Вообще, когда маршал Конев слишком рвался к Берлину и задействовал для этого довольно крупные силы, он не в полной мере учитывал все своеобразие обстановки на юго-западном направлении и не предусмотрел заблаговременную перегруппировку необходимых сил на Пражское направление, что потом спешно пришлось делать.
Третий вопрос связан с вводом танковых армий в сражение в первый день для завершения прорыва обороны и развития наступления в глубину. Жукова упрекали в том, что он нарушил "классическую схему", когда общевойсковые армии должны прорывать тактическую зону обороны, а танковые вводиться только после этого для развития успеха в оперативной глубине. Но отличие Жукова как полководца и состояло в том, что он никогда не действовал по отвлеченной схеме. Он учитывал прежде всего своеобразие условий и смотрел, что можно сделать в данной обстановке для более эффективного и безусловного выполнения боевой задачи. Какое своеобразие обстановки под Берлином учитывал Жуков и чего до сих пор не могут разглядеть его некоторые критики-танкисты?
Во-первых, шли завершающие бои и надо было беречь пехотинцев. Почему ничем не защищенного солдата-пехотинца можно посылать на прорыв обороны, а укрытые броней боевые машины нельзя? В середине войны, скажем, иногда жертвовали пехотой, чтобы сберечь более дефицитные танковые войска для последующих операций. Но здесь война кончалась и больше танковые войска уже негде было использовать.
В обстановке, когда артиллерия была еще на прежних позициях и для ее перемещения и проведения артиллерийской подготовки на новом рубеже требовалось 10--12 час., для того, чтобы выиграть время, огромные массы танков должны были заменить артиллерию и обеспечить немедленное наращивание силы удара и огня.
Во-вторых, сама постановка вопроса о необходимости ввода в сражение танковых армий с выходом на оперативный простор не жизненна. Ибо под Берлином была сплошная оборона от Зееловских высот до самого города и по существу никакого оперативного простора не было. Такой талмудистский подход означал бы, что надо до самого Берлина воевать пехотой, а в огромный город вводить танковые войска, как это было сделано в Грозном в 1995 г. Но, видимо, никто не будет отрицать, что у Жукова получилось, мягко говоря, "не хуже". Надо учитывать и фактор времени, о котором говорилось в начале, нужно было наращивать силу удара, чтобы взять Берлин в кратчайшие сроки.
Командующий 2-й гвардейской танковой армией маршал С.И. Богданов был уверен, что ввод танковых армий для прорыва обороны в сложившейся обстановке был обоснованным.
Выступая на военно-научной конференции в апреле 1946 г. генерал армии В.Д. Соколовский говорил: "Задерживаться с вводом танковых армий нельзя было. Это было бы неверно. Неверно потому, что мы здесь неоправданно должны были рисковать своей пехотой, вынудили бы армии израсходовать свои резервы и вести затяжное медленное наступление, которое могло бы привести к потере инициативы, темпа и привести к выталкиванию противника вместо его дробления и уничтожения. Этим самым противнику создавались бы благоприятные условия для организации планомерной, последовательной обороны с нарастающей плотностью на рубежах, которых, как вы видите, было подготовлено очень много. Иными словами, мы дали бы противнику козырь в руки для ведения затяжных оборонительных боев и позволили бы ему выиграть время для усиления обороны собственно Берлина.
Товарищ Чуйков считает, что решение на ввод танковых армий до преодоления второй полосы обороны было неправильным. Но ведь, кроме второй полосы, противник еще имел целую систему оборонительных полос включительно до Берлина. В этих условиях рассчитывать на создание благоприятных условий для ввода в прорыв танковых армий не приходилось. Необходимо было усилить удар общевойсковых армий ударом танковых армий, то есть нанести такой мощный удар, чтобы не допустить каких бы то ни было пауз в начале операции. Момент ввода в сражение танковых армий вполне отвечал обстановке. Сила нашего удара вынудила противника ускорить ввод своих резервов и по существу ослабить оборону Берлина. Мы же, введя танковые армии, сохранили в общевойсковых армиях резервы целые корпуса для борьбы за Берлин в уличных боях и тем самым выиграли темп и стремительность маневра для окружения берлинской группировки противника и захвата самого Берлина".
В ходе упомянутой военно-научной конференции говорилось также, что надо вести речь не о нецелесообразности использования танков в городе, а о наиболее рациональных способах их применения.
В ходе боевых действий в городе применялись два метода атаки: первый -- когда сначала посылали пехоту для очищения зданий, чердаков, подвалов и пр., а затем продвигали танки и артиллерию. Этот метод требовал большей затраты времени. Второй -- артиллерия подготавливала короткий удар, танки броском прорывались вперед на 1,5--2 км, а потом уже пехота очищала населенный пункт или квартал. В Берлине чаще применялся второй метод.
По мнению маршала бронетанковых войск С.И. Богданова, опыт боев в Берлине показал, что уличные бои для танков не так страшны, как нам кажется. "Я считаю, -- говорил он, -- что если у кого есть такое мнение, то его нужно изменить, т.к. оно неверное. Прежде всего танк представляет из себя могучее подвижное орудие, которое значительно подвижнее обычной пушки, которая идет с расчетом. Это факт. Мне нужно туда три снаряда пустить, я кнопку нажал, развернул башню и веду огонь. Обычная пушка на узкой улице так не развернется. Танк -- пушка серьезная, он не признает мелких снарядов, осколков, не признает пуль, которые бьют по расчету обычной пушки, а поэтому танк в уличных боях должен быть таким же хозяином боя, как и на обычной местности".
Задача овладения таким огромным городом, как Берлин, была исключительно сложной. Но войска 1-го Белорусского фронта во главе с маршалом Жуковым во взаимодействии с 1-м Украинским и 2-м Белорусским фронтами и благодаря высокому военному искусству командующих объединениями генералов И.И. Федюнинского, П.А. Белова, С.Г. Поплавского, Ф.И. Перхоровича, В.Я. Колпакчина, В.Н. Гордова, В.И. Кузнецова, А.В. Горбатова, А.С. Жадова, Н.Э. Берзарина, В.И. Чуйкова, В.Д. Цветаева, М.Е. Катукова, С.Н. Богданова, С.И. Руденко, С.Е. Голованова, контр-адмирала В.В. Григорьева, командиров соединений и частей, героизму и самоотверженности офицеров и солдат всех родов войск блестяще выполнили возложенную на них задачу.
Значение этой победы было признано всем миром, в том числе и нашими союзниками.
Начальник штаба армии США Дж. Маршалл отмечал: "Хроника этой битвы дает много уроков для всех, кто занимается военным искусством. Штурм столицы нацистской Германии -- одна из самых сложных операций советских войск в ходе второй мировой войны... Эта операция представляет собой замечательные страницы славы, военной науки и искусства".
8 мая маршал Жуков председательствовал на исторической церемонии подписания Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и выполнил эту задачу с большим достоинством.
Вот как описывает К. Симонов, один из свидетелей, момент подписания акта о капитуляции Германии:
"И однако, когда при участии других фронтов именно фронт Жукова взял большую часть Берлина, имперскую канцелярию и рейхстаг и именно Жукову было поручено принять безоговорочную капитуляцию германской армии, это было воспринято в народе как нечто вполне справедливое, люди считали, что так оно и должно было быть.
Очевидно, можно без преувеличения сказать, что среди присутствовавших там представителей союзного командования именно за его плечами был самый большой и трудный опыт войны. Однако капитуляцию неприятельской армии ему приходилось принимать впервые, и процедура эта была для него новой и непривычной. Если бы он сам воспринимал эту процедуру как дипломатическую, наверное, он бы чувствовал себя менее уверенно. Секрет той спокойной уверенности, с какой он руководил этой процедурой, на мой взгляд, состоял как раз в том, что он не воспринимал ее как дипломатическую. Подписание акта о безоговорочной капитуляции германской армии было для него прямым продолжением работы, которой он занимался всю войну: ему было поручено поставить на ней точку именно как военному человеку, и он поставил ее с тою же уверенностью и твердостью, которая отличала его на войне.
Трудно даже мысленно проникнуть в душу другого человека, но надо думать, что Жуков ощущал себя в эти часы не только командующим фронтом, взявшим Берлин, или заместителем Верховного Главнокомандующего, но человеком, представлявшим в этом зале ту армию и тот народ. которые сделали больше всех других. И как представитель этой армии и этого народа он лучше других знал и масштабы совершившегося, и меру понесенных трудов. В его поведении не было ни высокомерия, ни снисходительности. Именно для его народа только что закончившаяся война была борьбой не на жизнь, а на смерть, и он вел себя с той жесткой простотой, которая пристала в подобных обстоятельствах победителю".
В последующем Жуков в качестве главнокомандующего оккупационными войсками в Германии и главы военной администрации много и усердно, как и во время войны, занимался послевоенным устройством войск в полевых районах дислокации в Восточной Германии.
Глава третьяО НЕКОТОРЫХ ИТОГАХ ВОЙНЫ И ЦЕНЕ ПОБЕДЫ
Таким образом, Великая Отечественная война завершилась полной победой Советского Союза над фашистской Германией. Да, победа нам досталась неимоверно тяжело. Но вместе с тем радостно сознавать, что мы все же победили, что не зря люди гибли и перенесли столько лишений и страданий. Для лучшего понимания значения победы не следовало бы забывать и о том, какие цели ставил перед собой Гитлер.
Обратимся к некоторым положениям плана Гитлера, зафиксированным на бумаге 3 марта 1941 г.:
-- вся территория Советского Союза должна быть разделена на ряд государств с собственными правительствами, с которыми "мы могли бы заключить мир";
-- еврейско-большевистская интеллигенция -- "угнетатель народа" -- должна быть устранена;
-- ни при каких обстоятельствах на место большевистской России не должна прийти Россия национальная, которая, как доказывает история, в конечном счете снова окажется враждебной Германии;
-- с использованием минимума вооруженных сил должны быть созданы социалистические государственные образования, "которые находились бы в зависимости от нас".
Его намерения по истреблению 30--40 млн славянских народов уже практически осуществлялись.
И если вспомнить, какая участь была уготована нашим и другим народам согласно гитлеровским планам, то нетрудно понять, какое великое дело сделали советский народ и его вооруженные силы, одержав победу над заклятыми врагами нашей Родины.
24 июня 1945 г. в ознаменование Победы над Германией в Великой Отечественной войне на Красной площади в Москве состоялся парад, который принимал Жуков. Парадом командовал Рокоссовский. Выступая на параде, маршал Жуков говорил: "На советско-германском фронте был растоптан авторитет германского оружия и предрешен победоносный исход войны в Европе. Война показала не только богатырскую силу и беспримерный героизм нашей армии, но и полное превосходство нашей стратегии и тактики над стратегией и тактикой врага... В Отечественной войне Красная Армия с честью оправдала великое доверие народа. Ее славные воины достойно выполнили свой долг перед Родиной. Красная Армия не только отстояла свободу и независимость нашего Отечества, но и избавила от немецкого ига народы Европы. Отныне и навсегда наша победоносная Красная Армия войдет в мировую историю как армия освободительница, овеянная ореолом немеркнущей славы".
Во все времена главной целью войны было достижение победы или по крайней мере заключение мира на приемлемых условиях. "Пиррова победа" всегда считалась нежелательной, но все же и такая победа была предпочтительней, чем поражение. Как говорил Дмитрий Донской своим дружинам перед Куликовской битвой, "не бойтесь смерти, бойтесь поражения. Оно и смерть принесет вам и бесславие". Это относится не только к воинам, но и государствам.
Во время Великой Отечественной войны из-за непримиримости целей сторон вооруженная борьба носила особо ожесточенный характер и поэтому речь шла о победе любой ценой, ибо альтернативой этому было лишь сокрушительное поражение со всеми вытекающими тяжелейшими последствиями, жертвами и издержками. Какие-либо полумеры и компромиссы исключались. Для СССР речь шла о жизни и смерти ее народов. Это накладывало свой отпечаток и на наше военное искусство, в том числе и на полководческое искусство Г.К. Жукова.
Как показывает исторический опыт, цена победы обычно определяется степенью сложности условий, в которых она достигается, силой противостоящего противника, военно-политической и стратегической значимостью одержанной победы, общими (благоприятными или неблагоприятными) итогами войны, проявлением уровня военного искусства, людскими потерями и материальными издержками войны. Когда речь идет о коалиционной войне, важное значение имеет и вклад той или иной страны в общую победу.
Известно, в каких неимоверно трудных условиях и с каким сильным и коварным противником пришлось иметь дело советскому народу и его вооруженным силам в Великой Отечественной войне. Огромное историческое значение победы, достигнутой во второй мировой войне, и решающий вклад в ее достижение со стороны советского народа считались до сих пор общепризнанными.
В свое время решающую роль Советских Вооруженных Сил в войне признавали и высоко оценивали президент США Ф. Рузвельт, премьер-министр Великобритании У. Черчилль и другие руководители государств-союзников по антифашистской коалиции.
У. Черчилль был вынужден признать, "... что все наши (западных союзников -- М.Г.) военные операции осуществляются в весьма незначительных масштабах... по сравнению с гигантскими усилиями России".
"Если бы Советский Союз, -- писал госсекретарь США Э. Стеттиниус, -- не смог удержать свой фронт, у немцев создалась бы возможность захвата Великобритании. Они могли бы также захватить Африку, и в этом случае им удалось бы создать свой плацдарм в Латинской Америке".
Государственный секретарь США К.Хэлл откровенно заявлял: "Мы должны всегда помнить, что в своей героической борьбе против Германии русские, возможно, спасли союзников от сепаратного мира с немцами. Такой мир унизил бы союзников и открыл двери для следующей Тридцатилетней войны".
Высокую оценку нашей победе и военному искусству давал генерал Д. Эйзенхауэр в своих беседах с маршалом Г.К. Жуковым.
Роль Советского Союза в достижении победы и значимость самой победы не вызывала сомнений. Но в последние годы все это как-то стало переиначиваться.
Слышатся уже голоса не только о "виновности" СССР в развязывании войны, но и вообще напрасности сопротивления фашистскому нашествию, об ошибочности позиции западных стран, ставших на сторону Советского Союза. По мнению сторонников таких утверждений сопротивление фашизму и победа над ним только отдалили крушение коммунистического режима и имели регрессивное значение. Поэтому власовцы, бандеровцы, дезертиры, бежавшие с фронта и прочие предатели были, оказывается, более дальновидными и прогрессивными людьми, еще тогда начав борьбу против сталинского режима. А все фронтовики и большинство нашего народа были бессознательной, неполноценной массой, делавшей во время войны не то, что надо было делать. Как когда-то писал один поэт про Минина и Пожарского: "Подумаешь, спасли Расею! Может было б лучше не спасать".
Невозможно требовать от каждого человека, чтобы он был патриотом, но если Родина для него чужая, то видимо, можно и нужно рассчитывать на элементарную гражданственность, хотя бы на уровне мопассановской Пышки, которая хоть и была женщиной легкого поведения, но не хотела иметь дела с пруссаками, оккупировавшими ее страну...
И в свете сказанного, чтобы убедительно ответить на вопрос, не напрасно ли мы воевали, о роли и значении победы во второй мировой войне, надо историю этой войны рассматривать не изолированно, а в общей исторической ретроспективе и перспективе. При таком рассмотрении перед нами предстают два ее взаимосвязанных аспекта.
Первый из них -- философский, связанный с извечным вопросом, что же ждет человечество в будущем, были ли идеи социализма лишь историческим эпизодом, иллюзией, может ли быть более совершенное, социально справедливое общество, чем то, которое существует сейчас в западных капиталистических странах или диалектику развития общества надо снова "притормозить", как это пытался сделать Гегель, но теперь уже у новых Бранденбургских ворот. Этот вопрос требует отдельного рассмотрения. Но в связи с упомянутыми выше суждениями об этом приходится говорить только потому, что он затрагивает и смысл Великой Отечественной войны, за что сражались народы нашей страны. Что, какие идеи надо быть готовым защищать, -- эти вопросы остро встают перед российской армией и сегодня.
Второй аспект -- социально-политический и связан он с утверждением о том, что если бы не советский строй, не коммунистический режим, то на нашу страну никто бы не нападал. Несомненно, возникновение Советской Республики усилило противоречия с капиталистическим миром и служило одним из стимулов, подталкивающих фашистскую агрессию на восток. Но многочисленные факты и документы свидетельствуют о том, что если бы даже в нашей стране продолжал существовать царский или буржуазно-демократический строй, то все равно России не удалось бы избежать войны против Германии. Цель ее экспансии на восток была заложена в германской и особенно фашистской политике весьма глубоко, основательно и она неуклонно осуществлялась бы при любых обстоятельствах.
Если все это учесть, то даже при неодинаковом отношении к идеям коммунизма то главное, что воодушевляло и объединяло большинство людей была идея защиты Родины, спасения Отечества и вместе с ним и всей Европы от угрозы фашистского порабощения, поэтому и писатель В.Набоков, и генерал Деникин, и многие другие антисоветски настроенные люди были не на стороне Гитлера, а на стороне России. И главная цель государственной политики в этот период была связана со спасением Отечества, а не с мировой революцией, как это сегодня кое-кто изображает. Всем было понятно, что если бы Гитлеру удалось победить, то вся история человечества была бы отброшена на несколько десятилетий назад.
Поэтому героическая самоотверженная борьба советского народа с фашизмом и победа над ним в союзе с другими народами антигитлеровской коалиции имели огромное историческое, прогрессивное значение. Наша страна, как и другие государства Европы и Азии, боровшиеся с фашизмом, отстояла свою независимость. В результате победы во второй мировой войне и усиления национально-освободительной борьбы рухнула позорная колониальная система и многие народы встали на путь самостоятельного развития. Никто, видимо, не возьмется отрицать прогрессивность этого явления в истории человечества. Без победы во второй мировой войне не было бы и многих других позитивных изменений, которые произошли в послевоенные годы, в том числе и в судьбах немецкого и японского народов, которые сейчас и процветают прежде всего в результате свержения фашизма и милитаризма. Да и наш народ в годы войны многое увидел в ином свете, чем ему внушалось, и это в последующем способствовало его пробуждению. Таковы в нескольких словах социально-политическое значение и главный показатель цены достигнутой победы во второй мировой войне.
Но поскольку, несмотря на все это, говорят, что все равно никакой победы не было, что вместо Дня Победы надо установить день траура, мотивируя это ссылками на большие потери и наше неумение воевать, то, видимо, есть смысл задуматься, какие же история выработала объективные критерии, определяющие победы и поражения. Из чего же всегда исходили, чтобы отличать победу от поражения?
Во-первых, в практике общественной жизни и исторической науке при подходе к этому вопросу исходили из того, какие военно-политические и стратегические цели ставили перед собой воюющие стороны и насколько они на деле достигались.
Известно, что цель фашистской Германии состояла в захвате и ликвидации СССР, как государства, порабощении и истреблении огромных масс славянских и других народов, составляющих "низшую расу", в завоевании мирового господства. Советский Союз и другие страны антигитлеровской коалиции ставили своей главной целью защиту свободы и независимости своих государств и других народов, разгром и искоренение фашизма. Как достигнуты эти цели? Германия, Япония и их союзники потерпели полное поражение, ликвидирован навязанный народам фашистский режим. Советский Союз и другие страны антигитлеровской коалиции сокрушили агрессоров на Западе и Востоке и освободили оккупированные врагом территории. И не фашисты пришли в Москву, Лондон и Вашингтон, как это они планировали, а войска союзных стран вступили как победители в Берлин, Рим и Токио. Если бы был "разгром советских войск под Москвой", как утверждает "Столица", фашисты пришли бы в Москву, но они были отброшены от Москвы и наши войска пришли в Берлин. Вот ведь в чем "нестыковка" в позиции ниспровергателей нашей истории.
Во-вторых, была ли победа или поражение на войне, определяется тем, в каком состоянии страна и армия закончили войну. Советский Союз, несмотря на огромные потери и разрушения, вышел из войны окрепшим и более мощным государством, чем до начала войны, как в экономическом, так и военном отношении, фашистский рейх и бундесвер, милитаристская Япония и ее армия были сокрушены и вообще перестали существовать, территории государств-агрессоров оккупированы союзными войсками.
В-третьих, как показывает исторический опыт, на достигнутую победу накладывает особый отпечаток "качество победы", ее цена, выраженная не только в приобретениях, но и потерях и издержках, понесенных во время войны. Наиболее распространенный в публицистике тезис состоит в том, что мы "неправильно" воевали и победили. Страна вообще к войне не была подготовлена. Армия начала и кончила войну, не умея воевать, оружие ее было никудышним, "все ее командиры и полководцы были бездарными". Не делается даже исключения ни для Жукова, ни для Конева, ни для Рокоссовского, ни для Покрышкина, ни для сержанта Павлова, ни для кого.
Но такого не может быть, чтобы немцы все делали правильно, а мы во всем поступали неправильно и каким-то чудом взяли и победили. В действительности были многие экономические, политические и военные факторы, которые предопределили нашу победу. Серьезный фундамент обороны был заложен еще до войны. Советский Союз, несмотря на большие потери в народном хозяйстве в 1941-42 гг., уже во второй половине войны в производстве основных видов оружия превосходил Германию, которая опиралась на промышленность всей Западной Европы.
Для сравнения можно вспомнить, какие неразрешимые трудности испытала царская Россия в обеспечении армии оружием и боеприпасами в период первой мировой войны. И во время Великой Отечественной войны были большие ограничения и трудности в обеспечении продовольствием тружеников тыла, проявивших не меньшее мужество, чем солдаты на фронте. Но ради спасения Отечества все это приходилось терпеливо сносить. Нужды фронта и тыла в основном удовлетворялись. Многое справедливо говорится об ущербности советского тоталитарного политического режима. Но, как уже говорилось, надо бы задуматься и над тем, почему демократическая Франция вместе с английскими и бельгийскими войсками летом 1940 г. за короткий срок потерпела сокрушительное поражение? Почему не выдержал испытание войной еще более тоталитарный режим фашистской Германии? А советский политический режим, несмотря на все его изъяны, добился активного участия основной массы народа в Великой Отечественной войне, что явилось решающим условием победы. Все это надо всесторонне, объективно исследовать, преодолевая как прежние узость и идеологический догматизм, так и современные нигилистические крайности.
Во всяком случае, можно определенно сказать, что жесткая централизация политической и военной власти, строгая требовательность и ответственность во всех звеньях, установившиеся в нашей стране во время войны, имели не только отрицательные, но и некоторые положительные стороны. Было и насилие, порой совершенно недопустимое и неоправданное даже с точки зрения интересов военного времени, особенно со стороны органов НКВД. Но нельзя согласиться и с тем, что все якобы держалось на насилии. Это не только несправедливо и оскорбительно для участников войны, но и не соответствует действительности. Уж какие свирепые репрессивные меры с массовыми расстрелами применяли фашисты, но они так и не смогли покорить большинство советских людей и партизан на оккупированной территории. Вообще российскими народами одним лишь насилием управлять невозможно.
Иногда события войны изображают так, что наша страна при любых обстоятельствах, чуть ли не автоматически должна была победить, поскольку у нас было больше населения, территории, ресурсов. Но Россия в 1904--1905 гг. еще больше превосходила Японию по этим показателям, однако потерпела поражение. В действительности, в 1941--1942 гг. из-за крупных просчетов политического руководства и военного командования у нас были отчаянные моменты, и мы стояли порой на грани поражения, но все же наш народ сумел выйти из этих трудных положений и одержать победу. Как подчеркивал Г.К. Жуков, для этого требовалось и умелое стратегическое руководство и высокий уровень военного искусства. Совершая только просчеты и ошибки, одержать победу невозможно.
Наш народ по достоинству оценивает большой вклад в победу, который внесли народы и армии США, Великобритании, Франции, Китая и других стран антигитлеровской коалиции. Г.К. Жуков прямо говорил об этом генералам Эйзенхауэру и Монтгомери. Мы высоко ценим самоотверженную борьбу с фашистскими захватчиками бойцов воинских соединений и партизан Югославии. Мужественно сражались вместе с Советской Армией Войско Польское и Чехословацкая армия. Навсегда в летописи антифашистской борьбы войдут действия патриотов Болгарии, Румынии, Албании, Венгрии, участников движения Сопротивления, широко развернувшегося в оккупированных странах.
Но историческая истина состоит в том, что советский народ и его Вооруженные Силы преградили дорогу фашистским агрессорам к мировому господству, их экспансии на другие страны и континенты. Именно на советско-германском фронте происходили главные битвы второй мировой войны. Здесь были достигнуты основные результаты в вооруженной борьбе. На советско-германском фронте фашистское военно-политическое руководство использовало подавляющую часть своих войск и войск европейских союзников. В течение первых двух лет против Советской Армии сражались почти все действующие силы вермахта. В течение последующих лет на советско-германском фронте находилось две трети общего числа соединений, которыми располагала тогда фашистская Германия. Ни на одном из фронтов второй мировой войны не было столько продолжительных, непрерывных и ожесточенных военных действий, как на советско-германском фронте. С первого до последнего дня, днем и ночью здесь шли кровопролитные сражения, которые в разное время охватывали или весь фронт, или значительные его участки.
Советскими Вооруженными Силами было разгромлено 507 немецко-фашистских дивизий и 100 дивизий ее союзников, почти в 3,5 раза больше, чем на всех остальных фронтах второй мировой войны.
На советско-германском фронте вооруженные силы Германии потеряли более 73% убитыми, ранеными и пленными из общих потерь за войну. Здесь же была уничтожена основная часть военной техники вермахта: свыше 70 тыс. (более 75%) самолетов, около 50 тыс. (до 75%) танков и штурмовых орудий, 167 тыс. (74%) артиллерийских орудий, более 2,5 тыс. боевых кораблей, транспортов и вспомогательных судов.
Небывалым в истории был пространственный размах вооруженной борьбы на советско-германском фронте. С первых же дней она развернулась здесь на рубежах протяжением свыше 4 тыс. км. К осени 1942 г. фронт превысил 6 тыс. км. В целом, протяженность советско-германского фронта была в четыре раза больше северо-африканского, итальянского и западно-европейского, вместе взятых. О глубине территории, на которой происходило военное противоборство Советской Армии с армиями фашистского блока, можно судить по тому, что советские войска прошли от Сталинграда до Берлина, Праги и Вены более 2,5 тыс. км. От немецко-фашистских захватчиков было освобождено не только 1,9 млн.км2 советской земли, но и 1 млн. км2 территории стран Центральной и Юго-Восточной Европы.
Все это предопределило и размах полководческой деятельности Г.К. Жукова, К.К. Рокоссовского, А.М. Василевского, И.С. Конева, Р.Я. Малиновского, И.Д. Черняховского и других наших замечательных полководцев, не сравнимый с тем, что было на других фронтах второй мировой войны.
Даже открытие второго фронта не изменило значения советско-германского фронта, как главного в войне. Так, в июне 1944 г. против Советской Армии действовало 181,5 немецких и 58 дивизий сателлитов Германии. Американским и английским войскам противодействовали 81,5 немецких дивизий. Перед завершающей кампанией 1945 г. советские войска имели против себя 179 немецких и 16 дивизий ее союзников, а американско-английские войска 107 немецких дивизий. Не говоря уже о том, что в первые, самые трудные годы войны СССР один противостоял фашистскому агрессору. Конечно, были разные дни войны. Были крупные неудачи и поражения 1941--1942 гг. Но и в первой половине войны были не только поражения и неудачи. Были победы под Москвой, Сталинградом, Курском и в других сражениях.
А в операциях 1944-1945 гг. советские Вооруженные Силы настолько превосходили армии противника во всех отношениях (в вооружении, технике, умении воевать, высоком моральном духе), что в короткие сроки прорывали его оборонительные рубежи, сходу форсировали крупные водные преграды, окружали и уничтожали крупные группировки противника, показывая высочайшие образцы военного искусства, хотя успехи и в этих операциях достигались путем огромного напряжения сил армии, флота и тружеников тыла. Именно эти блестящие наступательные операции, о которых теперь принято "скромно" умалчивать, привели нас в конечном счете к желанной победе.
Как писал Эйзенхауэр, "великие подвиги Красной Армии во время войны в Европе вызвали восхищение всего мира. Как солдат, наблюдавший кампанию Красной Армии, я проникся глубочайшим восхищением мастерством ее руководителей".
В 1996 г. в Париже опубликована книга французского ученого Жака Сапира "Забытая Маньжурия". В ней он, сопоставляя войны, которые вела Россия в ХХ в., приходит к выводу о преимуществе советской системы ведения войны над германской. "В ходе войны, -- пишет он, -- германские офицеры, ответственные за стратегическое планирование, пришли к тому, что стали презирать своих начальников и восхищаться Советским Союзом".
При оценке итогов Великой Отечественной войны особенно остро поднимается вопрос о наших жертвах во время войны. Из-за наших больших людских потерь ставится под сомнение вообще значимость достигнутой победы, поскольку, мол, мы победили исключительно за счет того, что завалили противника своими трупами. Но результаты войны, цена победы, как уже отмечалось -- это прежде всего разгром врага, защита Родины, избавление своего и других народов от фашистского порабощения. Если бы мы не смогли победить и потерпели поражение, наша страна потеряла бы все и общие потери были бы неизмеримо большими. Нет слов, безмерно тяжелы и случившиеся утраты и жертвы войны. И нет, наверное, ничего более недостойного и кощунственного, как злорадство по поводу людских и материальных потерь, использование этой чрезвычайно болезненной темы в неблаговидных целях.
Если говорить о потерях Советского Союза в целом, то его людские потери составляют около 27 млн. человек.
Война не только уничтожала людей, опустошала казну и несла разрушения, она препятствовала созданию новых ценностей, привела к ряду отрицательных последствий в области экономики, демографических процессов, которые в совокупности составили косвенные издержки войны. Огромны и наши военные потери. Но они все же не такие, как иногда изображается.
Идет какое-то глупое соревнование, кто придумает больше потерь. Один известный деятель говорит о том, что потери советских войск в 14 раз превышали потери фашистских войск (это, по существу, все мужское население страны). Другой сообщает о 22 млн. безвозвратных военных потерь. И если некоторые редакции весь этот бред охотно печатают, следовательно, кому-то все это очень нужно.
Вместе с тем надо самокритично признать и то, что многие домыслы порождались тем, что не были своевременно опубликованы подлинные данные. Автору, совместно с военными и гражданскими специалистами-демографами, пришлось основательно заниматься изучением документов, анализом и сопоставлением различных данных у нас и за рубежом, а по нашим вооруженным силам -- прежде всего ежемесячных донесений фронтов о потерях.
В результате было установлено, что общие безвозвратные потери Советских Вооруженных Сил вместе с союзниками -- польскими, чехословацкими, болгарскими, румынскими воинами (75943 чел.) к концу войны составляли 10,3 млн. человек. Потери фашистского блока -- 9,3 млн. чел. (7,4 млн. человек фашистская Германия, 1,2 млн. -- ее сателлиты в Европе, 0,7 млн. -- Япония в маньчжурской операции), не считая потерь вспомогательных частей из числа иностранных формирований, воевавших на стороне фашистов (по некоторым данным -- до 500--600 тыс. человек).
При этом безвозвратные потери Советских Вооруженных Сил, включая войска КГБ, МВД (погибло, умерло от ран, пропало без вести, не вернулись из плена и небоевые потери) за годы войны, с учетом Дальневосточной кампании, составляют 8 668 400 человек, в том числе армии и флота -- 8 509 300 чел., погранвойск КГБ СССР -- 61 409 чел., внутренних войск МВД СССР -- 97 700. Значительная часть всех потерь приходится на 1941-42 гг. (3 048 800 чел.) ввиду крайне неудачно сложившихся обстоятельств для нас в первом периоде войны.
Безвозвратные потери по годам войны выглядят следующим образом: 1941 г. (за полгода войны) -- 27,8; 1942 г. -- 28,2; 1943 г. -- 20,5; 1944 г. -- 15,6; 1945 г. -- 7,5% от общего количества потерь. Следовательно, за первые полтора года войны наши потери составили 57,6, а за остальные 2,5 года -- 42,4%.
Для выяснения подлинных данных о потерях следует иметь в виду и следующие обстоятельства. Так, при изучении документов военно-мобилизационных и репатриационных органов выявлено, что при проведении мобилизации на освобожденной от оккупации территории СССР в 1943--1944 гг. в Советскую Армию вторично было призвано 939700 военнослужащих, ранее находившихся в плену, в окружении и на оккупированной территории. Кроме того, 1 836 000 человек бывших военнослужащих вернулось из плена после окончания войны. Поэтому все эти военнослужащие (общей численностью 2 775 700 чел.) из общего числа безвозвратных потерь исключены. Исходя из этого складывается количество потерь 8,6 млн. человек.
Г.К. Жуков первым из числа крупных руководителей занялся проблемой военнопленных, поднял вопрос о произволе, репрессиях против тех, кто был в плену. По его инициативе было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров от 26.06.1956 г "Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей".
В ходе работы, упомянутой выше, нашей комиссии пришлось столкнуться с источниками, где эти вторично призванные в армию (около 1 млн. человек), а иногда и люди, возвратившиеся из плена или оставшиеся за рубежом, зачислялись в наши безвозвратные потери. При ознакомлении с некоторыми зарубежными материалами мы встретились с таким подходом, когда в число наших потерь включались потери власовцев, бандеровцев и других националистических, профашистских формирований, которые сражались против Советской Армии на стороне врага. Причем некоторые из этих людей дважды включались в число наших потерь. Вначале -- как попавшие в плен, а затем как погибшие. Но засчитать эти потери надо той стороне, на чьей они воевали.
Нет слов, приведенные выше потери огромны, и без боли о них говорить невозможно. Но тем более грешно добавлять к ним что-то надуманное.
По расчетным данным, составленным по трофейным и другим документальным материалам, безвозвратные потери фашистского блока составляют 8 649 000 чел. (фашистской Германии -- 7 413 000, ее сателлитов -- 1 245 000), из них на советско-германском фронте 7 168 000. После окончания войны из Советского Союза было возвращено из плена 1 939 000 немецких военнослужащих. Таким образом, боевые потери самой фашистской Германии к концу войны составили около 7,4 млн. чел., а с учетом возвращенных пленных безвозвратные потери составили 5,5 млн чел., ее союзников 1,2 млн чел. (всего 6,7 млн чел.). Не говоря уже о том, что в 1945 г. вся фашистская армия в полном составе капитулировала перед Советской Армией и союзными армиями.
Безвозвратные потери Квантунской армии Японии в период боевых действий на Дальнем Востоке (август -- сентябрь 1945 г.) составили 677 700 чел., в том числе убитыми 83 737 чел. Наши потери в маньчжурской операции составили 12 тыс. человек.
В сведениях, опубликованных в ФРГ и других западных странах, данные о потерях фашистского блока явно занижены. Например, не учитываются потери союзников Германии -- Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии; иностранных формирований, воевавших на стороне фашистской Германии (власовцы, словаки и др.); тыловых учреждений вермахта, строительных организаций, в которых в основном работали лица других национальностей (поляки, чехи, словаки, сербы, хорваты и др.). Следует подчеркнуть также, что СССР и Германия возвратили после войны примерно по два миллиона человек военнопленных, в то время как наших пленных Германией было захвачено больше. (По некоторым данным пленных было около 5 млн. человек).
Таким образом, если учесть потери вспомогательных частей Германии, исключить наши потери, связанные с гибелью военнослужащих в плену ввиду зверского с ними обращения со стороны фашистов и взять соотношение потерь за всю Великую Отечественную войну, включая Маньчжурскую операцию, то общие боевые потери советских вооруженных сил и наших восточно-европейских союзников с одной стороны и Германии и ее союзников с другой стороны, расходятся не в такой степени, как это изображается.
В телесериале "Монстр" диктор говорит, что мы за время войны потеряли 27 млн., а немцы 6 млн. человек. Но почему в нашей стране берут всех (и русских, и казахов, и грузин, и др.), в том числе потери на Дальнем Востоке, а со стороны фашистского блока только немцев, а где -- австрийцы, венгры, румыны, финны, другие, кто воевал против Советского Союза? Почти через полстолетия после войны неловко говорить о любых потерях, с чьей бы то стороны они ни были, но делать это приходится только для того, чтобы показать недопустимость такой подтасовки фактов.
Как уже отмечалось, безвозвратные военные потери советских Вооруженных Сил составляют 8,6 млн. человек. Остальные наши потери (