... Я так думаю. -- Ты убил принца Ладислава за то, что он сотворил с Землей Юрия Великого? Тут я солгал. Я сказал: -- Да. -- Ты понимаешь, что тем самым взял на себя функции судьи и палача? -- Понимаю, -- кивнул я. -- Между делом замечу, что вы поступаете точно так же. -- Не совсем, -- возразил председатель. -- В отличие от тебя, мы не вершим самосуд, мы восстанавливаем попранную справедливость. -- Втайне, -- добавил я. -- Скрытно от всех. -- Это так. Но мы осознаем всю глубину нашей ответственности перед людьми, собственной совестью и богами, в которых мы верим. -- Я тоже. -- Ты веришь в Бога? -- Боюсь, что да. -- Боишься? -- Как и все остальные. В своем отношении к Творцу человечество делится на две категории -- одни боятся его, другие боятся, что он есть. Я принадлежу к последним. -- Гм... Любопытное наблюдение. После этого в зале воцарилось продолжительное молчание. Я понял, что судьи мысленно совещаются друг с другом, и (не скажу, что терпеливо) ждал их решения. Наконец председатель произнес: -- Принц Эрик из Света, встань! -- Только после вас, -- любезно ответил я, продолжая сидеть. -- Что ж... -- Председатель немного помедлил. -- До вынесения окончательного вердикта суд отпускает тебя на свободу. Ты волен поступать, как сочтешь нужным. Ты можешь дождаться нашего решения, о котором тебя известят в надлежащее время и соответствующим образом. Ты можешь явиться с повинной в Даж-Дом, и тогда рассмотрение твоего дела Звездной Палатой будет прекращено. Также ты можешь скрыться от правосудия, то есть добровольно отправиться в длительное изгнание, свести к минимуму контакты с родными, близкими и друзьями; это и будет твоим наказанием. Так что выбор за тобой. Я хотел язвительно спросить, каким таким "соответствующим образом" меня известят о решении суда, но не успел. Я снова канул в пучину беспамятства. Это было безболезненно, но чертовски неприятно! 19. КЕВИН Серебристый корабль с эмблемой Интерпола на борту медленно опускался, поддерживаемый гравитационными подушками, на отведенную ему посадочную площадку. По настоянию Рика, Джо Кеннеди было отказано в разрешении на "птичью посадку", то есть с использованием реактивных двигателей, и он был вынужден садиться, по выражению пилотов, "на брюхо". Такой способ приземления, единственно возможный для больших грузопассажирских лайнеров, вроде "Никколо Макьявелли", в исполнении "крылатых малюток", мягко говоря, не впечатлял, и этим Рик хотел с самого начала дать понять знаменитому сыщику, что его появлению на Астурии не очень-то рады. Тем не менее, катер Джо Кеннеди, даже в таком "подвешенном" положении, смотрелся отлично. Стараясь быть беспристрастным, я не мог не признать что по внешнему дизайну он кое в чем превосходил моего "Красного дракона", а по техническим характеристикам, если и уступал, то не намного. Катер был оснащен новейшей экспериментальной моделью маршевого двигателя для малогабаритных кораблей фирмы "Мицубиси", так что Кеннеди, в некотором роде, был испытателем. Мои ребята из добровольного отряда тоже обкатывали этот движок, и их отзывы были самыми положительными. Судя по всему, с запуском этой модели в серийное производство "Мицубиси" опять обставит "Даймлер-Крайслер", своего главного конкурента на рынке межзвездных катеров. -- Нехилая машина, -- сказал Рик, будто откликнувшись на мои мысли. -- Маленькая да удаленькая. -- Нехилая, -- согласился я. -- Хотя за моим "дракошкой" ей не угнаться. -- Но угналась же, -- возразил Рик. -- Только потому, что я огибал Скопление по дуге, тогда как Кеннеди, очевидно, полетел напрямик. -- В самом деле? -- Рик был удивлен. -- Ты летел по дуге? -- Из-за Дженнифер, -- объяснил я. -- В космосе она новичок, и я решил, что для нее это будет слишком. -- Тогда понятно. А то я грешным делом подумал, что ты угомонился. -- Кабы не так. Горбатого могила исправит. Мы стояли у самой кромки "колыбели" посадочной площадки с гравитационными захватами, основное предназначение которых состояло в том, чтобы подстраховывать большие корабли в момент их соприкосновения с земной поверхностью. Кроме того, включенные захваты не позволяли взлететь без согласия диспетчерской службы, что было мне на руку. Я хотел замять скандал в самом зародыше, пока обвинения Кеннеди не стали достоянием гласности, и чем меньше людей будет при этом присутствовать, тем лучше. Этим я и аргументировал свое желание встретиться с интерполовцем один на один; а что касается моей безопасности, то Кеннеди, чей катер после приземления окажется пленником планеты, не сможет просто арестовать меня и улететь восвояси. В конце концов Рик признал разумность моих доводов, однако настоял на том, чтобы составить мне компанию. Я не возражал. Наконец катер совершил посадку. Спустя пару минут люк открылся и вниз соскользнул трап, по которому неторопливой походкой спустился среднего роста темноволосый мужчина в простом летном комбинезоне. Он на несколько секунд задержался на последней ступеньке трапа, прикуривая сигарету, затем, все так же неторопливо, направился к нам. Пока он приближался, я с интересом присматривался к нему. Как и большинство жителей Земли, я неоднократно видел Джо Кеннеди в выпусках новостей, но встречаться с ним лично мне еще не приходилось. В жизни он выглядел менее внушительно, чем на экране, -- был не таким высоким, не таким мужественным и уж совсем не грозным. Пожалуй, только его взгляд выдавал в нем незаурядную личность. Его проницательные черные глаза, казалось, буравили меня насквозь, но при всем том он смотрел на меня не так, как должен смотреть полицейский на пойманного с поличным преступника, а скорее изучающе, оценивающе, с каким-то не совсем понятным мне любопытством... Подойдя к нам, Кеннеди дружелюбно улыбнулся Рику: -- Рад снова вас видеть, адмирал. Льщу себя надеждой, что вы еще не забыли нашу встречу. Видно было, что Рик растерялся. Неожиданная теплота тона Кеннеди не позволяла дать ему резкий ответ, который, судя по всему, он заготовил еще по пути в космопорт. Из оброненных вскользь слов Рика я уже знал, что однажды их дорожки пересеклись, правда, он не уточнил, при каких обстоятельствах. Теперь же я вспомнил, что три или четыре года назад Кеннеди накрыл в Большом Магеллановом Облаке довольно мощную гангстерскую организацию -- и, очевидно, тут не обошлось без содействия Рика. Так что, похоже, их знакомство было отнюдь не шапочным, а если это так, то Рик попал в затруднительное положение, оказавшись меж двух огней. Я мысленно посочувствовал ему. -- Хотел бы сказать, что тоже рад нашей новой встрече, инспектор, -- наконец нашелся Рик. -- Но, к сожалению, мою возможную радость омрачает одно и