Оцените этот текст:





                                полифантазм



     А вот не лепо ли ны,  бяшетъ,  братие,  немножечко развлечь Вас резвым
литературным безобразием?   И   если   Вы,   подобно  барду  Тимуру  Шаову,
легкомысленно ответите:  "Да не фига не лепо!",  то  будете  трансгрессивно
неправы, потому  как нынче безобразничать горазды многие и во всех областях
могутного человеческого интеллекта.  И Вашего покорного слугу, пока что еще
не обезобразивше(уфф!)гося... ну,  в общем,  как и всякого "хорошего гуся",
ужасно тянет оказаться в одной изысканной компании вместе с Карлой Марксом,
Витей Пелевиным  и  Вовой  Сорокиным.  Жутко,  знаете  ли,  возбуждает быть
смачно прочитанным,  а потом торжественно обмененным на  высоконравственные
произведения Гоголя  и  Васильева!  С  последующими  аутодафе и раздачей по
принципу "Jedem das seine". И публике потеха, и доход казне, как-никак...
     "А нельзя   ли   посерьезнее?   -  несомненно,  одернут  меня  господа
редакторы. - Трагико-застойно-запойные интонации в  духе  Венички  Ерофеева
уже не в моде! Да и вообще здесь вам не тут!"
     "Яволль!!" - немедленно отвечаю я  и  мысленно  беру  под  виртуальный
козырек, так  как  по опыту знаю,  что с истинным редактором (как и с истым
милиционером) лучше не спорить...
     Позвольте-с объясниться.  Творческим толчком к написанию своей вещички
(сработанной по  всем  правилам  модного  сейчас  жанра  "фантасмагория"  с
драматургическим многоголосием   в  качестве  основного  приема)  послужила
случайно и непреднамеренно прочитанная повесть  "великого  и  ужасного"  В.
Сорокина "Сердца  четырех".  На  что,  собственно,  и указывает посвящение.
"Сердечки" произвели сильное впечатление,  хотя и отменно шокировали  своей
антихудожественностью - впрочем,  принципиальной для данного автора.  И мне
подумалось, что один из излюбленных сорокинских мотивов (а  именно:  полная
несочетаемость понятий   "хомо   сапиенс"   и   "мораль")  можно  и  должно
реализовать несколько более цивилизованными литературными средствами. Что я
и попытался сделать.  А в качестве полемики или поддержки - думаю,  не суть
важно.
     А еще очень надеюсь,  что все наци- и наднациональные,  а также прочие
"невозможно оскорбительные  для  ВКП(б)"  рассуждения  моих  героев   будут
восприниматься с юмором и иронией - и никак иначе.
     "Ну что ж,  вот это уже речь  не  мальчика...  -  ворчат  редакторы  и
с хрустом переламывают титульный лист. - Хотя, конечно, и не девочки..."
     Полностью с ними согласен и с потусторонним терпением ожидаю конечного
результата...

       БЛИЦ-ПРЕДИСЛОВИЕ (исключительно для моих Интернет-читателей)

     Эта маленькая  повесть  к моему сериалу "По следам Святогора" не имеет
отношения в прямом смысле. Ну а в кривом - разве что зеркальное.

                                                                      Автор



   Владимиру свет Сорокину, автору эпического полотна "Сердца четырех",
                                посвящается


                          Поглядели сквозь прицел:
                          "Чуден Днипр широкий!"
                          То ли ангел пролетел,
                          То ли джип "Чероки"...

                                        С. Калугин

                          В каком году - рассчитывай,
                          В какой земле - угадывай...

                                        Н. Некрасов



     Стоявший неподалеку  от  навеса  шикарный  светло-сиреневый автомобиль
типа "универсал" упирался своей мощной радиаторной решеткой с  изображением
бесхвостой  русалки прямо в стену длиннющего бревенчатого сруба-барака,  от
коего невыносимо несло  дегтем  и  горелой  смолой.  Водила  -  импозантный
быкообразный  лоб  с  водяными глазами навыкате и длинными пегими волосами,
собранными на затылке в кокетливый кобылячий хвост чуть на  отлете  -  вяло
выругался  на  одном  из  вульгарных  диалектов  эсперанто и опустил правое
тонированное стекло. Сразу же после этого он включил мощный кондиционер, но
через  несколько  минут нехотя произвел обратное действие,  ибо сотворенный
бездушным прибором микроклимат хоть и позволял вольготно дышать,  однако же
создавал не слишком приятное впечатление полной отстраненности от необычной
жизни,  бурлившей за окнами кабины.  Со вздохом лоб поднял до  виска  левое
тонированное  стекло  и,  чуть  помедлив,  осторожно  вдохнул  оригинальный
ароматический симбиоз: в смоляно-дегтярные запахи неповторимым составляющим
вступило  благоухание  высоких  изогнутых  шипионов,  чья густейшая синева,
казалось,  была похищена своенравной Феей Цветов у  здешней  южной  ночи...
Прекрасные  растения  располагались  на клумбах,  благоустроенных на каждой
нечетной транспортной стоянке - это  если  считать  от  парадного  входа  в
смоляной барак,  традиционно увитого пьюнком,  миртом и душистым огорошком.
Само собой, ежели идти от черного входа на торцевой стороне, увешанного для
контраста  пыльной полынью и пунцовым чертополохом,  то здесь у поклонников
четности,  завершающей любую истинную гармонию, были все преимущества. Да и
дикие уличные комары от полыни дохли куда лучше...
     Убедившись, что его нюхательный орган не  возражает  против  приторных
шипионных  выделений,  водитель  удобно  разместил свой крутой левый бок на
широком плюшевом подлокотнике и прикрыл глаза для создания вида отдыхающего
человека  - конечно,  не вполне самостоятельного,  а из обслуги,  однако же
работающего по контракту и без  унизительной  обязанности  именно  угодливо
прислуживать.  Если  б  он  мог  взглянуть  на  себя  со стороны все тех же
шипионов,  то с удовлетворением убедился бы,  что,  в общем,  соответствует
выбранному образу.  Правда, платиновая цепь была куда шире предназначенного
для нее участка короткой шеи,  так что  ей  приходилось  занимать  и  часть
двойного  подбородка  повыше,  и  полностью  ключицу пониже;  однако весьма
предметно вздувшийся на могучей грудине кожаный пиджак создавал необходимый
контраст,  откровенно  намекая,  что  под  ним  прячется  отнюдь не фляга с
огненной  жидкостью  для  возбуждающего  пития  и  не  связка  экзотических
бананьев  для  заедания  и,  стало  быть,  поддержания подогретой жизненной
энергии на должном уровне,  а  нечто  совершенно  иное,  хотя  и  отдаленно
схожего   огневого   содержимого,  но  предназначенного  исключительно  для
умерщвления любых видов агрессивной жизнедеятельности.  Ну а  те,  до  кого
недвусмысленные  намеки  не сразу доходили,  могли осторожно кинуть взор на
заднее сиденье и  убедиться,  что  початая  пластмассовая  бутылка  с  косо
наляпанной  этикеткой  "The  Wakefield Family.  Blended Whiskey" и одинокая
закуска в виде крупно-стручкового мучнистого плода приторно-сладкого запаха
с  фирменной  наклейкой  "Bonita  bananas  -  Ecuador"  на  желтой,  слегка
подгнившей шкурке валяются именно там.  Вид у облупленного  ровно  на  одну
треть  бананоса  был  не  слишком  пристойным  для  созерцания воспитанными
личностями...
     В этот  момент  кустистые волосы в правой ноздре манерно прикорнувшего
лба  нервно  шевельнулись,  что  означало  появление  принципиально  нового
ароматического  компонента  такого свойства,  когда понятия "пристойность",
"созерцание" и уж тем более "воспитанность" были столь же неуместны,  как и
честные люди в бенгуэллской каторжной тюрьме.  Порадовавшись, что впервые в
жизни ему на ум пришло настоящее  литературное  сравнение  из  прочитанного
недавно  бестселлера  про  крутых  африканских  братков и фартовых лохов из
Северамерики,  водила приоткрыл один глаз и удостоверился, что обоняние его
не  обмануло.  Правда,  полностью  открывшаяся  картина оказалась настолько
странной... Пришлось рывком сдернуть черные очки и уставиться на очередного
приезжего свирепым взглядом.  Может, слиняет подобно миражу? Многие нервные
линяли...
     На принадлежность   подъехавшего  здоровенного  ниггера  к  эфиопскому
племени  "тиграи",   несомненно,   указывала   его   широченная   двуколка,
запряженная  как  раз  самым  настоящим  полосатым  тигром.  Вспоминая свое
недавнее сафари,  лоб мучительно наморщился,  ибо из всех  четвероногих,  в
которых ему,  удобно расположившемуся в кузове "джипа",  довелось палить из
дрянного китайского "калаша", полосы имелись лишь у зебер, то бишь тамошних
лошадей.  По  счастью,  перед глазами всплыла страница из еще одной книжки,
которую он вынужден  был  пролистать,  дабы  угодить  своей  новой  герлице
Снежане  с  литературного факультета - ей нужен был непременно образованный
хахаль!  Плотный томина толщиной аж  в  два  красных  декоративных  кирпича
повествовал про одного доисторического пахана с кликухой точь-в-точь, как у
самой известной столичной команды, - он классно сумел поднять древнеримские
"зоны"   и   пальмоповалы  против  тамошних  ментов...  Тем  не  менее,  до
профессионального чтива роман никак не дотягивал,  ибо изобиловал нудными и
совершенно  не  нужными  описаниями  природы,  а  также "психологическими и
портретными характеристиками героев",  (как обожала  выражаться  его  жутко
выпендрежная  Снежка),  и  тому  подобными словесным хламом.  Но вот в двух
местах точно упоминалось о свирепых тиграх из Ливийской пустыни! А если они
раньше  там  водились,  то  могли  где-нибудь  сохраниться и до наших дней.
Африка,  она ведь большая;  не меньше,  поди,  Красноярского края,  где ему
довелось первый срок мотать. А сафари проводили всего-то между одной Конгой
и другой Конгой...
     Вид у    крупного    представителя    семейства   кошачьих   оказался,
действительно,  таким,  словно это и был последний,  безнадежно  вымирающий
экземпляр  из  Триполитанской  страны  -  самого  крайнего форпоста некогда
Великой Римской Империи.  Донельзя поредевшие пучки усов,  выпирающие  арки
ребер, вылинявшие краски подранной на боках шкуры, зубы под стать разве что
какой-нибудь безобидной травоядной особи,  отвислый и больной зад - все это
могло  вызвать  лишь  брезгливое  любопытство,  переходящее  в  откровенную
жалость к несчастному животному и столь же  открытую  неприязнь  к  отменно
сытому и здоровому хозяину. Тот, очевидно, был преисполнен гордости за свое
крайне необычное транспортное средство,  так как, освободив усталую зверюгу
от  упряжи  и крепко привязав,  он первым делом снова вскочил на повозку и,
вытянувшись во весь свой немалый  рост,  принялся  по  дуге  из-под  ладони
обозревать  "пятачки"  многочисленных стоянок.  Там было на что посмотреть!
Изящные тарантасы  и  вычурные  кареты,  залихватские  брички  и  настоящие
гоночные колесницы,  скрипучие хохляцкие арбы и совсем уж простецкие телеги
самых    причудливых    национальных     принадлежностей     обеспечивались
разнообразнейшими  "живыми двигателями" - от лапландских оленей и орловских
рысаков до тибетских яков  и  руандийских  лунорогих  буйволов.  Восхищение
вызывали и двигатели внутреннего сгорания, упакованные в блестящие оболочки
из металла  и  стекла,  под  выразительными  названиями  "Шкода",  "Хорьх",
"Хаммер"...   Однако   эфиоп   спрыгнул   на  землю,  явно  удовлетворенный
произведенным осмотром.  Прирученного хищника вроде тигра больше ни у  кого
не было.
     Тем временем его зверь и произвел  жизненно  вполне  естественный,  но
крайне  омерзительный с этической и эстетической точек зрения поступок:  он
как следует поднатужился и,  выдав громкий предупредительный звук,  навалил
прямо на благоухавшую до сего момента клумбу обильную и удивительно вонючую
кучу.  Ее вульгарнейшее амбре,  намертво перебившее все прочие обонятельные
изыски,  заставило лба в кожанке вылезти из машины, широко расставить ноги,
внушительно упереть в бока руки и, вальяжно выпятив живот, мощно харкнуть в
сторону прилюдно обделавшихся соседей.
     Представитель гордой народности "тиграи" воспринял  это  как  выпад  и
отреагировал  соответственно.  Его  пузо  под свободной полотняной накидкой
"шамму" оказалось не менее внушительным,  чем у кожаного, ну а зарывшийся в
волосатой  груди  золотой крест,  равно как и подобного же металла цепь,  и
размерами,  и весом  вполне  соответствовали  самым  строгим  международным
братковым  понятиям.  Кроме  того,  правое  кулачище  эфиопского авторитета
сжимало  длинную  трубку  явно  не  мирного  назначения,  на  что  указывал
торчавший из нижнего ее конца заостренный шип...
     Назревал очередной правильный  базар,  к  чему  следовало  традиционно
подготовиться, а именно: небрежно расстегнуть пиджак, широко шевельнуть его
бортами и продемонстрировать длинноствольную  "дуру"  в  кобуре  под  левой
мышкой.  Что немедленно и было сделано.  После этого тиграйский и таганский
качки  смерили  друг  друга  презрительными  взглядами,  но  до   выяснения
отношений  дело  так  и  не  дошло - этому помешал внезапный грохот и лязг,
сопровождавшийся очередной удушливой вонью на сей раз из  выхлопной  трубы.
Последнюю  свободную  площадку  напротив занял внушительный драндулет,  при
одном взгляде на  который  у  африканского  мордоворота  отвисла  белозубая
челюсть.  Лоб  славяно-чувашской  народности  оказался  в  несколько лучшем
положении,  ибо  означенный  военный  механизм  однажды  наблюдался  им   в
исторической  кинохронике.  Тем не менее,  неожиданное появление еще одного
"тигра" - на сей раз из стомиллиметровой брони - шокировало и его.
     Пятидесятипятитонная закопченная    махина   хрипло   разок   рыкнула,
пошевелила плотоядно двумя  пулеметами,  словно  усами,  и  коротко  повела
вправо-влево  страшной  пушкой,  после  чего  ее дауновская башня замерла в
каком-то неопределенно-вопросительном положении.  Вскоре небрежные вопросы,
а  затем и почтительные ответы,  были озвучены двумя офицерами средних лет,
появившимися  на  броне  -  их  лощеный  арийский  облик  прямо-таки  дышал
аристократизмом и надменностью:
     - Also,  sehe ich wieder die russischen Leute?  Doch  haben  sie  sich
verandert! Die Ordnung existiert? Nein?! Donnerwetter!
     - Erleiden Sie einen Tag,  der Herr der General.  Morgen werden wir in
Berlin abreisen. Uber, die Zivilisation!
     - Ja,  ja...  Hier gibt es das gute Hotel?  Das heisse Wasser und  die
schonen Zimmermadchen?(1)
     - А хрен их знает...
     Младший по   чину  неожиданно  для  самого  себя  перешел  на  местную
разновидность  эсперанто  -  в   выразительно-лаконичной,   но   совершенно
недопустимой  для  вышколенного военного манере.  Тотчас спохватившись,  он
рассыпался  в  многословных   унизительных   извинениях,   сопровождая   их
сокрушенными  разводами  рук.  Понимающий ситуацию,  генерал снисходительно
похлопал его по плечу:
     - Ничего,  мой милый Юрген, бывает. Сам однажды послал бялоцерковского
старосту по весьма непристойному адресу.  Прямиком к матушке сразу после ее
совокупления...
     Повторив еще раз  ободряющий  жест,  генеральская  рука  опустилась  к
своему правому сапогу и извлекла блестящий стек, которым сразу же принялась
методично щелкать по зеркально  начищенному  голенищу.  Генеральские  глаза
из-под  козырька выгнутой фуражки скользнули холодным взглядом по застывшим
в  ступоре  двум  черно-белым  браткам,  а  затем  скучающе  обратились   к
созерцанию многочисленных плакатов,  коими были заляпаны все наружные стены
огромного терема - своей тыльной  стороной  сруб-барак  примыкал  именно  к
нему.  Стиль  воззваний  не  восхищал особой оригинальностью,  смысл и того
меньше:









     В самом низу последней здравицы было коряво от руки дописано:

                       "Все пропьем, а дождемся..."

     Вздохнув, генерал бронетанковых войск вставил в правую глазницу  остро
блеснувший на солнце монокль, что не помогло ему увидеть практически ничего
нового.  Там,  где не  было  однообразных  плакатов,  висели  очень  схожие
портреты  одного  и  того же коренастого мужика в натуральную величину,  то
есть, метр восемьдесят по вертикали и метр пятьдесят по горизонтали. Трудно
сказать,  был  ли  он  в  действительности  столь  широк  в плечах,  или же
придворные живописцы  создали  явно  гиперболизированный  образ?  В  пользу
последнего  предположения говорила слишком уж добрая улыбка,  повторявшаяся
от полотна к полотну с  назойливым  постоянством.  Впрочем,  повторялись  и
окладистая    борода,   и   могучие   ручищи,   сложенные   на   груди,   и
непропорционально  большой   меч   на   поясе...   Кое-где   попадалась   и
пояснительная ремарка:



     Вообще-то, в  последнее  утверждение поверить было трудновато,  стоило
только  взглянуть  на  исполинскую  статую,  установленную  на  центральной
городской  площади,  но  отлично  видную даже из-за густых прикладбищенских
деревьев. На сей раз ваятелей интересовала именно вертикаль - высеченная из
цельного  куска  мрамора  голова  сурового воина в остроконечном шлеме была
вознесена на шестидесятиметровую высоту! Оставалось предположить, что здесь
сильными  мира  сего творческая гигантомания приветствовалась и поощрялась,
утвердив себя в качестве основного художественного приема...
     Подавив очередной  раздраженный  вздох,  высокий чин вермахта твердыми
чеканящими  шагами  прошествовал  к  парадному  входу  в  барак.   Тиграец,
опомнившись  и  цыкнув зубом на лба в кожанке,  (больше для порядку,  чем с
претензией на  продолжение  разборки)  резво  двинулся  следом.  Лоб  сразу
почувствовал  себя  униженным  - увы,  он не мог,  подобно другим господам,
взять  и  пойти  в  пиршественную...  Пришлось  уныло  вернуться  в  кабину
хозяйского автомобиля, пересесть на наиболее удаленное от смердевшего тигра
сиденье и начать от  нечего  делать  прислушиваться  к  заливистым  крикам:
"Элиза, Элиза!", которые вдруг хлынули откуда-то из недр терема...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

     - ...Элиза,  Элиза,  где ты? Куда запропастилась, скверная девчонка? А
ну,  сейчас же марш наверх и  займись  вышиванием!  Слышишь  меня?  Отвечай
немедленно!
     - А не извольте беспокоиться, господин барон, никуда не денется! Терем
наш,  конечно,  большой и несколько путаной постройки, но не лабиринт же! И
не кийские катакомбы. Найдется!
     - Да,  жилища у вас не ахти какие.  Все большей частью бревенчатые - с
моим  родовым  каменным  замком  нечего  и  сравнивать!   Храмы   возводите
замечательные,  а  дома скверные.  Даже княжеские палаты не особо глядятся.
Зато уж коридоров-то,  переходов и тупиков - не счесть!  Вот поди и угадай,
где она скрывается? И не с пажом ли каким молоденьким в обнимку?
     - Нет,  почтенный барон,  тут не Восток и не  Запад.  Мы  мальчиков  в
обслуге у господ не держим...
     - Что?  А-а-а,  намек понял.  Да нет, я не об этом. Тем более, что сии
противуположные  части  света  на  самом деле не особо и различаются.  Ну а
смазливые служки всюду имеются - только  и  думают,  как  бы  увильнуть  от
работы  да  поприжиматься  к  какой-нибудь  хорошенькой девчоночке.  А моей
проказнице уже четырнадцатый год пошел,  теперь хлопот с нею не  оберешься!
Постоянно  среди  воинов в нижнем зале отирается,  а под вечер камеристки с
ног валятся от усталости,  разыскивая нашу дочь по всем покоям.  Небось и у
вас  где-нибудь  возле  пиршественной  комнаты  прячется.  Народу-то  нынче
съехалось не счесть, и большинство - статные мужчины!
     - Да, великий рыцарь, такого больше вы нигде не увидите! Только здесь,
в Кийской Роси, и только в день святого Джона Купалы. Весь белый свет нынче
у нас в гостях! Все ждут, все надеются...
     - Да и зелена  вина  хлещут  изрядно!
     - А как же без этого? Без крепленого, господин барон, тут страшновато,
особенно к ночи.  Слышали,  наверное:  и папоротник цвести  начинает,  и  -
спаси, Господи, сохрани! - и нечистая сила пошаливает...
     - Сами  виноваты!  В  цивилизованной  Европе  любое  бесовство  быстро
усмиряется.  Народ  бдит:  сообщает,  пишет  и всячески инако способствует.
Утречком,  скажем,  запахло в торговых  рядах  чернокнижником,  а  в  обед,
глядишь,  он уже на дыбе и книжки свои мерзопакостные по листочку жрет и не
морщится!  Пополудни тень алхимика заприметили,  а ввечеру  его  уже  наяву
крюками  волокут  из  поганой  лаборатории  на  допрос с пристрастием,  где
придется ему все свои кислоты да растворы до капли испить.  Ну  а  потом  в
ров...  А  уж  если  под  вечерок ведьма на городской окраине обнаружится -
будьте покойны,  к полуночи ей предстоит посреди главной площади на  костре
поджариваться!   Дымок   от   горящей   мегеры  всегда,  знаете  ли,  такой
приятственный...  Вообще,  огонь - это самое милое  дело!  И  для  колдунов
годится, и для их сочинений. Да и бунтовщиков всяких очень успокаивает. А у
вас,  наверное, сплошные судебные антимонии разводят? Без понятых, поди, не
обыскивают,  без  санкции  не  арестовывают,  без  адвоката не допрашивают?
Предварительное содержание под стражей - месяц,  а следствие под контролем?
Так вы долго будете воевать с врагом рода человеческого и его слугами!
     - Ну что вы,  рыцарь,  откуда на Роси взяться  перечисленным  судебным
премудростям?  Восток все-таки рядом, степи хазарские, печенежские... Порой
и жар пустынь доносится.  Так что и у нас:  обнаружили - и на кол, в петлю,
камень на шею и в прорубь.  Или просто к стенке,  это самое легкое.  Режем,
оскопляем,  увечим  в  поте  лица!  Одно  удивительно  -  работы   все   не
уменьшается,  словно диавольское здесь в воздухе растворено. Вдохнешь - и в
самом себе сомневаться начинаешь.  Вот тут-то винцо  помогает  и  твердость
духа соблюсти, и вовремя расслабиться, когда затвердеешь уже настолько, что
и у собственных детей головы начинаешь ощупывать - не растут ли рожки...
     - Элиза,  Элиза,  сейчас  же откликнись!  И зачем я только взял тебя с
собою!  Впрочем,  дома без отца совсем от рук отбилась бы.  Ну ничего,  еще
год-полтора  терпеть  осталось,  а там немедленно замуж выдам!  Породниться
есть с кем, возможно, будет и графиней... Эл-лиза-а! Тьфу ты, пропасть!
     - И в самом деле,  пойдемте, спустимся к пирующим гостям. Если она там
- девицу сразу заприметим.
     - Ее заприметишь, как же! Ладно, пошли...

     [...Когда стихли шаги,  Элиза  слегка  раздвинула  темные  портьеры  и
осторожно выглянула из ниши.  Никого не увидев,  она тихонько  хихикнула  и
сделала быстрый шажок в коридор.  Нога зацепила какую-то корзинку,  которая
опрокинулась,  звякнув  стеклом.  Элиза  замерла  и  прижалась   к   стене.
Убедившись,  что  никто  не  услышал произведенного ею шума,  она короткими
перебежками двинулась к дальней винтовой лестнице.  Так,  вверх  или  вниз?
Поколебавшись  секунду,  юная  баронесса  сначала  вытянула  шею,  а  затем
наклонила голову,  обследуя оба направления.  На одной их  нижних  площадок
было замечено огромное венецианское зеркало, и это определило выбор.
     Возле любимого предмета пришлось  задержаться  и  торопливо  расчесать
густые каштановые волосы изогнутым черепаховым гребнем.  Слегка замутненное
пыльное  стекло  отразило  хрупкую  симпатичную  девчушку  с   чувственными
розовыми  губами,  "орлиным"  носиком  и  вполне  сформировавшейся фигурой,
соблазнительно выделявшейся даже под широким сарафаном, купленным по дороге
в Кийск на одной из ярмарок.  Или уже тут? А... неважно. Главное, что здесь
так одевались многие женщины,  а вот  в  их  родной  Норве  подобный  наряд
наверняка  сочли бы неприличным или подчеркнуто домашним.  Рукавов нет да и
вырез,  вырез-то...  Однако же в соседнем Джон-городе,  что прямо за рекой,
там...
     Сверху раздались  тяжелые  грузные  шаги.  Элиза  быстро  присела   и,
крадучись,  запрыгала вниз по истертым ступенькам, то и дело останавливаясь
и прислушиваясь. Шаги не стихали - кто-то мощно и размеренно топал, на ходу
шумно отдуваясь.  Так мог идти брат или отец...  или даже сам дедушка, если
он выпивал слишком много густого бялоцерковского пива.  Да,  сюда  приехала
почти  вся их семья,  кроме мамы и младшей сестренки.  Если и не увидят эту
великоросскую знаменитость,  то хотя бы с выгодой продадут товар. А товарец
папа  привез знатный!  Военного предназначения и страшный до жути.  Правда,
сработанный не в его владениях,  а удачно выигранный в кости у  некоего  не
вполне  трезвого  офицера  в стальном шлеме набекрень и с зачесанными вверх
тоненькими   нафиксатуаренными   усиками,   но   в    этом    нет    ничего
предосудительного.  Тем  более,  что проигравший оказался человеком чести и
собственноручно переписал документы на папу.  Все чин-чином: "Приобретено у
Министерства Нападения как подлежащее списанию ввиду конверсии..."
     Деревянный пол первого этажа  оказался  скрипучим  и  очень  напоминал
занудливый  голос  кастелянши  их замка фройляйн Гертруды Ритке - противной
старой девы и,  разумеется,  фантастической моралистки. Морщась и покусывая
нижнюю губку,  Элиза на цыпочках, почти невесомо, преодолела один за другим
закоулок,  переход и сквозную комнату,  удивляясь,  что  еще  не  встретила
никого из прислуги.  Ах,  да,  вспомнила она,  наверняка служки в поте лица
ублажают аппетиты приезжих!  Где-то здесь должны пировать гости,  то и дело
поглядывая  на  дверь в ежеминутном ожидании,  что та вот-вот откроется,  и
войдет...  Однако гуляют уже пятые сутки,  а тот,  ради кого все собрались,
так  пока  и  не  появился.  Впрочем,  не  было  его и в прошлом году,  и в
позапрошлом,  и в поза-поза-позапрошлом...  И никто не помнит,  когда же он
заходил в последний раз.
     Элиза склонила  головку  набок  и  навострила  ушки:  отдаленный   шум
доносился,  кажется,  справа.  Напрасно  отец  фыркал  и воображал - терем,
безусловно,   впечатлял   своей   причудливой   архитектурой,    изысканной
византийской  росписью  стен  и потолков.  Размерами он почти не уступал их
родовому замку,  вот только не  чувствуется  никаких  потайных  ходов,  без
которых как-то скучно... Хотя в здешних бесконечных поворотах и подъемчиках
можно заблудиться не хуже.  Так,  лесенка из трех  ступенек,  площадочка...
снова лесенка из пяти ступенек,  ниша,  еще одна ниша... Сводчатый коридор,
лепные потолки... пол скрипит все сильнее, а голоса все ближе... Ой! Кто-то
пробежал мимо,  весь в белом...  наверное,  поваренок! Значит, скоро увидим
зал, где собралось очень много симпатичных представительных мужчин, и можно
будет откуда-нибудь, из укромного уголка, вдоволь на них поглазеть. Это так
интересно -  наблюдать  за  спорящими  мужчинами!  Почему  спорящими?  Отец
говорил, что ни одно ежегодное "Большое Ожидание" не обходится без яростной
полемики по главному вопросу.  Иногда  дело  доходит  даже  до  грандиозных
потасовок,  словно здесь не величавая Кийская Рось, а самый настоящий Дикий
Запад с его  салунами,  шерифами,  ковбоями  и  индейцами  племен  чайенов,
могикан,  арапахо,  гуронов,  апачей, кроу, черноногих, ацтеков и тунгусов.
Да,  так  было  бы  интересно  попутешествовать  по  бескрайним   просторам
Северамерики!  Но  получить  туда  визу полувосточному европейцу невероятно
сложно,  вот и остается  просиживать  вечера  возле  кабельного  приемника,
настроенного  на  тридцать  второй  или  сорок  пятый  каналы,  в  ожидании
вестерна...
     Элиза горестно  вздохнула  и  свернула  в  какой-то  необычайно  узкий
проход,  где пришлось двигаться бочком да и то постоянно  задевая  одну  из
стен.  Господи,  ну  где же эта пиршественная?  Необходимо опередить отца и
постараться получить от сегодняшнего дня  хоть  небольшое  удовольствие.  И
зачем  только  взял  с  собою,  если не запланировал ни одного развлечения?
Предложил бы  пустяшную  экскурсию  в  местный  зоопарк  или  сводил  бы  в
кафе-мороженое. Нет,  сначала  дела,  только  дела,  и  ничего,  кроме дел!
Кажется,  па даже доволен,  что и на сей раз "Ожидание" будет перенесено на
следующий год - тогда уж он точно все-все продаст!  И правильно,  не тащить
же обратно этот кошмарный оружейный механизм...
     Неудобный проход кончаться и не собирался;  наоборот, он раздвоился, и
по левому его ответвлению можно было только ползти.  Оставалось с очередным
вздохом  повернуть  направо  и  несколько  минут двигаться на ощупь почти в
полной темноте.  В какой-то момент очень  захотелось  вернуться,  но  Элиза
тряхнула  головкой,  топнула  ножкой  и решительно продолжила свой странный
путь,  все еще надеясь на интересное приключение.  И правда,  ну сколько же
можно сидеть и сидеть за постылым вышиванием?  Что она - мещаночка или, как
тут говорят,  "обывательница"?  Зачем ей  это  нужно?  И  почему  родовитых
девушек не учат ратному делу?  Все бароны постоянно воюют,  а раз так...  В
конце концов,  чем она хуже Жанны д'Арк? Или кавалерист-девицы Дуровой? Или
мадемуазели  де Менигон из "Аксьон Директ"(2)?  Конечно,  террор ей никогда
особенно  не  нравился,  но  порой  без  него   не   обойтись!   Спортивная
двухцилиндровая  "Хонда",  за поясом динамитные палочки,  на боку "Узи" или
"Беретта"...  и пусть только кто попробует сунуться в  наши  владения!  Да,
кожаная  куртка,  черные очки и панк-стрижка - это вам не льняное платье до
пят при косе на груди!
     Элиза сделала еще с десяток нетерпеливых шагов,  радуясь уже тому, что
тьма из густой  ночной  незаметно  превратилась  в  предгрозовую  вечернюю.
Теперь  можно  было различить сами стены коридора - влажные от сочившейся с
потолка воды,  покрытые ядовито-зеленой,  местами  облупившейся  краской  и
неприличными  изображениями.  Куда-то пропали чистота и великолепие верхних
этажей этого терема...  но, возможно, все дело было в правильном освещении.
Может быть, с "часа Беса" и до пятой "ночной стражи" и ее пышные покои тоже
являют  собой  печальное  зрелище,  превращаясь  в  невзрачную   комнатенку
бордельного  типа?  Величавость интерьера оборачивается пошлой вычурностью,
красота девушек-русалок с  большой  картины  у  окна  оказывается  насквозь
порочной,  а  обилие зеркал обещает довести развращенность клиента до верха
неприличия.  Дворец-притвора,  дворец-ханжа,   дворец-оборотень...   В   их
фамильном  замке  в Норве нет недомолвок:  в спальнях отдыхают,  в столовых
обедают,  в кельях молятся, в подземельях пытают... то есть, с пристрастием
допрашивают.  А  здесь  за пиршественным столом могут вполне открыто подать
чашу вина с ядом - да мгновенного действия,  без отсрочки!  А на  кладбище,
прямо  на могилах,  устроить попойку и дебош.  А в молельне,  перед иконой,
принудить  девицу  к  соитию.  И  вся  жизнь  -  с   подтекстом,   намеком,
двусмысленностью...  Говорится  одно,  но  при  этом тайно желается,  чтобы
сделано было нечто совсем иное,  порой прямо противоположное  высказанному.
Повальная тяга к уродливым эзоповым и неоэзоповым языкам, отчего гости то и
дело  попадают  в  неловкое  положение.  Впрочем,  па  рассказывал,  что  в
Северамерике  с  этим  еще хуже.  Сделаешь,  например,  неловкий комплимент
стюардессе, а она возьмет и расценит его как сексуальное домогательство, да
еще  на  службе!  И  аллес - сначала заплати штраф в сотню тысяч баксов,  а
потом посиди в "Синг-Синге"(3) лет пять, подумай о сложности жизни...
     Элиза споткнулась - раз,  другой,  третий - и обратила внимание на то,
что неровный пол начал  напоминать  самую  настоящую  помойку.  Там  и  сям
попадались  пустые  бутылки  из-под  пива,  портвейна  и  водки,  варварски
выпотрошенные  консервные  банки,  окаменевшие  хлебные  огрызки,   начисто
обглоданные кости самых разных форм и размеров, раздавленные соленые огурцы
и гнилые  помидоры,  арбузные  и  дынные  корки,  банановые  шкурки,  груды
окурков,  а  также  в  огромных количествах шелуха от семечек.  Появились и
вполне идентифицируемые запахи,  но об этом девочка старалась не  думать  и
только  часто задерживала дыхание.  Наконец,  настал и такой момент,  когда
потребовалось на пальчиках пройти через настоящее отхожее место -  тут  уже
пришлось  крепко  зажать в кулаке свой чувствительный "орлиный" носик.  Это
неприятное испытание оказалось последним:  дальше  дорогу  преградила  косо
повешенная  растрескавшаяся дверь,  имевшая у соединения со стеной цифровую
систему с шифром,  английский замок, амбарный засов, здоровенную щеколду на
кривом  гвозде,  ржавый  крючок и вдобавок припертая с той стороны поленом.
Все это было  закодировано,  заперто,  задвинуто,  защелкнуто  и  воткнуто.
Дверная  ручка  отсутствовала.  Элиза  разочарованно  вздохнула и,  обдирая
пальчики,  попыталась  кое-как  подергать  диковинную  систему   туда-сюда.
Система затрещала,  заскрипела,  зашаталась,  но устояла.  Над головою,  на
потолке,  вдруг загорелась зеленым цветом электронная  надпись:  "Внимание,
внимание,  включено  защитное  поле  напряжением в 170 000 вольт!" Элиза не
поняла, что это означает, и, примерившись, лягнула дверь ногой, сломав одну
из  нижних досок и свой каблучок.  Сразу потянуло гнилью.  Тотчас к зеленой
надписи прибавилась чуть пониже и другая,  красная:  "Задействованы  сирены
тревоги мощностью в 170 децибел!" Девочка состроила скептическую гримаску и
активно принялась толкать препятствие плечиком, выжидательно посматривая на
огромный ржавый репродуктор, который со скрипом выдвинулся из стены справа.
В репродукторе что-то захрипело,  задергалось,  посыпались труха и  опилки;
затем  в последовательном порядке стали чередоваться злобное низкое гудение
наподобие  шмелиного,  звук  точильного  колеса,  грохот  бьющейся  посуды,
протяжное мяуканье голодной кошки - одним словом,  все,  что угодно,  кроме
обещанного пронзительного звона.  Опасаясь,  как бы странная штуковина  под
воздействием  издаваемого  шума  не  отвалилась  и не рухнула ей на голову,
Элиза отпрянула немного влево и тут заметила,  что с этой стороны кошмарная
дверь  была  кем-то  снята  с  петель  и просто аккуратно к ним прислонена.
Попытка слегка ее отодвинуть увенчалась успехом  -  обозначилась  приличная
щель,  через  которую можно было при некоторой ловкости проскользнуть.  Что
дочь барона и сделала.
     Далее вся обстановка изменилась словно по мановению волшебной палочки.
Едва вступив на гладкий пол, Элиза этим своим движением неожиданно включила
нежное   неоновое   освещение,   которое  равномерно  сопровождало  ее  при
дальнейших пробежках вперед и так же  равномерно  гасло  за  спиной.  Очень
скоро  коридор  сильно  расширился  и  приобрел  совершенно  ухоженный вид:
появились вазы с декоративными цветами, многочисленные урны-плевательницы и
короткие   упреждающие  надписи:  "Уважаемые,  не  курить!"  и  "Хамье,  не
харкать!" Кроме того,  стены были сплошь увешаны разнообразными  плакатами,
требовавшими  постоянно проявлять бдительность и вылавливать подслушивающих
врагов и шпионов. То справа, то слева стали возникать обитые пахнущей кожей
роскошные двери, и каждая вторая предупреждала, что не потерпит посторонних
и лиц без доклада.  Элиза к таковым нежелательным как раз и относилась;  из
чувства противоречия она сразу же захотела заглянуть в ближайшую дверь,  но
тут ее внимание привлек противоположный конец коридора, венчавшийся строгой
фразой:    "КОМАНДНО-НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ     ПУНКТ",    выполненной    аршинными
стилизованными  буквами.  Впрочем,  среднее  слово  нуждалось   в   срочной
реставрации,  так как буква "Ю" была от руки переделана в "Я",  а после "Д"
вверху стояла жирная запятая,  указывающая,  что сей согласный звук  должен
произноситься    мягко.   Серьезность   сообщения   сразу   поменялось   на
откровенно-непристойное,  что заставило  Элизу  снова  негромко  хихикнуть.
Прыжками   преодолев  последнее  расстояние  до  "пункта",  она  обнаружила
прислоненный к  стене  автомат  с  отомкнутым  штыком,  слегка  приоткрытую
железную  дверь  невообразимой  толщины  и  косо висевшую на ней табличку с
надписью "ОБЕД".  Не задумываясь,  девочка изо всех сил потянула за широкое
кольцо и с большим трудом увеличила входное отверстие на несколько решающих
дюймов.  Теперь проникнуть в секретное помещение не  составляло  труда,  но
сначала,  как  и  положено  в  таких случаях,  требовалось для осторожности
просунуть в щель нос и глаз.
     Внутри комнаты-сейфа  находились  столы  -  одни  столы  без  стульев,
расположенные в три ряда по пять штук в каждом.  Первый ряд у  левой  стены
был  сплошь заставлен телефонами в разноцветных корпусах,  но без привычных
цифр;  второй - чуть  ли  не  на  метр  завален  канцелярскими  папками  на
тесемочках с грифами "Секретно",  "Невероятно секретно", "Для единственного
прочтения" и "Для дезинформации".  На одиннадцатом  столе  стоял  блестящий
электрический  чайник в окружении полудюжины немытых чашек,  на двенадцатом
на разостланных газетах  лежали  длинные  ломти  грубо  нарезанного  белого
хлеба,  плавленые  сырки,  перекрученное  полукольцо "краковской" колбасы и
горстка карамелек;  на тринадцатом - эротические  журналы  и  журналы  мод.
Четырнадцатой рабочей точки, строго говоря, не существовало, ибо столешница
была отломана и стояла у стены,  а обе тумбы оказались  полностью  забитыми
всевозможной  обувью.  Это  было видно даже от входа,  так как с правой и с
левой стороны чуть ли  не  до  пола  свешивались  черные  голенища  длинных
резиновых  сапог.  Элиза  усмехнулась  -  именно  в  таком облачении каждую
пятницу под выходные дни ее отец вместе с дружественными  соседями-баронами
отправлялся охотиться на болота или рыбачить на озера. Иногда ее тоже брали
с собой и даже доверяли подержать тяжелый двуствольный дробовик, к чему она
(вопреки  папиному  мнению)  относилась равнодушно,  предпочитая всем видам
оружия легкие спортивные арбалеты с оптическим прицелом...
     Присмотревшись внимательнее,  Элиза определила, что материал, пошедший
на сапожки, был не резиновый, а мягкой кожи; решившись подойти поближе, она
почувствовала  исходивший  от  нее  резкий запах дешевых духов.  Но об этой
странности сразу же было забыто,  потому что  всю  поверхность  последнего,
пятнадцатого    стола    занимало    большое   электронное   устройство   с
многочисленными  циферблатами,  верньерами,  тумблерами,   переключателями,
регуляторами,   самописцами   и   огромным   количеством  клавиш  и  кнопок
всевозможных видов и расцветок.  Машина оказалась включенной, она деликатно
гудела,  а  в обоих верхних углах горели оранжевые лампы.  Заинтересованная
Элиза несколько раз обошла вокруг сложного  механизма,  а  затем  принялась
всматриваться в надписи. Разобраться удалось легко - все они были выполнены
на языке "эсперанто", который дочь барона знала с детства. Два самых четких
выделенных   обозначения   весьма  откровенно  гласили:  "ПОДСЛУШИВАНИЕ"  и
"ПОДГЛЯДЫВАНИЕ".
     Недолго раздумывая,   Элиза   нажала   сразу  обе  кнопки,  и  комнату
моментально охватил  гул  хаотичных  голосов.  На  небольшом  телевизионном
экране,  размещенном  в  самом  центре,  вспыхнуло  черно-белое изображение
грандиозного   зала,   заполненного   пирующими   и   беседующими   людьми.
"Пиршественная!"  -  догадалась  девочка  и жадно принялась всматриваться в
лица.  На мгновение ей показалось,  что она видит отца, спорящего с какимто
монахом, но вдруг по экрану прошлись зигзагообразные полосы, и он погас. На
несколько секунд замигала надпись:  "ПОЛОМКА, ПОЛОМКА, ПОЛОМКА - НАБЛЮДЕНИЕ
НЕВОЗМОЖНО", а затем исчезла и она.
     С новым вздохом разочарования Элиза начала прислушиваться  к  голосам,
но  быстро  убедилась,  что  в  сплошном шуме ничего нельзя было разобрать.
Однако очень кстати  на  помощь  пришла  продолговатая  клавиша  с  длинным
пояснением:   "Многосистемное   отфильтрованное  фоновое  воспроизведение".
Немного подумав, в нее резко ткнули указательным пальцем, и...]

     - ...и хотелось бы знать, милостивые государи, что нам это даст?
     - Во-первых,  не "что", а "кто". Сразу отвечаю: даст баба. Молодка или
ядреная гулящая деваха. А во-вторых...
     - Опять ты за свое! Угомонись, Никодим! У нас же важное совещание!
     - Ну так и выражайтесь точнее!  А то я слышу хорошо знакомое  слово  и
соответственно реагирую...
     - Учил-учил я тебя грамоте,  сын мой,  но сию книжную  премудрость  ты
по-настоящему так и не постиг.  Глагол "давать" имеет несколько значений, и
в зависимости от предыдущего контекста...
     - Да  все  это  я отлично понимаю,  почтенный отец Африкан!  Просто из
множества вариантов я  всегда  машинально  выбираю  тот,  который  отвечает
главной моей потребности...
     - ...и скорее!  И побольше!  Какой квас, тудыть-тебя-растудыть? Только
пиво - и с имбирем!
     - Ты и так уже с утра влил в себя не меньше бочонка!
     - Опосля  невероятно  тяжелой ночной смены имею полное право.  И потом
тут кто-то очень хорошо сказал про Главную Потребность,  а она у меня, сами
знаете, какая!
     - Не-ет,  государи  мои,  ваше  предложение  я  решительно   отвергаю!
Рассудите  сами,  что  у  нас  за обстановка!  С востока то и дело налетают
конницы этих оголтелых беспредельщиков папаши Махно и биндюжника  Щорса,  с
севера уже который год лезут и лезут обры,  точно ошалели; с запада, того и
гляди,  хоругви пана Пилсудского двинутся да не какие-нибудь,  а панцирные!
Вы хоть представляете, что это такое - удар "железных гусар" и с разгону?
     - Свят-свят-свят,  спаси,  сохрани и помилуй!  Что же, они и впрямь из
железа?
     - Почти.  Знаете,  как в народной песне поется:  "Броня крепка, и кони
наши быстры!" То есть,  ихние кони... Тут нам тяжеленько придется! Но и это
еще не все:  с юга,  по донесениям внешней разведки, движутся тяжелые танки
знаменитого  фельдмаршала  Эрвина  Роммеля  Африканского  по  прозвищу "Лис
пустыни"!  Хорошо,  если проедут мимо,  а ну как возьмут да и  повернут  на
Кийск?
     - А ты, знаешь, нас этим Ро... Ромелем особо не пужай, не пужай! Че он
нам  сделает,  че?  Уж  ежели  мы  запросто с ямайским ромом справляемся...
ха-ха-ха!
     - А и в самом деле, для чего это - сразу в панику? Думаете, так Кийску
и обороны нет?  Есть - и первая,  и вторая,  и  третья  эшелонированная!  И
собаки-подрывники   готовы,   сплошь  боксеры  да  доберманы,  и  "коктейль
Молотова" припасен изрядно!  Да еще вот фон-барон на переговоры приперся  и
"Большую Берту" предлагает купить. Видали, ствол каков? То-то!
     - Эх,  Григорий,  велика у тебя фигура,  да...  да ума не палата!  Кто
такой по национальности этот барон?  Не знаешь?  А я тебе сразу скажу кто -
"фриц"!  А тот...  который с танками? Тоже чистокровный "фриц"! А "фрицы" -
они всегда друг за дружку горой стоят, не то что мы с вами...
     - Не,  не, друг Михаил, ты тоже правильно размышляй: барон сам ведь из
Ливонского Ордена?  Или из Тевтонского...  Не, из Ливонского! А они испокон
веков только коней и признают,  и тех,  кто на  гусеницах  да  на  колесах,
терпеть не могут!
     - А вот я сижу сбоку - вроде бы, недалеко - а ход ваших мыслей уловить
никак не могу.  К примеру,  гусеницы - я с ними хорошо знаком, они у меня в
саду все яблони пожрали,  но при чем тут этот фельдмаршал? Или вот "колеса"
- он, что, как и мой непутевый сын, на сильнодействующих таблетках держится
с самого утра?  В таком  случае,  с  военным-наркоманом  надо  ухо  держать
востро!
     - "Эх,  взял он саблю,  взял он  во-о-остру...  И  зарезал  сам  себя!
Веселый разгово-о-ор..."
     - Поговори, поговори у меня! Душа ведь горит, а мозги пылают! Зальем и
то, и другое брагой!
     - Добре!
     - Якши!
     - Ваша-аа!
     - А вот и нет!  Покамест еще не ваше! Напрасно ты, чуженин, полагаешь,
что у нас все можно купить за простую  пол-литру!  Весьма  распространенная
ошибка!
     - Какой-такой ошибка,  дорогой?  Лес купил, луг купил! Наливай стакан,
говорят,  и бери!  Я и взял.  И докумэнт никакой не нужен - огороди, и все!
Богато да щедро живете, вах-вах-вах!
     - Да  я  же  не  о  презренных  материальных  благах тебе толкую!  Я о
духовности, о духовности!
     - И духовность горррит, и ее мы - брррагой!!!
     - Не,  мил человек, я как истинный интеллигент в пятнадцатом поколении
возражаю со всей определенностью: брагой тут не обойдешься. Не поможет, сам
пробовал.  Вернее, начать с этого можно, но уж потом в обязательном порядке
- водочки...
     - Э-эх,  вечно вы,  которые в очках,  проблемы придумываете! Ты, поди,
сорокоградусную еще и закусываешь?
     - Только поначалу. А дальше - под суконный рукав. Он длинный: от кисти
до локотка нюхнешь, потом от локотка к плечу второй раз - и славно...
     - Ну, спасибо те, Всевышний, хоть тут на людей похожи...
     - Эй, отвали, носатый! Сгинь!
     - И почему же это сразу "отвали"?  Я очень  хотел  бы,  понимаете  ли,
показать вам мои чертежи!
     - Отвали,  говорю!  Не мешай!  Или я эти бумажки поганые в глотку тебе
заткну!
     - Да что это с тобой, Клим? Со вчерашнего дня зверем глядишь!
     - А я вот еще стакан выпью и все тут крушить начну!  Подумайте только:
осьмой год сюда приезжаю и осьмой год мне обещают Его показать!  Так где же
Он?  Где?!  Или  "Ожидание"  с  обманом  затеяли,  чтобы гостей созывать да
торговлю успешную вести?
     - Ну  как же ты можешь кийян в лукавстве винить?  От нас ли Его приезд
зависит? В нашей воле только ждать и надеяться!
     - И торговать?
     - А почему бы и нет?  Нужно люд чем-то занять!  Не  все  же  время  по
ресторациям  сидеть  да хлебным вином тешиться!  Хоть польза какая...  Ты и
сам, небось, медку-то привез изрядно?
     - ...а   я-таки,   господа   хорошие,  усиленно  рекомендовал  бы  вам
ознакомиться с чертежами!  "Большая Берта",  я извиняюсь, это в технике уже
учерашний день...
     - Наверное, и вправду вчерашний. После литра пенного начинаешь думать,
что обронил ее сам Святогор-богатырь! Для него такая пушечка - игрушечка!
     - Ах,  вы опять про это!  Взрослые бородатые люди, а в байки верите! В
сказки!  В легенды!  Как изначальный...  пардон, как истинный интеллигент в
пятнадцатом  поколении  я  со  всей   определенностью   заявляю:   не   мог
существовать человек столь огромного роста! Э-во-лю-ци-я не позволяет!
     - Да почему не  мог,  душа  твоя  четырехглазая?  А  кто  самого  Илью
Ивановича  в  кармане  своем  возил?  Да  вместе с конем?  Вот приедет Он -
подтвердит как на духу!
     - Нет,  погодите,  давайте  разбираться!  Я  сию  проблему  изучил  до
тонкостей! Все, дорогие мои, упирается в знаменитый Святогоров подарок!
     - Это ты уж не о мече ли?
     - О  нем,  о  нем!  Давайте,  господа,  смоделируем  ситуацию:   итак,
Святогор-богатырь  лежит  в  гробу  и никак не может из него выбраться.  Он
зовет на помощь названного брата,  богатыря Илью Ивановича,  и  молит  его:
хватай,  мол,  Ильюшенька,  меч  мой  заветный  и руби доски!  Естественно,
поднять этот меч Илья пока не в состоянии,  тогда Святогор  дышит  на  него
сквозь  щель,  передавая  тем самым часть своей силы.  Что было дальше - вы
знаете...
     - Вестимо,  знаем!  Бил наш герой и вдоль, и поперек, и опосля каждого
удара гроб невесть отчего стягивался железным обручем...
     - О!  Это  первая  явная  несуразность  -  разве взаправду могло такое
случиться?  А если случилось,  то как объяснить,  не прибегая,  конечно,  к
колдовству?
     - Да как же ты,  странный человек, хочешь в эдаком деле без колдовства
и чародейства  обойтись?  Разве  сам  исполинский рост Святогора-богатыря и
силушка его непомерная не чудо?  Разве таинственный гроб с  самозарастающей
крышкой  не диво?  А огромный Святогоров меч?  Ведь после слов:  "...и дарю
тебе его на веки вечные!" и лезвие,  и рукоять сразу  уменьшились  и  стали
Илье Иванычу аккурат по ладони!
     - Ну  так  я  же  вам  и  твержу:  сие   есть   фольклор,   былина   с
многочисленными    позднейшими    вставками,   отчего   и   пошло   столько
несуразностей!  А взаправду ничего подобного произойти не могло!  И... и не
надо  хватать  меня  за  грудки  и оскорблять непристойно!  Ничьих чувств я
задеть не хотел!  Ай!  Нечего мне в лицо грязной долонью тыкать! Она у тебя
навозом пахнет! И... и на священные тексты я тоже не покушался! Ой! В самую
косицу(4) же угодил, базыга(5) поганый!
     - Ах   ты,   щап(6)  мурзамецкий,  подсушинка  волочажная(7)!  Разинул
здоровенное хайлище и хамкаешь(8)?  Я тя научу родину  любить,  ты  у  меня
граять  да  пустозвонить  перестанешь!  Что  ты посмел сомнению подвергать,
зенки твои стеклянные, глуздырь ты упалый(9)!
     - Господа,  господа!  Братия!  Не гоже так, не гоже! Угомонитесь!
     - О, какой у вас,  понимаете ли, сочный язык!  Как он его виразительно
ославил! И что означает "глуздырь"?
     - Ну,  примерно,  "птенец бесхвостый",  "молокосос"... И чего ты опять
бумажки какие-то суешь,  горбоносый?  Ох, отстань! Ой, отвяжись! Не видишь,
человек человека уже  за  горло  хватает,  а  ведь  еще  и  по  третьей  не
пропустили... Разнимать надо! Э-эхх!
     - Дак...  дак...  Да кто же так разнимает,  ретивый ты наш?  Одного  с
размаху треснул,  другого со всей мочи чебурахнул?  Али ты станичник какой?
Али ушкуйник(10)?
     - А вот я тя кичигой(11)! Я тя клюкой!
     - Так...  по горбу,  значит...  ага,  а теперь по копчику.  Ну что же,
сходим и мы за дрыном...
     - Ой,  Клим,  гляди:  кого-то мы не  того  зацепили!  Бритоголовый  да
раскосый! Не то в кунтуше(12), не то в халате... Ой, он меч кривой достает!
Ох,  палками на цепочке  махать  начал!  Треск,  грохот,  мебель  княжеская
рушится... Караул, спасайся, кто может!
     - Во славу великого императора Ханадзоно! Банзай!!
     - Рятуйте, люди добрые!!!
     - Какой же идиот вооруженного в гридню(13) пустил? Эй, дружинники! Эй,
стрельцы! Сюда!
     - Да,  такого не пустишь! Как он глазом сверкнул, слюной цыкнул, зубом
щелкнул - я перекрестился и отошел...
     - Ой-ой-ой,  не топчите чертежики мои,  в одном же экземпляре делал! И
виньте,  пожалста,  ваши пальцы из моей бороды...  Не рвите так,  не рвите!
Меня же мои талмидим(14) не узнают!
     - Ну вот, и мирному гостю нашему досталось ни за что, ни про что... Да
вытащите же его из этой свалки!  И бумажки тоже! Да не порвите - чай, долго
трудился над ними, коли так ценит!
     - Ох,  ох,  ох...  Ах,  ах,  ах...  А впрочем, чего это я расстонался?
Документация цела,  сам цел...  кажется, цел. Однако все равно - очень-таки
вас благодарю!
     - Да  ладно,  обычная  история!  Только  вот  что-то  нынче рано стали
отношения выяснять!  А так "Ожидание" ни один год без хорошей потасовки  не
обходится.   Сам-то  кто  будешь?  Видно,  что  чужой,  не  нашенский...  А
звидкиля(15)?
     - Э-э-э...  Понимаете,  господа  хорошие,  я  здешний,  живу под Бялой
Церковью...
     - Н-да? Чтой-то не верится - таких носатых, чернявых да патлатых я там
не встречал! Так какого роду-племени?
     - Видите ли... Вообще-то, я - Шмулерсон. Зовут Зиновием, Зямой...
     - Че,  че,  че?  Ну,  это ты брось заливать,  таких  имен  не  бывает!
Фамилиев и подавно.  Впрочем...  Эй,  пан толмач(16), а ну-ка подь сюда! Ты
человек опытный,  по разным странам вдоволь поездил,  языков много  знаешь,
сам князь твоей работой доволен... Отвечай: кто есть этот Шму... Шму... как
там дальше? "Шмурсон", что ли?
     - "Ле" пропустили, "ле"! Понимаете, между первым и вторым слогом...
     - Уточнений  не  треба,  все  понятно.  Значит,  так  называют  особую
человеческую породу, которая повинна во многих грехах и существует в разных
обличьях - от низших к высшим.  Перечисляю по восходящей:  "жиды", "гнусные
жиды", "евреи", "иудеи", "хасиды", "цадики" и так называемое "парламентское
лобби".  На самой низшей ступеньке находятся "жиды" - они ничего не  имеют,
кроме длинного языка да пуховых перин...
     - А-а!  Перины! Это я хорошо представляю, у самого есть! Отличная вещь
для комфортного сна! Как делается? Ощипываешь, понимаешь, курочек...
     - Слушай, а ты сам случайно тоже не жид ли?
     - Издеваешься,  что  ли,  Никодим?  У  меня же нормальная человеческая
фамилия - Шишкин! А кличут Яковом! Отец тем более - Осип...
     - Таки вы, значит, Яков Осипович будете? Очень, очень интересно!
     - Постойте,  постойте,  господа!  Здесь собрались почтенные, уважаемые
люди  -  им  не пристало находиться за одним столом с каким-то "жидом"!  Да
еще,  возможно,  поганым... Какое у этого Шмулерсона обличье, пан толмач? А
не то я рукава засучу и в шею его из гридни вытолкаю!
     - Успокойтесь,  панове!  Оснований для столь решительных  действий  не
имеется.  Так...  приличный  лапсердак,  галстук,  шляпа...  вполне хорошие
брюки, на ботинках галоши почти новые... Ну что же, перед вами типичный так
называемый   "еврей".   Несколько   занудливая,   но  безобидная  личность,
увлеченная,  как  правило,  книжками  всякими,  науками  и  мелкой  оптовой
торговлей.  Нет-нет,  если  бы  занимался  ростовщичеством,  то  звался  бы
"гнусным жидом"...  Я понимаю,  вы сейчас без денег  и  хотите  занять,  да
только у этого их тоже не густо,  прошу поверить! Сам хочет что-то продать,
что-то изобрел наверняка совершенно новенькое!
     - Об том и речь,  господа,  об том и речь!  Мине,  понимаете ли, давно
советовали съездить на ваш конгресс. Говорили, будто здеся собираются люди,
решающие  всяческие  проблемы  исключительно  силовыми  методами  -  за час
пребывания я вполне в этом успел убедиться...  Таки о чем это я?  Ах, да! Я
хотел бы предложить состоятельному покупателю настоящее, серьезное оружие!
     - А не обманываешь?  Все вы, чужеземцы, мастера на похвальбу, а как на
деле-то... Тут один хлюст недавно тоже уговорил меня купить - мол, классная
штука для войны! "Максим" называется. И что в результате? Весит леший знает
сколько,  ленту часто перекашивает,  а,  стало быть,  и заклинивает, да еще
водой охлаждать надо... Ты не из таких ли горе-изобретателей?
     - Я, конечно, звиняюсь, вы это все правильно подметили и перечислили,
но  поймите:  такой  пулемет  опытных  рук  требует!  Конструкция,   верно,
хреновенькая,  но  при  сноровке  можно вести прицельный огонь на дистанцию
свыше двух километров. И даже навесным, как, понимаете ли, из минометов! То
есть, через головы своих солдат, идущих в решительное штыковое наступление!
Опять же две сотенки выстрелов в минуту - приятная скорострельность! Но вот
полцентнера весу...
     - Что-то ты,  дядя с бородой,  слишком много об этом знаешь! Уж не сам
ли плохо придумал, а теперь хорошо расхваливаешь?
     - Ни боже ж мой!  Это все старик Хайрем из Нового Света -  он,  как  и
прусские умельцы (да и вообще вся Европа),  живет исключительно одним днем.
Знаете, что-то слишком часто везде стали повторять довольно рискованные, на
мой взгляд, слова о хлебе насущном и только на сегодняшнее число...
     - Эй, эй, ты поосторожнее! Мы тоже сию заповедь блюдем!
     - Вы  (я  опять-таки  извиняюсь)  вообще  никаких  заповедей  пока  не
соблюдаете.  Приказало начальство верить - вот вы внешне и стараетесь,  а в
душе так и остаетесь язычниками.  Таки это для меня очень ценно,  вы люди с
перспективою. Надо же и о будущем подумать!
     - А че - он дело говорит!  Правду.  "Наеби свово ближнего, а не то вин
наебет тебя" - так вот и живем...
     - Знаешь,  паря,  это,  может,  ты  так  живешь,  а  про  остальных не
надобно...
     - Между прочим, вопрос о выборе веры не слишком и сложен. Языческих да
эллинских богов много,  а мы - народ бедный,  с утра до ночи в хлопотах,  и
всех  упомянуть-ублажить  не  успеваем.  Стало  быть,  это нам не подходит.
Ватиканские обычаи тоже свой изъян имеют,  да и не всем по вкусу,  что  для
профессионального  служения  Всевышнему  нужно  обязательно отказываться от
семьи и принимать монашество.  У нас же с этим попроще.  О  мурзамецкой(17)
вере  я  и  не говорю - запрещает вино пить,  а кто же согласится последнюю
отраду в жизни потерять! Вот и посудите, что остается...
     - О!  Таки  есть  еще Бог-Дух - незримый,  бестелесный,  надмирный!
     - Ни-ни-ни!  Ни словечка больше!  Прости,  господин ученый,  но мы и в
конкретике-то   путаемся,   а  уж  вообразить,  воспарить  и  всем  сердцем
проникнуться - сия задача для нас  пока  совершенно  неподъемная.  Давай-ка
лучше о делах насущных потолкуем - выкладывай,  что привез,  как действует,
почем отдаешь...
     - А! Вот и он! Заходи, Никитушка, заходи! С дороги-то устал, поди? Так
мы тебе медку горячего,  пивка свежего, винца сладкого! Садись, где хочешь:
у нас нынче нет почетных или худых мест,  все равны! Так ведь и завещал сам
Илья Иванович!
     - И кто это еще? Таки важная персона?
     - Почему сразу о важности вспомнил? Нет, перед тобою завсегдатай! Этот
дедушка  здесь  каждый  год бывает,  начиная с того времени,  как мы начали
ждать Его. Зовут Никитой Зале... ага, Никита Заолешанин. Тоже хочет увидеть
хоть одним глазком, да пока не удается...
     - А все-таки я никак не пойму,  кого же вы столько лет ожидаете? В чью
честь собирается ваш фирменный конгресс?
     - Тих-ха-ааа!  Па-а-прашу полной тишины! В честь постоянного гостя и в
знак примирения предлагаю осушить по полному кубку пенного! Любо!
     - На здррравие!!!
     - А я пить отказываюсь.  Не стану пить до тех пор, пока императорского
самурая,  зачинщика потасовки,  отсюда не выведут.  Господи, ну для чего мы
принимаем с почестями разную чудо-юдь иноземную?  Своих упырей что ли мало?
Ну наши-то прилично одеваются,  а эти!  Во-вон сидит,  все зубы скалит и за
меч держится,  змеюка косоглазая...  Семерых отделал, а самому хоть бы хны!
Даже простого фингала под глазом не заработал, а мне вот преподнесли...
     - А не думаешь, что, может, свой родной соседушка тебя и уважил?
     - Вполне допустимая вещь,  в такой суматохе не мудрено и  самому  себе
гулю подвесить!  Но все же чужаков я пускать запретил бы. Ладно, не всех, а
напрочь непонятных и с виду диких. Ну скажи: вот еще один в клетчатой юбке,
так  кто  он  будет  -  мужик или баба?  Нет,  я вижу,  что кулак под стать
Святогорову,  но смотреть на него мне лично неприятно! Или вон тот, черный,
как  трубочист,  да  в  бусах,  да  в  ожерельях,  да  при  клыках огромных
белейших...  Зачем нам эти  страшилища?  Ночами  же  сниться  будут,  потом
отваживать  придется,  злато-серебро  накопленное  на  ворожеек да знахарей
тратить!
     - Может,  конечно,  ты  в  чем-то и прав,  но ведь супротив княжеского
приказа не  поспоришь!  Велено  всех  приезжих  встречать  хлебом-солью  да
поить-кормить вдоволь - приходится подчиняться.
     - Да, приходится... э-хо-хо! Ладно, тогда выпьем - с горя!
     - Какое-такое горе? У кого? Откуда? А ну долой кислые мысли! Опрокинь,
и в самом деле,  добрую чарочку "Старочки",  а на  закуску  красного  перца
тяпни!   Как,  говаривают,  сам  товарищ  Мао-Цзэ-Дун  любил  делать...  О!
Правильно,  глаза на лоб полезли!  Ни-ни,  шипучим кваском не запивай, весь
пищеварительный  процесс  испортишь!  Так,  рукавчиком  утрись,  потихоньку
отдышись и саму малость ледяной бражки пригуби...  Да  не  хлебай,  дурень,
лишь губы смочи! Отошел? Замечательно! А теперь давайте-ка споем что-нибудь
эдакое, патриотическое... Ну, разом! Эх!
     - Ага, я начну, а все подхватят! На счет "три":

                       Редколесье, овраги с откосами,
                       Голубая дорожная муть.
                       Васильки, васильки под колесами,
                       Переедешь - потом не уснуть...

                       Неустроенность, мелкая складчина,
                       Пьяной вольницы хриплый галдеж...
                       Азиатчина ты, азиатчина!
                       Никуда от тебя не уйдешь!

     - Не,  не,  приятель,  это  слишком уж заунывно!  Того и гляди плакать
начнем! Дай-кось я затяну повеселее... У-у-ух!
     - Ишь,  ишь как ногами ритм отбивает!  Не отодвинуть ли столы - может,
спляшем?

                       Звали Наташу
                       Ребята гулять!
                       Эх, да мать вашу,
                       Ух, вашу мать!

     - О!  Это по-нашему,  по-кийски!  Что,  борода,  заулыбался?  Нравится
куплетец-то?
     - Таки  просто  чудесный  -  сразу  поднимает  настроение и пробуждает
желание! Вот только патриотизма, понимаете ли, я не уловил...
     - Да неужто? Странно! Ну рассуди: разве воспевание любви к своей, а не
к чужеземной бабе не доказывает...

                       ...А девка втихую
                       Им знак подает:
                       Троих, мол, приму я,
                       Жених обождет!

     - Во-во,  долго ему ждать придется!  Да и потом не догадается: на Роси
любые грехи скрывать умеют...  Что поделать,  лукавство - наш  единственный
серьезный порок, но в остальном запомни, чуженин: за литр нас не купишь!
     - Да я уже понял, бичо, зачем покупать? Постепенно сами все отдадите и
не заметите, как!
     - А вот  это,  мил  человек,  ты  напрасное  сказал.  Обидное!  Я  как
интеллигент   в   пятнадцатом   поколении   и   патриот  в  пятом  со  всей
ответственностью заявляю: ничего и никому мы не отдадим! Наоборот, сами еще
возьмем! И государство у нас будет могучее, и властители грозные!
     - Да в этом я как раз,  дорогой,  и не сомневаюсь! И державу создадите
знатную,  и правителей серьезных подберете - тут вам весь мир поможет,  да.
Главного батони(18) можете у нас,  на Капказе,  поискать - хлебом  и  вином
клянусь,  что не прогадаете!  А вот быдло,  извини, так быдлом и останется.
Что в пятнадцатом поколении, что просто от сохи...
     - Эй-эй, таки что ви меня грубо за плечо хватаете? Ох, ох...
     - Закрой хавало, фрайер, полтинниками не моргай, а слушай. Сейчас мы с
тобой  отвалим  на  пару  и  так,  чтобы  здешние  псы  не заметили.  Потом
нарисуемся в одном месте и потолкуем, понял?
     - О,  уважаемый,  смею  вас уверить,  что вы напрасно кричите и берете
меня на оттяжку.  На понт.  Или слабинку хотите надыбать?  Не советую.  Вы,
кажется,  не  залетный,  нет?  А  ведете себя странно.  Или порчак(19)?  Не
пускайте слюну и буркалы не вываливайте,  не  надо.  А  лучше  вернитесь  и
поинтересуйтесь  у  деловых  людей,  кто такой Зиновий Бялоцерковский.  Они
подробно расскажут.
     - Ты не темни,  не темни и фрея(20) битого из себя не строй.  Бежим, у
"Византийца" ряд вопросов имеется...
     - Да-да,  таки я тороплюсь, аж вспотел... А теперь раскрой фары пошире
- видишь "зверя"(21)?  Этот хобот(22) давно меня здесь пасет.  Думаю, он от
Тугарина  -  тоже  интересуется.  Или  даже  от Редеди Касожского.  Так что
передай своему пахану:  пускай сперва с прочими авторитетами разберется,  а
не  то  может "попасть на пятьсот"(23).  Другие-то законники со мною ой как
уважительно беседовали!  И Калин Татарский,  и Чимбал Уленский да и Соловей
Рахманович тоже...
     - ...так в последний раз говорю,  чуженин,  и прислушайся  к  дельному
совету:  не все у нас за литр горькой покупается! Иногда надо полтора литра
поставить, а то и два...
     - Не  мельтеши  так  руками,  дорогой,  не  мельтеши.  Одного человека
наблюдать мешаешь...

                       ...Ах, темная ночка
                       С ума же сведет!
                       А Карпова дочка
                       За деньги дает!

     - ...а все-таки вы гляньте,  отец Африкан, на этого самого завсегдатая
Никитушку,  божьего старца...  Вошел весь согнутый, словно годами поясницей
мается,  а  как  сел  -  так  чуть ли не треть стола занял!  Ишь,  плечи-то
развернул... Да и не плечи это, а самые настоящие плечищи! Да-да, вижу, что
скромно выпил,  скромно закусил...  Но одет-то далеко не по-простому: шляпа
пуховая греческая,  шуба соболиная,  лапти из семи шелков сплетенные  да  в
каждом  по  самоцвету  драгоценному!  А уж клюка его дорожная и богатырской
палице не уступит!
     - Правду  ты  молвил,  Никодим.  Что греха таить,  нынче многие калики
перехожие не  меньше  купца  удачливого  зарабатывают.  То  раньше,  сбирая
подаяние, себе оставляли лишь малую толику, а прочее на храмы жертвовали да
самым убогим раздавали.  А теперь вот такие старцы  ничего  не  делают:  не
пашут,  не сеют, не жнут, а живут вольготно. Кто его знает - что за человек
этот Заолешанин?  Как крестится и кого крестит?  Может,  он дни на  паперти
просиживает, а ночкой темной собирает лихих людей с чеканами да кистенями и
свою волю земле кийской диктует?  Но здесь он всегда спокойно  себя  ведет,
тихо. Посидит, помолчит да и уйдет незаметно. За все время слова от него не
слышали...
     - А знаете,  господа, я вот тоже у вас впервые оказался да и случайно,
проездом - конвоирую одного важного государственного преступника в  Сибирь.
Отчего сюда занесло?  Так в подорожной маршрут указать забыли, а времени на
все про все отвели изрядно - почти год! Вот я с товарищами посоветовался, и
решили мы ехать неспешно, там, где потеплее и дороги получше - мир поглядим
и приказ исполним.  Давно уже тут в уголочке отдыхаю,  тихонечко  ко  всему
присматриваюсь, а понять ничего не могу. Одно, кажется, сообразил: ждете вы
нынче какого-то знатного, особенного гостя да все никак не дождетесь...
     - Господа,   господа,   минутку   внимания:  среди  нас,  оказывается,
находятся люди,  которым ничего  не  ведомо!  И  как  такое  может  быть  в
просвещенный  наш  век?  Кто  тут есть...  у кого лучше всех язык подвешен?
Поведайте же добру молодцу о переломном моменте в славной истории Кийской!
     - Вот ты и давай,  разливайся соловьем, а я с этой харей жандармской и
в один нужник не пойду. Ишь ты, разъезжает себе за наш счет, паскуда!
     - Нет,  Клим,  ты сегодня определенно не с той ноги встал.  Гоношишься
много,  а забываешь:  не  о  всякой  птичке  можно  судачить,  где  попало.
Соловушки-то  разные  бывают  -  не  только  певчие  да Будимировичи,  но и
Рахмановичи-Одихмантьевичи!  Ходит слух,  что уцелел наш разбойничек  после
встречи  с  Ильей Ивановичем.  И самому "Ясному Солнышку" по душе пришелся.
Так что надо поосторожнее... Да и при чем тут "за наш счет"?
     - Я как честный налогоплательщик могу высказать свое возмущение...
     - Ой, как патетично! Можно подумать, будто ихнему царю налоги платишь!
Нет,  Клим,  чую,  перебрал ты.  А ежели хочешь,  то я уточню...  Скажи-ка,
служивый,  (коли вправе,  конечно):  кто есть сей несчастный,  кому  вечная
ссылка в морозном, метельном краю уготована? И в чем согрешил?
     - Ну...  как звать-величать говорить не велено,  а об остальном-прочем
поведаю.  Виновен  он  был  перед  Богом,  царем  и  людьми  неоднократно и
вследствие этого признан судом особо опасным рецидивистом  и,  само  собою,
человеком  с  большим  будущим.  Начинал  со  спекуляции  контрацептивами и
заморскими снадобьями от поноса и геморроя,  потом переключился на торговлю
недвижимостью  и кошачьими шкурами,  кои выдавались им за шиншилловые.  Ему
верили,  так как шкуры были хорошие,  а как в действительности выглядит эта
самая  шиншилла,  мы и до сих пор не знаем...  Далее одновременно занимался
сутенерством и выдавал себя за незаконнорожденного царевича,  из-за чего по
стране  прокатилась  волна  мятежей и праздничных карнавалов.  Был объявлен
самозванцем,  торжественно проклят,  а затем почетно  коронован  и  признан
повсеместно Великим Государем Всея Западной, Восточной и Северной Земли. А?
Нет,  Южные Земли еще сопротивляются. Основал Династию, провел в Дворянское
Собрание  свою  любимую свинью,  с коей под хмельком предавался непотребным
утехам.  Впрочем,  здесь он ссылался на древнеримский прецедент...  Заложил
первый  камень  в  фундамент  будущей Академии Искусств (вот выберем нового
царя,  так он заложит и второй).  Еще казнил людей без счету за прегрешения
великие  и  малые,  а  также по новой уголовной статье,  которая называется
"Подвернулся под горячую руку"...
     - Какая личность, господа мои, нет, какая личность!
     - ...а помимо этого прославился тем,  что трижды сумел продать дьяволу
свою   бессмертную   душу,   причем   в  последний  раз  надул  врага  рода
человеческого ровно на пятнадцать  рублей  с  полтиной.  Все  перечисленное
благополучно сошло ему с рук...
     - Простите,  что опять перебиваю: а может, мы не того ждем? Может, ваш
заключенный  нам  и  надобен?  Я  лично  очень  хотел  бы  выспросить о его
лекарствах, а то на мягких креслах сидеть ну никак не могу! Да и на жестких
тоже. Кстати, насчет поноса...
     - Да подожди ты,  в самом деле...  дай дослушать! Продолжай, служивый,
поведай: на чем же такой государственный ум погорел?
     - На мелочи,  люди добрые,  как всегда на мелочи. Не смог он от своего
любимого  хобби  отказаться  и,  уже  будучи государем,  по ночам продолжал
обдирать котов и шить из них зимние шапки,  которые выдавались  им  уже  за
лемуровые.  Кстати,  не  знаете,  что  за  зверь?  Нет?  Жаль...  Дальше я,
разрешите,  продолжу  скороговоркою,  потому  как  буду  передавать  слухи,
документально  неподтвержденные,  а,  стало  быть,  сомнительные и опасные.
Итак:  всучил он за полцены одного такого  кота  под  видом  лемура  своему
ближайшему    подельнику,    с    которым   они   на   пару   разворовывали
правительственные средства - то есть, главному казначею. Казначей был очень
рад  и сэкономленной полушке,  и внешнему виду изделия,  в коем его старшая
дочь собиралась венчаться - а надобно вам знать,  что  сзади  каждой  шапки
свешивался  маленький  кончик  лемурового хвостика (разумеется,  для пущего
шику).  И вот в наиболее торжественный  момент,  когда  молодые  собирались
фотографироваться  на фоне заката,  водопада и величавых статуй,  эта самая
шапка вдруг махнула хвостом и, как утверждают свидетели, замяукала! Шепотом
(уже  позднее)  еще передавали,  что затем она соскочила с головы невесты и
погналась за воркующими голубями, но лично я в это не верю...
     - Подумайте только, какие чудеса на свете бывают! А все же не мешает и
перекреститься...
     - В  обязательном  порядке  -  не  забывайте про возможные диавольские
козни,  ибо кто же  простит  впустую  потраченные  пятнадцать  монет  да  с
серебряной полтиной? Сатана тем более: у него каждая копейка, пенни, цент и
прочая мелкая валюта на счету - клиентов-то хоть пруд пруди!
     - И  то  верно...  Однако пожил человек,  побуйствовал,  повластвовал!
Теперь ему несладко придется в краю вечной мерзлоты.  И годы, и здоровье, и
вообще психологически нелегко ломать привычный жизненный режим...
     - Ситуация,  я вам скажу, и тут непростая, ибо статут его в этой самой
Сибири  еще толком не определен.  Как в Столице решат:  то ли городом будет
руководить, то ли областью... Может, конечно, и так дело повернуться, что и
над всем краем станет губернаторствовать.  Нам уже вслед шестнадцать гонцов
посылали, и каждый четный гонец отменял приказ нечетного гонца...
     - Значит, вашего подопечного не на каторгу? Не в рудники? Странно...
     - Да как же можно  -  при  таких  связях,  деньгах...  опять  же  и  о
проданной  душе  не  забывают!  Кстати,  насчет возраста и здоровья вы тоже
малость ошиблись: самочувствие у него отменное, а лет ему тридцать всего...
     - ...ой-ой-ой,  да что же это такое! Опять очередной гой меня за плечо
тискает,  правда,  уже за другое... Однако я же таки вам не барышня! А-а-а,
так то вы...  я дико извиняюсь,  господин майор.  Конечно,  по хватке можно
было догадаться...
     - Можно,  но не догадался.  Рискуешь,  Зиновий!  Немолодой уже,  а все
ловчишь,  выгадываешь!  Сразу со всеми сговориться хочешь и притом в  одном
месте? Неумно. Или целый аукцион собираешься затеять?
     - Да простят и помилуют бедного  беженца  ваши  многочисленные  добрые
боги...  я уже и не соображу, у кого именно веруете вы лично... Это же не я
деловых  хочу  поиметь,  это  меня  хотят!  Только  что  "Византиец"   свою
"шестерку" присылал;  восточная,  я извиняюсь,  мафия тоже тут, и законники
наверняка наблюдают...  Стоит несчастному Зяме появиться с  новым  товаром,
как о том уже все знают - от Жмеринки и до Бердичева!
     - Ну ты бедной овечкой не прикидывайся!  Торгуешь и договариваешься, с
кем  попало,  а  потом жалуешься?  Для чего в свое время Соловью-разбойнику
портативную ультразвуковую установку продал?  Он  же  псих,  беспредельщик!
Даже  распорядиться толком не сумел - залег,  дурак,  на трех дубах и пошел
живые существа ради собственной потехи калечить! Нет, чтобы свою власть над
Кийском поставить...
     - Так помилуйте,  мне же его поганый  характер  был  с  самого  начала
совершенно  ясен!  И точно,  дальше примитивного хулиганства дело не пошло.
Никакой прибыли, сплошные убытки!
     - А сам-то много на этом заработал? Признавайся!
     - Да какой там много...  впрочем,  вы же знаете. Взял натурпродуктами:
молоко,  мед, курочек, яечки свеженькие... Рыбки еще немного пряного посола
- мне же необходимо прилично питаться!  Я,  конечно,  не  грузчик,  но  без
хорошего трехразового корма моя голова почему-то думать отказывается... А я
больше ничего не умею!
     - А  для  чего у Соловья свинины набрал?  Вам же есть ее запрещено!  И
потом здесь хоть и не пустыня Негев,  но довольно тепло,  а Одихмантьевна и
по сию пору без холодильника обходится. Отравишься же, дурак!
     - Да разве ж я виноват,  если у этой семейки другого мьяса не нашлось?
Пришлось  в  счет  оплаты  взять  то,  что  предложили.  Думал продать и на
вырученные деньги купить немного говядины, но и тут ваша правда: чуть ли не
половину  кабанчика (причем такого крупного!) собакам выбросил.  До сих пор
жалко...
     - Вот  такой  у  тебя  гешефт!  И так сплошь и рядом,  сплошь и рядом!
Отчего не определяешься?  Отчего не желаешь  твердо  встать  на  чью-нибудь
сторону...   не  обязательно  нашу?  Был  бы  при  любой  власти  уважаемым
человеком, советником по науке, не меньше!
     - Вот  тогда-то,  господа  хорошие,  моей  жизни точно наступит скорый
конец,  я вас уверяю!  Понимаете, сейчас бедный Зяма всем нужен и только, а
при варьянте,  который вы предлагаете,  обязательно кому-нибудь непоправимо
помешаю.  А я таки всю свою сознательную жизнь только и старался никому  не
мешать...
     - Да?  Верится с трудом!  Не вспомнить ли аферу с чертежами реактивной
минометной  установки  залпового огня,  которую ты придумал два года назад?
Взял и продал их сразу двум враждующим сторонам!  И опять-таки за  что?  За
две  машины  картошки,  пчелиную  пасеку  и  пятьсот долларов наличными!  А
известно ли тебе,  какой нынче срок  дают  нарушителям  закона  о  валютных
операциях? Да что срок - к стенке могут поставить!
     - А это  уже,  господин  майор,  меня  оклеветали  самым  бессовестным
образом!  В  жизни  из презренного металла к моим пальцам прилипали монетки
лишь с нашей родной государственной символикой.  Если бы у  Зямы  на  руках
каким-то фантастическим образом оказались вражеские доллары, франки, фунты,
марки или даже шекели - они были бы тотчас обменены на родимые  червонцы  и
исключительно по официальному курсу,  не иначе!  Разумеется, в госбанке и с
заполнением соответствующей  декларации.  Но  Зиновий  Бялоцерковский  чист
перед специальными органами!  Однако же, если у вас имеются соответствующие
фотографии незаконной сделки или запись разговора,  на котором  обсуждаются
детали   вышеупомянутого   преступного   сговора,   так   не   стесняйтесь,
предъявляйте! И будем официально беседовать совсем в другом месте.
     - Вон как, приятель, ты говорить умеешь! И не боишься?
     - Я,  извиняюсь,  свое уже в детстве отбоялся, когда... Впрочем, этого
вам  знать необязательно.  Что ж,  приходится всюду страховаться,  ибо лишь
шлимазл надеется на мазл.
     - То есть, неудачник - на удачу?
     - Нет, перевод с идиш будет пожестче: только недотепа верит в фарт!
     - Ишь  ты,  каков  сионский мудрец!  Спасает тебя,  Зяма,  невероятная
удачливость.  Если  бы  то  дело  с  реактивными   минометами   повернулось
подругому, то...
     - Да как оно могло еще повернуться,  господин  полковник?  Я  же  и  в
политике кое-как разбираюсь!  Ну,  собрали в королевствах Бемба и Дремба по
моим чертежам пару установок,  а потом друг на дружке и  опробовали.  Бемба
шарахнула   по   оружейному   заводу   Дрембы,   а   Дремба   долбанула  по
стратегическому аэродрому Бембы.  И  теперь  вот  уже  год  не  воюют,  все
обдумывают:  то  ли  новые  минометы  на  поток поставить,  то ли и опытные
образцы поуничтожать  к  едрене  фене.  А  вашему  ведомству,  насколько  я
понимаю,  конфликт  в  этом районе ни к чему.  Нефть,  там,  алмазы,  и все
такое...
     - Н-да...  Кажется,  мы  присутствуем  при  рождении  нового стратега.
Из-под  Бялой  Церкви.  Смотри,  когда-нибудь   доиграешься!   Ладно,   еще
побеседуем...
     - ...и еще разрешите пожелать вам,  господин конвойный, благополучного
завершения столь трудной миссии в Сибири и очередного повышения!  Так... до
дна,  до дна!  Вот и хорошо! А теперь позвольте удовлетворить ваше законное
любопытство и рассказать о  здешних  ежегодных  сборищах.  Начать  придется
издалека, так что наберитесь терпения да и закусочку наберите...
     - Закуски мы в момент ему навалим!  Тащите блюдо... да нет, милый мой,
это же тарелочка, на ней, кроме жареного поросенка, ничего не подашь! А нам
нужна такая,  чтобы,  как минимум,  целого барашка вмещала...  во-о-от, эта
подойдет!  Так, теперь в самый центр положите кулебяку да пожирнее, и чтобы
в начинке было не менее пяти сортов грибов!  Вокруг нее  навалите  кольцами
маринованных угрей, а дальше по кругу - мясца свиного постного, прожаренных
котлет по-кийски,  восточных шашлыков по-карски,  дичины всякой... То есть,
что  значит  "кулебяки с грибами съедены"?!  А,  понятно...  Но слоеные,  с
рыбкой,  остались? Прекрасно, сюда их! Вот она, родимая, вся подрумяненная,
с корочкой, а внутри осетринка да семга, да лососинка! Рядышком обязательно
добавьте маслица сливочного вологодского да икорки дальневосточной! Эх, еще
бы ушицы горяченькой к такому делу!
     - Помилуйте, хозяева дорогие, мне же этого и за неделю не съесть!
     - Ну так что не съешь - то попробуешь!  Чай,  мы не бедные!  Может,  с
золотым запасом  да  с  конвертируемой  валютой  проблемы  и  бывают,  зато
попить-покушать всласть - сколько угодно!
     - Да у нас так и по праздникам не потчуют!
     - Значит, будет, что вспомнить! И по самым краям - маленькие пирожки с
капустой,  с лучком,  с зайчатинкой,  с грибами,  с  налимьей  печенкой,  с
раковыми  шейками,  с  изюмом,  с  грецкими орехами и непременно блинчики с
медом!  Из напиточков рекомендую сначала полчарочки смородиновой настойки -
вот она, рубиновым цветом переливается! Под нее треть кулебяки употребите и
не заметите как!  А потом советую запивать яства  нашим  знаменитым  темным
пивом,  сейчас  его  подогреют  до нужной кондиции.  Тогда не опьянеете,  а
будете свеженькими и веселыми!  Ну,  по крайней мере, хотя бы до постоялого
двора самостоятельно дойдете! Кушайте, кушайте, куш-ш-шш-ш-ш-ш-шшшшшшшшш...

     [...В аппарате что-то вдруг зашумело,  захрипело, защелкало; затем вся
конструкция завибрировала так сильно, что, казалось, она вот-вот развалится
или  взорвется.  Элиза на всякий случай отодвинулась подальше и вздохнула с
некоторым сожалением - как  ни  странно,  разговоры  ее  заинтересовали,  и
скучать   не  пришлось.  Звуковая  какофония,  однако,  не  прекращалась  -
наверное,  нечто похожее было при Вавилонском столпотворении.  Не выдержав,
молодая девушка быстро подбежала к кибернетическому ящику,  треснула его со
всего размаха кулачком по крышке и тотчас  отскочила  назад,  повизгивая  и
тряся  ушибленной  рукой  (у  папы  с  кабельным  приемником это получалось
лучше...)  Неожиданно  решительное  действие  дало  быстрый   положительный
результат:  с  обиженным  хрюканьем  взбунтовавшаяся  электроника мгновенно
заткнулась,  а после небольшой паузы  деликатный  женский  голос  откуда-то
сверху передал следующее сообщение:
     - За хулиганство в неположенных  местах  извольте  заплатить  штраф  в
размере трех тысяч долларов,  после чего вам придется предстать перед судом
за незаконное их хранение... - тут голос изменился, став очень развязным, и
заключил: - Получишь срок на всю катушку, ты, маленькая лярва!
     Элиза отреагировала на этот явный вызов как и  положено  аристократке:
она  вытащила  из  соседнего  стола-развалюшки  тот  самый  длинный  сапог,
ухватила его обеими руками, примерилась и обрушила изо всей силы на один из
выступов  наглого  устройства.  Тому  экзекуция не понравилась - сооружение
истерически  заскрежетало,  затряслось,  как  в   предсмертной   лихорадке,
замигало  всеми  своими  лампочками,  а затем внезапно успокоилось,  словно
валять дурака стало ему больше не интересно.  Огненная надпись на  мониторе
сообщила,  что  дальнейшее  прослушивание - платное,  после чего прерванная
трансляция возобновилась как ни в чем не бывало]:

     - ...но это,  гость ты наш дорогой,  было только вступлением, а теперь
послушай  дальше.  Известно,  что кийяне - Богом избранный народ,  и в знак
особого   расположения   Всевышний   обеспечил   ему   полную   охрану    и
неприкосновенность  территориальных границ...  Так,  а отчего,  собственно,
господин еврей-изобретатель столь болезненно скалится?
     - Да   обидно,  хозяева  почтенные,  что  вы  упорно  повторяете  нашу
трагическую ошибку!  Мы тоже считали себя единственно отмеченными свыше,  а
что  в  итоге?  А  в  итоге седой и грустный Зяма Шмулерсон покорно ожидает
неизбежной одинокой старости в совершенно не деловой стране,  вместо  того,
чтобы  почетно  жить  в  городе  Ерусалиме и работать на благо и могущество
великого государства "от Нила до Ефрата"...
     - А-а-а, понимаю, о чем плачешь: Израиль, Филастина, Святые Земли...
     - Ой, да что вы таки в этом понимаете? Ну нету, нету никакой Филастины
и никогда не было, а всегда существовала одна только древняя Иудея! Если не
верите,  то обратитесь к эпохальной речи Голды Меир, которую она произнесла
в кнессете...
     - Вот это,  почтеннейший иудейский патриот, нам как раз и неинтересно,
это   вы   арабам   доказывайте,  кто  и  где  раньше  жил.  Но  саму  идею
богоизбранности ты задевать не смей!  Пускай нас  теснят  свирепые  янычары
Осман-паши,  пускай  "серые волки" терзают жестокими налетами нашу скорбную
землю,  пусть мы еще полностью не контролируем святые Араратские  Горы,  но
придет час, и великий Арцах будет свободным!
     - Удивляюсь,  как это  при  такой  тяге  к  справедливости  вы  забыли
отметить,  что  Крым  всегда  был  исконно  тюркской территорией,  и только
народ-господин волен другой народишко облагать данью!
     - Помолчите,  недоучки!  Лишь  истинно  арийская раса белокурых бестий
имеет  право  говорить:  "Хочу!"  Лишь  нам  покровительствует  легендарный
Зигфрид,  и Андваранаут,  знаменитое Кольцо Нибелунгов, обязательно засияет
на пальце нашего нового фюрера!  Мы не будем плакаться и молиться,  а  сами
огнем и мечом расширим жизненные пространства!  Мы...  а ну отвали от меня,
ты,  в халате!  Что?  Что?!  Тоже называешь себя арийцем?! Да как твой язык
посмел...
     - А мы,  персюки, ариями были еще тогда, когда весь цивилизованный мир
всяких   там   гуннов-готов-тевтонов   только  за  дикарей  и  считал!  Сам
Ахурамазда(24),  великий из великих,  завещал нам владеть миром! А вы сразу
из вандалов и в благородные! Тьфу!
     - Вот это славно  отбрил,  курва,  пся  крев,  холера  ясна!  Ишь  ты,
крахмаленный  в  дупу!  Однако помните:  наша Речь Посполита раскинулась от
холодной Балтики и до теплого Черного моря...  что?  Нет, приятель, извини,
но ты ослышался. "Черная морда" здесь ни при чем...
     - Поздно извиняться,  вислоусый.  По нашим обычаям даже оскорбительное
обращение к древнейшему на континенте племени "ватузи" означает немедленную
готовность внимательно  выслушать!  Но  вы  еще  дикие,  воспитанностью  не
обремененные,  поэтому я буду краток. Ввиду величайшей природной скромности
мы не претендуем на публичное  восхваление,  а  из-за  врожденного  чувства
справедливости обязан заметить:  и в Северамерике,  и в Европе нас величают
не иначе, как "африканские евреи"!
     - Эт-то ничего не доказывает!  Нас, "баганду", знаменитый народ ганда,
потомков  Великой  Китары(25)   во   всем   мире   называют   "африканскими
японцами"...
     - ...а тех,  в свою очередь,  - "дальневосточными немцами"! Вот круг и
замкнулся! Теперь, надеюсь, понятно, на кого все смотрят, чьей бережливости
завидуют, чьему трудолюбию учатся, чей порядок мечтают заиметь? Вот то-то!
     - Э-эх,  расступись!  На  небе  аллах,  на земле - вайнах!  Скоро весь
Капказ будет под нами!  Как поется в песне:  "...с южных  гор  до  северных
морей"!
     - Вполне возможная вещь, дорогой, однако очень сомневаюсь, дорогой! Не
мельтеши так ногами, за одним человеком следить мешаешь...
     - ...а какой у  нас  в  Буганде  кабака,  какой  кабака!  С  вашими  и
сравнивать нечего!
     - Конечно, не сравнишь, темный ты да безграмотный! Не знаешь ведь, что
кабаки  у  нас  Иоанн Четвертый введет только в 1555 году,  а до тех пор на
Роси не было подобных заведений!
     - Причем   тут   какие-то   заведения? "Кабака"   есть  наш  верховный
правитель...
     - Господа,  господа,  успокойтесь,  прошу  вас,  а то наш гость сбит с
толку и даже кушать перестал, а кулебяка очень быстро остывает... Позвольте
мне  продолжить  свой  рассказ и не в обиду всем заметить,  что говорить об
избранности - это одно, а иметь доказательства избранности - совсем другое!
Чтобы  показать  свою  особую  любовь  к нашему кийскому народу,  Всевышний
послал сверхбогатыря Святогора охранять наши исторические границы.  Как  же
мы жили,  господа, как славно мы жили! Всласть! До поры, до времени все шло
просто замечательно - никто из жадных соседей и помыслить не  мог  что-либо
худого  супротив  кийян.  Но  неожиданная  беда,  как  болезнь,  возникла и
подточила  нас  изнутри.  Возгордился  без  меры  народец   наш   трудовой,
неблагодарный,  возомнил  себя  солью  и  соками  земли  и решил стать выше
княжества благородного, выше купечества почтенного, выше воинства славного.
Особенно занесся некий мужичище-деревенщина по имени Микула, который оказал
пару мелких услуг знаменитому князю Вольге Всеславичу,  и решил... а что он
решил - одному Богу ведомо...
     - Да что  ты  загадки  людям  загадываешь,  говори  правду  до  конца!
Вздумалось    этому    Микуле    недостойному    очернить    да   принизить
Святогора-богатыря и не как-нибудь, а в самой его сути!  Вот и  сговорился,
значит, Микула с колдунами шемаханскими да с чернокнижниками византийскими,
и сотворили они ему с помощью  гномов  подземных  чудодейственную  котомку,
поднять которую никому,  кроме хозяина,  не под силу.  Да мало того,  еще и
заговор наложили особый:  ежели идти пешочком  да  с  плеча  на  плечо  эту
сумочку переметную перекидывать, то...
     - ...то у едущего сзади все в глазах начинает троиться-семериться, как
после доброй попойки!  Ему кажется, что он мчится во весь опор, но не может
догнать путника с котомкой этой проклятой, а на самом деле...
     - ...а  на самом деле - не мчится он,  а еле плетется или вообще стоит
на  месте!  Представляете  силу  колдовских  чар?  Так  что   пускай   наша
интеллигенция одной материалистической стороной не шибко-то увлекается! Как
сказал лорд Бэкон:  "Есть многое на свете,  мон шер, Горацио, что не понять
халдейским мудрецам..."
     - Ну конечно,  интеллигенцию лягнуть мы все умеем, особенно если она в
пятнадцатом поколении, а вот цитируем неграмотно, коряво и с ошибками! Да и
насчет авторства Бэкона многое еще не ясно...
     - Покорнейше прошу прощения, господа, но я не уверен, что высокоученый
монах-францисканец Роджер Бэкон был знаком с Квинтом  Горацием  Флакком.  И
страны иные, и эпохи! Разве что сюда наведывались?
     - Да  нет  же,   имеется   виду   лорд-канцлер   Фрэнсис   Бэкон,   по
совместительству   философ,  писатель  и  экспериментатор!  Хотя,  конечно,
римский поэт у него в друзьях не числился...
     - Какой-такой  Фрэнсис  Бэкон?  И  не  Фрэнсис он вовсе,  а Натаниель!
Натаниель Бэкон из нашей родной северамериканской Виргинии! Поднял фермеров
на  борьбу с Островными колониальными войсками и насыпал им перцу на хвост,
и задал им жару...
     - Да  подождите  же,  господа!  Опять  мы  увлеклись и заехали не в ту
степь!  Давайте больше не отвлекаться,  а  то  кулебяка...  Ах,  давно  уже
съедена?  Молодец!  Вот  это  по-нашему!  Теперь  принимайся за угрей да за
пирожки...  Еще пива?  Можно! И смородиновой? Нальем! И я, конечно, с тобою
за компанию, и все прочие тоже...
     - ...ага,  вы пейте,  а уж я,  стало быть,  продолжу. Так вот, значит,
получив   эту  суму  диавольскую,  негодный  Микула  отправился  на  поиски
Святогора-богатыря,  чтобы окончательно унизить его и развенчать.  Долго ли
коротко  странствовал  -  это  неведомо,  но однажды нашел.  И добился-таки
своего,  злыдень: не смог Святогорушка наш поднять заколдованную котомку, с
которой   хлипкий   мужичишка   запросто  управлялся,  и  упал  -  аж  горы
задрожали...  А деревенщина, понимаешь, еще и подначивает да подковыривает:
мол,  здоровенный ты,  дядя, а толку чуть! Я одной левой шутя управляюсь, а
ты и обеими никак - только по колено в землю врос и скопытился!  И долго он
так стоял и над павшим богатырем потешался да изгалялся...  А под конец еще
одну грандиозную ложь выдал: в сумке-то, мол, лежит вся тяга земная! И лишь
одному мне она и подчиняется! Меня, одного, землица нашенская и любит...
     - Да,  хозяева дорогие,  это мы понять можем.  Такой удар по самолюбию
выдержать чрезвычайно трудно...
     - ...и,  как оказалось,  просто невозможно.  Сник после этого  подлого
испытания  Святогор-богатырь,  потерял  он  веру  в силу свою безграничную,
удалился навсегда в высокие Старые Горы  и  долгие  годы  странствовал  там
один,  предаваясь  безмерной  печали.  Вот  тогда и повстречался он с Ильей
Ивановичем...
     - Да  кого  вы  слушаете,  господа-чужестранцы,  гости приезжие?  Двух
княжеских холуев?  Языками-то они чесать мастера - на любую клевету готовы,
лишь  бы  труженика народного опорочить да оболгать!  Не от позора удалился
Святогор в глухомань, а потому, что не могла земля-матушка-кормилица носить
тяжесть его непомерную!  Ничего не делал сей богатырь целыми десятилетиями,
только ел вволю да пил без меры!  Толстел и разбухал,  как на дрожжах...  И
оставалось ему либо и впрямь по щиколотку да по колено в землю врастать при
малейшем движении,  либо удалиться туда,  где одни каменные утесы да хребты
могучие.   Но   и   там  богатырь-бездельник  все  гордился  своим  высоким
призванием,  все кичился своею гигантскою силою да мечтал  эту  самую  тягу
земную  отыскать  и  победой  над  ней окончательно себя возвеличить:  "Как
воткну я в небо кольцо одно, прикреплю к нему цепь железную, притяну я небо
к  сырой  земле,  чтоб потратить немного силушки!" Тут-то Всевышний гордыню
эту в нем и подметил и охолонил  немного  отъевшегося  на  хлебах  народных
бахвальщика,  послав  ему  встречу с истинным силачом,  с нашенским дорогим
Микулой Селяниновичем...
     - Нет,  вы  поняли?  Поняли,  господа гости?  Вот перед вами наглядная
иллюстрация к главе из политического  учебника:  "Провокация  как  метод  в
тактической  борьбе"!  Этот  оратай-оратаюшка(26),  неизвестно  откуда сюда
забредший,  эта засельщина  матерая  хочет  нас,  чуть  ли  не  подколенных
князей(27),  вывести  из  себя,  чтобы  ссору  затеять  станичную  да таким
непотребным образом свое пьяное самолюбие потешить! А вот и не будет этого!
Господа ученые наши, княжеские, давно уже все доказали, а о мужицких ученых
что-то никто покамест не слыхивал!
     - А  правде  да  истине  толкования  не  требуются!  Это  только  ложь
бесперечь нуждается в комментариях да переводах!
     - Однако же,  господа хозяева,  не вернуться ли нам к сути дела? Я вот
уже угрей доедаю, но ничего понять пока не могу...
     - А сути самой, служивый, мы тоже понять не можем, иначе не собирались
бы тут каждый год.  Как  прошел  слух,  что  вот  такой  Святогоровой  силы
способен при желании достичь чуть ли не каждый человечишка - даже при очень
маленьком росте...
     - ...так мы сюда и ездим!
     - Ждем!
     - Надеемся!  Как  "зачем  вам  это  надо?"  Странный вопрос...  Бедным
помогать!
     - Ну да...
     - Слабых защищать!!
     - Точно...
     - Родине служить с максимальной пользой!!!
     - Само собой...
     - Ну и врагов своих личных крошить в капусту... Верно, гости дорогие?
     - Верна-а-а-а-а-ааааааааааааа!!!!
     - Слыхал? Убедился? Вот поэтому мы то и дело и посматриваем на входную
дверь.  А  вдруг  Илья  Иванович все же приедет,  как обещал?  Вдруг шепнет
словцо заветное,  по которому секрет Святогоров мы враз  и  разгадаем?  Кто
посмекалистей, конечно...
     - Да,  возможно,  в этой гридне дураки и  есть,  но  только  с  высшим
образованием!
     - А некоторые и с двумя!  Так  что  поймем,  не  сомневайся,  лишь  бы
Ильюшенька  оставил  на  недельку  дела  важные и появился перед нами,  его
верными почитателями, во всей своей молодости и красе!
     - Это ты,  Яков,  сказал не подумавши. Стар уже Илья Иванович, ох, как
стар! Вот завсегдатай наш, Заолешанин Никита, древнее всех здесь, а Илье он
в сыновья годится, а то и во внуки...
     - Ах,  господа,  какие же  мы  все-таки  эгоистичные  люди!  Ссоримся,
ругаемся...  даже сетовать стали, отчего, мол, он не едет да когда будет...
А  может,  у  Ивановича-то  нашего  душа  все  никак   не   переболит,   не
перестрадается после кончины брата его старшего,  названного!  И день белый
ему не в работу, и ночка темная не в отдых...
     - Да,   жуткое  дело:  своими  руками,  можно  сказать,  похоронил  он
Святогора-богатыря, а ведь и сам мог такой конец принять!
     - Вот в это я не верю.  Гроб был не безразмерный,  а надпись на крышке
гласила: "На кого состроен сей приют скорбный, тому и понадобится".
     - Колдовство!  Опять клятое колдовство! Все козни завистливого Микулы,
недостоин он,  худородный,  по отчеству величаться!  Добился-таки он гибели
красы  и  гордости  земли Кийской!  Теперь счастлив без меры,  что он сам и
прочие голи кабацкие могут свой хлеб,  ни с кем  не  делясь,  в  три  горла
трескать...
     - А с какой стати,  козел подколенный,  им с  дармоедами  делиться?  И
работать  не  работают,  и  защищать  не  защищают!  Вот Илье-то никогда не
отказывали и куском не попрекали!
     - Хлопы вы. Хамье. Якобинцы и вольтерьянцы...
     - Довольно  лаяться!  И  толкований  да  легенд  тоже  довольно!  Есть
немногочисленные факты, а они таковы: действительно, Святогор с Ильей нашли
огромный гроб,  весь в золоте и жемчугах.  О надписи сейчас не будем,  этот
вопрос  настолько спорный...  И лег в него богатырь-великан,  и накрыл себя
крышкою,  а когда захотел ее снять,  то не смог.  И помощь  со  стороны  не
спасла - так и остался несчастный Святогор погребенным заживо. Вот и все, и
нечего больше придумывать.
     - А-а-а... Ну, теперь все понятно! И непонятно ничего...
     - Уважаемый Никитушка,  ну  что  ты  все  время  молчишь?  Молви  хоть
словечко! А мы тебя, убеленного сединой, послушали бы!
     - Нет, не хочет говорить. Отвернулся...
     - Да не, это он киселя обожрался и теперь рыгает тайком...
     - Да как же тебе не совестно! К чему это ты?
     - А к тому, что мне киселя и не досталось.
     - Что?  Нет,  спасибо,  киселек во мне уже не поместится.  И  кулебяка
славно пошла, и угри, и котлеты, и шашлычки... Знатно кормите, ох, знатно!
     - Ну вот, а убивался, что и за день не съест!
     - За неделю...
     - Здоров же этот служивый  наворачивать!  А  теперь,  слышали,  еще  и
киселя   просит!   Это-то   опосля  двух  полных  и  одной  неполной  чарки
смородиновой настойки да полуведра пива! Не-е, полведра вылакал, не меньше,
я за ним все время наблюдал...
     - А для чего?
     - Завидно мне. Я могу столько скушать, лишь трижды приняв рвотное (что
делать и приходится),  а  он  способен  и  так.  Сразу  видно  жандармского
захребетника на народной шее...
     - А вот я  вам,  драгоценные  мои,  такое  скажу:  не  было  здесь  ни
лиходейства    умышленного,    ни   случая   несчастного.   Просто   почуял
Святогор-богатырь, что помирать ему пора приходит, и решил не тянуть с этим
делом скорбным.  Что ни говорите, а был он воин по духу своему, и ничего не
боялся.  Сам гроб для себя тайно смастерил, сам же все так и устроил, чтобы
память  о нем осталась,  ибо подзабывать начал Святогора люд Кийский,  пока
тот долгие годы странствовал по Старым Горам.  И о брате своем названном он
тоже заботился - вот и придумал, как передать ему меч-кладенец и часть силы
своей великой...
     - Ай  да  Зяма!  Ай  да  мыслитель  из-под  Бялой Церкви!  Взял да все
объяснил!
     - Тише,  тише,  господа,  минуточку внимания!  Кажется,  старец Никита
Заолешанин нам что-то хочет сказать!
     - Да-да,  слушай-прислушивайся!  Это  у него,  старого пердуна,  после
моего киселя в пузе рокочет...
     - А ну помолчи, охальник! Нам тут каждое мнение дорого!
     - Тишина полная... Ну? Ну?! Хоть что-нибудь услышал?
     - Вроде  бы  услышал...  Но,  господа,  слова  эти  мне не нравятся...
Сдается, прошептал он: "Полежу-ка я в гробу, полюбуюся!"
     - Так это же... это же одна из последних фраз Святогора!
     - Самая что ни на есть последняя...
     - Да  ведь-таки  она  мою  теорию как раз и подтверждает!  Перед самой
кончиной,  захотелось ему поглядеть на любимую землю,  попрощаться с ней на
веки  вечные...  Я  ведь и сам родом из суровой,  многострадальной страны и
понимаю, как можно прикипеть душою к камню невзрачному да ветру вольному...
А вы все ищете в этой простой и понятной фразе тайный зловещий смысл!
     - Э-эх! Не обижайся, Зиновий, но чужой ты нам по природе, и многого не
понимаешь.  Семитские  племена  по пескам да по каменьям веками кочевали да
плутали,  мир же их с невысокой  горы  взглядом  окинуть  можно.  А  у  нас
расстояния невиданные, пространства немереные - от моря до моря и от океана
до океана!  Не одолеть их ни пешему, ни конному, да и хитрые изобретения не
шибко-то  помогут.  Страшно  здесь.  Вот и сидим мы тихо-тихо,  не рыпаясь,
деревня - деревней,  поселок - поселком,  город - городом... Заборы высокие
понастроили, запоры крепкие соорудили, а спокойствия все нет как нет. Будто
не живем,  а пожизненный срок отбываем.  Век не зарекаемся от тюрьмы да  от
сумы,  век копим и копим,  как проклятые, на черный день, а он все никак не
наступает да не приходит.  И тогда, устав бояться и мучиться, мы в один миг
пропиваем да проживаем накопленное по копейке да по полушке, а наутро вдруг
выясняется,  что беда давно уже к нам спешила и только-только  на  двадцать
четыре  часа  задержалась...  И  вот  впереди  опять  сплошное выживание да
существование с одним и тем же вопросом после  полуштофа:  "Господи,  зачем
все это?!"
     - А что именно нужно, вы и сами не знаете...
     - Не  знаем.  А  если  нет понимания,  то нет и дела.  И альтернативой
неделанью становится бесконечное выяснение отношений:  полян с  древлянами,
московских   с   владимирскими,  левых  с  правыми,  бедных  с  богатыми...
Мучительно  жить,  когда   на   просьбу   о   помощи   приходится   слышать
холодно-расчетливое: "Извини,  приятель, но Боливар не выдержит двоих!", но
во   сто   крат   мучительнее,   когда   на   отчаянный   призыв   терпящих
кораблекрушение:  "Спасите,  добрые  люди,  тонем!!",  с берега отстраненно
отзываются: "А мы не люди, мы - вятские..."(28)
     - Тогда, я извиняюсь, получается, что вы очень-таки больные...
     - Отрицать не станем - так  уж  предначертано.  Может,  это  испытание
Господнее, может, еще что... Во всяком случае, однозначно воспринимать даже
самые простые слова мы не умеем.  А тут и не простые да и человека тоже  не
простого!
     - А и человека ли, гос... гос-сспода хоррошие? Ик... ик... ик-стинного
интеллигента в пятнадцатом поколении напоить весьма сложно,  но, кажись, на
сей раз получилось...  А  поэтому  позвольте  мне  рассказать  один  сон...
простите,  но  я  могу  говорить  о  нем  только  находясь  в самом крайнем
состоянии...  То  есть,  я  хотел  сказать,  в  исключительно   возвышенном
состоянии духа... Так вот, пригрезилось мне как-то... пардон, приснилось...
да, приснилось мне пустынное ущелье... Я потом... ну, после кружки рассолу,
проверил  по  карте  -  есть  такое  на самом деле.  Оно глубокое,  темное,
страшное,  с одним-единственным входом-выходом,  да и тот ведет  сначала  в
пещеры подземные,  к водам артезианским.  И увидел я воочию в самой дальней
пещере великана...  стоит ли говорить,  на кого он был похож? Правильно, не
стоит...  Великан  этот  располагался на отдых, но как-то по-странному:  ни
шатра походного не поставил,  ни костерка не разложил. А просто прислонился
он  спиною  к  холодной  базальтовой стене,  сел,  вытянул ноги,  сложил на
коленях руки да вдруг так и замер - застыл,  будто зачарованный! А затем из
глаз  его  внезапно ударили фонтаны света и озарили всю пещеру от пола и до
потолка.  Нижняя челюсть  с  негромким  гудением  опустилась  далеко  вниз,
наподобие  моста  подъемного  у сторожевой башни,  и во рту не оказалось ни
зубов,  ни  языка  -  словно  пустая  темная  комната.  И  увидел   я   там
обыкновенного человечка...  вот такого же,  как мы с вами,  даже,  пожалуй,
ростом поменее... И держал этот человечек в руках моток прочных  веревочных
лестниц,  которыми  быстро и ловко опутал все неподвижное тело великана.  А
затем достал он масленку да как начал бегать, точно обезьяна, вверх-вниз по
этим лесенкам и смазывать-подмазывать суставы и сочленения...
     - Не,  я чувствую,  что в  тот  раз  мы  этому  парню  мало  трендюлей
навешали!  Опять  полез  со  своими  мерзкими  измышлениями - ни стыда,  ни
совести!
     - Да,  у этих,  которые в очках, чем поколений больше, тем условностей
меньше. Раскованы до предела...
     - Ну с другой же стороны,  господа,  по пьянке чего только не скажешь,
верно?
     - Так ведь он,  гнида, и стрезва тоже самое несет! Черт бы побрал этих
искателей абсолютной истины!  Пирожными их не корми,  сволочей, а дай любую
проблему разобрать по винтикам и гаечкам,  а если можно - то и по молекулам
да атомам!  И если бы эдак  только  с  техникой  поступали,  но  ведь  и  к
человеческим отношениям у них тоже подобный изуверский подходец!
     - Сурьезные обвинения,  что и говорить...  А вот меня его  рассуждения
очень-таки заинтересовали!
     - Оно и видно - два сапога пара! Недаром и у тебя на переносье след от
пенсне!
     - Простите, господа, но я не совсем понимаю: отчего вас так раздражают
два увеличительных стекла на носу у мужчины? Это же говорит лишь о том, что
у него больные глаза!
     - Правильно!  А  с  какой-такой  печали  они заболели?  Оттого,  что с
детства не работал,  как все,  в поле,  на  фабрике  или  в  исправительных
лагерях,   а  над  книжками  сидел  день  и  ночь!  Развлекался,  значит...
Начитался,  понимаешь,  того-другого-пятого-десятого и вообразил себя самым
умным! Да таким, что о Священных Текстах рассуждать осмеливается!
     - Нет, как хотите, а я бы еще немного послушал...
     - Ну  так  забирай этого упившегося интеллигента и тащи в какой-нибудь
уголок,  там и шепчитесь!  Но я не советовал бы тебе, Зяма, с этим отродьем
вожжаться!  Ты все же простой деревенский дядька - значит, твердо стоишь на
ногах!  А наслушаешься книжного городского типчика,  так и сам себе  верить
перестанешь да и понимать тоже...
     - Э-эй!  Босяки и голодранцы,  фрайера да иностранцы!  Нет ли  у  кого
запасной струны?
     - Братцы мои,  так ведь это же господин "Легионер"!  И гитара в  руке!
Как  незаметно  он  явился!  Спеть  хочет!  А мы-то проорали-проспорили - о
хозяйских обязанностях забыли!  Ни стремянной не поднесли,  ни разгонной...
простецкой закусочкой и той не попотчевали! Сейчас, сейчас...
     - Ну да,  стал бы я дожидаться,  пока вы  базар  этот  закончите!  Как
тихонечко  вошел,  так  тихонечко и присел,  и под шумок славно попил-поел!
Ничего, что без спроса?
     - Да что ты такое говоришь,  родной ты наш!  Мы всегда тебе рады! Один
настоящий  мужчина  на  полсотни  говорунов...  Вот  и  струны  тебе,   как
говорится, золотые да серебряные!
     - Спасибо, друзья, спасибо! Так... а теперь заказывайте!
     - Балладу! Героическое!
     - Да что угодно! Только, если можно, без баб и патриотики...
     - Годится. Тогда для начала "Центрально-африканский вальс". Но вещичка
длинная - на четверть часа, не меньше!
     - Ну и славно!  Как раз и духовной пищи вдоволь  отведаем,  и  телесно
проголодаться успеем! Так сказать, приятственное с пользительным...
     - Однако...  однако же я не  знаю,  как  на  мою  балладу  отреагируют
присутствующие здесь выходцы из Черного Континента...
     - Да мы не обидимся,  приятель.  Что поделать,  такова жизнь!  А кроме
того, про наемников у нас свои песенки имеются.
     - В этом не сомневаюсь... Ладно, поехали:

                       Мы сидим с утречка в этом деле - по грудь,
                       Камарады, панове и братцы.
                       Анжей крестится, Пауль желает кирнуть,
                       Ну а Жан предлагает сдаваться.
                       Там с полсотни "мартышек", "макак" и "горилл",
                       Может больше - считать не считали.
                       Нас же четверо только, а пятый, Сирил,
                       Отвалил еще в самом начале.

                       Он скользнул, как змея толщиною в бревно,
                       Бросив нам непечатную фразу.
                       Вот что значит глотать спозаранку вино,
                       А не виски: дуреешь не сразу!
                       Нам бы тоже за ним - на карачках хотя б,
                       Нет, решили попробовать драки!
                       И полезли на нас из-за озера Саб
                       Все "гориллы", "мартышки", "макаки"!

                       Черт поймет, что у них: "шмайссера" иль "узи"?
                       Но, скорее всего, "АКээМы".
                       Тарахтят, лишь патроны давай, подвози,
                       Только с меткостью, к счастью, проблемы.
                       Лупят, вроде, в упор, а секут белый свет,
                       Словно с детства слепы и не слышат.
                       А у нас "эМ-16", и каждый ответ
                       В переносицу или чуть выше.

                       Но при этих успехах наш близится срок,
                       Это чуют ребята всем телом.
                       Анжей крестит живот, Пауль клянчит глоток,
                       Ну а Жан все о флаге, о белом!
                       (Все твердит и твердит, европейский дурак,
                       Из Женевской конвенции строчки!)
                       Нас "макаки" - вот этак, а после - вот так,
                       А потом уж живьем, на кусочки...

                       Нет, дружок, коль настанет последний исход,
                       Лучше выбрать дорожку иную:
                       По сто граммов, а после сто метров в обход
                       На локтях - и рывком в штыковую!
                       Без геройства, спокойненько я попрошу,
                       Все решим на коротких ударах.
                       Мы ж не зря изучали приемы у-шу
                       В лагерях, подворотнях и барах!

                       "Сразу видно, что ты из Сибири! - (то мне).
                        - К этим ружьям штыки не пристроишь!"
                       "Ладно, будешь прикладом - так даже верней,
                       Может, вырвемся все, то есть, трое..."
                       "А четвертому, значит, сидеть-прикрывать?
                       Кинешь жребий и пальчиком щелкнешь?"
                       "Добровольцев тут нету, а ты шутковать
                       Будешь дома, коль нынче не сдохнешь!"

                       Ах, как все на словах выходило легко!
                       А метнули - и я за болвана...
                       Видно прадед мой был, не иначе, Садко
                       Иль крапленые карты у Жана?
                       На патронах бы надо! Но время ушло.
                       Я отброшен, как старый окурок.
                       Мы, конечно, друзья, но пока не дошло
                       До своих замечательных шкурок...

                       Мне швырнули "калашик" и пару рожков
                       И отстаток гранат для почина.
                       Ну и то, что нашлось после мощных глотков
                       В поллитровке поддельного джина.
                       Покурить выдал "травки" запасливый лях,
                       А потом откровенно, без фальши
                       Мне "прощай!" прохрипели на трех языках.
                       Я по-русски послал их подальше...

                       Им к воде бы прорваться под хаос атак,
                       В суматохе затеянной свары,
                       А потом уж кто кролем, кто брассом, кто как
                       С камышинкою вместо сигары.
                       Правда, метров с полста им придется бежать
                       На виду по пустынному пляжу...
                       Может, кто из "горилл" не успеет нажать?
                       Или кто из "мартышек" промажет?

                       Или вдруг повезет? Вроде, где-то кричат
                       Перелетные дикие гуси,
                       Талисман вот таких непутевых солдат...
                       Признаюсь, я немножечко струсил!
                       Не люблю составлять я со смертью пари,
                       А уж шлепают пули вгустую
                       Да и весело так: "Раз-два-три, раз-два-три!"
                       Приглашают? Извольте, станцую!

                       Уж прошу извинить за незнанье фигур
                       И движений - не слишком умелых.
                       Анжей, Пауль и Жан! Начинается тур
                       Африканского вальса для белых!
                       Только знайте, что я не готов "на ура"
                       Гордо сгинуть в конечном итоге.
                       Расстреляю комплект, а потом, фрайера,
                       Я немедленно "сделаю ноги"!

                       Вы же в карты меня накололи, сынки!
                       Вам тузы, мне шестерку - и ладно?
                       А представьте, что мне подыхать не с руки!
                       ...А ведь я перетрусил изрядно!
                       Мандражируют ноги и сводит живот,
                       И к тому же напала икота...
                       Ничего, через миг это сразу пройдет:
                       У меня уж такая работа!

                       Руку влево и вправо, и руку вперед -
                       Так рвануло, что вздрогнули склоны!
                       Эх, сейчас бы зенитный сюда пулемет
                       И размером с огурчик патроны!
                       Я могу лишь шумнуть и, как пьяный ковбой,
                       Привстаю с перекошенным рылом.
                       "эМ-16" в одной и "калашик" в другой -
                       По "мартышкам"! "макакам"! "гориллам"!

                       Ровно восемь секунд - жаль, что больше нельзя:
                       Может срезать какой-нибудь олух.
                       Кувырок - и назад, по лианам скользя,
                       А за мною - ну огненный сполох!
                       Опоздали, я скрылся уже за листвой...
                       Вновь навскидку! С колен! Без осечек!
                       Но винтовка молчит, лишь "калашик" родной
                       Заливается, словно кузнечик...

                       ...три-четыре - достаточно! Падаю ниц,
                       И опять кувырки и канканы.
                       Нету здесь ни людей, ни животных, ни птиц -
                       Обезьяны одни, обезьяны!
                       В их завете под номером первым: "Ударь!"
                       Эта заповедь вечно вне моды.
                       Да к тому ж перед ними такая же тварь,
                       Шимпанзе европейской породы...

                       Все! Долой автомат - "магазины" пусты.
                       Перейдя к павианьему шагу,
                       Я надежно встаю на четыре кости
                       И к оврагу, к оврагу, к оврагу!
                       А у озера снова стрельба поднялась,
                       Но теперь уж надейтесь на чудо.
                       Ну а я через джунгли, болото и грязь
                       Лишь бы дальше, подальше отсюда!

                       Удираю, как заяц, а в мыслях одно:
                       Поскорее, скорее, скорее!
                       Головою о пень и плечом о бревно,
                       А ветвями по морде и шее...
                       Повторив с полчаса вот такие броски,
                       Как-то вылез на что-то сухое.
                       Отдышался. Не ранен! Однако, стрелки
                       Хлещут виски совсем уж плохое!

                       Да-аа, а ноги не держат, и жмут сапоги -
                       Нет, надеть бы ботинки с шнуровкой!
                       Только вздумал присесть, как услышал шаги
                       Да такие, что стало неловко.
                       Откровенно и нагло беря на испуг,
                       Собираясь расправиться просто,
                       Пер ко мне паренек в униформе из брюк
                       Сантиметров под сто девяносто...

                       Ни рубахи, ни майки - лишь кожа блестит!
                       Я сегодня, пожалуй, без фарта.
                       Вся надежда на пояс, где в ножнах висит
                       Козырная, но слабая карта.
                       На меня не поставит и пьяный дурак,
                       Ситуация вроде капкана:
                       В черной лапе - в полметра блестящие тесак,
                       В белой - финочка фирмы "Монтана"...

                       Взмах один и второй - в сантиметре от глаз
                       Смертоносная сталь просвистела.
                       Отступаю, спасаясь, и падаю враз,
                       Зацепив неподвижное тело.
                       Вот непруха! И шансов почти никаких:
                       Нож держу я неправильной хваткой,
                       Но бросаю - и точно "горилле" под дых!
                       К сожалению, лишь рукояткой...

                       Но гляди-ка, согнулся! Не сладко, дружок?
                       А мачете не выпустил все же...
                       Я в прыжке поднимаюсь - и снова прыжок,
                       Бью ногами в предплечье, по роже!
                       Вообще-то, довольно известный прием
                       В стиле Стивена, Брюса и Чака.
                       В результате мы валимся наземь вдвоем
                       И вот тут начинается драка!

                       Не жалея ни плоти, ни жил, ни костей
                       Два примата молотят друг друга.
                       Он и выше меня и, пожалуй, сильней,
                       Но я сверху - внизу каменюга.
                       Не заметил, что вмялось (затылок, висок?)
                       Только хруст - и закапало сразу.
                       Ох, не знаю, как я, а вот блэкки-сынок
                       Не увидит родимую базу!

                       Привстаю и  сморкаюсь. Разбито лицо,
                       И коленки разодраны в клочья.
                       Остальное в порядке, и даже яйцо
                       Хоть одно, но осталось уж точно!
                       Выпрямляюсь с трудом и глотаю, как спирт,
                       Два крутых и болезненных вздоха
                       И к кустам ковыляю, где этот лежит,
                       О кого я споткнулся так плохо.

                       "А под снегом-то, братцы, лежала она-а-аа..."
                       Только нету очей под бровями!
                       Эх, разумный Сирил, почитатель вина,
                       Лучше б пил ты отраву, но с нами.
                       Осторожно сжимаю разбитый кулак
                       (Это вместо прощального слова).
                       Да,  его, видно, этак... а после - вот так,
                       А потом уж... и, вроде, живого...
                       . .  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

                       ...И поплелся я дальше минут через пять,
                       Задержавшись у ног "обезьяны",
                       По традиции, чтобы наследство принять,
                       То есть, быстро обшарить карманы.
                       Так... колечко знакомо, знаком и браслет,
                       Портмоне из хвоста крокодила.
                       В нем чужая валюта, чужой амулет,
                       Фотографии - это Сирила...

                       Значит, будет, что выпить и чем помянуть
                       (Вещи сдать офицерам придется),
                       Если мой точно так же не кончится путь
                       И хоть кто-то из наших вернется;
                       Если быстро забудем... хотя забывать
                       Есть условие нашей работы,
                       И не выйдет приказ навсегда не пускать
                       В кабаки никого с нашей роты;

                       Если секси-танцовщица крошка Инесс
                       Не смоталась в Киншасу с клиентом,
                       Да сержант с утречка не погонит нас в лес
                       На неделю ловить инсургентов;
                       Если только не кончилась водка у Ли
                       И фальшивый коньяк у Амира...
                       Ну и главное: если меня патрули
                       Не расшлепают как дезертира.
                       Если утром свои же меня патрули
                       Не расшлепают как дезертира...

     - Э-хо-хо-хо! А мы-то развеселиться надеялись...
     - М-даа...  Что-то  слишком  грустно  стали вы жить в последнее время,
господин "Легионер"!  Раньше,  помнится,  и настрой у вас был другой  да  и
песенки другие...
     - Для тебя "раньше",  а для меня - ровно три года  назад.  А  это  при
нашей   профессии   срок  немалый.  Старею  постепенно,  жизненной  энергии
убавляется,  а алкоголь что-то плохо стал ее подпитывать.  А тут еще  среди
коллег по работе все чаще и чаще стали появляться отморозки...
     - И среди вас тоже? Ну и дела! Глядите - без заказов останетесь!
     - Все к тому и идет. Кто же станет нанимать неуправляемых хищников?
     - Вах,  вах,  вах,  дорогой, как это неприятно! Прими, пожалуйста, мои
искренние соболезнования.  С такими... как ты их назвал? "Отморозками"? Да,
с беспредельщиками, с этими собачьими детьми, никаких дел вести нельзя - на
собственной шкуре убедился! Ах, как долго ее потом штопать пришлось в самом
лучшем госпитале Тифлиса...
     - Уж если военные, дисциплинированные люди от этого страдают...
     - Дисциплина  здесь  ни  при  чем.  Истинный  беспредел  -   это   как
неизлечимая  болезнь.  От  нее ни князь не застрахован,  ни самый последний
нищий...
     - Зяма, а ты что-то вдруг затих и не лезешь с расспросами, как обычно!
Сидишь, пригорюнился, и слезы на глазах...
     - А  и  нечего мне об этом расспрашивать,  господа хорошие,  тут я сам
многое порассказать могу да,  право,  не хочется...  Когда  я  в  молодости
какое-то  время  жил  в  царском  Кишиневе...  о,  как же страшно тогда нас
громили!  Впереди всех шли люмпены да мелкая мастеровщина - звери, не лучше
петлюровских  молодчиков!  Да  нет,  не особо и пьяные.  А самыми жестокими
убийцами были женщины...
     - Минуточку,  минуточку, о чем он говорит? Я вот за булочкой потянулся
и как-то прослушал...
     - О погромах.  Это когда у нескольких... э-э... ну ладно, пусть людей,
вдруг практически одновременно возникает непреодолимое желание  кого-нибудь
убить. Принцип действия, как правило, таков: собирается толпа...
     - А, теперь все ясно! Где куча, там и беспредел.
     - Не  совсем  так.  Настоящих  бешеных  в  такой толпе единицы,  а вот
бесноватых  очень  много.  И  в  какой-то  момент  простое   арифметическое
количество  переходит  в  такое  жуткое качество,  что если бы Всевышний не
пребывал в тысячелетнем отдыхе после тяжких шестидневных трудов  созидания,
то  он  немедленно вмешался бы.  А?  Да как угодно.  Лучше всего,  конечно,
поразить толпу слепотою,  как  это  случилось  в  городе  Содоме  во  время
известного  эпизода  с  праведником  Лотом  и ангелами,  но в самом крайнем
случае сгодилась бы и небольшая кобальтовая бомба.  Ну, обычная водородная,
только  в  кобальтовой  оболочке...  Понимаю,  что слишком радикально,  но,
во-первых,  для несчастных жертв неизбежная мгновенная смерть лучше  смерти
неизбежной мучительной, а во-вторых, вторично к подобному способу прибегать
больше не пришлось бы. Отрезвляющая микстура!
     - Ой,  что-то  сомнительно!  Слишком просто для правды!  А уж способы,
столь дерзновенно предлагаемые Всевышнему,  и вовсе не выдерживают  никакой
критики.  Бороться с диаволом диавольскими же методами?  Не туда ты заехал,
Яков Осипович!
     - А что остается делать? Палачи казнят невиновного - Создатель молчит.
Пьяный негодяй забавы ради пугает ребенка,  и тот становится на  всю  жизнь
заикой и дурачком - Создатель безмолвствует.  Поневоле захочется помочь ему
в деле восстановления справедливости!
     - Путем ответных казней и запугиваний?  В крови захлебнетесь,  господа
хорошие!
     - А-а,  это опять ты, который свои поколения все никак не сочтет... Ну
давай,  давай, вместо того,  чтобы спьяну клеветать на  Святогора-богатыря,
предложи рецепт,  подскажи щадящую терапию, ежели хирургию отвергаешь, а мы
послушаем без лишнего скептицизма...
     - Ничего  такого  вы  не  получите...  да  нет,  дело тут и не в ваших
ухмылочках.  Просто вам  невозможно  втолковать,  что  Всевышний,  Господь,
Создатель не участвует ни в каких играх на этой несчастной планете.  Можете
хоть обораться на всю Вселенную,  моля,  чтобы вам была ниспослана удача  в
торговле или иных мирских делах;  можете заклинать всех святых отомстить за
невинно погубленных в лагерях родственников или слезно просить явить чудо и
исцелить  больных  любимых  - ничего этого не будет.  Небесам совершенно не
интересно,  какие жизненные выкрутасы совершают миллиарды человеческих  тел
под  воздействием  их усиленной мозговой деятельности;  не интересно знать,
как именно они грешат и каются.  Все очень просто:  с одной стороны Свобода
Воли,   с  другой  -  Истинный  Путь.  А  вы  поступайте,  как  хотите,  не
маленькие...  Только потом не жалуйтесь и не требуйте  отпущения  грехов  -
ваша Бессмертная Душа очиститься не успеет. А ведь как раз она и только она
одна занимает  Всевышнего!  Ему  всего-то  и  надобно,  чтобы  Душа  любого
человека  после  окончания определенного жизненного пути стала чуть нежнее,
чем была в его начале.  Понимаете ли вы,  господа? Не лучше, не чище - нет,
только нежнее!
     - Складно говоришь,  дорогой,  складно!  Одно лишь плохо: нельзя такие
проникновенные  речи  заплетающимся  языком  произносить - слабо действуют!
Глянь,  заключительную фразу почти никто не  услышал  -  каждый  давно  уже
говорит о своем. Так было, так есть, так и будет...
     - ...и не видал ли кто здесь девицу молоденькую? Да, из благородных?
     - ...нет,  благородством да умеренностью нынче-то и не пахнет.  Ладно,
вот ключи,  открывайте все  погреба,  тащите  съестное  -  в  нынешний  год
гости-приезжие отчего-то на жратву,  в основном, налегает. Неурожаи у всех,
что ли? Или из халявщиков? Привыкли наворачивать на дармовщинку, пока брюхо
не треснет...
     - ...и пока здешние блюстители нравов пьют и  не  слышат,  я  тебе  по
секрету  скажу:  ми-фо-ло-ги-я все это!  Образ подобного великана у каждого
народа  в  преданиях  имеется.  У  кого,  понимаешь,  циклопы,  у  кого   -
лестригоны. У тех Геракл, а у этих - Геркулес. Или Герасим...
     - ...да при чем тут гордость ты, узкоглазый? Когда недопьешь или, того
хуже,  не  похмелишься (потому как нечем),  так за один-единственный стакан
все отдашь!  Конечно,  тебе этого не понять.  Надо же, водку греть вздумал!
Дикари-и-ии...
     - ...и я тебя уверяю: этот Яков Шишкин - самый натуральный жид, только
замаскированный!  Видал,  как он за ихнюю породу заступался? Их, видишь ли,
раз в год громят,  так они и потерпеть уж не  могут,  а  сразу  в  ответ  -
бомбой!  Да,  проклятый  семитский  вопрос  так еще далек от окончательного
разрешения! И кстати...
     - ...и кстати, скажи: как часто лично тебе морду били? А дом разоряли?
Ни разу? Оно и видно...
     - ...и ночевать негде, и заплатить нечем? Проигрался в пух и прах? Эх,
бедняга! Ладно, не грусти, у меня сеновал хороший, знатный! Сколько за двое
суток запрошу?  Да детишкам моим сказку на сон грядущий расскажешь?  Откуда
ты родом... ага, значит, шотландскую народную! Ну вот и сговорились...
     - ...спрашиваешь,  милок,  откуда такое качество?  Из самого "Золотого
Треугольника"!  Ничего,  держимся помаленьку.  Джунгли  да  горы  -  к  нам
подобраться трудно. Хотя, конечно, пытаются. Если возьмешь сразу всю партию
- скидка. Ну как, есть интерес?
     - ...интересуетесь, как лучше всего бороться с горскими повстанцами? А
тактично ли вам,  капитану СМЕРШа, задавать подобный вопрос мне, сотруднику
львивской   зондеркоманды?   Ах,   вы   из  ОМОНа?  Не  знаком  с  подобной
аббревиатурой, но, уверен, методы вашей работы изменились мало. Да и с чего
бы  это  им  меняться...  Ладно,  ладно,  не дуйтесь:  вижу,  вам уже не до
взаимных подколов.  Ну что же,  в принципе, дельный совет дать можно. Стало
быть,  главный и наиболее эффективный метод борьбы с партизанен - это иметь
среди них своего человека.  А лучше двух-трех.  И так во всех  их  отрядах.
Поверьте,  это куда надежнее любой огневой поддержки с воздуха!  И дешевле,
конечно. Хотя и ненамного...
     - ...и много бутлегерство дохода приносит? Не то слово, говоришь? Ага,
как и положено в цивилизованных странах,  все в руках братвы.  Но, с другой
стороны,  наиболее  удобные  участки  канадской  границы контролируют ихние
фэбэрбосники?  Гляди ты,  псы из неподкупных! Тогда имеется следующая идея:
вот,  смотри,  здесь  начинаются  ваши Великие Озера,  а вот тут,  на самой
окраине штата Миннесота, есть небольшое озерко Лесное и все в островах...
     - ...из каких джунглей,  говоришь, ты вылез? Из бенинских?! И где это?
Гляди-ка,  у самого океана!  Ну а я из Берберати. Самый центр Африки, знать
бы пора!  Про Бокассу слышал?  Вот то-то! Ах, потому ко мне и подсел? Как к
специалисту по гастрономии...  Да  отчего  же  не  рассказать  -  расскажу.
Значит,   девушек   надо   готовить  так:  берешь  пару-тройку  молоденьких
девственниц,  ломаешь им кости на руках и ногах и кидаешь на ночь в ледяной
ручей.  Можно перебить и позвоночники, но тогда вкус у мяса будет несколько
иной...  Ой,  да словами не передашь,  это пробовать надо!  Во-от, а наутро
разводишь большой костер и непременно из пальмовых листьев.  Достаешь набор
ножей с лазерной заточкой,  шампуры...  Как "где взять?" У белых выменяй на
золото!  Да не бери ты бусы,  серьги и прочие погремушки - хватит в детство
играть! И своему вождю это растолкуй...
     - ...ба,  никак Зиновий из Эль-Ауджи!  Ах, давно уже оттуда бежал? Да,
что и говорить,  горячее было местечко,  горячее во всех смыслах!  Сам  еле
ноги  унес.  Держали  мы с ребятами одну высотку,  стояли насмерть согласно
приказу пятеро суток,  а на шестые по нам отчего-то ударили  сразу  с  двух
сторон. Да, и ваши тоже, невзирая на священную субботу - очевидно, на курки
давить Иегова разрешает...  Кто в живых остался,  так ничего и не понял. А?
Нет,  спасибо,  я в твоих премудрых изобретениях разбираться не хочу, но со
мною приехал еще один "дикий гусь",  может,  он заинтересуется.  Эй, рыцарь
Фридрих! Подойди-ка сюда, послушай ученого человека...
     - ...э-э-э,  ну  сколько   же   можно   объяснять?   "Берта"   -   это
артиллерийское орудие, а Элиза - моя дочь! Неужели не чувствуешь разницу?
     - ...а разница в том, что о нас пока никто не знает. "Треугольник" ваш
ломают,  медельинский  картель  шерстят,  в  Пуштунистан  и  вовсе соваться
опасно.  А мы -  всего  лишь  недавно  образованная  маленькая  независимая
страна,  островное государство,  "банановая республика"! Даже если я назову
океан,  не меньше получаса будешь искать на карте с лупой.  Всем заправляет
капрал... ну, это президент наш, значит, - чин у него в армии был такой. До
этого царствовал прапорщик - его мы и скинули.  Ну,  конечно же,  капрал  в
самое  ближайшее время себе очередное воинское звание присвоит...  нет,  не
генеральское и не полковничье - очень воинскую субординацию уважает! Скорее
всего,  будет у нас президент-старлей.  "Летеха"!  Нет,  не боюсь,  я его с
детства знаю - вместе в одну школу не  ходили.  Что?  А  другой  у  нас  на
острове и не было. Сейчас и подавно не будет - надо в срочном порядке армию
вооружать,  чтобы с соседнего островка не напали  такие  же  кретины...  То
есть,  нужны кредиты.  "Мани-мани" мы,  разумеется,  попросим и у тех,  и у
этих. Скорее всего, никто не даст - ни капиталисты, ни коммунисты, ну и пес
с  ними!  Важно,  что издадут закон,  по которому некоторым государственным
организациям будет даже и не разрешено,  а вменено в обязанность  сажать  в
массовом порядке... да нет, не жителей пока, а опийный мак. Разумеется, для
нужд медицинской промышленности, ха-ха-ха! Остальное просто...
     - ...и  уж  просто  поверь  на  слово  -  брать  кассы  в этой поганой
стране...  да как тут без мата обойдешься?  То ли  дело  в  Северамерике...
Врываешься в чистый просторный зал,  выпятив челюсть;  сразу же "маслину" в
потолок,  "волыну"(29) в харю,  "сидор"(30) на прилавок!  Кассир трясется и
быстренько  набивает  его живой валютой - житуха!  А здесь сопливая бабенка
скорее сдохнет,  но жалкие пару кусков "деревянных" ни в жисть  не  отдаст!
Понимаешь, ее бесит, что я запросто, вот так, разбогатею, а она по-прежнему
будет куковать на свои сто двадцать в месяц...
     - ...да,  конечно,  я понимаю, что "сухой закон" у вас рано или поздно
отменят, но до того по моему плану мы сумеем ха-а-арошие "бабки" сделать!
     - ...и главное - это забор.  Желательно из железобетона. А еще лучше -
из огнеупорного кирпича.  Кто у вас надсмотрщики?  Из вольноотпущенников, в
основном?  Ага,  значит,  из  холуев...  Тем  более,  они основательность и
порядок очень уважают.  Могут побояться и запрос в сенат  послать,  не  то,
чтобы самим сунуться и устроить смотр по полной программе...
     - ...смотрите-ка,  господа, а Никита Заолешанин(31), кажется, уходит -
вон уже у двери! И не попрощался, и за угощение не поблагодарил! Почтенный,
пожилой человек, а неуважительный. Я имею ввиду к людям, к обчеству...
     - А  знаешь,  Никодим,  не  нам  залетным-перелетным  его судить.  Кто
ведает,  может, мы в его глазах и выглядим, как последние... Стыдно мне - я
ведь  слова  Никиты  не совсем точно передал.  Вернее,  совсем не точно.  А
прошептал он следующее: "Как вы живете, так вы и..."
     - ...и как там тебя? Зема, что ли? Нет, Зема, это для нас не подходит.
Ограниченная аннигиляция,  которую ты изобрел и хорошо объяснил, штука, как
я вижу,  мощная,  но нам-то она для чего,  сам посуди? Я понимаю, что ежели
этот твой супермушкет навести стреляющей частью на вражескую армию и нажать
на  спуск,  то от нее в буквальном смысле ничего не останется,  но ведь мы,
ландскнехты,  с армиями как  раз  и  не  воюем!  Вообщето,  честно  говоря,
находятся   отчаянные,   но  лично  я  -  нет.  Мы  штурмуем,  в  основном,
взбунтовавшиеся города по приказу какого-нибудь сеньора,  а  что  прикажешь
при осаде с этим портативным аннигилятором делать?  Шарахнуть по крепостной
стене,  чтобы она на твоих глазах испарилась?  Глупо.  Как же потом сеньору
без стены-то?  Никак нельзя!  Опять строить,  опять расходы...  Но, в конце
концов,  это его проблемы,  и нам до них дела нет.  Другое заботит - самому
городу  будет  нанесен непоправимый ущерб!  А ведь его после победы,  как и
положено в цивилизованном мире,  отдают наемникам ровно на три часа.  И  за
эти  три  часа мы очень многое успеваем - как в материальном смысле,  так и
в... э-э... в смысле физиологическом. Ну, сам понимаешь, не ребенок. А твоя
пушка  не  только  мужиков,  но  и  женщин будет уничтожать без разбору!  И
девушек молоденьких,  и мальчиков! У нас некоторые любят мальчиков... Какая
же радость в такой победе?  Какой для кого бы то ни было смысл? Ты вот что:
ты лучше изобрети принципиально  новое  оружие  избирательного  действия  -
чтобы оно неприятельских воинов истребляло,  а их жен и дочерей не трогало.
Насчет мальчишек как хочешь - я лично  к  ним  равнодушен.  А  вот  девицы,
девахи, девки...

     - Девка,  девка-та какая! Пк-комарек!! Уж я ее щас таво-этово! А потом
таво-самово! А потом в казарму отвяду. А уж тама, уж тама-та...

    [... Увлекшаяся Элиза вздрогнула, подняла голову и  оторопела:  в  двух
шагах  от нее трепетал от дикого восторга и буквально-таки исходил обильной
слюной неслышно подкравшийся тощий ефрейтор неизвестного рода  войск  -  он
носил  странные  петлицы  с изображением растревоженных гадюк,  с длиннющих
языков которых цинично капал яд в подставленные чаши.  На  воинское  звание
указывали  одинокие желтые полосы поперек черных погон,  неровно пришитых к
офицерскому  кителю  нараспашку.  Под  кителем  виднелись  широкие  розовые
подтяжки,   натянутые   поверх   зимнего   белья   с  начесом.  Гимнастерка
отсутствовала,  а вконец застиранное галифе было  ушито  до  предела  и  не
позволяло  ногам  полностью  распрямляться.  Вместо положенных сапог ступни
гадюконосца были обуты в домашние тапочки без  задников.  Потертый  кожаный
ремень,  превращенный с помощью перекиси из черного в грязно-желтый,  мягко
свисал  с  солдатских  чресел,  доставая  начищенной  бляхой   аккурат   до
возбужденных  гениталий  -  хлопчатобумажная  ткань  в  этом  месте  крупно
вибрировала, грозя вот-вот лопнуть...
     Быстро овладев  собой,  Элиза  оглянулась и начала тихонечко пятиться,
ничуть,  впрочем,  не  удивленная  услышанным.  Папины  егеря,   хорошенько
расслабившись  у  костров  после  удачной охоты,  изъяснялись на ее счет не
менее откровенно  (правда,  вполголоса  и  исключительно  в  сослагательном
наклонении),  ну  а  ландскнехты  расхваливали прелести дочки их временного
хозяина с завидным постоянством и практически  не  стесняясь  в  выражениях
вкупе  с  ритмическими  телодвижениями.  Другое  дело,  что  даже при самых
благоприятных обстоятельствах вряд ли кто-нибудь из  них  отважился  бы  на
поступок,  столь приятно поданный разгоряченным воображением. А вот у этого
противного малого, кажется, намерения серьезные!
     Противный малый  тотчас это подтвердил своими решительными действиями.
Круговым движением острых плеч,  он сбросил китель;  затем, пару раз двинув
тощим задом,  освободился от ремня,  который при падении угодил ему тяжелой
пряжкой по щиколотке (чего даже  не  заметили),  и  основательно  ухватился
обеими руками за ширинку.  Тут из аппарата на столе, продолжавшего исправно
транслировать события в пиршественной,  по совершенно случайному совпадению
донеслось следующее рассуждение:
     - Ах,  рыцарь Фридрих,  как прискорбно знать, что вы забыли солдатскую
честь,  забыли Бога,  потворствуя своей разнузданной похоти! Тяготы военной
жизни и  естественное  воздержание  никак  не  могут  служить  оправданием.
Педофилия - большой грех, сравнимый разве что с неуплатой налогов! Или даже
со скотоложеством.  Сколь омерзительно совокупление с невинными  детьми,  а
также с овечками, козочками и, тем более, свинками...
     - Хрю-хрю... Хрю-ю-у-уу-уппп!..
     Двойное наложение  очень  похожих  звуков  было  последним  в недолгом
безремонтном существовании субэлектронной машины для тайного  подслушивания
и  подглядывания.  Неизвестно,  что  именно  хотел выразить своей имитацией
хрюканья раздраженный нравоучениями наемник - возможно,  просто поддразнить
назойливого  проповедника,  - а вот распаленный внезапной страстью ефрейтор
нанес резкий удар локтем по аппаратному корпусу  с  явным  желанием  раз  и
навсегда  пресечь  его  говорливую деятельность.  В чем он и преуспел,  ибо
означенный корпус со всем своим сложным содержимым грохнулся  со  стола  на
выщербленный камень пола и развалился на несколько частей.
     Огорченная таким поворотом событий,  Элиза тихонько ойкнула и ритмично
завздыхала,  чем  высвободила у своего преследователя дополнительную порцию
сексуальной энергии.  Его пальцы заработали в самом низу живота с удвоенной
тактовой  скоростью,  правда,  все  с тем же нулевым результатом.  Конечно,
вследствие  бездумного  автоматизма  действий  пять  пуговиц   на   ширинке
подверглись многократному расстегиванию-застегиванию в произвольном порядке
с последующим удалым рывком галифе вниз,  но эффектному разоблачению нижней
части  тела всякий раз препятствовали мощные импортные подтяжки,  о которых
впопыхах напрочь позабыли.  Правда,  если судить по  очередным,  все  более
жалобным трескам материи, ее сопротивление подходило к концу...
     Между тем  сообразительная  дочь  барона  благополучно  достигла  цели
своего  отступления  -  ей  являлся  закрепленный  в  дальнем  углу комнаты
прозрачный колпак  с  небольшим  рычагом  внутри  него.  Из  полуистершейся
пояснительной надписи на незнакомом языке ничего понять было нельзя, однако
размещенные чуть пониже рисунки в виде яркого пламени  и  руки,  бьющей  по
стеклу, снимали все вопросы.
     Пожалев свой   маленький   беззащитный   кулачок,   Элиза    совершила
предложенное  спасительное  действие  носком  правой туфельки,  описав ею в
воздухе изящный высокий полукруг.  Из-под сарафана соблазнительно мелькнула
обнаженная  девичья  коленка  -  и  защитный колпак мгновенно превратился в
стеклянное крошево.  Далее заветная рукоять была  надежно  зафиксирована  в
крайнем  нижнем  положении,  после  чего  девочка  зажала  ушки и присела в
ожидании оглушительного сигнала пожарной тревоги.
     Последовательность событий, однако, была запланирована несколько иной:
вначале с вязким мучительным  скрипом  угловая  панель  отошла  в  сторону,
открывая  узкий  черный проход,  и только потом где-то в небесной дали,  не
ближе,  послышалось  жиденькое  "дзынь-дзынь-дзынь".  Зато  весьма  странно
отреагировал   потолок,   который   вдруг  разразился  протяжными  женскими
позевываниями и ленивыми репликами: "Щас, щас... дайте обуться, ироды! Чай,
не  сгорите  зараз,  не бумажные,  поди!" Затем наверху деловито простучали
каблуками взад-вперед, сделали остановку в самом центре, где и принялись со
все возрастающей энергией топать и в такт топанью матюкаться. В итоге после
пятого подпрыгивания с одновременным  зычным  обращением  к  неведомо  чьей
матери,  опять-таки  совокупившейся  с  неизвестным  лицом,  не выдержала и
рухнула  вниз  десятисвечная  люстра,  а  из  образовавшейся  пыльной  дыры
высунулся  и  заблестел  единственным  глазом  ржавый  перископ.  Произведя
всестороннее  визуальное  обследование,  он  уставился  на  приоткрывшую  в
удивлении  ротик  Элизу,  и,  очевидно,  опознав  ее,  радостно посоветовал
захлопнуть пасть,  ибо рановато  еще  такой  "маленькой  лярве"  мечтать  о
мужском...  Закончить свою откровенную мысль оптическому прибору не удалось
из-за  хорошей  плюхи,  которую  в  верхнем  помещении  кому-то  со  вкусом
отвесили.  Почти сразу же донеслись пронзительное бабье верещание: "За что,
Трохимыч?  Не углядела я возгорания-то!",  и ответное басистое рычание: "Ты
спросонья и... в... не углядишь, а мне потом из-за тебя, дуры калуцкой, под
трибунал итить?! Там же секлетный комплекс, дер-р-ревня!! Туши!!!"
     Под разобиженные  причитания  и  всхлипы уехавшего вверх перископа,  в
потолке одно  за  другим  начали  открываться  многочисленные  нумерованные
отверстия, из которых тоненькими струйками забрызгала мутноватая жидкость -
правда,  не  из  всех,  а  из  каждого  третьего  или  четвертого.  Но  вот
незадачливому  ефрейтору  досталось  по полной программе.  Очередной "номер
тринадцатый" внушительного диаметра по стечению  обстоятельств  распахнулся
как раз над ним и,  секунду помедлив,  разродился,  по меньшей мере, ведром
противно пахнущей хлоркой воды.
     Спасаясь от  брызг,  Элиза  поддернула  свой сарафан и живо отпрыгнула
бочком  в  сторону  аварийного  выхода,   не   сводя   блестящих   глаз   с
продезинфицированного и обильно охлажденного парня. Увы, все это, очевидно,
только укрепило его силы,  так  как  решительного  рывка  форменных  штанов
книзу,  последовавшего сразу вслед за принудительным омовением,  венгерские
подтяжки не выдержали...
     Самое время было удирать со всех ног. Однако уже проскользнув в черную
угловую  щель,  девочка  не  вытерпела   и   бросила   на   полуобнаженного
героя-любовника  последний любопытный взгляд.  Тот воспринял его в качестве
допинга и с хриплым страстным стоном ринулся вперед.  Из разреза оставшихся
на  нем  кальсон  немедленно  вырвалось  наружу  гордо  вздернутое  мужское
достоинство весьма приличного размера...
     ...Взволнованная, полная   новых   незабываемых   впечатлений,   Элиза
стремительной припрыжкой неслась по полутемным лабиринтным  коридорам.  Она
поднималась, спускалась, сворачивала наугад, куда придется, в поисках света
и  свободы.  Сзади  активно  лупили  босыми  пятками  по  влажному  бетону,
неоднократно   падали,  шумно  дышали  наподобие  паровой  машины  с  давно
выработанным ресурсом, но практически не отставали. Вот только окончательно
догнать  беглянку  не  позволяла  вовсю  разошедшаяся  эротическая фантазия
преследователя,  который на бегу умудрялся взахлеб рассказывать сам себе, в
какой  очередности  и как именно он будет развлекаться со своей жертвой.  А
будущей  жертве  мешало   спастись   аналогичное   чрезмерно   возбужденное
состояние, иначе она давно бы заметила указатели направления в виде выбитых
в камне стрелок, то и дело появлявшихся на стенах.
     Помощь пришла   несколько  неожиданного  рода:  внезапный  низкий  вой
пожарных сирен - то угасавший,  то вновь  заводившийся  на  всю  катушку  -
возник, казалось, из ниоткуда, однако для встрепенувшейся Элизы он послужил
отличным ориентиром. Ее несказанно радовал этот мрачный, однообразный звук,
словно бы порожденный зловещей раковиной Страшного Сатира Айгипана(32); она
легко бросалась ему навстречу и едва ли не летела,  будто подхваченная  все
возрастающей  мощью  механической  музыки, а  в  периоды  коротких  пауз  с
безошибочной интуицией угадывала, с какой стороны та зазвучит вновь. Вскоре
вверху,  по  нескончаемой  продольной  балке  пробежала слабая волна живого
трепещущего дневного света,  затем другая,  третья...  и вдруг опостылевший
грязно-серый     прямоугольник     потолка     исчез,    превратившись    в
ослепительно-белый круг.  Широкий столб теплого летнего воздуха,  в котором
медленно   плавали   и  вращались  пылинки,  заколыхался  перед  Элизой  на
расстоянии в паре десятков метров,  освещая  крутую  винтовую  лесенку  без
перил,   стремившуюся   куда-то   наверх.  Из  последних  сил  дочь  барона
устремилась к ней,  достигла  и  дробно  застучала  единственным  уцелевшим
каблучком по вытертым до блеска овальным металлическим ступенькам.
     На конечной площадке истеричные голоса сирен,  до этого  бывшие  столь
желанным,  превратились  в  чувствительную  помеху,  ибо они по громкости в
пиковом режиме стали почти что невыносимыми.  Элиза едва  успела  перевести
дух,  прислонившись  на секундочку к гладко побеленной нагретой стене,  как
подоспел-таки ее настырный кавалер,  на сей раз уже полностью в  обнаженном
виде,  что  нисколько  не  добавило ему привлекательности.  Это тощее,  без
признаков серьезной мускулатуры и перепачканное  всем,  чем  только  можно,
существо  неизвестной  породы  сейчас так же мало походило на мужчину,  как
земляной червяк - на змею.  Тем  не  менее,  отмахав  по  инерции  зверским
галопом  две  трети  лестницы  и  перейдя  далее  на  утиный шаг,  существо
приосанилось,  для чего,  обильно поплевав на ладони, провело ими дважды по
голове  от  темечка  к развесистым ушам и вдобавок внушительно привстало на
цыпочки.  Его  губы  по-прежнему  непрерывно   шевелились,   глаза   горели
мистическим огнем,  давно не стриженные на ногах когти отрывисто клацали по
металлу,  а вымазанное грязью достоинство твердым негнущимся штыком торчало
наперевес...
     Элиза снова начала пятиться,  теперь  уже  просто  автоматически,  без
какого-либо волнения или страха.  Она и наступавшее дикое Оно,  несомненно,
были из разных,  непересекающихся миров,  но близко к себе  подпускать  Его
все-таки   не   стоило.   А   вдруг   действительно   произойдет  та  самая
разрушительная  аннигиляция,  о   которой   оправдывающейся   скороговоркой
рассказывал старый еврей-изобретатель, там, в пиршественной?
     Коснувшись спиной тяжелой плотной портьеры,  девочка, не оборачиваясь,
просунула  руку в ее разрез и наугад пошарила там,  проверяя наличие двери.
Ее не оказалось,  и тогда Элиза,  решившись, сделала большой шаг назад. И в
этот  момент  сирены  начали стихать - их завывание медленно превратилось в
сгусток  мучительно  вибрирующих  звуков,  который  внезапно  рассыпался  в
воздухе с тихим вибрирующим: "Ах-ххх..."
     Свет и свобода!  Правда, пока еще весьма ограниченная, ибо дочь барона
очутилась на обширном балконе.  Слева резные изогнутые перила, справа тоже,
и уж,  конечно же,  и за  спиной.  Хорошо,  отступим  еще  немножко,  затем
обернемся и позовем на помощь...
     Портьера тем  временем  пришла  в  движение   -   сначала   слабое   и
неуверенное, но с каждой новой секундой все более размашистое и энергичное.
В конце  концов,  она  задергалась,  забилась,  заметалась  сразу  по  всем
направлениям,  закрутилась в некое подобие спирали и,  вдруг оборвавшись, с
утробным хрюком шлепнулась на мрамор балконного пола.  Немного  повозившись
там,  портьера горделиво восстала в виде фигуры, по драпировке напоминавшей
одновременно римского патриция в тоге,  средневекового священника в рясе  и
типичного  умалишенного в смирительной рубахе.  Все варианты облачений были
из зеленого бархата...
     Юная баронесса   непроизвольно  замерла  на  полушаге,  втайне  ожидая
некоего удивительного перевоплощения,  но из  верхних  складок  запыленного
одеяния резво высунулась все та же ушастая ефрейторская голова,  которая по
всем параметрам,  к сожалению,  не годилась даже для  среднестатистического
сумасшедшего,  не  говоря  уже  о  прочих  изысканных возможностях.  Голова
несколько ошалела от яркого пополуденного света, золотого солнца и звонкого
пения  неизвестной  птицы  где-то  там,  в  вышине,  и  на  минутку  крепко
зажмурилась.  Затем резко вскинула веки, вылупилась на девочку и, узнав ее,
издала  радостный  боевой клич непередаваемой экспрессии.  Потом уставилась
воспаленными эенками чуть левее...  и тут уже озвучивание  было  совершенно
другого рода и исходившее из иного, куда менее приличного места...
     Опортьеренная фигура ефрейтора,  в  белесых  зрачках  которого  теперь
плескался  тихий  ужас,  начала осторожное отступление заученным деревянным
строевым шагом с почтительными паузами после каждого  четного.  Тринадцатый
из  них  оказался  для  нее  роковым,  ибо с фатальной неизбежностью привел
обратно к лестничному пролету.  Там фигура естественным образом  оступилась
и,   обретя   шарообразную   форму,   покатилась  по  ступенькам  вниз  под
эмоциональные  возгласы  сексуального  характера,  в  которых  фигурировало
почешски  краткое  и  талантливое описание извращенного полового сношения с
неизвестным лицом абстрактного типа...
     Не сразу,  конечно,  однако же Элиза сообразила, что причина для столь
неожиданного  финала  затянувшейся  эротической  гонки   с   преследованием
находится прямо за ее спиной.  Оборачиваться было страшновато, а оставаться
неподвижно стоять в неведении - просто невыносимо! Помедлив еще с минутку и
вдоволь  насладившись  новым неожиданным ощущением уютного страха,  приятно
щекочущего нервы, девочка храбро крутанулась на пятке - увидела, осознала и
даже подпрыгнула от восторга.
     Прямо ей в лицо с тупой лаской прирученного опасного  хищника  глядело
огромное  черное жерло "Большой Берты",  тяжело нависшее как раз над южными
невысокими  перилами.  Сам  же  орудийный  ствол  невообразимо   чудовищной
величины  уходил  далеко  вниз,  постепенно  расширяясь,  и  покоился своим
увесистым основанием на шестнадцатиколесной платформе,  занимавшей  аж  три
стандартные  стоянки.  Сверху  эта  конструкция  чем-то  слегка  напоминала
донельзя  укрупненные  мужские  гениталии,  наподобие  тех  самых   грязных
ефрейторских,  но именно "слегка".  Практически неуловимо. Идентифицируемое
разве что профессиональным психологом-брейдистом.
     Не удержавшись,  Элиза  протянула  руку  и с чувством погладила теплый
металл,  пахнущий пряным машинным маслом, радуясь удачному завершению своих
сегодняшних проказ.  Весело засмеялась,  поправила волосы,  туго затянулась
пояском...   Подошла   к   изогнутому   балконному   ограждению   в    виде
переплетавшихся бесхвостых русалок,  глянула вниз с высоты третьего этажа и
замерла.
     Пожарная тревога  выгнала  из  терема  великое  множество всякого люда
мужеского рода от холуев до господ - белых,  черных, желтых, коричневых - в
нарядах,  достойных для карнавала всех времен и народов.  Мелькали сюртуки,
кафтаны,  халаты,  бурнусы,  рубашки, пиджаки, френчи, гимнастерки, жилеты,
пончо,  ливреи,  мантии;  колыхались цилиндры,  малахаи,  тюбетейки, чалмы,
панамы,  шляпы,  фуражки,  шлемы, кепки, ремешки, парики, тонзуры... Сейчас
все мужчины,  дружно задрав головы,  глазели как раз на Элизу, шокированные
одним фактом неожиданного  появления  хорошенькой  девицы  совсем  рядом  с
предполагаемым очагом возгорания.  Но,  возможно, еще и тем, что означенная
девица,  принародно приводя себя в порядок,  позабыла одернуть подол своего
сарафанчика,  который  за время приключений шаловливо задрался гораздо выше
колен...
     Юная баронесса ничего не знала о случайно приключившемся с ней конфузе
- ее глаза были прикованы к напряженным  фигурам  дедушки,  отца  и  брата,
сразу  замеченным  в  толпе.  Сердечко забилось часто-часто от предчувствия
неминуемой выволочки.  Однако ее родичи вдруг повели себя  весьма  странным
образом.  Брат  со всех ног ринулся обратно в терем,  отец стал размахивать
руками, отвлекая часть всеобщего внимания на себя, а дедушка выразительными
телодвижениями   принялся   подавать   своей  внучке  настойчивые  сигналы.
Повинуясь им,  Элиза послушно оперлась ладонью об орудийное дуло, выпрямила
стан  и  приняла  горделивую позу,  для чего согнула левую ножку в колене и
поставила ее на одну из  русалочьих  спин.  Внизу  пронесся  дружный  вздох
стихийного мужского восхищения, вполне сравнимый с легким порывом ветра...
     Вновь на какую-то долю  секунды  справа  жалобно  вскрикнули  знакомые
сирены, включенные явно по ошибке; затем столь же не к месту грянули первые
такта марша "Прощанье древлянки". С третьей попытки подходящая мелодия была
найдена - и бесцеремонные тангонизирующие звуки врезались в толпу, заставив
ее слегка  расступиться.  В  образовавшемся  свободном  пространстве  снова
объявился  Элизин  брат с двумя некими грузными типами в заляпанных краской
малярских балахонах. В их руках трепетал наскоро сварганенный плакат: "Наша
"Большая Берта" надежно защитит ваших маленьких детей!  Спешите приобрести!
Недорого! ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР!!!"
     Последние внушительные   слова   произвели   нужный  эффект:  в  толпе
зашевелились,  зашарили по карманам,  тут  и  там  зазвенели  и  заблестели
круглые  серебряные  и  желтые кружочки.  Впрочем,  по-настоящему серьезные
покупатели  не  нуждались  в  подобной  суетливости,  лишь   умаляющей   их
собственную солидность.  Они вразвалочку подходили к хозяевам, обменивались
с  ними  емкими  неторопливыми  фразами  и,  по  большей  части,   уходили,
многозначительно   пожимая   плечами.   Лишь   немногие  оставались  стоять
неподалеку,  что-то  соображая  и  прикидывая.   Наконец,   одной   толстой
чернокожей личности удалось,  видимо, договориться с владельцами "Берты", и
они  все  вместе  неспешно  направились  к  фантастического  вида  экипажу,
запряженному усталым,  дряхлым,  по виду давно больным,  но,  тем не менее,
самым настоящим тигром...]

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

     ...Так толком и не отдохнувший  измученный  тигр,  спасаясь  от  жары,
давно  уже заполз под двуколку и оттуда обреченно наблюдал за подходом чуть
ли не тонны важно разглагольствующего  человеческого  мяса  мужского  пола,
которое,  очевидно,  снова  заставят  куда-то везти.  По пути к оборотистым
баронам  и  их   эфиопскому   проводнику   монофизитского   вероисповедания
присоединилась    еще   парочка   здоровенных   ниггеров   в   очень   даже
представительных  "тройках",  с  бесчисленными  орденами  и   медалями   на
старомодных  двубортных  пиджаках.  Они  вели  себя как настоящие господа и
обращались к тиграйцу исключительно в повелительном наклонении. Тот, в свою
очередь,  неожиданно  утратил  всю  свою внешнюю крутость и теперь выглядел
тем,  кем он и был на самом деле,  - обыкновенным посредником  при  крупной
сделке, с жалким процентом своих комиссионных.
     Пожилой седокудряшковый африканец с огромными погонами генералиссимуса
на  вполне  цивильном  пиджаке,  увешанный  знаками  отличия от кадыка и до
пупка,  вялым движением правой руки извлек из  жилетного  кармашка  тяжелый
холщовый  мешочек.  Ослабив  стягивающую  петлю,  он высыпал на свою пухлую
ладонь горку ослепительно сверкавших  многогранников.  Подумал  и  отдельно
добавил  крупный  сапфир  в  погнутой  золотой  оправе,  вынутый из заднего
кармана брюк. Протянул опрокинутую горстью пятерню отцу Элизы и процедил:
     - Хватит?
     Почтенное рыцарское семейство шестью немигающими  зрачками  уставилось
на восхитительную алмазную пирамидку.  Дедушка хмыкнул, папа кашлянул, сына
одолели судорожные глотательные движения.  Кивнули они все втроем абсолютно
синхронно.
     В самый   последний   момент   передачи   согласованной   платы   рука
генералиссимуса  была  мягко  остановлена рукой фельдмаршала - именно таким
был армейский чин второго африканца,  внешне являвшим  собой  точную  копию
первого  с  основательной поправкой на возраст.  Звучным молодым голосом он
лениво поинтересовался:
     - Та  девочка,  что  наверху,  входит в комплект поставки,  или за нее
нужно платить отдельно?
     Барон Ливонского   Ордена   нервно   пошлепал   пересохшими  губами  и
неуверенно выдохнул:
     - Это моя дочь...
     - Я понимаю, что не рабыня, - холодно ответили ему. - Итак?
     Тут семейство потомственных аристократов с извиняющимися улыбочками на
физиономиях  было  вынуждено  суетливо  отойти  в  сторонку  на   отчаянное
совещание.  После десятиминутного хрипения,  шипения, клокотания в горлах и
взаимного хватания за грудки, дедушка атакующим тоном уточнил:
     - А эти алмазы... они точно настоящие?
     Представители двух   высших   воинских   титулов    переглянулись    и
презрительно   заулыбались.  Затем  младший  по  званию  вытянул  из  кучки
драгоценных камней один наугад и решительным шагом направился  к  шикарному
светло-сиреневому  автомобилю  типа  "универсал",  который все еще упирался
своей радиаторной решеткой в гнилую барачную стену.  Двумя мощными нажимами
он крест-накрест перечеркнул тонированное стекло водительской кабины, потом
слегка надавил - и оно развалилось точно на четыре треугольных осколка.
     Кожаный лоб,  тем временем мирно расслаблявшийся в машине, захлебнулся
глотком "blended whiskey" и подавился куском  бананоса.  Все  еще  не  веря
своим глазам,  он медленно провел пальцем по пустой оконной раме, убедился,
что это не сон, и со зверским выражением на побледневшем фейсе начал лапать
подмышкой застежку кобуры.
     Черный фельдмаршал остановил его надменным жестом своей правой  длани,
между указательным  и  средним  пальцами  которой  и был зажат алмаз-резец.
Слегка помедлив, он швырнул его кожаному. Тот выронил уже вытащенный "smith
and wesson" на пол и с благоговением подхватил прозрачный камушек.
     Лба снисходительно  потрепали  по  щечке,  после  чего  повернулись  и
двинулись  обратно  к  стоящим  чуть  ли  не навытяжку баронам.  На полпути
замедлили  шаг,  обернулись  и   легким   броском   присовокупили   к   уже
пожалованному  одно  из  двенадцати  рубиновых  колец,  небрежно стянутое с
какого-то пальца.  Торговая  сделка  и  сопутствовавшие  ей  проблемы  были
успешно решены.



     (1) "Also,  sehe  ich wieder die russischen..." - "Итак,  я снова вижу
русских людей? Однако они изменились! Порядок есть? Нет?! Гром и молния!" -
"Потерпите  один  день,  господин  генерал.  Завтра  мы уедем в Берлин.  О,
цивилизация!" - "Да,  да...  Здесь найдется хороший отель?  Горячая вода  и
красивые горничные?"
     (2) "Аксьон Директ" - террористическая организация.
     (3) "Синг-Синг" - легендарная Нью-Йоркская тюрьма.
     (4) Косица - висок, бровь.
     (5) Базыга - ругательство, то же, что и "старый хрыч".
     (6) Щап - щеголь.
     (7) Волочажная подсушинка - бездомный пьяница.
     (8) Хамкать - лаять по-собачьи.
     (9) Упалый - питающийся падалью.
     (10) Ушкуйник - "в древней Руси:  разбойник,  промышлявший на ушкуях -
лодках" (Б. Черный).
     (11) Кичига - плоская палка для молотьбы.
     (12) Кунтуш  -  "старинная верхняя мужская одежда с откидными длинными
рукавами" (А. К. Толстой).
     (13) Гридня - здесь: покои, в которых князья принимают гостей.
     (14) Талмидим (иврит) - здесь: ученики.
     (15) "Звидкиля?" (украин.) - "откуда?"
     (16) Толмач - переводчик.
     (17) Мурзамецкий - восточного происхождения, татарский.
     (18) Батони (грузин.) - господин.
     (19) Порчак  (блатн.)  -  испорченный  "вольный",  подделывающийся под
воров.
     (20) Фрей битый (блатн.) - опытный, наученный жизнью "вольный".
     (21) "Зверь" (блатн.) - восточный человек, кавказец.
     (22) "Хобот" (блатн.) - здоровый, физически крепкий человек.
     (23) "Попасть на пятьсот" (блатн.) - проиграть.
     (24) Ахурамазда - верховный бог в зороастризме.
     (25) Великая Китара - африканское  государство  ХII  века,  территория
нынешней Уганды.
     (26) Оратай - землепашец.
     (27) Подколенные князья - младшие по положению,  подчиненные стольному
князю.
     (28) "...а мы не люди, мы вятские" - историческая фраза (В. Крупин).
     (29) Волына - пистолет.
     (30) Сидор - мешок.
     (31) Заолешанин Никита - одно из тайных имен Ильи Муромца.
     (32) Айгипан - чудовище, сын Айги, кормилицы Зевса.

                                    конец

             Электронный почтовый адрес автора: ogar@list.ru



Last-modified: Sun, 20 Oct 2002 09:35:16 GMT

Оцените этот текст: