рняга очень удачно облек в слова все то, что я чувствовал. А чувствовал я вещь, которую боялся в этом мире сильнее всего. Охоту. На оборотней. На меня и Тури. Чужая магия кралась по нашему следу, нащупывала нас с карсой, выискивала на пути в У-Наринну. С какой целью - можно и не говорить. Оборотней ищут только затем, чтобы убить. Я знал всего два исключения: лекарь Самир искал оборотней, чтобы лечить, а Лю-чародей отыскал нас с Тури, чтобы послать в У-Наринну. Кстати, еще неизвестно, не равносильно ли это убийству. Впрочем, я не верил, что Лю посылал нас на смерть, потому что это ничем не помогло бы ему, чародею. Не имело это никакого смысла. А вот если мы выживем, и все трое прорвемся к Трону... "Стоп! - сказал я себе. - Это не больше, чем твои домыслы, Моран. Не беги впереди телеги, целее будешь." - Кто может нас искать? - пробормотал я. - Кто-то, обладающий магией. Этот, как его... Седракс. Или снова хоринги. Хотя нет, магия хорингов совершенно непонятна, но легко узнаваема, и ее ни с чем не спутаешь. Нас преследует не их магия. Людская. Значит, либо Седракс, либо кто-то еще, мне неизвестный. Да и Седракс, по сути, мне неизвестен. Только имя, да и то ненастоящее, потому что истинное свое имя чародей не откроет никому и никогда. Если нас выследят... то за каждым кустом может сидеть кто-нибудь вроде Чистого брата. Просто человека я разделаю в капусту, одного, двух, трех. Если они не мастера клинков. Или другого оружия. Если мастера - мне придется повозиться, а то и применить кое-что из арсенала тайных приемчиков... не всегда честных. Но я никогда и не говорил, что собираюсь драться честно. "Погоди, Моран, - одернул я себя. - В твоем Каменном лесу снова стало темнее. Ну их, эти удары исподтишка и отравленные иглы. Что ты, не справишься простым мечом? Да еще если рядом карса и Ветер?" Наверное, справлюсь. Еще в Торнсхольме глава цеха наемников удивлялся моей реакции. Не знал, бедняга, что у оборотней реакция чуть не вдвое быстрее человечьей. Это Унди меня просветил, и с некоторых пор я своей быстротой беззастенчиво пользуюсь. И всегда - успешно. А вот если придется выходить против мастера магии, тогда плохо. Я хоть и существо непростое, сам пользоваться магией не умею. Чувствовать - чувствую, а пользоваться - увы. Ладно. Будем последовательны, тогда не переполовинят, как говаривал старина Унди в минуты особенного просветления. Где удобнее всего сделать засаду? Я тут кусты поминал, но до самых гор кустов, похоже, не дождаться. Равнина. Значит, не в кустах. А где? Наверное, там, куда мы обязательно придем. Не сможем не придти. Есть впереди такое место? Есть. И только одно. Знак. Я уже чувствую его - ведь магию хорингов ни с чем не спутаешь. Мимо него мы не пройдем. И это единственное место, мимо которого мы не пройдем. Ответ оказался прост. Следует не зевать у Знака, не считать ворон, а ждать неприятностей. - Молодец, Корняга, - похвалил я задумчиво. - Ты меня предостерег. Я и сам чувствовал что-то такое... нехорошее. Но ты меня убедил окончательно. Молодец. Корняга даже не напыжился. Только коротко ухнул, что означало у него печальный вздох. "И надо бы предупредить Тури. Она, хоть и в теле карсы, может услышать. Я уже больше половины дня был вместе с вулхом. Завтра, поди, чуть не весь день пробуду." Ветер продолжал идти шагом, и карса вскоре нас нагнала. Кажется, она повеселела немного. Я выпрыгнул из седла и коротко свистнул. Карса тотчас тенью метнулась ко мне и потерлась о ноги - это она любила. Я по обыкновению с трудом устоял на ногах, а потом почесал ей за ушами. - Послушай, киса, - сказал я ровно. - Надеюсь, Тури сейчас меня слышит, хоть и не может подать никакого знака. Карса фыркнула и стрельнула глазищами. "Слышу, слышу, Одинец! Говори!" Интересно, это действительно со мной общается Тури, или я это все придумываю на ходу? - Есть у меня подозрение, милая, что у Знака нам готовят веселенькую встречу. Так что ты это... коготки выпусти заранее, ладно? Карса зашипела, тихо-тихо, и еле заметно выгнула спину. Ладно, будем надеяться, что ты меня поняла. Я выпрямился и хотел уже вновь вскочить в седло, но тут меня вдруг обдало слабым, но вполне ощутимым порывом ветра. Легким, как вздох. Словно над головой пронеслась невидимая птица. Я с сомнением взглянул в хрустально-синюю бездну неба. Последнее время я не верил в случайность подобных мелочей. Кустов на равнине я и впрямь не встретил. Зато валуны, изъеденные ветрами и равнодушным временем, стали попадаться все чаще. Небольшие, стоящий человек был заметен издалека, а вот стоило присесть - и все. Ищи хоть до скончания времен. Засада была впереди - проснувшимся непонятным мне чувством я ее вычислил. Вон там, шагах в ста впереди, среди белых, как черепа, камней. Хотя нет, камни больше напоминают не черепа, а полуискрошенные и затупившиеся зубы великана. Там. М-м-м... Трое. Все трое - маги. Пахнут они по-особому. Мысленно пахнут, конечно, а не в обычном смысле. Я ведь не вулх, который по настоящим запахам мастак. Не с человеческим носом ловить слабые запахи, доносимые легким ветром... И, провалиться мне тут же, если эти трое нас любят! Но помимо этих трех я чувствовал еще и хорингов. И, что самое интересное, нигде не видел столба с плоской пластиной на вершине. Ветра я оставил далеко позади. Шагах в трехста. Корнягу - тоже. А карса, понятно, прокралась со мной. Я лихорадочно размышлял, как бы подобраться к этим троим поближе, когда в камень над нашими головами ударила тусклая фиолетовая молния. - Эй, нечисть! Вылезайте. Вам все равно конец! - крикнули нам. И для вящей убедительности разнесли молнией еще один камень поблизости. Я пихнул карсу в одну сторону, а сам проворно пополз в другую. Но в тот же миг я услышал, как тренькнула тетива лука, и белооперенная стрела мелькнула в вечернем небе. Меар опускался. Тот, кто кричал нам, чтоб вылазили, ругнулся и зашипел от боли. С треском распороли воздух еще две молнии, и в ноздри ударил свежий, как после грозы, запах. "Влипли, - подумал я. - Между молотом и наковальней." С одной стороны - эти... охотники на оборотней. С другой - хоринги, лично против которых я ничего не имел, но они против меня - имели. Убитого Иланда, например. Или Винора - я уже и не помнил, кого убил я, а кого карса. Совсем рядом что-то происходило. Звуки мне ничего не говорили - я просто ни с чем не мог их связать. Никогда ничего подобного не слышал. Однажды воздух стал совсем синим, словно Меар сорвался с небес и рухнул за соседней россыпью камней, а раз невдалеке встал крутящийся рыжий смерч и кто-то диким голосом закричал. Потом некоторое время звенело железо, и это были единственные звуки, которые я опознал легко: рубились на мечах. Недолго и, кажется, безрезультатно. В том смысле, что никому из противников не удалось убить другого. Высунуться я не решался, видеть же происходящее хотелось страшно, да и нужно было. Но как высунешься? Чтоб тут же молнию в лоб схлопотать? А озираться, лежа среди камней, толку было мало. И вдруг взгляд мой сам собой упал на камень, в который я вжимался плечом. В очередной раз пошевелившись, я повернулся и наконец увидел, на что опирался. На камне цвел живой рисунок хорингов. Одну грань камня отшлифовали до зеркальной гладкости, и древний мастер вдохнул в холодную глыбу часть своей нечеловеческой души. Тьма! Я обполз камень, чтоб глянуть с другой стороны, и не ошибся. Рисунок был и там. Иной. Я ползал вокруг Знака. Второго Знака на пути к У-Наринне. Никогда не думал, что такое случится. И я попробовал сосредоточиться, чтоб увидеть рисунок таким, каков он есть на самом деле. Живым. Трое людей прятались среди россыпи камней. В руках двоих было оружие, третий шептал заклинания. Губы шевелились совершенно беззвучно, но мне казалось, что я не понял бы ни слова, даже если б слышал, потому что так растягивать губы можно, только произнося совершенно чужие слова. Рядом с троицей сгустилась вечерняя синева, обретая очертания сутулой фигуры с могучими плечами и ручищами до пола. Фигура налилась плотью и сделала первый неуверенный шаг. Тотчас я понял, что плоть ее - призрачная. Это фантом, боевой магический фантом. Маги. Все-таки эти трое - маги. Ну, по крайней мере, один из них. Фантом легко вспрыгнул на камни и рванулся к прячущимся вдали фигурам. Но он не успел: перед ним вдруг сплелась тонкая мерцающая сеть из зеленоватых нитей. Она не задержала фантом, но рассекла на бесформенные части, которые беспорядочно рассеялись и медленно растаяли. Я проворно переполз на другую сторону. И растворился в другой картинке. Хоринги. Восемь хорингов с луками и короткими мечами. У одного в руках маленький хрустальный шарик, излучающий слабое сияние. Я вторично пронаблюдал, как сеть развеяла фантома, только с другой точки. - Аншан! - крикнул хоринг с шариком, обращаясь к магам по ту сторону камня. - Мы не дадим их убить. Уходите, и пусть нас рассудит светлая У-Наринна! - Она уже рассудила нас, Ульфенор! Зря вы вернулись из бездны. - Не зря. - Зря. И бездна вновь поглотит вас. На этот раз навсегда, - в голосе мага звучали издевка и презрение. Один из хорингов вдруг вскинул лук и, не глядя, выпустил стрелу куда-то вверх. Обычно, без всякой магии. Вдали кто-то сдавленно охнул. Так я научусь ползать, словно червь! Взглянув на сторону людей-магов, я убедился, что стрела торчит в плече у одного из них. - Он мог бы попасть тебе в глаз, Рунси. И ты знаешь об этом. В ответ раздалось маловразумительное, но с чувством, проклятие. - Уходите, - повторил хоринг. - Мы не дадим их убить. - Вы же сами хотели их убить, Ульфенор! - крикнул тот, которого звали Аншаном, молодой, похожий на хадасца маг с черной щеточкой усиков над верхней губой. Одежда выдавала в нем не просто мага, но мага-воина. - Теперь - не хотим. Мы хотели убить слуг Седракса. Но они идут не с вами. А значит - подождем до У-Наринны. И решим все там. - Значит, Лю вам больше по нраву, чем Седракс, так, Ульфенор? - Так. - Почему? Хоринг усмехнулся - я глядел уже на него, успев переползти. - Потому что он не собирается навеки отдать нас бездне. - Откуда ты знаешь, что Лю собирается сделать, а чего не собирается? - Лю не человек. Эти двое - тоже. У нас есть общие счеты против людей. Оборотней вы сейчас истребляете так же, как истребляли когда-то хорингов. Люди не желают делить мир ни с кем. А оборотни могут с нами поделиться. По крайней мере, я на это надеюсь. - А у них ты спрашивал? - Спрошу. Когда придет час. Меар опускался все ниже. Тьма, скоро я превращусь. Долго они еще препираться будут? Это, конечно, все безумно интересно, но время... Его не обмануть. Когда я в очередной раз переполз на сторону людей, я увидел лишь застывшую картинку на камне. Аншан и двое его спутников исчезли. Вняли совету хорингов и убрались. Оставив после себя только сломанную стрелу с окровавленным наконечником на усеянной каменной крошкой земле. А потом эта картинка медленно погасла, и из глубины камня проступил другой рисунок. У-Наринна. Каменный лес. И белая птица над грубо отесанными дольменами. Вот так-так! Хоринги ищут с нами мира! Вот бы с ними поговорить. Тьма, с ними нужно обязательно поговорить! Непременно! Я ощущал, что рядом со мной остались только Старшие, а люди исчезли. Совсем. Теперь они далеко... и пойдут в У-Наринну своей дорогой. Непохожей на мою, или дорогу хорингов. А хоринги неровной цепочкой шли на запад, огибая глыбы. Только бы они не решили пойти магическим путем, как Аншан, Рунси и третий маг! Если пойдут - я их не догоню. Меар сел наполовину. - Тури! - позвал я негромко. - Ты где? Карса бесшумно образовалась рядом, у самых ног. Мы вернулись к Ветру, и я лихорадочно стал сдирать с себя одежду. "Кажется, обстоятельства нас разлучают, - подумал я. - И надо успеть уйти, пока ты не превратилась в человека. Иначе ты меня ни за что не отпустишь. Впрочем, у меня еще есть в запасе немного времени - сейчас покажется Четтан, и я превращусь. Ты же еще некоторое время останешься карсой. И я успею уйти." Корняга вопросительно пялился на меня. И карса тоже. Именно карса - не Тури, это я ощутил, уж и не знаю чем. - Слушай, пень, - торопливо заговорил я. - Я ухожу, это очень важно. Передай Тури, пусть идет в У-Наринну, как и раньше. Я оставляю ей все - Ветра, одежду, припасы. Встретимся уже в Каменном лесу. Это действительно важно, понял? И... - я помедлил. - Пусть не сердится на меня. Если хоринги из врагов станут друзьями, у нас гораздо больше шансов там, у Трона. Ведь если победят такие, как Аншан, охотник на оборотней... я не захочу жить в таком мире. У меня даже не осталось времени удивиться своей уверенности в вещах, о которых я еще утром догадывался весьма смутно. Осталось одно: заразить своим желанием вулха. Чтобы он пошел за хорингами. Слышишь, вулх? Не подведи, пожалуйста! Прохладный ветер струился навстречу моему обнаженному телу. Хоринги уже исчезли из виду, но это не беда: вулх отыщет их по следу. Превращение бросило меня на камни, словно толчок в спину. Надеюсь, я не совершаю никакой ошибки. В этот раз пришедшая Тьма показалась мне особенно плотной. Глава двадцать пятая. Четтан, день тринадцатый. Я открыла глаза. Из двух Солнечных Близнецов на небе остался один Четтан. Я, женщина-мадхет по имени Тури, снова обрела человеческое тело. Меар ушел под землю и унес с собой синий день. Но память о прошедшем дне осталась со мной. От восхода Меара до его заката я почти все время сознавала себя, и теперь в памяти было лишь несколько провалов. Но даже они меня раздосадовали. Потому что я, например, не помнила, что случилось перед самым пересветом. У меня осталось лишь смутное чувство, что Одинец куда-то ушел. Куда? Зачем?! Четтан заливал горячим светом поле вчерашнего сражения. Необычного сражения. В котором никто не сходился с противником лицом к лицу. Это была схватка магий, и соперники не собирались убивать друг друга. Настоящая битва ждет нас всех впереди, у Трона. Впрочем, мы с Одинцом вчера были только свидетелями магической драки. У нас над головой свистели стрелы и вспыхивали фиолетовые молнии. А мы скорчились за валунами, уткнувшись носом в камень. Если мы и в У-Наринне будем так себя вести, то я не очень представляю, зачем Лю нас туда отправил. Какой ему от нас прок? Чего он хочет? Чтобы мы украшали собой пейзаж? Сомневаюсь. Я фыркнула. Кстати, где его самого джерхи носят? Лю вроде бы обещал присоединиться к нам еще трое суток назад. В тот день, когда я очнулась на дне реки, а потом мы побывали в родном лесу Корняги. Ну и где же чародей? Может, его и впрямь шерхи задержали. В смысле хоринги. Я что-то не очень поняла, сколько их вообще идет в Каменный лес, и все ли они участвовали вчера в магическом состязании у Знака. Может, некоторая их часть общалась с Лю. А, может, он с Седраксом встретился? Ох, чует мое сердце, что я и сегодня не увижу старика. Очень жаль. Потому что не мешало бы задать ему пару вопросов. Или пару десятков вопросов? Тьма! Один вопрос я задам прямо сейчас. И не чародею. - Хэй, Корняга! - позвала я, оборачиваясь. - Здесь мы,- отозвался скрипучий голосок. И моим глазам предстало дивное зрелище. Растопырив ветки и встопорщив сучья, пенек восседал верхом на жеребце. Он даже ухитрился зажать в корнях повод. Ветер скептически косил на Корнягу карим глазом, но стоял смирно, не делая попытки сбросить деревянного всадника. Я расхохоталась. - Смутные дни! Тебя, Корняга, надо на ярмарках показывать. Ты, часом, фокусы показывать не умеешь? Или мячами жонглировать? - Умею,- проскрипел корневик.- Но не стану. Мне на ярмарку нельзя. Не люблю, когда много людей. Боюсь. Я пожала плечами. Каждый чего-то боится. Мне тоже всегда было страшновато в шумных и многолюдных местах: что, если толпа признает во мне оборотня? Но все равно на ярмарках весело. Я вдруг поймала себя на мысли о том, что скучаю по городской жизни. Моему мысленному взору предстали заполненные гуляющим народом улицы и площади Хадаса. Хочу в Хадас! Но только после У-Наринны. Если сильно хотеть в Хадас по дороге в У-Наринну, то можно и в Сунарру угодить. Опять. И на этот раз навсегда. - Да! - встрепенулась я.- Корняга! Где Одинец? - Ушел за хорингами,- сказал пенек.- Велел тебе передать, что это очень важно, и чтобы ты не сердилась. А встретитесь вы уже в Каменном лесу. И... это... он ничего с собой не взял. Ушел нагишом. Между нами вдруг повисло молчание. Значит, вот оно как. Ушел от нас Одинец... - Надеюсь, хоринги дадут ему штаны,- сказала я, чтобы сказать хоть что-нибудь.- Завтра. Сегодня-то вулху штаны ни к чему. Корняга скрипуче хихикнул. Наверное, честно представил себе вулха в штанах. Я тоже представила. Но не улыбнулась. Мне было грустно. Грустно и одиноко. Все-таки разошлись наши с Одинцом пути. Мы по-прежнему будем идти вместе, в одной упряжке. Но - порознь. Анхайра сманила таинственная тропа Старшей расы, и какой-то частью своей души я его понимала. Я почувствовала притягательную силу образа мыслей хорингов, когда разговаривала с умирающим Винором. С хорингом, которому я - в теле карсы - нанесла смертельные раны. И я же стала доброй динной-хранительницей для его ушедшей в вечную Тьму души. Тем самым я тоже отчасти разделила путь хорингов. Хотя и в гораздо меньшей степени, чем решил это сделать Одинец. Видно, такова уж природа оборотней - встречая кого-то, проникаться его мыслями. А, может, это свойственно любому живому существу? Я покачала головой и потянулась к брошенной на камень одежде. Чем ближе к У-Наринне, тем больше вопросов у меня появляется. Если так пойдет и дальше, то в моих мозгах не останется места для ответов. Надо бы, до того как задаваться следующими вопросами, прояснить уже существующие. Ах, как легко и бездумно жилось мне всю жизнь среди людей! Я принимала все происходящее в мире, как непреложный закон. И очень редко задумывалась над причинами и целями. Самые серьезные из вопросов, над которыми мне случалось размышлять в прошлой жизни, вызывали у меня теперь лишь снисходительную улыбку. Я наклонилась за сапогами, лежащими рядом с камнем. И замерла. Потому что камень не был обычным валуном. На его отшлифованном боку сверкал яркими красками живой рисунок хорингов. Так вот как выглядит второй Знак! Вчера я его не разглядела. Зато Одинец, надо полагать, разглядел - иначе бы наша одежда не оказалась именно здесь. Я всмотрелась в рисунок. А в следующий миг я почувствовала себя там, внутри картины. На главной площади богатого восточного города Хадаса. Я сразу узнала фонтан в виде двуглавого удава, из разинутых пастей которого струйками сбегала вода. Только я не слышала ни журчания, ни плеска - картина была беззвучной. Вода искрилась в лучах заходящего Четтана. Здесь был вечер красного дня. Я огляделась, ожидая увидеть праздных горожан, собравшихся ко дворцу правителя на церемонию смены караула. У хадасского правителя было две сотни дворцовой гвардии - Красная и Синяя, и смена гвардейцев на пересвете отличалась особой пышностью. Однако я с удивлением заметила, что площадь почти пуста. А немногочисленные прохожие не были похожи на зевак. Они явно спешили каждый по своим делам, и вид у них был испуганный. Тьма! Что стряслось в прославленном Хадасе? Междуусобица? Или - страшно сказать - моровое поветрие? Я нахмурилась, пытаясь понять. И картинка словно бы отдалилась от меня. Теперь я как будто парила в воздухе над городом, озирая его с высоты птичьего полета. Мне открылись запутанные узкие улочки, просторные площади и тесные перекрестки, плоские крыши домов с садами и беседками. На дне дворов и в руслах улиц уже залегли глубокие тени. Четтан бросал прощальные косые лучи на каменный дворец правителя, на окружающую его зубчатую стену, на высокую - вдвое выше айетотской - Неспящую башню. Что я вижу на живом рисунке? Настоящий Хадас? Или рисунок лжет мне, показывая лишь мое представление о городе? Солнце скрылось за горизонтом. Тьма накрыла город черным крылом, и россыпью жемчуга засияли звезды. В тот самый миг, когда угас последний красный луч, картина подо мной взорвалась звуками. Вопли отчаяния и ужаса наполнили улицы, заметались эхом среди домов. Звериный вой, крики, плач, стенания доносились со всех концов города. И, перекрывая все густым раскатистым басом, ударил колокол на Неспящей башне. Тревожный звон поплыл над Хадасом, поднимаясь в темное небо. Смутные дни! Голос Большого колокола нельзя было не узнать, даже если слышишь его впервые. Колокол-великан возвещал наступление Тьмы. Но что же все-таки творится в Хадасе? Большой колокол захлебнулся басовитым плачем. Я потянулась вниз и рухнула камнем с высоты - хорошо, что мое тело в этом не участвовало. В мгновение ока я оказалась в дворцовом парке, на круглой мраморной площадке, окруженной балюстрадой. Светлый мрамор таинственно отсвечивал в темноте. А посредине площадки, хрипло рыча и воя, дрались два зверя. Они сцепились в один клубок и катались по гладкому камню. Когда на мгновение враги разъединились, я увидела, что это два гвардейца. Синий и красный мундиры во тьме казались почти одинаковыми. Синий был чуть светлее. Красный гвардеец изловчился и обхватил противника сзади за шею. Хрустнули позвонки. Жуткий вой победителя огласил дворцовый парк. Гвардеец запрокинул голову, и звезды искрами холодного огня отразились в его бессмысленных глазах, похожих на две мелких грязных лужицы. В глазах существа, утратившего всякое подобие рассудка. Я невольно отпрянула. И живой рисунок тотчас же отпустил меня. Я обнаружила, что смотрю на пеструю мешанину цветных пятен на поверхности камня. Вороной жеребец положил голову мне на плечо и жарко дышит в ухо. Я отодвинулась. Добрые джерхи! Странствуя по лесам и равнинам вдали от людских городов, я ни разу не задумалась над тем, что же происходит там сейчас. Вот, оказывается, по какой причине время темных пересветов названо Смутными днями. Потому что для людей это время безумия, время бессмысленного насилия и разрушений. И еще, надо полагать, люди не помнят, что происходит с ними во Тьме. Тогда понятно, почему звезды стали легендой - услышанной, вероятно, еще от хорингов. Не так уж невообразимо велик срок от одних Смутных дней до других - около полутора сотен кругов - но те, кому довелось пережить ужас Ночи, стараются забыть о нем. А следующее поколение уже и не знает толком, чего ждет бессонный звонарь подле Большого колокола. Только Чистые братья, как видно, хранят сведения о Смутных днях... и ненависть к оборотням. Так вот почему Чистые братья ведут охоту на оборотней! Вот за что они убивают нас! За то, что во тьме Ночи, когда люди превращаются в злобное зверье, мы остаемся людьми. Я грустно усмехнулась. Выходит, в мире вообще нет людей - таких, какими я их себе представляла. Есть только разного вида оборотни. Анхайры, которых Четтан заставляет принять облик зверя. Мадхеты, которым звериное тело навязывает Меар. И те, кто считает себя настоящими людьми - в отличие от нас, нечисти. Те, кого Тьма лишает разума и души. А еще мне стало вдруг понятно, почему "смутные дни" и "темное небо" превратились в ругательства. Ночь выворачивает наизнанку самые потаенные углы человеческого сознания. И самое постыдное, что хранилось в тайниках души, выплескивается наружу. Тьма! Да, это по-настоящему страшно. И есть только два способа жить дальше. Либо забыть обо всем и продолжать копить в душе грязь и хлам, подспудно понимая, что на самом деле ты - ничтожество. Либо признаться себе, что ты - жалкая скотина, и постараться стать лучше. Как правило, люди предпочитают забыть. Поэтому так грязны их дома, города и мысли... А мадхету или анхайру приходится быть честным перед собой. Потому что каждый синий (или, соответственно, красный) день он проводит в звериной шкуре. И если мне кто-нибудь скажет, что я - животное, меарским днем я наверняка не смогу возразить. Хотя бы потому, что не буду владеть человеческой речью. Я задумчиво почесала нос. Эх, был бы жив Унди, светлая душа... Я бы сейчас с ним побеседовала на эту тему. Унди так прямо и говорил: человек по своей природе - скотина. Только я его все как-то недопонимала. Мда-а, вот уж кто-кто, а старина Мышатник столько раз напивался до скотского состояния, что любого оборотня мог заткнуть за пояс. В смысле осознания своей животной сущности. Все-таки я хватила через край. Встречаются под солнцами и хорошие люди. Если им еще и растолковать то, что я сама поняла... Тьфу ты! Не успела толком в своей душе разобраться, а уже норовлю в чужих порядок наводить. Хрен с ними, с людьми. Жили без меня тысячи кругов - и дальше проживут. Мне бы лучше найти таких же, как я, оборотней. Не может быть, чтобы в целом мире не нашлось места для города мадхетов. Есть, наверняка есть такой город. Я даже зажмурилась от восторга. Вот куда я хочу попасть, а вовсе не в жалкий Хадас! Джерхи! Наконец-то я поняла, что буду делать после У-Наринны. Я отправлюсь странствовать по миру в поисках города оборотней. Почему-то мне показалось, что он должен называться Темным городом. В нем, конечно же, есть Неспящая башня. Когда приходит Ночь, Большой колокол башни гудит торжественно и радостно. И крылатые демоны скользят в темном небе над городом, взмахивая крыльями в такт колокольному перезвону. Тьма и демоны! Как мне найти этот город? Нет ли у путеводного Знака хорингов обратной стороны, как у того первого Знака, который мы видели на вильтской равнине? И, если на этом боку валуна я увидела Хадас - то, может быть, рисунок на другой стороне камня покажет мне Темный город? Я обошла валун и склонилась к живой картинке. Всмотрелась в мельтешение разноцветных линий и точек. Рисунок исчез. Все линии слились, все цвета заменил один - ослепительно-синий, как небо меарского дня. И я растворилась в нем. Память синих дней за все двадцать с лишним кругов моей жизни хлынула мне в душу. Я вспомнила себя крошечным котенком, который на неуверенных лапках впервые выбрел на крыльцо. Сладко зевнул, утомившись от длинного пути, и доверчиво повалился кверху пузиком. И лучи Меара гладили меня по рыжей шерстке... Я вспомнила себя взрослой карсой, по приказу Беша вонзающей клыки в горло человека. И утробное рычание, с которым я позже лизала соленую кровь поверженного врага... Я вспомнила себя карсой-подростком, которая бросилась на человека без приказа Хозяина. И даже вопреки запрету Хозяина. На приезжего южанина, которого звали Сишар... Мне было двенадцать кругов, но я еще не стала взрослой. Настоящая карса, дикий лесной зверь, взрослеет за каких-нибудь три-четыре круга. У карсы весь жизненный срок - кругов двадцать, от силы двадцать пять. А я, оборотень, в свои двенадцать была шаловливым котенком. И у меня был друг. Вообще-то я с котами не дружила. Или они не дружили со мной, это как посмотреть. Кошки вообще редко дружат с себе подобными. Общаются - да, но не дружат. Я считала их ограниченными и самовлюбленными, и безжалостно гоняла со всех мест, где нравилось бывать мне. Из уютного уголка за задним крыльцом, например. Или с крыши сарая. Но полосатый котенок, приблудившийся к нам во двор, мне понравился. Он был такой веселый и беззаботный, он так безоговорочно признавал мое старшинство - но при этом совсем меня не боялся... У Тури-девчонки друзей среди окрестной детворы не было. Беш чуть ли не с колыбели вбивал мне в голову, что я должна держаться в стороне от людей и помалкивать - если хочу выжить. А вот Тури-карсе повезло. Ей достался полосатый друг, с которым можно было носиться по двору, играть в прятки, катать мяч, ловить мышей в сараях и валяться за крыльцом. Чем мы и занимались самозабвенно все синие дни напролет. Кроме тех часов, которые Беш посвящал моей дрессировке. Я была счастлива и не думала о будущем. Я вообще в том возрасте думала редко. И в человеческом воплощении, и, тем более, в зверином. А потом в доме Беша появился чужой человек Сишар. Это был плохой человек. От него исходил запах опасности. И я прекрасно поняла, почему Хозяин велел мне вести себя тихо. Я с самого утра укладывалась в лопухах под забором и выходила оттуда, только если Беш звал меня. Я-то поняла, но вот котенок никак не мог взять в толк, что со мной стряслось. Он смотрел на меня прозрачными глазами и вопросительно мяукал. Я сворачивалась в клубок и всем своим видом старалась убедить его, что нам надо оставаться здесь. Иногда приятель взбирался ко мне на спину и послушно засыпал, а иногда недовольно поводил хвостом и отправлялся восвояси. Так продолжалось несколько дней. Однажды вечером Хозяин свистнул меня из лопухов, взял за ошейник, и мы отправились на задний двор. Сишар был там. Днем к нам заходил оружейный мастер, и Сишар купил у него метательные ножи, а теперь решил их испробовать. А, может, он хотел похвастаться перед Бешем, как мастерски он владеет этим оружием. Сишар бросал ножи действительно отменно. С закрытыми глазами, через плечо, в кувырке - из любого положения он направлял нож в круг, нарисованный углем на стене сарая. Хозяин сдержанно хвалил мастерство Сишара. Я томилась и зевала. Наконец гостю надоело откалывать щепки от стены, и он сделал знак слуге, чтобы тот забрал ножи. И в эту минуту на задний двор выскочил полосатый котенок. Может быть, он искал меня. А, может быть, забежал сюда просто так. Завидев меня, он радостно бросился к нам. Сишар встрепенулся и выхватил у слуги нож. - Спорим на рыжую девчонку - я в него попаду! - обратился он к Бешу. Хозяин натужно засопел, собираясь отвечать. Но чужак не ждал ответа. Он легко и плавно взмахнул рукой. Острая сталь пригвоздила к земле маленькое полосатое тельце. Котенок запищал жалобно и пронзительно. И почти мгновенно умолк. Нож разрубил ему позвоночник. Глаза котенка остекленели. Только задние лапки еще продолжали подергиваться. А человек, походя отобравший жизнь у маленького существа, нагнулся над ним и придавил ногой трупик, чтобы выдернуть вошедший глубоко в землю нож. И выпрямился с довольной улыбкой, обтирая нож о голенище сапога. Я прыгнула. - Не смей! - крикнул Беш.- Нельзя! Я целилась когтями в лицо чужака, но промахнулась и вцепилась ему в шею. Сишар не устоял на ногах, и мы покатились по земле. Я видела совсем близко его перекошенное яростью и болью лицо, я чувствовала, как струится из-под моих когтей горячая кровь. Я зарычала. Я раскрыла пасть, чтобы сомкнуть клыки на его горле. Но человек был опытным бойцом, а я - нет. Сишар извернулся так, что я оказалась внизу, и взмахнул ножом. Стальное острие летело мне прямо в глаз. В последний миг я увернулась, и нож вспорол мне кожу над глазом, а потом ударил в висок. Хрустнула кость. Я не почувствовала боли - только слепящую ненависть. И синий вечер для меня померк. Назавтра, когда я очнулась целой и невредимой, Сишара в нашем доме не было. В тот же день Беш стал учить меня нападать на человека. Я пришла в себя, стоя на коленях и привалившись лбом к гладкому камню. На джерховом рисунке снова ничего нельзя было разобрать. Я оперлась о валун и поднялась на ноги. Ноги дрожали. Я потерла висок привычным жестом. Ну вот, теперь я знаю о себе все. И мне не в чем упрекнуть того зверя, которым я была девять кругов назад. Разве что в том, что он не сумел прикончить Сишара. Тури-человек тоже бросилась бы на южанина - и, надо полагать, с гораздо меньшим толком. Хотя той девчонке, которой я была девять кругов назад, полосатый котенок был незнаком. Он не оставил следа в моей человеческой памяти, в памяти четтанских дней. - Бедный безымянный котенок... - пробормотала я. И поправила метательные ножи в наручах. Вполне возможно, Сишара уже нет под солнцами. Но если он еще жив, я его найду. И неважно, встретимся мы с ним синим днем или красным. Я - это всегда я. За спиной у меня зашуршало. Это Корняга пытался самостоятельно слезть с коня. Он висел на стремени и был похож на запутавшееся в упряжи воронье гнездо. Только вороньи гнезда не дрыгают ветками. Я подошла к Ветру, молча пересадила корневика себе на плечо, подтянула подпругу и вскочила в седло. - Вперед, Ветер! Второй из хорингских путевых Знаков остался позади. Жеребец несся вскачь по равнине, и поднявшийся Четтан снова грел мне макушку. - Что ты делала столько времени у этого камня? - нарушил молчание Корняга.- Одинец вот тоже вчера на него смотрел. То с одного бока заглядывал, то с другого. Ползал вокруг и смотрел попеременно. - А ты, что ли, ничего там не видишь? - удивилась я. - Ничего,- проскрипел Корняга.- Камень и камень. Вот так штука! Оказывается, хорингские картинки не всем видны. Если пенек не врет, конечно. Корняге соврать проще, чем собаке гавкнуть. И тут я вспомнила, что давно хотела кое-что спросить у корневика, но никак не получалось. Не до того было. Почему-то всегда находились дела поважнее. Неутомимый Ветер мчал нас на запад - туда, где светлая У-Наринна сияла над миром, как путеводный костер. Завтра, то есть на следующие сутки, мы будем в Каменном лесу. Прямо сейчас нам никто и ничто не угрожало. Плоская, как крыша хадасского дома, равнина просматривалась до самого горизонта, и только там, на самом горизонте, я увидела темное пятно и ощутила присутствие живых существ. Равнину пересекал табун диких лошадей. Или стадо тегланов. В общем, если я хочу добиться от лживого пенька некоторых фактов, то сейчас - самое время. Я обернулась к Корняге. - Значит, говоришь, демон с тебя в уплату за провоз магический сосуд стребовал? - обманчиво-невинным тоном поинтересовалась я. - Да-а,- жалобно скрипнул Корняга.- Стребовал. Мерзавец! - И правильно сделал,- рассудительно сказала я.- За все надо платить. А, Корняга? Понимаешь, к чему это я, милый пень? - Не понимаю,- проскрипел корневик. - Понима-аешь,- протянула я.- Еще как понимаешь. Вот что: либо ты сейчас ответишь на мои вопросы - причем правдиво! - либо я тебя ссажу с коня. И будешь ты отсюда до обитаемых земель добираться своим ходом, или, если захочешь, укореняться прямо здесь. Мне без разницы. Ну? Корняга душераздирающе вздохнул. Потом еще раз вздохнул. А потом тихонько сказал: - Отвечу... Я усмехнулась себе под нос. Первый шаг в разговоре мы сделали в мою сторону. Пойдем дальше. - Для начала скажи, случайно ты мне в юбенском лесу подвернулся или не случайно? Только правду! - Не случайно,- проскрипел пенек.- Меня чародей нанял, чтобы я вас вывел на засаду. Темное небо! Я так и подпрыгнула в седле. - Какой чародей?! - Не знаю, я его прежде не встречал,- с запинкой ответил Корняга.- Ну... сильный чародей. Умелый. Имя ему - Ассанг. - Ассанг? - недоверчиво повторила я.- А ты не врешь? И не путаешь? Может, это был Аншан? Или Седракс? Других чародеев я не знала. Хотя, чем джерх не шутит - может, это был Лю? Только зачем бы ему отправлять нас навстречу разбойникам? - Нет,- упрямо сказал Корняга.- Ассанг. - Ладно,- я решила оставить пока этот вопрос, но тут меня осенило: - А как он выглядел, твой Ассанг? Старый или молодой? - Вроде молодой,- раздумчиво проскрипел корневик.- Больше трехсот кругов ему с виду не дашь. Я вообще-то в возрасте чародеев плохо разбираюсь. Тьма и демоны! Славно пенек меня уел. Каков вопрос - таков ответ... Значит, в раскладке сил присутствует еще один чародей по имени Ассанг. Непонятного возраста, невыясненной внешности и с неизвестными намерениями. - А зачем он хотел навести нас на засаду? - Чтобы вы забрали у разбойников ножны,- сказал Корняга.- Потому что Опережающий служит лишь тому, кто взял его в бою. Я вдруг взъярилась. - Ах ты, мерзкая деревяшка! Ты все это знал - и молчал?! И про меч знал, и про Каменный лес? Я завела руку за плечо, ухватила Корнягу за корешки, как шкодливого щенка, и вытащила его из-за спины. - Не сердись, Тури,- взмолился пенек и зыркнул на меня черными бусинками глаз.- Одно я знал, про другое догадывался, а про третье мне и сейчас ничего не известно. Про меч мне Панч уже потом рассказал. - Панч? - Разбойничий колдун, который в Сунарре остался,- торопливо подсказал Корняга. Я вздохнула. Значит, неведомый Ассанг хотел, чтобы у нас оказался Опережающий. Магический меч, который принимает разные облики, и неизменно оказывается в руке хозяина, когда он нужен... Стоп, я-то это откуда знаю? Да как-то сложилось само собой по мелочам. Хорингская надпись на оковке ножен, слова Рудного Стража... Разбойничий меч, который выпал из руки владельца к моим ногам во время драки в сунаррской таверне. И чьи-то мысли, вписанные между моих собственных. Чьи? Невольно подслушанные размышления Одинца? Или подсказка далекого Лю? Ох, странные вещи творятся нынче в моей голове. Все это магия, будь она неладна. Стадо тегланов, которое темным пятнышком маячило на горизонте, тем временем оказалось прямо перед нами. Ветер, не сбавляя хода, на всем скаку врезался в него. Тегланы с возмущенным визгом бросились в разные стороны. Корневик, который все еще болтался у меня в руке, пискнул и зажмурился. Я опустила его на луку седла перед собой. Итак, Ассанг скорее друг, чем враг. А Корняга, подлый пень, умудрился соврать мне про меч даже не один раз, а два. Или три? Ага, вот о чем я еще хотела его спросить... - Слышь, урод! - неласково обратилась я к пеньку. Корневик торопливо открыл глаза. - Когда ты в лесу около озера к ножнам потянулся, тебя магической искрой шарахнуло,- продолжала я.- А, помнится мне, позавчера я тебе разрешила взять из сумки лоскут кожи, чтобы от солнца прикрыться. И Опережающий тебя не тронул. В чем же дело? - В лесу около Слезы Великана я попытался ножны своей магией потрогать,- вздохнул пенек.- Ну и получил по корням. Я разинула рот. Вот это да! Откровение за откровением. - Откуда у тебя своя магия?! - От Предтеч,- гордо скрипнул Корняга.- От тех, кто жили в мире прежде хорингов. От наших создателей. У меня голова пошла кругом. Я даже вцепилась в повод, чтобы не сверзиться с коня. - Кого - создателей? - слабо спросила я. Корняга вдруг приосанился, расправил ветки и произнес нравоучительным тоном: - Удивляюсь я тебе, госпожа Тури. Ты иногда все с полуслова понимаешь, а иногда таких простых вещей понять не можешь, какие любой человек давно бы понял. Откуда корневики произошли - знаешь? - Ясен пень, из Первого семени,- фыркнула я.- Вы мне это сами сказали. - А кто, по-твоему, Первое семя в землю посадил? - торжественно вопросил Корняга.- А? Вот это они самые и были, Предтечи. Которые сотворили корневиков. Теперь понятно? Я молча пощупала голову. Голова была на месте. Может, пенек снова врет? Только уж больно складно. И на правду похоже. Потому что, если прежде людей в мире были хоринги, то должен был быть кто-то и прежде хорингов... - Какие они были? - тихо спросила я. - А... не знаю,- запнулся Корняга.- Хоринги вообще-то должны помнить. Но они, наверное, не захотят рассказывать. Предтечи были их учителями, а потом хоринги с ними рассорились... ну, как после - люди с хорингами. Я кивнула. Да, такая история мира похожа на правду. Почему-то история ссор и недоразумений кажется