сте с тем оппозиция обязана бдительно следить за тем, чтобы "самокритика", которая в случае дальнейшего своего развития будет неизбежно все больше наталкиваться на бюрократические преграды, не пошла по антипартийному руслу и не стала лить воду на анархо-меныпевист-ские мельницы. Оппортунистическая политика и бюрократический режим неизбежно порождают такого рода злокачественную реакцию в самих рабочих массах. Оградить от нее партию или, по крайней мере, свести эту реакцию к минимуму может только оппозиция, возрождающая и укрепляющая доверие рабочих к партии беспощадным отметанием всякого влияния и аппаратного приспособленчества, открытой борьбой за свои неурезанные лозунги, словом, твердым и непреклонным проведением ленинской линии Наша принципиальная установка избавляет нас от необходимости снова опровергать подкидываемую нам мысль, будто наша партия стала термидорианской и будто термидор, т е контрреволюционный переворот, уже совершился Совершенно кликушеская назойливость, с какой пропагандируется эта "идея", не имеющая ничего общего с нашей позицией и выгодная исключительно классовым врагам, свидетельствует только о полном бессилии наших противников в идейной борьбе, которое вытекает из общего центристского бессилия уловить и понять живую диалектику исторического процесса На том же самом уровне стоят попытки навязать нам взгляд, будто Коминтерн перестал быть авангардом мирового пролетариата и нуждается в замене его каким-то новым международным объединением Мы заявляли и повторяем, что не можем нести и тени ответственности за тех, которые считают, что несомненный за последние годы процесс сползания с классовой линии руководства ВКП и Коминтерна есть бесповоротный и непоправимый процесс, которые не видят или отрицают революционные тенденции и силы внутри ВКП и Коминтерна и потому прямо или косвенно поворачиваются к этим организациям спиною Тем самым мы отстраняем от себя ответственность за политику выставления параллельных оппозиционных кандидатур, которую мы заранее осуждали и против которой мы предупреждали в письме за границу Так как письмо это было напечатано в "Правде" (15 января 1928 г), то продолжающиеся утверждения относительно солидарности нашей с политикой параллельных кандидатур являются одной из многочисленных попыток грубо обмануть собственную партию, чтоб хоть как-нибудь оправдать применение репрессий Мы строим все свои расчеты на том, что внутри ВКП, Коминтерна и СССР имеются огромные революционные силы, придавленные ложным руководством и тяжким режимом, но вполне способные, под воздействием опыта, критики и хода классовой борьбы во всем мире, выправить линию руководства и обеспечить правильный пролетарский курс. Нынешние попытки руководства вырваться из последствий собственной политики не на правом, а на левом пути, частично повторяя и используя идеи и лозунги оппозиции, делаются под не оформленным еще давлением пролетарского ядра партии и представляют одно из доказательств пра- вильности нашей общей оценки и наших расчетов Мы будем всеми силами содействовать тому, чтобы внутренние силы партии и класса привели к выпрямлению политики с наименьшими потрясениями для ВКП, для рабочего государства и для Интернационала. Мы начисто отвергаем обвинения нас в том, что заявления, делавшиеся нами ранее о прекращении фракционной борьбы, были неискренними Эти заявления всегда предполагали минимум доброй воли со стороны официального большинства, чтоб обеспечить в партии такой режим, при котором возможно было бы отстаивание своих взглядов нормальными методами, выработанными всей предшествующей историей партии. Бюрократически всемогущий партийный аппарат всегда имеет возможность в борьбе за свою неприкосновенность и несменяемость механически запереть перед партийцами все пути, кроме фракционных. Наши заявления о полной готовности отказаться от фракционных методов мы всегда сопровождали ссылкой на учение Ленина о пролетарской партии и о коренных условиях ее здоровья. Мы ссылались, в частности, на резолюцию 5 декабря 1923 года, гласящую, что бюрократизм толкает лучших партийцев на путь замкнутости и фракционности. Это заявление было и остается для нас не голой формальностью, оно выражает самое существо дела. Тем более неуместными и недостойными являются обвинения оппозиции в том, что и после Пятнадцатого съезда она, несмотря на свое заявление съезду о готовности подчиниться решениям партии и прекратить фракционную работу, продолжает на самом деле эту последнюю Обязательство, дававшееся нами съезду, предполагало сохранение нас в партии и, следовательно, возможность бороться за свои взгляды в ее рядах В противном случае это обязательство означало бы отказ от политической деятельности вообще, то есть от служения партии и международной революции. Требовать от революционеров такого отказа могло бы только вконец развращенное чиновничество Давать такого рода обязательство могли бы только презренные ренегаты Исходя из этих принципиальных позиций, мы не можем, следовательно, иметь ничего общего с политикой тех якобы ленинцев, которые хитрят с партией, дипломатничают с классовой борьбой, играют с историей в жмурки, признают для видимости свои ошибки, проповедуя втихомолку свою правоту, создают миф "троцкизма", ликвидируют его и пытаются затем воссоздать снова, словом, ведут с партией политику "брестского мира", то есть временной и неискренней капитуляции в расчете на реванш -- политику, допустимую в от- ношении к классовому врагу, но насквозь авантюристскую по отношению к собственной партии. Мы гнушаемся той византийской философией покаяния, которая говорит, что признание единства партии предполагает будто бы в эпоху пролетарской диктатуры отказ от тех взглядов или отказ от защиты тех принципиальных взглядов, которые сегодняшнее руководство, оберегая свой "престиж", признает недопустимыми и даже решается преследовать государственными средствами. Мы считали бы себя преступниками, если бы суровая внутрипартийная борьба наша в течение последних пяти лет велась нами во имя таких дешевых взглядов, от которых можно отказаться по команде или под страхом исключения из партии. Служение партии неотделимо от борьбы за правильную политическую линию. Презренен тот лжепартиец, который опасность временной утраты партбилета -- утраты, бесспорно, очень тяжкой -- ставит выше обязанности бороться за основные традиции партии и за ее будущее. Насквозь фальшивы речи о том, что нынешнее положение оппозиции, остающейся верной своим взглядам и продолжающей борьбу за них, несовместимо с ее заявлениями об единстве партии. Если бы мы считали, что круг партийного развития завершился Пятнадцатым съездом, тогда не было бы другого исторического выхода как создание второй партии. Но мы уже сказали, что не имеем ничего общего с такой оценкой. Если по поводу хлебозаготовок попутно, как бы случайно; обнаружилось, что в партии имеется влиятельная и сильная фракция, желающая жить "в мире со всеми классами"; если в короткий срок всплывает шахтинское дело, артемовское, смоленское и много других, то это одно уже свидетельствует о том, что неизбежный процесс дифференциации в партии, ее самоуяснения и самоочищения еще впереди и что подлинное пролетарское ядро партии будет иметь достаточно случаев убедиться в том, что наша оценка политики партии, состава партии, общих тенденций ее развития подтверждается фактами решающего значения. Оставаясь, вследствие ложного и больного режима, в течение известного времени вне партии, мы живем с партией и работаем для ее будущего. Правильность нашей линии и нашего прогноза, подлинная партийность наших методов борьбы за ленинские взгляды не позволят никакой силе в мире оторвать нас от партии и противопоставить международному пролетарскому авангарду и коммунистической революции. Менее всего может этого достигнуть применение 58-й статьи, порочащей только тех, которые против нас к ней прибегают. То противоречие, которое вынуждает нас из-за формаль- ных пределов партии бороться за партию против тех, которые дезорганизуют и подрывают ее изнутри, есть жизненно сложившееся, историческое противоречие. Юридическими софизмами из него можно выскочить только на один плацдарм, на презренный плацдарм идейного ренегатства. Противоречие, в которое мы поставлены в отношении партии, есть частное проявление более общих и глубоких противоречий и может быть по-настоящему преодолено только методами ленинского разрешения основных проблем Коминтерна и ВКП. До тех пор вопрос о положении оппозиций остается пробным камнем для линии и режима партии. Расправа над оппозицией за критику ЦК, вполне подтверждающаяся фактами и ныне невольно подкрепляемая последними частичными решениями и шагами самого ЦК, является наиболее вопиющим выражением худших методов аппаратного режима и худших сторон партийного руководства. Новые исключения и ссылки большевиков-оппозиционеров продолжают и сегодня терроризировать партию, несмотря на все ободряющие циркуляры. Вопрос о восстановлении оппозиционеров в партии, о возвращении ссыльных и освобождении арестованных становится главным испытанием, безошибочной проверкой, важнейшим показателем серьезности и глубины всех последних шагов влево. Партий и рабочий класс будут судить не по словам, а по делам. Этому учил Маркс, этому учил Ленин, этому учит оппозиция. Шестой конгресс Коминтерна может в высокой мере облегчить восстановление единства партии, подав твердый совет центральным учреждениям ВКП (б) немедленно отменить применение к оппозиции 58-й статьи, основанное на грубой политической нелояльности, на вероломном злоупотреблении властью. Восстановление большевиков-ленинцев (оппозиции) в партии является необходимым и неизбежным условием действительного поворота на ленинский путь. Это относится, разумеется, не только к ВКП (б), но и ко всем остальным секциям Коминтерна. Каждый оппозиционер, занявший принадлежащее ему по праву место в своей партии, от которой -- повторим снова -- его не оторвет никакая сила и никакое постановление, сделает все, чтобы облегчить партии выход из нынешнего кризиса и ликвидацию фракционности. Не может быть никаких сомнений в том, что такое обязательство встретит единодушную поддержку всех большевиков-ленинцев (оппозиции). Л. Троцкий Алма-Ата, 12 июля 1928 г.. ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО Дорогие друзья, благодаря левому курсу колонии большевиков-ленинцев так разрастаются, что создается все большая возможность перехода от индивидуальной переписки к коллективной. И здесь, стало быть, перевес социалистического начала полностью обеспечен. Из нескольких писем я вижу, что спешный набросок тезисов обращения к Конгрессу вызвал некоторые недоразумения. Ряду товарищей заключительная часть моих тезисов показалась слишком мягкой и примиренческой. Главной причиной этого недоразумения (в основном это только недоразумение) коренится, по-видимому, в том, что я послал свои бегло написанные тезисы отдельно от своего письма товарищу Белобородову, тогда как они написаны одновременно и составляют единое целое. Надеюсь, впрочем, что теперь, с рассылкой заявления, посланного мною Конгрессу, недоразумение рассеется. Оно рассеялось бы еще скорее, если бы я имел возможность разослать товарищам две работы, посланные мною Конгрессу и составляющие в совокупности книгу, примерно 300 печатных страниц. В этих двух работах, составляющих в сущности одно целое, я сделал попытку подвести итоги послеленинскому пятилетию как во внутренней, так и [в] международной политике. В одной работе я за точку исхода взял новый, насквозь эклектический проект программы; в другой работе я исхожу из нынешнего левого курса. При сем прилагаю оглавление обеих работ, дающее хоть некоторое представление об их содержании. По существу дела, я подытожил в этих двух документах коллективную работу оппозиции за последнее пятилетие. Работы имеют больше итоговый, чем перспективный характер. Но нельзя идти вперед, не расчистив дороги. Сейчас, однако, необходимо от итогов переходить к более серьезной, глубокой разработке перспектив по трем основным линиям: внутренние силы и тенденции в СССР; Америка и Европа; Восток. Сейчас предполагаю в первую голову заняться или, вернее, продолжить свои занятия Востоком. Я получил на днях довольно хорошую библиотечку по вопросам Востока, главным образом Индии. Признаться, когда я писал черновой конспект обращения к Конгрессу, больше всего опасался чрезмерно упрощенного, нигилистического отношения к левому курсу. Оснований для недоверия слишком достаточно. Но политически задача состоит не в том, чтобы авансом выразить голое недоверие, а в том, чтобы помочь партии кое-чему научиться на этом новом зигзаге. Центризм ведь сделан из весьма гибкой и но- вой материи. Возьмите Зиновьева с Каменевым: прирожденные центристы; когда обстоятельства нажали на них как следует быть, они свой левый зигзаг растянули на два года и качнулись влево вплоть до подписания платформ и проведения кампании смычек с заключительным звеном 7 ноября. А потом под действием нового толчка справа дали рикошет, и совсем сие неизвестно, на какой точке они остановятся. Конечно, опыт с Зиновьевым и Каменевым есть малый лабораторный опыт по сравнению с нынешним левым сдвигом. Но на лабораторных опытах можно и должно учиться. Мы использовали "колебнутых", как выразился Владимир Ильич про левых эсеров, ленинградской верхушки и вынудили ее дать свой максимум. Достигли мы этого не тем, что шли ей навстречу, а тем, что критиковали ее и требовали признания нашей правоты в 1928 г. К сожалению, мы не были достаточно последовательны и тверды в этом направлении. Срывы у нас были не влево, а вправо. Соглашательские грешки имелись, хотя и второстепенного характера. По отношению к нынешнему левому сдвигу мелким соглашательством, т. е, второстепенными уступками, ничего достигнуть нельзя. Нужно либо ложиться на брюхо и дать аппаратной колеснице раздробить себе позвоночник, либо же сохранить самостоятельность своей позиции до конца, т. е. до выхода партии на большую дорогу большевизма, В чем же состоит поддержка левому сдвигу? Во-первых, в том, что мы его констатируем как факт. Мы до сих пор говорили о сползании центризма вправо, и это было правильно. Сейчас мы констатируем, что центризм приостановился в своем движении вправо и делает ряд противоречивых, несогласованных и решительных шагов влево. Одно это признание задержки сползания есть огромная поддержка сдвигу влево. Поддержка не центризму, сдвигающемуся в данный момент влево, а только его левым шагам. Это совсем не одно и то же. Мы обязаны поддержать левые шаги центризма против правого крыла, противодействующего этим шагам. Но мы не можем поддерживать и укреплять авторитет и влияние центристов, хотя бы и левеющих в данный момент. Нам надо думать о завтрашнем дне. Наша поддержка левым или полулевым шагам центристов состоит в том, что мы опальные большевики-ленинцы, исключаем самую мысль о каком-либо блоке с правыми против общего противника. Если вдуматься в обстановку, то это совсем не шуточка. Кстати, когда однажды И. Н. Смирнов поплакал на груди у Зиновьева (в кулуарах одного из пленумов 1927 г.), то Зиновьев, со свойственным ему левоцентристским авантюризмом, загорелся мыслью о расширении базы блока. В те же времена он стремился захватить и ультралевых. Он говорил тогда нам не раз "Смотрите на Сталина, он объединяет всех, кого может, в своем лагере, а мы отпугиваем..." -- на что мы ему указывали, что Сталин объединяет чиновников на должности и на жаловании, а мы объединяем пока что ядро пропагандистов марксизма на теории и на программе. Все необходимое о том, как надлежит понимать поддержку левоцентристских шагов со стороны оппозиции, сказано в Заявлении Может быть, в первые моменты и было чисто "отзовистское" отношение к левому сдвигу со стороны некоторой части оппозиции. По полученным мною письмам я такого отношения установить не могу. Но тенденция соглашательского характера несомненно налицо, хотя касается скорее индивидуальных исключений. Я получил от одного молодого оппозиционера обстоятельное письмо, в котором развивается в корне ложная точка зрения, продиктованная опасением: а как бы вся каша не сварилась без нас. Исходная психологическая, а не политическая позиция автора такова: "Скучно здесь, очень скучно сидеть и бездельничать". Поэтому мой корреспондент ставит такой вопрос: "Что нужно сейчас делать оппозиции, как выйти из создавшегося положения -- вот вопрос, который должен быть сейчас разрешен". Автор не согласен "ждать", он иронически говорит о тех товарищах, которые считают, что нужно ждать, когда придет час оппозиции. "Таким политикам ждать придется очень и очень долго, и бедняги вряд ли дождутся". Почему? "Сейчас, да и во все ближайшее время вряд ли наступит момент, благодаря которому теперешние вожди вынуждены будут поставить на повестку дня вопрос о пересмотре их решений об оппозиции. Они сейчас не чувствуют в этом никакой необходимости. Наоборот, их положение, по-моему, укрепляется в связи с их последним маневром.. Почва для дальнейшего активного существования оппозиции сейчас выбита, и она при продолжении своего существования должна неминуемо превратиться в касту (секту?)". В сущности, мы имеем здесь налицо все политические предпосылки капитулянтства. Правда, автор в дальнейшем делает всякие оговорки, но они звучат крайне неубедительно. Он издевается над теми, которые не соглашаются считать нынешний курс левым только потому, видите ли, что по-прежнему высылаются новые партии оппозиционеров. "Конечно,-- говорит он,-- мероприятия ЦК не совсем достаточны. . но я совершенно не согласен с товарищами оппозиционерами, которые предлагают оставаться сидеть в ссылке и ждать, ждать..." Конечно, цитированное письмо представ- ляет собою наиболее крайнее выражение капитулянтских настроений, но оно интересно тем, что обнажает грубо оппортунистический, чисто верхушечный подход ко всем вопросам. Замечательно прежде всего это примиренческое отношение к фактам ссылки. Левый курс с неприятной подробностью, только и всего. Такого рода соглашатель, в сущности, относится к центристам хуже, чем мы. Для них ссылка большевиков-ленинцев есть только беспринципное, но частное нарушение левого курса. Другими словами, они считают, что центристы, по сути своей политики, могли бы не ссылать оппозиционеров, а если ссылают, то по беспринципным соображениям конкурентного характера. Но если ценить центристов так низко, то где же вообще гарантии и от прямого предательства по соображениям конкурентного или вообще низкопробного характера? Нет, аресты и высылки производятся по политическим причинам. Только сегодня я получил телеграмму от 16 вновь высланных оппозиционеров из Тифлиса. Последние статьи и речи Сталина являются комментарием к этим высылкам. Нужно твердо понять, что высылки не случайность или неприятная техническая подробность левого курса, а коренной политический факт, основной масштаб для измерения расстояния, отделяющего центристов от большевиков-ленинцев. Дело идет о борьбе двух исторических, т. е. классовых тенденций при помощи государственных средств, а вовсе не о конкурентной борьбе двух кружков при любезном содействии Дерибаса. Неправда, что мы только ждем. В последней статье Сталина, т. е. в новом свидетельстве политического и теоретического убожества, сообщается мимоходом, что оппозиция поднимает шум, будто самокритика перехвачена у нее. Все товарищи эту статью, конечно, читали, так как она в принудительном порядке напечатана всей нашей злополучной прессой. Значит, "оппозиция поднимает шум"... Где? Каки-ми путями? По-видимому, во многих местах и, по-видимому нашла пути. Сообщают, что в Смоленске на одном из партийных собраний, где новые власти хвалились великими успехами (выгнали после нескольких лет нескольких мерзавцев из партии Ленина), партийцы-рабочие сказали: "Поверим вам тогда, когда вернете сосланных за самокритику". Вот это серьезный критерий, безошибочный, а гадания насчет намерений и планов центристских вождей не стоят выеденного яйца. Намерение у них одно: как-нибудь выкарабкаться из затруднений, призвав на помощь партию, но не меняя основного взаимоотношения между аппаратом и партией. Не отрицать надо левые шаги, а констатировать, сверять с платформой, критиковать и кнутом критики гнать центристов вперед. Других методов революционная политика до сих пор не выдумала. Неправда, что мы только "ждем". Во-первых, мы учимся, мы единственная часть партии, которая по-настоящему учится марксизму. Во-вторых, факт нашей ссылки является политическим фактом международного значения: есть группа, не сдающая марксистского знамени под бешеным натиском борющегося за свое существование жестоко раненного капитализма, который неистовую свою борьбу через ряд передаточных механизмов сосредоточил именно на международном марксистском ядре, на оппозиции. В-третьих, как мы слышали от Сталина, "оппозиция поднимает шум". Значит, не только ждет. Есть революционное нетерпение, вполне законное в период, когда революционная ситуация может быть упущена. Но есть нетерпение совсем иное, индивидуалистическое, деляческое, интеллигентски-оппортунистическое: ах, как бы там вся левая каша без меня не сварилась. Не беспокойся, дружище, настоящей левой каши без тебя никак не сварят. Мы сейчас центральное международное ядро пропагандистов большевизма. Конечно, неприятно после всяких великих событий, больших драк и побед, организации Коминтерна и пр. превращаться опять в пропагандистов марксизма, т. е. опять -- на новой исторической стадии -- "терпеливо разъяснять". Терпеливо, терпеливо, терпеливо. А у кого не хватает терпения -- ступай к Слепкову, скатертью дорога. Ядро пропагандистов берет не количеством, а качеством. Качество же состоит в правильном предвиденье Масса придет. Прежде всего придет партийная масса. Товарищ Малюта совершенно правильно пишет из Мезени: "При изменении условий, при нарастающей активности и сопротивляемости наша временная, физическая, "территориальная" оторванность должна исчезнуть, и никакие ухищрения отдельных лиц и групп не смогут этому противодействовать". И дальше по поводу нашей нынешней "пассивности" Малюта пишет: "Мы, как высшая скорость машины, пассивны, пока двигает машину низшая скорость; но происходит включение, и машина работает с такой скоростью, которой не достигнет она никогда при передаче энергии всеми взятыми вместе низшими скоростями". Вот именно. Товарищи из Колпашева прислали свои замечания на тезисы т. Преображенского и на мой конспект заявления Конгрессу. Я надеюсь, что недоразумение, вызванное обещанием поддерживать изо всех сил левый сдвиг, теперь для колпа-шевских товарищей, как и других, совершенно устранено. И в Заявлении, и в двух других основных документах, и в настоящем письме выяснено, что большевик может и должен понимать под поддержкой, когда дело идет о сдвиге центризма влево. Колпашевские товарищи решительно не согласны с политическими выводами Преображенского. И они в этом отношении совершенно правы. Но они напрасно, думается мне, приписывают Преображенскому теоретическую ошибку, которой у него нет. Преображенский исходит, по их мнению, "из оценки кризиса как исключительно социального, вытекающего из законов, имманентно присущих советскому хозяйству. Такая трактовка идет навстречу официальной..." Здесь явное недоразумение. Разумеется, во всех наших кризисах, прежде всего в кризисах диспропорции, есть известная основа, данная нам извне (прошлым и т. д.). Но вопрос идет не о самой' диспропорции, а об ее сверхсметном обострении. Преображенский нимало не оспаривает, что это последнее есть продукт центристской политики. Тут я хотел бы привести место из возражений тов. Белобородова Преображенскому. Белобородов пишет: "(16 июня) Преображенскому. Вы пишете: "В истории бывало, что необходимые и назревшие мероприятия революционные партии проводили без всякого марксистского предвиденья событий" и когда даже марксистов не было еще. В домарксовы времена это, конечно, бывало, и теперь капиталистические классы в своей политике руководятся не Марксовой теорией и иногда побеждают. А для рабочего класса отступление от Марксовой теории -- прямой путь к поражению. Примеры--Китай, Англия и пр. Ведь по-вашему выходит, что правильную политику можно делать, руководясь и Марксом, и Лениным, и... Бухариным, а события, классовая борьба сами собой дело поправят... Насилие над теорией -- не только теоретический, но и политический грех, а для правящей партии, как ВКП, это и прямой путь к поражению Драться с завязанными глазами (т. е. на основе неправильной теории) значит подставлять себя под удары врага. По-моему, неправильно Ваше утверждение, что "центристы вынуждены проводить программу оппозиции". Наша "программа" состоит не из одних практических предложений, но из защиты марксистско-ленинской теории. Одно от другого не оторвешь. А по части теории центристы пока держатся крепко. Устами Е. Ярославского "идейное разрушение" подтверждено в качестве основы любой капитуляции или полукапитуляции сафаровского типа. "Никаких компромиссов -- это ясно" Целиком присоединяюсь к этим словам, которые 5ьют в самую точку вопроса. Если б дело шло о каком-нибудь единовременном акте (заключении мира, сдаче концессий и пр.), тут решающее значение имеет практическая позиция, а не ее теоретические предпосылки. Но ведь дело идет не об отдельном акте, а о политической линии, которую можно вырабатывать только путем коллективного применения теоретически правильных методов. А вот другое, прямо противоположное отношение. "...Но факт остается фактом. Курс резко изменен. Движение влево на тормозах (оговорочки), но ведь это же в конце концов не основное, пускай с тормозами, но факт налицо.. Я считаю, что так маневрировать нельзя. Этот маневр был бы слишком рискованным. Ведь новый курс -- левый курс, он принят не в рамках какого-нибудь округа, а в мировом масштабе -- Англия, Франция, Германия, Китай. Не так ли? А политика в деревне? Последнюю, может быть, и не совсем умелой, но в основном разве нельзя признать правильной? Я думаю, безусловно, можно и надо. Теперь скажи, разве можно все это повернуть вспять? Таких смельчаков рулевых нет, на такой шаг могут пойти идиоты или авантюристы... Признаюсь, меня не удивляет это (репрессия). Мы к этому, казалось бы, давно должны привыкнуть. Чем больше вынуждены проводить предлагаемое оппозицией, тем больше пены злобы обрушивается на последних. С большим удовлетворением прочитал обращение ЦК, в особенности потому, что, [как] я тебе писал, рассматриваю новый курс решительным сдвигом". К сожалению, эти неожиданные мысли высказывает не молодой студент, а товарищ Теплов. Эти рассуждения ошибочны с начала до конца. То, что сам Теплов находится в Ишиме,-- "не основное", а основное -- это то, что кулака принудили 107-й статьей давать нужный до зарезу хлеб. То, что марксистская литература в Советской республике состо-ит под запретом, а продолжатели ленинской линии объявляются контрреволюционерами,-- это "не основное". А основное--это то, что ЦК выпустил либеральный манифест о самокритике. Но ведь в этом манифесте критика разделялась на "деловую" и неделовую. Сталин разъяснил, что деловая критика должна направляться только на исполнение; критика же, направленная на руководство, есть разрушительная и гибельная критика. Против нее, говорит Сталин, будем бороться "всеми силами и всеми средствами". А т. Теплов читает это с большим удовлетворением. Стать на точку зрения Теплова -- значило бы помочь Сталину проделать расширенное повторение опыта 5 декабря 1923 года. Задача оппозиции совсем иная. Надо вскрыть аппаратную механику манифеста, дополненного речью Сталина. Надо вывести самокритику из предписанных ей бюрократических границ. А для этого надо самому уметь читать манифест с полным неудовлетворением. Считает ли т. Теплов, что новый курс в Англии, Франции, Германии и Китае правилен? Я этого не считаю. В отношении Англии, Франции, Германии сделана попытка поворота, которая пока что имеет лишь симптоматическое значение. А тот факт, что не осуждено прошлое, исключает и сколько-нибудь систематическое проведение и этой новой половинчатой резолюции. По французской и английской революции необходимо, впрочем, написать особо. Что касается китайской революции, то она ложна с начала до конца. Об этом я подробно написал в особой главе, посвященной проекту программы. Считаю этот вопрос самым коренным для судеб Интернационала, ибо дело идет о революциях в Китае, Индии, Японии, т. е. дело идет о судьбе половины человеческого рода. В полученном мною на днях письме от Белобородова он приводит замечательную цитату из Ленина, которой не было у меня, к сожалению, под руками, когда я работал над китайской главой. Вот что пишет Белобородов: "Не теряю надежды кружным путем получить Ваше китайское письмо, которое до меня не дошло. У Ленина, в его полемике против Каменева, есть такое место: "Кто руководится в своей деятельности только простой формулой "Буржуазно-демократическая революция не закончена", тот тем самым берет на себя нечто вроде гарантии за то, что мелкая буржуазия, наверное, способна на независимость от буржуазии. Тот тем самым сдается в данный момент беспомощно на милости мелкой буржуазии" (т. XIV, ч. 1, стр. 35)". Это не в бровь, а в глаз, как говорится, теперешним "теоретикам". Сначала они гарантировали революционность Чан Кайши, а теперь независимость мелкой буржуазии от крупной. Вообще теоретические накопления сталинско-бухарин-ской школы -- это такие авгиевы конюшни, расчистка которых потребует ряда лет". По вопросу о Китае я постараюсь разослать главу из своей критики проекта программы. Пока же прошу товарищей ознакомиться с моей перепиской с Преображенским по этому вопросу. Кроме того, я разошлю прекрасные тезисы одного ленинградского товарища, полученные мною еще до выезда из Москвы. Если мы "запустим" китайский вопрос, то он может тяжко обрушиться затем на нас самих. С такими глыбами шутить нельзя. Возвращаюсь, однако, ко внутренним делам. Один товарищ пишет мне: "Поддерживать левый курс следовало бы лишь после того, как С[талин] покажет свою последовательность и непримиримость по отношению к политике Р[ыко- ва]". Это неправильная постановка. Дело вовсе не идет о поддержке С[талина], т. е. о премировании его будущей "последовательности". Дело идет о том, чтоб развивать максимальный нажим в направлении левого курса, разоблачая непоследовательность С[талина]. Товарищ Киевленко ставит в письме ряд вопросов, на большинство которых ответ дан предшествующим изложением. Но один вопрос надо выделить: "Можно ли на основании опыта прошлого и анализа современного дать оценку нынешней политике ЦК, как очередного зигзага влево. Не более?" В таких архиконкретных вопросах угадать заранее, как пойдет равнодействующая всех сил и в какую сторону загнется в ближайшее время данный зигзаг, почти так же трудно, как предсказать в середине игры, как развернется данная шахматная партия; нет, пожалуй, еще труднее. Надо еще определить содержание самого левого зигзага. В своей критике проекта программы [Коммунистического Интернационала] я доказываю, что мы имели в 1924--1925 гг. ультралевый зигзаг, весь построенный на правых теоретических предпосылках и пользовавшийся правыми костылями для ультралевых авантюристских прыжков. Откровенно правая политика 1926--1927 гг. получила готовенькими из рук ультралевой 'политики все свои основные элементы, после того как авантюризм расшиб себе лоб о стабилизационный процесс. И в нынешней левизне сохранились все правые теоретические предпосылки и уже торчит ультралевизна. У порога нынешнего поворота стоит авантюра кантонского восстания, повторяющая эстонские и болгарские авантюры 1924 года. В левых резолюциях по международным вопросам дело рисуется так, что социал-демократия будет только праветь по мере того, как массы будут леветь. Это тоже грубейший ультралевый схематизм, повторяющий сделанное на Шестом конгрессе отождествление социал-демократии и фашизма. Когда же окажется, что на следующем этапе полевения масс социал-демократия окажется вынужденной сделать левый зигзаг (прежде чем окончательно рвануться вправо), компартии от неожиданности растеряются, и начнется опять полоса брандлерьянского соглашательства или европейской гоминьдановщины. Это совсем не исключено. Для того чтобы левый зигзаг перевести в левый курс, нужны благоприятные условия, с одной стороны, и гигантская работа марксистской пропаганды, с нашей стороны, и всевозрастающая активность масс. Помимо всего прочего за эти пять лет произведен страшный вывих мозгов -- в международном масштабе. Вот почему так опасен дутый оптимизм, принимающий противоречивые симптомы за совершившиеся факты. Товарищ Ищенко обращает внимание на письмо трех коммунистов по поводу безобразий Кузнецкого окркома. Тов. Ищенко пишет: "Три коммуниста сговорились выступить против всей верхушки партийной организации -- а ведь так недавно еще такой случай был бы редкостным явлением". И далее: "Когда, наконец, тройками, десятками и сотнями партийцы поставят вопрос о главном виновнике, а не о стрелочниках? Симптомы говорят за то, что могут поставить вопрос и так". Я думаю, что это совершенно правильно. Партийцы могут поставить вопрос и так, если мы им крепко в этом поможем. Какое влияние должен оказать левый сдвиг на мыслящую часть партии? Он должен заставить ее усомниться, поколебаться, задуматься. В этом главное объективное значение сдвига, и вот почему нельзя просто поворачиваться к нему спиною, как склонны делать два товарища демократических централиста, от которых я получил на днях письмо. Но не менее гибельно усыплять снова чуть пробуждающуюся партию успокоительным оптимизмом, в духе т. Теп-лова Центр чувствует сейчас, что авторитет его непогрешимости сильно поколеблен. Вот почему центр требует от оппозиционера прежде всего: "Признай, что я прав". Центру это нужно для того, чтобы сказать задумавшейся и усомнившейся партии: "Смотри, ты сомневаешься, а даже Пятаков признает, что я, центр, прав!" Вот почему так гнусна и подла пятаковщина и всякая вообще политическая смердяков-щина. Оппозиционные Смердяковы используют приобретенный ими за счет оппозиции авторитет для того, чтобы перекинуть его на противоположную чашку весов и тем помешать партии снова стать партией. Должен, однако, сказать, что у меня нет полной уверенности в том, что три кузнецких товарища действуют самостоятельно. Весьма возможно, что они выполняют чье-либо поручение по низвержению Кузнецкого окркома. На первой своей стадии самокритика может играть роль орудия в борьбе разных лиц и аппаратных фракций и подфракций через подставных лиц и при демократической маскировке. Тут тоже нужно побольше недоверия, это во всяком случае не повредит. В письме к Конгрессу "Что же дальше?" я выдвигаю, в качестве примера и иллюстрации, два требования, выполнение которых было бы действительно серьезным шагом на пути партийной демократии. Никак нельзя сказать, что Пятнадцатый съезд был созван в атмосфере самокритики. Надо отказаться от узурпаторской мысли созыва съезда раз в два года (в эпоху бурь, потрясений и крутых поворотов!), назначить Шестнадцатый съезд еще в течение текущего года и обставить всеми необходимыми и гласно объявленными гарантиями предсъездовскую "самокритику", т. е. дискуссию. Это первое требование. Второе требование: опубликовать все скрываемые от партии речи, статьи и -письма Ленина. Я перечислил семь таких важнейших документов, а их имеются десятки. Режим самокритики предполагает, что партия сама разберется -- разумеется, при просвещенном содействии центра,-- вреден ей Ленин или не вреден. Таково второе требование. Конечно, это не все, но кое-что. Жалею, что не выставил третье требование: сокращение бюджета партии, примерно в 20 раз, т. е. до пяти миллионов. Это условие "самокритики" и партийной демократии вообще есть важнейшее. Чудовищный бюджет есть база аппаратного всемогущества и основное орудие ужасающей коррупции. Партии нужен чисто партийный бюджет, строго сверяемый и публикуемый во всеобщее сведение. Конспиративные статьи могут и должны быть выделены особо и каждый год проверяться через особую комиссию съезда. Эти три требования могут внести в "самокритику" живительную струю. Боевым лозунгом при этом остается требование вернуть тех, которые для самокритики не дожидались циркуляров. Ведь говорит же Сталин, что самокритика порождена "самой природой большевизма". Раз природа, зачем же дожидаться циркуляра? Если мы, не давая авансом никакого доверия, будем в то же время каждый действительный шаг или шажок влево поддерживать, но поддерживать так, как марксисты поддерживают движение центриста влево, тогда мы очень и очень приблизим тот момент, когда самокритика со стрелочников передвинется на более ответственных руководителей движения. Что и требовалось доказать. На этом кончаю свое затянувшееся письмо. Сердечный привет и лучшие пожелания. 15 июля 1928 г. ПО ПОВОДУ ТЕЗИСОВ ТОВ, РАДЕКА Проект тезисов тов. Радека, разосланный восьми товарищам, я получил третьего дня. Сейчас эти тезисы, вероятно, уже посланы Конгрессу, так что непосредственная практическая цель этих замечаний отпадает. Но так как ясность нам необходима и на будущее время, то я считаю необходимым высказаться по поводу этих тезисов. Во-первых, тезисы говорят: "Несколько месяцев антикулацкой агитации, это факт громадного политического зна- чения, который не видеть бы было полной политической слепотой". В этих словах полемическое острие направлено не в ту сторону. Надо было (бы, по-моему, сказать так: "Несколько месяцев антикулацкой агитации, если они не приведут к радикальной перемене линии, отбросят партию неизбежно далеко назад и подорвут последнее доверие низов ко всяким лозунгам и ко всяким кампаниям". По поводу капитальных затрат говорится: "Вместо того, чтоб вкладывать основной капитал в ряд предприятий той же самой отрасли промышленности, которые дадут эф фект через несколько лет, нужна концентрация средств для того, чтоб добиться товарного эффекта в более короткий срок", это туманное положение имеет, по-видимому, тот смысл, что нужно перенести средства из тяжелой промыш ленности в легкую. Это есть часть программы правого кры ла. Не вижу основания нам становиться на этот путь. Если это чисто практическое предложение, тогда надо его обосно вать цифрами, т. е. доказать, что при распределении средств не соблюдается необходимой пропорции между тяжелой и легкой промышленностью. Если же производить такую передвижку средств только по конъюнктурным соображени ям, то это значит подготовлять через два-три года еще боль ший кризис. Импровизация в таком вопросе совсем недопу стима и, как оказано, льет только, воду на мельницу правых. Для нас достаточно требования о передвижке средств в пользу как тяжелой, так и легкой промышленности. По поводу сталинского довода, что нельзя-де бороться против кулак