дцать гномов, жили на одном необитаемом острове, а Политбюро голодранцев -- на другом. И чтобы одни на своем острове устроили справедливое общество равных, а вторые -- счастливое будущее без денег. Назвали всю эту бодягу программой Созидания Будущего. Транспортирование арестантов поручили мне, как самому заслуженному, заметьте, межгалактическому навигатору. Для размещения трудоголиков выбрали островок 04071958 на планете Колдобина системы Гончих Псов; для голодранцев -- 23111908 на планете Земля Солнечной системы. Навязали мне в помощники инженера Курносика. Ладно, думаю, как-нибудь переживу. Погрузили арестантов в трюм, роботы их стерегут. Транспортируемся сначала в Солнечную систему, приземляемся. А Курносик -- он уже как бы и не гном. Ну, это я рассказывал. Значит, Курносик меня связал и велел роботам перегружать все материалы, инструменты, приборы на челнок. Арестанты как зайцы разбежались. Забрал он, короче, все, кроме продуктов; он теперь какими-то специальными таблетками питается. Ну и дуру еще эту оставил, "Матрешку", она бестолковая, ни к чему не пригодная. Главный динамик утащил, без него не улетишь. Ну, оставил он меня на "Волчке", думает, куда я денусь без главного динамика. Как только он с грузом на челноке отчалил, я -- бац! -- защиту. Идет он на другой день к "Волчку", он уже старую фабрику начал расконсервировать, идет так по-деловому, вдруг -- бац! -- башкой своей о хронооболочку -- так, что из башки вся его железная дребедень едва не высыпалась. Кричит что-то роботам, руками машет. Стал ломами, кирками бить, снизу подкапываться, сверху на челноке подлетать... Ничего не выходит! Сутки бились, неделю, месяц, потом оставили меня в покое. Это он, значит, алмазным шаром своим занимался. А вот теперь, когда время прижало, снова пытается пробиться. А трудоголики эти и голодранцы, которые сначала разбежались, стали на острове обустраиваться. Трудоголики хоть работать умеют, -- пока в политику не ударились, некоторые из них даже классными мастерами были. Ну, пришлось кое-что вспомнить. Нашли на мелководье старую подводную лодку, отремонтировали и стали охотиться за подводными кладами. Они решили, что когда-нибудь вернутся на Колобок и опять заживут припеваючи. Ну а голодранцы делать вообще ничего не умеют. Сначала поселились в деревне, которую на первых порах себе трудоголики построили. Потом их Курносик несколько раз пытался работать заставить, да они каждый раз разбегались. После одичали окончательно, даже говорить разучились. А трудоголики заделались настоящими пиратами, стали с Курносиком торговать. Разграбят какое-нибудь селение у побережья материка или клад со дна поднимут -- и несут своему "директору". А он уж как-то с ними расплачивается. А в последние дни и гномами торговать стали. Ну, это вы сами лучше меня знаете... Вот вам и программа Созидания Будущего. Потрясенные услышанным, некоторое время все молчали. -- Откуда же вы знали, что делается на острове? -- спросила Кроха. Не говоря ни слова, Прим Бамбас шагнул к тумбе и щелкнул переключателем. Окружавшая динамик невидимая сфера зажглась изнутри, и на ее поверхности возникло объемное изображение острова в обрамлении морской воды. -- Один из эффектов большой оптической сферы, -- объявил адмирал. -- Все, что под ней находится, отражается на этом колпаке. Любой участок можно увеличить. Вот, например, ваша ракета... Прим Бамбас повертел какой-то регулятор, и на поверхности сферы возникло изображение скалистого берега и парящей над водой привязанной у входа в грот ракеты. -- А вот алмазные разработки. Ракета исчезла, и все увидели котлован с копошащимися там гномами. Прим Бамбас выключил изображение. -- Так что вы не думайте, что я тут сижу, как какой-нибудь слепой крот в норе. Я ведь и на вашу стоянку однажды наведывался. -- Да, это правда, я вас видел, -- сказал Карлуша. -- А я вас тоже видел, -- сказал Прим Бамбас. -- Поэтому и к себе пустил. Столпившиеся вокруг тумбы человечки расселись по своим местам. -- А что бы вы делали, если бы получили назад свой динамик? -- спросила Кроха. -- Как это что?! -- воскликнул Прим Бамбас. -- Я бы в ту же секунду отсюда телепере... тьфу! Смылся бы отсюда! -- И вы бы оставили здесь все как есть? -- А что я могу сделать? Я ведь космический навигатор, а не милиционер. Навязали мне этого "директора", пускай теперь сами и разбираются. Пускай присылают специалистов. -- А что, если мы сами попробуем? -- предложил Студент. -- Что попробуем? -- Ну, "разобраться", без специалистов. Ведь смотрите: все пятнадцать трудоголиков сейчас работают в карьере, вы их можете оттуда взять и доставить на их штрафную планету; дикари-голодранцы, как мне кажется, исправились, их можно вернуть на Колобок; а директора-Курносика мы изловим и прооперируем. К нему вернется сознание гномы, и он постарается исправить все, что успел натворить нехорошего. -- Звучит складно, -- сказал адмирал после некоторого раздумья. -- Только вот времени на это не осталось. Дело в том, что через два дня истекает семилетний срок, и если я не вернусь на Колобок, сюда прибудет аварийная команда. Меня, конечно, после всего этого разжалуют... Прим Бамбас безнадежно махнул рукой и состроил кислое лицо. -- И все же, -- он решительно поднялся из кресла, -- попробуем! Тем временем оставшиеся в лагере не находили себе места от волнения. Прошло меньше часа, а связь со спасательным отрядом, отправившимся на поиски Карлуши и Чека, уже прервалась. Вдруг из пещеры преспокойно вылезли Студент, Взломщик, Глюк, Карлуша, Чек, Зубрилка и Кроха. Повисла недоуменная тишина. Пока они гостили в летательном аппарате, адмирал Прим Бамбас изменил течение времени под хронооболочкой. Но не в сторону ускорения, как обычно, а в противоположную. Часть четвертая ВЕЛИКИЙ ДИКТАТОР Глава первая Осталось немногим более суток... Директор узнает то, что хотел. Циркуль не узнает ничего и падает Инженер Курносик сидел за столом своего рабочего кабинета и сосредоточенно смотрел перед собой в одну точку. Он думал. Вернее, по большей части просчитывал и анализировал, так как полноценно думать он разучился после того, как усовершенствовал содержимое своей черепной коробки. Строго говоря, он уже и не был никаким Курносиком. А потому следовало бы называть его так, как он того и требовал, -- просто директором. Справедливости ради следует заметить, что способность воспринимать действительность как обыкновенный гном он еще полностью не утратил. В такие минуты он был именно Курносиком, а не директором. Возможно, причиной тому был спинной мозг и другие части его организма, оставшиеся после многочисленных операций нетронутыми. С одной стороны, он мог мгновенно считать, анализировать и накапливать информацию на уровне самого совершенного компьютера, с другой -- осознавать себя гномом, переживать и руководить мыслительными способностями головы. Все это, конечно, плачевно отразилось на его стремительно раздваивавшейся психике. Курносик стал капризным и мнительным; директор -- расчетливым и беспощадным. Глядя в одну точку, директор-Курносик мучительно переживал неудачу с вагонеткой, которую Прим Бамбас разрезал пополам, словно какой-нибудь свечной огарок. Расположенные в голове датчики зафиксировали прилив крови к щекам. Ему было стыдно. "С какой же силой захлопнулась эта штука?.." -- подумал Курносик, и его электронный мозг мгновенно выдал ответ с точностью до ста тридцати шести знаков. Нет, никаким сверлом ее, конечно, не взять. Но ведь в природе нет материи, которую нельзя было бы разрушить! Он уже перепробовал такие радикальные средства, как тепловой и лазерный лучи, химические реактивы и пиротехнику. Никакого результата. Хоть бы царапина, хоть бы малейшая шероховатость... Однако если дело так пойдет и дальше, то его планам не суждено будет сбыться. Планам, ради которых он поставил на кон все, что имел в жизни, ради которых он превратил себя в машину! Если в ближайшие сутки не удастся продырявить проклятую оболочку, он выведет алмаз на орбиту Земли. Ему, конечно, наплевать на земных гномов, они не сделали ему ничего плохого. Но раз уж он не может вернуться на Колобок, где над ним смеялись, где его почти унижали... Судорога сжала на мгновение его горло. Нет, он должен вернуться именно на Колобок и показать всем, кто он на самом деле... Кто... или что? Щека задергалась в нервном тике. Впрочем, неважно. Вселенная содрогнется, когда они поймут, с кем имеют дело!! Курносик поднял голову и величественно, чуть прищурив под темными очками белесые ресницы, посмотрел перед собой. Взгляд его случайно упал на экран монитора, где было видно, как в котловане суетятся пленники -- его рабы, его личная собственность. Курносик подумал, что среди пленников могут быть высококлассные специалисты, имеющие опыт работы с твердыми сплавами. Его собственные познания в научно-технических областях ограничивались электроникой и механикой, немного анатомией, короче говоря, робототехникой. В одно мгновение Курносик мысленно пролистал список пленных с прилагаемыми сведениями о каждом. Циркуль! Он значится здесь как многопрофильный инженер. Надо поговорить с этим Циркулем, возможно, он согласится работать на определенных условиях... Есть еще изобретательница Огонек, и механик Шестеренка. Нет, Шестеренка сбежал утром вместе с другими мерзавцами из последней партии. Интересно, почему остался Циркуль? Ведь он из той же компании... Так, посмотрим. Он из Земляного города, в то время как все бежавшие -- из Песочного. Наверное, в этом что-то есть... Новая беда: гномы разбегаются словно кролики. У этих горе-пиратов увели "Медузу". Это значит, что скоро сюда нагрянут земные гномы. Может быть даже раньше, чем прибудет инспекция с Колобка. Это даже не одна, а две катастрофы. За оставшееся время необходимо найти способ вернуться. Большой алмазный шар готов к своей великой миссии. Он назван "Жалом Змеи", и его всевидящий разящий луч настигнет любого, не пожелавшего принять Новый Порядок и его самого, Великого Диктатора!.. Но пока все летит к черту. Времени нет, необходимо использовать любые средства. Интересно, адмирал когда-нибудь выходит за пределы купола? Надо хорошенько за ним следить. А сейчас инженер Циркуль. Возможно, он имел дело со сверхтвердыми сплавами... В дверях появился "Шестой" -- субъект с чрезвычайно гнущейся и подвижной конструкцией. Робот-телохранитель, паяц, запрограммированный на самообучение и беспредельную личную преданность хозяину. -- Обед для господина директора! На серебряном подносе находились пакетик с порошком и стакан воды. Курносик вытряхнул порошок на язык, запил дистиллированной водой. -- Пускай сюда приведут заключенного четырнадцать дробь восемь. "Шестой" сказал "слушаюсь, хозяин" и выбежал из кабинета, мягко ступая на полусогнутых ногах. Перед важным разговором следовало подзарядиться. Директор достал из ящика стола блок питания и воткнул штекер в расположенное за ухом гнездо. От дозы электрического тока по позвоночнику прокатилась теплая волна. Ему тут же захотелось перемножить все имеющиеся во Вселенной песчинки на количество всех имеющихся во Вселенной капель воды. Но поскольку такая цифра могла занять всю память, директор отменил задачу и с наслаждением потянулся. Хрустнул суставами, и промурлыкал себе под нос какой-то легкомысленный мотивчик. -- Циркуль в приемной, -- доложил "Шестой". Физиономия Курносика тотчас приняла строгое выражение. -- Пусть войдет. В кабинете появился инженер Циркуль. Как и все работающие в карьере пленники, он был грязный и оборванный. Директор сразу признал в нем строптивого гнома, нагрубившего ему при первой встрече. -- Работали с твердыми сплавами? -- не здороваясь, сказал Курносик. Циркуль демонстративно отвернулся. Последовало минутное молчание. Затем Курносик решил повести себя круто. Он изо всех сил ударил кулаком по столу и закричал: -- Как стоишь, негодяй!!! Однако на слове "негодяй" голос у него сорвался, выдав фальшивую высокую ноту, а затем его стал душить кашель. В кабинет, в волнении подавшись вперед, на полусогнутых ногах вбежал "Шестой". На плечах у него был наброшен откуда-то взявшийся белый халат, в руке -- докторский чемоданчик. Курносик в раздражении сделал ему отмашку рукой, и паяц немедленно исчез за дверью. Циркуль продолжал стоять сложив руки на груди, как будто происходящее вокруг его ни в малейшей степени не касается. -- Повторяю вопрос, -- слабым голосом, но с расстановкой произнес директор. -- Имеете ли вы практику работы с твердыми сплавами? Последовала новая отвратительная пауза. У Курносика возникло ощущение, что он разговаривает сам с собой. На него начала наплывать волна гнева, лицо его сделалось багровым, голова загудела. -- Хорошо, давай так, -- неожиданно согласился Циркуль. -- Я отвечаю на твои вопросы, ты отвечаешь на мои. Мой вопрос -- твой ответ, потом твой вопрос -- мой ответ. Годится? От такой наглости мысли у Курносика стали путаться. С изумлением он молча смотрел на Циркуля. Усилием воли он дал себе приказ успокоиться и переадресовал вопрос своему мозговому компьютеру. Чуждый таких понятий, как раздражение, гордость или самолюбие, компьютер выдал команду "продолжать разговор на условиях собеседника". "Если он что-нибудь и выведает, -- подумал Курносик, --хуже не будет. Скорее всего, разговорить его другим способом не удастся. А под пыткой такой гном станет еще упрямее". -- Задавайте ваш вопрос, -- сказал Курносик. "Он не такой дурак..." -- подумал Циркуль. А вслух сказал: -- Тогда объясните, в конце концов, что происходит на этом острове. -- Это не вопрос, а тема для разговора, -- возразил директор. -- Задавайте вопросы, на которые можно дать односложный ответ. -- "Да" или "нет"? -- Ну, не так категорично. -- Хорошо. -- Циркуль переменил позу, засунув руки в карманы и повернувшись лицом к собеседнику. -- Вот мой первый вопрос. Почему ваши друзья-разбойники оказались сегодня в котловане? Директор удивленно вскинул брови. -- Вас это действительно интересует?.. Хорошо, я отвечу. Несколько моих роботов получили информационный вирус и доставили их в котлован по ошибке, вместо беглых пленников. Теперь мой вопрос. Вы работали с твердыми сплавами? Игра в кошки-мышки началась. Б у р а в ч и к. Работал. Так, значит, побег удался? Д и р е к т о р. Побег удался. Существуют ли, на ваш взгляд, материалы, которые невозможно разрушить? Б у р а в ч и к. Если это физическая материя, то не существуют. Где они сейчас? Д и р е к т о р. Не знаю, полагаю, что утонули. Каким способом вы бы попытались разрушить самую прочную в мире поверхность? Б у р а в ч и к. Я бы ее распилил. Почему вы считаете, что они утонули? Д и р е к т о р. Они связали никуда не годный плот. Какой материал вы бы использовали для распилки поверхности? Б у р а в ч и к. Любой материал. Где вы могли видеть плот? Д и р е к т о р. В памяти роботов. В чем же смысл? Б у р а в ч и к. В скорости вращения. Даже бумажный диск при достаточной скорости вращения режет сталь... Циркуль не успел задать свой вопрос, потому что директор ударил кулаком по столу и воскликнул: -- Ну конечно! Все дело в скорости! Следовало всего-навсего изменить форму сверла, превратив его в дискообразную пилу, и увеличить число оборотов! Я ошибочно делал ставку на силу давления и твердость наконечника... Отлично, теперь я знаю, что мне делать! Курносик так обрадовался кажущемуся быстрому решению проблемы, что позволил себе вслух эти невыдержанные восклицания. Спохватившись и вновь взяв себя под контроль электронного мозга, он сказал сурово: -- Будешь на меня работать? Теперь Циркуль пожалел, что так быстро продал свои знания. Он не знал, что именно и с какой целью будет пилить директор, но было понятно, что сейчас он оказал противнику неоценимую услугу. У Циркуля возникло непреодолимое желание схватить этого никчемного гнома за горло и вытрясти из него весь дух. Убедившись, что поблизости нет стражников, он шагнул к столу, не сводя с директора горящего взгляда и высвобождая руки из карманов... -- Сейчас, сейчас... Договоримся... Директор все понял, по лицу его пробежала волна страха. Он потянулся к вмонтированной в стол кнопке и... В ту же секунду Циркуль потерял опору под ногами и полетел куда-то в кромешную тьму... Ведомые возвратной пружиной, створки расположенной в полу дверцы захлопнулись и, точно совместившись с рисунком, стали вновь совершенно незаметны. Директор достал платок и вытер взмокшее от волнения лицо. Хотя все закончилось благополучно, удовлетворения он не чувствовал. -- Шестой! -- выкрикнул он отрывисто. В кабинет вбежал "Шестой". Не увидев Циркуля, он плавно повернул голову на триста шестьдесят градусов. После этого он решил, что хозяин запер пленника в письменный стол. -- Приведи теперь сюда эту... изобретательницу, -- распорядился Курносик. -- Номер один дробь четыре. Стой! Сам не ходи, пошли Четвертого. А ты отправляйся в слесарный цех, пусть подготовят там все для работы. Я скоро подойду. "Шестой" послал в ответ несколько восторженных воздушных поцелуев и выбежал за дверь. Глава вторая В западне. Губа настоящая, но подозрение вызывает электрический штекер При падении Циркуль здорово ушибся и на несколько секунд потерял сознание. Очнувшись, он все вспомнил и тщательно себя ощупал. Затем принялся тереть глаза и таращиться в темноту, силясь что-нибудь увидеть. Однако эти старания ни к чему не привели. Встав на четвереньки и, ощупывая перед собой каждую неровность, Циркуль начал осторожно продвигаться вперед, одновременно прислушиваясь и принюхиваясь. Пахло плесенью и сыростью. Сверху, из кабинета, доносились какие-то голоса. Долго ползти не пришлось, он почти сразу уперся головой в стену. Циркуль поднялся и стал осторожно передвигаться по периметру. Для того, чтобы совершить полный круг, а что вернее, квадрат, потребовалось немного времени. Дно каменного колодца имело ту же форму, что и предательская дверца над головой. Циркуль задрал голову и стал внимательно вглядываться, опершись рукой о холодную шершавую стену. До его слуха донеслись звуки голосов. Один был довольно пискляв и принадлежал, по всей видимости, даме. Затем послышался сдавленный крик, удар -- и створки люка раскрылись, мгновенно ослепив ярким светом. Быстрее, чем мысль, сработал рефлекс: Циркуль выставил вперед руки и согнул ноги в коленях. Рухнувший из люка гном, по счастью, оказался совсем легким, удержать его не составило труда, хотя высота была довольно приличной. Гном продолжал что-то пискляво кричать и трепыхаться, так что пришлось выпустить его из рук. Оказавшись на каменном полу, он тут же замолк, и молчание длилось до тех пор, пока Циркуль сам не подал голос: -- Пожалуйста, не волнуйтесь. Я ваш товарищ, такой же пленник. Меня зовут Циркуль. Мы, должно быть, знакомы?.. На этот раз молчание было недолгим: -- А, это вы... Я сейчас, извините... Немного не по себе. -- Как вас зовут? -- Ах да... Вы меня не узнали? Я Клюковка. То есть Огонек... Циркуль, разумеется, был с ней хорошо знаком. Он знал, что девчонка невероятно умна и изобретательна. К тому же Студент, приготовляясь к побегу, посоветовал ему ничего не предпринимать без предварительного согласования с "ученой коллегой", о которой в последнее время отзывался исключительно в превосходных тонах. "Вот это сюрприз! -- подумал Циркуль. -- Теперь, когда нас тут двое, мы точно не пропадем!" -- Негодяй! -- продолжала тем временем кипятиться Огонек. -- Какой негодяй... Ну ничего, он это надолго запомнит... Циркуль молчал, деликатно выжидая, когда она успокоится и сама расскажет о том, что произошло наверху. Так оно и вышло. Повозмущавшись вдоволь и утерев платочком глаза, Клюковка рассказала обо всем, что случилось в директорском кабинете. Итак, представ в свою очередь перед директором, Огонек захотела первым делом выяснить, не является ли он сам роботом. Она вела разговор, пристально вглядываясь ему в лицо и расставляя хитроумнейшие психологические ловушки. Но так ничего и не поняла. Или это был выдающихся способностей гном, или какой-то сверхсложный компьютер, способный улавливать все оттенки разговора... Заинтригованная и сгорающая от любопытства, она решила приблизиться к директору вплотную. Разговор в это время крутился вокруг темы о возможности разрушения сверхпрочных материалов. -- Вот, скажем, на столе у вас лежит деревянная колотушка, -- говорила Огонек для отвода глаз, шаг за шагом приближаясь к письменному столу. -- Для чего она? -- Это киянка для измельчения проб хрупких пород, -- отвечал Курносик, не замечая маневра пленницы. -- А известно ли вам, что при определенных условиях даже этой деревянной колотушкой можно пробить любую поверхность, какой бы прочностью она ни обладала? -- Вот как? И какие же для этого необходимы условия? Тем временем Огонек приблизилась вплотную и, перегнувшись через стол, со словами "а вот какие!" из всех сил дернула Курносика за верхнюю губу. Тот взвыл от боли. Губа оказалась настоящая, но в этот момент Клюковка заметила у него за ухом гнездо для электрического штекера. Не раздумывая, она схватила со стола деревянную колотушку и, размахнувшись, треснула ею Курносика по голове. Отступив назад, она стала пристально следить за его реакцией. Из последних сил Курносик нажал кнопку люка и тут же, с глухим дребезгом сломанного будильника, уронил голову на стол. А пленница, потеряв почву под ногами, ухнула прямо на руки подоспевшего вовремя Циркуля. Некоторое время Циркуль с изумлением смотрел на Клюковку или, что вернее, пялил глаза в темноту. -- Какая вы... -- проговорил он наконец. -- Какая вы решительная! -- Ну, это еще что, -- небрежно отозвалась барышня. -- Однажды я отдубасила трех хулиганов, которые пытались отобрать у меня сушеную грушу. Я так надавала им этой грушей, что одному пришлось бинтовать лицо, а второго увезли лечить в больницу. Пока Циркуль пытался понять, сколько же все-таки было хулиганов, Огонек встала, отряхнулась и сказала: -- Кстати, я вам очень благодарна. Ведь я могла здорово расшибиться. Надеюсь, мы будем друзьями. Они нащупали в темноте и потрясли друг другу руки. -- Вы уже успели осмотреть этот подвал? -- поинтересовалась Огонек. -- Надо простучать стены. Где-то валяется колотушка, пошарьте вокруг себя. Циркуль нашел увесистый деревянный молоток и принялся простукивать стены. Увы! Толстая каменная кладка отзывалась повсюду одинаково глухо и безнадежно. -- Попробуйте выше. В такой густой инфраструктуре должны быть какие-нибудь коммуникации. Циркуль послушно простучал стены так высоко, как только мог дотянуться. Никаких результатов! -- Дайте-ка я залезу к вам на плечи... Циркуль смиренно нагнулся. -- Давайте сюда колотушку. А теперь встаньте и медленно передвигайтесь. И Огонек начала простукивать стены на высоте, составлявшей почти половину всей высоты этого каменного мешка. Но вот очередной удар прозвучал совсем не так, как предыдущие, -- значительно громче и звонче. -- Есть! -- крикнула Огонек. Глава третья Труба. Помутнение рассудка -- Есть! Давайте сюда что-нибудь острое... Циркуль нащупал в одном из карманов металлическую отвертку и протянул вверх. Огонек схватила отвертку и принялась энергично выскребать цемент между камнями. Циркулю тут же запорошило глаза, но он не издал ни звука и не шелохнулся, а только опустил голову и позволил слезам -- капля за каплей -- самим вымывать сор из глаз. Постепенно жало отвертки углубилось в кладку настолько, что его стало недоставать. Циркуль отыскал в карманах металлическую линейку, и работа вновь закипела. Терпение и воля к достижению цели делают чудеса. -- Готово! -- прошептала Огонек. -- Теперь я могу протолкнуть камень вперед, но благоразумнее будет вытащить его из стены в нашу сторону. Дайте-ка мне снова отвертку. Работая отверткой как консервным ножом, она стала осторожно выдвигать камень внутрь помещения. Постепенно камень вылез достаточно для того, чтобы можно было ухватить его руками. -- Отойдите в сторону! Циркуль торопливо сделал шаг в сторону, послышался тяжелый глухой удар, пол содрогнулся. -- Становитесь на место. Теперь я просуну туда руку. Циркуль встал на место и с нетерпением ждал результатов. Наверху слышалась возня и сыпалась пыль. -- Все ясно! -- прошептала Огонек. -- Ну, говорите же, что там? -- Вентиляционная труба. Вмурована в стену. -- Что же делать? -- Полезем в трубу. Расшатать и вынуть из кладки еще несколько камней было плевое дело. Выстроив из них ступеньки, Циркуль сначала протолкнул в трубу даму, а затем, подтянувшись на руках, кое-как вскарабкался и сам. При этом Огонек изо всех сил тянула его за ворот кожаной куртки. Оказавшись внутри жестяной трубы, имевшей в сечении четырехугольную форму, Циркуль понял, что из-за своего роста не может встать здесь даже на четвереньки. Приходилось мучительно извиваться, опираясь на локти, чтобы поспевать за своей спутницей, которая бодро бежала впереди на четвереньках и поторапливала: "Быстрее, ну что же вы там застряли! Разве можно быть таким неуклюжим?.." А Циркуль обливался потом, кряхтел и пыхтел как паровоз. Наконец, после нескольких замысловатых поворотов, спусков и подъемов, впереди забрезжил слабый свет. Стараясь не стучать коленками по жести, беглецы приблизились к зарешеченному окошку и заглянули в помещение. Это был слесарный цех, в котором роботы выполняли некоторые необходимые работы по железу, а также устраняли у себя механические неисправности. Входная дверь распахнулась, и в мастерской появился директор. Это было неожиданно. Огонек и Циркуль отпрянули от решетки и переглянулись. Голова у директора была перебинтована, ему только что произвели вскрытие черепной коробки. После того как Клюковка ударила его молотком, "Шестой" срочно заменил ему некоторые поврежденные участки. Но оттого, что времени на тщательную настройку не было, электронный мозг и нервная система организма Курносика немного рассогласовались. От этого он периодически терял мысль и непроизвольно тряс головой. -- Шестой! -- тихо произнес Курносик. -- Я! -- радостно воскликнул "Шестой", следовавший как тень по пятам своего хозяина. -- Пусть сюда подгонят эту... Ну, сверлить... -- Вас понял! -- восторженно пропел "Шестой" и скрылся за дверью. Через минуту несколько роботов пригнали по проложенным из цеха рельсам вагонетку, с помощью которой директор пытался сверлить защитную хронооболочку "Волчка". -- Так. -- Курносик деловито потер руки и тут же забыл то, что хотел сказать. Лицо его исказила гримаса. -- Осмелюсь доложить, -- вкрадчиво проговорил "Шестой", -- вы вознамерились заменить сверло плоским вращающимся диском... -- Да, да, -- небрежно махнул рукой Курносик. -- Вот именно. Замените... И пошевеливайтесь!!! -- внезапно перешел он на крик в приступе беспричинного раздражения. -- Пошевеливайтесь живо, уроды безмозглые!.. Несколько обученных слесарному делу роботов принялись за работу, а директор медленно уселся за стол, расположенный прямо под вентиляционной решеткой, за которой, затаив дыхание, прятались Огонек и Циркуль. Он опустил голову и прикрыл глаза ладонью. Мысли разбегались, как тараканы, выстроить их в логическую цепочку не было никакой возможности. То он решал сложнейшую алгебраическую формулу для получения максимального КПД новой алмазной пилы, а то в голове вдруг начинал вертеться трогательный мотив песни о козочке, которая заблудилась ночью в лесу. И на глазах у него выступали слезы... Потом наплыло воспоминание о том, как он на Колобке однажды здорово разыграл соседей, протянув на улице веревку, о которую все спотыкались. И тогда губы у него скривились в насмешливой улыбке. Но все сюжеты обрывались на середине, перескакивали на другие, как игла на старой пластинке. Курносик обхватил трясущуюся голову обеими руками и застонал. -- Ну что же вы, остолопы, -- произнес он с надрывом. -- Почему так медленно, почему вы так долго возитесь? Зачем такая большая крышка... и алмазы по краям... зачем такие излишества? Роботы-слесари вытянулись по струнке и бодро доложили в один голос: -- Такое дело, хозяин! По краям дискообразной пилы в специальные пазы вмонтированы необработанные алмазы со сверхпрочной режущей кромкой. При скорости вращения диска четыре тысячи оборотов в секунду он разрежет как сыр любую из известных в природе поверхностей с тысячекратным запасом! Директор на несколько секунд ухватил мысль. -- Когда будет готово?! -- Практически почти уже... Но, не дав роботам-слесарям договорить, в мастерскую ворвался перепачканный в пыли и глине робот с карьера. -- Тревога, хозяин, тревога! -- задребезжал он взволнованно. -- Ракета! Четыре ракеты!! Пять ракет!!! -- Что?!! -- надрывно выкрикнул директор. Рука его нащупала пульт, и несколько расположенных под потолком мониторов зажгли экраны. Панораму котлована разительно изменила серебристо-красная в малиновом зареве заката -- огромная, стоящая торчком, ракета. Она взгромоздилась прямо на деревянное колесо в центре рабочей площадки, разнеся его в щепки. На других экранах можно было различить еще четыре ракеты, которые маячили высоко в небе, разбросанные от горизонта до горизонта. Директор приложил пальцы к горящим вискам и, глядя в одну точку перед собой, прошептал: -- Где пленники? -- Согласно пункту инструкции 17/448 прим., -- доложили стражники, -- "в случае каких-либо событий, не предусмотренных настоящей инструкцией, всех пленных согнать в приемный отстойник". -- Согнали? -- глухо сказал директор. -- Так точно, согласно пункту инструкции... -- Почему никто не покормил моих рыбок?! -- выкрикнул Курносик. Он вспомнил, что на Колобке у него остался аквариум с рыбками. Пытаясь ухватить ускользающую мысль, бедняга напрягся так, что жилы вздулись у него на висках. -- Отставить, -- произнес он сдавленно. -- Пленных беречь. Пока они с нами, сюда никто не сунется. -- Готово, хозяин! -- доложили роботы-слесари. -- Куда прикажете доставить агрегат? Курносик поднял глаза и увидел готовую к работе вагонетку-пилу новой конструкции. Теперь пила была похожа на патефонную пластинку с алмазными зубцами по краю. -- "Козочку-малышку"! -- плаксиво потребовал директор. -- Громче, громче! Он притопнул ногой и подскочил с места. От резкого движения голова его прояснилась. -- Отставить, -- сказал он сдавленным голосом. -- Вагонетку к "Волчку", алмаз к погрузке на челнок. Живо!!! Голова у Курносика перестала трястись, он вновь обрел уверенность. В одно мгновение он рассчитал поминутный план действий на ближайшие часы: разрушение защитной оболочки, погрузка большого алмазного шара на "Волчок", мгновенная телетранспортация на орбиту Колобка. Запасной вариант, на случай еще одной неудачи с разрушением оболочки, предусматривал вывод алмаза на орбиту Земли, удерживание на острове заложников, жестокий ультиматум земным гномам... Курносик гордо вскинул подбородок, глаза его под темными стеклами очков надменно сузились. В этот самый момент, из-за приоткрывшейся над его головой вентиляционной решетки, высунулась рука с деревянной колотушкой. И, хорошенько размахнувшись, огрела Курносика по голове... Внутри головы глухо задребезжало, и только бинты спасли черепную коробку от полнейшего и окончательного разрушения. В вентиляционной трубе послышался дробный удаляющийся стук. Курносик подумал, как хорошо быть крошечной молью, затеряться в складках какой-нибудь пушистой шубы и хорошенько выспаться. Затем он перемножил два на два, и у него получилось пять с половиной. Успокоенный, он повалился под стол, свернулся калачиком и тут же уснул. Глава четвертая Отстойник. Нос и Костыль в сговоре против всех. Самое главное не услышали Беглецы миновали несколько поворотов, и Циркуль запросил пощады. Огонек остановилась и дождалась спутника. Переведя дух, тот сказал: -- Вы в следующий раз хотя бы предупреждайте... Я от вас этой выходки совершенно не ожидал. -- Я и сама не ожидала. Все как-то само собой получилось. Самое главное, что -- началось! Ракеты уже здесь, теперь мы должны хорошенько разворошить это гнездо изнутри... Тихо! Лазутчики замерли и услышали впереди невнятный шум. Они проползли еще с десятка два шагов и остановились у решетки, выходящей в просторный каменный зал с балкончиком. Циркуль сразу узнал помещение, которое называли отстойником. Сейчас здесь повсюду стояли, сидели и лежали пленники, человечки и барышни, -- кажется, все пленники, какие только были на острове. Среди общего гула можно было различить голоса двух сидевших под решеткой гномов, и лазутчики поневоле прислушались к их разговору. -- Совсем плох наш капитан, -- говорил первый. -- Сидит и смотрит в одну точку, будто медузу проглотил. -- Сдается мне, что он немного того... -- шепотом подхватил второй, -- умом сдвинулся! Циркуль и Клюковка догадались, что голоса принадлежат пиратам. -- А что, если придется выбирать нового капитана, а, Костыль? -- сказал первый. После таких дерзких слов Костыль настороженно стрельнул глазами по сторонам. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, зашептал, наклонившись к уху собеседника: -- Вот что я тебе скажу, Нос. Если нам доведется выбирать, то тебе прямая дорога в капитаны, так и знай! -- Ты думаешь? -- физиономия Носа приняла надменное выражение. -- А что же мы тогда будем делать с этим, с Бородой?.. -- А кому он такой нужен? -- цинично заявил Костыль. -- Просто получит пинка под зад. Узнать бы только, куда он припрятал наши денежки... Нос помолчал, а потом как-то неуверенно произнес: -- Интересно, сколько же мы заработали? Ведь ни разу с командой не рассчитался, лохматая обезьяна! Вы, говорит, все теперь богачи! Как только вернемся на Колобок, получите ваши денежки. Как бы не так! На Колобке он почистит перышки, наденет костюмчик -- только его и видели!.. Здесь надо брать его за жабры, здесь. Пускай вернет нам все, что причитается. А свои -- пускай хоть раздаст в пользу бедных. Но только свои денежки, а не наши! -- Это ты правильно говоришь, Нос, -- понимающе закивал Костыль. -- С чего бы это нам отдавать свои денежки в пользу бедных? Совсем рехнулся наш капитан. А деньжонок там прилично, тысчонки три золотых, по моим подсчетам. Нос присвистнул. -- Двести тысяч фантиков на брата... -- пробормотал он задумчиво. -- Это одних только банковских процентов десять тысяч фантиков в год. Вполне прилично можно существовать. А если в дело пустить... -- А если на двоих... -- произнес в тон ему Костыль. -- На что это ты намекаешь? -- спросил Нос подозрительно, но с интересом. -- На то. На то самое, что ты подумал. Нам вдвоем отсюда легче смыться, я знаю, что говорю. Только бы выбраться за ворота. Есть одна вещица, без которой отсюда вообще никто не улетит. Корабельный кладовщик был хитрым и расчетливым гномом. Он ничего не говорил просто так, впустую. И Нос навострил уши. -- А что за вещица, Костыль? -- поинтересовался он беззаботным тоном. -- Не надо со мной хитрить, Нос. Я не проговорился. Я хочу, чтобы ты был моим компаньоном, за остальных, вместе взятых, я не дам и выеденной устрицы. Это действительно важная штука, без нее вся эта канитель акуле под хвост. Ты думаешь, почему навигатор все еще киснет в этой паршивой горе? Да он просто не может сдвинуться с места без этой чепуховины! Никто не знает, где она спрятана, -- ни директор не знает, ни адмирал, ни наш спятивший капитан. Только я знаю. -- Как же директор собирается вывозить отсюда свое добро? -- А он думает, что потерял пластинку на "Волчке", вот и пилит без конца проклятую оболочку. А Прим Бамбас, наоборот, думает, что ее спер директор. На самом деле вещица лежит в надежном месте. -- Кто же ее спрятал? -- Я ее спрятал, Нос. Когда все разбегались с "Волчка", я ее невзначай выудил из директорского кармана. Так, на всякий случай. Я знал, что без нее корабль не полетит. -- Куда же ты мог ее спрятать... Неужто она осталась на "Медузе"? -- Типун тебе на язык, Нос! Где теперь "Медуза", знает один только наш спятивший капитан, он и сейчас стоит за штурвалом... Приятели покосились на капитана. Черная Борода и вправду, похоже, рехнулся. Выпучив глаза, он крутил колесо воображаемого штурвала и издавал губами неприличные звуки. -- Нет, пластинка не на "Медузе", -- продолжал Костыль. -- Я припрятал ее здесь, на острове. Нос лихорадочно соображал. Ни тот, ни другой не собирался первым раскрывать карты. Хотя, конечно, больше козырей было пока у Костыля: зная место нахождения главного динамика, он мог диктовать свои условия всем: и ему, и директору, и адмиралу... -- Хорошо, Костыль, -- сказал Нос, все взвесив. -- Ты мой лучший друг, а у друзей не может быть секретов. Мы ведь с тобой еще там, на Колобке, заварили всю эту кашу. Ты -- казначей, я -- старший агитатор, зампредседателя. Славные были времена! А теперь выходит, что я казначей. И вот что я тебе скажу, Костыль. Наш председатель, капитан то бишь, прячет денежки в старой шахте, на северном склоне. Золото в двух мешках, одному зараз оба не унести. Такие дела. Веришь? -- Верю, коли одному не унести. Я с самого начала понял, что все золотишко тебе одному не унести, поэтому с тобой и говорю. Видел я, как ты следил за капитаном. -- Что же ты сам не проследил? -- Куда мне следить с моей деревяшкой... -- Костыль постучал по своей деревянной ноге. -- Как видишь, и следить-то не пришлось. Ты мне сам все рассказал, Нос. -- Так, значит, мы заодно? -- Конечно. Конечно заодно, как в старые добрые времена. Только знаешь что... Моя хреновина пока здорово перетягивает твои мешки. Может, знаешь еще что-нибудь интересное? -- Это точно, Костыль, есть еще кое-что в запасе. У меня в запасе есть такое, отчего у тебя вмиг вырастут новые копыта и ты поскачешь за мной, как испуганный олень. Я ведь, Костыль, знаю шифр замка этих дурацких дверей!.. Огонек и Циркуль, вытянув шеи, превратились в слух. Но в эту самую минуту, как назло, по полу прогромыхала груженная камнями тележка, и ничего не стало слышно. А в это время Костыль сказал: -- Вот это дело, Нос! Я так и думал, что мы с тобой когда-нибудь станем богачами. Все остальные ломаного ушка не стоят! А теперь слушай: пластинка в старой деревне, в сундуке с космическим барахлом. Если что -- подумают на голодранцев, я так рассудил. Тележка проехала мимо, вновь стало тихо, но для Циркуля и Клюковки самое важное утонуло в шуме. -- Молодец, Костыль! -- обрадовался Нос и похлопал приятеля по плечу. -- Башка у тебя варит что надо. Сегодня ночью, когда все уснут, выберемся отсюда, заберем твою ерундовину, мое золотишко -- и начнем переговоры с Прим Бамбасом. Доставит нас и наши денеж