панцирь снова спас его противника. Но вот сабля сверкнула и выбила у Храброго Ерша гимнотиду. На миг он застыл от неожиданности, и все затаили дыхание: сейчас царевич нанесет удар... Но Капелька указал на нож: - Подними! С безоружными я не дерусь. Главнокомандующий захлебнулся от возмущения: - Не дерешься с безоружными? Но ведь ты закован в панцирь с головы до пят! Давай биться по-честному, без кольчуг и панцирей! - Согласен, - сказал царевич. - Но я не могу снять панцирь. Только мастера подземелья в замке, которые заковали меня по приказу отца, Великого Треххвоста, могут меня расковать... - Ты считаешь, что твой отец - Великий Треххвост? - неожиданно раздался взволнованный голос. Это говорил Каппа. - Да, он мой отец! - сказал царевич. - Почему же ты совершенно не похож на отца? - Я спрашивал у него, и он ответил мне так: "Почему головастик не похож на взрослую лягушку? Почему личинки Крабов и Угрей не похожи на своих родителей?" - Значит, сейчас ты - личинка? А со временем будешь таким же страшным и уродливым, как Великий Треххвост? И ты хочешь этого? Тень пробежала по лицу царевича. - Пока нет, - тихо сказал он. - Этого может и не быть. Ведь мой отец - всемогущ. Захочет он - и я навсегда останусь таким, как сейчас. - Так он говорил? - Каппа обошел вокруг царевича, разглядывая его. - Нет, сейчас ты, Капелька, очень похож на драгоценную жемчужину - весь так и сверкаешь... Но что там, в середине? Смешинка коснулась жемчужины, подаренной Сольдием, и повторила его слова. - Если это настоящая жемчужина, то внутри у нее должна быть простая песчинка. - Верно! И сейчас мы проверим, осталась ли у него в душе хотя бы песчинка простоты и добра. Каппа достал из сумочки тонкую рисовую лепешку. - Вспомни, Капелька! В детстве ты любил эти незатейливые рисовые лепешки. Вспомни, Капелька! Их выпекал тебе дядюшка Карп. Возьми и съешь! Как завороженный, не отрывая взгляда от Каппы, царевич взял лепешку и откусил от нее кусочек. И тотчас мучительно нахмурился, словно припоминая что-то. Откусил второй кусочек, третий... - Кто ты? - с усилием выдавил он. - Съешь всю лепешку и вспомнишь. Она впитает тот страшный яд, которым опоили тебя, и тогда разум твой просветлеет. Ешь! Царевич торопливо ел лепешку, и все смотрели на него, затаив дыхание. Каппа стоял молча, с невыразимой мукой глядя на своего сына, который забыл его. И тут у царевича вырвалось: - Отец! Каппа и Капелька бросились в объятия друг друга. Что-то бессвязно говорили и не могли наговориться после долгой разлуки. - Пойдем, - сказал Звездочет-Клоун друзьям. - Пусть никто не мешает им сегодня. - Но что произошло? - допытывался Храбрый Ерш. - Я ничего не понял! И Звездочет-Клоун рассказал им все: как похитили сына Каппы и сделали из него царевича, сына Великого Треххвоста, как заставили забыть родного отца. - Но зачем, зачем? - стиснула руки Смешинка. - Это знает только сам Великий Треххвост. - Теперь они уплывут домой? Навсегда? - Нет, еще рано домой. Пока существует Великий Треххвост, Капелька всегда будет в опасности. И над городом висит угроза. Нам нужно проникнуть в замок и сразиться с самим владыкой. Только тогда мы вздохнем свободно. - Что ты говоришь? - ужаснулась Сабира. - С самим Великим Треххвостом? Он всех проглотит и не заметит! Он так велик и страшен! - Ну, не так страшен и не так уж велик, - с загадочной улыбкой ответил Звездочет-Клоун. - Но как проникнуть в замок? - Очень просто, по Темной трубе. Это единственный путь. КТО БЫЛ ЗА ПРОЗРАЧНОЙ СТЕНОЙ Жуйдавись медленно прохаживался у двери, закрывающей Темную трубу, и тоскливо размышлял о том, как несправедлива жизнь. Еще недавно каждый Спрут получал четыре обеда в день и, кроме того, мог прийти на кухню, выбрать любое приглянувшееся ему блюдо. А тот, кто нес ночные дежурства, получал еще дополнительный обильный ужин. Теперь же, когда город взбунтовался, еды в замке не осталось и каждому Спруту сократили норму до одного обеда в день. Да и что это за обеды? Повара тайком пожирают половину кушаний... "Что же дальше будет? - подумал с отчаянием Жуйдавись. - Так мы умрем с голоду! Нет, надо обязательно отвоевать проклятый Коралловый город!" Он подтянул пояс на отощавшем животе и разозлился: "Скоро мне придется менять свое имя! Оно звучит насмешкой". - Лапы вверх! - вдруг раздался решительный голос, прервавший невеселые мысли Жуйдавись. Он с удивлением обернулся и увидел встопорщенного Бычка-цуцика, наставившего на него громадный пистолет. - Что? - спросил растерянно Жуйдавись, потянувшись одним щупальцем к своему оружию. - Лапы вверх, говорю! - еще громче крикнул Бычок-цуцик. - Не то стреляю! Ты окружен, так что лучше сдавайся! - Сдавайся - мрачно подтвердил кто-то сзади. - Сдавайся! - добавил голос справа. Жуйдавись струхнул. Он не отводил вытаращенные глаз от громадного пистолета, и щупальца его медленно поднимались вверх, роняя дубинки. Кто-то обезоружил Спрута. - Стой здесь и молчи! Не то пристрелю! - Поосторожнее с оруж-жием, - прошипел Спрут. - Если этот большой пистолет... выстрелит... - Не беспокойся, он не выстрелит! - звонко ответил Бычок-цуцик и бросил что-то рядом со Спрутом. Тот скосил глаза и с удивлением увидел, что это не пистолет, а обыкновенный морской огурец. Какой позор! А в это время позади лязгнул тяжелый запор, и дверь распахнулась. Оттуда вышли Смешинка, Храбрый Ерш, Звездочет-Клоун, Сабира, царевич Капелька с отцом Каппой и стали обнимать неустрашимого Бычка-цуцика, смелую Барабульку, отважного Бекасика. Это они, услышав из-за двери сигналы Морского Уха, подкрались и обезоружили Спрута. - Молодцы! - одобрил Храбрый Ерш. - А что мы будем делать с ним? - Свяжем и бросим в Темную трубу. - Чем свяжем? - задумалась Смешинка. Храбрый Ерш захохотал: - Осьминога связать легче всего! Его же щупальцами Недолго думая, так и сделали. Бросили Жуйдавись в Темную трубу, плотно набив его клюв пучком водорослей, чтобы не орал, и закрыли дверь. - Пусть посидит здесь, как мы сидели. А в это время в большом зале Лупибей разглагольствовал перед собравшимися изможденными жителями подземелья и выстроенными рядами Спрутами. - Наше войско временно отступило! Царевич погиб в бою. Но мы скоро нанесем решающий удар! Мы победим! - Он повернулся к прозрачной стене, за которой с хмурым видом покачивался владыка. Все молчали. Владыка встрепенулся и озабоченно спросил: - Замок хорошо охраняют? Бунтовщики не ворвутся сюда? - Они никогда не осмелятся это сделать! Но даже если осмелятся... - Лупибей злобно ухмыльнулся, - то найдут здесь свой конец! Смотрите, - он указал в сторону главного коридора. - Большой кипящий котел я приказал накрыть тонким настилом. Как только бунтовщики ворвутся сюда и приблизятся к котлу, настил провалится, а перед ним упадет решетка. Бунтовщики с налету ударяются о решетку и сыплются в котел, Лупибей подал знак, и Спруты подвели к настилу несколько дрожавших от страха Колюшек и Бобырей. - Эти изменники, - указал на них Лупибей, - обвиняются в том, что подбивали слуг бежать из замка. Он повернулся к Спрутам: - Сейчас вы увидите действие котла-западни. Поставьте настил так, чтобы каждый, кто ступит на него, сразу же падал в котел. А потом бросьте туда изменников. Спруты захлопотали у настила. - Готово! Начальник стражи поднял щупальце, чтобы подать знак. - Трус! Подлый предатель! Толпа качнулась, повернулась на крик. В одном из боковых коридоров стоял царевич Капелька, глядя на Лупибея горящими от ненависти глазами. - Ты?! - Спрут побелел, потом пожелтел. - Но ведь ты... - Убит, хочешь сказать? - язвительно спросил царевич. - Но ты ошибся, рано еще протянул щупальца к власти. Отец, я жив! - Сынок! - радостно заголосил Великий Треххвост. - Как я рад! Ты один можешь защитить замок! Эти Спруты только и думают о своих шкурах. Как же ты спасся? - О, это долго рассказывать. А сейчас прикажи схватить Лупибея, как предателя и труса, бежавшего с поля битвы и принесшего нам поражение. - Врешь! - затопал щупальцами Спрут. - Я сражался до последней возможности. У меня боевое ранение! - Он тыкал щупальцем в перевязанный глаз. - А вот где был ты? Как ты спасся? - уцелевший глаз сверлил царевича. - Ты предал нас! Великий Треххвост, прикажи схватить его! Владыка растерянно посмотрел на Капельку. - Я не могу арестовать своего сына... - Какой он тебе сын! - презрительно махнул щупальцем Спрут. - Молчи! - рявкнул Великий Треххвост так, что все вздрогнули. - Еще слово - и я прикажу схватить тебя! - И он взволнованно присвистнул. - Меня схватить? - расхохотался начальник стражи. - Как бы не так! Стража подчиняется только мне! А твоему пособнику, которого ты именуешь сыном, не удастся захватить власть. Здесь я хозяин, пора понять это! - Как... как ты смеешь! - захлебнулся от ярости владыка. - Взять его! Связать! Бросить в подземелье! Ни один Спрут не шевельнулся: все преданно смотрели на Лупибея, который презрительно отвернулся от своего повелителя. Толпа в испуге замерла, глядя на разъяренное чудовище. Оно подплыло к прозрачной стене, словно намереваясь разнести ее вдребезги. - Ну, давай, давай, - ухмыльнулся Спрут, косясь на него. - Выйди, покажись, каков ты есть. Но владыка, наводивший страх одним своим видом, застыл в нерешительности. Это показалось толпе очень странным. Зато Лупибей, выглядевший рядом с чудищем маленьким рачком, важно надулся. - Поняли, кто настоящий владыка моря? - обратился он к толпе. - Это я, великий Лупибей, а не ничтожество, которое сидит за прозрачной стеной. Сидит - ну и пусть сидит. Я буду показывать его всем, пусть видят, насколько я силен, что даже такое чудище меня боится! Все, все должны меня бояться! Я не за стеной, я здесь! Мои щупальца, мои верные слуги достанут каждого! Он повернулся к царевичу. - А этого... бросьте в котел. - Попробуйте! - Капелька выхватил саблю. - Ну-ка, кто из твоих верных слуг покажет свою храбрость? Лупибей, позеленев, несколько мгновений смотрел на него. Потом почти неслышно отдал приказание Лапшевникам. Появилось два Спрута, тащивших большую сеть для об­лавы. - Беги! - закричали в толпе. - От сети не спасешься... Но Капелька не стал убегать. Он бросился на ближайшего Спрута и взмахнул саблей. Завизжав, тот кинулся наутек. Но тут же на Капельку набросились стоявшие рядом Осьминоги. Другие подтащили сеть и накрыли копошащийся клубок. Осьминоги отпрянули в стороны. Царевич остался лежать неподвижно. Потом он зашевелился и сел. Осьминоги торопливо выползали из-под сети, пугливо оглядываясь на царевича. Капелька встал, шатаясь, и его сразу же опутали сетью. - Ага, попался! - Победа, ур-ра! - Нет, - сказал царевич. - Рано празднуете победу! Друзья, ко мне, на помощь! - Я здесь! - ответил ему звонкий голос, и все увидели в другом коридоре Смешинку. В толпе пронесся радостный гул приветствий. "Смешинка, Смешинка вернулась!" - Я здесь! - и в следующем коридоре появился Звездочет-Клоун с Сабирой. - Я здесь! - вырос Каппа. - Я здесь, не трусь! - заорал Храбрый Ерш, размахивая двумя гимнотидами. - И мы здесь? И мы! - показались вооруженные пистолетами-огурцами Барабулька, Бекасик и Бычок-цуцик. Лупибей затравленно озирался, ежесекундно меняя цвет. - Стражники, тревога! Бунтовщики ворвались в замок' Лапшевники, ко мне! - Он выслушал доклады тайных наблюдателей, и глаза его злорадно сверкнули. - Ага, их совсем мало! Вот они, все здесь! Это же удача! Они сами явились сюда, чтобы мы бросили их в котел! А после мы спокойно возьмем Коралловый город. Вперед, хватайте их! Спруты выстроились двумя плотными шеренгами и пошли на горстку смельчаков. В толпе слышался нарастающий шум, доносились отдельные выкрики. - Они погибнут! Нужно их спасти... Они за нас! Смешинка спасла нас от Акулы Нелии. - Молчать! - заорал Лупибей, выкатывая единственный глаз. Тут раздался громкий голос Звездочета-Клоуна. - Да, мы пришли, чтобы биться за вас, жители подземелья! Так давайте прогоним Лупибея, ненавистных Спрутов и всех других прихвостней. Нас много! Вместе мы победим их! Он хотел сказать еще что-то, но прогремел выстрел. Пуля ударила в Звезду, и она разлетелась на несколько разноцветных лучей. А Лупибей, держа пистолет дрожащим щупальцем, уже целился в Смешинку. Храбрый Ерш мгновенно взмахнул гимнотидой - со свистом она рассекла воду и выбила пистолет. Взвыв от боли, Лупибей бросился бежать. - Все на Спрутов! - выскочил какой-то Топырщик. Толпа вздыбилась. Затрещали выстрелы, в ответ взмыли камни, обрушиваясь на каски Спрутов, круша их. Заклокотал громадный водоворот. - А-а-оо! - пронзил толпу ужасающий вой. На миг все замерло. Это Лупибей, убегая, ступил на предательский настил и рухнул в кипящий котел. Крик оборвался, вверх поднялся фонтан горячей воды. Спруты, увидев гибель своего начальника, кинулись врассыпную. - Долой угнетателей! В толпе метался Храбрый Ерш, неистово размахивая гимнотидой. Осьминоги при виде его шарахнулись в стороны. Вскоре все они разбежались. Еще не веря себе, жители подземелья обнимались и плакали от радости. - А теперь поговорим с тобой, - Храбрый Ерш остановился у прозрачной стены. Все смотрели удивленно: насколько решительный и неустрашимый вид был у Храброго Ерша, настолько растерянным и испуганным казался владыка. Он чуть слышно пробормотал: - О чем... поговорим? - О многом! Прежде всего о притеснениях в твоих владениях. - Я... никого не притеснял! Клянусь! - заголосило чудище, дрожа тремя хвостами. И странное дело: глядя на это трясущееся существо, никто уже не испытывал не только страха, но даже почтения, которое ранее внушал своими размерами и грозным видом владыка. Всем было противно и тяжело. - Да, сам ты, возможно, и не притеснял никого, - сказал Храбрый Ерш, - но по твоим приказам подчиненные угнетали и обижали жителей подземелья, чинили произвол в Коралловом городе. - Я ничего не знаю! - завопил владыка. - Я не приказывал! Это делал Лупибей. Я только искал высшую справедливость... - Знаем мы твою справедливость, - сказала Смешинка. - Будем тебя судить! - решил Храбрый Ерш. - И еще один вопрос, - выступил вперед Капелька. - По твоему приказу меня похитили у родного отца, - он указал на Каппу пруда Тарусава, - и опоили ядовитым зельем. Скажи, зачем ты это сделал? Великий Треххвост долго молчал. - Я не верил Лупибею, - наконец выдавил он. - Мне нужен был верный помощник, который служил бы не за страх, а за совесть... Поэтому я назвал тебя своим сыном. - А почему меня? Почему не какого-нибудь Ерша или Палтуса? - Потому что Ерш или Палтус имеют слишком обычный вид. Никто из жителей моря не поверил бы в их царское происхождение. О твоей тайне не знал никто. - Кроме Лупибея? - вмешался Звездочет-Клоун. - Который знал также и твою тайну... - Нет, нет! - испуганно забормотал владыка. - У меня нет никакой тайны... Я весь на виду! - Тогда выйди из-за прозрачной стены. - Не могу! - Почему? - Мне... вредно быть в обычной воде, сюда подают чистую воду подземных родников. - Неправда! - гневно прервал его Звездочет-Клоун. - Ты... Но тут под ликующие крики толпы появились носильщики Бентозавры. Они медленно несли какой-то мешок, и хотя мешок был очень большим, казалось, что носильщикам совсем не тяжело. - Сокровище! Главное сокровище Великого Треххвоста! - кричали сопровождающие их убиральщики Топырщики, мусорщики Бобыри, поварята Ошибни. Мешок водрузили посреди зала, и один из Бентозавров стал рассказывать: - Однажды глубокой ночью нас поднял Лупибей и приказал перенести этот мешок от ворот замка в самый глубокий и тайный грот, а потом завалить его камнями. "И если кто из вас проговорится о главном сокровище Великого Треххвоста, - пригрозил Лупибей, когда мы закончили работу, - мои Лапшевники сразу же узнают, и тогда всех Бентозавров я отправлю в морские пещеры!" Мы молчали до сегодняшнего дня. Но теперь нет над нами ни Спрутов, ни власти Великого Треххвоста. Девочка Смешинка и ее друзья принесли нам желанную свободу. И мы дарим это сокровище нашим избавителям. - Правильно! Правильно! - закричали вокруг. - Нет, - раздался вдруг голос, и все замолчали. Это говорил Звездочет-Клоун. - Нет, друзья! Свободу вы завоевали сами. Это сокровище принадлежит вам по праву. Среди присутствующих начался спор. Одни говорили, что нужно отдать мешок Смешинке и ее друзьям, другие предлагали разделить его содержимое поровну между всеми жителями подземелья:. Конец спорам положил Храбрый Ерш. Он ловко разрубил гимнотидой завязки мешка, и по залу разлилось удивительное сияние. Оно погасило тусклые лучи Офиур и Ночесветок, высветлило все мрачные закоулки замка. А самое главное - на душе у каждого жителя замка стало так легко-легко, радостно и весело! - Ведь это же украденные у людей веселье и радость! - закричал Звездочет-Клоун, увидев сверкающие зернышки. - Это бесценное сокровище! Какой-то малыш Ошибень придвинулся к мешку, ненароком проглотил одно зернышко и вдруг засмеялся чудным серебристым смехом. Никто никогда не слышал, чтобы вечно забитые испуганные Ошибни так смеялись. Да они и вообще никогда не смеялись! К мешку потянулись жители замка, и вскоре вокруг закипел водоворот. Сверкающие зернышки облачком взлетали вверх, и кто пробовал их, начинал смеяться и веселиться. - Стойте! Погодите! - раздался вдруг голос Звездочета-Клоуна. - Сокровище должно быть возвращено людям! Толпа тут же отхлынула. И все увидели, что мешок по-прежнему полон и даже стал как будто больше! - Он не уменьшается, - крикнул кто-то удивленно. А Смешинка радостно говорила: - Берите, берите все, кто хочет! - И с упреком обратилась к Звездочету-Клоуну. - Разве ты не знаешь, что смех никогда не убывает, если он от души и его разделяют? Разделенное горе - полгоря, разделенная радость - вдвойне радость! - Посмотрите! - раздался вдруг голос Храброго Ерша.- Каков Великий Треххвост! О владыке забыли. Но тут все взоры устремились на прозрачную стену. Происходило удивительное: грозное чудище, дрожа, уменьшалось на глазах. Нижняя челюсть его отвисла, глаза растерянно бегали. - Н-не смейтесь! - жалобно визжал он. - От вашего смеха я теряю силы, мне страшно. Не смейте... смеяться... - Не смейте смеяться! - подхватил Храбрый Ерш. - Он приказывает нам не смеяться! Ха-ха-ха! И все расхохотались вслед за ним. Великий Треххвост был так смешон, что никто не мог удержаться от хохота. Раскаты смеха все нарастали, и наконец достигли громовой силы. И тогда дрогнула, казалось, несокрушимая прозрачная стена. Раковины-плакуны, из которых она была сделана, рассыпались на глазах. Миг - и тысячи раковин обрушились вниз буйным водопадом. - Берегись! - крикнул кто-то. Но водопад улегся внизу высоким сверкающим валом, никого не задев. Открылся небольшой уютный грот, в котором никого не было. Великий Треххвост исчез бесследно! - Сбежал? - ахнул Храбрый Ерш. - Нет, не сбежал, - ответил уверенно Звездочет-Клоун. - Вот он, перед вами. В гроте металась маленькая странная рыбка и что-то тоненько пищала. - Знакомьтесь! - провозгласил мудрец. - Великий Треххвост, он же владыка моря и повелитель всех живущих в нем - собственной персоной! Все онемели. Даже закаленный Храбрый Ерш так и застыл с открытым ртом, во все глаза глядя на неизвестную рыбку. - Это же Свистулька! - крикнул кто-то в толпе. - Она самая - Свистулька;- невозмутимо продолжал Звездочет-Клоун. - Только вот эта выпуклая увеличивающая стена делала ее такой громадной. Посмотрите: та же длинная пасть, те же выпученные бессмысленные глаза, те же три хвоста, точнее, хвостика... Представьте все это в громадных размерах - будет Великий Треххвост. А Свистулька мелко дрожала, забившись в угол, и жалобно смотрела на всех испуганными глазами. - Я не виновата! - тоненько пищала она.- Это все Лупибей! Он подстроил... Приказал возвести прозрачную стену, а потом запер меня за ней. По сторонам укрепил раковины, усиливающие голос. И велел мне изображать Великого Треххвоста, владыку моря. Того, кто не боялся Лупибея, он приводил сюда и показывал меня. Все пугались и начинали его слушаться... А потом и мне захотелось командовать. Лупибей страшно злился. Только он ничего не мог поделать. Если бы разоблачил меня, то и его никто не стал бы слушаться. Вот он и терпел... До сегодняшнего дня. - Но как ты, Звездочет-Клоун, узнал о тайне Великого Трех... тьфу! Этого прохвоста? - удивился Храбрый Ерш. - Ведь все видели его - и не догадывались... Звездочет-Клоун улыбнулся. - Я очень внимательно рассматривал Великого Треххвоста и меня удивило его сходство с обыкновенной Свистулькой. Потом я увидел на его обеденном столе гигантскую недоеденную креветку и спросил повара Тунца, есть ли на кухне большие креветки. Он сказал, что нет и не было. Владыка ел обыкновенные, даже мелкие креветки. Итак, сказал я себе, на столе рядом с Великим Треххвостом тоже лежала мелкая креветка, но казалась гигантской, значит, и сам владыка только казался, но не был таким громадным. И тогда я понял, что увеличивает его прозрачная выпуклая стена. - Почему же ты нам не сказал ничего? - спросила Смешинка. - Если бы я высказал тогда свою догадку, Лапшевники тотчас донесли бы Лупибею и он моментально уничтожил бы меня, чтобы скрыть тайну. Я не открыл ее даже Сабире. Милая, самоотверженная Сабира! Ты спасла меня от смерти, а сама погибла... - Я жива! - послышался тоненький голосок. - Я жива! Я жива! - словно эхо раздавалось с разных сторон. Все расступились и увидели, что из лучей выросло несколько Звезд разного цвета. - Вот это да! А где же среди вас моя подруга, та, единственная Сабира? - Я! Я! Я! - закричали одновременно все Звезды. - Я та самая, единственная Сабира. Я твоя подруга. - Здорово! - обрадовался мудрец. - Теперь у меня несколько подруг вместо одной. А что будем делать со Свистулькой? - Судить ее! - закричали все вокруг. - Не нужно меня судить! - взвизгнула Свистулька. - Я буду вам служить... Я никогда не буду делать зла! - Потому что не сможешь, - сказал Звездочет-Клоун. А Храбрый Ерш веско добавил: - И не позволим! ПРОЩАНИЕ Вот и пришло время Смешинке, Капельке и его отцу Каппе пруда Тарусава расставаться с Коралловым городом. Вместе с ними отправлялся старый аист Остроклюв. Да, да. Остроклюв, который наконец принял свой облик и перестал превращаться то в Мичмана-в-отставке, то в Звездочета-Клоуна - таких диковинных непонятных существ. - Почему ты не хотел быть самим собой? - спросила его Смешинка. - Если бы я был самим собой в этом царстве насилия, то нашел бы верную гибель. Меня, признаться, смерть не страшила, но я не мог допустить, чтобы погибла ты, Смешинка: ведь мы должны были вернуть радость людям и помочь жителям Кораллового города. - Но как ты переставал быть самим собой? - С помощью волшебного "галстука гостя". Капелька сказал, что я, имея его, могу по своему желанию принимать любой облик. Вот я этим и воспользовался. А в это время морские жители высыпали на улицы города провожать своих избавителей. Так же, как и в первый приезд Смешинки, здесь гремела музыка, били барабаны. Но теперь это была радостная музыка. И жители весело улыбались и громко смеялись своим собственным смехом - их научила этому Смешинка. - Прощайте, - сказал Храбрый Ерш, и глаза у него были подозрительно красные. - Прощайте и не забывайте Коралловый город! Теперь мы заживем счастливо. Остроклюв попрощался со своими подругами-Звездами. Он подолгу вглядывался в каждую, но так и не смог определить, кто же из них та, единственная Сабира. У каждой Звездочки был голубой глаз, и каждая говорила ему: - Прощай, мой добрый единственный друг! Потом бросились обниматься с путешественниками Барабулька, Бекасик и Бычок-цуцик. Барабулька, не стесняясь, ревела в голос. - Приезжайте к нам! - говорила она, всхлипывая. - Мы всегда будем ждать вас! Честное слово! Она сняла с себя чешуйку и протянула Смешинке: - Помни, если тебе понадобится наша помощь, сожги эту чешуйку, и мы тотчас появимся. Последний раз помахали путешественники жителям прекрасного Кораллового города и поднялись на защитные стены, выступавшие из воды. Там встретили их Справедливые Дельфины, жаркое солнце и свежий ветер! Старый аист расправил крылья и крякнул; - Ну, полетим! Ого-го, сколько пассажиров! Садитесь, садитесь! Аист отправляется! Смешинка, Каппа и Капелька сели на широкую спину старого аиста, и он взмыл в голубое небо. Внизу катились зеленоватые волны с белоснежными гребешками и, резвясь, мчались Справедливые Дельфины. Так они летели, пока не показалась земля. И увидели путешественники, что дома в селениях покосились, поля заросли сорняками, скот одичал, а люди сидят у своих домов и плачут, глядя туда, куда улетел старый аист. Уже никто и не верил, что он вернется. - Смотрите, летит! - крикнул кто-то, вглядываясь в небо. И все закричали: - Летит, летит! Старый аист вернулся! И вдруг раскрыли рты от изумления: в солнечный летний день с неба пошел... снег. То Смешинка брала горстями из мешка чудесные зернышки и бросала вниз. А пока летели они, превратились в сверкающие белые снежинки. И тот, кому попадала в рот снежинка смешинка, разражался веселым жизнерадостным смехом. (С тех пор и говорят люди: "Смешинка в рот попала".) Закипела вокруг работа: люди принялись строить, пахать, сеять, почувствовали радость жизни, радость труда. А лица их то и дело озарял веселый, добрый, всепобеждающий смех. По изданию: Евгений Иванович Наумов Коралловый город или Приключения Смешинки Повесть-сказка Илл. Кошелев В.И. Магаданское кн. изд-во, 1974 г.