Пивер противопоставляет "троцкизму" 1939 г. троцкизм 1904 г. Но ведь с того времени в одной лишь России произошли три революции. Неужели же мы за эти 35 лет так-таки ничему не научились? "Либертарные" посулы Чтобы отрекомендовать свой демократизм с лучшей стороны, Пивер обещает, что его "метод построения социализма будет не авторитарным, а либертарным". Нельзя не усмехнуться с горечью по поводу этой пышной и туманной фразы. Означает ли формула либертарного социализма анархию, т. е. отказ от диктатуры пролетариата? Но ведь Пивер считает себя марксистом, а не прудонистом и не бакунистом. Диктатура пролетариата по самому существу своему "авторитарна", иначе она не была бы диктатурой. Разумеется, есть пределы "авторитарности", т. е. есть различие внутреннего режима диктатуры. Если Пивер хочет сказать, что он будет стремиться к тому, чтобы советы, как органы диктатуры, сохраняли как можно более широкую внутреннюю демократию, то он повторит лишь то, за что "троцкисты" вели борьбу с 1923 г. Однако чтобы обещание Пивера звучало убедительно, ему следовало бы уже сейчас не топтать внутрипартийную демократию по примеру Л.Блюма и П.Фора, отказывая меньшинству в его законнейших правах, запрещая оппозиционные фракции и сохраняя монополию "гегемонии" для своей фракции; следовало бы, другими словами, установить хотя бы десятую часть той демократии, которой отличалась большевистская партия в условиях царского подполья и в первые годы Советского режима. Пока этого нет, обещание "либертарных" благ в неопределенном будущем не имеет большой цены. Оно немножко напоминает обещание загробного воздаяния за страдания в этом мире. Таковы организационные взгляды Пивера. Они фактически означают разрыв с партийной демократией и замену демократического централизма бюрократическим, т. е. гегемонией аппарата над идеями. Мы увидим сейчас, что в области доктрины, программы и политики дело обстоит не лучше. Одностороннее требование Пивер требует, как мы уже знаем, "доверчивого" сотрудничества со всеми теми элементами, которые "мужественно" порвали с социал-патриотизмом и национал-коммунизмом. В принципе, мы готовы принять такое требование. Но, к сожалению, сам Пивер нарушает его вопиющим образом. Большевизм порвал со всеми видами патриотизма на четверть века раньше ПСОП. Однако Пивер вовсе не обнаруживает "доверчивого отношения" к большевизму. Троцкисты, доказавшие революционный характер своего интернационализма борьбой и бесчисленными жертвами, обязаны доверять Пиверу; но Пивер вовсе не обязан доверять троцкистам. Правило Пивера: доверие - направо, угрозы и репрессии - налево. Но ведь это - правило Леона Блюма, только передвинутое на несколько градусов. Разрыв с социал-патриотизмом Интернационализм несомненно является основной предпосылкой сотрудничества. Наши французские товарищи очень серьезно отнеслись к разрыву ПСОП с социал-патриотической партией Блюма, иначе они не вступили бы в ПСОП. Но изображать дело так, будто раскол с коррумпированной партией автоматически разрешает все проблемы, неправильно. Надо после разрыва выработать революционную программу, правильно определить своих друзей и врагов. Руководство ПСОП этого не сделало. И не случайно: оно далеко еще не перерезало старой пуповины. Франк-масонство Беда в том, что вожди ПСОП не порвали "мужественно" с социал-патриотизмом, ибо не порвали с масонством, этим важнейшим резервуаром империалистического патриотизма. На днях я получил прекрасную брошюру Пьера Бэйли "Да, франк-масонство есть опасность". Отбросив прочь психологически-философскую размазню, которая не имеет ни малейшей ценности, ибо в течение всего своего развития масонство ни в науку, ни в философию не внесло ни одной крупицы, автор подошел к вопросу по-марксистски, т. е. с классовой точки зрения. На основании документов cамого масонства он неопровержимо показал его империалистическую, реакционную и деморализующую роль371. Брошюра Бэйли является, кстати сказать, лучшим доказательством того, что, в отличие от всех других фракций и групп, наши товарищи умеют подходить к важнейшим проблемам как пролетарские революционеры. Даже тот маленький факт, что буржуазно-сентиментальная и пустая брошюра Николич очень хорошо отпечатана, тогда как серьезная работа Бэйли издана на мимеографе372, недурно иллюстрирует социальное положение центристских и революционных идей. Социал-пацифизм Нет, Пивер вовсе не порвал "мужественно" с социал-патриотизмом и его разновидностью социал-пацифизмом, - иначе он не заключил бы против нас союз с Макстоном, вождем британской НРП. Между революционным марксизмом и империалистическим пацифизмом Макстона - пропасть. Феннер Броквей слегка полевее Макстона. Но, как показывает вся история Независимой рабочей партии, Макстон во всех критических случаях угрожает своей отставкой, а Феннер Броквей немедленно становится на колени перед Макстоном. Можно закрывать на это глаза. Но факты остаются. Пусть Пивер объяснит рабочим, что именно связывает его с Макстоном против Четвертого Интернационала. "Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты". Снивлит Пивер идет рука об руку со Снивлитом, который всю свою политику за последние годы строил на том, чтобы - упаси боже - не привести в дурное настроение голландское правительство и не лишить свою сектантскую профсоюзную организацию государственной субвенции. Мы десятки раз требовали, чтобы партия Снивлита выработала политическую платформу, чтобы Снивлит в качестве депутата выдвигал боевые лозунги, чтобы агитация в массах велась в революционном духе. Снивлит систематически уклонялся, чтобы не рвать с консервативным правительством. Каким "тоном" этот демократ разговаривал с молодыми товарищами, об этом лучше не упоминать. Когда конференция Четвертого Интернационала собралась, наконец, поставить вопрос о голландской секции ребром, Снивлит покинул нашу организацию и, разумеется, стал жаловаться на наши плохие "методы". У Пивера методы, конечно, лучше: замалчивая капитулянтскую политику Снивлита, он направляет свои громы против троцкистов. ПОУМ Пивер стремится защитить личную память Андрея Нина от подлой клеветы, и это, разумеется, прекрасно. Но когда он изображает политику Нина в качестве революционного образца, то нельзя назвать это иначе, как преступлением по отношению к пролетариату. В разгар революционной войны между классами Нин вступил в буржуазное правительство, целью которого было уничтожить рабочие комитеты, основу пролетарского правительства. Когда эта контрреволюционная цель оказалась достигнута, Нин был изгнан из буржуазного правительства. Вместо того чтобы признать после этого совершенную гигантскую ошибку, партия Нина требовала восстановления коалиции с буржуазией. Посмеет ли Пивер опровергать это? Решают не слова, а факты. Политика ПОУМ определяется капитуляцией перед буржуазией во все критические моменты, а не той или другой цитатой из речи или статьи Нина. Коалиция с буржуазией во время социалистической революции - большего преступления вообще не может быть. Вместо того чтобы беспощадно разоблачать эту гибельную политику, Пивер перепечатывает для оправдания ее старые статьи Курта Ландау. Как и Нин, Ландау пал жертвой ГПУ. Но самое горячее сочувствие жертвам сталинских палачей не освобождает от обязанности говорить рабочим правду. Ландау, как и Нин, был разновидностью левого меньшевизма, учеником Мартова, а не Ленина. Поддерживая ошибки Нина, а не нашу критику этих ошибок, Ландау, как и Виктор Серж, как и Снивлит, как и Пивер, сыграл по отношению к испанской революции печальную роль. Внутри ПОУМ поднимает сейчас голову левая оппозиция (Хосе Ребулл и его друзья). Долг марксистов - помочь ей довести свою критику до конца. Между тем Пивер поддерживает худших консерваторов ПОУМ, вроде Горкина. Нет, Пивер не сделал выводов из своего разрыва с Блюмом! "Практические результаты" С неуместным высокомерием Пивер говорит о том, что "практические результаты", достигнутые троцкизмом, слишком незначительны, чтобы заставить его менять свою точку зрения. Каким, однако, образом в эту эпоху всеобщей реакции революционная партия может стать массовым движением? Сейчас, благодаря явному банкротству двух старых Интернационалов, положение становится для революционеров благоприятнее. Один из признаков: откол ПСОП от партии Блюма. Но ведь мы-то начали нашу борьбу задолго до этого. Если бы Пивер мыслил критически, он понял бы, что без долгой предварительной работы "троцкистов" он и сегодня еще, вероятно, не откололся бы от Блюма. С широкой исторической точки зрения, ПСОП в целом есть лишь побочный продукт борьбы троцкизма. Неужели Пивер считает и этот "практический результат" незначительным? Реакция и "троцкизм" То обстоятельство, что сталинцы, как и буржуазная полиция, всякую тенденцию влево называют троцкизмом, показывает, что вся сила мировой реакции в последнем счете обрушивается на Четвертый Интернационал. ГПУ содержит многочисленный штат агентов, с одной стороны, для слежки, подлогов и убийств, с другой - для внесения конфликтов и расколов в наши ряды. В истории не было еще революционного течения, которое подверглось бы таким преследованиям, как наше. Реакция прекрасно понимает, что опасность - в Четвертом Интернационале. Только благодаря его непримиримой критике и пропаганде центристы начинают шевелиться, левые центристы отделяются от правых, правые отмежевываются от открытых социал-патриотов. Пивер верно сказал несколько лет тому назад, что борьба против троцкизма есть верный признак реакции. Жаль, однако, что эта реакция увлекает в свои ряды и его самого. Внутренняя сила Четвертого Интернационала Международная организация Брандлера, Ловстона и пр., казавшаяся во много раз сильнее нас, рассыпалась в прах. Союз Вальхера, Норвежской рабочей партии и самого Пивера разбился вдребезги. Лондонское бюро приказало долго жить. А Четвертый Интернационал через все трудности и кризисы непрерывно растет, имеет свои организации в нескольких десятках стран, сумел созвать в труднейших условиях, под террором ГПУ (убийство Клемента!) международный съезд, выработал свою программу, которой никто до сих пор даже не попытался противопоставить что-либо равноценное. Пусть Пивер попытается назвать марксистские издания, которые по своему теоретическому уровню могли бы быть поставлены рядом с "Нью Интернейшенел", "Клаве", "Унзер Ворт" и другими органами Четвертого Интернационала. Все левые группировки, вращавшиеся вокруг Лондонского бюро, и прочие представляют собой разнообразные осколки прошлого, без общей программы, со старыми навыками и неисцелимыми болезнями. Четвертый Интернационал развивается как группировка новых, свежих элементов на основе общей программы, выросшей из всего опыта прошлого, непрерывно проверяемой и уточняемой. По подбору своих кадров Четвертый Интернационал имеет огромные преимущества над Третьим. Эти преимущества вытекают как раз из труднейших условий борьбы в эпоху реакции. Третий Интернационал формировался быстро, ибо многие "левые" легко и охотно примыкали к победоносной революции. Четвертый Интернационал группируется под ударами поражений и преследований. Идейная связь, которая создается в таких условиях, необычайно прочна. Но темп роста получается, по крайней мере, в первый период, медленным. Критерий дилетанта Виктор Серж говорит: "Нельзя по желанию построить Интернационал, достойный этого имени". Какая самодовольная и вместе с тем пустая фраза! Можно подумать, что у Сержа в кармане имеются все мерки для Интернационала, точно для брюк. А национальную партию, "достойную этого имени", можно построить "по желанию"? Отвечает ли, например, ПСОП меркам Сержа? Люди, которые подходят к делу с такими внешними критериями, показывают тем самым, что Интернационал для них - торжественное и пышное учреждение, нечто вроде храма. Когда великолепное здание будет выстроено (Кем? Как?), тогда они вступят под его своды. Мы относимся к делу иначе. Интернационал для нас - необходимый инструмент пролетариата, как и национальная партия. Этот инструмент надо строить, улучшать, оттачивать. Это мы и делаем. Мы не ждем, что кто-нибудь сделает за нас эту работу. Мы призываем всех революционеров принять участие в этой работе - теперь, немедленно, не теряя ни часу. Когда Четвертый Интернационал станет "достоин этого имени" в глазах господ литераторов, дилетантов, скептиков, тогда к нему присоединиться будет нетрудно. Тогда Виктор Серж (этот или другой?) напишет книгу, в которой докажет (с лирикой, со слезой!), что самое лучшее и героическое время Четвертого Интернационала было тогда, когда он - без сил, без средств - вел борьбу против бесчисленных врагов, в том числе - мелкобуржуазных скептиков. Наша секция в С[оединенных] Штатах Пусть Пивер не спешит с выводами. ПСОП еще очень далека от массовой партии и не успела проверить свою силу сопротивления давлению империализма. С другой стороны, отдельные наши секции не только доказали свою жизненность, но и выходят на арену массовой борьбы. В наиболее могущественной капиталистической стране Соединенных Штатах Рабочая социалистическая партия из общества пропаганды, каким она была в течение ряда лет, становится на наших глазах боевым фактором рабочей политики. Борьба против фашизма и борьба против войны возглавляется американской секцией Четвертого Интернационала. Главный из агитаторов фашизма патер Кофлин вынужден был недавно одну из своих радио-речей посвятить этой американской секции и ее борьбе за создание рабочей самообороны. Социалистическая рабочая партия ведет серьезную работу в профсоюзах, имеет прекрасную газету, выходящую два раза в неделю, серьезный ежемесячный журнал, газету для молодежи (два раза в месяц) и оказывает крупную идейную и материальную помощь другим секциям. В Бельгии Наша секция в Бельгии, почти сплошь пролетарская по составу, собрала на выборах около 7.000 голосов. Каждый такой голос в обстановке реакции и шовинизма стоит сотни голосов реформистских партий. Пусть Пивер не спешит подводить итоги. Пусть лучше внимательно прочитает заявление наших бельгийских товарищей, выбранных в Фленю. Но увы! Вместо того, чтобы искать связи с бельгийской Революционно-социалистической партией, Пивер прислушивается к банкротам и сектантам. Уже не Вареекен ли со Снивлитом и Виктором Сержем прокладывают путь к массам? Голос из Сайгона По поводу выборов в колониальный совет 30 апреля этого года большевики-ленинцы пишут мне из Сайгона (Индокитай): "Несмотря на постыдную коалицию буржуа всех мастей со сталинцами, мы одержали блестящую победу. Эта победа была тем более трудна, что сознание избирателей было затемнено в течение месяцев туманной пропагандой центристской группы `Октябрь'... Мы шли на борьбу с широко развернутым знаменем Четвертого Интернационала... Теперь больше, чем когда-либо, - продолжает письмо, - мы понимаем значение не только программы Четвертого Интернационала, но и борьбы 1925, 1926, 1927 и 1928 гг. против теории и практики социализма в одной стране, борьбы против антиимпериалистической Лиги и других парадных комитетов, Амстердам, Плейель и пр." Этот голос революционных рабочих из Сайгона имеет неизмеримо большее значение, чем голоса всех Лондонских бюро и квази-"Марксистских центров". Передовые рабочие угнетенной страны присоединяются к преследуемому Интернационалу. На опыте собственной борьбы они поняли значение нашей программы, и они сумеют за нее постоять. Особенно ценно и важно заявление о том, что передовые сайгонские рабочие поняли смысл борьбы левой оппозиции в течение 1925-1928 годов. Только преемственность идей создает революционную традицию, без которой политическая партия колеблется, как тростник под ветром. В Англии и Франции В старых колониальных странах, Англии и Франции рабочая бюрократия, непосредственно заинтересованная в колониальной сверхприбыли, могущественнее и консервативнее, чем где бы то ни было, и революционным массам здесь исключительно трудно поднять голову. Этим объясняется особая медленность развития секций Четвертого Интернационала в этих странах. От эволюции ПСОП зависит в значительной степени, удастся ли революционерам уже в ближайшие месяцы пробить серьезную брешь в стене измены и предательства. Но как бы ни обстояло дело на этот счет, общий ход развития не оставляет места сомнениям. Когда наиболее угнетенные слои в Англии и Франции вырвутся на открытую арену, они не остановятся на промежуточных позициях, а усвоят ту программу, которая отвечает глубине и остроте нынешних социальных противоречий. "Догма" Пивер не хочет или не умеет понять, что наша несокрушимая сила - в нашей теоретической последовательности и непримиримости. "Троцкий допускает в свою организацию, - пишет Пивер, - только таких членов, которые принимают как догму (?), следовательно, без дискуссии (?), систематическую ссылку на принципы, выработанные в течение первых четырех конгрессов Коммунистического Интернационала. Наша концепция партии совсем иная". Поддаваясь всякого рода сомнительным влияниям, Пивер пытается свести движение Четвертого Интернационала к одному лицу: "Троцкий допускает в свою организацию..." Пивер не может не знать, что левая оппозиция с самого начала включала в себя цвет большевистской партии: закаленных подпольных революционеров, героев гражданской войны, лучших представителей молодого поколения, сотни и сотни образованных марксистов, которые сделали бы честь любой партии. Десятки тысяч "троцкистов" погибли мучительной смертью. Неужели же только потому, что "Троцкий допускает" или не допускает? Надо такие пошлости предоставить Брандлеру, Вальхеру, Ловстону, Снивлиту и им подобным циникам... Но вернемся к "догме". Разногласия в большевистской партии развернулись после первых четырех конгрессов Коминтерна, решения которых вырабатывались при ближайшем участии будущих руководителей "левой оппозиции". Резкий поворот в сторону оппортунизма был санкционирован пятым конгрессом. Не отказываясь от революционной традиции, величайшей, какую знает человеческая история, мы, однако, лишь исходили из первых четырех конгрессов, но вовсе не ограничивались ими; мы наблюдали, изучали, обсуждали, критиковали, вырабатывали лозунги, шли вперед. Я могу сослаться в доказательство на наши теоретические журналы, внутренние бюллетени, десятки программных книг и брошюр, вышедшие за последние 15 лет. Может быть, Пивер назовет нам хоть одну серьезную критическую работу противников, которая осталась бы без ответа с нашей стороны? Может быть, у самого Пивера и его друзей есть неучтенная нами критика решений первых четырех конгрессов? Где она? В той же статье Пивер требует от троцкистов, "чтобы они приняли хартию, структуру, правила, решения большинства и обязались выполнять их без упущения". Само по себе это требование законно. Но значит ли это, что хартия ПСОП, ее структура, правила и пр. - "догма"? Или "догмой" являются только программные решения первых четырех конгрессов? Китайские тени Пивер рассуждает так: надо найти, вскрыть и отбросить те черты, особенности, недочеты классического большевизма, за которые впоследствии уцепился сталинизм. Это рассуждение формалистично и безжизненно. Сталинизм ухватился вовсе не непременно за худшие черты большевизма. Самоотвержение есть прекрасное качество революционера. Некоторые из подсудимых на московских процессах несомненно руководствовались духом самоотвержения: отдать свою жизнь и даже репутацию во имя "обороны СССР". Значит ли это, что вместо самоотвержения нужно насаждать эгоизм? Можно на это ответить: надо развивать способность критики. Но это общее место. Большевики отнюдь не были менее способны к критике, чем их нынешние критики. Но объективные исторические условия сильнее субъективных. Когда в изолированной и отсталой стране новая бюрократия поднимается над революционным классом и душит его авангард, она по необходимости пользуется формулами и традициями большевизма, воспитанными им качествами и методами, наполняя их, однако, противоположным социальным содержанием. Ленин вслед за Марксом учил, что на первой стадии социализма элементы неравенства еще неизбежно сохранятся. Бюрократия превратила эту мысль в оправдание своих грабительских привилегий. Неужели же надо из-за этого злоупотребления отвергнуть безусловно правильную мысль Маркса? Диалектика классовой борьбы на протяжении всей истории совершала подобные превращения, подмены, перелицовки: такова судьба христианства, протестантизма, демократии и пр. Такова, в частности, судьба франк-масонства. Оно возникло в 17 столетии373, как реакция мелкой буржуазии против разлагающего духа капиталистического индивидуализма, и пыталось возродить идеализированную мораль цехового "братства". В ходе классовой борьбы оно стало затем орудием крупной буржуазии, чтобы дисциплинировать и подчинить своим целям мелкую буржуазию. Нельзя брать принципы вне социальной реальности, вне тех классов, какие являются их носителями. Та критика большевизма, которую Пивер развивает вслед за Виктором Сержем и другими, не заключает в себе ни грамма марксизма. Материалистический анализ она подменяет игрой китайских теней. За гегемонию научной мысли Серьезный революционер, который предвидит, какие ответственные решения придется принимать партии в критические часы, остро чувствует свою ответственность в подготовительный период, тщательно, придирчиво анализирует каждый факт, каждое понятие, каждую тенденцию. Революционер похож в этом отношении на хирурга, который не может отделываться общими фразами насчет анатомии, а должен точно знать размещение костей, мускулов, нервов, сухожилий и их переплет, чтобы не сделать ни одного ложного движения ланцетом. Архитектор, медик, химик отнеслись бы с возмущением к предложению не уточнять научных понятий и формул, не претендовать на "гегемонию" законов механики, физиологии или химии, а примирительно относиться к другим взглядам, хотя бы и ошибочным. Между тем такова именно позиция Пивера. Не входя в существо программных разногласий, он повторяет общие фразы насчет того, что ни одно из течений "не может претендовать на то, что заключает в себе истину". И поэтому? Поэтому нужно жить и жить давать другим. Такого рода афоризмы ничему хорошему не могут научить передового рабочего; вместо мужества и чувства ответственности они способны лишь сеять безразличие и расслабленность. Четвертый Интернационал ведет борьбу против знахарства - за научное отношение к проблемам пролетарской политики. Революционная страсть в борьбе за социализм неотделима от интеллектуальной страсти в борьбе за истину. Большевизм или меньшевизм? Пиверу кажется, что мы являемся представителями догматизма и рутины, а он - представителем критической мысли. На самом деле в своей критике "троцкизма" Пивер повторяет старые формулы меньшевиков, не прибавляя к ним ни одного свежего слова. А ведь меньшевизм тоже подвергся проверке, и немалой. Большевистская партия победоносно руководила величайшей революцией; оказавшись изолированной, она не выдержала давления враждебных исторических сил. Иными словами: русский большевизм оказался не в силах заменить собою международный рабочий класс. Меньшевизм же не внес в революцию ничего, кроме прострации и предательства. Левый меньшевизм в лице Мартова означал честную растерянность и бессилие. Историческая задача, поставленная Октябрем, не разрешена. Основные силы, участвующие в борьбе, те же. Выбор идет не между "троцкизмом" и ПСОП, а между большевизмом и меньшевизмом. Идти от большевизма вперед мы готовы. Пятиться назад - не согласны. Программа Четвертого Интернационала Пивер нашел нужным вернуться к "четырем конгрессам" в июне 1939 года, когда мы уже успели далеко уйти вперед. На нашей последней международной конференции осенью прошлого года принята программа переходных требований, отвечающая задачам нынешней эпохи. Знаком ли Пивер с этой программой? Как он к ней относится? Мы, со своей стороны, ничего так не желаем, как критики. Каким угодно "тоном", но по существу! Вот конкретное предложение, которое я позволяю себе сделать "извне": немедленно приступить к обсуждению и выработке международной программы пролетариата и создать специальное издание для международной дискуссии по этому вопросу. В основу этого обсуждения предлагаю положить программу Четвертого Интернационала "Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала". Но, разумеется, наш Интернационал готов будет принять за основу обсуждения и другой проект, если он будет представлен. Может быть, Пивер и его друзья примут это предложение? Оно, несомненно, подвинуло бы нас вперед! * Я разобрал статью Пивера с тщательностью, которая может некоторым показаться излишней и утомительной. Кое-кому "тон" снова покажется слишком резким. Но я думаю все же, что подробное, точное и ясное объяснение гораздо больше свидетельствует о стремлении к сотрудничеству, чем дипломатические экивоки, дополняемые угрозами и инсинуациями. Я хотел бы, чтобы над этим задумался не только Марсо Пивер, но и Даниэль Герен374. Надо перестать питаться опустошенными формулами вчерашнего дня. Надо встать на путь серьезного и честного обсуждения программы и стратегии нового Интернационала. Л.Троцкий 25 июля 1939 г. Койоакан Индия перед империалистской войной. Письмо передовым рабочим Индии Дорогие друзья! Великие и грозные события надвигаются с неумолимой силой. Человечество живет в ожидании войны, которая вовлечет в свой кровавый водоворот, конечно, и колониальные страны и будет иметь огромное значение для их дальнейшей судьбы. Агенты великобританского правительства изображают дело так, будто война будет вестись из-за принципов "демократии", которые необходимо спасать от фашизма. Все классы и все народы должны сплотиться вокруг "мирных", "демократических" правительств, чтобы дать отпор фашистам - агрессорам: тогда "демократия" будет спасена и мир укреплен навсегда. Эта проповедь построена на сознательной лжи. Если британское правительство действительно озабочено процветанием демократии, то у него есть простая возможность доказать это: пусть даст полную свободу Индии. Право на национальную независимость есть одно из основных демократических прав. Но на самом деле лондонское правительство готово отдать все демократии мира за одну десятую часть своих колоний. Если индусский народ не хочет остаться навсегда рабом, то он должен разоблачить и прогнать фальшивых проповедников, которые утверждают, будто единственный враг народов - это фашизм. Гитлер и Муссолини - бесспорно злейшие враги трудящихся и угнетенных, кровавые палачи, заслуживающие величайшей ненависти трудящихся и угнетенных всего мира. Но они являются в первую голову врагами германского и итальянского народов, на спине которых они сидят. Угнетенные классы и народы, как учили Маркс, Энгельс, Ленин, Либкнехт, должны всегда искать главного врага в собственной стране, в лице своих непосредственных угнетателей и эксплуататоров. Таким врагом для Индии в первую голову является британская буржуазия. Низвержение британского империализма нанесло бы страшный удар всем угнетателям, в том числе и фашистским диктаторам. В конце концов империалисты отличаются друг от друга по форме, но не по существу. Германский империализм, лишенный колоний, надевает грозную маску фашизма с торчащими наружу клыками. Сытый британский империализм, имеющий громадные колонии, прикрывает свои клыки маской демократии. Но это - демократия только для метрополии, для 45 миллионов душ, вернее для правящей буржуазии в метрополии. Индия лишена не только демократии, но и самых элементарных прав национального существования. Империалистская демократия есть, следовательно, демократия рабовладельцев, питающаяся жизненными соками колоний. Между тем Индия хочет иметь свою собственную демократию, а не служить навозом для рабовладельцев. Кто хочет покончить с фашизмом, с реакцией, со всеми видами угнетения, должен низвергнуть империализм. Другого пути нет. Эта задача не может быть, однако, разрешена мирными средствами: переговорами и увещаниями. Никогда еще в истории рабовладельцы не освобождали добровольно своих рабов. Только смелая и решительная борьба индусского народа за свое экономическое и национальное освобождение может сделать Индию свободной. Индусская буржуазия на революционную борьбу не способна. Она тесно связана с британским капиталом и зависит от него. Она дрожит за свою собственность. Она боится масс. Она ищет во что бы то ни стало компромисса с британским империализмом и усыпляет индусские массы надеждами на реформу сверху. Вождем и пророком этой буржуазии является Ганди. Ложный вождь и фальшивый пророк! Ганди и ему подобные развивают ту теорию, что положение Индии будет все более улучшаться, что ее свободы будут все более расширяться, что на пути мирных реформ Индия придет постепенно к положению доминиона, а потом может быть и к полной независимости. Вся эта перспектива в корне ложна. Империалистские классы могли давать уступки колониальным народам, как и собственным рабочим, только до тех пор, пока капитализм поднимался в гору, пока у эксплуататоров была твердая надежда на дальнейший рост их барышей. Сейчас об этом не может быть и речи. Мировой капитализм находится в упадке. Положение всех империалистских наций становится все более трудным, противоречия между ними - все более обостренными. Чудовищные вооружения поглощают все большую долю национальных доходов. Империалисты не могут больше делать серьезных уступок ни собственным трудящимся массам, ни колониям. Наоборот, они принуждены прибегать ко все более зверской эксплуатации. В этом и выражается смертельный кризис капитализма. Чтобы отстоять свои колонии, рынки и концессии от Германии, Италии и Японии, лондонское правительство готово уложить миллионы людей. Можно ли, не лишившись рассудка, надеяться на то, что эта жадная и свирепая финансовая олигархия добровольно даст Индии свободу? Правда, на смену консервативному правительству может прийти правительство так называемой Рабочей партии. Но это ничего не изменит. В колониальном вопросе рабочая партия, как свидетельствуют все ее прошлое и ее нынешняя программа, ничем не отличается от консерваторов. Рабочая партия на деле выражает не интересы рабочего класса, а лишь интересы британской рабочей бюрократии и аристократической верхушки рабочего класса. Это тот слой, которому буржуазия имеет возможность давать жирные подачки благодаря тому, что сама она нещадно эксплуатирует колонии, в первую голову Индию. Британская рабочая бюрократия в партии, как и в тред-юнионах, непосредственно заинтересована в эксплуатации колоний. Она и думать не хочет об освобождении Индии. Все эти господа Эттли, Ситрины и К° в любую минуту готовы заклеймить революционное движение индусского народа как "измену", как помощь Гитлеру и Муссолини и прибегнуть к военным мерам для его подавления. Нисколько не лучше политика нынешнего Коминтерна. Правда, 20 лет тому назад Третий или Коммунистический Интернационал был создан как подлинно революционная организация. Одной из его важнейших задач являлось освобождение колониальных народов. Однако от этой программы сейчас остались одни воспоминания. Вожди Коминтерна давно уже стали простым орудием московской бюрократии, которая задушила советские рабочие массы и превратилась в новую аристократию. В рядах коммунистических партий разных стран, в том числе и Индии, есть, разумеется, немало честных рабочих, студентов и пр.; но не они определяют политику Коминтерна. Решающее слово принадлежит Кремлю, который руководствуется интересами не угнетенных, а новой аристократии в СССР. Сталин и его клика ради союза с империалистическими правительствами полностью отказались от революционной программы освобождения колоний. Это открыто признал на последнем съезде сталинской партии в Москве в марте этого года Мануильский, один из вождей Коминтерна. "Коммунисты выдвигают, - говорил он, - на первый план борьбу за осуществление права на самоопределение народов, порабощенных фашистскими государствами. Они требуют свободного самоопределения Австрии..., Судетской области..., Кореи, Формозы375, Абиссинии..." А как же дело обстоит с Индией, Индо-Китаем, Алжиром и другими колониями Англии и Франции? На это представитель Коминтерна отвечает: "Коммунисты... требуют у империалистских правительств так называемых буржуазно-демократических государств немедленного (!) радикального (!!) улучшения материального положения трудящихся масс колоний, и предоставления колониям широких демократических прав и свобод" (Правда, No 70, 12 марта 1939 г.). Другими словами, в отношении колоний Англии и Франции Коминтерн полностью перешел на позицию Ганди и вообще соглашательской колониальной буржуазии. Коминтерн окончательно отказался от революционной борьбы за независимость Индии. Он "требует" (на коленях) "предоставления" Индии британским империализмом "демократических свобод". Особенно лживо и цинично звучат слова о "немедленном радикальном улучшении материального положения трудящихся масс колоний". Нынешний упадочный, гниющий, разлагающийся капитализм вынужден все более ухудшать положение рабочих в самой метрополии. Как же он может улучшить положение трудящихся в колониях, из которых он вынужден выжимать все соки, чтобы поддерживать свое собственное равновесие? Улучшение положения трудящихся масс в колониях возможно лишь путем полного низвержения империализма. Но Коминтерн идет еще дальше по пути предательства. Коммунисты, по словам Мануильского, "осуществление права на отделение подчиняют... интересам разгрома фашизма". Иными словами: в случае войны между Англией и Германией из-за колоний, индусский народ должен поддерживать своих нынешних рабовладельцев, битанских империалистов, т.е. проливать кровь не за свое собственное освобождение, а за сохранение господства лондонской биржи над Индией. И эти продажные негодяи осмеливаются ссылаться на Маркса и Ленина! На самом деле учителем и вождем их является Сталин, глава новой бюрократической аристократии, палач большевистской партии, душитель рабочих и крестьян. * Свою политику прислужничества британскому, французскому и северо-американскому империализму сталинцы прикрывают формулой "народного фронта". Какое издевательство над народом! "Народный фронт" есть только новое название для старой политики, сущность которой состоит в сотрудничестве классов, в коалиции пролетариата с буржуазией. Во всякой коалиции руководство оказывается неизбежно в руках правого фланга, т.е. в руках имущего класса. Индусская буржуазия, как уже сказано, хочет мирной сделки, а не борьбы. Коалиция с буржуазией ведет к отказу пролетариата от революционной борьбы с империализмом. Политика коалиции означает топтание на месте, выжиданье, ложные надежды, пустые маневры и интриги. В результате этой политики в рабочих массах неизбежно начинается разочарование, крестьяне отворачиваются от пролетариата и впадают в апатию. Политикой коалиции была загублена германская революция, австрийская революция, китайская революция, испанская революция376. Та же опасность грозит и революции в Индии, где сталинцы, под видом "народного фронта", проводят политику подчинения пролетариата буржуазии. Это означает на деле отказ от революционной аграрной программы, отказ от вооружения рабочих, отказ от борьбы за власть, отказ от революции. Разумеется, в случае, если индусская буржуазия окажется вынуждена сделать хотя бы малейший шаг на пути борьбы против британского произвола, пролетариат поддержит этот шаг. Но он поддержит его своими собственными методами: массовыми собраниями, смелыми лозунгами, стачками, манифестациями и более решительными боевыми действиями в зависимости от соотношения сил и обстановки. Но именно для этого пролетариату нужны свободные руки. Полная независимость от буржуазии необходима пролетариату прежде всего для воздействия на крестьян, главную массу населения Индии. Только пролетариат способен выдвинуть смелую революционную аграрную программу, поднять и сплотить десятки миллионов крестьян и повести их в бой против туземных угнетателей и британского империализма. Союз рабочих и беднейших крестьян есть единственно честный, единственно надежный союз, который способен обеспечить окончательную победу индусской революции. * Все вопросы мирного времени сохранят свою силу и во время войны, только получат неизмеримо более острое выражение. Прежде всего чрезвычайно возрастет эксплуатация колоний. Метрополии будут не только отнимать у колоний продовольствие и сырье, но и мобилизовать в огромных количествах колониальных рабов, чтобы те умирали на полях сражений за своих рабовладельцев. Тем временем колониальная буржуазия будет пристраиваться к военным поставкам и, разумеется, откажется от оппозиции во имя патриотизма и барышей. Ганди уже сейчас подготовляет почву для такой политики. "Надо терпеливо подождать конца войны, - будут твердить эти господа, - тогда Лондон вознаградит нас за оказанную нами помощь". На самом деле после войны империалисты, чтобы восстановить разрушения и опустошения, будут вдвое и втрое больше эксплуатировать трудящихся, как у себя дома, так и особенно в колониях. В этих условиях не сможет быть и речи о новых социальных реформах в метрополии или о даровании свобод колониям. Двойные цепи рабства - таков будет неизбежный результат войны, если народные массы Индии будут следовать политике Ганди, сталинцев и их друзей. Война может, однако, принести Индии, как и другим колониям, не двойное рабство, а, наоборот, полную свободу: условием для этого является правильная революционная политика. Индусский народ должен с самого начала отделить свою судьбу от судьбы британского империализма. Угнетатели и угнетенные стоят по разные стороны траншей. Никакой помощи рабовладельцам! Наоборот, надо использовать те грандиозные затруднения, какие принесет с собой война всем правящим классам, чтобы нанести им смертельный удар. Так должны действовать угнетенные классы и угнетенные народы во всех странах, независимо от того, прикрываются ли господа империалисты демократическими или фашистскими масками. Чтобы осуществить такую политику, нужна революционная партия, опирающаяся на авангард пролетариата. Такой партии в Индии еще нет. Четвертый Интернационал предлагает для такой партии свою программу, свой опыт, свое содействие. Основные условия для такой партии: полная независимость от империалистской демократии, от Второго и Третьего Интернационалов и от национальной индусской буржуазии. В ряде колониальных и полуколониальных стран секции Четвертого Интернационала существуют уже и успешно развиваются. На первом места среди них стоит несомненно наша секция во французском Индокитае, ведущая непримиримую борьбу против французского империализма и м