лась, что приедет Никитин и удивилась, что я так резко говорю и лишь тогда поняла, зачем я рассказал о случае с ревизором ГлавУРСа. После этого разговора нарадоваться не могли, как она им стала помогать, советовать, даже чай пить вместе. На итоговое совещание действительно приехал Никитин и попутно мы с ним съездили в Воркуту, где работал его сын или дочка инженером по технике безопасности. Пришлось выпить изрядно, аж от самолета отстали. Совещания прошли хорошо в Совмине. Были хвалебные изречения и несерьезные замечания по ценообразованию в отдельных министерствах. В ходе комплексной проверки в Воркуте Госстандарт установил, что Воркутауголь отгрузил в Череповец уголь завышенной зольности и одна из партий получается с обсчетом около четырех миллионов рублей. Я предупредил, что будем взыскивать сумму в бюджет. В 9 часов утра звонит мне секретарь Обкома Попов А.А. и через нос говорит: "Что же ты грабишь Воркуту? У меня с жалобой на вас зам Генерального по экономике и говорит, что ты взыскиваешь с них 4 миллиона. Ты что, не с этой республики или тебе помочь переехать в другую область?" Меня это заело. Я ему в ответ: " 4 миллиона - это только одна партия! Мы будем разбираться с остальными отгрузками и все обсчеты выльются в десятки миллионов! Госстандарт прав!" Ему это не понравилось и говорит: " Он сейчас приедет к тебе, разберись и не грабь зря". Я в ответ: "Почему он пошел в Обком, а не стал разбираться на месте или с Госстандартом? Почему он, подписывая акты, считал, что Воркутауголь - это не в Коми, а союзный Минуголь и руки коротки у Госкомцен Коми АССР?" Он на ходу ложа трубку буркнул: " Ну ладно, придет, разберись!" Не договорив, положил трубку. Через полчаса, постучав культурно, вошел замгенерального по экономике, хромая на одну ногу, с извиняющемся лицом подошел к столу, подал руку, а я пригласил сесть напротив. Извинившись за то, что не ко мне пришел, а в Обком, начал излагать, что если все считать и взыскать сумму, то "ВоркутаУголь" пролетит в трубу. Нельзя ли, мол, не заметить эти ошибки, а мы, мол, впредь не будем допускать такой халатности. Очень, мол, просил, просил Генеральный и передал тебе привет, он уважает Вас. Пригласил я своего боевого заместителя т. Чужмарева Ф.Ф., который руководил комплексной проверкой в Воркуте. Чужмарев, не обращая внимания на посетителя, сразу сообщил, что на нарушения готовит решение о взыскании суммы. Я сообщил, что Воркутауголь просит не взыскивать такую сумму. Чужмарев, оглянувшись, спрашивает: "А что если генерального вызвать на межведомственную комиссию и предложить добровольно внести, а выжидаемое выяснение по другим шахтам затормозить, все же большая сумма?" Тут замгенерального повернулся и говорит: "А может действительно нам дать право самим сначала разобраться? Я даю слово, что честно подсчитаем, переведем и впредь установим строжайший контроль за соблюдением цен и гостов?". Так и порешили: предложили замгенеральному выехать, в трехдневный срок перечислить сумму и телеграфно доложить с подписью банка. К концу недели пришла телеграмма: перечислено шестьсот шестьдесят девять тысяч в госбюджет. Или вот как я научился "обходить" обкомовского куратора т. Муравьева Н.И., который курирует торговлю, местную промышленность, бытовое обслуживание и т.п. Прошла проверка ряда ателье. Выявлены нарушения цен на несколько тысяч рублей. Министр и Муравьев, конечно, как всегда, будут предлагать не взыскивать суммы. Мы же, для эффективности, делаем подсчет на более долгие времена (1-2-3 года) и выходит, что надо взыскивать десятки тысяч. Когда начнут звонить, мы говорим, что эти десятки тысяч не будем взыскивать, а за более короткий период, т.е фактически что подтверждено актами и справками. В этом случае Муравьев соглашается немного взыскать, чтобы безнаказанно не оставлять вроде бы. А мы взыскиваем, что подтверждено актами. Московским ревизорам не даем хлеба и согласие имеем. Так приходилось выкручиваться от излишнего гнева и неприятностей. Как-то после комплексной проверки в Койгородке, а обычно ездил на итоговые расширенные заседания исполкома и делал анализ на 40-50 минут и старался бывать на предприятиях. В Койгородке у топливной промышленности есть цех по производству товаров, столярных изделий и т.п. В цехе стоит пара десятков новеньких станков, рабочих нет, цех превращен в туалет прохожими. Спрашиваю у сторожа: "Что-либо на этих станках сделали за год?" Он говорит: "Ничего! Кроме вот той форточки". Каким же надо быть расточителем, чтобы так вести хозяйство. А зарплата начальству идет... По приезде в Сыктывкар я информировал т. Путинцева В.В., который курирует топливную промышленность, и возмущался, обещал доложить Т. Морозову и т. Безносову. Но тут Путинцев высказался, что он там был недавно, что принимает меры, чтобы оживить работу цеха и т.п. Я понял так, что какие-то меры будут приняты. Прошла неделя. По решению Обкома актив республики решили направлять по отстающим предприятиям на буксир. Вызывает Путинцев и объявляет: "Морозов сказал, что в Койгородок Топпром (Топпром - Топливная промышленность) надо направить т. Пыстина А.И." Я ему отвечаю: "У меня свои планы, утвержденные вами. В Койгородке я был только что. Не вижу необходимости моего присутствия там". Он даже с ехидцей говорит: "А критиковать и возмущаться можешь?" Я не выдержал и говорю: "Я сейчас пойду к Морозову и постараюсь договориться!" Но он вспылил, встал и говорит, не глядя на меня: "Ходить не надо, я сниму твою кандидатуру. Справимся без тебя!" Я успокоился и ушел по своим делам. Тут вопрос ясен: ах ты критикуешь? Езжай поправляй дела! Не поправишь - накажем. Любил он все делать именем Морозова и часто ляпался в этом. И тут такая картина: Морозов не назначал, кого куда отправлять. Это фарс. Диктаторский стиль руководства был и в Госкомитете цен СССР. После проверки Госкомцен Коми АССР в порядке обобщения положительного опыта во главе с главным инспектором Инспекции цен СССР т. Поваляевым меня вызвали с докладом. Народу собралось много, в зале нет мест, стоят с аппарата у стен. Первым т. Глушков (председатель Госкомцен СССР) поднял т. Поваляева, который начал с общей характеристики Республики Коми. Но Глушков его сбивал через каждое предложение сказанное Поваляевым. Потом он начал, что сделано в республике по ценообразованию, контролю за ценами, привлечению актива и т.д. Глушков опять не дал закончить ни одну мысль и так безамбициозно и нахально, вроде: не верю, тебя подкупили, ты не разбираешься, зачем вы ездили и т.д. Поваляев не выдержал и говорит: "Или дайте сказать или пусть сам Пыстин доложит". Я конечно готовил выступление минут на 30, сделал наглядные диаграммы по росту актива, проверкам цен и предприятий, снижению нарушений. Поваляев ушел с трибуны под укоры Глушкова (даже оскорбления) и когда я поднялся на трибуну первым делом положил на стол диаграмму, свежую газету "Красное знамя", где на первой странице больше половины занято статьей о неплохой деятельности Госкомцен Коми АССР, а доклад свой в бумагах потерял... Искал, искал, но не нашел. Пока искал, Гречко говорит: "Уважаемый председатель! Дайте мне 25-30 минут и ни в коем случае не перебивайте как т. Поваляева!" Глушков удивленно смотрел на меня. Текст доклада так и не нашел и решил на память (сам же писал доклад) говорить. Глушков тем временем прочитал газету, смотрел диаграммы и не разу не перебил. Говорил я минут 40. Когда кончил, вытер пот и говорю: "Вот сейчас давайте вопросы, а то, может, что я забыл, так как тезисы доклада где-то захламил в своих бумагах!" Глушков посмотрел на меня как Ленин на буржуазию и спрашивает: "А что тут все данные правильные или украшены?" Я говорю: "Спросите у вашего инспектора Поваляева и людей из состава бригады проверяющих, в том числе из ВЦСПС". В зале поднялся Поваляев и кричит: "Все там правильно!" От стола президиума поднимается зав отделом ВЦСПС, который был тоже у нас и говорит: "Все там точно!" Глушков видит, что я обливаюсь потом и говорит: "Трудно отчитываться". А уходя, сказал: "Работать легче, чем отчитываться в Госкомцене!" И ушел на место. Глушков в своем выступлении сказал, что при желании на местах можно работать. Отчитыватся так как отчитывался без бумаги коми. Опыт я думаю надо одобрить и распространить! Выступали еще многие, в том числе Фролов (пред. Госкомцен РСФСР), секретарь ВЦСПС (не запомнил фамилию) и другие, которые говорили, что комиссия поехала в Коми не зря, работали неплохо, надо опыт распространить совместным постановлением Госкомцен и ВЦСПС. Постановление принято. Неплохое. Но на любом совещании Госкомцен РСФСР мои коллеги насылали в гости к нам, а госкомценовцы настаивали у нас провести семинар-совещание. Но, учитывая лишние хлопоты, мы отказывали отсутствием гостиниц, сезона или придумывали еще что-либо. Так из более или менее нормальной работы мизерного коллектива Коми Госкомцен было "раздуто" в постановлении ВЦСПС и Госкомцен РСФСР большая работа по ценообразованию и их соблюдение на территории Коми. Значит, другие края работали хуже нас. А в действительности наши девчата (их шесть человек) были хорошими и трудолюбивыми специалистами, которых впоследствии стали приглашать на комплексные проверки в другие края страны в составе бригад Госкомцен РСФСР и СССР. Правда, редко я их отпускал под разными причинами, так как надо было работать у себя, а не для дядек (в госкомитетах и так сидели сотни человек). Мне кажется, успех в любом деле - это желание достичь цели, знать, как и для чего, убедить своих соратников в этом и суметь избежать действия мешающих достижению намеченной цели. В 1983 году с истечением 60 лет жизни моей, пришли в кабинет т. Путинцев и т. Муравьев, и предложили сдать дела т. Головне Ю.А., бывшему министру торговли, чтоб его, как лучшего друга, устроить. Так они избавились от меня, как слишком самостоятельного чина правительства Коми АССР. Дали персональную пенсию РСФСР - 135 рублей в месяц. В Минместпроме Прошло несколько лет, как я на пенсии, занимаюсь только дачными делами. Однажды встретил министра местной промышленности т. Крупенько А.С., который попросил меня заняться юридическими делами, но зарплата минимальная. По положении мне более 120 рублей получать нельзя, если не отказаться от части пенсии. Согласились. Приступил к делу осенью. До меня были по совместительству юрист-кольсунты, но конечно занимались своим основным делом по занимаемой должности. Фактическим пришлось начать все сызнова. На местах же, кроме как по совместительству, на фабрике "Комсомолка" не было юрист-консультов. Всем делом ведали сами руководители, а они, как правило, не знали элементарных положений по арбитражным, судебным юридическим делам и, кроме того, не было никакой у них литературы. Пришлось начать с консультаций о положениях по поставкам товаров, по арбитражным вопросам, по другим юридическим делам. Все эти материалы собирать, разжевывать, перепечатывать и доводить до предприятий. Необходимы были хорошие связи с министерством юстиции и арбитражем, которые мне всячески помогали в решении дел и просветительной работе с предприятиями. Настойчивые просьбы у российского местпрома о выделении единиц - юрист-консультов также помогли, дали пять единиц, мы их раздали по пол-единицы и кое-кто хоть стали держать юристов на полставки. Кроме того, мы проводили систематические семинары по юридическим вопросам с теми, на кого возлагалась ответственность за юридические вопросы на предприятиях. После двух лет такой повседневной работы, просвещения, а иногда и принуждения несколько дела наладились: стали участвовать руководители в арбитражах, отвечать на иски более обоснованно, предъявлять иски за недопоставку и другие дела. В результате на третьем году вместо убытков (проигранные дела) до 300-400 тыс. рублей в год, получили прибыль, то есть выиграли в арбитраже предъявленные нами иски более 500 тыс. рублей. Это при паре миллионов рублей прибыли по всему министерству - уже немалая сумма только от претензионных дел. Однако при нормальной борьбе за качество и ассортимент товаров местного со стороны самого министерства прибыль была бы в несколько раз больше. Министерство больше отчитывалось, чем работало. Зольность - для отгружаемого угля есть норма зольности (прим. автора).