сь в прошлое и с абсолютной точностью зная ход последующих событий, мы сумеем навести в этом мире должный порядок. Однако, дорогой коллега, -- Слим повернулся к Дулитлу. -- Да, мистер Слим? -- откликнулся тот. -- Не кажется ли вам, мистер Дулитл, что здесь, в этом секретном помещении присутствует некто, кому бы совершенно не следовало находиться здесь, и уж тем более слушать все то, что мы откровенно говорим? -- Совершенно верно, мистер Слим; ведь мы говорим о вещах, ни в коем случае не предназначенных для посторонних ушей. -- Чьи же это длинные, любопытные уши? -- Да, чьи?.. С этими словами оба приблизились вплотную к лазутчику. -- Что происходит... -- прошептал Диц. -- Не знаю, дорогой, нас кто-то выдал, -- отвечала девушка. Мистер Слим подошел к Фрицу вплотную и резким движением сорвал с его головы шлем. -- Какая встреча, мистер Диц! А я даже не подозревал, что вы с некоторых пор у меня работаете. Как вы полагаете, мистер Дулитл, не следует ли нам сейчас же, немедленно, поощрить усердие нашего нового служащего? -- Несомненно, мистер Слим, несомненно. Глядя Фрицу прямо в глаза, Дулитл вынул из кармана небольшой серебристый пистолет и выстрелил. Пуля раздробила коленную чашечку, болевой шок заставил шпиона на мгновение потерять сознание, ноги его подкосились. -- Хочу заметить, мистер Диц, что подобная травма делает человека хромым на всю жизнь. -- Значит, конец карьере?.. -- Конец жизни, мистер Диц, -- произнес Дулитл наставительно. -- Хотя в эту минуту мне очень нравится улыбка на вашем лице. Вы расстаетесь с жизнью как воин. Прощайте, мистер Диц. Но прежде чем Дулитл успел выстрелить во второй раз, молниеносным движением Диц метнул в пульт стальную звездочку, которая, разбив предохранительное стекло, ударила в кнопку "ЗАПУСК ПРОГРАММЫ". -- Нет!.. -- крикнул Слим, и его лицо перекосилось от страха. Несколькими яростными выстрелами Дулитл разнес голову Фрица, а в следующее мгновение все завертелось и исчезло. Время повернулось вспять ровно на семь с половиной минут, в "осознанное прошлое". Слим и Дулитл вошли в зал с выстроившемся по линейке персоналом, и на этот раз Слим, не теряя времени, выкрикнул: "Взять его!", безошибочно указывая пальцем на шпиона. Фриц Диц и его сообщница бросились к пожарной лестнице. -- Взять его! -- крикнул Дулитл и несколько раз выстрелил. "Общая тревога! Общая тревога! -- прокатилось по громкой связи. -- На базе находится диверсант! На базе диверсант!" Диц захлопнул за собой металлическую дверь и опустил засов. -- Встретимся в западном секторе за последним кордоном. -- Нет, нет, Фриц. Я с тобой!.. -- Иди. Девушка сделала несколько шагов вниз по ступенькам и остановилась, -- Фриц! Фриц Диц обернулся. -- Будь осторожен. Шквал автоматных очередей ударил снаружи, дверь слетела с петель, разделившиеся на два потока солдаты ринулись вверх и вниз по лестнице. Перебежав путанными коридорами в соседний корпус, Фриц оказался в гараже. Сбросив кого-то с седла, он вскочил на спортивный мотоцикл, дал газа и рывком отпустил сцепление. Зигзагами уходя от прицельного огня, он оказался в фойе главного корпуса и, обложенный со всех сторон, рванул вверх прямо по мраморным ступеням. Марш за маршем он взлетел на последний, семьдесят второй этаж и выехал на крышу. Здесь было обустроено место отдыха персонала: бассейн, кафе и столики под парусиновыми зонтами. По территории разнеслись громкие, отрывистые, визгливые сигналы тревоги. Бесстрастный металлический голос начал смертельный отсчет: -- Внимание всем. Внимание всем. До взрыва реактора осталось четыре минуты тридцать секунд, дезактивация невозможна. Внимание всем. Внимание всем. До взрыва реактора осталось четыре минуты двадцать пять секунд, дезактивация не возможна... Диц несколько раз крутанулся на месте; бегло оглядевшись, он выломал из крепления складной зонт, имевший метра три-четыре в диаметре. -- Двойной шнапс, битте, -- сказал он парализованному страхом буфетчику. Тот ошалело протянуло стакан. Диц выпил, с треском газанул несколько раз, примериваясь к разгону... и рванул вперед. В тот же миг на крышу высыпали автоматчики и открыли стрельбу. Подобно гордому рыцарю на средневековом турнире, Фриц Диц мчался на стальном коне вперед с зонтиком наперевес. Набрав максимальную скорость, мотоцикл оторвался от края крыши и полетел в бездну... Едва только летящая по воздуху машина прекратила поступательное движение, Фриц оттолкнулся и раскрыл зонт. Вторая линия заграждений осталась позади. Густая растительность смягчила удар. На освещенной лунным светом поляне появилась женская фигурка. -- Господи, Фриц, дорогой, мне показалось, что ты свалился с неба! Но что это... этот зонт... -- Одна из уловок, чтобы не платить за выпивку. Скосив глаз и оценив украдкой троекторию собственного прыжка, Диц тихонько присвистнул. Над территорией базы продолжался бесстрастный отсчет времени; до взрыва реактора оставалось менее четырех минут. Персонал и военные в панике разбегались в разные стороны. -- Ты слышишь, Фриц! Мы погибли!... -- Как ты могла убедиться, дорогая, время -- понятие довольно относительное. В течение поразительно короткого промежутка времени можно или спасти мир или предать его... В следующее мгновение китаянка ахнула и отступила: из ближайших зарослей, ломая ветви и разрывая тугие лианы, стало подниматься и увеличиваться что-то огромное и бесформенное. Не прошло и минуты, как серебристая ткань расправилась, приняв очертания сигарообразного корпуса дирижабля. Диц схватил за руку онемевшую девушку и потащил за собой. Дверь спрятанного в зарослях вагончика гондолы была открыта. -- Поторопись, дорогая. Через пару минут на сотни клометров отсюда не останется ничего, кроме грязного радиационного пятна. Китаянка шагнула внутрь изысканно отделанного салона. Диц захлопнул дверь, и в туже секунду пол под ним дрогнул: гондола оторвалась от земли. Диц прилег на покрытую белоснежным мехом тахту и потянулся к бару: -- Бурбон, водка, коньяк, вино? -- Немного водки... пожалуйста, -- прошептала девушка пересохшими губами. Из запотевшей бутылки "Столичной" в стакан выплеснулось немного огненной жидкости. Красавец цеппелин плавно поднялся над джунглями и взмыл в небо. Сверху было видно, как люди, словно муравьи, разбегаются от центра к периферии по асфальтированным дорогам, тропинкам и просекам. Постепенно на песчаном взморье образовалось живое, тревожно подрагивающее кольцо. Дальше бежать было некуда, это был всего-навсего небольшой остров. -- О, Фриц... -- китаянка обняла шпиона, и они слились в страстном поцелуе. Два четырехлопостных винта и открывшийся на высоте бодрый попутный ветер гнали серебристый "люкс" все выше и дальше. Но вот крохотная точка отделилась от взлетной полосы -- мистер Слим и мистер Дулитл успели на борт своего аэроплана до взрыва. Диц представил себе, как они смеются и жмут друг другу руки. В ту же секунду чиркнула вспышка ослепительной яркости. На поверхности дирижабля вспыхнули две алые свастики и выведенное готикой гордое слово "VATERLAND". Прогрохотало так, словно разверзлась вселенная. Клубы адского пламени догнали точку-самолет и спалили ее, словно глупого мотылька, вместе с двумя мистерами, Имеюшими-Планы-Идущие-Далеко-Назад... Дирижабль тряхнуло. Девушка ахнула и поднесла пальцы к губам. Диц протянул ей стакан, наполненный до половины: -- Выпей еще, дорогая. Сейчас тебе это особенно пригодится. -- Почему... почему особенно сейчас? Стуча зубами о край стакана, выпила до дна и закашлялась. -- Наверное, теперь можно переодеться? -- Диц смотрел без улыбки. -- Я помогу тебе, дорогой, -- китаянка сделала поспешное движение. -- Стой где стоишь, дорогая. -- Диц направил на нее пистолет. -- Фриц, дорогой, ты сошел с ума! -- Тебя не удивило, дорогая, что меня узнали с первого взгляда, не смотря на такой убедительный маскарад? -- Диц приблизился к девушке и провел пальцем по изгибам вокруг ее маленькой груди. -- Эти иероглифы на твоем комбинезоне. Ведь это начальные буквы слов "Корпорация Слим и Дулитл"... А эти? -- он коснулся пальцами рисунка на своей груди. -- Что означают эти? Все они так красивы и так похожи. Они почти неразличимы для глаза европейца... Китаянка побелела и отвернулась, ее глаза вспыхнули ненавистью. -- Ты молчишь? Я помогу. Они означают слово... "ВРАГ"! -- Нет! Нет! Фриц, я не знала! Я люблю тебя!.. -- Прощай, дорогая. Ужасный крик вырвался у девушки из груди: ее ноги внезапно потеряли опору, и она полетела в бездну... Люк захлопнулся, стало тихо. Диц снял комбинезон, набросил халат и встал возле иллюминатора. Черное пятно осталось позади; небо на востоке слегка посветлело. Черные мысли тоже позади. Отворилась дверь пилотской кабины, в салон вышла красивая женщина, одетая в форму времен Второй Мировой войны. На столе появилось серебряное ведерко с колотым льдом, из которого торчало горлышко "Клико", и два бокала. -- Отличная работа, фрау Ингрид, вы прирожденный ас. Пенящиеся бокалы мелодично пропели от соприкосновения, и фрау Ингрид, глядя в глаза Фрица своими искрящимися глазами, прошептала: -- Хайль Гитлер, мой отважный рыцарь. -- Хайль Гитлер, цветущая роза... Ликующий в первых лучах восходящего солнца и ведомый автопилотом послушный снаряд держал курс на северо-восток, к берегам Южной Америки. Глава седьмая. СУПЕРАГЕНТ ПЯТОГО РЕЙХА 1 Выполняйте заказ, фроляйн. По земле и по воздуху, запутывая следы Фриц Диц проявляет гостеприимство Международный шпион и суперагент Пятого Рейха, оберштурмфюрер СД Фриц Диц не страдал, конечно, белой горячкой. Увидев под крышкой своего кейса гномика, он крепко задумался. Версию о своем собственном внезапном сумасшествии он отверг почти сразу, поскольку был обучен мысленному тестированию своей психики и умственной полноценности. Затем он предположил, что фигурка мальчика -- ни что иное как искусственная механическая подделка. Но и эту версию он отмел, поскольку обладал чрезвычайно острым зрением и мог отличить живую ткань от синтетической. В последующие несколько минут Фриц Диц перебрал еще десятка два версий -- от высокотехнологичной проекции и гипноза до инопланетян, однако ни одна из них не выдерживала глубокого критического анализа. Окончательно загнав себя в тупик, немец решился пойти напролом: он поднял крышку чемоданчика, вставил в глаз стеклышко монокля и прошептал: -- Вас ист дас?.. Петя, которому все уже порядком надоело, демонстративно отвернулся. Диц отложил монокль и надел на голову специальную лупу, какими пользуются часовщики и ювелиры. Склонившись над чемоданчиком, он стал разглядывать свою находку, словно тонкую огранку драгоценного камня. Несомненно это был нормальный, здоровый мальчик лет двенадцати, но только приблизительно в сорок раз меньше обыкновенного. Тут ему показалось, будто мальчик что-то произнес. (Петя сказал: "Ну и как?") -- А? -- немец поднял брови. -- Рассмотрели? -- А... -- Что дальше? Я, между прочим, есть хочу. Диц захлопнул чемоданчик. Вероятно, у него было не совсем нормальное лицо, потому что к нему подошла стюардесса и поинтересовалась, не желает ли господин таблетку аспирина. Немец раздраженно отмахнулся и попытался сосредоточиться. "Так-так-так-так-так... Если мальчика ему подсунули русские... Но с какой целью? Чтобы втереться в доверие и выведать у него секреты? Пожалуй, слишком грубо и очевидно. Господи, я тупею... Кстати, теперь по крайней мере понятно, кто отключил в музее сигнализацию... Кто бы он ни был, надо поговорить с ним начистоту. Ах, да, он просил накормить его... Диц нажал кнопку вызова, подошла стюардесса. -- Пожалуйста, принесите какой-нибудь еды. -- Легкие закуски, горячее, вино, десерт? -- Нет, нет, принесите только один маленький бутерброд с икрой. Самый маленький. -- Чай, кофе, вино, фрукты? -- Да, да, фрукты... Допустим, черешню. Одну ягоду. -- Что?.. -- Пожалуй... принесите еще рюмку водки. Нет, лучше сразу целую бутылку. -- Что?!. -- Выполняйте заказ, фроляйн. Битте. И дотошный немец с самым что ни на есть серьезным выражением лица поднял глаза на стюардессу. На другой день лайнер совершил посадку в столице Колумбии Боготе. За время перелета Фриц Диц неоднократно вступал с Петей в довольно сумбурные переговоры. Рассказ чудо-мальчика был с одной стороны абсолютно достоверен, то есть не имел ни единого внутреннего противоречия, с другой стороны не поддавался никакому здравому объяснению. Измучив себя окончательно, Диц смирился и решил принять историю о сущностях зеркальной комнаты как временную рабочую версию. В Боготе немец остановился в люксе самой приличной гостиницы, встретился со своим южноамериканским связным, побывал в Национальном банке, в нескольких ювелирных магазинах и в художественной галерее. Только вечером он вернулся переночевать в свой номер. Петя весь день провел в бронированном чемоданчике, изнывая от жары и духоты. Едва Фриц запер дверь номера и распахнул крышку, Петя без церемоний потребовал предоставить ему ванную и туалет. Немец хлопнул себя по голове и немедленно организовал "винзиг киндеру" все удобства.. Справив давно назревшие неотложные дела, Петя постирал одежду, а затем долго и блаженно плескался в пластмассовой крышке от мыльницы. Утром они снова сели в самолет и через пару часов вышли в Мехико. Потом они опять летели на юг -- в спортивном в двухместном самолете, потом ехали на джипе по крутым горным дорогам, затем шли и кое-где даже карабкались своим ходом. В конце концов залязгали тяжелые железные двери, загудел лифт, и Петя почувствовал, как они стремительно проваливаются куда-то вниз, а потом чемоданчик оказался на более или менее устойчивой поверхности, и крышка распахнулась. -- Гутн таг, -- приветливо сказал Фриц. -- Вот мы и дома. Ванна, ужин, свежая постель? -- Дома... -- Петя настороженно огляделся. -- Оставайтесь здесь, мне нужно на некоторое время уйти. -- Хорошо, только пустите меня опять в крышку... то есть, в ванную. -- Отлично, извольте. Сюда никто не войдет, но имейте в виду, что в ваших собственных интересах никому не попадаться на глаза, ферштейн? -- Ферштейн. Немец слегка отвернул кран, оставил дверь в ванную открытой и вышел. Комната была обставлена в аристократическом стиле, с элементами готики в очертаниях резного черного дерева. Приблизившись к спинке кровати, на которой лежал чемоданчик, Петя всмотрелся в дальние углубления резьбы и понял, что мебель только выглядит старинной, а на самом деле сработана недавно. По стенам развешано рыцарское оружие и доспехи, на письменном столе бронзовый бюст писателя Фридриха Ницше, над столом портрет Гитлера. Из-за темно-коричневых с золочеными кистями штор пробивался дневной свет. Надев на запястья лазательные крюки, Петя вскарабкался на подоконник. Так и есть: вместо окна матовый экран с искусственной подсветкой. Конечно, какое еще может быть окно в комнате, находящейся в десяти минутах спуска на лифте. Ванная оказалась едва ли не больше жилой комнаты. Спортивные тренажеры, многофункциональные душевые, ванны с гидромассажем, паровые кабины, сауна и небольшой бассейн с высохшим дном. Петя забрался в мраморную раковину умывальника под прохладную струйку воды и прикрыл глаза. 2 Краткая история Пятого Рейха. Гитлер жив! Страстный поцелуй в попу, во время которого Фриц Диц деликатно отворачивается Когда-то давным-давно, в середине двадцатого века, Адольф Гитлер потерпел поражение в своей безумной войне против человечества. Он сам и его жена Ева Браун покончили с собой. А его сподвижников судили на Нюренбергском процессе и приговорили к пожизненным срокам тюрьмы или к смертной казни. Однако многие сумели скрыться еще до суда и бежали вместе со своими семьями за океан. Там, в джунглях Южной Америки, у подножья Кордильер, самые фанатичные сторонники Гитлера обустроили колонию беглых поселенцев, названную "Четвертым Рейхом". Соорудив ветхие хижины, они научились делать из глины посуду и шить одежду из шкур убитых животных. Они ели почти все, что растет, и все, что движется. Особым лакомством у них считалось мясо обезьяны. Каждый год, в день рождения фюрера, колонисты убивали с десяток пойманных загодя и томящихся в клетках обезьян, обдирали шкуры и целиком зажаривали на кострах. Наевшись до отвала, они напивались мутной браги, изготовленной из плодов земляной груши и устраивали на поляне горделивое факельное шествие по кругу с выкриками и скандированием. Через несколько лет после того, как на свет появилось первое новое поколение колонистов, в глубине непроходимых зарослей, в подножии гор, дети обнаружили несколько лазеек. Это были входы в глубокие горные пещеры. И вот однажды -- о чудо! -- в одном из ответвлений путаного лабиринта они нашли алмазные россыпи. Такого количества чистейших природных алмазов никто не видел со времен сотворения мира. Единственным недостатком этих алмазов была их величина: это были очень, очень маленькие камни, каждый величиной с маковую росинку. Колонисты собрали совет старейшин. И они, после длительных дебатов, во время которых было выпито немереное количество мутного напитка из земляной груши, решили отправить в ближайший город пару молодых и смекалистых офицеров Абвера. Эти люди должны были продать в городе мешочек алмазов, а на вырученные деньги приобрести и доставить в лагерь кое-какие необходимые инструменты для дальнейшей разработки прииска. Поездка увенчалась успехом, и следующую партию товара "с большой земли" в джунгли доставили уже на собственном вертолете. Работа закипела. Постепенно лагерь переместился в глубину пещер, сеть которых оказалась чрезвычайно длинной, запутанной и имевшей многоуровневую систему -- от подножья до самой вершины. В пещерах колонисты обнаружили остатки древней цивилизации инков и "Мумрика" -- гигантскую, ослепительную, покрытую золотом и усыпанную камнями статую божества. Эта находка до такой степени поразила их расшатанную психику, что полностью перевернула прежние религиозные представления. Тем временен агенты "Четвертого Рейха" шныряли по всему миру, продавая алмазы крошечными карманными партиями, дабы не спровоцировать их удешевление. Выручку они переводили на секретные счета банков государств с устойчивой экономикой. Тяжелые грузовые вертолеты на протяжении нескольких лет, под покровом ночи, беспрерывно курсировали над джунглями, затоваривая пещеры всем необходимым для строительства большого и самодостаточного пещерного города. К концу шестидесятых, когда над Землей начали кружить военные спутники, от которых невозможно что-либо утаить, строительство было почти закончено. Новоселы обживались в своих новеньких квартирах, обставленных на манер довоенного благополучия. Но еще раньше произошло событие, которое произвело окончательный расклад в прошлом и будущем колонистов. Все минувшие годы тягот и лишений они продолжали верить в своего фюрера. Они верили, что он жив и когда-нибудь явится к ним и осветит их затворническую жизнь своим гением, своей мудростью и своим величием. И он явился. Адольф Алоизович Шикельгрубер (Гитлер) не покончил с собой в мае 1945-го, как это принято считать. Гитлер благополучно спасся, оставив поблизости от своего последнего убежища два обгорелых трупа -- своего собственного двойника, двойника своей жены Евы Браун и двойника своей любимой собаки белокурой колли Клары. Первое время он скрывался в Тибете, куда его всю жизнь влекла склонность к мистике. Монахи спрятали фюрера, как спрятали бы любого несчастного, постучавшегося в двери монасыря. Но после испугались и, чтобы избавиться от него навсегда, заключили с ним сделку. Монахи предложили Адольфу Гитлеру пятьдесят дополнительных лет жизни в обмен на то, что он никогда больше не вспомнит об их существовании. Временное бессмертие заключалось в пятидесяти пилюлях, изготовленных на основе травки молодушки, которую можно было собирать лишь в пору ее цветения и которая цвела один раз в сто шестьдесят четыре года, во время приближения к Земле кометы Григга-Меллиша. Каждый из десяти монахов ордена мог дать от себя только пять штук таблеток, поскольку каждому из них предстояло дотянуть до нового цветения молодушки еще без малого сто лет. Спустившись с Тибета, Адольф сделал на лице легкую пластическую операцию, отрастил "шкиперскую" бородку, купил документы на имя г-на Гугенсона и поселился вместе со своей женой в Швейцарии, на берегу прекрасного Боденского озера. Здесь он мог спокойно тратить денежки с секретного счета Верховной канцелярии Рейха, номер которого, как он думал, не был известен уже никому. Он купил добротный четырехэтажный дом с черепичной крышей и обставил его по своему вкусу. Его часто можно было видеть стоящим на берегу у мольберта -- с трубкой, не знавшей запаха табака, в зубах -- или прогуливающимся с женой и собакой. Изредка его работы покупали заезжие туристы, и он отдавал, не торгуясь. В нижнем углу каждой его миловидной акварели стояли загадочные инициалы "А.Н." -- Adolf Hitler. Казалось, эта пара пожилых интеллигентных и зажиточных бюргеров доживает свой век в счастье и благополучии. Но, странное дело: соседи с некоторых пор начали замечать, что в то время как жена с годами естественным образом дряхлеет, сам господин Гугенсон, напротив, становится свежее и привлекательнее. И при этом -- невиданное дело! -- как будто уменьшается в размерах!.. Первые восемь пилюль Адольф принимал в точности так, как его научили тибетские монахи: по одной штуке в последнее новолуние перед весенним равноденствием натощак. И это было правильно. Но вот однажды по миру разнеслось известие о смерти Сталина, которое так его потрясло, что с этой минуты страх перед собственной смертью сделался его болезненным, неотвязчивым психозом. И он решил оттягивать приближение последней дозы сколь это возможно долго. С весны 1953-го, на свой страх и риск, он начал делить каждую таблетку пополам. Для того, чтобы срабатывала и половина, Гитлер задался целью уменьшить вдвое массу своего собственного, и без того хилого тела. С маниакальным упорством он изнурял плоть всевозможными диетами, голоданиями и клизмами. Он покупал все без исключения средства для похудания, которые находил для него специально нанятый человек. К весне 1958 года Адольф весил 34 килограмма против прежних 59. Между тем, раздобревшая на свежем воздухе и обожаемом ею швейцарском шоколаде Ева Браун весила 94. Появляться где-нибудь рядом было немыслимо, тем более, что благодаря побочному действию травки молодушки, Гитлер не просто худел, он уменьшался в размерах! Теперь, оказавшись рядом, муж и жена были похожи на толстую заботливую бабушку и маленького непоседливого внука, приклеившего себе бородку и взявшего без спроса любимую дедушкину трубку. В начале семидесятых Гитлер похоронил состарившуюся у него на глазах супругу, и через несколько лет отметил свое девяностолетие, оставаясь хотя и не очень молодым, но еще крепким и здоровым мужчиной миниатюрной внешности. Для того, чтобы сохранять свою "вечную молодость" в тайне от окружающих, Гитлер был вынужден переезжать с места на место и менять документы. В 1988-м на секретный счет начали поступать огромные суммы. Гитлер понял, что кто-то из его сповижников остался жив и, мало того, преуспевает в этом новом мире. Вычислив источник, он вышел на разбросанную по всему миру глубоко законспирированную сеть торговцев природными алмазами. Наняв частных сыщиков, Адольф получил возможность допросить с глазу на глаз одного из таких торговцев. Под действием хорошей дозы "эликсира правды", агент рассказал ему все. Алмазным дилером оказался сын его друга и сподвижника Ганса Штимлера, благополучно сбежавшего за океан в майские дни поражения и скорби. Гитлер крепко задумался. Теперь он знал, что его помнят, в него верят и его все еще ждут. По правде говоря, ему уже порядком надоело быть господином Гугенсоном, надоела шкиперская бородка, надоело держать в зубах пустую трубку, переезжать с места на место, менять документы, врать и изворачиваться. И он решился. Он попросил устроить ему встречу на нейтральной территории с самим Гансом Штоком -- крепким старцем, исполнявшим обязанности начальника пещерной колонии. У двух старинных приятелей состоялся долгий и серьезный разговор. ОН явился колонистам в день своего столетнего юбилея -- 20 апреля 1989 года. Ганс Шток и двое его доверенных людей долго и тщательно готовили это событие, проводя ежедневный молебен во здравие и возвращение великого фюрера. Адольф Гитлер выскочил из праздничного торта во время юбилейной молитвы, предварявшей грандиозный банкет по случаю его столетней годовщины. "Аллилуйя!" -- торжественно провозгласил Ганс Шток. "Аллилуйя!.." -- выдохнули все четыреста пятьдесят жителей пещерного города, провозглашенного впоследствии с этой минуты Пятым Рейхом. Несомненно, это был ОН. Сделавший обратную пластическую операцию, отрастивший характерные усики и косую челку. Гитлер ни в чем, кроме своего неожиданно маленького размера, не вызывал сомнений в своей подлинности. (В ближайшие дни он сам настоял на экспертизах, которые удостоверили его несомненную подлинность.) Стоя на каркасе торта, послужившего ему трибуной, Адольф два с половиной часа произносил речь, сравнимую по напору и энергетике с лучшими концертами "AC/DC" или "SLADE" в пору их расцвета. По окончании его взору представилась удивительная картина: дамы гребли по воздуху руками или валялись на полу, задрав ноги; мужчины мычали и трясли головами, описавшиеся дети плакали. Как оказалось, за годы затворничества и экспериментов над собственным организмом Гитлер не только не растерял, но и преумножил свой магнетически воздействующий на массы ораторский дар. К тому времени, когда в пещерном городе оказался Петя Огоньков, фюрер уже отметил свой сто двадцать третий день рождения. Он был бодр и полон сил, ему уже давно было тесно в пределах колонии, так же, как когда-то было тесно в пределах германского Рейха. Но в то же время ему было все еще чересчур просторно в объеме своего собственного тела. Из пятидесяти "бессмертных" таблеток оставалось только семь -- на каких-нибудь четырнадцать лет жизни -- а потом... Мгновенная старость, потеря разума и позорная смерть? С некоторых пор Адольф воспринимал смерть не иначе как поражение, нелепый проигрыш в большой и сложной игре под названием Жизнь. Единственным выходом из создавшегося положения он видел повторное двукратное уменьшение массы собственного тела и последующее деление каждой из семи оставшихся таблеток не над две, а уже на четыре равные части. Такой шаг дал бы ему еще четырнадцать лет, и тогда до очередного цветения травки молодушки оставалось бы всего три года, а три года он уж как-нибудь обязательно дотянул... Но сократить вдвое вес, который и без того уже подходил больше какой-нибудь дворовой собаке, а не человеку, довести его до восемнадцати килограммов... это было почти за пределами здравого смысла. К счастью для человечества, именно эта проблема, а не вопрос всеобщей и окончательной победы Пятого Рейха, волновал Адольфа более всего. Его лаборатории, оснащенные по последнему слову техники и возглавляемые нанятыми за огромные деньги светилами науки, с некоторых пор занимались одной единственной проблемой: созданием эффективного быстродействующего средства для похудания. Работа давала неплохие результаты и вскоре, к ужасу фюрера, в колонии не осталось ни одной упитанной дамы, на соблазнительные округлости которой он мог бы искоса бросить свой вожделенный взгляд. Благодаря побочным результатам появились безотказные средства от облысения, импотенции, гемороя и старческого слабоумия. С некоторых пор колонисты, все как один, сделались стройными, подтянутыми и сексуально активными, а волосы у них отличались быстрым ростом и необычайной густотой. Адольф любовался своим маленьким народом, уже ничуть не сомневаясь, что именно здесь, в стороне от погрязшей в пороке цивилизации, зародилась та самая раса людей, о которой он мечтал всю свою жизнь -- раса господ. В ближайшие дни он намеревался показать миру одного из таких людей, отправив на Олимпиаду в Санкт-Петербург своего приемного сына Курта -- гордость, надежду и утешение его затворнической жизни. Новый план мирового господства избранной расы не имел ничего общего с бестолковой пальбой из пушек времен второй мировой войны. Нет, нет, -- решил для себя Гитлер, -- больше не будет никакого насилия и никакой жестокости. Не будет крови, не будет несчастных, оплакивающих своих близких. Просто однажды утром человечество не проснется, воспарив ликующими колоннами в иные прекрасные миры. А здесь, на Земле, возникнет новая популяция людей -- умных, красивых и талантливых, гораздо более соответствующих божественному замыслу великого Мумрика. В их распоряжении останется несметное количество материальных благ и природных ресурсов, которых с избытком хватит на сотни и тысячи лет беззаботного существования. Понадобится, конечно, некоторое количество рабочей силы для грязной работы и обслуживания. Эти предварительно тщательно отобранные люди будут привиты вакциной и сконцентрированы на острове Мадагаскар, откуда будут выписываться по мере надобности. Данные об этих людях будут опубликованы в специальных красочных каталогах. Для того, чтобы вступить во владение Землей комфортно и не хлопотно, в банковскую систему, армию, разведку, госуправление, науку, медицину и прочие ключевые области человеческой жизнедеятельности постепенно должны внедриться свои люди. За минуту до "часа икс" эти люди выключат и дезактивируют атомные реакторы, системы наведения, химические и бактериологические производства -- словом все, что в состоянии бесконтрольного функционирования могло бы омрачить колонистам их вступление во владение земным шаром. По правде говоря, желаемый безболезненно действующий и не приносящий вреда окружающей среде препарат еще не был разработан, и пока в распоряжении Гитлера был только образец новой популяции бубонной чумы -- неизвестной мировой науке, а потому не имеющей противодействующей вакцины. Но мысль о заражении мира бубонной чумой, по счастью, еще не приходила ему в голову. Одним из лучших шпионов Пятого Рейха был родившийся в 1975 году Фриц Диц, оберштурмфюрер СД, сын близкого фюреру товарища по партии барона фон Дица. Этот чрезвычайно способный молодой человек имел Оксфордское образование, свободно говорил на шести языках и еще на двух десятках мог объясниться, закончил военно-историческую академию в Мюнхене, имел звание капитана Бундесвера и недавно, с благословения фюрера, был завербован американской разведкой. Фриц Диц обладал энциклопедическими знаниями, был замечательным спортсменом и беззаветно служил идеям национал-социализма. Он вел хитроумную игру со спецслужбами Германии и Соединенных Штатов, а также выполнял некоторые поручения фюрера личного характера. Поручения заключались в скупке произведений живописи и крупных обработанных алмазов для личной коллекции Гитлера. В колонии имелись, конечно, свои огранщики и собственные россыпи природных алмазов, да только камни здесь были, к сожалению, мелковаты. Самый крупный добытый здесь алмаз едва тянул на пятнадцать каратов, а это совершенно не удовлетворяло вспыхнувшей с некоторых пор страсти фюрера к бриллиантам. Ему нравились крупные экземпляры, вес которых можно было приятно ощутить на ладони, а гармония искусстно обработанных граней радовала глаз волшебными бликами. Что касается живописи, Гитлер предпочитал всем другим полотна Питера Рубенса. При виде некоторых работ великого фламандца он буквально терял голову и погружался в блаженный транс, из которого мог вывести только решительный оклик Фриды, его строгой няньки. Адольф располагал двумя оригиналами Рубенса и бесчисленным количеством его копий. Когда он заходил в примыкавшую к рабочему кабинету галерею и вставал перед очередной пышнотелой бабой, глаза его начинала искриться восторгом, к подбородку скатывалась слеза, ноздри раздувались и трепетали. Сегодня, четвертого июня, в полнолуние, Адольф с замиранием сердца дожидался своего лучшего агента, который вез ему из Европы "Любительницу сладких булочек" -- талантливую стилизацию, еще пахнущую свежей краской. Манера мастера в этой картине был доведена до абсурда и от одного ее изображения в сетевом каталоге фюрер уже сходил с ума. Сработанная на совесть здешним плотником золоченая рама зияла таинственной пустотой, и Адольф с утра ходил возле нее в нетерпении. Но вот ему доложили, что фон Диц в приемной. Гитлер сорвался с места и вышел навстречу долгожданному посетителю. -- Зиг хайль! -- щелкнув каблуками, Фриц вытянулся в приветствии. Он переоделся в военную форму, делавшую его еще более неотразимым. Адольф небрежно вскинул ладонь, заложил ручки за спину и неторопливо обошел его, посматривая исподлобья. Он не хотел сразу выдавать свое нетерпение по поводу картины. При встречах с Гитлером Фриц чувствовал смущение и стыдился этого. Его кумир, его божество было ростом не более одного метра пятнадцати сантиметров и едва доходило ему до пояса. Пластические операции, питательные маски и подтяжки кожи сделали лицо фюрера похожим на лицо куклы, раскрашенной и покрытой лаком. -- Она здесь? -- произнес наконец Гитлер, не выдержав томления. -- Она здесь, экселенц. -- Так быстрей же, крепите ее и вешайте туда, к свету!... -- Адольф отвернулся и прикрыл глаза рукой: он хотел увидеть картину сразу, во всем ее великолепии, не испортив впечатления преждевременными, случайными ракурсами. Диц хлопнул в ладоши, в кабинет внесли свернутый в рулон холст, плотники споро натянули его на подрамник, подогнали контуры и повесили картину на приготовленное для нее место в галерее. -- Ну!.. Ну!.. Долго еще?.. -- стонал Гитлер. -- Готово, экселенц! Адольф отнял руку, повернулся и медленно приблизился к пышнотелой "Любительнице сладких булочек". Некоторое время он смотрел на картину в немом восторге, его глаза сделались влажными и заблестели. -- Да, да... -- прошептал он. -- Это она. Она прекрасна... Не владея собой, Гитлер шагнул вперед и прильнул губами сначала к одной, а потом к другой солнцеподобной половинке зада "Любительницы", который весь занимал добрую половину холста. В нос ему ударил запах свежей краски. Гитлер отпрянул, вытер губы и резко обернулся. Фриц Диц сосредоточенно, через монокль, разглядывал деталь картины на противоположной стороне галереи. Адольф оправился и сделал значительное лицо. -- Господин барон. -- Да, экселенц? -- Фриц повернулся к фюреру. -- Пройдемте в кабинет, мой друг, нам пора уже поговорить о делах. 3 Петя подслушивает и подглядывает. Новый перспективный план зачистки восьми миллиардов. Завтра ехать обратно Пете надоело сидеть в раковине; он вполне отдохнул, и теперь ему стало казаться, что из чаши бассейна доносятся приглушенные голоса... Он нацепил на плечи рюкзак с лазательным снаряжением и спустился на дно. Голоса доносились из отверстия для слива воды. Не долго думая, Петя залез в это отверстие. Трехдюймовая труба позволяла ему свободно шагать в ней как в просторном тоннеле. Чем дальше он шагал, тем более знакомыми казались ему эти голоса. Один, несомненно, принадлежал Дицу, а второй он как будто слышал в кино. Особенно это было знакомо, когда немецкая речь второго срывалась на визгливые выкрики. "Неужели... -- подумал Петя. -- Нет, нет, он уже умер, давным-давно." Впереди замаячил свет сливного отверстия, и через минуту мальчик стоял на дне бассейна, почти такого же как у Дица, но только выложенного не плиткой, а белым мрамором. Петя забросил крюк на верхнюю перекладину дюралевой лесенки и вылез на край бассейна. Дверь в кабинет была приоткрыта. Гитлер стоял на дощатом возвышении, смахивающем на ресторанную эстраду. На этом возвышении у него был письменный стол, кресло, книжные полки и огромный портрет самого себя. При этом живой фюрер едва доставал макушкой нарисованному до колена. Возвышение это было построено, видимо, для того, чтобы во время официальных встреч смотреть на подчиненных сверху вниз. От несопоставимых величин человеческих фигур -- Гитлера живого; Гитлера нарисованного; стоящего внизу Фрица Дица в фашистской форме, а также его самого, Пети, совсем уж маленького -- голова у мальчика пошла кругом. Немецкого он почти не знал, и мог догадываться о том, что говорили в кабинете, лишь по некоторым знакомым словам. В точности говорили следующее. -- Как это случилось? -- спрашивал Адольф, и в его голосе звучала обида и раздражение. -- Ты знаешь, Фриц, как нестерпимо я хочу иметь эту вещь. -- Бывает так, экселенц, -- отвечал барон, -- что камень не желает переходить к другому владельцу, и тогда лучше его не трогать. Но, так или иначе, я бы привез его вам, не случись досадного совпадения. -- Совпадение? Не бывает никаких совпадений. -- Дело в том, экселенц, что камень пытались украсть. Это произошло всего за несколько часов до того, как я бы подменил его на фальшивку. -- Значит, их поймали? -- О да, сразу, едва ли не на месте преступления. -- Да, да, барон, вы правы. -- Гитлер, поскрипывая досками, прошелся по сцене. -- Теперь нельзя его беспокоить. Необходимо подождать, пока он снова не обретет спокойствие и гармонию. Но вы убедились, что эти воришки сами не подменили камень? -- Разумеется, экселенц. -- Верните мне дубликат. Диц приблизился к фюреру и протянул ему фальшивую "Звезду Мексики". -- Стекло... глупое лупоглазое стекло... -- глаза фюрера сделались скучающими. -- Я знаю, сынок, ты все еще работаешь лучше всех. Но теперь алмаз должен отлежаться по меньшей мере год. -- Но разве через год не только камень, но и весь мир не будут нашими, экселенц? -- Нет, не так скоро. Именно сейчас я рассматриваю более мягкий вариант спасения и обновления человечества. Дело в том, что восемь миллиардов трупов могут создать определенные проблемы... Пожалуй, мы пойдем по другому пути. Гитлер нажал кнопку связи: -- Доктор Шприц! В зале появился еще один примечательный субъект. Это был худой мужчина в белом халате, высотой не менее трех метров. Хищные глаза под седыми кустами бровей, сгорбленная спина и гаденькая улыбка делали его чем-то похожим на джинна из восточных сказок. Впоследствии Фриц Диц рассказал Пете, что этот доктор, обязанный пробовать на себе все препараты, до того, как предлагать их фюреру, сделал ошибку в расчетах и добился однажды обратного желаемому результата: изобретенные им пилюли для уменьшения роста, в несколько месяцев увеличили его собственный рост почти вдвое. Доктор зашел пригнувшись, но все-таки задел люстру; она зазвенела, закачалась, и все время беседы великан придерживал ее рукой. -- Доктор Шприц, -- обратился к нему фюрер, -- поясните, но очень коротко, нашему другу суть ваших последних разраб