я неохотно рассказывать. ... Афанасий Павлович собирался в отпуск. Уезжать он должен был через день. Кеша с ним с того последнего ужина больше не созванивался. Спустя неделю он пришел к нему в квартиру, - дядя сам просил: цветы полить, их немного, три кактуса, но все же; да глянуть, все ли в порядке. Мало ли, вдруг труба где потекла, бывает же такое. Когда отпер замки, почувствовал неприятный запах. Он в тот момент подумал, что дядя перед отъездом мусор забыл выбросить, и пошел прямиком на кухню. Но мусорное ведро оказалось чистым. Тогда Кеша пошел в комнаты... Дальше все немного в тумане, так как шок был сильнейший: тело на полу, головой к кровати, и такое тело уже... Серо-синее... И оно пахло... В общем, Кеша бросился вон из квартиры на улицу. А когда отдышался немного и пришел в себя, то позвонил в 03. Позвонил сдуру, - врачи дяде уже ни к чему, - но в тот момент Кеша не сообразил. В 03 толком ничего не поняли, - у Кеши зуб на зуб не попадал, вразумительно объяснить не сумел, - но приехали. Кеша пустил их в квартиру, а сам ждал на лестничной площадке, сгибаясь от болезненных схваток в животе... Помнит, что они его расспрашивали о дядиных болезнях, Кеша ответил о диабете... Потом они уехали, а ему велели ждать милицию. Милиция явилась в лице одного милиционера, вроде бы участкового, который принялся выспрашивать у Кеши, была ли квартира заперта на все замки, ничего ли не пропало... Потом участковый потоптался в комнатах, в которых царил идеальный порядок, и сел писать протокол. Затем приехала машина, тело вынесли... - Послушайте... ээээ... Как вас звать? - Кеша вдруг приосанился и взял тот тон иронического превосходства, который уже однажды мелькнул в его рассказе о дяде. - Ага, Алексей Андреевич... Так вот, Алексей Андреич, это, собственно, все! Больше мне нечего добавить! - Нет, не все. Вы что-нибудь наследуете после дяди? Кеша насупился. - Не знаю. - Что, Карачаев завещания не оставил? - Я послал запрос в нотариальную палату. Ответа пока не получил. - А дома искали? Глаза Кеши снова испуганно заметались за очками. - Иннокентий, искать завещание покойного - это не криминал. А вот пытаться подделать его... Алексей шарил вслепую, наудачу. Вдруг попадет? - Как же! - вдруг зло произнес Кеша. - Дядя все жить собирался, следил за собой, - спорт, питание, то се! Нету завещания! Я все облазил! И не удивлюсь, если у нотариусов ничего не найдут! Стало быть, по закону наследует дочь, подумал Кис. И у Кеши, следовательно, мотива нет. Хотя... - А на словах дядя никогда не давал понять, что отпишет вам какое-то имущество? - Не припомню такого, - буркнул Кеша. - Боюсь, Иннокентий, что вам придется срочно восстановить память. Вашего дядю убили. Кешины глаза снова заскакали за очками, затем вдруг остановились и напряженно уставились на детектива. Они повлажнели и покраснели, - но Алексей прекрасно знал, что слезы могут выступить и у убийцы в тот момент, когда он понимает, что разоблачен. - Откуда вы знаете?! - В лаборатории по моей просьбе выяснили, что инсулин был подменен в том картридже, который вы самолично подали дяде. - Я ему не подавал! Дядя его сам взял, я вспомнил! - попытался было дать задний ход Кеша. - Вы пять минут назад сказали... - Я перепутал! Я не... - И на картридже, и на шприце ваши отпечатки. Племянник Карачаева совсем сник. - Поскольку вскрылось убийство, я буду обязан передать все полученные мною сведения следственным органам. Так что готовьтесь ко встрече со следователем, Иннокентий... Едва закрылась за детективом дверь, как Иннокентий бросился к телефону. - Катастрофа! - проговорил он нервно в трубку. - Оказывается, Ляля наняла частного детектива! И он установил, что дядю убили! И на шприце, конечно же, мои отпечатки! Некоторое время он слушал, что отвечал ему успокаивающий голос в трубке, затем отодвинул ее от уха и потряс, словно хотел высыпать из нее этот голос, говоривший лишнее, ненужное, пустое. Потом снова прижал к уху и произнес: - Ты ничего не понимаешь. Это конец. И нажал на кнопку отбоя. Глава 4. Алексей полагал, что коль скоро он выполнил просьбу Елены и установил причины смерти Карачаева, то и миссия его окончена. И, по правде говоря, с удовольствием расстался бы с этим мутным делом. Но вышло иначе. Ляля пришла к нему вся в черном, словно именно теперь решила справить траур по "дорогому человеку". Да и сама будто почернела, и лицо ее застыло в жестком выражении какой-то решимости. Забыв поздороваться, она с порога заявила, что желает знать, кто убил Афанасия. Посему просит Алексея Кисанова продолжить расследование. - Но ведь милиция и прокуратура будут искать... - попытался открутиться Кис. - Вы сами-то верите в то, что говорите?! Они вцепятся в Кешу, которого вы им собственноручно подарили как идеального кандидата на роль убийцы, вместе с его отпечатками! Меня это может устроить только в том случае, если Кеша действительно убил Афанасия. Если вы мне сейчас скажете, что уверены, что это он, - то я согласна оставить вас в покое! - Нет. Теоретически, нельзя исключить заводской брак. В этом случае милиция окажется намного эффективнее, так как у меня нет реальной возможности проверять изготовителя. - Это крайне маловероятно, - произнесла Ляля. - Инсулин выпускают крупные зарубежные фирмы. Подобный брак стал бы для них полным крахом. Поэтому у них контроль за качеством и соответствием нормам крайне жесткий, - на него денег не жалеют. - Кроме того, - кивнул Кис, соглашаясь, - инсулин в картридже мог быть подменен и раньше. И убийцей может оказаться некий другой человек. - Вот вы мне его и найдите! - жестко произнесла Ляля, поднимаясь с кресла для посетителей. Ее черные зрачки смотрели на детектива пистолетными дулами. Алексей проводил ее до дверей. Черный цвет ей так же не шел, как и бирюзовый, и в этом была какая-то загадка. Но Ляля ему была симпатична. Несмотря на всю ее "лошадиность", на решительно не идущие ей цвета, на ее внешнюю скупость в эмоциях, - что-то в ней было... В ней угадывался мощный глубинный темперамент, и даже если к ней не прикладывалось слово "женственная", - она была женщиной, умеющей страстно любить и страстно заниматься любовью. И, может быть, мстить?.. - Елена! - окликнул он ее уже в дверях. Она обернулась, вскинула на него глаза, и детектив снова увидел два черных дула ее зрачков. - Надеюсь, вы будете благоразумны... Она еще секунду смотрела на Алексея, затем молча прикрыла за собой дверь, так и не спросив, что он имеет ввиду. Стало быть, поняла... Кис еще некоторое время думал об этой женщине, оставившей у него легкий холодок в груди, - холодок тревоги и, одновременно, восхищения. Он хорошо представлял, что именно привлекло в ней Карачаева. Любопытно было бы узнать, почему они расстались... Впрочем, это не его дело. Ему убийцу Карачаева надо искать и, в первую очередь, разобраться с Кешей. Он не обманул парня, сказав, чтобы тот ждал встречи со следователем. Сообщив об убийстве в следственные органы, Алексей, естественно, передал им и шприц-ручку, и подмененный картридж, и даже стаканы из-под виски. На стаканах были чьи-то третьи отпечатки, и этим тоже необходимо заняться. Потому как Кеша тянул на идеального подозреваемого, и вряд ли с ним станут долго чикаться и искать иную кандидатуру. Загвоздка же была в том, что Кис и в самом деле не знал, - верить Кеше или не верить? Алексей поставил себя на место Иннокентия, - если дядя попросил его принести новый картридж (старый кончился), заправить в шприц-ручку... У племянника, как и у Ляли, за годы общения с диабетиком появились навыки обращения с лекарствами и шприцами... И пошел Кеша за новым картриджем, взял его из коробки, вставил в шприц, подал дяде, ничего не подозревая, - и ушел... В точности, как он рассказывает... Могло такое быть? - Могло! А мог ли Кеша врать? - Мог! Кем бы ни оказался убийца, для него Алексей отвел весьма точно очерченную нишу: во-первых, этот человек хорошо знаком со сложностями жизни диабетика, а во-вторых, вхож в квартиру Карачаева. Елену детектив уверенно исключил из подозреваемых, и не только потому, что он ей симпатизировал. И даже не потому, что у нее уже три года как нет доступа в квартиру Карачаева, - в конце концов, Ляля могла умолчать о некоторых подробностях своих отношений и встреч с Карачаевым. Куда важнее то, что она пришла нанимать его, частного сыщика. Нужно быть полной идиоткой, чтобы, будучи убийцей, запрячь в дело частного детектива. Особенно, если учесть, что никакого следствия по делу о смерти Карачаева не было начато. Но Ляля идиоткой не была. Пока что на роль убийцы идеально подходил Кеша: он отвечал обоим условиям. Кроме него этим условиям отвечала дочь Карачаева. Она тоже должна быть в курсе тонкостей жизни диабетика и она имела массу реальных возможностей для подмены. Правда, к моменту смерти Карачаева она находилась уже дней десять в отпуске на каких-то осторовах. С другой стороны, подмена инсулина в картридже могла произойти как в вечер убийства, - так и загодя. В самом деле, ведь подменный картридж мог лежать в коробке уже некоторое время, дожидаясь своей очереди... Алексей уже знал, что картриджа с "длинным" инсулином хватает на неделю, плюс-минус. В упаковке пять картриджей. Кеша говорит, что распаковал второй. И он оказался подменным. Кто-то высосал из него "длинный" инсулин и влил в него короткий. И это вполне могла сделать и дочь Карачаева перед отъездом. Поначалу такая идея кажется бредом: она ведь первая подозреваемая! У нее и наследство в качестве мотива, и возможность подмены. С другой стороны, преступник мог предвидеть именно тот расклад событий, который и случился: что Карачев дойдет до подмененного картриджа прямо перед своим отпуском, и никто не забеспокоится, считая, что он уехал... А когда найдут его труп, то медэкспертиза ничего не обнаружит. Так что и дочь могла, вполне могла!.. Нельзя, однако, забывать, что люди убивают не только ради наследства. В бизнесе, к примеру, водится множество разных счетов и обид, нередко смертельных. Были ли компаньоны Карачаева вхожи в его дом? Достаточно ли знали об инсулине и его применении, чтобы произвести подмену? Далее, с Лялей Карачаев расстался три года назад. А как там насчет новой любовницы? Если судить по фотографиям, Карачаев принадлежал к тому типу мужчин, которым не требовался длинный список разбитых сердец, чтобы увериться в своем мужском достоинстве. Что отнюдь не исключало возможность новой любовной связи или интрижки, породившей мстительницу на почве ревности... Потенциальные мотивы для убийства ветвились, как молекулы в органической химии. Дело - раз плюнуть, - порадовался Кис. Стоит всего лишь проверить всех коллег и партнеров по бизнесу, всех женщин, состоявших в любовной связи с Карачаевым, найти его дочь и расколоть ее на чистосердечное признание (поскольку, если что, доказательств ее причастности нет и не будет, - отпечатки-то Кешины, хотя настоящий убийца мог работать в перчатках)... Глядишь, не пройдет и года, как он разведет руками и признается Ляле в своей несостоятельности. ...Сияние августовского дня уже угасало в мягких розовых тенях приближающегося вечера, и Алексей, сверившись с часами, решил, что наступило время для личной жизни. На сегодня был намечен ужин в ресторане, - дивный вечер вдвоем с Александрой, редкая роскошь по причине постоянной нехватки времени. Ему хотелось рассказать ей о Ваньке, о его новой подружке, - и о том, что скоро парень заживет самостоятельно да съедет... И о том, что при этой мысли у него появляется внутри какое-то пустое, обескровленное место, и оно почему-то саднит... И еще о детях, которых у них нет, - ни вместе нет, ни по отдельности; и о том, что это, может быть, и неправильно; и о том, что надо все-таки решить жилищный вопрос и съехаться, чтобы жить вместе... Но он ничего этого не сказал. Они погуляли по Нескучному Саду, потом уселись на террасе одного из ресторанов, где любовались густеющим вечером, ели что-то страшно вкусное и болтали о разных пустяках. Это был отдых, настоящий отдых для души, и Алексей не захотел разрушать его магию. В конце концов, Ванька пока не закончил аспирантуру и пока не собирается жениться. Чего волну гнать? Глава 5. С утречка, перебрав ворох вчерашних размышлений, детектив свел их к трем пунктам, по которым ему требовалась дополнительная информация: потенциальная любовница Карачаева, его партнеры и его дочь. Поскольку от избытка источников информации детектив явно не страдал, ему пришлось снова позвонить Елене. - Если таковая и была после меня, - ответила Ляля, - то мне об этом неизвестно. Но уверена в одном: Афанасий мог завести интрижку только тайком от дочери. Она сделала все, чтобы развести нас с Афанасием, и новой женщины бы не потерпела. - А вы, конечно, от перехода на тайные встречи с человеком, с которым жили семьей, отказались... - Разумеется. - Елена, я пытаюсь очертить круг лиц, отвечающих двум условиям: знающих о тонкостях диабета и имевших доступ в квартиру Афанасия. Что скажете о его коллегах? - Коллеги, точнее, компаньоны, в мои времена были вхожи в дом запросто, иногда и без звонка. Особенно двое. По моей памяти, они о наличии диабета у Афанасия знали, но вряд ли в подробностях. В подробностях разбиралась как раз его секретарша, - ведь Афанасий был вынужден делать себе уколы и на работе. Но зато она в дом вхожа не была. Весело. У каждого по кусочку возможностей. Впрочем, если компаньоны Карачаева и не разбирались в подробностях, - то могли легко восполнить недостачу знаний. Интернет, знакомые врачи, - сумел же детектив просветиться за каких-то пару-тройку дней! - Вернемся к Кеше. Мог ли он, с вашей точки зрения, надеяться на дядино наследство? - Раньше мог, - ответила Ляля. - И даже надеялся, причем очень сильно. Я почти физически чувствовала, как Кеша боялся, чтобы Афанасий на мне не женился. Ведь, в этом случае, я бы стала законной наследницей. - А завещание? - Афанасий суеверно относился к этому. Ему казалось, что если он напишет завещание, то словно смирится с идеей смерти. А он смиряться не хотел... Я давно заметила, что люди с серьезной хронической болезнью, - неважно какой, - намного острее воспринимают жизнь, чем здоровые. Последние живут без оглядки на смерть, - зато "хроники" постоянно, ежедневно уворачиваются от ее зазывно распахнутых объятий. И потому никогда не забывают, что жизнь - это эксклюзивный дар Случая, благодаря которому каждый из нас появился на свет. Даже если поверить в реинкарнацию, в последующие рождения, - все равно вы в следующий раз воплотитесь в иной оболочке... Поэтому каждое существование уникально: оно "здесь и сейчас". Другого такого не будет. В силу этого мироощущения Афанасий был человеком, жадным до жизни, - и потому так и берег свое здоровье, не ленился делать все необходимое, чтобы находиться в отличной форме. - Понимаю... Из этого следует, что завещание он, скорее всего не написал? - Скорее всего, нет. - Ладно. А почему вы сказали, что Кеша "раньше мог" надеяться? Теперь не может? - Потому что у Афанасия появилась дочь. - В каком смысле "появилась"? Родилась? Но вы как-то упомянули, что она переехала жить к отцу... - Давайте встретимся, Алексей. На Пушкинской, в пять, - вас устроит? Кису показалось, что шпоры на семимильных сапогах тихо зазвенели. Он прилетел на встречу на пятнадцать минут раньше срока, но и обязательная Ляля пришла на пять минут раньше. Сегодня она была в зеленом, и зеленый цвет ей тоже почему-то не шел. Они нашли кафе, где галантный Кис заказал для нее капуччино и пирожное, себе экспрессо, и принялся слушать, ловя каждое слово. ... Яна, - ее зовут Яна, - появилась в жизни Афанасия неожиданно. До этого была другая дочь, которую звали Ася, - разводясь с женой, Афанасий оставил пятилетнюю девочку у себя. "Что ты можешь дать ей? - говорил он жене, которая возвращалась в свою родную Вятку. - Оставь ребенка мне, - я ее выращу, не беспокойся. Девочке будет лучше в Москве!" Ему тогда было всего двадцать пять, но он уже чувствовал, что много добьется в жизни. Афанасий был очень честолюбив, напорист, легко заводил знакомства, умел нравиться и вызывать доверие. И в свои двадцать пять, - недавно из института, - он уже стал комсомольским вожаком крупного завода. Ляля, которая познакомилась с Афанасием много лет спустя, долго не могла понять, почему он, тогда совсем пацан, решил оставить девочку у себя. Да, он ее любил, - но как любят молодые отцы? Так, поиграть, повозюкаться полчаса и забыть... А косички утром заплести, а из садика вовремя забрать (когда твоя компашка зовет попить пивка!), а ужин приготовить, в ванночке искупать, спать уложить?! Ляля не знала ни одного мужчины, тем более столь молодого, способного заменить ребенку мать, причем добровольно. И лишь со временем она поняла, что для честолюбивого Афанасия ореол отца-одиночки, заботливого и любящего, был великолепным имиджем. Он умилял поголовно всех женщин и вызывал глухое, смешанное с недоумением и сочувствием, но все же уважение мужчин. Это был знак его высокой порядочности, это была его визитная карточка. А Карачаев смолоду умел создавать себе репутацию. Разумеется, жене он этого не объяснял. Он этого никому не объяснял, - Ляля сама догадалась, узнав его поближе. Жена согласилась с его аргументами в пользу будущего девочки. Кажется, такая ситуация ее даже удовлетворила: без ребенка на руках ей было легче устроить свою жизнь. Она вернулась в Вятку и практически исчезла из жизни Афанасия. О ее существовании напоминали только денежные переводы, которые он, несмотря на то, что ребенок остался с ним, регулярно отсылал бывшей жене. Дочка же ездила иногда к маме на каникулы, - и от нее Афанасий знал, что мама снова вышла замуж и родила еще одну девочку... Но особой охоты повидать маму Ася почему-то не выказывала. Афанасий не задавался вопросом, почему именно: его это устраивало. Асю он баловал безмерно. Девочка росла красавицей, он ею гордился, часто брал ее с собой, куда только мог: они прекрасно смотрелись рядом, молодой статный папа и прелестная кудрявая девчушка с художественно завязанным бантиком. Все были уверены, что их бросила мать-ехидна, и Афанасий мужественно несет отцовский крест, - и эта роль эффектно оттеняла его врожденное обаяние и умелое обхождение. Однако, помимо честолюбия и расчета, в его душе водились настоящие чувства, искренние привязанности, - с неожиданной горячностью добавила Ляля. И Афанасий действительно сильно привязлся к дочурке. Он устраивал ее в лучшие школы, обучал языкам, водил в кружки, проверял уроки и ходил на родительские собрания. Ася выросла, превратилась в настоящую красотку, - вы ведь видели на фотографии, верно? - и нежный папа "поступил" ее в МГИМО, как только она закончила школу. Событие отпраздновали, и он подарил дочери роскошную машину, маленькую "БээМВэшку". На которой Ася разбилась насмерть три месяца спустя. Фотография, стоящая на полке в гостиной, запечатлела ее с отцом незадолго до смерти... Ляля с Афанасием уже встречались к тому времени года два, но их отношения сцементировала именно гибель Аси. Спустя несколько месяцев он предложил Ляле жить вместе. Афанасий был жалок. Спасался только работой. Немногословная, деятельная и темпераментная, Ляля стала его доброй феей. Она взяла на себя командование его холостяцким бытом, который, после трагической гибели дочери, пришел в полное запустение. Будучи медиком, она навела и порядок в его образе жизни, питании, занятиях спортом. Афанасий полностью отдался на ее попечение. И так протекло несколько счастливых для Ляли лет. Афанасий давно оставил завод, где был директором, уже успел побывать и в заместителях министра, затем подался в частное предпринимательство, - у него все получалось, ему все удавалось, и карьера, и бизнес. И все шло чудесно - до тех пор, пока он не поехал в Вятку. Это была обычная запланированная командировка, но после гибели дочери он стал сентиментальнее, - и известил о приезде бывшую жену... Он захотел посидеть с ней и помянуть Асю. Их общую дочь, - подчеркнул он Ляле, когда та, снедаемая непонятной тревогой, попыталась отговорить его от визита к бывшей жене. - Асю это тебе не вернет, - только душу разбередишь, - говорила Ляля. - Единственный человек в мире, который способен по-настоящему понять меня, - это мать Аси, - отвечал Карачаев. - Не волнуйся, мы просто посидим с Любой, помянем доченьку... Ляля тогда испугалась, что Афанасий вернется к жене. Но она ошиблась. Вышло все иначе. ...Дверь квартиры бывшей жены ему открыла девушка, при виде которой у Афанасия Карачаева сдавило в груди. "Ася-а-а..." - простонал он, хватаясь за дверную притолоку. Девушка испуганно отпрянула назад, из комнаты выскочила Люба, бывшая жена, и, ухватив Афанасия за руки, подвела его к стулу. "Иди, иди сюда, садись, я тебе сейчас все объясню...." Оказалось, что жена при разводе и сама не знала, что беременна от мужа, - а когда поняла, то ничего не сказала Афанасию. У нее уже наличествовал новый поклонник, и она предпочла убедить его в отцовстве. И то, - деньги Афанасий посылал щедро и исправно. Большего она не могла бы получить, даже через суд. Так что сообщи она Афанасию об отцовстве, - ничего бы не выгадала. Посему, выйдя вторично замуж, она продолжала хранить свою тайну, и Ася, навещавшая иногда мать, полагала Яну младшей сестрой, рожденной от другого отца... После поездки в Вятку Афанасий пребывал в таком шоке, что Ляля его еще два месяца отхаживала. А на третий он снова поехал в Вятку и принялся торговаться с бывшей супругой. Старые аргументы, приправленные новыми возможностями: "ей будет намного лучше в Москве... Я ее обеспечу... Престижное образование... Молодые люди из хороших семей..." Бывшая жена категорически возражала. Намекала, что он виноват в смерти Аси: если бы так не баловал, если бы не подарил машину... Но Афанасий просто заболел дочерью. Ее появление в его жизни ему казалось Провидением, Божьим знаком: Яна ему послана, чтобы искупить вину перед погибшей Асей... Он звонил чуть ли не каждый день в Вятку и умолял жену. Просил позвать к телефону Яну, просил отправить ее к нему хотя бы на недельку, - это же ЕГО ДОЧКА! Тщетно. Бывшая жена была непреклонна. Она обзавелась определителем номера и перестала брать трубку, когда звонил Афанасий. - И тут, Алексей, я сделала роковую ошибку, - сказала Ляля. - Мне просто было невыносимо больно смотреть на Афанасия... Хоть и чуяла, что мое доброе дело к добру не приведет... Но я любила его! И потому помогла. - Она грустно усмехнулась. - Мужчины, видите ли, даже самые умные, отличаются редкой тупостью, когда имеют дело с хитрыми женщинами. Я взялась объяснить Афанасию, что... ... Ляля быстро ухватила суть. Люба, бывшая жена, уже пребывала во втором разводе. Второй муж платил ей алименты на Яну, - но, конечно же, не так, как щедрый Карачаев. Яне уже было семнадцать, оставался еще год до совершеннолетия, и, если бы Люба отпустила дочь на содержание к настоящему отцу, то второй муж имел бы право просить суд пересмотреть вопрос об алиментах. А Люба их терять не желала. - Намекни ей, что прибавишь денег. И вопрос с Яной решится, гарантирую, - подсказала Афанасию Ляля... Карачаев ее послушал, и пообещал жене прибавку к пансиону. Люба, однако ж, возмутилась и заявила, что дочерью не торгует. - Не расстраивайся, - утешила его Ляля. - Она просто кочевряжится. Неприлично сразу согласиться. Наберись немножко терпения... И впрямь, - о чудо! - через пару месяцев жена позвонила сама и усталым голосом сообщила, что не имеет права лишать дочь такого шанса, который готов предоставить ей отец... И что Яна тоже думает, что в Москве она сможет лучше реализовать свои таланты... Что она мечтает учиться в архитектурном институте, и делать это надо, разумеется, в столице, да и в плане будущих женихов Москва, конечно, интереснее.... В общем, бывшая жена согласилась на переезд Яны к отцу под его клятву, что он ей никогда, НИКОГДА не купит машину. И вскоре Яна поселилась в папиной московской квартире. Как и предчувствовала Ляля, она не ужилась со вновь приобретенным дитятком. С точки зрения Ляли, девица была типичной провинциалкой-рвачкой. А с точки зрения Яны, Ляля была лишней в их доме. Афанасий из двух женщин выбрал дочечку. Яна была для него чудом реинкарнации, - Яна сконцентрировала в себе его любовь к погибшей Асе и его новую любовь к самой Яне... В ней действительно не осталось места для Ляли. Через несколько недель Ляля это поняла и тихо ушла. Афансий принял ее жертву молча. Не звал назад, не благодарил за понимание... - Поэтому нам было так легко остаться в дружеских отношениях и изредка перезваниваться: ведь мы даже не поссорились... - тихо добавила Ляля, глядя в стол. - Могла ли она, на ваш взгляд, подменить инсулин? Вы все-таки немножко пожили вместе с Яной... Могла? Ляля подняла голову и посмотрела детективу в глаза. - Могла. Она ведь наследует после отца. А характером, видимо, в мать пошла: провинциалка и рвачка. Алексей имел представление о снобизме москвичек по отношению к провинциалкам. Поэтому счел нужным уточнить: - Рвачка? В чем это проявлялось, если не секрет? - Во всем! - А точнее? - Да сами посудите: какие у нее могли быть чувства к недавно обретенному отцу? Откуда? Чужой дядька, вот и все! И если она переехала к нему, - то понятно, ради чего... Что ж, логика в словах Ляли имелась. Ошибочная или нет, но Кис взял ее на заметку. - Удивительно, как легко рассказывать обо всем этом вам... - Глаза Ляли вдруг потеплели. - Обычно я совсем не разговорчива. Алексей смущенно улыбнулся. Ему частенько говорили об этом клиенты, особенно женщины, - но он никогда не знал, как реагировать на подобные признания. Ляля коснулась его руки. - Не напрягайтесь, ответа не требуется. У вас ведь, наверняка, есть еще вопросы, верно? - Верно... - Кис оценил Лялину помощь. - Карачаев Яну удочерил? - Уж надо думать. Пылинки сдувал с дочечки. - Объясните мне, как так вышло, что Яну не нашли, чтобы сообщить ей о смерти отца? - Она уехала отдыхать куда-то на острова с компанией друзей. Это все, что я знаю. Кеша пытался связаться с ней по мобильному, - но ее телефон, должно быть, не ловит в этих диких местах... Вам лучше его самого расспросить. Это вполне соответствовало намерениям детектива, - особенно если учесть, что другие источники информации для него пока не обнаружились. Глава 6. Иннокентий догуливал на свободе последние дни, если не часы. Все зависело от того, насколько быстро официальная экспертиза подтвердит информацию частного детектива об отпечатках. Но криминальные лаборатории, как всегда, перегружены, всем требуется "срочно!", - а в результате из вещдоков, проходящих по разным делам, выстраивается длинная очередь на несколько дней, а то и недель. Алексею это было на руку, - вернее, Кеша пока был под рукой. Под рукой-то под рукой, - да не совсем. Иннокентий быстро захлопнул дверь, как только увидел в щель детектива. - Не валяйте дурака! - Произнес Алексей. - В ваших интересах... - В моих интересах?! - закричал из-за двери Кеша. - Я вам что-нибудь скажу, а вы опять против меня используете! Милиции передадите! Нет уж, уходите! Я не обязан с вами разговаривать, уходите! - Хорошо, - миролюбиво согласился Алексей. - Но имейте ввиду, что у меня с милицией разные методы работы. Их вполне устроят ваши пальчики на шприце и на картридже, и время терять на поиск иных кандидатур, кроме вашей, они не станут. Я же рассматриваю все возможные варианты, просеиваю их до полной ясности. И пришел я к вам, Иннокентий, с целью узнать как можно подробнее об окружении Карачаева. Если вы хотите использовать шанс и повернуть мой сыщицкий интерес в другую сторону, то вам имеет смысл быть со мной полюбезнее! Дверь открылась, и недовольный Кеша пропустил детектива в квартиру. ...Любовница у Афанасия Карачаева была. Во всяком случае, Кеша так полагал. Он пару раз случайно заставал у дяди дома женщину и по каким-то неуловимым признакам решил, что это его новая любовница. Но она долго не задержалась. В последний год Кеша ее ни разу не видел. - Уж на что у тети Ляли характер сильный, а и то Янка их с дочкой выжила. А эта была так, слабачка. - С какой дочкой? Я что-то потерял нить... - Да с тети-лялиной дочкой, с Мариной! - У Елены есть дочка? - Ну да, Марина. Она жила с ними некоторое время вместе, с дядей и с тетей Лялей. А потом сняла квартиру пополам с какой-то подружкой, когда уже студенткой стала. Но приходила к ним часто, как у себя дома была. - Простите, я вас правильно понял? У Елены есть дочь Марина, и она жила вместе с матерью в квартире Карачаева некоторое время?.. А потом стала жить отдельно, но хаживала к маме и к Карачаеву, как к себе домой? - Так точно. И Яна их обеих выжила. - Выжила? Что вы имеете ввиду? Кеша подумал и, поправив очки, ответил: - Она, конечно, специально не выживала, но Яна имеет поразительное свойство захватывать все пространство вокруг себя. Другим просто не остается места в зоне ее экспансии. Кеша вежливо-снисходительно улыбнулся, словно заранее извиняя собеседнику неспособность понять его мудреную фразу. Алексей тоже вежливо улыбнулся: - Иными словами, Яна выжила и вас? - Ну почему... Мы с ней дружим... "Дружим". Конечно, Кеша с ней "дружил": поссориться с Яной означало потерять доступ к дяде. А дядя, помимо весомых материальных благ, представлял для Кеши единственного родного человека. К тому же такие слабаки, как Иннокентий, всегда непроизвольно тянутся к уверенным в себе, сильным и властным натурам, каковой являлся Карачаев. И Кеша наверняка Яну недолюбливал уже хотя бы потому, что она встала между ним и дядей. С ее появлением Кеше стало доставаться меньше и родственного тепла, и финансовой поддержки... - Ждал ли дядя кого-то в тот вечер? - Насколько я знаю, нет. - А кто мог прийти к нему экспромтом? Или позвонить в такое позднее время и напроситься? - Я у дяди допоздна обычно не задерживался. Вам лучше у Яны спросить. - Хорошо. На какие острова она уехала? И где должен был с ней встретиться ваш дядя? - На Московские. - "Московские"?! - брови Алексея поползли вверх. - На Московском море, - усмехнулся Кеша, беря реванш возможностью превзойти своей осведомленностью детектива. - Московское море... Московское море... - бесплодно тужил память Кис. - А в Москве есть море?! - Под Москвой, - любезно откликнулся Иннокетний. - Водохранилище на верховьях Волги. Затопленные территории, - когда строили плотину, то затопили целые деревни... А из холмов образовались острова. Любители дикого отдыха там летом разбивают палаточные городки. - И туда поехала Яна? - Именно. С компанией друзей. А дядя собирался ее оттуда забрать, после чего они должны были лететь на острова. На этот раз, на экзотические, на Мальдивы. - Стало быть, они должны были вернуться в Москву, - на Московском море аэропорта нет, как я понимаю. Скорее всего, сначала домой, может на день-другой: после дикого отпуска набирается чемодан грязных вещей, и их нужно постирать перед отъездом, приготовить для нового вояжа... - Ну, что вы, у Яны достаточно вещей, чтобы оставить грязные дома и улететь на курорт с новым чемоданом! Ага, сказал себе Кис, надо глянуть, не стоит ли где готовый чемодан... - А подробно я их планы не знал, - добавил Кеша. - Я же племянник, а не сын... В его голосе прозвучала скрытая горечь и упрек: то ли судьбе, то ли Карачаеву за то, что Кеша имел его не отцом, а всего лишь дядей... - Но почему же Яна не появилась, увидев, что отец за ней не приехал? - Откуда мне знать? Я пытался дозвониться ей по мобильному, но он не отвечает. - Это нормально. Вряд ли на островах есть электричество, чтобы подзарядить сотовый. - Верно, - удивился Кеша. - А я не подумал... Яна не появилась, потому что знала, что ее отец должен был погибнуть от подменнной ампулы? Но это довольно неосторожно с ее стороны. Для такого хитроумного убийства было бы слишком большой глупостью остаться на островах в компашке друзей и не побеспокиться о "пропавшем" отце. По хитрой логике убийцы она должна была примчаться домой в панике: где папа? Почему за мной не приехал? И потом рыдать и рвать на себе волосы от горя, - разумеется, вымышленного. Однако она этого не сделала. Почему? Неужто так глупа? Так неосторожна? Или, напротив, совесть ее совершенно чиста, к убийству Карачаева она не имеет ни малейшего отношения, а на островах застряла по девическому легкомыслию... А то и романчик с кем завела, - какой уж тут папа, тут любая родня побоку... - Где Карачаев должен был подобрать Яну? - Не в курсе. - Вы на этих островах бывали? Имеете о них представление? Как туда добираться, на чем? - Дядя Яну отвозил на машине по Ленинградке, до какой-то деревни, название не помню. А дальше катером. Но если электричкой, то выходить нужно на станции Завидово. А дальше снова катером. Либо своим, либо внаем. Там местные извозом подрабатывают. - А ее друзья? Вы кого-нибудь из них знаете? - Нет. Видел как-то у них дома, но едва знаком. Так, только представились, и я тут же ушел. - Почему? - У меня свои дела, знаете ли. Понятно. Не Кешина компания. Друзья Яны отчего-то воображались детективу плечисто-мускулистыми, нахально-самоуверенными, дорого-упакованными, - и интеллектуальное превосходство Иннокентия, его единственный козырь, был им глубоко по барабану, как нынче говорят... - С соседями Афанасий Павлович дружил, не знаете? Может, и Яна с кем-то в доме? - Понятия не имею. Мда... Охотников облегчить задачу детективу что-то не наблюдалось. И в институт не наведаешься: каникулы. Алексей взял, на всякий случай, номер мобильного Яны и расстался с Кешей. Итак, наметилось несколько ходов для проработки: потенциальная любовница, Лялина дочка, компаньоны и Яна. Чуток поразмыслив, детектив решил, что любовница находится вне зоны его интереса: по словам Кеши, она уже год как в отставке, а ему нужен человек, вхожий в дом на день смерти Карачаева. Впрочем, совсем забывать о ней не будем, - ведь Кешины сведения могут оказаться неточными... Далее. Дочь Елены, Марина, могла иметь мотив. Например, она надеялась на свадьбу мамы с Карачаевым и на определенные блага с его стороны... Но Яна поломала ей все надежды, а Карачаев оказался неверным изменником и предателем в ее глазах. Ладно, допустим. Но ждать три года возможности отомстить? И потом, по женской логике, Марина отомстила бы, скорее, Яне, чем Карачаеву. Яне, которая "выжила" ее маму из теплой квартиры Афанасия... Ну и прибавим сюда Маринину "невхожесть" в дом в последние годы... Кис не видел особых перспектив во встрече с дочерью Ляли. Куда как интереснее было бы покопать вокруг Яны и компаньонов. Отпечатки на стаканах виски оставлены, наверняка, именно ими. Нет сомнений, Карачаев погиб от укола из того картриджа, что ему подал Кеша, - из чего, однако, прямо не следует, что именно Кеша и произвел подмену. И даже не следует, что в этом картридже инсулин уже был подменен до него. Можно предположить и такое: что поздний гость произвел подмену инсулина прямо в шприце, готовом для укола. Пошел Карачаев в ванную или туалет, а в это время его гости и подсуетились... И своих отпечатков не оставили, - грамотный убийца работает в перчатках... Подобный вариант казался почти невероятным. Для него потребовалась бы самоуверенность, граничащая с наглостью, и очень хорошее знание всех тонкостей диабета. Ляля считала, что компаньоны в них не разбирались. Но то было три года назад... Короче, пора к ним наведаться. Глава 7. ...Бизнес Карачаева оказался весьма туманным. Официально это даже не являлось бизнесом, - так, некий фонд под ничего не значащим названием "Третье тысячелетие". Кое-какая скромная коммерческая деятельность имела целью поддержание существования фонда: заработанные средства шли на его развитие. На первый взгляд, никаких личных паев и долей в нем не существовало, и компаньоны, собственно, были его со-директорами. Смерть Карачаева ничего им принести не могла. Но только на первый взгляд. Кис тут даже копать не стал: он не раз сталкивался и знал по опыту, что такими невыразительными фондами нередко прикрывается большой, - очень большой! - бизнес. Да и само слово "компаньоны" возникло не случайно, - ни Кеша, ни Ляля не могли его ввести в обиход, только сам Карачаев. Но так называют совладельцев, а не просто коллег. И сколько там неучтенных средств тихо осели в оффшорах на счетах со-владельцев, благополучно миновав Фонд, - и какие по этим средствам счеты между компаньонами? Надо полагать, что, имея исключительный доступ к секретным счетам в неведомых банках, они теперь просто разделят долю Карачаева между собой, - и никто об этом даже не узнает. Что есть вполне хорошенький мотив для убийства. Прехорошенький даже. Только совершенно теоретический на данном этапе... Компаньоны Карачаева оказались двоюродными братьями. Они принадлежали к одному типу внешности (холеные лысеющие брюнеты маленького роста, средней комплекции; потливы, румяны и улыбчивы не в меру), и даже их фамилии были созвучны. Ни дать, ни взять лиса Алиса и кот Базилио! Юрий Блинков и Георгий Воротников дружно смотрели на детектива честно-хитрыми зеленоватыми глазами. - Ну что вы, в нашей отчетности все прозрачно! - Вещал Блинков. - Мы налоги платим по-белому, - вторил ему Воротников. Кто бы сомневался... - проворчал про себя Кис. Ясно, что к скрытым счетам его никогда не подпустят, - и наличие у братцев мотива для убийства он никогда не докажет. Пока что Алексей решил, за невозможностью проверить мотивы, - проверить физические возможности для подмены. Он собирался прихватить незаметно какую-нибудь ручечку из офиса, чтобы отдать в лабораторию и сравнить с отпечатками на стаканах виски. Однако эта уловка не понадобилась. Братцы ответили ему сразу же: - Да, мы заходили к Афоне в субботу вечером. Одну бумажку надо было срочно подписать, а он ведь в отпуск собирался.... Братцы поведали, что "Афоня" находился в отличной форме, хоть и был несколько сонным; что они посидели с ним полчасика, обсуждая дела фонда, выпили по "височки" и разошлись. Афоня спать, а Братцы восвояси по домам. Кис еще немного покопал на предмет диабета, но оба компаньона дружно заявили, что в этом деле черт ногу сломит, и что понятия они не имеют ни малейшего, как, что и когда Афоня должен был себе колоть. М-да... А ты на что рассчитывал? - строго поинтересовался у самого себя детектив. Что ща они тебе на шею с признаниями кинутся?! Секретарша, о которой Кис спросил напоследок, пребывала в отпуске. А после отпуска будет уволена. - Романчик Афоня с ней так-таки завел, верно, - скорчил гримасу Блинков. - Мы с Георгием даже были вынуждены ему заметить, что это мешает работе... Вроде ничего была девушка, пока Афоня с ней не спутался. А вот с тех пор обнагл