А.Горцев. Белый монастырь
-----------------------------------------------------------------------
Сб. "НФ-23". М., "Знание", 1980.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 April 2001
-----------------------------------------------------------------------
Вырвавшись из каменных объятий скалистой теснины, река неудержимо
мчалась куда-то вниз. С гневным грохотом она штурмовала обломки скал,
забившие русло, - в фонтанах брызг солнце дробилось на радужные кванты. От
грохочущей, пенящейся массы веяло такой неодолимой мощью, что Владимир
покачал головой: попробуй останови...
От этого места начинались десять тысяч ступеней, ведущих к Белой
Часовне, - там, наверху, ожидал сюрприз, обещанный ему Джерри.
Поднимаясь асе выше, Владимир чувствовал себя как никогда счастливым, -
один в сосновом сумраке, пахнущем прогретой смолой. Под ногами лежали
ступени, высеченные в скале. Отполированные миллионами шагов, они теперь
были покрыты давно нетронутым ковром сухой хвои.
Ничто в природе Владимир не любил так, как горы. Ему казалось, что он
понимал породившую их Землю, - ей словно прискучило однообразие равнин и
океанов, и она стала творить из своей каменной одежды недвижимых гигантов,
обрядив их в зеленую парчу лесов, украсив ожерельями звонкой воды и
увенчав коронами снегов.
Прошло около грех часов, когда серовато-красная колоннада сосновых
стволов, наконец, расступилась и Владимир оказался перед наклонной белой
стеной. Она как бы продолжала холм, уходя выше сосен в темную синеву.
Наверх вели еще четыре марша ступеней, выходивших на крышу, мощенную
идеально подогнанными каменными плитами. Подойдя к барьеру, Владимир
обомлел. Воздвигая часовню, древние строители знали, что делали: над
ступенчатой перспективой возвышавшихся холмов, в синеющем просторе встало
белое видение Чомо-Ганги, иначе Белого Монастыря.
Вершина выглядела словно колоссальный многобашенный храм, и Владимир
почувствовал, как по спине пробежал холодок почти суеверного восхищения.
Накануне, во время ночного полета, он видел лишь силуэт Чомо-Ганги на
мерцающем звездном фоне. Но теперь, отсюда, эта белая громада, освещенная
боковым солнцем, вторглась в самую душу. Да, лучшего сюрприза Джерри не
мог и придумать...
Внезапно шуршание шагов по каменным плитам заставило Владимира
обернуться. От испуга и изумления он остолбенел. То, что стояло перед ним,
не было привидением. Оно было реально и отбрасывало безобразную тень,
похожую на размазанную кляксу. Котлообразная голова - или туловище - была
приподнята метра на полтора тремя мощными членистыми лапами и несла на
себе решетчатую раму. Каждая лапа кончалась ступней вроде распяленной
банановой грозди. По окружности головы зияли отверстия, видимо глаза, а
пониже торчал хобот, свернутый спиралью.
Космический гость? А может, злой дух во плоти, охраняющий Часовню? Но
уродливое создание не дало ему времени размышлять.
- Обедать, господин Светлый, - сказало оно странным скрипучим голосом.
- Господин Темный ждет внизу...
По трем его лапам переливалась волна едва уловимой дрожи. Владимир
молчал, оправляясь от шока. Кажется, он начинал понимать, в чем дело.
- Кто ты? - спросил он.
- Носильщик Цзамбо, господин Светлый. - Скрип доносился откуда-то
изнутри головы. - Господин Темный включил Цзамбо. Велел принести вас вниз.
Цзамбо ходил быстро-быстро.
Сказав это, он услужливо сложился чисто механическим движением,
одновременно подогнув все три лапы.
Все стало ясно. Это и был сюрприз Джерри; он находился, видимо, в том
тяжелом зеленом ящике, который они погрузили в аэроплат первым. От него
тянуло теплом и своеобразным запахом, вроде аммиака, вызвавшим у Владимира
приступ отвращения. Тщетно он пытался восхититься целесообразностью этого
чудовища: на раме были два удобных седла, а три лапы, должно быть, служили
надежной опорой на горных склонах. Все равно между этим странным созданием
человеческого ума и Белым Монастырем, великолепным творением Земли,
контраст был так резок, что Владимир обозлился.
- Иди! Я спущусь сам!
- Да, господин... - Нелепая тварь, распрямившись, попятилась, словно
включив задний ход, и стала спускаться, по-паучьи перебирая лапами.
Владимир отвернулся и, поднеся к глазам бинокль, стал рассматривать
Чомо-Гангу оценивающим глазом восходителя. В поле зрения, деталь за
деталью, медленно плыла пятикилометровая стена, сплошь обледенелая от
подножия до зубчатых пиков. Она была покорена лишь однажды, полстолетия
назад, ценой нескольких людских жизней и неимоверных усилий. Теперь же их
было только двое - или трое? - и у них был аэроплат. Конечно, о посадке на
главную вершину не могло быть и речи. Но слева, с северной стороны, стена
переходила в обширное, почти горизонтальное плечо. Оставалось посадить
аэроплат в ледовый цирк на плече, одолеть ледник и предвершинный гребень -
и за двое суток они доберутся до главного пика Белого Монастыря.
Пора было спускаться, и его мысли вернулись к диковинному носильщику.
Теперь, в десятые годы XXI века, роботы были уже привычными. Они чистили
обувь на улицах, продавали товары, подавали в ресторанах. И все же это
были машины. Они не стилизовались под людей, оставаясь лишь замысловатыми
аппаратами. Но в тиши лабораторий уже нарождалось новое поколение
невиданных ублюдков техники и биологии. В них не было металла - только
белковоподобные структуры, квазиживые ткани из искусственных клеток. Об
этом Владимир только слышал, а вот теперь увидел воочию.
Ну и кикимора, подумал он. Будь это машина, все было бы ясно.
Переставил рычаг, нажал клавишу или скомандовал в ухо-микрофон. Или
животное, пусть самое диковинное, скажем, стегозавр, - он представил себя
верхом на стегозавре, ноги в стременах, в руках уздечка, и усмехнулся. А
этот... к нему не подбиралось даже термина, не то что имени. Он ничего не
напоминал, ни на что не походил, и это почему-то вызывало раздражение. Но
в конце концов не всякому доставит удовольствие общение с говорящей
лягушкой, будь она хоть гением.
На поляне, окруженной обрывистыми скалами, накренившись, стоял аэроплат
- толстая пятиметровая тарелка, накрытая прозрачным полушарием. Неподалеку
в тесном кольце каменного очага метались языки оранжевого пламени,
облизывая дымившую черную посудину. Рядом в одних синих плавках, с
болтавшимся на шее медальоном, под ритмическую музыку отплясывал Джерри,
во все горло распевая модную песенку.
Владимир издали помахал ему рукой. Джерри был коренной тибетец,
симпатичный парень с широким улыбчивым лицом и озорными черными глазами -
любитель восхождений и прирожденный философ. Они недавно подружились на
космическом полигоне, в великой травяной пустыне близ голубого озера
Кукунор.
- Ну как сюрприз, Влади? - издали прокричал Джерри. - Похоже, он тебе
не здорово понравился?
- Грешен, - сказал Владимир, подойдя к огню. - Восторга нет.
- Ничего, привыкнешь, - сказал Джерри. - Это наша новинка, двухместный
шагающий вездеход, у него выносливость яка и интеллект неандертальца,
больше не нужно. Мы называем их биоидами.
- Черт побери, его бы можно было сделать покрасивее, - пробурчал
Владимир. - Этакий гибрид паука со слоненком...
- А на что ему красота? Он отлично приспособлен к своей функции, сам
господин Естественный Отбор не сделал бы лучше. Проголодался?
- Еще бы, я ведь не биоид? Что в котле?..
- Настоящая тибетская часуйма, - сказал Джерри горделиво. - В Лхассе
такой не найдешь. Ты видел Монастырь?
- Да. - Владимир вызвал в памяти образ Чомо-Ганги и снова испытал
прилив восхищения. - А ты бывал здесь раньше?
- Мальчишкой, с дедом. - Джерри снял с огня свою посудину. - Уже тогда
Белая Часовня была пуста, монахи ушли в мир... Давай котелок.
- Интересно, как бы монахи восприняли твоего Цзамбо?
Джерри рассмеялся, показав широкую дугу белых зубов.
- Они решили бы, что в этот облик перевоплотилась душа какого-нибудь
бедняги, нагрешившего больше чем нужно... Но у него есть зачатки личности,
например он может обидеться... Эй, Цзамбо! - крикнул он биоиду. - Ступай
принеси воды для чая.
Разделавшись с часуймой, он достал из карманчика плавок тонкую сигарету
и, закурив, поудобнее устроился на траве.
- Привыкнешь, - повторил он.
Личность, подумал Владимир. Квазиличность. Квазимысли, квазиэмоции...
Но как их отличишь от наших? Да и можно ли?
- Тяжело привыкнуть, - проронил он. - В нас еще сидит древнее,
темное... Не похоже на тебя - значит, чужое, берегись его. Ничего не
поделаешь, жизнь лепит нас еще по старой модели.
- Она лепит из нас не то, чем мы должны быть, а то, чем мы можем быть,
- изрек Джерри. - Жизнь - это бесконечная цепь превращений, она не умирает
с тобой, а каждый раз возрождается в новом облике. В каком - зависит от
кармы, то есть алгебраической суммы всех твоих деяний и помыслов во всех
прежних воплощениях. Заметь, со знаками "плюс" и "минус"... Чем больше
плюсовый итог, тем лучше следующее воплощение, понял? - Джерри приподнялся
на локте, подбросил в огонь сухого можжевельника.
Владимир покачал головой.
- Ну и бухгалтерия... И ты серьезно в это веришь?
- Верю. Судьбы, фатума, нет, каждый сам себе фатум.
- Но зачем тогда вообще жить? Рисковать испортить себе карму? Лучше
сразу сесть в бочку с консервантом. Не шевелиться, не мыслить, не
желать...
- Вот-вот! Это и есть нирвана, вечное блаженство абсолютного покоя,
конец перевоплощений, награда за хорошую карму.
- Тогда чего ради ты лезешь на Белый Монастырь? - Владимир стал терять
терпение. - Для кармы?
- Да, Влади. - Тон Джерри был серьезен. - Это доброе деяние, разве оно
не делает нас лучше?
- Но неужели, черт возьми, за столько лет у вас ничего не изменилось?
Как вы ухитрились совместить все это с высокой наукой?
- О нет, изменилось многое. - Джерри усмехнулся. - Старый ламаизм
привел Тибет к застою. Когда же пришло освобождение, мы поняли, что на
яках далеко не уедешь. Наука помогла нам не только уничтожить нищету и
болезни. Раньше ламы крутили молитвенные барабаны. Теперь они стали
рабочими и землепашцами. Вместо лам молятся электронные машины. Мудрость
сотен томов "Кянджура" доступна всем по телевизору и в микрофильмах, а над
Поталой зажжены священные слова: "Ом мани падме хум" - знаешь, что это
значит?
Владимир кивнул.
- Нет, Джерри, - сказал он. - Для меня это не подходит. Мне не нужна
нирвана, даже на такой высокой технической базе. Я хочу жить и быть
человеком... делать мир прекрасным и не давать спуску всякой дряни, ее еще
много на земле... А вот и наш красавец. Слушай, почему он дымит?
Биоид приближался, ухватив хоботом дужку раскачивающегося красного
ведра. Над ним поднималось облачко пара.
- Замочил радиатор, там градусов восемьдесят... Он ведь тепленький, ты
разве не замечал? Пойдем, познакомься поближе.
Джерри потянул Владимира к биоиду. В нос ударило запахом аммиака, к
горлу подступила тошнота. Владимир вырвал руку, крикнул с отвращением:
- Убери его подальше!
Улыбка погасла на широком смуглом лице Джерри.
- Вот оно что! - процедил он. - Знаешь, кто ты такой? Расист! Это сидит
у вас в крови, у просвещенных европейцев! Какого черта ты удостоил меня
своим обществом? Я ведь не Джерри, а всего лишь Чжало! Или ты рассчитывал,
что я буду у тебя носильщиком? - Джерри рассек воздух сжатым кулаком. - Ко
всем чертям! - Он повернулся и пошел к аэроплату.
За ним поплелся Цзамбо. В его ретираде было что-то от безответной
ослиной покорности. Владимир почувствовал, что краснеет. Кинулся вслед.
- Подожди, Джерри, - проронил он глухо. - Оправдываться не буду, я вел
себя, как скотина... Понимаешь, мне всегда говорили, что я похож на
стальной рельс: как уложен, так и ведет. Не могу я к нему привыкнуть, ну
никак... - Ему бросился в глаза медальон Джерри. В ромбовидной рамке
улыбалась молодая черноволосая женщина с милым простодушным лицом. -
Раньше я у тебя этого не видел, это Сонбу?
- Она. - Джерри смягчился. - Мы поженимся через год, когда она окончит
университет в Чамдо. А у тебя девушка есть?
- Нет. - Владимир насупился. - Она не смогла примириться с этим.
- С рельсом?
- Да. Этот твой Цзамбо - я не могу считать его машиной. Животным тоже,
он ведь говорит. Значит, человек? Но он слишком непохож на человека.
Некоторое время они молча глядели друг на друга.
- Ну и что из того, что непохож? - сказал наконец Джерри. - Вот ты,
например, - откуда я знаю, что ты не искусно сделанный робот?
Владимир изумленно уставился на Джерри.
- Ты что, обалдел?
- Не пугайся, - насмешливо ответил тот. - Ты человек. Но не потому, что
сделан из плоти и крови. А потому, что ведешь себя по-человечески, вот что
важно. И Цзамбо тоже, почему же не считать его человеком?
Владимир задумался. Солнце клонилось к закату, и освещение стало
неожиданно теплым, - это, невидимая отсюда, сияла Чомо-Ганга, наполняя мир
розовым светом.
- А знаешь, ты прав, - признал он. - Думать иначе - это и есть
расизм... Но тогда ты рабовладелец, так ведь? Ты же на нем верхом поедешь.
- А это совсем другое дело. Возить - его профессия. Аэроплат сядет не
везде, а Цзамбо пройдет всюду. Изотопной батареи хватит надолго, пока не
состарятся миозиновые мышцы.
- Ладно, Джерри, я привыкну, - пообещал Владимир. - Но ездить на нем не
стану... Послушай, а выключить его нельзя?
- Не выйдет. - Джерри расхохотался. - Если ты пустил батарею в режим,
то все! Его можно только... разобрать, что ли? Да брось ты мудрить, он
неплохой малый... Эй, Цзамбо, поди сюда!
Тот подковылял, тихонько виляя хоботом, платформа покачивалась в такт.
Верно; не красавец, но ведь и як тоже... С этим хоть можно перекинуться
несколькими фразами в пределах проблем ходьбы и переноски грузов.
- Он может не только возить. - Джерри окинул биоида сочувственным
взглядом. - У него развитая терморегуляция. Прикажешь - обогреет не хуже
костра, правда за счет сокращения своей жизни... - Он похлопал Цзамбо по
слоновьей голове. - Все! Давай десерт.
Они с наслаждением поглощали консервированные бананы, когда Владимир
вдруг сказал:
- Слушай, у меня идея, как добиться нирваны при жизни...
- Ну-ка, давай!
- В невесомости, орбитуя над планетой!
И передние глаза биоида Цзамбо увидели непонятную ему картину: господин
Темный и господин Светлый разразились громкими ритмическими звуками,
повалились на траву и стали по ней кататься, обхватив друг друга. Если это
опасность, то нужно прийти на помощь. Но кому из них?..
Они были молоды, полны играющей силы и не подозревали, какой искус
готовит им Белый Монастырь.
Было еще темно, но световой прилив с востока уже гасил звездные огни в
высоком небе.
Они шли уже несколько часов по плавно поднимавшемуся глетчеру, сплошь
покрытому сверкающим фирном. В удобном седле, в обогреваемом штормовом
костюме Джерри не ощущал движения - вокруг господствовала белизна, не
давая взгляду ни единой зацепки. Лишь впереди маячила ярко-алая фигура
Владимира - шлем на голове, плоский серебристый баллон на спине, широкий
белый кушак вокруг пояса. Джерри оглянулся - позади тянулась цепочка
звездчатых следов от ступней биоида. Они перемежались с овальными
отпечатками самоподъемных ботинок - ороподов, в которые был обут Владимир.
Еще дальше простирался фиолетовый горизонт, на его фоне темнело пятнышко
оставленного ими аэроплата.
- Джерри! Как маяк?
- Пищит нормально.
По сигналам маяка, отраженным спутником, следившая за ними спасательная
база постоянно знала их место.
- Постой-ка, осмотримся. - Владимир вгляделся вперед. До подножия
предвершинного гребня оставалось километра три коварного ледника,
наверняка изрезанного трещинами, закрытыми снегом. Лишь перед самым
гребнем, в плотной тени вершинного массива, снега не было - там
громоздились полупрозрачные глыбы открытого льда.
- Будем держаться осторожнее, - услышал Джерри в своем шлеме. - Терпеть
не могу закрытый ледник, не знаешь, где загремишь. Давай двигаться в
связке, включаю эхо-зонд...
Между ними пролег тридцатиметровый красный трос, а в ушах Владимира
возникло тихое жужжание, означавшее близкую ледовую твердь под слоем
фирна. Подъем усилий не требовал: эту работу делали ороподы, "горные
ноги", по очереди поднимавшие каждую ступню сжатым газом из заспинного
баллона. Четыре такта, два "вдоха" и два свистящих "выдоха" под ногами:
раз-два, три-четыре, ом-мани - падме-хум...
Когда из-за вершинных зубцов Чомо-Ганги высунулся ослепительный краешек
солнца, их атаковал ураганный ветер. Подняв в воздух снежные вихри, он
потопил все вокруг в белесой мгле. Но остановить восходителей не мог.
Почувствовав натяжение троса, Владимир оглянулся; Джерри подошел,
пожалуй, слишком близко.
- Держись подальше, Джерри! - крикнул он предостерегающе.
И вдруг жужжание эхо-зонда стало оглушительно громким, а правая нога
потеряла опору. Падая, Владимир ударился затылком шлема о снег и ощутил
сильный рывок натянувшегося троса. Дальше было быстрое скольжение вниз по
ледовому склону, защемившее сердце чувство непоправимости, отчаянная
попытка задержаться. Это длилось несколько секунд. Потом скольжение резко
замедлилось и прекратилось. Владимира заклинило между двумя наклонными
ледовыми стенами. Сверху чувствительно напирала масса обрушившегося снега.
- Влади! - раздалось в шлеме. Значит, они целы! Но где они?
- Джерри, Джерри, я здесь!
- Влади! - по-прежнему звал Джерри: он его не слышал. - Влади, где ты?
Видимо, отказала связь. Если сбросить шлем, можно просто крикнуть.
Владимир попытался высвободить зажатые руки, и тут же возобновилось
скольжение. Неужели это конец?
- Влади! Где ты? - звучало в шлеме.
Скольжение замедлилось, и вдруг освободились руки, а ороподы уперлись в
твердое.
Некоторое время Владимир не шевелился. Потом включил нагрудный фонарь,
в его свете блеснули слоистые ледовые стены. Осторожно поднявшись, он
отряхнулся и откинул шлем. Лицо обдало морозом.
- Джерри! - крикнул он. И тут же услышал радостный отклик.
- Влади, я тебя слышу! Мы съезжаем вниз!..
- Здесь пещера! - во всю мочь крикнул Владимир: эхо откликнулось
издевательскими повторами. - Пусти вперед Цзамбо!..
Через минуту на Владимира посыпался град снежных комьев. Он отскочил, и
стокилограммовый биоид, спружинив на лапах, шлепнулся на его место. Вслед
за ним, весь в снегу, прибыл Джерри. Они обнялись, и Владимир помог ему
снять шлем.
- Цел?
- Ушиб немного плечо. - Владимир снял заспинный баллон и ненужные
ороподы. - Ты, я вижу, в порядке, а маяк?
- Посмотри у меня за спиной. Вроде пищит...
Владимир заглянул, покачал головой:
- Помяло антенну. Впрочем, его все равно надо выключить.
- Значит, маяк они уже потеряли. - Джерри просиял. - И знают где!
Ом-мани-падме-хум! Через час будут здесь! - Он облегченно перевел дух. -
Но расскажи, как все это получилось?
- Скорее всего трещина была перекрыта старым наддувом фирна. - Владимир
почесал затылок. - А под ним пусто. Зонд и дал отражение от фирна... А ты
- какого черта ты подошел так близко? Держись ты на всю длину троса,
остался бы наверху!
- Зазевался, Влади, - сказал Джерри чистосердечно. - Я и моргнуть не
успел, как трос потащил нас...
Они стояли на волнистой ледовой поверхности, уходившей покатым горбом в
глубокую тьму. Владимир посветил фонарем и свистнул.
- Как же нам повезло! Проехали метров двадцать, а могли бы ехать еще
долго... Закрепляйся! - Джерри извлек из кармана ледовый пистолет, заложил
в дуло зазубренный крюк, приложил его к стене и нажал спуск. Раздался
громкий хлопок, мгновенное шипение пара, в лицо брызнули холодные льдинки.
Раскаленный крюк глубоко засел во льду. Подобрав трос, Джерри привязал к
ушку крюка себя и Владимира.
- А где упаковка со снаряжением?
Джерри подошел к биоиду, ощупал пустую искореженную раму:
- Все исчезло, Влади!
- Не беда, ждать недолго, прокормимся аварийным. - Владимир распустил
свой кушак: это была гибкая нейлоновая лестница. - Посвети-ка.
Подозвав Цзамбо, он влез на раму и вогнал в стену, повыше, два крюка.
Подвесив к ним лестницу, взобрался наверх, ощупал свод, - рука уперлась в
холодную шероховатую поверхность. Пошарив по своду, он вдруг понял, что
смерзшийся остаток обрушившегося снега запер их в ловушке. По спине
пробежал неприятный холодок.
- Придется ждать спасателей, Джерри, - проронил он.
В луче фонаря было видно, как сразу изменилось лицо Джерри.
- А если они... задержатся? Аварийки хватит на сутки, ну растянем на
двое, а потом?
- Спокойно, парень! Давай-ка лучше починим антенну...
Оставалось только ждать.
Влага стекала повсюду с ледовых сводов, капли падали на непокрытые
головы, на окутанного паром биоида, постукивая вразнобой и вызывая
неожиданную ассоциацию с мартовским днем там, дома...
Они давно переговорили обо всем на свете, пытаясь обмануть голод и
тревогу. Правда, гибель в этой ледовой западне была так бессмысленна, что
в нее просто не верилось. Но уже надвигалась отупляющая пассивность. Ей
нельзя было поддаваться, и Владимир всячески старался расшевелить Джерри,
все чаще молившегося в одиночку.
Привстав, он посмотрел на часы: было пятое июля. Прошло уже четверо
суток, а спасателей все не было. Причина могла быть одна: они потеряли
маяк где-то раньше. Но где и когда?
Биоид был еле виден в полумраке. Исходивший от него поток тепла явно
стал жарче. И странно: уже привычный запах аммиака сменился чем-то другим,
незнакомым. Спросить его, в чем дело? Как-то не поворачивался язык. Да и
поймет ли?
Он растолкал спавшего Джерри. Тот открыл глаза, поблуждал взором, потом
приподнялся на руках.
- Влади, - проговорил он с трудом. - Дай мне пить.
- Держись. - Владимир дал ему напиться. - Все равно выберемся!
- Когда? Может, им мешает снежная буря?
- Вряд ли она так затянулась. Знаешь, когда они потеряли маяк? В пургу!
Помешали, наверное, электрические разряды, сам знаешь, в горах это бывает.
Она же, черт, не дала им сразу взлететь.
Джерри сел на скомканном алом полотнище.
- Но ведь они могли найти нас по следам!
- Следы наверняка замело, - возразил Владимир.
- Но мы проделали в снегу изрядную дыру! Уж ее-то они могли разглядеть?
- Трещину засыпало свежим снегом.
- Так что же ты мне доказываешь? - крикнул Джерри. - Что нас невозможно
спасти?
Он прав, подумал Владимир. Опять я ломлюсь по прямой...
- Спасатели идут, Джерри, - сказал он спокойно. - Безусловно ищут.
- Они найдут одного Цзамбо, его хватит надолго! - Джерри говорил все
громче, его черные глаза возбужденно блестели. Внезапно он оборвал речь,
уставился на биоида и вскочил на ноги. - У нас есть пища! Ты видишь?
Владимир невольно оглянулся.
- Вот она, позади тебя! Полсотни килограммов съедобного миозинового
белка в его мышцах! Ты понимаешь?
Ответить Владимир не успел: со стороны биоида послышался какой-то
свист. Неужели он понял разговор?
- Смотри, что он делает!
Хобот был развернут и направлен на узкую расщелину, уходившую наверх.
Джерри дотронулся до головы биоида и тут же отдернул руку. Из хобота со
свистом вырывалась струя горячего воздуха.
- Он перегрелся! - крикнул он. - Эй, Цзамбо! Остынь, я приказываю!
- Зачем, Джерри? - вмешался Владимир. - Он же спасает нас! От тепла
протаивает обвал, еще немного - и мы выберемся!
- Цзамбо греть... - послышался скрип биоида.
- Но для него это самосожжение! Миозин не выдержит и мы лишимся всего!
Смотри, как под ним тает лед - он рухнет вниз! Остынь, Цзамбо!
- Цзамбо не остыть... - был ответ.
Джерри кинулся к Владимиру, схватил за ворот комбинезона.
- Надо его разобрать! Ты не веришь, что это съедобно?
- Нет, не то... - Владимир отвел его руки. - Как насчет твоей кармы? И
во что перевоплотишься ты?
- Ах, вот что! Быстро же ты перестроился! Давно ли он был для тебя
поганым монстром?
- Ошибаешься. - Лицо Владимира было мрачно. - И тогда он был для меня
почти человеком... То, что ты предлагаешь, убийство. Почему бы тебе не
подкрепиться моим филе?
Свист воздуха не прекращался. Из расщелины валил пар, безостановочно
лилась вода.
- А если бы это был пес, верный друг, понимающий, но не говорящий? Ты
бы умер с голоду рядом с ним?
- Да, - ответил Владимир твердо.
- Но это просто говорящая машина, пойми! Съесть кожаный сальник насоса
- это тоже каннибализм?
- Не валяй дурака, Джерри! Неважно, из чего он сделан. У него есть
личность, вот что важно. - Сам того не замечая, он повторил сказанное
Джерри там, на поляне.
Они встали друг против друга, расставив ноги, полусогнув руки.
- Не мешай мне, Влади! - Тон Джерри был угрожающим.
- Ты не вправе отнять у него жизнь!
- Он не живой!
- У него есть разум. И может быть, чувства.
- Ему все равно!
- Но я не могу... - Владимир почувствовал, как его захлестывает нечто,
стоящее над доводами разума. - Я не позволю тебе это!
- Ты стальной рельс, ты один, а меня ждет невеста! - Джерри отскочил к
стене с пистолетом в руках. - Я не намерен подыхать в этой мышеловке! - Он
загнал в ствол крюк, похожий на сосновую ветку. - С дороги!
- Джерри, погоди! - крикнул Владимир, задыхаясь. - Ом-мани-падме-хум!
Во имя Священного Сокровища в Цветке Лотоса - стой!
В тусклом взоре Джерри мелькнуло замешательство. Отчаянным прыжком
Владимир очутился рядом, схватил за кисть, отклонив пистолет кверху.
Хлопнул выстрел. Раскаленный вишнево-красный крюк, мелькнув, скрылся в
расщелине. Оттуда с шумом посыпались куски льда, и вдруг словно забрезжила
заря: к ним пробился дневной свет.
Оба так и застыли рядом, с вытянутыми вверх руками. Но сзади послышался
треск, часть льда откололась, увлекая с собой глубоко втаявшего биоида.
- Господин... опасность... - раздался скрипучий голос и утих.
Из пропасти донеслось шипение, взвились клубы пара - все было кончено.
Ах, Цзамбо!.. Никогда еще Владимир с такой силой не испытывал жалости.
Но нужно было действовать. Через час лихорадочной работы - крюк,
лестница, крюк, лестница - оба выбрались наверх и, зажмурившись,
повалились в изнеможении на снег.
Потом Владимир встал, пошарил зондом, - кругом было безопасно. Пройди
они метрах в трех стороной - не угодили бы в трещину. Он установил маяк,
прислушался - маяк пищал успокоительно. Теперь уж скоро прилетят за ними.
Они ждали, откинув шлемы, щурясь от яркого света.
- Почему он тебя не послушался, Джерри?
- Не знаю... Такого с ними раньше не бывало. В их программе нет стимула
к самопожертвованию, только защита хозяина. - Джерри помолчал. - Хотел бы
я знать, во что он теперь перевоплотится...
- В человека, - сказал Владимир.
Last-modified: Sat, 28 Apr 2001 07:15:20 GMT