чего такого не видели, а те кто пытался
напасть, рассказывать уже ничего не могли. И потом, всем ведь известно, что
мы, глюки, самые мирные существа в Глюкарии, как же это я вдруг убью Ночного
дракона?"
Задумавшись над этим не простым вопросом, он споткнулся об одного из
тех, кто пытался проделать эту процедуру до него, и чуть было не упал.
Оглядевшись, Поручик заметил, что здесь до него уже побывало немало всякого
рода претендентов, о чем красноречиво свидетельствовали их красочные
останки. В этот момент он услышал откуда-то справа какой-то непонятный шум,
и, повернувшись, увидел Ночного дракона. Трудно было представить себе более
трогательную картину. На полу, усевшись на могучий хвост, расположился
Ночной дракон, а перед ним, на площадке, заботливо огороженной его мощными
крыльями, резвилось шесть маленьких дракончиков. Только что они устроили
веселую кучу-малу и теперь с радостным визгом выбирались друг из-под друга.
Поручику стало совсем не по себе. "Я должен убить Дракона ради того
чтобы спасти Принцессу, но ведь тогда эти шестеро несмышленышей тоже
погибнут! Семь жизней за одну! (В том, что он сможет убить дракона
Клубничный не сомневался, достаточно вспомнить о способности глюков
мгновенно перемещаться куда угодно, чтобы согласиться с этим.) Если я не
убью его, Принцесса умрет, но ведь дракончики имеют такое же право на жизнь,
как и она! Нет, я не убийца, даже думать об этом не стоит! Такой ценой не
спасают!" Поручик решительно повернулся спиной к счастливому семейству и
побрел назад, размышляя о том, каким другим методом он мог бы спасти
Принцессу. Когда, всецело погруженный в свои невеселые мысли, он поравнялся
со второй дверью, послышалось негромкое хлопанье кожистых крыльев, и перед
Клубничным завис в воздухе один из шестерых малышей.
- Папа пъясил пеедать, что Вы выбъяли самое пъявильное ешение.- смешно
картавя пропищал дракончик.
Поручик опешил от этих слов и с изумлением увидел, как медленно
открывается волшебная дверь. Дракончик радостно захихикал.
- Еще папа пъясил Вас пеедать пъевет Непоседе. Я очень люблю глюков,-
гордо добавил малыш, - папа о вас много ясказывал, вы очень хоешие! -
скороговоркой выпалил он и, чмокнув Поручика в щеку, улетел.
То, что Клубничный увидел за второй дверью, превзошло все его ожидания.
Он стоял на пороге огромного зала в конце которого смутно угадывалась
третья, заветная дверь. Правда самым интересным было то, что ее-то и не
существовало! Так, просто небольшой коридорчик в маленькую комнатку, где на
изящном столике стоял пузырек с волшебным зельем. Казалось, ничто не мешает
спокойно пересечь этот зал и завладеть снадобьем. Но так только ка-залось.
Весь зал был густо уставлен игрушечными фигурками Черных Рыцарей.
Поручик узнал их, его друг Непоседа, то есть я, уже не единожды имел с ними
дело и рассказывал, что эти слуги Озла - страшные и жестокие убийцы, не
ведающие ни капли жалости. Весь ужас ситуации заключался в том, что каждый,
кто перешагивал порог второй двери сам становился ростом с игрушечного
солдатика. Те из поклонников Принцессы, кому посчастливилось пройти сквозь
две предыдущие двери, теперь с ожесточением отбивались от наседающих полчищ.
Вокруг каждого из них Черные Рыцари смыкали тесное кольцо из которого уже
просто невозможно было вырваться. Стоя на пороге волшебной двери, Поручик
отчетливо видел, как гибли один за другим эти смельчаки. Он ясно понимал,
что если бы спасители Принцессы объединили свои усилия, то еще неизвестно,
кто бы кого одолел, но все они, как назло, пытались в одиночку прорваться к
цели. Поручик отчетливо осознавал, что ему одному в такую сечу лучше не
соваться, и тогда (я этим очень горжусь) он вспомнил обо мне и позвал, и я
тотчас появился рядом с ним. Мы, глюки, сразу же понимаем друг друга, а
потому обошлось без объяснений.
- Что будем делать? - Поручик был даже слегка растерян.
- Сейчас сообразим! Вот ведь задал этот проклятый Озл задачку!- Я
подумал, подумал и, кажется, нашел выход. - По Сеньке и шапка!1
Я сейчас слетаю за ними, а дальше уж действуй сам!
"За ними" это значит за нашими общими друзьями, оловянными солдатиками,
которые жили в большой казарме поблизости от Полигона и всегда были
заклятыми врагами Озла. Дважды друзей не просят, и через пару минут под
началом Поручика уже была отборная рота оловянных солдатиков. И они разом
перешагнули волшебный порог. Это была великая битва! К сожалению, наши
неписаные законы не позволяли мне участвовать в ней, но зато я наблюдал эту
схватку до конца. Рыцари, мгновенно осознав грозящую им опасность со стороны
нового врага, бросили против Клубничного и его бойцов все свои силы.
Поговаривали даже, что Озл, узнав о вмешательстве оловянных солдатиков,
отчаянно ругался и даже грозился подать жалобу в Организацию Объединенных
Сказок, да только там на такую мелочь не обратят внимания: каждый
выкручивается как может!
А в это время Поручик вел бой. Он так умело командовал солдатиками, что
они почти без потерь неуклонно приближались к конечной цели. Кое-кто из
поклонников Принцессы, воспользовался тем, что Рыцари Озла заняты
Клубничным, и первым ворвался в заветную комнату. А там между ними, как
между людьми имеющими одну общую цель, состоялась короткая, но очень
выразительная беседа, в результате которой они быстренько поубивали друг
друга.
Принцессе оставалось жить всего два часа, когда, разгромив-таки армию
Озла, Поручик прорвался к противоядию. Он аккуратно упаковывал бесценный
сосуд и тут к нему подскочил один из оловянных солдатиков1
и щелкнув каблуками лихо отрапортовал.
- Мой Капитан, враг разбит, обратная дорога под нашим контролем!
Вот с той самой поры и приклеилось к Поручику новое имя - Капитан, имя,
которым он втайне гордился. А дальше рассказывать, в общем, и нечего.
Возвращение в замок для Клубничного Поручика, простите, отныне - Капитана,
теперь не представляло никакой проблемы, ведь колдовские чары были
побеждены. Он перенесся прямо в замок, предварительно от всей души
поблагодарив солдатиков за верную службу. Принцесса выпила настойку и снова
помолодела, и стала такой же юной и красивой, как и прежде. Все, казалось
бы, кончилось хорошо, но вот только сейчас я отчетливо понял, что именно эта
история и заставляла Капитана всю свою жизнь искать возможность стать на
равных с людьми. Ведь яд, которым отравили Принцессу, был не чем иным, как
соком корня безразличия, а противоядие, за которое было пролито столько
крови, оказалось обычным экстрактом любви. И Принцесса, выпив его, влюбилась
в Капитана, а истории Глюкарии по пальцам одной руки можно пересчитать такие
случаи, когда человек любил глюка.
Я узнал обо всем этом от старого Фанта, когда вернулся с корабля
Капитана. Именно потому, что случай этот был из ряда вон выходящий, Совет и
решил не организовывать погони, а просто отпустить Капитана к его Принцессе.
1
- Ну, о
сердце я уже говорил выше.
1 - Это я имел ввиду, что
врага следует бить его же оружием.
1 - Кстати, тот самый.
14
15
Сказка о беспокойном сердце
и бессердечных людях
Эта история в свое время не произвела на меня должного впечатления, и
только впоследствии я понял, почему Непоседа был такой странный в тот вечер,
и откуда взялись те капли крови, которые я обнаружил на полу после его
ухода.
- Оно лежало прямо на мостовой. Как же вы так можете? Как?!
- Успокойся, Непоседа, и рассказывай все по порядку, иначе я ничего не
пойму.
Непоседа отдышался и начал, как всегда, размеренно и плавно.
"Он проснулся и понял: что-то случилось! Яркий солнечный свет,
заливавший комнату каждое утро и еще вчера казавшийся лишь досадной помехой
сну, сегодня обрадовал и был даже как-то дорог, просто необходим. Человек
внимательно наблюдал за Солнечным Зайчиком, который бесшабашно носился по
комнате, и вместо своей обычной фразы: "Все ему невтерпеж, норовит
разбудить, непоседа!" - просто улыбнулся. И в тот же миг он почувствовал в
груди какой-то странный толчок. Тук. И через несколько секунд вновь - Тук.
Тук. Тук.
- Ой, что это?
- Это же сердце! - засмеялся Солнечный Зайчик.
- Как сердце? - еще больше удивился человек.
- Просто сердце. У тебя проснулось сердце, у всех спит, а у тебя
проснулось. Ну посмотри же по сторонам - и поймешь все сам. - Зайчик громко
рассмеялся и исчез.
Человек осторожно оглянулся по сторонам и почувствовал... Он увидел
маленькие, крошечные пылинки, кружащиеся в тоненьком неописуемо красивом
солнечном луче. Они то слетались в центр, то вновь кидались врассыпную. Он
услышал как тяжело стонет под тяжестью толстых томов книжная полка,
разглядел в паутине трещин в углу стены лицо старой, прожившей нелегкую
жизнь женщины и многое, многое другое. "Что это? Почему?" - мысли в голове
смешались. Зайчик снова возник прямо перед лицом человека, он просто повис в
воздухе.
- У тебя проснулось сердце и ты перестал быть просто человеком.
- А кто же я теперь?
- Теперь? - Зайчик на мгновение задумался - Теперь ты Поэт. Ты видишь
сущность вещей, их душу, можешь подмечать все мелочи и тонкости, и главное,
- властвуешь над словом. Твори, Поэт! - Сказал и растаял в воздухе.
Человек сидел на кровати, обхватив голову руками, и мысли, беспорядочно
путаясь, теснились в его голове, просто не привыкшей к их обилию.
- Я не человек, я Поэт... А как это? Что же я должен делать? Не
понимаю. А что сказал Солнечный Зайчик? Твори... А как это? О чем творить?
Чем?
Он беспомощно оглядел свое жилище и вновь увидел хоровод пылинок. Сами
собой мысли сложились в четкую строфу, и неведомая доселе сила вышвырнула
его из кровати к столу. Сами собой оказались под рукой бумага и ручка, и...
Волшебным, стройным хороводом
Пылинок стая пронеслась.
Нам этот мир с тобой неведом,
Вот чья-то жизнь оборвалась...
Когда Поэт прочитал свое первое стихотворение, он был счастлив.
Счастлив, как никогда прежде. В этот день он еще много раз брался за перо и
рассказывал о книжной полке и о паутине трещин, из которых смотрела
старушка, о Солнечном Зайчике и о том сладковатом клубничном запахе, который
почему-то наполнил в тот день его комнату. Так продолжалось до вечера. Да и
ночью Поэт не сомкнул глаз, в результате чего стопка исписанной бумаги на
столе заметно увеличилась, а в груди появилось неведомое дотоле чувство
удовлетворения. Он творил!
А наутро он, как обычно, пошел на работу (а работал Поэт мусорщиком). И
нечего тут усмехаться, работа, конечно, грязная, но кто-то должен ведь ее
делать, иначе вы просто зарастете грязью! Так вот, выйдя на работу, он по
новому увидел окружавший его мир: дома, улицы, деревья, людей, и в голове
его проносились неосознанные, туманные образы, которые были еще непонятны до
конца, но без которых, он уже знал точно, ему больше не жить. И работу свою
он увидел совсем иначе. Раньше он просто выполнял то, что положено, а вот
теперь он делал все так, как никто до него. Он изобретал новые маршруты для
своей мусороуборочной машины, менял время уборки и добился того, что его
район стал самым чистым в городе, а никто из жителей никогда даже не видел
его мусорки. Люди удивлялись, коллеги недоумевали и завидовали, начальство
радовалось и недоумевало: "С чего бы это?". Но недоумение недоумением, а
хорошую работу Поэта решили отметить. И вот однажды, один Большой Начальник
на большом собрании после ночной смены решил поблагодарить Поэта, поставив
его в пример остальным, а заодно и узнать, как же это у него так хорошо
получается.
Поэт поднялся, зардевшись от неожиданной похвалы, и впервые увидел
сотни глаз, смотревших на него. Одни смотрели с иронией, другие насмешливо,
участливо, с тайной завистью, пренебрежением и равнодушием. Кое-кто смотрел
откровенно враждебно. Но самое главное, Поэт не услышал ни одного сердца.
Так как же тебе удается так хорошо работать? - спросил Большой
Начальник. "Рассказать? А вдруг не поверят, засмеют? Как это пережить... Но
ведь если все время молчать, то зачем тогда я вообще пишу, кому? Для кого
бьется мое сердце? А, будь что будет!"
- Мне помогают мои стихи. - "Все, назад дороги нет!"
- Что? Стихи?
Гробовое молчание повисло над залом. Состояние людей можно было
охарактеризовать как шоковое.
Это как же? Что еще за стихи? - недоуменно спросил Большой Начальник.
- Как что? Стихи это... Это стихи... Когда слова в рифму... Строчки...
- Поэт был растерян. Ну как объяснить, что такое стихи... А если... И он
громко начал.
Нас с детства звездный свет манит,
Воображение наше будит,
Он наши взгляды как магнит
К себе притягивает. Люди
Его воспели сотни раз
В сонетах, одах, мадригалах.
Устал от этого Парнас -
Он слышал их уже немало...
Дальше он уже не успел продолжить. Сидящий рядом с ним здоровенный
Детина громко на весь зал заржал: "Га-га-га!". Поэт будто споткнувшись,
недоуменно, не понимая, как можно смеяться, когда читают стихи и растеряно
посмотрел на Детину.
- Ты что? Это же стихи?!
Но все было бесполезно. Смеялся уже весь зал. Люди корчились от смеха,
всхлипывали, падали со стульев, катаясь по полу и суча коленками.
- Хо-хо-хо!
- Парнас! Вот умора!
- Ха-ха-ха!
- Нет, вы слыхали, - он нас будит!
- Ну, уморил! - Большой Начальник вытирал платком слезы. - Ну ты даешь!
Где же ты такое нашел?
- Люди, вы что! Это же... Я ведь... - Поэт инстинктивно понимал, что
сейчас лучше молчать. Но ведь тогда эти люди так и останутся равнодушными и
не живыми. Нет, он должен им по-мочь! Но как? Как? И тогда Поэт решился на
крайность.
- Смотрите же, слепцы!
Поэт рванул грудь и, схватив рукой сердце, высоко поднял его над
головой.
- Смотрите же!
Хохот прервался мгновенно. Люди ошарашено смотрели, как на ладони Поэта
ритмично пульсирует какой-то непонятный, невиданный доселе предмет. Поэт
торжествовал.
- Когда оно забилось в моей груди, я все увидел иначе. Оно живет в
каждом из вас, но оно спит. Разбудите его, и вы почувствуете, что жизнь -
это не только работа и зарплата, телевизор и диван, это еще и песня, полет.
Вы ощутите, как прекрасна лунная ночь и ранний рассвет, как можно опьянеть
от одного запаха весны и поймете, что самое тяжелое - расставание с любимой,
а самое страшное - потерять честь. Поймете, что счастье не в том, чтобы
получать больше, чем другие и быстрее копить, а в том, чтобы тебе верили и
где-то ждали, чтобы ты был кому-то нужен, чтобы любить и быть любимым, чтобы
после твоей смерти люди могли вспомнить о тебе и поблагодарить за то, что ты
был. Так разбудите же его в себе, люди!
Повиснувшую тяжелую тишину нарушил слегка обалдевший от этой речи голос
Детины.
- Кого разбудить-то? Кто спит?
- Как кто? Сердце!
Поэту казалось, что он убедил их, доказал людям свою правоту, а когда
на его слова зал ответил оглушительным смехом, Поэт отшатнулся. Сердце
качнулось и упало с ладони на пол. Растерявшись, он хотел было тут же
поднять его, но в этот момент Большой Начальник, сползший от истерического
смеха под стол, махнул рукой, всем своим видом показывая, что собрание
закончено. Все вскочили со своих мест и бросились прочь из душного зала.
Поэта едва не сбили с ног.
- Сердце, осторожно же, люди, сердце! - закричал он, но эти слова
потонули в новом взрыве смеха. И увлекаемой толпой, Поэт очутился на улице.
Сердце кто-то поддал ногой, и оно, несколько раз перевернувшись в воздухе и
забрызгав толкающихся в дверях кровью, вылетело на мостовую.
Поэт пытался выбраться из людского потока, уносившего его все дальше и
дальше, но толпа не пускала, ибо каждый спешил домой, а чтобы пропустить
Поэта, нужно было на мгновение притормозить. И постепенно порывы Поэта
становились все слабее и слабее.
Опомнившись у себя дома, Поэт долго не мог понять, куда же ему так
важно было попасть. Смутное ощущение какой-то потери еще жило в нем, что-то
необходимо было найти, но в этот момент перед ним заплясал на стене
Солнечный Зайчик. И человек привычно отмахнулся от него: "Вот невтерпеж,
разыгрался! Отстань!"
С удивлением обнаружил он в секретере стопку бумаги, заполненной ровным
мелким почерком. Взяв наугад несколько листов, исписанных почему-то
столбиками по четыре строки он прочел.
Прости меня, что я такой, как есть,
Что не научен лгать и притворяться,
Что ненавижу пошленькую лесть
И что в любви привык делами объясняться.
Что стройный хоровод красивых слов,
Подвластных мне, тебе не доверяю,
Уста самовлюбленных подлецов
Немало их нам под ноги швыряют...
"Ересь какая-то!" - подумал человек и прикинув, что этой бумаги ему
хватит надолго, наколол ее на гвоздик.
На холодной мостовой, вымощенной грубым булыжником, уже покрытое слоем
пыли, лежало сердце Поэта. Будто утренней росой, оно было усеяно мелкими
капельками крови. Каждая капля - маленький рубиновый шарик - искрилась в
лучах восходящего багрового солнца. Шарики понемногу набухали и вдруг,
внезапно сорвавшись, стремительно сбегали на мостовую, унося с собой частицу
тепла человеческой души и всю пыль и грязь, попавшуюся на их пути. Кровь
выступала как капли пота, будто сердце хотело смыть с себя всю налипшую
дрянь. Но тоненькие влажные следы, остававшиеся после капель, быстро
покрывались свежим слоем пыли. Мостовая под сердцем была скользкой и липкой
от крови, но, несмотря на это, сердце билось. Тук. Тук. Тук. Его удары
гулким эхом отдавались в еще непроснувшемся городе. Сердце жило и продолжало
бороться. Оно еще билось, правда уже значительно реже. Тук... Тук... Тук..."
16
Дело было под Новый год. Я был занят, изображал усердное написание
диплома (на самом деле - подписывал открытки), и потому появление Непоседы
было не кстати. В добавок он был на редкость весел и бесшабашен, и я понял,
что если его сейчас быстро не спровадить - мне не сдобровать.
- Рассказывай, только без предисловий.
Непоседа даже позеленел от обиды: "Ну и ладно, не очень-то и хотелось!"
- но тотчас же, вернув свою обычную розовую окраску, произнес: "Значит,
так...
В тот год на дорогах Спокойного королевства можно было встретить кого
угодно: бродягу и разбойника, фокусника и факира, астролога и прорицателя и
многих, многих других. Так уж вышло. То ли голод с войной согнал их со своих
мест, то ли искали где получше устроиться - точно не ведаю, но факт остается
фактом. А поскольку каждый из них был настолько своеобразен, что найти
другого похожего было просто невозможно, то наблюдение за ними доставляло
жителям королевства истинное наслаждение. А потому, все свободное время они
проводило у обочин дорог, потешаясь над бредущей в неизвестность публикой.
- Смотри, смотри - горбатый! - и взрыв смеха здоровых людей еще долго
провожал горбуна.
- Ишь ты, обезьянка! Глянь-ка, ну и рожи корчит, ну и умора! - и
одобрительный хохот и всхлипывание горожан неслись вслед бродячему актеру с
обезьянкой на плече.
Не брезговала этим зрелищем и знать, тем более, что она в Спокойном
королевстве была особенно демократичной. Тут же, среди пестрой толпы, под
навесом, на простом деревянном кресле восседала, а, проще говоря, сидела,
закинув ногу на ногу, сама Принцесса."
- А она как из себя - ничего? - спросил я.
- Это ты - ничего, а она - Принцесса!!! - усмехнулся Непоседа.
Я глянул в зеркало и сконфужено умолк.
"Принцесса с большим интересом рассматривала всех, кто проходил мимо.
Сколько пережили эти странники, сколько необычного видели и знали! И хотя
сама Принцесса знала много всякого и разного и повидала тоже немало, она
всегда с уважением относилась к чужому опыту."
- В отличии от некоторых... - добавил Непоседа в мою сторону.
"Особенно смешили ее те, кто, проходя мимо, пытались, делая вид, что им
неизвестно, что она Принцесса, обратить на себя ее внимание - а чем, мол,
черт не шутит!
Но она лишь звонко смеялась - и они уходили дальше искать свое счастье.
Но вот впереди раздались взрывы смеха. Зрители оживились - значит сейчас
из-за поворота появится что-то интересное. Принцесса устроились поудобней. И
это интересное не заставило себя ждать. Из-за поворота, окруженный целой
свитой попутчиков, вышел странник. Сразу было видно, что шел он издалека.
Синяя униформа была сильно потрепана и покрылась дорожной пылью, у форменной
фуражки начисто был оторван козырек, и лишь большой нагрудный знак
городского мусорщика был ярко начищен и заботливо приколот на грудь. Но
самое удивительное было то, что если все предыдущие весело, грустно или
беспристрастно болтали со зрителями и очень резко друг с другом, то этот
разговаривал только со своими спутниками, обступившими его тесной гурьбой.
Глаза его возбужденно блестели, временами он вместе с друзьями громко
смеялся - и вновь между ними вспыхивал оживленный разговор.
"Странно, - подумала Принцесса - впервые вижу подобную разношерстную
компанию."
- Позовите мне их! - приказала она слуге.
Компания, по правде говоря, действительно была разношерстной.
Слуга подошел к путнику и сказал ему несколько слов, тот обернулся,
глянул внимательно на Принцессу и согласно кивнул.
"У него удивительно добрые глаза" - подумала Принцесса, вспомнив сотни
грустных, усталых, безразличных и похотливых глаз, которые ей доводилось
видеть.
- Кто вы и куда идете?
- Он Поэт, а куда мы идем никто не знает! - крикнул кто-то из толпы."
Я даже слегка опешил.
- Как Поэт? Непоседа, ты верно ошибся - он же Человек!
- Где раз - там и два - раздраженно бросил Непоседа и продолжал.
"- Зачем же вы идете неизвестно куда?
- Нам вместе интересно и весело. Мы учимся жить, видеть мир, радоваться
и плакать, любить и ненавидеть, учимся работать и отдыхать в свое
удовольствие...
- И из-за этого куда-то идти, а сидя дома этому не научишься?
- Сейчас сравним.
И тот, кто назвался Поэтом, спросил толпу зрителей: "Вот как вы,
например, отдыхаете?" Толпа молчала. Потом кто-то робко выкрикнул.
- В картишки играем, песни поем, в гости ходим...
Раздалось еще несколько возгласов, не изменивших общей картины. Поэт
сочувственно улыбнулся и вдруг воскликнул: "А ну, друзья, покажем, чему мы
научились!"
Что тут началось, передать сложно... Они тоже ходили в гости друг к
другу, играли в карты, пели песни, выкидывали еще черт знает какие трюки, но
все это вместе было нечто фантастическое. Не стесняясь сотен зрителей, самой
Принцессы, они, словно забыв обо всех, жили своей нормальной жизнью. И это
было так необычно, так весело и интересно!
Я, к сожалению, в тот момент был вызван старым Фантом, и пропустил
самое главное. Но когда вернулся, толпа зрителей оглушительно хохотала и
рукоплескала Поэту и его друзьям. Поэт повернулся к Принцессе и к толпе.
- Вы понастроили себе большие каменные дома, обнесли их крепкими
высокими заборами, и теперь тщательно наводите там лоск, полируете, моете,
чистите, даже на окна сетки повесили, чтобы пылинка не залетела или мошка
какая-нибудь. Конечно, от этих трудов за день так намаешься, где уж там в
гости сходить или книжку почитать! Что вы можете вспомнить, кроме суеты у
себя за забором, да как у соседа в прошлый праздник пятачок выиграли. А мы
ходим по всему свету и знаем, как поют птицы, как поутру встает солнце, как
холодна и вкусна роса и как надежна и сильна рука друга. И пусть у нас нет
таких крепких домов, зато у нас много верных друзей. И мы знаем куда мы идем
- мы идем за новыми друзьями и воспоминаниями.
И вся ватага со смехом вновь устремилась по дороге.
Говорят, что кое-кто из жителей спокойного Королевства забросил свои
большие дома и присоединился к Поэту и его друзьям. А еще говорят, что потом
в королевском замке долго и безуспешно пытались разыскать исчезнувшую
Принцессу и пропавшее платье ее служанки."
17
(Короткая сказка после длинной ночи за чашкой чая в
324ой)
Вечерние часы для нас, глюков, самые сложные и тяжелые. Ведь в это
время все дети, посмотрев по телевизору на Хрюшу и Филю, ложатся спать.
Через два - три часа за ними туда же следует большинство взрослых, а нам
приходится работать. Да, да, работать! Ведь все из вас хотят ночью спать и
видеть интересные сны. А не так-то просто подарить каждому из вас красивый и
удивительный сон.
Разве вы не знаете, что сны живут тоже у нас, в Глюкарии? Для них Совет
отвел даже специальный заповедник, который так и называется - Заповедник
Снов. Там они и обитают, смешной и бестолковый народец. Почему бестолковый?
Да потому, что я в своей жизни еще не встречал ничего подобного1.
Судите сами - если представить себе, к примеру,
огромное общежитие лучшей половины человечества, готовящейся принять худшую,
то это будет лишь слабая пародия на этот заповедник. Сами сны - это мягкие,
пушистые шарики, непрерывно переливающиеся всеми цветами радуги, без умолку
болтающие о всякой всячине. Они чем-то напоминают нас, глюков, и за это мы
их и любим и стараемся оградить от всяческих бед и напастей. Ведь они даже
беззащитнее нас, всего-то и могут, что подарить во сне смутные воспоминания
о чем-то большом и прекрасном, высоком и бездонном. О том, что потом весь
день дарит радостное, приподнятое настроение, ощущение полета, которое так
необходимо всем вам.
А страшная неразбериха царит там потому, что все сны - ужасные
непоседы, они ну просто никак не могут ни секунды побыть на одном месте,
шныряют туда - сюда по заповеднику. А так как их там, мягко говоря, немало,
то они постоянно сталкиваются друг с другом, возмущаются, обвиняя всех и вся
в своих несчастьях и во всяких прочих смертных грехах. Этакий сумасшедший
муравейник, только в отличии от муравьев, сны абсолютно беспорядочно мечутся
по заповеднику, кто куда. И при всей моей любви к ним, нельзя не признать,
что такие ласковые, мягкие, теплые с вами - между собой они ведут себя как
отъявленные скандалисты. Ругаются почем зря, и самое главное - не поймешь
кто и в чем виноват: то ли этот тому дорогу не уступил, то ли тот обнюхал
облюбованные этим цветы, то ли вообще черт знает что.
Да, разве я не говорил, что все сны питаются цветочным запахом? Нет?
Что вы, это же их самое лакомое, самое любимое блюдо. Кстати, Шура, налей
мне еще чашечку, пожалуйста. Спасибо, хотя заварку мог бы тоже налить, я бы
не обиделся. Так вот, если уж у кого из-под носа уведут любимый запах, то
тут начинается такое... В общем, со стороны это похоже на маленький ядерный
взрыв, после которого все, находящиеся поблизости, оказываются в липких и
скользких словах, фразах и целых монологах. Соответственно, невинно
пострадавшие реагируют на это также бурно, и уже через несколько минут там
нет никого, кого бы это не коснулось так или иначе. Совсем как в атомном
реакторе. Один нейтрончик выскочил - и понеслось! Правда, как и во всяком
реакторе, в этом заповеднике есть свои замедлители. Это мы, глюки. Не буду
рассказывать, каких трудов стоит погасить такой конфликт и успокоить сны.
Ибо горе тому из вас, кому попадется на ночь разбушевавшийся сон. О сладком
и безмятежном отдыхе можно просто забыть. Вместо радости и ощущения полной
свободы, он приносит тяжелый кошмар, наполненный ужасными персонажами с
очень нехорошей репутацией. Вот так-то.
Что? Почему вы не каждую ночь их видите? Ну, понимаешь, Саша,
во-первых, вас во много раз больше, чем нас. Во-вторых, мы, скажу по
секрету, конечно же можем подарить каждому сон. Но для этого необходимо,
чтобы все сны были спокойны. Ведь ты не хочешь, чтобы тебе попался только
что взорвавшийся, или, что еще хуже, готовый взорваться сон. Вот и мы этого
не хотим, и потому дарим вам только те сны, которые приносят радость или, на
худой конец, не испортят настроения. По крайней мере, стараемся! Вот так-то.
О, опять! Кто-то обнюхал Розу Любви, не спросив у Озорного Сна и он
сейчас взорвется. Я исчезаю, ибо, если он все-таки шарахнет, то это будет
похуже нейтронной бомбы. Если успею, то подкину сегодня вам кого-нибудь
поспокойнее да поинтереснее. Привет!
1
- А уж я
все-таки повидал кое-что на своем веку, это даже как-то сам Фантпризнал.
18
Однажды, просидев над тетрадкой целую ночь, я написал, ну просто
великолепные стихи (на мой взгляд). И, желая похвастаться своими
многочисленными талантами, прочел их Непоседе, гостившему в ту пору у нас.
Он "воздал дань" моей декламации, непрерывно меняя форму и цвет, а затем
сказал: "Садись и слушай". Я сел и услышал.
"В большом тенистом лесу росло дерево, сплошь усыпанное крупными яркими
плодами. Какие это были плоды - никто не знал, то ли яблоки, то ли груши, а
может ананасы с бананами там висели, а может и арбузы с дынями - в общем это
не важно. А важно то, что очень хотелось этим плодам, чтобы их кто-нибудь
съел. А то чего им зря висеть-то, правда ведь?!
Вот один из них как закричит: "Самые сочные, самые вкусные, самые
свежие! Налетай, честной народ, сам прошусь к тебе я в рот!" А остальные
плоды помалкивают пока. Только искоса на смельчака поглядывают. Ну,
разумеется, сразу же на сей призыв кто-то да откликнулся. Ведь не на
субботник зовут и не взносы платить, а поесть приглашают. Это мы можем. И
съели. Да только вот незадача - чуть кусочек откусили, так сразу же и
выплюнули, а сам плод еще и ногой поддали: "Пшел вон, зараза!" То ли кислый
был, безвкусный какой, а может и терпкий - видно не дозрел еще.
Но вот прошло время - и другой плод орать начинает, остановиться не
может, чувствует - пора ему. А сосед его молчит, только про себя думает:
"Кричи, кричи. А я вот потерплю еще чуток, дозрею - уж меня-то точно никто
ногами не пнет - не посмеет." Ну, а на кричащий плод опять охотничков немало
нашлось, попробовали и говорят: "Ох, хорош! Ох, вкусен! Да только если бы
еще чуть-чуть дозрел, так ему бы вообще цены не было!" Слышит это сосед и
решает: "Какой я молодец! Вот подожду еще капельку и стану совсем
бесценным!" И ждет. Уж все остальные плоды прокричали свою плодино-лебединую
песню, а он все висит, дозревает. Но пришел, наконец-то день, когда решил
он, что уже пора, самое время. Набрал в грудь побольше воздуха (чтоб громче
крикнуть, лучше известить, что дозрел), поднатужился - и лопнул! Лопнул и
упал с дерева на землю. А к нему уже давно все, кто плодами лакомился,
приглядывались. Бросились они к нему, да только сразу же прочь от него
побежали, носы зажав. "Перезрел,- говорят, - испортился. Жаль, - говорят -
что мы его раньше не съели." Действительно, жаль. Присыпали его землей, чтоб
не пах и разочарованно разошлись."
Непоседа улыбнулся и сказал: "То-то же..." И исчез. А я с той поры
бросил писать стихи - стал ждать, пока не созрею.
19
Примерно в то же самое время, а точнее, через два фортеля после
спасения принцессы Клубничным поручиком, еще один король или барон, я уж
точно не ведаю, решил выдать замуж последнюю из своих шестнадцати дочерей.
Или его дочь того захотела,- не знаю, я в эти тонкости не вдавался.
Доподлинно известно только одно: кому-то из королевского замка очень
захотелось. Как же иначе объяснить тот факт, что она, то есть дочь, девица
лет этак четырнадцати (имеется в виду сказочный возраст), оказалась в руках
шайки злодеев, как нельзя кстати появившейся в соседнем лесу. И, как это
водится во всяком уважающем себя сказочном королевстве (или баронстве, а
может быть - баранстве), местный Владыка всех морей и океанов, гор и лесов,
полей и дорог, Солнцеликий, даже керосиновую лампу светом своим затмевающий,
объявил, что тот, кто освободит, то есть спасет принцессу, получит... Я
думаю, что нет особой нужды объяснять что должен получить тот, кто совершит
сей "беспримерный" подвиг
.
Во все концы королевства, тот час же, отправился королевский гонец. И
на каждой рыночной площади он вещал подданным и надданным Солнцеликого о его
неординарном предложении.
А Иван-дурашка в это время лежал как всегда на печи и с увлечением
перечитывал, невесть откуда взявшийся в их деревеньке, томик Омар-Хойяма.
Вдруг за окном раздался странный и неожиданный звук, напомнивший Ивану крик
разъяренной слонихи, который ему пришлось услышать на днях (но это уже
совсем другая история). Вихрь воспоминаний промелькнул перед ним и, проворно
выглянув в окно, он с сожалением отметил полное отсутствие сходства оной с
королевским гонцом, дующим изо всех сил в свой старый ржавый рожок.
Привлекаемые пронзительными звуками, на площадь со всех концов деревни
стекались люди. Надданных в этом селе не было, поэтому подданные, не
стесняясь, выдергивали из земли колья, выламывали штакетник и плотным
кольцом окружали гонца. Самые слабые из них с перекошенными губами закрывали
руками уши, дабы не слышать призывных трелей рожка. Гонец, осунувшийся, и
похожий от этого на высококачественную тарань, уже успел за долгие месяцы
пути определить то минимальное расстояние, на которое можно было безопасно
подпускать к себе этих людей. А потому он вовремя прервал свою песню и что
есть силы закричал.
- Мужики! А ну! Дело есть!
Толпа дрогнула и остановилась. Гонец, воспользовавшись замешательством,
быстро и внятно затараторил.
- Как сообщило агентство Рейтер, группа известных террористов в
неизвестном количестве похитила шестнадцатую дочь Солнцеликого - принцессу
Анну. О цели похищения и местонахождении принцессы ничего не известно.
Лучшие силы Н-ского королевства брошены на поиски похищенной.
Вовремя этого монолога собравшиеся начали медленно расходиться,
побросав колья и палки. Тогда гонец, вобрав в легкие весь окружающий воздух,
с силой выплюнув его в рожок. Толпа заволновалась, вновь угрожающе сомкнув
ряды. Мимо гонца просвистел увесистый камень. "Пожалуй, хватит" - решил
гонец, с сожалением отрываясь от любимого инструмента, и скороговоркой
закончил.
- Тот, кто спасет прекрасную принцессу, получит все, что ему полагается
из предложенного Солнцеликим! Спешите успеть! Не упустите свой шанс! Сейчас
или никогда!
Эти слова донеслись до растерявшихся людей уже с окраины деревни, куда,
пришпорив что есть мочи своего битюга, помчался гонец. Через полчаса в
сторону Диких Гор двигалось все мужское население деревни. То тут, то там
можно было услышать недовольное бормотание.
- Сколько же можно! Шестнадцатую спасать!
- Ладно, а то ведь спасешь, и сам рад не будешь! Точно! Королем сделают
- сиди мудри: куда что, и что куда! Ну их!
Колонна получилась достаточно внушительная, что и позволило доложить
куда положено о проведении Дня бегуна спортивной ходьбой под девизом: "Чем
чаще и дальше - тем лучше и легче!"
И только Иван продолжал читать свою книжку, развалившись на печи. Он
так увлекся, что не услышал как в деревню вошел отряд королевской стражи, и
командир стражников, старый рубака, жаловался молоденькому лейтенанту.
- Если мы и здесь никого не найдем, то мне - все! Конец, отрежут
голову.
Больше того - Иван не слышал, как стражники обыскивали деревню в
надежде найти хотя бы одного какого-нибудь завалященького мужичка. Их
командир уже отчаялся и с ужасом смотрел, как ехидно ухмыляющийся палач
точил свои большие ножницы. Но в этот миг стражники наконец-то наткнулись на
Ивана-дурашку. Он ничего не успел понять, как его подхватили под руки и
вынесли из хаты. (Последнее, что он успел заметить был какой-то непонятный
розо-вый отблеск в слюдяном окошке и заполнивший всю избу сладкий запах
клубники.) Ивана усадили на лошадь, палач огорченно крякнул, и отряд с места
в карьер бросился прочь из деревни.
Вскоре Иван понял, что его везут в темный лес, где, по агентурным
данным, бурно цвела малина. По дороге командир разоткровенничался.
- Понимаешь, парень, король уже и сам не рад, что ввязался в эту
историю. За три месяца никаких результатов. Так что ты уж постарайся. Я
конечно понимаю: может ты не хочешь на ней жениться, так мы это уладим в два
счета: делаем раз и два! И он показал, что делается на два счета и Иван, не
смотря на то, что был дураком, понял, что это действительно будет самым
кардинальным решением вопроса женитьбы.
- Ты пойми, сейчас уже речь о том, чтобы хотя бы вернуть ее домой, а то
сколько ей не говори, она не хочет. Видите ли, ей понравилось. Крутит там
какие-то урановые изотопы, и прочее, в том же и с тем же духом... Так что уж
выручай, приятель!
- Да чего уж там! Вы только покажите, где и кого, а я уж это...,
как-нибудь!
- Нет, "как-нибудь" не надо, "как-нибудь" мы и сами можем. Ты должен
красиво, эффектно! Усек?
Ну, что уж там произошло у него в лесу с террористами - я просто не
знаю. Достоверные источники сообщали только то, что в лесу том с тех пор
прекратился всяческий фотосинтез и фитогенез и появились самые разные
мутанты. Разумеется, еще известно, что ровно через день Иван-дурашка уже
привел в замок принцессу. Ну, и тотчас же к Солнцеликому , на аудиенцию.
Вот уж сцена была, доложу я вам,- загляденье! Принцесса со всклоченными
волосами дико орет: "Хочу в лес! Не хочу домой! Хочу! Не хочу! Хочу!"
Солнцеликий неуверенно оглядывается, а Иван, открыв рот, разглядывает
тронный зал и надписи на стенах. Ну, а когда принцессу таки угомонили (две
пачки димедрола на стакан брома), Солнцеликий произнес речь и одарил Ивана
милостью своей: "За подвиг сей жалую тебе дочь свою и полцарства в придачу!"
Обрадовался Иван и шасть к принцессе.
В общем начали они жить-поживать. Иван начал входить в роль правителя,
только уж очень быстро у него охота к этому пропала. Ну судите сами: кому
охота весь день лаяться с железнодорожниками, ведь, когда делили королевство
пополам, то все левые рельсы были оставлены за Солнцеликим, а правые за
Иваном. Вот и разберись.! Или с книжками: все левые страницы - королю, а
правые - Ивану. Парки, газоны, клумбы, подданные, надданные, все это делили
пополам. Особенно здорово поделили в роддоме имени Гоги Махарашвили: там
граница между королевствами проходила строго через родильное отделение и все
младенцы получали сразу два свидетельства о рождении: от Ивана и от
Солнцеликого. И так эта кутерьма Ванюше надоела, что пришел он как-то к
Солнцеликому и говорит.
- Папа, отдайте мне, пожалуйста, все королевство, а то ведь никому
никакой жизни нет, не то что нам с вами! Ничего нормально решить нельзя!
- Э, нет! А я-то чем тогда буду заниматься? Мне ведь до пенсии еще три
года трубить!
-