неимением лучшего слова) или Мастером -- того, кто имеет опыт -- происходит (по крайней мере, не всегда) не через слова. Шри Ауробиндо немного пытался объяснить в своих сочинениях то, что он делал, что искал. Довольно продолжительное время Мать передавала это посредством устной речи: были вечера "Вопросов и Ответов" на плэйграунде ашрама. Но, в действительности, это не было главным делом. Главным делом было распространение переживания. Это как раз то, что Запад все никак не может понять, потому что по нему все должно быть мен- тальным. Они создают философии, вы понимаете, разбитые на параграфы -- просто идеи. Тогда как, здесь, нет идей; есть силы. Мы позабыли, что ра- зум -- это только высушенный переросток, пытающийся перевести живую си- лу, находящуюся за ним. Да, есть живая сила. Это то, с чем вы должны вступить в контакт. Настоящая работа ученика на самом деле состоит в том, чтобы установить контакт с силой и мощностью переживания. Ведь это не нечто, ограниченное частным телом. Оно излучает, вы понимаете, подобно благоуханию цветка или радиоактивному материалу. Вы должны войти в контакт с этим и позво- лить ей -- этой мощи переживания -- работать внутри вас и внутри вашей собственной плоти. Вот что ученики должны стараться делать. Товарницки: Но кто основал ашрам в Пондишери? Ну, вы не можете сказать, что он был "основан", что Шри Ауробиндо решил как-то основать ашрам. Все происходит не так. Просто случилось так, как я уже говорил, что ученики стали слетать- ся как пчелы, со всей округи, и из этого возник ашрам! И однажды было решено, что будет ашрам, из-за изрядного количества людей, которые были там. Товарницки: А Мать? Вот в действительности как идет жизнь в ашраме: есть Мастер и пче- лы, собирающиеся вокруг него, чтобы... собирать мед. И, естественно, когда Мастер уходит, все останавливается. А если все продолжается вслед за уходом мастера, то просто... превращается в церковь. Вы понимаете, что в тот момент, когда ушло ядро живого переживания, вы начинаете жить теориями; вы пытаетесь применить идеи Мастера наилуч- шим образом, на что только способны. Короче говоря, это начинает стано- виться... это зародыш церкви или школы. Как раз это и происходит. Товарницки: Вернемся к ашраму, Сатпрем. Какой Мать показалась Вам? И кто такая Мать? Мать... Да, прежде всего, тот ее взгляд. Очень отличающийся от взгляда Шри Ауробиндо и все же все больше и больше напоминающий его взгляд. Но очень отличающийся. Тот взгляд был вроде... да, "меча" -- меча света. Нечто, глубоко проникающее в ваше существо и стремящееся прикоснуться там к корням, и вы чувствовали... вы чувствовали, что она проникала через все слои или покрытия вашего существа, чтобы попытаться... достичь нечто в его глуби- нах. Мать была силой за работой. Вот чем она была -- мощью. Тем, что в Индии называют Шакти. Тупик оккультизма Товарницки: Кем она была? Откуда она? О, история Матери -- это длинная история ! (смех) Начнем с того, что она была француженкой. Она родилась в Париже, отец ее был турок, мать -- египтянка. История Матери подобна роману -- в действительности, это самое ве- ликое приключение, о котором я когда-либо слышал. Невозможно пересказать все истории Матери! Товарницки: Все же стоит рассказать, хотя бы немного. Стоит того. (смех) Ну, хорошо, ладно. Она также, на свой лад, стучалась во все- возможные двери, чтобы найти ответ на вопрос о положении человека. Очевидно, она родилась с ощущением, что человек -- это человеческое существо -- не является конечным продуктом, что нечто иное должно выйти из этого существа, что явится следующей "ступенью" эволюции. Она роди- лась в сознании этого. И она стучалась во множество дверей. Она играла со всеми западными философиями. Она играла с западной эстетикой. Она дружила с Роденом, Мо- нэ... (с кем еще?) Сислеем, великими импрессионистами. Она стучалась в двери музыки -- она была замечательным музыкантом. Она стучалась во мно- жество дверей. Она также имела дар к математике. И затем она постучалась в очень интересную и очень опасную дверь -- дверь оккультных сил. Потому что, если было бы другое существо, в шаге от человеческого, то КАК оно собиралось бы... прийти в бытие? Довольно естественно ответить: может быть, оккультные силы в человеке дадут реше- ние и откроют дверь к другому состоянию? Очевидно, мало кто из людей способен к оккультизму. И более того -- более того -- попробовав его, ОЧЕНЬ МАЛО кто сможет уйти от этого. Пото- му что... Товарницки: Это было время Штайнера, время Шурэ... Да, это было время Шурэ. Это все еще было время Гурджиева. И Мать встретила некто, кого звали Теон. Некто, кто был супер-Гурд- жиевым -- Гурджиев был мальчишкой по сравнению с Теоном. Человек, имев- ший массу оккультного знания. Мы знаем лишь законы материи, вы понимаете. За ними лежат другие, это совершенно очевидно. Другие законы, очень мощные и очень действен- ные. И это благо, что люди ничего не знают о них, потому что они исполь- зовали бы их самым ужасным образом. Но, в любом случае, Мать также экспериментировала с ними, чтобы увидеть, могут ли те так называемые оккультные методы действительно по- мочь на практике. Но на нескольких конкретных примерах она, как и Шри Ауробиндо, убедилась, что это подобно растягиванию резинового жгута: по- ка вы удерживаете резиновый жгут, он остается туго натянутым, и можно творить чудеса (то, что мы, люди, называем чудесами), но стоит только его отпустить -- бац, все кончено! Все возвращается на прежнее место. Есть история об ученике или друге Шри Ауробиндо, которого укусила бешеная собака. Используя оккультное знание, он остановил распростране- ние заболевания, благодаря чему оно держалось под контролем. Этот конт- роль сохранялся в течение десяти или пятнадцати лет, не помню точно. Но однажды этот человек, бывший йогом-политиком, утратил выдержку -- он по- терял само-контроль. Спустя двадцать четыре часа он скончался. Иными словами, в течение десяти лет он держал... резиновый жгут своего созна- ния натянутым, так сказать, и болезнь сдерживалась, находилась под конт- ролем -- это выглядело чудом для всех, кроме него. Но как только он от- пустил резиновый жгут, все кончено! Все вернулось на прежнее место. Это... короткоживущие чудеса. Таким чудом можно ошарашить человека с улицы, потому что много чего можно сделать таким образом. Это может выг- лядеть весьма ошеломляющим и чудесным, но... это не имеет длительной си- лы. Это не обладает силой, которая непосредственно "исходит" от материи, вы понимаете. Это нечто, что НАЛОЖЕНО на материю. Так что вы в самом деле можете наложить ту мощь, ту силу или волю на чью-то голову, вылечить его, сделать то или это, но он снова подцепит эту болезнь спустя три минуты или пятнадцать дней. И затем, в конце, мы все подхватываем смерть. И, как если бы этого было еще не достаточно, существует значитель- ная опасность использовать эти силы на дурные цели. Что люди сразу же начнут делать с этими силами? Они будут использовать их на то, чтобы из- бавиться от всего, что стоит на их пути! Или, хуже того, они станут ис- пользовать их на то, чтобы уничтожить все, что им кажется злом в этом мире. Но что они в действительности знают о зле? Что они знают? Разве то "зло", на самом деле, не необходимо, чтобы вести куда-то за пределы него? Человеческие существа не знают ничего. Чтобы управляться с этой мощью, нужно иметь великое видение. Товарницки: Но что произошло после того, как она экспериментировала с теми оккультными силами? Что же, она увидела, что это в самом деле был тупик. Это НЕ было решением. Товарницки: И что произошло затем? Ну, как всегда, милость здесь. Когда вы заканчиваете одно пережива- ние и есть настоящий зов в вас идти дальше... Затем она познакомилась с одним философом, который должен был про- вести политическую кампанию в Индии, чтобы попасть во французский парла- мент. И так Мать, после встречи с тем философом, попала ко Шри Ауробин- до. Пройдя полный курс (я опускаю многие детали), после того, как все пути, один за другим, закрывались перед ней. Она ясно видела, что эта игра с философиями не ведет никуда за пре- делы игры. Эстетика имеет свои пределы. Музыка имеет свои пределы. Все великие оккультные силы имеют свои пределы. Ни одно из этих не было клю- чом, чтобы вести к... к человечеству, которое могло бы быть действитель- но человеческим -- чем он едва ли является в настоящее время или пока что не является. И вот как она пришла ко Шри Ауробиндо. Товарницки: В ашрам в Пондишери? Ашрам еще не был сформирован, когда она пришла. Там было всего лишь несколько учеников. Дюжина учеников или примерно столько, кто не много понимал, что происходит, но кто был там. И число учеников росло, и так было создано то, что сейчас известно как ашрам. Но ашрам сам по себе -- это ничто! Что действительно важно, это личность, которая ЯВЛЯЕТСЯ центром и ИМЕЕТ переживание, и то, КАКОЕ пе- реживание эта личность имеет. А что касается меня, что я увидел в конце всего того путешествия, это некто, говорящий мне: "Именно ТЕЛО сделает МОСТ". Это не оккультные силы. Не йогические мощности. Не философия. Вовсе не знание Упанишад. Ничего такого. Это ни наилучшее, ни наихудшее. Это не Упанишады. Даже не Бхагават-Гита. Не какой-то текст. Ничего подобного! Это нечто иное -- это ТЕЛО. У тела нет какой-либо философии, вы понимаете. Оно или хорошо спит, или плохо спит; ему голодно, ему холодно -- вот чем является тело. Итак, она говорила о секрете. И вот почему я вернулся, чтобы увидеть, чем был "секрет тела". Исследование Матери: спуск в тело, другая сторона аквариума Товарницки: Теперь Вы оказались возле Матери. Возле Матери? Товарницки: Или как Вам угодно называть это. Что начало проясняться для Вас через то, что она говорила. Но, как она говорит, это тайна за пределами всяких формулировок. Но тогда как же практикуется это учение? Каково...? Но для меня чудесным было как раз то, что Мать никогда не имела учения! Мать исследовала. Это вовсе не имеет ничего общего с учением. В течение некоторого времени она прилагала усилия, чтобы говорить ученикам: "Не так -- вот так. Вы должны... делать это и делать то." Но как только эта стадия была пройдена, Мать стала исследователем нового вида. Так что она не знала! Мать не знала пути! И что в самом деле невероятно -- и то, что захватило мою жизнь -- это то, что по некоторой непостижимой милости она сделала меня свидете- лем или поверенным в ее исследования. То есть, она доверяла мне все свои сомнения, вопросы, кажущиеся неудачи -- все. Она начала говорить со мной тем же образом, как разговаривают с ре- бенком, вы знаете, как бы рассказывая ему истории. Я мог задавать ей лю- бые вопросы, которые только приходили мне на ум. Она отвечала на все мои вопросы. И медленно, медленно вводила она меня в свое исследование. Как если бы она хотела пригласить меня, человеческое дитя, принять участие в процессе того, что придет ПОСЛЕ человека -- как выходить ЗА ПРЕДЕЛЫ че- ловека. Но она не знала пути. Она начала йогу в теле в возрасте восьмидесяти лет. И, возможно, она начала ее из-за любви, потому что тот, кого она любила, Шри Ауробиндо, ушел. Он "умер", как они говорят. Поэтому смерть была врагом. Казалось, что смерть в конце концов поглощает Любовь -- что послед- нее слово всегда остается за смертью. Так что она как бы хотела ВЫРВАТЬ Шри Ауробиндо из рук смерти, так сказать, или сорвать маску смерти, чтобы увидеть, что за ней. Это немно- го напоминает историю Орфея и Эвридики. Что же было за ней? К чему смерть? Так она взяла меня с собой в то исследование, под тем или иным предлогом. В начале она обычно звала меня и садилась в кресло с высокой спинкой. А я садился на ковер и слушал ее. Но, что самое важное, ма- ло-помалу она начала рассказывать мне о своем собственном опыте. Так чем же является эта йога "в теле"? Обычно мы думаем, что тело -- это самая простая вещь в мире; именно наше тело. Это... нечто знакомое. Но как эта кажущаяся столь известной вещь собирается произвести нечто другое, а не скопировать ту же самую субстанцию? Биологи скажут: "Это просто. Изменение в структуре ДНК может выз- вать мутации." Но все то, что мы знаем об этих мутациях, это нечто чудо- вищное. "Под воздействием космических лучей может измениться последова- тельность аминокислот, тогда возможна мутация." Но на все это уходят ты- сячи и тысячи лет. Так где же решение, если биологи говорят, что мы никогда не произ- ведем что-либо отличное от человеческого существа? Возможно, просто сверхчеловеческое существо в интеллектуальном смысле. Или же физиологического монстра. Но как может возникнуть иной вид? Биология не дает ответа. Она говорит: "Комбинация определенных мо- лекул может, после многих тысячелетий, привести к некоторой мутации, ко- тороая породит другие мутации, которые, возможно, породят иной вид." Хорошо, это было... во время, это был 1960 год. Тогда уже было со- вершенно ясно, что мир не сможет ждать тысячелетия. Проблема висела в воздухе. И ответ должен был быть найден. И где же в "теле" был ответ, ведь биология не могла его дать (*). Чем же на самом деле является "тело"? Оно кажется чем-то крайне простым, но это как раз та вещь, которую мы нисколько не знаем. Это единственная вещь, о которой мы не знаем ни- чего. Что мы в самом деле знаем о нашем теле? Мы завернуты в кучу после- довательных слоев. И мы живем, главным образом, в верхнем слое, менталь- ном, интеллектуальном слое. В действительности вся наша жизнь проходит в разуме. Мы никогда непосредственно не соприкасаемся с телом -- мы прика- саемся к нему ЧЕРЕЗ всевозможные идеи и привычки. Но что мы знаем о сво- ем теле, КАК ОНО ЕСТЬ? Значит, если мы хотим открыть то тело "как оно есть", биологию "как она есть" -- не через микроскоп, а как тело живет -- мы должны начать, очевидно, с проникновения через тот ментальный "слой". Тот первый слой, выраженный всем шумом наших идей, суждений, всего, в чем мы постоянно живем, включая все ментальные внушения, каждое... возможное внушение -- ________________________________________________________________________ (*) По правде говоря, в сентябре 1988 г. биологи неожиданно натолк- нулись на новый "факт". "В дерзком вызове, брошенном эволюционной тео- рии", -- пишет Бостон Глоуб, -- "две группы ученых утверждают, что прос- тейшме организмы могут перегруппировывать собственные гены под воздейс- твием окружающей среды. Новые эксперименты показывают, что даже однокле- точные организмы могут накапливать некий опыт и благодаря этому `выби- рать, какие мутации следует вызвать', -- говорит гарвардская школа исс- ледований...". Кажется, что бактерия делает нечто, казавшееся до сих пор немыслимым", -- подтверждает д-р Джон Кейрнс, лидер гарвардской группы. "Я полагаю, что если клетки развили механизм, позволяющий им это делать, то и высшим организмам было бы весьма благоприятно перенять эту способ- ность [в ходе эволюционного процесса]. Но это всего лишь спекуляции, а не наука." вся жизнь, в которой мы ограничены. Тот слой является ПЕРВЫМ слоем, через который нужно прорваться, чтобы подойти ближе к телу. Сначала мы должны начать с того, чтобы ути- хомирить весь тот ментальный шум, который обволакивает наше тело. Затем, если вы продолжите тот "спуск" -- "путь нисхождения", как она называла его -- то встретите ВТОРОЙ слой, являющийся эмоциональным слоем. Это все чувства, которые мы имеем, все эмоциональные реакции, ко- торые мы имеем. Это целый кишащий мир и несколько более упорный, чем ин- теллеткуальный слой. Но и этот слой также постоянно обуславливает наше существование. И он покрывает все тело. Подобно паутине, опутывающей те- ло. Как мы сможем увидеть что-то в "клеточной среде", так сказать, пока она затемнена и покрыта всеми теми слоями? Мы должны прорваться через эти слои. И поэтому необходимо прорваться также через вторую паутину, второй слой эмоций и чувств, чтобы достичь тела. И спуск становится все более и более трудным. То есть, мы должны успокоить в себе весь тот эмоциональный шум, все те реакции, которые мы с трудом осознаем, потому что они приходят к нам так естественно. Затем мы наталкиваемся на ТРЕТИЙ слой. Это слой всех "ощущений". Мы подобрались очень близко к телу. Все ощущения тела, его спонтанные реак- ции: страх, беспокойство, агрессия... Мы открыли целый кишащий мир, ко- торый не имеет ничего общего с самим телом. Это просто ПРИВЫЧКИ, которые были взращены в теле -- привычки, взращенные воспитанием или развитые в силу атавизма, привычки, приходящие из нашего окружения. Мы думаем, что НЕ МОЖЕМ сделать это или то; это не возможно. Мы НЕ МОЖЕМ есть это или то; мы НЕ МОЖЕМ жить при высокой температуре; мы НЕ МОЖЕМ... Тело окру- жено громадным слоем, состоящим из "вы не можете, вы не можете, вы не должны", "это невозможно, это невозможно, а то возможно". Мы живем в грандиозной обусловленности. В этот момент мы начинаем приближаться к нечто... очень (как бы вы- разиться?) интенсивному, острому, опасному. Мы начинаем приближаться к корням... смерти тела. Мы осознаем, что если хотим взаимодействовать с теми микроскопичес- кими привычками, покрывающими нашу клеточную субстанцию -- наше тело -- если мы начнем взаимодействовать с этим, что же, это вызовет протест в теле, панику, страх. И, наконец, мы достигли дна: желание, ЗОВ смерти. Как если бы глу- боко внизу сознания (почти касаясь тела; я не говорю, что в теле, потому что мы еще не в самом теле) было бы нечто ЖАЖДУЩЕЕ смерти -- нечто, для чего жизнь является как бы катастрофой. Потому что жизнь означает непре- рывную борьбу, напряжение, вбирание, отвержение -- жизнь - это как бы постоянная угроза. Таким образом, глубоко в теле мы встречаем некое желание покоя, встречаем инерцию. Как если бы вся память о прежнем эволюционном разви- тии была бы собрана там, наряду с чем-то, похожим на на глубокую нос- тальгию по минералу. Умиротворение минерала, вы знаете, до того, как бы- ла рождена жизнь, когда все еще было статичным. Есть та потребность. Глубоко в теле есть та потребность в покое, в инерции -- и, прежде всего, в прекращении этого постоянного кошмара... борьбы, действия, реа- гирования. Все те клетки находятся под грандиозным напряжением, застав- ляющим их бороться. Так что внизу находится желание смерти. Имейте в виду, это исследование -- не какая-то абстракция. Это пе- реживание через... через многие заболевания (я говорю о Матери, об исс- ледовании Матери). В ту минуту, когда вы пытаетесь вмешиваться обычным образом, все идет набекрень. Малейшее нарушение, и вы видите всевозмож- ные страхи, опасения, поднимающиеся в теле, отовсюду: "О, это смерть", "О, это рак", "О, это то и то заболевание". Мир, КИШАЩИЙ внушениями, глубоко внизу тела. Поэтому вы должны прорваться через все это. Вы должны прорваться через эту иллюзию заболевания. Мы должны прорваться через... смерть. (короткое молчание) Но любопытно (очевидно, трудно охватить весь этот процесс), что это как если бы вы всегда сталкивались с разрушением, чтобы найти ключ, най- ти Силу, бо'льшую, чем сила разрушения -- чем закон разрушения, кото- рый... КАЖЕТСЯ укоренившимся в глубинах тела. По мере того, как вы спускаетесь через сеть всех тех последователь- ных сетей, опутывающих тело, иногда встречаются странные вкрапления или вплавления в теле, и внезапно, через несколько секунд, тело оказывается в... мире, где всякий закон кажется разрушившимся, недействующим! Мир, где все те неумолимые вещи внезапно растворяются в нечто более сильном, чем закон смерти, более сильном, чем закон болезни, более сильном, чем -- нечто, для чего все это ИЛЛЮЗИЯ. Например, Мать испытывала бесчисленные сердечные атаки. Да, обычно вы умираете от этого. Но как раз тогда, когда она была на пороге смерти, внезапно вмешалось нечто иное, подобно нескольким секундам... света или мощи, которая внезапно, пуф, ликвидировала кажущуюся катастрофу. И бо- лезнь ушла! Сердечная атака была прекращена. Она больше не имела никакой реальности. Но затем этот опыт должен был повториться еще раз, дважды, сотни раз, чтобы клетки тела начали привыкать к этому "иному закону", где растворяются все старые внушения. Тело может лишь медленно "разучивать" другую возможность. Но фантастично то (когда у нас хватает мужества пройти через все те слои), что мы внезапно осознаем, что все те непреклонные "законы", огра- ничивающие нас -- законы, установленные медицинской наукой, математикой, физикой -- все они являются грандиозной... иллюзией. Они не имеют реаль- ности! На определенной глубине или при клеточной ЧИСТОТЕ (раз уж мы дос- тигли истока клеточной жизни, свободного ото всех покрытий и оболочек), на дне есть нечто, что "вне" смерти, "вне" катастроф, "вне" болезни. Другими словами, так называемая свобода, найденная на вершине соз- нания, может быть найдена и в теле. Но она отыскивается короткими вдохами, как всегда, через тысячи ма- леньких переживаний. Потому что тело очень медленно учится своей собс- твенной свободе. Тело не верит в свою свободу -- оно верит во все свои привычки. Оно верит во все свои заболевания; оно верит во весь медицинс- кий распорядок: "Если я сделаю это, то произойдет то-то и то-то." Весь наш мир -- мир, в котором мы живем -- это мир законов, причин и следс- твий, неустанных повторений: "Если я сделаю это, то случится то и то." Мы не осознаем, до какой степени являемся ФИЗИОЛОГИЧЕСКИМИ узниками. Мы можем осознать, что мы -- пленники идеи, чувства, ощущения, но мы не знаем, что... действительно являемся узниками ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ. И та свобода возможна. Когда нам удается пройти через все те последовательные слои обус- ловленности, мы достигаем свободы в глубинах тела. Мы внезапно избегаем Закон -- так называемый Закон, которым биологи ограничивают нас. Внезап- но возникает нечто иное. Товарницки: Вы писали, что человек является узником некоего "аква- риума". Да. Товарницки: И что нужно разрушить этот аквариум? Да. Мы думаем, что запредельное человека заключается либо в растворении тела (когда мы идем в так называемый Дух), либо в совершенствовании те- перешнего инструмента, ведущего к... сверх-рыбе в своем аквариуме, с увеличенными плавниками или с некоторым новым волшебным орудием. Когда-то, В Палеозойскую эру, некая рыба очутилась в пересохшей ям- ке и, из необходимости, эти рыбы были ВЫНУЖДЕНЫ научиться другому спосо- бу дыхания, перейти от жаберного дыхания к легочному. Они должны были -- потому что все более и более задыхались -- они должны были найти иной способ дыхания. Так появились на свет амфибии. Они оставили аквариум. Они покинули СВОЙ аквариум, чтобы обнаружить, что другая сторона аквариума не является смертью; это просто другой способ дыхания. Конец рыбы -- это еще не смерть. Это другой вид, это амфибии, дыша- щие другим воздухом. Аналогично, на пути вниз, ко дну ПСЕВДО-физиологии, которую мы зна- ем -- что является не настоящим телом, а всего лишь ПРЕДСТАВЛЕНИЕМ о те- ле, ПРИВЫЧКОЙ тела, аквариумом, в котором мы ограничены -- на дне всего того мы разрушаем... стеклянную стену, ограничивающую нас, и мы движемся в иной (как бы сказать?... Это не "другой мир", этот мир ничуть не более "другой", чем был "другим" мир, в котором высадились амфибии), мы попа- даем в другой МАТЕРИАЛЬНЫЙ воздух, другой способ дыхания... В МАТЕРИИ. Другой Закон. Ясно, что закон птицы и закон рыбы -- два совершенно разных закона. Но раз уж мы разбили этот аквариум -- не иллюзорно на вершине сознания, а в самих глубинах тела -- раз уж мы проникли через все те слои обуслов- ленности, то мы реально, МАТЕРИАЛЬНО, ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ появляемся в дру- гой... ВОЗМОЖНОСТИ БЫТИЯ -- В ТЕЛЕ. Товарницки: И мы достигаем, как говорила Мать, того, что называется "клеточным сознанием". Да -- клеточное сознание, являющееся клеточной "мощностью" и кле- точным "видением". Это совершенно новый СПОСОБ БЫТИЯ в материи. Где смерть не имеет больше никакой силы. Где случай больше не имеет никакой силы. Где другое видение. Это целиком... новый и другой СПОСОБ БЫТИЯ, приходящий к жизни, ко- торый Мать пыталась объяснить мне день за днем, в течение девятнадцати лет. Я слушал ее в течение девятнадцати лет. И всякий раз те переживания были ошеломляющими для нее. Когда вы внезапно обнаруживаете себя вне аквариума или вне сети паутин, это со- вершенно "сбивает с толку", "бедственно" для старой физиологии, для ста- рого способа делания вещей. Поначалу это немного напоминает сумасшест- вие. Много людей вокруг Матери думали, что она становится помешанной. Очень необычно вылезать из человеческой шкуры и пытаться ... освоить но- вый способ бытия. Что сказала бы древняя рыба, встретив первую амфибию? Что сказала бы древняя палеозойская рептилия, встретив первого археоптерикса? Она должна была сказать: "Это невозможно. Он сумасшедший! Это галлюцинация! Это невозможно, невозможно, невозможно." Так и весь наш мир, включая учеников вокруг Матери, постоянно гово- рил: "Это невозможно, это невозможно...". И я был единственным (теперь я осознаю это), единственным, кто ска- зал: "Да, это возможно! Это возможно; это ЕДИНСТВЕННАЯ возможность." По- тому что глубоко внизу во мне была -- это не вера, скорее определенный глубокий способ дыхания -- эта уверенность: "Ну, КОНЕЧНО ЖЕ, это возмож- но! Это даже ЕДИНСТВЕННАЯ возможность! Достаточно Упанишад, достаточно Вед и... Библии и марксизма и всех старых человеческих сказок -- мы должны найти НОВЫЙ СПОСОБ ДЫХАНИЯ." И вот куда я погружался с Матерью -- погружался, да, я был там... поистине как утопающий человек, отчаянно пытающийся... найти ИНОЙ способ дыхания. Исследование Матери: вездесущее сознание, новая физика Товарницки: Мать обычно говорила о скорости, о свете, о "волнах с быстротой молнии". Я попытаюсь объяснить, в простых словах, на что может быть похоже то другое состояние. Действительно, это нечто, о чем мы не знаем ничего. Это нечто вообще чужое для человека. Возможно, дети смогли бы почувство- вать или пережить это. И совсем мало взрослых знали о том другом состоя- нии (не осознавая это). Ведь в жизни бывают моменты, когда внезапно вы становитесь непри- косновенными -- абсолютно ничто не может затронуть вас. Если вы находи- тесь на поле боя, то чувствуете, что можете пройти невредимым через град пуль. Если вы на море в разгар шторма, то смеетесь и знаете, что, как бы там ни было, вы пройдете через грандиозные волны. К вам подсылаются убийцы, но нечто в вас остается столь СОВЕРШЕННО спокойным, как если бы просто разыгрывалась комедия -- так что они не могут и тронуть вас. И, действительно, убийцы не могут и притронуться к вам. В той или иной форме множество людей имели это переживание: внезап- но вы вне "Закона". Вы вне всего того, что кажется неизбежным -- вы проскакиваете через ячейки сети. И все те, кто имел это переживание, рассказывают, что это было... не то, что хорошее расположение духа, а как бы выстрел адреналина, и вы внезапно наполняетесь непобедимой энер- гией. Нечто очень простое и очень радостное. Но, главным образом, очень простое. Нечто подобное детскому простодушию, которое говорит: "Нет, нет, нет, нет. Это невозможно; это не может случиться." Да, в том уже есть указание на другое состояние. Иными словами, те существа, которые имели переживание этого рода, проскочили через слои обусловленности, страха, всего "случится это или то", "это возможно, то невозможно" -- в течение нескольких секунд милости они проскочили через сеть, и поэтому ничто их не затронуло. Ничто не могло прикоснуться к ним. Вот каким является это переживание. Иными словами, прорвавшись через все те эволюционные слои, вы вне- запно ПОЯВЛЯЕТЕСЬ, в глубинах тела, в нечто, где старые законы мира БОЛЬШЕ НЕ имеют силы. И вы осознаете, что их сила была ничем иным, как грандиозным коллективным внушением -- и СТАРОЙ привычкой. Но ПРОСТО при- вычкой. Нет "законов"; там лишь допотопные привычки. И все дело заключается в том, чтобы пробиться через те привычки. Так что иногда, в человеческой жизни, бывают секунды, когда чувс- твуешь: "Ах, я проскочил!" Но то состояние должно дойти до точки, когда оно спонтанно и ес- тественно переживается телом, что означает его освобождение от всякой обусловленности. Тогда вы появляетесь в нечто фантастическом. Но реально фантастическом!... Хотя я считаю, что и первое парение птицы в воздухе тоже было фантастическим. Все же был момент, когда древняя рептилия под- нялась в воздух и стала птицей. Вы видите, что следующий шаг в эволюции не имеет ничего общего с твоением сверх-философий, сверх-Бетховенов или супраэлектронных машин. Он связан с ФИЗИОЛОГИЧЕСКИМ обретением -- потому что эволюция физиологи- ческая -- обретением физиологически НОВОГО СОСТОЯНИЯ В МАТЕРИИ -- не в чистом Духе. Но затем вы замечаете нечто совершенно необычное, связанное с телом (на самом деле, может быть, со всей жизнью), что заключается в том, что препятствие ЯВЛЯЕТСЯ рычагом: найти стену, узнать, где стена -- значит, быть способным прорваться через нее. Медицина и биология "классифицировали" препятствия -- они кристал- лизовали препятствия и возвели их в ранг закона -- тогда как это только средства. Они -- рычаги. Если есть стена, то это означает, что существу- ет и другая сторона стены. Если есть невозможность, то существует и воз- можность. Не может быть иначе. И поэтому величайшая трудность состоит в том, чтобы найти ГДЕ находится стена. Но все те препятствия -- те заболевания, которые кажутся неизлечи- мыми, смерть, тяжесть, любой и каждый наш закон, так дотошно классифици- рованы и узаконены как препятствия, то есть, как неоспоримые пределы на- шего аквариума -- являются, в действительности, средствами. Если вы УПИРАЕТЕСЬ в препятствие (вы должны в него упереться), если вы упираетесь в препятствие вместо того... вместо того, чтобы естествен- но принимать вещи; если жизнь, как вы ее знаете, ПЕРЕСТАЕТ быть естест- венной, если вы натыкаетесь на препятствие повсюду, то вы можете преодо- леть его. И как раз это делала Мать. Всякий раз был Закон, Невозможность -- для нее не существовало того "закона" или той "невозможности". И именно потому что она имела отвагу прорваться через все эти... грандиозные им- перативы, вы знаете, которые ТЯГОТЯТ сознание тела -- все препятствия, эти "вы не сможете сделать это", вся та кишащая смерть со своими притя- гательными медицинскими масками -- именно потому что она имела отвагу прорваться через все это, НАДАВЛИВАТЬ на все препятствия, именно поэтому она прорывалась, в конечном итоге, лишь для того, чтобы осознать, что так называемые законы были просто нашим... способом разметки определен- ного аквариума, и что на другой стороне находится иная возможность бы- тия. Затем глубоко внутри тела вы обнаруживаете нечто... очень похожее -- неожиданно похожее -- на то, что вы находите на вершине сознания, в величественных просторах, на вершине бытия -- но вы обнаруживаете это физиологически, в клетках. Тело сделано из материи. А что такое материя? Мы думаем, что она ограничена каким-то частным телом, но это не так! Ученые знают это. Материя представляет собой континуум; нет нигде отделения. Электромагнитные волны повсюду одновременно, во всем. И так тело Матери начало переживать поистине фантастические вещи, о которых она доверительно мне рассказывала, потому что знала, что я не считаю ее сумасшедшей. Она чувствовала, что МОГЛА беседовать со мной, тогда как другим не могла сказать и слова. Она могла, потому что знала, что после того... удушения, которое я пережил, для меня ВСЕ было возмож- ным. Или же я ХОТЕЛ, чтобы все было возможным. И так, в глубине того "чистого" клеточного сознания, свободного ото всех покрытий, мы начинаем прикасаться к поистине фантастическим вещам -- материально фантастическим -- которые в действительности параллельны многим открытиям современной физики. В частности, мы осознаем, что сознание тела ни В МАЛЕЙШЕЙ СТЕПЕНИ не ограничено каким-то частным телом; оно одновременно повсюду. И только мы ограничены в иллюзорной физиологии. Когда мы вступаем в контакт с тем клеточным сознанием глубоко внутри тела, там больше нет "одного тела"; неожиданно... там весь мир. Поэтому Мать обычно имела фантастические переживания. Что-то проис- ходило в Нью-Йорке, Париже, Нью-Дельфи или где бы там ни было, и она бы- ла ТАМ -- она была там ФИЗИЧЕСКИ. Сознание ЕЕ ТЕЛА (это не было видением психического, переживаемым через так называемый третий глаз), именно это тело... сообщалось одновременно со всем. Есть клеточное сознание, которое не ограничено. Материя как... даже как видят ее физики, не ограничена -- она в движении, совершенно непре- рывна везде. То тело внезапно оказывается без границ! Оно ЗНАЕТ все. Оно НАХОДИТСЯ повсюду. Оно ЖИВЕТ везде. Это как бы вездесущее сознание. Одновременно пленительно и опасно говорить об этих фантастических переживаниях, потому что на самом деле они гораздо проще, чем мы думаем. Новое существо -- это не актер вторых ролей. Трудно описать на земной шкале ту простоту. Но ее можно ПЕРЕЖИТЬ. И именно это Мать пыталась передать -- передать мне. Это можно пережить. В тот момент, вы понимаете, больше нет... больше нет ни малейшего смысла в маленьком "я", маленьком человеческом эго с его "мощностями" и фантастическими "видениями". Клеточное сознание похоже на детское сознание. Оно очень простодуш- ное. Это... чрезвычайно простое. Это изначальная простота мира. Поэтому это сознание проходит через все и ощущает себя везде "как дома": в бы- линке, в ветре, и особенно в страдании, в ужасном страдании мира. Это болезненно. Разумеется, в этом есть фантастические стороны. Чувствовать, что мы являемся горой, рекой, лесом -- все это... высокопарно. В действитель- ности, есть определенная простота, которая заставляет нас быть повсюду, быть частью всего, одним со всем... Почему? Потому что подобно тому, как есть только одна Материя, есть и только одно Сознание. Но то Сознание тождества не находится в маленькой точке бытия, ис- чезающей в сонном блаженстве. Его можно обнаружить в тотальном физичес- ком тождестве, в котором... не только вы участвуете во всем, но вы ЯВЛЯ- ЕТЕСЬ всем -- вы дышите со всем. Вы в одной пульсации сердца со всем су- щим. И вы составляете ту же боль со многими болями. Товарницки: Воспринимала ли она волны? Она не "воспринимала" (абсурдно так говорить); она БЫЛА подобна волнам, распространяющимся со скоростью света, везде, мгновенно, так быстро, как если бы они были абсолютно неподвижны. Здесь мы поистине вступаем в новый вид физики. И первое изменение той новой физики состоит в том, что само ощущение ВРЕМЕНИ другое. Мы жи- вем со скоростью... которая не является той скоростью, к которой мы при- выкли. (короткое молчание) То сознание (то есть, сознание тела), мгновенно расширяясь во всем физическом континууме, не распространяется с обычной человеческой ско- ростью -- там другое ощущение времени. Так, мы понимаем, что если мы способны ЖИТЬ в том другом "времени" или с той другой скоростью, то меняется старый закон тела: "привязки" жизни ко времени больше не существует. Нам уже больше не 82 года + 1 день + 2 дня + 3дня. Другая физиология начинает... появляться -- начина- ет появляться новый способ БЫТИЯ. Но... вот где мы начинаем соразмеряться не только с риском и край- ним сумасшествием такой попытки -- двигаться к новому виду -- но так же и с болью такого переживания. Потому что войти в физическое тождество мира -- физиологическое тождество -- означает войти в "тотальное" убо- жество мира. И со своим обычным юмором (потому что всегда был тот юмор, что бы она ни делала) Мать говорила: "Это как бы постоянно подхватываешь новую болезнь и должен найти лекарство от нее." Она подхватывала тысячи и тысячи болезней. Она постоянно имела... черные секунды. От одной секунды к следующей было так, как если бы она стояла лицом к лицу со смертью. Не просто с собственной смертью, а смертью некоторого ученика, смертью этого человека, страданием того че- ловека. Так что каждую секунду она должна была привносить новый кислород или тот новый Закон, чтобы погасить вспышку болезни или вспышку смерти, внезапно охватывавшую ее. Она могла бы остановиться. Она могла бы уйти совершенно незапятнанной. И... нечто иное -- какой-то другой Закон -- пришел бы и стал противодействовать, преодолел препятствие того страда- ния. Очень трудно выразить это в словах, но было так, как если бы Мать действительно работала надо всем телом земли. Она больше не была телом, ограниченным какой-то кожей. Возможно, мы можем понять размах этого переживания с помощью мен- тальной аналогии: когда мы произошли от приматов и начали немного "ду- мать" и "общаться", то новое сознание начало ОХВАТЫВАТЬ множество вещей. В том смысле, что понять означает БЫТЬ ВНУТРИ того, что понимаешь. Поистине подобно этому охвату. И поэтому чем более утонченным становится человеческое существо и чем больше оно расширяет свое сознание и чем больше общается, тем больше вещей оно "вбирает" -- тем больше оно охватывает. Поэтому более утончен- ное существо часто больше страдает, потому что понимает массу вещей -- оно охватывает массу вещей. Конечно, можно понять ментальный масштаб процесса, но то "понимание", тот особый способ охвата вещей происходит именно в теле. То есть, тело Матери охватывало множество страданий, что- бы работать над ними -- работать над той ложью, грандиозной ложью, кото- рой является болезнь, является страдание, является боль, является смерть. И пропуская новый... вид кислорода в свое тело, она просачивала его в тело мира, так оно и было. Несколько капель нечто иного, что... меняло судьбу и тяжесть вещей. И вот где явление становится чрезвычайно интересным, когда можно оценить его. Первой реакцией тела, когда ему дается некий новый кислород или ка- кая-то новая пища -- когда тело сталкивается с иными условиями, чем те, к которым привыкло -- является паника. Мгновенный страх: все начинает кипеть и пузыриться, разваливаться, становится дезорганизованным. Но как раз это и происходит в теле мира в последние двадцать лет! Есть ощущение, что все идет скверно, разваливается на части. Ничто не работает как обычно -- ничто более не естественно. Как если бы вся наша ментальная система полностью прогнила и не было бы больше решения ни для чего. Все истины трещат по швам. Вся ложь маскируется под истину. Есть ощущение жизни в мире, который... полностью распадается на части. Но почему? Почему это так? Очень может быть, что как раз новый Закон, новый воздух просачива- ется в старый человеческий аквариум и начинает РАЗРУШАТЬ ячейки сети. Поэтому мы кричим о помощи. Мы возмущены: "То, что происходит -- это просто ужасно!" Но что в действительности происходит? Просто разрушаются ячейки сети. И они разрушаются по всему миру. Не потому что уходит зло или потому что уходит истина (как мы понимаем ее). А потому что есть новый воздух, новый кислород, проникающий во все и РАССТРАИВАЮЩИЙ все -- выводящий все из ложной натуральности, из ложного добра, как и из ложного зла. И разваливается абсолютно все, вы понимаете! Вся истина, как и вся ложь. Ничего больше не остается. Но, посмотрите, когда первый ящер или первая рептилия должна была выйти из своего тела и отрастить крылья, по- тому что мир становился удушающим -- что происходило? Нечто должно было быть разбито вдребезги под шкурой той рептилии. Должно было быть ужасно больно находиться в шкуре того ящера, когда он должен был отрастить крылья.