и в то же время аккуратно являлись к принятию святого причастия, так и Яковлевы покупают право высказывать иногда марксистские мысли ценою участия в ритуальной травле против перманентной революции. Таких примеров можно бы привести десятки. Остается еще прибавить, что цитированную выше работу по истории Октябрьской революции Яковлев выполнил не по личной инициативе, а в силу особого постановления Центрального комитета, причем тем же постановлением возлагалась на меня обязанность редактора работы Яковлева477. Тогда еще ждали выздоровления Ленина и никому из эпигонов не приходило в голову поднимать фальшивый спор о перманентной революции. Во всяком случае, в качестве бывшего, вернее, предполагавшегося редактора официальной истории Октябрьской революции, я могу с полным удовлетворением констатировать, что, сознательно или бессознательно, автор ее пользуется по всем спорным вопросам дословными формулировками самой запретной и самой еретической моей работы о перманентной революции ("Итоги и перспективы")478. Правда, в 1909 году Ленин цитирует мои "Итоги и перспективы" в статье, посвященной полемике против Мартова479. Однако нетрудно было бы показать, что Ленин берет эти цитаты из вторых рук, т. е. у того же Мартова. Только так и можно объяснить некоторые из его возражений мне, покоющихся на явных недоразумениях. В 1919 году советское издательство выпустило мои "Итоги и перспективы" отдельной брошюрой. К этому, приблизительно, времени относится то примечание к сочинениям Ленина, которое гласит, что теория перманентной революции стала особенно знаменательна "теперь", после Октябрьского переворота. Читал ли или хотя бы только просматривал Ленин мои "Итоги и перспективы" в 1919 году? Ничего не могу сказать. Я лично все время находился в разъездах, посещал Москву урывками и во время свиданий с Лениным -- тогда, в разгар гражданской войны -- нам обоим было не до фракционных теоретических воспоминаний. Но А.А. Иоффе480 в тот именно период имел с Лениным беседу о теории перманентной революции. Об этой беседе Иоффе рассказывал в своем предсмертном письме ко мне (см. "Моя жизнь", изд. "Гранит", т. 2, стр. 284). Можно ли показание А.А. Иоффе истолковать таким образом, что Ленин в 1919 году впервые ознакомился с "Итогами и перспективами" и признал правильность заключавшегося в них исторического прогноза? На этот счет я ничего не могу предложить, кроме психологических догадок. Убедительность этих последних зависит от оценки спорного вопроса по существу. Слова А.А.Иоффе о том, что Ленин признал мой прогноз правильным, покажутся непонятными человеку, воспитанному на теоретическом маргарине послеленинской эпохи. Наоборот, кто продумает действительное развитие мысли Ленина в связи с развитием самой революции, тот поймет, что Ленин в 1919 году должен был дать, не мог не дать, новую оценку теории перманентной революции, отличную от той, которую он давал в разное время до Октябрьской революции, отрывочно, мимоходом, иногда явно противоречиво, на основании отдельных цитат, ни разу не подвергая рассмотрению мою позицию в целом. Для того чтобы признать в 1919 г. мой прогноз правильным, Ленину не было никакой надобности противопоставлять мою позицию своей собственной. Ему достаточно было взять обе позиции в их историческом развитии. Незачем здесь снова повторять, что то конкретное содержание, которое Ленин давал каждый раз своей формуле "демократической диктатуры" и которое вытекало не столько из этой гипотетической формулы, сколько из анализа реальных изменений в соотношении классов, -- что это тактическое и организационное содержание навсегда вошло в инвентарь истории как классический образец революционного реализма. Почти во всех тех случаях, по крайней мере во всех важнейших, где я тактически или организационно противопоставлял себя Ленину, правота была нa его стороне. Именно поэтому я не видел никакого интереса вступаться за свой старый исторический прогноз, пока могло казаться, что дело касается только исторических воспоминаний. Вернуться к вопросу я увидел себя вынужденным только в тот момент, когда эпигонская критика теории перманентной революции стала не только питать теоретическую реакцию во всем Интернационале, но и превратилась в орудие прямого саботажа китайской революции. Л.Д.Троцкий] [Лето 1930 г.] [Письмо членам китайской оппозиционной коммунистической группы "Октябрь"] "Octobre"481 1 сентября 1930 г. Дорогие товарищи! Ваше письмо (т. е. письмо группы "Октябрь") от 27 июля я получил. Отвечаю вам на него очень кратко, так как одновременно с этим Бюро Интернациональной оппозиции намерено высказаться в особом Манифесте по вопросу о положении в Китае. Здесь я хочу лишь кратко повторить то, что я писал уже другим группам. 1. Интернациональное бюро не заняло никакой позиции в пользу одной из китайских групп левой оппозиции против другой. Объясняется это тем, что все те данные, которыми мы располагаем, не свидетельствуют о наличии каких-либо серьезных разногласий, оправдывающих расколы. 2. Таким образом, ни одна из китайских лево-оппозиционных групп не может считать себя представительницей Интернациональной левой оппозиции в противовес другим группам. 3. Это относится и к группе т. Чен Дусю. Недавно мы получили на английском языке "Открытое письмо" т. Чен Дусю от 10 декабря прошлого года. В этом письме т. Чен Дусю занимает по всем основным вопросам позицию, вполне совпадающую с нашей общей позицией. Я не вижу поэтому оснований, почему некоторые китайские товарищи продолжают называть группу т. Чен Дусю "правой". Никаких фактов или документов в подтверждение этой оценки ни одна из групп нам не сообщила. 4. Мы считаем поэтому необходимым сделать открытую и честную попытку объединения всех четырех групп левой оппозиции на общей принципиальной основе. Интернациональное бюро обратится в ближайшие дни ко всем четырем группам с предложением создать согласительную комиссию для выработки основных тезисов платформы и организационных методов объединения. 5. По вопросу о Национальном Собрании я уже высказался в статье482. Некоторые китайские товарищи хотят в этом вопросе расколоть каждый волосок на четыре части. Если в этом вопросе, как и в других вопросах, действительно имеются какие-либо принципиальные разногласия (чего я лично совершенно не думаю), то эти разногласия должны будут обнаружиться при выработке тезисов платформы. После получения разных формулировок Интернациональное бюро может оценить действительную глубину разногласий. Мы, однако, твердо надеемся, что получим не конкурирующие формулировки, а одну общую, на основе которой и произойдет объединение всей китайской левой коммунистической оппозиции. [Л.Д.Троцкий] P.S. Посылаю вам это письмо в двух экземплярах, из которых один передайте сейчас же т. Чен Дусю, адрес которого мне неизвестен. [Л.Д.Троцкий] [Письмо В. Франку] 13 сентября 1930 г. Дорогой эсквайр! Не отвечал вам долго на ваше письмо от 12 августа, так как не хотелось ссориться с вами. Письмо ваше кислое-прекислое, т. е. истинно австрийское. Так как, насколько я понимаю, австрийская оппозиция во всех своих ипостасях, и особенно во "внутрипартийной", топчется плачевно на месте, то вы изъявляете склонность переносить ваши невеселые переживания на весь род человеческий. На самом деле, наперекор вашему австро-пессимизму483, оппозиция развивается очень удовлетворительно, а в некоторых странах и совсем хорошо. Так как у вас будут на днях гости, то они вам расскажут много интересного, в частности и в особенности о Венгрии, Греции и Болгарии. Что с вашей работой об аграрной политике и о XVI съезде? Если у вас есть что-нибудь, не дадите ли для No 17 "Бюллетеня"? Что касается ваших весьма неблагожелательных замечаний по поводу апрельской конференции484 и ее "плодах", то простите, ужасно все это похоже на брюзжание со стороны. Что у них много прорех и много было упущено времени -- это верно. Но зато же и сделали они много, больше, чем кто бы то ни было. Разговоры о "бюрократизме" совсем ни к чему. Как раз бюрократизма в смысле канцелярской упорядоченности им и не хватает, вследствие чего и получались до сих пор скверные анекдоты с корреспонденцией. Но зато французские товарищи совершили объезд ряда стран, давший большие результаты, не говоря уже о том, что они сами растут, в частности в синдикальном движении. Сейчас секретариат будет организован "бюрократически" с постоянным секретарем. "Бюллетень" будет выходить, надеюсь, регулярно и будет богаче содержанием. Если бы австро-скептики вместо того, чтобы заниматься склокой и критикой вприглядку, занялись бы сообща как следует делом, то можно было бы поставить теоретический ежемесячник типа "Лютт де клясс", и это сразу подняло бы движение в немецких странах на надлежащую высоту. Как видите, упреки и мы умеем делать, хотя и с запозданием на два месяца. Сообщите, как дела, каковы надежды и планы. Опишите, пожалуйста, подробно визит двух товарищей, которые у вас будут на днях, и ваши заключения после всех и всяческих бесед с ними. [Л.Д.Троцкий] ОТВЕТ БОЛГАРСКИМ ТОВАРИЩАМ485 Дорогие друзья! Вы спрашиваете меня, как оппозиция смотрит на дальнейшее развитие СССР, на судьбу ВКП и на ее задачи. /Я не знаю, доходит ли до вас наш Бюллетень, выходящий ежемесячно в Париже. Мы пытаемся давать в нем ответы на поставленные вами вопросы/486. Здесь постараюсь как можно короче и точнее сформулировать нашу точку зрения. Что составляет сущность режима СССР? Перечислим его основные элементы: а) советская система как государственная форма, б) диктатура пролетариата как классовое содержание этой государственной формы, в) руководящая роль партии, в руках которой сосредоточиваются все нити диктатуры, г) экономическое содержание диктатуры пролетариата: национализация земли, банков, заводов, транспорта и пр[очего] и монополия внешней торговли, д) военная опора диктатуры: Красная армия. Все эти элементы тесно связаны друг с другом и при выпадении одного из них может разрушиться вся система. Не может быть никакого сомнения, что слабейшим звеном является сейчас партия, краеугольный элемент всей системы. Существует ли еще в СССР диктатура пролетариата? Да, несмотря на все, существует. При всей гибельности своей политики, хозяйственного дерганья вправо и влево, правительство продолжает охранять национализацию средств производства и монополию внешней торговли. Переход власти в руки буржуазии не мог бы произойти иначе, как путем контрреволюционного переворота. Между тем возрождение диктатуры пролетариата мыслимо еще мирным путем. Заранее, априорно измерить вероятность мирного возрождения диктатуры нельзя. Нужна проверка событий. Силы пролетарской диктатуры должны обнаружиться на деле, в живом испытании, в борьбе. Такое испытание может быть создано как ростом внутренних противоречий, так и толчком извне (блокада, война). Выше сказано, что партия представляется сейчас слабейшим звеном. Между тем в общей системе партия есть наиболее решающее звено. Речь идет о партии как о партии, т. е. как о добровольном отборе пролетарского авангарда, а не как о системе аппаратов, сливающихся с государством. Можно сказать с известным правом, что партия как партия сейчас не существует. Основные функции партии -- коллективная выработка взглядов и решений, свободный выбор должностных лиц и контроль над ними -- окончательно ликвидированы. Если же мысленно выключить партию из советской системы, то вся система рассыплется в короткий срок на части. Освободившись от контроля партии, тресты очень скоро перешли бы на положение государственно-капиталистических, а затем и частно-капиталистических предприятий. Трения между профсоюзами и трестами превратились бы в классовую борьбу. Государство стало бы органом трестов и банков. Монополия внешней торговли была бы продырявлена во многих местах, прежде чем быть отмененной. Соответственную эволюцию проделала бы и Красная армия. Все это, конечно, сопровождалось бы рядом потрясений и вспышек гражданской войны. Но раз партия как партия уже не существует, то не являются ли указанные выше процессы вырождения и гибели режима неизбежными, и притом в короткий срок? Дело, однако, в том, что в этой официальной "партии", которая вместе с комсомолом охватывает свыше четырех миллионов душ, чтобы обрекать их на молчание и послушание, в этой грандиозной распыленной толпе, скованной бюрократическим аппаратом, рассеяны элементы двух партий. Беседовские, Крюковы487, Агабековы488 показывают, как из официальной компартии вылупляется партия контрреволюционного переворота, элементы которой находятся на разной стадии созревания. Симметричный процесс происходит на противоположном, т. е. пролетарском полюсе партии, прежде всего в лице левой оппозиции. Рыхлая масса, скованная аппаратом, дифференцируется в двух направлениях. Ведя бешеную борьбу против левой оппозиции, которая для него была и остается главным врагом, аппарат оказывает прямую поддержку термидорианцам. Вопрос "кто кого?" будет непосредственно разрешаться не экономической статистикой социалистической и капиталистической тенденций хозяйства, а соотношением сил пролетарского и термидорианского флангов нынешней так называемой партии. Осью кристаллизации для пролетарских элементов партии является левая оппозиция. Она сейчас слаба, в том смысле, что между ее кадрами и между тяготеющими к ней элементами рабочего класса нарушены все связи. Борьба за восстановление этих связей, т. е. упорная, нелегальная работа по восстановлению большевистской партии, является основной, важнейшей, неотложной обязанностью каждого большевика. При первом же большом испытании обнаружится, что сталинская бюрократия не имеет социальной опоры. Она повиснет в воздухе между термидорианцами и большевиками. Кристаллизация левого крыла произойдет тем быстрее, чем лучше подготовлены его кадры, чем больше у них нелегальных связей с рабочими. При прочих равных условиях (международная обстановка, внутреннее положение) судьба диктатуры пролетариата будет зависеть от соотношения сил пролетарского и термидорианского флангов нынешней официальной партии. Предсказать результат заранее нельзя. Нужно сделать все для того, чтобы он оказался благоприятным. Допустим, однако, на минуту, что победит термидорианский фланг. Это будет означать ликвидацию диктатуры пролетариата и крутой сдвиг страны на путь капитализма. И в этом гипотетическом случае работа левой оппозиции сохраняет всю свою силу, ибо сохраняет преемственность революционной партии. При помощи советского государства партию создать нельзя. При помощи революционной партии пролетариата можно создать второе советское государство, если бы первое потерпело крушение. Но задачи оппозиции определяются не только положением в ВКП. Коминтерн в целом стал орудием центристской бюрократии, которая подрывает и губит коммунизм, ухудшая тем самым положение Советской республики. Оппозиция окончательно стала международным фактором, и в этой перспективе надо рассматривать и ее работу внутри СССР. /Интернациональные задачи оппозиции также освещаются нашим "Бюллетенем" No 15-16, который должен появиться на днях, [и] посвящен, главным образом, характеристике положения и задач международной левой оппозиции489. К этому номеру я вас и отсылаю/. [Л.Д. Троцкий] 4 октября 1930 г. НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ490 Все более критическое положение сталинской фракции в СССР и в Коминтерне (ее идейная база совершенно подкопана, и это будет обнаруживаться все яснее с каждым днем) и несомненные успехи левой коммунистической оппозиции толкают сталинцев на путь дальнейшего обострения борьбы против нас. Борьба эта принимает и будет принимать различные формы, которые можно свести к трем основным: а) физическая расправа, б) клевета, в) провокация. Физическая расправа приводит в СССР к легальным убийствам большевиков-ленинцев: (Блюмкин, Силов491, Рабинович492) через ГПУ, т. е. через посредство Агабековых или Ягод493, которые ничем от Агабековых не отличаются. В Китае и в Греции убийства производятся из-за угла. В других странах дело не дошло до убийства, остановившись пока на налетах и побоях (напр[имер], в Лейпциге). Клевета принимает, в свою очередь, разнообразные формы, сохраняя свой неизменно подлый характер. Так, Блюхер494 по приказу Сталина говорил о двух дезертирах-"троцкистах" из Красной армии на Дальнем Востоке. Советские газеты писали о железнодорожном саботаже троцкистов и об устройстве ими крушения поездов. Такие и подобные сообщения, фабрикуемые под непосредственным руководством Сталина (в этой области он особенно силен), пускаются в оборот систематически. Цель их ясна: подготовить дальнейшие кровавые расправы над безукоризненными революционерами, не согласными предавать Октябрьскую революцию. В Европе эта клевета имеет по необходимости более осторожный и более туманный характер: "контрреволюционер", "против обороны СССР", "поддерживаю социал-демократию" и т. д. Дробя, отравляя и ослабляя пролетарский авангард, сталинцы силятся воспрепятствовать сближению между левой оппозицией и пролетарской базой партии, ибо такое сближение, совершенно необходимое для успехов коммунизма, нанесло бы жестокий удар аппаратному господству Сталина. Здесь еще раз подтверждается, что сталинский режим стал главной помехой как развития СССР, так и развития Коминтерна. Третья форма борьбы -- провокация -- чрезвычайно облегчается тем, что дело идет о членах одной и той же партии. ГПУ наводняет оппозиционные ячейки, группы, колонии ссыльных и проч[ее] своими агентами, которые затем каются или подбивают к покаянию других. Эти же агенты ГПУ подбрасывают оппозиции действительных или мнимых "врангелевских офицеров"495, дезертиров, железнодорожные крушения, подготовляя, таким образом, кровавые расправы. Несомненно, что по мере роста международной оппозиции метод провокации будет все шире применяться по отношению и к другим национальным секциям. Здесь открывается поле величайших опасностей. Сталин уже успел показать, что в борьбе с левой оппозицией он не останавливается ни перед чем, в том числе и перед блоком с буржуазной дипломатией и буржуазной полицией. Условия высылки тов. Троцкого в Турцию говорят сами за себя. Соглашение Сталина и Тельмана с социал-демократическим правительством о недопущении тов. Троцкого в Германию, переговоры на ту же тему Кашена с Беседовским и Довгалевским496, блок Сталина с немецким издателем клеветнической книги Керенского, скандальный характер высылки нашего друга Андрея Нина, вождя испанских коммунистов, в реакционную Эстонию, -- все это лишь небольшая частица подвигов такого рода. Итальянские сталинцы называли в печати конспиративные имена оппозиционеров, ставя их таким образом под удары полиции. Незачем прибавлять, что Агабековы, которыми кишат органы ГПУ, дрессированные для борьбы с большевиками-ленинцами, вполне способны выдавать оппозиционеров в руки капиталистической полиции: за это им во всяком случае не грозит со стороны Сталина кара. Оппозиция, таким образом, все больше попадает под одновременные, а иногда и объединенные удары сталинской агентуры и буржуазной полиции, причем не всегда можно различить, откуда именно исходит удар. Так, в самые последние дни в центральные органы оппозиции пытались проникнуть под видом оппозиционеров два агента-провокатора, относительно каждого из которых не легко решить, выполняет ли он задания польской охранки, французской полиции или агентуры Сталина. Такие случаи будут несомненно умножаться. Наши лейпцигские товарищи проявили замечательную выдержку, отказав социал-демократической полиции, явившейся по вызову соседей, назвать имена напавших на квартиру тов. Бюхнера497. Суда над преступлениями сталинской агентуры мы ждем не от социал-демократической полиции, а от коммунистических рабочих. Но совершенно очевидно, что, если нападения и случаи провокации будут учащаться, то они неизбежной логикой борьбы и независимо от нашей воли будут становиться достоянием гласности, не говоря уже о том, что очередной Агабеков, перебежав в лагерь капитала, расскажет в печати о сталинских заговорах против оппозиции, как Беседовский рассказал о своих переговорах с Кашеном. Совершенно ясно, какую отраву вносят такого рода действия в среду рабочих и какой ущерб причиняют они в последнем счете интересам СССР и престижу Коминтерна. Каково же должно быт поведение оппозиции пред лицом этих фактов насилия, клеветы и провокации? 1. Мы руководствуемся в нашей политике не слепым чувством мести по отношению к сталинской агентуре, а политической целью: скомпрометировать преступные методы и их авторов в глазах коммунистических рабочих. 2. Мы тщательно избегаем таких шагов, которые могли бы -- хотя бы по прямой вине сталинцев -- нанести прямой или косвенный ущерб СССР или Коминтерну; но мы ни на минуту не отождествляем ни СССР, ни Коминтерн со сталинской фракцией. 3. Делая все от нас зависящее, чтобы гнусности сталинской агентуры против нас не могли быть использованы классовым врагом против революционного пролетариата, необходимо в то же время каждый факт насилия, клеветы и провокации, строго проверенный и очищенный от всякого преувеличения, доводить до сведения рядовых коммунистов путем устных бесед, циркулярных писем и выступлений на партийных собраниях. 4. После каждого нового случая, способного всколыхнуть революционную совесть рабочих-коммунистов, необходимо снова и снова разъяснять и повторять, что левая коммунистическая оппозиция хочет лишь открытой и товарищеской идейной борьбы в интересах пролетарской революции и что оппозиция неутомимо призывает членов партии установить честные формы идейной борьбы, без чего невозможна выработка подлинных революционеров. 5. При выборах делегатов на конференции, редакторов, членов местных и центральных органов оппозиции и пр. и пр. надо тщательным образом проверять прошлое кандидатов, чтобы не допустить проникновения агентов-провокаторов. Одной из лучших форм проверки является опрос рабочих, с которыми данное лицо находилось в длительном соприкосновении. 6. В тех случаях, когда до сведения оппозиционной организации дойдет о новом акте насилия или провокации, затеваемом или проводимом сталинской агентурой, может оказаться целесообразным письменно предупредить руководящие органы официальной компартии о том, что ответственность за готовящееся преступление мы возложим перед лицом рабочих-коммунистов на руководителей. 7. Обо всех случаях указанного выше характера необходимо оповещать Интернациональный Секретариат с точным обозначением всех обстоятельств дела, имен участников и пр. Это даст нам возможность вести кампанию в международном масштабе. Мы нисколько не сомневаемся, -- и порукой за это является весь прошлый опыт революционного движения, -- что если все наши секции проявят необходимую выдержку, настойчивость и бдительность в борьбе, то отравленные методы сталинизма обратятся против него самого и послужат только к укреплению позиции большевиков-ленинцев. [Секретариат интернациональной коммунистической оппозиции] [12 октября 1930 г.] [Письмо членам болгарской группы "Освобождение"] 498 27 октября 1930 г. Дорогие товарищи! Ваш манифест499 я получил своевременно. Болгарский язык не представляет никаких затруднений. С помощью небольшого болгарско-французского словаря и при некотором содействии с моей стороны сын переводит манифест на русский язык. Я в настоящий момент занят очень неотложной работой, которую надеюсь закончить в течение ближайшей недели, после чего напишу вам подробнее о манифесте. При первом, очень беглом чтении он произвел на меня вполне благоприятное впечатление. Некоторая неясность осталась у меня в синдикальном вопросе500. Но об этом смогу написать лишь после второго, очень внимательного чтения. То обстоятельство, что вы подготавливаете выход еженедельной газеты501, чрезвычайно отрадно, ибо свидетельствует об активных настроениях в вашей среде. Номера 1 и 9 "Бюллетеня" были вам посланы, но, очевидно, не дошли. Я поручу сыну послать вторично, сообразуясь с вашими указаниями. Чем объясняется, по вашему мнению, что товарищу Нав[иллю] не дали возможности остановиться на день в Софии? Является ли причиной этого железнодорожно-политические правила (транзитный билет и пр.), или же какие-либо высокие политические соображения? Заявление т. Раковского XVI-му съезду ВКП можно вам переслать, как только вы сообщите подходящие адреса. Заявление прекрасное. По всем имеющимся у нас сведениям, авторитет т. Раковского, очень высокий и ранее, поднялся теперь на исключительную высоту. Он является сейчас в полном смысле слова осью русской оппозиции. На фоне бюрократического чинопочитания, холопства, капитулянства и всякого вообще вероломства мужественная твердость Раковского внушает уважение даже врагам. Болгарские революционеры имеют полное право гордиться тем, что дали русской и мировой революции такую фигуру. К сожалению, здоровье Христиана Георгиевича неблагополучно. У него было несколько сердечных припадков. В благоприятные климатические условия его не отпускают502. Я думаю, что следовало бы выпустить брошюру, посвященную биографии и характеристике Раковского. Может быть, болгарские товарищи могли бы это взять на себя? Я бы очень охотно написал к ней предисловие. Я писал вам в свое время о своей работе, посвященной программе и стратегии Коминтерна. Тогда у меня эта рукопись была в одном лишь экземпляре. Но с того времени она переписана. Я имел при этом в виду прежде всего болгарских товарищей. Вопрос лишь в том, как переслать вам эту рукопись: она очень велика, это целая книга. По-французски эта книга должна выйти в ближайшем будущем, но по-видимому, в очень неудовлетворительном переводе. [Л.Д.Троцкий] [Письмо Л.Л. Седова Карлину и Гуртову] Стамбул, 8 ноября 1930 г. т.т. Карлину и Гуртову Дорогие товарищи, Получил ваше письмо от 1 ноября. Ваше стремление быть полезным вполне понятно и отрадно. Но мне кажется, простите, что вы проявляете известную нетерпеливость. Насколько я вас понял, вы хотите принять участие в крайне ответственной задаче, т. е. в организации транспорта. Это было бы прекрасно, так как в этой области недостаток сил несомненен. Но вам должно быть ясно, что прежде чем связать вас с соответствующими товарищами, надо еще и еще раз отмерить. Ведь именно та отрасль работы, которую вы имеете в виду, требует сугубой осторожности. Должен вам сказать, что на основании последних ваших писем старик503 сделал вывод о некоторой вашей неопытности и, может быть, недостаточной осторожности, почему он, по-видимому, опасается, как бы вы не повредили себе и другим. Я, признаться, даже не показал ему вашего последнего письма (тем более, что он нездоров). Если даже он в своих опасениях ошибается, то разубедить его можно лишь постепенно и не словами, а действиями. В частности, он удивляется, что вы до сих пор не сообщили ничего об организованных вами группах, не прислали их резолюций, платформ, иных документов. Он как-то сказал, что это недопустимая небрежность в отношении принципиальных сторон дела. Старик говорил по этому поводу, что вместо того, чтобы печатать наши материалы (как вы предлагали перед 16 съездом), вы бы лучше напечатали свои собственные, т. е. от вашей группы (одной из групп) -- без чего никто ведь и не узнает об их существовании. С другой стороны, нам не совсем понятно, почему, если у вас есть возможность -- как вы пишете -- печатать за свой счет материалы, вы не отправляете собранные вами средства на помощь "Бюллетеню", который, как вы знаете, чрезвычайно нуждается и призывает друзей к сборам. Прилив средств позволил бы выпускать "Бюллетень" чаще. То, что вы пишете насчет Парижа, не вполне ясно. По-видимому, вы не имели там дела с товарищами, работающими по вопросам связи, с другой стороны, товарищи, которые вас видели, вас ведь, вероятно, совершенно не знают. Вы ведь даже нас не предупредили, что посетите организацию, и с какой именно целью. Я вам пишу от себя, но на основе своих разговоров со стариком, которому, повторяю, кажется, что в вашей постановке не хватает "солидности". Одной преданности делу мало, отсутствие практического опыта и, может быть, излишняя торопливость могут подвести и Вас лично, и других. Я надеюсь, что вы деловым образом и по-товарищески поймете откровенность моего письма. Дело слишком серьезное, чтобы руководствоваться условностями и дипломатничанием. [Л.Л. Седов] [Письмо М. Миллю] 13 ноября 1930 г. Дорогой товарищ Миль! 504 Я был очень рад получить от вас, наконец, письмо из Парижа. Надеюсь, что в настоящий момент элементарные практические вопросы уже налажены и что вы имеете возможность правильно вести корреспонденцию. 1. Кто занимается бельгийскими делами? Сейчас, после совершившегося раскола, крайне важно не терять темпа, т. е. помочь товарищам из Шарлеруа и других мест создать центральную группу для руководства оппозицией во всей стране. В конце концов не обязательно, чтобы эта группа была на первых порах уже в Брюсселе. Пусть даже центр временно будет в Шарлеруа. Может быть, это даже будет иметь свои положительные стороны. "Люди растут вместе со своими задачами." Товарищи из Шарлеруа чрезвычайно поднимутся в своем собственном сознании, если на них будет возложена забота об оппозиции во всей стране. Как обстоит дело с их изданием? Очень жаль, что в последнем номере "Веритэ" нет отдела, посвященного бельгийской оппозиции. В переходное время это необходимо: нужно, чтобы они не теряли нить преемственности. Да и в дальнейшем, я думаю, бельгийцы вряд ли смогут в ближайшие месяцы выпускать свое издание чаще, чем раз-два в месяц: тем необходимее для "Веритэ" отводить известное место Бельгии. 2. В Париже ли находится тов. Вель? Немецкая конференция прошла совершенно скандально и, насколько я могу судить, тов. Вель в этом виноват не меньше, чем т. Ландау. Оба они как бы поставили своей задачей зарезать немецкую оппозицию. По-видимому, никаких резолюций конференция вообще не выносила. В "Коммунисте" было сказано, что к моей брошюре о немецких делах505 будет приложена резолюция конференции на ту же тему. Никакой резолюции не оказалось. Мне до сих пор решения конференции не присланы: по-видимому, их и нет. Делегатов свозили для того, чтобы дать возможность еще раз поругаться с Грилевичем, Нойманом и пр. Стыд и позор! Я считаю, что надо прежде всего добиться большей активности от тов. Зейпольда. Он должен был бы выступить в Ландтаге506 с программной речью, которая могла бы потом быть издана на разных языках. Разумеется, такая речь должна была бы быть заранее тщательно подготовлена и изложена в письменном виде. Думаю, что Интернациональное бюро или, для начала, Интернациональный секретариат должны были бы формально предложить т. Зейпольду такого рода выступление. Это сразу подняло бы немецкую оппозицию на целую голову и дало бы возможность очистить ее от русско-австрийской грызни. По поводу конференции немецкой оппозиции Интернациональное бюро должно будет высказаться совершенно формально, т. е. осудить поведение руководства в этом деле. Получили ли вы от них формальное извещение о конференции для "Бюллетеня"? Или же они ограничились жалкой заметкой в "Коммунисте"? Я постараюсь прислать вам на днях проект резолюции по поводу немецкой конференции. Нельзя прощать таких проступков, которые приближаются к политическим преступлениям. Если бы руководство было в руках дельных рабочих, а не кочующих литераторов (сегодня здесь, завтра там), такого провала с конференцией не могло бы быть. 3. По поводу австрийских дел я напишу вам более подробно на днях, когда разберусь во всех присланных документах, в том числе и в большом документе, присланном группой отделившихся от Фрея рабочих. К сожалению, в ваших сведениях имеются очень важные пробелы. Вы ничего не пишете о численном составе организации Фрея. Были ли вы на ее собраниях? Сколько человек вы видели сами? Ваше сообщение относительно Граца имеет слегка карикатурный характер: из 20 человек 15 -- в возрасте от 60 до 80 лет. Вряд ли эта статистика точна, а, между тем, если она дойдет до Граца, она произведет, конечно, в высшей степени неблагоприятное впечатление. В этих делах нужна величайшая скрупулезность: "шуточки", вполне уместные в тесном кружке, могут вызвать крайне неприятные последствия, поскольку они будут связаны с нашими официальными учреждениями. Но если даже отбросить неполноту сведений и полемические преувеличения, то данные вашего письма подтверждают впечатление, которое сложилось у меня на основании всех прежних сведений. "Манруф" совершенно нежизнеспособен. Его неустойчивость, объясняющаяся слишком узкой базой, достаточно доказана недавним прошлым. Характер газеты совсем не таков, чтобы она могла собрать вокруг себя фракцию или серьезные кадры. "Арбайтер Штимме" несравненно выше во всех отношениях. В этих условиях сепаратное существование "Манруфа" представляет величайший вред для оппозиции. Отказ объединяться на основе пропорциональности есть ни с чем несообразная претензия -- при наличии общей принципиальной платформы. С этой стороны вопрос совершенно ясен. Что так называемая "внутрипартийная группа" может считаться официально ликвидированной, есть большой плюс. Об этом нужно, однако, официально сказать в каком-либо документе, разумеется, в тактичной форме, чтобы пресечь в будущем возможность рецидивов, покушений на восстановление группы и пр. Тов. Франк вне группы будет нам очень полезен как хороший марксист и писатель. Группа Фрея является, несомненно, единственной серьезной и жизнеспособной. Но здесь есть два вопроса: а) внутренний режим этой группы, б) ее отношение к интернациональной организации. По обоим этим вопросам необходимо выработать совершенно определенные и точные условия, как в отношении внутреннего режима, так и в отношении интернациональных обязательств. Имеет ли организация Фрея определенный устав? Есть ли он у вас? Если нет, затребуйте его, пожалуйста. Через несколько дней я постараюсь прислать ваш проект условий, которые нужно поставить организации Фрея на будущее. 4. Два слова о финских делах. Очень отрадно, разумеется, что обе стороны искренне стараются наладить дружественные отношения. Но серьезной гарантией может явиться только правильная организация на основах, с одной стороны, точного разделения труда, с другой, коллективного руководства. Я по-прежнему того мнения, что каждый из руководящих товарищей должен был бы взять на себя -- помимо своей основной работы -- какой-нибудь участочек в Париже (район, группу, завод и пр.). Разумеется, без нарушения общей схемы организации. Во-первых, мы будем иметь некоторое соревнование на практической арене, где это соревнование может дать только положительные результаты. Во-вторых, все предложения и методы будут непосредственно проверяться самими руководителями, большинству которых как раз и не хватает практического опыта. 5. О русских делах. Вам было послано письмо к русским товарищам от 31 октября. С того момента события значительно продвинулись вперед. Об этом я тоже буду писать на днях. Пока сообщаю только следующее соображение: а) В ВКП ведется сейчас кампания против правых с исключениями видных членов партии и с прямой угрозой Рыкову, Бухарину и Томскому. Это можно считать почти безошибочным признаком того, что центристская бюрократия готовит поворот направо. Я думаю, что "Веритэ" может в той или другой форме высказать это соображение. Так же, как организационный разгром левой оппозиции предшествовал левому зигзагу, так разгром правой оппозиции открывает, по-видимому, эру правой политики. Разница та, что по отношению к левой оппозиции центристы ограничивались отдельными актами плагиата, тогда как в отношении правой платформы они гораздо свободнее, т. е. могут провести ее полностью. б) Исключаемых правых официально обвиняют в том, что они объединяют правую и левую оппозицию. Это, конечно, обычная фальшивая амальгама сталинской бюрократии. Сталинцы очень хотели бы, чтобы мы объединились с правыми, т. е. заключили бы с ними блок, а так как наша политика имеет прямо противоположное направление, то сталинцы подкидывают нам правых союзников, как они в свое время подкидывали нам врангелевского офицера. Необходимо этот вопрос, хоть в короткой заметке, осветить в "Веритэ" немедленно же. 6. Как обстоит дело с европейским совещанием? Получены ли ответы от всех европейских секций? 7. Началась ли подготовка французской конференции? Вырабатываются ли проекты тезисов, резолюций и проч.? Надо надеяться, что в противовес немецкой французская конференция будет подготовлена образцово, так что сможет послужить примером другим. 8. Послано ли письмо греческим друзьям? Надеюсь, что вы о них не забыли. 9. Очень желательно ускорить выход в свет No 2 "Бюллетеня". На этом сегодня кончаю. В ближайшее время я надеюсь ближе и активнее заняться делами нашего Бюро. Это предполагает правильную переписку с вами, своевременное сообщение мне всех новых материалов, сведений и пр. Твердо рассчитываю в этом отношении на вас. [Л.Д.Троцкий] [Письмо М. Миллю] 17 ноября 1930 г. т. Миллю Дорогой товарищ! 1. Позиция т. Ландау в австрийском вопросе совершенно неправильна, пристрастна и внушает мне опасения относительно его поведения в Германии. Я протестовал телеграммой в Берлин и в Париж. Самому т. Ландау я написал письмо, копию которого посылаю секретариату через т. Навилля. Нападки т. Ландау на вас совершенно несправедливы. В своем письме я против них решительно протестовал. В то же время я думаю, что вам лично, да и тов. М.507 следует реагировать как можно более спокойно и сдержанно, не вдаваясь в полемику. Секретариат приобретет необходимый авторитет только в том случае, если проявит необходимую выдержку. 2. Молинье пишет, что в Граце половина стариков. У вас выходило -- 15 из 20-ти. Право же, в этих делах нужна величайшая осторожность, ибо на отсутствии точности и противоречиях будут строиться неизбежно всякие обвинения. Ни из вашего письма, ни из доклада Молинье я не вижу, были ли вы на каких-либо собраниях у Фрея, сколько рабочих его организации вы видели в Вене? 3. Вывод, который делает т. Молинье насчет того, что нет никакой основы для объединения, кажется мне неожиданным и неправильным, по крайней мере, по своей формулировке. Мы должны применить по отношению к Австрии тот же самый метод, какой мы применили по отношению к Германии и применяем теперь по отношению к Италии. Объединение на основе определенной платформы; объединительная конференция на основе пропорциональности. Этого