л на морском коньке, размахивая игрушечной саблей. Голос подал вальяжно развалившийся в кресле мушкетер: -- Господа, я полностью согласен. Это не дело -- снимать с доски единственную фишку в самом начале игры. -- А вот и по правилам, а вот и по правилам! -- подбоченившись к нему, затараторил гусак. -- Один ноль, игра закончена, наша взяла. Достоинства и недостатки начали шумно спорить, а Петя почувствовал жгучую обиду, слезы брызнули у него из глаз. "Вот так! -- говорил он себе. -- Я не мальчик, я фишка. Со мной не разговаривают, ничего не объясняют. Зачем они остановили лодку? Лучше бы я взорвался назло всем. Подумаешь, какие-то достоинства и недостатки, лучше бы их вовсе не было. Да, да, лучше бы не было! Сейчас нарочно взорву их всех и подорвусь сам... Какой другой конец возможен для урода?.. Глотая слезы и умиляясь своему порыву, Петя хотел рвануть рычажок и дать полный ход, чтобы мина дотянулась наконец до корпуса и все взорвалось... Но не смог пошевелиться. Не смог произнести ни звука и даже перестал дышать. Достоинства и недостатки сразу перестали спорить и уставились на Петю в изумлении. -- Хорошо, -- опомнилась первой "Помпадур". -- Два ноль неплохой счет, мы согласны продолжать игру. -- Есть мнение сохранить жизнь товарищу пионэру, -- прокричал "Генсек" не прекращая своей бешенной скачки. -- Прошу голосовать, товарищи, кто за? Недостатки с готовностью вскинули руки и хвосты; достоинства, которым отступать теперь было неловко, тоже нехотя проголосовали "за". -- Вот так-то оно лучше, мальчики, -- сказала русалка своим развратным голосом. -- И дамочке надо быть поскромней, -- кивнула она в сторону "Помпадур". -- Когда поработаешь с мое на самом дне, тоже не один раз захочешь просунуть голову в петлю. Свободны! Русалка оглушительно затрясла председательский колокольчик, и все растворились. -- Красавчик!.. -- русалка снова появилась и подплыла лицом к самому стеклу. -- Красавчик, не забудь перевести рычаг на полный задний ход. Чао, малыш, -- она приложилась огромными красными губами к лобовому стеклу, оставив яркий, в половину обзора, отпечаток и превратилась в рассыпающийся на глазах скелет, каждая косточка которого плавно опустилась на дно и растаяла без следа. Последней пропала челюсть, из которой успел-таки высунуться длинный "тещин" язык и оглушительно крикнуть. Почувствовав, что рука может двигаться, Петя врубил "полный задний ход" и подумал: "Кажется, я был готов совершить самую большую глупость в моей жизни. Кстати, она была бы и последней. Надо быть осмотрительнее". Еще Петя заметил, что с того момента, как с ним начали происходить все эти вещи, он не то чтобы совсем свихнулся, но мозги его точно повернулись немного набекрень. Впрочем, как раз это можно было понять. Все снова ожило, зашевелилось, вверх полетели пузырьки, рыбки мотнулись в стороны, а "Кашалот" дал задний ход столь резво, что Петю так и пришлепнуло грудью к штурвалу. Мина отпустила лодку, взлетела вверх и встала подводным поплавком на свое прежнее место. Петя снова дал полный ход вперед, одновременно выходя на поверхность, обошел смертоносный колючий шар и, завидев впереди зеленый флажок над темнеющим корпусом крейсера "Отважный", устремился в атаку. 6 Стрельба прицельная и стрельба наугад Игра ва-банк Для зрителей и участников время неслось все так же стремительно. -- Отлично, теперь выходи, он не знает где ты... -- шептал в пульт Славик Подберезкин. -- Так... так... Теперь -- бей!.. Внезапно появившийся в хвосте "зеленого" крейсера, "Кашалот" открыл огонь. Но Петя еще не успел хорошенько прийти в себя, взял ниже чем следовало, и снаряды зарылись в воду. Тем временем "синий" начал издалека лупить по нему из всех орудий, и Петя в стремительном вираже ушел под воду, ударив по нему напоследок почти наугад. Атака не получилась, лодка снова ушла на глубину. Но что это... Публика увидела как "синий", находившийся на приличном расстоянии от схватки, осел вдруг на один борт, замочив флажок, беспомощно ударил лопастями винта и -- перевернулся кверху килем. -- Попал... -- произнес Славик удивленно. -- Слышишь, Огоньков, ты попал в синий! Ты попал в него последним выстрелом!.. Публика заволновалась и зашумела. Капитан "Верного" в сердцах швырнул о землю пульт управления. Тем временем капитан "Отважного" повел себя довольно странно: его крейсер с зеленым флажком стоял без движения, а он сам метался по берегу, двигая рычажками. -- Эй, Огоньков, -- зашептал Славик пока еще неуверенно, -- у зеленого какие-то проблемы, добивай его. Не заставляя себя ждать, "Кашалот" снова стремительно атаковал "зеленый". Но едва только рубка и скорострельное орудие показались над водой, крейсер ударил по нему из всех стволов, шквальным огнем снеся башню одной единственной имевшейся на "Кашалоте" пушки. Из отверстия ударила струя сжатого воздуха. Сопровождаемая бурным извержением пузырей, лодка ушла под воду и, будто в растерянности, пошла на малом ходу вдоль берега. Теперь наверху ее ожидал шквальный огонь крейсера, внизу -- глубинные бомбы. Но почему крейсер не двигается с места?.. "Винт, винт..." -- пробежал в публике шепоток, и Славик понял, в чем дело. -- Готово, он наш! -- возбужденно зашептал он в микрофон. -- Ты подбил ему винт. Еще тогда, когда атаковал сзади. -- Так что же мне делать? -- закричал Петя. -- Где ты? -- Здесь, под сваями! -- Выходи на поверхность, здесь не опасно. Под одобрительные аплодисменты "Кашалот" появился на поверхности. Орудия на палубе не было, но ходовая часть его была исправна. Подлодка и крейсер стояли друг против друга в разных концах пруда, и соотношение сил было теперь приблизительно равным. -- Слушай меня, -- зашептал Славик. -- Сейчас ты пойдешь прямо на него. Очень медленно и спокойно. Когда будешь точно уверен, выпустишь торпеду. -- Торпеду? -- Петя совсем забыл, что есть еще торпеда. -- Да, да, торпеду. Мы его порвем, как моська куклу, мы его на куски разнесем. Главное, хорошенько приготовиться: если лодка в момент запуска будет идти точно на корабль, она его накроет. -- А если мимо? -- Ты должен попасть. Это редкая удача, что у него сломан винт. Когда корабль на ходу, попасть в него торпедой почти невозможно. Используй этот шанс, Петруха, я прошу тебя... Попробуй рискнуть, подойти ближе, чтобы наверняка... В ответ из наушника послышалось что-то явно не лестное. -- Что ты говоришь? -- Гадина ты, вот что я говорю. Ты ведь знаешь, что будет, если подойти ближе... -- А я и не говорю, что совсем близко. Так только, чтобы не промахнуться, чтобы не опозориться. Ты, конечно, себя береги. И снова что-то невнятное в наушнике... -- Ну как, начнем? -- сказал Славик как можно бодрей и уверенней. -- Ладно, я пойду. Но только рисковать я для тебя больше не буду. -- Хорошо, хорошо. Только сейчас, самое главное, прицелься как следует. Славик поднялся с корточек и сделал знак зрителям, стоявшим у береге рядом с крейсером, отойти подальше: в случае попадания торпеды последовал бы нешуточный взрыв. Капитан "Отважного" решительно сплюнул и не двинулся с места. Он приготовился к прицельному огню из всех своих палубных орудий. Петя дал малый вперед и не спеша повел лодку к середине пруда, стараясь держать курс точно на вражеский корабль. Его рука сжимала проволочную петельку, за которую следовало дернуть для запуска торпеды. Круг губной помады, оставленный нахальной русалкой, пришелся аккурат посередине лобового стекла, и этот круг неожиданно послужил отличным прицелом: когда нос лодки и корпус "Отважного" совпадали в центре алого отпечатка, можно было знать наверняка, что торпеда не пройдет мимо. Убедившись, что лодка идет точно на врага, Петя уверенно потянул за жесткую проволочную петлю. Ничего... Еще несколько судорожных рывков -- снова впустую. -- Эй! -- закричал Петя. -- Кажется, она не работает! -- Как не работает? Почему? -- Откуда я знаю! В этот момент лодка вошла в зону прицельного огня, и крейсер ударил по ней из всех орудий. Снаряды вокруг вспенивали воду, чиркали вскользь по корпусу. Одного прямого попадания в рубку было бы достаточно, чтобы от Пети остались воспоминания... -- Так, спокойно! -- заволновался Славик. -- Попробуй толкнуть вперед, от себя. Потом снова тяни. Петя толкнул проволоку от себя до упора, и внутри что-то послушно щелкнуло. Он потянул на себя тросик, загремела пружина и лодка сильно дрогнула: торпеда пошла вперед, уверенно взбивая пену винтом на резиновой тяге. Начиненная взрывчаткой дюралевая трубка двигалась по направлению к цели, но никто еще не знал наверняка, достигнет ли она ее или пройдет мимо. Сделав дело, Петя резко повернул горизонтальные рули. Получив напоследок несколько ударов вскользь почти в упор, он скрылся под водой и пошел в крутой вираж, подальше от ожидаемого взрыва. Обстрел прекратился, сделалось тихо. Все взгляды были прикованы к мерно пересекающей пруд торпеде. Славик был теперь слишком далеко, поэтому он смотрел на лица стоявшей на противоположном берегу публики. Вот капитан "Отважного" в отчаянии отвернулся, а стоящие поблизости зрители заткнули уши и сморщились в ожидании взрыва. И действительно: в следующее мгновение сверкнула вспышка, раздался оглушительный хлопок, и надстройки "зеленого" разлетелись, перемешавшись с клубами густого белого дыма, а корпус переломился пополам и ушел под воду. Это была победа. Клубы дыма рассеялись, зрители отдали честь погибшему крейсеру коротким молчанием и разразились аплодисментами по адресу победителя. Всем было, конечно, немного грустно от того, что погибли все другие корабли, участвовавшие в сражении, но они погибли в честном бою, а такая смерть всегда доблестна и почетна. Славика Подберезкина окружили телевизионщики, друзья и родители. Герой едва успевал отвечать на рукопожатия, благодарить и улыбаться. Телеведущий спрашивал у родителей, как они вырастили такого замечательного сына, и мама охотно рассказывала, а папа тоже смущенно улыбался. Только два человека были здесь как будто не в себе. Маринка Корзинкина стояла поодаль и совсем не радовалась происходящему. Все, что здесь случилось, было не игрой, а самым настоящим преступлением. И она была сообщницей этого преступления, почти убийства, потому что не нашла в себе решимости открыто этому воспротивиться. Другого человека, на котором, можно сказать, лица не было, звали Максим Кузьмич Мореходов. Он протиснулся к Славику Подберезкину, гордо прижимающему к груди свою лодку, и стеклами своих очков вплотную приблизился к стеклышку бокового обзора рулевой рубки. Там, внутри, на крошечном капитанском мостике стоял крошечный матросик. В точности такой маленький, какие являлись Максиму Кузьмичу в его сновидениях. Максим Кузьмич распрямился, дико посмотрел вокруг себя и, не замечая обращенных к нему вопросов, снова наклонился к стеклышку. На этот раз матросик улыбнулся, вытянулся по стойке "смирно" и лихо отдал честь. Несчастный старик резко отпрянул, замахал руками и, ничего не разбирая перед собой, двинулся прочь. Напролом, через кусты, он выбрался на асфальтированную аллею и, ступая неуверенно, словно цапля, пошел к виднеющемуся вдалеке киоску "ПИВО--ВОДЫ". В этот его день больше никто не видел. 7 Губернатор и его дочка Строго и официально одетый мужчина шепнул Славику на ухо: -- Молодой человек, вас хочет поздравить губернатор. Славик тотчас напрягся. Об этом знакомстве он мечтал давно, с тех пор, как стал победителем городской математической Олимпиады. А повод для встречи сегодня был очень даже подходящий. Не обращая больше внимания на свое окружение, он решительно направился к группе людей, стоявших возле черных автомобилей. Эти красивые автомобили пропустили в парк, не взирая на запрещающий знак. Губернатор -- кругленький, добродушно улыбающийся человек -- стоял в окружении заместителей и суровых охранников. Рядом с ним была девочка лет одиннадцати, его дочь. А у самой воды бегал, сопровождаемый строгими окликами мамы, сын карапуз. Славик приблизился к губернатору, остановился и с достоинством кивнул. Тот протянул руку, широко улыбнулся, и они скрепили свое знакомство рукопожатием. Девочка смотрела на своего ровесника строго, исподлобья. На его "здравствуйте" она только важно махнула ресницами. Губернатор начал расспрашивать Славика, хорошо ли организована работа в кружке и не требуется ли помощь. Это был отличный шанс заполучить что-то очень даже ощутимое, и Славик подумал, что руководитель кружка Максим Кузьмич часто жалуется на маленькую пенсию и зарплату, которых ему не хватает, чтобы вставить себе новые зубы. А потом он вспомнил, что компьютер в их кружке устарел, и приходится бегать к авиамоделистам и просить, чтобы разрешили попользоваться. Решив, что Максим Кузьмич как-нибудь еще потерпит, Славик сказал: -- Если бы нам компьютер, такой же как у авиамоделистов... Действительно, чего он будет сейчас, в присутствии этой красивой девочки, рассказывать про какие-то там зубы Максима Кузьмича... Губернатор дал знак, и один из его помощников быстро записал в свою книжечку. -- Будет вам компьютер. Не такой, как у ваших конкурентов, а еще лучше, квантовый, самая последняя модель. Завтра же привезут из магазина вместе с инструктором и всех обучат. Годится? Славик радостно улыбался. Глядя на него, губернатор рассмеялся и очень довольный собой направился к машине. И его помощники на ходу тоже поглядывали на Славика и тоже улыбались, но было понятно, что они улыбаются все-таки не ему, а губернатору. Симпатичная дочка напоследок тоже обернулась и посмотрела на Славика через плечо. Но уже не строго и враждебно, а немножко хитро и с огоньком. В этом взгляде угадывалось расположение. Теперь Славик был уверен, что где бы он ни встретился с этой девочкой, он может запросто подойти к ней и заговорить, и она будет не против. Просто замечательно, как складывалось все сегодня. Потом телевизионщики повезли Славика в своем автобусе, чтобы снять его модель в Зимней канавке на фоне архитектурных красот. Этот эпизод был им нужен для фильма о детском техническом творчестве. Мама, папа и Маринка ехали в машине за автобусом, и папа все время спрашивал у девочки, почему она такая бледная и невеселая. А Маринка отмалчивалась или отвечала невпопад. Если бы у нее была возможность забрать Петю из лодки, она не сидела бы сейчас в этом дурацком эскорте. Она теперь ненавидела и Славика Подберезкина и, в первую очередь, саму себя. 8 Последняя обида Пока Славик наслаждался триумфом, Петя сидел в "Кашалоте" усталый и опустошенный. За истекшие сутки он столько раз был на волосок от гибели и столько всего натерпелся, что теперь ему хотелось только одного: чтобы его выпустили и оставили в покое. Вот уже более суток он ничего не ел, а спал всего несколько часов. Сверток с едой и пузырек со сладким чаем лежали внизу, на самом дне. Там же имелась и мягкая постель -- набитый ватой коробок. Смертельно хотелось есть и спать, но надо было еще сниматься для телевидения в Зимней канавке. А ведь его никто не спросил, согласен ли он участвовать и дальше в этом надоевшем спектакле... Лодку снова спустили на воду, и режиссер начал давать команды, которые Славик незаметно повторял в пульт, делая вид, что манипулирует кнопочками и ползунками, теперь даже ему съемка действовала на нервы, потому что дубли приходилось повторять помногу раз из-за всяких непредвиденных мелочей -- или подводила аппаратура, или солнце скрывалось за облаком, или команды режиссера доходили до Пети через "испорченный телефон" в неточном виде, и "Кашалот" выполнял совсем не ту фигуру, которая требовалась. Режиссер, по привычке работать со взрослыми артистами, срывался на крик, Славик Подберезкин нервничал и обзывал Петю разными обидными прозвищами. -- Куда прешь, дубина стоеросовая, влево, я сказал, влево, а не вправо!.. -- злобно шипел он в пульт, кося глазами по сторонам, чтобы никто не заметил. -- Что ты делаешь, ну что ты делаешь! Бегемот в посудной лавке! Возле спуска медленно, крупный план. Из-под арки моста сразу на погружение. Плавно, красиво... Оглох ты, что-ли! Я говорю красиво... Выходи, теперь крутой вираж и змейкой по центру. Ах ты идиот! Опозорюсь только из-за тебя!.. Петя злился, нервничал и все чаще ошибался. Больше всего ему хотелось схватить Плавика Подберезкина за горло и сжимать изо всех сил до тех пор, пока он не захрипит и не выкатит глаза. Однако при сложившихся обстоятельствах он не смог бы схватить кого бы то ни было не то что за горло, но даже и за палец. -- Куда прешь, крокодил ты нильский, коряга неуклюжая! -- не унимался Славик. -- Что мне с тобой делать, урод несчастный!.. На урода Петя обидился всерьез. Он и без того был на грани истерики, а тут еще такое... Может быть, он стерпел бы любые другие прозвища, но "урод" было в самую точку. Конечно, теперь он самый настоящий урод, и ему место не среди нормальных людей, а в кунсткамере, заспиртованным в пробирке. А на что он еще годится? Кто угодно сгоряча прихлопнет его как насекомое. -- А пошли вы все... -- сказал Петя и, не слушая больше команд, повел лодку прямо в Неву. "Кашалот" быстро вышел из зоны действия слабенькой портативной рации, и крики перепуганного Славика в динамике смолкли. Дойдя до самой середины реки, Петя направил лодку против течения и ушел под воду. Теперь уж точно никто не мог его побеспокоить. Он спустился вниз и начал уплетать запасы всевозможных продуктов, имевшихся в свертке: кусочки колбасы, хлеба, сыра, зеленые горошки, икринки, кусочки бисквита... Он еще никогда так не объедался. Запив все это чаем из пузырька, сильно пахнущего валерьянкой, Петя завалился в вату и заснул. 9 Кое-что можно выловить даже в Неве, если иметь достаточный запас времени и терпения Вечером того же дня на набережной возле Охтинского моста стояли два рыболова. Вернее, удочка была только у одного, а другой дядя стоял рядом просто так, для компании. Поймать в Неве что-нибудь вообще трудно, а сегодня не везло вчистую: полиэтиленовый пакетик, предназначенный для пары-другой мелких рыбешек, так и не пришлось вынимать из кармана. Говорили они мало, а больше молчали и смотрели на темную, влекомую мерным течением, воду. -- Степаныч, кажется, у тебя клюет, -- сказал первый не то в шутку, не то всерьез. -- Ну-ка, ну-ка... -- нацепил очки второй. -- Нет, показалось. -- А-а... Помолчали еще минут десять. -- Слушай, Степаныч, -- снова подал голос первый, -- не пора ли нам того, по домам? Темнеть скоро начнет, да и ветерок... -- Погоди, надо Черномырдину хоть что-нибудь достать. -- Куда ему, он и так здоровый. -- Ну, не скажи. Порода такая, что килограмм двадцать может набрать. -- Сколько-сколько? Да таких котов в природе не бывает, двадцать килограмм... Это ты загнул, Степаныч. Лучше Чубайса своего подкорми, а то скоро будет под дверью пролезать. -- Ничего, этот не пропадет. Я его вообще больше кормить не буду. -- А чего так? -- Так ведь эта рыжая морда на прошлой неделе со стола на кухне мясо стащила. Парную вырезку... -- Гляди! -- Чего? -- Тяни, тяни! Степаныч потянул, удочка изогнулась дугой, и над водой закачался во всей своей красе "Кашалот". Общими усилиями рыболовы вытащили находку и, уложив на гранитный парапет, стали разглядывать. -- Вот так штука, -- сказал первый рыболов. -- Такая, наверное, больших денег стоит. Ты ее, Степаныч, не торопись никому отдавать, не продешеви. -- По телевизору сегодня что-то такое показывали, -- вспомнил второй. -- Детишки модели запускали -- одна, наверное, уплыла. Если хозяин найдется, пусть забирает, я денег не возьму. А нет -- так пускай внук играет, он такие штуки любит, все что можно в доме уже переломал. -- Смотри, смотри, там внутри штурвальчик маленький, и рычажки... -- Ладно, пошли. Черномырдину, видать, сегодня не повезло. -- А я бы за такое вообще прибил. -- Кого? -- Да этого, Чубайса твоего, за мясо. Рыжие они все наглые. Если бы у меня рыжая котяра что-нибудь со стола стащила, хоть шкурку от колбасы... И приятели, неспешно болтая о том, о сем, побрели к дому. Подводную лодку Степаныч держал под мышкой, словно полено. Петя давно проснулся и все слышал. За Володарским мостом сели батареи, мотор заглох, и "Кашалот" медленно несло течением обратно, в сторону залива, пока тросик радиоантенны не зацепился за леску рыболова. Когда лодку вытаскивали из воды, пришлось покувыркаться, а теперь он смотрел через стеклышко наружу, пытаясь понять, куда его несут. Улица была как назло незнакомая, а таблички на глаза не попадались. Степаныч распрощался с приятелем, зашел в парадную и поехал вверх на лифте. По обрывкам разговора Петя знал только то, что в квартире, куда его везут, есть какой-то вредный мальчишка, который все ломает, и два кота с диковинными прозвищами, один из которых скоро будет весить двадцать килограмм, а другой ворует сырое мясо. На Славика Подберезкина он уже не сердился и был бы не прочь, чтобы его забрали из этой опасной квартиры вместе с лодкой. "Надо как можно скорее добраться до телефона", -- решил он после некоторого раздумья. 10 Вынужденное бегство Поднявшись к себе, Степаныч оставил находку на подоконнике в кухне, заварил чайку и ушел в комнату смотреть телевизор. Как только он скрылся, тершиеся о его ноги и слушавшие его ворчливую отповедь коты запрыгнули на подоконник и принялись обнюхивать незнакомый предмет. Так же как рыба, которую приносил хозяин, он пах невской водой. Петя настороженно следил за ними через стеклышко. Черный и вправду оказался непомерно огромным и толстым. Маленькому Пете он вообще казался каким-то динозавром величиной с гору. Рыжий выглядел по-спортивному и все время воровато стрелял глазами по сторонам. В общем, приятного было мало. Время шло. Какая-то женщина громыхала кастрюлями, коты уходили и снова внезапно появлялись; покидать лодку в таких условиях было опасно. Вот дверь кому-то открыли, и минуту спустя с криками "где! где!.." влетел стриженный мальчуган лет девяти. Он схватил лодку и в восторге начал крутить ее так и сяк. Петя внутри закувыркался, цепляясь за что попало. Не удовольствовавшись внешним осмотром и не сумев ногтем и консервным ножом отковырнуть крышку люка, мальчишка выбежал из кухни, что-то бормоча про инструменты. "Сейчас начнется, -- с тревогой подумал Петя. -- Сначала он разломает лодку, а потом примется за меня. Ну уж дудки." Воспользовавшись тем, что поблизости в эту минуту не было ни котов, ни хозяйки, Петя быстро выбрался из лодки. В коридоре уже слышались шаги и голос малолетнего вандала. Имея кое какой опыт хождения по карнизам, Петя ступил на жестяной подоконник, а с него на каменный выступ. И вовремя: изнутри послышалось яростное сопение и треск вскрываемого "Кашалота". Следующее окно оказалось закрытым. В комнате за столом сидел пожилой мужчина и пил чай с баранками. Наверное, тот самый рыболов, благодаря которому лодку не унесло в залив, тогда поминай как звали. Мысленно поблагодарив Степаныча, Петя двинулся по опасному выступу к следующему окну. Глава третья. МУКИ ТВОРЧЕСТВА 1 Взаперти Страдания молодого художника Кровавое убийство, совершенное в полночь Следующее окно было приоткрыто, и Петя, не задумываясь, юркнул внутрь. Не смотря на царивший в комнате беспорядок -- рулоны бумаги, обрезки, стопки книг и альбомов, разбросанные повсюду краски и карандаши, даже приютившуюся на столе у окна клетку с хомяком -- он сразу приметил на полу телефонный аппарат. Вошел мужчина средних лет, в очках. Он куда-то торопился и рассеянно бормотал: "Так, так, так, не забыть... вода, корм... документы, деньги, ключи..." Он приблизился к клетке, засыпал в автоматическую кормушку пачку крупы, залил воды, поговорил с хомяком, погладил его по спинке и поднял с пола плотно уложенный рюкзак. Поставил рюкзак на подоконник (так, что Петя едва успел отскочить), пролез в лямки, распрямился, похлопал себя по карманам, звякнул ключами, подошел к дверям, огляделся напоследок, вернулся к окну, прикрыл створки и щелкнул шпингалетом, не заметив вжавшегося в уголок крошечного мальчика. -- Ну, кажется, все... -- проговорил он задумчиво. Затем хлопнула дверь, а через пару секунд еще одна. Стало тихо. Только хомяк возился в своей клетке, да голуби курлыкали где-то под крышей. Петя осторожно спустился на пол и подбежал к телефону. Но сколько он не нажимал ногами податливые кнопки, плавно опускавшиеся под его весом, трубка молчала. Из-под аппарата торчала пачка квитанций. Вот уже неделю телефон был отключен за неуплату. Квартира с неработающим телефоном Петю совершенно не интересовала, и он полез обратно на подоконник. Увы! Окно было закрыто, дорога обратно на карниз была для него надежно отрезана. Снова спустившись на пол, Петя бросился к выходу, уже предчувствуя нехорошее. И точно: в щелку под просевшей дверью он сумел просунуть разве что ладошку... Итак, он оказался взаперти, без связи с внешним миром. Оставалось надеяться, что хозяин ушел ненадолго, что он вернется сегодня или хотя бы завтра... Но сегодня день уже клонился к вечеру, и "г-н Бекетов Андрей Васильевич", как настойчиво обращались к нему в письмах с телефонной станции, мог уехать со своим рюкзаком дня на два, три, а то и больше... "Нет, нет! -- отмахнулся Петя от такого предположения. -- Конечно же он вернется сегодня или завтра. Ну, в крайнем случае. послезавтра. А иначе... что же со мной будет?.." Самые худшие опасения Пети Огонькова, о которых он и думать-то боялся, именно они соответствовали действительности. Бекетов Андрей Васильевич или, как называли его друзья и коллеги по работе, просто Бекеша, в это время уже сидел в электричке и мчался в Приморском направления к себе на дачу. За окном сменялись привычные картинки, но Бекеша рассеянно смотрел мимо них вдаль и старался мысленно подготовиться к осуществлению главной цели своей поездки. Этой целью был творческий прорыв, который он намеревался совершить в течение недели специально взятого за свой счет отпуска. Прорыв был нужен ему для решительного перелома в собственной жизни, которая, как ему казалось, зашла в безнадежный и застойный тупик. На студии мультипликационных фильмов, где работал Бекеша, вот уже год не происходило ничего интересного. Не было успешного проката уже сделанных фильмов, не было достойных идей на будущее. Сам же Бекетов приближался к возрасту, который принято считать знаковым, и в свои без малого тридцать три года он еще не сделал ничего такого, что бы могло остаться по большому счету после него. Он не построил дом, не родил сына, не посадил дерево. Он вообще жил на всем готовом, оставшемся от родителей, которые переехали в другой город. Поспешно и необдуманно женившись, он развелся, так и не успев обзавестись детьми. Дерево он тоже не посадил и, мало того, основательно запустил свой дачный участок в престижной курортной зоне, который весь зарос черт знает чем. После унизительной, разгромной рецензии на его последний мультфильм, Бекеша решил собрать в кулак всю свою волю и талант и совершить прорыв. Он решил придумать такого рисованного героя, который бы сразу сделал его, создателя этого персонажа, богатым и знаменитым. Как это, например, случилось с Уолтом Диснеем, когда тот выпустил на экраны Микки Мауса. Разумеется, Бекеша понимал, что такие удачи приходятся одна на сто лет, но он был полон решимости и находился в отличной творческой форме. К тому же, в конце концов, эти пресловутые сто лет уже закончатся через какие-нибудь шестнадцать... Молодой художник сошел на перрон, пропустил гудящую электричку и зашагал по главной улице дачного поселка, с удовольствием вдыхая запах моря и соснового леса. Здороваясь мимоходом, он добрел до своего участка, через лужи допрыгал до крылечка и при помощи топорика разобрал доски с заколоченной двери. В доме было холодно, затхло и сыро. Бекеша настежь растворил окна, затопил печку и начал обживаться. На небо выползла полная луна, и космические вихри закружили вокруг нее хороводы разноцветных звездочек. Основательный, грузный жук-водолюб Пантелеймон Иванович Расторгуев вылез из салона автомобиля и неспеша поднялся по ступенькам своего загородного особняка. Швейцар принял у него пальто и шляпу. С диванчика поднялась и застыла, глядя на хозяина, горничная. -- Подай мне чаю в кабинет, Аннушка, -- устало проговорил Пантелеймон Иванович. -- Вам нотариус звонил, велел передать, что будет завтра утром, как вы договаривались. -- Хорошо. Расторгуев прошел к себе в кабинет, задернул плотные шторы, уселся за письменный стол спиною к окну, откинул голову и прикрыл глаза. Его торговый дом, занимавшийся импортом элитной пушнины, оказался на грани полного разорения. Ряд нелепых случайностей и просчетов в короткий срок привел к потере большей части его активов. Сегодня к полуночи должно было встать на разгрузку судно с партией особо ценного и редкого меха гусеницы-шелкопрядки. В этот груз Расторгуев вложил весь свой оставшийся капитал и столько же занял под вексельные обязательства. Если пушнина завтра же не будет выставлена на продажу, у него не останется ничего, он не сможет рассчитаться с долгами и тогда... Рука его потянула за ключ верхний ящик стола и там, в глубине, матово блеснул корпус револьвера. В дверь постучали, вошла горничная с подносом. Она молча поставила перед хозяином чайные принадлежности и хотела выйти, но Расторгуев ее удержал, взяв за лапку. -- Погоди. Не обижайся на меня, Аннушка, день сегодня тяжелый. -- Барыня хотела, чтобы вы к ней зашли. -- Да что барыня... Какая она барыня без моих капиталов. Ты одна только у меня и осталась. -- Так уж? -- Верно тебе говорю. С тех пор как свою первую похоронил, только к тебе у меня душа и лежит. -- Зачем же вы на молодой женились? Вот меня бы и узаконили, если любите. Расторгуев отпустил ее и вздохнул: -- Не я хотел. Общество проклятое. Свои законы диктует. -- Да уж конечно, нас за жуков не считают, наше дело "чего изволите". Аннушка пошла к дверям. -- Постой, -- Расторгуев снял с себя золотое кольцо с бриллиантом. -- Вот возьми. Если нужда случится -- продай, не жалей. В Перекупном переулке живет один листоед, Гурвич его фамилия, он тебе правильные деньги за эту вещицу даст. -- Вы что же, барин, -- Аннушка прыснула слезами в передничек, -- вы что же, меня прогнать хотите? -- Не прогнать, дура. Я сам, может быть, того, уеду навсегда. Горничная сделала круглые глаза, всплеснула лапками, но тут зазвонил телефон, барин вздрогнул, побледнел и сделал ей знак удалиться. Он ждал и боялся этого звонка. -- Да, слушаю... -- Хозяин, беда, конец, все пропало! -- послышался взволнованный голос управляющего с того конца провода. -- Штормовое предупреждение огласили слишком поздно -- весь груз, весь, до единой пушинки пришел в негодность. Все пропало, хозяин, все пропало!.. -- Хорошо, я понял. -- Почему у вас такой голос, хозяин! Не делайте глупостей, прошу вас, еще можно взять кое-какие кредиты... -- Поезжайте домой, Красавцев, вы сделали свою работу. Расторгуев повесил трубку. Он был готов к этому известию и знал, что теперь делать. Он выдвинул верхний ящик стола и достал из него тяжелый восьмизарядный револьвер. Положил его возле себя и взял лист бумаги. "В моей смерти прошу никого не винить", -- вывел он аккуратно, расписался и обмакнул написанное пресс-папье. Теперь все. Он приставил револьвер к виску, на мгновение замер... Но тут ветер с треском распахнул окно. Расторгуев вскочил, захлопнул окно и вернулся на свое место. Но что это? Револьвера на столе не было. Пантелеймон Иванович растерянно огляделся, недоумевая, потянулся к звонку... И тут из темного угла кабинета выступила фигура. -- Это вы? -- удивленно сказал Расторгуев. -- Почему вы здесь? Зачем вы взяли револьвер? Ответа не было, послышался звук взводимого курка. -- Что вам нужно? Не смейте, не подходите ко мне!.. Раздался выстрел, голова несчастного откинулась назад, он быстро-быстро зашевелил лапками, грудью навалился на стол и замер. Убийца торопливо вложил ему в правую верхнюю лапку револьвер, раскрыл настежь окно и перелез через подоконник. Ворвавшийся свежий ветер взметнул и разбросал по полу стопку деловых бумаг. Часы по всему дому начали бить полночь. 2 Всего несколько правильных округлых линий... Элегантный жук-сыщик начинает действовать Проснувшись на другой день утром. Бекеша некоторое время лежал, с удовольствием слушая шорох ветвей на верхушках сосен, пение птиц и отдаленный рокот прибоя. Что ни говори, а хорошо на даче. Он позавтракал консервами, заварил кофе покрепче и сел за письменный стол. Еще вечером он здесь все удобно разложил для плодотворной работы: стопки бумаги, остро отточенные карандаши, наборы фломастеров, ручки, резинки, линейки, лэптоп, справочная и вспомогательная литература -- все в нужный момент должно было оказаться под рукой, дабы какая-то досадная проволочка не могла прервать полет его творческой мысли. Бекеша положил перед собой чистый лист бумаги, взял карандаш с мягким грифелем, дающим яркую, отчетливую, убедительную линию, и застыл, готовый опустить кончик карандаша на бумагу, едва только Муза коснется его своим легким дыханием... Однако время шло, а бумага оставалась чиста. Просидев минут двадцать и с неудовлетворением отметив, что в голову лезет только не относящаяся к делу чепуха, Бекеша начал в раздражении рисовать звездочки, квадратики и кружочки. Они получались емкими, красивыми, выразительными... Скомкав и отбросив бумагу, он поднялся и зашагал взад-вперед по комнате. "Пожалуй, надо прогуляться. -- сказал он себе. -- Это, наверное, резкая перемена обстановки действует мне на нервы. Погуляю часок-другой, и все встанет на свои места". На берегу залива Бекеша встретил двух знакомых дачниц и разговаривал с ними до обеда. Тот факт, что он развелся со своей женой, девушек чрезвычайно заинтересовал, и они его ни за что не отпускали, расспрашивая обо всем в подробностях. После обеда молодого художника сморил сон, и он проболтался в гамаке до вечера, не пытаясь сопротивляться этой вызванной переменой обстановки потребности организма. Солнце уже наполовину погрузилось в воды залива, когда Бекеша, совершенно обалдевший, чувствуя в голове какую-то вату, выбрался из гамака. Теперь он испытывал сильнейшее желание себя поколотить. Вот уже сутки он находился здесь в "творческой командировке", и за это время только ел, пил и спал, а также тратил время на глупую, бесполезную болтовню. Бекеша треснул себя кулаком по лбу, взвыл, окунул голову в бочку с дождевой водой, встряхнулся как собака и решительно направился к электроплитке. Дав себе слово не ложиться спать, пока работа не принесет ощутимых результатов, он заварил себе крепчайшего кофе, сел за стол и злобно стиснул в пальцах карандаш. Приятной наружности жук-крастотел Максимилиан Петрович Никольский, мужчина с щегольскими усиками и едва заметным шрамом на усталом лице, снял цилиндр, бросил в него две пары белоснежных перчаток и, протяжно зевнув, принялся стаскивать с себя элегантные лаковые туфли. Максимилиан Петрович не был богатым бездельником; он служил в полиции, в отделе по расследованию убийств, и работа у него бывала порою очень даже тяжелая и рискованная. Он был хотя и молодой жук, но успел побывать на военных действиях и привык ко всему. Друзья и коллеги называли его просто Макс. Сегодняшний покер затянулся далеко заполночь, за это время бумажник нашего героя, увы, успел заметно похудеть. Настроение было прескверное, а до звонка будильника оставалось не более четырех часов. Наспех приняв душ, Макс надел пижаму, хорошенько завернулся в одеяло, начиная согреваться, протянул лапку к выключателю светильника... и в это самое мгновение телефон отвратительно задребезжал. Предчувствуя, что несколько часов спасительного сна летят к черту, он снял трубку. -- Господин обер-лейтенант, это вы? -- Ну, что... -- Говорит дежурный по Управлению. Несколько часов назад у себя в загородном доме застрелился купец первой гильдии Пантелеймон Расторгуев. -- А я тут при чем?.. -- Я понимаю, господин обер-лейтенант, что вы из отдела по расследованию убийств, но господин начальник Управления велел вам передать, чтобы вы все-таки поехали на место и все проверили. Фигура, он говорит, слишком заметная. Знаете, как это бывает: сегодня водолюб застрелился, а завтра в газетах пишут, что его прихлопнул родной племянник из-за выигрышного лотерейного билета... -- Ладно, хватит болтать, я все понял. Там ничего не трогали? -- Сержант из тамошнего околотка следит, чтобы не трогали. -- Когда он умер? -- Выстрел раздался в полночь, доктор тоже подтверждает это время. -- В полночь? Почему же вы раньше... -- Я уже звонил вам несколько раз, господин обер-лейтенант, но только ваш денщик все время говорил, что вы на особо секретном задании, а когда вернетесь, он не знает... -- Хорошо, я сейчас же еду. Макс свесил ноги с кровати и зевнул так, что заболели челюсти. -- Кузьма! -- окликнул он денщика, спавшего в прихожей на сундуке. -- Кузьма!.. Появился взъерошенный ординарец, сметливый жук карапузик, большой лентяй и любитель поспать. Глаза у него были полузакрыты, со сна он плохо соображал и хватался за притолоку. -- Ты почему не доложил, что мне звонили, харя бессовестная! -- Еще не успел доложить, господин обер-лейтенант. -- Скажи лучше -- спал. -- Никак нет, господин обер-лейтенант. -- Как же нет, если я мимо тебя проходил. -- Задумался, господин обер-лейтенант. -- Ладно, еще поговорим, одевайся. Ты, кстати, вот что запомни, мыслитель: здесь не казарма и военные действия уж год как закончились. И если я одет не по форме, то я не "господин обер-лейтенант", а просто Максимилиан Петрович. Если я в штатском, но при исполнении -- я для тебя "господин старший инспектор". Все понял? -- Так точно... господин старший инспектор. -- Почему же сейчас инспектор, болван? -- Так ведь, надо полагать, что мы сейчас уже при исполнении, коли господин дежурный по Управлению до вас все-таки дозвонился. Макс попытался посмотреть на ординарца как можно строже, но это вышло не достаточно убедительно. -- Ладно, я с тобой еще поговорю. Оделся? Спускайся вниз, заводи мотор и жди меня в машине. Да рожу умой и причешись, в приличный дом едем!.. -- крикнул он уже вдогонку Кузьме. Макс надел бежевый шерстяной