о - вернее, могучий противник обрушил кулак на несчастные ребра. Затем оставалось только констатировать факты. Археолога, подняв за шкирку и за штаны, куда-то швырнули. Свет померк. Издалека доносились едва слышные голоса. - ...Лилиан, надо выручать доктора Джонса... - ...Сдается мне, ему уже ничем не поможешь... Очухался профессор на дне вагонетки, и очень вовремя. "Шкаф"-надсмотрщик влезал следом. При этом соперник удобно подставился, получил каблуком в кадык, а кулаком - в зубы. После чего шансы противоборствующих сторон явно выровнялись. И вдруг невыносимая боль пробила Индиану - сверху вниз, насквозь. Тут же отпустила. Причина этому обнаружилась на каменном балконе возле главного двигателя каменоломни (подземные воды, прирученные древними мастерами, вращали большое деревянное колесо, соединенное с валопроводом). Итак, на возвышении, откуда просматривалось все поле боя, появился маленький негодяй Зелим Сингх. Раджа... Раджа демонстративно вонзал что-то острое в большую фотокарточку. А на фото (сделанном, вероятно, во время банкета) красовался сам доктор Джонс. Гомеопатическая магия! [Магия, основанная на принципе воздействия "подобным - на подобное".] Едва профессор это заметил и осмыслил, как вагонетка вывалила его вместе с надсмотрщиком на рольганговый транспортер камнедробилки. Дорожка ползла к здоровенному катку, который все измельчал, за исключением, наверное, самых твердых материалов. Внутри археолога, к сожалению, ничего особо твердого не имелось. Между тем, отмычка к надзирателю нашлась. Подземный демон не владел техникой боя, его козырями были зверская сила, огромная масса и широкие кости. Короче, валить его надо было ударом в челюсть. И вот после одного внушающего оптимизм хука, Индиану снова пронзила острая боль - как положено, сверху вниз. Чем моментально воспользовался соперник, вломив ему в скулу своим широченным кулаком. Хоть бы кто-нибудь убрал гаденыша раджу, - взмолился археолог. Он осел на дорожку, как тряпочная кукла. Голова и руки бессильно свесились вниз. Тут ему в распахнутые ладони вложили ломик: - Попробуй этим, Инди. Лилиан! Иногда все-таки от нее есть толк... И доктор Джонс попробовал. Кажется неплохо получилось. Он оседлал посланного в нокдаун соперника, занося ломик для решающего удара. И опять недрожащая детская рука воткнула острие в фотокарточку. Индиана не хотел верить в колдовство, поэтому назвал происходящее приступом радикулита. От которого он упал. Противник, наоборот, поднялся и придавил сапогом поверженного магией. Впрочем, археолог вывернулся, едва боль поутихла. Однако она была рядом, караулила каждое движение, вдобавок сопящая глыба, пуская слюни от нетерпения, хотела увидеть цвет человеческих потрохов. А каток уже рядом, гремит в пяти футах от головы Индианы. Успеет ли Клопик подняться на лопасти водяного колеса - туда, где стоял и вершил свое черное дело маленький колдун? Успел! Даже выбил фотокарточку из рук гаденыша. Да только и раджа успел распороть стилетом предательский кусок картона... Волна боли была запредельной, миллионы иголок вонзились в миллионы клеток. Это спасло археолога, порог был превзойден и сознание заблокировало болевой центр. Поэтому Индиана сумел повернуть голову, увидеть рычаг рубильника на пульте управления транспортером и показать на него пальцем. В первую очередь его жест поняла Лилиан и дернула рукоятку. Моментально инерционные силы свалили толстомясого садиста прямо под каток. Когда же доктор Джонс рванулся с транспортера и тяжело распростерся на полу, женщина снова дернула рубильник. После чего завизжала. Но ее тоненький визг был перекрыт ревом бородатого садиста, у которого двинувшийся каток захватил пояс. Неизвестно почему доктор Джонс пытался удержать своего врага. Может, потому, что поймал его взгляд, излучающий ужас перед непреодолимой силой, чуждой всему человеческому. С потолка свисал блок, через который была перекинута веревка, в один ее конец вцепился гибнущий надсмотрщик, на другом повис профессор. Однако каток тянул с такой мощью, что уже через несколько секунд огромного мужика уволокло, а доктор Джонс под хруст его костей взмыл на ту самую площадку, где издевался над ним мелкий, но вредный колдун Зелим. И где спасал его храбрый верный воин Клопик. Индиана не успел приблизиться к своему маленькому другу, когда раджа, оскалив по звериному мелкие зубы, пошел в атаку, тыкая воздух своим стилетом. - Эй, - Клопик растеряно пятился, - ты чего, совсем того? Зелим Сингх Рана беспрестанно облизывался, будто готовился к еде. Взгляд его был неразумным и одновременно сосредоточенно хищным. Впрочем, секретного агента можно было удивить, но запугать вряд ли. Поскольку враг не воспринимал слова, оставалось одно - драться с применением любых подручных средств. И в раджу полетел масляный светильник. Мишень была поражена. О, чудодейственный эффект прижигания и болевого воздействия! Зелим Сингх Рана застыл, уронив лезвие и беззвучно разевая рот. По его рубахе расплывалось масляное пятно, под ключицей багровел след ожога. Он посмотрел несчастным взглядом и всхлипнул: - Дурак, больно же. Лечение огнем вырвало раджу из Калимайя, в которой он, конечно же, до сих пор пребывал. Черная богиня отпустила его душу... - Клопик, - крикнул Индиана. Он отвлекся, чтобы уронить с балкона набегающего на него стражника (тот споткнулся о собственную пику), - хватит возиться с этим мальчишкой! По-моему, мы давно уже злоупотребляем его гостеприимством! 10. АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ На первый взгляд поездка напоминала аттракцион. Был вагончик, который, возбужденно дергаясь, летел под уклон или же тратил накопленную силу на подъем в гору. Были пассажиры - мужчина, женщина и ребенок. Они повизгивали, когда в животе образовывалась пустота, ухали, когда кости пытались отделиться от более легких элементов тела. Однако, в нормальном аттракционе каждый, кто бросает монеты в кассу, знает, где он в итоге окажется. В нашем случае пассажиры, сэкономив свои центы, не имели понятия, чем кончится их "развлечение". - У тебя такой деловой вид, Джонс, будто ты знаешь, куда мы мчимся, - наконец раскапризничалась женщина. - По крайней мере, следующая остановка будет далеко от наших друзей в тюрбанах, - огрызнулся Индиана. - И это для меня главное. - Подземка превратится в надземку, а мы окажется с наружной стороны холма, - высказался вечно бодрый Клопик. - Пустую породу из каменоломни обязательно должны куда-то выбрасывать, верно, доктор Джонс? - Может, ее засовывают в какую-нибудь пещеру, - проворчала Лилиан, неудовлетворенная объяснениями. - И вообще, надо было раджу с собой прихватить. - Если он даже и является тут главным инженером, я все равно заложников не беру, - гордо возразил профессор. - Ничего умного ты не сказал, Джонс. Зелим хотя бы знает, на какой свет мы торопимся. Индиана отдавал все душевные силы трассе и поэтому не мог активно участвовать в перепалке. Ему надо было высматривать крутые повороты и вовремя притискивать к колесам тормозные колодки. - Не понимаю, зачем мы решили прокатиться? - не унималась женщина. Удрали бы за компанию с этими доходягами... - От дуры и слышу, - не выдержал Джонс. - Ты же сама видела гурков! Целая свора из главного входа высыпала, пока я был занят с надсмотрщиком! У них, между прочим, не сабли, не плети и прочие финтифлюшки, но солидные английские карабины. - Пореже бы дрался. Тогда бы успели смыться до появления твоих гурков. Некоторое время был слышен лишь скрежет колес на поворотах, а пассажиры старались удержать свои ребра, которые очень хотели вылезти наружу. - Тормозить надо меньше, - вдруг высказал пожелание Клопик. - Вот они, прутся будто по прямой! - он потыкал пальчиком назад. Да, свирепые усатые солдаты быстро нагоняли беглецов. Наверное, пилотировал их вагонетку настоящий профессионал. Если он и тормозил, то делал это совсем незаметно, не мешая скорости. Вначале расстояние между охотниками и добычей преодолевали лишь малопонятные ругательства, затем их сменили грохочущие свинцовые плевки. Пули свистели над головами, заставляя сжиматься все тело, от макушки до ануса. Они звякали о борта вагонетки и рикошетом отправлялись по тоннелю, помечая путь снопами искр. Индиане удалось подсечь лопатой какой-то навес. Доски рухнули на вагонетку с преследователями, отвлекая их от стрельбы. Впрочем, доктор Джонс тоже изведал, что такое падающий груз - едва не заработал черепно-мозговую травму. Все-таки перехватил бревно, которое тут же опустил на рельсы, с максимальной аккуратностью. Вагонетка с вражескими солдатами, уткнувшись в неожиданное препятствие, красиво взбрыкнула и потеряла всякую связь с опорой. Несколько секунд она летела в подземном пространстве, как космическое тело, разбрасывая в разные стороны пестрые фигурки. На стенах тоннеля появились большие кляксы - жаль, что этого не видел художник-абстракционист... - Минус один, - сказал Джонс, сбрасывая костяшку на бухгалтерских счетах. Мысленно, конечно. На параллельной колее появилась еще одна команда врагов. Срезав угол, она помчалась рядом, на расстоянии не более ярда. Один из гурков уже наводил ружье, чтобы прострелить хоть кого-нибудь. Перегнувшись через борт, Индиана схватился за ствол и дернул в сторону. Неудачливый стрелок не ждал такого коварства, поэтому потерял равновесие. Он упал куда-то вниз, но оружие оставил. Тогда доктор Джонс выключил прикладом еще одного солдата. Пока он разбирался с этими двумя, третий гурк схватил Клопика, который, оказывается, тоже участвовал в бою - высовываясь из вагонетки, кидался камушками. Жизнь парнишки стала умещаться на крохотном отрезке пути - до ближайшего расхождения вагонеточных путей или же до первого столба. Отключив рассудок, Индиана перемахнул в транспортное средство гурков. Попавшийся под руку тюрбан был воткнут прямо в борт - сверху вниз. В тюрбане находилась волосатая голова, что было кстати. После чего сильные добрые руки подхватили мальчишку и помогли перебраться в захваченную вагонетку. - А как же я? - возмутилась Лилиан, оставшаяся в одиночестве. Своевременное упоминание, учитывая, что она двигалась в тупик. Вернее, к глубокому обрыву. Оставалось десять секунд, не больше. - Прыгай! - профессор раскрыл объятия, готовясь к приему тела. - Боюсь!!! - завизжала, но прыгнула. Вовремя, потому что брошенная вагонетка направилась в бездонную яму... Пришло время тормозить - впереди обозначился запрещающий знак. - Что за ерунда? - Индиана Джонс безрезультатно подергал рычаг. - Болтается, как сопля. Он выглянул, пытаясь разглядеть тормозной механизм. - Тросик оборван. - Оборван? - ужаснулась Лилиан. - А как же они сами собирались тормозить? - Я думаю, Калидаса смертников послал. Вряд ли он дорожит человеческим материалом. - Каков будет наш ответ? - деловито уточнил Клопик. - Ну-ка, поддержи, - передал ему Индиана драгоценную сумку с камушками Шанкары. Он вылез со стороны переднего бортика и приложился башмаком к колесу. Подметки у него были крепкие, ковбойские, но уже через пять секунд в башмаке наступило лето - сто двадцать градусов по Фаренгейту. Впрочем, доктор Джонс держался и при ста шестидесяти, поэтому вагонетка стала замедлять ход. Она застыла в пяти дюймах от запрещающего знака. Теперь можно было забрать назад сумку с камнями. - Водичка бы сейчас не помешала, - сказал Индиана, прыгая на одной ноге. - Для охлаждения тормозного ботинка. Далеко позади что-то грохнуло. Тоннель вдруг странно задрожал, наполнился легко узнаваемым шумом. - Вода... - прошептал археолог. Он мгновенно оценил ситуацию. Внутри холма протекала подземная река; ясно, что была она перекрыта шлюзами, а теперь стихию выпустили на свободу при помощи динамита. Жрец Калидаса, неистощимый на подлости, подготовил еще один сюрприз. Доктор Джонс взорвался воплем: - Вода!!! - и, схватив кого-то за шиворот, кого-то за шею, потащил вперед. Ярдах в тридцати сияла дыра, в которой был солнечный день, пение птиц, ласковый ветерок. А сзади уже катила волна; обезумевшая, кипящая она вырвалась из-за поворота, сметая все. Никогда еще Индиана так не бегал, не говоря уж о Лилиан и Клопике. Они достигли финишной ленточки, на секунду-полторы опередив мокрую смерть. За ленточкой был узкий скальный карниз над пропастью. Мужчина оказался слева от дыры, справа примостились женщина с ребенком. А между - рванулась на волю вода, чтобы обрушиться вниз с высоты пятьдесят ярдов, вымывая из чрева скалы всю гадость. Со стороны Лилиан и Клопика была видна гибкая лесенка, свитая из лиан. Если сделать десятка два приставных шага, можно перебраться на нее. Она вела на вершину холма, а также вниз, к реке, причем не выделялась на фоне вьющейся растительности, которая озеленяла склон. - Доктор Джонс, мы на лесенку! - крикнул Клопик, и не услышал сам себя. Поток взбесившейся воды размывал дыру, крушил скальную стену. Когда несколько многотонных глыб бросили свой многовековой пост и нырнули в реку, Индиана понял, что через секунду придет его черед. Выход был один - пробираться наверх чисто альпинистским образом. Прижимаясь к вибрирующему камню, искать пальцами трещинки и скрестись ботинками, чтобы как-нибудь закрепиться. Доктору Джонсу уже приходилось заниматься альпинизмом, правда, при помощи крючьев, веревок и других полезных приспособлений. Сейчас же оставалось лишь молиться, да надеяться на цепкость собственных конечностей. Несколько раз камень под пальцами оказывался обычной грязью, тогда Индиана начинал соскальзывать вниз. С помощью бранных слов он вышибал из себя страх, сохраняя волю к победе. И победа пришла. Гибкое плетение лесенки показалось ему идеалом надежности по сравнению с ровной поверхностью скалы. К этому моменту друзья-товарищи уже скрылись из виду, добравшись до самого края обрыва. - Встречайте дядю Джонса! - прокричал человек, желая шуткой приблизить конец кошмара. И вдруг оттуда вынырнуло несколько физиономий. "Дядю Джонса" встречал жрец Калидаса в сопровождении плечистых бойцов, хищно выдувающих воздух через ноздри - еще немного и дым пойдет. - Здравствуй, профессор, как самочувствие, профессор? - заботливо осведомился враг. - Кстати, у твоих друзей хорошее самочувствие. Пока что. Солдаты наклонили над обрывом Лилиан с Клопиком, которые, естественно, в такой ситуации не брыкались. - Убедился, профессор? - Калидаса, если ты не отпустишь моих людей, я швырну камни в реку, - крикнул вверх Индиана. - Швыряй. Их найдут, а вот твоих людей нет. Джонс попытался размышлять, хоть большая часть мыслей осталась на скале. - Ты бы меня давно свалил пулей, если бы понадеялся на подводные поиски, - нашел он неотразимый аргумент. И даже засмеялся от облегчения. - Внизу, к твоему сожалению, довольно бурный поток. Вряд ли твои ребята любят купаться в такой воде. А чуть ниже по течению барахтаются крокодилы, они окажут хороший прием твоим купальщикам, в гастрономическом смысле конечно. Индиана еще раз заглянул вниз и обнаружил у подножия холма лодку. Ее нос торчал из прибрежного грота. Кто-то явно приберегал дополнительное транспортное средство на крайний случай, - догадался археолог. Только кто и зачем? - Джонс, у тебя нет другого выхода, - занервничал жрец. - Если ты сейчас поднимешься и отдашь камни, я же всех вас отпущу! Даже получишь в дорогу провизию и проводников. Даю честное слово брахмана. - Спасибо, ты мне уже подарил смокинг, - откровенно не поверил собеседник. - Пожалуй, мы с тобой заключим другое соглашение, подходящее действительно честному брахману. Мои друзья сейчас спустятся вниз, к лодке. Потом, на этой самой лесенке, столь похожей на нашу жизнь, ты получишь свои камни и засмеешься довольный. По рукам, ваше преосвященство? Препирательства продолжались бы долго, не завяжись наверху стрельба. Причины этого были совершенно непонятны, однако все люди, беседовавшие с Индианой или просто смотревшие на него, вдруг куда-то скрылись. Он забеспокоился: ну что еще там случилось? - Блом-Барт!.. - зарычали наверху. - Получай, английская собака!.. Несколько воплей немного прояснили ситуацию. Неужели капитан пришел на выручку со взводом своих солдат? С чего это вдруг? До благостного окончания, увы, было еще далеко. Пара гурков во главе с Калидасой заторопились вниз по лесенке из лиан. Да, маленький отряд бесстыдно бежал с поля боя. Жрец так усердствовал, что наступил одному из своих подчиненных на руку - тот с отдавленным пальцами отправился навстречу реке, громко возмущаясь по пути. Второй примерился было срезать Индиану из ружья, но начальник шлепнул его по затылку, приказывая вступить в рукопашный поединок. Сумка, висевшая на плече археолога, по-прежнему возбуждала нездоровый интерес поклонников Кали. Солдат спустился пониже и попытался припечатать археолога прикладом. Скользящие удары были чрезвычайно болезненны, как ни уворачивайся. К тому же они приводили в ярость. Кончилось это тем, что доктор Джонс поймал приклад - в области спускового крючка. Солдат принял пулю бородой и больше не задирался. Теперь встреча с не вполне вменяемым служителем отвратительного культа стала неизбежной. Для начала Калидаса, ухватившись одной рукой за сумку с камнями, принялся ее выдирать. - Это все равно тебе не поможет, вместилище кала, - прошипел профессор, потерявший от злости человеческий облик. - Ты же предал Шиву! Ты изменил великому Шиве, который воплотил тебя в брахмана! Ты, неблагодарный, ненавидел его дхарму, ты убивал живое, ты плодил невежество и ложь. Ты полыхал страстями, стремясь к власти над миром... Доктор Джонс вбивал разящие слова в голову жреца. Однако даже тень раскаяния не касалась разума мерзавца, тот лишь тупо сопел, вырывая сумку. Ткань трещала, но служитель Кали не мог добиться своего - противник держал добычу, как бульдог. Начался странный бокс: одна рука судорожно держится за перекладину, вторая машет. От удара никак не уклониться, остается только надеяться на крепость мозга. Рефери тоже отсутствует, и победа "по очкам" не предусмотрена. Жрец был жилистым мужчиной. И вдобавок колдуном. Поэтому, пропустив пару квалифицированных ударов в челюсть, он решил по своему обыкновению вырвать жертве сердце. Растопыренная рука потянулась к главному мотору Джонса, пальцы смяли рубашку вместе с грудной мышцей. Трепыхающийся профессор пытался удержать и отвести страшный хирургический инструмент. Однако статическая сила у жреца, как и у любого йога, была что надо. Индиана уже чувствовал - тонкие твердые нити проникают ему под ребра, пережимают сосуды и тянут трепетный комок плоти наружу. Заметалось ошалелое сердце, мозги заволоклись тяжелой мутью. Палач радостно скалился, предвкушая отчленение у жертвы столь важного органа. Но тут - воля мощным потоком выплеснулась откуда-то из позвоночника, разорвав в ошметки колдовские сети. Огненные ручьи влились в мускулы, и Индиана, застонав от ненависти, нанес удар первым, что попалось под руку. Это оказалась сумка с камнями. Бритая голова отозвалась глухим деревянным звуком. Жрец, утробно крякнув, ослабил хватку. Джонс однако не собирался проявлять жалость, тем более, что сумка оказалась отличным оружием, не хуже кистеня. Второй удар, третий - голова врага покрылась ссадинами, нос хрустнул, пустив красную струйку. Из сумки же, прощально сверкнув на солнце, выскочил один из камней. От четвертого удара голова Калидасы покорно мотнулась, а взгляд окончательно потух. Служитель хищной богини, потеряв остатки воли и разума, перестал цепляться за жизнь и отправился в бездну. Его душа была всосана черным кошмаром Кали, а тело сожрано крокодилами. Доктор Джонс еще с минуту приводил в порядок свои сердечные ритмы с помощью дыхательной гимнастики йогов. Вцепившись в лестницу, он думал, что если попробует сделать хоть одно телодвижение, то обязательно сорвется вниз. Как ни странно, эта мысль не вызывала у него никакого протеста. Возможно, так и случилось бы, если бы солдаты Блом-Барта не втянули всю лестницу наверх... Несколько глотков скотча вернули интерес к происходящему. Рядом была Лилиан, которая неумело массировала археологу виски. Клопик тоже суетился - щекотал перышком его ноздри и подбадривал рассказами про что-то подобное из собственной биографии. Бой уже благополучно окончился: солдаты Блом-Барта сбивали в колонну оставшихся в живых бандитов, а те с готовностью тянули руки вверх. Сам капитан также стоял возле временно расслабившегося героя и что-то объяснял истерично смеющейся леди. Ситуация постепенно прояснялась. Оказывается, бушующие толпы детей, прорвав всякие заслоны, выплеснулись прямо во дворец. Причем возглавлял бегство сам Зелим Сингх Рана - прозревший раджа, собственно, был единственным, кто знал дорогу к свободе. Капитан Блом-Барт - еще в сеточке на голове и ночном халате - вышел на шум. Несчастный раджа уткнулся головой в его живот и успел только прошептать, мол, доктор Джонс внизу, помогите ему, он хороший. После чего упал без чувств на руки перепуганных слуг. Неторопливый британец на сей раз проявил должную сообразительность. Таинственное исчезновение американцев вчера вечером, маловразумительные объяснения этого факта со стороны управляющего Лау, застольные разговоры о культе Фаги родили в мозгу офицера естественное желание. Его долг - броситься на выручку белым людям, страдающим в руках дикарей. Поднятый в ружье взвод подавил огнем "спрингфилдов" очаги сопротивления, потом обнаружился и жрец с заложниками... Кошмар завершился на хорошей ноте. Оставшийся камень Шанкары археолог отдал. Тому брахману из деревни, который подбил его на поход в Дхангархи. Хотя и понимал, что камень этот не так прост, как кажется на первый взгляд. Ведь не зря же рядом с ним вертелся и терся некий Хорхер. Нацист, к сожалению, вовремя улизнул, оставив вопрос о своем прибывании во дворце раджи совершенно открытым. Если камень Шанкары интересует немцев, то наверняка пригодился бы в качестве экспоната Художественному Институту города Чикаго. А может, расколупай его - и найдешь внутри алмаз? Однако присваивать чужое имущество было не в правилах археолога Джонса. Короче, он остался без поживы. Это было не вполне ясно с точки зрения арифметики. Первый камень выпал из разодранной сумки во время боя на висячей лестнице, второй - торжественно вручен деревенскому начальству. Где же третий? Этот вопрос был не слишком мучителен. Третий камень, очевидно, также улетел в реку, чего Индиана просто не заметил, не до того было. - Мы знали, что ты вернешься, и тогда вернется жизнь в нашу деревню, - сказал на прощание старый брахман. - Теперь ты видишь, что не случайно попал к нам. - Да, я почувствовал силу, скрытую в Камне. Хотя... - Индиана обратился к Лилиан и капитану Блом-Барту. - Мистика, друзья мои, это дело не для дурных голов. Поэтому широкой публике я всегда буду твердить, что потусторонние силы никакого касательства к нам не имеют. Возьмем, к примеру, нацистов. Их действия, по-моему, не влезают в рамки логики и даже целесообразности, а все почему? - Присутствие немца на человеческом жертвоприношении в подземном храме выглядит довольно странно, - признал капитан. - Но я бы не раздувал версию о чудаковатости нацистов. Им есть чем заниматься в Индии и ее окрестностях. Они до сих пор считают, что здесь сплошные сокровища, которыми питается вся Британская империя. Между тем, господа, Индостан в действительности убыточен для Короны. Посудите сами, нефть и уголь напрочь отсутствуют, содержание войск становится все дороже, ну а рынки сбыта... много ли сбудешь тщедушным крестьянам, которым хватает одной набедренной повязки на полжизни и одного банана на день? По деревне разливалось умиротворение, от кумирни доносились хвалебные славословия великому Шиве, ощутимый запах еды тянулся между хижин (раджа прислал гуманитарную помощь оголодавшему народу), небо выглядело океаном покоя, а зло представлялось таким неустойчивым, таким мимолетным... Индиана Джонс не заставлял себя думать о плохом, нет. Он просто почувствовал, как мало погожих радостных часов окажется на том пути, который предопределен ему.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СТАМБУЛ. НОЯБРЬ. КРАТКАЯ ПЕРЕДЫШКА *  1. ОКРЫЛЯЮЩЕЕ СЛОВО "ПРОЧЬ" Кошмар сгинул, окончательно оставил мозги, растворился в прозрачной бездне неба. Кошмар стремительно уходил на Юго-Восток, потому что DC-3, - знаменитый моноплан корпорации "Дуглас Эйркрафт", - летел на Северо-Запад. Профессор Джонс вместе со своими спутниками покидал гостеприимную Индию, воспользовавшись услугами авиакомпании "Бритиш Эйруэйз", и надеялся, что судьба никогда больше не забросит его в эти цветущие края. Несколько дней назад они все-таки добрались до Белаури, затем - до Дели, уже самолетом. В Дели их действительно ждали, и были изрядно удивлены задержкой. Впрочем, "удивлены" - не то слово. Сотрудник посольства, ответственный за встречу и за организацию дальнейшего перемещения путешественников, был на грани паники, взвинченный до предела нескончаемыми телеграммами из Катманду, из Стамбула, из Вашингтона. О путешественниках тревожились на самом высоком уровне, и сотрудник посольства предполагал, что их исчезновение катастрофически скажется на его собственном служебном положении. Очевидно, призрак Великой Депрессии витал и над этим приятным человеком. Итак, самолет уносил компаньонов в сторону цивилизованной Европы. Лилиан была счастлива - если можно так назвать ее тяжелое невротическое возбуждение, грозившее затянуться до самого Стамбула. Клопик, у которого, как выяснилось, было вполне нормальное имя Дорджи, или попросту Джи, также на время потерял спокойствие и выдержку секретного агента. Чтобы скрыть душевный трепет, он со знанием дела расспрашивал доктора Джонса, что произойдет, если "Дуглас" будет подниматься все выше и выше, пока не окажется сверху неба. И доктор Джонс объяснял любознательному мальчику, что "сверху неба" нет воздуха, а значит, пассажиры вынуждены будут задохнуться, потому что корпус самолета, увы, не герметичен. Гражданский самолет с герметичным фюзеляжем еще только разрабатывается - компанией "Боинг", - и называется он, если верить газетам, "Стратолайнер". Доктор Джонс вообще просмотрел газеты впервые за прошедшие полтора месяца. Англия и Франция с одной сторона, Германия и Италия с другой, еще в конце сентября заключили в Мюнхене странное соглашение, в результате чего немцы все-таки получили Судеты. Поляки теперь захватили север Чехословакии, а совсем недавно, уже в ноябре, венгры оккупировали западную ее часть. Несчастная Чехословакия потеряла треть своих земель. Нехорошо получилось, нечестно... Другая новость - в Германии произошли небывалые по масштабам еврейские погромы [10 ноября 1938 года, так называемая "Хрустальная ночь"]. Масса леденящих душу подробностей... Когда стюард пошел с подносом между креслами, Лилиан с девчоночьим восторгом сообщила: - А вот и обед. Впрочем, компаньоны летели вторым классом, то есть полагались им только кока-кола и пачка карамелей. Это не обескуражило женщину - ее предвкушение новой жизни было глубоким, по-настоящему выстраданным. - Во всяком случае, карамели лучше, чем порция змей на десерт, - заявила она. - Джонс, из-за тебя я теперь буду ненавидеть змей всю жизнь. - Что ж, пусть у нас будет хоть что-то общее, - оторвался от газеты профессор. - Я этих тварей тоже не выношу, мисс Кэмден. - Между прочем, Индиана, ты заметил, в каком месте стоял дворец раджи? - На высоком холме. Замки вообще строят на возвышениях, к вашему сведению, так уж принято. - Там была целая цепь холмов, милый, почти горная гряда. Которая, вспомни-ка, извивалась, будто змея. - Ну, да, - встрял мальчик. - Дворец - это змеиная голова, я сразу подумал. - Короче, сплошные змеи, - подытожила Лилиан и глотнула кока-колы. - Ни за что больше не поеду в Индию. - Приятного аппетита, - сказал доктор Джонс им обеим, возвращаясь к "Таймс" недельной давности. Чтение больше не лезло в его утомленные мозги, и он решил вздремнуть. Однако заснуть также не удалось. Сначала были мысли о Стамбуле - зачем они туда летят? Конечно, там их ждет майор Питерс, волнуясь, бомбардируя Дели телеграммами. Конечно, именно там пропал этот чертов Иглвуд. Но при чем тут доктор Джонс?.. Затем были мысли о майоре Питерсе. Каким образом этот "профессионал" умудрился отправить самолет без горючего? Да еще с экипажем, который несколько нетрадиционно понимает свои обязанности? Понятно, что курятину майор не пожалел со спокойной совестью. А как насчет пассажиров?.. Затем были мысли о... Наверное, профессор все же заснул на мгновение-другое, потому что явственно увидел отвратительную гигантскую рептилию, в лобной части которой - там, где у людей находится третий глаз, - горел алмаз размером с два "Куллинана" [крупнейший из найденных алмазов, масса 3106 карат]. Он вздрогнул и очнулся, бормоча: "Голова Змея... Голова Змея..." У профессора была прекрасная память, фотографическая. Он, разумеется, дословно помнил текст средневекового апокрифа, показанного ему майором Питерсом. Без камня, отмеченного Божьим Светом, не найти Скрижалей Завета, а камень тот лежит у Головы Змея. Профессор похолодел. Затем его бросило в жар. Камень, отмеченный Божьим Светом - в Голове Змея. Камень Шанкары... - Вот дерьмо! - вырвалось у него. Получилось несколько громко, пожилые дамы обернулись, поджав губы. - В чем дело? - мурлыкнула заботливая Лилиан. - Тебе приснилась я, не так ли? - Главное, сам отдал! - сказал Джонс уже потише. Сказал, и от досады завертелся в кресле, будто "заводной апельсинчик". - Что отдал? - Ну почему, почему мне так не везет? Он ведь именно их собирался искать в Непале! А нашел я. Нашел и отдал этому чокнутому старику-брахману... - Кто собирался искать? - начала сердиться мисс Кэмден. Она не любила ничего не понимать. - Кто? Твой Иглвуд, - резко ответил Джонс. - Ему нужны были именно камни Шанкары, я уверен. - Иглвуду? - с сомнением улыбнулась женщина. - Зачем они ему? - Ты у меня спрашиваешь? - Ни у кого я не спрашиваю. Просто этот старичок - чистая библиотечная душа, не в пример тебе, драчуну. Короче, не полез бы он ни в какие джунгли, ни за какими камнями. Я-то знаю... - Ты-то знаешь, - со значением подтвердил Индиана. - Почему ты на меня так смотришь? - поджалась Лилиан. - Обыкновенно смотрю. - Нет, плохо смотришь. Я не люблю, когда на меня так смотрят. - А я не люблю, когда мне голову морочат! - зашипел Индиана по-змеиному, наклонившись к самому лицу своей компаньонки. - Кто он такой, твой таинственный профессор? Долго ты еще намерена молчать? Она попыталась отодвинуться, хотя, в самолете это было трудновато сделать. Настроение ее вдруг скисло, створожилось, рассыпалось мокрыми комками. Ее лицо погасло - словно иллюминацию выключили, словно воздух из праздничного шарика выпустили. - Меня укачало, - заявила она и отвернулась к окну. - Что за тайны, дорогая? - давил доктор Джонс. - Мое терпение скоро кончится, предупреждаю, - он действительно еле сдерживался. - Не понимаю, о чем ты. - Например, о том, откуда все-таки у тебя взялась часть головного убора бога Ра, которую эти идиоты назвали "медальоном". Например, о том, почему твой ресторан называется "Двор Рамзеса Второго". - Ну, положим, название ресторана тут совершенно ни при чем! - возмутилась Лилиан. - Про Рамзеса посоветовал профессор Иглвуд, шутки ради, подумаешь! - Прекрасно. Значит, профессор Иглвуд. А что было не шутки ради? Она помолчала. Ответила после паузы: - Ну, и пожалуйста, сам просил... Однако не стала продолжать. - Что просил? - Короче, мне плевать, как ты теперь к этому отнесешься. И раньше было плевать, можешь не сомневаться. Мне вообще плевать и на тебя, и на твоего папашу, провалитесь вы со своими заскоками, Джонсы проклятые, всю жизнь мне испоганили... - Мой папаша? - опешил Индиана. - А ты как думал? Почему я тебе боюсь говорить, кто он такой, "Иглвуд"? Да потому, что он не "мой", а твой! - Профессор Иглвуд - мой отец? - это было последнее, что смог произнести взволнованный сын. Слишком взволнованный, чтобы обрадоваться. - Что такое, а? - Клопик встал на переднем сидении, перегнулся через спинку кресла, демонстрируя полное отсутствие воспитания. - Ну, вы, о чем вы там говорите? А ситуация была очень проста. После нелепого разрыва с сердечным другом по имени Индиана, мисс Кэмден уехала в Европу. Но с отцом Индианы, то есть с профессором Генри Джонсом, связи не прервала, продолжала быть его ассистенткой. Собственно, и с Индианой ведь они познакомились благодаря отцу - молодой сотрудник Чикагского университета не мог не обратить внимания на прелестную студентку с ужасающим характером, подрабатывающую на кафедре. Итак, мисс Кэмден работала с профессором Генри Джонсом в Чикаго, что было всем известно, затем и в Европе, куда тот постоянно приезжал для архивных изысканий - вот об этом как раз никто не подозревал. Потому что в Европе Джонс-старший непонятно по каким причинам взял себе псевдоним "Абрахам Иглвуд", и публиковался под этим именем, и жил под ним. Даже паспорт себе новый сделал в Коста-Рике, так что его настоящее имя знала только верная ассистентка Лилиан Кэмден. Потом она вышла замуж за шотландца Фергюссона и переехала в Непал. Но перед отъездом мистер Джонс-Иглвуд подарил ей "медальон" на память о себе, и вообще - в благодарность за все. - В благодарность за что? - прорезался голос у Индианы. Хмурый неприветливый голос. - Опять ты за свое! - вскипела Лилиан. - Ты параноик или просто дурак? - Клопик, сядь на место, - скомандовал доктор Джонс. - Тебя все это не касается. - Почему? - искренне возмутился мальчик. - Потому что мистеру Джонсу и самому стыдно! - объявила Лилиан, прямо скажем, излишне громко. Пожилые дамы опять укоризненно повернули шляпки. Мистер Джонс надвинул собственную шляпу на лоб, откинулся на спинку кресла и агрессивно сунул руки в карманы. - Мне льстит такое внимание к моей личной жизни, - язвительно продолжала женщина. - Ведь столько лет прошло, Инди, неужели до сих пор не можешь успокоиться? Доктор Джонс молчал. - Я была слишком молода и романтична, чтобы не влюбиться в своего шефа, в знаменитого гениального профессора. Да, я была близка с твоим отцом. До того, как познакомилась с тобой, Индиана. Не во время нашего знакомства, и даже не после, обрати особое внимание - даже не после! - а только до. - Какая разница? - буркнул Индиана. - Он не видит разницы! - захохотала женщина. - А твой старый дурак тоже устраивал мне сцены. Джонсы чокнутые... Ты же отбил меня у него, разве не понимаешь? - Клопик, сядешь ты на место или нет! - зашипел, брызгаясь слюной, профессор археологии. - Сам сядь на место, - мальчик стал неожиданно груб. - Прибью, - сказал профессор. - А я тебя. - Почему ты сразу мне не сказала про Иглвуда? - резко повернулся мужчина к спутнице. Его шляпа едва не пошла на взлет, пришлось схватиться за нее обеими руками. - А ты не догадываешься? Мне хватило выяснений отношений еще тогда, десять лет назад. На всю жизнь хватило. Я хорошо помню, как ты взбесился, узнав, что когда-то у меня был роман с твоим папашей, как ты пошел по всем университетским девкам... И чтобы я снова заговорила о старом Джонсе? Да ни за что! Один раз я уже убежала от вас в Непал. Больше бежать мне было некуда. Настала пауза. - Прости, - угрюмо признал Индиана. - Извиняюсь в очередной раз. Но все-таки я не понимаю. Неужели ты не призналась только из-за того, что... - Сказано же, испугалась. Тебя. - Я думаю, на самом деле причина гораздо проще, - доктор Джонс уже успокаивался, возвращался в прежнее истинно мужское состояние, когда абсолютно все ясно - и про жизнь, и про женщин, и вообще. - Какая причина? - Твой характер. Твой дрянной, неисправимо вредный характер, плюс к тому - полное отсутствие мозгового вещества. - Мерзавец, - откликнулась Лилиан. Она, кстати, тоже успокаивалась. - Ненавижу... Некоторое время над этой парой кресел была тишина. Собеседники молчали, занятые каждый своим делом. Доктор Джонс, утомленно прикрыв глаза, изображал, будто дремлет. Лилиан, глядя сквозь стекло наружу, якобы восхищалась открывавшимся видом. Наконец женщина вновь повернулась к Индиане и вполне мирно созналась - даже с некоторым стеснением: - На самом деле я была уверена, что ты и так все знал про псевдоним "Иглвуд". Вот почему и не говорила ничего. - Я? - изумился Индиана. - Все знал? - Ну да. Ты так часто подкалывал меня "старыми профессорами", обвинял, что я их люблю, проклятых... Он открыл рот, не удержав отпавшую челюсть. Потом закрыл. Потому что говорить было нечего. Зато наглый мальчишка отвратительно захихикал - на весь самолет. 2. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГАРЕМ Была и другая веская причина, по которой Лилиан столь долго не раскрывала известные ей обстоятельства. В письмах, подписанных фамилией "Иглвуд", Генри Джонс-старший настойчиво просил свою бывшую ассистентку быть осторожнее, усиленно намекал на то, что древнеегипетская реликвия представляет не просто важность, а исключительную важность. Писем, собственно, было всего два, и оба пришли летом. В первом Генри Джонс сообщал о своем намерении отправиться в экспедицию в какой-то из районов Тибета, правда, не указал, в какой именно, и предлагал Лилиан присоединиться по старой дружбе, то есть попросту просил помочь. Лилиан в ответном письме заранее соглашалась на все. Затем пришло второе письмо, в котором Генри Джонс отменял экспедицию. Поскольку у него вдруг появилось неожиданное дело, точнее сказать, новый проект, невероятной важности и сложности, требующий отдачи всех творческих сил. У профессора Джонса-старшего, впрочем, любой проект был невероятной важности и сложности, поэтому Лилиан не особенно удивилась. Но затем, уже в конце августа, пришла телеграмма, где профессор Джонс извещал о том, что немедленно выезжает к мисс Кэмден в гости. Телеграмма была полна извинений, несмотря на дороговизну каждого слова. Не дождавшись своего старшего друга и учителя, Лилиан забеспокоилась, попробовала навести в посольстве справки (через второго секретаря? - уточнил Индиана с угрюмым удовлетворением), ну и так далее, результат обращения Лилиан в посольство известен - появился сынок старого профессора, материализовавшийся, очевидно, из ночных кошмаров одинокой женщины. - Все ясно, - сказал доктор Джонс, когда перелетели через горный хребет Тавр. - Отцу срочно понадобился "медальон", наверняка он собирался забрать обратно свой подарок, иначе зачем бы ему извиняться? - Ой! - взялась Лилиан руками за лицо. - А я продала "медальон"... - она тут же переместила руки на другие части своего тела, машинально выискивая что-то под одеждой. Да, отец все-таки вляпался в какое-то дерьмо, - продолжились сыновьи размышления, когда вдали замаячило море, кроваво-красное в лучах заката. Чистая библиотечная душа, называется. В экспедицию по Непалу собирался... Шиву-лингу ему подавай, старому сморчку, камень Шанкары ему вынь и положь... Немцы, - вспомнил Индиана. Причем