и шли по туннелю, его освещали редкие голые лампы накаливания. Мимо тянулись старые трубы водопровода. Они миновали накренившийся древний состав поезда метро, повсюду валялись заржавевшие кабели, по-змеиному свернувшиеся кольцами. Воздух был влажный, и из-за тонкого слоя слизи под ногами идти приходилось осторожно. - Куда мы идем? - спросил Блейн. - Туда, где я смогу тебя защитить, - сказал Смит. - Ты сможешь? - У призраков тоже есть уязвимые стороны. Но для экзорсизма необходимо установить истинную природу привидения. {Экзорсизм - процедура изгнания дьявола.} - Значит, ты знаешь, кто меня преследует? - Думаю, что да. Рассуждая логически, это может быть только один человек. - Кто? Смит покачал головой. - Лучше я пока не буду его называть. Не стоит привлекать его внимание, если его здесь пока нет. Они спустились по крошащимся сланцевым ступеням в обширное помещение и обогнули маленький пруд с черной водой, поверхность которой казалась твердой, как полированный агат. На другом берегу пруда имелся вход в новый коридор. Закрывая его, в проходе стоял человек. Это был высокий крепкий негр, одетый в тряпье, вооруженный куском железной трубы. Взглянув на него повнимательнее, Блейн понял, что это зомби. - Это мой друг, - сказал Смит. - Можно мне его провести? - Ты уверен, что он не инспектор? - Абсолютно уверен. - Подожди здесь, - сказал негр. Он исчез в проходе. - Где мы? - спросил Блейн. - Под Нью-Йорком, в заброшенных туннелях метро, неиспользуемых каналах канализации, а некоторые проходы мы вырыли сами. - Но зачем мы сюда пришли? - спросил Блейн. - А куда же еще нам было идти? - с удивлением спросил в свою очередь зомби. - Это мой дом. Разве ты не знал? Мы - в нью-йоркской колонии зомби. Блейну показалось, что он мало что выиграл таким образом, но подумать времени у него не было. Вернулся негр. Вместе с ним пришел очень старый человек, опиравшийся на палку. Лицо его испещрила паутина из тысячи морщин и морщинок. Глаза едва виднелись из-под свисающих складок плоти, и даже губы были изрезаны морщинами. - Это тот человек, о котором ты мне рассказывал? - спросил он. - Да, сэр, - сказал Смит. - Это он. Блейн, позволь мне представить тебя мистеру Кину, главе нашей колонии. Можно мне провести его, сэр? - Да, можно, - сказал старик. - И я пойду с вами, пока. Они двинулись по проходу. Мистер Кин тяжело опирался на руку негра. - Как правило, - рассказывал мистер Кин, - в колонию разрешают входить только зомби. Остальных не пускают. Но уже несколько лет мне не приходилось говорить с обычным человеком, и я подумал, что могу узнать, что-нибудь ценное. Поэтому, по настойчивой просьбе Смита, я сделал для вас исключение из правил. - Очень вам благодарен, - сказал Блейн, надеясь, что у него и в самом деле есть на то причины. - Поймите меня сразу правильно. Я вовсе не прочь помочь вам. Но в первую очередь - и что важнее всего остального - я отвечаю за безопасность колонии, то есть одиннадцати сотен зомби, живущих под Нью-Йорком. Ради их блага обыкновенные люди не должны сюда попадать. Обособленность - это наша единственная надежда в невежественном мире. - Мистер Кин сделал паузу - Возможно, вы нам поможете, мистер Блейн. - Каким образом? - Тем, что будете слушать и вникать, а потом расскажете все, что узнаете, там, наверху. Просвещение - наша единственная надежда. Скажите, что вам известно о проблеме зомби? - Очень мало. - Я вам расскажу. Зомбизм, мистер Блейн, это болезнь, которая с древних времен была окружена ореолом предрассудков, подобно другим болезням, таким как эпилепсия, проказа, пляска святого Витта. Люди были склонны во всем видеть духов. Шизофрения, как вам известно, одно время приписывалась злым духам, дьяволам, а страдающие гидроцефалией, водянкой головного мозга, считались блаженными. Аналогичные фантазии сопровождали и зомбизм. Некоторое время они шли молча. Потом мистер Кин продолжил: - Суеверия относительно зомби имеют в основном гаитянское происхождение, болезнь же эта распространена по всему свету, хотя и очень редка. Но суеверия и факт болезни безнадежно перепутались в сознании публики. Зомби, как суеверие, является частью гаитянского культа Бодуна: это человек, душу которого похитили силой магии. Тело зомби волшебник может использовать по своему усмотрению, может даже зарезать и продать как мясо на рынке. Если зомби попробует соль или увидит море, то он, как полагают, вспомнит, что он мертвый, и вернется в свою могилу. Все это совершенно не имеет реальной почвы. - Суеверие появляется на почве болезни. Одно время она была очень редкой. Но в наши дни, с увеличением ментальной пересадки и перевоплощающих процедур, зомбизм стал более частым явлением. Болезнь эта возникает, когда сознание человека занимает тело, слишком долго остававшееся без хозяина. Тогда тело и сознание не становятся единым комплексом, как у вас, например, мистер Блейн, нет. Они существуют как квази-независимые образования, сотрудничающие сложным и путаным образом. Возьмите типичный случай с вашим другом Смитом. Он может контролировать основные движения тела, но тончайшая координация ему не по силам. Голос его лишен тонкой модуляции, и его слух не воспринимает мельчайших различий в тоне. Лицо его неподвижно, потому что отсутствует или почти отсутствует контроль за мышцами мимики. Он носит свое тело, но по-настоящему частью его не является. - И нельзя чем-то ему помочь? - спросил Блейн. - В настоящее время... ничем. - Мне очень жаль, - сказал Блейн, ощущая неловкость. - Это не призыв к вашим чувствам, - объяснил Кин. - Это условия элементарного понятия о природе процесса. Я просто хочу, чтобы вы и все остальные знали, зомбизм - это не воплощение всех грехов, это болезнь, как свинка или рак, и ничего больше. Мистер Кин прислонился к стенке прохода, переводя дыхание. - Конечно, внешность у зомби неприятная. Он волочит ноги, его раны никогда не заживают, тело его быстро разрушается и умирает. Речь его похожа на бормотание идиота, он раскачивается, как пьяный, пялит глаза, как извращенец. Но разве это повод для того, чтобы делать его скопищем всех возможных грехов и преступлений на Земле, прокаженным отверженцем XXII века? Говорят, что якобы зомби нападают на людей. Но ведь тела зомби чрезвычайно уязвимы, и средний зомби не устоит против ребенка. Они говорят, что эта болезнь заразная, а ведь это, совершенно понятно, не так. Они утверждают, что все зомби - половые извращенцы, а на самом деле зомби вообще не испытывают полового влечения. Но люди не желают слушать, и зомби продолжают оставаться отщепенцами, годными только для петли линчевателя или сожжения на костре. - А что же власти? - спросил Блейн. Мистер Кии горько усмехнулся. - Они запирают нас, как безумцев, в соответствующих заведениях. Они, видите ли, желают уберечь нас. Но ведь зомби - умственно нормальные люди, и власти это знают! Вот мы, с их молчаливого согласия, и занимаем пока что эти заброшенные туннели и канализационные линии. - Нельзя ли было найти место получше? - спросил Блейн. - Често говоря, подземелье нас устраивает. Солнце вредно действует на нерегенерирующуюся кожу. Они снова двинулись в путь. - Чем я могу помочь? - спросил Блейн. - Вы могли бы рассказать кому-нибудь о том, что узнали здесь. Написать об этом, возможно. От одного брошенного в пруд камня идут многие круги... - Я сделаю, что смогу. - Благодарю, - торжественно сказал мистер Кин. - Просвещение -единственная наша надежда. Просвещение и будущее. В будущем люди наверняка должны стать просвещеннее. Будущее? Блейну вдруг стало не по себе. Потому что это и было будущее, в которое он перенесся из оптимистического, погруженного в мечты XX века. Будущее превратилось в теперь! Но обещанное просвещение так и не наступило, и люди остались преимущественно такими же, как всегда. На мгновение тяжесть двух столетий навалилась на Блейна. Он почувствовал себя старым, старше Кина, старше самого человечества - потерянное существо внутри заимствованного тела, брошенное посреди неизвестного ему места. - И вот, - сказал мистер Кин - мы достигли цели. Блейн быстро замигал, и реальность снова приобрела четкие очертания. Темный проход кончился. Прямо перед ним к стене туннеля была прикреплена ржавая железная лестница, ведущая наверх, в темноту. - Желаю удачи, - сказал мистер Кин. Он удалился, тяжело опираясь на руку негра. Блейн проводил его взглядом, потом повернулся к Смиту. - Куда нам идти? - Вверх по лестнице. - Но куда она ведет? Смит уже начал взбираться по ступенькам. Он остановился и посмотрел вниз на Блейна, свинцовые губы его растянулись в улыбке. - Сейчас мы посетим твоего приятеля, Блейн. Мы направляемся в его могилу, в его гроб, и попросим, чтобы он больше тебя не преследовал. Заставим, может быть. - Но кто он? - спросил Блейн. Смит только улыбнулся и продолжал подъем. Блейн полез за ним. Над проходом располагалась вентиляционная шахта, которая вела к другому проходу. Наконец они пришли к двери и вошли внутрь. Они находились в большой, очень ярко освещенной комнате. На куполе-потолке имелась фреска, изображающая красивого, ясноглазого мужчину, взлетающего в туманные небеса в сопровождении группки ангелов. Блейн сразу узнал, кто позировал художнику. - Рейли! Смит кивнул. - Мы внутри Дворца Смерти. - Как ты узнал, что за мной охотится Рейли? - Ты сам мог бы об этом догадаться. Только два человека, что были связаны с тобой, умерли недавно. Так как это не мог быть Рей Мелхилл, то оставался только Рейли. - Но почему? - Не знаю, - сказал Смит. - Возможно, Рейли сам тебе скажет. Блейн взглянул на стены Дворца. Они были инкрустированы знаками крестов, полумесяцев, звезд, а также индийскими, африканскими, арабскими, китайскими и полинезийскими символами, означающими пожелание удачи. По всей комнате были разбросаны пьедесталы со статуями древних богов. Среди дюжины прочих Блейн узнал Зевса, Аполлона, Дагона, Одина, Астарты. Перед каждой статуей имелся алтарь, на каждом алтаре лежал ограненный и отшлифованный драгоценный камень. - Зачем все это? - спросил Блейн. - Чтобы умилостивить богов. - Но ведь жизнь после смерти - научный факт. - Мистер Кин объяснил мне, что наука производит малое влияние на предрассудки, - ответил Смит - Рейли был вполне уверен, что попадет в послежизнь, но он не хотел рисковать. Кроме того, как говорит мистер Кин, очень богатые, так же, как и очень религиозные люди, не желают делить послежизнь с кем попало. Они думают, что с помощью соответствующих обрядов и символов они попадут в более привилегированную часть послежизни. - А такая существует? - спросил Блейн. - Никто не знает. Это их предположение. Смит провел его к дверце, украшенной орнаментом из египетских и китайских иероглифов. - Там, внутри, - тело Рейли, - сообщил он. - И мы туда войдем? - Да, так нужно. Смит толкнул дверь. Блейн увидел обширную комнату с колоннами из белого мрамора. В центре ее стоял гроб из бронзы и золота, усыпанный драгоценными камнями. В ошеломляющем числе гроб окружали многообразные предметы: картины и скульптуры, музыкальные инструменты, барельефы, предметы, напоминающие стиральные машины, печки, холодильники, и даже целый вертолет. Были тут книги и одежда, и был накрыт стол для обильного банкета. - Зачем все эти вещи? - спросил Блейн. - Сущность этих вещей должна сопровождать владельца при переходе в послежизнь. Это старый обычай. Первой реакцией Блейна была жалость. Научно гарантированная послежизнь, оказывается, не освободила человека от страха перед смертью. Наоборот, она только усилила неуверенность и подхлестнула желание вырвать кусок получше. Даже имея возможность жить после смерти, люди стремились обеспечить себе участок в этой жизни лучший, чем у других. Равенство - это прекрасно, никто не спорит, но личная инициатива превыше всего. Совершенное и беспрестанное уравнивание оставалось не более приемлемой идеей в послежизни, чем она была на Земле. Желание превзойти ближнего заставляло людей вроде Рейли возводить себе гробницы, подобные пирамидам древнеегипетских фараонов, всю жизнь изводиться вопросом о смерти, стараясь во что бы то ни стало сохранить свое положение и состояние в мерещащейся впереди серой неизвестности. Позор. Однако, подумал Блейн, не от того ли испытывает он жалость, что не верит в действенность методов, применяемых Рейли? Допустим, вы действительно могли бы повлиять на положение в послежизни в положительном смысле? В таком случае, не лучше ли всего истратить время жизни на Земле, добиваясь наилучшего положения в Вечности? Предположение выглядело разумным, но Блейн отказывался в него верить. Это не могло быть единственной целью существования человека на Земле! Плохая или хорошая, честная или нет, жизнь сама по себе стоила того, чтобы ее прожить. В гробовую комнату медленно вошел Смит, и Блейн прервал размышления. Зомби рассматривал маленький стул, покрытый узорами. Спокойно он пнул столик ногой и опрокинул его. Потом он начал медленно топтать лежавшие до этого на столике какие-то церковные атрибуты. - Что ты делаешь? - изумился Блейн. - Ты хочешь, чтобы полтергейст отстал от тебя? - Ну еще бы. - Тогда у него должна быть на то причина, - объяснил Смит, свалив пинком на пол статую из черного дерева и принявшись обрабатывать ее ногами. Блейну это показалось достаточно разумным. Даже безумный призрак должен знать, что рано или поздно он покинет Порог и переместится в Послежизнь. Когда он это сделает, то ему потребуется его имущество - в целости и сохранности. Отсюда вывод: клин клином вышибают, на преследование отвечают тем же. И все же он чувствовал себя вандалом, когда приготовился продырявить кулаком полотно картины. - Не надо, - раздался голос у него над головой. Блейн и Смит подняли головы. Над ними мерцало нечто вроде серебристого тумана. Из этого тумана раздался едва слышный голос: - Пожалуйста, опусти полотно на место. Блейн не опускал кулака. - Это ты, Рейли? - Да. - Почему ты преследуешь меня? - Потому что ты во всем виноват! Это все твоя вина! Ты убил меня своим черным сознанием убийцы! Да, ты, ты, чудовище из прошлого, ты, проклятый монстр! - Я не виноват! - воскликнул Блейн. - Виноват! Ты не человек! Все живое бежит от тебя, кроме дружка-мертвеца! Почему ты еще жив, а я нет?!! Кулак Блейна двинулся к полотну картины. Голосок призрака взвизгнул: - Не надо! - Ты оставишь меня в покое? - спросил Блейн. - Положи картину - взмолился Рейли. Блейн аккуратно положил полотно на место. - Я оставлю тебя в покое, - сказал Рейли. - Почему бы и нет? Есть вещи, которых тебе видеть не дано, Блейн, но я их вижу. Твое время на Земле будет очень недолгим, очень, до боли недолгим. Те, кому ты веришь, предадут тебя. Ты умрешь, Блейн, и не через несколько лет, а скоро, раньше, чем ты можешь себе представить. Тебя предадут, и ты умрешь от собственной руки. - Ты не в своем уме! - крикнул Блейн. - Неужели? - захихикал Рейли. - Неужели? Неужели?? Серебристый туман исчез. Призрак Рейли покинул гробницу. Смит вывел его сквозь двойные запутанные проходы обратно на улицу. Воздух снаружи был прохладен, и заря уже окрасила стены высоких домов в розовый цвет. Блейн начал благодарить его. Смит покачал головой; - Не за что! В конце концов, ведь ты необходим мне, Блейн. Что бы я делал, если бы полтергейст тебя убил? Будь осторожен, береги себя. Без тебя у меня нет никакой надежды. Зомби на мгновение с тревогой взглянул на Блейна, потом поспешил прочь. Блейн смотрел ему вслед. Не лучше ли было иметь дюжину врагов, чем Смита в качестве друга, подумал он. Полчаса спустя он был в квартире Мэри Тори. Мэри, без грима на лице, в домашнем халате, сонно протерла глаза и провела его на кухню, где набрала для него шифр кофе, тостов и яичницы. - Было бы неплохо, - сказала она, - чтобы ты отложил столь драматическое появление на более подходящий час. Шесть тридцать утра! - Я постараюсь исправиться, - весело пообещал Блейн. - Ты говорил, что позвонишь. Что с тобой случилось? - Ты волновалась? - Ни капли. Так что же случилось? Между двумя ломтиками тостов Блейн рассказал ей об охоте, о полтергейсте и изгнании зловредного духа. Она выслушала рассказ и сделала вывод: - Итак, ты очень доволен собой и, я думаю, имеешь на это право. Но ты до сих пор так и не знаешь, чего от тебя хочет Смит, и даже, кто он такой. - Не имею ни малейшего представления, - согласился Блейн. - Смит, впрочем, тоже. Если честно, то меня это нисколько не заботит. - А что случится, когда он вспомнит? - Тогда я и подумаю, что делать. Мэри подняла брови, но ничего не сказала по этому поводу. - Том, какие у тебя теперь планы? - Хочу найти работу. - Охоту? - Нет. Глупо это или нет, но я думаю попробовать конструирование яхт. Потом я предполагаю заглядывать сюда в более подходящие часы, как ты этого требуешь. Тебе это нравится? - Непрактично. Хочешь хороший совет? - Нет. - И все же я тебе его даю. Том, уезжай из Нью-Йорка, как можно дальше. Уезжай на Фиджи или на Самоа. - Зачем мне это? Мэри беспокойно меряла кухню шагами. - Ты просто не в состоянии понять этот мир. - Я так не думаю. - Том! Ты приобрел кое-какой опыт. Но это не значит, что ты полностью приспособился к нашей культуре. Тебя выхватили из прошлого, за тобой охотился призрак, ты сам участвовал в охоте. Но все это не больше, чем прогулка с гидом. Рейли был прав, ты будешь так же беспомощен в нашем веке, как пещерный человек в 1958 году. - Это нелепое сравнение, и я решительно против. - Ладно, пусть это будет китаец из четырнадцатого века. Допустим, этот китаец повстречался с гангстером, проехался на автобусе и посетил Кони-айленд. Можешь ли ты сказать, что он понял Америку XX века? - Конечно, нет. Ты хочешь что-то сказать? - Я хочу сказать, - продолжала она, - что тебе здесь постоянно грозит опасность, а ты даже не в состоянии ощутить, откуда она исходит и насколько она серьезна. Возьми хоть этого Смита. Кроме того, наследники Рейли могут не слишком благосклонно отнестись к тебе из-за осквернения его гробницы, они могут что-то предпринять по этому поводу. А управляющие в РЕКСе до сих пор спорят, что с тобой надлежит сделать. Ты вмешался в события, нарушил их ход. Неужели ты не чувствуешь? - Со Смитом я справлюсь - сказал Блейн - И к чертям наследников Рейли. А управляющие... что они могут мне сделать? Она подошла к нему и обняла за шею. - Том, - сказала она серьезно, - любой человек нашего времени, оказавшийся на твоем месте, бежал бы без оглядки! Блейн тоже обнял ее на секунду, погладил блестящие волосы. Она заботилась о нем, она желала ему добра. Но он был не в состоянии слушать предостережения. Он пережил опасности охоты, он спустился сквозь железную дверцу в подземный мир и снова выбрался к свету дня. Теперь, сидя в кухне Мэри, он чувствовал себя умиротворенным и беззаботным. Опасность казалась ему чисто теоретическим вопросом, не заслуживающим обсуждения в данный момент, и идея бежать из Нью-Йорка выглядела совершенно нелепой. - Скажи, - спросил он весело, - то, что я нарушил ход событий... это относится и к тебе? - Возможно, я потеряю работу, если ты это имеешь в виду. - Я о другом. - Тогда ты сам должен знать... Том, пожалуйста, уезжай из Нью-Йорка! - Нет. И перестань паниковать. - О, Боже, - вздохнула она, - мы говорим на одном языке, но мои слова до тебя не доходят. Сейчас я объясню тебе на примере. - Она задумалась на секунду. - Представь, у человека есть парусник. - А ты сама ходишь под парусом? - спросил Блейн. - Да, мне нравится. Том! Послушай меня! Представь, что у человека есть парусник, и он задумал отправиться на нем в плавание по океану... - По морю жизни... - вставил Блейн. - Не смешно, -сказала она очень серьезно. Сейчас она казалась ему весьма привлекательной. - Этот человек ничего не знает о парусниках. Ему кажется, что плавание проходит нормально, все в порядке, все на месте. Он не подозревает об опасности. Потом парусник осматриваешь ты. И видишь, что в шпангоутах появились трещины, рудерпост источен червями, гнездо мачты прогнило, паруса истлели, килевые болты проржавели, и крепления вот-вот разойдутся. - Откуда у тебя такие познания? - удивился Блейн. - Я хожу на яхтах с детства. Ты выслушаешь меня наконец? Ты объясняешь этому человеку, что парусник его никуда не годится, первый же шквал отправит его на Дно. - Как-нибудь мы поплаваем с тобой вместе, - сказал Блейн. - Но этот человек, - упорно продолжала Мэри - ничего не знает о парусниках. Его судно кажется совершенно исправным. И к тому же, ты ни черта не можешь сказать ему определенно - что и когда случится. Может, посудина продержится еще месяц, может - неделю. Ты просто не можешь сказать точно. И ты сам сейчас находишься в точно такой же ситуации. Я не могу сказать, что именно произойдет. Я только и вижу, что ты в плаванье не годишься. Ты должен уехать отсюда. Она смотрела на него с надеждой. Блейн кивнул и сказал: - Хорошая выйдет из тебя команда. - Так ты не уезжаешь, значит? - Нет. Я всю ночь не спал. И сейчас я могу отправиться только в постель. Ты не желаешь присоединиться? - Иди ты к черту! - Ну, дорогая, пожалуйста! Где же твое снисхождение к бездомному скитальцу из прошлого? - Я ухожу, - сказала Мэри - Постели себе сам. И лучше хорошенько подумай над тем, что я тебе сказала. - Конечно, - согласился Блейн - Но к чему волноваться, если за мной присматриваешь ты? - Смит тоже за тобой присматривает, - напомнила она. Она быстро его поцеловала и вышла из комнаты. Блейн позавтракал и прилег поспать. Проснулся он уже ближе к вечеру. Мэри еще не вернулась, поэтому, уходя, он написал ей бодрую записку с указанием адреса его отеля. В течение следующих нескольких дней он обошел большинство конструкторских бюро Нью-Йорка, занимающихся проектированием яхт, но без успеха. Его старая фирма "Матисон и Петерс" давно уже не существовала. В других фирмах он был не нужен. Наконец в агентстве "Джекобсеновские яхты, лтд." главный конструктор долго разговаривал с Блейном о ныне исчезнувших типах яхт. Блейн при этом выявил обширные познания в этой области и продемонстрировал свои весьма уже устаревшие навыки, после чего конструктор сказал ему: - Мы получили несколько заказов на корпуса в старинном стиле. Могу вот что предложить вам. Мы возьмем вас ассистентом. Вы сможете чертить классические корпуса, оплата на комиссионном проценте, а тем временем подучитесь в современных системах, потому что ваши навыки, честно говоря, сильно устарели. Что вы на это скажете? Должность ему предлагали низкую, это было понятно. Но с другой стороны, это была работа, постоянная работа с хорошими перспективами на повышение. Это означало, что он, наконец-то, получит прочное положение в мире 2110 года. - Я согласен, - сказал Блейн - Спасибо. В этот вечер, чтобы отпраздновать успех, он отправился в сенсориум и купил проигрыватель с несколькими записями. Он подумал, что может теперь позволить себе небольшую роскошь. Сенсории были неотделимой частью 2110-го, такими же вездесущими, как телевизоры в родном времени Блейна. Более сложные и мощные версии сенсориев использовались в театральных спектаклях, другие вариации применялись для рекламы и пропаганды. Это была - на настоящее время - самая мощная и технически чистая форма распространения "грез наяву", способная удовлетворять любой вкус. Но у них имелись и категорические противники, порицавшие злокачественную тенденцию к полной пассивности зрителя. Их беспокоила предельная легкость, с которой человек ассимилировал в себе содержание сенсорозаписи. И действительно, не одна домохозяйка жила в ярком мире сенсорогрез, не один современный мистика навсегда включался в бесконечную череду фантастических образов. Читая книгу или во время просмотра телепрограммы, указывали противники сенсориев, человек вынужден напрягаться до определенной степени, соучаствовать в действии. Но сенсории лишь погружали нас в ослепительную, до плотности реальную, коварно обволакивающую грезу и оставляли после себя разрушающую сознание мысль о том, что грезы куда интересней и желанней реальности. Этого позволить нельзя, даже если бы это было правдой. Сенсории опасны! Конечно, в области сенсорозаписи были созданы некоторые подлинные произведения искусства (нельзя сбросить со счетов Веррехо, Джонстона и Телькина, и Микельсен тоже много обещает). Но это была капля в море. И если противопоставить им разрушающий эффект на психику, сдвиг общественного сознания в сторону пассивного потребления... Следующее поколение, гремели критики, будет не в состоянии думать, читать и осмысленно действовать! Это был серьезный аргумент. Но Блейн, имея за собой 152 года перспективы, помнил об аналогичных дискуссиях по, поводу радио, телевидения, комиксов и дешевых книг в бумажных обложках, выпускавшихся массовыми тиражами. Каждое нововведение, как представляется сразу, грозит разрушением культуры и неизбежно становится органическим элементом этой культуры, воплощением добрых старых дней, духом Золотого Века, которому грозит уничтожением следующее нововведение. Сенсории, хорошо это или плохо, уже существовали. Блейн вошел в магазин, чтобы испытать их. Осмотрев несколько моделей, он купил недорогой проигрыватель марки "БЕНДИКС". Потом, по рекомендации продавца, он выбрал три популярные записи и отправился в кабинку, чтобы проиграть их. Укрепив на лбу электроды, он включил первую сенсорозапись. Это была историческая запись, романтический пересказ "Песни о Роланде", выполненная в низкоинтенсивной манере без переноса личности, что позволяло воспроизвести масштабные сцены битв. Греза началась. ...и Блейн оказался в проходе Ронсевалля, в то жаркое и роковое утро августа 778 года, он стоял среди арьергардной охраны Роланда, наблюдая, как основные силы армии Шарлеманя медленно уходят в сторону родной земли Франции. Усталые ветераны сутулились в седлах с высокими задними луками, скрипела кожа, шпоры позванивали о бронзовые стремена. Пахло сосной и потом, ветер доносил едва ощутимую горечь дыма с развалин Пампелоны, во рту был привкус начищенной маслом стали и сухой летней травы... Блейн решил купить запись. Следующая греза оказалась высоконапряженным приключением на Венере; зритель полностью сливался с главным героем - невиновным, но преследуемым человеком. Последняя запись оказалась переменной интенсивности версией "Войны и мира" с периодическими переключениями на слияние с личностью героев. Когда он заплатил за покупки, продавец подмигнул ему и сказал: - Может быть, вас интересует кое-что похлеще? - Возможно, - сказал Блейн. - Несколько групповых записей, - сказал продавец, - с полной индентификацией, вплоть до переключения сознания. Нет? Имеется подлинная запись - человек погибает в зыбучих песках. Убийцы сделали запись специально для интересующихся. - Наверное, в другой раз, - отказался Блейн, направляясь к выходу. - Кроме этого, - удержал его клерк, - у меня есть законным образом сделанная запись, но затем не пущенная в оборот. Несколько копий были тайно распространены, специально для коллекционеров. Возрождение человека из прошлого. Стопроцентная подлинность. - В самом деле? - Да, абсолютно уникальная запись. Эмоции переданы чисто, как звон колокола, напряженность - как лезвие бритвы. Мечта коллекционера, поверьте. Могу уже сейчас предсказать, что она станет классикой. - Я бы хотел послушать, - мрачно сказал Блейн. Он взял запись без этикетки и вернулся в кабинку. Десять минут спустя он вышел оттуда, совершенно потрясенный, и купил запись за непомерно высокую цену. Это было все равно, что купить частичку самого себя. Продавец и техники из РЕКСа не ошиблись. Это действительно была мечта коллекционера и скоро наверняка станет классической сенсорозаписью. К сожалению, все имена были тщательно стерты, чтобы нельзя было установить источник записи. Блейн стал знаменитостью -необычным, анонимным образом. Блейн каждый день ходил на работу, где подметал полы в помещениях, освобождал корзинки от бумаг, надписывал адреса на конвертах и работал над корпусами старомодных яхт с оплатой на комиссионной основе. По вечерам он изучал сложную науку яхтостроения XXII века. Немного спустя ему дали несколько более ответственных заданий - написать рекламные объявления. Он показал себя весьма способным в этом деле и в скором был повышен до должности младшего конструктора. В его ведомстве оказалась большая часть связей "Джекобсеновских яхт, лтд." и различных яхтостроительных верфей, работающих по их проектам. Он продолжал учиться, но заказов на классические корпуса было мало. Со стандартными заказами справлялись братья Джекобсен, в то время как старый Эд Рихтер, известный под прозвищем Салемское Чудо, чертил уникальные гоночные суда и катамараны. Блейн взял на себя деловую переписку и рекламу, и на другое у него уже не оставалось времени. Это была ответственная, необходимая работа. Но это было не конструирование яхт. Жизнь его в 2110 году окончательно принимала тот же ход, что и в 1958-м. Блейн тщательно обдумал этот факт. С одной стороны, он был рад такому положению. Это, казалось, раз и навсегда разрешало конфликт между его сознанием и его телом. Сознание явно стало хозяином тела. С другой стороны, ситуация не очень лестно свидетельствовала о качестве данного сознания. Вот человек, перенесенный на 152 года в будущее, прошедший сквозь чудесное и ужасное и теперь опять работающий младшим конструктором, который занимается всем, чем угодно, кроме проектирования яхт. Неужели в его натуре была скрыта некая фатальная погрешность, невидимый дефект, приговоривший его к роли подчиненного вне зависимости от окружения? Уныло представлял он, как его переносит на миллион лет назад, в эру пещерного человека. Несомненно, после периода привыкания, он стал бы младшим конструктором кремневых скребков. Но только не настоящим конструктором. В его обязанности входил бы учет ожерелий из ракушек, проверка качества сырья и связь с поставщиками, в то время как кто-то другой (возможно, неандертальский гений) делал бы настоящую работу. Эта мысль угнетала его. Но, к счастью, на дело можно было смотреть и с другой стороны зрения. Его неизбежное возвращение на круги своя можно было принять за отличный пример внутренней слаженности, стабильности человека. Он знал, что он есть такое. Как бы ни изменялось его окружение, он оставался верен своей функции. С этой точки зрения, он мог даже гордиться своим званием вечного младшего конструктора. Он продолжал работать, колеблясь между этими двумя положениями. Раз или два он заходил к Мэри, но она, как правило, была занята в главном совете РЕКСа. Он переехал из отеля в небольшую, со вкусом обставленную квартирку. Он начинал чувствовать себя в Нью-Йорке как дома. И, напоминал он себе, если он даже ничего больше не добился, то, по крайней мере, разрешил противоречие своего сознания и нового тела. Но тело это не следовало столь легкомысленно сбрасывать со счетов. Блейн совершенно выпустил одну из проблем, связанную с владением таким сильным, красивым и своенравным телом, как у него. Однажды конфликт разгорелся снова, еще в более острой форме. Он закончил работу в обычное время и ждал на углу улицы автобус. Он заметил, что на него пристально смотрит какая-то женщина. Ей было примерно лет двадцать пять. Она была привлекательная, рыжеволосая, с полной грудью. Одета она была обычно. Лицо смелое и решительное, но в нем чувствовалась нотка грусти. Блейн вспомнил, что он уже не раз видел ее до этого. Однажды они ехали вместе в геликобусе. В другой риз она вошла за ним в магазин, едва не наступая на пятки. И несколько раз он встречал ее у здания, где помещалась его фирма. Она следила за Блейном, по крайней мере, несколько недель. Но почему? Он ждал, глядя на нее. Увидев, что он ее заметил, женщина немного поколебалась, потом сказала: - Можно мне поговорить с вами одну минутку? Голос у нее был низкий, приятный, но в нем чувствовалось сдержанное волнение. - Пожалуйста, мистер Блейн, это очень важно! Значит, она знала его имя. - Конечно, - согласился Блейн - В чем дело? - Давайте не здесь. Не могли бы мы... пойти куда-нибудь? Блейн усмехнулся и покачал головой. Она, казалось, ничем ему не угрожала, но Орк тоже выглядел безобидно. Доверившись незнакомцу в этом мире, вы рисковали потерять или сознание, или тело, или то и другое сразу. - Я вас не знаю, - сказал Блейн, - и не знаю, откуда вы проведали мое имя. Что бы вам ни требовалось, лучше говорите прямо сейчас. - Мне совсем не следовало вас беспокоить, - упавшим голосом сказала женщина, - но я не могла заставить себя, я должна была с вами поговорить. Мне иногда становится так одиноко, вы ведь понимаете меня? - Одиноко? Еще бы, но почему вы хотели поговорить именно со мной? Она посмотрела на него с печалью. - Да, конечно, ведь вы не знаете. - Нет, не знаю, - терпеливо сказал Блейн. - Так почему? - Пойдемте все-таки куда-нибудь. Я не могу говорить на улице. - Вам придется, - сказал Блейн, решивший, что это какая-то очень тонкая игра. - Ну хорошо, - вздохнула женщина, явно смущенная. - Я следила за вами довольно долго, мистер Блейн. Я узнала ваше имя и где вы работаете. Я должна была поговорить с вами. Это все из-за этого вашего тела. - Что? - Вашего тела, -повторила она, не глядя на Блейна. - Понимаете, это было тело моего мужа, прежде чем он продал его корпорации РЕКС. Блейн открыл рот, но не мог найти подходящего ответа. Блейн и до этого знал, что его тело прежде жило в этом мире своей жизнью. Оно совершало поступки, принимало решения, любило, ненавидело, оставило свой индивидуальный отпечаток на системе общества и сплело свою собственную сложную паутину отношений с другими людьми. Он даже мог бы предположить, что тело было женато, как и большинство остальных тел. Но он предпочитал не думать об этом. Он позволил себе удобное заблуждение, будто бы все, что касалось прошлого владельца тела, благополучно кануло в небытие. Его собственная встреча с похищенным телом Рея Мелхилла должна была показать ему, насколько наивно такое отношение. И теперь, хотел он того или нет, ему придется вернуться к этой мысли. Они отправились домой к Блейну. Женщина, Алиса Кранч, несмело примостилась на краю кушетки и взяла предложенную Блейном сигарету. - Понимаете, так получилось, - начала она, - что Фрэнк - это было имя моего мужа. Фрэнк Кранч, - что он был постоянно недоволен положением вещей. Понимаете? У него была хорошая работа охотника, но он все не мог успокоиться. - Охотника? - Да, он был копьеносцем в китайской охоте. - Гммм, - сказал Блейн, снова задумываясь над тем, что заставило его пойти на ту охоту. Его собственные потребности или спящие рефлексы Кранча? Что за досада, опять возникла эта проблема тела и сознания, и именно в тот момент, когда он уже, казалось, так ловко ее разрешил. - Но он вечно был недоволен, - продолжала Алиса Кранч. - Это стало его больным местом, ведь богачи-то постоянно отправлялись в послежизнь. А Фрэнк всю жизнь ненавидел то, что он сам умрет, как собака. Да. - И я его не виню, - сказал Блейн. Она пожала плечами. - А что еще остается? У Фрэнка не было возможности скопить нужные деньги. И это его беспокоило. А потом его тяжело ранили, очень тяжело. Наверно, у вас еще есть этот шрам на плече? Блейн кивнул. - Ну вот, он после этого сильно изменился. Охотники обычно не думают о смерти, а Фрэнк начал думать. Он думал о ней все время. А потом он встретил эту худющую девицу из РЕКСа. - Мэри Тори? - Вот-вот, ее, - сказала Алиса. - Худющая такая девица, вся как гвоздь, холодная, как рыбина. Не понимаю, что в ней Фрэнк нашел. Он, конечно, иногда позволял себе баловство, все охотники так делают. Это все из-за напряжения опасности. Но баловство и есть баловство. Они - Фрэнк и девица из РЕКСа - стали прямо не разлей вода. Я просто не понимала, что он в ней нашел. То есть она была такая худая и такая вся замороженная. Что-то в ней было, конечно, но вид у нее был такой, словно она и спит, не раздеваясь. Вы понимаете, что я хочу сказать? Блейн кивнул, ощущая укол памяти. - Продолжайте. - Да, о вкусах не спорят, ясно, но я думала, что знаю Франка. И оказалось, что я его знаю, потому что он с ней ничего не имел. Это было только деловое общение. Однажды он пришел и сказал мне: "Малютка, я тебя покидаю. Отправляюсь прямо в небеса, как чертовы богачи. Для тебя это тоже будет приятная, наверное, перемена". Алиса вздохнула и вытерла слезы. - Этот остолоп продал тело! РЕКС дал ему страховку и пожизненную пенсию для меня. И он так собой гордился, чертов дурачок. Ну вот, я посинела от крика, старалась переубедить его. Куда там, он собрался отведать пирога в небе, и точка. По его мнению, настал его черед, и в следующей охоте его должны были достать. Вот он и отправился. Один раз он поговорил со мной с Порога. - Он еще на Пороге? - спросил Блейн, чувствуя холодок в затылке. - Он молчит уже больше года, - сказала Алиса - Думаю, он уже перешел в послежизнь. Подлец! Несколько секунд она плакала, потом вытерла глаза маленьким платочком и траурно посмотрела на Блейна. - Я не буду вас беспокоить. В конце концов он сам продал свое тело, и теперь оно целиком ваше. Я ничего не требую от вас. Но мне так одиноко, так тоскливо. - Представляю, - пробормотал Блейн, подумав, что она совсем не в его вкусе. То есть, объективно говоря, она была достаточно привлекательной. Симпатичная, но несколько пышновата. Четкие, приятные черты лица, смелые и явно украшенные гримом. Волосы, хотя и не от рождения рыжие, были мягкими и красиво падали на плечи. Он представил, как женщина такого типа ругается с полицейским, упер ев руки в бедра, или торгуется на рынке, тянет рыбачий невод, танцует фламенко под гитару или пасет коз на горном склоне, длинная юбка путается в ногах, шелестит на крутых бедрах, а крестьянская блуза натягивается на груди... Но она не была в его вкусе. Тем не менее, напомнил он себе, Фрэнк Кранч находил ее вполне соответствующей его вкусам. А он носит тело Кранча. - Почти все наши друзья были охотниками в китайской игре, -продолжала Алиса. -Они, конечно, заходили иногда после того, как Франк отбыл. Но вы ведь знаете охотников, у них одно на уме. - Так ли это? - спросил Блейн. - Да. Поэтому я вернулась из Пекина в Нью-Йорк, где родилась. И однажды увидела Франка, то есть, вас. Я чуть сознание не потеряла. То есть, я могла ожидать чего-то такого, и все же не так-то просто это, когда видишь вдруг мужа на улице. - Я тоже так думаю, - сказал Блейн. - Поэтому я ходила за вами и все такое прочее. Я не хотела беспокоить вас, но не могла успокоиться. И я подумала, интересно, что вы за человек... Понимаете, Фрэнк был такой... то есть, он и я... нам было так хорошо вместе, если вы понимает