поможешь. Но Кивинов все равно дело не возбудил. - И обоснованно, кстати, не возбудил! На хрена вам это "дело", монета ведь не застрахована была! - Не обижайся, Саня, я просто спросить хочу. В той истории ведь никаких особенных тайн нет и быть не может, кроме одной - кто спер монету? - Ха-ха, "кроме одной"! - Тебе действительно что-то известно, или ты все шутишь? Или ты про другую кражу говорил?.. Гость ворочался, почесывался и позволял себе ироничные комментарии. Возможно, желание ДОБАВИТЬ приблизилось к нему вплотную, вызывая жгучее раздражение ко всему на свете. Впрочем, почему он в таком случае сидел и слушал? Когда Андрей закончил вздыхать и жаловаться, наступила Сашина очередь произносить монолог, и он сказал, неотрывно глядя в окно: - Насчет "другой кражи" - ловко ты ввернул... Нет, Андрюха, ничем помочь не могу. В том районном Управлении у меня никого нет, а искать ради тебя чужой спецконтингент и договариваться с его куратором я не буду. Знаешь, что такое "ограниченный контингент"? Это менты, у которых есть куратор из наших. Дают подписку о работе и работают на двух работах сразу. Обхохотаться. Угрозыск понавешал к себе стукачей, хотя сам тоже на ниточках. Все мы на ниточках, Андрюха. Только тс-с, это жуткий секрет, государственная тайна... Он замолчал. За окном светало, под потолком колыхалась тоскливая тишина. Комната, вдруг потеряв герметичность, катастрофически теряла воздух. Из углов, наполняя вакуум, поползли вопросы: "...Зачем он рассказывает, если секрет?.. Доверяет?.. Наоборот, все уже решил?.. О, Господи... "Другая кража" - это, наверное, про логопеда?.. О, Господи, но почему мне нужно помогать?.. Зачем он пришел?.." Саша смотрел в окно, отталкивал от себя электрический свет: одна его половина была болезненно белой, вторая - живой, желтой. Заговорила белая половина: - Когда я тренировался в юношеской сборной, еще в школе, со мной вот такой случай был. Оставил я, как обычно, кроссовки на бону, залез в лодку... На бону - это, ну, значит, на причале, на берегу. А в лодку без обуви садятся, там свои ботинки есть, чтобы ноги пристегивать. Короче, потренировался, вылезаю - нет моих кроссовок. Новенькие были, отличные. Я думал, сперли, сволочи! Оказалось, что просто волной от катера смыло. Ты ухватил мою мысль? - Причем здесь кроссовки? - вяло спросил Андрей. "Мысль" он не ухватил, зато понял иное: ничего ему не объяснят и ничем серьезным не поделятся. Не помогут ему. - А притом, Андрюха, что не надо ценные вещи на краю причала бросать. Лично меня ваша монета совершенно не волнует. А тебе советую возле берега получше посмотреть, фонариком в воду посветить. Не знаю, правда, пойдет ли это кому-нибудь на пользу. Андрей захотел встать. Лучше - вскочить. Он остался сидеть, потому что для следующего вопроса от него требовалось безукоризненное, жестокое спокойствие. - Кого ты подозреваешь? - Я, что ли? - осведомился Саша. - Ну да, подозреваю. Что ты сильно преувеличиваешь мою информированность. Кстати, насчет позавчерашней кражи можешь особенно не психовать. Я уверен, что там тоже будет "отказник" оформляться. Конец. Он все сказал, дикси {сноска: Дикси (искаж. лат.) - "я кончил"}. Спокойнее, еще спокойнее. Сволочь, куча мусора... Однако родилась злость, и мутная пелена презрения окутала мир. - Не хочешь великую тайну раскрывать? - заговорил Андрей совершенно безрассудным тоном. - Прекрасно. Может, тогда раскроешь не такую великую тайну? Зачем, например... - Ты шарманку-то свою выключи. - Гость указал на горящий экран телевизора, на роскошную мультипликационную заставку к компьютерной игре. - Надоело. Бойкая реплика застряла на полпути, погнув колеса. Человек привстал, чтобы выполнить поручение, а диалог, между тем, тек дальше: - Андрюха, ты чего-то не того. Какие тайны у простого майора? Ход мыслей, не больше. Да пожалуйста, мне не жалко, если просишь. Вот такой вариант, к примеру: кому-то жутко понравилась ценная бабулина монета, но бабуля сидела на ней, как наседка, не отогнать. Что придумать? Ясное дело, что! Когда старый человек умирает, никто ведь даже не удивляется, точно говорю? - Что ты плетешь? - Человек осел обратно на кровать. - В нашем мире все взаимосвязано. Вспомни, когда бабуля умерла? Год назад. А когда пропала монета? В начале марта. Разница - чуть побольше двух месяцев. Полвека пролежала в вашей семье, пока хозяйка была жива, а тут - двух месяцев хватило. Как там у тебя с теорией вероятности, посчитай цифры. - Причем здесь теория вероятности? - Ты математик, тебе виднее. Да сиди, не дергайся, сиди! Я только вариантик предложил, как ты просил, сюжет для романа... Опять Саша был весел и активен, ему безусловно нравилось происходящее. Неужели он пришел, только чтобы поразвлечься? Замечательная мысль, истинно лечебная - лучше любого сильнодействующего средства. Плюс злость - в качестве побочного эффекта. Единственное, что мешало выздоровлению - это глубокое, частое дыхание, а ведь с бронхитом невозможно справиться, если дышишь глубоко. Человек дышал неправильно. Пугающие намеки развлекающегося майора в сочетании со спрятанным в кармане рецептом не давали больному возможности контролировать себя. Знал ли Саша про рецепт? Или он так шутил, импровизируя на ходу? Бред. Что хочешь, то и предполагай - в бреду любая нелепость будет к месту... - Развлекаешься, - озвучил Андрей удачно найденное слово. - Завидую. Интересно, почему ты в прошлый раз телефон отключал, а теперь - нет? Прослушивание нам больше не угрожает? Ответ приятеля был несколько неожиданным: - Да ты не бойся, я сейчас пойду. - Он привстал и выглянул в окно, перегнувшись через телевизор на подоконнике. Двор отсюда хорошо просматривался - последний этаж. - Я не боюсь... "Боюсь, боюсь!" - отдалось эхом в голове. Голова была пустой, как колокол. Но эта пустота не препятствовала общению старых друзей. Разговор, приостановившись на мгновение, покатился дальше, оставляя на ровной поверхности бумаги черные пятна букв, изредка подпрыгивая на больших и маленьких вопросительных знаках, и не было конца этому странному пути... Какая бумага, какие буковки? Что за бред одолевает насильно бодрствующий мозг? Бред - тем более не препятствие, пока разговор остается только разговором, не превращается, например, в допрос со сниманием очков и вытиранием с бутылки отпечатков пальцев. Даже перчатки на руках - это не страшно, это нормально, если привыкнуть... Дружище Андрей, значит, интересуется современной техникой прослушивания? - забавлялся Саша. - И не надо кривляться, сам только что признался - "интересно, мол". А что, актуальная тема, всем интересно. Фиг с ним, с телефоном, оставим эти пошлости для горе-изобретателей из Агентства информации и связи (хотя, правды ради, в некоторых обстоятельствах опущенная телефонная трубка есть единственный способ поучаствовать в разговоре). Взглянем на вещи шире. Солидные государственные парни не станут мелочиться, если хозяин прикажет поставить чью-нибудь "хазу" на уши. Лучше не просто на уши, а "под стекло". Что такое "под стекло"? Ну, это значит, не только все слышать, но и видеть - потолок как будто стеклянный, представил? - и внизу люди ползают, ничего не замечают... Возьмем, к примеру, твою квартиру. Обои здесь старые, морщинки кругом, очень удобно булавки повтыкать. В стену, разумеется, в стену. Над кроватями, где мы сидим - обязательно и всенепременно. Над диваном, над кухонным столом и так далее, чтобы ни один кубометр не остался без внимания радиослушателей. А для потолка предназначены пуговицы. Заделанный стык плит перекрытий, если не знаешь, называется шов. Вынимаешь кусочек шва, монтируешь между плитами пуговицу и снова заделываешь. Остается побелить - и как будто так и было. Смотри потом сериал, сколько терпения хватит, до первого ремонта. Мел, если его аккуратно напылить, не мешает телеглазу все интимные детали фиксировать. Говорят, есть особо чувствительные пуговицы, дающие картинку при выключенном свете, но, если откровенно, это уже снобизм, авангардизм какой-то. Или, скажем, объектив с сектором обзора в двести градусов... Вообще, в идеале, аппаратуру нужно так ставить, чтобы сектора обзора перекрывались, чтобы каждую щель в квартире охватить. Вот тогда и будет тебе стеклянный потолок. Люди редко наверх смотрят, особенно в собственной квартире, а тем более, штукатурку разглядывают. Имеются в виду, конечно, нормальные люди. Ненормальных, увы, так просто "под стекло" не посадишь, тут комбинации нужно особые выдумывать, без пуговиц в штукатурке... Здесь, на кухне, кстати, есть вентиляционная решетка. Ведь есть, правда? О! Вот такое местечко, чтобы широкофокусник посадить, все просматривается, как на ладони. - И еще, - закончил Саша увлекательную повесть, - я бы лично обязательно повесил "глазок" в сортире, над "толчком". У друзей не должно быть тайн друг от друга. Именно так - у солидных государственных парней и подход соответствующий. Квартиру "под стекло" обрабатывают точно так же, как делают негласные обыски. Проводится настоящая операция, с большим количеством участников. Заранее назначают время, когда квартира точно будет пустой, а если кто-то из хозяев живет на свободном расписании ("как ты или я, например"), организуют вескую причину, чтобы выманить клиента наружу и задержать подольше. Это необходимое условие как бы само собой разумеется. Но во избежание нежелательных сюрпризов освобождаются и все прилегающие квартиры, как на той же лестничной площадке, так выше и ниже этажами. ("У тебя последний этаж, удобно, нужно отработать только твою и нижнюю лестничные площадки...") Никто не должен видеть непонятных граждан, входящих и выходящих из соседской двери, никто не должен слышать подозрительного шума. Людей удаляют под любыми предлогами. Школьник задерживается вместе со всем классом в школе - на неожиданно возникшем мероприятии ("ну, пусть в гимназии, если тебе так больше нравится"). Пенсионерке звонят из жилищного управления и говорят, что к такому-то часу нужно придти за гуманитарной помощью и опаздывать нельзя, иначе посылка улетит обратно в Австралию. Она приползает, когда назначено, а там очередь. Любящей матери приходит телеграмма: "Еду, встречай тогда-то, сыночек"; она мчится на вокзал, а телеграмма оказывается ошибкой. И так далее - варианты могут быть самыми невероятными. Во время работы специально ориентированные сотрудники отслеживают каждого из отсутствующих соседей, а уж хозяев квартиры пасут особенно тщательно. Никаких сюрпризов. Никаких свидетелей. - Если честно, зря ты развесил уши, - сказал Саша в заключение. - Ничего этого сейчас нет. Раньше было, да. А сейчас - полный развал, катастрофа. Конечно, не так, как у ментов, хоть это утешает... Интересная тема исчерпалась. Говорить стало не о чем. "Обещал, что скоро уйдет..." - напряженно думал Андрей. Никак ему было не расслабиться. Он взял и улегся на кровать поверх своей же несобранной постели, чтобы показать: он чувствует себя естественно, он независим, он здесь хозяин. - Могу еще служебную тайну раскрыть, - опять зазвучал мерный Сашин басок. - Не мою, правда, и не служебную, а скорее коммерческую. Есть такая радиостанция "Европа-плюс", слыхал? Там есть ведущая, которая никогда не снимается на телевидении и не фотографируется для журналов. Зато она каждую ночь сидит перед микрофоном и на сексуальные темы разговаривает. В стиле "секс по телефону". Так вот, это не женщина, а мужчина. Причем, не какой-нибудь транссексуал или трансвест. Нормальный мужик, лысоватый такой - водит всех лохов за нос, дурочку из себя изображает. Голос и правда шикарный... "Почему он не уходит? - продолжал думать Андрей. - Почему он столько болтает? Никак не может решиться? О, Господи, на что он не может решиться? Оттягивает момент, потому что пьяная лихорадка уже выветрилась?.. О, Господи, какой момент он оттягивает?" - Как ты думаешь, зачем я пришел? - вдруг спросил Саша, оборвав поток своего сознания. - Что? - Что слышал. - Не знаю... - Трудная была реплика, едва выдавилась сквозь цепенеющие губы. - Может, тебя покормить? Я сейчас встану. Или отдохнуть хочешь, поспать? Кажется, получилось натурально, мужественно. Андрей справился. Справился... - Я пришел спросить, чего ты так испугался в прошлый раз? Было видно, что чокнутому майору очень важно получить объяснение. Что он всю ночь анализировал ситуацию, выстраивая разные версии, подыскивая собственные объяснения. Что его встревожило предельно странное поведение старого школьного друга. Было видно особенно хорошо - от ответа что-то зависит. - Ну, чего испугался-то? И сейчас чего боишься? Голос одноклассника отдалился, звенел где-то под потолком. - Пистолета. Кто это сказал? Кто еще присутствует в комнате, раскачивает кровать, меняет освещение, кто двигает стенками, то сближая, то отдаляя их? - Какого пистолета? - опешил Саша. - У тебя есть "дырокол"? - Твоего. Зачем ты мне пистолетом угрожал? Гость хохотал долго. Он колыхался и стонал, он хватал себя за ступни ног и тряс небритым подбородком, он хохотал так, что запотел экран телевизора. - Я! - бесновался гость. - Тебе! - всхлипывал от радости. - Угрожал! Андрей медленно сел. - Да ляг, дурак, ты же болен! - толкнул его Саша. Андрей лег, неуверенно улыбаясь. - Смотри, - сказал Саша, усмехнувшись, - этого ты испугался? - И резким движением выдернул из-под левой руки... Опять! Все ведь закончилось, страх был побежден бесконечным ночным бодрствованием! Андрей благополучно спрятался от понимания истоков своего страха, изгнал из памяти этот проклятый, навязчивый образ! Специально не спрашивал себя: "Чего я испугался?" Потому что страх его целиком был сконцентрирован в одном-единственном предмете... Пистолет. - Вообще-то ты прав, - самодовольно басил Саша. - Ты никогда не сталкивался с огнестрельным оружием? Теперь все понятно. Да, это тебе не ножичек... - После смеха его потянуло на философию. - Конечно, Андрюха, пистолет - не нож, с которым человек привык иметь дело в быту. Хороший нож - тоже страшная штука, но пистолет дарит страх совсем другого качества. И дело вовсе не в привычке (или в отсутствии привычки). Смертельно опасное лезвие приводится в движение лишь посредством человеческой руки, сила и скорость которой сравнимы с твоими собственными силой и скоростью, тогда как пистолет действует мгновенно. Эта мгновенность завораживает, гипнотизирует. В предмете, внешне ничуть не опасном, скрыта нечеловеческая мощь. Вспышка - и тебя нет. Именно гипноз. Было ли все это сказано? Или Андрей придумал чужую речь? Впрочем, он с трудом удерживал разум на туго натянутой проволоке, и мысли его кренились то в одну, то в другую сторону. Действительно ли Сашины "неприятности" связаны со службой? А неприятности у него, очевидно, имеются, иначе и быть не может, иначе не объяснить тот кошмар, что вполз вместе с гостем в спящую квартиру. И существует ли она вообще, его "служба"? Что Андрей об этом человеке знает? Многое. Но только с его же слов! Например, он никогда не показывал свои удостоверения, хотя хвастался, что у них, то бишь у сотрудников, куча подлинных "корочек" на все случаи жизни, чтобы пореже пользоваться самым первым, самым подлинным, где указано истинное звание и место службы. Лишь сегодня впервые предъявил одно из своих "удостоверений", которое то в кобуре, то в кармане носит. Что, если он просто бандит? А может... (мысль опасно закачалась над бездной) ...может, не бандит? Приметы того маньяка из радионовостей странно совпадают с обликом нашего "сотрудничка"... Чепуха, эти приметы к кому угодно подходят! И все же - маньяк-то гуляет, не зря бедных старушек предупреждали. Или не гуляет? Или у зверя земля под ногами горит, вот он и мечется, врывается в квартиры друзей и подруг... Чепуха! Руки у него, наверное, действительно не в порядке. Так, мелочь, слегка поцарапаны. Очередная жертва, извиваясь на полу общественного туалета, пыталась сорвать пальцы душителя со своей шеи. Зачем он достал ЭТО? Зачем? - В одном отделении милиции недавно случай был, - сказал Саша, машинально перебрасывая "Макарова" из одной руки в другую. - Личный состав в конце дня оружие сдавал. Умники из Главка старый порядок вернули, опера теперь не имеют права с казенными стволами во внерабочее время по улицам шататься. Короче, один супермент добаловался, прицелился в дежурного из разряженного пистолета и курок спустил. А в патроннике был патрон, забыли проверить, козлы. - Он недобро усмехнулся. - Взял и прицелился, представляешь? Вот так. Он взял и прицелился. Лежащему на кровати человеку - в голову. Продолжая усмехаться, весело прищурив один глаз и надув зачем-то щеки. Точно в переносицу. "Как это? - пронзил Андрея электрический ток. - Что это?" В потоках белого уличного света, перемешавшегося со светом ламп, комната казалось по-особенному красочной, насыщенной фантастическими контрастами. Хотелось полететь, но тело скрутили ремнями. Зрачок повернутого в фас пистолета был черным, глубоким, как Космос. Еще мгновение, и Космос рванется навстречу. Разум опустел, освобождая место для единственно возможной мысли: НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! В этой простой формуле крылся ключ к постижению сути, разгадка всех тайн, путь к примирению с мировым порядком. Издалека доносился чужой, незнакомый голос: - Парню в голову попало, наповал. Прямо в дежурной части, представляешь? А кончилось тем, что стрелка этого, супермента недоделанного, отмазали, даже на повышение герой пошел, потому как с занимаемой должности его обязаны были сразу же снять... Звуки становились все более гулкими, краски смещались вверх, в центр воронки. Потолок был в дырах, сквозь которые смотрели чьи-то глаза. Потолок вообще оказался стеклянным, и с той стороны вдруг приблизилось чье-то огромное лицо. Лицо Саши. - Ты хочешь меня убить? - спросил Андрей. Он все-таки сел. Пистолет уже не шнырял по сторонам хищным, прицельным взглядом, смирно лежал на широком бедре своего хозяина, прикрытый ладонью в перчатке. - Не бойся, - даже обиделся Саша, - игрушка разряжена. У меня несчастных случаев не бывает. Смотри, если не веришь. Пистолет вновь взлетел над кроватями, но теперь объектом его внимания была избрана другая жертва. Саша приложил ствол к собственной щеке, театрально взвел курок и... В воздухе сухо щелкнуло. В груди Андрея беззвучно лопнула очередная струна. - А ты боялся, - поставил гость окончательный диагноз. Ему виднее, ведь он когда-то едва не стал врачом. - Ладно, Андрюха... - Он резко поднялся, сбросив с плеч груз тревожной бездеятельности. - Если честно, ты мне здорово помог. И, не колеблясь, пошел в коридор. - Проводишь? - крикнул он. Андрей, впрочем, и так двигался следом, просто трудное это было дело - двигаться. Саша размещался возле вешалки, одевался. Живописно он одевался - низко кланялся входным дверям, настойчиво втыкая суковатые руки в рукава. Почувствовав присутствие зрителя, скомандовал: - Дай бумагу и чем писать. Андрей молча развернулся обратно. - Я решил все-таки оставить тебе мой новый телефон! - сообщил Саша, форсируя громкость. - Ты меня слышишь? Правда, когда я там теперь появлюсь, не представляю... Андрей возвращался, натыкаясь на различные препятствия в виде косяков. Гость тупо разглядывал поданные ему предметы, будто забыл, зачем ему это понадобилось. - Прости, Андрюха, что впутал тебя в эти дела. Мне некого больше просить, честно... Андрей ждал. - Не помню, рассказывал я тебе или нет? Водка проклятая! Короче, та самая женщина, Марина, почему-то любит меня. Между прочим, в нашей системе работает. Ничего серьезного, бумажки с места на место переносит. Я таких никогда еще не встречал... - Саша разложил письменные принадлежности на тумбочке и надолго задумался. "Поздравляю, нашел себе чистое и светлое, - подумал второй из присутствующих на сцене людей. - Как в анекдоте: пусть невеста будет королевой в гостях, хозяйкой на кухне и проституткой в постели". На самом деле, Андрей не восстановил пока в полной мере свою способность облекать мысли в словесную форму - ироничный комментарий, порожденный "боковым умом", вспыхнул и погас, не оставив и следа. - Необязательно завтра звонить, - очнулся Саша. - И послезавтра тоже необязательно, и даже через неделю. Как-нибудь потом, когда мимо телефона-автомата случайно пройдешь... - Он размышлял вслух, словно отголоски тяжелого внутреннего монолога невольно вырывались наружу. - Договоримся так, ты позвонишь, и если я отвечу, значит, забудем все это, как дурной сон. Если скажут, что меня там нет и не будет, тогда порви бумажку с номером. - Саша распрямился, стряхнув нерешительность. - Ты хорошо понял? Порви бумажку. Прости, что втравил тебя в эту историю. Чего скалишься? Андрей не скалился. Даже не улыбался. "А невеста все перепутала: стала проституткой в гостях, королевой на кухне и хозяйкой в постели..." - Ладно, живем пока, - попрощался гость, выталкивая дверь в пространство лестничной клетки. Листок бумаги, оставленный на тумбочке, был чистым, без единой цифры. Вот так рассеянность, вот так забывчивость! Дверь ударила, возвращаясь на место... Ушел! Андрей обвалился на стену прихожей и наконец сформулировал хоть какую-то достойную мысль: "Что это было?" 9. ВОПРОС Что это было? Дважды за каких-то восемь часов. Не много ли для человека, не оправившегося от скверной, затяжной болезни? Странные обстоятельства обоих визитов никак не складывались в цельную картину, которую можно хотя бы окинуть взглядом, если уж не получается осмыслить, но отнюдь не это стало теперь главным. Главным было то, что полностью ускользнуло от внимания в период судорожных воспоминаний. А именно: СОСТОЯНИЕ. Только так и называл Андрей в своих мыслях этот комплекс ощущений - непременно прописными буквами. Огромных размеров слово пылало во лбу - на внутренней поверхности лба, - не давало возможности сосредоточиться на чем-либо другом. Итак, что же это было? Тягостное ирреальное состояние, чувство полной иллюзорности происходящего, после которого не остается даже сил обрадоваться возврату в прежний мир - что это? Откуда, из каких тайников души (или мозга) выползло? Два раза. Полновесных два раза, хотя нормальному человеку и одного может хватить, чтобы стать психопатом или невротиком. Андрей знал, что такое глубокий наркоз - была операция по удалению аппендикса. А также испытывал на себе действие морфия, точнее, двухпроцентного омнопона - кольнулся по молодости в компании таких же идиотов-молокососов, желающих все испытать в жизни. Он отлично запомнил, как в тех, давних случаях его уносило из реальности, запомнил до мельчайших подробностей. Менялись цвета, расплывались фигуры людей, звуки становились гулкими, чужие реплики невозможно было понять, свои - выговорить; затем начиналось вращение, выраставшее до вращения мира, и в конце - вихрь, впитывающий разум без остатка. Сегодняшнее СОСТОЯНИЕ поразительно напоминало как наркоз, так и укол омнопона. Разница, конечно, была, но не столько в частностях (в частностях тоже), сколько в некоем обстоятельстве общего характера. Более сильных ощущений Андрей за свою тридцатилетнюю жизнь еще не испытывал. Собственно, он понимал, откуда приходила к нему эта сила. Ответ лежал на поверхности. Ирреальное состояние возникало как реакция организма на неизбежную и скорую гибель - мозг облегчал человеку смерть, превращая реальность в сон. Наверное, то же чувствуют смертники, которых ведут на казнь. Загадочный человеческий мозг... Андрей сидел на детском стульчике в прихожей, поставленном специально для Алисы. Осознание того факта, что его организм готовился к уходу в никуда, причем, готовился с высшей степенью серьезности, тормозило любую двигательную активность. В голову лезли все те же настырные вопросы. Боялся Саша или придуривался, зачем Саша приходил, какие подозрения питали его мрачную решимость - и так далее, вплоть до последнего в логической цепочке: собирался ли одноклассник подытожить встречу точным выстрелом? Два раза, о, Господи, два раза... Андрей отмахивался от подобной ерунды. Наркотический вихрь, впитывающий разум без остатка, пощадил жертву, потому что друг детства с глазами убийцы передумал нажимать на спусковой крючок. Андрей вернулся мир реальности - это главное. Прежним или изменившимся? Больным или здоровым? Живым или мертвым? Время покажет. Иной вихрь крутился в квартире, уже не имеющий отношения к разрушительному страху смерти. Зоя, Шлема, мать с отцом, "первая" и "вторая" кражи, редкая средневековая монета. Наконец, ошеломляющие подробности, связанные с кончиной бабы Ули, всплывшие как раз на годовщину... Люди и мысли смешались. Не стало времени, существовала только жесткая последовательность событий, разворачивающихся, как кольца спирали. 10. ВИХРЬ - Как вы лично, просто как человек, относитесь к наркоманам? - спрашивало радио женским голосом. - Кто они, по вашему мнению, почему принимают наркотики? И само же себе отвечало, правда, другим голосом, мужским: - Как можно относиться к рабству? Наркоман - добровольный раб. Раб - это человек, которые не принадлежит себе, который не волен в своих поступках. И здесь аналогия, на мой взгляд, очень точная. Человек, который попал в зависимость от наркотиков, тоже раб. Но он раб добровольный, потому что у него была возможность выбора... Прежде чем что-либо предпринимать, Андрей прошел на кухню и налил себе воды. Увы, аспирина в упаковке больше не осталось, и коробки все кончились, придется идти в аптеку. Не везет... Так и не достигнув максимально возможного спокойствия, он достал из кармана рубашки вещественные доказательства. "Информация о применении - просьба прочитать внимательно!" - призывал заголовок аннотации. Далее следовал отпечатанный микроскопическими буквами текст - специально для пожилых людей, которым и предназначалось это лекарство. Длинная и узкая бумажка, многократно сложенная, очень похожая на шпионскую шифровку. Ее вытащили из упаковки, очевидно, год назад. Лекарство называлось "Манинил-5", именно это средство принимала бабушка Ульяна до того момента, как у нее случилась сахарная кома. Вскрывать покойную не стали; во-первых, многолетний диабет, во-вторых, возраст. А теперь выясняется, что вскрытие вполне могло показать что-нибудь интересное. Например, катастрофическую передозировку этого самого "Манинила". И расследование, будь по факту смерти возбуждено уголовное дело, вполне могло дать интересный результат. "Просьба прочитать внимательно", - так написано в инструкции-аннотации. Кто-то воспользовался этим советом, прочитал микроскопический текст на пределе своей внимательности, даже подчеркнул кое-что шариковой ручкой. Подчеркнуто, в частности, что действующее вещество - глибенкламид и содержится его в одной таблетке 5 мг. А такая фраза, как "Наиболее частым побочным действием препарата является нежелательно сильное снижение уровня сахара в крови (гипогликемия)", выделена особенно жирно. В разделе, где указана дозировка, обведено "0,5 таблетки". Что бы все это значило? Проще некуда! "Сильное снижение сахара в крови" - это и есть кома, точнее, причина комы. Которая наступает, как правило, внезапно, не оставляя человеку времени сориентироваться и понять, что с ним происходит, а тем более, к примеру, успеть приготовить и выпить сладкий сироп. В тех случаях, когда человек пожилой и живет один - итог предопределен. Далее, "0,5 таблетки" - начальная суточная доза Манинила-5, одна таблетка которого содержит 5 мг действующего вещества. Но оказывается, что существует также Манинил-1! Это следует из коротенькой приписки в скобках - мол, суточная доза Манинила-1 составляет от одной до трех таблеток. Разработчики аннотации не придали никакого значения упоминанию о родственном препарате с гораздо меньшим содержанием действующего вещества, тогда как это - ключ к пониманию происшедшего. Вторым из доказательств был рецепт годичной давности. Фиолетовым по серому участковый врач написал, что больному выписано лекарство Манинил - без цифр. То ли "1", то ли "5", выбирай в меру своей начитанности или опытности. Способ применения - 3 таблетки в день, иначе говоря, участковый подразумевал Манинил-1, то есть препарат с минимальным содержанием сахаропонижающего вещества. Жаль, что баба Уля об этом так и не узнала. Она, вообще, не очень-то вникала в свою болезнь. Пила и колола, что ей прописывали. Опыта в употреблении этого конкретного препарата у нее не было, а инструкцию, судя по всему, из коробки вытащили. Кто вытащил? Интересный вопрос. Очевидно, тот, кто раньше других "внимательно прочитал" информацию о применении - ведь этого вполне достаточно, чтобы придумать, как можно эффективно и безнаказанно отправить диабетика на тот свет. Инструкция прямо-таки кричит каждой строчкой - будьте осторожны, не передозируйте, тщательно следите за своим самочувствием. А в рецепте указано "3 раза в день". Три таблетки Манинила-5 - это шестикратная передозировка. Первый день такого "лечения", второй день, третий - и результат достигнут. Идеальное убийство. Убийство... Нет, ничего бы уголовный розыск не доказал, да и дело бы не возбудил. Несмотря ни на какие заключения паталогоанатомов. Произошел несчастный случай, неосторожное обращение с совершенно обыденным лекарством, от которого умирают только полные маразматики и склеротики. Вся соль (иначе говоря, доказательная сила) скрыта в рецепте, который вряд ли попал бы руки сыщиков. "В мои-то попал, - напомнил Андрей сам себе. - И что это дает?" Как что?! Бумажки лежали в сумке жены, факт, знаете ли. Неужели Зойка?.. Он стиснул зубы. После сегодняшних новостей, после ТАКОЙ ЛЖИ, он готов был поверить во что угодно. Но если попытаться рассудить, то сразу возникает вопрос: почему она их хранила, почему не выбросила еще год назад? Ведь это улики! Мало того, кто подчеркнул в аннотации ключевые фразы, бросив взгляд на которые, мгновенно схватываешь суть дьявольского замысла? Подобные вопросы, если попытаться рассуждать, возникают целыми гроздьями: зачем Зое было убивать бабу Улю - единственного человека в семье Андрея (за исключением мужа), к которому она относилась с нежностью? К конце концов, как она могла провернуть подобную комбинацию? Тамошний участковый врач, конечно, полная бестолочь, если не выразиться крепче. Умудриться допустить такую небрежность - за это судить надо! Но ведь совершенно ясно, что истинный виновник тот, кто покупал лекарство, тот, кто ходил в аптеку. Кто - вот центральный вопрос. Кто покупал для бабули Манинил? Во-первых, не Зоя - в этом стиснувший зубы Андрей был убежден абсолютно. Весь прошлый декабрь, когда старшее и молодое поколение жило еще бок о бок в одной квартире, жена и помыслить не могла, чтобы так просто взять и без спросу, без доклада, куда-то поехать. Мама Светлана, приходившаяся ей свекровью, пасла каждый шаг невестки. Остаются трое: сама свекровь (мама Андрея); патронажная сестра, прикрепленная от собеса к ветеранке войны и труда и, наконец, соседка по лестнице, такая же пожилая женщина, ставшая за много лет боевой бабулиной подругой - она регулярно покупала в магазинах продукты не только для себя, но и для своей властной командирши. Кто из них, из троих? "Боже мой, - подумал Андрей, - из троих..." Неужели мама действительно входит в этот страшный список? Неужели хватит хладнокровия подозревать ее - наравне с оставшимися двумя женщинами? А Зоя? В какой список включить Зою? И отца? Ну и что с того, что отец - родной сын бабушки Ульяны! В чем, хотелось бы знать, он признался сегодня утром своей жене, почему та выскочила из кухни с шарами вместо глаз? Ведь он точно так же мог купить лекарство и... Что и? Нужен мотив. Ответ на вопрос "зачем". Монета. Предположим, намекая на взаимосвязь всего и вся в этом мире, Саша был прав. Откуда он мог что-то знать или о чем-то догадываться - тоже, кстати, вопрос, но не сейчас, позже. Итак, обстоятельства мартовской кражи таковы, что монету наверняка изъял кто-то из своих. Но у Зои, скажем, алиби - в то утро она возила дочь к логопеду Ефиму Марковичу на занятие. На самое-самое первое занятие! Вот ведь какое совпадение. Эти субботние визиты занимают практически весь день, причем, родителям невозможно куда-либо надолго отлучиться. Да и не было у Зои причин рот разевать на чужую собственность - абсолютно никаких причин, ведь с логопедом к тому времени уже договорились. Однако это не мешало свекрови глухо подозревать свою невестку... Далее - сама мать Андрея. Она как раз не любила бабу Улю, собственную свекровь, таким образом, монета не являлась для нее фамильной реликвией. Кроме того, она вечно озабочена отсутствием денег, до кретинизма, по мелочам. Это мотив. И Зоя ее так же молчаливо подозревала, отвечая маразмом на маразм. Но на какую крупную покупку матери вдруг понадобились деньги? За прошедшие девять месяцев не было крупных покупок; сегодняшний унитаз, пожалуй, первая. Кроме того, не убила бы она человека из-за какого-то паршивого металлического кругляшка! Теперь отец... Для него, наоборот, привезенный из далекого Байрейта военный трофей всегда был святыней. Так не мог ли он припрятать драгоценность, почувствовав угрозу или придумав, что угроза существует, желая опередить потенциального похитителя? Чтобы ни у кого искушения не возникло. Припрятал и громогласно заявил, будто монета украдена... Нет, нет, нет! Кино, дурной детектив. Поздняя Агата Кристи... Патронажная сестра и подруга соседка - тоже близкие бабе Уле люди. Тоже знали о существовании серебряного талера, даже, наверное, видели его. У соседки, между прочим, есть сын - мужик не дурак, должен был понимать, что к чему. "Не дурак" - это ведь тоже достаточный мотив, чтобы присвоить чужое. Особенно, если уверен в том, что получишь много и сразу, причем с гарантией и без всякого риска. Чего уж проще: проследить, когда хозяева уйдут, войти в квартиру и взять. Замок-то на двери не менялся, только в марте родители спохватились, когда, собственно, уже поздно было. А еще раньше - чего проще! - купил безобидное лекарство и накормил им старушку, сделал доброе дело... Талер 17-го века, конечно, ценная вещь - одного серебра в нем сколько. Но какова эта ценность в денежном выражении? Вряд ли всерьез большая, сравнимая, например, с уникальными экземплярами почтовых марок. Андрей слабо разбирался в нумизматике (вовсе не разбирался, если честно), но что-то ни разу за свою жизнь он не слышал, как восторженные журналисты взахлеб кричат, мол, такая-то монета ушла на аукционе за фантастическую сумму с фантастическим количеством нулей. Про ордена слышал, про бриллианты слышал, про почтовые марки, а про монеты - никогда. Где-то, вероятно, хранятся действительно ценные экземпляры, в музеях и частных коллекциях миллионеров, но чтобы в шестнадцатиметровой квартирке на окраине нищего города... Сказки. Впрочем, нет сомнений, что в денежном выражении бабулина реликвия вполне способна потянуть на одну-две тысячи долларов - этого как раз и патронажная сестра, и ушлые соседи не могли не понимать. Достаточный стимул, согласитесь, чтобы в чужую квартиру забраться, а предварительно угробить бдительную хозяйку. Жаль, что так и не удалось монету нормально оценить. Сначала бабуля не позволяла, потом родители опоздали, сделали ворам подарок к женскому дню Восьмого марта... - ...Начинают принимать наркотики по-разному, - терпеливо бубнило радио. - Некоторые - сознательно, а многие - неосознанно, незаметно для себя, не отдавая себе отчета в опасности этого шага... Андрей вынырнул из очередного омута воспоминаний. "Забавно..." - посмотрел он на циферблат часов и усмехнулся. Если кто-нибудь взял за труд и записал бы словами все, что он только что надумал-передумал, получилось бы, наверное, куча страниц. Хотя, на самом деле, времени прошло - десяток-другой мгновений. Откровенно говоря, проблема смерти бабушки Ульяны была не самой актуальной в иерархии проблем. Визиты Саши также стояли особняком: их значимость подразумевалась как бы сама собой, но предпринять что-либо конкретное представлялось нереальным. Позвонить Сашиному начальству? А кто оно и где? Позвонить в дежурную часть КГБ - тьфу, АФБ, МБ, ФСК, ФСБ, - короче, сделать заявление? Так кто же поверит, что такие отборные золотохвостые рыбки водятся в этом сером аквариуме! Или они там все такие - с душевным вывертом, обусловленным подростковой сексуальной озабоченностью? О чем, собственно заявлять, если Андрею никто не угрожал - вот в чем комизм ситуации... Скучная мексиканская мелодрама растворилась в угрюмом русском триллере. И то, и другое оказалось с бандитско-кэгэбэшным душком. "Транзит-1", "Транзит-2", "Транзит-3" и далее - вплоть до "Транзита- 666". "Когда же все это кончится? - вяло подумал Андрей, временно закрывая тему спецслужб. - Что же самое важное сегодня, сейчас?" "Измена жены, - продолжил он вялую мысль. И удивился отсутствию душевного отклика. - Измена жены, - пожевал он губами непривычное словосочетание. - Наверное, это самое важное, если все остальное уже отброшено?" - ...Многие из этих людей в силу своего характера не способны преодолевать даже небольшие жизненные трудности... - неутомимо разбирало радио проблемы современных наркоманов. Андрей отправился в большую комнату. Ноги сами выбрали, что в настоящий момент действительно самое важное. Ему срочно понадобилась одна книга, стоявшая на стеллаже среди прочих, а именно - том медицинской энциклопедии, что на букву "О". Статья "Обморожение". "Сейчас выясним, - предвкушал он, - врешь ты нам или не врешь, придуриваешься ты или..." Что значит это "или", не успел он выяснить. Не позволили ему спокойно добраться до стеллажа. Вихрь, хозяйничавший в квартире, послал телефонный звонок. Голос в трубке представился капитаном Лариным, оперуполномоченным такого-то отделения милиции. Какого района? Того самого, где некий Ефим Маркович Школьников проживает. Знакомое это имя? Разумеется, знакомо. Ну что же, прекрасно, тогда не могли бы вы с вашей супругой приехать в отделение - просто побеседовать, не волнуйтесь - скажем, завтра утром... Вежливый капитан попался, не приказывал, а просил, стеснялся, понимал, что причиняет людям беспокойство. Однако собеседник не оценил вежливости, несвойственной казенному человеку, и возмутился. Какое отношение Андрей имеет к господину Школьникову и почему, собственно, он должен переться на Комендантский или куда там?! Так ведь "отношения" у них, кажется, вполне о