Оцените этот текст:






     Не будет преувеличением сказать, что "Империя" - самый забытый  роман
Клиффорда Саймака. Правда, в этом отчасти виноват сам автор, поскольку  он
категорически  отказывался  повторно  опубликовать  свою  книгу.  Так  что
перевод издательства "Персео Либри" -  всего  лишь  второй  выход  в  свет
романа "Империя".
     Но даже это издание состоялось исключительно благодаря  настойчивости
сотрудников "Персео Либри", приложивших немалые  усилия,  чтобы  уговорить
меня дать разрешение на публикацию. Крайне редко - и тем более  приятно  -
приходится встретить издательскую компанию, столь  глубоко  убежденного  в
значительности какого-либо автора или его произведения.
     Как я сказал уже выше, именно сам автор,  Клиффорд  Д.Саймак,  долгое
время  отказывался  переиздать  роман.  Причина  его  упорства  кроется  в
необычной истории этой книги.
     В основе "Империи" лежит  рукопись,  написанная  Джоном  У.Кэмпбеллом
младшим, в то время  подростком,  а  впоследствии  легендарным  редактором
журнала "Эстаундинг" - первого журнала американской научной фантастики.
     Хотя через  пару  лет  произведения  Кэмпбелла  начали  появляться  в
печати, история, написанная ранее, его не  удовлетворяла,  и  он  даже  не
пытался ее публиковать. Став в 1937 году  редактором  журнала  "Эстаундинг
сториз" (название вскоре изменилось на "Эстаундинг Сайнс Фикшн"), Кэмпбелл
бессменно занимал этот пост вплоть до своей смерти в 1971 году.
     В  качестве  редактора  журнала  Кэмпбелл  открыл  восходящую  звезду
научной фантастики: человека чуть старше  его  самого,  уроженца  Среднего
Запада Соединенных Штатов по имени Клиффорд  Саймак.  Когда  в  1938  году
Саймак представил в журнал рукопись своего первого романа, редактор пришел
в восторг.
     Роман назывался "Космические инженеры" и, по  словам  Кэмпбелла,  был
книгой, "исполненной силы и чувства". Кэмпбелл  имел  в  виду,  что  в  те
времена  в  научной  фантастике  преобладали  произведения,   чаще   всего
сводившиеся к безыскусному приключенческому рассказу  с  примесью  научных
лекций. Авторы, увлеченные техническими чудесами, описывали  все  новые  и
все более эффективные способы, позволяющие быстро  пересекать  космические
пространства и взрывать целые планеты.
     Люди в таких  рассказах,  как  правило,  оставались  безжизненными  и
безликими марионетками - они существовали лишь для того,  чтобы  позволить
автору изобразить какое-то неведомое доселе чудо техники.
     Кэмпбелл сразу понял, что Саймак своим произведением раздвигает рамки
научной фантастики. Его герои обладали индивидуальностью, они были гораздо
более  живыми  и  человечными,  нежели  было  принято  по  канонам  жанра.
Достоинства прозы Саймака заметил не один Кэмпбелл, но именно ему пришла в
голову мысль использовать способности автора в полной мере.  И  не  успели
"Космические инженеры" выйти в свет, как редактор предложил написанную  им
когда-то рукопись Саймаку на переработку.
     С годами истории о том, как Кэмпбелл дарил своим любимым авторам идеи
будущих произведений, стали частью его легенды. Не исключено,  что  начало
ей положило предложение, сделанное Саймаку.
     Саймак,  опасаясь  задеть   чувства   своего   издателя,   согласился
попробовать.
     Роман "Космические инженеры" был  напечатан  с  продолжением  в  трех
номерах журнала, начиная с февраля 1939 года,  К  моменту  выхода  второго
номера Саймак закончил переработку "Империи" и выслал ее Кэмпбеллу.
     Для Саймака этот опыт оказался тяжким испытанием. Чрезвычайно  гордый
и независимый,  писатель  на  дух  не  переносил  собственническую  манеру
Кэмпбелла  в  отношениях  с  авторами.  Клиффорд  Саймак   несколько   лет
проработал профессиональным газетным репортером и  не  желал  писать  свои
романы по чьей-то указке.
     Его никогда не привлекала идея соавторства: он  хотел  писать  только
то, что хотел он сам. Поэтому после переработки от  истории  Кэмпбелла  не
осталось практически ничего - Саймак создал совершенно новое произведение.
Нельзя  сказать,  что  он  категорически  отказывался   вносить   в   него
исправления, предложенные редактором, но что-то в самой манере, в  которой
эти предложения делались, отталкивало Саймака.
     Так что, когда Кэмпбелл отверг новый вариант "Империи"  и  потребовал
дополнительных изменений, Саймак отказался и от внесения  поправок,  и  от
самого проекта в целом и засунул рукопись в шкаф, где она пролежала  более
десяти лет.
     В 1950 году  Хорас  Голд,  основатель  и  редактор  журнала  "Гэлэкси
Мэгэзин", в котором публиковалась львиная доля коротких рассказов Саймака,
услышал эту историю из уст самого Кэмпбелла. Голд начал тогда  издавать  в
журнальном формате  серию  романов  под  названием  "Гэлэкси  Сайнс  Фикшн
Новелл" и загорелся желанием включить в нее "Империю".
     Он уговорил Саймака дать согласие  на  публикацию.  Саймак  предлагал
поместить на обложке также  фамилию  Кэмпбелла  как  своего  соавтора,  но
Кэмпбелл  воспротивился,   заявив,   что   "Империя"   давно   уже   стала
произведением одного только Саймака. Роман был напечатан в 1951 году, и  с
тех пор Саймак ни разу не позволил его переиздать.
     Клиффорд Саймак весьма неохотно согласился даже на первую публикацию.
Все эти годы после написания романа он продолжал печататься  в  журнале  у
Кэмпбелла. Но неприязнь писателя к личности редактора и к его  методам  не
угасала, и  в  1950  году  Саймак  принялся  активно  искать  себе  других
издателей.
     А кроме того, он считал, что "Империя" сильно устарела  за  прошедшие
одиннадцать лет - ведь эти годы включали  в  себя  вторую  мировую  войну,
оказавшего сильное воздействие и на писателей, и на читателей.
     Саймак вынес "Империи" приговор, ибо считал ее идеологический книгой.
Писатель, как и многие другие фантасты, полагал, что технический  прогресс
сулит человечеству немыслимые блага. Но он видел также, что, если  техника
попадет не в те руки, она может стать источником неисчислимых бед.
     В своем идеализме Саймак провозгласил, что люди жаждут свободы - даже
если она требует борьбы и жертв. Он верил, что личность способна  победить
зло и подтолкнуть цивилизацию в верном направлении.
     Саймак  был  привержен  идее  народовластия,  каким   бы   шатким   и
малоэффективным оно порою ни казалось. Он отверг "эффективное" правление -
в сущности, одну из форм фашизма,  -  предложенное  его  героем  Спенсером
Чемберсом.
     Управление государством, утверждал Саймак,  должно  включать  в  себя
известную долю эмоций и алогизма.  Рациональное,  логичное  управление  не
годится для человечества и  не  может  его  удовлетворить  -  оно  слишком
бесчеловечно, чтобы люди могли при нем жить.
     В то же время  Саймак  не  был  категорическим  противником  науки  и
разума: его Спенсер Чемберс отнюдь не законченный негодяй. Просто писатель
считал, что  наука  должна  занимать  свое  место  в  определенных  сферах
человеческой деятельности, таких, например, как исследование космоса, - но
именно в определенных, а не во всех.
     За время,  прошедшее  между  написанием  романа  и  его  публикацией,
взгляды Саймака коренным образом переменились,  в  основном  под  влиянием
второй мировой войны.
     Профессиональный журналист, обладавший  историческим  чутьем,  Саймак
прекрасно видел, какие события назревали в Европе  в  тридцатые  годы.  Не
случайно он упоминает в романе и Гитлера, и Сталина.  А  краткое  описание
диктатуры, царящей в Центральной Европе будущего, показывает,  что  Саймак
понимал, какого типа государство стремится создать и тот и другой лидер.
     И все же, несмотря на глубокое понимание истории, несмотря на то  что
писатель знал (и продемонстрировал в своем романе),  какой  опасной  силой
может стать технический прогресс в руках у негодяев, вторая мировая  война
ошеломила Саймака. Потрясенный, он написал целый  ряд  рассказов,  позднее
объединенных в сборнике "Город", - рассказов, которые криком кричали о тех
ужасах, какие техника позволяет людям сотворить с самими  собой  и  своими
ближними.
     В  этом  смысле  "Империя"  предвосхитила  "Город":  в  романе  также
отвергался тоталитаризм и его влияние  на  общечеловеческие  ценности.  Но
исторические события  обнажили  то,  что  Саймак  считал  своей  неудачей:
наивность романа и воспевание технических чудес.  Книга  была  написана  в
оптимистическом ключе, а для Саймака после войны это стало неприемлемо.
     Поэтому он невзлюбил "Империю" - и за то, что она  напоминала  ему  о
несложившихся отношениях с Кэмпбеллом,  и  за  поверхностный  оптимизм  по
поводу технического прогресса. И Саймак запретил переиздавать роман.
     Как  литературный  агент  Клиффорда  Саймака,   отвечающий   за   его
литературную репутацию и за жизнь его книг, я долго и упорно думал, прежде
чем дать согласие издательству "Персео Либри". Я с  уважением  отношусь  к
чувствам и желаниям своего друга. Но  в  то  же  время  мне  кажется,  что
теперь, когда Клиффа уже нет с нами, его "Империя" стала частью истории  -
и его собственной истории, и истории жанра научной  фантастики,  а  потому
было бы несправедливо скрывать эту книгу от поклонников  и  исследователей
творчества Саймака.
     Итак - вот она, перед вами. Дэвид У.Уиксон.  Миннеаполис,  Миннесота,
август 1993





     Спенсер Чемберс нахмурился, взглянув на космограмму,  лежавшую  перед
ним  на  столе.  Джон  Мур  Меллори.  Зачинщик  массовых  беспорядков   на
юпитерианских выборах. Смутьян, потребовавший  расследования  деятельности
"Межпланетной  энергии".   Человек,   обвинивший   Спенсера   Чемберса   и
"Межпланетную" в ведении  экономической  войны  против  народов  Солнечной
системы.
     Чемберс улыбнулся. Длинными холеными пальцами пригладил серо-стальные
усы. Джон Мур Меллори прав, а потому опасен. Тюрьма - вот самое место  для
него,  причем  тюрьма  за  пределами  Юпитерианской  конфедерации.  Может,
упрятать его на один из тюремных кораблей,  которые  курсируют  через  всю
Систему, до самой орбиты Плутона? Или лучше отправить на Меркурий?
     Спенсер Чемберс откинулся на спинку  стула,  сложил  кончики  пальцев
вместе, уставился на них и вновь нахмурился.
     Меркурий - страшное место. Жизнь человеческая там гроша  ломаного  не
стоит. Проработать на энергостанции  под  палящими  лучами  Солнца,  когда
радиация высасывает из тела всю энергию, можно  полгода,  от  силы  год  -
потом конец.
     Чемберс покачал головой. Меркурий  отпадает.  В  сущности,  лично  он
ничего  против  Меллори  не  имеет.  Чемберс  ни  разу  не  встречался   с
бунтовщиком, но в общем симпатизировал ему. Меллори сражается за принцип -
точно так же, как и сам Чемберс.
     Жаль, что придется упрятать смутьяна за решетку. Если бы этот упрямец
прислушался к доводам разума, принял то, что ему  предлагали,  или  просто
исчез с глаз долой до окончания выборов на Юпитере... Ну, на худой  конец,
хоть обвинения бы свои поумерил.  Но  раз  он  уже  пытается  обнародовать
сделанные ему предложения, называя их подкупом, пора принимать меры.
     Принимать меры - это по части Людвига Статсмена.  Статсмен  блестящий
работник, хотя и  самое  подлое  существо,  когда-либо  ходившее  на  двух
конечностях. Человек абсолютно беспощадный и совершенно беспринципный.  Но
полезный человек: таких нужно держать при себе на случай грязной работы. А
без нее порой не обойтись.
     Чемберс взял космограмму и прочел ее еще раз. Ее прислал  с  Каллисто
Статсмен, активно взявшийся за дело. Меньше года прошло  с  тех  пор,  как
"Межпланетная"   распространила   свое   владычество   на    Юпитерианскую
конфедерацию, и конфедераты все еще бунтовали, недовольные тем, что вместо
их свергнутого правительства им навязали чиновников из компании  Чемберса.
Там нужен железный кулак, и этим кулаком должен был стать Статсмен.
     Так, значит, народы спутников Юпитера требуют освободить  Джона  Мура
Меллори. "Они совсем распоясались", -  говорилось  в  космограмме.  Сажать
Меллори в  тюрьму  на  Каллисто  было  ошибкой;  Статсмену  следовало  это
предусмотреть.
     Надо велеть ему,  чтобы  убрал  Меллори  с  Каллисто:  пусть  засунет
бунтовщика в тюремный корабль. И приказать  капитану,  чтобы  обращался  с
узником по-человечески. Когда  уляжется  шумиха,  поднятая  конфедератами,
можно будет  даже  выпустить  Меллори.  В  конце  концов,  он  никакой  не
преступник. Стыд и срам, что приходится держать  его  за  решеткой,  в  то
время как крысы-рэкетиры вроде Скорио свободно разгуливают по Нью-Йорку.
     Вкрадчиво  мурлыкнуло  переговорное  устройство.  Чемберс  нажал   на
кнопку.
     - К вам доктор Крэйвен, - сказала секретарша. - Вы хотели его видеть,
мистер Чемберс.
     - Отлично, пусть войдет.
     Чемберс еще раз нажал на  кнопку,  взял  ручку,  написал  космограмму
Статсмену и поставил свою подпись.
     В дверях появился доктор Герберт Крэйвен. Черный костюм его был измят
и испачкан, бесцветные жидкие волосы стояли торчком.
     - Вы посылали за мной? - недовольно пробурчал он.
     - Садитесь, доктор, - сказал Чемберс.
     Крэйвен сел и воззрился на Чемберса через толстые линзы очков.
     - У меня мало времени, - едко заявил он.
     - Сигару? - предложил Чемберс.
     - Не курю.
     - Может, выпьете что-нибудь?
     - Вы же знаете, что я не пью, - отрезал Крэйвен.
     - Доктор, вы самый необщительный человек из всех моих знакомых.  Есть
что-нибудь на этом свете, что может доставить вам удовольствие?
     - Работа. Мне она интересна.
     - Верю. Интересна настолько, что  вам  даже  жаль  тратить  время  на
разговоры со мной.
     - Не стану отрицать. Чего вы хотите от меня на сей раз?
     Чемберс наклонился и  устремил  на  собеседника  пристальный  взгляд.
Серые глаза финансиста глядели холодно, губы твердо сжались.
     - Крэйвен, - сказал он, - я вам не доверяю.  И  никогда  не  доверял.
Возможно, для вас это не новость.
     - А вы никому не доверяете,  -  парировал  Крэйвен.  -  Вы  только  и
делаете, что всех подозреваете.
     - Пять лет назад вы всучили мне совершенно бесполезное изобретение, -
продолжал Чемберс. - Вы обвели меня вокруг пальца, но я не  держу  на  вас
зла. Больше того, я почти восхищаюсь вами. Потому-то я и заключил  с  вами
контракт, который ни вы и ни один крючкотвор в мире не сумеет расторгнуть:
в один прекрасный день вы откроете что-нибудь стоящее, и я хочу иметь  это
открытие. Миллион в год - немалая плата за то, чтобы держать вас  в  узде,
но овчинка стоит выделки. Если бы я так не считал, вы давно уже попали  бы
в лапы Статсмена. А Статсмен умеет обращаться с такими, как вы.
     - Как я понимаю, до вас дошли слухи, будто я работаю  над  чем-то,  а
вам не докладываю?
     - Вот именно.
     - Я доложу, когда будет о чем. И не раньше.
     - Хорошо, - сказал Чемберс, - я просто хотел предупредить.
     Крэйвен медленно поднялся на ноги.
     - Разговоры с вами всегда так освежающи, - заметил он.
     - Значит, надо нам беседовать почаще, - ответил Чемберс.
     Крэйвен вышел вон и хлопнул дверью.
     Чемберс поглядел ему  вслед.  Подозрительный  тип;  самый  выдающийся
ученый современности, но не тот человек, на которого можно положиться.
     Президент "Межпланетной энергии" встал из-за стола и подошел к  окну.
Внизу раскинулся грохочущий ад Нью-Йорка, величайшего города  в  Солнечной
системе,  странного  города,  причудливая  красота  которого  уживалась  с
приземленным  прагматизмом,  а  фантастические  супернебоскребы  выполняли
вполне утилитарную функцию, ибо это был город-порт множества планет.
     Косые вечерние солнечные лучи мягко заискрились в  стальной  шевелюре
президента. Плечи его загораживали почти все окно -  плечи  борца,  причем
борца в хорошей спортивной форме. Коротко подстриженные усики  высокомерно
топорщились над тонкогубым сжатым ртом.
     Он смотрел  на  город,  но  не  видел  его.  Перед  мысленным  взором
президента проплывало видение  мечты,  уже  становившейся  явью.  Мечты  о
тончайшей сети, накинутой на планеты Солнечной системы, на их спутники, на
каждую пядь земли, обживаемую  человечеством:  рудники  Меркурия  и  фермы
Венеры, увеселительные комплексы Марса и величественные купола городов  на
спутниках Юпитера и Сатурна, а также огромные ледяные лаборатории Плутона.
     Энергия - вот ключ ко всему, энергия аккумуляторов, которыми  владеет
и сдает в аренду "Межпланетная энергия". Монополия на энергию. На Венере и
Меркурии переизбыток энергии, и ее выбрасывают на  рынок,  предлагая  всем
нуждающимся планетам и спутникам. Энергия...  это  она  движет  в  космосе
исполинские корабли, крутит колеса  промышленности,  обозревает  купола  в
холодных мирах. Без нее невозможна жизнь на враждебных планетах.
     На громадных энергостанциях Меркурия и Венеры аккумуляторы  заряжают,
а затем развозят во все уголки Солнечной системы.  Аккумуляторы  отдают  в
аренду, но никогда не продают. А поскольку они испокон  веков  принадлежат
"Межпланетной энергии", то компания буквально держит в своих руках  судьбу
каждой планеты.
     Несколько мелких компаний производят аккумуляторы на продажу,  но  их
мало, и цена у них высокая. За этим бдительно следит "Межпланетная".  Если
кто вздумает поднять  вой  по  поводу  монополии,  "Межпланетная"  тут  же
предъявит  этих  производителей  как  доказательство  того,  что   никаких
ограничений на торговлю не существует. Законных обвинений, таким  образом,
можно не опасаться, а стоимость производства аккумуляторов  сама  по  себе
служит защитой от какой-либо серьезной конкуренции.
     Будет ли космическое путешествие удачным или нет  -  все  зависит  от
надежности и  эффективности  устройств,  снабжающих  корабль  энергией.  А
практически всеми этими устройствами безраздельно владеет  "Межпланетная",
и только она.
     Так, год за годом, "Межпланетная" все туже сжимала в тисках Солнечную
систему. Меркурий фактически уже принадлежал компании. Марс и Венера -  не
более  чем   марионеточные   государства.   А   теперь   и   правительство
Юпитерианской  конфедерации  попало  в  лапы  людей,  признававших   своим
хозяином Спенсера Чемберса. Агенты и лоббисты "Межпланетной" наводнили все
земные столицы, в том числе и столицу Центральной  Европейской  федерации,
народы которой жили при абсолютной диктатуре. Потому что даже  Центральной
Европе нужны аккумуляторы.
     "Экономическая диктатура, - проговорил Спенсер Чемберс. - Так  назвал
это Джон Мур Меллори". Что ж, почему бы и нет? Такая  диктатура  могла  бы
поставить во главе правительств лучшие  деловые  умы,  она  обеспечила  бы
рациональное управление Солнечной системой, избежав ошибок демократических
правительств.
     Демократии основаны на ложной предпосылке - на теории, что  все  люди
способны управлять. Дураков  она  провозглашает  мудрецами,  бессильных  и
беспомощных - богатырями. Она наделяет одинаковыми  политическими  правами
идиота  и  человека  разумного,   предоставляет   одинаковые   возможности
ненормальному и трезвомыслящему гражданину, дает одинаковое  право  голоса
слабаку и сильной личности. Эта форма правления зиждется на эмоциях, а  не
на разуме.
     Лицо Спенсера Чемберса затвердело, от недавней мягкости не осталось и
следа. Закатные солнечные блики заострили его черты,  углубили  впадины  и
складки, игрой светотени превратили в гранитную маску, венчающую массивную
гранитную статую.
     В динамичной, расширяющейся  цивилизации  нет  места  бредовым  идеям
Меллори.  Убивать  его  нет  смысла  -  даже  бунтарь   при   определенных
обстоятельствах  может  пригодиться,  а  настоящий  хозяин  ценностями  не
разбрасывается, - но его нужно убрать с дороги, засунуть  подальше,  туда,
где его болтливый язык не будет сбивать с толку  толпу.  Чертов  придурок!
Посмотрим, поможет ли ему  этот  идиотский  идеализм  на  борту  тюремного
корабля!





     Рассел  Пейдж  задумчиво  прищурился,  разглядывая  свое  творение  -
прозрачное облако, четко очерченное и видимое. Видимое,  как  виден  кусок
стекла или пузырь с водой. Вот оно, внутри аппарата - облако, которого  не
может быть.
     - Кажется, что-то получилось, Гарри, - тихо сказал ученый.
     Гарри Уилсон затянулся сигаретой, свисавшей с уголка  губы,  выпустил
из ноздрей двойную струю дыма. Глазки его нервно  забегали  из  стороны  в
сторону.
     - Ага, - сказал он. - Антиэнтропия.
     - Как минимум, - отозвался Рассел Пейдж. - А может, и нечто большее.
     -  Оно  полностью  прекращает  энергетический  обмен.  Словно   время
остановилось и все застыло в этом поле без изменений.
     - Больше того, оно консервирует не  только  энергию  вообще,  энергию
целого, но и энергию составляющих частей. Облако абсолютно  прозрачно,  но
тем не менее преломляет  свет.  Оно  не  может  поглощать  свет,  ибо  это
означало бы изменение энергетического содержания. В этом поле все  горячее
останется горячим, а холодное никогда не нагреется.
     Пейдж задумчиво  провел  ладонью  по  недельной  щетине.  Вытащил  из
кармана трубку и кожаный кисет, машинально набил трубку и раскурил ее.
     Все началось с эксперимента в силовом поле 348 - с наблюдения за тем,
как будет реагировать на нагревание помещенный туда  проводник.  Нагревать
его  электричеством  было  нельзя,  поскольку  ток  мог  возмутить   поле,
искривить его и превратить во что-то  другое.  Поэтому  Пейдж  использовал
бунзеновскую горелку.
     До сих пор, прикрыв глаза, он видел перед  собой  тонкую  серебристую
проволочку, накаляющуюся докрасна в голубом пламени горелки. Темно-красная
вначале, проволока становилась все светлее и ярче, пока наконец не засияла
ослепительным   блеском.   И    непрерывное    жужжание    трансформатора,
наращивавшего силовое поле. Жужжание трансформатора, приглушенное  гудение
горелки и слепящий жар раскаленной проволоки.
     Что-то случилось потом...  что-то  непостижимое,  сверхъестественное.
Будто  в  силу  вступил  какой-то  неведомый  закон,  пробудив   к   жизни
колоссальную энергию. Ее ладони -  невидимые,  но  ощутимые  -  сомкнулись
вокруг проволоки и пламени. И сразу же гудение горелки изменило свой  тон;
из щели у основания запахло  газом.  Нечто  перекрыло  отверстие  латунной
трубки. Некая сила, _н_е_ч_т_о_...
     Пламя стало прозрачным облаком. Голубой огонь и раскаленная  докрасна
проволока в неуловимую долю секунды обратились  в  преломляющее  свет,  но
прозрачное облако, которое висело там, внутри аппарата.
     Проволока утратила красный оттенок, а пламя голубой. Проволока сияла.
Она не была серебристой, не была белой. У нее не  осталось  ни  намека  на
цвет, и только слабое мерцание указывало на то, что проволока  по-прежнему
там. Бесцветное отражение. А ЭТО  ЗНАЧИТ  -  АБСОЛЮТНОЕ  ОТРАЖЕНИЕ.  Самые
совершенные рефлекторы отражают чуть больше 98 процентов падающего  света,
два же поглощенных процента окрашивают их в цвет меди, золота  или  хрома.
Но проволока в этом силовом поле, которое мгновение назад  было  пламенем,
отражала весь свет.
     Пейдж обрезал проволоку ножницами,  и  она,  ничуть  не  изменившись,
осталась висеть в  воздухе  без  всякой  поддержки,  внутри  мерцания,  не
виданного до сих пор ни одним человеком.
     - Туда невозможно внести энергию, - покусывая кончик трубки, сам себе
сказал Пейдж. - И невозможно взять  оттуда  энергию.  Проволока  и  сейчас
такая же горячая, какой была  в  момент  изменения.  Но  она  не  способна
излучать свой жар. Она вообще не может излучать никакой энергии.
     Ну да! Проволока тоже отражает весь  свет,  иначе  она  поглощала  бы
энергию  и  нарушала  бы  равновесие,  установившееся   на   этом   клочке
пространства. Ведь здесь сохраняется не только энергия как таковая,  но  и
каждый ее вид.
     Но  почему?  Этот  вопрос  не  давал  Пейджу  покоя,  Почему?   Чтобы
продолжать исследования, он должен найти ответ.
     Может, поменять поле на силовое поле 349? Не  исключено,  что  секрет
кроется где-то между этими двумя полями, где-то  на  почти  несуществующей
границе, что разделяет их.
     Пейдж встал и вытряхнул из трубки пепел.
     - Гарри, есть работенка, - сказал он.
     Из ноздрей Уилсона выплыли струи дыма.
     - Ага.
     Пейдж еле подавил внезапное желание заорать  и  двинуть  лаборанту  в
зубы. Этот вечный дым  из  ноздрей,  эта  вечная  слюнявая  сигарета,  эти
бегающие глазки и траур под ногтями действовали Пейджу на нервы.
     Но Уилсон был гением механики. Несмотря на грязные ногти, руки у него
были умные. Они умели настраивать микроскопические камеры и  трехграммовые
электроскопы или весы, способные измерить  силу  электронного  удара.  Как
лаборанту ему не было равных. Если бы только он не отвечал на все  вопросы
своим несносным "ага"!
     Пейдж  остановился  перед  маленьким  закутком,  огороженным  тяжелым
стеклянным  экраном.  Там  хранились  ртутные  выпрямители.   Сине-зеленое
свечение, исходившее от них, разлилось по лицу и  плечам  Пейджа  зловещей
мертвенной   окраской.   Стекло   защищало    ученого    от    чудовищного
ультрафиолетового излучения,  полыхавшего  над  лужей  мерцающего  жидкого
металла, от этой безжалостной эманации, способной испепелить  на  человеке
кожу буквально за пару секунд.
     Ученый сощурился, но не отвел глаз. Зрелище завораживало Пейджа.  Вот
оно, воплощение энергии - невероятно  интенсивный  сгусток  ослепительного
пара, тонкая пленка сине-зеленого пламени, круговые  колебания  сверкающей
лужи, яркие всполохи ионизации.
     Энергия... дыхание современного человечества, сердцебиение прогресса.
     В соседней комнате  были  аккумуляторы.  Чтобы  не  арендовать  их  у
"Межпланетной",  Пейдж  купил  аккумуляторы   у   мелкого   производителя,
выпускавшего по десять-пятнадцать тысяч штук в год, - слишком мало,  чтобы
встревожить "Межпланетную".
     Купить их Пейджу помог Грегори Маннинг. Благодаря Грегу многое  стало
возможным  в  этой  маленькой  лаборатории,  спрятанной  в  самом   сердце
Сьерра-Невады, вдали от населенных пунктов.
     Деду Грега, Джексону Маннингу, впервые удалось преодолеть гравитацию.
Наследство, оставленное им внуку, приближалось к пяти миллиардам.  Но  это
еще не все. От  своего  знаменитого  предка  Маннинг  унаследовал  острый,
проницательный ум ученого. А от деда по материнской линии, Энтони Баррета,
- деловой нюх и хватку. Однако в отличие от деда Грег не ушел с головой  в
бизнес. Старик Баррет заправлял  на  Уолл-стрит  в  течение  жизни  целого
поколения и стал легендой  среди  финансистов  благодаря  своему  деловому
чутью и поразительному умению манипулировать людьми  и  деньгами.  Но  его
внук, Грегори Маннинг,  приобрел  мирового  известность  совсем  в  другом
качестве. Ибо, унаследовав с одной стороны научные способности, а с другой
- финансовые, от каких-то отдаленных и неведомых предков он получил в  дар
тягу к путешествиям, которая бросала его в самые укромные уголки Солнечной
системы.
     Именно  Грегори  Маннинг  финансировал   и   возглавил   спасательную
экспедицию, вызволившую первых исследователей из мрачной  ледяной  пустыни
Плутона,  когда  их  корабль  потерпел  крушение.  А   потом   победил   в
юпитерианском дерби, пулей просвистев  на  своей  ракете  вокруг  огромной
планеты и установив рекорд Солнечной системы. И не кто иной,  как  Грегори
Маннинг, нырнул в венерианские болота и живьем вытащил  оттуда  загадочную
ящерицу, о которой ходило столько слухов. И он  же  доставил  на  Меркурий
сыворотку, когда жизнь  десятка  тысяч  людей  зависела  исключительно  от
скорости двигателей, мчавших блистающий корабль по направлению к Солнцу.
     Рассел Пейдж знал его еще с колледжа.  Они  вместе  ставили  опыты  в
лаборатории, проводили бесконечные часы в дебатах о научных  теориях.  Оба
любили одну и ту же девушку, оба потеряли ее, вместе скорбели об утрате...
и утопили горе в трехдневной пьянке, вошедшей в  историю  университетского
городка.
     После выпуска Грегори Маннинг отправился навстречу  мировой  славе  -
исколесил все планеты, за исключением Юпитера и  Сатурна,  посетил  каждый
обитаемый спутник, взбирался на лунные кратеры, погружался в  венерианские
болота,  пересекал  марсианские  пустыни,  гонимый  неуемной  жаждой   все
повидать и испытать на  собственном  опыте.  А  Рассел  Пейдж  окунулся  в
безвестность и похоронил  себя  в  научных  исследованиях,  шаг  за  шагом
приближаясь к цели своих трудов -  открытию  нового  источника  энергии...
дешевой энергии, способной предотвратить угрозу диктатуры "Межпланетной".
     Пейдж отвернулся от закутка с выпрямителями.
     - Возможно, скоро у меня будет что показать Грегу, -  сказал  он  сам
себе. - Может быть, после стольких лет...
     Грегори Маннинг примчался через сорок минут  после  звонка  Пейджа  в
Чикаго. Ученый, поджидавший Грега на  крошечной  лужайке,  что  опоясывала
дом, соединенный с лабораторией, увидел лишь мгновенный промельк самолета,
который с пронзительным  воем  пронесся  к  небольшому  взлетному  полю  и
совершил идеальную посадку.
     Торопясь навстречу Грегу, вылезавшему из самолета, Рассел отметил про
себя, что его друг ничуть не изменился, хотя они уже год как не  виделись.
Что раздражало в Маннинге, так это его вечная молодость.
     Грег был в бриджах, сапогах и  старом  твидовом  пальто;  вокруг  шеи
развевался ярко-голубой шарф. Он приветственно махнул рукой  и  устремился
вперед по тропинке; до Расса донесся скрип гравия под его сапогами.
     Лицо Грега было сурово, как обычно. Чистое, гладкое лицо, тяжелое,  с
непреклонным взглядом.
     Его пожатие чуть не раздавило руку Расса, но тон был довольно резким:
     - Ты говорил очень возбужденно, Расс.
     - У меня есть на то причина. Кажется, наконец я что-то нашел.
     - Атомную энергию? - спросил Маннинг. В голосе его не было ни  намека
на волнение, только чуть затвердели  морщинки  у  глаз,  а  на  щеках  еле
заметно обозначились желваки.
     Расс помотал головой.
     - Не атомную. Если это  энергия,  то  скорее  материальная  -  секрет
энергии материи.
     Они остановились перед двумя креслами на лужайке.
     - Давай присядем, - предложил Расс. - Рассказать тебе об этом я  могу
и здесь, а покажу  немного  позже.  Мне  не  часто  приходится  бывать  на
воздухе.
     - Приятное местечко, - заметил Грег. - Соснами пахнет.
     Лаборатория прилепилась на вершине скалы в  7000  футах  над  уровнем
моря. Впереди скала круто  обрывалась  вниз,  открывая  вид  на  долину  с
серебрящимся  в  лучах  полуденного  солнца  ручьем.  Сзади   по   склонам
карабкались сосны, вдали мерцали белоснежные шпили гор.
     Расс выудил из кармана  кожаного  пиджака  табак  и  трубку,  щелкнул
зажигалкой.
     - Вот как это было, - начал  он  и,  удобно  развалившись  в  кресле,
рассказал о первом эксперименте.
     Маннинг внимательно слушал.
     - А теперь самое интересное, - продолжал Расс. - У  меня  и  до  того
были смутные надежды, но на верный след, пожалуй, я напал именно тогда.  Я
взял металлический прут - ну, знаешь, обычный присадочный пруток - и ткнул
им в сгустившееся силовое поле, если его можно  так  назвать...  хотя  это
название ничего не отражает. Прут вошел. С трудом,  правда,  но  вошел.  И
хотя поле выглядело совершенно прозрачным, прута не было видно, даже когда
я просунул его так глубоко, что он  уже  должен  был  вылезти  с  обратной
стороны. Такое впечатление, будто он даже не входил в шар. Будто я  просто
сложил прут, причем его плотность  возрастала  вместе  с  моими  усилиями,
словно  я  вталкивал  прут  внутрь  его  же  самого.  Хотя  это,  конечно,
невозможно.
     Расс умолк и пыхнул трубкой, не отрывая  глаз  от  снежных  вершин  в
пурпурной дали. Маннинг ждал.
     - В конце концов прут вышел наружу, - снова заговорил Расс. - Заметь:
вышел, хотя, если верить своим глазам, я мог  бы  поклясться,  что  он  не
входил в сферу. НО ВЫШЕЛ ОН ПОД ПРЯМЫМ УГЛОМ ПО ОТНОШЕНИЮ  К  ТОМУ  МЕСТУ,
КУДА Я ЕГО СОВАЛ.
     - Погоди секундочку! - сказал  Маннинг.  -  Тут  что-то  не  так.  Ты
повторял опыт?
     - Я повторял его раз десять, и результат все время был один и тот же.
Но слушай дальше, Когда я вытащил прут из шара - это было несложно,  -  он
стал на пару дюймов короче. Я сам себе не поверил. Поверить в это было еще
труднее, чем в то, что прут отклонился на девяносто  градусов.  Я  замерил
все прутки, убедился, что ошибка исключена, и  тщательно  записал  данные.
Каждый прут укорачивался примерно на два дюйма после того, как вылезал  из
шара. И все они меняли внутри сферы направление и выходили совсем не  там,
где должны были.
     - У тебя есть какое-нибудь  объяснение?  -  холодный  голос  Маннинга
зазвенел от волнения.
     - Скорее теории, чем объяснения. Видишь ли, прут,  засунутый  в  шар,
становится невидим, будто его там и нет. А может, его там и  вправду  нет.
Сферу невозможно ничем потревожить, иначе в ней изменилось бы  соотношение
потенциальной и кинетической энергии. Похоже, это основное  предназначение
сферы - оставаться неизменной. Если  бы  прут  коснулся  проволоки  внутри
поля, он бы на нее надавил, прогнул, то есть воздействовал бы на нее силой
и уменьшил бы величину потенциальной  энергии.  Поэтому  прут  должен  был
как-то пройти, не задевая проволоки. Мне  кажется,  ОН  ВОШЕЛ  В  КАКУЮ-ТО
ВЫСШУЮ ПЛОСКОСТЬ СУЩЕСТВОВАНИЯ И ОБОГНУЛ ПРОВОДНИК. При этом прут вынужден
был сделать столько поворотов - четырехмерных поворотов, что утратил часть
своей длины. А может, у него просто  увеличилась  плотность,  я  не  знаю.
Возможно, этого никто никогда не узнает.
     - Почему ты не рассказал мне раньше? - требовательно спросил Маннинг.
- Я прилетел бы и помог. Помощник из меня не ахти какой, но все же  я  мог
бы пригодиться.
     - У тебя все еще впереди. Мы только начинаем. Я хотел убедиться,  что
нашел нечто стоящее, прежде чем дергать тебя.  Я  проводил  с  той  первой
сферой и другие опыты. Например, выяснил, что металл,  всунутый  в  сферу,
проводит электрический ток: это доказывает, что металл вовсе не  находится
внутри сферы. Через нее можно пропихнуть стекло  целым  и  невредимым.  Не
гибкое стекло, а обычные хрупкие стеклянные палочки. Они не  ломаются,  но
тоже укорачиваются. Можно затолкать в поле и трубку  с  водой,  правда,  с
большими усилиями. Что все это значит - ума не приложу.
     - Ты сказал, что проводил опыты  с  первой  сферой.  У  тебя  есть  и
другие?
     Расс встал.
     - Пошли, Грег, - сказал он и ухмыльнулся. - Чтобы это  оценить,  надо
увидеть своими глазами.
     Аппарат выглядел более громоздким и тяжелым, чем тот, в котором  Расс
получил первую  сферу  энергии.  Пять  энергоизлучателей,  подключенные  к
аккумуляторной  батарее,  были  нацелены  в  пространство  между  четырьмя
большими медными блоками.
     Расс включил рубильник, и вспыхнули лучи  энергии.  Вначале  довольно
тусклые, они становились все более интенсивными, почти  слепящими.  Глухое
ворчание энергоустановки сменилось непрерывным воем.
     Лучи изменили окраску - сделались  голубоватыми,  приобретя  типичный
цвет ионизированного воздуха. Это были просто лучи энергии,  сходящиеся  в
общем центре, но вели они себя как-то  странно:  вместо  того  чтобы  идти
дальше в пространство, они обрывались в  точке  пересечения.  Доходили  до
центра и  останавливались.  Над  ними  поднималось  ослепительное  сияние,
которое стало медленно вращаться, когда где-то  тихонько  зажужжал  мотор,
еле слышный сквозь бешеный рев, заполнивший лабораторию.
     Свет стал вращаться быстрее - и образовал силовую сферу.  Лучи  опали
вниз и заметно померкли. Сфера росла, заполняя пространство между  медными
блоками. Коснулась одного из них и легонько  срикошетила  к  другому.  Еще
немного разбухла - и вдруг, заглушив весь прежний шум,  по  ушам  полоснул
пронзительный жуткий визг: таким  чудовищным  было  трение  между  силовым
полем и металлом при соприкосновении сферы с медным блоком.
     Казалось, содрогнулась вся лаборатория;  лучи  дернулись  и  погасли,
визг прекратился, рев умолк. Автоматически сработало реле, и над  комнатой
нависла тяжелая тишина.
     Сфера исчезла! Только слабая рефракция осталась на ее месте. И тонкая
полоска меди, отражающая абсолютно весь  свет...  бесцветная  полоска,  но
Маннинг знал, что это медь,  потому  что  она  была  продолжением  больших
медных блоков.
     Мысли его смешались, сумбурно заметались по кругу. Внутри этой  сферы
находилась  вся  энергия,  которую  почти  целую  минуту  испускали   пять
гигантских излучателей, включенных на  полную  мощность.  СЖАТАЯ  ЭНЕРГИЯ!
Энергия, способная взорвать эти горы до основания, если выпустить  ее  всю
разом.  Энергия,  пойманная  в  ловушку  и  сдерживаемая  каким-то  особым
свойством пограничного состояния между силовыми полями 348 и 349.
     Расс  прошел  через  комнату  к  маленькому  вездеходу  на  резиновых
гусеницах,  который  передвигался  с  помощью  автономных   аккумуляторных
батарей. Ученый ловко перегнал вездеходик к противоположной стене,  выбрал
металлический стержень диаметром четыре  дюйма  и  длиной  пять  футов  и,
удерживая его магнитным подъемником,  закрепил  в  захватах  рукоподобного
манипулятора в  передней  части  машины.  А  затем  развернул  вездеход  к
силовому полю.
     Железная рука с размахом опустилась вниз,  втыкая  в  сферу  стальной
стержень. Восемь дюймов его пропали в  силовом  поле,  и  тут  манипулятор
задрожал, издал громкий треск и остановился. Комната наполнилась вонью  от
сгоревшей изоляции, электромотор тарахтел,  резиновые  гусеницы  верещали,
машина стонала от перенапряжения, но стержень не продвинулся больше ни  на
дюйм.
     Расс выключил машину и отступил назад.
     - Теперь ты имеешь представление, - торжественно проговорил он.
     - Фокус в том, - отозвался Грег, - как это поле ликвидировать.
     Расс  молча  включил  рубильник.  С  внезапным  яростным  воем   лучи
накинулись на сферу... но на сей раз она  не  материализовалась.  И  вновь
лаборатория содрогнулась,  будто  через  нее  прошла  волна,  искривляющая
пространство и время.
     Так же неожиданно, как появилась, волна  исчезла.  Но  вслед  за  ней
бесшумно пронеслось нечто гигантское, невообразимо мощное...  и  явственно
ощутимое. Как будто беззвучный безвоздушный порыв ветра промчался в ночной
тиши мимо них и сквозь них, сквозь всю лабораторию и замер вдали. Но когда
исчезла сфера и унесся прочь  порыв  энергии,  пропавшая  часть  стального
стержня так и не появилась.  Манипулятор  застыл  в  гротескной  позе  над
пустым пространством, сжимая в тисках стержень,  восемь  дюймов  которого,
вошедшие в сферу, пропали без следа. Срез  был  таким  ровным,  что  конец
стержня превратился в идеальное вогнутое зеркало.
     - Где он? - спросил Маннинг. - В этом высшем измерении?
     Расс покачал головой.
     - Ты почувствовал ощущение порыва?  Не  исключено,  что  это  энергия
материи унеслась в какое-то другое пространство. Возможно, мы нашли ключ к
энергии материи!
     Грегори Маннинг уставился на стержень.
     - Я остаюсь с тобой, Расс. Хочу разобраться, что к чему.
     - Я в этом не сомневался, - сказал Расс.
     В глазах у Маннинга вспыхнули победные искры.
     - А когда мы закончим, мы сокрушим "Межпланетную".  Освободим  от  ее
мертвой хватки Солнечную  систему.  -  Он  умолк,  взглянул  на  Пейджа  и
прошептал: - Господи, Расс, ты понимаешь, что у нас в руках?
     - Думаю, да, Грег, - серьезно сказал  ученый.  -  Генераторы  энергии
материи. Энергии настолько дешевой, что ее хоть даром раздавай -  на  всех
хватит и перехватит!





     Расс склонился над клавиатурой в рулевой рубке "Кометы"  и  уставился
на клавиши. Формула введена. Осталось лишь нажать на  кнопку  -  и  станет
ясно, причем ясно безоговорочно, удалось ли им проникнуть в  самое  сердце
энергии материи и действительно ли у них в руках ключ к энергии, способной
насытить всю Солнечную систему.
     Ученый оторвал взгляд от клавиатуры  и  посмотрел  в  иллюминатор.  В
чернильной тьме космоса  слабо  светилась  голубоватая  нить  -  тоненькая
линия, отходившая от корабля и пропадавшая во мраке.
     За  сто  тысяч  миль  отсюда  второй  конец  нити   соприкасается   с
поверхностью  стального  шара...  крошечной  капли  в  необозримом  океане
пространства.
     Расс задумчиво глядел на тонкий голубой луч. Немало энергии  ушло  на
то, чтобы создать его, чтобы сохранить  его  прямым,  тугим  и  ровным  на
протяжении всех ста тысяч миль. Но  такая  дистанция  была  необходима,  а
энергии у них хватало. Ее утробное урчание, исходившее  из  недр  корабля,
почти заглушало визгливое пение двигателей.
     Ученый слышал, как нетерпеливо переминается с ноги на ногу у него  за
спиной Гарри Уилсон, чувствовал едкий запах его сигареты.
     - Не тяни, Расс, жми на кнопку, - холодно проговорил Маннинг. -  Рано
или поздно мы должны это узнать.
     Палец Расса замер над кнопкой.  Если  все  сработает,  как  задумано,
сейчас он в одно  мгновение  освободит  энергию,  заключенного  в  шаре  -
маленьком стальном шарике весом не больше унции. По тугому  голубому  лучу
скользнет разрушительный импульс...
     Палец надавил на кнопку.
     Космос перед ними  полыхнул  огнем.  На  мгновение  все  пространство
объяла свирепая вспышка пламени, жадно лизнувшего холодными синими языками
отдаленные планеты. Вспышка такая яркая, что ее увидели даже на  спутниках
Юпитера, за триста миллионов миль отсюда. Эта  вспышка,  озарившая  ночную
сторону земного  шара,  заставит  астрономов  броситься  к  телескопам,  а
метранпажей ночных газет - к кассам со шрифтами, чтобы  набрать  заголовки
величиной во всю полосу.
     Расс медленно повернулся к другу.
     - Она у нас в руках, Грег. Никаких сомнений! Мы проверили формулы  на
практике и теперь знаем, на что она способна.
     - Не совсем, - возразил Грег. - Мы  знаем,  что  можем  заставить  ее
работать, но у меня такое чувство,  будто  мы  только  начинаем  постигать
возможности этой энергии.
     Расс,  утонув  в  кресле,  скользнул  невидящим  взглядом  по  рубке.
Используя специальные токоприемники,  можно  генерировать  переменный  ток
какой угодно частоты. И энергию материи они смогут  высвобождать  в  любых
количествах и на любой длине волны, в диапазоне от самых длинных радиоволн
до  самых  жестких  космических  излучений.   Для   измерения   количества
электроэнергии  сгодятся  обычные  вольтметры  и  амперметры.  Но  энергия
материи - дело другое. Проникнув в глубь вещества,  она  просто  расплавит
любой прибор, которым ее попытаются измерить.
     Зато теперь стало ясно, какую силищу им удалось  выпустить  на  волю.
Разорвав за долю секунды энергетические связи в крохотном  кусочке  стали,
они освободили энергию, вспыхнувшую на миг ярче самого Солнца.
     - Слушай, Грег, - сказал Расс,  -  а  ведь  не  часто  можно  назвать
какое-то событие началом новой эры. Но сейчас мы  действительно  стоим  на
пороге новой эры - эры неограниченной энергии. Меня это даже пугает.
     Вплоть до  последнего  столетия  основными  источниками  энергии  для
человечества  служили  уголь,  нефть  и  кислород,  но,  поскольку  запасы
ископаемых  истощались,  людям  пришлось  искать  другие  ресурсы.  И  они
вспомнили о своей давней мечте получать энергию непосредственно от Солнца.
В 2048 году Паттерсон усовершенствовал фотоэлементы. А затем  аккумуляторы
Александерсона сделали возможной передачу  жизнетворной  энергии  в  самые
отдаленные уголки Системы. И тогда на Марсе, Венере и даже на Земле,  хотя
и  в  меньшей  степени,  выросли  как  грибы  огромные  энергостанции,   а
"Межпланетная"  под  мудрым  руководством  Спенсера   Чемберса   захватила
контроль над рынком.
     Использование  фотоэлементов  и  аккумуляторов  подстегнуло  развитие
межпланетной торговли и колонизацию планет.  Раньше,  когда  люди  еще  не
умели аккумулировать солнечную  энергию,  космические  корабли  летали  на
ракетном топливе и колониям,  не  имевшим  доступных  источников  энергии,
приходилось вести жестокую борьбу за выживание.
     Во внешних мирах было достаточно и угля, и  нефти,  недоставало  лишь
последнего компонента - кислорода. Уголь на Марсе,  например,  приходилось
сжигать  под  искусственным  давлением,  как  в  допотопных  карбюраторах.
Процесс, прямо скажем, малоэффективный: угля сжигают тонны,  а  энергии  -
кот наплакал.
     И даже фотоэлементы, когда их пытались заряжать на дальних  планетах,
не давали желаемого результата: расстояние от Солнца  до  Земли  оказалось
предельным для эффективности солнечной энергии.
     Расс запустил руку в карман  потрепанного  кожаного  пиджака,  выудил
трубку с кисетом и задумчиво набил табак.
     - Три месяца, -  сказал  он.  -  Три  месяца  дьявольски  напряженной
работы.
     - Ага, - вздохнул Уилсон. - Потрудились будь здоров.
     Лицо у Гарри было изможденным,  глаза  покраснели  от  усталости.  Он
выпустил дым из ноздрей и спросил:
     - Как насчет небольших каникул на Земле?
     - Можешь отдохнуть, если хочешь, - улыбнулся Расс. - Но мы  с  Грегом
будем продолжать.
     - Да, нельзя терять ни минуты, - подтвердил Маннинг. -  Если  Спенсер
Чемберс пронюхает о нашем открытии, он ни перед чем не  остановится,  лишь
бы нам помешать.
     Уилсон выплюнул сигарету.
     - Почему бы вам не запатентовать открытие? Патент - надежная защита.
     Расс грустно усмехнулся.
     - Бесполезно, - сказал Грег. - Чемберс собьет нас с ног  за  милю  до
финишной ленточки. С таким же успехом можно отдать открытие  прямо  ему  в
руки.
     - Вы, ребята, можете вкалывать до потери пульса, - заявил Уилсон, - а
я беру отпуск. Три месяца болтаться в космосе - это слишком долго.
     - Мне так не показалось, - холодно отрезал Грег.
     Да, подумал Расс, три месяца промчались как одно мгновение.  Работали
они как проклятые, спали и ели урывками,  но  Расс  этого  не  замечал.  А
трудиться  в  космосе  пришлось  потому,  что  они  не  решились  провести
испытание на Земле, откровенно напуганные мощью вызванной к жизни энергии.
     Расс взглянул на Маннинга.
     Три прошедших месяца не оставили на нем никакого отпечатка, ни намека
на усталость или  перенапряжение.  Теперь  Расс  понимал,  как  его  другу
удалось совершить свои знаменитые подвиги. Это  ж  стальной  человек,  для
него не существует преград!
     - Дел у нас невпроворот, - сказал Маннинг.
     Расс откинулся в кресле, пыхнул трубкой.
     Да, сделать предстояло немало.  Например,  решить  проблему  передачи
энергии. Чтобы передать  на  расстояние  энергию  такой  мощи,  какую  они
способны произвести, потребуются медные или серебряные стержни толщиной  с
человеческую ляжку, и  даже  в  этом  случае  напряжение  будет  настолько
сильным, что сможет пробить двухфутовый воздушный зазор.
     Ясно, что их нынешний маломощный аппарат не годится. Сколько изоляции
ни  наматывай,  при  таком  количестве  энергии  сама   атмосфера   станет
проводником.  А  если  попытаться  передать  энергию  просто  механическим
вращением  оси,  то  какая  же  потребуется  ось,  чтобы  сделать  процесс
безопасным и управляемым?
     - Ох, черт, - сказал вдруг Расс. - Пора возвращаться на Землю.
     Гарри Уилсон наблюдал за  парочкой,  которая  вылезла  из  аэротакси,
поднялась  по  широким  ступеням  и   скрылась   за   волшебным   порталом
Марсианского   клуба.   Гарри   представил   себе   клубную    обстановку,
предупредительную обслугу, экзотическую атмосферу ресторана,  превосходные
прохладительные напитки - в баре изумительные коктейли, смешанные из  сока
плодов, собранных в джунглях Венеры и искусственно орошаемых садах Марса.
     Уилсон втянул в себя сигаретный дым и побрел по воздушной магистрали.
Вверху, внизу и по сторонам расплескался во всем своем гордом  великолепии
блистательный Нью-Йорк. В ушах не смолкала песнь городского прибоя.
     Над головой на две  тысячи  футов  к  небу  вздымались  остроконечные
стальные  шпили,  сияющие  в  лучах  полуденного  солнца,  -  архитектура,
отмеченная печатью чужих миров.
     Уилсон обернулся и вновь поглядел на Марсианский  клуб.  Нужно  иметь
тугой кошелек, чтобы войти в эту дверь, посмаковать  коктейли,  скользящие
вдоль стойки бара, поглазеть на картинки на полу, послушать игру оркестра.
     Гарри  постоял,  собираясь  с  мыслями,  потом   выплюнул   сигарету,
развернулся и решительно зашагал к автоматическому лифту.
     Спустившись на третий уровень, он зашел в ресторан "Мехо", уселся  за
столик и заказал роботу-официанту обед, нажав на клавиши меню,  отделанные
слоновой костью.
     Он лениво жевал, яростно втягивал в себя дым  и  думал.  Взглянул  на
часы - уже почти два. Подошел к кассе, сунул  в  щель  металлический  чек;
касса, щелкнув, выдала ему взамен пропускной жетон на выход.
     - Благодарю вас, приходите еще, - пропел робот-кассир.
     - Не за что, - буркнул Уилсон.
     Выйдя из ресторана, он живо  устремился  вперед  и,  прошагав  десять
кварталов,  подошел  к  зданию,  объединявшему  под  одной  крышей  четыре
квадратных корпуса. Над  массивными  воротами  в  бериллиевую  сталь  была
вмонтирована  карта  Солнечной  системы,  своего  рода  космические  часы,
которые показывали движение планет по орбитам вокруг Солнца. Карту венчала
блестящая золотая надпись: "Межпланетная компания".
     Именно отсюда Спенсер Чемберс управлял своей энергетической империей.
     Уилсон вошел в здание.





     Наконец  новый  аппарат  был   готов.   Массивные   стальные   блоки,
соединенные решетчатыми балками, загромоздили почти всю лабораторию.  Этой
конструкции предстояло выдержать  невообразимо  мощный  напор  неизвестных
доселе космических сил.
     Рассел Пейдж,  осторожно  нажимая  на  клавиши,  ввел  в  контрольное
устройство уравнения.  Потом,  задумчиво  посасывая  трубку,  принялся  их
проверять и перепроверять.
     Гарри Уилсон, прищурив глазки, наблюдал за ним.
     - И чего теперь будет? - спросил он.
     - Поживем - увидим, - ответил  Расс.  -  Мы  представляем  себе,  что
должно произойти, мы надеемся, что это произойдет, но полной уверенности у
нас нет. Мы работаем в совершенно новых условиях.
     Грегори Маннинг,  глядя  на  исполинский  аппарат  из-за  заваленного
бумагами стола, тихо проговорил:
     - Эта штука просто обязана стать космическим двигателем. У  нее  есть
все данные для перемещения объектов в космосе. Неограниченная энергия  при
минимуме   затрат   топлива.    Мгновенная    эффективность.    Абсолютная
независимость от внешних условий, так как  она  создает  свою  собственную
среду. - Он покачал головой. - Разгадка где-то  совсем  близко.  Я  нутром
чую, что мы вот-вот к ней подберемся.
     Расс подошел к столу, порылся в бумагах, выбрал несколько листочков и
потряс ими в воздухе.
     - Я думал, что нашел ответ, - сказал он. - Но, видно, где-то  ошибся.
Не включил в уравнения какой-то фактор.
     - Придется тебе еще попотеть над ними, - заметил Грег.
     - Но ведь все дело в силе отталкивания, - удрученно произнес Расс.  -
А ее у нас, видит Бог, хватает.
     - Ее даже слишком много, - сказал Уилсон, выпустив очередную  струйку
дыма.
     - Не слишком, - поправил его Грег. -  Просто  она  неуправляема.  Ты,
Уилсон, чересчур спешишь с выводами.
     - Но расчеты показывают, что процесс не должен быть  прогрессирующим,
- сказал Расс. - Если верить уравнениям, то  сила  отталкивания,  то  есть
антигравитация, должна расти в течение часа, пока не вытолкнет корабль  за
пределы Солнечной системы. Со сверхсветовой скоростью - мы даже не  знаем,
во сколько раз быстрее скорости света.
     - Забудь об этом, - посоветовал Грег. - На практике все равно  ничего
не получится. Сила отталкивания будет расти в геометрической прогрессии  -
у тебя же там квадратичный ряд с одной константой. Для космического полета
это не годится. Представь, что будет твориться на борту:  ты  стартуешь  с
дикой перегрузкой и только начинаешь приходить в себя, как  получаешь  еще
один толчок, который размажет тебя по стенке. Кораблю такого не выдержать,
я уже не говорю о людях.
     - Может, теперь выйдет? - с надеждой проговорил Маннинг.
     - Не исключено, - откликнулся Расс. - Во всяком случае мы  попробуем.
Формула 578.
     - Фокус должен получиться, - сказал Грег. - Это  же  новый  подход  к
проблеме гравитации!  Формула  позволяет  сместить  гравитационные  линии,
искривить  их,  направить  в  другую  сторону.  А  стоит  только  изменить
направление гравитации - и  в  нашем  распоряжении  окажется  превосходный
космический двигатель. Не хуже антигравитационного. Даже лучше,  поскольку
он гораздо легче и точнее поддается управлению.
     Расс положил на стол стопку исписанных  листков,  раскурил  трубку  и
подошел к аппарату.
     - С Богом! - сказал он и протянул руку к рычагу управления. Генератор
энергии материи, встроенный в аппарат, с ревом ожил и послал мощный  заряд
в массивные провода. Грянул гром, лаборатория вздрогнула от удара.
     Уилсон, пристально наблюдавший  за  аппаратом,  сдавленно  вскрикнул.
Перед глазами все поплыло, закружилось вихрем.  Стены,  казалось,  вот-вот
рухнут на голову. Все предметы, в  том  числе  и  аппарат,  исказились  до
неузнаваемости. За пультом управления сидел жутко перекореженный  Расс,  а
посреди этого бедлама двигалась и жестикулировала карикатура  на  человека
странная, вывихнутая фигура Маннинга.
     Уилсон попытался перебороть головокружение. Сделал шаг  вперед  -  но
пол вздыбился ему навстречу, ударил по  ступне  и  сбил  с  ног.  Сигарета
вывалилась изо рта, покатилась по полу.
     Расс что-то  кричал,  но  слов  было  не  разобрать.  Звуки  долетали
искаженными: то слишком громкие, заглушающие рев аппарата, а то вдруг  еле
слышные. Смысла Уилсон не уловил.
     А в ушах непрерывно звучал какой-то странный, ни на  что  не  похожий
свист, будто откуда-то издалека тоненький, пронзительный, душераздирающий.
     Преодолевая подступившую тошноту, Уилсон на карачках дополз до двери,
распахнул ее и вывалился из лаборатории. Неверными шагами пересек  лужайку
и, задыхаясь, вцепился в столбик солнечных часов.
     Потом оглянулся, посмотрел на здание - и обомлел. Деревья, окружавшие
дом, наклонились к нему, словно согнутые шквальным порывом  ветра.  Каждая
ветка, каждый трепещущий листочек изо всех сил  тянулись  к  зданию  -  но
никакого ветра не было!
     И тут Уилсон заметил еще одну деталь. С какой бы стороны от  дома  ни
росли деревья, все они  клонились  к  лаборатории...  к  этой  грохочущей,
ревущей, стенающей машине.
     А в лаборатории пустая склянка вдруг свалилась со стола и разлетелась
на мелкие кусочки, серебристым звоном разбитого  стекла  протестуя  против
жуткого рева энергии, сотрясавшего стены.
     Маннинг, с  трудом  удерживаясь  на  ногах,  подошел  к  Рассу.  Расс
прокричал ему в самое ухо:
     - Управляемая гравитация! Концентрация гравитационных линий!
     Бумаги соскользнули со стола, затряслись на полу в  безумной  пляске.
Жидкости в колбах, утратив покой, поползли вверх  по  стеклянным  стенкам.
Кресло, взбрыкнув, накренилось и как бешеное помчалось к двери.
     Расс выключил аппарат. Рев тут же прекратился. Жидкости  вернулись  в
нормальное состояние, кресло шлепнулось на бок, бумаги  с  тихим  шелестом
приземлились на пол.
     Двое друзей переглянулись. Расс утер рукавом рубашки капельки пота со
лба, хотел затянуться - но трубка давно потухла.
     - Грег, у нас есть кое-что получше,  чем  антигравитация!  -  ликующе
воскликнул он. - Можешь  назвать  это  _п_о_з_и_т_и_в_н_о_й_  гравитацией,
если угодно... и, главное, управляемой! Твой дед свел гравитацию  к  нулю.
Мы его переплюнули.
     - Ты создал центр притяжения. - Грег указал на аппарат.  -  А  дальше
что?
     -  Но  это  не  просто  центр  притяжения,  тут  замешано   четвертое
измерение. Мы получили нечто вроде четырехмерной линзы, в  фокусе  которой
сконцентрированы гравитационные линии. Из центра, находящегося в четвертом
измерении, гравитация равномерно высвобождается в трехмерное пространство,
- но  это  мы  отрегулируем.  Наши  антиэнтропийные  зеркала  заставят  ее
действовать в нужном направлении.
     Грег задумался.
     - Движением корабля можно будет управлять с помощью системы  линз,  -
наконец проговорил он. - Но самое главное -  это  поле  концентрирует  все
силы тяготения, которые существуют в природе, а они существуют везде. Весь
космос пронизан гравитационными линиями. И мы сможем  направить  их,  куда
захотим,  Ведь  в  реальной  жизни  нас  притягивает   к   себе   какое-то
определенное тело - источник гравитации, а не ее центр.
     Расс кивнул:
     - Получается, что можно создать поле непосредственно перед  кораблем,
Корабль будет  постоянно  притягиваться  к  нему,  а  центр  гравитации  -
перемещаться вперед. И чем больше будет напряжение, тем сильнее  проявится
тенденция к разрушению  поля,  а  массивный  корабль,  да  еще  летящий  с
ускорением, будет стремиться расширить это  поле,  увеличить  его.  Но  мы
сможем удерживать его в заданных пределах: энергии у нас  предостаточно...
нам ее вовек не истратить. В общем, энергией мы корабль обеспечим, но не в
этом суть. Главное,  что  небесное  тело,  обладающее  притяжением,  будет
подтягивать к себе корабль, словно за веревочку.
     - Этот принцип сработает и за пределами Солнечной системы,  -  сказал
Грег. - Он сработает где угодно и  одинаково  успешно,  ведь  космос  весь
наполнен гравитационным напряжением.  Движущей  силой  для  корабля  может
стать любое космическое тело, удаленное от него на множество световых лет.
- В глазах у  Грега  вспыхнули  диковатые  искорки.  -  Расс,  мы  наконец
заставим работать на себя космические поля!
     Он подошел к креслу, поставил его на ноги и уселся.
     - Как только изучим  механизм  управления  концентрацией  гравитации,
сразу приступим к сооружению корабля, Расс,  мы  построим  самый  большой,
самый быстроходный и самый мощный корабль во всей Солнечной системе!
     - Черт! - пробормотал Расс. -  Опять  эта  дрянь  открутилась.  -  Он
бросил свирепый взгляд на  нахальную  гайку.  -  Придется  приладить  сюда
пружинящую шайбу.
     Уилсон шагнул к пульту управления, Со своего  насеста  над  аппаратом
Расс протестующе махнул рукой.
     - Не трудись выключать поле, - сказал он. - Я и так справлюсь.
     Уилсон скривился:
     - Этот зуб меня доконает.
     - Не проходит? - посочувствовал Расс.
     - Всю ночь глаз не смыкал.
     - Смотай-ка ты во Фриско и выдерни его. Не хватает только,  чтобы  ты
сейчас слег.
     - Ага, - сказал Уилсон. - Наверное, я так и сделаю. Работы у нас  еще
выше крыши.
     Расс,  проворно  орудуя  гаечным  ключом,   открутил   гайку,   надел
пружинящую шайбу и затянул гайку потуже. Ключ заклинило.
     Сжав в зубах мундштук трубки,  Расс  беззвучно  выругался  и  яростно
рванул к себе ключ. Тот выскользнул из рук, на мгновение завис на гайке  и
полетел в самого  сердцевину  нового  силового  поля.  Расс  с  замирающим
сердцем уставился вниз. Сквозь сумбур в голове молнией мелькнула мысль:  а
ведь об этом поле они не знают практически ничего. Знают только, что любая
материя, попадая в него, внезапно приобретает ускорение в  том  измерении,
которое принято называть  временем  и  нормальная  константа  длительности
которого снижается там до нуля.
     Когда этот ключ попадет в поле, он просто перестанет существовать! Но
может произойти и что-нибудь еще, что-то совсем непредвиденное.
     Ключ падал с высоты всего нескольких футов,  но  секунды  для  Расса,
завороженного зрелищем, растянулись до бесконечности. Он увидел, как  ключ
пробил туманное мерцание, окаймлявшее поле, как он медленно поплыл дальше,
словно увязнув в густом сиропе.
     И вдруг туманное мерцание  взорвалось  ослепительной  вспышкой!  Расс
нагнул голову, заслоняя глаза от невыносимого сияния. Громовой раскат эхом
отдался... скорее в космическом пространстве,  чем  в  воздухе...  и  поле
вместе с ключом исчезло!
     Прошла секунда, еще одна, а затем вновь  послышался  удар  -  тяжелый
металлический стук. Но на сей раз не космический, а  вполне  обыкновенный,
будто кто-то этажом выше уронил на пол инструмент.
     Расс повернул голову и столкнулся  взглядом  с  Уилсоном.  Челюсть  у
лаборанта отвисла, на губе тлела прилипшая сигарета.
     - Грег! - крикнул Расс, разорвав тишину, нависшую над лабораторией.
     Дверь распахнулась, и в комнату вошел Маннинг. В  руках  у  него  был
блокнот с вычислениями и карандаш.
     - В чем дело?
     - Мы должны найти мой гаечный ключ!
     - Твой ключ? - озадаченно переспросил Грег. - Ты что, не можешь взять
другой?
     - Я уронил его в поле, и теперь он во временном измерении равен нулю.
Стал "моментальным ключом".
     - Не вижу в этом ничего особенного, - невозмутимо промолвил Грег.
     - Ну и зря, - возразил Расс. - Видишь  ли,  поле  исчезло.  Возможно,
ключ оказался для него слишком массивным. А когда  поле  свернулось,  ключ
приобрел новые временные координаты. Я его слышал. Мы должны найти его!
     Они  все  втроем  поднялись  по  лестнице  в  комнату,  откуда  Рассу
послышался стук. На полу ничего не было.  Они  обшарили  все  уголки,  все
остальные помещения. Ключ как в воду канул.
     Через час Грег спустился в лабораторию и приволок  оттуда  переносной
флюороскоп.
     - Может, с этой штуковиной фокус получится, устало пробормотал он.
     И фокус получился. Они обнаружили ключ в пространстве между стенами!
     Расс уставился на тень на пластинке флюороскопа. Это,  без  сомнения,
была тень ключа.
     - Четвертое измерение, - сказал Расс. - Он переместился во времени.
     На щеках у Грега затвердели желваки,  глаза  возбужденно  горели,  но
лицо его по-прежнему напоминало застывшую маску, почти  устрашающую  своим
спокойствием, закаленного несметным числом испытанных прежде опасностей.
     - Во времени и пространстве, - поправил он.
     - Если бы мы умели управлять этим перемещением! - воскликнул Расс.
     - Не волнуйся. Мы сумеем. И это станет величайшим открытием века.
     Уилсон облизнул губы и вытащил из кармана сигарету.
     - Если вы не против, - сказал  он,  -  я  все-таки  смотаюсь  сегодня
вечером во Фриско. Мочи нет терпеть, как ноет зуб.
     - Конечно, зачем мучиться-то,  -  рассеянно  согласился  Расс,  мысли
которого были заняты исключительно гаечным ключом.
     - Могу я взять ваш самолет? - спросил Уилсон.
     - Разумеется, - ответил Расс.
     Они вернулись  в  лабораторию,  заново  создали  поле,  бросили  туда
несколько шарикоподшипников, и те незамедлительно исчезли. Их тут же нашли
с помощью флюороскопа - в стенах, в столах,  в  полу.  Некоторые  из  них,
пребывая в новом временном  измерении,  зависли  в  воздухе  -  невидимые,
неосязаемые, но от этого не менее реальные.
     Часы проходили за часами, принося все новые открытия.  Вычислительные
машины щелкали, гудели и клацали. Уилсон отбыл в Сан-Франциско разбираться
со своим зубом; двое друзей продолжали работать. Когда забрезжил  рассвет,
стало проясняться и  решение  проблемы,  Хаос  случайностей  выстроился  в
строгую закономерность, в чеканные формулы и уравнения.
     Весь следующий день они трудились не покладая рук, ставили все  более
сложные опыты и узнавали все больше и больше.
     А потом из ближайшего космопорта, расположенного в  сорока  милях  от
лаборатории, пришла радиограмма.
     В ней сообщалось, что Уилсон задержится в городе на несколько дней. С
зубом дела куда хуже, чем он предполагал, нужна операция на челюсти.
     - Вот черт! - сказал Расс. - Надо же, как не вовремя!
     Пришлось им собственноручно, без лаборанта, корпеть  над  контрольным
устройством. Они долго монтировали его, ворча и ругаясь, но в конце концов
одолели.
     Растянувшись в креслах, измотанные до  предела,  друзья  с  гордостью
осматривали свое творение.
     - С этой штукой, - сказал Расс, - мы можем любой  объект  переместить
куда угодно. Больше того мы можем любой предмет  доставить  сюда,  как  бы
далеко он ни находился.
     - Мечта ленивого грабителя, - мрачно изрек Грег.
     Совершенно  обессиленные,  они  наскоро  заглотнули  горячий  кофе  с
бутербродами и завалились спать.


     Выездная лагерная служба была в разгаре. Проповедник превзошел самого
себя. На скамье грешников  не  осталось  ни  одного  свободного  местечка.
Проповедник сделал паузу, дабы закрепить в умах верующих важную мысль, - и
вдруг зазвучала музыка.  Прямо  из  воздуха.  А  может,  с  неба.  Нежная,
небесная мелодия псалма, словно там в синеве запели ангельские хоры.
     Проповедник как стоял, так и  застыл  на  месте:  с  поднятой  кверху
рукой, с воздетым указующим  перстом,  готовым  опуститься  и  припечатать
очередное  наставление.  Грешники,  преклонившие  колени   возле   скамьи,
оцепенели. Паства онемела от изумления.
     А псалом, сопровождаемый глубокими раскатами небесного органа, звенел
высокими чистыми голосами, похожими на колокольчики.
     - Узрите! - взвизгнул проповедник. - Узрите  чудо!  Ангелы  поют  для
нас... На колени! На колени - и молитесь!
     Никто не устоял.


     Эндрю Макинтайр опять нализался. Нетвердой походкой плелся  он  домой
после бурной ночи, проведенной за покером в  шорной  лавке  Стива  Абрама,
плелся под насмешливыми взглядами всей деревни, выставленный  безжалостным
рассветом на всеобщее обозрение.
     На углу Третьей  и  Вязовой  улиц  он  налетел  на  клен.  Неуверенно
отпрянул, намереваясь обогнуть препятствие, и вдруг клен заговорил:
     - Алкоголь -  это  проклятие  человечества.  Он  превращает  людей  в
безмозглую скотину. Он иссушает мозги, сокращает жизнь...
     Энди обомлел, не веря собственным ушам. Дерево -  он  был  убежден  в
этом - обращалось лично к нему. А голос продолжал:
     -  ...отнимает  последний  кусок  хлеба  у  жен  и  детей.  Подрывает
моральные устои нации...
     - Замолчи! - завопил Энди. - Замолчи, говорю!
     Дерево умолкло. До Энди доносился  лишь  шепоток  ветра  в  порыжелой
осенней листве.
     Энди припустил наутек, завернул за угол и помчался к дому.
     -  Ей-богу,  -  сказал  он  себе,  -   если   уж   деревья   начинают
разговаривать, значит, пора завязывать!


     В городе, за пятьдесят  миль  от  деревни,  где  клен  увещевал  Энди
Макинтайра, в то же воскресное утро случилось еще одно чудо.
     Очевидцев на  сей  раз  было  гораздо  больше:  многие  слышали,  как
заговорила бронзовая статуя солдата во внутреннем дворике суда. Статуя  не
ожила - она стояла, как обычно, массивная, сияющая,  тронутая  прозеленью.
Но с губ ее слетали слова... Слова, обжигавшие души тех,  кто  их  слышал.
Слова, призывавшие людей защитить  завоеванные  с  кровью  идеалы,  высоко
поднять и не выпускать из рук факел свободы демократии.
     С суровой горечью статуя провозгласила Спенсера  Чемберса  величайшей
угрозой этой свободе.  Потому  что,  сказала  статуя,  Спенсер  Чемберс  и
"Межпланетная энергия" ведут экономическую войну, бескровную, но столь  же
реальную, как если бы они палили из пушек и бросали бомбы.
     Целых пять  минут  вещала  статуя,  а  толпа,  прибывавшая  с  каждой
минутой, слушала, остолбенев от шока.
     А потом на дворик навалилась тишина. Статуя стояла,  как  прежде,  не
шелохнувшись, вперив в пространство  безжизненные  очи  из-под  уродливого
шлема, сжимая  в  руке  винтовку  со  штыком.  Белоснежный  голубь,  мягко
захлопав крылами, присел на винтовку, оглядел  толпу  и  полетел  к  башне
суда.


     Сидевший в лаборатории Расс посмотрел на Грега.
     - Этот фокус с радио навел меня на мысль, - сказал он. -  Если  можно
запросто поместить радио в статую или дерево, почему бы не проделать то же
самое с телевизором?
     -  Даже  представить   трудно,   какие   откроются   возможности!   -
взволнованно отозвался Грег.
     Через час полностью укомплектованная аппаратура для  телесъемки  была
установлена в поле, а в лаборатории появился монитор.
     Друзья придвинули кресла поближе к экрану. Расс до упора выжал  рычаг
управления. Экран осветился, замерцал, но остался пустым и серым.
     - Камера перемещается слишком быстро, - заметил Грег. - Притормози ее
немного.
     Расс слегка отпустил рычаг.
     -  Когда  эта  махина  включена  на  полную   мощность,   перемещение
совершается мгновенно. Она перемещает объекты во времени, и любая скорость
меньше мгновенной требует изменения силового поля.
     На экране плыла панорама гор - миля за милей, сплошные снежные пики и
равнины внизу, пылающие осенней  листвой.  Потом  горы  пропали  из  виду.
Появилась пустыня, за ней город. Расс опустил  камеру  пониже,  на  улицу.
Полчаса  они  сидели,  уютно  устроившись  в  креслах,  и   наблюдали   за
фланирующей толпой. Позабавились  зрелищем  собачьей  драки,  потом  снова
двинулись вдоль домов, заглядывая в окна и витрины магазинов.
     - Одно плохо, - сказал Грег. - Видеть-то мы видим, но  не  слышим  ни
звука.
     - Это дело поправимое, - отозвался Расс.
     Он перебросил камеру с улицы обратно через пустыню и горы и вернул  в
лабораторию.
     - Вот тебе уже две возможности практического  применения,  -  заметил
Грег. - Космический двигатель и телешпионаж. Я даже не знаю, что лучше. Ты
хоть понимаешь, что теперь, благодаря этому телетрюку, мы способны увидеть
все, что происходит на свете?
     - Я понимаю, что эта машина  способна  доставить  нас  на  Марс,  или
Меркурий,  или  в  любое  другое  место.  Похоже,  ее  возможности  вообще
безграничны. И она прекрасно управляема. На долю дюйма может переместить с
таким же успехом, как и на сотню миль. К тому же быстро, почти  мгновенно.
Почти - потому что даже с нашим  временным  ускорением  какой-то  срок  от
старта до финиша все же проходит.
     К вечеру телекамеру оборудовали аудиоаппаратурой, и с экрана полились
звуки.
     - Давай воспользуемся случаем, - предложил  Грег.  -  В  Нью-Йорке  в
Новом Марсианском театре сегодня представление, на  которое  мне  хотелось
сходить. Что нам мешает сделать перерыв и посмотреть спектакль?
     - Отличная идея, - согласился Расс: - Спекулянты наживают там себе на
билетах целые состояния, а нам это не будет стоить ни цента!





     В камине ярко пылали сосновые корни, шипя и вспыхивая искрами  всякий
раз, когда огненные языки касались смолы. Утонув  в  мягком  кресле,  Грег
Маннинг вытянул к камину длинные ноги и поднял бокал,  сощурясь  на  пламя
сквозь янтарную жидкость.
     - Меня немного беспокоит одно обстоятельство, - сказал  он.  -  Я  не
говорил тебе раньше, поскольку считал, что это не так уж  важно.  Впрочем,
может оно и впрямь не важно, но странно как-то.
     - Ты о чем? - спросил Расс.
     -  О  бирже,  -  ответил  Грег.  -  Там  творится  что-то  дьявольски
непонятное. За последние пару недель я потерял около миллиарда долларов.
     - М_и_л_л_и_а_р_д_а_?! - ахнул Расс.
     Грег взболтнул виски в бокале.
     - Не пугайся, это чисто бумажные потери. Мои акции упали -  некоторые
наполовину, а некоторые еще ниже. К примеру, акция "Марсианской ирригации"
стоит сейчас 75 долларов. А я платил за них по 185, хотя на самом деле они
тянут на все 200.
     - Ты хочешь сказать, что на рынке что-то неладно?
     - Не на рынке. Цены всегда то растут, то падают, это в порядке вещей.
Но если не считать легкой депрессии, две последние недели на бирже  прошли
совершенно спокойно. Такое впечатление, будто кто-то намеренно меня топит.
     - Кто же? А главное - зачем?
     - Хотел бы я знать, - вздохнул Грег. - Реальных денег я  не  потерял,
конечно. И на таком низком уровне мои акции продержатся недолго. Просто  я
не могу сейчас продать их за ту же цену, за какую купил, Если я  избавлюсь
от них, то потеряю миллиард. Но, поскольку необходимости в их продаже нет,
все убытки пока лишь на бумаге.
     Он отхлебнул виски и вновь уставился на пламя.
     - Если тебе не нужно их  продавать,  так  что  же  тебя  тревожит?  -
спросил Расс.
     - Две вещи. Во-первых, под эти акции я взял наличные  для  сооружения
звездолета. Однако при нынешней их стоимости  потребуется  более  надежное
обеспечение, а если цены будут продолжать падать,  то  значительная  часть
моего состояния окажется связанной строительством корабля.  Не  исключено,
что придется даже продать часть акций, а это уже реальные потери.
     Он наклонился к Рассу.
     - А во-вторых, - продолжил он мрачно, - мне ненавистна сама  мысль  о
том, что кто-то делает из меня мальчика для битья!
     - Похоже, так оно и есть, - согласился Расс.
     Грег вновь откинулся на спинку кресла и осушил свой бокал.
     - Не похоже, а точно, - сказал он.
     В окне возле камина на черном бархате неба  сиял  серебряный  круглый
щит Луны. Ветер печально стенал, раскачивая сосны, завывал  под  карнизами
дома.
     -  На  днях  я  получил  сообщение  из  Бельгии,  -  сказал  Грег.  -
Строительство корабля идет полным ходом. У нас будет самое  большое  судно
во всей Системе.
     - Самое большое и надежное, - добавил Расс.
     Грег молча кивнул.
     Корабль собирали на знаменитой космической верфи в Бельгии, а  заказы
на оборудование - приборы, двигатели и прочие механизмы - были  разбросаны
по всему миру. И не случайно: если бы кто-то захотел узнать,  какое  судно
получится в результате, ему  пришлось  бы  попотеть,  собирая  информацию.
"Кто-то"  это  был  Спенсер  Чемберс,  разумеется;  именно   против   него
принимались все защитные меры.
     - Нам нужна более совершенная телеаппаратура, - сказал Расс.  -  Наша
тоже ничего, но хотелось бы самую лучшую. Может Уилсона  попросить:  пусть
купит оборудование во Фриско и привезет с собой?
     - Почему бы нет? - отозвался Грег. - Пошли ему радиограмму.
     Расс позвонил в космопорт и оставил сообщение.
     - Он обычно останавливается в "Большом Марсианском", - сказал Расс. -
Там мы его и перехватим.
     Через два часа раздался телефонный звонок. Звонили из космопорта.
     - Мы не можем передать ваше  сообщение  мистеру  Уилсону,  -  заявила
телефонистка. - В "Большом Марсианском" его нет. Портье сказал, что  вчера
вечером мистер Уилсон уехал в Нью-Йорк.
     - Он не оставил адреса для связи? - спросил Расс.
     - Похоже, что нет.
     Расс положил трубку, нахмурился:
     - Уилсон в Нью-Йорке.
     Грег оторвал глаза от листка с уравнениями.
     - В Нью-Йорке,  говоришь?  -  переспросил  он  и  вновь  углубился  в
расчеты. Но через пару секунд опять поднял голову: - За каким  чертом  его
туда понесло?
     - Боюсь... - начал Расс и покачал головой.
     - Вот именно, - сказал Грег. Он задумчиво посмотрел в окно, на  щуках
заиграли желваки. - Расс, мы оба думаем об одном и том же.
     - Но мне противно об этом  думать,  -  спокойно  проговорил  Расс.  -
Терпеть не могу подозревать людей.
     - Что ж, сейчас проверим.
     Грег подошел  к  телевизионной  панели,  щелкнул  выключателем.  Расс
придвинул кресло к монитору. На экране отплясывали дикий танец горы, затем
их сменили желтые и красные пятна пустыни. Потом  экран  заволокло  темной
пеленой, пока камера преодолевала изгиб поверхности земного шара, а  когда
пелена спала,  перед  ними  возник  сельский  пейзаж  -  зелено-коричневые
квадратные лоскутки, прочерченные белыми ниточками дорог.
     Наконец на экране появился Нью-Йорк. Грег подрегулировал настройку, и
город рванулся к ним, нацелив  шпили  небоскребов,  словно  копья.  Камера
нырнула  в  ущелье  улицы  в  финансовом  районе,  сквозь  шум  городского
транспорта послышалось деловитое гудение зданий-ульев.
     Уверенной  рукой  Грег  решительно  вел  свою  странную   машину   по
Нью-Йорку. Сквозь дома,  сквозь  мелькающие  самолеты,  сквозь  пешеходов.
Камера стрелой пронеслась до заданной точки, Грег двинул рычаг назад, и на
экране возникла здание из четырех корпусов. Над входом блестела знаменитая
карта  Солнечной  системы,  увенчанная  золотыми  буквами:   "Межпланетная
компания".
     - Сейчас проверим, - повторил Грег.
     Он слышал напряженное дыхание друга,  видел,  как  побелели  костяшки
пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла.
     Камера, пройдя сквозь камень и  сталь,  помчалась  через  коридоры  и
кабинеты,  пронзая  стальные  перегородки,  яркими   световыми   вспышками
замелькавшие на экране, и  остановилась  у  двери  с  табличкой:  "Спенсер
Чемберс, президент".
     Грег  легонько  подкрутил  настройку.  Перед  ними  предстал  кабинет
Спенсера Чемберса.
     В  комнате  было  четверо  человек;  сам  Чемберс,  доктор   Крэйвен,
начальник рекламного отдела  "Межпланетной"  Арнольд  Грант  и  _Г_а_р_р_и
У_и_л_с_о_н_!
     С экрана донесся голос Уилсона - дрожащий, замирающий от страха:
     - Я рассказал вам все, что знаю. Я же не ученый, я просто механик.  Я
сообщил вам, что они делают, но как они это делают, я не знаю.
     Арнольд Грант с перекошенной от гнева физиономией дернулся вперед:
     - У них же есть записи! - заорал он. - Уравнения и формулы! Почему ты
их не принес?
     Спенсер Чемберс остановил его взмахом руки из-за стола.
     - Человек рассказал нам все, что знает. Больше он ничем не может  нам
помочь, это же очевидно.
     - Но вы ведь велели ему вернуться и постараться найти еще что-нибудь,
разве не так? - не унимался Грант.
     - Да, велел, - согласился Чемберс. - Но ему не удалось.
     - Я старался!  -  в  отчаянии  взмолился  Уилсон.  Лоб  его  покрылся
испариной, потухшая сигарета повисла на губе. - Но в лаборатории постоянно
торчит не один, так другой, к бумагам  просто  невозможно  подобраться!  Я
пытался задавать вопросы,  но  они  чересчур  заняты,  чтобы  отвечать.  А
слишком сильно приставать я не мог - они бы меня вмиг заподозрили.
     - Ну конечно, заподозрили  бы,  -  не  скрывая  насмешки,  проговорил
Крэйвен.
     Расс ударил кулаком по подлокотнику.
     - Этот крысенок нас продал!
     Грег ничего не ответил, но лицо его окаменело, а глаза превратились в
кристаллы.
     Чемберс обратился к Уилсону:
     - Как вы думаете, сможете вы найти что-нибудь стоящее, если вернетесь
в лабораторию?
     Уилсон съежился в кресле.
     - Нет, я не хочу возвращаться, - почти захныкал он. -  Я  боюсь!  Они
наверняка меня уже подозревают. Мне даже подумать страшно, что они со мной
сделают, если догадаются!
     - Это совесть его заела, - прошептал Расс, не отрывая глаз от экрана.
- У меня и в мыслях не было его подозревать.
     - В одном он, несомненно, прав, - откликнулся  Грег.  -  Возвращаться
ему явно не стоит.
     А Чемберс продолжал:
     - Надеюсь, вы понимаете, что мало чем сумели нам  помочь.  Вы  только
предупредили, что разрабатывается энергетический источник нового типа.  Мы
будем настороже, разумеется, но больше никакой полезной информации  мы  от
вас не получили.
     Уилсон ощетинился, словно загнанный в угол трусливый зверек.
     - Я сказал вам  о  том,  что  они  делают.  Теперь  вас  не  застанут
врасплох. Я не виноват, что не понимаю, как работают  все  эти  хитроумные
штуковины.
     - Послушайте, - сказал Чемберс, - мы с вами  заключили  сделку,  и  я
свои обязательства помню. Мы договорились,  что  я  заплачу  вам  двадцать
тысяч долларов  за  ваше  первое  сообщение.  Я  обещал,  что  заплачу  за
дополнительную информацию отдельно, а также возьму вас на  работу  в  свою
компанию.
     Не отрывая глаз от финансиста, Уилсон облизнул пересохшие губы.
     - Верно, - сказал он.
     Чемберс придвинул к себе чекового книжку, потянулся  к  подставке  за
ручкой.
     - Вот ваши двадцать тысяч за предупреждение. И ни цента  больше,  ибо
никакой дополнительной информации мы от вас не дождались.
     Уилсон вскочил на ноги, издав протестующий вопль.
     - Сядьте, - холодно оборвал его Чемберс.
     - Но работа! Вы обещали мне работу!
     - Мне такие люди в компании не нужны, - покачал головой Чемберс. - Вы
предали однажды - предадите и еще раз.
     - Но... Но... - Уилсон, так ничего и не сказав, опустился  в  кресло.
Лицо его исказила гримаса, весьма похожая на испуг.
     Чемберс вырвал из книжки чек, помахал им в  воздухе,  чтобы  высушить
чернила, встал и протянул листочек Уилсону. Тот взял его трясущейся рукой.
     - Засим, - промолвил Чемберс,  -  не  смею  вас  больше  задерживать,
мистер Уилсон.
     Уилсон замешкался на мгновение,  намереваясь  что-то  сказать,  потом
молча повернулся и вышел из кабинета.
     Расс с Грегом переглянулись.
     - Двадцать тысяч, - сказал Грег. -  Черт  возьми,  да  наше  открытие
стоит миллионы!
     - Оно стоит всего состояния Чемберса, - отозвался Расс. - Потому  что
наше открытие его уничтожит.
     Друзья снова уставились на экран.
     Чемберс, опершись ладонями о стол, обратился к оставшимся:
     - Ну, господа, что будем делать?
     Крэйвен пожал плечами.  Глаза  за  толстыми  стеклами  очков  глядели
озадаченно.
     - Исходных  данных  недостаточно.  Уилсон  же  фактически  ничего  не
рассказал. У него  не  хватило  соображения  даже  на  то,  чтобы  уловить
основную идею открытия.
     - Этот тип прекрасно разбирается в механике,  но  в  остальном  дурак
дураком, - кивнул Чемберс.
     - Я собрал аппарат, - продолжал Крэйвен, - и он получился до смешного
простым. Слишком  простым,  чтобы  проделывать  такие  фокусы,  о  которых
рассказывал Уилсон. Он принес четкую схему, так что скопировать устройство
не составляло никакого труда. Уилсон сам проверил машину и побожился,  что
она точно такая же,  как  у  Пейджа  с  Маннингом,  Но  существует  тысяча
вариантов подключения ее к панели управления, тысячи вариантов  настройки.
Вариантов настолько много, что нет смысла проверять их в надежде  случайно
наткнуться на правильный ответ. Видите ли,  результат  может  зависеть  от
какой-то мельчайшей регулировки, от одного из сотен параметров, но как  мы
узнаем, от какого именно?  Нужны  формулы,  уравнения  -  без  них  мы  не
продвинемся ни на шаг.
     - Он вроде бы запомнил парочку уравнений, - с надеждой сказал  Грант.
- Несколько правил и формул.
     Крэйвен досадливо отмахнулся.
     - Это хуже, чем ничего! Пейдж и Маннинг настолько ушли вперед в  этой
области, что нам за ними не угнаться.  Они  уже  работают  с  космическими
полями, а мы даже не приступали к подобным исследованиям.  У  нас  нет  ни
малейшей зацепки.
     - Значит, никаких шансов? - спросил Чемберс.
     Крэйвен медленно помотал головой.
     - Вы могли хотя бы попробовать! - запальчиво крикнул Грант.
     - Погодите, - прервал его Чемберс. - Похоже, вы забываете, что мистер
Крэйвен - одно из величайших научных светил. Я полагаюсь на его мнение.
     Крэйвен улыбнулся.
     - Я не  могу  воспроизвести  открытие  Пейджа  и  Маннинга,  но  могу
попробовать сделать собственное открытие.
     - Вы уж постарайтесь, ради Бога, -  сказал  Чемберс  и  повернулся  к
Гранту. - Как я понял, вы успешно проводите  в  жизнь  наши  планы.  Акции
"Марсианской ирригации" сегодня снова упали.
     - Это было не трудно, - ухмыльнулся Грант.  -  Пара  намеков  там-сям
нужным людишкам...
     Чемберс глядел на свои ладони, медленно сжимающиеся в кулаки.
     - Мы должны остановить его любым способом. Распускайте слухи.  Мы  не
позволим Грегу Маннингу финансировать его открытие. Мы отберем у него  все
деньги, все до последнего доллара! - Он бросил  на  подчиненного  свирепый
взвод. - Вы меня поняли?
     - Да, сэр, - ответил Грант. - Прекрасно понял.
     - Ну и хорошо. А ваша задача,  Крэйвен,  -  либо  повторить  открытие
Пейджа, либо создать что-нибудь конкурентоспособное.
     -  А  что,  если  ваши  идиотские  слухи  не  повредят  Маннингу?   -
раздраженно спросил Крэйвен. - Или если у меня ничего не выйдете.
     - В таком случае мы испробуем другие способы.
     - Другие способы?
     Чемберс неожиданно улыбнулся:
     - Я собираюсь вызвать Статсмена обратно на Землю.
     - Да, похоже,  у  вас  есть  другие  способы,  -  проговорил  доктор,
задумчиво барабаня пальцами по ручке кресла.
     Грег резко дернул рычаг, экран внезапно опустел, а телекамера тут  же
вернулась в лабораторию.
     - Это многое объясняет, - сказал Грег. - В том числе и неприятности с
моими акциями.
     Расс, потрясенный, неподвижно застыл в кресле.
     - Подумать только, какое ничтожество! Трусливый подлый  крысенок!  Да
он за новенькую хрустящую десятку собственную мать продаст не пожалеет!
     - Зато теперь мы в курсе, - сказал Грег. - А Чемберсу и невдомек, что
мы в курсе. Мы будем следить за каждым его движением, за каждой мыслью!
     Шагая взад-вперед по комнате, Грег уже  набрасывал  план  предстоящей
кампании.
     - Нужно еще поработать, - сказал он. - Не исключено, что мы  упустили
какие-то возможности.
     - Но хватит ли у нас времени?
     - Думаю, хватит. Чемберс спешить не будет. Слишком уж крупная ставка,
тут торопиться опасно. А неприятности с законом  ему  ни  к  чему.  Он  не
решится на открытую рукопашного схватку... по крайней мере пока не отзовет
с Каллисто Статсмена.
     Грег как вкопанный остановился посреди комнаты.
     - Когда в игру вступит Статсмен, против нас ополчатся все силы ада. -
Он сделал глубокий вдох. - Но мы их встретим во всеоружии!





     - Если этот аппарат позволяет  принимать  телепередачи,  -  задумчиво
сказал Грег, - что мешает ему их передавать? Может, попробуем?
     Расс машинально чиркал карандашом по листку с вычислениями.
     - Давай, - сказал он. - Пораскинем мозгами. То, что мы имеем  дело  с
четырехмерной средой, конечно, несколько затрудняет задачу.  Это  тебе  не
трехмерное пространство. Хотя постой...
     Он  внезапно  умолк  и  выронил  карандаш.  Медленно   повернулся   и
встретился взглядом с Маннингом.
     - Что с тобой? - спросил Грег.
     - Слушай, - возбужденно заговорил Расс, - мы работаем в четырехмерном
пространстве. Что получится, когда мы начнем передавать телеизображение?
     Грег задумчиво нахмурил брови. И вдруг лицо его просветлело.
     - Ты хочешь сказать, что мы  сможем  передавать  изображение  в  трех
измерениях, да?
     - Так должно быть! - заявил Расс.
     Развернувшись обратно к столу, он подобрал  карандаш  и  стал  быстро
записывать уравнения. Потом поднял глаза и осипшим голосом прошептал:
     - Объемное телевидение!
     - То есть еще одно открытие, - заметил Грег.
     - И какое!
     Расс придвинул к себе калькулятор, проворно набрал уравнения, щелкнул
тумблером. Машина крякнула, затарахтела и выдала результат. Расс  не  дыша
склонился над ответом.
     - Похоже, все правильно.
     - Да, но потребуется уйма оборудования, - сказал  Грег.  -  А  Уилсон
смылся, черт бы его побрал! Кто же нам будет помогать?
     - Сами сделаем, - ответил Расс. - Пока мы с тобой  вдвоем,  можно  не
опасаться утечки информации.
     Просидев  еще  несколько  часов  за  вычислительной   машиной,   Расс
полностью уверился в своей правоте.
     - А теперь за работу! - весело заявил он.
     За неделю они смастерили стереотелевизор, усовершенствовав и упростив
стандартную  коммерческую  конструкцию  настолько,  что  их  аппарат  лишь
ненамного превосходил размерами обычный телевизор, зато был куда мощнее  и
показывал гораздо более четко.
     Работая, они не переставали вести наблюдение  за  кабинетом  Спенсера
Чемберса и за  лабораторией,  в  которой  по  шестнадцать  часов  в  сутки
трудился доктор Крэйвен. Они стали незримыми, неслышными, но  неотступными
спутниками ничего не подозревающих противников: читали их  почту,  слушали
их беседы, следили за их действиями.  И  в  результате  парочка,  засевшая
высоко в горах в уединенной лаборатории, хорошо  изучила  характеры  своих
противников.
     - Оба абсолютно беспощадны, - подытожил Грег, - и совершенно  уверены
в том, что в мире торжествует  право  сильного.  Странные  люди,  какие-то
допотопные. Но к Чемберсу, например, невозможно не проникнуться симпатией.
В глубине души он совсем  не  подлец  и  по-своему  даже  милосерден.  Мне
кажется, он искренне верит, что облагодетельствует человечество, установив
над  Солнечной  системой  свою  диктатуру.  Это  честолюбивое  устремление
подчинило себе всю его жизнь. Оно ожесточило его  и  одновременно  сделало
сильнее. Он без малейших колебаний, не задумываясь, сметет со своего  пути
любое препятствие. Вот почему нам надо готовиться к серьезной схватке.
     Крэйвен, похоже, не слишком продвинулся в своих  изысканиях.  Друзьям
оставалось лишь гадать, чего же он хочет достичь.
     - Я думаю, - сказал Расс, - он пытается создать коллектор,  способный
аккумулировать  энергию  излучений.  Неплохая  задумка,  если   получится,
конечно.
     Немытый, нечесаный, Крэйвен часами сидел,  утопая  в  мягком  кресле,
погрузившись в размышления. Лицо его было спокойно, рот слегка  приоткрыт,
глаза отрешенно глядели вдаль. Но время от времени он вскакивал из кресла,
хватал карандаш и записывал что-то на листочках  бумаги,  заваливших  весь
стол. Новые идеи, новые подходы.
     Стереотелевизор был почти готов - за исключением одной детали.
     - Не знаю, как быть со звуком, -  вздохнул  Расс.  -  Изображение  мы
можем передавать, но звук...
     - Послушай, - сказал Грег, - а почему бы нам не попробовать  звуковой
конденсатор?
     - Звуковой конденсатор?
     - Ну конечно. Эту штуку изобрели еще в 1920 году. Насколько  я  знаю,
ею долгое  время  никто  не  пользовался,  но  не  исключено,  что  у  нас
получится.
     Расс расплылся в улыбке.
     - Черт, как же мне это в голову не пришло? Я все мозги  себе  сломал,
пытаясь изобрести чего-нибудь новенькое... А тут и изобретать-то нечего!
     - Должно сработать,  -  сказал  Грег.  -  По  принципу  действия  это
устройство  противоположно  микрофону.  Вместо  того   чтобы   механически
излучать звуковые  волны,  оно  излучает  переменное  электрическое  поле,
которое непосредственно воспринимается ухом.  И  хотя,  похоже,  никто  на
свете не понимает, как работает этот конденсатор, но он работает -  а  это
главное.
     - Верно, - подхватил Расс, - и он действительно работает  без  звука.
То есть он создает электрическое поле, заменяющее звук. Как  раз  то,  что
нам  нужно:  ведь  его  практически  невозможно   заглушить.   Разве   что
металлическим экраном, но только жутко толстым.
     Сборка заняла немало времени. Но вот наконец он был готов - массивный
аппарат с мерцающим внутри силовым  полем,  приводимый  в  действие  двумя
мощными генераторами энергии материи. К  контрольной  панели  присоединили
привод с часовым механизмом, устроенным таким образом, чтобы при  передаче
на  другие  планеты  автоматически  сводить  на  нет  помехи,  создаваемые
движением Земли.
     Расс отступил назад и оглядел конструкцию.
     - Встань перед экраном, Грег, - сказал он.  -  Мы  испробуем  его  на
тебе.
     Маннинг шагнул  к  экрану.  Аппарат  заурчал  -  и  вдруг  в  воздухе
материализовалось изображение Грега. Зыбкое и  расплывчатое  вначале,  оно
быстро обрело четкие формы. Грег взмахнул  рукой;  изображение  махнуло  в
ответ.
     Расс оставил пульт управления и подошел,  чтобы  изучить  изображение
поближе. Как ни разглядывай, со всех сторон объемное. Расс  прошел  сквозь
него и ничего не почувствовал. Пустота! Всего лишь трехмерное  изображение
- и только. Но даже с расстояния двух футов его невозможно  было  отличить
от человека из крови и плоти.
     -  Привет,  Расс,  я  рад  тебя  видеть,  -  прошептало  изображение,
протягивая руку.
     Расс со смехом протянул свою. Ладонь  сжала  воздух,  но  со  стороны
казалось, будто двое людей обменялись рукопожатием.
     В тот же вечер  они  испытали  машину.  Их  изображения  бродили  над
кронами деревьев, гигантская копия Грега громовым голосом вещала с вершины
дальнего пика, а маленькие фигурки высотой не более двух дюймов полировали
ножку стола.
     Удовлетворенные результатом, они выключили аппарат.
     - Вот и одна из упомянутых тобой возможностей, - сказал Расс.
     Грег серьезно кивнул.
     Осенний ливень барабанил в окно,  в  соснах  завывал  сырой  свирепый
ветер. Беспокойно метались огненные языки в камине.
     Глубоко угонов в кресле, Расс глядел на пламя и дымил трубкой.
     - С верфи требуют еще денег  на  корабль,  -  сказал  Грег,  сидевший
напротив. - Пришлось заложить еще несколько акций под новый заем.
     - Курс по-прежнему падает?
     - Да не курс, а только мои акции. Сегодня все они опять упали.
     Расс задумчиво затянулся.
     - Я все ломаю голову над этой историей с акциями, Грег.
     - Я тоже ломаю, но что толку?
     - Слушай, - медленно проговорил Расс, -  а  на  каких  планетах  есть
биржи?
     - На всех, кроме Меркурия. Юпитерианская биржа находится в Ранторе. И
даже на Плутоне  есть  одна,  но  она  специализируется  на  химической  и
горнодобывающей отраслях.
     Расс не отреагировал. Он сидел, отрешенно глядя на план. Над  трубкой
клубился дымок.
     - Почему ты спрашиваешь? - не выдержал Грег.
     - Да так, какая-то мысль  вроде  мелькнула.  Интересно,  где  Чемберс
проворачивает свои операции?
     - Сейчас в Ранторе. А раньше в основном на Венере, там рынок шире. Но
когда Чемберс прибрал к рукам Юпитерианскую конфедерацию, он перевел  свой
бизнес туда. Там ниже налоги на деловые операции, об этом он позаботился.
     - На бирже Каллисто в обращении те же самые акции, что и в Нью-Йорке?
     - Естественно, только список чуть меньше.
     Расс уставился на облако дыма над трубкой.
     - За сколько минут свет доходит от Каллисто до Земли?
     - По-моему, минут за сорок пять. - Грег напряженно выпрямил спину.  -
Но какое отношение к этому имеет свет?
     - Самое непосредственное, - сказал Расс. - Вся коммерция основывается
на предпосылке, что свет перемещается мгновенно. Но это не так.  Бизнес  в
Солнечной системе ведется по гринвичскому  времени.  Сигнал,  посланный  с
Земли в полдень, принимают на Марсе тоже в полдень, но на самом  деле  его
получат там только в четверть первого. А когда  тот  же  сигнал  достигнет
Каллисто,  коммерческий  хронометр  опять-таки  покажет  полдень,  хотя  в
действительности будет  уже  без  четверти  час.  Такая  система  упрощает
ведение дел, унифицируя время. И до сих пор она не давала сбоев, поскольку
никому  не  удавалось  превысить  скорость  света.  Ни  одно  межпланетное
сообщение,  ни  один  сигнал  невозможно  было  послать  со  сверхсветовой
скоростью. И все шло как по маслу.
     Грег, не усидев в кресле, вскочил на ноги;  огненные  блики  рельефно
вылепили его  атлетическую  фигуру.  От  маски  наружного  спокойствия  не
осталось и следа - Грег был откровенно взволнован.
     - Я понял, к чему ты клонишь! У нас есть  почти  мгновенное  средство
перемещения!
     - Почти, - отозвался Расс, - хотя и не совсем. Временной интервал все
же существует. Но он незаметен, разве что на очень уж больших дистанциях.
     - Получается, что  мы  сможем  опередить  обычные  световые  сигналы,
посланные на Каллисто, почти на сорок пять минут!
     - Почти, - согласился Расс. - Может, на долю секунды меньше.
     Грег заметался возле камина, словно лев, запертый в клетке.
     - Клянусь небесами, теперь мы припрем Чемберса к стенке! Зная заранее
котировку акций в Нью-Йорке, мы будем играть на Каллисто с большой форой и
вернем все мои потери, все до единого цента! И разделаем мистера  Чемберса
под орех!
     - Точно! - усмехнулся Расс. - Мы будем в курсе событий на сорок  пять
минут раньше всех остальных. Пускай Чемберс попрыгает!





     Бен Рейл расслабился. Вытянувшись в кресле, с удовольствием посасывая
сигару, он слушал радиопередачу с Земли.
     Из окна квартиры, расположенной на верхушке  небоскреба,  открывалась
панорама купольного города Рантора. Слегка  искривленный  тяжелым  экраном
купола,  на  небосводе  висел  исполинский  шар  Юпитера  -   красный,   с
желто-оранжевым  оттенком.  Потрясающе  яркий,  чудовищно  громадный,   он
занимал большую часть видимого неба. Это зрелище  ежегодно  привлекало  на
Юпитерианские спутники миллионы туристов, и даже заядлых старожилов оно не
оставляло равнодушными.
     Бен Рейл не сводил с Юпитера глаз, попыхивая сигарой и слушая  радио.
Вид за окном внушал благоговейный трепет  -  казалось,  эта  нависшая  над
головой планета  вот-вот  сорвется  с  небес  и  раздавит  свой  замерзший
безвоздушный спутник.
     Рейл был старожилом. Вот уже тридцать лет земных лет - прошло  с  тех
пор, как он обосновался на Каллисто. На его  глазах  заштатный  шахтерский
поселок вырос в большой многолюдный город.
     Но теперь  все  переменилось.  Спенсер  Чемберс  накинул  уздечку  на
Юпитерианские миры, и теперь здесь распоряжаются его прихвостни. Избранные
по всем правилам, конечно, но над выборами все время висела  невысказанная
угроза, что "Межпланетная энергия" в любой момент может убраться отсюда  и
оставить спутники без тепла,  воздуха  и  энергии.  А  жизнь  на  планетах
Юпитерианской конфедерации, на всех без исключения, зависит  от  привозных
аккумуляторов.
     В воздухе, заключенном под  куполом  (когда-то  совсем  небольшим,  а
теперь уже вмещающим полумиллионное население), постоянно витали разговоры
о бунте. Нынешний купол  был  четвертым  по  счету.  Четыре  раза,  словно
наутилус, город перерастал свою раковину,  пока  не  превратился  в  самый
большой купольный город в Солнечной системе. Подумать только - ведь не так
давно в этом захудалом поселке жизнь человеческая не стоила ни гроша, сюда
слетались отбросы общества со всей Системы! А ныне он стал гордым  городом
Рантором, столицей Юпитерианской конфедерации.
     И он, Бен Рейл, приложил  свою  руку  к  созданию  конфедерации.  Был
членом конституционной комиссии, участвовал в формировании правительства и
более десятка лет помогал ему в законодательной деятельности.
     А теперь... Бен Рейл  со  злостью  сплюнул  и  сунул  в  рот  сигару.
Разговоры о бунте, конечно, не стихли, но без лидера  они  ни  к  чему  не
приведут. А Джона Мура Меллори упрятали на один из тюремных кораблей,  что
курсируют через всю Солнечную систему. Его тайно перевели туда с  Каллисто
несколько месяцев назад, но эта новость, передаваемая возмущенным  шепотом
из уст в уста, за неделю облетела все  спутники.  И  тем  не  менее,  если
грянет кровавый бунт, толку от него не будет никакого. Ибо революция, даже
успешная, не решит проблему. "Межпланетная энергия" просто уберется отсюда
- и лишит купольные города жизненно важного обеспечения.
     Бен Рейл нервно заерзал в кресле. Сигара догорела. Радио  вопило,  но
Бен его не слышал, как не видел Юпитера, на который устремил отсутствующий
взор.
     - Черт! - выругался он.
     Зачем портить себе вечер, размышляя над этой  проклятой  политической
ситуацией?  Да,  он  участвовал  в  создании  конфедерации,  но  ведь   он
бизнесмен, а не политик. И  все  равно...  Больно  смотреть,  как  рушится
здание, которое помогал возводить, - пусть даже из истории  известно,  что
на все богатые месторождения в конце концов накладывают лапу нахрапистые и
могущественные дельцы. Это знание должно было помочь, смягчить боль, но не
помогало. И сам Рейл, и другие пионеры Юпитера надеялись, что  им  удастся
избежать подобной участи. Зря надеялись, конечно.
     - Бен Рейл! - раздался за спиной знакомый голос.
     Рейл вскочил как ужаленный и повернулся к окну спиной.
     - Маннинг! - завопил он. Человек, стоявший посреди комнаты,  невесело
усмехнулся в ответ. - Но как ты вошел, что я  даже  не  слышал?  Ты  давно
здесь?
     - Я не здесь, - сказал Грег. - Я на Земле.
     - На Земле? - недоуменно переспросил Рейл. - Звучит  довольно  глупо,
ты не находишь? Или ты позволил себе расслабиться и немножко похохмить?
     - Я не шучу, - сказал Маннинг. - Это просто мое изображения. А сам  я
на Земле.
     - Ты хочешь сказать, что ты помер? И сделался привидением?
     Лицо Грега не утратило обычной суровости, но улыбка стала шире.
     - Нет, Бен. Я такой же живой, как и ты. Позволь мне объяснить.  Перед
тобой сейчас телеизображение. Объемное телеизображение.  Я  могу  в  таком
виде появиться где угодно.
     Рейл опустился в кресло.
     - Полагаю, нет смысла пытаться пожать тебе руку.
     - Точно, - согласилось изображение Маннинга. - Тут нет никакой руки.
     - И приглашать тебя присесть тоже не стоит?
     Маннинг покачал головой.
     - Ну и ладно, - сказал Рейл. - Я все равно чертовски  рад,  что  вижу
тебя - или думаю, что вижу. Не знаю, как правильнее  выразиться.  Надеюсь,
ты можешь остаться и поболтать со мной немного?
     - Безусловно, - ответил Маннинг. - Я за этим и явился. Хочу попросить
тебя об одолжении.
     - Слушай, Маннинг, ты не можешь быть на Земле, -  заявил  Рейл.  -  Я
задаю вопрос - и ты сразу мне отвечаешь.  Такого  не  может  быть.  Должно
пройти три четверти часа, пока ты услышишь меня, и еще  столько  же,  пока
твой ответ дойдет досюда.
     - Все верно, - согласилось изображение, - если ты  непременно  хочешь
вести разговор со скоростью света. Но у нас есть кое-что получше.
     - У нас?
     -  У  Рассела  Пейджа  и   у   меня.   У   нас   есть   телевизионный
приемопередатчик, работающий практически мгновенно, во  всяком  случае  на
расстоянии от Земли до Каллисто.
     У Рейла отвисла челюсть.
     - Черт меня побери! И что же вы, друзья-приятели, затеяли?
     -  Много  чего,  -  лаконично  ответил  Маннинг.  -   Во-первых,   мы
намереваемся в пух и прах разгромить "Межпланетную энергию". Эй, Рейл,  ты
меня слышишь?
     Рейл словно остолбенел от изумления.
     - Конечно, слышу. Просто не могу поверить собственным ушам.
     -  Хорошо,  -  мрачно  промолвил  Маннинг,  -   я   представлю   тебе
доказательства. Как ты думаешь, Бен, что ты смог бы сделать,  если  бы  мы
тебе рассказали о котировке акций на нью-йоркской бирже... НА  СОРОК  ПЯТЬ
МИНУТ РАНЬШЕ, ЧЕМ НОВОСТИ ДОЙДУТ ДО КАЛЛИСТО?
     - Что я смог бы сделать? - Рейл вскочил из кресла.  -  Да  я  бы  всю
биржу по миру пустил! Я делал бы по миллиарду за минуту!  -  Он  замолчал,
взглянул на изображение: - Но это не в твоих правилах, я  знаю.  Ты  таких
вещей не признаешь.
     - Я не хочу,  чтобы  ты  разорял  кого-нибудь,  кроме  Чемберса.  Ну,
естественно, если кто-то станет мешать, туда ему  и  дорога.  Но  Чемберсу
надо нанести сокрушительный удар. За тем я к тебе и явился.
     - Видит Бог, я сделаю это, Грег! - воскликнул Рейл.
     Он быстро шагнул вперед, протянул руку, чтобы скрепить договор,  -  и
пожал пустой воздух.
     Изображение Маннинга откинуло голову и рассмеялось.
     - Вот тебе и доказательство, Бен. Достаточно убедительное?
     -  Да  уж,  -  согласился  Рейл,  растерянно  глядя   на   совершенно
натуральную ладонь, сквозь которую он сжал свои пальцы.


     День 6 ноября  2153  года  надолго  запомнился  в  финансовых  кругах
Солнечной системы. Начался он на  Ранторской  бирже  довольно  вяло.  Чуть
повысились  некоторые  акции.  Немного  упали   горнорудные.   По-прежнему
необъяснимо низко котировались  акции  "Марсианской  ирригации",  а  также
"Химикатов Плутона" и "Разработки ископаемых на астероидах".
     Действуя через двух брокеров, Бен Рейл  сразу  после  открытия  биржи
купил  10.000  акций  компании  "Фермы  Венеры,  инкорпорейтед"  по  83  с
половиной доллара. Через несколько минут те же  брокеры  приобрели  10.000
акций фирмы "Скафандры, лимитед" по 106 долларов и  25  центов  за  штуку.
Фермерские акции упали на один пункт, акции  "Скафандров"  на  столько  же
поднялись. А потом неожиданно цена подскочила на те и на другие. Через час
с небольшим акции Венеры повысились на пять пунктов и  Рейл  продал  свои.
Десять минут спустя они стали падать, а к концу  дня  стоили  уже  на  два
доллара меньше первоначальной цены. Вечером Рейл  выбросил  на  рынок  все
свои 10.000 акций фирмы  "Скафандры"  и  продал  их  по  110  долларов.  К
закрытию биржи они стоили всего на полдоллара дороже, чем утром.
     И  это  были  только  две  операции  из  множества  подобных.   Акции
предприятия,  занимающегося  строительством  космических  кораблей,  перед
своим падением взлетели на три пункта - и Рейл на этом нажился.
     Металлургические акции Меркурия подскочили на два пункта, а  потом  с
треском шлепнулись почти на доллар ниже, чем до подъема.  Рейл  продал  их
как раз перед падением. За один день игры на бирже он нажил полмиллиона.
     Выиграв на другой день  миллион,  этот  человек,  имевший  устойчивую
репутацию осторожного бизнесмена, которого невозможно втянуть ни  в  какие
авантюры, окончательно поверил в удачу и пустился во все  тяжкие.  Зрелище
было просто потрясающее. Рейл совершенно точно  знал,  когда  покупать,  а
когда продавать. Биржевики следили за ним, стараясь не  отставать,  но  он
сбивал их со следа, то и дело меняя брокеров.
     Рынок лихорадило. Сам Рейл  на  бирже  не  появлялся.  Звонки  в  его
контору никакого результата не давали: "Очень сожалеем, но  мистера  Рейла
нет на месте".
     Его брокеры, получившие  солидное  вознаграждение,  держали  язык  за
зубами. Они продавали, они покупали и все.
     А Бен Рейл, запершись в конторе, внимательно глядел на два  монитора.
На одном из них было табло Нью-Йоркской биржи,  на  другом  -  изображение
Грега Маннинга,  сгорбившегося  в  кресле  в  далекой  горной  лаборатории
Пейджа. Перед Грегом тоже было два экрана: один, как и у Рейла,  показывал
табло биржи в Нью-Йорке, второй - контору Бена Рейла.
     - По-моему, акции "Туриста" идут неплохо, - сказал Грег. - Почему  бы
тебе не купить пакет? Насколько  я  знаю,  у  Чемберса  есть  дом  в  этом
предприятии. Пусть понервничает.
     - Они выросли на два пункта, верно? - усмехнулся Бен Рейл. - Здесь их
продают за 60. Через сорок пять минут курс поднимется до 62.
     Он поднял телефонного трубку.
     - Купите акции "Туриста" - чем больше, тем  лучше.  Прямо  сейчас.  Я
сообщу, когда продать. А ровно в 10:30 избавьтесь от всех акций "Титана  и
меди".
     - Лучше избавляйся от акций "Ранторского купола", - посоветовал Грег,
- они начинают падать.
     - Я за ними прослежу, - пообещал Бен. - Может, они еще поднимутся.
     И оба погрузились в созерцание нью-йоркского табло.
     - Знаешь, Грег, - сказал чуть погодя Бен Рейл, - а я  ведь  до  конца
поверил тебе, только когда кредитные сертификаты материализовались у  меня
на столе.
     - Пустяки, - проворчал Грег. -  Наша  машина  может  переместить  что
угодно куда угодно. Стоит мне только руку протянуть и схватить тебя - и ты
мгновенно окажешься на Земле.
     Бен тихонько присвистнул.
     - Больше я уже ни в чем не сомневаюсь. Два дня назад ты  прислал  мне
полмиллиарда. Сегодня они превратились в миллиард с хвостиком.
     Он снова поднял телефонную трубку и приказал брокеру:
     - Когда за "Ранторский купол" начнут давать по 79,  выбрасывай  акции
на рынок.


     Но настоящий фурор Рейл произвел на Ранторской  бирже,  когда  скупил
акции "Титана и меди". Он сразу  приобрел  несколько  больших  пакетов,  и
акции молниеносно взлетели вверх, вызвав ажиотаж на всех рынках  Солнечной
системы. А Рейл под шумок окончательно загнал в угол "Скафандры, лимитед".
"Скафандры" лопнули.
     Два дня подряд все центральные биржи четырех  миров  трясла  жестокая
лихорадка. Биржевики следили за тем, как поднимались в цене акции  "Титана
и меди". Представители "Межпланетной энергии" предлагали их на продажу, но
желающих купить не находилось. Акции неуклонно ползли вверх.
     А затем в течение одного часа все скупленные Рейлом  на  двух  биржах
акции были выброшены по демпинговым ценам на рынок. Агенты "Межпланетной",
напуганные перспективой  потери  контроля  над  двумя  важными  отраслями,
судорожно их скупали. Цена резко ухнула вниз.
     В результате этой операции Спенсер  Чемберс  потерял  три  миллиарда,
если не больше. А Бен Рейл превратился в  мультимиллионера.  Грег  Маннинг
тоже приумножил свое состояние.
     -  Все,  хватит,  -  сказал  Грег.  -  Чемберса  мы  проучили,   Пора
закругляться.
     - С удовольствием, - согласился  Бен.  -  Так  играть  не  интересно:
слишком легко выигрывать.
     - До встречи, Бен.
     - Как-нибудь непременно выберусь на Землю. И ты тоже заходи вечерком,
когда будет свободная минутка. Посидим посумерничаем.
     - Приглашение принято, - отозвался Грег. - С нашей трехмерной машиной
это раз плюнуть.
     Он протянул руку к пульту управления. Экраны в конторе Рейла погасли.
     Рейл достал сигару, аккуратно поджег кончик и задрал ноги на стол.
     - Ей-богу, - промолвил он довольно, - в жизни так не развлекался!





     На   экране   громоздился   гигантский   цилиндрический   корпус   из
первоклассной бериллиевой стали. Исполинский цилиндр прочно удерживали  на
месте массивные поперечные  балки.  Сверкая  в  ярком  свете  прожекторов,
корабль уходил верхушкой в тень,  где  вокруг  него  копошились  крошечные
фигурки рабочих.
     - Какой красавец! - сказал Расс, попыхивая трубкой.
     -  Они  трудятся  день  и  ночь,  чтобы  поскорее  закончить  его,  -
откликнулся Грег. -  В  один  прекрасный  момент  нам  может  понадобиться
корабль, и понадобиться срочно. Когда Чемберс действительно спустит на нас
всех собак, нам придется скрываться в космосе. -  Он  коротко  и  невесело
хохотнул. - Но долго мы играть в прятки не будем. Подготовимся к бою  -  и
заставим Чемберса открыть карты. Пускай выкладывает все свои козыри!
     Расс  выключил  телевизор,  экран  потускнел.  В  лаборатории  тотчас
сгустились причудливые тени. Ярче замерцали огоньки, фантастические машины
выпятили круглые бока,  словно  их  распирала  скрытая  внутри  безбрежная
энергия.
     - Мы прошли долгий путь, Грег. Действительно долгий. У нас есть такая
энергия, о которой можно только мечтать. У нас есть космический  двигатель
практически неограниченной мощности. У нас есть стереотелевидение.
     - И мы разгромили Чемберса на бирже, - сухо добавил Грег.
     Они замолчали. Запах дыма из трубки  Расса  смешивался  в  воздухе  с
запахом смазки и легким ароматом озона.
     - Но мы не должны недооценивать Чемберса, - снова заговорил  Грег.  -
Президент допустил всего одну ошибку: он недооценил нас.  Нам  его  ошибку
повторять нельзя. Чемберс опасен. Он не остановится  ни  перед  чем,  даже
перед убийством.
     - Он, однако, не торопится, - отозвался Расс. - Видно, надеется,  что
Крэйвен сумеет догнать нас или даже перегнать. Но  доктору  не  везет.  Он
упорно вгрызается в теорию радиации, но особых успехов пока по достиг.
     - А если бы и достиг, какое это имеет значение?
     - Большое. Он смог бы заставить работать на себя все виды  излучений,
существующие в природе.  Космические  лучи,  тепловые,  световые  -  какие
угодно. В мире уйма радиации.
     - А все этот чертов Уилсон! - прорычал Грег. - Если бы не он, Чемберс
спокойно жил бы, ничего не ведая, до тех пор пока мы сами не выступили  бы
с открытым забралом.
     - Уилсон! - воскликнул Расс, всем телом подавшись вперед. - Я напрочь
забыл про него! Давай-ка попробуем его разыскать.


     Гарри Уилсон сидел за столиком в Марсианском  клубе  и  смотрел,  как
полуобнаженные девушки исполняют экзотический танец. Над тлеющей сигаретой
клубился ленивый дымок. Уилсон, прищурившись, разгадывал танцовщиц. Что-то
в этом танце было такое, что пробирало его до мозга костей.
     По залу раскатилось мощное крещендо, музыка стихла  до  еле  слышного
шепотка - и вдруг оборвалась. Девушки убежали со сцены. Раздались вежливые
негромкие аплодисменты.
     Уилсон вздохнул, раздавил в пепельнице окурок  и  глотнул  из  бокала
вина. Рассеянным взводом скользнул по разгоряченным лицам ночной  публики.
Вот они великие, почти великие и допущенные до лицезрения великих. Брокеры
и бизнесмены, художники, писатели и артисты. Были тут и  какие-то  темные,
никому не известные личности,  и  такие,  о  которых  было  известно  даже
слишком много - плейбои и леди, все с родословными и при деньгах.  Мужчины
в безупречных костюмах, женщины в изысканных дорогих нарядах...
     И он, Гарри Уилсон. Официанты, обращаясь к нему, называли его "мистер
Уилсон". Люди за соседними столиками шепотом  пытались  выяснить,  кто  он
такой. Душа его таяла от  блаженства  и  жаждала  лишь  одного  чтобы  так
продолжалось вечно: хорошая еда,  хорошие  напитки,  пастельных  расцветок
стены, мягкий свет и странная экзотическая музыка. Холодное, но  красочное
совершенство.
     Всего пару месяцев тому назад он стоял на улице  всем  чужой  в  этом
городе, механик из маленькой лаборатории, которому  за  мастерскую  работу
платили жалкие гроши. Он стоял и смотрел, как завсегдатаи  поднимаются  по
ступенькам и скрываются за чудесной дверью. С горечью смотрел...
     Зато теперь!
     Оркестр заиграл новую мелодию. Блондинка за соседним столиком кивнула
Уилсону. Он важно кивнул в ответ, ощущая, как шумит в голове выпитое вино,
как греет оно в жилах кровь.
     И тут кто-то окликнул его по имени. Уилсон оглянулся, но не поймал ни
единого обращенного к нему взгляда. И вновь, перекрывая звучи музыки,  гул
застольных бесед и шум в его собственной голове, раздался голос,  холодный
и твердый как сталь:
     - Гарри Уилсон!
     Уилсон содрогнулся. Потянулся за вином, но рука, не успев дотронуться
до ножки бокала, вдруг затряслась мелкой дрожью.
     Прямо напротив  него  сгустилось  туманное  сероватое  пятно,  словно
какое-то   потустороннее   мерцание.   Из    этого    мерцания    внезапно
материализовался карандаш.
     Уилсон ошалело уставился на него. Карандаш коснулся острием  скатерти
и принялся медленно выводить черные буквы.  Загипнотизированный  зрелищем,
Уилсон почти физически ощущал, как безумие запускает свои костлявые пальцы
прямо к нему в мозги. Карандаш тем временем писал:
     "Уилсон, ты продал меня!"
     Несчастный попытался что-то сказать, хотя бы вскрикнуть, но  в  горле
до того пересохло, что у него вырвалось лишь хриплое клокотание.
     А карандаш безжалостно продолжал:
     "Но ты за это заплатишь. Куда бы ты ни скрылся, я везде тебя достану.
Тебе от меня не уйти".
     Грифель плавно оторвался от стола - и карандаш исчез, будто его и  не
было. Уилсон вытаращил глаза, не в силах оторвать их  от  черных  букв  на
скатерти.
     "Уилсон, ты продал меня! Но ты  за  это  заплатишь.  Куда  бы  ты  ни
скрылся, я везде тебя достану. Тебе от меня не уйти".
     Оркестр гремел, ему вторил аккомпанемент  застольных  разговоров,  но
Уилсон не слышал ни звука. Он весь без остатка был поглощен этими  буквами
и словами, наполнявшими душу смертельным страхом.
     А потом словно что-то лопнуло у него внутри, и  ужас  захлестнул  его
ледяной волной. Уилсон, шатаясь, встал из-за стола, смахнул  рукой  бокал.
Тот со звоном брызнул осколками.
     - Они не имеют права! - раздался пронзительный крик.
     В  зале  тотчас  сгустилась  тяжелая   тишина.   Осуждающие   взгляды
устремились к нарушителю спокойствия. Брови недоуменно поползли вверх.
     Рядом с Уилсоном возник официант.
     - Вам нехорошо, сэр?
     Смертельно бледного клиента взяли под руки и вывели  из  зала.  Снова
загудели голоса, заиграла музыка.
     Кто-то надел на Уилсона  шляпу,  подал  пальто.  В  лицо  ему  ударил
прохладный ночной ветерок, и дверь за спиной с тихим вздохом захлопнулась.
     - Осторожнее на ступеньках, сэр, - напутствовал его швейцар.
     Шофер аэротакси открыл дверцу машины и отсалютовал.
     - Куда прикажете, сэр?
     Уилсон ввалился в такси,  заплетающимся  языком  промямлил  адрес,  и
машина влилась в поток городского транспорта.
     Потом, нашарив  непослушными  руками  ключ,  Уилсон  несколько  минут
возился,  отпирая  двери  своего  номера.  Наконец  замок  щелкнул,  дверь
распахнулась.
     Трясущийся палец нашел выключатель, и комнату залил яркий свет.
     Уилсон вздохнул с облегчением. Здесь, в своем номере,  он  чувствовал
себя в безопасности. Это его дом, его убежище...
     За спиной раздался тихий, еле слышный смешок. Уилсон резко повернулся
- и, ослепленный светом, сначала ничего не увидел. А  затем  заметил,  как
что-то шевельнулось у окна, что-то  серое  и  смутное,  словно  клубящаяся
туманная пелена.
     Привалившись к стене,  Уилсон  смотрел,  как  сгущается  эта  пелена,
принимая  очертания  человеческой  фигуры.  Наконец  туман   затвердел   и
образовал  человеческое  лицо  -  суровое  лицо,  без  малейших  признаков
веселья, с горящими от гнева глазами.
     - Маннинг! - вскрикнул Уилсон. - Маннинг!
     Он метнулся к двери, но серая фигура неправдоподобно быстрым прыжком,
будто сгусток пара, подхваченный ветром, загородила ему дозору.
     - Куда ты так спешишь? - с издевкой спросил Маннинг. - Ты же меня  не
боишься, верно?
     - Послушай, - простонал Уилсон, - я не думал, что все так  обернется.
Я просто устал от работы, Пейдж  меня  загонял.  Мне  надоели  эти  жалкие
гроши, мне хотелось денег, много денег.
     - И поэтому ты нас продал, - сказал Маннинг.
     - Нет! - воскликнул Уилсон. - Я не хотел! Я  даже  не  задумывался  о
последствиях!
     - Так задумайся теперь, - сурово проговорил Маннинг. - И как  следует
задумайся. Где бы ты ни был, куда бы ни шел, что бы ни делал - знай, что я
не спускаю с тебя глаз. Я не дам тебе покоя ни на секунду.
     - Прошу тебя, - взмолился Уилсон, - пожалуйста, уйди, оставь меня!  Я
отдам тебе деньги... все, что осталось.
     - Ты продал нас за двадцать тысяч. А мог, между  прочим,  потребовать
двадцать миллионов. Чемберс заплатил бы, поскольку твое сообщение на самом
деле стоит двадцати миллиардов.
     Уилсон, хрипя  и  задыхаясь,  бросил  на  пол  пальто,  попятился  и,
наткнувшись на кресло, неуклюже свалился в него, не спуская глаз  с  серой
туманной фигуры.
     - Подумай об этом, Уилсон, - насмешливо продолжал Маннинг. -  Ты  мог
стать миллионером,  даже  миллиардером.  И  все  сокровища,  которые  дает
богатство, лежали бы у твоих ног. А ты продался за жалкие двадцать тысяч.
     - Что же мне теперь делать? - со стоном выдохнул Уилсон.
     Туманное лицо скривилось в усмешке.
     - Не думаю, чтобы ты смог сделать еще что-нибудь.
     И прямо на глазах у Уилсона лицо начало таять: черты  его  размылись,
растворились в  струящейся  дымке.  Потом  и  она  испарилась.  В  воздухе
заискрилось слабое мерцание - и погасло.
     Уилсон зашаркал к столу и схватил бутылку виски. Руки у него тряслись
так сильно, что рядом с бокалом образовалась  лужа.  Он  с  трудом  поднес
бокал ко рту и расплескал половину прямо на белую рубашку.





     Людвиг Статсмен крепко сжал тонкие губы.
     - Такой, значит, расклад, - сказал он.
     Спенсер Чемберс, сидя за столом, изучал своего собеседника.  Статсмен
напоминал ему волка - поджарого, жестокого и коварного. И даже  наружность
у него какая-то волчья: длинное худое лицо,  маленькие  блестящие  глазки,
бескровные тонкие губы... Но  этот  хищник  не  дожидается  инструкций,  а
действует  по  своему  усмотрению.  И  действует   безошибочно,   хотя   и
беспощадно.
     - К чрезвычайным мерам, столь вами излюбленным, прошу вас  прибегнуть
лишь в самом крайнем случае, - предупредил Чемберс. - Если придется, мы ни
перед чем не остановимся. Но не сейчас.  Я  хочу  решить  этот  вопрос  по
возможности без шума. Пейдж и Маннинг - не такие  люди,  чье  исчезновение
могло бы пройти незамеченным. Начнется расследование, забегают ищейки -  в
общем, будет куча неприятностей.
     - Понимаю, - кивнул Статсмен. - Конечно, лучше бы  их  записи  просто
пропали и кто-то бы их нашел. Вы, например. Скажем, в один прекрасный день
они оказались бы у вас на столе.
     Собеседники смерили друг друга долгими взглядами, скорее  как  враги,
нежели как союзники.
     - Не у меня, - буркнул Чемберс, - а у Крэйвена. Чтобы Крэйвен  открыл
эту новую энергию. Все открытия Крэйвена принадлежат "Межпланетной".
     Президент встал из-за стола, выглянул в окно. Потом вернулся и  вновь
уселся на стул. Откинулся на спинку, сложил вместе  кончики  пальцев.  Под
усами промелькнула белозубая усмешка.
     - Я о ваших делах ничего не знаю, - сказал он. - Ни про какую энергию
материи слыхом не слыхал. Пусть Крэйвен ею занимается, это  его  проблема.
Вы будете работать самостоятельно, вы и Крэйвен. А я вас не знаю  и  знать
не желаю.
     - Я всю жизнь работаю самостоятельно, - отрезал Статсмен и  захлопнул
челюсти, словно стальной капкан.
     - Кстати, как поживает Юпитерианская конфедерация? - не без  ехидства
осведомился Чемберс. - Надеюсь, там все в порядке?
     - Не совсем, - ответил Статсмен. - Народ до сих пор  возмущается,  не
может забыть про Меллори.
     - Но Меллори сидит в тюремном корабле! Сейчас он должен  быть  где-то
возле Меркурия, если я не ошибаюсь.
     - Они его не  забыли,  -  покачал  головой  Статсмен.  -  Похоже,  не
сегодня-завтра там начнутся беспорядки.
     - Мне это совсем не нравится, - вкрадчиво заметил Чемберс.  -  Боюсь,
меня это сильно расстроит. Я специально послал вас туда, чтобы вы  привели
их в чувство.
     - Беспорядки в конфедерации - сущая мелочь по сравнению с угрозой,  о
которой вы мне рассказали, - парировал Статсмен.
     - Обе эти задачи я возлагаю на вас, - сказал Чемберс. -  Уверен,  что
вы справитесь.
     - Я справлюсь, - заявил, вставая, Статсмен.
     - Я в этом не сомневаюсь, - отозвался Чемберс.
     Он стоял и глядел на дверь,  которую  Статсмен  захлопнул  за  собой.
Может быть, он допустил ошибку, вызвав Статсмена с Каллисто? Может, вообще
не стоило прибегать к его услугам? Президента коробило от мысли о методах,
которыми его подручный добивался цели. Бесчеловечных методах...
     Чемберс медленно опустился на стул, лицо его ожесточилось. Он  создал
свою империю из множества миров, а такую империю без железного  кулака  не
создашь. Он завоевывал дюйм за дюймом, подчинял себе планету за  планетой,
он силой устанавливал свою власть. А теперь  его  империи  угрожают  двое,
открывшие более мощную силу. С этой угрозой должно быть покончено!  И  чем
скорее, тем лучше.
     Чемберс нажал на кнопку переговорного устройства.
     - Да, мистер Чемберс? - откликнулась секретарша.
     - Доктора Крэйвена ко мне, - приказал президент.
     В кабинет, ссутулясь, вошел Крэйвен. Волосы, как всегда, всклокочены,
глаза из-за толстых стекол настороженно буравят президента.
     - Посылали за мной? - буркнул он, садясь в кресло.
     - Посылал, - сказал Чемберс. - Выпьете что-нибудь?
     - Нет. И курить не буду тоже.
     Чемберс взял из ящичка длинную сигару, обрезал кончик и  сунул  ее  в
рот.
     - Я человек занятой, - напомнил о себе Крэйвен.
     Президент, не спуская с ученого насмешливо  прищуренных  глаз,  зажег
спичку.
     - Похоже, вы и впрямь сильно  заняты,  доктор.  Но  мне  бы  хотелось
услышать что-нибудь поконкретнее.
     - Через несколько дней, может, и услышите!  -  огрызнулся  ученый.  -
Если оставите меня в покое и дадите работать.
     - Насколько я знаю, вы все еще работаете над коллектором излучений? И
как успехи?
     - Пока не очень. Открытия не делаются по заказу, это вам не конвейер.
Я тружусь дни и ночи, и, если проблема в принципе разрешима, я ее решу.
     Чемберс просиял.
     - Продолжайте трудиться. Но я  хотел  поговорить  с  вами  о  другом.
Полагаю, вы слышали о том, что я потерял на Ранторской бирже кучу денег?
     - Кое-что слышал, - ехидно ухмыльнулся Крэйвен.
     - Я в этом не сомневался. - Чемберс помрачнел. - Похоже, весь мир уже
знает о том, как Бен Рейл посадил Чемберса в лужу.
     - Значит, он вас действительно обставил? Я думал, что это слухи.
     - Обставил, вы правы. Но меня сейчас волнует другое.  Я  хочу  знать,
как ему это удалось. Никто, даже  самый  искушенный  знаток  рынка,  не  в
состоянии так точно предвидеть его колебания, как это делал  Бен  Рейл.  А
ведь он вовсе не такой уж знаток. Когда человек, всю жизнь  играющий  лишь
наверняка, вдруг переворачивает  рынок  с  ног  на  голову,  это  выглядит
неестественно. Еще более неестественно то, что он ни разу не ошибся.
     - От меня-то вы чего хотите? - спросил Крэйвен. - Я  ученый,  у  меня
никаких акций в жизни не бывало.
     - Тут есть один аспект, который может вас  заинтересовать,  -  сказал
Чемберс, откинувшись на спинку стула  и  затягиваясь  сигарой.  -  Рейл  -
близкий друг Маннинга. И у Рейла просто не хватило  бы  средств  на  такие
операции. Кто-то снабдил его деньгами.
     - Маннинг? - спросил Крэйвен.
     - А вы сами как думаете?
     - Если в этом замешан Маннинг, - язвительно заметил Крэйвен, - тут уж
ничего не попишешь. Против вас объединились деньги и гений. Маннинг не Бог
весть какой ученый, Пейдж куда талантливее. Но вместе они сила.
     - Так, по-вашему, они способные ученые? - спросил Чемберс.
     - Способные? Они открыли энергию материи, не так ли? - Ученый  бросил
на своего работодателя свирепый взгляд. - По-моему, это  говорит  само  за
себя.
     - Да, конечно, - раздраженно согласился Чемберс. - Но вы  мне  можете
сказать, как они провернули операцию на бирже?
     - Я могу только догадываться. - Крэйвен скорчил гримасу. - Эти  парни
не просто открыли новую энергию: они ее  запрягли  и  поехали  дальше.  Не
исключено, что в их распоряжении сейчас такие средства, о каких мы даже не
подозреваем. Как вы, вероятно, помните, они наткнулись на энергию материи,
изучая силовые поля, а об этих полях до сих пор  известно  очень  мало.  И
люди, которые с ними экспериментируют, могут сделать любые открытия, самые
что ни на есть неожиданные.
     - К чему вы клоните?
     - Я подозреваю, что они изобрели телевидение нового типа,  работающее
в  четвертом  измерении  и  использующее  время  как  фактор.  Для  такого
телевидения не существует  преград.  Оно  может  проникнуть  куда  угодно,
причем со скоростью,  значительно  превышающей  световую,  то  есть  почти
мгновенно.
     Чемберс напряженно подался вперед.
     - Вы уверены?
     - Это только догадка, - покачал головой Крэйвен. - Я просто  старался
представить себе, что бы я сделал на месте Пейджа и Маннинга.
     - И что бы вы сделали?
     - Я  снимал  бы  все,  что  происходит  в  этом  кабинете,  -  мрачно
усмехнулся Крэйвен. -  Я  бы  не  спускал  глаз  с  нас  обоих.  Если  мои
предположения верны, то Маннинг сейчас наблюдает за нами и  слышит  каждое
наше слово.
     - Я не верю, что это возможно! - гневно выкрикнул Чемберс.
     - Доктор Крэйвен прав, - ответил ему спокойный голос.
     Чемберс резко повернулся и ахнул.  Посреди  комнаты,  прямо  напротив
стола, стоял Грег Маннинг.
     - Если вы не возражаете, - сказал Грег, - я  хотел  бы  поговорить  с
вами.
     Крэйвен вскочил из кресла, глаза его горели.
     - Объемное! - выдохнул он. - Как вы это делаете?
     - Вы сами только что упоминали о  такой  возможности,  доктор.  Но  о
принципе действия, если позволите, я пока умолчу, - улыбнулся Грег.
     - В таком случае примите хотя бы мои поздравления! - сказал Крэйвен.
     - Очень великодушно с вашей  стороны.  Честно  говоря,  я  такого  не
ожидал.
     - Но я поздравляю вас от души, черт  бы  меня  побрал!  -  воскликнул
Крэйвен.
     Чемберс встал, протянул через стол руку. Грег медленно вытянул вперед
свою.
     - Простите, но настоящего рукопожатия не получится, -  сказал  он.  -
Меня здесь нет, вы же понимаете. Это только изображение.
     Чемберс уронил руку на стол.
     - Да, я, конечно, сглупил. Но вы выглядите  так  натурально...  -  Он
снова опустился на стул, пригладил серые усы, усмехнулся: - Так вы за мной
наблюдали?
     - Время от времени.
     - И какова  причина  вашего  визита?  Вы  сохранили  бы  значительное
преимущество, оставаясь невидимым. Я не совсем поверил Крэйвену,  вы  сами
видели.
     -  Это  не  так  уж  важно.  Я  решил,  что  нам   надо   попробовать
договориться.
     - Значит, вы предлагаете деловой разговор?
     - Не в том смысле, как вы это понимаете,  -  ответил  Грег.  -  Я  не
собираюсь идти на уступки, но не вижу причин,  почему  мы  с  вами  должны
воевать друг с другом.
     - Конечно, - сказал Чемберс. - Я тоже их не вижу. Я  с  удовольствием
приобрету ваше открытие.
     - Но я вам его не продам!
     - Не продадите? Почему? Я готов заплатить.
     - Вы заплатите, не сомневаюсь. Любую цену, какую бы я ни  запросил...
Даже если вам придется выложить все до последнего цента. А  потом  спишете
эти деньги в графу убытков и забудете об энергии материи. И я  даже  скажу
вам почему.
     В комнате повисла тяжелая тишина. Двое соперников молча сверлили друг
друга взглядами.
     - Вы не будете ее использовать, - наконец заговорил  Грег,  -  потому
что она ослабит удавку,  накинутую  вами  на  Солнечную  систему.  Энергия
станет  слишком  дешевой.   Отпадет   необходимость   арендовать   у   вас
аккумуляторы. Спутники Юпитера и Марс обретут независимость. Вы  могли  бы
заработать миллиарды вполне законным образом,  продавая  генераторы  новой
энергии... но  вы  не  захотите.  Вы  жаждете  быть  диктатором  Солнечной
системы. И именно этому я собираюсь воспрепятствовать.
     - Послушайте, Маннинг, вы же разумный человек. Давайте поговорим  без
эмоций. Каковы ваши планы?
     - Я могу выбросить свои генераторы на рынок и тем самым разорить вас.
Вам  не  удастся  сдать  в  аренду  ни  единого  аккумулятора,   а   акции
"Межпланетной" будут стоить дешевле бумаги,  на  которой  они  напечатаны.
Энергия материи оставит от вашей компании мокрое место.
     - Вы забываете, что у  меня  на  всех  планетах  торговые  льготы,  -
предупредил Чемберс. - Я натаскаю вас по судам и буду таскать до тех  пор,
пока геенна огненная не покроется льдом.
     - А я докажу  преимущества,  экономичность  и  удобства  эксплуатации
новой энергии. И любой суд на любой планете будет на моей стороне.
     - Только не на Марсе и не на спутниках  Юпитера,  -  покачал  головой
Чемберс. - Они  получат  приказ  вынести  решение  в  мою  пользу,  а  все
внеземные суды делают то, что я им приказываю.
     Грег выпрямился и отвернулся.
     - Я не люблю разорять людей. Вы трудились в  поте  лица,  вы  создали
солидную компанию.  Если  вы  согласитесь  на  капитуляцию,  я  подожду  с
объявлением об открытии энергии материи, чтобы дать вам время  спасти  то,
что можно спасти.
     Лицо Чемберса исказилось от ярости.
     - Вы не сделаете ни единого генератора вне  стен  своей  лаборатории!
Можете не расстраиваться по поводу  моего  разорения.  Я  не  позволю  вам
встать у меня на дороге! Надеюсь, вы меня поняли.
     - Понял, и даже слишком хорошо. Да, вы подчинили себе Марс и  Венеру,
купили  с  потрохами  Меркурий,  вы  диктуете  свою   волю   Юпитерианской
конфедерации - но для меня вы обычный человек, не более. Человек,  который
отстаивает неприемлемые с моей точки зрения принципы.
     Грег сделал паузу. Глаза его мерцали ледяными кристаллами.
     - Вы сегодня беседовали со Статсменом, - продолжал  он.  -  На  вашем
месте я предостерег бы его от опрометчивых поступков. Мы  с  Рассом  будем
вынуждены обороняться.
     - Я должен понять это как  объявление  войны,  мистер  Маннинг?  -  В
голосе Чемберса звучала еле заметная ирония.
     - Понимайте как хотите, - отрезал Грег. - Я пришел к  вам  с  деловым
предложением, а вы  в  ответ  заявляете,  что  разделаетесь  со  мной.  На
прощание скажу вам, Чемберс, только одну  вещь:  прежде  чем  нападать  на
меня, запаситесь сначала глубокой темной норой, чтобы было куда  укрыться.
Потому что на любой ваш удар я отвечу двойным ударом.





     - Кому-то из нас придется наблюдать за ними постоянно, - сказал Рассу
Грег. - Расслабляться нельзя  ни  на  минуту.  Рано  или  поздно  Статсмен
нанесет удар, и он не должен застать нас врасплох.
     Грег бросил взгляд в  сторону  радарного  экрана,  пополнившего  этим
утром ряд контрольных приборов. Теперь любой самолет в  радиусе  ста  миль
будет немедленно обнаружен и взят на прицел.
     На панели тут же замигала сигнальная лампочка,  а  на  экране  радара
появился большой пассажирский  лайнер,  шедший  в  направлении  аэропорта,
расположенного к югу от лаборатории.
     - Аэропорт  так  близко,  -  посетовал  Расс,  -  что  сигналы  будут
непрерывно.
     - Я велел бельгийцам  ускорить  строительство  корабля,  -  отозвался
Грег, - но им все равно понадобится  еще  две  недели,  не  меньше.  Нужно
набраться терпения и ждать. Как только корабль  будет  готов,  мы  атакуем
Чемберса, но пока нам остается лишь окопаться и занять круговую оборону.
     Он вновь посмотрел на радарный экран. Лайнер сделал вираж и пошел  на
посадку,  Грег   окинул   взглядом   лабораторию,   до   предела   забитую
оборудованием.
     - Не стоит обманываться насчет Чемберса, - сказал он. -  Может  быть,
на Земле он и не так всесилен, как на других планетах, но власти у него  и
здесь достаточно. Судя по всему, теперь он настроен покончить с  нами  как
можно скорее.
     Расс потянулся к столу, стоявшему сбоку от контрольной панели, и взял
в руки небольшой, но замысловатого вида приборчик.  Спереди  у  него  было
девять циферблатов со стрелками, три  из  которых  указывали  на  какие-то
деления, а шесть неподвижно стояли на нуле.
     - Что это? - спросил Грег.
     - Механическая ищейка, - ответил Расс. - Что-то  вроде  механического
шпика. Пока ты фокусничал на бирже, я смастерил несколько штук.  Один  для
Уилсона, другой для Чемберса, третий для Крэйвена. - Он приподнял и  вновь
поставил на  место  четвертый  индикатор.  А  вот  этот  предназначен  для
Статсмена.
     - Вроде шпика? Ты хочешь сказать, что  эта  штука  может  следить  за
Статсменом?
     - Не только следить. Она отыщет его, где бы он ни был. Каждый человек
носит на себе - или при себе какую-нибудь вещицу из железа или из  другого
металла,  способного  притягиваться  к   магниту.   Внутри   этого   шпика
микроскопическая частица дурацкой военной побрякушки, с  которой  Статсмен
никогда не расстается. Стоит найти этот орден, и мы  найдем  Статсмена.  В
другом шпике частица  пряжки  Уилсона  -  помнишь,  фирменная  пряжка  его
колледжа, он ею еще так гордился? У Чемберса есть кольцо  из  метеоритного
железа - тоже хорошая наживка для шпика.  А  в  ищейке  Крэйвена  хранится
кусочек оправы от очков. Достать эти реликвии было несложно. Наше  силовое
поле  может  стащить  все,  что  угодно,   от   здоровенного   станка   до
микроскопической частицы материи, ему без разницы.
     Расс хихикнул и поставил приборчик обратно на стол.
     - У этой машинки, как и у нашей телеустановки,  есть  свое  маленькое
поле, - пояснил он. - Только оно модифицировано и обладает  магнетическими
свойствами, а потому способно обнаружить любую  металлическую  субстанцию,
если ее частица находится внутри поля.
     - Хитрая штучка, - похвалил Грег.
     Расс довольно пыхнул трубкой.
     - А главное - необходимая.
     На панели замигала сигнальная  лампочка,  Расс  схватился  за  рычаг,
другой рукой  подкрутил  настройку.  Это  оказался  всего  лишь  очередной
пассажирский самолет. Друзья слегка расслабились - но только слегка.
     - Интересно, что у него на уме? - проговорил Расс.
     Статсмен остановил машину в портовом  районе  Нью-Йорка.  В  сумерках
угрюмыми призраками темнели выщербленные гнилые  пирсы  и  полуразрушенные
старые склады, заброшенные и опустевшие с тех пор, как последний  корабль,
побежденный воздушным транспортом, навеки стал на якорь.
     Статсмен вышел из машины и сказал:
     - Жди здесь.
     - Да, сэр, - послышался голос шофера.
     Статсмен зашагал вниз по темной улице. Телекамера следовала  за  ним.
На экране он казался более густой тенью, движущейся на  фоне  теней  этого
старого, почти забытого района величайшего города Солнечной системы.
     От серой стены дома отделилась еще одна  тень,  заковыляла  навстречу
Статсмену.
     - Сэр, - заныла тень, - я не ел уже...
     Все произошло мгновенно: молниеносный взмах трости, глухой звук удара
по голове - и тень попрошайки рухнула на тротуар. Статсмен зашагал дальше.
     - Он сегодня не в настроении, - присвистнул Грег.
     Статсмен нырнул в аллею, где сумрак  сгущался  в  почти  непроглядную
мглу. Расс осторожно подкрутил  настройку,  приблизив  камеру  вплотную  к
Статсмену, чтобы не потерять его. А тот внезапно свернул  в  подворотню  и
утонул в кромешной тьме. Друзья услышали резкий, нетерпеливый стук  трости
о дверь.
     Подворотню залил яркий свет, но  Статсмен,  словно  не  замечая  его,
продолжал колотить по двери. Света на экране как-то странно исказились.
     - Ультрафиолетовые лучи, - пробормотал Грег.  -  Хозяин  квартиры  не
пускает к себе в гости кого попало.
     Дверь со скрипом отворилась, на тротуар легла  бледно-желтая  полоска
электрического света. Статсмен  шагнул  через  порог.  Человек,  открывший
дверь, мотнул головой:
     - В заднюю комнату.
     Камера, следуя за Статсменом, скользнула в освещенную переднюю. Пол и
деревянные  остатки  обстановки  устилал  густой   слой   пыли   и   куски
обвалившейся штукатурки. Неровными зигзагами пролегли  широкие  борозды  -
следы от мебели или тяжелых ящиков, которые тащили через  комнату,  нимало
не заботясь о покрытии пола. Дешевые  обои  лохмотьями  свисали  со  стен,
залитых потоками воды из лопнувшей трубы.
     Но  задняя  комната  являла  собой  разительный  контраст   передней.
Дорогая, удобная мебель, пол затянут стальной  тканью,  на  стенах  та  же
ткань украшена разноцветными росписями.
     Под лампой сидел человек и читал газету. Он вскочил, словно  внезапно
разжатая пружина. Расс ахнул. Лицо вскочившего человека было знакомо  всем
обитателям Солнечной системы. Эта крысиная физиономия с печатью жестокости
и коварства часто появлялась на страницах газет и телеэкранах, и отнюдь не
по заказу ее обладателя.
     - Скорио! - прошептал Расс.
     Грег молча кивнул, крепко сжав челюсти.
     - Статсмен! - удивленно воскликнул Скорио.  -  Кого-кого,  а  тебя  я
меньше всех ожидал здесь увидеть! Заходи, садись. Чувствуй себя как дома.
     - Это не светский визит, - отрезал Статсмен.
     - Я так и понял, - ответил гангстер. - Но все равно присядь.
     Статсмен  осторожно  примостился  на  краешке  стула.  Скорио  уселся
обратно в кресло и замолчал.
     - Есть дело, - без предисловий объявил Статсмен.
     - Отлично. Ты не часто предлагаешь мне работенку. В последний раз это
было три-четыре года назад, помнишь?
     - За нами могут следить, - предупредил Статсмен.
     Бандит привстал, обшаривая комнату взглядом.
     - Если за нами следят,  мы  не  сможем  им  помешать,  -  раздраженно
буркнул Статсмен.
     - Как то есть не сможем? - заорал гангстер. - Почему не сможем?
     - Потому что наблюдатель находится на Западном побережье. Нам его  не
достать. И если он следит за нами, то видит каждое наше движение и  слышит
каждое слово.
     - Кто он такой? - Грег Маннинг или Расс Пейдж, - ответил Статсмен.  -
Слыхал о них?
     - Конечно, слыхал.
     - Они изобрели телевидение нового типа. Эти парни могут теперь видеть
и слышать все, что происходит на Земле, если не во всей Солнечной системе.
Но я не думаю, что они наблюдают за нами сейчас. У Крэйвена есть детектор,
который обнаруживает телеслежку - регистрирует особые эффекты их  силового
поля. Несколько минут назад, когда я  уходил  из  лаборатории,  слежки  не
было. Не исключено, что за это время они сели мне на хвост, но вряд ли.
     - Значит, Крэйвен смастерил детектор, -  спокойно  произнес  Грег.  -
Теперь он может засечь, когда мы за ними наблюдаем.
     - Доктор далеко не дурак, - согласился Расс.
     - Посмотри на этот детектор сейчас! - всполошился Скорио. -  Проверь,
следят ли они! Тебе не надо было сюда приходить. Послал бы  мне  весточку,
мы бы встретились с тобой где-нибудь в другом месте. Об этом убежище никто
не должен знать!
     - Кончай ныть!  -  оборвал  его  Статсмен.  -  У  меня  нет  с  собой
детектора. Он весит полтонны.
     Скорио, явно встревоженный, поглубже устроился в кресле.
     - Ты все-таки хочешь рискнуть и поговорить о деле?
     - Естественно. За этим я и пришел. Вот  мое  предложение.  Маннинг  с
Пейджем работают в лаборатории на  Западном  побережье,  в  горах.  Точные
координаты сообщу потом. У них есть  бумаги,  которые  нам  нужны.  Мы  не
против, если с лабораторией что-нибудь  случится  -  если  она  взорвется,
например, - но в первую очередь надо достать бумаги.
     Скорио ничего не ответил. Хитрое лицо его было непроницаемо.
     - Достань мне бумаги,  -  продолжал  Статсмен,  -  и  я  помогу  тебе
убраться на любую  планету,  куда  пожелаешь.  Ты  получишь  двести  тысяч
кредитных сертификатов "Межпланетной". А если  представишь  доказательства
того, что лаборатория взлетела  на  воздух,  или  испарилась,  или  с  ней
приключилось еще что-нибудь, сумма увеличится до пятисот тысяч.
     Ни один мускул не дрогнул на крысиной физиономии. Скорио  бесстрастно
спросил:
     - А почему ты не пошлешь туда кого-нибудь из своих ребят?
     - Потому что мне ни в коем случае нельзя быть замешанным в этом деле,
- ответил Статсмен. - Если ты проколешься, я ничем не смогу  тебе  помочь.
Поэтому тебе и платят такую кучу денег.
     - Но если бумаги настолько ценные, зачем  мне  отдавать  их  тебе?  -
сощурился гангстер.
     - Для тебя они не представляют никакой ценности.
     - Почему это?
     - Потому что ты не сможешь их прочесть, - сказал Статсмен.
     - Я умею читать, - обиделся гангстер.
     - Язык, на котором  они  написаны,  доступен  от  силы  двум  дюжинам
человек в Солнечной системе. И лишь половина из них поймет прочитанное,  а
осуществить это на практике сумеет  разве  что  половина  из  половины.  -
Статсмен наклонился вперед и ткнул в гангстера пальцем. -  И  только  двое
человек в Системе способны написать такое.
     - Что же это за  язык,  черт  подери,  если  его  понимают  считанные
единицы?
     - Это не совсем язык. Это математика.
     - А-а, арифметика!
     - Нет. Математика. Вот видишь - ты даже не знаешь, какая  между  ними
разница. Зачем тебе эти бумаги?
     - Пожалуй, ты прав, - согласился Скорио.





     Экспресс "Париж - Берлин" с ревом мчался в ночи - гигантский  лайнер,
забравшийся в  самое  поднебесье.  Далеко  внизу  тускло  мерцали  огоньки
Западной Европы.
     Гарри Уилсон, прильнув лицом к стеклу, глядел на  землю,  но  ничего,
кроме крошечных огоньков,  не  видел.  Отрезанные  от  мира,  они  одиноко
мчались сквозь черную мглу.
     Но Уилсон нутром чуял чье-то незримое присутствие. Кто-то  был  здесь
еще, кроме пилота с его приборами, стюардессы и трех  скучных  попутчиков.
Тело Уилсона дрожало мелкой дрожью, неизъяснимый ужас  шевелил  волосы  на
затылке.
     - Стало быть, ты ударился в бега, Гарри Уилсон? -  прошептал  ему  на
ухо еле слышный голос.
     Тихий, почти нереальный, он доносился откуда-то издалека и  в  то  же
время звучал совсем рядом. Этот голос, холодный, неумолимый, Уилсон  узнал
бы из миллиона других.
     Он съежился на сиденье, застонал.
     А голос продолжал:
     - Разве я не предупреждал, что бежать бессмысленное. Что я найду тебя
везде, куда бы ты ни скрылся?
     - Сгинь! - прохрипел Уилсон. - Оставь  меня!  Тебе  не  надоело  меня
преследовать?
     - Нет, - ответил голос. - Не надоело.  Ты  продал  нас.  Ты  настучал
Чемберсу, и теперь он подсылает к нам наемных убийц. Но у  них  ничего  не
выйдет, Уилсон.
     - Ты меня не достанешь! - вызывающе заявил Уилсон. - Руки коротки! Ты
только и можешь, что разговоры разговаривать. Хочешь довести меня, чтобы я
спятил? Зря стараешься! Плевать я хотел на твои разговоры!
     Голос хихикнул.
     - Ты ничего не можешь! - совсем взъярился Уилсон. -  Все  это  пустые
угрозы. Ты вынудил меня уехать из Нью-Йорка, потом из Лондона, а теперь из
Парижа. Но из Берлина ты меня не выпрешь! Я тебя в упор больше не слышу!
     - Уилсон! - прошептал голос. - Загляни-ка в свой  чемоданчик.  В  тот
самый, где ты хранишь свои денежки, пачку  кредитных  сертификатов.  Почти
одиннадцать тысяч долларов - все, что осталось от двадцати тысяч,  которые
дал тебе Чемберс.
     Издав дикий вопль, Уилсон схватился за чемодан,  лихорадочно  нашарил
внутри.
     Кредитные сертификаты исчезли!
     - Ты украл мои деньги! - возопил Уилсон. - Все мои сбережения! У меня
нет больше ничего, кроме пары долларов в кармане!
     - Их у тебя тоже нет, Уилсон,  -  хихикнул  голос.  Послышался  треск
разрываемой ткани, словно чья-то огромная ручища залезла в пальто  Уилсона
и с мясом выдрала внутренний карман. В воздухе  мелькнул  бумажник,  пачка
листков бумаги - и все они пропали.
     К Уилсону подбежала встревоженная стюардесса.
     - Что-нибудь случилось?
     - Они забрали... - начал Уилсон и осекся.
     Что он мог ей сказать? Что его  ограбил  человек,  который  находится
сейчас в другом полушарии?
     Трое пассажиров глядели на него во все глаза.
     - Извините,  мисс,  -  запинаясь,  пробормотал  Уилсон.  -  Простите,
пожалуйста. Мне просто что-то приснилось.
     Потрясенный, дрожащий, он забился  в  угол  кресла.  Ощупал  пальцами
выдранный карман... Они ограбили его - здесь, далеко от земли, на  полпути
между Парижем и Берлином... Ограбили и бросили без  денег,  без  паспорта,
оставив ему только одежду и пару безделушек в чемодане.
     Он попытался взять себя в руки, взвесить  ситуацию.  Самолет  пересек
границу Центральной Европейской федерации, а это, вне всякого сомнения, не
такое место, где можно разгуливать без паспорта и без гроша в  кармане.  В
голове мелькали кошмарные картины, одна другой хуже. Его могут принять  за
шпиона. Или арестовать за нелегальный въезд. Или напустить на него  тайную
полицию.
     Смертельный ужас, навалясь  ему  на  плечи,  путал  мысли,  не  давал
сосредоточиться. Уилсон передернулся, еще глубже вжался  в  угол  сиденья,
сцепил трясущиеся пальцы на коленях.
     Он телеграфирует друзьям в Америку. Они  подтвердят  его  личность  и
поручатся за него. Он займет у  них  денег  на  обратный  билет.  Но  кому
послать телеграмму? И  вдруг  с  мучительной  горечью  Уилсон  осознал  ту
страшного истину, что во всем мире,  во  всей  Солнечной  системе  нет  ни
одного человека, которого он мог бы назвать своим другом.  Неоткуда  ждать
ему помощи. Он уронил голову и зарыдал, судорожно вздрагивая всем телом.
     Пассажиры  недоуменно  уставились  на  него.  Стюардесса   беспомощно
застыла  рядом.  Уилсон  знал,  что  выглядит  глупо,  словно   напуганный
младенец, но ему было все равно.
     Он действительно был напуган.


     Грегори Маннинг просмотрел кучку предметов,  лежавших  перед  ним  на
столе. Пачка кредитных сертификатов, бумажник, паспорт, другие документы.
     - На этом наш маленький инцидент исчерпан,  -  сурово  заявил  он.  -
Отныне предоставим Уилсона его собственной судьбе.
     - А ты не слишком круто с ним обошелся, Грег? - спросил Рассел Пейдж.
     Маннинг покачал головой.
     - Он предатель, самая низкая тварь на свете. Он предал наше  доверие.
Он продал то, что ему не принадлежало. Продал ради денег  -  поэтому  я  у
него их забрал.
     Грег оттолкнул от себя пачку сертификатов.
     - Не знаю только, что делать со всем этим барахлом. Тут ему не место.
     - Может, пошлем  подарочек  Чемберсу?  -  предложил  Расс.  -  Пускай
обнаружит паспорт и деньги с утра пораньше у себя  на  столе.  Глядишь,  и
призадумается.





     Скорио злобно орал стоявшей перед ним четверке:
     - Все должно быть сработано чисто! Чтобы никаких  проколов!  Вы  меня
поняли?
     Здоровенный амбал с плоским лицом  и  шрамом  во  всю  щеку  тоскливо
переминался с ноги на ногу.
     - Мы все усвоили, шеф. Десять  раз  обговорили  все  до  мелочей.  Мы
знаем, чего делать.
     Амбал  улыбнулся  шефу   кривой   улыбкой,   больше   породившей   на
издевательского усмешку. Как-то  раз  он  не  успел  вовремя  отскочить  в
сторону и огненный луч прочертил на его  правой  щеке  аккуратную  красную
полоску, отхватив заодно кончик мочки.
     - Ладно, Пит. - Скорио  смерил  бандита  грозным  взглядом.  -  Самая
тяжелая часть работы приходится на тебя, так что не расслабляйся.  Значит,
ты берешь с собой две пушки и набор инструментов.
     - Да, железки у меня что надо. Ими вскрыть любую дверь - раз плюнуть,
- криво усмехнулся Пит.
     - Сегодня тебе придется попотеть! - рыкнул  Скорио.  -  Две  двери  и
сейф. Ты уверен, что справишься?
     - Положитесь на меня, - пробасил Пит.
     - Ты, Чиззи, поведешь  самолет,  -  продолжал  Скорио.  -  Координаты
знаешь?
     - Конечно, -  ответил  Чиззи.  -  Назубок  вызубрил.  Могу  лететь  с
закрытыми глазами.
     - Лучше держи их открытыми. Дело слишком серьезное,  ошибок  быть  не
должно. Подойдешь на предельной скорости и сядешь на крышу. Из  кабины  ни
шагу, и чтоб одну руку держал на гашетке огнемета. Пит, Макс и Рег  пойдут
к двери. Рег останется  там  с  баззером  и  полным  боекомплектом.  -  Он
повернулся к Регу: - Оружие в порядке?
     Рег энергично кивнул.
     - Четыре барабана. Один в баззере, другой запасной и два с разрывными
пулями.
     - В каждом барабане тысяча патронов, - сказал Скорио. -  Но  барабана
хватает всего на минуту, так что стреляй очередями.
     - Знаю, шеф, не первый раз в руках баззер держу!
     - Там всего двое человек, - продолжал Скорио, - и они наверняка будут
дрыхнуть. Сядете с выключенным мотором. Крыша  над  лабораторией  крепкая,
проснуться они не должны. Но бдительности не терять! Пит с Максом зайдут в
лабораторию и вскроют сейф. Сунете все бумаги в сумки и бегом к  самолету.
Когда взлетите, откроете огонь. Эта  лаборатория  со  всем  ее  содержимым
должна испариться. Чтобы ни единой пуговицы там не осталось! Поняли?
     - Конечно, шеф, - сказал Пит, потирая ладони.
     - Тогда за дело. Убирайтесь!
     Четверка вышла из комнаты через  дверь,  ведущего  в  полуразрушенный
склад, где их поджидал самолет обтекаемой формы. Бандиты быстро  забрались
в него, и самолет, плавно задрав кверху нос,  устремился  сквозь  разбитую
крышу в небо, все  дальше  и  дальше  оставляя  под  собой  сияющие  шпили
Нью-Йорка.
     В комнате  с  занавешенными  стальной  тканью  стенами  остался  один
Скорио. Он довольно хмыкнул, достал сигарету и чиркнул спичкой.
     - У них нет ни единого шанса! - сказал он вслух.
     - У кого? - спросил его писклявый голосок.
     - У Маннинга с Пейджем, конечно... - начал Скорио  и  осекся.  Спичка
догорела, обожгла ему пальцы. Он выронил спичку и взревел: - Кто здесь?!
     - Это я, - безмятежно ответил голосок.
     Скорио  взглянул  на  стол.  Верхом  на   спичечном   коробке   сидел
трехдюймовый человечек!
     - Кто ты такой? - взвизгнул гангстер.
     - Я Маннинг. Тот самый, кого ты собираешься убить. Ты что, забыл уже?
     - Пошел к черту!
     Скорио выхватил из ящика стола огнеметный пистолет и нажал на  спуск.
Поставленный на минимальный диаметр, пистолет бил  без  промаха.  Из  дула
вырвалась упругая струя шириной с карандаш и впилась в поверхность  стола,
объяв пламенем крохотного фигурку.  Спичечный  коробок  взорвался  красной
вспышкой, тусклой на фоне ослепительного голубого огня.
     А  человечек,  стоя  в  огненном  потоке,  помахал  Скорио  ручкой  и
пропищал:
     - Может, мне еще немного уменьшиться?  Попасть  будет  труднее,  зато
спортивного азарта больше.
     Скорио  отпустил  спусковой  крючок.  Пламя  погасло.  Из   дымящейся
канавки, прожженной в дубовой  столешнице,  ловко  выбрался  Грег  Маннинг
ростом уже не более дюйма.
     Гангстер положил пистолет на стол, осторожно  нагнулся  и  с  размаху
прихлопнул тяжелой ланью нахальную фигурку.
     - Ага, попался!
     Но фигурка, просочившись сквозь пальцы, спокойно шагнула в сторону  и
увеличилась до шести дюймов.
     - Кто ты? - выдохнул бандит.
     - Я же тебе сказал, - ответило  изображение.  -  Я  Грегори  Маннинг.
Человек, которого ты велел убить. Я следил за каждым твоим движением  и  в
курсе всех твоих планов.
     - Но этого не может быть. Ты сейчас на Западном побережье. Это просто
какой-то фокус. У меня, наверно, галлюцинации.
     - Какие к черту галлюцинации! Я здесь, в  твоей  комнате.  Стоит  мне
только захотеть, и я прикончу тебя одним пальцем... и правильно сделаю.
     Скорио отпрянул от стола.
     - Но я не стану тебя убивать, - продолжал Маннинг. -  У  меня  насчет
тебя другие планы, поинтереснее.
     - Ты ничего не можешь со мной сделать!
     - Гляди! - сурово произнес Маннинг и нацелил палец на кресло.
     Оно внезапно затуманилось,  заклубилось  дымом  и  исчезло.  Гангстер
попятился, не в силах оторвать глаз  от  пустого  места,  где  только  что
стояло кресло.
     - Гляди сюда! - пропищал голосок.
     Скорио резко обернулся.
     Маннинг держал кресло в руках.  Крошечное,  но  без  сомнения  то  же
самое; что пропало из комнаты мгновение назад.
     - Берегись! - предупредил Маннинг и швырнул кресло в воздух.
     Оно воспарило, словно пушинка, потом внезапно обрело прежние габариты
и зависло над головой у гангстера.
     Скорио сдавленно вскрикнул и выбросил вверх обе руки. Кресло  рухнуло
вниз и увлекло бандита за собой.
     - Теперь ты мне веришь? - грозно спросил Маннинг.
     Скорио что-то невнятно промычал, глядя, как увеличивается в  размерах
шестидюймовый человечек.  Он  достиг  нормального  человеческого  роста  и
продолжал расти, пока  не  уперся  головой  в  потолок.  Громадные  ладони
потянулись к гангстеру.
     Скорио пополз от них на четвереньках, испуская истошные вопли.
     Исполинские ладони подхватили его и подняли вверх.  Комната  исчезла.
Земля исчезла тоже. Не осталось ничего -  ни  света,  ни  тепла,  ни  силы
тяжести. Какую-то неуловимую долю секунды  он  пребывал  в  этом  странном
подвешенном состоянии, а затем резкий пинок  вышвырнул  его  в  незнакомое
помещение.
     Скорио проморгался,  поглядел  вокруг.  Насыщенный  озоном  воздух  в
лаборатории тихонько гудел от скрытой в  громоздких  аппаратах  чудовищной
энергии.
     Перед Скорио стояли два человека. Он отшатнулся, выдохнув:
     - Маннинг!
     Маннинг свирепо ухмыльнулся.
     - Присаживайся, Скорио. Долго ждать не придется. Твои дружки прибудут
с минуты на минуту.


     Чиззи, склонившись над приборной панелью, вглядывался в навигационную
карту. Тишину в кабине нарушал лишь свист рассекаемого  воздуха.  Высокий,
пронзительный свист - и размеренные, смачные шлепки карт, которыми  Рег  с
Максом сосредоточенно играли в двойной солитер.
     Самолет поднялся почти к самой стратосфере, удалившись от  наезженных
воздушных путей. Он летел,  не  зажигая  огней,  только  в  кабине  горели
тщательно занавешенные лампы.
     Пит сидел рядом с Чиззи в кресле второго пилота,  глядя  прямо  перед
собой пустыми застывшими глазами.
     - Не нравится мне все это, - пожаловался он.
     - Почему? - спросил Чиззи.
     - Пейдж и Маннинг не какие-нибудь лопухи, с ними опасно шутки шутить.
Как бы нам не влипнуть.
     Чиззи презрительно сплюнул и вновь склонился к приборам.
     Тоненький серп луны посеребрил скалистые горы внизу, словно  прошелся
размашистой  кистью  по  свеженатянутому  холсту.  Пит  поежился.   Что-то
зловещее было в этом призрачном лунном сиянии, в  расплывчатых  очертаниях
горных хребтов...
     - Странно тут как-то, - сказал он.
     - Заткнись! - рявкнул Чисти. -  У  тебя  уже  мозги  размягчились  от
старости!
     В наступившей тишине снова послышались карточные шлепки.
     - Не дрейфь, - сказал Питу Чиззи. -  Наше  корыто  самое  надежное  в
мире, у него моторы в десять раз мощнее обычных. В воздухе за  ним  никому
не угнаться. А корпус такой, что ему не страшны ни  пули,  ни  лучи  и  ни
бомбы. Пробить его невозможно.
     Но Пит не слушал его.
     - В этом лунном свете вечно мерещится какая-то чертовщина...
     - Да ты просто рехнулся! - опять разозлился Чиззи.
     Пит вскочил с сиденья. В  горле  у  него  клокотало.  Дрожащий  палец
указывал куда-то во тьму.
     - Смотри! - крикнул он. - Смотри!
     Чисти приподнялся - и обмер.
     Прямо перед ними, на фоне усеянного звездами неба, словно чеканка  из
лунного серебра, сверкало грозное лицо - огромное и твердое как скала.





     В кабине стало совсем тихо. Смолкли даже карточные шлепки. Рег и Макс
встревоженно вскочили, услышав вопли своих компаньонов.
     - Это Маннинг! - визжал Пит. - Он следит за нами!
     Чиззи молниеносным змеиным движением схватился за рычаги  управления.
И вдруг лицо его покрыла мертвенная бледность. Рычаги были  заблокированы!
Он дергал их изо всех сил, но они  не  поддавались.  Самолет  стремительно
мчал навстречу жуткому лицу, повисшему над землей.
     - Сделай же что-нибудь! - заорал Макс. - Ты, идиот проклятый,  сделай
же что-нибудь!
     - Не могу, - простонал Чиззи. - Самолет неуправляем.
     Такого просто не могло  быть!  Быстрое,  маневренное  судно  имело  в
запасе гораздо больше энергии, чем когда-либо могло истратить. А управлять
этим  чудом  техники  было  легко  до   изумления.   Последнее   слово   в
самолетостроении, мечта любого пилота... И тем не менее  какая-то  могучая
сила держала его в плену.
     - Маннинг нас поймал! - снова заверещал Пит.  -  Мы  хотели  угробить
его, а он схватил нас за шкирку!
     Самолет разгонялся. Свист рассекаемого воздуха становился все  тоньше
и выше. Они почти физически ощущали, как засасывает их неведомая сила, как
влечет она их к себе сквозь разреженную атмосферу.
     Лица на небе уже не было. Только луна  осталась  -  луна  и  размытые
склоны гор далеко внизу.
     Самолет неожиданно замедлил ход и  начал  плавно  снижаться  прямо  в
оскаленные зубья горных пиков.
     - Мы падаем! - завопил Макс.
     Чиззи злобно оборвал его.
     Но  они  не  падали.  Самолет  выровнялся  и   завис   над   зданием,
прилепившимся к вершине горы.
     - Это лаборатория Маннинга! - севшим от страха голосом выдавил Пит.
     Рычаги внезапно ослабли. Чиззи  отключил  счетчик  энергии  и  врубил
аккумуляторные батареи на полную мощность, послав в  двигатели  весь  свой
аварийный запас. Самолет накренился, но не  двинулся  с  места.  Двигатели
выли и стонали, словно под пыткой. Кабину заполнили клубы  дыма  и  жаркая
удушливая вонь паленой резины. Тяжелый корпус трещал под напором  отчаянно
рвущихся вперед моторов... но самолет  застыл  как  вкопанный  над  горной
лабораторией.
     Чиззи, отпустив рычаги, побелел еще больше и  повернулся  к  приборам
спиной. Рука его нащупала гашетку огнемета - и  вдруг  бессильно  упала...
Потому что в кабине, кроме него, было только два человека -  Рек  и  Макс.
Пит исчез!
     - Он просто испарился, - заикаясь, сказал  Макс.  -  Стоял  вот  тут,
прямо перед нами, а потом растаял, как облако пара. Раз - и нету!


     Что-то сгустилось вокруг Пита. Он не слышал звуков, не  видел  света,
не чувствовал тепла. И собственного тела тоже  не  чувствовал.  Будто  его
мозг внезапно вынули из телесной оболочки.
     Слух, зрение и сознание вернулись к нему разом, как  если  бы  кто-то
щелкнул выключателем в темной комнате. Из полной тьмы и неподвижности  его
пинком выдворили в мир, полный звуков и красок.
     Этот  мир  гудел  от  переполнявшей  его  энергии,  мерцал  огнями  -
лаборатория была битком набита сложной аппаратурой и  освещалась  большими
матовыми шарами, которые светили, не давая тени, как светит солнце  сквозь
дымку облаков.
     Перед Питом стояли два человека: один с  легкой  усмешкой  на  губах,
другой с искаженным от страха лицом. Первый, улыбающийся, был  Маннинг,  а
второй, испуганный - Скорио!
     Пит вздрогнул и  выхватил  из  кобуры  пистолет.  Поймал  Маннинга  в
перекрестье прицела, нажал на спуск. Но жгучая струя, вырвавшаяся из дула,
не достигла цели. Пролетев не больше  фута,  она  наткнулась  на  какое-то
невидимое  препятствие  и  взорвалась  ослепительным  фейерверком,  вонзая
пылающие искры в тело гангстера.
     Пистолет безвольно повис в ослабевшей руке. Ничем не защищенные  лицо
и ладони Пита покрылись ожогами. Он застонал от мучительной  боли  и  стал
неуклюже сбивать язычки пламени, лизавшие одежду.
     Маннинг по-прежнему улыбался.
     - Ты меня не  убьешь,  Пит.  Только  сам  пораниться.  Тебя  окружает
силовое поле, через которое не может проникнуть материя.
     - Сейчас я спущу сюда Чиззи,  -  раздался  голос  откуда-то  из  угла
комнаты.
     Пит обернулся и  впервые  увидел  Рассела  Пейджа.  Ученый  сидел  за
большим пультом, проворно  нажимая  пальцами  на  кнопки,  и  наблюдал  за
экраном, который наклонно нависал над приборной панелью.
     Взглянув на экран, Пит почувствовал приступ головокружения. Он увидел
кабину самолета,  откуда  его  только  что  похитили,  увидел  трех  своих
компаньонов, возбужденно обсуждающих его исчезновение...
     Пит оторвал глаза от экрана, посмотрел сквозь слуховое  окно  наверх.
На небе четко вырисовывался силуэт самолета. С двух сторон, около кормы  и
носа,  металлический  корпус  клещами  сжимали  две  голубоватые  лучистые
полусферы, не давая самолету сдвинуться с места.
     Пит снова уставился на экран - и как раз в это  мгновение  из  кабины
исчез Чиззи. Впечатление было такое,  будто  кто-то  взял  и  походя  стер
губкой нарисованного мелом на доске человечка.
     Пальцы Расса порхали над клавиатурой.  Большой  палец  двинул  вперед
рычаг, в воздухе что-то загудело.
     И рядом с Питом появился Чиззи.
     Чиззи не стал хвататься за пистолет. Он застонал  и  съежился  внутри
невидимой силовой оболочки.
     - Трус несчастный! - рявкнул на него Пит, но Чиззи лишь  закрыл  лицо
руками.
     Пит обратился к Скорио:
     - Послушайте, босс, какого черта вы тут делаете? Мы же оставили вас в
Нью-Йорке!
     Скорио ничего не  ответил,  только  сверкнул  на  него  глазами.  Пит
замолчал, выжидая.
     Маннинг, покачиваясь с носков на пятки, разглядывал пленников.
     - Неплохой улов за одну ночку! - сказал он Рассу.
     Расс усмехнулся и сунул в рот трубку. Маннинг  повернулся  к  главарю
бандитов.
     - Как ты думаешь, Скорио, что нам делать с этими  парнями?  Долго  их
держать в силовых оболочках нельзя, они  там  задохнутся.  Но  если  я  их
выпущу, они же сразу откроют пальбу!
     - Послушайте, Маннинг, -  просипел  Скорио,  -  назовите  свою  цену.
Выпустите нас отсюда. Мы сделаем все, что вы прикажете.
     Маннинг перестал улыбаться.
     - А на кой вы мне сдались? Вы мне и даром не нужны.
     - Что, черт побери, вы собираетесь с нами сделать? - голос  гангстера
дрожал от страха.
     - Знаешь, - сказал Маннинг, - в каком-то смысле я, наверное,  немного
старомоден. Да, вот именно. Старомоден. Мне не  нравится,  когда  люди  за
деньги убивают своих ближних. Мне не нравится, когда люди крадут  то,  что
другие создавали в поте лица своего. Мне не нравится, когда воры, убийцы и
рэкетиры подкупами развращают городскую власть и взимают  дань  с  каждого
мужчины, с каждой женщины и с каждого ребенка.
     - Но, Маннинг, - взмолился Скорио, - вы только дайте  нам  шанс!  Вот
увидите: мы станем примерными гражданами!
     Грег помрачнел еще больше.
     - Ты послал сюда этих людей, чтобы убить нас сегодня  ночью,  не  так
ли?
     - Нет, не совсем так. Статсмен, конечно, хотел, чтобы вас убили, но я
велел своим парням только обчистить сейф, а вас не трогать. Я  сказал  им,
что вы славные ребята и что я не желаю причинять вам ала, понимаете?
     - Понимаю, - сказал Маннинг и повернулся к Скорио спиной.
     Главарь банды дернулся, намереваясь  вскочить  из  кресла,  но  Расс,
заметив его движение, нажал пальцем на кнопку. Скорио с  криком  замолотил
кулаками по  силовому  полю,  окружившему  его  стеной.  Одно-единственное
прикосновение к  маленькой  кнопке  захлопнуло  капкан,  в  мгновение  ока
активизировало оболочку, предусмотрительно созданную вокруг гангстера.
     Маннинг даже не обернулся на вопли Скорио.  Он  прошелся  размеренным
шагом вдоль строя бандитов и остановился напротив Пита.
     - Пит, у тебя за плечами немало побегов, верно?
     - В Системе нет такой тюряги,  которая  могла  бы  меня  удержать!  -
похвастался Пит. - Что верно, то верно.
     - Думаю, одна все же найдется, - возразил  ему  Грег.  -  Оттуда  еще
никому не удавалось бежать и вряд ли удастся.
     - О чем это вы?
     - О флотилии "Вулкан".
     Пит, заглянув в глаза стоящего  перед  ним  человека,  прочел  в  них
твердую решимость.
     - Не посылайте меня туда! Куда угодно, только не туда!
     Грег  обернулся  к  Рассу,  кивнул.  Расс  отбарабанил  приговор   на
клавиатуре. Большой палец нажал на рычаг. Пять генераторов энергии материи
с громким урчанием пробудились к жизни.
     И Пит исчез.
     Генераторы извергли из своих  глоток  оглушительный  рев,  затопивший
лабораторию почти осязаемыми волнами  звука.  Вокруг  напряженно  дрожащих
корпусов искривилось пространство, причудливо исказив их очертания.
     Уже несколько месяцев назад Расс  с  Грегом  придумали  новый  способ
передачи энергии, отказавшись от использования металлических стержней  или
направленных лучей, ибо лучи такой интенсивности просто расщепили бы атомы
на протоны и электроны.  Сквозь  боковое  окошечко  ближайшего  генератора
Грегу  был  виден  железный  брусок,  который  выполнял  роль  горючего  и
уменьшался в размерах, поглощаемый высвобождающейся энергией.
     Наконец рев утих, сменившись приглушенным гулом.
     - Ну вот, он уже на борту, и оттуда  ему  не  выбраться,  -  спокойно
проговорил Маннинг. - Представляю, как удивятся стражники, обнаружив его в
цивильной одежде и с пистолетом. Запрут его,  голубчика,  в  фотоклетку  и
продержат там до конца расследования. А когда узнают, что за птичка к  ним
залетела, то уже никогда не выпустят. Недосиженных сроков у него наберется
лет на сто, если не двести.
     Пит попал  на  один  из  кораблей  флотилии  "Вулкан",  самой  адской
флотилии тюремного флота. Там держали только  отпетых  рецидивистов.  Питу
предстояло вкалывать до седьмого пота под безжалостными плетьми  солнечной
радиации, от которой не спасали никакие скафандры.  Каторжники  носили  на
себе  броню  из  фотоэлементов,  превращавших  смертоносное  излучение   в
электроэнергию, поскольку от электричества избавиться легче, чем от тепла.
     Скорчившись в силовом коконе, Скорио с ужасом наблюдал, как  исчезают
его подручные, как отрывает их от пола и швыряет через космическую  бездну
волшебное прикосновение  к  клавиатуре.  Расширенными  от  страха  глазами
следил он за Рассом: вот ученый набирает команду, вот он дергает за  рычаг
- и  очередной  бандит  пропадает  из  лаборатории  под  громовые  раскаты
генераторов.
     Чиззи услали в "Аванпост", суровую тюрьму на  спутнике  Нептуна.  Рег
пересек Солнечную систему и угодил в печально известную колонию на Титане,
спутнике Сатурна, где узники работали в  лютую  стужу  на  рудниках.  Макс
очутился за решеткой на Весте - этот тюремный астероид давно  уже  являлся
объектом  нападок  реформаторов,  уверявших,   что   пятьдесят   процентов
заключенных умирают там от скуки и страха.
     Макс исчез последним. Скорио остался один.
     - Во всем виноват Статсмен, это он нас втянул, -  заныл  гангстер.  -
Вам нужен Статсмен, а не я и не мои ребята.
     - Статсмен свое получит, это я тебе обещаю, - отозвался Грег.
     - И Чемберс тоже, - не унимался Скорио. - Но Чемберса вы не  тронете,
духу не хватит!
     - Не волнуйся за Чемберса, - отрезал Грег.  -  Это  не  твоя  забота.
Лучше о себе подумай.
     Скорио съежился.
     - Я расскажу тебе об одном местечке на Венере, -  продолжал  Грег.  -
Есть там такое огромное болото, оно тянется на сотни миль во все  стороны,
А в центре из него выступает что-то вроде горы. Трясина кругом кишмя кишит
кровожадными хищными тварями. Но на гору они не лезут, там тебе  ничто  не
грозит. И пропитание есть: корни, ягоды  всякие,  фрукты,  даже  маленькие
зверьки, которых можно изловить на обед. В общем, с голоду не помрешь.  Но
ты будешь там совсем один. Никто никогда не приближается к  этой  горе.  Я
первый человек, побывавший там, и,  наверное,  последний.  По  ночам  тебя
будут тревожить завывания и вопли болотных тварей, но ты не обращай на них
внимания.
     Глаза у Скорио чуть не вылезли из орбит.
     - Вы же не отправите меня _т_у_д_а_?!
     - Ты найдешь там следы от моих бивачных костров, - продолжал Маннинг,
- если только их не смыло дождем. Видишь  ли,  там  постоянно  льет.  Льет
беспробудно, беспросветно, - льет так,  что  в  один  прекрасный  день  ты
почувствуешь  непреодолимое  желание  спуститься  в  болото  и   позволить
чудовищам прикончить тебя.
     Скорио застыл, словно в трансе, и только ужас полыхал в его глазах.
     Грег махнул Рассу. Расс, зажав в зубах трубку, пробежался пальцами по
клавиатуре. Заурчали генераторы.
     Маннинг не торопясь подошел к телевизору, уселся в кресло  и  щелкнул
выключателем. С экрана на него смотрел человек со смесью злобы и страха во
взгляде.
     - Вы все видели, Статсмен? - спросил Грег.
     - Я видел, - кивнул Статсмен. - Но вам это даром не пройдет, Маннинг.
Вы не имеете права подменять собою закон.
     - Вы с Чемберсом успешно занимаетесь этим много лет подряд, -  сказал
Маннинг. - А я сегодня просто очистил  Землю  от  нескольких  подонков.  У
каждого из них на совести не одно убийство.
     - Ну и чего вы этим добились?
     Грег невесело усмехнулся.
     - Я доказал вам, Статсмен, что убить нас не так-то просто.  Думаю,  к
следующей попытке вы подготовитесь более основательно. Желаю удачи.
     Он выключил телевизор и повернулся к Рассу.
     Расс указал большим пальцем на слуховое окно.
     - Думаю, пора кончать с самолетом.
     Грег кивнул.
     Через секунду над горными вершинами на многие мили  вокруг  разлилось
ослепительное голубоватое сияние - и почти  тотчас  рассыпалось  мириадами
блестящих, но неопасных искр, которые угасли, не успев долететь до  земли.
Гангстерский самолет бесследно исчез, дезинтегрировался. Металл и  стекло,
из которых он был сделан, просто перестали существовать.
     Расс оторвал глаза от слухового окна, взглянул на Грега.
     - Статсмен теперь в лепешку разобьется, лишь  бы  до  нас  добраться.
Завтра утром "Межпланетная" запустит свою машину на полный  ход.  С  одной
лишь целью раздавить нас.
     - Верно, - согласился Грег. - Но мы уже готовы к  схватке.  Несколько
часов назад наш корабль покинул бельгийскую верфь. "Комета"  отбуксировала
его в космос и вскоре вернется за нами.
     - Значит, космическая война, - задумчиво проговорил Расс.
     - Чемберс и его банда церемониться не станут,  они  пойдут  напролом.
Таких дурацких покушений, как сегодня, больше не будет. Теперь  нам  нужно
пристанище, которое они не смогут обнаружить.
     - Корабль, - сказал Расс.





     "Непобедимый" висел в космосе - самый большой в  мире,  но  пока  еще
безжизненный корпус. Пару  часов  назад  к  нему  из  разных  космопортов,
разбросанных по  всей  Земле,  слетелись  чартерные  ракеты,  загрузили  в
зияющее отверстие люка упакованное оборудование и отчалили.
     А потом небольшая, но крепкая космическая яхта "Комета" отбуксировала
огромное судно в космические  просторы,  за  полмиллиона  миль  от  лунной
орбиты, потихоньку отводя корабль все дальше и дальше, туда, где его никто
не сможет найти.
     Как только "Комета" потащила за собой корпус "Непобедимого",  на  нем
сразу начались монтажные  работы.  Оставив  на  яхте  необходимый  минимум
людей,  члены  тщательно  отобранной  команды   приступили   к   установке
механизмов, которые должны были превратить корпус в  невероятно  мощное  и
скоростное судно.
     На  "Непобедимом"  задраили  люки,  из  резервуаров  пустили  воздух.
"Комета"  летела  с  небольшим  ускорением,  создавая  искусственную  силу
тяжести для облегчения работы, впрочем достаточно слабую, чтобы монтажники
могли спокойно передвигать тяжелые части аппаратуры. От маленькой  яхты  к
кораблю протянули электрический  кабель,  и  "Непобедимый"  сделал  первый
вдох.
     Работа продвигалась быстро, поскольку члены команды  были  не  просто
инженерами или космолетчиками. Экипаж составляли избранные люди - те,  что
сделали имя Грегори Маннинга знаменитым во всей Солнечной системе.
     В первую очередь  установили  двигатели,  затем  два  ряда  массивных
генераторов, по пять штук в каждом, и одну энергоустановку поменьше -  для
обеспечения судна светом, воздухом и теплом.
     Аккумуляторы "Кометы" мгновенно  сели  от  перенапряжения.  Заработал
запасной генератор и тут же включил остальные  энергоустановки,  пока  еще
сонные и бездействующие, но готовые в любой момент выдать такую энергию, о
покорении которой люди не смели и мечтать.
     Снабженная небывалыми орудиями труда  -  силой  космических  полей  -
команда быстро закончила работу. Монтажные платы  установили  на  место  и
приварили  короткой  яростной  вспышкой,  добела  накалившей  и   тут   же
остудившей металл. Потом его вновь нагревали и остужали, пока  бериллиевая
сталь не обрела крепчайшей закалки. Люди, ползая в скафандрах  по  обшивке
корпуса,   подвергли   упрямый   металл   необычной,   невиданной   доселе
термообработке.
     То же силовое поле, что поймало  в  ловушку  и  удерживало  в  тисках
гангстерский   самолет,   теперь   заряжало   атомы   бериллиевой   стали.
Обработанную таким образом сталь не могла пробить никакая  материя.  Самый
большой метеорит, столкнувшись с ней, рассыплется в пыль,  не  оставив  на
обшивке ни единой царапины, даже  если  он  будет  мчаться  со  скоростью,
недосягаемой для пули, выпущенной из ружья.
     Приводимый  в   движение   собственной   энергией   и   концентрацией
гравитационных линий, неуязвимый ни для какого современного оружия, таящий
в своем чреве бесчисленные необычайные механизмы, "Непобедимый" кружился в
космосе.


     Рассел Пейдж откинулся  в  кресле  перед  ручной  панелью  управления
телетранспортацией.  Безмятежно  попыхивая  трубкой,  ученый   смотрел   в
иллюминатор на черную пустоту с  мерцающими  звездами,  на  мягкое  сияние
далекого Юпитера.
     Грег Маннинг склонился над навигационными приборами, цепким  взглядом
охватывая космическую панораму.
     Расс посмотрел на него и  улыбнулся.  На  лице  Грега  тоже  блуждала
улыбка, но глаза оставались напряженно-сосредоточенными. Никто не  мог  бы
органичнее вписаться за пульт "Непобедимого", чем Грегори Маннинг. Он  был
на  своем  месте  -  человек,  ни  разу  в  жизни  не  спасовавший   перед
опасностью... человек, чья  душа  жадно  рвалась  в  необозримые  просторы
космоса.
     Расс разлегся в кресле, пуская  дым  к  высокому  сводчатому  потолку
рулевой рубки.
     Они сожгли за собой  все  мосты.  Разрушили  горную  лабораторию.  Ее
накрыли силовым полем, защищая от попытки нападения,  телетранспортировали
на  корабль  необходимое  оборудование,  а   затем   превратили   в   лужу
расплавленного металла. На вершине горы образовалось небольшое озерцо,  по
склонам потекли  сверкающие  извилистые  полоски,  глянцевыми  полотнищами
водопадов срываясь с крутых утесов. Конечно, легче  было  дезинтегрировать
лабораторию одним мощным взрывом, но тогда вся горная гряда взлетела бы на
воздух и погребла бы под собой города в радиусе  сотен  миль.  Шар  земной
содрогнулся бы от такого удара.
     Оставшаяся на "Комете" команда отвела яхту на  Землю  и  посадила  во
владениях  Грега.  Телетранспортация,  протянув   свои   длинные   пальцы,
подхватила людей, вышедших из яхты, и моментально перенесла через миллионы
миль и сквозь саму обшивку корабля на борт "Непобедимого". Только что  они
были на Земле - и вот, секунду спустя, они уже стоят в  рубке,  улыбаются,
здороваются  с  Грегом  Маннингом  и  расходятся  по  местам  в   машинное
отделение.
     Расс глядел в пространство, дымил трубкой  и  размышлял.  Тысячу  лет
назад люди проводили так называемые турниры. Закованные в  доспехи  рыцари
выезжали на арену и скрещивали друг с другом копья, стараясь доказать свое
превосходство над противником.
     Им тоже предстоит своего рода турнир. Корабль -  вот  их  доспехи,  а
перчатка брошена Спенсеру Чемберсу и  "Межпланетной  энергии".  Ареной  же
будет служить весь космос.
     Значит, война. Война без  фанфар,  без  парадных  мундиров.  Жестокая
схватка, от исхода которой зависит будущее Солнечной системы. Пора наконец
разорвать  стальные  тиски   "Межпланетной",   взявшей   за   глотку   все
человечество. Пора развеять в прах мечту Чемберса о тоталитарной  империи.
Пора сразиться  за  право  отдать  людям  новую  энергию,  которая  навеки
разобьет их оковы.
     Тогда, тысячу лет назад, на Земле  была  форма  правления,  названная
историками феодальной. Кучка людей - лордов, баронов и прочих титулованных
особ полновластно распоряжалась жизнью и смертью своих подданных.
     Именно  такой  порядок  Спенсер  Чемберс  пытается  сейчас   навязать
Солнечной системе... И он в этом преуспеет, если его не остановить.
     Расс остервенело грыз мундштук своей трубки.
     Нельзя допустить, чтобы на Земле, во всей  Системе  вновь  воцарилась
эта древняя форма правления. Гордые люди, покорившие материнскую планету и
заселившие другие миры, не должны смиренно гнуть шею перед господином.
     В ушах у Расса не  умолкало  утробное  урчание  энергии,  запертой  в
машинном отделении, -  энергии,  способной  раз  и  навсегда  покончить  с
угрозой диктатуры. Энергии, которая освободит  человечество,  поможет  ему
выпрямиться и стать достойным своего великого предназначения.
     Подумать только - и эта энергия обязана своим появлением тому, что он
случайно, из  чистого  любопытства,  решил  нагреть  тонкую  проволочку  в
силовом  поле  348.  А  еще  тому,  что  его  выслушал  другой  человек  и
предоставил  средства  для  продолжения  исследований.  Слепая   удача   и
любопытство... возможно, граничащее с  безумием...  вот  из  чего  родился
великолепный  корабль,  неисчерпаемая  энергия,  бесчисленные   механизмы,
способные творить такие чудеса, о каких еще год назад  невозможно  было  и
помыслить.
     Грег Маннинг крутанул свое кресло.
     - Что ж, Расс, пора. Начнем с Рейла.
     Расе молча кивнул, погруженный в свои думы. Машинально выбил пепел из
трубки, сунул ее в карман и  повернулся  к  телеэкрану.  Пальцы  отстучали
привычный набор команд. Из глубины экрана вынырнула Каллисто, стремительно
понеслась вперед, повернулась  -  и  на  поверхности  маленькой  замерзшей
планетки появился купол.
     Телекамера скользнула сквозь него и  помчалась  через  весь  город  к
апартаментам пентхауса.
     Бен Рейл сидел, безвольно развалившись в  кресле,  На  полу  валялась
скомканная газета, потухшая сигара скатилась на колени.
     - Грег! - крикнул Расс. - Грег, что с ним?
     Маннинг, одним прыжком оказавшись у экрана, издал яростный сдавленный
рык.
     На лбу у Рейла краснела аккуратная дырочка  с  единственной  набухшей
каплей крови.
     - Убит! - воскликнул Расс.
     - Да, убит, - неожиданно спокойно отозвался Грег.
     Расс схватился за ручку настройки. Внизу  показались  улицы  Рантора,
непривычно тихие и пустые. Кое-где виднелись распростертые тела и разбитые
витрины.
     Единственное живое существо - собака, воровато  озираясь,  перебежала
через дорогу и скрылась в тенистой аллее.
     Камера стремглав неслась вдоль домов.  И  вдруг  на  экран  с  лязгом
ворвался  отряд  полицейских  в  форме,  гнавших  перед   собой   шестерых
пленников. Руки их были связаны за спиной, но головы гордо подняты...
     - Революция! - выдохнул Расс.
     -  Нет,  не  революция.  Чистка.  Статсмен  очищает  город  от   всех
потенциально опасных для него элементов. То же самое сейчас происходит  на
всех планетах, которые контролирует Чемберс.
     Расс лихорадочно крутил ручку настройки. Со лба, заливая глаза, текли
струйки пота.
     - Статсмен нанес опережающий удар. - Голос Грега  звучал  спокойно...
даже  слишком  спокойно.  -  Он  укрепляет  свои  позиции,  очевидно,  под
предлогом раскрытия заговора.
     Несколько зданий было разрушено взрывами. У подножия  стальной  стены
лежали  в  ряд  обугленные  останки  людей,  согнанных  сюда  и  сметенных
шквальной очередью из огнемета.
     - Давай посмотрим на Венеру и Марс, - сказал Расс, продолжая  крутить
настройку.
     Та же картина предстала перед  ними  и  в  Сандбаре  на  Марсе,  и  в
Нью-Чикаго, столице Венеры. Статсмен успел везде. Кровавая чистка  сметала
всех, кто мог выступить против марионеточных  правительств,  подчинявшихся
Чемберсу. Насилие вышло на марш, железной пятой  попирая  права  свободных
людей Солнечной системы и укрепляя владычество "Межпланетной".
     - Я знаю, кто нам нужен, - сказал Грег. - Если только он еще жив.
     - Кто? - спросил Расс.
     - Джон Мур Меллори.
     - А где он?
     - Я не в курсе. Его  посадили  за  решетку  в  Ранторе,  но  Статсмен
перевел его куда-то. Возможно, на один из тюремных кораблей.
     - Посмотреть бы списки тюрьмы на Каллисто! - сказал Расс. - Тогда  бы
мы точно узнали.
     - Списки.
     - Мы их достанем!
     Расс быстро склонился над  клавиатурой.  Через  мгновение  на  экране
появился административный корпус тюрьмы. Двое друзей пристально вгляделись
в изображение.
     - Списки, скорее всего, здесь, в сейфе, -  сказал  Расс.  -  Но  сейф
заперт.
     - Не копайся с замком, - отрывисто бросил  Грег.  -  Тащи  сюда  этот
проклятый сейф со всем его содержимым.
     Расс хмуро кивнул, нажал на рычаг телетранспортации. В машинном  зале
громко заурчали генераторы. А в Ранторской тюрьме силовое  поле  спеленало
сейф тугим коконом. Генераторы пронзительно взвыли - и сейф легко,  словно
пуговица от рубашки, оторвался от массивной стальной стены.





     Джон Мур Меллори сидел на единственном металлическом стуле в  камере,
прильнув лицом к крохотному иллюминатору. Так он сидел часами, вглядываясь
в безбрежную черноту космоса.
     Душу его терзало отчаяние, бесплодное  и  мучительное.  В  Ранторской
тюрьме оставалась хоть какая-то надежда  на  побег.  Но  здесь,  на  борту
тюремного корабля, надежды не было. Здесь не было ничего, кроме  дразнящих
космических  просторов,  насмешливо  подмигивающих  звезд  и  оглушительно
гогочущих моторов.
     Порой ему казалось, что это монотонное,  бессмысленное  существование
сведет его с ума. Работа, сон... работа, сон... и так до бесконечности, до
полного отупения. Все они погребены здесь заживо.
     - Джон Мур Меллори, - раздался голос за спиной.
     Меллори услышал его, но не шелохнулся. Ему стало страшно. Значит,  он
уже начинает слышать голоса!
     - Джон Меллори, - повторил голос.
     Меллори нехотя обернулся и чуть не свалился со стула.
     В камере стоял человек! Незнакомый человек,  вошедший  так  бесшумно,
что Меллори не слышал даже привычного лязга запоров.
     - Вы Джон Мур Меллори, я не ошибся? - спросил человек.
     - Да, я Меллори. А вы кто такой?
     - Грегори Маннинг.
     - Грегори Маннинг? - изумился узник. - Я  слыхал  о  вас,  вы  спасли
экспедицию на Плутоне. Но зачем вы здесь? И как вы вошли?
     - Я пришел, чтобы забрать вас с собой, - ответил Грег. - На Каллисто.
Или в любое другое место, куда захотите.
     Меллори прислонился к  переборке,  побледнел,  недоверчиво  глядя  на
гостя.
     - Но я на тюремном корабле. Я не могу идти туда, куда захочу.
     - Теперь можете, - усмехнулся Грег. - Теперь вам даже стены тюремного
корабля не помеха.
     - Вы безумец, - прошептал Меллори. - А может, это я не в  своем  уме.
Вы мне снитесь. Сейчас я проснусь и вы исчезнете.
     Маннинг молча разглядывал узника. Тюрьма уже наложила свою печать  на
это лицо - оно было иссохшим, изможденным, глаза глядели затравленно.
     - Слушайте меня внимательно, Меллори, - мягко проговорил Грег. - Вы в
своем уме, точно так же, как и я. Я не привидение и не  галлюцинация.  Все
это происходит на самом деле.
     Меллори не реагировал.
     - У меня есть то, что вам необходимо, -  продолжал  Грег.  -  Энергия
материи, практически неисчерпаемая и почти бесплатная. Она может сокрушить
"Межпланетную" и освободить Солнечного систему от Спенсера Чемберса. Но  я
не могу обнародовать это открытие, пока не уверюсь в том, что Чемберс не в
состоянии его прикарманить. И потому мне нужна ваша помощь.
     Меллори наконец вышел из ступора,  лицо  его  прояснилось.  Но  голос
звучал хрипло и безнадежно.
     - Вы пришли слишком поздно. Я ничем не могу вам помочь. Вы  забываете
о том, что с  тюремного  корабля  еще  никому  не  удавалось  бежать.  Вам
придется самому сделать все, что в ваших силах... Вы обязаны это  сделать.
Но без меня.
     Маннинг шагнул вперед.
     - Вы не поняли. Я сказал, что  освобожу  вас  отсюда,  и  слово  свое
сдержу. Я мог бы переместить весь этот корабль в любую точку пространства.
Но он мне не нужен. Мне нужны вы.
     Меллори непонимающе уставился на него.
     - Главное - ничего не бойтесь, -  продолжал  Грег.  -  Приготовьтесь,
сейчас вы почувствуете нечто необычное.
     По стальной палубе коридора громыхнули шаги.
     - Эй ты, угомонись! - послышался окрик стражника. -  Разговаривать  в
это время запрещено! Ложись спать.
     - Надзиратель! - с отчаянием прошептал Меллори. - Он нас не выпустит!
     - Выпустит как миленький! - свирепо ухмыльнулся Грег.
     За решетчатой дверью камеры появилась фигура стражника.
     - Стало быть, ты, Меллори... - начал он  и  изумленно  осекся.  Потом
заорал, глядя на Грега: - А ты кто такой? Как ты пробрался в эту камеру?
     Грег приветственно махнул ему рукой.
     - Приятный вечерок, не правда ли?
     Стражник схватился за решетку - вернее, хотел схватиться, ибо в шести
дюймах от  прутьев  его  руки  наткнулись  на  непреодолимое  препятствие.
Совершенно невидимое, даже неосязаемое: ладони с силой уперлись в пустоту,
а она не пускала их к двери.
     - Мы с Меллори уходим, - сказал ему Грег.  -  Нам  тут  не  нравится.
Слишком уж душно.
     Стражник дунул в свисток.  В  коридоре  загремели  сапоги.  Где-то  в
камере  улюлюкнул  арестант,  другой  засвистел  -  и  тут   же   поднялся
невообразимый гвалт. Все узники вопили что  есть  мочи  и  трясли  дверные
решетки.
     - Пора, - сказал Грег. - Держитесь, Меллори.
     И Джона Мура Меллори поглотила тьма. Потом он  почувствовал  странный
толчок - и оказался в рулевой рубке корабля. На  него  с  улыбкой  смотрел
Грегори Маннинг и какой-то незнакомец. Из белых шаров на потолке  струился
ровный свет, где-то в корабельном  чреве  сыто  урчали  двигатели.  Только
теперь, вдохнув свежий чистый воздух,  Меллори  понял,  насколько  затхлой
была атмосфера в тюремной камере.
     Грег протянул ему руку.
     - Добро пожаловать к нам на судно!
     Меллори, щурясь от света, ответил крепким рукопожатием.
     - Где я?
     - Вы на борту "Непобедимого", в пяти миллионах милях от Каллисто.
     - Вы действительно были у меня в камере? - спросил Меллори. - Мне это
не привиделось?
     - Я был там, - заверил его Грег. - Я мог бы послать свое изображение,
но решил отправиться за вами сам. Расс Пейдж перебросил меня  на  тюремный
корабль, а когда я подал сигнал, забрал нас оттуда.
     - Я рад, что вы теперь с  нами,  -  сказал  Расс.  -  Может,  выпьете
чашечку кофе? Или хотите перекусить?
     - Не откажусь, - растерянно пробормотал Меллори и вдруг рассмеялся. -
В тюрьме нас едой не баловали!
     Они уселись в кресла, Расс позвонил на кухню и попросил принести кофе
с бутербродами. Грег вкратце обрисовал Меллори ситуацию.
     - Мы хотели как можно быстрее наладить  производство  генераторов,  -
пояснил он, - но я не решился их запатентовать. Стоило мне  только  подать
заявку на Земле, и Чемберс тут же подкупил бы чиновников, задержал бы  мои
документы на несколько дней и послал бы в патентное бюро копии, но уже под
своим именем. А завладев патентными правами,  спокойно  сунул  бы  их  под
сукно и  продолжил  свой  обычный  бизнес.  Я  мог,  конечно,  попробовать
получить  патент  где-нибудь  на  другой  планете,  но   практически   все
правительства пляшут под дудку  Чемберса.  Он  попросту  заставил  бы  суд
вынести решение против производства генераторов на том основании, что они,
мол, опасны в эксплуатации.
     - Я вижу только один выход, - сурово сказал Меллори.  -  И,  учитывая
нынешнюю ситуацию на планетах,  а  также  ту  чистку,  о  которой  вы  мне
рассказали, действовать надо быстро. Каждая  минута  промедления  на  руку
Статсмену.
     - И что же это за выход? - спросил Расс.
     -  Революция,  -  ответил  Меллори.  -  Одновременное   восстание   в
Юпитерианской конфедерации, на Марсе и на Венере. Сбросив  с  себя  оковы,
люди  больше  никому  не  позволят  себя  закабалить,  если  у  них  будут
генераторы энергии материи. Спенсер Чемберс вместе с его  идеей  диктатуры
будет списан в архив.
     Грег напряженно морщил лоб, обдумывая план действий.
     - В первую очередь необходимо собрать надежных людей, - сказал он.  -
Всех,  на  кого  мы  можем  положиться.  Нам  понадобится   дополнительное
оборудование - телеаппаратура, машины телетранспортации, чтобы  установить
их на Марсе, Венере и спутниках Юпитера. Придется доставить людей  сюда  и
научить их работать. На это уйдет несколько дней. Нужно немедленно  начать
монтаж установок.
     Он привстал с кресла, и тут принесли кофе и бутерброды.
     - Ладно, сначала подкрепимся, - улыбнулся Грег.
     Меллори отчаянно старался не показать, насколько  он  голоден,  и  не
набрасываться на еду. Двое друзей  делали  вид,  что  не  замечают,  каких
усилий ему это стоит.
     А потом потянулись долгие часы упорных поисков. На  двух  планетах  и
четырех спутниках они искали  людей,  которых  Меллори  считал  способными
рискнуть своей жизнью ради освобождения от ига "Межпланетной".
     Найти их было нелегко. Многие пали жертвами чистки, другие  затаились
в подполье, оборвав все концы.
     И все же постепенно, по одному, их вылавливали, вводили в курс дела и
телетранспортировали на борт "Непобедимого".
     Там они часами трудились, голые по  пояс,  в  адском  сиянии  силовых
полей, собирая телеаппаратуру. Как только очередная установка была готова,
ее тут же включали в сеть.
     Работа продвигалась быстрее,  чем  можно  было  ожидать,  и  все-таки
безумно медленно. Ибо с каждым  часом  Статсмен  все  крепче  сжимал  свой
железный кулак.  Концлагеря  были  забиты  до  отказа.  Пылали  взорванные
здания. Убийства и расстрелы стали обычным явлением.
     И вдруг возникло еще одно неожиданное осложнение.
     - Крэйвен все-таки что-то изобрел, Грег! - крикнул Расс. - Я не  вижу
его!
     Грег, наблюдавший за монтажом очередной телеустановки, обернулся.
     - В чем дело?
     - Крэйвен! Я не могу его найти! Он блокирует телесъемку.
     Грег попытался помочь с настройкой, но телекамера  была  не  в  силах
проникнуть в нью-йоркский офис "Межпланетной".  Примыкавшие  к  нему  дома
тоже не просматривались. Здание "Межпланетной энергии" стало  единственным
местом в Солнечной системе, если не считать самого Солнца, куда друзья  не
могли пробраться.
     Крэйвен  создал  силовое  поле,  которое  отталкивало  поле   Пейджа.
Телекамера отскакивала от здания, словно капля  ртути.  С  телеслежкой  за
Крэйвеном и Чемберсом было покончено.
     Расс нахмурился, покусывая мундштук погасшей трубки.
     - Свет через него  проходит,  -  сказал  он.  -  Материя  проходит  и
электричество тоже - все  что  угодно,  кроме  нашего  поля.  Очевидно,  у
Крэйвена там нечто вроде зеркального отражения. Такое же поле, как у  нас,
но противоположной природы. Оно отталкивает телекамеру, но  больше  ни  на
что не действует. Значит, Крэйвену удалось изучить наши  силовые  поля.  И
все благодаря нашему другу Уилсону.
     -  Остается  надеяться,   что   Крэйвен   по-прежнему   не   способен
генерировать энергию материи, - мрачно кивнул Грег. - Но наблюдать за  ним
мы теперь не в состоянии.  А  судя  по  этому  силовому  полю,  у  доктора
появился какой-то мощный источник энергии.
     - Мы не в состоянии наблюдать за ним, но следить можем, как и раньше,
- уточнил Расс. - От нашего "хвоста" ему не избавиться. Механический  шпик
с кусочком оправы Крэйвена в полном порядке, а с очками доктор никогда  не
расстанется, будьте уверены. Без них он слеп как крот. Что же до Чемберса,
то нам поможет его железное колечко.
     - Все правильно, - согласился Грег,  -  но  нам  нужно  поторопиться.
Крэйвен напал на верный след. Создав это поле, он не успокоится. И  вполне
может изобрести что-нибудь действительно опасное  для  нас.  Доктор  умен,
ничего не скажешь... дьявольски умен,





     Чудо случилось в Ранторе: человек, которого никто уже не чаял увидеть
в живых, вдруг появился на улицах города. Правда,  появился  не  совсем  в
земном обличье, ибо не было в нем  телесности,  свойственной  человеческой
плоти. Бледный, словно призрак, и прозрачный, он  тем  не  менее  сохранил
вполне узнаваемые черты и повадки.
     И трепетный, благоговейный пополз  слушок:  дух  Джона  Мура  Меллори
вернулся  в  город.  Он  вчетверо  выше  любого  нормального  человека   и
просвечивает насквозь. Откуда он явился и зачем - это никому не известно.
     Но когда он подошел к ступеням здания конгресса конфедерации и прошел
сквозь строй солдат, пытавшихся преградить ему дорогу, когда он повернулся
на ступенях и обратился к толпе, ни у кого не осталось сомнений: вот  оно,
долгожданное знамение. Значит, пришла пора отомстить за чистку.  Отомстить
за кровь, лившуюся ручьями,  за  хриплое,  довольное  фырчание  огнеметов,
пожиравших свои жертвы у широкой стальной стены.
     Стоя на  ступеньках,  прозрачный,  но  отчетливо  видимый,  Джон  Мур
Меллори взывал к толпе на площади, и голос его  гремел,  как  прежде.  Как
прежде, он ерошил свою густую черную гриву, как прежде, яростно вздымал  к
небу сжатый кулак, будоражил людей вдохновенными речами.
     Словно тревожный набат, разносились его речи по городу,  ударялись  о
купол и долетали до всех, кто попрятался в убежища. Из укромных закоулков,
глубоких подвалов и темных аллей устремлялся  на  площадь  людской  поток,
бился волнами о ступени здания конгресса, переполнял близлежащие  улицы  и
криками изливал давно копившуюся ненависть и ярость.
     - Энергия! - гремела могучая тень на  ступеньках.  -  Энергия  -  это
жизнь! Теперь ее хватит на всех! Будет тепло  у  вас  под  куполом,  будут
работать ваши шахты, будут летать в космосе корабли!
     - Энергия! - вторила эхом толпа.
     - Энергия! - это звучало, как боевой клич.
     - Долой аккумуляторы! - гудел башнеподобный призрак. - Больше вам  не
придется кланяться в ножки Спенсеру Чемберсу! Каллисто ваша! Рантор ваш!
     Черная толпа хлынула вперед, потекла  по  ступеням.  Дикие,  ликующие
вопли рвались из глоток,  победное  безумие  горело  в  глазах.  Вверх  по
лестнице шли они мужчины  с  голыми  кулаками  вместо  оружия,  женщины  с
разинутыми в крике ртами, дети с оглушительным свистом.
     Офицеры отдавали отрывистые команды солдатам, стоявшим на лестнице  в
ряд, но те при виде озверелой, прущей на  них  толпы  побросали  оружие  и
кинулись  к  дверям.  Одержимая  жаждой  крови  и  мщения  людская   масса
устремилась за ними.
     Из красно-желтой девственной пустыни Марса в Сандбар явился  человек.
Его давно уже считали погибшим. Так,  по  крайней  мере,  во  всеуслышание
объявляли правительственные чиновники. Но он не погиб - шесть  долгих  лет
он скрывался в пустыне.
     Седая борода отросла у отшельника  по  пояс,  глаза  затуманились  от
перенесенных невзгод,  белые  волосы  свисали  до  плеч,  тело  прикрывали
лохмотья, бывшие когда-то кожаным мундиром летчика.
     Но люди узнали его.
     Том  Браун  возглавлял  последнее   восстание   против   марсианского
правительства,  неудачное  восстание,  которое  захлебнулось,   не   успев
начаться. Солдаты потопили его  в  крови,  поливая  улицы  все  сметающими
потоками огня.
     Когда Том Браун залез на пьедестал статуи в Тихо-парке и обратился  к
собравшейся толпе, полиция велела ему спуститься,  но  он  не  подчинился.
Полицейские вскарабкались на пьедестал, и руки их прошли сквозь оратора.
     Том Браун стоял перед народом, у всех на виду, он говорил, но его там
не было!
     И другие чудеса происходили в  этот  день  в  Сандбаре.  Голос  вдруг
зазвучал из воздуха -  и  объявил  людям,  что  господству  "Межпланетной"
пришел конец.  Он  рассказал  о  новом  источнике  мощной  энергии.  Почти
бесплатной энергии, которая превратит аккумуляторы  в  никому  не  нужный,
устаревший хлам... Голос сказал, что народам больше не придется гнуть  шею
под игом Спенсера Чемберса.
     Никто не видел  оратора,  произносившего  крамольные  речи.  А  голос
продолжал говорить, и люди собирались, слушали  его  и  ликовали.  Полиция
тщетно пыталась их разогнать. За дело принялись войска, но толпа оттеснила
солдат и внимала речам до тех пор, пока голос не призвал собравшихся мирно
разойтись по домам.
     Весь Марс взбудоражил невидимый оратор.  В  Сандбаре  он  говорил  на
разных улицах и площадях. Его слышали и в других городах - и в Малаконе, и
в Алексоне, и в Адеброне.
     А Том Браун, окончив свою речь, растаял в воздухе и  через  несколько
минут появился в Адеброне. Полиция, предупрежденная коллегами из Сандбара,
открыла огонь, как только увидела  его  на  скамейке  в  парке.  Но  струи
пламени летели сквозь него, не причиняя никакого вреда. С разметавшейся на
груди белой бородой,  сверкая  жгучими  очами,  Том  Браун  стоял  посреди
свирепого огня, изрыгаемого дулами огнеметов, и спокойно говорил.
     Шеф полиции Нью-Чикаго, венерианской  столицы,  докладывал  комиссару
полиции.
     - В парке, прямо через  дорогу,  какой-то  тип  подстрекает  толпу  к
государственному перевороту. Он призывает свергнуть правительство!
     Лицо комиссара полиции на экране побагровело.
     - Арестовать! За решетку его, немедленно! Вы что, собираетесь звонить
мне всякий раз, когда какой-то псих начнет мутить воду? Схватить его!
     - Я не могу, - сказал шеф полиции.
     Комиссар, казалось, вот-вот лопнет от гнева.
     - Не можете?! Но почему, черт побери?
     - Вы помните холм посреди парка? Мемориальный холм?
     - При чем тут холм? - взревел комиссар.
     - На холме сидит этот тип. Росту в нем  тысяча  футов.  Он  упирается
головой в небо и орет оттуда громовым голосом. Как, по-вашему, я могу  его
арестовать?
     Пожар восстания охватил всю Солнечную систему.  Новые  гимны  гремели
раскатами, эхом отдаваясь в межпланетном пространстве, - гневные,  грозные
гимны. Оружие извлекалось из тайников и начищалось до блеска. Новые  стяги
взвивались над растущей волной протеста против угнетения.
     Свобода опять вышла на марш. За право человека самому определять свою
судьбу. За новую декларацию независимости.  За  Великую  Солнечную  хартию
вольностей.
     Рождались новые  вожди,  и  старые  вожди  вели  их  за  собой.  Вели
призраки, шагавшие по облакам. Вели голоса, звучавшие  из  ниоткуда.  Вели
знамения и символы.
     Увлекала возрожденная отвага и крепнущая уверенность в победе правого
дела.
     Спенсер Чемберс злобно взглянул на Статсмена.
     - На сей раз вы зашли слишком далеко!
     - Мне не пришлось бы этого делать, развяжи вы мне  руки  пораньше,  -
возразил Статсмен. -  Но  вы  миндальничали,  колебались,  не  давали  мне
пресечь бунт в зародыше. И позволили созреть целой сети заговоров с новыми
вожаками во главе.
     Они сидели за столом друг напротив друга - вкрадчивый смуглый  лев  и
огрызающийся волк.
     - Вы вызвали к себе всеобщую ненависть, Статсмен. Вас  ненавидят  все
народы Солнечной системы. И из-за вас  они  ненавидят  меня  тоже.  Вы  не
оправдали моих ожиданий! Мне нужен был железный кулак но только  в  рамках
закона. А вы преступили все границы. Вам следовало усмирить  людей,  а  вы
принялись их убивать!
     - Все та же старая  мечта  о  добреньком  диктаторе.  -  Статсмен  не
скрывал насмешки. - Вы по-прежнему воображаете  себя  маленьким  бронзовым
божком, стоящим в каждом доме. Но так не бывает. Вы  должны  показать  им,
кто здесь хозяин.
     Чемберс взял себя в руки.
     - Что толку спорить теперь? Время уже упущено, восстали все  планеты.
Необходимо что-то предпринять.
     Он взглянул на Крэйвена, притулившегося в кресле сбоку от стола.
     - Вы можете помочь нам, доктор?
     Крэйвен пожал плечами.
     - Не знаю, - язвительно ответил он.  -  Если  бы  мне  дали  спокойно
работать и не таскали на всякие идиотские совещания, вероятно, я  смог  бы
что-то сделать.
     - Но вы уже сделали что-то, верно?
     - Очень  немногое.  Мне  удалось  создать  защиту  против  телеслежки
Маннинга и Пейджа, вот и все.
     - Вы знаете, где сейчас эти двое?
     - Откуда мне знать? Где-то в космосе, должно быть.
     - Это они  во  всем  виноваты!  -  прорычал  Статсмен.  -  Они  и  их
дьявольские пропагандистские фокусы.
     - Тоже мне новость! - фыркнул Крэйвен. - Ясное дело, они, кто же еще.
Иначе, несмотря на все ваши промахи, никто и не пикнул бы.  Но  что  толку
зря сотрясать воздух? Здание "Межпланетной" теперь недоступно для слежки -
больше я ничем не могу вам помочь.
     - Вчера они транслировали на всю  Юпитерианскую  конфедерацию  тайное
совещание чрезвычайного совета, проходившее в Сателлит-Сити на Ганимеде, -
сказал Чемберс. - Целых десять минут все жители спутников сидели и слушали
наши секретные военные планы, пока совет не спохватился наконец. Можем  мы
с помощью вашего защитного поля предотвратить подобные накладки?
     - А еще лучше, - вмешался Статсмен,  -  накрыть  полем  все  спутники
целиком. Без призрачных лидеров Маннинга восстание захлебнется.
     - Чтобы экранировать одно только здание, мне потребовалось  пятьдесят
тонн аккумуляторов, а чтобы поддерживать  экран,  каждый  день  нужна  еще
тонна, - покачал головой Крэйвен. - Так что о целой планете или нескольких
спутниках не может быть и речи.
     - А как дела с коллектором  излучений?  -  спросил  Чемберс.  -  Есть
сдвиги?
     - Вроде бы есть, - ответил Крэйвен. - Через день-другой будет ясно.
     - И тогда мы сможем одолеть Пейджа с Маннингом?
     - Да, пожалуй. Если мне удастся  смастерить  коллектор,  мы  заставим
работать на  себя  все  виды  излучений,  начиная  от  тепловых  и  кончая
космическими.  В  пределах  Солнечной  системы  у  нас  будет  практически
неограниченный запас энергии.  Ваши  теперешние  аккумуляторы  накапливают
единственный вид энергии - тепловую. Мой же коллектор будет  собирать  все
волны, существующие в природе.
     - То есть вы сможете  запрячь  в  работу  даже  космические  лучи?  -
переспросил Чемберс.
     - Если вообще что-нибудь получится, смогу.
     - Каким образом? - заинтересовался Статсмен.
     - Расщеплением, дурья твоя башка! Разобью короткие жесткие  волны  на
множество длинных и менее интенсивных. - Крэйвен повернулся к Чемберсу:  -
Но вы на мой коллектор особенно не рассчитывайте. Он еще не готов.
     - Он должен быть готов! - заявил Чемберс.
     Крэйвен вскочил из кресла,  злобно  сверкая  голубыми  глазами  из-за
толстых линз.
     - Сколько раз я могу повторять, что научные исследования  не  выносят
спешки? Я должен сделать тысячу попыток, подбирать один ключик за  другим.
Я должен быть терпеливым, я должен  надеяться.  И  ни  в  коем  случае  не
спешить!
     Он вылетел из комнаты и громко хлопнул дверью.
     Чемберс медленно  повернулся  к  Статсмену.  Серые  глаза  президента
впились в волчье лицо.
     - А теперь извольте рассказать мне, зачем вы устроили эту бойню!
     - По-вашему, мне нужно было  позволить  бунтовщикам  объединиться?  У
меня был только один выход вырвать их с корнем, уничтожить  их!  Я  так  и
сделал.
     - Вы неправильно выбрали время, - мягко проговорил Чемберс.  -  Зачем
было развязывать резню именно тогда, когда Маннинг рыщет где-то в  космосе
и в любой момент, стоит ему только захотеть, может стереть нас в порошок?
     - Но потому-то я и нанес удар! - возразил Статсмен. - Я  боялся,  что
Маннинг ударит первым, и решил опередить его. Я хотел посеять страх, чтобы
люди не осмелились поддержать Маннинга, когда он выступит против нас.
     - Вы не очень-то высокого мнения о  человеческой  природе,  верно?  -
спросил Чемберс. - Вы полагаете, что втоптать людей в  грязь,  нагнать  на
них страху плевое дело?
     Он встал и треснул кулаком по столу.
     - Но вы ошибаетесь, Статсмен! Все это уже было,  все  это  старо  как
мир.  Вы  можете  разрушить  их  дома,  поубивать  их  детей.  Вы   можете
поджаривать их  на  кострах  или  на  электрических  стульях,  вешать  их,
выбрасывать в космический вакуум, душить  в  газовых  камерах.  Вы  можете
стадами загонять их в концлагеря и вздергивать на дыбу, вы не можете  лишь
одного - сломить их!
     Потому что народ выживает всегда. Его отвага выше  отваги  отдельного
человека или группы людей. Так или иначе, народ в конце концов  добирается
до своего мучителя и скидывает  его  с  трона  -  скидывает  довольно-таки
бесцеремонно, кстати сказать. В конечном итоге всегда побеждает народ.
     Чемберс нагнулся над столом и схватил  Статсмена  за  ворот  рубашки.
Ткань натянулась, больно  впилась  Статсмену  в  шею.  Финансист  вплотную
приблизил лицо к волчьему оскалу.
     - Нам с тобой уготована именно такая участь. Мы войдем в историю  как
пара недоделанных кретинов, возомнивших, что они способны править  мирами.
И все благодаря  тебе  и  твоему  ослиному  упрямству!  И  твоим  кровавым
чисткам!
     Щеки Статсмена пошли красными  пятнами,  глаза  метали  молнии,  губы
побелели. Но в тихом голосе была слышна лишь горькая насмешка:
     - По-вашему, нужно было ублажать их и лелеять? Чтобы они  чувствовали
себя жутко счастливыми оттого, что их поимела старушка "Межпланетная", да?
И чтобы в каждом доме стояла ваша бронзовая статуэтка - символ  солнечного
божества!
     - Да, я уверен, что так было бы лучше. - Чемберс резко  оттолкнул  от
себя Статсмена. Тот отлетел, чуть не упав, почти до самой двери. - Пошел с
глаз долой!
     Статсмен поправил рубашку и вышел из кабинета.
     Президент грузно опустился на стул, скрестил руки на могучей груди, с
силой впиваясь пальцами  в  бицепсы,  и  уставился  через  окно  на  небо,
озаренное закатными лучами солнца.
     Барабанная дробь билась у него в мозгу... барабанная дробь восстания,
охватившего все миры... похоронившего возлюбленную мечту  президента.  Да,
он мечтал об экономической диктатуре - но не о той бездушной и беспощадной
диктатуре, воплощением которой является  Статсмен.  Он,  Спенсер  Чемберс,
принес бы народам Солнечной системы мир, процветание и счастье.
     Чемберс закрыл глаза, задумался. Честолюбивые порывы,  надежды...  но
барабанная дробь и вопли толпы в воспаленном мозгу заглушали все мысли.
     Людям глубоко плевать на рациональное  управление,  им  не  нужны  ни
процветание,  ни  мир,  ни  счастье.  Им   подавай   свободу,   право   на
самоуправление, право на риск сломать себе шею... Человека тянет забраться
на вершину горы, пересечь  пустыню,  погрузиться  в  болото...  нацелиться
жадным глазом на далекие звезды, бросить  безрассудный  вызов  космической
бездне, залезть неуклюжими пальцами в самую душу природы  и  заставить  ее
раскрыть свои тайны... Вот  что  нужно  человеку.  Вот  за  что  сражаются
повстанцы на Марсе, на Венере и на спутниках Юпитера. Не  против  Спенсера
Чемберса, или Людвига Статсмена, или  "Межпланетной  энергии",  а  за  тот
огонь, что влечет человека к неизведанному и превращает его  в  путеводный
маяк  для  всего  человечества.  За  тот  дар,  который  осознал  в   себе
первобытный человек, - осознал и  громким  рыком  с  порога  своей  пещеры
бросил вызов всему миру: попробуй, отними!
     Чемберс с закрытыми глазами раскачивался на стуле взад-вперед.
     Да,  схватка  была  что  надо,  славная  схватка.  Она   увлекала   и
захватывала дух. Но теперь он выдохся - сколько лет  прошло!  У  кого  еще
была такая великая мечта? Александр, Наполеон, Гитлер, Сталин - все они  в
подметки не годятся ему, Спенсеру Чемберсу. Они  мечтали  завоевать  всего
лишь земной шар, тогда как он замахнулся на все миры Солнечной системы.  И
видит Бог, ему почти это удалось!
     Дверь резко распахнулась.
     - Чемберс! - окликнул его взволнованный голос.
     Президент прекратил раскачиваться, ножки стула с  треском  хлопнулись
об пол. Чемберс выпрямился, глядя на фигуру в дверном проеме.
     Это был Крэйвен, дрожащий от возбуждения. Очки у доктора  сползли  на
кончик носа, волосы встали дыбом, галстук съехал набок.
     - Готов! - завопил ученый. - Он наконец готов!
     Проблеск  надежды  был  настолько  неожиданным,  что  Чемберс,  боясь
спугнуть ее, прохрипел еле слышным шепотом:
     - Кто готов?
     - Коллектор излучений! Решение было у меня под носом все время, но  я
его не замечал!
     Чемберс вскочил со стула, зашагал по кабинету. В голове, под черепом,
гудели колокола.
     Выдохся? Черта с два, еще не вечер! Он им покажет, как бунтовать!  Он
загонит Маннинга с Пейджем на самый краешек  Вселенной  -  и  столкнет  их
оттуда!





     Странная  это  была  революция.  Всего  несколько   сражений,   почти
бескровных. Никаких тайных заговоров, никаких подпольных лидеров,  паролей
и прочих обязательных для прежних восстаний ритуалов.
     Революция  проходила  совершенно   открыто.   Тайная   полиция   была
бессильна, поскольку не существовало никаких тайн.  Регулярная  полиция  и
солдаты были бессильны, потому что они не могли арестовать вместо людей их
тени, возникавшие то там, то тут... огромные и объемные тени,  но  тени...
Как их ухватишь, как посадишь за решетку?
     Любой секретный  план,  разрабатываемый  правительственными  кругами,
тотчас становился известен призрачным  вождям,  наводнившим  все  планеты.
Полицейские отряды с ордерами на арест отправлялись  за  повстанцами,  чье
участие в крамольных  акциях  давало  право  взять  их  под  стражу,  -  и
вламывались в пустые квартиры.  Кто-то  загодя  предупреждал  об  облавах.
Войска спешно перебрасывались туда, где разгорался очередной бунт, - и  не
находили ни одной живой души,  только  молчаливые  следы  недавней  битвы.
Бунтовщики, получив предупреждение, благополучно смывались.
     И везде восстания вспыхивали  в  самый  благоприятный  момент,  когда
правительство теряло либо почву под ногами, либо бдительность.
     В первый же  день,  когда  распаленная  речами  призрака  Джона  Мура
Меллори толпа ворвалась в  здание  конгресса,  пал  Рантор.  Правительство
бежало на Ганимед, в Сателлит-Сити, побросав все бумаги и документы.
     На Марсе восставшие захватили за неделю три  города,  однако  столица
пока держалась. На Венере через  двадцать  четыре  часа  после  того,  как
призыв к восстанию облетел все миры, был взят  Радий-Сити,  но  осажденный
Нью-Чикаго, резиденция правительства, оставался еще в руках властей.
     Правительственные  пропагандисты  распространяли  слухи  о  том,  что
генераторы энергии материи небезопасны.  По  радио  передавали:  известно,
мол, по крайней мере два несчастных случая, когда генераторы взорвались  и
убивали находившихся при них людей.
     Но  пропаганда  не  имела  успеха,   ибо   в   городах,   захваченных
повстанцами, инженеры  сразу  приступали  к  монтажу  энергоустановок.  Их
демонстрировали всем желающим, и люди воочию убеждались, какая грандиозная
сила находится отныне в их распоряжении.
     Расс Пейдж обескураженно уставился на телеэкран.
     Изображение  дергалось  и  расплывалось.  Вот  на  экране  искаженная
панорама Сателлит-Сити - а в следующую секунду уже ледяная пустыня  где-то
вдали от города.
     - Грег, взгляни-ка сюда! Что за чертовщина?
     Маннинг оторвался от калькулятора, посмотрел на экран.
     - Давно он барахлит?
     - Только что начал.
     Грег встал, взглянул вниз на ряды мониторов. Некоторые  из  них  были
выключены, но на других картинка дергалась точно так же, как на  экране  у
Расса. Операторы тщетно крутили ручки, пытаясь сфокусировать изображение.
     - Ничего не выходит, сэр, - сказал один из операторов. - Я  слежу  за
заправочной станцией на Ио, но экран словно взбесился.
     - А у меня все в порядке, - отозвался другой. - Последние пару  часов
я наблюдаю за Сандбаром, и никаких помех.
     Быстрая проверка  остальных  мониторов  показала,  что  они  начинали
барахлить только тогда, когда съемки  проводились  на  спутниках  Юпитера.
Стоило направить  телекамеру  в  любую  другого  точку  пространства,  как
изображение тут же восстанавливалось.
     Расс набил трубку, выключил свой  телевизор  и  развернул  крутящееся
кресло.
     - Кто-то создает помехи вокруг Юпитера, - спокойно сказал он.
     - Я так и знал, - откликнулся Грег. - Я боялся этого с тех самых пор,
как Крэйвен перекрыл нам доступ в здание "Межпланетной".
     - Да, на сей раз доктор разошелся не на шутку, - сказал Расс. -  Надо
же - блокировал всю  Юпитерианскую  систему!  Спутники  окружает  какое-то
слабое поле с переменной интенсивностью. Мы можем пробиться через него, но
колебания мешают получить устойчивое  изображение.  Защита  получается  не
менее эффективная, чем если бы мы вообще не могли проникнуть за барьер.
     Грег беззвучно присвистнул сквозь зубы.
     - А энергии-то сколько нужно! - сказал он. - И  сдается  мне,  что  у
Крэйвена она есть. В избытке.
     - Коллектор излучений?
     - Поле, которое поглощает лучистую энергию, -  кивнул  Грег.  -  Этой
энергии  вокруг  навалом  -  бери,  сколько  влезет.  Коллектор,   похоже,
накапливает  не  только  солнечную  радиацию,  а  все   виды   космических
излучений.
     Расс, утонув в кресле, курил и задумчиво морщил лоб.
     - Если ему это удалось, - сказал  он  наконец,  -  хлопот  теперь  не
оберешься. Крэйвен сможет аккумулировать любые  волны,  любые  космические
колебания. А потом расщеплять их, синтезировать вновь и  направлять,  куда
захочет. По сути дела, у него в руках волновой генератор - самое меткое  и
легко управляемое оружие, когда-либо существовавшее на свете.
     Грег внезапно повернулся и подошел к стенному шкафу.  Вытащил  оттуда
ящик, открыл его и извлек миниатюрный приборчик.
     - Механический шпик, - усмехнулся он. - Эта  машинка  подскажет  нам,
где искать Крэйвена, по крайней мере пока доктор не снимет свои очки.
     - Он никогда их не снимет, - заявил Расс. - Без них он слеп как крот.
     Грег поставил машинку на стол.
     - Когда мы отыщем Крэйвена, мы  найдем  и  ту  хитроумную  штуковину,
которая окружает защитным полем Юпитер со спутниками.
     Стрелка задрожала, побежала по шкале. Расс быстро  записал  показания
индикатора на бумагу, ввел их в  калькулятор,  щелкнул  тумблером.  Машина
поворчала, похудела и закудахтала.
     Расс схватил распечатку с результатами.
     - Крэйвен недалеко от Юпитера, - объявил он. - Примерно в 75.000 миль
от его поверхности, в плоскости, перпендикулярной падению солнечных лучей.
     - Корабль, - сказал Грег.
     - Это единственный возможный ответ, - кивнул Расс.
     Друзья переглянулись.
     - Ну что ж, посмотрим, кто кого, - проговорил Грег.
     Он подошел к пульту, опустился в пилотское кресло, взялся за  рукоять
рычага.
     "Непобедимый" пришел в движение.
     В машинном отсеке  взвыла  гигантская  энергоустановка,  наращивая  и
поддерживая гравитационный центр, внезапно образовавшийся перед кораблем.
     Расс стоял рядом с Грегом и с восторгом  вглядывался  в  космос.  Они
мчались с  умопомрачительным  ускорением,  фактически  не  имея  на  борту
реальной движущей  силы.  Возможность  концентрации  гравитационных  линий
упразднила старый способ передвижения в пространстве, Корабль просто падал
в зияющую  пасть  искусственного  гравитационного  поля,  причем  падал  с
бешеной скоростью.
     Желто-алый шар Юпитера,  казалось,  прыгнул  навстречу  звездолету  и
заполнил собой пол-иллюминатора.
     "Непобедимый" начал  тормозить  и  тормозил  до  тех  пор,  пока  его
скорость не стала совсем черепашьей по сравнению с недавним  стремительным
бегом.
     Судно не спеша огибало громадный шар Юпитера. Друзья не отводили глаз
от иллюминатора, высматривая корабль Крэйвена. "Непобедимый" приближался к
точке, указанной маленьким механическим шпиком.
     - Вот он! - задохнувшись от волнения, прошептал Расс.
     На  фоне  исполинского  шара  ползла  крохотная  мерцающая   пылинка.
"Непобедимый"  осторожно  подкрался  поближе.   Пылинка   превратилась   в
серебристый звездолет, не вступающий размерами "Непобедимому".
     - Прекрасно, - сказал Грег. - Значит, здесь они укрылись за  барьером
и устроили свистопляску у нас на мониторах. Давай-ка пощупаем их немножко,
испытаем барьер на прочность.
     Он встал и пошел к другому пульту. Расс остался у иллюминатора.
     Из  машинного  отсека  донесся  пронзительный   визг.   "Непобедимый"
пошатнулся.  Густой  синий  луч  пронзил   пространство   и   уткнулся   в
неприятельский корабль.
     Космос на тысячу миль вокруг  озарился  великолепной  вспышкой  света
индиго. Корабль в иллюминаторе вздрогнул от удара и  закачался  на  волнах
мощной энергии, посылаемой лучом.
     - Что там? - перекрывая рев генераторов, крикнул Грег.
     Расс пожал плечами.
     - Он отлетел на несколько сотен миль. Но никакого вреда,  похоже,  ты
ему не причинил.
     - Я вжарил лучом мощностью в пять миллиардов лошадиных сил!  И  всего
лишь столкнул его с места?
     - Их космическая  линза,  очевидно,  фокусирует  излучения,  а  потом
направляет  в  приемник,  что-то  вроде  огромного   фотоэлемента.   Такую
замкнутую цепь ничем не прошибешь.
     Грег озадаченно нахмурился:
     - Крэйвен, похоже, создал какое-то особое поле, снижающее длину волны
и интенсивность. Оно постоянно улавливает естественные космические лучи  и
обрабатывает их.
     - Сам по себе фокус  не  хитрый,  -  сказал  Расс.  -  Но  поймать  и
обработать пять миллиардов лошадиных сил - это уже кое-что!
     - Сейчас я врежу по нему длинным тепловым лучом, - злобно  усмехнулся
Грег. - Если поле Крэйвена его  укоротит,  он  превратится  в  радиолуч  и
взорвет все фотоэлементы к чертовой бабушке!
     Маннинг яростно забарабанил по  клавиатуре,  генераторы  взревели.  В
корпус вражеского судна вонзилось красное копье, и космос  снова  озарился
вспышкой, на сей раз ярко-алой.
     - А ему хоть бы хны, - покачал головой Расс.
     - Странное дело, - сказал Грег, усаживаясь в кресло рядом с другом. -
Они спокойно позволяют нам бомбить свой корабль и даже не пытаются нанести
ответный удар.
     - Может, им нечем его нанести? - предположил Расс. -  Хотя  вряд  ли.
Крэйвен не вышел бы в космос  с  одним  лишь  оборонительным  оружием.  Он
прекрасно знал, что мы его найдем и заставим вступить в сражение.
     Трубка у Расса  потухла.  Он  щелкнул  зажигалкой,  поднес  огонек  к
потемневшему табаку. Потом неторопливо подошел к стенному шкафу, достал из
него ящичек, поставил на стол и вытащил двух механических шпиков.  Включил
их, нагнулся к циферблатам, глядя на задрожавшие стрелки.
     - Чемберс со Статсменом тоже на корабле! Слышишь, Грег?  -  прошептал
он. - Гляди: показания приборов в  точности  совпадают  с  данными  шпика,
выследившего Крэйвена.
     - Я так и думал, - не удивился Грег.  -  Значит,  они  там  в  полном
сборе. Эх, подбить бы их сейчас и мы бы выиграли войну одним ударом.
     - Это шанс, Грег! Может быть, единственный.  Теперь  остается  только
выяснить, кто сильнее.
     Грег, стоя перед пультом, сосредоточенно  нажимал  на  кнопки.  Снова
взвыли  генераторы.  Грег  передвинул   рычаг,   и   вой   превратился   в
пронзительный резкий визг.
     И вновь "Непобедимый" выстрелил, еще и еще. В космосе один за  другим
вспыхивали яркие лучи, вылетавшие из громадного звездолета.
     Лучи быстро проходили всю шкалу интенсивности: от длинных радиоволн к
коротким, от  инфракрасного  света  к  видимому  и  ультрафиолетовому,  от
рентгеновских лучей к  гамма-лучам  и,  наконец,  к  космическим,  образуя
чудовищный поток мощностью в миллиарды лошадиных сил.
     Корабль Крэйвена накренился, зашатался под  ударами  -  и  все.  Грег
повернул к Рассу еще более суровое, чем обычно, лицо.
     - Я ударил изо всех сил, - сказал Маннинг. - Но  их  защитный  барьер
уцелел. Нам его не пробить.
     Расс поежился. Казалось, в рубке неожиданно сгустился леденящий  душу
холод.
     - У них на борту фотоэлементы  и  тысячи  тонн  аккумуляторов,  почти
опустошенных. Крэйвен может несколько часов заряжать их твоими лучами, и у
него еще останется запасная емкость.
     Грег устало кивнул.
     - Похоже, все, что я сделал, так это накормил его.
     Генераторы басовито урчали  посаженной  на  цепь  энергией.  И  вдруг
взвизгнули, словно электропила, вгрызающаяся в  твердый  как  сталь  ствол
белого дуба, и с диким, агонизирующим воплем окружили "Непобедимый" стеной
защитного поля.
     По рубке  разлилось  голубоватое  сияние,  в  воздухе  остро  запахло
озоном.
     А снаружи корпус корабля объяло ослепительное бело-голубое зарево. За
стеклом иллюминатора бушевали  молнии,  огненными  ручьями  стекали  вдоль
обшивки.
     Расс с криком отпрянул, прикрывая ладонью глаза. Вспышка  была  такой
сильной, как будто прямо перед ними рождалась новая звезда.
     Мгновение  спустя  визг  прекратился,  чудовищные  всполохи  погасли.
Осталось лишь быстро тускнеющее сияние.
     - Что это было? - преодолевая головокружение, пробормотал Расс. - Что
стряслось? Все десять генераторов, каждый мощностью больше пяти миллиардов
лошадиных сил, визжали, словно на последнем издыхании!
     - Крэйвен выдал  залп  из  всех  орудий,  -  угрюмо  сказал  Грег.  -
Опустошил свои аккумуляторы и швырнул нам в лицо всю накопленную  энергию.
Но теперь он пуст. Это  был  его  единственный  выстрел.  Ему  понадобится
время, чтобы зарядить  аккумуляторы.  Хотя  еще  немного  -  и  мы  бы  не
выдержали.
     - Стало быть, пат, - сказал Расс. - Ни он нас подбить не может, ни мы
его.
     - Черта с два! - взъярился Грег. - У меня есть еще в  запасе  парочка
фокусов!
     Он их испробовал. Бешеный рев  десяти  генераторов  заставил  корабль
содрогнуться:  "Непобедимый"  выпустил  луч  огня  и  света  мощностью   в
пятьдесят миллиардов лошадиных сил.
     Достигнув корабля противника,  луч  взорвался  фейерверком.  Защитный
барьер слой за слоем начал рассыпаться  сверкающими  искрами.  Но  Крэйвен
резко усилил его и остановил напор бьющей энергии. Огненный луч  потускнел
и погас.
     Грег, обливаясь потом, рассчитывал на калькуляторе  формулу  создания
магнитного  поля.  А  затем  выбросил  вперед   поле   такой   невероятной
интенсивности, что оно должно было расплющить в лепешку любой  предмет  из
бериллиевой стали в радиусе мили. Даже "Непобедимый",  за  сотни  миль  от
поля, дрогнул от напряжения.
     Но  корабль  Крэйвена,  исступленно  дернувшись  разок,   больше   не
шелохнулся. От него отошло какое-то странное мягкое  сияние  -  оно  резко
изогнулось и пропало в магнитном поле.
     Грег тихо выругался.
     - Он разрушает поле с той же скоростью, с какой я его генерирую, и не
подпускает меня к кораблю.
     Неприятельское судно выдало еще  один  ослепительный  залп,  и  вновь
генераторы "Непобедимого"  дружно  взревели,  посылая  энергию  в  тройной
защитный экран.
     Первый слой отражал материальные предметы, второй -  лучи,  направляя
их в четвертое измерение. Третий  слой  представал  собой  антиэнтропийное
поле,  поглощающее  любой  вид  материи...  И  тем  не  менее  все  десять
генераторов выли как сумасшедшие, отбивая  атаку  Крэйвена,  одним  ударом
выпустившего все пятьдесят миллиардов лошадиных сил, которыми Грег пытался
сразить его чуть раньше.
     Маннинг  с  искаженным  страшной  яростью  лицом  потряс  в   воздухе
кулаками, глядя на судно, сияющее вдали, возле Юпитера.
     - Ничего! У меня остался еще  один  фокус!  -  прокричал  он,  словно
ожидая, что Крэйвен услышит его. - Посмотрим, черт побери, как  ты  с  ним
справишься!
     Он  выбил  на  клавиатуре  дробь  команд,  дернул  за  рычаг.  Десять
генераторов взвыли и смолкли. Четыре раза они начинали реветь и стихали до
еле слышного жужжания.
     - Следи за навигационными приборами! - крикнул  Грег.  -  Приготовься
дать "полный вперед"!
     Он  прыжком  бросился  к  пилотскому  креслу,  схватился   за   рычаг
ускорения.
     - Ну, держись, Крэйвен! Сейчас я  тебя  достану!  -  прорычал  он  и,
скрипнув зубами, рванул к себе рычаг.
     Пространство вокруг содрогнулось от чудовищного тошнотворного толчка,
потрясшего, казалось, самые основы Вселенной.





     Юпитер со спутниками внезапно  отпрыгнули  назад,  позеленели,  затем
посинели и пропали в фиолетовом мареве. Солнце  завертелось,  как  юла,  и
отлетело во тьму крошечной рубиновой звездочкой.
     Гигантские генераторы "Непобедимого" ревели во всю мощь своих глоток,
от их стального рева дрожала каждая пластина  обшивки,  каждая  переборка,
каждый кусочек металла.
     Корабль, вспарывая пространство, словно убегающая звезда,  мчался  за
пределы  Солнечной  системы.   За   ним   волоком   тащилось   захваченное
полем-ловушкой судно Крэйвена.
     Компенсатор ускорения сработал как  положено  и  смягчил  перегрузку,
когда корабль рванул со старта почти со световой скоростью.  Но  на  такой
стремительный рывок компенсатор все же рассчитан не был, и Грега с  Рассом
в  первый  момент  придавила  к  креслам  жуткая  сила  тяжести.  Впрочем,
компенсатор тут же принял удар на себя, и ощущение давления исчезло.
     Грег помотал головой, стряхивая с ресниц капельки пота.
     - Надеюсь, их компенсатор сработал не хуже нашего, - пробормотал он.
     - В противном случае мы тащим за собой корабль с  трупами,  -  сказал
Расс и взглянул на индикатор  скорости;  она  по-прежнему  была  близка  к
световой. Пока что они даже не попытались нас затормозить.
     - Мы выбили их из равновесия. Движение их корабля сильно  зависит  от
массы какой-нибудь планеты, от которой  он  мог  бы  оттолкнуться.  Юпитер
идеально подходил  для  такой  цели,  но  Юпитер  остался  далеко  позади.
Крэйвену срочно нужно что-то придумать, не то будет поздно.
     - У них и с энергией сейчас туговато, - заметил Расс. - Мы  удаляемся
от их главных источников Солнца и Юпитера, да к тому же на почти  световой
скорости,  так  что  энергию  им  брать  неоткуда.   Крэйвену   приходится
использовать то, что осталось в  аккумуляторах,  а  после  его  последнего
залпа там осталось немного.
     Стрелка на индикаторе скорости вдруг качнулась и поползла вниз.  Расс
затаил дыхание. Стрелка медленно сползала: корабль терял скорость.
     - Крэйвен все-таки пустил в ход остатки своей энергии, - сказал Расс.
- Они там живы-здоровы. Доктор пытается зацепиться за Юпитер  и  заставить
работать на себя его притяжение.
     "Непобедимый" уже явственно  ощущал  сопротивление  своего  пленника.
Крэйвен включил двигатели, стараясь оборвать невидимый канат, освободиться
от могучего захватчика, который с пугающей скоростью тащил его судно прямо
в открытый космос.
     На  "Непобедимом"  трещали  все  переборки,  генераторы   стонали   и
захлебывались.  Стрелка  по-прежнему  ползла  по   шкале   вниз,   нехотя,
сопротивляясь торможению. Крэйвен упорно продолжал снижать скорость. И чем
меньше становилась скорость, тем больше энергии накапливал его  коллектор.
Правда, против него работали и инерция движения,  и  непрерывно  слабеющее
притяжение Солнца и Юпитера. Гравитационное поле Солнца слабело  медленно,
Юпитера - очень быстро.
     А стрелка все ползла вниз.
     - Интересно, сумеет он добиться равновесия? - спросил Грег.
     Расс покачал головой.
     - Трудно сказать. Крэйвен может нас  затормозить...  даже  остановить
или оторваться, хотя я в этом сомневаюсь. С каждой минутой он  все  дальше
уходит от основного  источника  энергии  -  излучений  Солнечной  системы.
Конечно, он может накапливать энергию где угодно, в том числе и в открытом
космосе, но отнюдь не так эффективно, как вблизи от больших небесных тел.
     Расс, склонившись над шкалой индикатора, чертыхался всякий раз, когда
стрелка, дрожа, отступала назад.
     Это был их последний, решающий шанс. Если  удастся  вытащить  корабль
Крэйвена за пределы Солнечной системы и замуровать его в пустоте, вдали от
всех источников радиации, можно считать, что сражение выиграно. Тогда  они
вернутся домой и завершат разгром "Межпланетной".
     Но если победит Крэйвен - если он остановит их стремительный бег  или
вырвется из плена, больше шансов у них не  будет.  Доктор  изучит  природу
поля, которое поймало его в ловушку, и в следующий раз будет  наготове.  А
может,  даже  сам  генерирует  такое  поле   и   использует   его   против
"Непобедимого". Если Крэйвен сумеет вернуться к Солнцу, он  будет  сильнее
их. Революция захлебнется, и все миры  будут  вынуждены  покорно  склонить
головы перед "Межпланетной" и Спенсером Чемберсом.
     Расс не отводил глаз от индикатора. Скорость упала уже до десяти миль
в секунду и  продолжала  быстро  снижаться.  Ученый  сгорбился,  посасывая
потухшую трубку и прислушиваясь к гудению генераторов.
     - Был бы у нас  хоть  какой-то  резерв!  -  простонал  Расс.  -  Хоть
несколько лошадиных сил! Но мы на пределе. Генераторы выдают все,  на  что
способны. Грег легонько хлопнул его по плечу. Расс обернулся  и  посмотрел
другу в лицо: оно было сурово, как обычно, но  в  уголках  глаз  затаилась
улыбка.
     - А почему бы нам не взять в союзники Юпитер? - сказал Грег. - Пускай
он нам поможет.
     Расс непонимающе  уставился  на  него.  Потом  с  радостным  всхлипом
схватился за рукоять рычага. Антиэнтропийные зеркала  повернулись,  заняли
другое положение, и "Непобедимый" изменил курс. Теперь он убегал от Солнца
не по прямой, а под углом, наискосок пересекая Солнечную систему.
     - Ну вот, сейчас мы летим позади Юпитера, - улыбнулся Грег. - Вернее,
он уходит от нас, двигаясь по орбите вокруг Солнца.  Наша  скорость  таким
образом увеличивается на несколько миль в секунду, хотя приборы этого и не
показывают.
     Космическое перетягивание каната упорно продолжалось: два корабля изо
всех сил тянули его к себе.
     Один пытался освободиться, другой -  увлечь  противника  в  разинутый
враждебно зев пространства.
     Скорость упала до пяти миль в секунду, потом  еще  на  одну  десятую.
Стрелка дрожала так, что невозможно было понять, стоит она  на  месте  или
отклоняется.  А  в  машинном  отделении  надсадно   выли   десять   мощных
генераторов, стараясь изо всех сил заставить стрелку  подняться  вверх  по
шкале.
     Расс раскурил трубку, не отрывая глаз от индикатора. И снова  стрелка
поползла вниз. Три мили в секунду.
     Расс задумчиво выпустил облако дыма. Сатурн, к счастью,  на  пути  не
стоит, он ушел вперед  на  четверть  орбиты.  Между  кораблем  и  открытым
космосом остался лишь Нептун. Плутон тоже далеко, но даже будь он  близко,
это  не  имело  бы  значения:  у  такой  маленькой  планеты  и  притяжение
пустяковое.
     Скоро Ганимед и Каллисто окажутся по ту сторону Юпитера, и  это  тоже
хорошо. Сейчас каждая мелочь может оказаться решающей.
     Стрелка показывала две мили в секунду; на этом делении она зависла  и
больше не  двигалась.  Расс  наблюдал  за  ней,  прищурив  глаза.  Крэйвен
наверняка уже расстался с надеждой на помощь Юпитера. Если старина  Юпитер
не помог ему раньше, то теперь и подавно рассчитывать не на что.  А  через
часок-другой  Земля  заслонит  Солнце  и  его   излучение   станет   менее
интенсивным. Но пока что доктор заряжает свои аккумуляторы и фотоэлементы,
готовясь к последнему отчаянному рывку, к последней попытке оторваться  от
"Непобедимого". Расс ждал этой попытки. Предотвратить ее они не  в  силах.
Генераторы выдают все до последнего ватта, больше из них не выжмешь.  Если
Крэйвен сумеет оторваться,  значит,  он  оторвется...  тут  уж  ничего  не
поделаешь.
     Через час стрелка сдвинулась с места  и  проползла  на  одну  десятую
вверх. Расс сосредоточенно до головокружения наблюдал за шкалой.
     И вдруг "Непобедимый" вздрогнул и зашатался, будто кто-то ударил  его
под дых. Стрелка стремительно понеслась вниз, скорость упала до одной мили
в секунду, потом до полумили.
     Расс сидел, напряженно  выпрямив  спину,  затаив  дыхание,  зубы  его
мертвой хваткой сжимали мундштук трубки.
     Крэйвен выложился до последнего. В этот удар он вложил  всю  энергию,
накопленную аккумуляторами, всю до капельки...
     Расс  выпрыгнул  из  кресла,  подбежал  к  перископу  и,  нагнувшись,
вгляделся в зеркало. Далеко в космосе серебряным кулончиком висел  корабль
Крэйвена, раскачиваясь во тьме  взад-вперед,  будто  космический  маятник.
Расс  перевел  дыхание.  Поле-ловушка  по-прежнему  держало  противника  в
тисках!
     - Грег, мы его сделали! - крикнул ученый.
     Он бросился обратно к контрольной  панели,  посмотрел  на  индикатор.
Стрелка уверенно двигалась  вперед  и  уже  добралась  до  единицы.  Через
пятнадцать  минут  она  одолела  еще  пять  десятых.  "Непобедимый"  начал
побеждать!
     Генераторы выли, как и прежде, резким, визгливым  воем  бросая  вызов
неприятелю.
     Через час скорость постигла четырех  миль  в  секунду.  Через  два  -
десяти и продолжала увеличиваться на глазах, по мере того как  Юпитер  все
дальше пропадал во мраке, а Солнце превращалось в тлеющий уголек.
     Расс включил боковое ускорение, и оба корабля  резко  отклонились  от
Нептуна. Мимо этой массивной планеты они пройдут на безопасном  расстоянии
в сто миллионов миль.
     - Крэйвен, наверное, даже не будет пытаться  пристать  к  Нептуну,  -
сказал Грег. - Он знает, что выдохся.
     -  Может,  он  старается  сейчас  накопить  еще  немного  энергии,  -
предположил Расс.
     - Пускай старается,  -  заявил  Грег.  -  Посмотри  на  стрелку!  Еще
несколько часов - и мы достигнем световой скорости, а после  этого  доктор
спокойно может вырубать свою линзу. Ей уже нечего будет накапливать.
     Крэйвен действительно не пытался ухватиться за Нептун, поскольку  его
орбиту корабли пересекли вдали от планеты. Вокруг сгустилась  непроглядная
тьма:  они  неслись  со  скоростью  втрое  выше  световой,  и  все  еще  с
ускорением!
     Час за часом, день за днем "Непобедимый"  упорно  уводил  пленника  в
открытый космос - в безбрежные межзвездные просторы, где  звезды  казались
всего лишь пятнышками света, близоруко моргавшими где-то далеко-далеко.
     Расс разлегся в  пилотском  кресле,  бездумно  глядя  в  иллюминатор.
Смотреть было не на что, делать - абсолютно нечего. И так продолжалось уже
несколько  дней.  Приборы,  управляющие  кораблем,  были  установлены   на
максимум, генераторы победно  пели  песнь  силы  и  скорости.  За  стеклом
иллюминатора простирался океан пустоты, который до сих пор,  наверное,  не
пересекало ни одно разумное существо - люди, во всяком случае, точно.
     Они неслись вперед, в загадочные просторы межзвездного  пространства.
Только просторы эти вовсе не выглядели загадочными. Они  были  простыми  и
будничными, почти скучными. Расс сжал в зубах трубку, хихикнул.
     Когда-то ученые утверждали, что превысить скорость света  невозможно.
И они же уверяли, что раскрыть секрет энергии материи не удастся никому. А
"Непобедимый" - вот он, летит себе быстрее  света,  а  в  генераторах  его
ревет энергия материи. И мчат они вперед,  прокладывая  путь  в  нехоженой
пустыне космоса, оставив далеко позади все последние рубежи.
     В рубке послышались шаги Грега.
     - Мы здорово разогнались, Расс. Может, пора немного притормозить?
     - Пожалуй, - согласился Расс  и  склонился  над  пультом.  -  Начинаю
торможение.
     На корабль обрушилась внезапная тишина. В ушах,  привыкших  за  много
дней к непрерывному реву генераторов, мучительно зазвенело безмолвие.
     Долгие минуты тишины... а  затем  послышались  новые  звуки  -  тихое
мурлыканье единственного генератора, который снабжал энергией  корабельные
приборы и поддерживал защитный экран.
     - Как только скорость станет ниже световой, - сказал  Грег,  -  нужно
будет перебросить на корабль Крэйвена телекамеру и изучить  его  коллектор
как следует. Сейчас не стоит  и  пытаться;  все  равно  мы  не  сможем  им
воспользоваться,  в  условиях  сверхсветового  пространства  он  не  будет
работать.
     - Да, сейчас мы только и можем, что  лететь,  -  усмехнулся  Расс.  -
Никакая энергия не в состоянии пробиться в  это  пространство.  Мы  в  нем
замурованы.
     Грег уселся в кресло, пристально посмотрел на Расса.
     - Какой была наша максимальная скорость? - спросил он.
     - В десять раз больше скорости света, - улыбнулся Расс.
     - Далековато же мы оторвались от дома! - беззвучно присвистнул Грег.
     Вдали крохотными точками сияли  звезды,  будто  кристаллики,  горящие
отраженным  светом.  И  искрилось  серебряное   кружево   звездной   пыли,
призрачное и невесомое на вид,  хотя  на  самом  деле  это  были  миллионы
огромных небесных тел.
     - Приехали! - выдохнул Грег.
     - Знать бы еще - куда, - отозвался Расс.
     Здесь не было ни одного  знакомого  созвездия,  ни  единой  привычной
звезды. Все небесные маяки как рукой смело.
     - Ярких звезд тут нет, - сказал Расс. -  Вообще  нет.  Мы,  наверное,
угодили в какую-то космическую дыру, почти беззвездную.
     - Слава Богу, у нас с собой механические шпики. Без них мы  не  нашли
бы обратной дороги. Но они нас выведут.
     В  иллюминаторе   виднелся   корабль   Крэйвена.   Освобожденный   из
поля-ловушки,  он  тихо  плыл,  подчиняясь  инерции   бешеного   движения,
развитого "Непобедимым" Вот он подплыл уже так близко, что стали отчетливо
видны буквы у него на носу.
     - Стало быть, они назвали его "Межпланетным", - сказал Расс.
     - Думаю, пора с ними поговорить, - откликнулся Грег. - Они там небось
уже переволновались.


     - Вы имеете хоть какое-нибудь представление о том, где мы  находимся?
- приставал к доктору Людвиг Статсмен.
     - Не больше вашего, - покачал головой Крэйвен. - Маннинг  уволок  нас
за  миллиарды  миль  от  Солнечной   системы,   в   открытое   межзвездное
пространство. Взгляните на звезды - и вы в этом убедитесь.
     Спенсер Чемберс, пригладив серые усы, невозмутимо спросил:
     - Как вы полагаете, какие у нас шансы вернуться домой?
     - Это мы выясним немного позже, - ответил Крэйвен. - Похоже, шансы не
блестящие, но меня сейчас волнует другое. Интересно было бы знать, что  на
уме у Маннинга с Пейджем.
     - Я предполагал, что  вас  это  заинтересует,  -  раздался  голос  из
воздуха.
     Все трое воззрились на место, откуда он, по-видимому, исходил. Там не
было ничего, кроме слабой рефракции. Потом внезапно появилась человеческая
фигура.
     Перед ними стоял Маннинг - стоял и улыбался.
     - Привет, Маннинг, - сказал Крэйвен. - Я так и думал, что вы нанесете
нам визит.
     - Слушай, ты! - рявкнул Статсмен, но, почувствовав на  плече  сильную
ладонь Чемберса, тут же умолк.
     - Как у вас с воздухом? - спросил Грег.
     -  С  воздухом?  Нормально.  Вентиляционная   система   функционирует
прекрасно, - ответил Крэйвен.
     - Вот и ладно. А как насчет воды и пищи? Есть запасы?
     - Полно.
     - Послушайте, Маннинг, - не  выдержал  Чемберс,  -  к  чему  все  эти
вопросы? Что вы задумали?
     - Я просто хотел удостовериться, - сказал Грег. - Не хочу,  чтобы  по
моей вине люди голодали или умирали от жажды.  Будет  обидно  найти  здесь
одни только трупы, когда я вернусь за вами.
     - Вернетесь? - изумленно переспросил Чемберс. -  Боюсь,  я  не  понял
юмора. Это шутка?
     - Мне не до шуток. - Грег больше не  улыбался.  -  Я  думал,  вы  уже
поняли. Я собираюсь оставить вас здесь.
     - Оставить нас здесь? - проревел Статсмен.
     - Держите себя в руках! - отрезал Грег. - Я  оставлю  вас  ненадолго,
пока мы не завершим в Солнечной системе одно  маленькое  дельце.  А  потом
вернусь и заберу вас.
     - Я так и думал, -  Крэйвен  скорчил  гримасу  и  подмигнул  Маннингу
сквозь толстые линзы. - Вы никогда не проигрываете, верно?
     - Стараюсь, - рассмеялся Грег.
     Небольшая  пауза  повисла  между  тремя  сообщниками  и  изображением
Маннинга. Грег нарушил ее.
     - Как  ваш  коллектор?  -  обратился  он  к  Крэйвену.  -  Сможет  он
поддержать жизнь на корабле?  Здесь  есть  космические  лучи,  но  больше,
боюсь, никаких источников энергии нет.
     - Вы правы, - сухо усмехнулся Крэйвен. - Но мы  сможем  продержаться.
Хотя аккумуляторы почти пусты и рассчитывать на подзарядку не  приходится.
Вы не могли бы все же перекачать нам немного энергии? Чуть-чуть, только на
крайний случай. - Он с опаской глянул через плечо. - Знаете, всякое  может
случиться. Тут ведь еще никто не бывал.
     - Я дам вам энергию, - согласился Грег.
     - Премного благодарен, - с иронией ответил Крэйвен. - Не  сомневаюсь,
что вы в восторге от собственной находчивости, Маннинг. Как же -  вы  ведь
загнали нас в угол и стреножили. Вы прекрасно знаете,  что  нашей  энергии
едва хватит на поддержание жизни.
     - Именно этого я и добивался, - заявил Грег и исчез.





     Крэйвен смотрел, как "Непобедимый" набирает скорость  и  стремительно
уходит во мрак, как он уменьшается в размерах и наконец  совсем  пропадает
из виду, то  ли  поглощенными  расстоянием,  то  ли  скрывшийся  в  особом
суперпространстве, которое возникало при сверхсветовой скорости.
     Доктор отвернулся от иллюминатора, хихикнул.
     - Не понимаю, что тут смешного! - прорычал Статсмен.
     Крэйвен бросил на волчью физиономию испепеляющий взгляд и, ничего  не
ответив, подошел к столу.
     Уселся, взял карандаш и блокнот.
     Чемберс подошел к нему.
     - Вы что-то придумали, доктор, - сказал он спокойно.
     - Я много чего придумал, - хмыкнул Крэйвен. -  Маннинг  считает,  что
может нас держать здесь  на  привязи,  но  он  ошибается.  Мы  будем  дома
максимум через неделю после него.
     Чемберс подавил изумленный вздох  и  постарался  сохранить  спокойный
тон:
     - Вы это серьезно?
     - Конечно. Я не привык тратить время на всякие дурацкие шуточки.
     - Вы открыли секрет энергии материи?
     - Нет! - отрезал ученый. - Но я  разгадал  не  менее  важный  секрет:
секрет двигателей Маннинга. Теперь я знаю, как  он  умудряется  лететь  со
скоростью, превышающей световую... в десять тысяч раз... и  Бог  знает  во
сколько еще, стоит лишь ему захотеть.
     - Обычный двигатель на такое не способен, - сказал Чемберс.  -  Чтобы
развить такую скорость, нужно нечто большее, чем энергия.
     - Ясное дело, нужно! И у Маннинга это есть. Он использует космическое
поле, Я думаю, что смогу его скопировать.
     - И сколько времени на это уйдет?
     - Около недели, - сказал Крэйвен. - Может, чуть больше,  может,  чуть
меньше. Но когда мы тронемся с места, то разовьем скорость не ниже, чем  у
Маннинга. Правда, энергии  у  нас  маловато,  но  у  меня  есть  кое-какие
задумки.
     Чемберс сел в кресло рядом с ученым.
     - Но мы же не знаем обратной дороги!
     - Отыщем, - заявил Крэйвен.
     - Да,  но  все  созвездия  здесь  абсолютно  незнакомые,  -  возразил
Чемберс. - Маннинг затащил нас в  такую  даль,  что  ни  одной  звезды  не
узнать. - Я сказал, что найду Солнечную  систему,  -  нетерпеливо  ответил
Крэйвен, - и я  ее  найду.  Маннинг  направился  туда,  верно?  Я  заметил
направление. Наше Солнце относится к классу "G", а стало  быть,  все,  что
мне нужно, это найти такую звезду.
     - А вдруг она не одна такая?
     - Не исключено. Но есть и другие способы найти и опознать Солнце.
     Больше информацией он делиться не пожелал и  склонился  с  карандашом
над блокнотом. Чемберс устало поднялся из кресла.
     - Когда что-нибудь прояснится, дайте мне знать, - сказал он.
     - Непременно, - буркнул Крэйвен.
     Наконец пришло время и доктор объявил:
     - Вот оно, Солнце! Видите вон ту тусклую звездочку между двух ярких?
     - Вы уверены? - спросил Статсмен.
     - Конечно. Таких грубых ошибок я не допускаю.
     - Это единственная звезда класса "G" в той стороне, да? - с  надеждой
спросил Чемберс.
     - Нет, не единственная. Там их несколько. Я изучил все звезды  класса
"G" в том направлении и определил, какая нам нужна.
     - И как вы это определили? - продолжал допытываться Статсмен.
     - Спектроскопическим анализом. Наш коллектор собирает энергию по типу
зажигательного стекла. Вам приходилось когда-нибудь  видеть  зажигательное
стекло? - Крэйвен уставился на Статсмена, обращая  свой  вопрос  именно  к
нему.
     Статсмен сконфуженно переминался с ноги на ногу.
     - Ну так вот, - продолжал Крэйвен. - Я использовал его как  телескоп.
Собрал излучения  солнц  и  проанализировал  их.  Коллектор,  конечно,  не
настоящий телескоп, изображения в нем не  увидишь,  но  для  спектроскопии
этого и не нужно.
     Спутники доктора молча ждали объяснений. В конце концов он снизошел:
     - Я исследовал все звезды класса "G" и обнаружил, у одной из них были
некоторые характерные особенности.  Во-первых,  через  спектры  кислорода,
водорода, водных паров  и  углекислого  газа  проходят  линии  отраженного
света. Это чисто планетный эффект, у звезд такого не  бывает.  К  тому  же
определенный процент света поляризован. А во-вторых - не забывайте, что  я
изучал эту звезду достаточно долго и имел возможность  убедиться  в  своей
правоте, - свет периодически и нерегулярно  варьировался.  Я  не  проводил
точного хронометража, так что почасовой график вам представить  не  смогу.
Но я обнаружил, что некоторые изменения в интенсивности и характере  света
воспроизводятся регулярно, что доказывает присутствие планет,  вращающихся
вокруг звезды. Это единственное объяснение  флюктуаций,  поскольку  звезды
класса "G" обычно стабильны. Они не пульсируют, в отличие  от  цефеид  или
звезд типа Миры.
     - И это доказывает, что вы нашли наше Солнце? - спросил Чемберс.
     - На мой  взгляд,  довольно-таки  убедительно  доказывает,  -  кивнул
Крэйвен.
     - Мы от него далеко? - поинтересовался Статсмен.
     Крэйвен презрительно хмыкнул.
     - Я так и знал, что вы спросите что-нибудь в этом роде.
     - Но есть же способы определить расстояние до звезды! -  не  унимался
Статсмен. - По ее размерам, например.
     - О'кей, - согласился Крэйвен. - Найдите  мне  какое-нибудь  небесное
тело в измеримых пределах, скажем, на расстоянии двухсот миллионов миль, и
я отвечу на ваш вопрос. Наш корабль не вращается на орбите и  не  стоит  в
какой-то определенной точке пространства. Я не могу одновременно  и  точно
измерить и расстояния, и углы, тем более такие маленькие углы.
     Статсмен и доктор сверлили друг друга взглядами.
     - Как бы там ни было, путь предстоит неблизкий, - вмешался Чемберс. -
Если мы хотим добраться до дома, стартовать нужно как можно быстрее. Когда
отправимся в дорогу, доктор?
     - Очень скоро. Гравитационный центр я создал, а Маннинг подкормил нас
энергией для хорошего старта. - Крэйвен хихикнул, снял очки, протер  их  и
вновь водрузил на нос. - Знал бы он, на что пойдет его энергия!
     - Но что мы будем делать, когда израсходуем ее? - спросил Чемберс.  -
Ваш коллектор не сможет обеспечить нам столько энергии, сколько нужно  для
перелета.
     - Вы  правы,  -  признал  Крэйвен.  -  Но  выход  есть.  Мы  разовьем
предельную скорость, а потом вырубим двигатели и будем лететь по  инерции,
давая возможность коллектору подкопить энергию. Мы же будем приближаться к
источникам излучений, а не удаляться от них, как раньше. И в каждом месте,
где есть хоть какое-то гравитационное напряжение, где  сталкиваются  линии
гравитации, мы сможем увеличить свое силовое поле, распространить  его  на
тысячи миль. К тому же нам помогут новые фотоэлементы.
     - Кстати, как они, готовы? - поинтересовался Чемберс.
     - Через несколько часов у нас будет целая батарея, а остальные  будем
заменять по мере готовности. Над ними трудится  практически  весь  экипаж.
Когда Маннинг перебрасывал нам энергию - оттуда, из Солнечной  системы,  -
он обнаружил у нас запас фотоэлементов и сжег их. Я  бы  не  поверил,  что
такое возможно, если бы не  видел  собственными  глазами.  Да,  Маннинг  с
Пейджем толковые ребята, таким палец в рот не клади!
     На вид новые фотоэлементы почти не отличались от старых. Разве что  в
незаряженном  состоянии  новые  выглядели  молочно-белыми,  а   старые   -
серебристыми.  А  выглядели  они  так  оттого,   что   поверхность   новых
фотоэлементов была гранулированной и каждую минуту покрывалась мельчайшими
металлическими шестигранными пирамидками и призмами.
     - Просто небольшое изменение сплава, - пояснил  Крэйвен,  -  то  есть
кристаллической решетки, формирующей эти мелкие призмы с пирамидами.  А  в
результате поверхность фотоэлемента  становится  в  тысячи  раз  больше  и
поглощает каждую капельку энергии.
     "Межпланетный"  стрелой  мчался  к  звездам,  приводимый  в  движение
колоссальной инерцией, а коллектор тем временем поглощал внешние излучения
и заряжал  аккумуляторные  батареи.  Звезда  класса  "G",  к  которой  они
направлялись, была по-прежнему бледной, зато две звезды по бокам  сверкали
на черном фоне, как бриллианты.
     - Вы говорили, что мы вернемся домой через неделю после  Маннинга,  -
сказал Чемберс.
     Крэйвен прищурил глаза за толстыми линзами, посмотрел  на  финансиста
и, поджав губы, вновь повернулся к пульту управления.
     - Может, немного позже, -  процедил  он  наконец.  -  Часть  пути  мы
вынуждены лететь по инерции, чтобы собрать энергию. Но чем ближе мы  будем
к звездам, тем быстрее сможем двигаться.
     Чемберс задумался, машинально барабаня по ручке кресла.
     - Надеюсь, мы все же успеем, - сказал  он  скорее  самому  себе,  чем
Крэйвену. - Надеюсь, мы все же успеем остановить Маннинга и  революцию.  У
нас еще есть шанс вернуть себе власть.
     Крэйвен молчал, наблюдая за индикаторами.
     - Не исключено, что Маннинг проскочит мимо, когда вернется за нами, -
продолжал Чемберс. - Он ведь думает, что мы сидим на месте, ему и в голову
не придет искать нас здесь.
     Крэйвен взглянул на него с насмешливым любопытством.
     - Не разделяю вашей уверенности. Маннинг крепко держит нас на крючке.
Он всегда находил нас, где бы мы ни были. У меня такое  предчувствие,  что
он и на сей раз не промахнется.
     Чемберс пожал плечами. - В сущности, это не имеет значения. Когда  мы
приблизимся к Солнцу, аккумуляторы у нас будут заряжены до упора. Так  что
Маннингу не останется ничего иного, кроме как поднять кверху лапки.
     Финансист  замолчал,  разглядывая  звезды  в  иллюминаторе.  Они  еще
далеко, конечно, но уже гораздо ближе, чем были.
     Чемберса вновь захватила ожившая мечта - заветная мечта  об  империи,
покорной его воле, об энергии, сжимающей в тисках всю Солнечную систему...
     Крэйвен прервал его грезы.
     - Куда, интересно, подевался наш друг Статсмен? Что-то я давно его не
вижу.
     - Он дуется, - благодушно усмехнулся Чемберс. - Он, по-моему,  решил,
что нам не нравится его компания, и ошивается где-то в машинном  отделении
вместе со всей командой.
     - Вы обо мне говорите? - раздался вкрадчивый голос.
     Они вскочили, обернулись к двери. В проеме стоял Статсмен.  Лицо  его
ощерилось волчьим оскалом, правая рука сжимала огнеметный пистолет.
     - Что это значит? - Голос Чемберса был подобен резкому удару гонга.
     - Это значит бунт на корабле. Я беру власть в свои руки!  -  Статсмен
осклабился еще больше. - Звать на помощь  бессмысленно,  команда  на  моей
стороне.
     - Черт тебя подери! - заорал Чемберс и шагнул вперед. Статсмен поднял
дуло пистолета. Чемберс остановился.
     - Не рыпайся, Чемберс. Ты теперь просто пешка. Хуже чем пешка,  -  ты
никто. Ну какой из тебя диктатор? Ты же натуральный  слизняк!  Теперь  моя
очередь отдавать приказы. И чтобы никаких вопросов  и  возражений!  Будешь
слушаться беспрекословно - может, я и сохраню тебе жизнь.
     - Ты просто спятил, Статсмен! - крикнул финансист. - Ничего у тебя не
выйдет!
     - Кто же мне помешает, интересно? - отрывисто хохотнул Статсмен.
     - Народ! Народ тебе не  позволит!  Когда  ты  вернешься  в  Солнечную
систему...
     Статсмен оборвал его, шагнув вперед с нацеленным пистолетом.
     - Народ будет молчать в тряпочку. Я буду править  Системой  так,  как
мне захочется. Никто и пикнуть не посмеет. Ты мечтал  об  империи,  да?  О
диктатуре  над  Солнечной  системой?  Так  посмотри  на  меня!  Я  сколочу
настоящего империю! Только во главе ее буду я, а не ты!
     Крэйвен уселся обратно в кресло, положил ногу на ногу.
     - И каковы ваши дальнейшие планы, диктатор Статсмен?
     Невинный тон доктора привел Статсмена в такое бешенство, что на губах
у него выступила пена.
     - Сперва я покончу с Маннингом! Сотру его в порошок!  Наш  корабль  в
состоянии это сделать, вы  сами  говорили.  У  нас  в  десять  раз  больше
энергии, чем у него. А потом...
     Крэйвен взмахом руки прервал его:
     - Значит, вы намереваетесь  вернуться  в  Солнечную  систему?  Хотите
встретиться с Маннингом и уничтожить его звездолет? Хороший план.
     - Чем он вам не нравится? - с вызовом спросил Статсмен.
     - Он всем хорош, - невозмутимо ответил Крэйвен.  -  Если  не  считать
одной детали: видите  ли,  не  исключено,  что  мы  НИКОГДА  НЕ  ДОСТИГНЕМ
СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ!
     Статсмен обмяк  на  глазах.  Волчий  оскал  исчез,  глаза  недоуменно
округлились. Он с трудом взял себя в руки.
     - Что вы такое несете? Почему не  достигнем?  -  он  махнул  рукой  в
сторону иллюминатора, где между  двумя  яркими  звездами  желтела  тусклая
маленькая звездочка.
     Чемберс метнулся к  Крэйвену,  схватил  его  за  грудки,  вытащил  из
кресла:
     - Бросьте свои шуточки, доктор! Это наше Солнце!
     Крэйвен, освободившись, спокойно продолжил:
     - Я никогда не шучу. Просто я ошибся, вот и все. Мне пока не хотелось
вам говорить. Я думал  подойти  к  этой  звезде  поближе,  зарядиться  как
следует, а потом еще раз попробовать определить местоположение Солнца.  Но
боюсь, это безнадежная задача.
     - Безнадежная?! - взвизгнул Статсмен. - Ты просто хочешь надуть меня!
Вы оба сговорились. Это наше Солнце, я знаю!
     - Нет, не наше, -  возразил  Крэйвен.  -  Маннинг  нас  одурачил.  Мы
решили, что он направился к Солнечной системе, а он сделал крюк и  умчался
невесть куда.
     Ученый бросил хладнокровный взгляд на  побелевшие  костяшки  пальцев,
сжимавших пистолет.
     - Мы заблудились. - Он посмотрел Статсмену прямо  в  глаза.  -  Может
быть, мы вообще никогда не найдем наше Солнце!





     Революция завершилась. Чиновники "Межпланетной" и армейские  генералы
бежали на Землю. С "Межпланетной" было  покончено...  покончено  навсегда,
ибо на каждой планете, включая и Землю, гудели генераторы энергии материи.
Энергии у людей теперь было вдоволь, причем  настолько  дешевой,  что  как
товар она не стоила ничего, хотя была  бесценна  как  средство  достижения
новой ступени развития  жизни  -  жизни  более  полнокровной  и  достойной
человечества.
     Акции "Межпланетной" обесценились. Огромные энергостанции на Венере и
Меркурии бездействовали. Единственным осязаемым имуществом,  оставшимся  у
компании,  были  флотилии  кораблей,  которые  еще  неполный  месяц  назад
оживленно  курсировали  между  планетами,  доставляя   во   внешние   миры
аккумуляторы и привозя их обратно к Солнцу для подзарядки.
     Маннинг  и  Пейдж  получили  патенты,  подтверждавшие  их  права   на
генераторы энергии материи, практически  в  каждом  государстве  Солнечной
системы. На обломках поверженных правительств возникали новые.
     Джон Мур Меллори уже вступил  в  должность  президента  Юпитерианской
конфедерации. В течение следующей недели должны были состояться выборы  на
Марсе и Венере.
     Меркурий,  после  того  как  отпала  необходимость  в  аккумуляторах,
обезлюдел. Его поверхности больше не касалась нога человека. Его  огромные
купола пустовали. Как и миллиарды лет назад, он кружился на своей орбите -
никому не нужный, заброшенный, слегка истощенный людьми шарик. На короткий
миг познал он завоевательную поступь  человечества,  сыграл  свою  роль  в
развитии  межпланетной  торговли  и  вот  опять  вернулся  в  первозданное
состояние... Одинокий околосолнечный бродяга, пария среди  других  планет.
Рассел Пейдж посмотрел через стол на Грегори Маннинга.  Вздохнул,  вытащил
из кармана пиджака трубку.
     - Вот и все, Грег, - сказал он.
     Грег хмуро кивнул, наблюдая,  как  Расс  набивает  трубку  табаком  и
подносит к нему горящего спичку.
     Не  считая  немногочисленной  команды,  они  были   одни   на   борту
"Непобедимого". Джон Мур Меллори и иже  с  ним  отправились  в  свои  миры
формировать новые правительства, которые  будут  проводить  в  жизнь  волю
народа. Отправились прямиком в историю Солнечной системы.
     "Непобедимый" висел  в  космосе  возле  Каллисто.  Расс  взглянул  на
спутник, на его скованного льдом  поверхность,  на  крохотное  серебристое
пятнышко - купол Рантора.
     - Все, да не все, - сказал Грег. - Кое-что еще нужно сделать.
     - Слетать за Чемберсом и компанией. - Расс пыхнул трубкой.
     - Мы можем отчалить прямо сейчас, - кивнул Грег.
     Расс встал, медленными шагами подошел к стенному шкафу, вытащил  ящик
с механическим шпиком, внутри которого слабое поле окружало  металлическую
пылинку - путеводную ниточку к "Межпланетному".  Ученый  осторожно  извлек
индикатор из ящика, поставил на стол и склонился над шкалой.
     И вдруг изумленно присвистнул.
     - Грег, они движутся! Они совсем не там, где мы их оставили!
     Грег бросился к столу, уставился на стрелку.
     - Они уходят еще дальше в открытый космос. Куда их несет, хотел бы  я
знать!
     Расс выпрямился и насмешливо затянулся дымом:
     - Наверное, они нашли какую-то звезду класса  "G"  и  дунули  к  ней.
Решили, что это родное солнышко.
     - Похоже, ты прав. Мы ведь покружились там,  попетляли,  чтобы  сбить
Крэйвена со следа. Немудрено, что он потерял ориентацию.
     - Но он явно где-то разжился энергией, - сказал Расс. - Мы  ведь  его
стреножили, там и радиации-то почти нет! А он несется себе вперед, как  ни
в чем не бывало.
     - Доктор разгадал наш трюк с концентрацией  гравитации,  -  отозвался
Грег. - И выманил у нас  немного  энергии,  чтобы  создать  гравитационное
поле.
     Двое друзей молча глядели друг на друга.
     - Что ж, - сказал в конце концов Расс, - значит, Крэйвен,  Чемберс  и
Статсмен - трое злодеев затерялись в пространстве. Они направляются совсем
не в ту сторону. Заблудились, одним словом. И обратной дороги  им,  скорее
всего, не найти.
     Он умолк и подпалил потухший табак. В  рубке  воцарилось  напряженное
молчание.
     - Романтическое торжество справедливости, - изрек Расс. - Прощайте  и
не поминайте лихом!
     Грег с сомнением постукивал кулаком по столу.
     - Нет, Расс, я так не могу. Мы затащили их туда, мы их  там  бросили.
Мы должны вернуть их домой, иначе я не смогу спать по ночам.
     Расс тихонько рассмеялся, глядя на суровое лицо друга.
     - Я знал, что ты это скажешь.
     Он выбил из трубки пепел, задавил каблуком упавшую  на  пол  искорку.
Потом сунул трубку в карман, сел в пилотское кресло  и  взялся  за  рычаг.
Генераторы запели все громче и громче. "Непобедимый" устремился в космос.


     - Все равно уже слишком поздно,  -  проговорил  Чемберс.  -  Пока  мы
доберемся до этой звезды, пока зарядим  аккумуляторы,  Маннинг  с  Пейджем
наведут в Системе свой порядок. Даже если мы и найдем наше Солнце, нам уже
не успеть.
     - Какая жалость... - Крэйвен,  словно  нахохлившийся  филин,  покачал
головой. - Подумать только, какая жалость!  Диктатор  Статсмен  так  и  не
взойдет торжественно на трон!
     Статсмен хотел было ответить, но сдержался, только поглубже уселся  в
кресле. На поясе в кобуре у него висел огнеметный пистолет.
     Чемберс взглянул на него с неприкрытым отвращением.
     - Пора прекратить эту игру в солдатики. Мы  не  собираемся  подавлять
ваш мятеж. Пока что я  не  почувствовал  особой  разницы  оттого,  что  вы
захватили власть на корабле... Какой смысл нам бороться с вами?
     - Да уж, - отозвался Крэйвен. - Кто бы тут ни верховодил,  а  ожидает
нас теперь лишь одно из двух: либо мы окончательно  заплетаем  и  проведем
остаток дней своих, блуждая от звезды к звезде, либо Маннинг  прилетит  за
нами, возьмет за ушко и вытянет к солнышку.
     Чемберс насторожился, подался вперед и вперил  в  лицо  ученого  свои
стальные очи.
     - Вы действительно считаете, что Маннинг сможет нас найти?
     - Ничуть не сомневаюсь, - ответил Крэйвен. -  Не  знаю,  как  он  это
проделывает, но отыскать нас он может в  любую  минуту.  Другой  вопрос  -
захочет ли? Сейчас для него самый подходящий момент избавиться от нас безо
всяких усилий.
     - Нет! - возразил Чемберс. - Вы ошибаетесь, Маннинг так не  поступит.
Он придет за нами.
     - Не понимаю, с какой стати, - огрызнулся Крэйвен.
     - Такой уж он человек, - завил Чемберс.
     - И что вы  собираетесь  делать,  когда  он  здесь  объявится?  -  не
выдержал Статсмен. - Упадете к нему на грудь и облобызаете?
     Чемберс усмехнулся, пригладил усы.
     - Ну зачем же? Я думаю, мы сразимся. Мы ему выдадим по первое  число,
и он ответит нам тем же. Это вполне естественно.
     - Да, тут вы правы, черт подери! - прорычал Статсмен.  -  Потому  что
парадом теперь командую я! Похоже, вы оба забыли об этом.  Как  только  мы
зарядим аккумуляторы, я сотру Маннинга в порошок!
     - Прекрасно, - с издевкой проронил Крэйвен.  -  Просто  замечательно.
Позвольте мне напомнить только  об  одном:  не  забудьте,  что  Маннинг  -
единственный человек, способный доставить нас в Солнечную систему.
     - Ну и черт с ним! - взбеленился Статсмен. - Мне без разницы!  Я  сам
найду дорогу домой.
     - Да вы просто боитесь Маннинга, - поддел его Чемберс.
     Статсмен схватился за  рукоять  пистолета.  Глаза  его  пылали,  лицо
дышало откровенной ненавистью.
     - Не пойму, какого дьявола я до сих пор не пристрелил  тебя!  Крэйвен
мне нужен, я не могу его прикончить. Но ты мне совершенно без  надобности.
Ты теперь вообще пустое место!
     Чемберс  не  отвел  взгляда.  Статсмен  отпустил  рукоять  пистолета,
безвольно уронил руку. Потом встал и вышел из рубки.
     Боится Маннинга! Из груди его  вырвался  хриплый  смешок.  Это  он-то
боится Маннинга!
     Но он боялся.
     В  памяти  беспрестанно  всплывала  одна   короткая   фраза.   Фраза,
произнесенная Маннингом в ту ночь,  когда  он  не  без  издевки  пригласил
Статсмена полюбоваться по телевизору на  покушение.  Слова  эти  бились  в
мозгу, лишали покоя, заставляли душу сжиматься от страха.  Маннинг  сказал
их тогда, обращусь к Скорио, сказал  между  прочим,  но  вполне  серьезно:
"СТАТСМЕН СВОЕ ПОЛУЧИТ, ЭТО Я ТЕБЕ ОБЕЩАЮ!"
     В ту ночь Маннинг  схватил  Скорио  и  его  гангстеров  за  шкирку  и
разбросал одного за другим по дальним уголкам Системы. Одного - на  жуткую
флотилию "Вулкан", другого - в "Аванпост", третьего - в колонию на Титане,
четвертого - на Богом забытую Весту, а самого Скорио -  на  кочку  посреди
венецианского болота. Он не оставил им  ни  единого  шанса.  Поймал  их  в
силовые ловушки и швырнул  за  миллионы  миль...  Без  суда  и  следствия,
неумолимой карающей десницей.
     "СТАТСМЕН СВОЕ ПОЛУЧИТ, ЭТО Я ТЕБЕ ОБЕЩАЮ!"


     - До "Межпланетного" осталось  всего  несколько  миллиардов  миль,  -
сказал Грегори Маннинг. - Еще немного  -  и  мы  его  догоним.  Энергии  у
Крэйвена пока еще мало, но он быстро пополняет запасы. С каждой минутой он
приближается к планетной системе и на лету хватает  все  ее  излучения.  И
благодаря сверхсветовой скорости заряжает свои аккумуляторы куда  быстрее,
чем раньше.
     Расс, сидевший перед пультом с зажатой в зубах трубкой, хмуро кивнул.
     - Я боюсь только одного, - сказал он. - Я боюсь, что мы догоним  его,
когда он будет слишком близко от этой звезды. Если Крэйвен  успеет  к  ней
подобраться, то выдаст нам такой залп - не дай Бог! Выстрелить  он  сможет
только раз, потому что энергию излучений, в отличие от  нашей,  приходится
накапливать, а на это уходит время. Но, зарядившись как следует, он вполне
может нас раздолбать. Не хотелось, бы мне на собственной  шкуре  испытать,
на что способны его аккумуляторы.
     - Мне тоже, - поежился Грег.
     "Непобедимый" летел гораздо быстрее света и был окутан  непроницаемой
мглой, характерной для сверхсветовой скорости. В  иллюминаторе  ничего  не
было видно. Но маленький механический шпик,  занявший  почетное  место  на
пульте, безошибочно вел друзей к "Межпланетному".
     Грег развалился в кресле, взглянул на Расса:
     - Надеюсь, до этого не дойдет. Крэйвен  вряд  ли  решится  опустошить
аккумуляторы до донышка. Он вынужден будет оставить себе  какой-то  запас,
чтобы отразить наши ответные удары. Он ведь  прекрасно  знает,  что  мы  в
долгу не останемся. И свой неприкосновенный запас доктор будет беречь  как
зеницу ока, поскольку абсорбирующий экран служит ему одновременно защитным
экраном. К тому же какую-то долю энергии ему придется выделить  на  заслон
от нашей телекамеры.
     - Да, нелегкая у него задача, - усмехнулся Расс.
     В рубке ни на мгновение не умолкал рев работающих генераторов. Друзья
притерпелись к нему настолько, что почти уже не  замечали.  Десять  мощных
генераторов мчали "Непобедимый"  со  скоростью,  недостижимой  для  других
кораблей, за исключением разве что "Межпланетного". Впрочем, Крэйвен с его
ограниченными запасами энергии не рисковал  развить  такое  же  ускорение:
если бы его аккумуляторы сели, ему некогда было бы их заряжать.
     - А может, Крэйвен и не думает драться? - предположил Расс. - Если он
уже понял, что его занесло не в ту  степь,  может,  он  будет  только  рад
нашему появлению? И спокойно последует за нами домой?
     - Не надейся. Крэйвен с Чемберсом не упустят возможности сразиться  с
нами. Они обязательно выдадут нам парочку залпов, хотя бы ради приличия.
     - Мы понемножку догоняем  их,  -  сказал  Расс.  -  Нам  бы  заловить
"Межпланетный" на расстоянии четырех-пяти миллиардов миль от звезды, тогда
с ним не так уж трудно будет справиться. Крэйвен, конечно, успеет накопить
энергию, но не так много, как ему бы хотелось.
     - Скоро ему придется затормозить, - заметил Грег. - Не то он врежется
в планетную систему на полном ходу. Тратить энергию на  резкое  торможение
доктор не станет: он уже наверняка понял, что  мы  у  него  на  хвосте,  а
значит, решит поберечь силы для схватки.
     Час за часом "Непобедимый" потихоньку  подползал  к  неприятелю  -  и
вдруг словно прыгнул к нему, когда "Межпланетный" начал торможение.
     - Гони, не сбавляй темпа! - воскликнул Грег.  -  У  нас  для  резкого
торможения энергии хватит! Мы можем его обогнать и остановиться в  одну  и
ту же секунду.
     Расс  сосредоточенно   кивнул.   Стрелка   на   механическом   шпике,
указывавшая расстояние, быстро скользнула вперед. Грег вскочил из кресла и
замер над машинкой.
     - Все, пора тормозить! - сказал он. - Иначе мы окажемся  в  планетной
системе.
     - Крэйвен далеко? - спросил Расс.
     - К сожалению, слишком близко, - расстроенно ответил Грег. - От  него
до звезды не больше трех миллиардов миль, а звезда горячая. Класса "G", но
гораздо моложе нашего Солнца.
     - А ну-ка, известим их о нашем прибытии, - усмехнулся Грег.
     Острый  луч  мощностью   в   полмиллиарда   лошадиных   сил   пронзил
пространство. "Межпланетный" пошатнулся, но устоял.
     - Теперь они знают, - сказал Расс, стоя у иллюминатора. - Мы немножко
тряхнули их.
     Время шло, но ничего больше не происходило.
     - А может, ты был прав? - Грег почесал в затылке. - Может, они  вовсе
не настроены драться?
     Друзья вместе наблюдали за "Межпланетным". Корабль  по-прежнему,  как
ни в чем не бывало, уплывал к далекому солнцу.
     - Посмотрим! - сказал Грег.
     Он вернулся к  пульту  и  выбросил  вперед  гигантское  поле-ловушку.
Неприятельский корабль попал в силки и заметно снизил скорость.
     И  вдруг  космос  изрыгнул  огненного  струю.  Она  мгновенно  обвила
"Непобедимый"   живым   пламенеющим   серпантином.   Генераторы   стонали,
напрягаясь из последних сил,  чтобы  поддержать  защитный  экран.  Терпкий
запах озона проник даже в рубку. Весь корабль ходил ходуном  и  скрежетал,
угрожая развалиться на части.
     - Не настроены драться, говоришь? - прокричал Расс.
     Грег скрипнул зубами.
     - Они прорвали поле-ловушку.
     - Да, энергии у них там немало, - заметил Расс.
     - Чересчур  много!  -  отозвался  Грег.  -  Гораздо  больше,  чем  им
положено!
     Он  схватился  за  рычаг.  Луч,   сопровождаемый   надсадным   воплем
генераторов, помчал свои миллиарды лошадиных сил к вражескому кораблю.
     Грег протянул руку к наборному диску. Генераторы взвыли еще громче.
     - Я увеличиваю масштаб радиации, - сказал Грег.
     "Межпланетный" шатался под чудовищными ударами, но его экран поглощал
каждую унцию энергии, посылаемой Грегом.
     - Не могут их фотоэлементы все это переварить!  -  закричал  Расс.  -
Никакие фотоэлементы не в состоянии проглотить такую уйму  энергии!  Разве
что...
     - Ну же, не тяни!
     - Разве что Крэйвен их усовершенствовал.
     - Мы должны это выяснить. Давай-ка к телевизору.
     Расс бросился к телеустановке.
     Чуть погодя он поднял измученное лицо.
     - Не могу пробиться. Крэйвен остановил наши лучи, а теперь  блокирует
телесъемку.
     - Этого следовало ожидать, - кивнул  Грег.  -  Раз  уж  он  умудрился
закрыть  от  нас  все  юпитерианские  спутники,   ясно,   что   он   может
заблокировать свой корабль.
     Грег  выжал  рычаг  до  упора  и  послал  луч  предельной   мощности.
Генераторы взревели как сумасшедшие, надрывно подвывая и повизгивая.  И  в
то же мгновение огромное полотнище огня  запылало  вокруг  "Непобедимого",
словно корабль провалился  в  раскаленный  ад  с  беснующимися  пламенными
языками.
     Энергия, переполнившая аккумуляторы "Межпланетного", хлынула  потоком
в автоматические разрядные устройства - и дюжина  колоссальных  лучей,  по
нескольку миллиардов лошадиных сил каждый, вонзилась в "Непобедимый".
     Экран  "Непобедимого"  горел,  но  защищал  корпус;   десять   мощных
генераторов выли, как в агонии. А из "Межпланетного" вылетали все новые  и
новые лучи.
     Температура в  рубке  "Непобедимого"  начала  повышаться.  От  едкого
запаха озона слезились глаза и  горели  ноздри.  За  стеклом  иллюминатора
ползали и извивались нетерпеливые огненные щупальца. Расс рванул  воротник
рубашки, вытер рукавом лицо.
     - Попробуй магнитное поле!
     Грег с непроницаемым и суровым,  словно  высеченным  из  камня  лицом
что-то одобрительно буркнул. Пальцы забегали по клавиатуре.
     Далекие звезды внезапно закружились и, будто  взбесившись,  принялись
отплясывать буйную джигу: одни беспорядочно прыгали вверх-вниз, а  другие,
казалось, аплодировали представлению, разыгравшемуся перед  их  немигающим
взором.
     Магнитное поле сгущалось, искривляло свет этих далеких звезд и  вновь
выпрямляло его. "Межпланетный" качался как пьяный. Огромные  электрические
дуги вспыхивали причудливыми петлями и вонзались в самое сердце магнитного
поля.
     И вновь зашлись в безумной пляске далекие звезды, когда  аккумуляторы
"Межпланетного" выпустили мощный залп, чтобы подавить энергию поля.
     Поле занялось неярким светом и исчезло.
     - Они отбивают все наши  атаки,  -  простонал  Расс.  -  Надо  что-то
придумать!
     Он посмотрел на Грега. Грег невесело усмехнулся, потирая щуку.
     - Я знаю, что мы можем сделать, - вдруг сказал  Расс.  -  Давно  пора
было сообразить!
     Он подошел к столу, придвинул к себе калькулятор.
     - Отвлеки их, - отрывисто  бросил  он  Грегу.  -  Мне  нужно  кое-что
посчитать.
     Из машинного зала послышалось рычание, "Непобедимый"  задрожал:  Грег
бомбардировал противника, выпуская один луч за другим.
     Крэйвен нанес ответный удар на радиочастотах.  Вокруг  "Непобедимого"
опять запылал свирепый костер.
     А "Межпланетный" тут же, благодаря приливу  энергии,  зарядившей  его
аккумуляторы, резво прыгнул  вперед,  к  вожделенной  звезде,  до  которой
оставалось не больше трех миллиардов миль.
     Грег отчаянно ругался  про  себя.  Он  снял  первый  защитный  экран,
боровшийся с радиочастотными лучами на равных - энергия против энергии,  -
и позволил лучам ударить  во  второй  экран,  инверсионное  поле  которого
отводило большую часть энергии, поворачивая ее  на  девяносто  градусов  и
направляя в другое измерение.
     Генераторы тихонько застонали и  успокоились.  Теперь,  когда  отпала
необходимость поддерживать первый  защитный  слой,  они  уже  не  выли,  а
размеренно урчали. Но вскоре вновь издали пронзительный вопль:
     Грег   еще   раз   выбросил   вперед   поле-ловушку.   Оно   схватило
"Межпланетный" и заставило его остановиться.
     Однако корабль Крэйвена успел пролететь уже несколько миллионов миль,
и такая близость к источнику энергии давала ему существенное  преимущество
в битве.
     - Расс! - выдохнул Грег. - Если ты не поторопишься с  расчетами,  нам
несдобровать. Они отбили все удары и прорвались ближе к солнцу.  Еще  один
такой прыжок - и все будет кончено.
     Расс поднял глаза, собираясь ответить, но так  ничего  и  не  сказал,
только изумленно разинул рот. Прямо в глаза ему  ударил  нестерпимо  яркий
сноп белого света, исходивший от  "Межпланетного".  В  этом  ослепительном
потоке кишмя кишели маленькие зеленые пятнышки,  что-то  вроде  корчащихся
амеб. Они жадно протягивали вперед бледно-зеленые  ложноножки,  вцеплялись
ими в инверсионный барьер... и ПРОГРЫЗАЛИ ЕГО НАСКВОЗЬ!
     Везде, где они прикасались к защитному полю, оставались дырки.  Амебы
запросто проплыли  сквозь  инверсионную  защиту  и  начали  вгрызаться  во
внутренний  антиэнтропийный  экран.  В  АНТИЭНТРОПИЙНЫЙ!  В  то  состояние
материи, которое, как считали Расс с  Грегом,  НЕ  ДОПУСКАЕТ  ВНУТРИ  СЕБЯ
НИКАКИХ ИЗМЕНЕНИЙ!
     Несколько секунд оба  друга  стояли  как  завороженные,  не  в  силах
поверить собственным глазам. Скопление амеб становилось все гуще  и  гуще,
они смачно присасывались к антиэнтропийному полю, разъедали  его  слой  за
слоем и пробивались вперед.
     Когда они сожрут этот экран, то  прорвут  стального  обшивку,  словно
бумагу!
     А сколько их, Господи! Конца  и  края  не  видать!  Поперхнувшись  от
изумления, Грег ударил лучом в самую гущу амеб. Они набросились на  луч  и
пропали в его сиянии, как светлячки пропадают в потоке  солнечного  света.
Но на смену им ринулись новые, облепили луч со всех сторон и, сглодав его,
вновь принялись за экран.
     Амебы прогрызли и стены силовых полей, и металлические стены,  и  вот
уже потоки шипящего воздуха начали воспламеняться, превращаясь  в  ионы  в
этом чудовищном противоборстве энергий у самого корпуса "Непобедимого".
     Расс сгорбился  над  контрольной  телевизионной  панелью.  Воздух  со
свистом вырывался у него из горла, с пальцев капала кровь.
     - Мне нужна энергия, Грег. Много энергии.
     - Бери хоть всю. Я все равно ни на что больше не способен.
     Расс  уперся  в  рычаг  большим  пальцем.  Генераторы  завизжали  как
резаные.
     Что-то  творилось  на  телеэкране...  что-то  невообразимое.  Корабль
Крэйвена, казалось, удалился вдруг на миллионы миль... и так  же  внезапно
на экране появился "Непобедимый". Мелькнул - и тут же его заволокло  серой
пеленой. А потом бесконечно долгие секунды ничего не было  видно,  и  двое
друзей, затаив дыхание, нетерпеливо ждали.
     Но вот серая пелена исчезла - и они увидели перед собой рулевую рубку
"Межпланетного". Крэйвен, согнувшись в кресле, сосредоточенно наблюдал  за
показаниями приборов. За ним сбоку стоял Статсмен с огнеметным  пистолетом
в руке и торжествующей ухмылкой на губах. Чемберса не было видно.
     - Кретин безмозглый, - злобно проворчал Крэйвен. - Ты  же  лишил  нас
единственного шанса на возвращение домой!
     - Заткнись! - рявкнул Статсмен, нервно дернув пистолетом. - Ты врубил
свой аппарат на полную мощность?
     - Он работает на полную  мощность  уже  несколько  минут,  -  ответил
Крэйвен. - Должно быть, сейчас уже прогрызает корабль Маннинга насквозь.
     - Продолжай в том же духе. Хотя, по правде говоря, ты мне  больше  не
нужен. Я внимательно наблюдал за тобой и изучил все твои трюки.  Я  вполне
могу сам закончить бой!
     Крэйвен  ничего  не  ответил,  просто  согнулся  еще  ниже  к  пульту
управления и уставился на блестящие циферблаты.
     Грег толкнул Расса под локоть.
     - Смотри, вон та штука в углу. Видишь - треугольный аппарат?  Похоже,
какой-то конденсатор. Зеленые твари, которых Крэйвен на нас напустил, это,
по-видимому, сверхнасыщенные силовые поля, а конденсатор их генерирует.
     - Сейчас поглядим, - ответил Расс.
     Он бегло прошелся пальцами по  клавиатуре  и  послал  в  пространство
телетранспортирующий луч. Силовое поле  спеленало  треугольный  аппарат  и
яростно рвануло его с места. На экране это выглядело  так,  будто  аппарат
просто  улетучился.  Он  лежат  уже  на  полу  в   рубке   "Непобедимого",
доставленный туда силой телетранспортации.
     Поток слепящего света, исходившего от "Межпланетного", тут же  иссяк,
маленькие зеленые амебы пропали. Отверстия, прогрызенные в защитных полях,
затянулись, экраны загерметизировали корабль, и  резкий  свист  выходящего
наружу воздуха прекратился, несмотря на дырки в металлической обшивке.
     А на телеэкране Крэйвен, выпрыгнув  из  кресла,  изумленно  таращился
вместе со Статсменом на пустой угол, где  только  что  стоял  конденсатор.
Прибор был собран прямо со стальной подставки, к которой был  приварен,  и
покореженный металл поблескивал неровной поверхностью в ярком свете рубки.
Кругом валялись оборванные кабели и помятые шины.
     - Что за черт! - взвизгнул Статсмен.
     Крэйвена позабавил неприкрытый ужас, прозвучавший в этом восклицании.
     - Да просто Маннинг зашел к нам на минутку и уволок аппарат с собой.
     - Но он не мог! А как же экран? Он не мог проникнуть сквозь  защитный
экран!
     - Не знаю, мог или не мог, а только результат налицо.  Не  исключено,
что Маннинг может унести отсюда все до винтика, если захочет.
     - Идея хорошая, - рассудительно заметил Расс.
     И принялся методично выдирать  из  креплений  батареи  фотоэлементов.
Затем изуродовал панель, управлявшую силовыми  полями,  оборвал  кабели  у
двигателей и  оставил  корабль  без  всего  -  без  энергии,  без  средств
передвижения, нападения и защиты.
     Расс  блаженно  откинулся  в  кресле  и  с  удовлетворением  осмотрел
результаты своей работы.
     - Теперь они хоть ненадолго, но угомонятся!
     Выудив из кармана трубку, он набил  ее  табаком  из  мятого  кожаного
кисета.
     Грег с любопытством разглядывал друга.
     -  Ты  послал  телекамеру  назад  во  времени.  Закинул  ее  на  борт
"Межпланетного" до того, как Крэйвен включил экран, а потом  перебросил  в
настоящее время.
     - Угадал, - откликнулся Расс, уминая пальцем табак. - Нам давно  надо
было до этого додуматься. Задействовать временной фактор. Ведь на самом-то
деле все вращается вокруг времени. Сколько раз мы пользовались телекамерой
и телетранспортацией - и при этом всегда сообщали любому предмету, который
хотели переместить, временное ускорение.
     -  Значит,  получается,  что  мы  можем  по-настоящему   побывать   в
прошлом... или даже в будущем? Грег наморщил лоб.  -  Просто  сесть  перед
телевизором и смотреть на все, что происходило и что еще произойдет...
     - Не знаю, Грег. - Расс покачал  головой.  -  Ты  же  помнишь:  когда
камера нырнула в прошлое, на экране  ничего  не  было  видно.  Изображение
появилось лишь тогда,  когда  она  прошла  временной  отрезок  и  достигла
настоящего момента. Похоже, что экран и телекамера  функционируют,  только
если совпадают во  времени.  Можно,  конечно,  попробовать  модифицировать
экран  или  всю  телеустановку,  чтобы  путешествия   во   времени   стали
реальностью, но придется изрядно попотеть и пошевелить извилинами. К  тому
же энергии потребуется - жуть!
     - Энергия у нас есть, - сказал Грег.
     Расс сосредоточенно водил огоньком зажигалки над табаком,  подпаливая
его со всех сторон. Над головой свивались клубы голубого дыма.
     - Ну ладно, - сказал он. - А  теперь  мы  лучше  посмотрим,  как  там
Крэйвен  и  остальные  наши  друзья.  Что-то  Статсмен  уж  больно  грозно
разговаривал и пушкой размахивал почему-то. А Чемберс вообще  как  в  воду
канул. Не нравится мне все это.


     - Что же мы теперь будем делать? - требовательно спросил Статсмен.
     Крэйвен усмехнулся.
     - Тебе решать. Кто у нас теперь главный? Ты взял бразды  правления  в
свои руки и заявил, что будешь отдавать приказы. - Крэйвен небрежно махнул
рукой в сторону разбитых приборов. - Валяй, распоряжайся!
     - Но ты должен мне помочь! - взмолился Статсмен. Лицо его  скривилось
так, словно он испытывал невыносимую физическую боль.  -  Ты  знаешь,  что
делать, а я - нет.
     - Нет смысла что-либо начинать, - покачал головой Крэйвен. -  Маннинг
будет здесь с минуты на минуту. Подождем, послушаем, что он скажет.
     - Маннинг! - завопил Статсмен, яростно размахивая пистолетом. - Вечно
Маннинг! Можно подумать, ты работаешь на Маннинга!
     - Как ни крути, а сейчас он важная шишка в этом уголке  Вселенной,  -
заявил Крэйвен.
     Статсмен  осторожно  отступил  назад,   поднял   дуло   пистолета   и
оценивающим взглядом окинул ученого, выбирая себе мишень.
     - Брось оружие! - раздался голос.
     Между Статсменом и Крэйвеном стоял Грегори Маннинг. На  сей  раз  его
появлению не предшествовало никакое мерцание, он материализовался прямо из
воздуха.
     Статсмен вытаращил глаза, но пистолет из рук не выпустил.
     - Берегитесь, Крэйвен! - предупредил Грег. - Он собирается  стрелять.
Огонь пройдет сквозь меня и поразит вас!
     Послышался глухой стук падающего тела: Крэйвен  рывком  вывалился  из
кресла, упал на пол и откатился  в  сторону.  Пистолет  изрыгнул  огненную
струю. Она прошла сквозь изображение Грега и уперлась в спинку кресла, где
только что сидел Крэйвен. Спинка оплавилась и обвалилась.
     - Расс, - невозмутимо сказал Грег, - разоружи-ка этого парня, пока он
никого не поранил.
     Неведомая сила вырвала у Статсмена пистолет и швырнула в угол. И  тут
же руки нападавшего оказались за спиной, связанные невидимыми ремнями.
     Статсмен заорал, задергался, но не смог двинуться с  места,  зажатый,
словно клещами, чьими-то исполинскими ладонями.
     - Спасибо, Маннинг, - сказал Крэйвен, вставая с пола. -  На  сей  раз
этот дурак  все-таки  выстрелил.  Он  уже  несколько  дней  мне  угрожает.
Прогрессирующая мания убийства.
     - Он вас больше не тронет, - заявил Грег, обернувшись  к  доктору.  -
Где Чемберс?
     - Статсмен запер его в каюте.  Ключ,  по-моему,  у  него  в  кармане.
Чемберс хотел отнять у этого подонка оружие, но Статсмен уложил его ударом
по голове. А потом запер и запретил кому бы  то  ни  было  приближаться  к
каюте. Вот уже три дня, как он морит Чемберса голодом, не дает ни еды,  ни
питья.
     - Возьмите у него ключ, - приказал Грег,  -  и  посмотрите,  как  там
Чемберс.
     Оставшись наедине со Статсменом, Грег посмотрел ему прямо в глаза.
     - За тобой должок, Статсмен. Я хотел было  простить  его,  но  теперь
передумал.
     - Ты меня не тронешь! - взорвался Статсмен. - Не посмеешь!
     - С чего ты так решил?
     - Все это блеф! Конечно, фокусы ты показывать умеешь,  но  только  не
такие, в которые пытаешься заставить меня поверить. Чемберсу  с  Крэйвеном
ты запудрил мозги, но со мной этот номер не пройдет.
     - Ну что ж, я представлю тебе доказательства.
     Через порог, шатаясь,  переступил  Чемберс.  Костюм  его  был  измят,
голова  небрежно  обмотана  бинтом.   Он   выглядел   изможденным,   глаза
воспалились и покраснели.
     - Привет, Маннинг, - сказал он. - Я так  понимаю,  что  вы  победили.
Солнечная система теперь у вас под контролем, надо полагать.
     Он поднял руку к усам, пригладил их, не слишком  убедительно  пытаясь
войти в привычную роль, которую играл вот уже столько лет.
     - Мы победили, - спокойно ответил  Грег.  -  Но  насчет  контроля  вы
ошибаетесь. Правительства контролирует народ, как и положено.
     Чемберс кивнул.
     - Ясно, - пробормотал он. - Разные люди - разные идеи. -  Взгляд  его
остановился на Статсмене, и Грег вдруг  увидел,  как  усталое  серое  лицо
исказил бешеный приступ ярости. - Значит, вы схватили этого мерзавца?  Что
вы собираетесь с ним делать? Что вы собираетесь делать с нами со всеми?
     - Я об этом еще не думал, -  признался  Грег.  -  Сейчас  я  как  раз
размышляю насчет Статсмена.
     - Он мятежник! - хрипло  выкрикнул  Чемберс.  -  Он  поднял  бунт  на
корабле, восстановил против меня всю команду!
     - И наказание за это - смерть, - спокойно продолжил Грег. -  Прогулка
в вакууме.
     Статсмен забился в тугих объятиях силового поля.
     Лицо его скривила жуткая гримаса.
     - Нет, черт возьми! Вы не сделаете этого! Только не со  мной!  Вы  не
можете!
     - Заткнись! - Цыкнул Чемберс, и Статсмен умолк.
     - Я все время думаю о том, - сказал Грег, -  что  по  его  приказу  в
Солнечной системе были безжалостно расстреляны тысячи людей. Поставлены  к
стенке и расстреляны. А других, словно диких зверей,  убивали  на  улицах.
Тысячами.
     Он медленно шагнул к Статсмену. Тот съежился.
     - Ты мясник, Статсмен, - сказал Грег. - Ты смрадная  вонь  в  ноздрях
человечества. Ты не имеешь права жить.
     - Полностью с вами согласен, - отозвался Крэйвен.
     - Вы меня ненавидите!  -  завизжал  Статсмен.  -  Вы  все,  все  меня
ненавидите! И поэтому хотите избавиться от меня!
     - Да, Статсмен, тебя ненавидят все, - согласился Грег. - Каждое живое
существо во  Вселенной.  Над  тобой  сгустилось  целое  облако  ненависти,
огромное и черное, как космос.
     Статсмен закрыл глаза, по-прежнему тщетно пытаясь освободиться.
     - Принесите скафандр! - резко бросил  Грег,  не  отрывая  взгляда  от
пленника.
     Крэйвен принес скафандр и бросил его Статсмену под ноги.
     - Ну-ка, Расс, развяжи его, - велел Грег.
     Статсмен пошатнулся и чуть не упал,  когда  невидимые  путы  силового
поля внезапно отпустили его.
     - Что вы хотите со мной сделать? - захныкал он. - Вы же не  отправите
меня назад на Землю? Не заставите предстать перед судом?
     - Нет! - мрачно отрезал Грег. - Мы не пошлем тебя на Землю.  А  перед
судом ты стоишь прямо сейчас.
     В холодных глазах, устремленных на него, Статсмен прочел свою судьбу.
Не помня себя от страха, он кинулся на  Грега,  пролетел  сквозь  него  и,
врезавшись в переборку, рухнул на пол.
     Невидимые руки подали его и, крепко сжимая, поставили на  ноги,  Грег
подошел к нему и остановился напротив.
     - У тебя запас воздуха на четыре  часа,  Статсмен,  -  сказал  он.  -
Четыре часа на размышления, чтобы ты мог умереть с миром.
     Он повернулся к остальным. Чемберс угрюмо кивнул головой. Крэйвен  не
проронил ни слова.
     - А теперь, - сказал Крэйвену Грег, - будьте добры, закрепите на  нем
шлем.
     Шлем с лязгом защелкнулся и оборвал все мольбы и угрозы, что  рвались
из глотки Статсмена.
     Безжалостные, сверкающие глаза далеких звезд уставились на Статсмена.
Кругом простиралась черная пустыня.
     Онемев от ужаса, он  понял,  где  находится.  Маннинг  зашвырнул  его
далеко в космос... На сотни световых лет вокруг здесь  нет  ничего,  кроме
бескрайней пустоты.
     Он почувствовал себя пылинкой,  затерявшейся  в  беспредельности.  Не
разберешь, где верх, где низ: никаких точек отсчета.
     Одиночество  и  страх  сомкнулись  вокруг  него,  захлестнули  волной
паники. Через четыре часа воздух кончится, и  тогда  он  умрет!  Его  тело
будет носиться в водоворотах космического океана, и его никогда не найдут.
Оно останется здесь, забальзамированное лютой космической стужей, на  веки
вечные.
     Выход  был  единственный.  И  простой.   Рука   сама   потянулась   к
соединительной трубке между шлемом и кислородным баллоном. Один поворот  -
и он умрет быстро, почти сразу...  и  смерть  не  будет  подкрадываться  в
темноте неслышно четыре часа подряд.
     Статсмен вздрогнул,  рука  безвольно  упала.  Он  не  хочет  торопить
смерть, он жаждет ее задержать. Он боится смерти... ужасно боится!
     Звезды насмешливо мигали, и ему показалось, будто откуда-то  издалека
донесся  оглушительный  хохот.  Странно,  но  хохот  был  похож   на   его
собственный.


     - Я облегчу вам задачу, Маннинг, - проговорил Чемберс. - Я знаю,  что
мы виновны. Виновны в глазах людей и закона. Виновны в ваших глазах,  Если
бы мы победили, то не понесли бы наказания. Победителей не судят.
     - Наказания... - повторил Грег с полуусмешкой в глазах. -  Будет  вам
наказание: я  возьму  вас  с  собой  на  борт  "Непобедимого"  и  доставлю
отдохнуть и немного поесть.
     - Вы хотите сказать, что мы не пленники?
     - Конечно, нет. Я вернулся за вами, чтобы доставить  вас  обратно  на
Землю. Это же я  приволок  вас  сюда,  и  по  моей  милости  вы  попали  в
передрягу. Я просто обязан был вытащить вас. И Статсмена  я  тоже  вытащил
бы, но...
     Он запнулся и посмотрел на Чемберса.
     Чемберс, глядя ему в глаза, медленно кивнул.
     - Да, Маннинг. Я думаю, что понимаю вас.





     Чемберс поджег кончик сигары, откинулся на спинку кресла.
     - Постарайтесь взглянуть на это с моей  точки  зрения,  Маннинг.  Для
меня нет больше места на Земле и в Солнечной системе. Я сделал  попытку  и
проиграл. Там я навсегда останусь бывшим. - Он тихонько  рассмеялся.  -  И
потом, я не в состоянии представить себя в  роли  побежденного  племенного
вождя, прикованного цепями к вашей колеснице!
     - Вы не правы, - возразил Грег. -  Да,  ваша  компания  действительно
обанкротилась, ваши акции обесценились, но не  все  еще  потеряно.  У  вас
остался целый флот. А корабли Солнечной системе сейчас  нужны  позарез,  с
нашей-то энергией!  Нужна  уйма  кораблей!  Торговые  пути  оживились  как
никогда.  Вы  вернетесь  в  новый  мир,  в  новую  Систему,  преображенную
практически бесплатной энергией.
     - Да, да, я знаю, - отозвался  Чемберс.  -  Но  я  взобрался  слишком
высоко и слишком многое держал  в  руках.  Я  не  могу  теперь  вернуться,
поджавши хвост, как неудачник.
     - У вас есть то, что нам  необходимо,  -  сказал  Грег.  -  Например,
экран, блокирующий телевидение  и  телетранспортацию.  Он  нужен  нам  как
защита от наших собственных изобретений. Только  представьте  себе,  какой
находкой может стать телетранспортация для воров! Никакие заборы,  никакие
провода под током им отныне не помеха. Бери что  хочешь!  Тюрьмы  потеряют
всякий смысл: преступники будут выдергивать оттуда своих дружков,  как  ни
усиливай охрану. Камеры опустеют, а банки и национальные  сокровища  будут
разграблены за один день.
     - К тому же у вас есть сверхнасыщенные космические поля, -  задумчиво
добавил Расс. - Они нас чуть было не прикончили. Не  приди  мне  в  голову
переместить телекамеру во времени, мы бы сели в глубокую лужу.
     - Ничего подобного! - перебил его Крэйвен. - Вы могли  разделаться  с
нами одним махом. Вы же умеете дезинтегрировать материю, превращать  ее  в
облако дыма. Вам надо было всего лишь разорвать связи между электронами  и
пустить их кружиться на воле...
     - Конечно, мы могли это сделать, Крэйвен, -  сказал  Грег.  -  Но  не
хотели.
     Чемберс тихо рассмеялся.
     - Мы недостаточно сильно разозлили вас, да?
     - Можно сказать и так, - глянул на него Грег.
     - А мне все-таки хочется узнать побольше про зеленые силовые поля,  -
не унимался Расс.
     - Это просто, - сказал Крэйвен.  -  Они  перенасыщены  энергией:  там
энергии больше, чем может вместить пространство, больше, чем оно  способно
удержать. Перенасыщенный раствор кристаллизуется  почти  мгновенно,  стоит
лишь опустить в него крошечный кристаллик. Точно так же работают и зеленые
поля: при соприкосновении с любым видом энергии, будь то  фотоны  радиации
или  какие-то  другие  силовые  поля,  амебы  тут  же  кристаллизуются   в
гиперпространство.   Ваша   антиэнтропия   тут   бессильна.   Когда    они
кристаллизуются, то забирают с собой частицу поля - небольшую частицу,  но
все вместе они сумели-таки прогрызть дыру в вашем экране.
     - Это изобретение имеет немалую коммерческую ценность, - сказал Грег.
- Его можно использовать на войне, например.  Сейчас,  когда  человечество
вышло в космос и начинает его освоение, нужно быть готовыми ко  всему.  Не
исключено, что в  Галактике  существуют  и  другие  формы  жизни.  В  один
прекрасный день они непременно пожалуют к нам, а нет - так  мы  к  ним.  И
тогда нам пригодится любое оружие.
     Чемберс стряхнул с сигары  пепел,  глядя  в  иллюминатор  на  далекую
звезду, к которой так стремился "Межпланетный".
     - Что до меня, - сказал он медленно, взвешивая каждое слово, - то все
эти открытия в вашем распоряжении. Мы отдаем их вам, и  я  не  сомневаюсь,
что вы распорядитесь ими наилучшим  образом.  Крэйвен  объяснит,  как  они
работают, - если захочет, конечно. Это ведь его открытия.
     - Разумеется, объясню, - отозвался Крэйвен. - Может,  кто  и  помянет
когда-нибудь добрым словом.
     - Но вы же вернетесь с нами? - спросил Грег.
     - Нет, я остаюсь с Чемберсом, - покачал головой Крэйвен. -  Не  знаю,
что он задумал, но я разделю его судьбу. Мы слишком долго были вместе, мне
будет скучно без моего вечного оппонента.
     Чемберс по-прежнему не отрывал глаз от иллюминатора. Он заговорил, но
больше с самим собой, чем с окружающими.
     - Была у меня заветная  мечта.  Я  видел,  как  страдают  люди  из-за
глупости и некомпетентности демократических правительств. Я видел,  как  к
власти то и дело приходят никчемные вожаки, как они ведут за собой народы,
увлекая их в пропасть. Я изучал историю и знаю, что так было всегда, с тех
самых пор, как обезьяна превратилась  в  человека.  А  я  хотел  управлять
по-деловому...  дать  народам  рациональное   правительство.   Чтобы   оно
работало, как удачливый бизнесмен, возглавляющий свою  компанию.  Но  люди
оскорбились бы, если бы  я  заявил  во  всеуслышание,  что  они  не  умеют
устраивать свои дела. Мне оставался единственный способ: захватить  власть
и силой заставить их проглотить эту истину.
     Чемберс  больше  не  был  похож  на  поверженного   и   обессилевшего
страдальца с забинтованной головой. Он вновь стал финансистом, сидящим  за
столом  в  офисе  "Межпланетной",  отдающим  приказы...  приказы,  которым
повинуются люди за миллионы миль от Земли.
     Финансист пожал плечами.
     - Но они не захотели. Человеку не нужно разумное руководство.  Он  не
желает, чтобы его защищали от его собственных заблуждений.  Он  хочет  так
называемой  свободы.  Он  хочет  поступать  по-своему,  даже  если  делает
глупость за глупостью. Ему нужно покорять  самые  высокие  горные  пики  и
такие же глубокие впадины, Такова человеческая  природа,  а  я  хотел  эту
природу изменить. Но изменить ее невозможно.
     Он замолчал, и  наступила  тишина.  Расс,  обхватив  ладонью  трубку,
смотрел на Чемберса. Тот откинулся назад и затянулся сигарой. Грег  просто
сидел с непроницаемым лицом.
     Наконец Крэйвен прервал молчание.
     - Что вы задумали?
     Чемберс протянул руку к далекому солнцу, сиявшему в иллюминаторе.
     - Там неизвестная солнечная система. Новые миры,  новое  солнце.  Эту
систему открыли мы с вами - вот и застолбим свое открытие.
     - Но там, возможно, ничего нету! - возразил Грег. - Это солнце моложе
нашего. Планеты наверняка еще не остыли, там может  не  оказаться  никакой
жизни.
     - В таком  случае  мы  найдем  другую  планетную  систему,  -  сказал
Чемберс. - Такую, где есть жизнь.
     У  Расса  перехватило  дыхание.  Какая-то  новая,  необычайно  важная
традиция рождалась у него на глазах.
     Первые разведчики человечества устремлялись на  поиски  новых  миров.
Люди, впервые повернувшись спиной к своей  Солнечной  системе,  уходили  к
неведомым солнцам, где, может быть, есть другая жизнь.
     - Пусть будет так, как вы решили, - сказал Грег. - Я надеялся, что вы
вернетесь с нами домой. Но мы поможем вам починить корабль и  отдадим  все
свои запасы, какие сможем.
     - За это не грех и выпить, - произнес, вставая, Расс.
     Он открыл дверцу шкафа и вытащил бутылки с бокалами.
     - Хватит трех бокалов, - сказал Чемберс. - Крэйвен не пьет.
     - Налейте мне тоже, Расс, - вмешался Крэйвен.
     Чемберс удивленно уставился на него.
     - Впервые в жизни слышу от вас такое!
     - Так ведь случай-то особый! - сморщился в улыбке Крэйвен.


     "Непобедимый" приближался к Марсу. Земля казалась зеленоватым  шаром,
примостившимся где-то сбоку от пылающего Солнца.
     Расс задумчиво разглядывал зеленый шарик. Земля - это дом. Во  всяком
случае, для него лично она всегда будет родным домом. Но времена меняются.
Скоро, через несколько поколений, для  миллионов  людей  Земля  перестанет
быть родиной.
     Благодаря генераторам энергии материи жизнь на любой  планете  станет
не только возможной, но даже легкой. Стоимость промышленного производства,
добычи полезных ископаемых, межпланетного транспорта  будет  ничтожной  по
сравнению с той,  которую  человечество  платило  раньше,  когда  поневоле
зависело   от   громоздкой   и   дорогостоящей   системы   аккумуляторного
энергообеспечения.
     Отныне на Марсе будет своя собственная энергия. Да  что  на  Марсе  -
даже на Плутоне! А энергия это... Энергия есть энергия.  Это  и  жизнь,  и
работа, и развитие торговли, и возможность изменить силу тяжести на каждой
планете по  земному  или  любому  другому  образцу.  Это  сила,  способная
изменить какие угодно природные условия, приспособить их к нуждам людей.
     Земные мужчины и женщины хлынут потоком на еще не обжитые  планеты  -
на фермы Венеры, на заводы Марса, растущие  сейчас  как  грибы,  на  шахты
юпитерианских спутников, в огромные исследовательские  комплексы,  которые
появятся на Титане, Плутоне и в других холодных мирах.
     Миграция  человечества  -  древняя  традиция.  Еще  в  каменном  веке
кроманьонцы,  появившиеся  невесть  откуда,  вытеснили  неандертальцев.  А
столетия спустя непоседливые северные варвары наводнили Римскую империю  и
стерли ее с лица земли. Прошли еще века  и  началась  миграция  европейцев
через океан, в Америку, где они пробивали себе дорогу с востока на  запад,
завоевывая континент.
     И  вот  теперь  -  новая  волна  миграции.  Люди  покидают  Землю   и
устремляются в космос. Покидают свою колыбель, планету, что взрастила их и
воспитала. И разлетаются все дальше и дальше. Сперва к планетам  Солнечной
системы, а затем - к далеким звездам!
     Долгие  годы  после   того,   как   Америка   стала   самостоятельным
государством  со  своими  собственными  традициями,  миллионы  американцев
продолжали считать своей родиной Европу. Но время шло, и пуповина  наконец
оборвалась. Обе Америки зажили своей независимой от Европы жизнью.
     Так же будет и с Землей. Еще на  века,  если  не  тысячелетия,  Земля
останется  отчизной  для  миллионов  первопроходцев,  мужчин   и   женщин,
рискнувших бросить вызов космическому океану и уплыть к  неведомым  мирам.
Люди будут возвращаться на Землю из сентиментальных побуждений... повидать
места, где родились и жили их предки, поглазеть на памятник, увековечивший
стартовую  площадку  первого  полета  на  Луну,  посетить  древние  музеи,
погулять по старым городам, подышать воздухом, который тысячи лет  вдыхали
мужчины и женщины, пока не открыли  силу,  способную  умчать  их  на  край
света.
     В конце концов ресурсы Земли истощатся. Уже сейчас запас ее минералов
почти исчерпан, нефтяные колодцы высохли, уголь иссяк;  ее  промышленность
достигла пика развития и законсервировалась; торговля образовала замкнутый
круг с жесточайшей  конкуренцией  внутри.  Этот  мир  перенасыщен:  в  нем
слишком много вещей, слишком много идей, слишком много людей. Ему не нужны
больше  мужчины  и  женщины.  Даже  гений  здесь  уже  не  способен   себя
реализовать.
     И поэтому  человечество  покидает  Землю.  Из-за  конкуренции,  из-за
переполненности рынка и промышленности, из-за того, что приходится локтями
распихивать своих же сограждан, завоевывая себе место под солнцем.  Но  не
только  из-за  этого.  Что-то  толкает  их   еще...   Неистребимая   жажда
приключений и острых ощущений, стремление шагнуть за рубежи, рискнуть -  и
либо остаться в дураках, либо превзойти все величайшие достижения истории.
     Но Земля никогда не умрет, ибо каждый человек, устремляясь в  космос,
понесет с собой  частицу  родной  планеты  -  ее  отвагу,  ее  идеалы,  ее
мечтания. Привычки, добродетели и пороки, взращенные на  Земле,  не  умрут
никогда. Старушка Земля будет жить вечно, даже  когда  она  рассыплется  в
прах, а Солнце превратится в мертвый холодный камень.  Она  будет  жить  в
дерзновенных мечтах, которые  к  тому  времени  распространятся  до  самых
дальних уголков Галактики.
     Расс выудил из кармана трубку, оглянулся в поисках кисета и обнаружил
его на столе у себя за спиной. Кисет был пуст.
     - Вот черт! Табак кончился.
     - Долго страдать  тебе  не  придется,  -  усмехнулся  Грег.  -  Через
несколько часов будем дома.
     Расс крепко сжал в зубах черенок трубки.
     - Да уж, надеюсь. А пока придется подымить всухую.
     Земля уже увеличилась в размерах, Марс пропал за кормой.
     И вдруг на темной стороне земного шара замигал космический  маяк.  Он
сигналил... сигналил... он указывал дорогу в будущее -  такое  грандиозное
будущее, какое не снилось ни одному пророку человечества.

Last-modified: Fri, 11 Jul 1997 18:54:36 GMT

Оцените этот текст: