отступающих на опушке леса, изрубили, не взяв ни одного пленного. Они поворачивали коней, чтобы вернуться к своим, когда Джаспер вскрикнул, показывая в лес. -- Неужели Ариэлла? Каллен развернулся в седле, прищурившись, всмотрелся в полумрак под деревьями и с криком пришпорил коня. Лихим галопом отряд последовал за ними и вскоре оказался у цели. Горстка рыцарей, среди которых был и Целитель, разворачивалась в боевой порядок, чтобы в своей последней схватке защитить госпожу. Ариэлла без доспехов зябко куталась в белый шерстяной плащ, по=детски сжавшись на огромном боевом коне. Оттененное копной блестящих волос, ее лицо было возбужденным. -- Сдавайся, Ариэлла!-- крикнул Каллен, поднимая коня на дыбы, его люди тем временем строились.-- Твои войска разбиты. Тебе не удастся сбежать. Сдавайся и молись о милосердии короля! -- Милосердие короля?-- крикнула в ответ Ариэлла.-- Какое мне до него дело? -- У тебя нет надежды спастись,-- Каллен осадил коня.-- Сдавайся немедля, чтобы избежать новых бессмысленных смертей. Битва проиграна. Ариэлла не ответила. Поляну внезапно наполнил блеск деринийских защит, поднятых рыцарями Ариэллы. Окруженные слепящим сиянием, они двинулись вперед. Михайлинцы Каллена отразили магический удар и, принимая вызов, тронулись навстречу. Крики, ржание и звон оружия разнеслись вокруг, умноженные эхом. Противники обменивались ударами волшебства, выбрасывая и разбивая их сверкающие сгустки. Первыми жертвами стали лошади-- они были наименее защищены, а спешенный рыцарь, даже дерини, имел не много шансов уцелеть в поединке с всадником. Каллен бился, как одержимый, он вертелся на коне, стараясь прикрывать своих и истреблять врагов, оставаясь к седле. Магической энергией в момент столкновения были поражены несколько рыцарей с обеих сторон, но, оказавшись лицом к лицу, противники больше надеялись на физические силы и искусство владения мечом. Скрежетала разящая сталь, хрустели кости, со стонами падали умирающие. Джаспер Миллер убил двоих из семи защитников Ариэллы, прежде чем был сражен. Его убийцу прикончил меч другого михайлинца, который в свою очередь пал жертвой Целителя Ариэллы, безупречно владевшего оружием, несмотря на свою профессиональную клятву. Уже через несколько минут Каллен был сброшен с лошади, но продолжал отчаянно рубиться. Наносил сокрушительные удары и получал их, был несколько раз серьезно ранен, остался на ногах и в конце концов оказался один среди бездыханных тел. Один на один с Ариэллой, как ангел мщения и последняя преграда к ее бегству. Обеими руками Каллен стискивал окровавленный меч. Слева от него едва слышно стонал михайлинец, а смертельно раненный Целитель корчился в попытках подползти к своей госпоже: рука у него была отрублена у локтя и держалась на сухожилии. Ариэлла оставалась в седле, но ее жеребец, возбужденный боем и запахом крови, раздувал ноздри и громко фыркал, кося налитым кровью глазом. На коне можно было избежать встречи с Калленом и его мечом. Плечи Ариэллы подрагивали, растрепанные волосы ниспадали на спину, как еще один плащ. Она хорошо понимала преимущества своей позиции и то, как выглядит со стороны; успокоив своего коня, претендентка на престол горделиво вскинула голову и смерила Каллена взглядом. -- Вы храбро сражались, святой отец.-- При звуке ее голоса жеребец под ней взбрыкнул, но тут же присмирел.-- Если вы поклянетесь верой и правдой служить мне, я смогу простить вашу измену. Пораженный Каллен уставился на нее. -- Поклясться служить тебе? Ты с ума сошла? Ты говоришь так, словно одержала победу. Ты пленница, а не я. -- Ваша пленница?-- Ариэлла засмеялась и приблизила на несколько шагов своего горячего коня.-- Настоятель, разве не я сижу в седле без единой раны? Взгляните на себя. Отдайте меч, и я дарую вам жизнь. В ответ Каллен, мотая головой, закричал бессвязно и яростно. В том, что произойдет дальше, он не сомневался-- оскаленная лошадиная морда уже нависала над ним. Каллену чудом удалось выскочить из-под копыт и, увернувшись, накинуть на голову коня свой плащ. Животное в испуге рванулось, наткнулось на острие и всей своей тяжестью навалилось на меч с жалобным ржанием. Ариэлла не удержалась в седле. Испуганный жеребец сбросил ее, и она упала в кусты. Выбираясь из-под лошадиного крупа, Каллен полагал, что она, самое меньшее, в глубоком обмороке, и сражение окончено. Он увидел Ариэллу, когда подбирал свой окровавленный плащ. Едва держась на ногах, она, бледная и негодующая, творила заклинание. Каллен мгновенно мобилизовал свои защиты. Нужен был контрудар, для которого придется обратиться к силам, покуда никогда не применявшимся. Он сознательно этого избегал, но сейчас, истекающий кровью, иначе не сможет одолеть Ариэллу. Силы утекали, как кровь из ран, зрение слабело. Все ресурсы души и тела были брошены против опасной противницы. Он умирал, и не стоило обольщаться относительно своего будущего. Чувства Каллена слабели и притуплялись, но он должен был остановить Ариэллу. Немедленно. Отдать силы, свою веру, любовь и ненависть-- всю жизнь. И уничтожить ее. Тяжело опираясь на меч, Каллен поднимался с колен. Ценой невероятных усилий ему удалось распрямить ноги. Ариэлла, стоявшая в центре поляны с закрытыми глазами, раскинув руки в стороны, увеличивала силу своего натиска. Он чувствовал, как напрягаются его защиты, и знал, что в запасе лишь несколько мгновений. Потом у Ариэллы станет одним врагом меньше. И она будет свободна! Каллен подобрался и припал с поцелуем к рукояти меча, заключавшей святые мощи. Он вознес молитву над святыней, взывая к милости Творца. Затем взял меч, как копье, и послал точно в цель. Лезвие прорезало пальцы до кости, но об этом ранении отец Алистер уже не узнал. Глаза его навсегда закрылись, как только меч вылетел из руки. Впереди было море мрака. ГЛАВА 7 И увидят народы правду твою и. все цари-- славу твою, и назовут тебя новым именем, которое нарекут уста Господа. Книга Пророка Исаии 62:2 Пока войска победителей собирались к своей исходной позиции, тени на земле сначала удлинились, а потом и вовсе пропали. У подножия холма Синил и Джебедия принимали первые невеселые рапорты о потерях. Камбер и Йорам въехали на вершину и теперь, сидя на лошадях бок о бок, оглядывали равнину, на глазах погружавшуюся во тьму. В сумерках двигались тени: санитары отыскивали в грудах тел все еще живых, грумы собирали уцелевших лошадей, возвращались раненые, способные ходить. Левее, яркими точками выделяясь в сумерках, горели постовые костры, а за ними оживал лагерь. Вдали, во вражеском стане, собирали трофеи и провизию; сторожевые разъезды осматривали окрестности, вылавливая нерасторопных сторонников Ариэллы. Конные патрули были высланы и на поле битвы, чтобы отпугнуть мародеров и защитить санитаров и сборщиков трофеев от нападения безрассудных одиночек. Из тишины сгущавшихся сумерек до двух всадников на вершине холма долетали стоны. На правой перчатке Йорама остался багровый след, кровью был перепачкан и лоб, но то была чужая кровь. Ею была забрызгана и кольчуга, ни разу не пробитая в минувшей битве. Мокрые волосы михайлинца слипались бронзовыми завитками. Камбер был покрыт солидным слоем грязи, на его накидке сияла огромная дыра, но он тоже был невредим. Его непокрытая голова блеснула серебром в слабеющем свете солнца, когда он протянул оруженосцу свой шлем и щит. -- Скольких ты потерял?-- спросил он, бросив взгляд на михайлинское знамя, под которым конвой Ордена куда-то уводил пленных. -- Слишком многих, такова цена.-- Йорам, свесившись в седле, опустил щит на землю.-- А ты? -- Столько же.-- Камбер промолчал.-- Но по крайней мере с Синилом все в порядке. Ты не знаешь, как его дела? Йорам пожал плечами. -- Ты же его видишь. В седле держится. С виду все нормально. Сейчас меня больше волнует то, что после полудня никто не видел Ариэллы. Как ты думаешь, она не могла убежать? -- Господи, надеюсь, что нет. Камбер поднял руку, приветствуя приближающегося зятя. Рис натянул поводья, становясь рядом с ними. Оберегая себя от холода и ночной сырости, он надел мантию Целителя, из-под нее выглядывала рубаха, подол которой был выпачкан в крови/-- Рис вытирал рубахой руки. На пальцах все еще виднелись бурые пятна. Целитель был бледен и выглядел усталым, под глазами залегли темные круги. Он шумно вздохнул. -- Не могу задерживаться надолго, если не нужен вам, но хотел бы узнать, когда вы в последний раз видели отца Каллена. Внизу готовы отдать Богу душу несколько человек, кое-кто из них хочет, чтобы непременно он отпустил им грехи. Лицо Йорама омрачилось, он снова оглядел поле брани. -- Я не видел его несколько часов. А ты, отец? Камбер склонил голову, словно припоминая, затем указал вправо на небольшой лесок. -- Он с группой михайлинцев преследовал отступавших в том направлении. Это было полчаса назад. Надеюсь, ничего не случилось. От подножия холма донесся крик, Рис поднял руку в ответ. -- Боюсь, не смогу помочь вам в поисках. Я нужен внизу. Когда найдете его, присылайте ко мне. -- Разумеется. -- Да поможет вам Бог. Он развернулся и поехал вниз. Йорам резко натянул поводья, чтобы его лошадь не увязалась за конем Риса, и взглянул на отца. -- По-твоему, что-то не так? -- Давай выясним. Йорам сжал пятками бока лошади и начал спускаться с холма. Камбер последовал за ним, щадя своего захромавшего коня. На опушке они обнаружили, мертвого телохранителя Ариэллы, потом встретился и первый михайлинец, чья синяя накидка казалась черной в полутьме. Камбер ненадолго задержался над телом, пытаясь определить, что произошло, но ехавший впереди Йорам крикнул, что увидел труп в одежде фестилийских захватчиков. Затем Йорам пустился еще дальше, скрывшись среди деревьев. Дурное предчувствие все более крепло в Камбере. На втором найденном им михайлинце был значок личной охраны Алистера Каллена; заглянув под забрало, Камбер узнал в нем преданного друга и секретаря Каллена Джаспера Миллера. Камбер обеспокоился всерьез, и его рука непроизвольно потянулась к мечу-- если убит Джаспер, Каллен в опасности. Неподалеку вскрикнул Йорам, ужаснувшись чему-то. Вздохнув, Камбер пришпорил коня и. пустил на голос, не сомневаясь в том, что сейчас увидит. Остановившись на краю поляны, Камбер спрыгнул на землю, сотворил шар мягкого серебристого света и поспешил к найденному сыном телу. Каллен лежал на боку, словно спал, положив голову на руку. На этой руке была кровь и на груди тоже. На ребрах остался след удара-- страшная рана разрывала кольчугу, кожу и мясо. Камбер застыл от ужаса и в то же время проверил округу, но не обнаружил опасности. Он уловил Йорама, тот продирался через кусты в дальнем конце поляны, нервничая, но был невредим. Им ничто не угрожало. Оставалось только тело, лежащее у его ног, другие тела; людей и животных и запах крови и смерти. Усилием воли Камбер преодолел столбняк безысходности, поразившей его над телом Алистера, Повесив огонек, как маленькую луну, в ярде от земли, он опустился перед мертвым викарием на колени, стянул перчатку и коснулся холодного лба. Его сознание проникло в тело мертвеца... Камбера ожидало новое потрясение. Какой дьявольской силой совершилось это. Каллен не был жив, но он не умер! Телесная оболочка была разбита, но часть его существа по-прежнему жила, безнадежно отторгнутая от тела, но прочно привязанная к нему невидимой нитью, не разорвавшейся даже со смертью убийцы Каллена. И нет возможности вернуть это тело к жизни-- серебряный шнур единства души и тела лопнул. Плоть погибала безвозвратно. Как освободить душу, Камбер не знал и ничего не мог придумать. Он призвал на помощь все свое мужество и тут же резко поднял голову-- в круг света от волшебного шарика вступил его сын. В бескровном лице Йорама без труда читалось все, что творится у него внутри, никаких расспросов не требовалось. Йорам тяжело опустился на колени, уронив голову на грудь. Камбер испугался за сына, но, услышав его сдавленный всхлип, понял, что Йорама сразил не предательский удар, а скорбь. Взглянув на лежавшее между ними тело Каллена, он протянул руку и положил ее на плечо Йорама. Молодой священник вздрогнул под отцовской рукой, тяжко вздохнул, и покачал головой, когда Камбер хотел заговорить. • -- Мы, дерини, не всегда исповедуем честную борьбу,-- произнес Йорам. Его голос сорвался, и Камберу показалось, что он не в себе; с проверкой отцовских опасений тем не менее можно было повременить-- разрешения требовали более неотложные вопросы. -- Что ты нашел? -- Ариэллу. -- Йорам невидяще смотрел на распростертое тело между ними.-- Очевидно, Каллен и его люди увидели, что она хочет убежать, и догнали ее в этом лесу. Рыцари убивали друг друга, а Каллен и Ариэлла бились между собой насмерть, впрочем, она продолжала и после... -- Что?! -- По крайней мере, больше не придется об этом тревожиться,-- прошептал Йорам.-- Она проиграла. Он кивнул на кусты, в которых только что побывал. Камбер взглянул туда, потом на Йорама, поднялся и побежал через поляну. Ариэлла полулежала на земле, привалившись к дереву, с мечом в груди; рукоять качнулась движением воздуха от приближения Камбера. Не решаясь поверить глазам, он опустился на колени, засветил еще один огонек и узнал меч Каллена с гравировкой священных символов на стали. Головка рукояти была покорежена и обуглилась, однако клинок не поддался разрушению. Камбер перекрестился (сейчас это был не просто привычный жест) и обратился к женщине, осторожно стянув с нее набухший кровью белый плащ. Сначала ему показалось, что она хотела вырвать оружие из своей груди-- мертвые скрюченные пальцы застыли совсем близко от его лезвия-- и долго боролась со смертью. Но внимательнее приглядевшись к пальцам, понял: они вовсе не тянутся к мечу. В свои последние минуты она пыталась сделать совсем другое. Ее окоченевшие руки, прижатые к груди, ее пальцы замерли в момент исполнения заклинания, которое большинство дерини считало невозможным. Неудивительно, что Йорам был так потрясен. Камбер сделал подготовительный вдох и легко провел руками над телом, не касаясь его и внедряясь в мозг. В этом поверженном существе уже не теплилась жизнь. Заклинание, позволявшее сохранить ее, волшебство, на которое растрачены последние силы, не удалось. Жизнь и могущество покинули Ариэллу. В противоположность Каллену, она была мертва. Камбер накрыл лицо Ариэллы ее окровавленным плащом, а своим обернул руку и выдернул сталь из ее груди. От прикосновения меч завибрировал (он почувствовал это сквозь несколько слоев шерстяной ткани) и зазвенел низко и глухо. Прошептав слова, прогоняющие все напасти, он коснулся губами священного оружия, и оно сразу же стало обыкновенным старым мечом. Камбер прикрепил его к поясу, тщательно завернул Ариэллу в плащ и взял на руки. Перебросив тело через седло лошади Йорама, оказавшейся поблизости, крепко привязал и, глядя на коленопреклоненного сына в круге света, задумался о своем погибшем друге. Со смертью Каллена слишком много оборвалось. Все это было связано с военной победой, концом Ариэллы и сохранением трона за Халдейнами. Где-то в безопасном месте Ариэлла оставила сына, который обязательно объявится в надежде вернуть себе утраченный его родителями престол. Наследник Ариэллы достигнет совершеннолетия, когда Гвинедд будет менее всего готов дать ему отпор. Несмотря на крепкое здоровье, Синил проживет еще лет двадцать (если не станет жертвой случая), но одряхлеет раньше; один из его сыновей немощен, другой-- урод с увечной ногой. Чтобы противостоять наследнику Фестилов во главе торентских армий, Халдейнам придется немало попотеть. Угроза возврата Фестилов тем серьезнее, чем сильней кипящая в Синиле внутренняя борьба. В смятении короля повинен и он. Слишком неосторожным было говорить с Синилом со всей прямотой. Этот несчастный и недалекий государь видел в жесткой откровенности оскорбление своей августейшей персоны. Он все более воспринимал Камбера как недруга и распространял враждебность на все племя дерини. В безотчетной подозрительности Синила был определенный смысл. Все его враги были дерини, те, кто вытолкнул его из монастыря и теперь руководил каждым шагом в чужой и малопонятной жизни, тоже. Король, слава Богу, достаточно рассудителен, его подозрения и неприязнь пока не обернулись опалами и казнями. А случись что-то? Если вдруг Синила не станет до того, как его сыновья повзрослеют, вместо сдержанного недовольства дерини могут начаться открытые гонения на это пугающее людей и слишком независимое племя. Такое развитие событий весьма вероятно и даже скорее всего неминуемо. Можно ли будет остановить грядущий шквал тупой нечеловеческой злобы? Предотвратить его? Или хотя бы ослабить мстительный удар? Есть ли способ сберечь великое наследие дерини? Господи, избавь от всего этого! Нет. Провидение не спасет ни жизни его собратьев, ни деринийские знания, Камбер пришел к этому печальному заключению и принялся безо всякой нужды проверять качество ременных узлов, которыми было приторочено к седлу тело Ариэллы. Но пути спасения должны существовать. Удар можно по крайней мере смягчить. Можно, хорошенько обдумав, предпринять встречные, предупредительные шаги, привлечь к этому делу лучших из дерини, непременно использовать, даже не во все посвящая, возможности Каллена.,. Нет. Алистера больше не будет с ними. Беспорядочные мысли роились в склоненной голове Камбера. Среди вороха давних полузабытых воспоминаний мелькнул проблеск. И возникла идея. Сумасшедшая и рискованная, она тем не менее могла помочь им. Только бы Йорам согласился помочь сделать этот шаг. Приготовившись к возражениям сына, Камбер потрепал лошадиную шею и пошел к Йораму. Он опустился на колени так, что тело викария разделяло их. Немного погодя Йорам осенил себя крестом и поднял голову. -- Что она с ним сделала, отец?-- прошептал священник.-- Что-то совсем не так. -- Знаю, И займусь этим. Но сначала хочу спросить кое о чем. Очень важном. -- Более значительном, чем бессмертная душа Алистера? -- Если взглянуть на это широко, пожалуй, да. Хотя твоя скорбь помешает понять это сейчас. Йорам резко вскинул голову и рукой в перчатке прикрыл глаза, стараясь подавить рыдания. -- О чем ты? Камбер откинулся на пятки. -- Ты поверишь, если я скажу, что смерть Алистера может положить начало осуществлению великого замысла? -- Что ты говоришь? -- Я говорю о Синиле, о его растущей враждебности ко мне и нашему народу, за редкими исключениями для таких, как Алистер. Мы создали его, Йорам. Сделали королем простого, усердного и набожного священника. Научили тому, что он должен знать, и он постарался усвоить все как можно лучше. Мы очень торопились с преображением Синила-- даже такой Халдейн на троне был предпочтительнее безумца-дерини, властвовавшего тогда. -- Причем тут Алистер? -- Настраивая Синила против дерини Имра, мы, не желая того, настроили его против всех дерини, пусть пока он и не вполне осознает это. Алистер был одной из наших надежд заставить его думать по-другому. О да, ближайшие несколько лет будут спокойными, возможно, такое положение сохранится до смерти Синила, да подарит ему Господь долгую жизнь. А потом? Если Синил не преодолеет себя и не создаст гарантий терпимости людей и безопасности дерини, нам несдобровать. Впрочем, даже благожелательность Синила, если мы ее добьемся, вряд ли спасет наш народ. В будущем дерини ожидают тяжелые времена. Мне страшно об этом подумать. -- Неужели ты не предотвратишь этого?-- Йорам начал понимать реальность и масштаб угрозы. -- Боюсь, Камберу это не по силам. Ты сам видел, как Синил на меня реагирует. Знаешь, почему в последние месяцы Алистер и Рис приучали Синила к мысли о необходимости моего присутствия возле короля? Йорам виновато потупил глаза, а Камбер продолжал. -- Только что меня посетила одна мысль. Я, кажется, знаю способ приумножить свое влияние и пользу. Пока я благополучно превращаюсь из королевского сподвижника в управляющего его делами. В этом виноват и Синил, и мы тоже. Я уже подумывал о том, чтобы удалиться, исчезнуть и исподволь притормаживать маховик, неосторожно раскрученный нами. Теперь появляется иной, на мой взгляд, лучший выход. -- Я что-то не понимаю тебя,-- несмело заговорил Йорам.-- И мне, похоже, не хочется этого. -- То же самое можно сказать и про меня,-- ответил Камбер.-- Замысел страшит, и этого не выразить словами, но исполнение его разрешит задачи, которые мне, Камберу, не разрешить никогда. Нас только двое, никто другой не знает о смерти Каллена. Мы известим тех, кого необходимо. Если я займу его место... Йорам протестующе взмахнул руками, загораживая от отца тело викария. Кровь отлила от лица михайлинца. -- Нет! Я знаю, о чем ты, и не позволю этого. -- Йорам, не заставляй меня тратить время на объяснения, иначе мы погубим дело. Поверь, это единственный способ. Алистер Каллен должен жить, а значит, Камбер МакРори умрет. Кстати, нужное заклинание совершенно безопасно. -- Нет,-- упрямо повторил Йорам, которого слова отца повергли в полное смятение. -- Да. Соглашайся же. Ты знаешь, я не умру совсем. Кроме того, оставить о себе воспоминания как о воссоздателе династии Халдейнов-- завидная участь. Даже Синил, несмотря на скопившуюся в нем желчь, не станет возражать против достойных похорон Камбера Кулдского где-нибудь в Кэррори, рядом с прахом его предков, А я как Алистер Каллен буду продолжать делать то, что Камберу теперь не под силу. Думаю, наш старинный друг не стал бы возражать. Он взглянул на неподвижное лицо Каллена. -- Йорам, возможно, это не самое лучшее решение, но самое действенное из всех Доступных. Если мы упустим эту возможность, когда еще нам выпадет такое? Вспомни о Синиле. Подумай о Гвинедде. Неужели ты не поможешь мне? Без тебя мой план неосуществим. Йорам убрал руки и прижал к груди, потом зажмурился и обреченно склонил голову. Он поднял взгляд на отца после долгой паузы. В серых глазах отражалась безграничная печаль. -- Тебе необходимо это? -- Думаю, да. Йорам глотнул, пытаясь унять навернувшиеся слезы и вернуть течение мыслей в русло логики. -- Совершив это, ты окажешься на краю пропасти, особенно в отношениях с Синилом. Не понимаю, как ты надеешься его обмануть? А остальных? -- Приобретением памяти Каллена, тем, что знаем мы с тобой, а еще буду молиться. Я могу сослаться на опустошение после битвы и потрясение от смерти Камбера, а возможно, сумею и удалиться куда-нибудь на время. -- И что потом?-- спросил Йорам.-- Отец, ничего не известно толком о его дружбе с Синилом. Кроме того, есть еще Орден, отнимающий силы и время, а ты даже не священник. Добавь сюда епархию, которую он собирался принять. Бог мой, даже помышлять об этом-- безумие! -- Пусть безумие и я-- сумасшедший, но ты либо поможешь, либо предашь меня} Что ты выбираешь? У нас нет времени на споры. В любую минуту нас могут увидеть. Отец и сын смотрели друг на друга. Оба испытывали смущение и упрямились, были полны решимости и терзались сомнениями, мучались и сострадали друг другу. Потом Йорам нагнулся и принялся освобождать ноги Каллена от доспехов. Когда он возился с застежками, на полированный металл поножей упала слеза. Облегченно вздохнув, Камбер освободил голову викария от кольчуги и положил руки на лоб под серебристыми волосами. Закрыв глаза, он сконцентрировался и проник к тому, что оставалось Алистером Калленом. Уцелевшие образы памяти были разрознены, беспорядочны и уже тронуты тленом. На большее надеяться не стоило. Камбер не стал копаться в памяти, он спешил сделать ее своей. Пришлось только позаботиться о сохранении существующей последовательности вплоть до самых мелких деталей и освободиться от запечатленных в мозгу призраков смерти. Утраченные фрагменты воспоминаний Камбер дополнит собственными, это будет сделано позже-- сейчас надо было поскорее извлечь живые мысли из разбитой телесной оболочки. Цена поспешности была высокой. Принимая чужую память вот так, целиком, Камбер обрекал себя на физические страдания, когда он станет приводить в порядок сознание Каллена. Муки умирающего станут его ощущениями от первого же прикосновения. И чем скорее перетерпеть, тем лучше. Хаотические воспоминания существуют в мозгу, как опухоль, растущая с каждым днем, угнетающая сознание. Давление делается непереносимо и способно свести с ума. Он не станет этого дожидаться. На следующей неделе выберет время обратиться к воспоминаниям Каллена, возможно, с помощью тех, чья любовь и преданность помогут ему успешно сыграть свою новую роль. Разумеется, останутся и провалы, которые ему никогда не заполнить, но все же добытые образы-- лучше, чем ничего, если он собирается стать для окружающих Алистером Калленом. Камбер принял его сознание и закрепил в мозгу. Снова обратился к Каллену, на этот раз за тем, чтобы коснуться других связей-- темных и страшных уз между ним и Ариэллой. Разбил их и уничтожил все следы таинств, которые Йорам называл не всегда честными. Когда последнее заклинание было нейтрализовано, казалось, и воздух посветлел. Простившись со своим бывшим единомышленником, критиком и вдохновителем, другом и братом, он открыл глаза и встретил испытующий взгляд сына. -- Он... -- Теперь покоится с миром. Йорам опустил глаза, прошептал молитву, перекрестился и взялся за доспехи. Отец помогал ему в молчании. Когда Каллен был освобожден от кольчуги, Камбер начал снимать собственную амуницию; Йорам обряжал в нее покойника, а Камбер облачался в доспехи викария. Покончив с ремнями и пряжками, он опустился на колени напротив сына. Йорам расправлял на бездыханной груди куртку голубой кожи, защищавшую во многих боях грудь МакРори. Камбер спохватился, стянул с пальца фамильный перстень с монограммой и надел на левую руку Каллена, перепачканную в крови. Йорам снял печатку настоятеля михайлинцев и бережно положил ему на грудь. -- Чем ты объяснишь смерть Камбера? Когда мы отправлялись на поиски Алистера, ты был невредим. Тебя убила Ариэлла? Камбер взял увенчанный крестом шлем Каллена и надел поверх кольчужного наголовника. -- Мы расскажем все, как было, сместив происшедшее во времени. Поехав сюда, мы стали свидетелями поединка Каллена и Ариэллы. Я вступил в бой вместо израненного Алистера, но получил смертельный удар, и тогда Каллен убил Ариэллу. Мы привезем в лагерь тела погибших. Кто возьмется оспорить наш рассказ? Йорам безразлично кивал, не поднимая головы. Камбер наклонился вперед и положил руки на плечи сына. -- Теперь мы так все и сделаем. Йорам порывисто обнял отца, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Камбер улыбнулся. -- Будь добр, поставь защиты. Йорам с глубоким вздохом воздел руки и заговорил с закрытыми глазами. Слова таинства были привычны, он проделывал его множество раз, с отцом и без него, но никогда прежде не вкладывал в волшебство столько чувства. Голубоватое сияние, хорошо заметное в наступившей темноте, взметнулось вокруг них. Йорам опустил руки, по лицу катились слезы, блестя на щеках. Не замечая сыновних слез, Камбер нагнулся над Калленом и тронул перстень на его левой руке-- холодный белый свет ударил из кольца. Левая рука отца и правая сына протянулись друг к Другу и соприкоснулись кончиками пальцев; правую руку Камбер положил на лоб Каллена. -- Вспомни,-- глухо промолвил он, силой любви сближая их, как это было два с лишним года назад в часовне Кэррори.-- Протяни мне свою руку, сердце и мозг и, когда мы станем едины, соедини свой свет с моим. Тем временем взгляд Йорама потускнел, дрожащие веки опустились. Он безропотно покидал реальный мир, погружаясь в глубокий деринийский транс. Камбер перевел взгляд на перстень между ними, свечение становилось все ярче. Спустя мгновение он закрыл глаза и сосредоточился-- все, соединяющее души отца и сына, стянулось в тончайшую нить. Теперь Йорам был подготовлен. Оставалось волнение, поверхность сознания не походила на зеркало пруда, скорее напоминала танец ручья, бегущего по камешкам солнечным весенним днем. Но в глубине, куда устремился Камбер, холодный ровный свет заливал сознание-- Йорам раскрывался, все более подчиняясь. Он уже не волен был влиять на происходящее, да и не пытался. В слиянии с Камбером сыну пришло осознание смысла и целей, поставленных отцом, их значения для будущего, Больше не было недавних страхов. -- Смотри,-- зазвучал голос Йорама; по успокаивающейся поверхности заскользили зеленые листья.-- Вот твоя телесная оболочка. Смотри, отец, ее суть раскрывается тебе. Она та же, что и у тела нашего друга.-- Он перевел дух-- Пусть в холодном огне, дремлющем Меж нами, смешаются два облика. Прими вид Алистера Каллена, а его телесная оболочка примет облик графа Кулдского. Да будет так. Fiat. Аминь. Губы Камбера искривились, словно он хотел заговорить, но не издал не звука. Йорам открыл глаза и со страхом смотрел на лицо отца, окутавшееся туманной дымкой. В ней исчезали, стирались родные черты. Он взглянул на Каллена-- преображался и его облик. Магический перстень полыхнул так, что Йораму пришлось рукой прикрыть глаза. Когда он снова обрел способность видеть, на коленях перед ним стоял уже не его отец. На лице, совсем недавно мертвом, ожили бледные глаза цвета морской волны и неуверенно взглянули. А на земле у его ног застывшие черты Камбера принадлежали тому, кто погрузился в вечный сон. Йорам отдернул руку от мертвеца и судорожно сглотнул. ГЛАВА 8 Не много поспишь, не много подремлешь, не много, сложив руки, полежишь. Книга Притчей Соломоновых 24:33 В лагерь они возвратились в ночной тьме. Между палатками солдаты жгли костры. Кое-где, обозначая дорогу, горели воткнутые в землю факелы. По пути попалось несколько групп с телами убитых и раненых, и еще двое михайлинцев с такой же печальной ношей не привлекли ничьего внимания. После тяжких ратных трудов отдых был наслаждением, а любопытство-- роскошью. Йорам сопровождал тело, в котором все скоро узнают Камбера МакРори. Следом Камбер вел за повод коня с мертвой Ариэллой, В темноте они несколько раз увязали в грязи, но не воспользовались факелом, не желая обнаруживать себя до поры. Скоро Йорам предстанет перед всеми в сыновнем горе. А пока пусть его лицо будет скрыто спасительной темнотой. Впереди у них опасная игра. Йорама узнали, когда они благополучно обогнули королевский шатер и двинулись к михайлинскому, сначала какие-то рыцари его Ордена, а потом компания слуг МакРори, собиравшаяся у костра под графским штандартом. Тут но шапке серебристых волос узнали и викария; у костра зашептались, и Камбер потупился. Навстречу бросился Гьюэр Арлисский, этот бесхитростный юноша явно заждался их и сейчас был искренне обрадован. Его приветствие оборвалось на полуслове -- он взглянул в лицо Йорама, не задержавшего шаг и продолжавшего путь к шатру МакРори. Гьюэр остолбенел, потом пустился вдогонку и взял священника за локоть. -- Отец Йорам, что случилось? Йорам отвернулся, его плечи задрожали. Гьюэр взглянул на ношу лошади, затем с тревогой-- на Йорама и, осененный страшной догадкой, на его спутника-- Алистера Каллена. Бросился к лошади Йорама, откинул плащ и посветил факелом. Стон сорвался с его губ. -- О, Господи, не может быть! Лорд Камбер!-- он вцепился в Йорама и развернул к себе. -- Нет, скажите, что это не он! Это другой лорд убит! Кто угодно, хоть сам Господь Бог, но только не Камбер! Трое людей Камбера, потерянные, с застывшими лицами, приблизились и отвели рыдающего Гьюэра в сторону. Йорам бросил повод и развязал ремни, крепившие к седлу страшную поклажу. Вокруг собирались люди, дымящие факелы образовали кольцо мерцающих огней. Камбер-- теперь викарий-- передал коня какому-то михайлинцу, теперь одному из его Ордена, и помогал сыну. Кто-то разостлал на земле у ног лошадей меховой плащ. Четверо михайлинцев-- глава Ордена, священник и двое рыцарей-монахов-- бережно сняли тело с седла и опустили на плащ. В свете факелов на земле лежало безжизненное тело графа Кулдского, черты его заостренного смертью лица были спокойны. На теле зияли раны, каждая из которых могла стоить жизни, засохшая кровь казалась черной. Испуганный шепот и горестные восклицания раздались вокруг, один за другим михайлинцы и прислуга графа опускались на колени с обнаженными головами, отдавая последний долг тому, кто привел их сюда и утром возглавил в бою. В безмолвии приблизились король и Джебедия. Во взгляде широко открытых глаз Синила была настороженность. Он как пришибленный стоял между Йорамом и мнимым Калленом. К нему, мельком взглянув на тело, обратился Джебедия. Камбер сделал вид, что не заметил. Отвечать было особенно нелегко-- дружба отца Алистера и Джебедия была общеизвестна. -- Что случилось?-- спросил Синил после долгой паузы. Йорам попытался ответить, но исторг из себя только сдержанный стон. Тогда, глядя исподлобья, отрывисто заговорил Каллен. -- Я со своими людьми преследовал Ариэллу и ее эскорт, Государь. Это было в лесу неподалеку отсюда. Мы догнали их, и она, видя, что бегство невозможно, решила биться до последнего. В схватке мои люди были перебиты, а я ранен и обессилел. Появление Камбера и Йорама уравняло силы, но перевеса мы не получили.-- Он оперся рукой о седло, словно собираясь с силами. -- В поединке с последним телохранителей Камбер был тяжело ранен, а Йорам лежал без чувств. Из последних сил я метнул в нее меч, бросок оказался смертелен для Ариэллы.-- Камбер положил руку на сломанную рукоять меча Каллена.-- Но графа Кулдского это уже не могло спасти. Он опустил голову, не желая и не решаясь продолжать. Синил непроизвольно потянулся к лежащему перед ним телу, но спохватился и резко выпрямился. Когда он обращался к Йораму, лицо короля было бесстрастно и только глаза выдавали его возбуждение. -- Мы разделяем ваше горе и скорбим о кончине вашего отца,-- пробормотал он,-- благодарим за услуги, оказанные сегодня. Было бы подлинным счастьем, если бы граф Кулдский разделил с нами радость победы. Он развернулся и поспешно направился к своем палатке, Отдалившись, король едва не припустил бегом. Разросшаяся толпа вокруг тела безмолвствовала, потом поднялся нарастающий ропот. -- Отнесем его в палатку,-- негромко предложил Камбер, осваиваясь в новой роли. Он нагнулся и хотел подхватить под руки своего убитого друга, но, увидев, что Джебедия хочет ему помочь, зашатался, изображая обморок,-- нельзя было позволить главнокомандующему коснуться тела Алистера. -- Со мной все в порядке, Джеб,-- буркнул он. когда сильные руки Джебедия подхватили его, а Йорам и Гьюэр взяли тело.-- И все же ты не мог бы пойти и пригласить ко мне Риса. -- Насколько серьезно ты ранен?-- спросил Джебедия, не отпуская Камбера.-- Я боялся, что с тобой что-то серьезное. У меня появилось очень странное чувство. Камбер закрыл глаза и, глубоко вздохнув, выпрямился. Он не ожидал, что Джебедия сможет угадать смерть Алистера, и молился, чтобы остались незамеченными различия в манере речи и поведении. -- Не волнуйся обо мне, Джеб,-- горячо зашептал он.-- Несколько несерьезных ран и великая усталость. А теперь ступай и пригласи ко мне Риса, пожалуйста. Кивнув и не сказав ни слова, Джебедия исчез в темноте, оставив Камбера наедине с его беспокойством. Йорам и Гьюэр уносили тело в шатер, который еще недавно принадлежал ему. Они ступили внутрь, двое рыцарей Камбера встали на пост у входа. Толпа медленно расходилась в полном молчании, солдаты, оставленные позаботиться о мертвой Ариэлле, взялись за дело с видимым неудовольствием. До Риса новость дошла почти через час, Джебедия разыскал его в одной из хирургических палаток и дождался, пока Рис проведет исцеление глубокой раны на ноге молоденького солдата. Под влиянием Риса рана превратилась в узкую маленькую полосу, о которой юноша наверняка через неделю и думать забудет. Но пока молодой человек был вне себя от боли, Целитель продолжал ощущать ее, бинтуя рану, тут он увидел поблизости Джебедия и махнул ему рукой, на которой виднелись следы его занятий. -- Джеб, помоги. Мне надо поберечь силы для настоящего исцеления. Его нужно погрузить в сон. Не говоря ни слова, Джебедия опустился на колени и положил руку на голову парня. Его глаза, лихорадочно блестящие, заметались, потом веки дрогнули и опустились. Джебедия пробормотал: "Спи",-- на несколько секунд закрыл глаза и, грустно глядя на Риса, поднялся. -- Лорд Камбер вернулся в лагерь,-- тихо сказал он. Отмывая руки от крови в деревянной лохани, которую перед ним держал слуга, Рис через силу улыбнулся. -- Значит, он нашел Алистера? -- Да. Краткость ответа, многозначительность тона и суровый вид воина заставили Риса вздрогнуть. Вытирая руки о мокрое окровавленное полотенце, он всматривался в лицо Джебедия. -- Что случилось? Ты недоговариваешь? Оставь нас, Тобан,-- подтверждая приказание,, он толкнул пажа в плечо. -- Камбер убит, Рис. -- Убит? Но ты сказал... Джебедия избегал смотреть на Риса, в горле у него першило. -- Я сказал, что он вернулся в лагерь. Его тело вернулось. Он и Йорам нашли Алистера сражающимся с Ариэллой. В конце концов Ариэлла была повержена, но Камбер умер от полученных в бою ран. -- А Йорам? Алистер? -- Алистер послал меня за тобой. Он говорит, что легко ранен и просто обессилен, но я чувствую, что-то здесь не то. Йорам, кажется, невредим. Рис поспешно кивнул. -- Разумеется, я приду. Мне все равно нужна передышка от здешних дел. Но Камбер... Это невозможно. Этого не может быть. Джебедия стиснул плечи молодого человека, потом, махнув рукой, подозвал другого Целителя, появившегося в палатке. -- Лорд Рис необходим одному из придворных, Дарин. Вы можете сменить его? Не дожидаясь подтверждения, Рис пошел к выходу, совершенно выбитый из колен сообщением Джебедия. У выхода из лазарета к ним присоединился михайлинец с факелом. Рваные тени метались под ногами, впереди, словно в конце бесконечного коридора, возник шатер МакРори. Рис ничего больше не видел, кроме родового знамени перед входом и двух стражей по обе стороны от него. Он так никогда и не вспомнит подробностей пути. Перед салим шатром Рис вдруг обнаружил, что остался один. Джебедия тактично отстал, предоставив ему возможность побыть наедине со своим горем. Он не чувствовал под собой ног, он вообще лишился способности чувствовать, оцепенел и никак не мог поверить в происходящее. Глубоко вздохнув, взялся за полотнище, завешивающее вход, привычным движением отбросил его и вошел. Услышал, как за его спиной прошелестела ткань опускавшейся занавеси, и вынудил себя поднять глаза. Взгляды находившихся внутри обратились к Рису. Гьюэр стоял на коленях в головах походной кровати Камбера, мертвенно бледный Йорам молился у тела отца, Алистер Каллен стоял, опираясь о центральный шест палатки. Никогда раньше Рис не видел викария в таком волнении. Он безотчетно отметил это, целиком обратившись к тому, что так боялся и должен был увидеть. Тело в белоснежных одеждах лежало на кровати. Покойника можно было принять за спящего. Это был Камбер. На несколько секунд все застыли, потом Гьюэр вновь принялся расчесывать золотые с серебром волосы своего покойного с