, смерть не неизбежна: МОЖНО избежать закона смерти. Но... как раз здесь и начинается проблема -- не проблема, а основная трудность. Что же происходит по мере того, как клетка все больше и больше очи- щается от всех ее катастрофических и смертных привычек? Это трудно понять, но в ту минуту, когда материя освобождается от своих катастрофических привычек, она тут же становится ВСЕЙ материей. Нет больше стен, нет больше разделения. Маленькая индивидуальная энер- гия, заключенная в аквариум, больше не является индивидуальной энергией, вращающейся по прежним кругам; это гран-ди-оз-ная энергия -- та самая, что правит вселенной. И все те, кто жили с Матерью, знают, что это значит, хотя бы нем- ножко. Она говорила мне.. Как часто они мне говорила: "Я должна прикрыть себя! Я должна прикрыть себя, иначе это становится невыносимым." Эта энергия невыносима. Она столь грандиозно "чистая" и "солнеч- ная", что на малейшие пораженческие поползновения в наших глубинах -- все это составляет вещество нашего существа -- она действует как луч света в крысиной норе. Все начинает метаться и визжать. Когда находишься рядом с Матерью, то все эти темные вещи в глубинах человеческой материи начинают задыхаться и метаться, чувствовать, что... их срок подходит к концу. Так что недостаточно стать новым видом. Вам нужно позаботиться о том, чтобы не быть убитым старым. И здесь мы подходим к чему-то... очень болезненному, что действи- тельно составляет суть человеческой убогости. Дело в том, что земля (можно сказать, что ашрам был просто символи- ческим представлением земли, типичных человеческих существ, некоторой человеческой субстанции, которая должна быть трансформирована) и вся эта материя чрезвычайно злобно отторгает радость. Она отторгает простор, не- объятность. Она очень привязана к свои скрипучим маленьким привычкам. Она очень привязана к своим маленьким идеям, маленьким силам, маленьким способам бытия -- даже если они "йогические". Попробуйте изгнать из че- ловеческого сознания то представление, что перед фотокамерой они не должны позировать со скрещенными ногами, окруженные благоухающими арома- тами фимиама или жасмина. Так что они все чаще говорили: "Она впадает в детство. Ей 92, затем 93, затем 94. И это происходит всегда. Это нескончаемо." Печально об этом говорить... но так оно и было. Им было достаточно, они больше не могли выносить Мать. Им было довольно. Что касается меня, то только потому что я достиг КОНЦА всех возмож- ных переживаний, с того дня, как я вскричал в концлагере... кричал везде -- кричал в лесу, кричал на дорогах Индии, кричал... действительно на крайних переделах моей собственной человечности, с таким жгучим зовом "нечто иного" -- той необъятности, того света, той красоты. Я так СИЛЬНО нуждался в этом, что как бы был способен "выдержать" эту мощь света. И даже когда я чувствовал, что мое тело начинает разрушаться -- потому что давление этой энергии было столь грандиозным, знаете ли -- даже тогда я говорил "ДА! ДА! БОЛЬШЕ! И еще БОЛЬШЕ! И даже если я должен умереть от этого!... Пусть я умру лучше так, чем на больничной койке!" И тогда я смотрел на нее... я смотрел на нее. Ей было 92, 93, 94 года. И столь одинокая. Окруженная таким чудовищным непониманием. Они приходили увидеть ее и забрасывали ее таким пустяковыми, такими мелочны- ми делами: "Стоит ли мне продать машину по такой-то цене?", "Следует ли мне жениться на такой-то женщине?", "Должен ли я делать это или следует сделать то?...". Они заваливали ее письмами, вопросами и даже проявляли дурную волю: "Довольно! Достаточно! (как я и говорил в начале) Достаточ- но! Избавьте меня от этого!" Очень трудно вынести Истину -- ЖИВУЮ Истину. ЖИВУЮ Энергию. Я смотрел на нее... эти клетки, это тело, столь ясное, столь проз- рачное, было окружено и постоянно поглощало отрицание, отказ и даже бунт. Всякий раз это происходило так, как если бы клетки подхватывали некую человеческую болезнь, или, возможно, эту человеческую болезнь -- ТОЧНО человеческую болезнь. И всякий раз она должна была очищать, в собственном теле, все эти внушения, всю эту дурную волю!... А КТО верил? КТО говорил: "Мать НАЙДЕТ путь. Мать ПРОЙДЕТ через это." Кто верил? Она обычно говорила мне: "Ни один здесь". Ни один здесь. Так вот и было: это существо, которое пыталось сделать столь многое для земли, которое столь много искало ради любви и красоты на земле -- и... "Ни один." Было так... трогательно, мучительно, знаете ли, видеть, как на нее все больше давила, если можно так сказать, боль этого челове- ческого отказа, этого человеческого непонимания. Я действительно любил Мать. Она была величественной. Она была героической. Затем, однажды, они закрыли передо мною ее дверь. Товарницки: Кто? Ее ученики. Я не понимаю их мира; их способ бытия ускользает от ме- ня. Я не мог понять их. Я не мог понять эту ревность или зависть. Я не мог ничего из этого понять. Они захлопнули передо мною дверь. Так что ничего не оставалось, вы видите. Зачем становиться бессмертной? Зачем светить? Только ради себя? Она, которая так любила землю, которая так сильно пыталась передать собственный секрет радости -- радости в материи, то есть. Этот секрет необъятности, связь со всем и каждым. Она ушла. Но она не ушла далеко. Она здесь. Она здесь. Я чувствую ее. Она улыбается мне. Она поддерживает меня. Но это не ради меня одного. Это так очевидно, что каждый может поз- вать ее в своем сердце, на детский лад, где угодно, на любом языке... "То" готово помогать нам и.. вынуждает нас двигать горы. Она здесь. Если у нас есть отвага на Радость. Товарницки: Что она сказала перед уходом? Но они закрыли передо мной дверь за полгода до этого. Товарницки: Но перед этим она сказала Вам нечто: "Другие поверят, что я умерла..." О, да! Товарницки: Можете сообщить нам поточнее? "Они поверят, что я умерла. Но ты все знаешь и расскажешь им. Я бы и сама им сказала, но они не верят мне." Вот что она сказала. "Но они не верят мне." Во что они верили? Что она стара. Как бы там ни было... Товарницки: А что это был за бунт? Почему они восставали против Ма- тери в течение тех последних лет? Бунт был неявным. Он был нескладным ропотом во многих людях, и осо- бенно в ее ближайшем окружении. Хорошо, это... довольно легко понять. Для каждого из них Мать представляла препятствие для его маленького желания, его маленького эго, его маленькой силы или престижа... Каждый ощущал препятствие. Действительно, достаточно только посмотреть вокруг: после ухода Ма- тери все эти зажатости вырвались на свободу. Все те маленькие... сущест- ва, томимые жаждой власти, престижа -- все одетые в безупречно белое -- кто даже пытался наложить свои руки на Адженду Матери, на все беседы, которые она вела со мной, так напуганы они были тем, что она могла бы сказать мне. Они перепробовали все. Но нет смысла говорить об этих отрицательных вещах. Они пройдут -- пусть они идут своей дорогой; это не имеет значения. Не более чем древний орангутанг или примат протестовал против чело- века. Но это не помешало приходу человека. Пусть они возвращаются к своим духовным медитациям, ко своем праху. Но то, что Мать посеяла на земле, с таким большим страданием -- это необратимо. И это то, что происходит... знаете ли, то же самое корчание мы наб- людали и видим в учениках вокруг нее, да, это то, что корчится сейчас повсюду на земле! Все эти маленькие крысы, вылезающие из своих нор, все эти мечащиеся маленькие тараканы, все жестокости, все ужасные вещи... приходящие отовсюду, как если бы внезапно были открыты все канализацион- ные люки. Почему?... Потому что поистине ГРАНДИОЗНЫЙ луч света, сфокусирован- ный здесь, разворошил всю грязь в глубинах, так чтобы можно было от нее избавиться. Так что нечто иное может возникнуть из ГЛУБИН этой материи, выйти из-за крысиных нор или святых нор -- может появиться новый воздух, новая возможность. Именно это и происходит сейчас. И это происходит НЕЗАВИСИМО от то- го, хотим мы этого или нет. Так почему бы не с нашим участием? Единственный раз в эволюции человеческое существо могло бы принять участие в собственной трансформации. Постоянно, постоянно, тело Матери повторяло одну и ту же вибрацию, ту же самую мантру. Каждый может повторять ее ОМ НАМО БХАГАВАТЭ [OM NAMO BHAGAVATE] Ом Намо Бхагаватэ ом намо бхагаватэ ... Перевод мантры Матери Товарницки: Можно это перевести? Действительно, к чему взывает вселенная или птица? Или растение? К чему они взывают? К чему взывает вся земля? К чему взывает дерево? К радости, любви, всевышней... всевышней "вещи" то есть. Да, вот чем является мантра. Это: "Я приветствую Всевышнего Господа... или Всевышнюю Радость или Всевышнюю Красоту. Вот что наполняет мои легкие. Вот что наполняет меня, что наполняет землю, что заставляет ее расти -- я приветствую Всевышнего Господа." Товарницки: Таков перевод мантры? Да. Но все это слова нашего интеллекта, тогда как... Это перевод нашего интеллекта. Но это та самая вибрация, тот самый звук, который нужно ВНЕДРИТЬ в тело. Товарницки: Это буквально означает "Всевышний Господь"? Всевышний Господь. "Господь" это все еще... наш западный перевод. Это "Бхагаватэ". "Бхагаватэ" -- это.. (смеясь) -- что? Что можно сказать? Это дыхание всего. Но НАСТОЯЩЕЕ дыхание -- то, которое мы в действительности утратили. Товарницки: Это не одна и та же вещь. С одной стороны, существует вершина иерархического порядка и понятие о Боге как о творце и дви- жителе. О, да! Это все еще наш наивный способ смотреть на вещи! Но что есть в мире? Есть только ОДНА вещь. И это все сущее: это мы, это вы, это коврик, это кресло, эти атомы, эта галактика -- это... все сущее. Товарницки: Поэтому можно сказать "Всевышнее Бытие" или "Бытие"? "Бытие". Так. Это так. Да, "я приветствую Всевышнее Бытие". Товарницки: И даже "Всевышнее" это... Действительно! Не Всевышнее (как говорит Мать), не Всевышнее вне пределов досягаемости! Он здесь! Он здесь! Товарницки: Точно. Он бьется в нашей груди. Он в каждой вещи, во всем сущем. Он в бедолаге, опустившемся на са- мое дно. Он во всем сущем. Товарницки: Но мы все еще не перевели мантру. Да. Это способ дыхания. О, все, что мы можем сделать, это навесить ментальный или интеллек- туальный перевод. В действительности, не нужен никакой перевод -- требуется лишь, чтобы мантра вибрировала! И вся вибрация полна солнечного света. Товарницки: Еще со времен Платона разум пытался -- потому что это трудное дело для разума, и не подлежит сомнению добрая воля или способность западных мыслителей и других, кто пытался решать загад- ки -- иерархически организовать вселенную, в мистической форме Пла- тона или в теологической форме Христианства. Повсюду мы видим вступление и установление всевышнего Движителя, по отношению к ко- торому все другие творения находятся в сущности в состоянии зависи- мости... Да, зависимости... Товарницки: ... и этим маленьким движителям остается только при- ветствовать большой Движитель... Да... Товарницки: ...и в этом заключается трюк. Мы прошли через всю исто- рию ментальных конструкций этого рода, от схоластики до Платона и далее до научных представлений. Это очень трудная проблема, потому что ценность или сила этих подходов не подлежит сомнению, но они вскрыли, что определенный узкий и ограниченный тип представления извечно преследует нас. Как в древних религиях и их теологических построениях, так -- Да, но... Товарницки: -- и в нашей схоластике и нашей науке и технологии, ко- торые все идут одним путем. Послушай, лично я не слышал ничего проще слов риш Вед. Они говорят: "Кладезь меда закрыт скалой." Товарницки: Это все еще "уход", предвиденный Древними Греками, Ге- раклитом и Парменидами, о ком мы говорили ранее... Это то, что не покрыто. И тот кладезь там, в глубинах всякой вещи. Действительно, он везде. Но мы еще не там, где мы должны быть. Мы думаем о себе как об ученом, обезьяне, рыбе. Мы считаем себя христианами, буддистами, индуистами. Мы считаем себя прорвой вещей: жи- рафом, маленькой собачкой... Мы считаем себя массой вещей. Тогда как, на самом деле, мы -- это тот мед, тот кладезь меда, пок- рытый всевозможными привычками -- рыбы, человека, ученого, биолога или христианина. Но под всеми этими привычками есть нечто, взрывающееся медом или солнечным светом, чем мы на самом деле являемся. Мы можем назвать это "Всевышним" или просто "верховным", но это бу- дет ментальный перевод. Так что когда Мать взывает... когда она приветс- твует то "Бхагаватэ", она, конечно же, не имеет в виду Бога! Это само бытие мира. Но это НАСТОЯЩЕЕ бытие. То, которое очень хорошо знает ребенок -- без мистерии и теологии. Так что: "Я приветствую кладезь меда." Товарницки: Каков же перевод мантры? Прошу прощения, но я хотел бы иметь его. Хорошо, я пытался дать перевод тысячью или пятью-шестью тысячью способами, но все они столь бедны! Но сущностью мантры Матери является как раз это: приветствовать то, чем мы ЯВЛЯЕМСЯ НА САМОМ ДЕЛЕ -- к чему мы устремляемся. К чему мы стремимся? К тому, чем являемся! Если бы мы не были этим, то и не стремились бы к нему. Если бы ночь была ТОЛЬКО ночью, как могли бы мы устремиться к солнцу? Как что-то смогло бы устремиться к солнцу, если бы оно уже не знало этого солнца? Товарницки: Но у нас все еще нет перевода! Первый перевод, который мы можем дать, это ментальный перевод. Вот он, буквально: "Я приветствую То, что верховно." (*) Но это "верховное", очевидно, не небесный Всевышний -- в этом про- тивоположность пути, по которому следовала Мать или риши Вед или Шри Ау- робиндо. Это то, чем на самом деле является материя. Мы ищем это высоко вверху -- и мы называем это "Духом". Но цель открытия заключается в том, чтобы осознать, что то, что все время нахо- дится высоко вверху, находится также и ПРЯМО ЗДЕСЬ в материи -- это сама материя. То есть Радость сущего. Как все это вообще было бы возможно, если бы не было Радости в глу- бинах всего? Так что это "Верховная Радость". "Я приветствую Верховную Радость." ________________________________________________________________________ (*) Буквально, Бхагаватэ означает то, что полно, что великолепно. Тради- ционно шестью качествами Бхаги считаются: богатство, героизм, величие, гармония, знание, беспристрастность.  * День Шестой. ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УБИТЬ ТОНКИЙ ВОЗДУХ *  Я Гуляю Товарницки: Сатпрем, иногда создается такое впечатление, что неко- торым вещам Вы придаете такую определенность, как если бы они были фактами. Уж не впадаете ли Вы, временами, просто в некую веру? В самом деле, разве эти вещи, в основном, не гипотетичны, разве это не просто возможность? Где уверенность? Сатпрем: О, да!... Уверенность -- это только другой способ горения. Гипотетичны? Не знаю. Это особый способ дыхания. Утверждаю? Но я не знаю. Я просто гуляю. И... это все. Я гуляю и гуляю и... действительно, скорее я живой "вопрос". В действительности, я не интересуюсь ответом, на самом деле -- особенно когда эти ответы ментальные. То, чем я интересуюсь, это... ЖИТЬ и ДЫШАТЬ или ГУЛЯТЬ определенным образом, который имеет широкий, гармо- ничный ритм. Тогда я чувствую непринужденность и говорю "это истина" (для меня!). Другими словами, я соприкоснулся с чем-то истинным (для ме- ня!), потому что я свободно дышу, и вещи разворачиваются с неким ритмом. Но, помимо этого, что еще утверждать? Не знаю. Думаю, что никогда не был способен утверждать что-либо в моей жиз- ни. Кроме того, что мне требуется нечто иное. И чем ближе подходишь к этому нечто иному, тем дальше оно отходит вперед. Иными словами, есть постоянный прогресс. Это растущий огонь. И где же здесь факт огня? Все больше и больше огня, и это все. Товарницки: То, что Вы ищите, то, что искала Мать -- это нечто, что на самом деле находишь или же это нескончаемые поиски? Никогда ничто не может быть определенным. Конечно, есть первый шаг, когда переходишь из определенной полусфе- ры существования в другую. В действительности, существует поистине ко- ренной шаг, когда, внезапно, вступаешь в другое измерение. Но мы вступа- ем в ионе измерение -- и это только начало! Это первый шаг к чему-то иному! Я думаю, что идея "реализации", даже представление об "озарении" совершенно неверно. Я думаю, это совсем неправильно. Я чувствую, что каждую секунду мы СТАНОВИМСЯ перед "дальнейшим" ша- гом, который нам предлагается сделать. Для меня это абсурд; только разум может сказать "я нашел истину". Но что же говорит тело? Каждую секунду ему нужно дышать. И прежняя секунда уже не принима- ется в расчет, ее более не достаточно. Если остановитесь на предыдущей секунде, то задохнетесь. Требуется дышать каждую секунду. И каждая се- кунда новая. Дыхание в прежнюю минуту неуместно для дыхания завтра или для сле- дующих 30 секунд. Истина -- это нечто, что НИКОГДА не идентично. Это нечто, что... растет с собой. Это Движение; это не нечто статичное. Это Течение. Где же конец всему этому? С самой первой секунды зарождения вселенной все находится в посто- янном движении. Тогда как человеческие существа, напротив, постоянно пы- таются остановить вещи, заморозить их и определить их. Тогда как сущест- вует постоянное Движение. Мать ПОСТОЯННО была в движении! "Я мчусь как реактивный самолет", -- говорила Она обычно. И когда ей напоминали, что она говорила вчера или позавчера, она отвечала "ох, это устарело!". И она говорила: "Шри Ауробиндо противоречил самому себе великое множество раз, так почему же нам не следует противоречить самим себе!". Это игра ума -- хотеть сотворить философию раз и навсегда, разбитую на аккуратные маленькие параграфы. Так ничто не работает. Гуляешь, открываешь. Вещи растут. И превыше всего... я не знаю, чем дальше идешь, тем больше НУЖДАЕШЬСЯ в нечто ином -- нечто более истинном или более подлинном или... Это ВСЕГДА другое. Товарницки: Случай, или судьба, распорядился так, что этот опыт проходит в Индии. Не думаете ли Вы, что это было бы невозможно в русле Западного образа мышления? Не только это возможно в Западном "образе мышления", но возможно и на Западных УЛИЦАХ, в Западной ПОДЗЕМКЕ -- это возможно в каждую Запад- ную секунду! Индия... Так уж произошло, что Мать была там, так что она "схвати- ла" меня, так это и было -- она в самом деле схватила меня за шиворот и вытащила. Она помогла мне ускорить мой марш. Это случилось в Индии, но это могло быть и где угодно. Так уж получилось, что Шри Ауробиндо был в Индии. Но это так мало связано, в самом деле, с Индией как страной. Это Земля, в действительности. Это Судьба Земли. Это могло происходить в Индии из-за того, что некий Свет пытался воплотиться в Индии. Так что, может быть, это место находится в чуть бо- лее привилегированном положении. Это возможно. Но это всего лишь деталь -- это обстоятельство не имеет решающего значения. Товарницки: Нет исключительности. Конечно, нет! Как я уже говорил, эволюция -- это не Индуизм. Единственный факт, имеющий значение, это УСТРЕМЛЕННОСТЬ человечес- ких существ. Стремление людей. Они могут быть желтыми, синими, зелеными, американцами, китайцами. Это не важно! Основная вещь... единственная вещь -- это иметь НУЖДУ. Роль Женщины Товарницки: Кажется, Мать была первой женщиной в мире, играющей та- кую роль. Обычно ищут мужчин, гуру, -- Да. Товарницки: посвященных, или так называемых посвященных. Видела ли Мать какую-то особенную роль женщины? О, безусловно! Прежде всего, женщина является основой. Женщина -- это поистине реализатор. "Реализатор" означает, что она приносит вещи в материю. Именно женщина применяет свое сознание к мате- рии. Мужчина легко предается своим грезам, своей философии, своим... всем этим материалом. Но если у него нет женщины, которая ТЯНУЛА бы его вниз, помогала бы ему ВОПЛОТИТЬ его идеи, мужчина так и завязнет в своих грезах. Женщина является базой. Товарницки: (обращаясь к Суджате): Как Ваше имя? Суджата: Суджата. Товарницки: Су-джа-та, правильно? Да. Товарницки: Хорошо. Долгое время Вы были спутницей Сатпрема. Вы следовали тем же путем, что и он. Вы часто встречались с Матерью. Что Вы в действительности думаете об особенной роли женщины в тако- го рода стремлении? И какие различные типы женщины существуют в ин- дийской традиции? (Суджата смеется) Товарницки: Нехороший вопрос? Нет, вопрос очень хороший! Но мне хочется прервать Вас, чтобы про- цитировать то, что Шри Ауробиндо сказал о Матери. (Обращаясь к Сатпре- му): Ты помнишь? Шри Ауробиндо сказал ученикам, что не будь здесь Мате- ри, его реализация так бы и осталась (как бы выразиться?) на нематери- альном плане. Именно благодаря Матери стала возможной реализация этого на физическом плане. Товарницки: Говорила ли она об особенной роли женщины? Шри Ауробиндо говорил о Матери. Это одно. Но что касается женщины вообще, ну, что я могу сказать? Не знаю. Товарницки: А что за предание о "женщине - хранительнице очага" [root-woman] и "женщине для развлечений" [vine-woman]? (Смеясь). Да. Товарницки: Я хотел бы, чтобы Вы пояснили это. В самом деле, как Вам нравится это предание? Хорошо, когда-то я читала нашего бенгальского поэта, которого вы все знаете, Рабиндраната [Тагора]. И он сказал (не помню, кому), что в своей жизни он встречал много женщин, и он обнаружил, что женщины делят- ся на два типа: "женщины для развлечений" и "женщины - хранительницы очага". "Женщины для развлечений" всегда прекрасны, вы знаете! В этом нет ничего плохого. Но они не помогают мужчине укорениться. Совсем напротив, они истощают мужчину и удерживают его от того, чем он мог бы стать и яв- ляется в истине своего существа, в своих глубинах или по своему духу. Тогда как "женщины - хранительницы очага" всегда остаются очень близки к мужчине, что позволяет ему расти к солнцу, к свету, как дерево, выпускающее свои побеги. Я только цитирую по памяти. (Смеясь). Это все. Товарницки: А что Мать говорит о специальной роли женщины? Да, хорошо, он [Сатпрем] может рассказать. Сатпрем: У женщины гораздо больше отваги, чем у мужчины. Особенно когда приступаешь к этой йоге тела, в которой мужчина склонен считать все это неважными пустяками -- все малейшие внушения или предложения, с которыми нужно постоянно сражаться... Только женщина имеет терпение, в самом деле, и отвагу иметь дело с материей в мельчайших деталях, искать совершенство во всех материальных деталях. Мужчина хочет парить и делать синтез. Женщина дотошно проделывает любую и каждую вещь, и каждая вещь должна быть как раз такой, находиться на свое месте. Женщина расставляет вещи по своим местам. Товарницки: Очень скромная задача! Да, нет ничего более смиренного, чем йога в материи! В самом деле, против чего же борешься? Целое болото убогих вещей, постоянно болтающих- ся в сознании. И затем, есть некое "здоровье", глубоко заложенное в женщине, нечто чрезвычайно "здоровое" в самом теле женщины. Она гораздо сильнее в борь- бе против всех нездоровых внушений распада: внушений болезни, внушений смерти, внушений... всех внушений, которые встречаешь, когда делаешь эту йогу в материи. Она гораздо здоровее. В действительности, возможно, из-за того, что играет созидательную роль. Реализация никогда не будет полной, если муж- чина не имеет возле себя того, что называется в Индии Шакти, иными сло- вами, НАСТОЯЩЕЙ женщины. Вещи могут завязнуть в сантиментах или даже ниже, в сексуальных от- ношениях -- это уводит в сторону. Но есть сущность женщины, не имеющая ничего общего с сантиментами или сексом. Это нечто из иного... измерения. Корень жизни женский, вы знаете. Созидательная энергия женская. И в этом ее роль возле мужчины. И как она может помочь ему, так она может и разрушить его. Это оче- видно. Если она не созидательна, то есть, если она не стремится к Свету, она разрушает мужчину. Товарницки: А если мужчина не стремится к Свету? Она топит его. Они оба тонут. Товарницки: (обращаясь к Суджате): Это то, о чем Вы умолчали. Суджата: Нет, я не совсем согласна с вами. Потому что я чувствую, что женщина обладает СПОСОБНОСТЬЮ тянуть мужчину -- даже когда он тонет. Товарницки: А не может ли она его потопить? Конечно, она может его потопить! Она может потопить его; об этом он только что сказал. Она может ли- бо потопить его, либо помочь ему. Но я вижу, что женщина способна -- когда мужчина уже внизу -- она также способна вытянуть его. Сатпрем: Это верно. Воспоминание о Матери и Шри Ауробиндо Товарницки: (Суджате) Вы жили в ашраме с двенадцати лет, не так ли? Суджата: Да... на самом деле с девяти лет. Товарницки: И сколько лет Вы знали Мать ? До конца. Товарницки: До конца? Да, почти сорок лет моей жизни. Товарницки: Значит, Вы видели Мать глазами женщины? О, нет! Я видела Мать глазами ребенка. (Смеясь). Абсолютно. До кон- ца я оставалась ребенком. Товарницки: И какой представлялась Вам Мать? Мать... хорошо, расскажу. Традиционно считается, что вселенская Мать ускользает от всякого знания. Она обладает ГРАНДИОЗНОЙ мощью, Вы знаете. Но для меня все это принимает форму матери, Вы понимаете? (короткое молчание) Товарницки: Припоминаете ли Вы некие ее слова или то, что особенно задело Вас во время жизни в ашраме? Это так трудно, вы знаете, потому что вся моя жизнь была сосредото- чена на ней. Я пыталась скорее стать чем-то, чем пытаться запомнить что-то. Товарницки: Чувствовали ли Вы великую Силу? Были в основном мягкость, Любовь, и ОСОБЕННО понятливость. Мне ни- когда не нужно было идти к ней и говорить: "Мать, Мать, я нуждаюсь в том-то и том-то". Она принимала и действовала соответственно. И даже о том, что я чувствовала в своем сердце, о своих чувствах -- мне не нужно было рассказывать Матери что-либо. Она чувствовала это. Она понимала. Это некто, кто "понимает". Это в самом деле благо, Вы знаете, иметь ко- го-то, кто понимает тебя. Товарницки: А что касается собственной эволюции Матери, того посте- пенного переживания, которому она начала подвергаться и которое сбило с толку или даже испугало людей в ашраме? Не ощущаете ли Вы, что она делала нечто экстраординарное? Она говорила об этом в основном с Сатпремом. Я была там, потому что чувствовала, что мое присутствие не будет помехой. Но в основной это был взаимообмен между Матерью и Сатпремом. Он следовал тому, что она говори- ла. Иногда я понимала, иногда не понимала, но я и никогда не предполага- ла, что все люди ашрама были такими же, любящими Мать. Своими устами они говорили, что любили Мать, что они ее ученики... (Смеясь) не знаю, что и сказать. Лишь ВПОСЛЕДСТВИИ мы обнаружили, что это были только слова, а не настоящая внутренняя истина. Товарницки: Да, я понимаю. А как насчет Вашей жизни? Как Вы пришли в ашрам? Прежде всего, из какой части Индии Вы прибыли? Мы прибыли из Бенгалии. Когда мы были юными, мой отец взял нас к Рабиндранату, в Шантиникетан. Там мы росли. Сатпрем: к Рабиндранату Тагору. Ъ2Суджата:Ъ0 к Рабиндранату Тагору, да! (Смех). А потом моя мать умерла. Мой отец любил ее, по-настоящему ее любил -- и ничего больше его не удерживало. Так что он отправился на поиски чего-то и прибыл в Пондишери, где был Шри Ауробиндо. Там он нашел то, что искал. Затем он привел и нас, детей, к Шри Ауробиндо и Матери, чтобы мы смогли увидеть их -- и, прежде всего, чтобы ОНИ взглянули на нас. Товарницки: И поэтому Вы могли слышать беседы Шри Ауробиндо? Нет! Никто не слышал Шри Ауробиндо. Мы видели его три раза в год: в его день рожденья, в день рожденья Матери и в день, который он назвал "надментальной реализацией" -- слышали ли Вы о Шри Кришне? Он спустился и слился со Шри Ауробиндо. Другими словами, Аватар прошлого, со всеми его свершениями и реализациями, слился... Товарницки: Воплотился? ... слился Сатпрем: не инкарнировал -- слился. Ъ2Суджата:Ъ0 Да, слился со Шри Ауробиндо. В эти три дня можно было видеть Шри Ауробиндо. Шри Ауробиндо и Мать сидели в маленькой комнате, на диване, и мы проходили перед ними, делая то, что мы называли Пранам: мы преклоняли свои головы к их ногам. Потому что в Индии, встречая старших, мы обычно преклоняем свои головы к их ногам. Это индийский обычай. Так что Мать сидела, держа свои ноги вместе, а Шри Ауробиндо скре- щивал свои ноги -- каждый из них сидел на своем конце дивана, и между ними оставалось небольшое пространство. И мы совершали свой Пранам, как я только что говорила. И, о, ноги Шри Ауробиндо!... буквально тонешь в них... физически! Они ощущались та- кими мягкими! Я никогда в своей жизни не прикасалась к таким мягким но- гам (смеясь). Это на самом деле так! Я была просто ребенком -- Вы пони- маете -- мне было девять лет. А потом было так трудно подняться! И затем мы клали наши головы на диван между ними, и они клали свои руки на голо- ву. Сатпрем: на твою голову. Суджата: на мою голову. Товарницки: Это было что-то вроде благословения? Да, благословение, точно. Они вместе благословляли нас, Это было чудесно! Но вскоре это прекратилось, потому что Шри Ауробиндо сломал свою ногу, Вы знаете. После этого у нас уже больше не было привилегии прикасаться к нему. Был некий барьер. Мы гуськом проходили в соседнюю комнату -- мы больше не заходили в эту маленькую комнату. Товарницки: Так что Вы также ощущали пристальный взгляд Шри Ауро- биндо рядом со взглядом Матери? О, да! Но по мне взгляд Матери не был таким, как он описал его, как Сатпрем описал его. В основном это была мягкость, Вы знаете. По мне, это было... это была Мать. Это была "моя" мать, другими словами! Мать не смотрит на своих детей с силой! Она смотрит на них с мяг- костью. (Смеясь). В самом деле, это напомнило мне одну историю. Однажды... Вы знаете, у нас есть период Пуджи, когда мы взываем к божествам -- Дурге, Кали, Лакшми, и ко всем богиням -- и мы поклоняемся им. Да, некоторое время в ашраме, в те дни, Мать спускалась вниз, чтобы встретиться с людьми, и она давала свое благословение каждому. В те дни, как раз перед празднованием Кали, я работала в комнате, не так далеко от Матери, делая Бог весть что, может быть, пудру для аш- рамиток (смеясь). Это была моя работа. И входит Мать. Она останавливается передо мной и говорит: "Вот я спускаюсь. Это день Кали". И она начала... Товарницки: Кто такая Кали? (Смеясь). Кали -- это ужасная Мать, которая носит бусы из челове- ческих голов и голов демонов -- эти головы она сама отрубила. Она совер- шенно черная, ее волосы растрепаны, и под ее пятой Шива, можете себе представить! Сатпрем: Шива -- это Суджата: Он верховный Бог. Под ее пятой верховный Бог, можете себе вообразить! (Смех). Хорошо. Так что она в самом деле ужасна, эта Кали. Так что Мать говорит мне: "О, ты знаешь, сегодня день Кали. Ты зна- ешь Кали? Я молча посмотрела на Мать, слегка улыбнувшись. И Мать начала принимать внешность Кали -- эту ужасную внешность, вы знаете. Мощь, ко- торая... (Вы знаете Рамакришну, который поклонялся Кали?), да, любой бу- дет сметен этой Силой, этой Мощью. Но я не знаю, я просто дитя Матери, так что я просто стояла, взирая на нее. Спустя некоторое время Мать сказала: "Ба, да ты даже не вздрог- нула. Ты не испугалась?" И я ответила: "Милая Мать, ведь ты моя Мать! Поэтому ты можешь быть чем угодно, принять любую внешность, я твое дитя! Ты моя Мать!" (Смеясь). Мать сама была изумлена моим ответом. В самом деле, для меня она всегда была матерью. Товарницки: Сколько лет Вам тогда было? В то время... мне было шестнадцать, семнадцать самое большее. Суджата: Адженда Матери. Товарницки: Итак, Вы оставались в Ашраме до ухода Матери. Суджата: Да. Товарницки: Что случилось после ухода Матери? (короткое молчание) Что же, мы находились несколько поодаль... Кто-то пришел к нам и сказал, что Мать... Они спустили тело Матери вниз -- взяли и перенесли его вниз -- и люди вереницей проходили перед ней. Мы никогда не верили, что Мать оставит свое тело. Как бы там ни было, мы пошли посмотреть. Мы с Сатпремом пошли и наблюдали (должно быть, Сатпрем рассказывал Вам, как это было (*))... Я опускаю массу вещей, Вы понимаете. Затем... был тот документ Матери, который она назвала Адженда. То есть, это те беседы, которые она вела с Сатпремом долгие годы. Люди хотели немедленно опубликовать Адженду по "фрагментам" -- ма- ленькими кусочками. Но Сатпрем помнил, что Мать сказала: "Когда-нибудь ________________________________________________________________________ (*) На самом деле Сатпрем не рассказывал это. Спустя шесть с поло- виной часов после того, как сердце Матери остановилось, ученики вынесли ее тело из жилой комнаты и поместили его в холле, под металлическим по- толком и палящими рефлекторами, и тысячи людей стали вереницей проходить перед ней -- тогда как она говорила: "Это тело должно быть оставлено в покое." мы опубликуем ее в целом -- интегрально". Именно это мы пытались делать. И постепенно служащие ашрама (то есть новые служащие) стали раскрывать, что у них было в голове. Прежде всего, они решили "редактировать" Адженду. Они хотели пра- вить слова Матери. Это в самом деле удивительно, ведь как они могли знать, как связать слова, которые Мать говорила Сатпрему в 1958 г., с теми, которые она ему говорила в 1968 г.? Только Сатпрем знал, что происходило. Только он знал, как связать весь этот материал. Но они были непреклонны. Они сказали: "Нет. Только старшие садхаки (как они называли их) знают, что следует сделать". И так мы начали думать, что "что-то здесь не так". Поэтому мы попытались издать ее интегрально. Мы поместили в журнале ашрама объявление, анонсирующее публикацию Адженды. Но затем мы вынужде- ны были изъять это объявление, потому что попечители ашрама не хотели этого. Так что же делать? Затем постепенно начало вырисовываться их настоящее лицо. Но поскольку после ухода Матери Сатпрем написал о ней трилогию, то его попросили приехать во Францию. И тогда мы узнали, что Сатпрем имеет право опубликовать слова Матери, потому что он был единственным, с кем беседовала Мать! До этого мы об этом не знали. Только во Франции мы уз- нали это. И так мы начали издавать беседы матери с Сатпремом, которые извест- ны как Адженда Матери. Товарницки: Какой период она покрывает? Она началась в 1957 -- даже раньше, в 1956. Хотя в то время не было магнитофона... Сатпрем: В то время я убегал из ашрама! Суджата: Не только это, но еще и не было магнитофона. Товарницки: Так какой же период она охватывает? С 1955 по 1973. Ауровиль: попытка убийства. Товарницки: Сатпрем, какова Ваша связь с проектом Ауровиля, его строительством, его жизнью? Сатпрем: О, Мать рассказывала мне множество вещей об Ауровиле! Но, сказать по правде, в самом начале я не был сколь-нибудь заинтересован в Ауровиле. То, что интересовало меня, был опыт Матери. Но, конечно же, Ауровиль был попыткой воплотить этот опыт на чело- веческой шкале и, прежде всего, коллективно. Может ли эта новая Сила воплотить себя? Может ли в самом деле новый вид расти и развиваться в группе человеческих существ, живущих вместе, в коллективном окружении? Вот в чем состояла попытка основания Ауровиля. Но в действительности я не был вовлечен в это дело, поскольку это вовсе не было моей заботой. Моим делом был опыт Матери. Я начал вовлекаться в него... после ухода Матери. В самом деле, что осталось после ухода Матери? Что, практически и конкретно, осталось? Оставались три вещи. Во-первых, эта легендарная Адженда, те беседы об опыте Матери -- я был с ней в течении девятнадцати лет -- все беседы, в которых она объяс- няла курс, которым следовала. Это невероятный документ. Вот что осталось, прежде всего -- Адженда. Затем был Ауровиль, который явился попыткой ВОПЛОТИТЬ этот опыт. Товарницки: Чем на самом деле является Ауровиль? Ауровиль расположен в каньонах возле Пондишери. Это участок красной почвы -- там действительно нет ничего: несколько хижин и группа людей, почти из всех стран мира, ищущих "чего-то иного", даже не зная, чем яв- ляется это "нечто иное", но эти люди НУЖДАЮТСЯ... да, в другом типе жиз- ни, чем та, которую мы ведем, болезненно, повсюду на земле. И те, кто более или менее поняли, что Мать и Шри Ауробиндо пытались сделать нечто иное, появляются в этой человеческой материи. Третьей вещью, которую оставила Мать, был ашрам. И ашрам... означал, да, людей, закрепленных в истине. Они были "собственниками" -- в их "собственности" были Мать и Шри Ауробиндо. Они были в их распоряжении. И, конечно же, они знали все. Им нечего было учиться чему-то от ко- го-то. Они делали свои медитации, они делали свои... -- они были собс- твенниками. Тогда как Ауровиль -- это совсем другая история! Это была группа немного эксцентричных людей, как казалось, которые не слишком то много заботились о медитации, но которые хотели ЖИТЬ более настоящей жизнью, более ЖИВОЙ жизнью, и были готовы пытаться экспериментировать. Так что, естественно, консервативные силы, которые не хотели шеве- литься -- которые были закреплены в истине -- немедленно попытались зая- вить о своей собственности КАК на Адженду Матери, ТАК И на Ауровиль. И когда они попытались утвердить свою собственность на Адженду, что означает править ее -- поскольку они были очень напуганы тем, что Мать могла сказать -- я отказался. Суджата: Он просто не мог. Сатпрем: Для меня в самом деле было невозможно, Вы знаете, согла- ситься с тем, чтобы править Мать. Так что же на самом деле поняли эти люди? Мать постоянно говорила мне... как много раз она говорила "Они не поняли ничего!" И, получается, что те люди, которые не поняли ничего, хотели быть "старшими учениками", чтобы оценить, какие слова Матери были "справедли- выми". Что они поняли из того, что было "справедливо" у Матери? И что за претензия полагать: это справедливо, а это нет. Они зашли даже так далеко, что заявили, что Адженда не достоверна! Потому