тыем, все эти страсти-мордасти -- вот что сформировало их личности. Прочие столетия прошмыгнули, не сильно запечатлевшись в их мозгах. Мозгам не нужна унылая череда запоев, полевых работ, отсидок в тюрьме, рябых баб и сопливых ребятишек. Короче, сознание у этих витязей настроено так, чтобы отфильтровывать все, без чего можно обойтись. Иначе сидело бы в них сразу по десять различных личностей и это уже полная шизофрения... Светлана, в отличие от других красоток, по обыкновению тупых и невежественных, оказалась смышленной и нахватанной не менее Дмитрия. А в чем-то ее преимущество было подавляющим. Светлана опустилась на низкую табуреточку, да еще умудрилась закинуть ногу за ногу. Коленки и все такое прочее мешали Галкину сконцентрироваться и взять ситуацию под контроль. Прекратился и присущий всякому интеллигенту внутренний монолог. -- Ммм, не будем переходить на личности... Но не могут же они щеголять в тех же самых шмотках, которые надели семьсот семьдесят лет назад. -- Те шмотки, конечно, давно истлели. А эти изготовлены точно по образцу тех, но с применением нынешних материалов, ниток, шнурков, стальных заклепок. Ремесленные навыки 13 века железно въелись в подкорку или даже спинной мозг этих семерых, однако не мешают обучаться тому новому, что может пригодиться сегодня. Спор явно заканчивался победой Светланы, и Митя был вынужден был пустить в ход тяжелую артиллерию. -- На Земле не может быть людей, которым по 770 лет. Да и не должно быть. Это просто несправедливо по отношению ко всем остальным. В конце концов, смерть всех подряд косит, то есть уравнивает и богатых и бедных, и удачливых и неудачников. Все на отдых отправляются, корешки нюхать. И такого равенства у нас никто не имеет права отнимать! Вот и с крионикой ничего не вышло, замораживают "жирного кота", а отмораживают одну тухлятину. -- Сплошные лозунги. Коммуняка ты коммуняка, Дмитрий. Уже стал проповедовать светлое загробное будущее, где все равны. -- Да хоть загробное. Мне и представить тошно, как насядут толстомордые на ученых: вынь да положь нам бессмертие, не желаем больше помирать и гнить, как всякие лохи. И ученые, может, выложат, под страхом уничтожения в случайной автокатастрофе. Начальство в богов бессмертных превратится, а нами по-прежнему будут поля удобрять. Мне, значит, от профзаболевания программистов-неудачников, от рака мозга загибаться, и, перед тем как провалиться в минус-бесконечность, еще полюбоваться на свою бессмертную душу, превращающуюся в кучу говна. А кто-то сладенькую десятиградусную амврозию и сорокоградусный нектар будет тысячу лет вкушать, десять тысяч лет стругать детей на стороне и вешать ордена к себе на грудь? Лицо Светланы стало жестче, как будто заострилось. -- Сочувствия к тебе ноль. Потому что ты завистливый. Думаешь, что семьсот семьдесят лет -- это так здорово? А вдруг ты крупно ошибаешься. К библейским долгожителям все-таки господь Бог приходил, обрезаться требовал и ветхозаветные заповеди давал... А эти твои витязи, прожили почти восемьсот лет в условиях мрачной российской действительности, где периоды антинародных реформ неизбежно сменяются периодами народных лагерей и тюрем. Может, твои долгосрочные мужики уже блюют желчью от такой жизни, потому что лет семьсот как никто их по головке не погладит, не полюбит и не пожалеет. В разгар дискуссии на кухню ввалился плечистый Еруслан и сразу стало тесно. -- А почему меня никто не любит не жалеет? Да потому что я старомодный, никаких нынешних танцев не знаю!.. Ну-ка сказывайте, до чего договорились за нашими спинами. А то, понимаешь, воду они пустили. Весь вид Светланы показывал, что псы-витязи полностью ею приручены, совсем не страшны и даже несколько забавны. -- Ерусланчик, дорогой, мы, конечно же, договорились и с вами договоримся. Есть деловое предложение. Вам надо в Кирпичевский институт. Я вас туда отведу, богатыри святорусские. -- Какие речи приятственные, прямо не могу своим ушам поверить. А почто тебе это все надо, бесстрашная дева?-- несколько удивился Еруслан. -- Есть хорошая задумка насчет... но все ж таки меня там не было уже два года. А нужен человек, который был там еще вчера. И я знаю, где где его взять. -- Нужен, так возьмем.-- бездумно произнес Еруслан. 8. Отмывание кровью Зазвонил телефон и инспектор Никодимов поежился. Он ждал плохих новостей. И не просто плохих, а таких, что никуда не годятся. И его ожидания полностью оправдались. -- Тут еще один сеанс иглоукалывания случился. Бери литр нашатыря и дуй на улицу Конецкого. Я сейчас тоже туда,-- сообщил глава следственной группы Квакин. -- Куда конкретно?-- сухо произнес Никодимов, пытаясь унять сердцебиение. Сердце стало шалить недели с две, после резни в кафе "Три богатыря"... -- Офис фирмы "Каракорум Экспресс", это рядом со стереокиношкой. Знал Никодимов эту фирму. Через нее отмывали свои бабки кирпичевцы. Через десять он был на месте. Искать долго не пришлось. Около входа в здание стояло оцепление и толпились зеваки, значит разнеслись уже вести... Удивить сейчас кого-либо трудно. Но кто-то сумел отличиться. Фирма занимала трехэтажное здание, и трупы лежали не кучно, а по разным помещениям. Никодимов не удержался от мысли, что сделай один к одному музей восковых ужасов, и не было бы отбоя от посетителей. На первом хозяйственном этаже -- повар, убитый с помощью замороженного твердого как сталь цыпленка. Еще один покойник в кладовке, где на него штабель новых компьютеров рухнул. На втором оффисном этаже -- пара трупов в коридоре, один разрублен чуть ли не пополам, другой смотрит застывшим взглядом на собственные внутренности. Двое погибших в кабинете директора: тело под столом, в корзине для бумаг башка, сам шеф пригвожден к столу длинным ножом. Один сотрудник фирмы погиб на унитазе, не успев даже спустить воду. На третьем этаже еще двое кровью умылись, у одного лицо лежит на ксероксе, который выпускает и выпускает ее цветные отпечатки. Плюс сотрудник, покинувший помещение через окно. Итого -- десять тел, вернее то, что от них осталось. И ни одного огнестрельного ранения. Итак, налицо фирменный стиль банды, которую в милиции окрестили "псы-витязи". -- Кто-нибудь уцелел?-- спросил Никодимов у омоновского лейтенанта, который со своей группой прибыл первым на место резни -- минут десять после того, как из окна дома на прохожих свалился с диким воем и сломал себе шею сотрудник фирмы. -- Прохожие говорят, что из дверей вышло и уселось в две автомашины семеро странно одетых людей, причем не слишком торопливо. С ними был мешок, в котором возможно находилось тело. Мешок они в багажник сунули. Еще один бандит сел на трамвай. -- По штатному расписанию в фирме работает двенадцать человек, но кого-то из постоянных сотрудников возможно не было на месте, в то же время в здании могли находится посетители,-- сказал следователь Квакин, листая какие-то заляпанные кровью бумаги. Всегда-то Квакин его опережает, с горечью подумал Никодимов, ему остается только поддакивать. Поэтому и ездить ему всю жизнь на газике как простому оперативнику, а не на хонде, как руководителю следственной группы. Эксперт вытащил нож из очередного трупа и показал Никодимову. -- Ух ты, классный, под старину, это тебе не кухонный секачок. -- сказал быстро сунувший свой нос Квакин.-- Одна насечка чего стоит, руны древнескандинавские. Метал травленный и рукоять с костяной инкрустацией на уровне музея, орнамент в зверином стиле, перешедшем от скифов к славянам... Вот зараза, начитанный, нахватанный, с неожиданной злобой подумал Никодимов. -- А вот стрела с третьего этажа, прямое попадание в горло.-- эксперт помахал пакетиком. -- Ну-ка, ну-ка, дай глянуть.-- Квакин поцокал языком, разглядывая диковинное средство убийства.-- Сделана очень филигранно. Ах ты, перышки как вставлены, словно птичке в попку, а наконечник прихвачен растительными волокнами... И что ты думаешь об этих псах-витязях, Михаил? -- Что думаю... сволочи, маньяки. -- А мне они чем-то нравятся. Ревнители и ценители старины, воскрешают старинное русское ратоборство. Да и как живописно они кирпичевскую банду уделали, перед которой все дрожат последние десять лет. Кирпичевцы -- еще те мясники, за что боролись, на то и напоролись, так сказать, по полной программе, сколько тут колюще-режущих предметов поработало... Однако, учти, что передел власти у бандитов нас радовать не может. Никодимов прошел на первый этаж и вдруг увидел глазок видеокамеры, которую пока никто еще не заметил. Он стал отслеживать кабель, пока тот не привел его в маленький закуток рядом с кухней -- похоже, псы-витязи его не заметили. Там стоял видеорекордер, оставалось только отмотать назад кассету и воспроизвести. -- Давай мы ее в протокол занесем, а потом поедем ко мне и там прокрутим,-- прожужжал над ухом вездесущий Квакин.-- У меня видак -- классный, на цифровом принципе, более того, интеллектуально развитый. Сингапурские коллеги подарили. С тебя только кола и чипсы. Возьми те, что с перчиком. 9. Следствие ведут знатоки и примазавшиеся На пленку было записано немного интересного, но то немногое вызывало какие-то смутные неприятные, может быть даже мистические ощущения. Приходящие с утра на работу мертвецы. Вон тот, у которого голова потом в корзине для бумаг валялась. Сейчас еще улыбается. Сильные довольные собой люди, хозяева жизни, ни чета Никодимову. Хотя в тех же годах. -- Первый, второй, третий -- все будущие покойники. А вон, глянь, этого типа среди убитых не было.-- показал стрелочкой Квакин. -- Да, может, это и не тот, которого псы-витязи украли. Может, он свалил задолго до нападения. -- Нет, не похоже. У него тут свой кабинет. Давай-ка, притормозим кино... Видик у меня -- сущий зверь. Вот я накладываю контур на эту наглую физиономию и увеличиваю ее. Теперь внутри контура повышаю контрастность, яркость, затемняю задний фон, чтоб не мешал, выделяю характерные черты. Ну и одним мановением перста отсылаю портрет на центральный компьютер МВД, для сличения в базе данных с хранящимися там рожами. А вот и все, истекло ноль целых, хрен десятых секунды, сличение закончено... Это гражданин Самохвалов. 98 процентов признаков совпадает, что вполне достаточно. Можем почитать досье, если охота. Сидел за отравление, проходил по делу так называемых "химиков-ботулинщиков", образование высшее, естественнонаучное. Был, можно сказать, полномочным представителем мафии в Кирпичевском институте, или наоборот представителем Кирпичева в мафии... Ладно, давай дальше смотреть, наслаждаться. А Никодимову было очень далеко от удовлетворения. На экране классного видика разыгрывалась совершенно киношное тошнотворное, но при том реальное действо. ... Охранник у двери вдруг отлетает и некто с черепом медведя на голове наносит косой удар саблей, кровь брызжет на стену... -- Блин, прямо бесовщина, откуда он только взялся,-- по коже Никодимова пробежалась бодрая команда мурашек. -- Откуда? Со стороны черного хода, чего охранник-балбес не ожидал... Квакин ненадолго остановил воспроизведение и переговорил с кем-то по хэнди. -- Все правильно. Оконце подвальное разбито и дверь на лестницу снята с петель, видно тот урка с саблей через подвал проник... Окей, будем дальше смотреть-любоваться. Со стороны парадного хода появляется сразу целая толпа налетчиков -- рубит, гвоздит, кто-то из сотрудников фирмы появляется в коридоре с пистолетом в руках, но тут же заливается кровью, топорик уже застрял под горлом. -- Да уж, траектория полета топора рассчитана точно, как на компьютере. Возьмем-ка этого специалиста по баллистике крупным планом,-- Квакин выделил и увеличил оскаленное лицо под медвежьим черепом.-- Эту морду я знаю, Ерусланов его зовут. Точно, Ерусланов. Уголовник по кличке Еруслан. Семь лет за нападения на инкассатора. А последним на оффисный этаж вошел человек, не слишком похожий на остальных псов-витязей. Щуплый, робкий. Правда тоже в шлеме с рогами. -- Погоди, нажми на тормоз, да это же..,-- почти закричал Никодимов. -- Ну и кто же это? Не томи, кто?-- с профессиональным требовательным напором спросил Квакин. -- Елки, это же мой одноклассник. Митя Галкин. -- Хорррошие у тебя одноклассники. Далеко пошли твои одноклассники.-- почти похвалил Квакин. -- Из-под земли достану.-- сказал, играя желваками, Никодимов.-- Я даже помню, где он живет. Сердце опять заколотилось. Что ж оно такое трепетное стало, подумал Никодимов. Как-то злокачественно оно реагирует на этих экстравагантных бандитов. Еще и Галкин вдруг возник из небытия, в лучшем случае из какой-то бледной тени на задворках памяти. -- Не обольщайся, Миша. Он же не гриб, чтобы всю свою жизнь на одном месте просидеть.-- напомнил удовлетворенный Квакин.-- Однако то, что вы одноклассники, внушает мне оптимизм. Псы-витязи на экране грузно топали назад, вытирали окровавленные клинки и топоры об чей-то плащ, висевший в коридоре, совали хорошо погулявшие ножи за голенища. А последним с каким-то чемоданчиком в руках выходил одноклассник в рогатом шлеме. -- Ну, погоди, Галкин,-- сказал Никодимов давно забытые слова,-- достанется тебе от меня на орехи. -- Ты сам погоди, Михаил,-- отозвался Квакин.-- Галкин твой не прост, совсем не прост. Я думаю, что он там не последняя фигура, у псов-витязей. А то чего ему среди них болтаться, такому хиляку? Лучше скажи, что это за тип, твой одноклассник? Пакостник, наверное, был знаменитый. Мучил кошек, бил собак. Но Никодимов, при всем старании, не мог вспомнить ничего откровенно мерзкого из жизни юного Галкина. -- Да нет, не мучил. Боязливый он был какой-то или запуганный что ли. Это его все охотно мучили. Что еще. Учился неплохо, списывать давал. Выдумщик был большой, говорил, что у него почти построена машина времени, показывал мне детали от нее. Мол, пару раз уже в прошлое летал, но с большими турбуленциями, хроновар сломался. Запомнил я это слово. И даже рассказывал, как наши с татарами воевали при Батые. -- У всех ворюг есть машина времени: украл в прошлом, продал в будущем. Но в целом, на твоего гражданина Галкина вполне положительная характеристика, что типично для преступников-интеллигентов. Что еще для них типично? Астеническое телосложение, редкий волосяной покров, онанизм, близорукость, бледность, мелкие невыразительные черты лица. -- Нет, у него не мелкие. Нос -- как два моих.-- не удержался Никодимов, которому никогда не нравилось, когда Квакин начинал кичиться своей эрудицией,-- тут твоя теория пробуксовывает. -- Да черт с носом, главное, что вырос он комплексантом, обиженным на весь мир, и так далее, по Фрейду,-- несколько раздраженно сказал следователь прокуратуры.-- Наверное, Галкин у псов-витязей вообще заводила, генератор преступных идей. Нам во что бы то ни стало надо эту бестию вычислить, наблюдение установить. Однако на рожон не лезть, взять, когда других рядом не будет, чтобы потерь избежать. Согласен, Миш? Никодимов отозвался дежурным "разумеется", потому что вдруг задумался о том, не виноват ли он в том, что обиженный в школе Галкин пошел не туда. -- А что так вяло?-- неожиданно резко сказал Квакин.-- Кое-кто наверху недоволен сложившейся ситуевиной, а то и переживает, успокоительные на ночь кушает. Порядок-то ведь нарушен. Непонятные злоумышленники подбираются к архиважному оборонному институту. Можно ругать-костерить кирпичевскую банду, но она, в каком-то смысле, выполняла прежние функции госбезопасности, недаром в ней столько экс-гэбэшников. И если ее создал сам академик Кирпичев и нарек своим именем, то правильно сделал. Она была в системе, на своем законном месте, а сейчас образуется вакуум и начинают дуть очень сильные сквозняки... Впереди нас ждут большие неприятности, если мы не разберемся с твоим одноклассником и его товарищами. Самохвалов у них в руках, и это означает, что кирпичевский институт у псов-витязей уже на прицеле. Кстати, институт прилично зарабатывал на продаже за бугор лекарств для стариков. Ну как, фантазия не заработала? -- Нет,-- честно признался Никодимов, никак не беря в толк, причем тут старики, и опять чувствуя свою умственную недостаточность. -- А мне видится дряхлый злодей, этакий синеватый Кощея с сильно повернутыми мозгами, который набрал команду маньяков и решил сильно удлинить свою преступную биографию. 10. Вот эта улица, вот этот дом... -- Еруслан, ты всерьез утверждаешь, что родился до монгольского нашествия? -- Эй, нечего меня на базаре ловить. Монгольское нашествие для меня все равно, что прижевальская лошадь -- сплошные непонятные слова. Поганые пришли, вот что. А родился я до прибытия этих самых поганых в лето 6465 в городище Пронск, от дружинного воя Лавра. Как батюшка стар сделался и перестал в дозоры ходить, то купил двор в Рязани, на Кожевенном конце. И знаешь, что интересно, воду мы почти не пили, чтобы животом не мучится. Пиво и медовуха, из яблок крепкое пойло варили. Еруслан посмотрел куда-то вдаль и, словно увидев батюшку со жбаном пива, осклабился. -- А какие-нибудь документы у тебя были?-- осторожно спросил Митя. -- Не такие как нынешние ксивы, но были, вот тебе крест в этом. Я берестяную грамоту от князя в глиняный кувшин сховал и зарыл на огороде, едва прослышал, что татарские тьмы на нас едут. Дядька мой Егорий на Калке голову сложил, так что не в пример другим, я робость сразу почувствовал. Ну, как бы понял, дело нешуточное. Митя почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы его шеи, ибо наступал момент "икс", когда все решится. -- Еруслан, в старой Рязани много лет подряд крупно ковырялись археологи. Кажется, этот Кожевенный конец вдоль и поперек перерыли. Результаты все в Интернет выложили. Какой там адресок у сайта, дай вспомнить, не греми цепом. Ну да, www.old-ryazan.ru. Ты как, не против заглянуть туда?.. Дотошные археологи выложили на свой сайт снимки всех найденных вещей вплоть до рыболовных крючков и ковырялок в носу -- то, что никакому нормальному человеку не покажется интересными. Но сейчас могла сыграть главную роль любая пустяковина. Находки были отсортированы по территориальному признаку, по функциональному, по алфавитному. Выставлялось и реконструированное изображение старой Рязани. В естественном трехмерном виде, в разных проекциях, с увеличением вплоть до натурального размера любой ее части. У программиста Галкина компьютер был с разными наворотами, так что путешествовал он со своим собеседником по давно исчезнувшему городу почти "вживую". -- Да нет, чего-то я не признаю. Может, это и не Рязань вовсе?-- сказал изрядно "попутешествовавший" Еруслан. -- Ну, хоть церковь признаешь?-- спросил Митя, засовывая в рот жвачку, чтобы поменьше нервничать. Не по себе ему было сейчас. Если засыплется Еруслан с этим опознанием, то все станет на свои места, и Митя окажется обычной жертвой заурядных бандитов. Но если что-то другое, то мир может просто перевернуться... -- Была там церковь Покрова, толико иная, не такая смехотворная как эта. Много выше, без луковицы, с куполом. Митя выдохнул запертый в груди воздух. Уже что-то. Еруслан назвал церковь правильно. -- А Кожевенный Конец до церкви или после? -- Да вообще сбоку. Там своя церковка имелась. Трифона Великомученика. Резная такая, красивая. Деревянная вся. Здесь ее что-то не видно. Может, она на месте той бани стояла? -- Баня, пожалуй, великовата, тогда всем батальоном не мылись. Реконструкторы маленько напутали.-- согласился Митя. -- За ней терема стояли боярина Кузьмы. Но здесь, на компьютере твоем, заместо них пруд какой-то. Потом двор кожевника, как без него на Кожевенном Конце, изба кузнеца, лавка стекольщика, дом менялы Соломона, а что ты думаешь, иудеи в Рязани не водились? Даже не дом, а терем целый с этой самой синагогой. Вон и машина твоя выдает, что найдены там монеты полуденных стран -- диргамы, динары. Ну, а дальше наш двор стоял... Так вот он, он самый! Еруслан так грохнул ладонью по стулу, вызвав дребезжание компьютера, что Митя с минуту ничего кроме мучительного страха за любимую вещь не испытывал. -- Ладно, давай посмотрим, какие находки на этом участке. Костяки вот найдены...-- сказал Галкин академическим голосом и осекся, потому что понял о чем идет речь. Еруслан как-то по детски подпер буйну голову пудовым кулаком. -- Эх, все мои там полегли. Где жили там и преставились, без погоста обошлись. -- Извини,-- сказал Галкин, хотя тут же запретил себе верить.-- Значит так, найдена ременная пряжка с буквами Л и Р. Пряжка бронзовая, и хотя буквы кириллические, она в скандинавском стиле. -- Ну-тко, дай глянуть... Как пить дать тяти моего. Только раньше она была не столь зеленая. А на обратной стороне кажись процарапано... То, что сказал Еруслан, пришлось записать на бумажке, чтоб не забыть. Хотя суть сводилась к простому пожеланию не забыть с утреца про штаны. -- Если "клюнуть" изображение сверху, то оно должно показать изнанку. Так, пряжка переворачивается и теперь на виду какая-то надпись. Сейчас сверю, -- у Мити что-то потрескалось и просыпалась в груди. Или псы-витязи самые грандиозные обманщики, перед которыми он совершенно слаб и беспомощен. Или весь мир готов встать вверх тормашками. Чего же ему самому больше хочется? Пожалуй все-таки того, чтобы цепочка кошмарных совпадений прервалась и восстановилась прежняя справедливость... -- Эй, Митрий, что ты так с лица спал. Это я должен сейчас бледнеть ино зеленеть. Меч, который твоя машина показывает, принадлежал моему отцу. Признал я говно это. Не искусны мастера рязанские в оружейной ковке, миролюбцы хреновы. У татар клинки китайские были, бухарские, исфаханские, умело прокованные и закаленные, годные для колки и рубки... А когда тятька мой оборонял имение и близких говенным рязанским мечом, я от татар бегал, падло этакое. Еруслан уронил пыльную голову на клавиатуру, вызвав всякие прыжки на экране и Митя уже подумал, что продолжения не будет. Но минуту спустя громила поднял лицо, сфокусировал взгляд и сказал: "Давай дальше". -- Археологи откопали здесь кувшин, вернее черепки и среди них остатки берестяной грамоты. Что там процарапано? И Еруслан точь в точь выдал всю длинную и нудную запись, имевшую на бересте, плюс три слова, которые не дожили до нынешних дней из-за порчи древесины. -- Что тебе еще, Митрий? Паспорт с фотокарточкой я бы тоже зарыл, кабы имел. -- Не надо мне паспорта с фотокарточкой.-- сказал Митя, у которого сильно загудела голова. Впрочем, оставалась еще одна зацепка для восстановления здравого смысла. Еруслан ведь мог заранее посетить сайт "Старой Рязани". -- Еруслан, на кувшине сохранился отпечаток ладони, по нему видно, что на мизинце отсутствовала верхняя фаланга. Ну-ка, покажи свою. Еруслан поднес могучую пятерню к глазам Мити. И не было верхней фаланги у мизинца, который по толщине равнялся двум большим пальцам программиста Галкина. -- Это мы с ребятами в ножички играли. Доигрались...-- пояснил Еруслан.-- Многое у меня растет заново без устали, волосы, ногти, кожа, чешуя, шипы, а вот мелкая косточка на мизинчике так и не возвернулась. Свершилось. Митя судорожно сглотнул накопившуюся в горле слюну. -- Что ты помнишь? Что с тобой произошло за эти семьсот семьдесят лет? -- Семьсот семьдесят -- число великое. Но я... запамятовал их. Почти ничего и не помню. Как жил в доме батюшкином припоминаю, как играли мы с братцем в конный бой и салочки, а тятя хлебал из жбана. Не забыть, как женился. Сваты обо всем сговорились, само собой, меня не спросясь, боялся я, что невестушка рябая-кривая окажется. Но Анастасья справная девка была, сердце мое распечатала, жаль лишь, что я недолго косой ее серебристой играл. Знаешь, коса у нее до попы была. А попа... Эх, попа, попочка... Как рубили нас поганые на Сити -- помню. А что следом случилось, помню лишь отдельными местами. Однажды на болотах я мужика прибил, потому что обзывал меня кикиморой и не желал сухарями поделиться. Нечего орать, когда человек лет сто не жрал. Как-то подобрали меня в свою ватагу люди, именуемые казаками. На засеках вместе с ними подстерегал ордынцев из Крыма. Вдругоряд заметил татарина, метнулся к нему с дуба зеленого и зарезал. Это точно татарин был, хотя речь не татарскую имел. Он крикнул: "О, мон дье". Како мыслишь, Митрий, что это за язык? -- Французский, похоже. А между этими "отдельными местами" что было, Еруслан-сан? -- А ничего, или пузырение невнятное, или тьма с какими-то всполохами. Егда тьма уходила, я сено косил, скотину пас. Меня мужики юродивым называли, или полудурком. Как-то барыня вывела меня к гостям своим, чтобы я про свое "дежавю" сказывал. Потом, когда барыню уже сказнили, я скакал туда-сюда под красной хоругвью, в шеломе уже суконном, именуемом буденновкой. Надлежало мне тех мужиков порешить, которые хлеб попрятали. Я поверх голов разил, потому что ратоборство люблю, а не палачество. Но комиссар Тришин приметил мое нерадение, велел и меня расстрелить поутру вместе с другими мужиками. Помню, прошило меня огнем, в яму я упал и сверху землей засыпан был. Следом ничего не помню, только кажется червие по мне ползало, но тронуть не смело. А когда я из-под земли совсем голый выбрался, то этой войне давно уже конец пришел. Какие-то люди увидели меня нагого, срамного и в больничку спровадили. Там меня лекарь лечил от хвори в голове. Санитар лупил меня нещадно, потому что я слабый был. Как-то силу себе вернул, покарал его в лицо, и деру. Но поймали меня милиционеры, тройка судила и отправила в полночный край. Нас там опускали под землю, где мы каменюку флюорит долбили, и почти не давали жрать. Почти все наши, не стерпев, сгинули, но мое терпение больше оказалось. А еще меня на какую-то войну взяли. Там я запутался в колючей проволоке, набежали недруги, угостили прикладом по голове и в полон взяли. И пришлось мне несколько лет просидеть на корточках у забора колючего с электрическим напряжением. Выучил я немало слов от тевтонцев. Ду бист айн тоталь веррюктер Иван, говорили они мне. Данн арбайтет их бай гроссем бауер. Айн арцт хат мих инс институт Аненербе гебрахт. СС-лейте спрашивали, как прожить семьсот лет и сосали мою кровь для своего фюрера. Затем опять пришли эти, с красными звездами, и погнали в обратную, то есть родную сторонку. Я рубил лес на Вятке. Как отпустили, снова вернулся на болота. И заснул... -- Значит ты не видел своих товарищей семьсот пятьдесят лет? -- Из них я только Путяту и Мала признал. Путята и разбудил меня. Сказал, деньги нужны. Надо кассу взять. А я еще молвил: "Что такое касса?" 11. Из жизни приятных дам Попытка завершить Токийский проект завершилась ничем. И самое худшее, Митя понимал, что следующей попытки уже не будет. Догорал последний отведенный менеджерами день; в пакете, сделанном калифорнийским Рабиновичем, таилась ошибка, но непрырывно идущий в митиной квартире пир пополам с тризной и с элементами военного совета не давал никаких шансов найти ее. Надежды, что все псы-витязи уйдут в какой-нибудь набег и больше никогда не вернутся, не оправдались. Полчаса назад приходила экс-супруга. Митя собрал в себе остатки бодрости, чтобы показать ей сателлитовый адаптер, но тут поперек коридора легла пьяная туша Мала. -- Нина,-- сказал Митя бывшей жене.-- Не обращай внимания, это очень интересные люди, они воскрешают прошлое, и они скоро уйдут. -- Скоро уйду я,-- сказала бывшая жена,-- для воскрешения прошлого не надо так сильно нажираться. -- Ну, Нина, лично я ж не виноват... Митя посмотрел жалобным собачьим взглядом на некогда родную-дорогую Нину и что-то растопил в ее сердце. -- Ладно, бери свой адаптер и поехали ко мне. Если ты еще что-то представляешь из себя как программист, то сможешь закончить свою работу... -- О небо, как хорошо-то, я сейчас,-- с готовностью откликнулся Митя,-- нищему собраться... И в этот момент в дверь квартиры вошла Светлана, которой не было видно с утра. -- Здравствуй, милочка,-- поприветствовала она Нину. -- Так вот значит с кем ты тут воскрешаешь прошлое,-- прошептала побледневшая Нина и вышла, хлопнув дверью. -- Бабы -- дуры,-- пропела Светлана,-- и что она в тебе когда-то нашла. Нашла ведь, выкопала, как Шлиман Трою, если до сих пор злиться. -- Она может и копала, а вы только ломать мою жизнь умеете, и делаете это высокопрофессионально,-- страдающий Митя отправился на кухню и сел там, безнадежно глядя на обгаженную плиту. Однако Светлана не оставила его там в покое. -- Есть вещи гораздо более интересные, чем бывшие жены и плохие программы... Я у одного знакомого мужчины-завлаба в лаборатории хорошо порезвилась -- у него установка по секвенации и картированию нуклеотидов... пришлось, конечно, кое-что у Ракши, Еруслана и Путяты на анализ взять, сперму там, кровь,-- невинным голосом добавила она. -- Сперму, значит.-- от перемены темы Мите несколько полегчало.-- И что ты с ней сделала? -- Экстрагировала, к примеру, ДНК, определила генные последовательности, вырезала эндонуклеазой микросателлитовые отрезочки. Светлана, сдвинув стаканы, раскинула на столе несколько распечаток с длинными рядами цифр и символов. Затем нагнулась, отчего замаячили в вырезе джемпера внушительные прелести, и кое-что обвела красным карандашом. Именно на этом участке ДНК определяется живучесть клетки, сказала она. По-крайней мере, синтез теломеразы определяется там, добавила она и подтянула к себе другую распечатку. В ее движениях что-то от крупной кошки, предположительно пантеры, подумалось Мите. Светлана коротко поработала карандашом и на этой распечатке. А вот такой же участок ДНК, но уже от нашего витязя, сказала женщина и улеглась рядом с распечаткой на живот. Карандашем я выделила более сотни отличий, то есть мутаций, сказала она и искоса, сквозь прядь волос, посмотрела на Митю. И не надейся, дружочек, что это случайные мутации под воздействием выпитого и съеденного,-- ее ножки заиграли в воздухе как ножницы. Те же 26 отличий и в ДНК другого бессмертного. Ну, вот тебе и верный след эндогенной вирусной инфекции. Она продолжила свой танец на столе, только уже по поводу генов-корректировщиков, претерпевших у всех витязей схожие и весьма характерные мутации. Спустя некоторое время Митя осознал, что-то тут не так. По-крайней мере, зачем это он уставился на Светлану как поросенок на анаконду? -- Что-то здесь не так,-- повторил он вслух. -- Но анализ плазмидной ДНК у внутриклеточных бактерий дал схожие результаты! -- Погоди, Света, такие работы не по плечу лаборантке.-- сказал Костя, крупно надеясь, что дамочка сейчас со смехом признается, что ловко разыграла его. Женщина отвлеклась от распечаток. -- А с чего ты взял, что была я лаборанткой простой? Какая же ты дубина, Митя -- даже муркой-наводчицей меня считал. Будем тогда знакомы -- доктор биологических наук Светлана Павловна Полевая. Еще два года назад возглавляла назад отдел геронтологических исследований в кирпичевском институте. И на мой взгляд, возглавляла неплохо. К рынку мы тоже приспособились, поэтому лапу не сосали, когда нам урезали бюджет. Все это выглядело не слишком правдоподобно, однако Митя понял, что в нынешних условиях ему не надо быть слишком привередливым. -- Вы приторговывали этим самым "Инго"? -- Увы, до этого дело не дошло. У "Инго" было несколько предшественников -- спокойные надежные средства, которые прошли нормальные клинические испытания. Их и продавали богатым старичкам из Америки, арабским шейхам, страдающим болезнью Альцгеймера, Паркинсона и так далее. А вот сам "Инго" был уже перспективным, даже революционным препаратом, однако с большими сюрпризами. Поэтому мы им только крыс и мышей омолаживали. И к примеру, мышки белые, с их двухгодичным сроком жизни, тянули все пять. Впрочем, не скрою, что в половине случаев это еще приводило к сбоям в генных механизмах и злокачественным новообразованиям. --- Для испытаний на людях многовато.-- сказал Митя, замечая, что больше на эту тему ему сказать собственно нечего. -- И я про тоже. Поэтому я разрабатывала "Перфекцин", препарат для борьбы с генетическими сбоями. Но завистники съели меня, что говорится, на десерт. С одной стороны меня стали выживать, с другой стороны от разных фирм и компаний пошли предложения, подкупающие своей денежной новизной. Из института тебя выперли за то, что мыши гораздо чаще дохли от рака, чем превращались в мышиных мафусаилов, мысленно прокомментировал Митя. А сейчас ты надеешься распотрошить псов-витязей и вытащить из них секреты генетической надежности. Тебе еще подавай дерзкий набег на институт, где лежат недостающие тебе препараты. И тут же Митя поймал себя на том, что по-прежнему не добр по отношению к Светлане, хотя она оказалась в его доме, скорее всего, случайно и, надо признать, немало украсила его. Ну да, она ловко пытается запрячь полоумных старцев-витязей в свои сани, они проворно перетягивает на себя одеяло, но это так по-женски, по-человечески, и этому быть в веках. Наверное, из-за этого одеяла, вернее того, что под ним лежит, он и не добр. Лежит там умное женское тело плюс проворный ум. Кстати, Светлана и сейчас безошибочно распорядилась своим телом. Ее коленки оказались перед глазами Мити, который никак не мог подняться с табуретки. -- Мне говорили, мол, Светик ты наш ясный, вместо того, чтобы вкалывать на институтское начальство, будешь сама себе менеджером и директором -- белая раса быстро ветшает и твои разработки ей нужнее всяческих богатств... Короче, я ушла в фирму "Бессмертие инк", совместное предприятие с "Рон-Пуленк". Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это обычная блатная контора, которая отстегивает за "марку" кому-то в "Рон-Пуленке", что мои хозяева в гробу видели долгосрочные исследования и ждут только одного, что я им скоренько притащу в клювике "эликсир бессмертия". Плюс средство для половой мощи, плюс феромоны, чтобы бабы слетались, плюс набор ядов для интеллигентных убийств, а то рука от пистолета и ножа устала. Вот теперь идти мне было уже некуда. И я пошла на... -- На панель,-- с готовностью подсказал Митя, все еще надеясь, что научное светило превратится обратно в путану, и заодно пытаясь оторвать широко распахнутые глаза от Светиного тела. Черт, даже глазные мышцы заболели. -- Я пошла по тропе удовольствий. Я впервые обратила свое мастерство и свою деньги на саму себя. Ты бы видел меня два года назад -- волевой двойной подбородок, изморщиненный мыслями лоб, серые угреватые щеки. Но вот исчезли лишние двадцать кило, подтянулась и очистилась кожа, заиграли афродизиаки, поплыл серотонин и превратилась я из бомбы гастрономической в бомбу сексуальную. И, как многие могли убедиться, любое дело я делаю профессионально. Про силикон как-то забыла сказать, добавил про себя Митя и вынужден был признать, что не только тело ее приманивает, наполовину искусством сформированное, но и само это искусство, которого у нее хоть отбавляй. -- Что губки облизываешь, Митя. Хочешь насчет интимных подробностей поинтересоваться?.. -- Да. То есть нет... Что ты еще в анализах у этих типов, то есть витязей, усмотрела? -- Так я тебе все и расскажу, дурочку нашел...-- засопротивлялась докторша наук, впрочем притворно.-- Ладно, тебе я доверяю. Сам по тупости не сможешь использовать, другим продать побоишься... Скорее всего, случилась во времена оные некая вирусная инфекция, с которой еще ковыряться и разбираться, ясно только, что вписались ретровирусы с помощью реверс-транскриптазы в ДНК, рекомбинировали ее там и сям... Выработался у клетки механизм долгоживучести: непрерывный синтез теломеразы, контролируемая стимуляция деления, синкутиумная защита от микроорганизмов, гашение свободных радикалов и случайных мутаций, активная борьба со всякими патогенами с помощью абзимов <$F энзимы, имеющие свойства антител>. Света еще что-то говорила в подобном стиле, и даже показывала. Однако Митя отзывался только невнятным меканьем, бесхитростно получая удовольствие от этого научно-эротического выступления. -- Я тоже всегда подозревал, что вирусы -- наши лучшие друзья.-- наконец перебил Митя.-- Сколько все-таки набежало этим древнерусским бандитам? -- Теперь я могу уже сказать со всей определенностью, в порядке убывания. Путяте -- 776, Еруслану -- 772, он с Ракшей одногодки... И сами не помирают, и никто нашим везунчикам смерть не подкинет, хотя это в России самый ходовой товар. Малу -- 780, а неплохо ведь сохранился... Светлана выкрикивала возраст каждого из семерки, словно произносила заклинания, которые должны были принести ей как минимум вечную молодость. А Митя чувствовал как гаснет в нем любопытство и на смену краткой бодрости опять идут тоска с увяданием. У Светланы, наверное, все еще было впереди, золотые горы за эликсир бессмертия и все такое прочее. А у него все -- с задней стороны. Тут еще Света заговорила про Нобелевку и про обессмерчивание всего человечества, про насыщение его по уши вечностью, про мучительно долгую жизнь для всех, от которой не так-то просто будет избавиться... Что жизнь будет не только долгой, но и мучительной, несколько еще развеселило Митю, однако он сразу стух, едва Светлана Павловна повернула разговор на вылазку в кирпичевский институт, где на таком-то этаже, на складе биопрепаратов стоит холодильничек с антидифференциатором "Инго". И подавала она этот рейд в совершенно лживом виде, мол, только придти, открыть и взять. Ну и подарить великолепной семерке еще семьсот лет, потому что они хоть и слабоумные, но хорошенькие... -- А я не слабоумный и не хорошенький, кто мне поможет,-- пожаловался в равнодушное пространство Митя, отчетливо сознавая свою роль пешки и фишки. -- Помочь тебе не могу, а вот охватить... Митя не успел спросить, какой смысл имеет слово "охватить". Докторша наук оказалась совсем близко, из выреза на джемпера почти что выпали выпуклости, обладающие сильным излучением и гравитацией. -- Это не силикон, дурашка.-- заметила Света и откинулась назад, причем ее длинная гладкая нога вдруг оказалась на плече у Мити. Вторая тоже вступила на Митю в неожиданном месте. И открылись такие виды. Дама прикрыла глаза, но ее ноги, а затем и руки потянули его к себе -- сила была непреодолимой. Митя еще соображал, как ему отреагировать, тогда как "клинок" уже оказался в самых подходящих "ножнах", и какое-то время не мог там успокоиться . Однако в тот миг, когда должен случиться последний наскок, крепкая даже мозолистая рука Светы схватила крайнюю часть Митиного тела и направила ее в пробирку. -- Эй, гражданин, с анализом все, до следующих интересных встреч, вещи свои не забудьте.-- Доктор наук уже направилась с пробиркой в руке за загородку, где нынче располагалась крохотная лаборатория. 12. Совещание после пытки -- Ну, что, воркуете?-- Ракша появился, когда биологиня перестала обращать малейшее внимание на Дмитрия, уединившись в своей минилаборатории.-- Воркуете, значит. А мне, что, одному, терзать этого кирпиченка? Одному мараться, одному затем каяться? -- Ты пытаешь захваченного в плен?-- с интеллигентским испугом воскликнул Митя, еще не совсем оправившийся от предыдущего потрясения. -- А