присаживаясь на ящик. -- А может, сработал грязевой вулканчик, в Саргассовом болоте их хватает... -- Не опасно? -- Опасно на нем сидеть, а около -- на здоровье. Хм... Вообще-то я считал, что они начинаются восточнее, километрах в ста от берега... -- А мы сколько прошли? -- Километров сорок. -- Что-о? За двое суток? Она почувствовала спиной, как Эрвин пожал плечами. -- А ты сколько думала? -- Минимум семьдесят-восемьдесят. -- Десятую часть пути до Счастливых островов -- прошли, не спорю. При условии, что сегодня шли верно. Но не больше. Мы в болоте, а не на беговой дорожке. -- Я заметила. Дождь продолжал моросить -- уже не грязный, обычный. Поодаль, едва заметные, копошились на своем привале люди Юста. -- Я прожила на Хляби почти год, -- произнесла наконец Кристи, -- и ни разу не слыхала ни о каких Счастливых островах. Они правда существуют? Ты их видел? -- Только на карте. -- А на снимке из космоса? -- Нет. Такие снимки редкость, сама видишь, какая здесь погода. Но если бы даже я не видел карты и ничего не слышал ни о каких островах за болотом, я все равно знал бы, что они существуют. Саргассово болото -- просто мелкое окраинное море. Не будь оно отгорожено от океана цепочкой островов, его давно размыло бы океанскими волнами. Раз есть болото, значит, есть и острова. -- И люди... -- Только если кто-то из осужденных сумел до них добраться. Иного населения там нет, это я знаю точно. -- Откуда? -- Ты не представляешь, сколько информации приходится перелопачивать советнику президента... особенно вычислителю. Мне нетрудно нарисовать карту плотности населения всей Хляби, летом и зимой, во время отпусков и в пик наплыва сезонных рабочих. Счастливые острова -- всегда белый цвет. Это аксиома. Лет пятьдесят назад на северном острове был полигон, но его давно прикрыли. Теперь там никого нет. Кристина молчала, обдумывая. -- Ты еще говорил про какую-то Гнилую мель... -- Есть такая. Мы дойдем до нее дня через три, если сумеем сориентироваться, и будем идти по ней полдня, а то и день. Я предпочел бы ее обойти, но выйдет чересчур большой крюк. -- Почему обойти? -- Люди. Дойти до Счастливых островов почти невозможно, до Гнилой мели -- реально. Представляешь себе, какая там подобралась компания? -- Понимаю... -- Кристи задумалась. Медленно гасли сумерки. Дождь почти кончился, или, вернее, морось измельчала и уже не сеялась с неба, а висела над болотом сплошной непроницаемой завесой. Когда совсем стемнело, Эрвин встал с ящика и шепнул: -- Пошли. -- Куда? -- Кристи захлопала глазами. -- Тише. Переберемся на другое место. Спорим, ночью к нам заявятся? И не один Юст -- он не такой дурак -- все скопом... Хотя что тут спорить, и так ясно. -- За ящиком? -- За всем, что у нас есть. Стараясь не шуметь, они прошли вперед шагов триста, и Эрвин решил, что этого хватит. -- Заблудится еще кто-нибудь, -- вполголоса предположила Кристи. -- Не мы гоняли их по болоту, -- отрезал Эрвин. Он сел на ящик верхом и, обняв женщину за плечи, прижал к себе. Кристи не возражала: так было теплее, и в объятиях Эрвина не было ничего непристойного. У обоих урчало в животах, мешая дремать. Прошел час, и два, и три. Потом из тумана донесся крик -- негромкий, вполголоса. Кто-то кого-то окликал. Вскоре послышался ответный крик. -- Так и есть. -- Эрвин негромко рассмеялся. -- Заплутали. Следопыты! Аборигены Хляби, люди с перепонками на пальцах! -- Ты говоришь так, будто ты не настоящий хлябианец. -- Точно, -- кивнул Эрвин. -- Мать разродилась мною на космолайнере за три часа до посадки. Так что формально я не абориген и ругать Хлябь имею полное право. -- А откуда твои родители? -- Из Астероидной системы. Слыхала? -- В ответ Кристина помотала головой. -- Звезда там хорошая, желтая, не то что здешний красный пузырь, зато планет нормальных нет, вместо них тьма астероидов. Там мало кто живет, чаще прилетают работать по контракту. Отец был местный. Когда он погиб при метеоритной бомбардировке, мать решила, что оставаться там незачем, ну а со мной, понятно, никто не советовался... Да оно и к лучшему. В Астероидной системе образование ребенку не дашь, разве что начальное, а моя мать хотела, чтобы я чего-то в жизни добился. Университеты на развитых планетах были ей не по карману, а вот на Хляби -- другое дело... Очень она радовалась, когда я в люди вышел. Так и умерла год назад -- счастливая... Крик в тумане повторился. На этот раз кричали громче и тревожнее. -- Кто-то завяз, -- прокомментировал Эрвин. -- Кого-то тянут. Вольно же им было по ночам где попало шляться, топографическим кретинам... * * * Эта ночь была ужасна. Два вымокших до нитки человека, мужчина и женщина, просидели на ящике до утра, обнявшись, иногда проваливаясь в дремоту, но и в дремоте чутко прислушиваясь к каждому звуку болота. Но еще хуже, вероятно, пришлось шестерым, не имевшим иной постели, кроме охапки мокрых водорослей. Когда Кристи думала о них, холодные мурашки стаями бегали по ее коже. И вместе с тем она чувствовала злорадство: не нашли! не ограбили! не убили, чтобы отобрать ящик -- трон для своего пахана... Ее злорадство усилилось, когда она подумала о том, что их пищевые брикеты уже, вероятно, поделены и съедены. Тем лучше! Сделка была честной. Пусть-ка поохотятся на головастиков, любители мокро сидеть, зато сытно есть, давно пора! Перед самым рассветом немного развиднелось; в грязной мути неба проступило слабое зарево какой-то из лун. Можно было идти, но на этот раз Эрвин решил дождаться дня. Когда стало светло и в редеющем тумане удалось различить вдали лежку неудачливых ночных охотников, он покричал им и помахал над головой шестом. -- Мы не будем их ждать? -- осипшим голосом спросила Кристина. -- Зачем? По-моему, мы легко обойдемся без них. -- Вчера ты говорил иное. -- Кристи попыталась откашляться, но ее голос остался осипшим. -- Шучу. Но они должны поверить, что это не шутка. Очертания шести человек, оставшихся позади, долго не желали таять в тумане. Встающее на востоке красное зарево споро подбирало сырость над болотом, и два человека, связанные между собой грязной веревкой, шли навстречу зареву, а за ними по потревоженному зыбуну с шелестом и шипением волочился ящик. Через полчаса сделали большой крюк, обходя заведомую топь, и подверглись нападению небольшой змеи, которую Эрвин заметил вовремя и просто-напросто отшвырнул концом шеста. А спустя еще час неожиданно наткнулись на человека. Даже Эрвину потребовалось усилие, чтобы поверить, что перед ним именно человек, а не очередной представитель болотной фауны. Все в нем протестовало против определения "человек" -- и крайнее истощение, и перемежающиеся слои давнишней и свежей грязи, совершенно скрывшие обрывки одежды, и волосы, сбившиеся в неимоверный колтун, и полная грязи и водорослей борода, и черное лицо. Лишь глаза -- воспаленные, полные гноя и боли -- говорили о том, что это все-таки человек, а не человекоподобное пресмыкающееся. Человек не шел -- полз. Он не мог идти: его правая нога была сломана и, раздувшаяся, примотанная оторванными от штанины полосами к обломку шеста, безжизненно волочилась по грязи. Упорно, неостановимо, оставляя за собой борозду, человек с глухим рычанием подтягивался на локтях, подтаскивал под себя здоровую ногу, бросал тело на полшага вперед и медленно, с мучительным стоном поднимал лицо над болотной жижицей, моргая и щурясь перед следующим броском. Эрвина и Кристи он заметил в пяти шагах, а заметив, перестал стонать и с рычанием попытался сесть, опираясь на левую руку, тут же ушедшую в зыбун по локоть. В правой руке оказался обломок ножа. Черные губы шевельнулись: -- Не...под...хо...ди...у...бью... Брезгливость и жалость боролись в глазах Кристины. Потянув носом воздух, Эрвин обошел ползуна, заходя с наветренной стороны. -- Не тронем. Давно ползешь? Человек не то зарычал, не то застонал, с ненавистью глядя на Эрвина. -- Между прочим, Счастливые острова в противоположной стороне, -- заметил тот. Судя по всему, человек это знал. -- Надо найти головастиков, -- сказала Кристи. -- Зачем? -- Он умирает с голоду. -- А ты хочешь, чтобы умерли мы? Ты еще скажи, что мы должны взять его с собой к Счастливым островам, куда он вовсе не хочет. -- Все равно. -- Кристи вызывающе тряхнула головой. -- Ты как хочешь, а я поохочусь. Для него. Пусти! Эрвин придержал ее за веревку. -- Хорошо подумала? -- Да! И не вздумай мне мешать! Казалось, Эрвин колеблется. Затем он ухмыльнулся и почесал щетинистый подбородок. -- Идет. Поохотимся вместе. Поиски в лужах дали четырех головастиков. Эрвин подвигал кадыком, когда Кристи завладела ими, но сказал только: "Поосторожнее", -- и вовремя, потому что человек внезапно махнул наотмашь обломком ножа, едва не распоров женщине ногу. -- Предупреждал ведь, -- проворчал Эрвин, завладевая пищей. -- Эй, ты! Есть будешь? В нашей забегаловке закуска бесплатная. Новый взмах обломком ножа. Не удержав равновесия, человек плюхнулся лицом в грязь, но сейчас же с рычанием поднял голову. -- Дурак, -- прокомментировал Эрвин, садясь на корточки. -- Дают -- бери. Мы не голодны. Нас выгнали на болото всего три дня назад, не видно разве? Человек со стоном перевалился на другой бок. Было ясно, что он ни за что не хочет расстаться со своим жалким оружием, но все же решил рискнуть опереться на вооруженную руку. Вслед за тем грязная лапа в одно мгновение сгребла извивающихся головастиков с ладони Эрвина и, не уронив ни одного, столь же мгновенно вбила их в распахнувшийся провал рта. Человек яростно заработал челюстями. -- Мы не враги, -- участливо проговорила Кристи. Человек не обратил на нее внимания. Его воспаленные безумные глаза вперились в Эрвина, как приклеенные. -- Еще, -- сказал он. -- Есть. Ты кто? Почему? Еще. -- Давно ползешь? -- спросил Эрвин. -- Давно. Нет. Не знаю. Еще. -- Ты с Гнилой мели? -- Нет. Не дошли. Заблудились. Солнца нет. Еды мало. Совсем нет еды. Людей много... было. Еще! -- Куда ты ползешь? -- Назад. На берег. Где твердо. Не мягко, не жидко. Твердо. Меня простят, я знаю. Я доползу. Болото кончится. Меня простят. Еще еды! Эрвин жестом остановил Кристи, собиравшуюся что-то сказать. -- Дорога впереди безопасна? На каком протяжении? -- Еще еды! -- Сначала расскажи о дороге. -- Чисто. Два, три дня ползком. Может, четыре, не помню. Еды! Дай еды! -- Извини, -- сказал Эрвин, поднимаясь с корточек, -- у меня больше нет. Мне очень жаль. Ползущий человек был еще виден, когда Кристи на ходу обернулась к Эрвину, готовая вылить на него гнев и презрение, и осеклась -- занятый какими-то своими мыслями, Эрвин молча качал головой. -- Что? -- спросила Кристи. -- Ничего. Чистоплюй я, оказывается. Всегда полезно узнать о себе новое, но не всегда приятно. -- У него гангрена, да? -- Она самая. Но он умрет не от нее. Хорошо бы на него наткнулся Юст и утопил из жалости. Я, как видишь, не смог. -- Юст -- из жалости? -- А мне плевать, ради чего. Пусть хоть для удовольствия... или зарежет на мясо для себя и своих остолопов. Только это вряд ли: животы еще не подвело, побоится бунта. Заметила, как наш ползун успокоился, когда узнал про наши три дня на болоте? Мы еще не готовы к людоедству, вот в чем дело. На его беду. Далеко он не уползет, это ясно. Достанется змеям, а это... малоприятно. -- Мог бы по крайней мере найти ему еще пару головастиков. -- Хватит и того, что мы дали. За информацию надо платить. Мы заплатили. -- Он человек! -- Кристи попыталась крикнуть, но ей удалось лишь просипеть. -- Он мертвец, и нам с тобой этого не изменить. А мы с тобой хотим дойти до Счастливых островов. Несколько минут они шли молча, держась возле борозды, оставленной ползущим человеком. Понемногу плечи Кристины начали вздрагивать, и когда рыдающий крик перепугал мелких крылатых созданий, кормящихся на лету болотными насекомыми, Эрвин был готов к этому. -- Сволочи! Гады! Чистенькие! Изгнание -- высшая мера! Нет презренной профессии палача! Не существует за ненадобностью! Жечь людей лучеметом -- гуманизм не позволяет! Толкнуть в кордонный невод, чтобы порвало на мелкие кусочки, -- тоже нельзя, человеческая жизнь священна! Ни один законопослушный кретин не должен быть запятнан убийством! Идите -- впереди Счастливые острова! Ах, сволочи!.. -- Перестань, -- хмуро приказал Эрвин. -- Это придумали такие же чистоплюи, как ты! Скажешь нет? Ну скажи! -- Да, -- сказал Эрвин. -- Это придумали такие чистоплюи, как я. Другие чистоплюи возвели придумку в закон, третьи не возразили. Четвертые за чистоплюйство платят. А теперь прекрати истерику, успокойся и смотри под ноги. -- Я спокойна! -- Тебе так кажется. Можешь заодно опротестовать закон всемирного тяготения. Очень перспективно. -- Ты! -- Кристи с яростью обернулась. Какое-то мгновение Эрвину казалось, что она кинется на него, как дикая кошка. -- Скотина! Мразь! Ублюдок! -- Я ублюдок, который хочет дойти до Счастливых островов, -- напомнил Эрвин. -- Засунь их себе в задницу, свои острова! -- Рад бы -- не влезут. -- Эрвин улыбнулся углом рта. -- Стоп. Клади шест. Привал до готовности. -- Я могу идти! -- Ты -- можешь. А я не пойду с тобой в связке, пока ты не придешь в себя. Садись, отдыхай. Я пока поищу головастиков, перекусим. Вон та лужа, по-моему, перспективная. Любишь головастиков, а? Глава 6. СЕМЬ Борозда, вспаханная ползущим человеком, неровно извиваясь, упрямо вела к востоку. Успокоившись, Кристи приободрилась. В самом деле, если уж полумертвый от голода калека сумел проползти здесь и уцелеть, двое здоровых людей, пусть уставших, но еще далеко не обессиленных, пройдут легко. Жаль, конечно, несчастного, погибнет... но ведь он так и так обречен. До материка ему не доползти ни при каких обстоятельствах, а если небеса все же сжалятся над безумцем, уберут с его пути гиблые топи и прожорливое зверье, если дадут ему сил выползти на берег, то сделают это лишь для того, чтобы там его сожгли лучеметом. А Эрвин... Эрвин прав. Жесткий рациональный подход -- только так, по-видимому, можно здесь уцелеть... и рано или поздно дойти, дочавкать, доползти, если придется, до Счастливых островов. Пробиться к тверди через болотные хляби -- и жить. Просто жить, не дрожа от страха каждую минуту. И ходить по твердому, и спать на твердом... Она попыталась представить себе глубину болотной хляби под ногами. Сколько там ее -- десять метров трясины? двадцать? сто? К своему удивлению, Кристи не ощутила ужаса. Мысль о холодной вязкой ловушке под тонким ковром живых и гнилых водорослей сделалась привычной и больше не вгоняла в дрожь. Где-то там, в черной глубине, сидят в засаде гигантские хищные твари, зреют пузыри газа, готовятся к извержению грязевые гейзеры -- что ж, ни у кого и не было сомнений, что это болото не совместимо с человеком, все правильно. Жить в нем нельзя, но можно уцелеть какое-то время и успеть дойти до Счастливых островов. Особенно если не быть жалостливой дурой и не испытывать без нужды терпение Эрвина... Он знает, что делает. Что можно принять умом, то можно принять и сердцем. И чем раньше, тем лучше. Не успели пройти вдоль борозды и трех километров, как Эрвин вновь распорядился устроить привал. Несмотря на данное себе слово, Кристи не удержалась от недоуменного вопроса: -- Зачем? -- Подождем наших попутчиков. Вон там, в сторонке. -- Какой смысл? Тот человек прополз тут без проблем. -- Вот именно, -- сухо ответил Эрвин и вдаваться в более пространные объяснения не пожелал. Размытое пятно солнца давно собралось в аккуратный оранжево-красный диск, большой, как суповая тарелка. Заметно пригревало. Ночное оцепенение покинуло головастиков; выбравшись из сплетения морских трав, они кишмя кишели в лужах и не так-то легко давали себя поймать. Большие глянцевые черви -- возможно личинки местных змей -- пресмыкались на поверхности, временами легко ныряя в зыбун. От мошкары звенело в ушах. Питающиеся ею мелкие крылатые создания поднялись повыше и жировали, попискивая. Одна крупная крылатая тварь сделала несколько сужающихся кругов над присевшими на ящик людьми, заставив Эрвина на всякий случай подобрать шест, но не решилась атаковать, сглотнула на лету мелкого летуна, зловеще квакнула и улетела. Очень далеко на севере один за другим поднялись два хищных языка, покачались и втянулись в болото. Кристи, охнув, хлопнула себя по щеке и продемонстрировала Эрвину раздавленное насекомое. -- Оно меня укусило! -- Это хорошо. -- Не поняла! Больно, между прочим... -- Кто бы сомневался. А хорошо потому, что вообще-то у здешних кровососов иной пищевой ресурс. Не человечий. -- Ну и что? -- Похоже, до Гнилой мели не так далеко, как я думал. Если, конечно, эта букашка не залетела с материка. Но это вряд ли: ветер восточный. Кристи яростно поскребла ногтями зудящую щеку и охнула. В месте укуса уже успел возникнуть болезненный волдырь. -- На Гнилой мели что, в самом деле много людей? -- Думаю, да. Есть кого кусать. Кристи передернуло. -- Мы ведь там не останемся, правда? Эрвин молча кивнул. -- О чем ты думаешь? -- спросила Кристи. -- Я не думаю. Я считаю. -- Наши шансы? -- Отстань. Людей Юста пришлось дожидаться дольше, чем предполагала Кристи. Вероятно, они тоже встретились с ползущим калекой и потеряли время, зато теперь продвигались довольно быстро, держась возле борозды. Как видно, сегодня Лейле дали передохнуть -- на этот раз первой шла Кубышечка, без шеста, но все-таки в мокроступах. Юст, как и прежде, держался четвертым. Эрвин размотал бич, но он не понадобился. Шесть человек прошли мимо, не остановившись для отдыха, не сделав попытки напасть. Проверенная дорога вела их на восток. Никто не сказал ни слова, только Юст одарил Эрвина тяжелым взглядом и сплюнул сквозь зубы. -- Мы пойдем за ними, да? -- спросила Кристи. -- Умница, -- проворчал Эрвин, сматывая бич. -- Все понимаешь. -- Ты боишься идти первым? По пробитой дороге? -- Вот именно поэтому. Язычники чувствуют движение болотного ковра. И умеют ползать там, в трясине. -- Так быстро? -- Я не знаю, быстро или нет. И никто не знает. Зато я знаю наверняка, что наш ползун соврал. Безопасных дорог на болоте не бывает. Юст поверил -- я нет. -- Зачем ему врать? -- А зачем ему говорить правду? В глубине души он знает, что не выползет из болота. Он измученный калека, а мы пока нет -- разве это не повод ненавидеть нас? И потом, разве мы вернемся, чтобы наказать его за обман? Покачав головой, Кристи принужденно рассмеялась. -- И за что только ты ненавидишь людей... -- За глупость. Хотя живу только благодаря ей. Забавный парадокс. -- А я -- за подлость. -- Это то же самое. Подлец -- не более чем эгоист, просчитывающий свое будущее лишь на один шаг, а значит, тот же глупец. Мудрый эгоист слывет альтруистом. -- Особенно ты! -- не удержалась Кристи. Эрвин улыбнулся: -- Я не мудрец, а вычислитель... Готова? Пошли. Они шли и час, и два, и три. Шестеро впереди также не останавливались на отдых. Красное солнце, удобно устроившись в зените, добросовестно жарило, словно собралось иссушить болото. Вонючие испарения заставляли дрожать горизонт. Пот заливал глаза. Болотные насекомые тучами роились вокруг путников, набивались за пазуху, норовили залететь в нос, но ни одно не ужалило. Никакой опасности не наблюдалось ни снизу, ни сверху, ни с боков. После полудня Кристи потребовала от Эрвина признать, что он ошибся в своих расчетах, однако тот отрицательно мотнул головой: -- Гляди в оба. -- А тот... ему что, перебили ногу в драке? -- Может быть. -- Ты в это не веришь, да? -- Я не знаю... Стой! Сказано было не громко и не веско -- Кристи остановил не голос, а рывок натянувшейся веревки. -- Что такое? -- Когда я говорю "стой", это значит именно стой, а не иди, -- пробурчал Эрвин, отмахивая от лица мошкару. -- Глянь вправо от себя. Да не вдаль, оно от тебя в двух шагах... Видишь? Вон тот грязный пятачок. -- Вижу. -- Кристи опасливо отшагнула влево. -- Здесь росла лоза-бичевка. Только что. Не знаю, как называется это растение по-научному, а на местном жаргоне -- лоза-бичевка. -- Это на каком местном жаргоне? -- прищурилась Кристи. -- На жаргоне прибрежного населения, разумеется, -- пояснил Эрвин. -- Один раз я сопровождал Сукхадарьяна в его поездке по побережью. -- Ну и что? -- Только то, что у Юста теперь есть бич. Пошли, нечего стоять. -- Обязательно надо было показывать? -- зло спросила Кристи. -- Словами сказать не мог, да? -- А ты моим словам веришь? -- ухмыльнулся Эрвин. Прошел еще час, и красное солнце начало жечь затылок, а под ноги идущим легли короткие тени. Временами среди плотного сплетения водорослей попадались кочки, поросшие ядовито-зеленым мхом, и даже кусты. Сразу две стайки некрупных животных быстро-быстро пробежали в отдалении и исчезли. -- Они съедобны? -- спросила Кристи, провожая их голодными глазами. -- Кажется, да. Но поймать их можно только случайно. Чересчур прыткие. -- Как это случайно? -- Отнять у хищника. Или наткнуться на гнездо. Должны же они где-то выводить свое потомство... Вот что, прибавь-ка ходу. Эти ненормальные прямо бегут. Люди Юста и в самом деле ушли далеко вперед, и пришлось поднажать, чтобы приблизиться к ним. Километр за километром оставался позади, а борозда, вспаханная проползшим здесь человеком и уже понемногу затягивающаяся, по-прежнему вела на восток. Иногда угадывалась лежка -- здесь калека отдыхал или коротал ночь. Ни один хищник не попался на глаза, и болотный ковер казался надежным. Проверенная, безопасная дорога... Идти и идти по ней без остановки, уходить в болото все дальше и дальше, а там и Гнилая мель, где наверняка нет кошмарных донных моллюсков-язычников, где даже живут люди, -- но не останавливаться там, а сразу двинуться к Счастливым островам... только бы подольше не кончалась эта надежная дорога... Так думала Кристи, пока до нее не долетел отчаянный вопль Кубышечки. Было хорошо видно, как люди Юста метнулись в сторону и остановились, пробежав несколько шагов. -- Так я и знал, что это не язычник, -- проговорил Эрвин. -- Там что-то другое, не пойму что... Это и вправду оказался не язычник. Над болотным ковром, низко стелясь, покачивалось нечто змееподобное, похожее на покрытую чешуей пожарную кишку, шарило наощупь безглазой головой, беззвучно разевало усеянную зубами пасть. Захлебываясь слезами, Кубышечка надрывно кричала и, волоча окровавленную ногу, пыталась отползти. Понемногу это ей удавалось -- как удалось обреченному, встретившемуся утром. Не найдя добычи, "пожарная кишка" негромко заскрипела, встопорщила зеленоватые чешуйки, похожие на мелкие листья, отчего стало ясно, что это скорее растение, нежели животное, и, раззявив пасть, поднявшись над болотом во весь рост, замерла, как видно, в намерении принять солнечную ванну. С мощных зубов-пил срывались капельки прозрачной жидкости. -- Ядовитая тварь, -- объяснил Эрвин, отвернувшись. -- Но, похоже, на человека ее яд не действует. Голень насквозь прокусила -- это да. -- Заткнись! -- крикнула Кристи и всхлипнула. -- Пожалуйста. Заткнулся. -- Ты все знал заранее! -- Ага. И ты тоже. Навзрыд, как ребенок, рыдала Кубышечка, размазывая по лицу слезы и грязь. На нее старались не смотреть, но все-таки смотрели украдкой. Ян Обермайер по прозвищу Скелет беззвучно шептал, прося о чем-то Господа Вездесущего. Во взглядах, бросаемых на Эрвина, читалась неприкрытая ненависть проигравших к выигравшему. -- Ты за это заплатишь, -- с угрозой пообещал Юст. -- За твою глупость заплатят они. -- Эрвин небрежно кивнул на его спутников. -- Тебе конец, умник! Ты труп, запомни! Эрвин не ответил, но снял с плеча бич. Опомнившаяся Кристи судорожно ухватилась за рукоятку ножа. Широко размахнувшись, едва не задев Джоба, Юст стеганул бичом. Со второго удара "пожарную кишку" перебило надвое, отсеченная часть принялась бешено извиваться, кусая водоросли, брызгая зеленой пеной; обрубок втянулся в зыбун. Никто не напал на Эрвина и Кристи, когда они обходили людей Юста по широкой дуге, хоть Лейла скрипела зубами от ярости, а на грязном страшном лице Юста катались желваки. Борозды впереди больше не было -- встреченный утром человек дошел до этого места и, брошенный товарищами, начал отсюда свой путь ползком в никуда. Не успели отойти на полсотни шагов, как Эрвин объявил, что пойдет первым. На один миг болезненная гримаса Кристи сменилась удивлением. -- Ты -- первым? Что-то новенькое. -- Кусачая тварь -- растение. Многие растения растут группами. Ты не умеешь драться бичом, а у меня какой-никакой опыт, понятно? -- Понятно. -- И будь добра, не заставляй меня всякий раз объяснять тебе то, что я делаю! -- Извини... То ли хищное растение росло и поджидало добычу в одиночестве, то ли выбранный Эрвином путь оказался удачным, но повторных атак не последовало, и бич остался без работы. Кристи снова начала всхлипывать. -- В чем дело? -- Она улететь отсюда хотела... -- По-моему, ты тоже не отказалась бы. А я даже попытался. В чем разница? -- В том, что искалечена она, а не ты. Ты подумал о том, что с ней будет? -- Отберут у нее мокроступы и пойдут дальше. Ей мокроступы уже ни к чему. А нож у нее давно забрали, что досадно. Нам бы пригодился третий нож -- пику бы сделали. Полезная вещь. Пожалуй, за нож я бы даже рискнул схватиться с Юстом на бичах. -- Ты всех их подставил! -- А ты бы хотела, чтобы они нас? -- Она на твоей совести! -- Вовсе нет. Она подвернулась под руку во время переворота, и здесь никто не виноват, даже судья. Случайность. А другая случайность состоит в том, что она не утонула в трясине в первый же день. Признаюсь, не ожидал... Оглянись назад: та компания идет за нами? -- Идет. -- Значит, не стали добивать. Милостивцы!.. Вот что, давай-ка иди вперед, опасное место мы, кажется, прошли. Отчаянные крики Кубышечки мало-помалу затихали вдали и наконец перестали быть слышны. Размеренно чавкали мокроступы. Шурша, полз ящик. Огромное красное солнце клонилось к закату. Казалось, оно оглушительно зашипит, коснувшись болота. -- Ха! -- сказал вдруг Эрвин. -- Я нашел решение. Кристи оглянулась -- ее спутник улыбался и был, по-видимому, чрезвычайно доволен собой. -- Какое решение? -- Численное, конечно. Не общее. Решение задачи трех тел с массами один, три и пять. Я нашел начальные условия, при которых из системы выбрасывается самое массивное тело. Кристи смолчала. * * * Этой ночью они почти не разговаривали и не сидели в обнимку -- ночь выдалась теплой. При свете трех лун сумели даже поохотиться на головастиков, в изобилии шнырявших в мелких лужах и кое-как заглушили голод. Спали по очереди: трехлунной ночью далеко видно, заметят люди Юста, что сон сморил обоих, -- нападения не избежать. И кто знает, не шастают ли по болоту негуманоидные хищники? Не все же они сидят в засаде, ожидая, когда колыхнется под дичью болотный ковер. Помимо язычников и зубастых растений могут быть и иные плотояды: бегающие, ползающие, летающие... Кристи дежурила вторую половину ночи, и ей все казалось, что она слышит далекий, безнадежный плач брошенной на болоте Кубышечки. Конечно, только казалось, и она понимала это, но не раз вскакивала с ящика и прислушивалась. Ночь не принесла беды. Утром компания Юста попыталась было нагло пристроиться сзади чуть ли не след в след, но отстала, едва Эрвин демонстративно свернул в сторону заведомой трясины. После нескольких хитрых маневров пошли как раньше: двумя параллельными связками, с той разницей, что более длинная укоротилась на одного человека и находилась не справа, а слева. Впереди ее на этот раз вышагивал Джоб. Как видно, Юст, по-прежнему идущий в середине связки, решил поберечь доказавшую свою живучесть Лейлу. -- Пахан, пахан, а политик, -- фыркнул Эрвин, кивнув влево, и тут же, ругнувшись, хлопнул на щеке кусачее насекомое. -- Справедливость, мол, и очередность. Соображает, что близко Гнилая мель. -- И что? -- Перед Гнилой мелью ему обиженных и озлобленных не надо. -- Ты просто не слышал, -- возразила Кристи. -- Он с этой девкой полночи возился, сопел на все болото. Надо думать, понравилось. -- И поэтому решил ее поберечь? -- насмешливо отозвался Эрвин. -- Зря так думаешь. Одно другому не помеха. Утро еще не перетекло в день, когда горизонт на юго-востоке покрылся неровной корочкой. Кристи невольно ускорила шаги. -- Это... лес? Там остров? -- Не знаю. -- Голос Эрвина выдавал недоумение. -- Может быть, дальнее щупальце Гнилой мели. Подойдем поближе -- увидим. Прошел час, и корочка, переместившись по правую руку, действительно превратилась в рощу, но стало также ясно, что это еще не Гнилая мель. Округлый заболоченный островок приютил на себе сотни низкорослых деревцев и непролазные заросли кустарника. Над весело зеленеющим подростом корявыми свечками торчали мертвые сухие стволы задушенных болотом деревьев постарше. Многие накренились, но еще держались, и после смерти продолжая цепляться за неверную почву подгнившими корнями. -- Свернем? -- предложила Кристи. -- Нет. Лишний крюк. Кристи вздохнула. -- Жаль, вчера не дошли до этого места. Костер бы развели, высушились, погрелись... -- Ты разве замерзла? -- Я устала. А там хорошее место для отдыха. А то и для дневки. Эрвин колебался, скреб пальцами щетинистый подбородок. Кристи оглянулась с надеждой: -- Может, все-таки свернем, а? Хорошее место. -- Даже очень. Первое приличное место из всех мест, какие мы видели. Это-то и плохо. Не нравятся мне приличные места в Саргассовом болоте. Пари держу, что оно занято. -- Кем? Людьми? -- Если не хуже. Перетерпим. Давай-ка вперед помалу. Не нашумим, так, может, и проскочим. Не проскочили. В одно мгновение лесной подрост взбурлил, подобно кипящей воде, и воздух над рощей почернел. Донесся шум, как от налетевшего шквала. Уже знакомые черные крылатые твари на сей раз всерьез заинтересовались людьми. Их были тысячи, тысячи, тысячи... Гигантская стая затмила солнце, выбирая момент для атаки на двуногую пищу, осмелившуюся прогуливаться возле ее гнездовий. Как дождь, заморосил помет. -- Спина к спине! -- крикнул Эрвин. -- Маши шестом во всю дурь! Отступаем к этим... -- Он не договорил, к кому, но Кристи поняла. Семь шестов лучше двух. Потом командовать стало некогда. Атаки шли волнами, одна за другой. Хриплый ор повис над головами. Сбитые наземь твари корчились, злобно разевая пасти, угрожающе выставляя вперед бритвенно-режущие кромки крыльев. От шестов летели щепки. Одну тварь, вильнувшую вбок от шеста, немедленно рассекло пополам точно такой же тварью. Шесты вносили неразбериху в волны штурмующих, и только это позволило двум изгнанникам добраться до другой кучки осажденных и всемером составить единый оборонительный круг. Позднее даже Эрвин со своим чутьем времени не мог сказать, сколько продолжалось сражение: пять минут или час? Он помнил лишь то, что под конец руки онемели и уже с трудом управлялись с шестом. Ни одна боеспособная тварь не прорвалась в оборонительный круг, но то и дело валились подбитые и, уже издыхая, кусали, кромсали, царапались, пока их не втаптывали в хлябь мокроступами. Одна вцепилась зубами Эрвину в шею, и он сумел стряхнуть ее под ноги только вместе с клочком кожи и мяса. Никто не заметил перелома в битве, когда волны атакующих тварей стали пожиже и набегали уже не так часто. Затем как-то вдруг выяснилось, что черная туча над головами расточилась по всему окоему, твари нападают поодиночке и все реже, а еще несколько минут спустя семеро окровавленных, столпившихся на угрожающе прогнувшемся зыбуне людей, поняли, что на сей раз смерть прошла стороной и можно подсчитать потери. Никто, даже Юст не избежал ран. И хотя раны в большинстве были мелкие, поверхностные, кровь хлестала так, словно всю жизнь мечтала выбраться на свежий воздух. Кристи отделалась резаной раной предплечья, не считая царапин. Джоб сосал половинку отрубленного мизинца. Лейла замывала водой из лужи рассеченное ухо. У всех от тюремной одежды остались окровавленные, перемазанные пометом лохмотья. Режущие кромки черных тварей рассекли веревку в десятке мест. У Валентина, пострадавшего меньше других, уполовинило шест. -- Сволочи, -- густым басом пробубнил Ян Обермайер, по примеру Лейлы промывая рану на колене соленой болотной водичкой. -- Могли бы по крайней мере кинуть в ящик аптечку. -- Так было угодно Господу Вездесущему, -- зло отбрил Джоб, на секунду вынув изо рта кровоточащий обрубок пальца. Никто его не поддержал, и тема неожиданного богоборчества проповедника развития не получила. -- Уходим? -- шепнула Кристи. Эрвин отрицательно мотнул головой и поморщился от боли. Небольшую, но обильно кровоточащую рану на шее он зажимал ладонью. -- Сейчас они опомнятся... -- Я знаю. Юст получил многочисленные, но неглубокие ранки и, казалось, не обращал на них внимания. Нарочито не спеша, хлюпая мокроступами, он вразвалочку подошел к ящику и, усевшись верхом, демонстративно поерзал седалищем, устраиваясь поудобнее. Поигрывая бичом, вожак не скрывал глумливого удовлетворения. Как ни странно, настроен он был, по-видимому, благодушно. -- Что, умники, раздумали спасаться вдвоем? Прибежали под крылышко? Кристи молчала. Эрвин через силу кивнул. -- Ты был прав... Полярный Волк. Прав с самого начала. -- Хочешь присоединиться, а? Новый кивок. Ленивый замах, свист бича -- и испачканный пометом клок волос соскользнул с головы Эрвина и упал к ногам. -- С тобой беседуют, обосранный. Невежливо молчать. -- Всемером... легче, -- выдавил Эрвин. -- Умница! -- похвалил Юст. -- А куда нам теперь идти, не подскажешь? Что-то я компасу не верю. -- Туда. -- Эрвин покорно указал на восток. -- Уверен? -- Юст широко ухмыльнулся. -- Вот и покажи нам дорогу вместе со своей девкой. А мы уж за вами как-нибудь... мы не гордые. А если не согласен -- не держим. -- Согласен. -- Эрвин наклонил голову. -- Я пойду первым. Низенький пухлый Валентин скользнул по нему внимательным взглядом и смолчал. Зато торжествующе захохотала Лейла, и хриплый смех отогнал последнюю крылатую тварь, кружащуюся над людьми. Глава 7. ГНИЛАЯ МЕЛЬ -- Может, скажешь, для чего тебе это нужно? -- вызывающе спросила Кристи, едва тронулись в путь и расстояние, отделившее ее и Эрвина от остальных, внушило уверенность, что ее голос не будет услышан Юстом. -- Или ты просто струсил? -- Нет, соскучился. -- И Эрвин подмигнул. -- В компании веселее. -- А может, тебе нравится роль миноискателя? -- Может, и нравится. Должны же язычники чем-то питаться. Вымученно улыбнувшись, Кристи покачала головой. -- Я тебя совсем не понимаю. -- И не надо, -- хмыкнул Эрвин. -- Поверь, так будет лучше. -- Подсчитал оптимальный вариант, что ли? А меня ты спросил? -- Нет. А что, надо спрашивать? Я же сказал: доверься мне. Как по-твоему: почему Юст не потребовал наше оружие? Все будет хорошо, вот увидишь. -- Ты правда пойдешь первым? -- недоверчиво спросила Кристи. -- Ага. -- Тебе решать. Я, конечно, не напрашиваюсь... Но вспомни, что ты сам мне говорил. -- Я помню. Устану -- сменишь. Пока расслабься. За день одолели всего ничего. Мало того, что потеряли время, перевязывая раны обрывками одежды, мало того, что потеря крови ослабила людей, а Ян Обермайер охромел и ковылял через силу, так еще дорога вконец испортилась. Не успел остров крылатых тварей отодвинуться к горизонту, как стало ясно, что никакая пуповина не связывает его с Гнилой мелью. Напротив, по всем признакам, глубина болота здесь увеличилась, и зыбун казался не столь надежным. Появились обширные участки топей и открытые полыньи затхлой воды. В иных шумно булькали пузыри болотного газа. Металлический ящик теперь волочился на веревке следом за Кристи и дважды пригодился всем семерым, когда полыньи смыкались, закрывая путь на восток. Тогда искали пролив поуже и поодиночке переправлялись в ящике, как в пароме. Оба раза Эрвин переправлялся первым под глумливые понукания Юста и завозил конец веревки на тот берег, с величайшей осторожностью загребая шестом, пробуя собой неизведанную пучину под тонким металлическим дном. Во второй раз что-то огромное всплыло к поверхности неподалеку от ящика, но не вынырнуло и не напало, зато ящик закружился в водовороте над НИМ, когда ОНО вновь ушло в глубину. И все же к вечеру опасная зона была пройдена, под ногами зачавкал обыкновенный зыбун. Проклятый лесистый остров, все еще ясно различимый на западе, иззубрил снизу багряный полукруг заходящего солнца. Все выбились из сил, зато далеко на востоке смутно обозначилась темная полоска, и Юст, взобравшись на ящик, долго вглядывался в горизонт, после чего объявил, что это и есть Гнилая мель. Еще вчера это известие приободрило бы каждого -- сегодня оно не произвело должного впечатления. Никто не пошел собирать головастиков, сил у людей едва хватило на то, чтобы нагрести под себя сырых водорослей и провалиться в сон, как в омут. Юст пинками расталкивал спящих. -- Первую половину ночи дежуришь ты, -- сказал он Эрвину, -- и ты, -- палец ткнулся в Валентина. -- Вторую -- ты и ты, -- указал он на Джоба и Кристи. -- Попробуйте мне заснуть. Кто не понял? -- Я понял, Волк, -- торопливо отозвался Эрвин. -- Не сомневайся, все сделаем как надо. Кристи отвернулась. Саднила рука под уродливой повязкой, и ныла, жалуясь на усталость, каждая мышца. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не разреветься в голос от боли и обиды. Она ошиблась, ошиблась в выборе! Тот, кто казался ей надежным спутником, пусть не героем, но все же мужчиной, защитником, сдал ее обыкновенному бандиту, не авторитету даже, а просто самозванцу... Неужели и вправду вычислил шансы выжить -- свои шансы! -- и совершил гнусность, выгадывая лишний процент? Вряд ли. Скорее всего он с самого начала морочил ей голову байками о несуществующем советнике-вычислителе поверженного президента этой гнусной планеты и идиотской задаче трех тел... Трус и болтун, вырядившийся циничным рационалистом! Безголовый и безвольный моллюск! Какой же надо быть дурой, чтобы сразу не распознать его, чтобы увидеть твердь там, где ничего нет, кроме хляби... Смрадно, тяжело дышала трясина, и волнами колыхался зыбун. Нападали змеи -- десятки, сотни проворных гибких тварей, глянцево блестящих в свете многих лун. Язычник высовывал свое лиловое щупальце, хватал луны по одной и утаскивал в топь. Мириады летающих тварей с крыльями, подобными бритве, атаковали стебли хищных растений, извивающихся и клацающих зубами. Кристи хотела бежать, но мокроступы намертво вросли в болотный ковер, пустили упругие ветвистые корни, и не хватало сил нагнуться, чтобы перерезать ремешки. Одна срезанная зубастая "голова", разбрызгивая зеленый сок, упала на нее сверху, впилась в раненную руку и