й костер мужа. Если она этого не делала, она становилась изгоем, была всеми презираема и обычно заканчивала свой век вдали от людей. Именно это и случилось с Лакшми. Она не исполнила древний обычай не потому, что боялась мучительной смерти, но потому, что еще в юности дала себе обет, что не умрет, пока не встретит своего гуру. Огненное желание ее сердца дало ей силы пережить позор и изгнание. Лакшми отыскала заброшенную хижину на краю большой дороги и поселилась в ней. По дороге проходило много разного народа, люди всех каст и сословий, и среди них - бродячие аскеты, называемые садху. Целыми днями Лакшми просиживала у хижины и, глядя на дорогу, всматривалась в лица проходящих мимо садху в надежде, что когда-нибудь она увидит и узнает своего гуру, который утолит ее жажду Божественного. В Индии было принято оставлять пищу для проходящих садху на специальной полочке снаружи дома. Еду оставляли с вечера, чтобы странники могли подобрать ее рано утром, подкрепиться и отправиться дальше в своем странствии к Богу. Из года в год Лакшми делилась своими скудными припасами с бродячими искателями истины. Она решила, что когда придет время и появится ее гуру, то она испытает его, предложив ему отравленную пищу. Однако время шло, а гуру не появлялся. Ни разу сердце Лакшми не подсказало ей подвергнуть кого-либо испытанию. Но однажды рано утром она увидела приближающегося садху и почувствовала, что это тот, кого она ждет, все эти годы. Лакшми проворно положила немного отравленного риса и фруктов на полку и, спрятавшись в хижине, выглянула в маленькое окошко. Садху подобрал еду, прочитал мантру, съел все без остатка и двинулся дальше, целый и невредимый. Лакшми выскочила из хижины, догнала садху и упала на колени, умоляя его стать ее учителем. Он взглянул на нее и сказал, что не может этого сделать, поскольку Лакшми не исполнила обычая сати. В отчаянии Лакшми спросила садху, может ли она чем-то искупить свою вину. "Разведи костер и исполни свой долг", - был его ответ. Ей ничего не оставалось, как повиноваться. Единственным утешением Лакшми было то, что Бог услышал ее молитвы и хотя бы перед смертью она увидела лицо своего гуру. Она развела огромный костер за своей хижиной и прыгнула в него. Но огонь не тронул ее; он становился все меньше и меньше и вскоре угас совсем. "Теперь можешь идти за мной", - произнес садху и тронулся в путь. Лакшми последовала за ним, и дорога поглотила их. Когда я вернулся на кухню, Нана собиралась уходить. Посмотрев на нее, я почувствовал, что у меня больше нет к ней ни страха, ни неприязни, и она вовсе не была такой уродливой, как показалась мне сначала. -- Приятно было познакомиться, - обратился я к ней. -- Взаимно. Надеюсь, мы скоро еще увидимся, - ответила Нана, подмигнув. Когда она ушла, я понял, как испытать Тошу. Глава 5 Ищи страх. Он сторожит границы той крошечной части твоего я, которая тебе известна. Разбудив страх, помни: здесь начинается новая земля. Я сел на свое прежнее место на кухне напротив Тоши, и мы продолжили. -- Я бы хотел, чтобы ты объяснил мне один случай, приключившийся со мной лет восемь назад. Возможно, ты с ним разберешься. Кого бы я ни спрашивал, никто ничего не знает. Тоша кивнул. -- Мне было тогда восемнадцать лет. Мы сидели с моим товарищем Сергеем И. у него дома, в небольшой квартирке на первом этаже, стены которой были завешены коврами. Время было за полночь. Мы оба сидели в креслах рядом с окном, за которым раскачивался на осеннем ветру уличный фонарь. В то время мы оба писали стихи и любили поговорить о литературе. Насколько я помню, мы читали тогда вслух стихи Баратынского. Стихи были настолько хороши, что говорить было как будто больше не о чем, и мы погрузились в задумчивое молчание. Не знаю, сколько времени мы пробыли в этом поэтическом оцепенении, как вдруг я почувствовал, что мы в комнате не одни. Я поднял глаза, и то, что, я увидел, мне не забыть никогда. В комнате, рядом с окном, стоял чудовищный пришелец. Это было существо мужского рода, ростом более двух метров, одетое во что-то длинное и темное, наподобие мантии, с совершенно лысой головой и непропорционально длинными ушами. Кожа его была бледно-сероватого цвета, и он молчаливо ухмылялся. Это была ухмылка абсолютного презрения и превосходства. Существо это явно было не отсюда. То есть он находился в нашем пространстве и времени, но наш мир не был его миром. Я видел пришельца абсолютно ясно, но видел его не глазами. Это было какое-то другое зрение - как если бы мозг мой открылся и воспринимал его непосредственно. Позже я назвал такое видение "ментальным зрением". Посредством ментального зрения можно видеть объекты другого измерения или пространства, параллельного нашему, или, вернее, пронизывавшего наше. В обычном состоянии сознания мы не способны воспринимать обитателей этого параллельного пространства, но, если фокус нашего внимания каким-то образом смещается или существо из другого мира набирает некую критическую массу и "проваливается" на наш уровень восприятия, тогда мы неизбежно вступаем с ним в контакт. Явившийся нам пришелец был ужасен, но гораздо хуже было то, что от него исходило. От его темной фигуры дул пронизывающий насквозь ледяной ветер. Эта холодная вибрация парализовала тело, и противостоять ей было невозможно. Все мое тело, включая голосовые связки, одеревенело, я не мог произнести ни звука. Нечто подобное я испытал, когда мне удаляли в детстве гланды и сделали местную анестезию - укол в горло. Единственное, чем я мог двигать, - это глазами. Ледяной ветер почему-то не действовал на глазные мышцы. Я посмотрел на своего приятеля и по его бледному, искаженному страхом лицу понял, что он видит и чувствует то же самое, что и я... Я прервал свой рассказ, потому что мне показалось, что Тоша не слушает меня. Глаза его были полузакрыты, и мне показалось, что он дремлет. -- Ты вырубаешься, что ли? - спросил я. -- Нет, продолжай, - внятно ответил он. Я продолжил свой рассказ, который лился из меня сам собой, - как будто кто-то говорил через меня - мне не приходилось даже прилагать усилий, чтобы открывать рот. -- Не помню, сколько времени продолжался мой ступор. Во всяком случае, до тех пор, пока пришелец не отошел немного назад и не встал под уличным фонарем у окна в нескольких метрах от нас. Наш мир плотной материи не был для него препятствием, и он свободно прошел через окно. Но странно было не это, а то, что я продолжал отчетливо видеть его сквозь стену! Ледяное энергетическое поле призрака не оказывало паралитического воздействия на таком расстоянии, и мы начали понемногу шевелиться, но не могли еще произнести ни слова. Немного придя в себя, мы начали издавать какие-то по-прежнему нечленораздельные звуки и бессмысленно жестикулировать. Пришелец по-прежнему стоял снаружи и продолжал наблюдать за нами все с той же презрительной усмешкой. Наконец, мы совсем пришли в себя и начали более или менее связный разговор. Я сказал: "Ты помнишь, как он только что здесь стоял?" Стоило мне произнести эту фразу, как исчадие ада опять вошло в комнату и встало на прежнем месте так близко, что до него можно было дотянуться рукой. Мы опять оказались парализованы, как кролики перед удавом. Потом в моей памяти наступил провал. Я не знаю, как выскочил из квартиры и оказался на улице. Помню, что опрометью несся домой, и мои зубы громко стучали в тишине ночного города. До этого случая я всегда думал, что "скрежет зубовный" - не более чем поэтическая метафора. Оказывается, нет. Я не в состоянии был унять лязг зубов, даже когда примчался домой и забрался в постель. Мой приятель тоже не смог остаться дома. Он, как и я, куда-то убежал и спал в другом месте. После этой ночи в моем сердце поселился страх, что монстр вернется. Это не был страх за свою жизнь и рассудок, скорее, ужас бессилия и беззащитности перед пришельцем. Его сила была огромна: какая-то чуждая нашему миру потусторонняя мощь, контролировать которую было невозможно. Когда я вспоминаю о нем, я тут же ощущаю сердцем его холодную вибрацию, и мне нужно приложить усилие, чтобы переключить внимание на что-то другое, потому что мои мысли притягивают его, и я боюсь, что он придет опять. Тоша прервал меня: -- Ты чувствуешь эту вибрацию сейчас? Да, в какой-то степени. А что? Ничего, рассказывай дальше. -- Собственно, я все уже рассказал. Все эти годы я чувствовал, что монстр жив и как будто ждет своего часа. Согласись, что жить в состоянии жертвы, которую выслеживают, не очень-то приятно. Ну вот и все. Можешь ты мне объяснить, что это такое было и как мне избавиться от страха? Тоша откинулся на стуле и сказал так, как будто он имел дело с подобными штуками ежедневно: -- Это был самый обычный демон. Этих ребят до восстания Сатаны звали ангелами, но после этого прискорбного события, как говорит Библия, треть их пала вместе со своим шефом. Явившийся вам демон был, - Тоша прищурился, - восьмой ступени. -- Зачем он приходил? Что-то в вас его привлекло. -- Ты сказал, что он какой-то там степени. Что это значит? -- Это старая классификация демонических сил в соответствии с их энергетическим уровнем. Табель о рангах, азы демонологии. Давно устарела, но другой нет. Демоны восьмой степени способны вызвать временный паралич, который вы испытали. -- А убить могут? -- Иногда, но не прямо, а косвенно, через страх. Вообще же они специализируются на сведении людей с ума. Убивают демоны девятой степени и выше. -- А сколько их всего, этих степеней? -- Двенадцать - в Темной Иерархии. У Сил света - одиннадцать. Предполагалось, что двенадцать Апостолов будут противостоять двенадцати уровням Тьмы, но предательство Иуды изменило соотношение сил. Из-за этого на земле столько зла? Частично. В христианских странах, по крайней мере. Но вернемся к твоей истории. Ты спрашиваешь, как тебе избавиться от этого страха? Я кивнул. Только одним способом - замочить этого демона. У него есть на тебя канал, и он от тебя не отстанет. Но это невозможно. Ты не представляешь себе его силы. Если он придет, нас просто сдует. Расслабься. Я имел с ними дело и знаю, что говорю. Но мне нужно твое согласие. Я серьезно задумался. Мне не приходило в голову, что дело может зайти так далеко. Я ожидал от Тоши лишь вразумительного объяснения, но никак не сражения с демоном. Он просто не представлял себе, насколько велика была опасность. С другой стороны, это был единственный и настоящий шанс проверить его в деле. Я не мог больше жить с постоянно гнездящимся в сердце страхом. "Была не была", - подумал я и сказал: Хорошо, я согласен. Что мне нужно делать? Позови его. Позвать? Как? -- Сконцентрируйся на нем и вызови его. Это было нетрудно, поскольку я много раз рисовал вытянутую лысую голову с длинными обвислыми ушами; кроме того, каждый раз, когда я рассказывал эту историю, я чувствовал где-то невдалеке его холодное присутствие. Демон услышал мой зов и немедленно "провалился" в наше пространство. Дверь в комнату была открыта, и я увидел его высокую фигуру в глубине комнаты, возле зеркала. Тоша тоже увидел демона, поскольку сразу же повернулся к нему лицом, положил руки на колени и сосредоточился. Я знал, что на том расстоянии, на котором находился от нас пришелец, его парализующая аура не будут работать, но стоило ему приблизиться... Я старался об этом не думать, но под ложечкой у меня свело. Привлеченный моим страхом, демон начал медленно приближаться. Я уже начал было вспоминать все известные мне молитвы, как вдруг услышал, что Тоша скрежещет зубами. Скрежет был неправдоподобно громкий, или, возможно, в напряженной тишине мне так показалось. Демон, между тем, подходил все ближе, и я уже готов был к самому худшему, как вдруг он остановился, словно наткнувшись на невидимый барьер. Сначала я не понял, что произошло, но потом всем телом почувствовал, что демона не пускает Тошина энергия, которая окружила нас незримым кольцом. Несмотря на все свое желание приблизиться к нам, пришелец не мог войти в этот круг. Кольцо было упругим, оно отталкивало демона, как резиновый мячик. -- Он не может войти, ты не даешь ему! Тащи его! - скомандовал Тоша. Я попытался втащить демона в круг, но он сопротивлялся. Я не мог этому поверить. Неужели Тоша сильнее его? Я продолжал сосредотачиваться на нашем противнике, пытаясь вовлечь его внутрь кольца. Неожиданно Тоша выбросил вперед обе руки с широко расставленными пальцами. Одна его рука была вытянута в направлении демона, другая - в мою сторону. В ту же секунду я почувствовал, что меня пронзил сильный заряд энергии, потом услышал крик. Это был ужасный и отвратительный звук, каких я никогда еще не слышал, - пронзительный и протяжный нечеловеческий вой этот напоминал вопль смертельно раненного птеродактиля. Но странная вещь - несмотря на то, что я слышал крик совершенно отчетливо, я слышал его не ушами, а каким-то внутренним слухом, точно так же, как видел демона ментальным зрением. Тоша опустил руки и сказал: -- Мы замочили его. Но ты должен проверить это сам. Возможно, я только перерубил твой с ним канал. Сконцентрируйся на нем еще раз. Я опять сфокусировал внимание на демоне и с огромным облегчением обнаружил, что не испытываю больше ни холодной вибрации, ни страха. Все исчезло, в памяти остался лишь его образ, лишенный какой-либо силы. Всего-навсего картинка. Я не могу найти его. Его нигде нет, - сказал я уверенно. И не найдешь. Его время закончилось. Что с ним случилось? Он умер? Скажем, больше не существует. -- Почему ты сделал этот жест руками? -- Послал через тебя луч, который сжег его. - Почему через меня? -- Потому что вы были связаны. У тебя был канал на этого демона, или, быть может, у него на тебя, сейчас сложно сказать. -- А что ты делал другой рукой? -- Это была ловушка, я просто держал его, чтобы он не сбежал. А зачем ты скрежетал зубами? Тоша взглянул на меня с удивлением: Что? Я слышал, как ты скрипел зубами. Ничего такого не было. Слуховая галлюцинация, что ли? -- Нет, думаю, это был его последний трюк. Он хотел одурачить тебя, чтобы разъединить нас. Еще вопросы? -- Больше вопросов нет. Тоша погрузился в молчание. У меня было время переварить случившееся. Глава 6 Чем больше отдаешь, тем больше дается тебе. Отдавая, ты уподобляешься Богу, который есть Рука Дающая, и свет Его пребудет с тобой. У Тоши были длинные, до плеч, волосы песочного цвета и такого же цвета усы. Внешность его, однако, никак не соответствовала моим представлениям об образе "духовного учителя". Если бы я встретил Тошу на улице, то, скорее всего, принял бы его за хипействующего художника или поэта. Но в нем было нечто, явно выходящее за пределы моего понимания. Его реакция на мой "экзамен" была столь мастерской и неожиданной, что просто встать и уйти я теперь не мог. Я поднял глаза и посмотрел на него. Тоша был спокоен и расслаблен; он тоже смотрел на меня, но наши взгляды не встретились. Рассматривая что-то невидимое во мне, Тоша как будто проникал взглядом в мою внутреннюю суть, скрытую от меня самого. Он совершал какую-то неизвестную мне внутреннюю работу; на эту работу не был способен никто из известных мне людей, и это ошеломляло. Я чувствовал всем своим телом, что Тоша делает что-то со мной. Это действие было спокойным, но настолько интенсивным, что, казалось, сам воздух вокруг него стал густым и тяжелым. Я всегда был уверен в том, что внутренняя работа бесконечно важнее любых достижений во внешнем мире, и ради этой самой работы и собирался уехать на Камчатку. Мне казалось, что она не имеет ничего общего ни с мыслительным процессом, ни с медитацией (если понимать медитацию как сидение с закрытыми глазами в ожидании прихода чего-то возвышенного и прекрасного); я подозревал, что настоящая работа с сознанием означает просто иной способ жизни. И вот передо мной сидел Тоша, созерцающий нечто невидимое. Я решил испытать его силу, и он блестяще выдержал испытание, однако я все еще не был до конца уверен, что именно он - тот, кому мне следовало доверить свою духовную судьбу. Неожиданно Тоша прервал молчание. -- Надеюсь, ты понимаешь, что я здесь не только для того, чтобы мочить демонов. Это, конечно, дело благородное и, даже можно сказать, героическое, - улыбнулся он сквозь усы, - но есть вещи и поважнее. -- Например? -- Главное - это расширить звездную сеть. Звездная сеть создавалась и сохранялась силами света на протяжении всей истории человечества с единственной целью - для передачи и распределения энергии. Без энергии трансформация сознания невозможна. Сеть - это кровь Христа и многих других великих душ, пролитая во имя нашего спасения, и мы живы в духе лишь тогда, когда пьем ее. Мы должны сплести новую ячейку звездной сети здесь, в Ленинграде. Если у нас получится, это будет только началом. Но штука это непростая, и попахать придется изрядно. Слушая Тошу, я испытывал странную смесь недоверия и восторга. "Неужели все это правда?" - вертелось у меня в голове. Наконец, я спросил: Как все это делается? Как работает эта ячейка? На энергетическом уровне она работает, как воронка, - втягивает в себя энергии пространства и закручивает их. Чем мощнее воронка, тем больше людей будут вовлечены в работу. Вращение энергии внутри воронки ускоряет течение времени для задействованных в ней людей, и, как следствие, ускоряется время эволюции на планете. Психическая энергия - топливо эволюции, и все настоящие духовные практики - это ничто иное, как ускорение эволюционного процесса. Работающая практика может сократить количество необходимых для индивидуума мучительных инкарнаций в десятки и даже сотни раз. Истинная духовная работа преодолевает время. С другой стороны, одной энергии недостаточно, - нужно знать, что с ней делать. Для этого нужны опыт и мудрость. В противном случае сила может стать разрушительной. Откуда же взять мудрость, если ее нет? Хороший вопрос, - улыбнулся Тоша. - Вообще говоря, чтобы начать подобное предприятие, необходимо благословение, или, другими словами, активная связь с высшим источником. Благословение на работу часто приходит в виде светло-зеленого луча, направленного вниз, прямо на ячейку сети. Мы - далеко не единственные, кто делает подобную работу на земле, и каждое эволюционное усилие не остается без ответа. Суфии называют такое благословение барака, что означает сила, данная для работы. Если луч дан, то все, что требуется от людей, - это служение. Служение не имеет ничего общего с тупым поклонением. Это, скорее, сложный процесс превращения человека в проводника, в звено, связывающее области высоких энергий с этим миром. Чем больше ты открываешься лучу, тем ближе становишься к его источнику, и тем большего самопожертвования это требует. Лучший проводник - это полый проводник, человек, в котором эго уже умерло. Нужно растворять себя, вернее, чувство собственной отдельности до тех пор, пока не осознаешь всем существом, что ты - всего лишь одна из волн в бесконечном океане сознания. Нахлынувшая волна энергии как будто подтверждала Тошины слова, однако же, я не смог удержаться и выпалил: -- А что, если ты служишь дьяволу? Тоша захохотал, и душа у меня ушла в пятки. -- Вопрос по существу. Что бы я тебе ни сказал по этому поводу, ты ничему не поверишь, пока не убедишься в этом сам. Но давай пока оставим Князя мира сего в покое, вопрос слишком сложный. Прочтя на моем лице недоверие, Тоша добавил: -- Не тусуйся. Тебе неизвестно, кто я такой и кто за всем за этим стоит. Ну и что из того? У тебя есть возможность это выяснить. Я не знал, как реагировать на его предложение. Тоша явно не относился ни к одной из категорий учителей, о которых я читал в книгах. Я вздохнул, без особого, впрочем, облегчения, и спросил: -- Ну хорошо, допустим, ты станешь моим начальником, - так ты, кажется, изволил выразиться? Тоша иронически кивнул. -- Какое же будет твое первое приказание? Он ответил незамедлительно: Я хочу, чтобы ты следовал Дисе. Что такое Диса? -- Это простая штука, такой принцип поведения: Делай только то, что ты действительно хочешь. Я засмеялся: -- Но это же невозможно! -- Возможно, если у тебя хватит пороха. -- Если бы мы могли делать только то, что хотим, это означало бы, что мы свободны. Но, очевидно, что это не так. -- Тебе что, нравится так думать? - усмехнулся Тоша печально. Просто это так и есть, нравится мне это или нет. А как быть с тем, что у нас есть свободная воля и у нас ее никто не отнимал? Да, конечно, но... Никаких "но". Мы свободны делать то, что хотим, и для большинства из нас это единственная свобода, которая у нас есть. Если хочешь, можешь попробовать. -- Но у нас есть определенные обязанности и ответственность за других, - сказал я, как будто защищаясь. -- Нет никаких обязанностей, кроме тех, что ты принял на себя сам, так? -- Так, но я должен работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь. -- Запомни: ты никому ничего не должен. Конечно, ты можешь работать, если хочешь, но это не является необходимостью. Есть другая работа, и за нее тоже платят, поверь мне. -- Откуда же деньги-то возьмутся? Тоша улыбнулся и поднял палец к потолку: -- Оттуда. Здесь я явно чего-то не понял. -- С потолка, что ли? -- С потолка натурально, а, вернее, оттуда же, откуда приходит и все остальное. -- Как рог изобилия, что ли? -- Что-то вроде этого. Я по-прежнему ничего не понимал, но звучало все это очень интригующе. -- Ну хорошо, я готов допустить, что ты можешь привлекать деньги посредством своих, так сказать, не обычных способностей. Но если все отпустят тормоза и начнут творить, что хотят, мир быстро превратится в большую бойню. -- Или в рай. Ты принимаешь Дису за вседозволенность, а на самом деле - это медитативная техника, требующая предельной искренности и самоконтроля. Теряя искренность, ты теряешь Дису. Диса - эзотерическая практика, и я не собираюсь предлагать ее широким массам трудящихся. -- Ну хорошо, - я попытался собраться с мыслями, - допустим, я прямо сейчас собираюсь тебя убить. Ты действительно этого хочешь? Нет, но... Значит, убивать меня не есть твоя Диса. Что ты действительно хочешь сейчас - так это пойти отлить, - произнес он издевательски. Я засмеялся и пошел в туалет. Когда я вернулся, Тоша продолжил: Конечно, ты волен убить меня, когда тебе заблагорассудится, но так же и я волен защищаться, смириться с судьбой и вообще делать все, что мне угодно. -- В чем же тогда разница между Дисой и обычным поведением? Разница в том, что обычно люди запрограммированы, и их действия в настоящем обусловлены действиями в прошлом, а также ограничениями, которые накладывает на них мир. Это, насколько я понимаю, и есть карма? Можешь называть несвободу как тебе угодно. Диса - это свобода, и свобода с самого начала. -- Таким образом, Диса - это перепрограммирование психики, что ли? -- Я бы сказал, распрограммирование. Желание - это фундаментальная вещь, основа поведения всех живых существ. Мы существуем потому, что хотим этого. Так почему бы не начать сразу с самого главного? Есть высший закон, согласно которому мы существуем как индивидуумы только до тех пор, пока не удовлетворим все наши желания. Диса, однако, это не потакание своим желаниям, но исследование их. Исследование до тех пор, пока не дойдешь до корня. И в чем же этот корень? В желании быть. Если делать Дису со всей искренностью, ты можешь прийти к осознанию двух вещей. Во-первых, поймешь, что удовлетворение мелочных ежедневных желаний не приносит тебе никакой радости. Ты придешь к осознанию того, что существует лишь одно, живущее в глубине сердца, великое Желание. Оно - царь всех желаний, и это - желание окончательного освобождения. С этого момента все прочие желания подчиняются главному, и в результате твоя жизнь полностью меняется. Другое возможное осознание - понимание того, что в действительности ты ни чего не хочешь. Ты ясно видишь, что то, чем ты привык считать свое "я", на самом деле не существует. Твое же истинное "Я" абсолютно самодостаточно, поскольку оно включает в себя все и ему ничего не нужно. Тоша замолк, и, после долгой паузы, я спросил: -- А если Диса практикуется неправильно? -- В таком случае она может быть разрушительной и очень опасной. -- Какие главные препятствия на пути Дисы? -- Диса позволит тебе немедленно увидеть свои страхи и начать работать с ними. Но это может и остановить тебя в самом начале. -- Что нужно делать, чтобы преодолеть страх? Продолжать дисовать. Но мы часто не знаем, что мы хотим. Что делать тогда? -- Следовать первому импульсу. Первый импульс - всегда правильный. Следом приходит мысль; она рождает сомнение. По мере разговора я почувствовал, что внутри меня начинает что-то происходить. Я попытался нащупать свои глубинные желания. Рассуждая вслух, я спросил: Что же я хочу сейчас? Я хочу, чтобы ты пока зал мне, как ты лечишь людей руками Будь по-твоему, сказала золотая рыбка. Иди в комнату и ложись на ковер. Я повиновался и поймал себя на мысли, что это действительно то, чего я хотел, - просто вытянуться и расслабиться. Я лежал на спине. Тоша сел за моей головой со скрещенными ногами и легко коснулся ладонями моих висков. Поначалу я ничего не чувствовал, и меня начало клонить ко сну. Потом пришло легкое щекочущее чувство в центре головы. Затем это ощущение распространилось по всему телу, постепенно превращаясь в волну ошеломляющей светоносной энергии, которая проникала в каждую клеточку моего тела. Я отдался этой волне, и она унесла меня. Я очутился в каком-то незнакомом пространстве, где мое ощущение реальности не было ограничено привычными рамками времени и места. Это был мир расплавленного золота. Мир этот постоянно изменялся и находился в непрерывном движении. Составляющая его золотая материя была ни чем иным, как чистым сияющим сознанием, распространяющимся в бесконечность по всем направлениям, и сущностью этого лучезарного сознания была невыразимая радость. В сиянии света этого мира жили существа. Их светозарные тела не имели постоянной формы; они все время изменялись, переливаясь и перетекая друг в друга и друг из друга так же, как и из окружающего и пронизывающего их светло-золотого света, вместе с которым они составляли одно целое. Я наконец-то попал домой, и осознавать это было несравнимым ни с чем осознанием. Вся боль и страдания бесчисленных воплощений казались мне ничтожными по сравнению с той радостью, которую я испытывал. Я ясно видел, что все, что бы я ни делал в своей жизни, имело на самом деле одну цель - попасть сюда. Никакого другого смысла в человеческой жизни не было и быть не могло. Постепенно приходя в себя, я слышал свой голос как будто со стороны: "Домой, я попал домой". Открыв глаза, я увидел Тошу. Он сидел в кресле, чуть улыбаясь. -- С возвращением! Я опять был в этом проклятом мире! В отчаянии я протер глаза. Не хочу сюда! Хочу назад. Хотеть, конечно, невредно. Но туда еще рано. Время не пришло. Нужно кое-что сделать здесь. Глава 7 Когда-то в давние времена на Востоке жил человек по имени Нами. Однажды ему приснился сон, что он находится в каком-то далеком незнакомом ему городе. В этом городе в подвале одного дома были зарыты несметные сокровища, хозяин же дома не знал об этом. Проснувшись утром, Нами отправился на базар и стал расспрашивать торговцев, но никто не мог ему сказать, где находится такой город. Наконец, Нами нашел купца, который по описанию узнал его. Он бывал там со своим караваном и знал дорогу. Это было очень далеко. На следующий день, не мешкая, Нами отправился в путь и через месяц прибыл в этот город. Он нашел дом, который видел во сне, и постучал в дверь. Хозяин оказался гостеприимным человеком и, узнав, что Нами проделал далекий путь, пригласил его к столу. Во время обеда Нами ломал голову над тем, как бы ему выманить хозяина из дома, чтобы добраться до сокровища. Хозяин, между тем, рассказал гостю свой сон, в котором он тоже видел огромное богатство, зарытое в подвале дома в каком-то неизвестном ему городе. По описанию дома Нами, к своему изумлению, узнал свой собственный дом. Распрощавшись с хозяином, он сразу же отправился назад. Добравшись до своего дома, Нами спустился в подвал и выкопал несметные сокровища. Мы просидели с Тошей всю ночь, и я вышел от него рано утром. На улице было промозгло и темно. На автобусных остановках стояли длинные очереди, народ отчаянно атаковал переполненные автобусы, чтобы не опоздать на работу. Лица людей выражали глухую привычную тоску; ни радости, ни надежды в их глазах. Горизонт затянут дымами заводских труб. Начинался обычный рабочий день. Это был тот же город и те же люди, среди которых я прожил всю свою жизнь, но теперь я воспринимал все совершенно по-другому. Город казался мне нереальным: улицы, здания, машины, эти несчастные, толпящиеся на остановках люди, - все было ненастоящим, как в театре. Весь городской антураж был одной жуткой декорацией, а люди - уставшими актерами в чудовищном космическом спектакле бездарного драматурга. Вернее, это даже были не люди в том смысле, как они были замыслены Творцом, а измученные, бесконечно озабоченные чем-то зомби, забывшие о той бесконечной сияющей радости, поиск которой составляет, на самом деле, единственную цель и смысл человеческого существования. Большинство из них даже не подозревало об этой радости, как родившийся в зоопарке львенок не знает о просторе саванны. Они смирились со своей механической жизнью, и фактически все, чем они занимались, было украшением их клетки и размножением в неволе. За всем этим мне виделась чья-то чудовищная воля, которая принуждала людей жить так, как они жили, и делать вещи, которые они ненавидели. Кто этот всемогущий безжалостный кукловод, стальной рукой удерживающий ниточки бесчисленных несчастных судеб? Ответа я не знал, но именно это необходимо было выяснить, чтобы что-то изменить. Хотя я и не сказал Тоше "да" в ответ на его предложение, он больше не просил меня об этом. Я знал, что моя жизнь уже не будет прежней. Наконец-то я повстречал человека, который даст мне то знание, ради которого еще несколько часов назад я собирался уезжать на Камчатку. Если, конечно, я сумею это знание усвоить. Во всяком случае, я сказал себе, что буду его собакой до тех пор, пока не узнаю все, что знает он. На следующий день я сдал свой билет на Камчатку и пригласил Тошу поселиться вместе со мной в квартире сестры моего приятеля Феликса, которая вместе с семьей несколько месяцев тому назад уехала в Израиль. Феликс предложил мне там какое-то время пожить. Это была двухкомнатная квартира в дореволюционном доме на Лиговском проспекте. Квартира никому не принадлежала, она была получена за взятку управдому, и нас могли в любой момент попросить оттуда, но не исключено, что нам удастся спокойно прожить там несколько лет. Тоша принял мое приглашение. Все его пожитки умещались в одном рюкзаке. Несколько незаконченных рукописей, пачка листов с иероглифами и коробка акварельных красок - кажется, все, что было. Режим жизни у Тоши был довольно странный: он ложился спать утром, часов в восемь, и просыпался около полудня. Когда я спросил его об этом, он ответил, что поле города чище ночью, поэтому работать легче по ночам. Что это была за "работа", мне довелось узнать с самого первого дня нашей совместной жизни. Тоша изменял энергетическую структуру пространства с помощью той самой энергии, что забросила меня в мир расплавленного золота. Квартира постепенно превращалась во что-то вроде высоковольтного заповедника, где жизнь текла совсем по иным законам, чем снаружи. Трех-четырех часов сна было достаточно не только для Тоши, но и для всех, кто поселился в квартире позже. Иногда по ночам энергия становилась настолько сильной, что я терял ощущение тела, оно более не чувствовалось состоящим из плотной материи. Тогда я щипал себя за руки или колотил в грудь, не чувствуя при этом никакой боли, и восклицал: "Послушай, что ты со мной делаешь?" Тоша ничего не говорил в ответ. Мир за пределами квартиры утратил всякое значение и казался нереальным миражом. На улицу я практически не выходил - там, снаружи, делать было больше нечего. Мне было совершенно ясно, что сила, идущая через Тошу, ему не принадлежит. Он был ее проводником, и проводником высочайшего класса. Что у него были за таинственные связи там, наверху, откуда шел непрерывный поток, - мне было непонятно. Этот поток энергии ощущался всем телом; иногда, сидя рядом с Тошей, когда он находился в состоянии концентрации, я чувствовал мощный светлый ветер, пронизывающий меня насквозь. Порой ветер был настолько сильным, что мне буквально приходилось хвататься за что-нибудь, чтобы не упасть. Естественно, мой мозг бешено работал, пытаясь дать какое-то рациональное объяснение происходящему. С большим трудом избавился я от наваждения, что Тоша одержим. Воображение у меня довольно живое, и мне нетрудно было представить возможные последствия Тошиной "работы" - например, моего превращения в запрограммированного зомби, лишенного воли и рассудка, готового к исполнению любых приказов могущественного маньяка. Тоша не пытался разубедить меня в подобных фантазиях, наоборот, они доставляли ему массу удовольствия, а все мои опасения вызывали у него взрывы безудержного хохота. Довольно скоро, однако, мне стало ясно, что я вряд ли смогу чему-нибудь научиться, если не доверюсь Тоше полностью. Я чувствовал, что существует некий закон передачи внутреннего знания: чтобы получить его, необходимо стереть себя, а это было непросто. "Чем ниже поклонишься, тем больше откроется", - говорят на Востоке. Когда я испытывал хотя бы тень страха или недоверия к Тоше, это блокировало мои каналы подключения к потоку, а без него все слова оставались всего лишь пустой "информацией". Мое обучение начиналось только тогда, когда я мог слушать и воспринимать, как чистый лист, - ничего не ожидая и не предвкушая, отбросив прочь все свои мнения и суждения. Таким образом шла моя борьба с самим собой - с моим сомнением, гордостью и страхом. По прошествии многих лет мне стало ясно, что люди, близко знавшие Тошу, но не преодолевшие этих препятствий, ничему не смогли у него научиться. Духовное обучение - странная вещь: вряд ли возможно описать словами то знание, которое приходит к тебе. Конечно, Тоша знал множество конкретных вещей, техник и трюков. И однако же, за всем этим стояло нечто большее, некое внутреннее понимание жизни, и это понимание передавалось в молчании. Часами я просто молча сидел рядом с ним, как кошка, купающаяся в солнечных лучах. Это было то самое, передающееся от сердца к сердцу знание, о котором раньше мне приходилось только читать. Ни понять, ни объяснить это знание было невозможно. Тоша как-то сказал: "Понимание означает действие". Если мы говорим или думаем, что понимаем, а наша жизнь и поступки остаются прежними, это значит, что нам только кажется, будто мы что-то поняли. Правильное понимание неизбежно переходит в правильное действие. Глава 8 Неважно что, важно - как! Продолжая изменять ткань моего тела и сознания просто силой своего присутствия, Тоша начал давать мне конкретное знание. Он стал обучать меня Кунта Йоге. Кунта Йога - йога символов и мантр. Эту систему создал йог Махарама Кунта, живший в Гималаях со своими четырьмя учениками во II веке нашей эры. Кунта была тайным знанием и была сокрыта от мира вплоть до XX века, пока Казимир Малевич не проявил некоторые из знаков Кунты в своих картинах. Тоша был вторым человеком, получившим доступ к этой системе. Он начал принимать символы Кунта Йоги в 1977 году, когда жил с двумя товарищами в заброшенном доме на северном берегу Ладоги. Знаки Кунты - графические символы, каждый из которых создает определенный спектр вибраций. Вибрации возникают при медитации на символах, а также когда их рисуешь или даже просто смотришь на них. Символы Кунты наделены силой, и каждый из них способен изменять как внутреннюю, так и внешнюю ситуацию. При медитации на символах в определенной последовательности практикующий входит в резонанс с созидательной энергией космоса Шакти, причем каждый из символов выполняет свою, только ему присущую функцию. Вот, например, как выглядит символ защиты "ИМ". Если четко представить символ так, как показано на рисунке, это защитит вас от опасности. Вертикальная линия должна начинаться на уровне центра груди и идти вверх до макушки внутри тела, а полукруг - накрывать голову и плечи сверху, как капюшон. Название символа является также и мантрой. Звук "и" должен повышаться до максимально доступной частоты, а звук "м" должен плавно, волнообразно понижаться и заканчиваться в нижней части живота. Мантра, произносимая одновременно с визуализацией символа, многократно усиливает его эффект. символ сам принимает цвет, оптимальный для данной ситуации. В Кунте имеются как общие символы для очищения, насыщения энергией, гармонизации, защиты, так и более специальные, как, например, символ для поиска своей андрогинной половины, знаки для работы с солнечной и лунной энергиями, лечебные символы и другие.[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ][Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ] Кунта Йога состоит из сотен знаков, мантр, а также различных практик по управлению течением внутренней энергии. Визуализация знаков внутри чакр и нади (энергетических центров и каналов) очищает их и дает силу для внутренней трансформации. Символы и мантры Кунты можно также использовать для контроля внешних ситуаций посредством изменения их энергетической структуры: например, нападение - как физическое, так и астральное, - можно нейтрализовать с помощью символа "АХИМСА", который следует отчетливо визуализировать между нападающим и жертвой. После некоторой практики символ ярко "вспыхивает" при одной только мысли о нем. Вот как выглядит "АХИМСА". [Author ID1: at Sun Jun 8 20:30:00 2003 ] [Author ID1: at Sun Jun 8 20:32:00 2003 ] Символы нужно представлять в светлых тонах. Можно работать и со знаками черного цвета, но в этом случае вокруг них должен быть золотой ореол. Обычно символ сам принимает цвет, оптимальный для данной ситуации. В Кунте имеются как общие символы для очищения, насыщения энергией, гармонизации, з[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ]а[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ]щиты, так и более специальные, как, например, символ для пои[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ]с[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ]ка своей андрогинной половины, знаки для работы с солнечной и лунной энергиями, лече[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ]б[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ]ные символы и другие.[Author ID1: at Sun Jun 8 20:40:00 2003 ] Для успешной практики необходимо научиться отчетливо видеть знаки - сначала с закрытыми, затем с открытыми глазами проектируя их во внешнее прост