и, а не когда
у двери с ордером на арест... Нет, надо было этого шерифа еще ранее
отравить, чтобы и не вырос!..
Но что ни говори -- в постели солдат, изголодавшийся по ласке -- это
отличный любовник! Любовник... О! мысль, вертевшаяся давно, наконец-то
обрела свою завершенность: надо смотаться в бордель и найти там "леди" Элис!
Она так похожа, что если поменяться с ней платьями (а к чужим шмоткам она
дюже падка, особенно если шмотки прикидовые, клевые!), то... в худшем случае
-- передышка так на недельку, пока дознания будут проводить, а в лучшем --
просто не та голова покатится на дворцовой площади!.. А уж затем, когда и
забудут о моем существовании -- вот тогда-то и...
Мимо "Тоски Зеленой", мимо ювелирки, мимо-мимо-мимо... А вот и бордель!
-- Привет, Элис! Ты сейчас без клиентов? Пошли, побазарим... Между
нами, девочками...
-- Ну, как сказать... Вот Джонни обещал за мной заехать.... А чо,
собсна, за дело-то?
-- Хвинансовые проблемсы. Ты как насчет "одолжить" свое рабочее место
на сутки -- другие? Я те материально компенсирую. Сама подумай, ты в таком,
как щас на тебе, на Джонни произведешь впечатление?
-- Ну, раньше производила, и щас произведу... Те чо, мае платье не
нравится?
-- Дак как те сказать -- некоторым и селедка с душком нравится... Вот и
хочу в твоем пощеголять...
-- Так мне чо, голой по городу шастать? Я ж еще пока что подвига нашей
Лизочки повторять не собираюсь...
-- А чо, число твоих поклонников стремительно возросло бы. Но вообще-то
предлагаю свое платье взамен. И диадему -- в залог, на время пока мы...
развлекаться будем.
-- Идем.
-- Куда?
-- Ко мне в номер.
-- Зачем?
-- Как зачем! А переодеваться ты тут предлагаешь?
Переодевшись, Элис, вся из себя такая радостная, убежала на свидание к
Джонни Пупкову.
Осмотревшись в номере Элис, Леди Морена не заметила ничего интересного,
кроме странной заколки с серебряной крысиной мордочкой, записки от какого-то
приятеля Элис, приглашавшего ее к 23:00 в таверну, и черной трубки в палец
толщиной из странного, легкого, похожего на кость материала.
Тут с улицы донесся испуганный и возмущенный женский крик. Выглянув в
окно, леди Морене посчастливилось наблюдать, как Элис долго доказывает
шерифу и трем стражникам-оболтусам, что она не придворная дама. Увы -- все
же ей удалось это доказать с помощью родимого пятна на средней груди. И
тогда шериф и трое стражников решительно направились ко входу в бордель.
* * *
-- День добрый, брат мой во Спасителе! -- брат Винченто обратился к
стражнику, стоявшему у ворот.
-- И тебе добрый день, -- лениво позевывая, ответил стражник.
-- Я вот пришел в город по делам монастырским, -- брат Винченто скромно
умолчал, что не давеча, как сегодня, он был спроважен из монастыря за
пьянство и некоторые иные прегрешения. -- Да уж давно здесь не был. Хочу вот
узнать, кто тут сейчас правит, да...
-- Вообще-то тут правит король Макарий, -- слегка удивленный стражник
ехидно ухмыльнулся, про себя приметив осведомленность монахов.
-- ...к жителям города, к странствующим монахам как он относится?
-- Он к странствующим монахам не относится, он к королям относится! --
скаламбурил повеселевший стражник.
Монах, ничего на это не ответив, попрощался и двинулся в недра
разомлевшего под летним солнцем города.
Прогуляться и ознакомиться с местными достопримечательностями всегда
полезно. Но долго ли выходишь на пустой желудок, да когда тебя атакует такой
злобный демон, как Вчерашний Бодун? Поразмыслив, брат Винченто двинулся в
поисках какой-нибудь таверны.
-- Добрый денек, святой брат! -- неожиданно раздалось за спиной
перепугавшегося от неожиданности монаха. Винченто обернулся: какой-то
странный тип в одежде, какую обычно носят мастеровые, улыбался во весь свой
зубастый рот. Кажется -- угрозы он не представлял и лично "святого брата" не
знал.
-- И тебе день добрый, брат мой во Спасителе. Чем могу помочь ради
Господа нашего? -- Винченто изобразил поклон, что при его комплекции почти
не получилось.
-- Помоги донести мне этот сундук до дому, я перед тобой в долгу не
останусь.
-- Святое писание учит нас не брать за труды свои, но отдавать щедро,
-- брат Винченто вспомнил, что со вчерашнего вечера у него во рту макового
зернышка не было. -- Но ежели брат решит сотворить доброе дело и накормить
своего брата, не евшего со вчерашнего дня, то это, конечно же, зачтется ему
на небесах.
-- О! Конечно же, я накормлю тебя, достопочтенный брат!
Сундук был действительно тяжел, а его хозяин жил в другом конце города
-- в доме напротив супермаркета. Но брат Винченто был вознагражден за труды
свои. Отменно пообедав жареными цыплятами и попив чаю с вытребениками, он уж
совсем забыл про тяжкий труд таскания сундука.
-- Послушай, Джек, -- обратился досточтимый монах к своему новому
приятелю, с которым успел уже как следует сдружиться, -- Нельзя ли у тебя
заночевать?
-- Э-э-э... Как тебе сказать... Моя хозяйка не любит, когда
останавливается кто-то посторонний. Ежели хочешь -- заплати ей и она
возражать не будет.
-- А сколько она обычно просит?
-- Пятак, не меньше. Эт чтобы охоту отбить. Так что плюнь на нее: в
"Обкуренном пони" комнату можно и за троячку снять.
Посидев еще для приличия минут десять и выпив еще пару чашек чая,
Винченто попрощался с новым знакомцем и направился искать таверну.
Снять комнату оказалось не проблема. Правда, эта ночевка совершенно
опорожнила кошелек, не оставив даже медяка на завтрак. Так что спал Винченто
неспокойно, хотя и привык опочивать после обеда. Ему снилось, что наутро он,
голодный, откусывает кусок от пирога, а тот вновь прирастает на место и
говорит ему человеческим голосом: "Пока не заплатишь, не скажу, как есть
зеркальные пироги"... А затем к нему подносят шикарный окорок и говорят
"Винченто, это Окорок. Окорок -- это Винченто. Унесите Винченто!"
В ужасе он проснулся, и тут-то ему в голову пришла светлая мысль,
ниспосланная то ли Господом, то ли уже урчащим желудком. Додумывая ее на
ходу, монах отправился на базар.
Толпа покупателей, зевак и воришек так и грозилась раздавить брата
Винченто, но он, подобно грозному айсбергу, все же пробрался на рыночную
площадь, сбив с ног какого-то неудачливого карманника и наступив ему...
кажется, на руку.
Повсюду стояли грубо сколоченные навесы. Удручающе пахло всевозможными
яствами, вовсю голосили продавцы, рекламируя свой товар, гомонили
бесчисленные покупатели. Слуга господен примостился прямо у лотка с арбузами
и вином, где покупателей было побольше, и, натянув клобук чуть ли не на
самый нос, приступил к исполнению своего плана.
-- Милостивые братия во Спасителе нашем! -- начал свою речь
достопочтенный монах. -- В моем лице обращается к вам наш настоятель и
просит у вас помочь ему и всей скромной обители нашей, замаливающей перед
Господом нашим грехи всех людей неразумных и грешных, в восстановлении
старой часовни, что стоит в пределах монастыря нашего.
Кое-кто из толпы обратил внимание на столь убедительные воззвания брата
во Спасителе, но деньгами делиться никто не спешил.
До самого вечера несчастный Винченто молил досточтимых жителей
Стольного Града Вольдара помочь отстроить часовню, но весь его улов
составили лишь два медяка, один сребреник и булыжник, который по праву
предназначался голодной псине, утянувшей с прилавка круг колбасы.
Вернувшись в таверну, Винченто взял кружку вина и буханку хлеба,
устроился поудобней и, уминая свои харчи, принялся слушать последние
новости, коими наполняли атмосферу заведения изрядно подвыпившие посетители.
По прежнему разыскивалась леди Морена, опять обвиняемая в заговоре
против короля, да вот вновь видели какие-то далекие пожарища на юго-востоке.
Поужинав, монах почувствовал потребность в общении с природой и
направился в ближайший нужник.
-- М-да, сходили тут двое... -- хмыкнул он и смиренно добавил: -- И
всяк в прегрешении может наказан быть... Все мы в руках Божиих...
Было отчего разволноваться: посреди уборной на полу в луже крови
валялись два трупа. В смертельной схватке они сжимали друг другу горло. Но
все же что-то в этой смерти казалось неестественным. Как-то странно, вроде
бы не могли они так убить друг друга. У обоих были ножевые раны, но -- не
смертельные на вид. Оба кинжала валялись тут же, рядом с покойниками. В
крови также плавала какая-то бумага. Брат Винченто осторожно поднял ее. Это
был обрывок записки.
В монастыре он изучал письмо и поэтому смог прочитать сохранившийся
текст:
...ее в Башне Смерти. Скоро пригодится. Буду ждать вестей от...
...и как только это появится, сразу отправлюсь к Гер...
Его спугнули чьи-то шаги. Машинально спрятав записку за пазуху, брат
Винченто кинулся к себе в комнату, где, поспешно заперши дверь, он
моментально забрался под старое драное одеяло.
Всю ночь злополучному монаху снились кошмарные сновидения. Потоки
крови, в которых плавали шестеро мертвецов. К каждому из них кинжалами были
пригвождены записки, на которых витиеватыми литерами было начертано: "Продай
меня за пять сребреников!" Но наконец-то наступил рассвет и тяжкие кошмары
оставили несчастного монаха в покое.
* * *
Взмахнув некоторыми своими частями тела, незадачливый любовник вылетел
из окна. Ну кто же мог подумать, что так бесславно окончится путь почтенного
дворянина! Сидел себе в номере, когда одна из шлюх вызвала в коридор его
девчонку, пил вино... А тут вбегает эта, как ее, имя еще такое у нее, как из
страны чудес убежала!.. Улыбается, спрашивает, че эт барона -- да пешком
сюда занесло! Ну и? Ну и стоило ответить, что, мол, на жеребце гнедом
приехал, что у задней двери припаркован, и вот результат: сперва булавкой
в... а затем хук справа -- и полет вниз. Эх! Ну ничего, хоть на мягкое
грохнулся! На матерящееся!.. Ой, извините, господин шериф, это меня из окна
спровадили!.. Цоки-цок, цоки-цок... Блин, хороший был жеребец...
Тем временем Леди Морена уже мчалась на баронском коне, погоняя его во
весь дух. В ворот платья вдета заколка с крысиной мордякой, в кармане --
черная трубка, в руке -- записка... Стоит спешить к таверне: часы только что
пробили без четверти одиннадцать ночи...
Так, что будем делать далее, леди Морена? После Элисового приятеля
можно и к Герцогу на палочку чая заскочить. Не вредно бы было... О, а вот и
таверна! Придворная дама слезла с благородной коняги и, заплатив слуге два
медяка за место в конюшне, прошла внутрь таверны. Настенные часы показывали
22:56. Да и на напольных в углу минутная стрелка почти доползла до цифры
"12". До назначенной встречи оставалось почти четыре минуты.
В зале было жутко накурено, пахло крепким винищем, потом и жареными
поросятами. Несмотря на столь обильные ароматы, посетителей было не так уж
много. У окна обменивались сплетнями два жирных хоббита, возле самой стойки
какой-то старый монах за обе щеки уплетал здоровенную буханку хлеба, запивая
ее дрянным дешевым вином, неподалеку за грязным столиком сидели три
подозрительного вида субъекта, время от времени поглядывавших на вход. Под
стенкой, за столиком сидел солидного вида гражданин, степенно потягивавший
эль, а неподалеку, закутавшись в серый потрепанный плащ, примостился
загадочный тип в низко надвинутой шляпе. Этот тип, все время поглядывавший в
сторону придворной дамы, ровно в 23:00 привстал и сделал Морене знак.
-- Элис.
-- Приветик! -- подойдя, леди сделала вид, что она его давняя хорошая
знакомая. -- Как поживаешь?
-- Не кокетничай, не на работе. На, это для Джона, -- незнакомец
протянул грязный, помятый листок бумаги с какими-то писульками. Морена
перевернула его вверх ногами и сделала вид, что пытается понять, что на нем
написано -- все (кроме самой Элис) знали, что Элис не умела читать.
-- Передай это ему и скажи, что дела обстоят гораздо хуже, чем мы
думали.
Морена небрежно свернула листок в трубочку и сунула его себе за ворот.
В этот момент дверь с треском распахнулась и в зал вошел рослый детина.
Его кричащий костюм говорил о полной безвкусице или богатом покровителе,
страдающем дальтонизмом. Странный собеседник Морены при появлении стиляги аж
вжался в стену и чуть не полез под стол. Тем временем здоровяк заказал и тут
же одним махом влил себе в глотку поллитра водки и направился в туалет.
Собеседник Морены переложил из сапога за пазуху нож и коротко кивнул:
-- Ладно, у меня еще есть дела. А ты прямо сейчас иди к Джону и передай
ему то, что я сказал... и про записку не забудь. Затем он шнырнул в туалет
вслед за небритым детиной, на ходу поправляя свой плащ.
-- Угу, -- отделалась ответным кивком озадаченная и заинтригованная
происходящим, опальная леди.
Она ожидала громкой возни, шума мордобоя или хотя бы крика прирезанного
стиляги. Но прошло около получаса, а оба незнакомца так и не выходили из
туалета. Уж не провалились ли они в лабиринты подземной канализации? Там,
говорят, такие чудовища водятся, что и Шайтану не снились...
Монах за стойкой доел свой нехитрый ужин и направился к кабинкам
уединения. Вслед за ним туда же последовал и какой-то весьма уже нетрезвый
крестьянин. Едва зайдя в сортир, монах тут же вылетел с ошалелым лицом и
помчался наверх, вероятно -- к себе в комнату. Крестьянин же, хорошо
прицелившись, попал прямо в двери и скрылся в туалете. Вдруг он отчаянно
заорал. Все посетители, да и сам хозяин таверны, бросились в нужник.
Растолкав изумленных и перепуганных зевак, леди Морена увидела два трупа,
валяющихся в луже крови и схвативших друг друга за горло. Один -- недавний
собеседник Морены, а другой -- здоровила-стиляга. Рядом валялись два
окровавленных кинжала. Несмотря на ужасность и неэстетичность представшей
картины, в голову интриганки-неудачницы закралось сомнение. Не могли они так
задушить друг друга, да и раны были совсем не смертельные. Возможность
отравления тоже отпадала -- у отравленного лицо синеет (уж это-то Морена
знала наверняка), а эти были бледны, как две мраморных статуи. Нет,
определенно в их смерти что-то было не так. Не бывает таких убийств.
Тихонько пройдя в зал, леди развернула записку:
"Ключ к тому, что мы ищем -- в Башне Зла.
Герцог оказался не при чем, но и его тоже
опасайся. Встретимся позже -- за мной следят
люди Герцога.
Гарин"
Определенно это было что-то важное, но что -- леди пока и понятия не
имела.
Солидного вида гражданин, не удосужившийся за все это время изобразить
даже элементарное удивление вместо хронической скуки, стал незаметно чертить
вокруг себя какие-то знаки. Однако от опытной придворной интриганки такое не
сокроешь... Делая вид, что ослабела от увиденного убийства и собирается
упасть в обморок, леди Морена плюхнулась за столик к солидному гражданину,
склонилась, как бесчувственная, и ясно, твердо, но тихо произнесла:
-- Магией, значит, балуемся?.. А как насчет инквизиции? Она любит
таких... на завтрак. Ша, не рыпайся -- и я могу и промолчать... Вскочишь --
под присягой подтвержу, что ты магичил на столе.
-- Какая магия? -- человек ласково-ласково улыбнулся. Слишком уж как-то
ласково. -- Вы, наверное, что-то путаете, ЛЕДИ МОРЕНА, -- на последних двух
словах он сделал особенное ударение, но постарался произносить их как можно
тише, чтоб никто посторонний не мог расслышать. -- Да и вообще, сейчас я
здесь, через миг -- уже Там.
-- Чтобы я -- и колдуна не распознала?! Фи! Да я сейчас ни с кем не
побрезгую сделку заключить, чтобы невиновность свою доказать! Даже с Вами!
Кстати -- имя-то у благородного дона есть? А то нехорошо получается: Вы мое
знаете, а я Ваше -- нет пока... Представитесь, благородный коллега?
-- Называйте меня Темный. Моред Темный.
* * *
Моред Темный, маг:
Идя по пустым вечерним улицам города, я опять размышлял о смысле жизни.
Размышлял в который раз. Все, что могло заинтересовать какого-либо из
нечасто попадавшихся мне на пути прохожих, меня уже вряд ли заинтересовало
бы. В конце своего долгого нелегкого пути мага я добился всего, что могло бы
мне понадобиться, но я так до сих пор и не узнал смысла жизни. Нет, я знал,
что ее смысл не есть какое-то обобщенное для всех понятие, что он у каждого
свой, единственный и неповторимый, но это не улучшало мое познание сего
предмета. Я так и не установил для себя, для чего мне в самом деле стоит
жить. И, чтоб окончательно не впасть в меланхолию, я решил заглянуть в
таверну, пропустить там с веселыми завсегдатаями кружку-другую старого
доброго эля.
В таверне было тепло, душно и накурено. За стойкой я взял две кружки
эля и уселся за дальний столик. От скуки я начал разглядывать посетителей.
Под самым окном пара лоснящихся от жира хоббитов вовсю чесали языки, старый
монах, стоявший у стойки, быстро поглощал свой нехитрый ужин, через один
столик от меня трое ночных уличных работников искали свою новую жертву.
Иногда они поглядывали на меня. За соседним столиком сидел загадочного вида
тип в натянутой на самый нос шляпе, замотавшийся в свой потрепанный плащ,
как мумия в бинты. Он явно кого-то ждал. Самой интересной персоной здесь
была леди Морена, разыскиваемая по обвинению в каких-то интригах. Она была
переодета в платье простой куртизанки, отчего ее невозможно было отличить от
Элис -- настоящей ночной работницы. Тип за соседним столиком все время
поглядывал на нее. Наконец, видимо решившись, он сделал ей знак. Та подошла
и они завязали тихую беседу. Дворцовые интрижки мне были неинтересны уже лет
двести, и я не стал подслушивать их сверхсекретный разговор,
сопровождавшийся обменом каких-то записок. В зал зашел Боргенс -- туповатый
мускулистый стиляга, работавший шпионом у Черного Герцога. Его появления я
ожидал менее всего. Я слегка подправил личину, так, чтоб этого не заметили
окружающие. Теперь я мог спокойно наблюдать за ним, не опасаясь быть
узнанным этим тупоголовым кретином-нюхачом. Какого черта он здесь делал, я
понятия не имел, но все же мне не хотелось попасть к нему на заметку.
Шутки ради заменив Боргенсу уже проглоченную водку на пиво, я
проследил, с какой скоростью он устремился в нужник.
Тут-то и началось самое интересное. Сперва даже я не понял, что
происходит. Просто почувствовалось присутствие какого-то мощного мага,
концентрирующегося для чего-то очень нехорошего. В то же время тип,
болтавший с Мореной, сорвался вслед за Боргенсом, поудобнее охватывая
прикрытый плащом кинжал. Все чудесатее и чудесатее. Уж этого-то я никак не
ожидал. На моей памяти интриги дворца никогда не пересекались с делами
Черного Герцога.
Когда же оба скрылись в туалете, кто-то шандарахнул туда мощной
беззвучкой. Было ясно, что и Боргенс и тот, другой тип, уже никуда не выйдут
-- такого рода беззвучки сбоев не давали.
Увы, сделавшего эту каку вычислить так и не удалось. Вероятно, он
следил за кем-то из этой парочки через Зрячий Шар и нанес удар издалека, а
таких мастеров колдовства я до сего момента не знал. Идти же в туалет и
проводить расследование мне совершенно не хотелось -- портить отношение с
местными властями в лице Святой Инквизиции было не в моем вкусе.
Через полчаса в туалет направился монах. Как я и ожидал, он тут же
вылетел оттуда, так и не произведя желаемого действа. Странно, но крика
почему-то он не поднял, что меня еще более удивило. Крик поднял в доску
пьяный селянин, зашедший в нужник зразу же после почтенного
священнослужителя. Все посетители сбежались поглядеть, что же случилось.
Монаха, вероятно, никто, кроме меня, и не помнил, иначе бедолаге пришлось бы
отдуваться за убийство. И тут я почувствовал, что таверна наполняется
"Спорами Смерти". Это был тот же почерк, что и полчаса назад. Кто-то пытался
избавиться от Морены... Или от меня.
По возможности незаметно я начертил в воздухе Руну Черного Щита. О эти
интриганки: проворная Морена все же заметила мои пассы. Сделав вид, что
падает в обморок, она завалилась прямо ко мне на столик. И, разумеется, тут
же принялась меня шантажировать, дуреха! Пришлось поставить ее на место. Ну
вот, теперь знакомиться начала...
* * *
-- Моред? Уж не родственник ли Черному Герцогу?
-- Ошибаетесь леди, не родственник. А все же интересно, с коих-то пор
Двор плетет интриги вместе с Герцогом? Уж Вас-то я менее всего ожидал видеть
в подобной компании. Глядите -- не выпутаетесь еще...
-- Менее всего?! -- возмутилась интриганка. -- А когда мое отравление
повара, за то, что он так бездарно готовит, объявили сорвавшейся и
провалившейся попыткой покушения на Короля -- тогда они чем думали? Что я в
темницу сама побегу, а трон им оставл... То есть, что я из темницы буду
повара оплакивать?! Мне же щас покровитель нужон! Зашытник!
-- О чем думали? Первый министр знал, о чем думал, когда яд повару
подсыпал и когда Вас в этом обвинял. Уж Вы поверьте -- я при этом прис... И
причину Вашего э-э-э... интереса к трону я тоже хорошо знаю. Не
притворяйтесь, Вы прекрасно понимаете, что мне известно: что все эти случаи
не имеют никакого отношения к делам Черного Герцога.
-- Просто я слышала от пана Мордена, что Черному Герцогу нужна
антицелительница в его придворный штат... Вот и думала переждать опалу на
теплой вакансии... В конце-концов, я свои яды не у аптекаря покупаю...
Моред ехидно усмехнулся.
-- Давайте лучше продолжим наш разговор на воздухе, а то скоро сюда
стражники понабегут.
-- Отличная мысль... -- и она привстала, не забыв при этом сказать:
-- Я так понимаю -- у Вас тоже есть для меня вакансия... Это отличная
мысль: я готова служить тому, кто первым предложит мне кров и защиту, и даже
клянусь не изменять ему и не предавать его до самой смерти!
Прежде чем в конце переулка появилась толпа нагломордых стражников, две
фигуры скрылись в из ниоткуда взявшемся тумане.
Глава 15
Через грозовые тучи время от времени пробивались яркие лучи апрельского
солнца. Здесь в Вековечном Лесу погода словно с ума сошла: почти ледяной
воздух то тут, то там прорывали душные жаркие сквозняки. Отовсюду
раздавались какие-то непонятные шорохи. И ни единой птицы. А если даже они и
водились тут, то были совершенно безмолвны. "Эх, зря я так легко оделся!
перемажусь -- отец расстроится, опять поучать будет..." -- малыш оглядел
свою летнюю футболку и брюки. "Хотя, уже не будет... Никогда..." --
откуда-то из глубины пришло воспоминание: отец погиб много лет назад.
Много... двадцать... Но как? этого не может быть! Ведь маленькому Яромиру
только двенадцать. Нет, это наверное какой-то сон, или одно из этих глупых
ощущений, когда смотришь на что-то новое, а тебе кажется что ты это уже
видел когда-то, только не можешь вспомнить когда."
Внезапно впереди зашуршали кусты. Прямо перед мальчишкой появился
громадный, выше его ростом, паук и вперился в пацана всеми восемью
холодными, немигающими глазами. Лесное диво словно изучало Яромира.
"Нет, все это ерунда! Сейчас надо выполнить Ответственное Задание!
Нельзя подвести друзей, хоть это всего лишь игра. Нужно обязательно
проникнуть в Храм. Добраться до Хранителей и показать им ЭТО."
Чудище развернулось и исчезло так хе неожиданно, как и появилось.
"Какой прелестный паучок!" -- запоздало пронеслась мысль. -- "Вот бы
показать его нашей директрисе... Визгу было бы на весь интернат! Или
приехать на нем прямо на урок истории и невинно так спросить: "Так это такая
милашка испугала когда-то почтенного летописца Беггинса?"
Ветви переплетались все гуще и гуще, приходилось раздвигать их руками.
Колючие сосновые лапы, казалось, нарочно смыкаются на его пути, преграждая
дорогу. И вдруг... Неожиданно ветви впереди зашевелились и разошлись в
стороны, открывая поляну, залитую жарким, почти летним солнцем. А посреди
поляны возвышался, подпирая небеса, грандиозный храм. Такого диковинного
сооружения видеть еще не приходилось. В центре раскинулся приземистый
двухъярусный корпус, арки которого были покрыты ажурной резьбой. Его купол
блестел синевой, споря с небом. Вокруг него расположились четыре башни,
похожие на минареты с высокими острыми крышами. А вокруг, занимая почти всю
поляну и бросая на белые стены черные изломанные тени, торчали здоровенные
ржавые насекомые, замершие в неестественных позах. Казалось -- кто-то
брызнул сюда дихлофосом, убивая железную саранчу. И она осталась, споря в
росте с четырьмя минаретами и постепенно захламляя траву останками своих
бурых панцирей.
Одно из насекомых нависало как раз над мальчишкой, и было отлично видно
его маршевое сопло, изъеденное коростой времени и покрытое потеками ржавчины
и зеленоватой слизи.
Лапы вросли в землю по щиколотки, если сравнивать их с человеческими
ногами. И вьюнки уже многие годы опутывают их, словно желают покрепче
связать металлических чудовищ.
Пройдя под брюхом зверюги, мальчик стукнул кулачком по трухлявому
гулкому панцирю и направился к каменной постройке, отряхиваясь от
посыпавшихся бурых чешуек.
Двери бесшумно разошлись в стороны, словно приглашая войти. Оглянувшись
по сторонам, Яромир сделал первый шаг. Прохладный высокий свод навис над
головой.
Изнутри помещение показалось больше, чем выглядело снаружи. Длинные
коридоры, богато украшенные геометрическими узорами, свисающие с потолка
бронзовые люстры. Лестницы, ведущие куда-то ввысь, на соседние этажи.
Ступени истерты, в них вытоптаны многовековой ходьбой углубления. От этого
они кажутся полукруглыми заготовками под бассейны для бумажных корабликов.
Местами краска облущилась, обнажая напластования штукатурки. Узоры
кое-где разорвались, потеряв свою правильность.
И -- никого!
Вообще ни единого человека. Ржавые твари за окнами кажутся
единственными обитателями этого сооружения. Неужели -- опоздал? Неужели
легенды -- лишь сказки минувших эпох, и давно тут нет ни Хранителей, ни
Храмового Совета, ни Патриарха? И только Лес, Сторожевой Лес хранит Храм,
как и при живых хозяевах...
Двери, наверное, вели в комнаты, но проверить это было уже невозможно:
они вросли в косяки, и теперь их можно было распахнуть только тараном...
На втором этаже -- такие же коридоры, лестницы и заросшие двери. И на
третьем... Хотя нет, вон та дверь приоткрыта, и из-за нее выбивается
тоненький желтенький луч. Электрический свет.
Звуки шагов тонут, словно идешь не по камню, а по дорогому ковру.
Щелкнешь пальцами -- и звук оборвется, словно порвали ленту.
Ярик был уже почти у самой двери, когда наконец-то стали слышны
доносившиеся из-за нее голоса. Кажется -- детские. Увы -- даже сейчас не
разобрать, о чем они говорят... Слишком тихо...
Мальчик достал из кармана длинный бенгальский огонь с шариком у
рукоятки. Зажег его и зашел внутрь.
За дверью был зал. Огромный зал, залитый огнем множества светильников.
Стены его покрывали фрески, а посреди помещения стоял камень. Мраморный куб
с нанесенными на боковых стенках знаками, сплетающимися в витую руническую
надпись. У куба стояло трое мальчишек и о чем-то спорили между собой.
-- Вы -- Хранители? -- голос Яськи прозвучал громко и неожиданно
звонко. -- Если да, то срочно позовите остальных! Мне надо показать вам всем
кое-что важное! Срочно, пока не догорела эта свеча-огонек! И я должен
показать это вам у алтаря!
Понимая, что в любом Храме главное место -- алтарь, он так и сказал: не
"У самого главного места", а "у алтаря". Вот ему и ткнули в куб посреди
зала.
Искрящаяся свеча не догорела еще и до половины, когда в зале появились
еще пятеро мальчишек и парень лет двадцати пяти.
-- А где же остальные? -- удивленно и испуганно воскликнул Ярик. -- Я
должен показать это всем! Всем вам!
-- Мы все здесь, -- последовал ответ.
-- Но ведь Хранители, Совет, Патриарх?..
-- Хранители -- здесь. Все восемь. Патриарх -- перед тобой.
-- Как "восемь"? Вас же девять!
Светловолосый остроскулый мальчишка вздохнул:
-- Ты с какой звезды свалился, малыш? Девятый умер еще в Шестую
Эпоху... Пятый...
-- А Совет? Храмовый Совет -- они тоже?
-- Ушли. У них хватило смелости, как это ни странно. А мы -- тут.
Какой-то дурман окутал сознание мальчика, стали появляться странные,
слишком взрослые мысли и воспоминания. Рука сама потянулась к кармашку за
темными очками. Все произошло как в тумане. Словно прокручивали видеозапись
на медленной скорости. Лица собравшихся исказились в удивлении и испуге,
ослепительной магниевой вспышкой полыхнул серебристый шарик у основания
догоревшего бенгальского огня. Повинуясь инстинкту все заслонились от
вспыхнувшей штуковины, что держал Яромир.
Когда глаза отошли от магниевого сюрприза, ошеломленные Хранители
узрели столб синевато-черного дыма, поглотивший пацана.
-- Кто? Что случилось? -- прошелестел шепот.
-- На миг мне показалось, что он -- взрослый... -- робко сказал
мальчишка в пажеском одеянии и с сигнальным рогом на поясе.
-- Не может быть, -- возразил ему другой, -- Лес бы не пропустил его.
Лес не обманешь...
Дым развеивался, представляя Хранителям все метаморфозы, произошедшие с
Яромиром. Нанароботы уже сделали свое дело, изменив в назначенный срок не
только внешность и одежду, но и мысли Яромира Савельича.
-- Да, да! Да, да, да... Все мы здесь взрослые! Хоть и выглядим как
дети. Просто некоторые иногда предпочитают время от времени быть такими, как
они есть, -- холодно, даже с легким презрением заявил СБ-шник. И прежде чем
кто-то успел что-либо сделать, он ловким, хорошо отрепетированным жестом
начертил в воздухе руну. Повинуясь этому пассу, через все щели Пространства
к Загорскому потянулись Темные Энергии, образуя незримый, но прочный,
блокирующий любую агрессию Щит Тьмы. Яромир знал, что и сам не должен
производить ни малейшего агрессивного действа, чтоб не нарушить условия
существования Щита, но это и не входило в его планы. Он просто огляделся, и
мысли, воспоминания присутствующих стали для него открытой книгой -- после
последней доработки нанароботов Загорский более не нуждался в гоблинском
шлеме.
* * *
Первым оказался мальчишка в белой футболке с угловатой эмблемой на
груди, шортиках до колен и ношеных кедах. Его удлиненное некрасивое лицо в
то же время светилось внутренним добродушием, а каштановые волосы были
тщательно расчесаны и уложены.
Считать имя -- Дэви Дим -- несложно, и не за этим явился Загорский в
старый Храм среди непроходимого леса.
Каждый человек -- кладезь воспоминаний, даже если они и дремлют где-то
в глубинах памяти.
...Была зима...
Снег летел мокрыми хлопьями, налипая на стволы деревьев, пригибая ветви
к земле, одевая саваном уснувший с холодами лес... Скоро настоящие морозы
скуют белесый покров в сплошную броню, и лишь под очень тяжелыми шагами
будет похрустывать наст...
Снег не таял нигде... Почти нигде. Только на теле зеленого чудовища
хлопья превращались в массивные капли воды, собирающиеся в лужицы и
ручейками сбегающие на лопнувшие гусеницы, на грязную, побуревшую землю.
Танк стоял у кромки леса, чуждый и неуклюжий. Три фигуры в белом,
нелепо раскинувшись, свисали с брони там, где настигли их выстрелы.
Но их неподвижность не смущала пятерых совершенно одинаковых
человекоподобных рыцарей в черных доспехах и шлемах, напоминающий
перевернутые ведра с Т-образной прорезью. Рыцари деловито обыскивали танк и
лежащих на нем, не обращая внимания на вырывающиеся между гусениц язычки
пламени.
Обшарив все снаружи, двое ловким движением запрыгнули в башню, еще один
залез в машинный отсек. Наружу полетела зола в перемешку с обгорелыми
конфетными фантиками и сплюснутыми энергокассетами от пушки главного
калибра. Затем из башни показалась голова одного черного, его прорезь в
шлеме ярко блеснула пурпуром в лучах восходящего солнца.
И тут одинокая фигурка появилась из лесу. Мгновение -- и пятеро
мародеров исчезли в метели столь внезапно, что показалось, будто они просто
растаяли в снежной дали...
Гэлли любил прогуляться перед уроками, и непогода не страшила его.
Напротив -- это было еще приятнее, чем в приторное безветрие. Видимо --
любовь к непогоде осталась у него еще от далеких предков, обитавших в лесах
далеко к западу... Интересно -- не мерзли ли они в зимние вечера в своих
жилищах на деревьях, или делони существовали только в древних легендах и
сказаниях?..
В лесу в такую метель на удивление тихо: снег неистово мечется там, в
вышине, а вниз опадает медленно и плавно, устав от несносного метания между
деревьями. Все ниже и ниже склоняются ветви, пока на какой-то из них не
станет снега больше, чем монеток у скряги. И тогда снежная шапка срывается
вниз, а ветка взмывает, рассыпая серебро искр. И прохлада тающих капелек
приятно щекочет лицо...
После таких прогулок на душе легко и радостно...
Но -- надо спешить. Скоро начнутся уроки, а опаздывать -- значит,
нажить себе лишние неприятности. Классная руководительница -- слишком
строгая, а порой просто сердитая... И порой так беспричинно может
рассвирепеть... Но даже не это самое страшное. Если накричит там или сделает
в дневнике запись на пол-страницы -- то Эру с ней. А вот если просто слегка
пожурит тихим голосом -- вот тогда берегись: значит -- не раз и не два еще
аукнется тебе это происшествие...
У кромки леса торчало что-то темное и массивное, еле различимое сквозь
летящие хлопья. Похоже -- застрял грузовик или лесовоз. Подойти посмотреть,
что ли?
Гэлли просто глазам не поверил, увидев полузасыпанный снегом танк.
Боевая машина словно сошла со старых картинок, которыми пестрит учебник
истории. Обугленные грязно-зеленые борта, лопнувшие гусеницы...
Полузасыпанный бугорок рядом с передним колесом почему-то резанул
взгляд. Мальчик склонился перед ним и осторожно разгреб снег. Руки
наткнулись на что-то мягкое и холодное.
Это был человек. Невысокий человек в белом комбинезоне. Мертвый
человек.
Трудно сказать, что испугало больше: само мертвое тело с маленьким
черным пятнышком на груди, или круглые, истинно человеческие зрачки
незнакомого покойника. Глаза, казалось, желающие заглянуть в саму душу
мальчишки через щелочки зрачков Гэлли.
Дико вскрикнув, мальчишка кинулся подальше от страшного места, где
разыгралась никому не ведомая трагедия... Следов черных рыцарей он не видел
-- снег скрыл их раньше. Остались незамеченными и еще два тела по ту сторону
танка... Но и без этого смерть, ранее встречавшаяся только на видеозаписях,
испугала своей обыденностью и неэстетичностью.
Черные рыцари скрылись, мальчишка убежал... И лишь теперь из снежного
марева появились трое. Их можно было бы принять за духов убитых тут людей в
белом, если б было кому наблюдать... Но наблюдать было некому, и поэтому
никто не видел, как самый молодой из троих запустил руку в тайничок над
гусеницей и вынул оттуда плоскую коробочку, напоминающую старинную
готовальню.
Они успели выскочить из танка до того, как машину подстрелили вторично.
По какой-то счастливой случайности никто так и не приметил белых воинов на
белом снегу. Никто не увидел их и у танка. И теперь они бежали вперед и
вперед, неизвестно куда. А спроси их, куда бегут -- наверняка прозвучало б в
ответ "Не куда, а откуда!", и это было бы правдой. Лес словно сопротивлялся
бегущим. Ветви переплетались перед самым носом, пеньки и стволы валежника
захламляли тропинки... И вдруг...
Внезапно ветви разлетелись в стороны, и трое путников выскочили на
поляну. Прямо в невероятное солнечное затишье. В тень. В тень от
вознесшегося в самые небеса пятибашенного храма.
Кажется -- это вмешались воспоминания Патриарха. Ведь именно он тогда
вышел незримо навстречу пришедшим. Да, он встречал их незримо, невидимкой
сопровождал их по лесу, раздвигая перед ними ветви и обезвреживая ловушки.
Ведь они заинтересовали его: они были первыми иномирянами, зашедшими в
Вековечный Лес. Но надо было присматривать за лесом: нежданные гости были
уже не детьми, но еще и не взрослыми, и предсказать реакцию Леса на
подростков было невозможно. Вот и пришлось устанавливавшему когда-то все эти
ловушки и заклятия самому примораживать их на время прохода ребят.
А дальше все было просто: встретить их в первом же коридоре,
расспросить, услышать какие-то невнятные сообщения о гражданской войне в
Дне, о боях Квадрата и Треугольника... И -- вышвырнуть рассказчиков через
ближайший портал прямиком в их собственный мир...
Мысли Патриарха -- короткие, скупые, медленные. Они словно заржавели за
эти века и не желают шевелиться. Зато резво скачут воспоминания Дэви. О
танке и трупах он в тот же день услышал от Гэлли в школе, прямо перед
уроками. Но даже не успел расспросить подробнее -- в окно влетел алый луч, и
Гэлли упал, чтобы больше не пошевелиться. Впрочем -- бессмертному эльфу
гибель не страшна: лет через пять родится вновь, помня все, что помнил и
знал до этого момента. И все же Дэви закричал: его человеческая природа не
могла принять спокойной и философской рассудительности эльфов о смерти и
жизни.
Закричал вовремя: проходившая по коридору Ли-Тао, преподававшая им
прикладную магию, обернулась на крик. Увидев дымящееся тело -- кинулась к
окну.
К школе шли существа. Черные, одинаковые, с горящими багровыми
Т-образными прорезями в блестящих ведрообразных шлемах.
Глава 16
На улице было не прохладно, но туманно. Леди жадно вдыхала влажный
воздух, такой ароматный после спертого духа в таверне.
-- Боюсь Вас огорчить, но я во всех этих интригах менее всего
заинтересованное лицо, -- Моред машинально накинул на голову большой
капюшон.
-- Зато явно разбираешься в другом... Так вот: ты случаем не знаешь,
что за тварь выпила жизнь из тех двоих в сортире, а?
-- Собственно говоря, я хотел это же спросить у Вас.
-- Э, милай, гонишь, как Арлекино на ярмарке! Знаки-то чертил от ентого
самого -- так вот и колись, что это моим другом и моим недругом закусило!
-- А, кто из них был твой друг, а кто недруг? -- в вопросе мага явно
был какой-то подвох.
-- Не люблю пижонов: у них в постели часто проблемы бывают... --
ответила леди. -- Я думаю, ты понял, что я имею в виду?
-- Боюсь, что нет. Не в смысле постели, а в смысле пижонов...
-- Другом был тот из них, у кого на любой пол проблем не возникало, да
две мало казалось...
-- Ну знаешь ли, милочка, я с ними в постели не бывал, так что Ваши
намеки мне ни о чем не говорят, -- Моред явно издевался, пытаясь вывести
интриганку на чистую воду.
-- А жаль... Помнится, как-то Макарий говорил, что юный паж придворной
даме -- как изысканные специи к главному блюду, разумеется -- если все это в
королевской посуде... Так что кто знает, как бы ты к наискромнейшему из тех
двоих бы отнесся, узнай ты его поближе... Впрочем -- ты его и так знал
поближе, пра-аказник, ведь рядом с ним за столом жался!..
-- Скажем так, -- Моред сделал серьезное лицо. -- Вашим другом был тот
тип, что сидел за столиком, соседним с моим?
-- Скажем так -- он был очень хорошим другом одной моей подруги,
которая опаздывала на встречу с ним, потому что испытывала новый
шлифовальный аппарат под наблюдением Шерифа, и поэтому негласно попросила
меня сходить вместо нее и попросить его дождаться ее... Увы -- я ему этого
так и не смогла сказать...
-- Кстати, как звали того стилягу, за которым погнался Ваш собеседник?
-- А я-то откуда знаю?! Я с гопниками не знакомлюсь, да и имен никогда
не спрашиваю у тех, на кого не имею постельных видов...
-- Вот Вы