чительно близкие родственники, то есть отец или жена, а также король, как реухалский, так и итсевдский. Гирну отправился домой и просил эллину Млейн принять. Когда он вошел к ней, она стояла, высокомерно задрав подбородок чуть ли не к потолку, и на вопрос о судьбе мужа заявила слуге, что это не его дело, а ее муж, убийца, заслуживает смертной казни. Рядом сидел в кресле ее отец, контролирующий и одобряющий каждое слово дочери. Гирну по его лицу видел, что он уже примеривает на себя роль опекуна внука - наследника Итсевд-ди-Реухала и Реухал-ди-Кремана - тем самым значительно поправив свои финансовые дела. Гирну спокойно сообщил, что в таком случае отправиться на прием к королю Итсевда. Элл Канеррану сорвался на крик и заявил, что задета честь его семьи, что он сам во всем разберется и он не допустит, чтобы какой-то слуга совал нос в не в свое дело. А за ужином Гирну почувствовал странный запах от похлебки, похожий на тот запах, что исходил от вечернего пива, после принятия которого всю ночь и последующий день Гирну не мог связно мыслить и встать с постели. Он сказал остальным слугам, что ему необходимо поработать над документами хозяина, чтобы привести их в полный порядок и отправился в нижний кабинет, попросив принести ужин туда. Ему принесли другую тарелку, от которой исходил такой же странный, едва уловимый запах. Гирну отправился на задний двор к собакам и скормил ужин одной из них. Через полчаса она издохла. Тогда старый слуга собрал вещи и отправился к Мейчону, полагая, что его жизнь еще пригодится хозяину. В то, что Трэггану убил монаха, Гирну не верил с самого начала, а после рассказа Мейчона окончательно убедился в этом. Через знакомого писаря элираната, удалившегося по старости на покой, Гирну пытался выяснить что-нибудь о Трэггану. Но место его заключения содержалось в строжайшей тайне. Выяснить не удалось ничего вообще. Мейчон хотел самолично заявиться к элирану шестой грани Дилеоару, якобы для дачи показаний, как и обещал, но решил воздержаться от подобного рискованного шага - его тоже могли арестовать по любому надуманному предлогу. По совету опытного Гирну он на всякий случай написал прошение в элиранат, где вкратце описал ночное нападение якобы с целью ограбления и просил расследовать его. Гирну отнес прошение, и с помощью своего знакомца устроил так, что оно было приобщено к остальным делам и тут же забыто - мало ли таких происшествий происходит в ночные часы, все не расследуешь. Врагам незачем знать, что Мейчон жив, но и нарываться на неприятности по поводу неявки в элиранат в назначенное время тоже незачем. Полная неизвестность изводила Мейчона - Трэггану вполне уже могло не быть в живых. Его могли тихо придушить. Он мог сам не выдержать того, что от него отказалась любимая женщина и покончить с собой. И Мейчон никак не мог забыть странного запаха меча малкирца, нанесшего Трэггану незначительную рану. Если это был яд Каурры, то Трэггану умрет в тюрьме, и все, что остается Мейчону - отомстить. Но надо выяснить кому. Значительный свет на это дело, по мнению Мейчона, должен был пролить суд над Трэггану, но суда вообще могло не быть. Млейн и ее отец не были заинтересованы в суде и казни Трэггану - осужден, значит виновен и на благородное имя ложится пятно. Их больше устраивала полная неопределенность: нет суда - нет вины, а сгинул муж в тюрьме, так ничего не доказано. Пользуясь старой дружбой, Гирну отвел Мейчона к магам октаэдра порядка. Там, за плату разумеется, ему выставили склянки со всеми известными в мире ядами. Он тщательно понюхал, как пахнет яд каурры - меч малкирца, определенно, имел другой запах. Но у Мейчона нехорошо покалывало в душе и он опробовал на запах все склянки. К ужасу своему он понял, что, может быть, был прав - яд Смеллы очень напоминал тот запах. Правда, ручаться Мейчон не мог. Яд Смеллы тоже действовал не сразу, как и яд каурры, и тоже не имел противоядия. Но если отравить ядом Смеллы, человек проживет еще долго - не менее трижды по восемь дней, но может и целый год. Смерть будет мгновенной и внезапной. И все же Мейчон не был уверен. Он пытался успокоить себя, что почувствовал запах какого-нибудь бальзама или мази - и не от меча а от самого малкирца. Да и был ли запах? Мейчон уже не знал. Мейчон хотел было попытаться пробиться на прием к королю Итсевда, как человек, принесший ему славу на Арене Димоэта. Но это означало бы прежде времени раскрыть, что он жив и жаждет мести. Впрочем, месть не удовлетворила бы Мейчона - он хотел спасти друга. Поэтому он вышел на Арену Димоэта, чтобы с оружием в руках доказать свое право упасть к ногам мудрого Димоэта и у верховного бога просить справедливости. И стоя, в шеренге лучших рыцарей мира, он увидел перед собой лицо Сейс. Только глаза у нее были той, утерянной навсегда, а губы и волосы - той, что послал ему сам Димоэт. x x x Маг-герольд начал представлять участников Состязаний. Каждый элл имел титулы и заслуги, перечисление которых занимало по несколько минут. - Элин Мейчон, защищает цвета Итсевда, победитель первого дня соревнований, - объявил маг-герольд и трибуны взорвались от восторга. - По решению магов-эскулапов элин Мейчон снят с состязаний, поскольку раны не позволяют ему сражаться, - все тем же громким торжественным голосом сообщил он. Трибуны замерли. Повисла тишина, которую сменил разочарованный вздох. Такого поворота событий не ожидал никто, даже сам Мейчон. Затем послышались возмущенные крики - многие поставили свои денежки именно на Мейчона, надеясь отыграться за неудачи в первый день. Мейчон не стал изображать горе, апеллировать к публике, вздевая вверх руки или срывая с себя золоченые доспехи в знак протеста. Воин молча должен принимать удары судьбы - раз так хочет сам Димоэт, ничего не изменишь. Маг-герольд выждал пока страсти, вызванные столь неприятной новостью, улеглись и продолжил: - Элл Варрак-ди-Семеллайна Дижаггу, победитель... Мейчон злился на себя, за неправильно принятое решение. Лучше было бы сидеть тихо до суда над Трэггану и пусть пока неизвестные противники думали бы, что он мертв. О, он дорого бы дал, чтобы иметь возможность увидеть сейчас некоторые лица на трибунах, посмотреть их реакцию при объявлении его имени. Еще бы знать чьи именно лица... Но в конце концов, все не так уж плохо. Снят с Состязаний магами-эскулапами, это не значит, что проиграл. Не победил, но не побежден. И имеет право вечером явится в Храм Димоэта, чтобы лично приветствовать верховного бога и просить о справедливом суде для Трэггану - больше ничего и не нужно. - Элл Даггорд, младший сын короля Магвейлы, победитель... Мейчону нечего больше было здесь делать, но он не знал, как уйти. Он ждал окончания представлений, твердо зная, что на бои не останется. Наконец, торжественное представление участников закончилось. Принесли и поставили корзину с черными кубиками - наверняка с теми же самыми, что использовались в первый день. Но ритуал был другим. Две юные красивые девушки в светлых одеждах и золотыми венками на головах вынимали по кубику - это и были соответствующие пары сражающихся, о чем маг-герольд тут же громогласно и провозглашал. Кубик Мейчона достался какому-то эллу из Реухала и Мейчон подумал, что тому сильно повезло. Во всех смыслах. Мейчон уже знал, что воинское искусство у реухалских эллов не в почете, зато гонора и спеси хоть отбавляй. И этот реухалец, единственный из трех, участвующих в Состязаниях, пройдет в следующий круг. В отличие от первого дня состязаний, пары сражались не все вместе, а строго по очереди, чтобы зрители видели все нюансы каждого боя. Ну, и чтобы праздник длился подольше, разумеется, ведь участников во второй день не в пример меньше, чем в первый. Наконец жеребьевка закончилась и рыцари собрались идти в отведенные им комнаты переодеваться в боевые доспехи. Маг-герольд произнес: - Главный судья соревнований, наследник реухалского престола его высочество принц Марклит, приглашает победителя первого дня состязаний элина Мейчона в свою ложу в качестве почетного зрителя. На трибунах снова пронесся гам и свист. Он относился не к Мейчону, а к магам-эскулапам, не допустившим любимца к Состязаниям. Это был шанс, от которого Мейчон не мог отказаться, хотя довольно смутно представлял себе, как требуется говорить с особами королевской крови, соблюдая весь этикет. Он, правда, подумал, что его высочество знает, что воин - не придворный льстец, и раз приглашает, значит, либо так хочет, либо так положено все по тому же стократ проклятому Трэггану этикету. Так или иначе отказываться от такого предложения нельзя, да и неразумно. К Мейчону подошел человек в одеждах с символикой реухалских королей и с поклоном сделал жест, предлагающий следовать за ним. Мейчон, как был в золоченых парадных доспехах, прошел в королевскую ложу. Встал перед троном и преклонил колено. - Ваше высочество, - глядя в глаза наследнику реухалского престола, - я благодарен вам за приглашение и то, что вы оценили мое умение. Я крайне опечален решением магов-эскулапов и хотел бы просить вас... - Да, элин Мейчон, - прервал его принц, - мне тоже крайне досадно, что тебя не допустили до состязаний. Ты мне глянулся в первый день и я хотел бы посмотреть, как ты держишься в седле. Но я ничего не могу поделать, решение магов-эскулапов - закон. Я выполнил бы почти любую твою просьбу, но здесь я бессилен. Состязания начнутся без тебя. - Я благодарен вам за теплые слова, - еще раз поклонился Мейчон. - Кстати, - снова заговорил принц Марклит, - я не помню, чтобы ты на Состязаниях получал ранения, не позволившие бы тебе выступать сейчас. Это прозвучало как вопрос. Надо было отвечать. - Ваше высочество, - склонил голову Мейчон, - после Состязаний, в тот же вечер, на меня напало семеро грабителей, хотели отнять врученные вами деньги. Я писал прошение в элиранат с просьбой разобраться. - Да? - с интересом переспросил принц. - И ты запомнил кого-либо в лицо? Может, при схватке ранил или убил кого-нибудь? - Ваше Высочество, со мной была женщина, которая могла пострадать. Из-за нее я дал себя связать. Грабители вывезли меня за город, вонзили в меня кинжал, ограбили и бросили в лесу... - И у тебя взяли все деньги, что ты выиграл на Состязаниях? - Нет, ваше высочество, денег при мне в тот момент не было. - Но ты запомнил кого-либо из грабителей? - снова спросил принц. - Нет, ваше высочество, - ответил Мейчон, - я никого в лицо не запомнил. Принц Марклит задумчиво провел, приглаживая, пальцами по пышным усам и сказал: - Элин Мейчон, на Луддэке справедливый суд вершат только королевские судьи с соизволения мудрого Димоэта. И больше никто. Если тебя пытались убить, ты должен обращаться к королевской власти за судом, но не пытаться мстить сам кому бы то ни было. - Ваше высочество, я не собираюсь мстить этим грабителям, - сказал Мейчон, вдруг догадавшись, что сейчас или никогда он может обратиться к принцу с просьбой. - Я, напротив, нижайше хотел просить вас о справедливом суде для моего старого друга, который мне очень дорог. Он арестован в первый день праздников, и я ничего не могу узнать о его судьбе. Ничего, кроме справедливого суда, я не прошу - ни для себя, ни для кого другого. - И для кого ты просишь суда? - поинтересовался наследник реухалского престола. - Для элла Итсевд-ди-Реухала Трэггану, - посмотрев в глаза принцу, ответил Мейчон. - Да, я знаю элла Трэггану, - кивнул принц Марклит. - Очень приятный человек, он совсем недавно вступил во владение итсевдским кварталом. Я что-то слышал о том, что его арестовали. Он, кажется, заколол у себя в кабинете какого-то монаха? Но ведь за это полагается смертная казнь! - Ваше высочество, - все так же стоя, преклонив колено, сказал Мейчон, - я провел с ним всю ночь перед Состязаниями. Именно в том кабинете. Он заснул в кресле, а я вышел в садик, что рядом с кабинетом, и провел ночь на песке. Мне так спать привычнее, чем в мягких постелях. Я знаю, что элл Трэггану ни в чем не виновен. И я думаю, что грабители, ранившие меня, были не случайны - они поджидали человека с тремя пальцами на правой руке, - Мейчон показал свою покалеченную кисть. - Кто-то, кто хотел свалить убийство монаха на моего друга, решил убить меня, чтобы не мешал. Многочисленные вельможи, восседавшие в ложе, уже давно перестали шептаться между собой, все смотрели на Мейчона. Перед ними открывалась новость, которую можно долго и со вкусом обсуждать. Мейчон прекрасно понимал это, но решил идти до конца. - Невзирая на рану, - продолжал он, - я вышел сегодня на Арену, чтобы победить и обратиться с просьбой о справедливом суде к великому Димоэту. Но я обращаюсь к вам, ваше высочество. Я ничего не знаю о судьбе друга и боюсь, что его нет в живых. Даже просто увидеть его - было бы для меня счастьем. - Почему же, - медленно спросил принц, - эти семеро грабителей, если ты подозреваешь в них наемных убийц, оставили тебя в живых? Мейчон понял, что почти добился своего. Он встал с колена, постарался как можно быстрее снять золоченые нагрудник и панцирь, расстегнул рубаху и сорвал повязку, обнажая рану. - Но ведь это же удар в сердце! - не удержался от восклицания принц. - Как ты вообще остался жив? - Я - гапполушец, ваше высочество, - ответил Мейчон. - У меня сердце с правой стороны. - Но все равно ведь рана опасная! И ты ради друга собирался с таким ранением сражаться с лучшими бойцами мира? - Да, ваше высочество. Мы дали друг другу Клятву Дружбы До Конца Жизни, - не моргнув глазом солгал Мейчон. Какая разница - выполняли они священный ритуал Дружбы на всю жизнь или нет, если Мейчон готов сейчас на все ради того, чтобы спасти Трэггану. Принц Марклит задумался. Мейчон склонил голову, ожидая его решения и всем видом показывая, что примет любое, как должное. На Арену под звуки труб и приветственные крики зрителей выехали с разных сторон арены рыцари первой пары. Оруженосцы подали им копья и бойцы изготовились к поединку. - Что ж, - наконец сказал принц, - за справедливым судом ты сегодня обратишься к великому Димоэту лично. Он - хозяин мира, мы лишь слуги его. А насчет твоего беспокойства насчет жизни друга... Я тебя понимаю. Если хочешь, отправляйся в главный элиранат и повидайся с ним. Если он жив, ты его увидишь. Только я не понимаю: почему ты опасаешься за него? - Его отвергла жена, когда его обвинили. Я боюсь, что он не выдержал удара - она очень многое для него значила. - Хорошо, ты увидишь его, - согласился принц. - Но после состязаний тебе необходимо будет явиться в Храм Димоэта... - Какая-то мысль неожиданно пришла ему в голову и он спросил: - Постой, а разве тебя не интересуют предстоящие поединки? - Я никого не хочу обидеть, - поклонился Мейчон, - но я сам должен был быть на Арене. Мне очень тяжело было бы смотреть на Состязания не с Арены, а со зрительской ложи. Пусть даже на почетном месте. Наследник реухалского престола удовлетворенно усмехнулся и приказал: - Дайте мне перо и бумагу. Ему быстро подали специальную дощечку для письма, перо и бумагу. Он начертал несколько строк и расписался. Подозвал одного из вельмож и велел ему отправляться с Мейчоном в главный элиранат и добиться свидания с Трэггану. Мейчон снова преклонил колено. - Я даже не знаю как благодарить ваше величество за все, что вы для меня сделали. - Для тебя я не сделал ничего. Я сделал это не для тебя, - несколько непонятно ответил принц Марклит. - Мне просто приятно, что еще живут отважные и великодушные люди, ради дружбы готовые на все. Ступай, а то опоздаешь к шествию. x x x Мейчона вместе с сопровождавшим его вельможей не заставили долго ждать - с подписью наследника реухалского престола и его представителем не спорят. Их провели вниз, в подвал и открыли дверь в широкий каменный коридор без окон. Вдоль обеих стен коридора, бок о бок, стояли в ряд вооруженные стражники с факелами в руках. В противоположную дверь ввели Трэггану и подтолкнули навстречу Мейчону. Мейчон кивнул сопровождавшему его вельможе, чтобы ждал на пороге и пошел навстречу другу. Вид у Трэггану был не шибко привлекателен - с многодневной щетиной, со свежим едва затянувшимся рубцом на щеке, с темными кругами вокруг глаз, в грязной рубашке, недавно белой, словно вершины Оклумша, а теперь похожую на вытоптанную горную тропку, когда тают снега. Без меча и даже без традиционного кинжала на поясе, он выглядел почти как неодетый. "Хорошо еще, что кандалы на него не нацепили," - подумал Мейчон. Трэггану, в ярком свете факелов, подслеповато щурил глаза. - Мейчон, - разглядел он приближающегося друга. - Мейчон, ты жив! На лице арестованного элла появились такие облегчение и радость, словно перед ним открылись двери тюрьмы. Мейчон подошел к нему и они крепко обнялись. - Мейчон, ты жив! - только и мог повторять Трэггану. - Ты жив! - Конечно, я жив, - согласился Мейчон. - Я хотел выступать сегодня на Состязаниях, но меня отстранили маги-эскулапы из-за тяжелой раны. Трэггану отпрянул от друга. - Из-за тяжелой раны? - переспросил он, глядя ему в глаза. - Да, - небрежным тоном отмахнулся Мейчон и продолжил: - Сегодня я иду к самому Димоэту в Храм Семи Богов и буду просить о скорейшем справедливом суде для тебя. Твоя жена и элл Канеррану не хотят этого делать, придется мне самому. - Млейн... - чуть ли не простонал Трэггану. - Она отказалась от меня. - Трэггану! - воскликнул Мейчон. - Трэггану! Не сдавайся! Я знаю, что ты ни в чем не виноват, я... - Млейн... - Трэггану! - Мейчон тряхнул друга за плечи. - Воин не сдается никогда! Трэггану поднял на Мейчона глаза. В свете факелов его лицо казалось сейчас измученным и постаревшим примерно на два срока Димоэта. Вдруг волевые складки появились у губ. - Я и не собираюсь сдаваться, - твердо сказал элл Итсевд-ди-Реухала. - Даже если судьи приговорят меня к смерти, я на Поле Казни буду сражаться до последнего. У меня есть сын, ради которого, я должен жить. - И вдруг без предупреждения, он перешел на велинойский: - Тот, шестой грани - предатель, он нанял разбойников, чтобы убили тебя. Трэггану не произнес слово "элиран", поскольку на всех языках оно звучит одинаково, но Мейчон понял друга. - Подземный ход из моей башни упирается в тупик, - продолжал заключенный. - Там все перерыто ходами земляных червей. От тупика по правой стороне уходит ход, он провалился в одном месте в другой ход, а там целый подземный город разбойников... - Эй-эй, - закричал, опомнившись, глава стражников, - говорите по-реухалски. - Его высочество принц Марклит разрешил мне увидеться с другом, - возразил Мейчон. - В записке сказано, что только увидеться. Там нет ни слова, чтобы вы говорили о чем-то! Я и так слишком много позволяю вам! Все, свидание окончено. Выходите! Мейчон посмотрел на вельможу, сопровождавшего его в тюрьму. Тот развел руками, показывая, что ничего не может сделать. Мейчон поднял вверх руку, не произнося ни слова. Все смотрели на него. Он достал из ножен кинжал - стражники мгновенно выхватили мечи. Мейчон, не обращая на них внимания, распахнул куртку, скинул ее и снял рубашку, обнажив торс. Затем сорвал повязки, перетягивающие тело и медленно кинжалом провел по груди - по правой половине, где билось его сердце. И передал кинжал Трэггану. Никто из стражников не бросился отнимать оружие у заключенного. Все знали и уважали священный обряд Клятвы Дружбы До Конца Жизни. Трэггану также молча - оба не помнили слов клятвы, да это и не столь важно - снял грязную рубаху и провел кинжалом по груди, побежала струйка крови. Они обнялись, прижимая раны друг к другу. Их кровь смешалась под взглядами стражников, в свете тюремных факелов. - Клянусь, что моя жизнь отныне принадлежит тебе, Трэггану, - произнес Мейчон последние, самые важные слова ритуала. - Клянусь, что моя жизнь отныне принадлежит тебе, Мейчон, - повторил элл Итсевд-ди-Реухала. Вельможа у дверей о чем-то глубоко вздохнул. - Все, - уже менее резко повторил глава стражников, элиран четвертой грани. - Свидание закончено. - Кейону убит, - быстро по-велинойски прошептал Мейчон другу и перешел на реухалский: - Я добью скорейшего суда, элл Трэггану, и мы докажем твою невиновность. Увидимся в Храме Правосудия. Трэггану кивнул. Слов, чтобы высказать все, что творилось в душе, не было. x x x В главном приемном зале элираната, где трудились писари и куда приводили задержанных, дорогу Мейчону и его спутнику преградил элиран шестой грани Дилеоар в сопровождении семи элиранов младшего звания. - Мейчон из Велинойса, - сказал Дилеоар, обнажая свой меч, - именем закона вы арестованы. - На каком основании, позвольте спросить? - вмешался сопровождавший Мейчона вельможа из свиты наследника реухалского престола. - А ты кто такой, чтобы задавать мне вопросы? - раздраженно рявкнул элиран шестой грани. - Я тебе "не кто такой", засранец, а элл Блайжеггу, доверенное лицо его высочества принца Марклита. Потрудитесь ответить, - он взглянул на опознавательные значки Дилеоара, - элиран ПЯТОЙ грани, на каком основании вы желаете арестовать элина Мейчона? - Я... - Дилеоар несколько растерялся. Сзади к Мейчону и его спутнику подошел старший по элиранату. - Элину Мейчону элиран седьмой грани Ведиггу приказал явиться утром на следующий день после Праздника Кашаера для дачи показаний, - наконец нашел в себе силы объяснить страж порядка. - Элин Мейчон не пожелал явиться, тем самым препятствуя расследованию по обвинению его друга элла Трэггану в убийстве монаха Иераггу. Вельможа повернулся к Мейчону: - Это правда? Может, у вас были уважительные причины? - Я уже говорил его высочеству принцу Марклиту, - спокойно ответил Мейчон, - что когда в ту ночь вышел из этого здания, в нескольких кварталах отсюда на меня напали семеро грабителей и тяжело ранили. На следующий день посыльный принес в главный элиранат прошение разобраться с этим делом, подписанное моим именем. Я только сегодня впервые встал с постели, чтобы явиться на Состязания. - Я полагаю, - повернулся вельможа к старшему по элиранату, - вопрос решен. Элин Мейчон явится к вам завтра. Его высочество принц Марклит ждет нас. Если вы не будете нас задерживать, мы успеем к финальным поединкам Состязаний Димоэта. - Конечно, элл Блайжеггу, мы не смеем задерживать ни вас, ни элина Мейчона, - поспешно ответил старший по элиранату. - Вам нужна охрана? - Спасибо, меня дожидаются у выхода мои люди, - сухо ответил вельможа. Мейчону очень хотелось показать элирану Дилеоару жест, распространенный среди воинов. А еще больше хотелось дать ему по физиономии. И вывести продажную тварь на чистую воду. Мейчон хорошо запомнил слова Трэггану и догадывался о каком человеке шестой грани, шла речь. x x x Тщательно продуманный и веками отшлифованный ритуал жрецы Храма Димоэта вынуждены были срочно менять - поскольку Мейчон не был побежден, и являлся победителем первого дня Состязаний. Его поставили не вровень, но чуть позади и левее элла Варгейна, победителя сегодняшних боев. Элл Варгейн был облачен в парадные доспехи. По его суровому лицу, ничего не выражающему, кроме отваги и готовности продолжать бои, не было видно радости от обладания поистине сказочной суммы в четыре тысячи золотых. В душе он, наверное, уже прикидывал, что и как теперь будет - все иначе, но на лицо старательно напустил суровый вид, чтобы случайно не сказать глупость. В знак приветствия он молча кивнул победителю первого дня Состязаний и вновь уставился в спины коронованных особ, стоявших перед ним. Выпускник острова Брагги почтительно поклонился эллу Варгейну, который безусловно был великим воином и отчаянной храбрости человеком - Мейчон успел застать два его поединка - и встал за ним. Мейчон догадывался, что процедура предстоит долгая и утомительная. Но через это необходимо пройти, если он хочет помочь другу. Когда он входил - впервые в жизни - в огромный храм Димоэта и Семи Богов, в душе его вдруг возникло волнение и какое-то необъяснимое чувство торжественности. Трудно все объяснить словами, но сама внутренняя обстановка Храма действовала на любого входящего, заставляя его забывать о сиюминутном и преклониться пред вечным. Торжественные песнопения, множество жрецов в ярких дорогих одеждах, немыслимое количество свечей, освещающих Храм ярче, чем днем, но оставляющих в полумраке статуи в нишах тем, кто помогал Димоэту. Мраморные изваяния словно наблюдали за пышным церемониалом. На огромный подиум вышли, каждый в своих цветах, семь богов в масках - никто из смертных не должен видеть их лиц, пока они живы и служат Димоэту. Наконец жрецы, под звуки труб и барабанов, открыли золотые створки Ворот Димоэта - единственный в мире аддакан, стоящий не на площади и соединенный не с аддаканом где-нибудь на континентах, а с другой Вселенной, где проводит свой досуг и откуда наблюдает за Аддакаем верховный его повелитель. За воротами переливалась немыслимыми цветами стена, живо напомнившая Мейчону закрытый аддакан перед пробуждением. Только в это стену не надо было вонзать меч - он сама лопнула мириадами разноцветных брызг. Четыре гиганта, как минимум в половину превышающие ростом любого жителя Аддакая, сплошь закованные в доспехи, так что можно было лишь догадываться, что за страшные человекоподобные монстры охраняют верховного бога, несли роскошные носилки. Димоэт сидел на троне, на нем была огромная маска, закрывающая грудь и плечи. Все, находящиеся в Храме, без всякой команды рухнули на колени, каждый обращаясь в мыслях к божеству - он слышал всех. Мейчон тоже встал на колени, он волновался не меньше остальных. Носилки так и не опустили наземь - Димоэт обращался к своим подданным с них, не вставая на грешную землю своего мира. Мейчон плохо запомнил, что говорил Димоэт - голос верховного бога был густой и громкий, казалось, он проникает прямо в сердце. И слова были простые и доступные - о любви к ближним, о святости дружбы, о мужестве и правде, о том, что в мир надо нести только светлое, а все светлое, воплощено в Димоэте и семь богов - слуги его... Слова простые и понятные выражали неземную мудрость. Эти слова ввергали собравшихся в Храме людей в трепет и восхищение. Мысли путались от осознания важности и неповторимости в жизни этих мгновений. Мейчон плохо помнил, как Димоэт кончил речь, как тысячи собравшихся, и он в общем хоре, пели славящий гимн великому покровителю и хозяину мира. Наконец те, кто достоин был предстать пред Димоэтом и сказать ему самое важное, длинной вереницей двинулись к подиуму, на которых держали носилки с владыкой мира. Главный жрец Храма громко выкрикивал имя подходившего, тот вставал на колени перед носилками и говорил. Спрашивал что-то очень важное и получал ответ. Или обращался с просьбой. Но чаще лишь хвалу и благодарности слышал в свой адрес великий Димоэт. Ибо в принадлежавшем ему мире дела шли прекрасно, годы были урожайные, ремесла процветали, торговля через аддаканы связывала самые отдаленные страны, войны уносили дурную кровь и можно было лишь благодарить великого Димоэта, что все так хорошо в этом замечательном мире. - Его величество Ликкан, король Велинойса, - провозгласил главный жрец Храма. Мейчон с интересом поднял голову, оторвавшись от своих мыслей. В сопровождении своего посла в Реухале и владельного элла Велинойс-ди-Реухала король, во имя и для которого Мейчон рисковал своей жизнью в горах Северного Оклумша и которого никогда не видел, приближался к носилкам с троном Димоэта. Король оказался некрасив, хотя над его внешностью наверняка поработали умелые руки брадобрея. Сейчас он был сосредоточен, словно решал мучительную проблему и до сих пор еще не принял решения. Он бросил быстрый взгляд назад, видимо решился на что-то и ускорил шаги. Позади него, строго по ритуалу, стоял король Итсевда в сопровождении элла Наррэгу и элла Канеррану, заменившего Трэггану. Король Велинойса подошел к носилкам бога и преклонил колено. - От имени своего народа, я благодарю великого и мудрого Димоэта за процветание, - начал он. - Забота о моем народе переполняет мое сердце. Денно и нощно я думаю о судьбах жителей своей страны. И смею обратиться к мудрому Димоэту с нижайшей просьбой. Выждав положенную паузу, во время которой сумел бросить еще один короткий взгляд в сторону ненавистного короля Итсевда, король Ликкан продолжил: - Острова Итсавгану, расположенные близ наших северных границ, страдают от отчуждения. Бури и ветры препятствуют проникновению светлой мысли мудрого Димоэта, там царят язычество и невежество. Мейчон посмотрел на короля Итсевда. Лицо его величества Сераггану ничего не выражало, но Мейчон догадывался, что думает сейчас старый (и потомственный) недруг короля Велинойского. - Да позволит великий Димоэт построить насыпь к первому острову и соединить мостами остальные. Тем самым острова станут частью континента Махребо и на них можно будет поставить аддаканы. Мое королевство сделает все до следующих великих праздников и... - Нет! - вдруг громовым голосом прервал Димоэт короля Велинойского. - Этого хотели свергнутые непокорные боги, доставившие мне столько бед. Ты становишься на их сторону? Вопрос прозвучал как страшное обвинение. У короля Велинойского от напряжения по лицу потек пот. Король Итсевда не смог сдержать вздоха облегчения и злорадной улыбки. Старый недруг, проведав его планы, решил опередить врага. И попался. Какое счастье, что король Итсевда сам не поклонился с той же просьбой великому Димоэту! Король Велинойский решил идти до конца: - Великий Димоэт знает, что проклятые боги хотели другого. Так говорят свитки и книги. Я родился много позже после их свержения и я не одобряю их идей. - Они... - Димоэт вел сейчас себя не как бог, а как обыкновенный рассердившийся человек. - Я не желаю говорить ни о них, ни об островах, этих, или других. - Он повернулся к главному жрецу: - Велинойс имеет какие-нибудь привилегии? - Нет. Велинойс был лишен всех дарованных вами привилегий еще при деде нынешнего короля. - Сколько аддаканов? Жрец прекрасно понял о чем спрашивает великий Димоэт. - На территории Велинойса расположено четыре аддакана. - Два закрыть, - сказал Димоэт и хлопнул ладонью о ладонь, показывая, что разговор закончен. Сопровождавшие короля Велинойса вельможи под руки подхватили его величество, у которого перестали держать ноги, и унесли прочь от носилок верховного бога своего повелителя. - Его величество Сераггану, король Итсевда, - провозгласил главный жрец. Король Сераггану, только что (да еще за счет давнего недруга-соседа, который постоянно донимает на границах) избежавший катастрофы, чуть ли не упал в ноги Димоэту и только благодарил верховного бога за процветание и благоденствие своей страны. Мейчон снова уставился в мозаичный пол - его очередь предстать пред Димоэтом дойдет еще не скоро. Но только что происшедшее он может использовать. Только надо быть крайне осторожным в словах, чтобы не прогневить Димоэта, которого приводит в ярость одно упоминание о проклятых богах и всего, что с ними связано. Наконец пришел черед Мейчона. - Победитель первого дня Состязаний Димоэта, Мейчон, защищавший цвета Итсевда, - раздался голос жреца Храма. - Из-за ранений не смог принять участия в последнем дне Состязаний. Мейчон в золоченых доспехах, преподнесенных ему главным судьей Состязаний принцем Марклитом, прошел к носилкам с троном Димоэта, и преклонил колено. - Говори, - после некоторой паузы приказал Димоэт. - Мудрый Димоэт, я благодарю вас за силы, которые вы мне дали для победы в Состязаниях. И осмелюсь нижайше просить вас... Мейчон замолчал, собирая внутренние силы для борьбы - не мечом, словом. - Что именно? - в голосе Димоэта проскользнуло недовольство, хотя просьб он выслушал немало и почти все обещал исполнить. - Для друга своего, элла Итсевд-ди-Реухала Трэггану прошу суда скорейшего и праведного. Он ни в чем не виновен, он... - В чем он обвиняется? - спросил Димоэт голосом, показывающим, что он сам все знает, но хочет проверить искренность просителя. - Элл Трэггану выступил против речей монаха Иераггу, призывавшего просить великого Димоэта присоединить к Махребо острова Итсавгану, - выдал Мейчон заготовленный удар и быстро продолжил: - Он вызвал монаха на Ристалище Чести и победил его представителя в честном бою. Но монах все равно продолжал свои нечистые речи. Потом его кто-то убил и пытается всю вину свалить на элла Трэггану, который никогда бы не совершил подлого убийства из-за угла. Элл Трэггану честно и открыто, если требуется - с оружием в руках, защищает светлое имя Димоэта и свою честь. Только одного я прошу у мудрого Димоэта - справедливого суда для элла Трэггану, ничего больше. Димоэт поднял правую руку. - После окончания праздников состоится суд, которого ты просишь. Да будут наказаны виновные в смерти монаха, каким бы подлым и мерзким не был убитый. Димоэт хлопнул ладонью о ладонь. Мейчон поклонился и прошел мимо трона, уповая на то, что все слышали последние слова верховного бога. Он не стал присоединяться к ожидавшим торжественного шествия по улицам Реухала королевским особам, а направился к боковому выходу из храма. Он с облегчением перевел дух. Самого главного он добился. И усмехнулся, подумав, что наконец-то сможет снять эти дурацкие золоченые доспехи, тяжелые и неудобные, пусть и красивые. Он вышел из Храма, продрался сквозь плотную толпу жителей Аддакая, уже начавших традиционное трехдневное гуляние, и отправился в таверну "Невинная жертва", где его поджидали Сейс, Дойграйн и Гирну. x x x - Красавчик, кячку хочешь? Перед Мейчоном возникла ухмыляющаяся уродливая физиономия с огромными ушами. - А у тебя клевый наряд для гулянки, красавчик! - похвалила маска. - Так хочешь кячку? Мейчон понял, что перед ним Сейс. У него в душе вдруг накатила какая-то волна подъема. День прошел лучше, чем он надеялся, ничего не потеряно - он поборется за судьбу друга. И у него есть люди, которые с ним рядом. От переполняющих чувств он крепко прижал Сейс к груди и прошептал: - Сейчас я хочу вина, а потом... Сейс довольно взвизгнула от его сильных объятий. Ей было хорошо с этим странным человеком. Так хорошо... Так хорошо, что она его не отпустит от себя ни при каких обстоятельствах. За те дни, что он провел в ее доме, у них так и не возникло близости. Он был ранен, она ухаживала за ним... Странное дело, но ей этого было даже достаточно. Правда, когда Сейс ложилась спать в своей комнате, она чувствовала его запах и ей мнилось, что ее тела касаются его руки... А он... она не могла понять, как он относится к ней. И поэтому сейчас так искренне обрадовалась его объятиям. А он обнимал ее... как сестру. Конечно, как сестру, у него пред глазами образ другой Сейс... Или нет? Почему он пожалел мимолетно, что на нем распроклятые золоченые доспехи и он не чувствует грудью теплоту ее тела? - Что потом? - спросила она. - Потом будет потом, - усмехнулся он. - Гирну и Дойграйн дожидаются тебя, - кивнула Сейс в сторону входа в "Невинную жертву". - Беспокоятся. Ну их в великую пустошь, пойдем без них куда-нибудь? Ведь праздник же, все веселятся... Мейчон улыбнулся ей, снял с нее маску и посмотрел в глаза. Без слов взял за руку и направился к таверне. - Наконец-то! - воскликнул Дойграйн, увидев Мейчона. - А мы уж заждались, думаем: не случилось ли чего? Вот, жаркое твое уже остыло... Гирну лишь вопросительно посмотрел на Мейчона. - Все в порядке, - ответил Мейчон, снимая шлем и доспехи. - Я видел Трэггану, он держится отлично и не собирается сдаваться. Это самое важное. Старый слуга с облегчением перевел дух и поднес к губам кружку с пенным пивом. - Я разговаривал с Димоэтом, - спокойно продолжил Мейчон, но его прервал возглас Дойграйна: - Ух ты! Неужели с самим Димоэтом? - Да, - с некоторой гордостью подтвердил Мейчон. - Он выполнил мою просьбу, суд над Трэггану состоится через три дня, сразу после окончания праздников. Гирну, надо найти защитника. Самого лучшего. - Но если обратиться к самому лучшему... - задумчиво сказал Гирну. - Такие защитники ведут один-два суда в год и берут дорого, но... - Я сказал - самого лучшего, - прервал Мейчон. - После разберемся с оплатой, Трэггану отнюдь не бедняк. Он снял наконец панцирь и сел за стол. - Держи, Дойграйн, это барахло принадлежит тебе. - А можно, - неуверенно спросил Дойграйн, с какой-то нежностью поглаживая золоченый шлем, - а можно мне это померить? - Конечно, - рассмеялся Мейчон, - делай с доспехами, что хочешь, они же твои. Сейс, налей мне вина. Девушка с радостью выполнила просьбу и села рядом с ним. Мейчон пил не торопясь, смакуя каждый глоток, хотя вино сильно уступало по качеству тому, которым угощал его Трэггану. Но сейчас и это пилось хорошо - все, что можно было сегодня сделать, он сделал. Мейчон почувствовал усталость, ему захотелось спать. И запах, чувство близости тела Сейс пьянило его больше, чем вино. Это его почему-то даже не раздражало. Он с удовольствием съел остывшие жаркое и отодвинул тарелку. - Ну как я выгляжу? - спросил Дойграйн, надев доспехи. - Просто вылитый герой, - улыбнулся Мейчон. - Хоть сейчас в бой. Только не рекомендую - доспехи для боя не годятся. - Зато красивые, - заметила Сейс. - Дойграйн, у тебя самый лучший праздничный наряд сегодня, можешь попробовать выиграть приз на площади. - А чего? Прям сейчас и пойду. Мейчон, как здесь забрало опускается, никак не пойму. - Дай шлем, - попросил Мейчон. - Вот так видишь? На, одевай. Дойграйн надел шлем и опустил забрало. - Я, пожалуй, пойду, попробую договориться с защитником Чеггу, - сказал Гирну. - Если он откажется, попрошу совета, к кому обратиться. Может, придется через аддаканы в королевствах искать, а времени на подготовку совсем не много. - Да, - согласился Мейчон, - иди. Только, наверное, сейчас все гуляют, захочет ли этот Чеггу с тобой разговаривать? - Каждый гуляет по-разному, - заметил Гирну, вставая. - А дела - они и в праздники дела. В любом случае надо попытаться. Я пошел, до темноты постараюсь вернуться. Я прямо к тебе приду, Сейс. Или сюда? - Нет, - сказал Мейчон. - Мы с Сейс уходим домой. Это "мы" в его устах на мгновение остановило сердце Сейс. Оно тут же забилось вновь, но с удвоенной силой. - Дойграйн, снимай шлем, допивай пиво и идем. - Я не хочу больше пива, - сказал тушенос, - можно мне не снимая доспехов идти? - Да, конечно, - пожал плечами Мейчон. - Они - твои, делай с ними, что хочешь. Хоть вместо ночного горшка приспособь, мне-то какая разница? Дойграйн с гордым видом отправился к выходу из таверны. Мейчон протянул руку девушке: - Пойдем, Сейс, я устал. Или... ты хочешь отправиться на гуляния? - Нет, Мейчон, я тоже хочу домой, - ответила она, почему-то опустив глаза. - Знаешь, я хочу тебе сказать, что... В это мгновение у входа в таверну раздался крик, напомнивший Мейчону визг монстра в горах Северного Оклумша. Мейчон быстро обернулся. Гирну поддерживал падающего Дойграйна. Тонкий истошный крик не прекращался, переходя в какое-то беспомощное завывание. Мейчон бросился к выходу. В груди Дойграйна, с правой стороны, пробив негодный парадный доспех, торчал тонкий каленый трехгранный кинжал. - Меня убили! - простонал Дойграйн. - Уби-и-ли! Мейчон быстро огляделся. Вокруг таверны - на улице и дальше, на площади - веселились люди, большинство было в масках. Ничего подозрительного. Никого убегающего Мейчон не увидел. - Убили меня, убили, - стонал тушенос. - Кто его? - быстро спросил Мейчон у Гирну. - Я ничего не успел понять, - испуганно ответил старый слуга. - Мы выходили, вдруг он как закричит и повалится на меня... Я никого не успел заметить. Удар был нанесен мастерски - если бы у Дойграйна сердце было как у Мейчона, с правой стороны, он уже не смог бы хватать руками воздух и причитать, что его убили. Со всех сторон к таверне собирались зеваки. Злоумышленника, наверняка, уже давно нет в ближайших кварталах. А может, он и вернулся в толпе и сейчас наблюдает за ними под видом простого горожанина... - Успокойся, Дойграйн, все будет в порядке, - обратился Мейчон к раненому. - Как же все будет в порядке, когда я умираю? Дойграйн лежал на полу, загораживая проход, Гирну поддерживал его голову. Рядом Мейчон заметил встревоженное лицо Сейс. Мейчон нагнулся и взял Дойграйна на руки. Тушенос был достаточно тяжел, да еще в этих доспехах... Мейчон понял, что нести его не сможет и снова положил на порог.