мертвых получать значительно проще... Ладно. Мне нужна действительно скрытая лаборатория. Пока что их обнаруживают самое большее через неделю. Первый некоторое время сидел, постукивая по крышке стола. - Мы провели тщательную разведку, - сообщил он наконец. - Пока что безопасно использовать только островки возле Выжженной земли. - У меня разбежится остаток персонала, едва лишь я назову это место, - предупредил Пятый. - Не имеет значения. Корабль отправляется через восемь дней. А до тех пор - никакой активности в пределах Империи. Сделаем вид, что наши возможности исчерпаны. Все взгляды обратились в сторону Пятого. Единственного крупнейшего специалиста по искусственным формам жизни, что поддерживал планы Восьмерки,.. а, значит, и Империи. - Мне будет нужен помощник, - произнес Пятый твердо. - Стоящий помощник. И его я выберу сам. - Но... - начал было Четвертый. - Договорились, - Первый встал. Совещание было окончено. - Выберите сами. До тех пор будем соблюдать тишину. Связь только в экстренных случаях. Часы пробили полдень. * * * Аймвери тревожно оглянулся - Игла по-прежнему находилась на юго-востоке, проступая сквозь низкие, налитые огнем и водой тучи. Зрелище было столь же невиданным, сколь и обнадеживающим. Так близко к Вилке он никогда не подходил. Некогда по эту сторону от Реки (что была в те дни обычной рекой, воду которой можно было пить и в которую можно было погружаться без риска для жизни) находилась великолепная горная страна. Скалистые горы к северо-западу отсюда - жалкое подобие былых чудес. Теперь была только неприступная двойная гора иссиня-фиолетового цвета, Вилка, как звали ее с тех пор. Настоящего названия не употреблял никто - из страха, что обитатель здешних мест проснется, услышав свое имя. Хозяин лесов посмотрел на восток. Не более мили от него - и уже ничего не видать. Тучи, вдали словно смыкающиеся с бесплодной землей и пыль под ногами. Когда-то здесь были плодородные земли, и десятки государств (их названия уже вспоминались с трудом) к востоку отсюда славились дарами, что получали от полей, гор и озер. Сейчас их уже нет, как и большей части Зивира. Человечек дотронулся концом сапога до камушка и ввысь поднялся столбик пыли - мелкой, желтоватой, отвратительной. Утверждалось, что Зивир имеет форму шара. Пять лет назад не одна экспедиция отправилась сюда, на восток, чтобы пробиться сквозь тысячи миль пыли и смерти и попытаться найти остатки настоящего, живого и цветущего Зивира. Ни одна из них не вернулась, ни с какой стороны. Может быть, мир потерял форму шара? Впрочем, что за чушь, поморщился Аймвери, придет же такое в голову. Звездное небо все так же вращается, все также восходят и заходят Солнце с Луною. Видимо, мир приближается к своему концу. Как просто это звучит. Конец света всегда представлялся небывалой битвой, где огонь и лед оспаривали бы силу друг друга, а оказался медленным, невероятно скучным и тошнотворным угасанием. * * * Человек стоял на небольшой площадке, венчавшей центральную башню крепости Моррон. Как символично: отсюда в Зивир впервые пришли люди, и отсюда же начинается конец их мира. Круговорот. Однако все построения относительно угасания и рождения мира хороши, пока сам не сталкиваешься с ними на практике. Война, что происходит вдалеке отсюда, бесплотна и может поразить только числом потерь, объявленных в сводках. Если же ее кровавый шторм бушует над головой, война ощущается совсем по-другому. Так же и с угасанием вселенной. Если она гибнет вокруг тебя, это производит несколько иное впечатление. Человек усмехнулся. Там, к северу, возле ярко светящейся Иглы, считают, что крепость набита исчадиями тьмы, кровожадными созданиями, способными разрушать саму ткань мироздания. Какое заблуждение! Вот он, один-одинешенек, противник всего остального Зивира. Вернее, его жалких останков. И всего-то забот - следить, чтобы мир достойно встретил свой конец - тогда, со временем, новая жизнь и новая красота придут сюда, в Зивир (или как его еще нарекут его обитатели). Гораздо ярче прежних. Тех, что нынче уходят в небытие. Как же тогда назвать его профессию? Могильщик? Пожалуй. Не раз и не два обреченные жители выступят против него, не раз и не два попытаются повернуть время вспять. Кто знает, может быть, им и удастся выторговать у судьбы еще десяток-другой лет. Скоро пожалует Гость, подумал человек и оглянулся. Позади расстилался неподвижный, словно замерзший, океан. Некогда он был лазурным, живым и теплым; после того, как его воды смешались с мертвой водой Реки, он стал подобным застывшему студню. Человек представил себе, как армия Зивира повергает во прах его твердыню, чтобы вместо спасительного океана, за горизонтом которого может быть спасение, обнаружить вязкий и смертоносный кисель. У него неприятно кольнуло сердце, когда в тысячах миль к северу отсюда на миг возникли Ворота и очередной пришелец, Гость, вступил на пыльную землю Зивира. * * * Огонек тихонько замерцал во мгле и повис над правым плечом Унэна. - Разве тебе нужно освещение? - спросил Шассим-Яг своего спутника. Вернее сказать, носильщика. Ибо теперь за плечами Унэна находилась перекладина, на которой восседал целитель. Лететь по низким проходам - занятие и опасное, и бессмысленное, а идти "пешком" - слишком медленно. Флоссы ходить не любят. Неудобно. - Я, в общем-то, для ориентировки, - рассеянно отозвался Унэн. - Очертания проходов я чувствую, а деталей не разобрать. Неохота тратить силы на заклинания. - Я могу стать твоими глазами, - предложил целитель. - Нет, спасибо, - отказался читавший, аккуратно приседая под очередной аркой. - Чтобы потом неделю заново привыкать к своим органам чувств? Я предпочту собственные. В случае чего, скажешь. Они шли три часа и порядком удалились от обоих монастырей. Подземный путь направлялся на восток-северо-восток, постепенно понижаясь. Многочисленные знаки украшали стены прохода. Унэн отметил, что ни плесень, ни мох не росли на камне; проход был в безукоризненном состоянии. Словно вчера построен. - Ты думаешь о том же, о чем и я, - беззвучно "сказал" целитель. - Верно, - Унэн прикоснулся ладонью к прохладному камню. - Я уже встречал подземные строения, сооруженные дарионами. Ни трещинки, ни выбоинки. Прямо как здесь. Он остановился у знака, служившего, по всей видимости, чем-то вроде карты. Высеченный в камне барельеф, чуть более фута в поперечнике, тихо светился на уровне его глаз. Монах прикоснулся к барельефу ладонью и тот засветился ярче. - Мы где-то на окраине, - заметил Шассим. - Видишь вон тот огонек? На верхней части контура? Унэн присвистнул. - Во имя всех святых... Так ведь вся эта карта, - он махнул ладонью, - указывает на нечто прямо под монастырями... Он помолчал и чуть было не потянулся по привычке погладить свою голову. Пока Шассим сидел на его плечах, делать этого не стоило. - Тебя это удивляет? - спросил Шассим. - Подземных городов было в десятки раз больше, чем наземных. Подавляющая часть их необитаема. И, между прочим, эти проходы строили не дарионы. - А кто? Найя? Целитель долго всматривался в карту. - Найя высокого роста. А здесь даже тебе приходится то и дело пригибаться. Они помолчали несколько секунд. - Тогда кто же? - подозрительно спросил монах. - Дай-ка подумать. Не Хансса. Не их письменность. Лунные люди? - Айшиа? - переспросил целитель. - Они не строили длинных проходов. Хотя... Возможно. Но обрати внимание: этими проходами не пользовались многие века. - Ты меня пугаешь, - монах вытер лоб. Слова отдавались приглушенным эхом. - Заброшенные города... Неизвестные строители... Я чувствую, что почти ничего не знаю о Ралионе, даром что сорок лет путешествовал. Откуда, кстати, ты знаешь об Айшиа? Они же никогда не выходят на поверхность. - Вот устроим привал, - отозвался целитель, - и я отвечу на твой вопрос. А ты - на мои. Спорить с ним было бессмысленно. * * * Шум бьющих по воздуху крыл привлек внимание человека на башне. Небольшая птица, отдаленно напоминающая ворону, опустилась на парапет. Наклонила голову, поглядев на человека каждым глазом и чуть приоткрыла массивный клюв. Захоти они биться без оружия, никто не взялся бы предугадать исход схватки. - Морни? - спросил человек. Имя не сразу пришло на язык. Как и многие другие знания, оно словно всплыло из ниоткуда. Как и все слова Зивира. - Норруан, - послышался хриплый голос и человек вздрогнул. - Таково твое имя? - Мое имя, - человек отшатнулся и едва не споткнулся. - Мое имя... откуда тебе оно известно? - Странно было бы не знать имя своего союзника, - заметила птица, подходя поближе к собеседнику. - Я прибыла, чтобы сообщить тебе - Гость уже в пути. - В пути, - повторил человек и туман в его глазах рассеялся. Голос стал твердым и уверенным. - Ты быстро добралась. - Не только Повелитель лесов владеет подобным знанием, - заметила птица. Будь она человеком, несомненно пожала бы плечами. - Что ты намерен предпринять, Норруан? - Как всегда, - пожал плечами тот. - Дождусь его. Спрошу, что ему нужно... Если бы я знал, как это было раньше... - он вновь прикрыл ладонью глаза и наклонил голову. - Раньше? - удивилась ворона. Произнося слова, она не двигала клювом. Зрелище было не из приятных. - Но это первый Гость, который знает дорогу в твой замок! Неужели ты намерен впустить его? - Он не первый, - заметил Норруан и холодок скользнул по его спине. - И не второй. Я сегодня бродил по подземным ходам. Тысячи черепов и скелетов, Морни! Многие - с талисманами Иглы. Понимаешь? Он далеко не первый. Ворона подошла к нему вплотную. От ее оперения пахло пылью. Вековой пылью... словно птица долгие годы провела на чердаке, среди никому не нужных вещей. Норруан вздрогнул. Что за чепуха! - На моей памяти это - третий Гость, - произнесла она медленно. - Я не понимаю тебя, Норруан. Их не могло быть так много. - Ладно, - Норруан выпрямился. Теперь он действительно был похож на Властелина мрака, каким его изображали в Зивире. Холодный равнодушный взгляд. Черные глаза, готовые в любой миг вспыхнуть смертоносным огнем. Черная одежда, высокие сапоги, тяжелый жезл, висящий на поясе - украшенный тремя золотыми и пятью серебряными кольцами. Прикосновение его означает гибель. - Что ты хочешь с ним сделать? - Утопить в Реке, - ворона щелкнула клювом. - Единственный путь к замку, над которым не властна магия - это Река. К чему тебе рисковать? - Ты говоришь так, словно не принадлежишь Зивиру, - насмешливо протянул человек. - Когда Игла падет, ты тоже покинешь Зивир навсегда. Возможно, сгинешь бесследно. - Я тоже владею магией, как и ты, - холодно отозвалась Морни. - Я знаю, что мне предначертано и верю в предсказание. Мне не по душе видеть мучительную смерть мира, который и так прожил дольше, нежели положено. И хватит об этом. - Ясно, - Норруан внимательно смотрел в выпуклый, блестящий шарик ее глаза. - Но признайся, Морни, ты все же чего-то хочешь от меня. Хотя знаешь, что мне нечего тебе дать. - Нет, - ворона наклонила голову и посмотрела на него другим глазом. - Ты не принадлежишь Зивиру. Ты - откуда-то издалека. Я хотела бы взглянуть на твой дом - даже если это будет последнее, что я увижу. - Я не помню, откуда пришел, - медленно произнес Норруан и прикоснулся рукой к жезлу. - Я очнулся здесь, у замка, одетый в эту гадость, - он указал на свою одежду (способную, по слухам, противостоять объединенной магической мощи Зивира). - Все. Ничего, кроме имени. И приказ - похоронить останки вашего мира. Ворона отодвинулась от него. - Ты пугаешь меня, - произнесла она. - Я знаю, что большинство из того, о чем говорят там, - она кивнула в сторону севера, где выделялся четкий силуэт Иглы, - не более чем вымысел. Но чтобы ты не знал, откуда появился и кем был прежде... Как это может быть? Норруан почувствовал, что смертельно устал. - Давай спустимся, - ответил он, помедлив. - Мне необходимо чего-нибудь выпить. Там мы и ответим друг другу на вопросы. * * * Унэн вздрогнул, замерев посреди фразы. Ему показалось, что перед ним, поблескивая глазами, сидит не Флосс, а огромная, с гуся величиной, серая ворона. Видение, впрочем, тут же рассеялось. - О чем я говорил? - спросил он, когда осознал, что никакой вороны перед ним нет. - О том, как ты впервые появился здесь, на Ралионе. Монах кивнул. От Шассима исходил густой запах пыли и паутины... впрочем нет, что за наваждение! Он помотал головой. От Флосса пахло Флоссом. Запах как запах. Ничего особенного... - С тобой все в порядке? - слова хрустальными шариками падали в глубине его сознания и со звоном распадались на фрагменты. - Да, - ответил Унэн и понял, что это правда. Перед ним сидел Шассим, а не ворона; вокруг была пещера - сухая и чистая и никто посторонний не вторгался в его разум. Неужели я так устал? - мелькнуло в сознании. Никогда мне ничего не мерещилось. Он вспомнил свои первые минуты в этом мире. Камни под ногами; туман в небесах, на земле и в голове. Теплый ветер, накатывающийся ароматными волнами. Сотни сияющих радуг, что вращались перед глазами. Музыка сфер, постепенно замирающая где-то на пределе слышимости. И холод, что сотней золотых игл вонзался в босые ступни. В новый мир он пришел нагим, как обычно; но не беспомощным младенцем. Разум его был с ним и лишь память не желала по доброй воле отдавать ни крупицы знаний. Вспоминались светящиеся спирали под ногами - в пространстве, где никогда не было материи. И чей-то смех... или не было смеха? Он не мог точно сказать. Когда туман рассеялся, новый мир обрушился всеми своими красками, запахами и звуками, а также теми ощущениями, для которых еще нет названий. Унэн помнил только, что несколько часов стоял неподвижно, позволяя разуму скитаться свободно, пока его имя не всплыло из небытия. Возникнув, оно связало его с новым миром, в котором ему предстояло жить... кто знает, сколько лет? Он оглянулся и увидел, что со стороны величественной крепости, что венчала вершину ближайшей горы, к нему спускаются люди, в бело-зеленой одежде. К тому моменту, когда они добрались до него, Унэн уже спал. Страшная усталость сковала его и несколько долгих дней не отпускала своей хватки. Прибывший не чувствовал, как его осторожно поднимают и несут куда-то. Когда он очнулся, то увидел на стене знак, смутно напомнивший ему что-то. Неоднократно виденное, но прочно забытое. Два круга, вложенные один в другой; лук со стрелами, пара крыльев и дерево. Так он впервые очутился в монастыре Триады. - ... А остальные? - спросил его целитель и видения прошлого оставили монаха. - Остальные из твоего племени? - Они пришли позже, - пожал Унэн плечами. - Они нашли меня, поскольку для них это - проще простого. Когда мы встретились, у подножия той самой горы, мы принялись строить свой монастырь. И я скажу тебе, работа была не из легких. - Но построено на совесть, - отозвался Шассим. - Спасибо. - Иные миры, - в голове монаха задумчивым эхом пронесся голос целителя. - Кто бы мог подумать. Вестница, что дала нам разум, учила нас, что весь мир лежит вокруг нас и внутри нас и что другого нет. Она рассказала нам обо всех народах, обо всем живом и неживом. И этого было достаточно. - А потом вы узнали, что есть и другие вселенные. - Разумеется. Вестница мудра; обучая потомков, никто не рассказывает сразу же обо всем, что творится вокруг. Говорят лишь то, что проще принять. Подлинное знание может раздавить новорожденный разум. Лишь смутные тени мира не вредят ему. Так же, как глаз, привыкший ко тьме, не сможет сразу перенести яркого света солнца. - Я слышал подобные речи от одного мудреца, - медленно произнес Унэн и налил себе еще чая. - Но это было давным-давно, и не на Ралионе. Что наводит меня на странные мысли... - Что разум сходен во всех мирах? Монах усмехнулся. - Разум! Видел я мир, где не было магии и где жила одна-единственная раса. То ли она истребила остальные, то ли их и не было. Жил я там сравнительно недолго, но меня удивило, с каким рвением обитатели мира старались определить, что такое разум. Целитель присвистнул. - И определили? Монах пожал плечами. - Насколько я понимаю, нет. Сравнить-то не с чем! Флосс моргнул и расправил крылья. - Я устал от слов, Унэн. Поговори со мной образами. Монах вздохнул и принялся сворачивать их небольшой лагерь. Спустя десяток минут ранец вновь покоился на его спине, а на нем восседал целитель. Все равно он весит меньше, чем те камни, с которыми мы заставляем упражняться послушников, подумал Унэн и поставил крестик светящимся мелком возле входа в пещеру. Флосс терпеливо молчал. - Ну что же, - произнес монах и усмехнулся про себя. - Послушай тогда сутру, что, по преданиям, привела в движение колесо Учения в одном из миров... Хотя монах об этом и не догадывался, но уже на расстоянии в сто шагов его голоса практически не было слышно. Кто бы ни построил этот подземный ход, он был не просто строителем. * * * Аймвери надолго запомнил момент, когда открылся проход между реальностями и на мертвую землю Зивира ступил Гость. Никто не знал, откуда они приходят; никто не знал, кем они являлись там, откуда начинался их путь. Достаточно было того, что они откликались на призыв о помощи. Некоторые даже соглашались рискнуть достичь замка Моррон и сразить его хозяина, имя которого не было положено произносить, неторопливо готовившего воинство разрушения, чтобы превратить Зивир в холодную пыль - материал, из которого, возможно, появятся иные чудеса и иная жизнь. Только погибать от этого все равно ненамного приятнее. ...Тучи вздрогнули над его головой и опустились чуть ниже. Казалось, что протяни руку - и погрузишь ее в бешено вращающиеся черные вихри. От безмолвного бушующего хаоса над головой исходило чудовищное ощущение силы: молнии потрескивали и ветер, проснувшись, гнал на запад сероватые стены пыли. Стало почти совсем темно. Тени упали на землю вокруг Аймвери, который пытался прикрыть лицо он порывов начинающегося урагана. Тени от двери, что сама еще не успела показаться - двери между вселенными. Три тени отбрасывала невидимая дверь: они ползли, то сливаясь с землей, то отделяясь от нее - словно пальцы, ищущие опору. И возникла дверь. Ворота, как их называли. Некогда Ворота связывали различные части Зивира между собой; ныне же любая попытка открыть их немедленно замечалась хозяином замка Моррон и могла привести к беде. Полчища болотных тварей, что обрушились полгода назад на одну из западных дозорных башен - тому пример. Неуязвимые для огня и металла, покрытые липкой слизью существа сотнями возникали из бездонной трясины и растаскивали строения по кусочкам. Тех, кто пытался противостоять им, попросту топили. Возможно, съедали. У выживших не было времени запоминать подробности. Ворота осветились изнутри и наружу вышел Гость - худощавый, светловолосый, одетый в легкую походную одежду. Он поднял голову и взглянул в нависшие над ним небеса. Помедлил и решительно перешагнул зыбкую границу, что разделяла миры. Аймвери успел заметить красивый осенний пейзаж по ту сторону Ворот и яркое синее небо. Видение тут же исчезло. Ворота с треском испарились и ураган немедленно прекратился. Гость с удивлением и любопытством рассматривал человечка. Тот, в свою очередь, испытующе смотрел в глаза пришельца. В конце концов кивнул и произнес, протягивая Гостю свой амулет: - Добро пожаловать в Зивир, Гость. - Fainazu ku'Zivir, Nahwer, - услышал Гость и, помедлив, принял амулет - изящный золотой листик на тонкой, но прочной цепочке. Он одел его на шею и, когда Аймвери повторил свое приветствие, все слова его были понятны. - Я представлял его иначе, - отозвался Гость. Да он совсем молод, удивился Аймвери. Ему еще и сорока нет. Ну что же, возможно, это к лучшему. - Если твоя миссия удастся, Зивир станет прекраснее прежнего, - и Аймвери указал рукой на гордо светящуюся Иглу. - Хотя и сейчас у нас есть, на что посмотреть. - Идем, - добавил человечек и осторожно потянул пришельца за рукав. - Оставаться здесь небезопасно. Того и гляди, нас... Между вершинами Вилки проскочила разветвленная фиолетовая молния и притихший было ветер вновь коснулся пыльной ладонью их лиц. - Уже, - шепнул Аймвери и указал в сторону Реки. - Быстрее же. Мы в смертельной опасности, Гость. На лесном наречии "гость" звучало как "Науэр". * * * - Да, - отозвался целитель и встряхнулся, - впечатляюще. Должно быть, это сильно взбудоражило умы тех, кто не привык к образам. Он произнес это после того, как не менее получаса обдумывал услышанную сутру, сидя неподвижно и закрыв глаза. Впрочем, видеть его глаз Унэн не мог, да и занят был: двигаться по никому не известному проходу впервые - дело непростое и опасное. Он извел уже два светящихся мелка, обозначая условными символами места, где они побывали. Вопреки мнению Айзалы, он не стал брать с собой менее опытных исследователей. К чему? В случае опасности они - только лишняя обуза, а доведись сражаться - более других рискуют своими жизнями. Их же пара, человек (по крайней мере с точки зрения Флосса) и флосс - была более чем достаточна в большинстве ситуаций, которые только можно было бы себе вообразить. Хотя, конечно, непредвиденные случаи потому так и зовутся, что предугадать их невозможно. Унэн лишь пожал плечами в ответ. Впереди показался тупик и сейчас предстояло либо возвращаться - полутора милями ранее было ответвление прохода - либо проникать за скрытую дверь, если таковая объявится. Последнее представлялось в высшей степени вероятным, учитывая что до сих пор ни один подземный город подобного типа тупиков не имел. - Как же ты тогда определяешь разум? - спросил Шассим и Унэн в который раз подивился его способности быстро менять тему беседы. - Как способность вырабатывать сложную систему ритуалов и следовать им, - ответил он после некоторого раздумия. На самом деле монах несколько покривил душой, поскольку полагал, что только боги и другие над-разумные существа могут дать определение разуму. Как рыбе получить представление о пруде, в котором она обитает, если об остальном мире она получает крайне скудное представление? Пожалуй, что никак. - Интересно, - отозвался целитель. - По моему мнению, разум определяется скорее способностью создавать и использовать знаковые системы. - Тогда выходит, что муравьи тоже разумны. И пчелы, и бог весть кто еще. - В какой-то мере - несомненно, - подтвердил Шассим. - Ты же знаешь, что с точки зрения Ордена весь Ралион - единая разумная система. Мы - лишь малая ее часть. Унэн не стал уточнять, что такое "мы". Он подошел поближе к тупику и осторожно уселся, не снимая с себя планку-насест. Нагрузка в лице двадцатифунтового флосса не повредит, учитывая, что в монастыре жизнь, конечно, далеко не сидячая, но уж больно однообразная. В смысле удручающего постоянства его распорядка. - Ну что же, меня это не задевает, - Унэн уселся поудобнее и уставился на стену, преграждающую им путь. - Это, как говорили мне наставники, лишь одна из тысячи граней, определяющих сущность. Кое-кто считает, что разум - это то, что позволяет оперировать отвлеченными понятиями. Среди Ольтов популярно мнение, что разум - способность к созидательной деятельности. И многие другие мнения. Окончательного определения, по моему мнению, вообще быть не может, а все частные более или менее хороши. - Однако, когда мы сталкиваемся с новым проявлением разума, зачастую требуются огромные усилия, чтобы признать - как ты говоришь? - новую грань. - Вероятно, поэтому всем расам и следует жить сообща. Не то участью большинства из них станет жизнь в клетках. И то в лучшем случае. Целитель некоторое время молчал. - Боюсь, что ты прав, - изрек он в конце концов. На том беседа временно прекратилась. Ибо заставить говорить Флосса, у которого нет желания вести разговор, ненамногим проще, чем научить камни разговаривать. * * * - Тысяча граней, - произнес Норруан неведомо откуда пришедшие на ум слова. Обратил свой взор на северо-восток. Там красовались легкие белые облака... и где-то в том же направлении только что открылись Ворота, пропуская пришельца из иного мира. Над которым не властна здешняя магия. Что, в общем, не очень страшно: то, что ходит, дышит и ест, можно уничтожить. Однако Норруан был не в состоянии почувствовать, где в данный момент находится Гость и тем более прочесть его намерения. В данный момент в этом не было необходимости. Поскольку рядом с Гостем был хвастливый коротышка Аймвери, который утверждал, что Норруан не сможет проникнуть в Лес и остаться в живых. Надо будет как-нибудь его разочаровать. Норруан нахмурился... и рассмеялся. Оба они, и Науэр, и Аймвери, привлекли к себе внимание обитателя Вилки. Ну что же, возможно, что у него, Норруана, вскоре появится некоторая передышка до появления очередного Гостя. А к тому времени новая порция Зивира уйдет в небытие... и сократится тот срок, что ему суждено торчать здесь, в угасающем мире, отправленным сюда неведомой ему силой. Зивир считал, что Норруан - демон разрушения, посещающий миры, чей жизненный срок подходил к концу. Если бы обитателям Зивира стала известна истина, какой переполох поднялся бы! ...Морни вопросительно взглянула на своего союзника. - Тысяча граней, - повторил человек в черном. Слова казались частью более длинной фразы, таящей в себе важный смысл. - Каждый мир имеет тысячу граней... - Точно, - повернулся он к вороне. - У каждого мира есть тысяча граней, как и у каждой задачи - тысяча решений. В этот раз я не стану собирать войско и выступать против Гостя. Пусть приходит сам. Я буду ждать его. Морни опустила "в этот раз", но была искренне поражена всем остальным. - Ничего не предпринимать? Позволить Зивиру собрать армию и напасть на Моррон? - Почему бы и нет? - удивился Норруан, наливая себе густого темно-вишневого вина - трофей из недавно захваченных сторожевых Башен. - Что он может мне сделать? Я не знаю. До настоящего момента я воевал чужими руками. Ладно, все эти существа были и впрямь созданы мной (хотя я не всемогущ, как некоторые думают), но все же против Гостей сражался не я. Так что разнообразие не повредит. - Ты хочешь играть, зная, что шансов у противника почти что нет, - ответила Морни и поежилась. В мрачных залах Моррон было прохладно и сквозняки хозяйничали в них, как хотели. - Вовсе нет, - в глазах Норруана вспыхнули огоньки и улыбка скользнула по его губам. - Поэтому слушай мое поручение, Морни. Скажи Воинству Иглы и Гостю, что я буду ждать его прибытия здесь. Пусть попытаются осуществить то, чем давно мне угрожают. А то, что я буду сидеть сложа руки и просто наблюдать, - добавил он, - мы им говорить не станем. Мне интересно, что произойдет в этом случае. Ворона хотела возразить, но, подумав, молча кивнула. - Сначала, конечно, обед, - остановил он ее, уже собиравшуюся взлететь. По мановению руки Владыки Моррон зал осветился огнем десятков факелов и явились из ниоткуда многочисленные слуги, несущие подносы с тем, что было по душе хозяину замка и его гостям. Вид у слуг был устрашающим. III. Впервые Унэн встретился с надписью, понять которую не мог. "Эх, Олли бы сюда", - мысленно вздохнул монах, вспомнив о своем друге, которому, к слову, и принадлежал загадочный дневник. Не вполне было понятно, отчего он сам не взялся переводить его... но у монаха уже зрело смутное осознание - почему. Хотя жаль. До сих пор не было надписи, которую друг его не смог бы понять. Сам Унэн был знатоком ненамного меньшим, однако слова, что возникли на стене после прочтения обнаруживающего магию заклинания, озадачили и его, и флосса. В буквальном прочтении надпись гласила: "Сквозь Анектас. Особая осторожность." Понятна была только вторая фраза. - Что за "Анектас"? - спросил он у Шассима и вывернул голову, чтобы взглянуть тому в глаза. Флосс медленно покачал головой. - Здесь проход, - ответил он взамен, - что открывается, насколько я понял, для того, кто смог прочесть надпись. Но это слово, как и ты, я слышу впервые. Подожди немного, я спрошу совета. По спине Унэна пробежала неприятная дрожь, и слабая дымка на миг окутала сознание. Когда флосс обращался к богам, он "светился" во всех мыслимых магических и псионических диапазонах. Настолько мощным был контакт. Везет же, подумал монах с завистью. Ему общение с божествами давалось с гораздо большими затратами. Отчасти, конечно, вследствие его воззрений. Вследствие веры в Учение. Согласно которому одна и та же судьба и у смертных, и у богов. Что, конечно, не у всех богов вызывает восторг. ...Наконец, общение завершилось и флосс энергично встряхнулся. - Слово без значения, - объявил он. - Никто из живших на Ралионе не приписывал ему никакого значения. По спине монаха пробежала ледяная струйка. На сей раз от страха, а он испытывал страх очень редко. И лишь когда были весомые на то основания. - Извини меня, Шассим, но это чушь, - ответил он, стараясь говорить спокойно. - Никто не может написать слова, не вкладывая в него хоть какого-нибудь смысла. Может быть, тайный язык? Шифр? - Нет, - Шассим нетерпеливо переступил ногами по планке. - Не веришь, так спроси сам. Спроси сам! Чтобы потом часа три отдыхать! - Верю, - солгал Унэн. - И что же ты предлагаешь? - Войти. Унэн задумался. В самом деле, его шестое чувство, всегда предупреждавшее об опасности, молчало. Во время всего их похода оно иногда предостерегало его от опрометчивых действий, но нисколько не возражало сейчас, перед проницаемой стеной, ведущей одним богам ведомо куда. - Ну ладно, - монах поправил свою одежду. - Однако помни, Шассим, что я-то воскресну быстро, а вот что будет с тобой, известно лишь... в кого из богов ты веришь сильнее всего?.. И шагнул сквозь "камень", слыша скрипучий смех, отдающийся где-то под сводами черепа. И мрак поглотил их. * * * В тринадцати местах по всему Ралиону, где стояли святилища Всех Богов, вздрогнула земля и что-то недовольно заворчало, ворочаясь в глубине. Однако Хранители (там, где они еще были), не придали большого значения произошедшему. Боги охраняют свои святилища, а в знамениях нуждаются не Хранители, а многочисленные паломники. Многие из которых вняли знамению. Каждый, само собой, по-своему. * * * Из подвалов Моррон послышался скрежет и стук отодвигаемой каменной плиты. Норруан, который спокойно сидел в кабинете, рассеянно листая древний трактат по геометрической магии, вздрогнул и взялся за жезл, висящий на поясе. После чего захлопнул книгу и быстрым шагом направился к ближайшему спуску в подземелье. Что-то проснулось в замке - и надлежало понять, что именно. У замка может быть только один владелец. * * * Долгое время Унэн висел в воздухе... лишенный каких-либо ощущений. Ничто - ни зрение, ни слух, никакое из остальных чувств не находило ничего достойного внимания в окружавшем его пространстве. Если, конечно, это было какое-то пространство. Однако, обжигающие серебряные иглы созвездий не торопились вонзаться в его бесплотные ступни и ветер, что избавлял его от бремени плоти и имущества не торопился проделать это вновь, - чтобы вскорости вернуть похищенное. Стало быть, жив. Гулко стучало сердце. Очень, очень медленно. Бессчетное число ударов сотрясло покой и черную пустоту пространства и пол коснулся ног монаха. А флосс тут же проявил себя всеми фунтами своего веса и беспокойными мыслями, коснувшимися спокойного рассудка Унэна. Стало быть, и он был жив. Что ж, весьма отрадно. И тут же монах ощутил, как соскальзывает, спадает с него та маска, тот облик, под которым он привык показываться жителям Ралиона - порой столь враждебным ко всему, от них отличающемуся! Флосс в великом изумлении смотрел, как густая лохматая рыжеватая шерсть прорастает на теле его друга и носильщика; как уши его удлиняются и уплощаются; как короткие, но острые клыки показываются из-под верхней губы, чтобы устрашать зрителя своим блеском. Венцом всего стала тщательно выбритая верхняя часть головы - она смотрелась и комично, и устрашающе. И еще длинные когти на руках и ногах и кончик хвоста, выбившийся из-под рясы. Голова Унэна повернулась и Шассим встретился взглядом с парой пылающих красноватых глаз - в которых добродушие и доверие могло моментально смениться яростью и непреодолимой силой. - Вот, значит, каков ты на самом деле, - присвистнул целитель и шевельнулся на насесте. - Воистину велики твои возможности, раз я не смог увидеть этого раньше. - Я есть то, что я есть, - услышал он в ответ. Флосс закрыл глаза и прежний Унэн - низенький подвижный человечек с кругленьким брюшком - по-прежнему подходил этому голосу. Шассим открыл глаза и ему показалось, что прежний облик на миг вернулся к Унэну. И вновь растаял. - Мы предоставлены сами себе, - заметил Унэн. - Наша магия здесь бессильна. Однако, раз я тебя слышу, врожденные способности здесь по-прежнему действуют. Он взмахнул рукой и не встретил вокруг ничего, кроме застойного, сухого воздуха, в котором смешались поблекшие ароматы бесчисленного множества эпох. Так пахнет в древних гробницах, в заброшенных городах, - везде, где царит запустение и безжизненность. - Что ты видишь? - спросил Унэн, убедившись, что псионика не в состоянии подсказать глазам, что окружает его во мраке. - Коридор, - флосс вновь шевельнулся. - Множество дверей. Портал за нашей спиной... Можешь зажечь факел, если хочешь. Я... не ощущаю... Флосс вздрогнул, на сей раз гораздо сильнее. Унэн ждал, пребывая в неподвижности. - Мы не на Ралионе, - неожиданно отозвался флосс и несколько раз взмахнул крыльями, обдав спину монаха прохладой. - Я не ощущаю ничего, что присуще ему. Никакой жизни. Никакой мысли. Никакого движения. Монах хранил молчание. - Анектас, - сказал он в конце концов и извлек алхимический факел, подарок одного своего хорошего знакомого. Стоило повернуть верхнюю часть приспособления, как возникал мягкий, желтоватый свет, яркостью которого можно было управлять. Монах отвел руку в сторону и сиротливый огонек в его ладони постепенно разгорелся крохотным, едва переносимым солнечным сиянием. Действительно, коридор. Массивные двери, каждая много выше человеческого роста - проход для гигантов, способных сокрушать скалы небрежным движением пальца. А за их спиной... - Ты видишь? - он обернулся и поднес излучающий мягкое тепло факел к отполированной, подернутой дымкой "стене", из которой они вышли. На поверхности портала мерцающее изображение чуть сутулящегося человека невысокого роста, облаченного в просторную рясу. Возвышаясь над его головой, за плечами человека сидела крупная птица. Очень похожая на Флосса. Шассим мелодично пропел свое изумление. - Анектас, - повторил Унэн. - Скажи, достопочтенный Шассим-Яг, много ли в вашем... на Ралионе подобных проходов? - Я не знал, что смертные могут пользоваться ими, - ответил тот. - До сих пор я полагал, что только богам дозволено путешествовать подобным образом. Унэн склонил голову и факел съежился робким светлячком у него на ладони. * * * Мрачные подземелья Моррон способны были вызвать к жизни не один десяток ужасных преданий, легенд, баллад и прочих памятников мысли. Пыточные камеры, специальные помещения для осужденных на самые разнообразные виды смерти, лабиринты, напичканные множеством смертоносных ловушек. Десятки подземных этажей, в запутанной схеме которых мог разобраться один лишь Норруан. Правда, по его собственному мнению, он не очень-то старался запоминать что бы то ни было. Он просто *знал*, как попадать в ту или иную часть подземного Моррон. И теперь он спешил в самое сердце чудовищных помещений замка - туда, где могло находиться нечто, ему неизвестное. Впрочем, и теперь его вело не четкое знание, а словно бы чей-то вкрадчивый голос. указывающий, куда идти и что искать. * * * Шестнадцать дверей было в коридоре. И полупроницаемая стена - видимо, очередной портал - на другой его стороне. Собственно, коридором-то его можно было назвать лишь весьма условно. Затерянный неведомо где осколок пространства, соединяющий Ралион неизвестно с чем. Однако воздух был пригоден для дыхания, а температура - вполне сносной. Целитель долго не мог оправиться от полного молчания, окутавшего его органы чувств - в основном, ментальное и астральное зрения. Лишенный постоянной связи с *генвир* - нематериальными мирами, порождаемыми разумными формами жизни - флосс ощущал себя ослепшим и беспомощным. Коридор непереносимо давил на него, постепенно сокрушал психику - сокрушал абсолютным, невероятным молчанием. Здесь не было ничего. Ни жизни, ни разума, ни богов. Только они с Унэном. Шассим ощутил острое желание непрерывно говорить с монахом или читать какой-нибудь гимн - словом, занять свой мозг, чтобы не сойти с ума. Унэн, похоже, ощущал беспокойство спутника. - Я тоже его не чувствую, - изрек он, прислушавшись к собственному состоянию. - Чего? - не понял Шассим. - *Генвир*, - пояснил монах. - Пустота. Какой-то... ненастоящий мир. - И стукнул с размаху кулаком по каменной стене. Камень, однако, был настоящим и с честью отплатил обидчику. Унэн потер ноющую руку и подумал, стоит ли пытаться разрубать камень ладонью. Вряд ли. Поскольку с псионикой здесь неладно, лучше не играть с огнем. Перспектива застрять рукой в стене его не очень-то прельщала. - Ну что? - вопросил он. - Мне, честно говоря, не очень охота тратить остаток жизни на эти двери. Да и страшновато немного. Так только... прислушаться к тому, что за ними творится, да и возвращаться. Флосс неожиданно встрепенулся. - Седьмая дверь, - воскликнул он, взмахнув крыльями так, что Унэн пошатнулся. - Я чувствую что-то из-за нее. Посмотрим? Монах пожал плечами и быстро преодолел расстояние, разделявшее их и дверь номер семь. Пол был покрыт дюймовым слоем очень легкой пыли. - Давненько здесь не убирались, - покачал головой Унэн и поднес факел к двери, приказав ему светиться поярче. На краткий миг его шестое чувство, чувство опасности, ожило... но не сказало ничего внятного. Так, неразборчивый шепот. * * * Норруан стремительно спустился в катакомбы, в которых, по слухам, были погребены строители и первые обитатели этого замка. Он быстро проходил мимо зияющих черных провалов, из которых сочился влажный холод и не останавливался, пока не добрался до той самой, легендарной гробницы. Дверь бесшумно открылась, повинуясь нетерпеливому жесту его руки. Глаза Норруана прекрасно видели и в темноте. Как он и ожидал, одна из плит посреди зала лежала не на месте. Непроницаемая мгла заполняла неровный прямоугольник в полу. Норруан вошел внутрь и не почувствовал ничьего присутствия. Это было просто невероятно. Замок, конечно, можно было назвать живым (в особенности вспомнив про множество этажей с движущимися, смертоносными ловушками), но не до такой же степени! - Кто здесь? - громко спросил он и темнота вздрогнула, отползла в стороны и забилась в щели, испугавшись своего хозяина. Наступила полная тишина. Даже звук падающих капель и едва слышный скрежет механизмов, приводивших в движение "живые" лабиринты наверху - все это пропало. - Ну хорошо, - Норруан снял с пояса свой непобедимый жезл и призрачный свет захлестнул комнату, отражаясь от стен и стирая все тени. Никого. Норруан пожал плечами и подошел к провалу вплотную. Присел. Что-то смутно виднелось внизу. Какой-то зал, уставленный не то статуями, не то колоннами. До пола было футов тридцать. Владыка Моррон усмехнулся и извлек из воздуха прочную веревку. Она послушно обмоталась вокруг выросшего из пола металлического столбика и упала в провал, бесшумно размотавшись и оставив в пыли на полу слабый след. Чисто. На всякий случай Норруан взглядом приковал отодвинувшуюся плиту к полу и быстро спустился по веревке вниз. Где его и встретил чистый, свежий, восхитительный воздух. По сравнению с ним в подземельях Моррон витал отвратительный смрад (хотя ничего подобного Норруан раньше не замечал). Он отпустил веревку и огляделся. Положительно, такого места под Моррон быть просто не могло. Длинный зал, с огромной статуей ворона, взмахнувшего крыльями в дальнем конце зала. Небольшое возвышение и какой-то пыльный сверток, лежавший на нем. И десятки колонн, каждая - с венчавшей ее каменной головой ворона. Глаза изваяний были рубиново-красные и слабо тл