за счет частных инвестиций под патронажем Фонда имени Ле-Пэна, чьей целью было, цитирую, "спасение этнических французов от окончательной ассимиляции". Под "этническими французами" подразумевались представители белой субрасы французской нации, которые к концу XXII века составляли лишь около семи процентов от общего населения Франции. Добрая половина этих самых "этнических французов" переселилась на Терру-Галлию, и одним из первых законов, принятых после провозглашения вполне демократической конституции, стало весьма дискриминационное "Уложение об иммиграции", фактически запрещавшее предоставление гражданства или вида на жительство всем без исключения "цветным". В принципе, ни апартеида, ни расовой сегрегации как таковых на Терре-Галлии никогда не было. Если верить авторам очерка, то "этнические французы", заполучив собственную планету и избавившись от угрозы ассимиляции, вскоре успокоились и к заезжим гостям, какого бы цвета кожи те ни были, относились терпимо, без всякого предубеждения и враждебности. Тем не менее дискриминационные правила иммиграции сохранялись вплоть до середины XXVII века, несмотря на периодические предупреждения со стороны ООН с обещанием ввести санкции против планеты и ее граждан. Эти правила были отменены только после забавного конфуза, когда члены небольшой колонии дварков, проживавших на Терре-Галлии, в полном соответствии с законодательством получили местное гражданство -- ведь в "Уложении" ничего не говорилось о внеземных расах. Наконец-то мне стала понятна несколько болезненная реакция Рашели на слова Агаттияра об "искупленцах". Да, на Терре-Галлии не дискриминировали Иных, однако в истории ее родины был период, когда ее жители ограничивали в правах своих же собственных соплеменников, у которых был немного другой цвет кожи. Пусть даже это ограничение было довольно мягким, пусть оно касалось только гражданства или длительного пребывания на планете и было продиктовано стремлением "спастись от окончательной ассимиляции", но все же оно имело место -- и, наверное, каждый галлиец, от мала до велика, в глубине души чувствовал стыд за своих предков. Особенно теперь, когда все люди, независимо от цвета кожи, формы черепа и других антропологических особенностей, оказались самой дискриминируемой и преследуемой расой в Галактике... Через обещанные четверть часа в рубку явилась Рита и привезла с собой на тележке поистине роскошное угощение, ничем не уступавшее тем обедам, которые я ел в своем любимом ресторанчике аэропорта Нью-Калькутты. Мы позавтракали вместе, за специальным откидным столиком между креслами капитана и второго пилота, а по ходу дела я расспрашивал девушку о том, что происходило на борту за время моего длительного сна. Рита, которая и сама лишь недавно проснулась, могла рассказать только о первых восьми часах полета. По ее словам, ничего особенного не случилось, разве что у Арчибальда Ортеги в самом начале вышла небольшая перепалка с бортовым компьютером по вопросу старшинства. Поскольку я, отправившись спать, не оставил четкого и однозначного распоряжения насчет своего заместителя, компьютер счел таковым Рашель, которая по должности была вторым пилотом. Ортега же возмутился и настаивал на своем главенстве. К счастью, все решилось быстро и просто: не желая конфликтовать с "дядей Арчи", которому очень захотелось поиграть в командира, девочка рассудительно самоустранилась, заявив, что берет увольнительную. Не имеющий чувства юмора компьютер строго предупредил ее, что без разрешения капитана это будет не увольнительная, а "самоволка", но тем не менее, когда Рашель проигнорировала его предупреждение, согласился подчиняться Ортеге. -- С этим нужно что-то делать, -- сказал я, приканчивая отлично приготовленный ростбиф. -- Пусть мы гражданский экипаж, но все равно на корабле должен быть порядок. Вот немного очухаюсь и составлю график дежурств. Мистер Ортега считает, что кроме нас двоих больше никто не сможет контролировать работу бортовых систем. Я с этим категорически не согласен -- и твой отец, и господин Шанкар достаточно компетентные специалисты, даром что они не имеют инженерного образования. А про Рашель и говорить нечего -- целых три месяца она самостоятельно управляла кораблем, так что ее, несмотря на возраст, можно смело считать космическим волком. Рита слабо улыбнулась, и в ее улыбке мне почудилась грусть. -- Как я понимаю, обо мне речь вообще не идет. Я смутился: -- Ну, ты... -- В технике я профан, и нам обоим это известно. Впрочем, у меня и без того хватает обязанностей -- я буду заведовать всем бытовым хозяйством, готовить вам еду, убирать в жилых помещениях, лечить вас, если понадобится... Да, кстати, Стас. Я хотела бы еще раз осмотреть мистера Рамана и убедиться, что с ним все в порядке. Да, конечно, он предатель и негодяй, но все же он человек, а я -- врач и давала клятву Гиппократа. Слава Богу, она заговорила об этом, когда я уже расправился с ростбифом и пил сок. Напоминание про Ахмада наверняка отбило бы у меня всякий аппетит. Мигом помрачнев, я поставил стакан на стол, повернулся в кресле к пульту и приказал компьютеру вывести на экран изображение из пассажирской каюты номер шесть. Ахмад как раз лежал на койке, уставившись взглядом в потолок. Со времени его допроса прошло уже без малого двое суток, и за это время он, похоже, успел оклематься -- то ли благодаря своему крепкому организму, то ли стараниями Риты. Во всяком случае, сейчас он выглядел вполне здоровым, разве что мрачным и угрюмым. Это, впрочем, неудивительно -- ведь он прекрасно понимал, что ждет его впереди. -- Когда ты осматривала его в последний раз? -- спросил я. -- Часов девять назад, перед тем как лечь спать. Меня сопровождал Арчибальд. Сама я не рискую к нему входить, хотя и знаю, что компьютер его парализует, если он попытается напасть на меня. Но все равно мне страшно. -- Мне тоже, -- невольно вырвалось у меня. И раз я уже это сказал, то решил объяснить: -- Я боюсь не нападения, а разговора. Мне... мне это очень тяжело. Ты понимаешь? -- Да, понимаю, -- сочувственно кивнула Рита. -- У него ведь ничего серьезного? С виду он совершенно здоров. -- Физически да. Но я беспокоюсь за его психическое состояние. Он в глубокой депрессии и, чего доброго, может попытаться покончить с собой. "Это было бы лучшим выходом, -- мрачно подумал я, убирая картинку с экрана. -- И для него, и для всех нас..." А Рите сказал: -- Подожди, пока проснется твой отец или господин Шанкар, ладно? Тогда и осмотришь Ахмада. А пока просто подсыпь ему в еду транквилизаторов... или антидепрессантов. В общем, того, что считаешь нужным. -- Хорошо. -- Рита встала с кресла и принялась перекладывать использованную посуду со столика обратно на тележку. -- Только тебе все равно придется встретиться с ним. Рано или поздно состоится суд, а ты, как капитан, должен председательствовать на нем. -- Не обязательно. Я сделаю самоотвод по личным причинам и назначу председателем господина Шанкара. Именно для этого я ввел его в состав команды. И он сразу понял это. Рита внимательно посмотрела на меня: -- А ты умываешь руки? -- Да, умываю, -- откровенно ответил я. -- И не боюсь этого признать. Я всю жизнь мечтал полететь к звездам, мечтал быть командиром космического корабля, но судить и приговаривать к смерти своего друга... нет, такого в моих мечтах не было. Я к этому просто не готов. В черных глазах девушки мелькнул испуг вперемежку с недоверием. -- К смерти? Разве мистера Рамана приговорят к смерти? Я тихо вздохнул: -- Ради Бога, Рита, оглянись вокруг! Где мы находимся? На военном корабле. Что сейчас происходит? Идет война! А какие, по-твоему, законы военного времени? В совершенно расстроенных чувствах, угнетенная и подавленная, Рита покинула рубку, едва не забыв прихватить с собой тележку. 4 После ухода Риты в последующие два с половиной часа меня никто не беспокоил. Воспользовавшись своей командирской прерогативой, я осмотрел через контрольный монитор каюты, которые занимали Ортега, Шанкар и Агаттияр. Все трое спали, а последний к тому же громко храпел. Между делом я отметил, что Арчибальд повесил свой мундир на стене в ногах койки -- небось для того, чтобы полюбоваться им перед сном. Судя по всему, он был такой же одержимый космическими полетами, как и я; правда, в его одержимости присутствовала изрядная доля милитаризма, что лично мне было несвойственно. После некоторых колебаний я заглянул и к Рашели. Она тоже спала -- на бочку, подложив руку под голову, одетая в ту самую цветастую пижаму, которую я видел, когда вместе с Ритой впервые вошел в капитанскую каюту. Скомканное одеяло лежало у ее ног, частично прикрывая лишь босые ступни. Я мысленно поцеловал девочку в лоб и отключил монитор, думая о том, какая огромная ответственность волею судьбы взвалилась на мои плечи. Нет, я имел в виду не командование кораблем -- тут я не сомневался, что справлюсь. А вот сумею ли я заменить Рашели погибшего отца -- это еще вопрос вопросов. Но желание у меня было, притом очень большое. Я всегда мечтал о дочери, именно о дочери, а не о сыне (впрочем, и от сына не отказался бы), однако моя бывшая жена и слышать не хотела о ребенке. Целиком поглощенная карьерой, она год за годом твердила, что нам слишком рано заводить детей; а когда это "слишком рано" уже перевалило за тридцать, я не выдержал и подал на развод. С тех пор прошло почти пять лет, но я так и не обзавелся ни новой женой, ни желанной дочерью. А теперь, похоже, моя мечта осуществилась. Даже две мечты сразу -- я вырвался к звездам и обрел дочь. И если насчет звезд я был спокоен и знал, что они уже нигде от меня не денутся, то по поводу Рашели я испытывал сильные опасения -- окажусь ли я достойным ее, или же она в конце концов разочаруется во мне... Я вызвал из базы данных личные дела всех бывших членов экипажа "Зари Свободы" и убедился, что Рита как в воду глядела. В файлах командира корабля, капитана первого ранга Жоффрея Леблана, присутствовал снимок человека, совершенно не похожего на мужчину с семейной фотографии и, соответственно, не похожего на меня. Когда я спросил у бортового компьютера, менял ли кто-то файлы из личного дела капитана, тот уверенно ответил, что нет, а на мою просьбу прокрутить видеозаписи начала полета, когда предыдущий экипаж был еще жив, компьютер заявил, что не может этого сделать, так как все эти записи защищены неизвестным ему паролем. О том, кто эти пароли поставил и когда это было сделано, он не имел ни малейшего представления. Конечно, я мог пойти в корабельный морг и осмотреть все тела в холодильных камерах, но эта перспектива меня совсем не прельщала. Я совсем не горел желанием увидеть людей, побывавших под прессом тридцатикратной силы тяжести, а особенно, если один из них был так похож на меня. Это было бы все равно, что смотреть на себя мертвого. "Ну почему, милая? -- думал я. -- Почему ты не хочешь, чтобы я узнал о своем сходстве с твоим отцом? Ведь рано или поздно я все равно об этом узнаю... Или для тебя важно, чтобы я узнал как можно позднее? Зачем?.." После долгих, но бесплодных раздумий я наконец выбросил эти мысли из головы и занялся тем, чем давно должен был заняться. А именно -- затребовал у компьютера материалы об Иных. Сейчас я находился в реальном, а не в виртуальном космосе, в Галактике, которая принадлежала не людям, но чужакам. И мне, как командиру настоящего, а не воображаемого космического корабля, следовало подробнее узнать о существах, которые загнали человечество в резервации и приговорили его к медленному умиранию. Я больше не имел права закрывать глаза на действительность. Почти сразу компьютер выдал длинный-предлинный список монографий, статей, документальных и учебных фильмов, а также художественных произведений на заданную тему. Выругавшись, я изменил формулировку своего запроса, четче очертив нужную мне тематику, а в качестве дополнительного (но необязательного) параметра указал английский язык оригинала. На последнее я не очень-то рассчитывал и уже смирился с тем, что опять придется довольствоваться компьютерным переводом, но, к моему удовлетворению, в базе данных нашлось несколько объемистых монографий на английском, в том числе "История контактов с внеземными цивилизациями", которую я в итоге и выбрал. На поверку это оказалось именно то, что мне нужно. "История контактов" содержала много подробного фактического материала, достаточно "разжеванного" для неспециалиста, но без всяких сантиментов и лишней "воды". Монография читалась легко, с неослабевающим интересом, и я уже добрался до начала XXVIII века, когда в рубку вошел Шанкар. Мы пожелали друг другу доброго утра, затем старик посмотрел на испещренный текстом экран и одобрительно кивнул: -- Правильно, капитан, теперь вам просто необходимо заполнить эти пробелы в вашем мировоззрении. Кстати, вы сделали отличный выбор -- я и сам собирался рекомендовать вам "Историю контактов". Это настольная книга каждого руководителя подполья. Она была написана задолго до начала войны, поэтому не содержит никаких пропагандистских клише и изображает Иных более или менее объективно. Шанкар уселся в кресло оператора артиллерийских систем и устремил взгляд вперед, сквозь прозрачную стену, на полыхающее гиперпространство снаружи корабля. Впрочем, строго говоря, это не было гиперпространством как таковым. Все эти непрерывные многоцветные всполохи рождались на границе состыковки окружающего нас семимерного континуума с четырехмерным пространственно-временным мирком нашего корабля. Самого гиперпространства мы видеть не могли -- наши органы зрения просто не были приспособлены для его восприятия. -- В общем-то, да, объективно, -- согласился я с Шанкаром. -- Но порой даже чересчур. Временами меня коробит от того, с какой симпатией авторы пишут о некоторых расах. В особенности -- об альвах. По сморщенному лицу моего собеседника скользнуло слабое подобие улыбки: -- О, альвы! Когда-то наши предки были просто влюблены в них. Они не так похожи на нас, как нереи-пятидесятники или дварки, но все равно люди считали их очаровательными. Маленькие лохматые существа, словно сошедшие со страниц древних сказок... Отсюда, между прочим, и возникло их название, позаимствованное из средневековой скандинавской мифологии, а также из "фэнтези" -- своеобразного фольклора постиндустриального общества. Хотя есть более банальная гипотеза, что "альв" -- это просто искаженное произношение греческой буквы "альфа", ведь их родная планета обращается вокруг звезды Бетельгейзе -- Альфы Ориона. К тому же "альфа" -- первая буква алфавита, а альвы были первой внеземной расой, с которой мы вступили в контакт. Лично я думаю, что здесь свою роль сыграли все три названных обстоятельства. -- Вы так спокойно говорите об этом, -- с некоторым удивлением произнес я. -- Зная, как вы ненавидите Иных, я думал... ну... -- Что я буду рвать и метать со злости, -- помог мне Шанкар. -- Беситься, зубами скрежетать при малейшем упоминании о чужаках. Да, я ненавижу их всех, в том числе и альвов. Попадись мне в руки это маленькое лохматое существо, я без колебаний свернул бы ему шею. Но ни ненависть, ни злость, ни жажда мести не должны нас заслеплять и лишать рассудка. Слепой, безрассудный боец -- это боец-смертник, это просто пушечное мясо. Таких горячих голов хватает среди рядовых членов Сопротивления, но в руководство мы их не допускаем. Настоящий лидер, от которого зависит не только его собственная жизнь, но и жизнь тех людей, что доверились ему, не вправе позволить себе подобной слабости. Некоторое время мы молчали. Я пытался сосредоточиться на "Истории контактов", но в присутствии Шанкара не мог. Слишком уж много вопросов хотелось мне задать патриарху Сопротивления. И среди них был один, который так и вертелся у меня на языке... В конце концов я не выдержал: -- Господин Шанкар... Он снова повернулся ко мне: -- Да, капитан? -- Возможно, я ошибаюсь, -- начал я неуверенно. -- Может, мне просто кажется, но... Словом, у меня создалось такое впечатление, что вы считаете нашу миссию выполненной, а Махаваршу -- уже освобожденной. Не слишком ли рано вы торжествуете? Ведь мы еще не добрались до Терры-Галлии -- а дорога вполне может оказаться неблизкой, особенно если нас занесет куда-нибудь к черту на кулички. По-моему, оккупация нашей планеты началась преждевременно. Галлийские войска могут опоздать с подмогой, и тогда все жертвы окажутся напрасными. Но вы, между тем, ничуть не озабочены этим. Как только мы прорвались в дром-зону и вошли в канал, вы полностью успокоились и теперь ведете себя как победитель. А поскольку вас никак нельзя обвинить в глупости или легкомыслии, то остается лишь одно объяснение: вам что-то известно. Что-то такое, чего не знаю я и что позволяет вам уверенно смотреть в будущее. Шанкар с минуту молчал, проницательно глядя на меня. -- А знаете, я недооценил вашей сообразительности. Или, скорее, вашего тактического чутья, способности быстро и безошибочно оценивать ситуацию. Я более чем уверен, что если бы вы присутствовали при том нашем ночном разговоре с Рашелью, то сразу бы все поняли. -- Что именно? -- Вскоре бы вы и сами обо всем догадались. Вам только стоит немного покопаться в бортовых записях и собраться с мыслями. Однако я дам вам небольшую подсказку. Даже не подсказку, а просто акцентирую ваше внимание на некоторых обстоятельствах. Итак, Терра-Галлия отправляет на Махаваршу разведывательный корабль, чтобы установить контакт с нашим подпольем. Во время предыдущих рейсов к нашей планете они вычислили троих человек, которые, предположительно, связаны с Сопротивлением; в их числе и профессор Агаттияр. Однако же, для установления контакта было направлено не трое разведчиков, а целый диверсионно-разведывательный отряд. Подчеркиваю: не просто разведывательный, а диверсионно-разведывательный! И проникнуть на планету они собирались не на крохотном "стеллсе", что с точки зрения секретности было бы более разумно, а на межпланетном челноке, оснащенном, помимо прочего вооружения, четырьмя позитронными ракетами. Да, он обладал противорадарной защитой и с большой вероятностью мог приземлиться незамеченным. Но сами подумайте: если бы речь шла только об установлении контакта с подпольем, не лучше ли было воспользоваться шлюпкой поменьше и отправить на планету три -- ну, максимум, четыре -- человека? Не собирались же разведчики идти к каждому из предполагаемых участников Сопротивления целой толпой. Несколько секунд я размышлял на полученной информацией. Вернее, не над самой информацией -- все это я знал и раньше, -- а над расставленными Шанкаром акцентами. -- Ох, черт!.. -- пробормотал я. -- В том-то и дело, капитан. Это была не просто разведывательная миссия, и ее цель заключалась не только в установлении контакта с подпольем. "Заря Свободы" была предвестником не готовящегося, а уже подготовленного вторжения в нашу систему, и главное задание разведгруппы состояло в том, чтобы в контакте с подпольем или без оного спровоцировать массовые волнения на Махаварше. По словам Рашели, в каждом из семи человеческих миров, куда попадали сведения о Терре-Галлии, начинались подобные волнения, и в пяти случаях Иным приходилось вводить на планеты войска. А чтобы оккупация Махаварши началась наверняка, чтобы гарантированно отвлечь врага от охраны дром-зоны, на борту крейсера находилась диверсионно-разведывательная группа. С этой целью челнок и был оснащен позитронными ракетами -- если чужаки, паче чаяния, станут колебаться, атака на орбитальные станции (не важно, успешная или безуспешная) подтолкнет их к решительным действиям. -- Теперь понимаю, -- кивнул я. -- Значит, "Заря Свободы" летела от соседней звезды не для того, чтобы ее миссия вообще осталась незамеченной, а лишь для того, чтобы незаметно и беспрепятственно отправить на Махаваршу десант? -- Совершенно верно. Я полагаю, план был таков: после успешного приземления (то есть, приводнения) челнока, крейсер должен был подлететь к планете, по радиосвязи внедрить в глобальную инфосеть тот пропагандистский ролик о Терре-Галлии, затем прорваться в дром-зону и ускользнуть из системы. Такой маневр убедил бы чужаков, что они просто проворонили появление разведчика, и отвлек бы их от догадок, что он совершил пусть и короткое, но межзвездное путешествие. -- И потому вы настаивали на нашем прорыве в дром-зону? -- Как раз поэтому, -- подтвердил Шанкар. -- Чтобы чужаки считали это обычным разведывательным рейсом с Терры-Галлии и ни в коем случае не заподозрили чего-то более серьезного. Иначе они послали бы за подмогой, а это здорово усложнило бы ситуацию. -- Они и так послали за подмогой, -- заметил я. -- Раз они решили оккупировать планету, то им понадобится подкрепление. -- Да, безусловно. Но подкрепление подкреплению рознь. Для установления оккупационного режима Иным понадобятся в основном наземные и воздушные войска, которые в космосе совершенно бесполезны. К тому же теперь, когда мы ускользнули от них, они сосредоточат основное внимание на планете и отзовут из дром-зоны часть своих патрулей, чтобы прикрывать высадку десанта. А это позволит флоту Терры-Галлии прорваться в наше локальное пространство с минимальными потерями. -- Значит, вы думаете, что вторжение начнется в ближайшие дни? -- Я в этом уверен. Когда мы с императором поразмыслили над рассказом Рашели, то пришли к выводу, что самый подходящий момент -- это с седьмого по десятый день с момента предполагаемой высадки разведгруппы. Конечно, у команды "Зари Свободы" был запас в несколько дней, на случай непредвиденной задержки в пути, но Рашель уже исчерпала их, когда больше недели провела в астероидном поясе, не решаясь оправиться на Махаваршу. Так что атаки галлийского флота следует ожидать со дня на день. -- А сама Рашель об этом догадывается? -- Нет. Она умная девочка, очень умная, но все-таки еще ребенок. А вот Свами Агаттияр меня разочаровал. -- Шанкар удрученно покачал головой. -- Он слышал то же, что и мы с императором, однако не сумел сосчитать дважды два и до сих пор не сообразил, что вторжение вот-вот начнется. Он слишком потрясен всем случившимся, чтобы рассуждать трезво и логично. Но я все же надеюсь, что скоро он соберется с мыслями и станет таким же проницательным, каким был всегда. -- А как же насчет условного сигнала? -- вдруг спохватился я. -- Какого еще сигнала? -- Ну, к началу атаки. Если рассуждать логически, то "Заря Свободы", выполнив задание, должна была прилететь в какое-то заранее оговоренное место и сообщить, что все сделано. Или вы думаете иначе? -- Я думаю, что план такой был, но он не являлся обязательным. Как вы сами могли убедиться, при прорыве через охраняемую дром-зону не приходится выбирать путь к бегству -- бежишь туда, куда можешь. И разработчики плана вторжения, несомненно, учли возможность того, что крейсер занесет, как вы сами выразились, к черту на кулички. Хотя, конечно, было бы неплохо как можно быстрее добраться до Терры-Галлии и сообщить их правительству, что Махаварша уже готова к освобождению. 5 Еще в самом начале прорыва в дром-зону, когда я отдал приказ привести бортовые системы в режим полной готовности к гиперпереходу второго рода, почти во всех помещениях корабля вспыхнули специальные табло с магическим числом "123573,14" -- точным количеством секунд, которые нам предстояло провести в гиперпространстве. Как только мы вошли в канал, цифры на этом табло начали свой обратный бег к нулевой отметке: сотые доли неслись непрерывным потоком, десятые стремительно сменялись, едва различимые глазом, секунды щелкали в унисон с биением сердца, десятки секунд следовали друг за другом с солидной неторопливостью, а сотни (не говоря уж о тысячах, десятках и сотнях тысяч) ползли со скоростью черепахи, порой вызывая у меня приступы легкого раздражения. Когда на табло появилось число "1000,00", по всему кораблю, как водится, прозвучала сирена, предупреждающая о том, что до выхода из гиперпространства осталось ровно шестнадцать минут и сорок секунд. Впрочем, для нас это предупреждение было излишним. К тому времени все члены экипажа, кроме несшего свою вахту в машинном отделении Ортеги, уже собрались в рубке управления, нетерпеливо ожидая окончания первого в нашей жизни межзвездного путешествия. За сто секунд до выхода раздался второй звонок. Бортинженер Арчибальд Ортега доложил о полной готовности к запуску ходовых термоядерных двигателей, а оператор-артиллерист Раджив Шанкар -- что все корабельные орудия приведены в боевое состояние. На запрос компьютера, посылать ли позывные, я ответил утвердительно -- чем черт не шутит, а вдруг мы, совершив переход наугад, попадем в локальное пространство Терры-Галлии или в одну из тех систем, где находятся их секретные базы. Хотя, конечно, вероятность такого везения была ничтожно мала. Скорее, мы могли нарваться на одну из дром-зон, контролируемых Иными. Но опять же -- с бесконечно малой вероятностью. Наконец прозвучал третий звонок, и компьютер начал голосовой отсчет последних десяти секунд. У меня мелькнула было мысль заставить его заткнуться, но я решил не отвлекаться, целиком сосредоточив свое внимание на тактическом дисплее. Если после выхода из канала мы попадем в критическую ситуацию -- например, вблизи массивного космического тела, вроде планеты, или в гуще врагов, -- придется немедленно совершать маневры, чтобы избежать катастрофы. С этой же целью Шанкар напялил на свою голову ментошлем, чтобы при необходимости без всяких проволочек открыть по противнику огонь. Едва все цифры на табло обнулились, многоцветное полыхание за прозрачной стеной рубки исчезло, и вместо него возникла густая россыпь звезд на черном бархате космического пространства. Их было почти так же много, как в окрестностях Махаварши. Почти -- но не совсем. Тактический дисплей выдал отчет бортового компьютера, из коего следовало, что никаких массивных космических тел или объектов искусственного происхождения вблизи точки выхода не обнаружено. Немного расслабившись, я перевел взгляд на обзорные экраны и на одном из них увидел небольшой красный диск звезды, вокруг которой обращалась дром-зона. Шанкар снял ментошлем (немного рановато, по моему мнению) и рукавом комбинезона вытер вспотевший лоб. -- Все в порядке, -- произнес он. -- Похоже, нас занесло не так уж и далеко. Мы по-прежнему где-то в центральной части Галактики. -- Сомневаюсь, -- сказал я. -- Здесь что-то не так. -- Что именно? -- При таком количестве ярких звезд маловато тусклых, далеких, -- объяснил я. -- Да и вон та большая туманность мне что-то напоминает... Ах, черт! Теперь понятно! -- И я приказал компьютеру убрать все светящиеся объекты ярче третьей звездной величины. Фильтры в прозрачной стене рубки сработали мгновенно, все яркие звезды исчезли, и теперь уже ничто не мешало нам созерцать восхитительное зрелище -- раскинувшуюся перед нами Галактику с четырьмя спиральными, закрученными против часовой стрелки рукавами. Она была повернута к нам почти перпендикулярно к своей плоскости, а ее угловой размер, как я прикинул на глаз, составлял около девяноста градусов. Следовательно, нас разделяло расстояние порядка 15-20 тысяч парсеков. Я услышал рядом с собой восхищенный вздох. Это была Рита, для которой не нашлось места за пультами и которая скромно наблюдала за происходящим, сидя на откидном стуле у дальней стены рубки. При виде Галактики, девушка не удержалась, вскочила со своего места и подбежала к центральному пульту. Сейчас она стояла возле моего кресла, крепко вцепившись пальцами в подлокотник, а на ее симпатичном смуглом лице был написан восторг вперемежку со страхом -- страхом перед таким огромным расстоянием от дома. Рашель с Агаттияром отреагировали на увиденное более сдержанно -- однако и они были поражены. Профессор отчасти разделял и восторг, и страх своей дочери; зато во взгляде Рашели читалось безграничное, ничем не омраченное восхищение. Она была дочерью свободного, непокоренного мира, она с ранних лет привыкла думать о межзвездных путешествиях, как о чем-то естественном и доступном для человека, поэтому ее совсем не пугала бездна космических расстояний. Она просто наслаждалась увиденным -- со всей своей милой детской непосредственностью. Покрытое густой сеткой морщин лицо Шанкара, как обычно, не выражало никаких эмоций, но глаза его пылали огнем. -- Я всегда мечтал увидеть ее... всю Галактику перед собой. Именно такую -- ни крупнее и ни мельче. Чтобы мог обхватить ее руками... -- Старик резко повернулся ко мне. -- Браво, капитан! Приветствую ваш выбор канала. Пусть теперь нам придется сделать еще один прыжок наугад, но я об этом совсем не жалею. Я увидел Галактику со стороны, и теперь мне остается одно -- увидеть свободной Махаваршу. А тогда уже можно и умереть... -- Где мы? -- спросила Рита, не отрывая завороженного взгляда от обзорной стены. -- По-видимому, в одном из блуждающих шаровых скоплений, -- ответил ей Агаттияр. -- Они вроде как спутники нашей Галактики и начитывают от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч звезд. Судя по всему, это очень крупное и плотное скопление, а мы попали почти в самый его центр. Как бы в подтверждение слов профессора, бортовой компьютер, закончив расчеты нашего местонахождения, выдал на тактический дисплей все необходимые сведения. Вопреки моим ожиданиям, это шаровое скопление имело не только свой каталожный номер, но также и собственное название -- Скопление Келлера, по имени капитана исследовательского корабля, который открыл к нему путь, совершая наугад "затяжные прыжки" (так на профессиональном сленге космолетчиков назывались гиперпереходы второго рода). Это произошло еще семь столетий назад, однако с тех пор Скопление Келлера, подобно многим другим шаровым скоплениям, так и не было освоено. Людям и другим разумным расам вполне хватало звезд в самой Галактике и в обоих Магеллановых Облаках, а подобные маленькие островки, отрезанные от всего остального мира, никого особо не прельщали. -- Так это же вообще здорово! -- заявил Шанкар, ознакомившись с полученной информацией. -- Здесь есть исследованные каналы, ведущие к Галактике. Их целых пять штук: два из них разведал сам Келлер по пути сюда и обратно, а остальные проложили последующие научные экспедиции. -- Пользоваться ими небезопасно, -- заметил как всегда осторожный Агаттияр. -- Если один из патрулей чужаков последовал за нами, то он, оказавшись здесь и обнаружив, куда мы попали, немедленно вернется обратно и сообщит обо этом своим. -- Ну и что? -- беззаботно пожал плечами Шанкар. -- Думаешь, они сразу бросятся перекрывать все эти пять каналов? Глупости, Свами! Во-первых, можно подумать, что им больше нечего делать, кроме как посылать эскадры в разные концы Галактики, к глухим необитаемым системам. А во-вторых, они попросту не успеют... Да, кстати, капитан, сколько времени мы провели в канале? По галактическому отсчету, разумеется. Я сделал запрос компьютеру, и тот, уже располагая координатами точек входа и выхода, ввел в уравнение график мощности работы резонансного генератора и выдал результат: около шести с половиной часов. -- Ну вот, -- подытожил Шанкар. -- Вряд ли какой-нибудь из патрулей имеет такой мощный генератор. Хорошо, если он появится здесь сутки через две. А мы к тому времени уже затеряемся в Галактике. Ведь у нас достаточно энергии, чтобы произвести еще один такой быстрый переход, не так ли? -- Вполне, -- ответил я. -- И даже не один. Это отличное судно -- быстроходное, высокоманевренное, а его реакторы очень экономно расходуют дейтерий. По всем своим параметрам оно значительно превосходит те корабли, что были в распоряжении человечества в довоенное время. Никогда бы не подумал, что за сто лет усилиями всего лишь одной планеты можно сделать такой мощный прорыв в науке и технике. -- В сфере высоких технологий Терра-Галлия опережает всех Иных вместе взятых, -- отозвалась Рашель. -- И это не пропаганда, это факт. Если бы мы тешились иллюзиями и закрывали глаза на реальность, выдавая желаемое за действительное, то давно потерпели бы поражение. Я непроизвольно улыбнулся. Вне всяких сомнений, это была очередная цитата из учебника или какого-нибудь образовательного фильма. На Терре-Галлии умеют воспитывать подрастающее поколение в духе патриотизма, гордости за родину и уверенности в собственных силах. Впрочем, следовало признать, что и для этой гордости, и для уверенности у них были веские основания... -- Ну, хорошо, -- сказал Шанкар. -- У меня есть предложение. Сейчас мы совершаем скачок к одной из соседних звезд и там, уже в полной безопасности и недосягаемости для чужаков, подумаем над дальнейшим маршрутом. Как вам моя идея, капитан? Я признал, что идея стоящая, и без лишних проволочек последовал этому совету. 6 На выбор дальнейшего маршрута мы потратили немного времени и почти сразу остановились на канале, расположенном от нас всего в двух десятках переходов первого рода, которые обычно именовались просто скачками. Этот канал соединял Скопление Келлера с другим шаровым скоплением, М28 -- тоже неосвоенным, но хорошо изученным, поскольку оно находилось почти что в плоскости Галактики. В Скоплении М28 было свыше двухсот исследованных каналов второго рода, и один из них, словно специально созданный для наших целей, вел в середину Рукава Персея к безымянной звезде с кошмарным каталожным номером USCG 081-366297-504. А там, всего через два скачка, у такой же безымянной звезды с таким же зубодробительным номером имелся исследованный канал к Звезде Дашкова, 175-й Центавра, которая отстояла от Дельты Октанта всего на полторы сотни парсеков. Звезда Дашкова была тем хороша для нас, что ее единственная планета не годилась для заселения, а вдобавок ни одна из систем в радиусе сорока световых лет не была освоена ни людьми, ни другими разумными расами. Так что эта звезда являлась удобным перевалочным пунктом, где мы спокойно могли сориентироваться и решить, по какому из нескольких сотен возможных маршрутов направиться к Терре-Галлии. Чтобы добраться до нужного нам канала, соединяющего Скопление Келлера с М28, потребовалось неполных семнадцать часов -- что, в принципе, не так уж и много для тридцати двух скачков. Сами скачки заняли мизерную часть этого отрезка времени -- по две минуты на каждый, а все остальное было потрачено на маневры в дром-зонах и поиски соответствующих каналов первого рода. Но наконец мы добрались до безымянного голубого гиганта, цели нашей серии скачков, и на следующие полторы суток ушли в "затяжной прыжок" к Скоплению М28. Первое, что я сделал после входа в гиперпространство и проверки функционирования всех систем, это передал вахту профессору Агаттияру (которого еще раньше ввел в должность корабельного наблюдателя), а сам ушел спать и заставил поступить так же Арчибальда Ортегу. Бортинженер, хоть и продолжал искренне считать, что только мы вдвоем можем сладить с кораблем, тем не менее не стал мне перечить -- ведь все эти скачки мы произвели, что называется, на одном дыхании, не делая никаких перерывов, и, разумеется, устали как собаки. После обычного для меня крепкого семичасового сна я снова принял командование кораблем, а Агаттияра вместе с бодрствовавшими с ним за компанию Шанкаром и Рашелью отправил отдыхать. Рита к тому времени уже спала, но прежде приготовила для нас с Ортегой отличный завтрак, который мы слопали подчистую, не оставив ни единой крошки. Теперь я начинал понимать, почему Арчибальд то и дело бросал на Риту такие жадные взгляды: ему хотелось заполучить девушку не только по причине ее физической привлекательности и не только из-за того, что ее отец был его обожаемым учителем, но также и потому, что она изумительно готовила. Мало того -- она любила готовить и вкладывала в это занятие свою душу. Вот моя бывшая жена с презрением относилась к подобной "рутине", и все восемь лет нашей совместной жизни мы оба довольствовались блюдами автоматического приготовления... К неописуемой радости бортинженера, я через полчаса уступил ему свой капитанский пост и отправился в кают-компанию, собираясь продолжить знакомство с "Историей контактов". В принципе, я с таким же успехом мог заняться этим и в рубке управления, но решил немного потешить командирские амбиции Ортеги, к тому же у меня был один хитрый план, который, в частности, предусматривал, что через восемь часов я буду занят на вахте... Вот так все и случилось. Когда остальные члены экипажа проснулись и позавтракали, я ознакомил их с распоряжением, согласно которому главой трибунала по рассмотрению дела Ахмада Рамана назначался Раджив Шанкар, а заседателями -- Свами Агаттияр и Арчибальд Ортега. После чего приказал приступать к судебному разбирательству, а сам принял у Ортеги вахту и таким образом увильнул от присутствия на оном разбирательстве даже в качестве зрителя. Реакция моих спутников была разной. Двое из них, самые старшие и умудренные опытом (конечно же, я имею в виду Шанкара и Агаттияра) ожидали чего-то подобного и отнеслись к этому спокойно, согласившись, что для обвинения вполне достаточно и видеозаписи, сделанной компьютером в рубке управления. Ортега же был неприятно поражен и наградил меня далеким от восхищения взглядом. Рита посмотрела на меня сочувственно и с пониманием, а Рашель, к моему огромному облегчению, приняла все как должное. С ее детской точки зрения, моя давняя дружба с Ахмадом давала мне полное моральное право самоустраниться от решения его судьбы. Заседание началось немедленно и проходило в столовой. У меня даже не хватило мужества наблюдать за ним по внутренней комм-сети. Лишь однажды я решился вывести на экран картинку из столовой и нарвался как раз на эпизод, когда Ахмад, выступая в собственную защиту, обвинял человечество в целенаправленном геноциде внеземных рас. Я тут же отключился и вновь сосредоточил свое внимание на "Истории контактов". Впрочем, только попытался сосредоточить -- но без особого успеха. Я читал строки книги, почти не вникая в их суть, а все мои мысли были заняты совершенно другими проблемами... И все-таки мой план до конца не сработал. Примерно через полтора часа в рубку вошли Рашель с Ритой, и уже по одному выражению их лиц я понял, что мне не удастся избежать встречи с Ахмадом. Слова Риты полностью подтвердили мои опасения: -- Извини, Стас, но мистер Раман вызывает тебя как свидетеля защиты. -- Мне нечего сказать в его защиту! -- выпалил я уже от безнадежности и в то же время поднялся с кресла. -- Однако он вас вызывает, -- произнесла Рашель. -- По нашим законам вы не можете отказать. -- По нашим тоже, -- ответил я, взъерошив льняные волосы девочки. -- Поэтому иду. А вас, кадет Леблан, оставляю здесь за главного. -- Есть, капитан! Второй пилот вахту принял. Я протянул было руку, чтобы снова погладить Рашель по голове, но в последний момент передумал -- ведь теперь она была, как говорится, при исполнении. 7 Когда я вошел в столовую, в судебном заседании был объявлен короткий перерыв. Агаттияр с Шанкаром стояли возле раздаточного окна камбуза и пили что-то из чашек -- то ли чай, то ли кофе. Арчиб