Хорошо бы и нам найти пример с этой матери. Най­ти и обласкать падшего, а наипаче быть самому осто­рожным и, прошедши все опыты, быть близко к Богу и показать свой пример, и не от одной буквы, а быть на деле самому. Ах, как враг хитрый ловит вообще спасающихся: в одно прекрасное время ехал я зимой, был мороз в трид­цать градусов, враг и научил меня: "Сними шляпу и молись на долине за лошадьми, ведь все делатели, что не делают, да успеют". Я действительно снял шапку и давай молиться, а потом мне стало казаться в очах, буд­то Бог очень близко. Что же получилось? Голову просту­дил, потом захворал, был сильный жар, 39 градусов. Вот я тут поработал, а когда пришел в себя, за это мно­го молился и постовал. Молиться можно на долине, но не снимая шапки в 30 градусов мороза. Кто спасается и ищет Господа не от какой-нибудь корысти, того, какое бы то ни было искушение приве­дет не на грех, а на опыт. Нужно только после этого искушения больше прибавить силы и с рассуждением действовать. Не особенно забиваться и попадать к небу, а понемножку, как тебе на сердце придет, а не как рев­нитель. Нужно быть осторожным и помнить Бога, когда работаешь, наипаче ловишь рыбу, помышлять об уче­никах Господа, которые также раскидывали сети. Когда пашешь -- помышлять, что труд есть во спасение. Нуж­но читать изредка молитвы Богородице, а в густом лесу помышлять о пустыне, где спасались прежние отцы. На жатве думать вообще о делателях добрых дел, тружени­ках Божиих. Когда один едешь или идешь, то нужно со­ображать, что все пустынники были одиноки. Ежели же нагнала тебя толпа, то помышляй, что за Господом за Самим шли тысячи слушателей слова Его. Хотя все мы как человеки грешны, но создание и образ Божий. Наи­паче ежели какие страсти плотские, то воображай кар­тину в очах своих -- Крест Господен и громко на врага кричи: "Пойдем со мной на крест, ты был как ангел и предстань одесную, а я тогда буду святой и оба не будем мучиться, а то ты и меня мучаешь, и себя". Когда никого не видно, то громко открикивайся от врага: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного и молитвами Богородицы сохрани меня". А если видишь, что около тебя кто-нибудь близ­ко, то тайно духом возноси молитву Иисусову. Затем причащайся как можно чаще и ходи в храм, какие бы ни были батюшки. Считай батюшек хорошими, потому что ты как спасающийся -- тебя враг искушает, а у него тоже семейство и он тоже человек. Ему бы надо было поступить в исправники, а он пошел в батюшки. Ведь он бы рад спросить, да нет у нас таких живых людей дать ему благой совет. В настоящее время кто может со­вет дать, так они в уголочки позагнаны. Вот еще как враг завистлив к тем, кто ищет Господа и кого он ничем не может искусить -- он прямо посы­лает болезнь. Кто молится земными поклонами -- у тех заболевает спина, у странников -- ноги и все по наваж­дению вражьему; постников давит такая жажда, что ни выскажешь, на смиренных посылает из женского пола с какими-нибудь неудовольствиями, на несеребролюбивых наводит будто завтра умрет с голоду, у тех, кто крестится, отнимается рука, нередко мутятся глаза, иногда делаются судороги. В ночное время тем более велит поспать враг, а то явит треск, разный страх и всякие всяческие. То явит милость, что видит все и всяким вра­жеским своим хитрым наваждением, а наипаче в лесу он старается всеми силами победить. На трудолюбивых старается нагнать леность. Как это все -- победить! На все нужно бить: молиться немного, но .ударять себя, когда никого нет, крепко правильно и физичес­ки, чтобы даже пол дрожал, только стараться, чтобы никто не видел -- тогда это все будет здорово и прой­дет, и будешь опытен и примешь все это с радостью, потому что тебя враг научил, а не искусил -- наипаче еще научил любить Бога. Вот тебе и враг! Хвать, хвать, а пользы нет. Возьми в пример худого еврея: обманывал, обманывал -- глядишь доспелся расторгуй (разорился), так и враг трудился да не над тем. Вся жизнь моя была болезни. Всякую весну я по со­рок ночей не спал. Сон будто как забытье, так и прово­дил все время с 15 лет до 38 лет. Вот что там более меня толкнуло на новую жизнь. Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало как с маленьким, мочился в постели. Киевские сродники исцелили, и Симеон Пра­ведный Верхотурский дал силы познать путь истины и уврачевал болезнь бессонницы. Очень трудно было все это пережить, а делать нужно было, но все-таки Гос­подь помогал работать, и никого не нанимал, трудился сам, ночи с пашней мало спал. Когда я стал ходить по святым местам, то стал чув­ствовать наслаждение в другом мире. Ходил временно не всегда по святым местам; испытывал много чего; видел, как Богу служат в обители святой, и думал, что в миру кто делает со страхом и благословением Божиим тоже участник даже и больший, потому что Сам Само­держец Царь крестьянином живет, питается от его рук трудящихся, и все птицы крестьянином пользуются, даже мышь и та им питается. Всякое дыхание да хвалит Господа и молитва все за крестьянина -- только бы он не сквернословил! Велик, велик есть крестьянин перед Господом: он никаких балов не понимает, он в театре редко бывает, он только помнит: Сам Господь подать нес и нам велел -- Божий трудовик! У него вместо орга­нов коса в руках; вместо увеселений -- соха у сердца; вместо пышной одежды какой-нибудь твердый армячок; вместо тройки лихой какая-нибудь усталая лошадка. Он едет и вспоминает от души ко Господу: "донеси меня с этой долины в свое прибежище или до города". Вот тут-то на нем Христос! а сам пешечком со слезами. Он здесь со Христом, а там уже давно на нем пребывает рай, то есть он заготовил Житницу Божию. Нередко приходится со словами Бога умолить и Фрола, и Лавра помянуть, а все же-таки с Богом и тут ему радость! А без Бога хотя и на тройке мчаться, а уныния полный экипаж. Что им завидовать! у них как у худого еврея какой-нибудь гнилой товар, да подкрашен или подлажен. Хвать, а его и нет, то есть деньги заплатил, а пользы не получил. Вот их радость -- как надежды на весенний лед. У них едет только пышное платье, а душа во мраке. Но дей­ствительно не у каждого так бывает: "порфира не погу­бит, а рубище не вознесет", но на все нужно умение и опыт. Всегда нужно себя в одежде унижать и считать себя низким, но не на словах, а духом действительно. Брил­лианты тоже Божие создание и золото украшение Цари­цы Небесной -- бисер чтимый, но только нужно суметь его сохранить. Мы одеваемся в жемчуг -- делаемся выше городов, подымаем дух -- и рождается порок гордости и непокорности ко всему. А вы знаете, кто у нас не поко­рился? Один сатана! Он трепетал, он не спал и сроду не кушал, а вы знаете, где он находится? Нужны только унижение и любовь -- в том и радость заключается! Любовь -- большая цифра! пророчества прекратятся и знания умолкнут, а любовь никогда. Не так как строго говорится, а маленько, маленько сохраним -- осталь­ное все приложится. Не нужно добиваться почета и уче­ния, а следить и искать Господа и все ученые послуша­ют глагол твоих или изречения твоего. Мне пришлось много бывать у архиереев, много я беседовал с ними, вот всячески испытывали. Придешь с сокрушенною ду­шою и смиренным сердцем -- их учение остается нич­тожным и слушают простые слова твои, потому что ты придешь не с простым духом, а от милости Божией. Ты одно изречешь слово, а они нарисуют себе целую кар­тину, только бы ты шел не ради гнусной корысти. Они, хотя и хотят испытать и ищут что-нибудь, но ты как не с простыми -- словами, то есть в страхе -- вот тут-то у них замирают уста и они противоречить не могут. Так я много бывал в духовных академиях: в Киевс­кой, в Московской, Казанской и более в Петербургской. В настоящее время, в такую смуту 1907 года действи­тельно на всех не повлияешь. И Сам Господь не на всех повлиял и про некоторых заготовил ад и тьму, которые есть следят за Господом, с теми пришлось мне побесе­довать по поводу всей смуты. Я больше беседовал с ними о любви, но они много изумлялись о любви более из опыта, которая пережита мною. Так нужно быть на все приготовленным и не в науч­ном настроении духа. Если не будешь искать корысти нигде и стремиться, как бы утешить, призовешь Госпо­да душевно, то и бесы вострепещут от тебя, и больные выздоровеют, только бы все делать не от гнусной коры­сти. А будешь искать каких-нибудь случаев для брюха, для славы, для сребролюбия, то не получишь ни здесь ни там, то есть ни небесного ни земного, а будешь ста­раться, действительно Господь даст в чем нуждаешься и получишь, что тебе надо. Враг же сатана всегда ждет и ищет случая, как бы искусить, и говорит, побеседуй погромче для своей славы и покрасноречь для брюха! И ах -- сатана как лиса, сверток много, много. Все это пережито мною! Нет, не нужно просить и беседовать для славы своей -- это будет только беспокойство -- не дадут и не получишь, не приобретешь ни в земное на­слаждение, ни в небесную радость. Если будешь себе приобретать, то не украсишь ни храм, ни себя, а будешь живой мертвец, как в Евангелии гово­рится. Вот ученость для благочестия -- ничего! То есть я не критикую букву -- учиться надо, но к Богу взывать ученому не приходится. Он все на букве прошел и не приходится ему к Богу взывать. Буква запутала ему голо­ву и свила ноги, и не может он по стопам Спасителя ходить. Действительно есть и ходят по стопам Спасителя, но только очень помешало им настоящее время. Спутана вся Россия и не признает в ней паства своего пастыря, то есть на родине надо любить родину и в ней поставленно­го Батюшку-Царя -- Помазанника Божия. Много, много я кое-где бывал: бывал у сановников и офицеров и князей даже, пришлось Романовское по­коление видеть и быть у Батюшки Царя. Везде нужны подготовка и смирение и любовь. Вот и я ценю, что в любви пребывает Христос, то есть неотходно есть на тебе благодать -- только бы не искоренилась любовь, а она никогда не искоренится, если ставить себя невысоко, а любить побольше. Все ученые и знатные бояре и князья слушают от любви слово правды, потому что если в тебе любовь есть -- ложь не приблизится. Не так как пишется, но на деле-то попасть к Высо­копоставленным нужно быть очень осторожным и при­готовленным ко всему, тогда от веры твоей повлияет на них Господь своею красотой. Они встрепещут и твое простое слово примут за самое высокое образование, потому что в них скажется особенно чего не опишешь, то есть повлияет Сам Господь своею благодатью. Я греш- ный тут бывал то высказать не могу, у всех и вся и мно­го кое-чего видел. Одно главное: кто живет со Христом нищий и убогий, у того радость больше его хаты, а и во дворцах и у Высокопоставленных, как Бога нет, уны­ние больше хижин. Действительно много и среди арис­тократов таких, что благодати выше дворцов и умению к благочестию. Которые умеют себя унизить, у тех и бла­годать выше дворцов, не добиваются сей славы, а доби­ваются высшей благодати им и скорби как овсяная пле­ва для ветра. А которые ждут от Царя почестей и награ­ды, а сами не заслужили -- у них фундамент-то на пес­ке. Вода пришла и все унесло, то есть маленькая ошиб­ка, а они уже то давятся, то стреляются, то напивают­ся, потому что они не искали небесной славы, а искали земного удовольствия. Бога и то купили в магазине -- изумруд. А он-то, изумруд, у них заржавел, и ржавчина послужила свидетелем. Кто Богу и Царю служил и не искал славы, трудился -- заслуга. Не спал день и ночь, делал правду, служил Богу и уноровлял Батюшке Царю, на того и гора упадет -- его не задавит, перенесет все с радостию и получит наслаждение даже больше старого. Вспомнил еще один опыт и испытание в моей жиз­ни. Ходил в Петров пост на острова и там собирал лыко; таскал больше чем за полверсты в озеро мочить. Хлеба кушал малость, а оводов и комаров от себя не отгонял. В пять часов вечера я снимал рубашку, клал сто поклонов и творил Иисусову молитву. Враг-ненавистник очень много этому позавидовал, напустил уныние, даже не­удовольствия сделались. Едва-едва смог перенесть, но понял я, что ему досадил. Потом сам еще ошибся и его оклеветал, но тогда-то он меня вторично донял, то есть больше еще научил к опыту и остался нечестивый ос­меянный со своими хитростями. Его роль была богохуль­ство, а оно произошло от просимого мною чуда. Так вот, не советую просить чудес или подвиги большие брать, а брать подвиги по мере. Я действительно полу­чил пользу от оводов и комаров, цифра неписанная, и научился всякому терпению, вообще ударам или изну­рению тела. Придется если на мягком спать, то и хоро­шо в интеллигентном обществе, а в поле на кочке и слаще, и березонька под боком и зорьку не проспишь и на все это опыт. Еще в петровские ночи я пахал, оводов тоже не убирал с себя -- пускай покушают тело и по­пьют дурную кровь. Я размышлял: и они Божие созда­ние, так и я сотворен Богом. Кабы Бог не дал лета, не было бы и комаров. Ах, какой у мужика труд золотой и он делает все с рассуждением. Вот и комаров-то покор­мит и то во Славу Божию. Мужичок мудреный и опыт­ный. Душа живая у него и пережито им много. Однако жалко, что у него ум спит, потому что он не был в гимназии. Не известно однако, что бы с ним было, кабы поучился. Одно известно, учение в Боге и в Боге в храме и в храме соединяться с Господом, принимать Святые Тайны три раза в год. Если все это сохранить в себе, то будут на тебя нападки, преследования разные и вообще будут священники пытать, на все нужна сила и Бог даст дарование -- их буква останется дешевой ценой. Когда в храме священник, то нужно его почитать; если же с барышнями танцует, то напоминай себе, что это не он, а бес за него, а он где-то у Престола сам служит. А видишь, что он сладкие обеды собрал и куму­шек-голубушек созвал, то это потому, что у него своя­ченица барышня и шурин кавалер, а жене-то батюшко-вой и жалко их, он же Христовый все же батюшка и не сам, а пожалел их, так и представляй в очах картину. Хочу еще поговорить о сомнении. Я нашел много людей сомневающихся в себе с 16 лет и до 33 и мне пришлось беседовать по поводу сомнения. И так это со­мнение доходит до такой глубины в забытье, что пред­ставляется в конце концов, что даже не достоин в храм ходить, Святые Тайны принимать и на иконы, то есть на лик Божий взирать. Тут такая глубина, что и разоб­раться совсем невозможно. В святых Житиях сказано: нужно себя везде и повсюду проверять и исследовать. Действительно, нужно всегда себя проверять, я с этим согласен, только в середину точки зрения, а не до край­ностей. От крайностей человек помышляет, например, что в нем нет любви истинной. Я люблю не от сердца, а вижу у человека недостаток в чем-нибудь и жалею, а любовь далеко от меня отстоит, я недостоин любить и Бог не дал мне любви, как брат, например, любит. Что же получается? А выходит, что на Бога приносят хулу, что Он не дал любви. После этого отражается, что чело­век считает себя действительно недостойным. В таком случае не нужно думать о себе, что во мне любви нет, а просить наипаче Всевышнего, чтобы Он наказал мне любовь истинную и научил. Так Он научит! Можно и помышлять иногда, что не отбери у меня, Господи, любовь чистую и люблю довольно, и пускай она, лю­бовь, во мне торжествует во славу Христа и уповать на Высшие Силы. А больше добиваться любви до крайнос­ти нельзя! А какую Бог дал, такая пусть и будет! И так нельзя никому советовать, что "люби более", на все надо присматриваться строго, потому что человек любит ис­кренней душою, а враг хитрый по этому поводу и пред­ставит картину: "ты еще не учился любить, не достоин грешник, любят не так, а ты люби одного Бога, ходи с поникшей головой, не радуйся!" Нет, Бог веселых от рая не отказал, а наипаче их возлюбил, но только веселиться нужно во Господа. Вот еще враг хитрый задает такие фразы и научает: "пус­тынники молились и постились, и Сам Господь 40-днев­ный пост нес, а ты что за человек, за молитвенник и за постник, попостуй и соединись с Господом". Вот мы и начинаем пестовать и молиться недели, не спрося ни у какого старца, а сами от себя. Что же получится? Полу­чится самомнение и в глазах картина, что из подвижни­ков подвижник и будет видение и голос от иконы и потом что же? Враг так сумеет подойти с божественной стороны, что и срисовать никак невозможно. С большо­го поста, от физической усталости заболевает спина и нервы расстраиваются, и не хочет человек разговари­вать ни с кем. Все кажутся в очах его из грешников, нередко голова кружится, от слабости падают на пол и часто становятся ненормальными. Вот где нас добил враг, где нам поставил сети: в посте, в молитве доспел нас чудотворцами и явилась у нас на все прелесть. Тут-то мы и забыли и дни и часы и Евангельское слово отстоит далеко от нас. Нужно брать пример самый легкий, с жи­вотных, с лошадей. Посмотри: если на сытой лошади поедешь, она не убьет; на голодной -- устанет; держись середины, тогда не убьет, не пристанет, а как раз добе­жит до станка. Так и молиться надо немного, а думать побольше, наипаче в Великий Пост помышлять: "по­мяни мя, Господи, во Царствии Твоем". Духом удаляться будто как в пустыню. Наипаче Иису­сову молитву творить: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного". Куда идешь или едешь, как это сохранишь в себе, будешь ты у Бога и схимник и иеросхимонах. Иеросхимонах заставлен молиться, а ты сделаешь это по своей воле и Святые Тайны примешь дважды в великое говение. Так и в храме нужно стоять, когда придет радость молиться, если же леность придет, ударять себя в грудь, обзывать, оболгать сердце лени­вым, а вообще стыдиться не нужно в храме, потому что дом молитвы. Ведь какой-нибудь торговец если бы стал лениться отвешивать товар, то не убыл бы из корзины и не прибыл бы в карман. Не остаться бы и нам, то есть не выйти бы нам с дырявым мешком, в котором не сохра­нилось чего положено было. И не нужно выказывать себя, а вести серединку, тем более молиться лучше. Но кто духовную жизнь ведет, то тем более над тем всегда над­ругаются. Вот тут-то не надо стыдиться, а делать так, как Бог указывает, так и молиться. А то враг скажет: "не ходи в храм, там над тобой смеются псаломщики, дьякон и все священники, весь мир соблазняет, молись дома по 200 поклонов". Храм есть ковчег, как он не будет соблаз­нять врага, потому что там отпускаются в Храме грехи. В одно прекрасное время проникла мне мысль и глу­боко запала в сердце. Как говорится по слову Апостола Павла, "кто устроит храм, того адовы врата не одолеют никогда". Вот я стал неотступно Царицу Небесную про­сить и пришлось мне физически поработать, не один раз приходилось, крепко обнявши голову, глубоко, глу­боко подумать по поводу храма. Сам я человек безгра­мотный, а главное без средств, а храм уже в сердце пе­ред очами предстоит. Как это устроить? а главное мо­лившись Царице Небесной, чтобы она дала мне сил и не упасть духом и надеяться на Его щедрую милость, и под покров Царицы Небесной. Легко сказать: "дай на храм 20 тысяч", а как их дать и где взять? Надо подумать, сообщиться с Господом, да побеседовать с Ним, попро­сить Его, чтобы Он не отринул своею милостивою щед­ростью и оказал мне свою радость. Говорить стану кратко о благодетелях: если подробно начать, то это будет слиш­ком длинно. Так недаром говорит Святое Писание, что за Богом молитва не пропадет, а за Царем служба. И вот Божья радость совершилась на мне, грешном. Я простой мужичок, когда вообще благодетелей искал, ехал из То­больской губернии с одним рублем, посматривая по до­роге на Каме, как господа лепешки валят в воду, а у меня и чайку нет на закладку. Как это было пережитьПриезжаю в Петербург. Все равно как слепой по дороге, так и я в Петербурге. Пришел первое в Александре-Не­вскую Лавру поклониться мощам и за крыльцом у меня большой мешок с черным бельем. Отслужил молебен сиротский за 3 копейки и 2 копейки на свечку. Выхожу из Александре-Невской Лавры, спрашиваю некоего епископа духовной академии Сергия. Полиция подошла: "какой ты есть епископу друг, ты хулиган, приятель". По милости Божией пробежал задними во­ротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу; епископ призвал меня, увидел и вот мы стали беседовать тогда. Рассказывал мне о Петербур­ге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высоко­поставленными, а там дошло и до Батюшки Царя, ко­торый оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм. Я с радостью поехал домой и обратился к священ­никам о постройке нового храма. Враг же как ненавист­ник добрых дел, еще не успел я доехать, всех соблазнил. Я им оказываю помощь в постройке храма, а они ищут меня в пагубной ереси обвинить и такую чушь порят, даже нельзя высказать и на ум не придет. Вот сколь враг силен яму копать человеку и добрые дела в ничто ста­вить. Обвиняют меня как поборника самых низких и грязных сект, и архиерей всячески восстает. Куда трудно лю­бовь разобрать. Как человек не был на опыте. По поводу жалости -- это прямое естество. Да, -- и это жалость. Пожалей и это жалость. А любовь это такая златница, что ей никто не может цены описать. Она дороже всего созданного Самим Господом чего бы не было на свете, но только мало ее понимают. Хотя и понимают любовь, но не как златница чистая. Кто понимает сию златницу любви, то этот человек такой премудрый, что самого Соломона научит. Многие -- все мы беседуем о любви, но только слыхали о ней, сами же далеко отстоим от любви. Она пребывает наипаче у опытных людей, а сама по себе она не придет к тому человеку, который чело­век в покое и живется ему хорошо, хотя он и батюшка. Ведь батюшка двояко есть -- есть наемник паствы, а есть такой, что сама жизнь его толкнула быть истинным пастырем и он старается служить Богу -- наемник же на него всячески доносит и критикует. У избранников Бо-жиих есть совершенная любовь, можно сходить послу­шать, будут сказывать не из книги, а из опыта, поэтому любовь даром не достают. Тут-то и мешает враг, всячес­ки старается, как бы человек не захватил любовь, а это ему, врагу, самая есть загвоздка. Ведь любовь это своего рода миллионщик духовной жизни -- даже сметы нет. Вообще любовь живет в изгнанниках, которые пережи­ли все, всяческое, а жалость у всех есть. О любви даже трудно беседовать, нужно с опытным. А кто на опыте не бывал, тот перевернет ее всячески. Вообще где есть избранные в духовных беседах, те более понимают любовь и беседуют по Новому Завету и живут единогласно, единым духом. Вот в них есть искренняя любовь и они молятся день и ночь вместе друг за друга. Вот у них-то и пребывает несметная златница любви. Вот, братья, поберегитесь врагов и, сестры, подумайте о любви -- златнице чистой. Петь нужно более псалмы и духовные песни. Враг злодей ищет всех удобных случаев -- батюшек науськивает: "поборники -- они других сект, не братство у них", а то семейных всячески восстанав­ливает. Но не будем бояться слуха зла, будем продол­жать во Господе, будем петь Ему и славить Христа, наи­паче будем любить храм и причащаться почаще. Григорий Распутин. Мои мысли и размышления (Петроград, 1915 год) Краткое описание путешествия по святым местам и вызванные им размышления по религиозным вопросам Что завтра ? Ты наш руководитель, Боже. Сколько в жизни путей тернистых! Святые места -- опыт жизни, неизменный кладезь премудрости. В Киево-Печерской Лавре Я прибыл в Святую Лавру из Питера и назову светом Питер, но свет этот гонитель мыслей на суетный мир, а в Лавре свет светит тишины. Когда опускают Матерь Божию и пение раздается "Под Твою милость прибегаем", то замирает душа и от юности вспомнишь свою суету сует и пойдешь в пеще­ры и видишь простоту: нет ни злата, ни сребра, дышит одна тишина и почивают угодники Божий в простоте без серебряных рак, только простые дешевые гробики. И помянешь свое излишество, которое гнетет и гнет, и ведет в скуку. Поневоле помянешь о суете жизни. Горе метущимся и несть конца. Господи, избави меня от друзей, -- и бес ничто. Бес в друге, а друг -- суета. И увидел пещеры дивные, чудеса чудес. Как их Бог благословил, как же нам не верить, поневоле вздохнешь. Оне в диком камне. Сама Рука Божия творила их, и укрывались там искони от нашествия единородцев. Тяжелые воспоминания о мучителях иноплеменниках, но в настоящее время большее мучение -- брат на брата и как не познают своя своих. Поэтому и мучения более тяжелые. Обида берет. Поэтому я уверен, что вен­цы будут ближе к Лицу Божию от этих мучителей в на­стоящее время (1911 г.). Тех мучили инородцы, а теперь сами себя, наипаче батьки -- батьков, монахи -- монахов и вот Слово Бо-жие на нас: брат на брата и сын на отца -- конец приближается. И увидел Иова в пещерах Печерских, где его кону-рочка тесная-претесная и несет ароматом благоухания. И за что несет? Очень просто: за то, что не избрал себе чертог, а возлег в яслях убогих и терпеливо и покойно перенес свою тесноту, а нам хотя бы в простоте и в роскоши перенестись духом в его тесную конурочку и попросить его молитв, и Господь не откажет его свя­тым молитвам и мы будем участниками с ним Одесную Отца, а высказать о его терпении невозможно: сами книги не вместят. В Почаевской Лавре Дивная Почаевская Лавра. Что меня удивило? Во-первых, увидел я людей Божиих и возрадовался богомоль­цам очень, что нашел я истинных поклонников, тут явился страх в душе и наука искания Бога, как они со­бирают жемчуг истинный, а потом увидел и Матерь Божию и объял меня страх и трепет и получил тишину и заметил в себе кротость. После всякой святыни при­бавляется дорогой жемчуг смирения. И вот я вступил в Собор" и обуял меня страх и трепет. И помянул суету земную. Дивные чудеса. Где сама Матерь Божия ступила своим следом, там истекает источ­ник сквозь каменную скалу вниз пещеры и там все бе­рут воду с верой, и нельзя, чтоб не поверить. О, какие мы счастливые русские люди и не ценим и не знаем цены чудесам! Горе Православным христианам, что мы не хотим их посмотреть и лень съездить и ездим за границу смотреть разные горы, но ведь мы смотрим на них, как на роскошь, а не как на Божие создание. По Черному морю Что могу сказать о своей тишине? Как только отправился из Одессы по Черному морю -- тишина на море и душа с морем ликует и спит тишиной, видно блистают маленькие валочки, как златница и нечего более искать. Вот пример Божий: насколько душа человека драгоцен­на, разве она не жемчужина? Что и море для нее? Без всякого усилия утешает море. Когда утром встанешь и волны говорят и плещут, и радуют. И солнце на море блистает, словно тихо, тихо поднимается и в то время душа человека забывает все человечество и смот­рит на блеск солнца, и радость у человека возгорается и в душе ощущается книга жизни -- неописуемая красота! Море пробуждает от сна сует, очень много думается, само по себе, безо всякого усилия. Море пространно, а ум еще более пространен. Человеческой премудрости нет конца. Невместима всем фи­лософам. Еще величайшая красота, когда солнце падает на море и закатывается и лучи его сияют. Кто может оценить светозарные лучи, они греют и ласкают душу и целебно уте­шают. Солнце по минутам уходит за горы, душа человека немного поскорбит о его дивных светозарных лучах... Смеркается... О, какая становится тишина... Нет даже звука пти­цы, и от раздумья человек начинает ходить по палубе, невольно вспоминает детство и всю суету и сравнивает ту свою тишину с суетным миром и тихо беседует с собой и желает с кем-нибудь отвести душу (скуку), нагнанную на него от его врагов... Тихая ночь на море и заснем спокойно от разного раздумья, от глубоких впечатлений... Христово море. На тебе дивные чудеса. Самим Богом посещено и чудесами сотворено. Виднеются берега и блистают деревца, как не порадоваться? Где не видно было ни кустика, ни листочка, там вдруг виднеются берега, и подъезжаем и смотрим на природу Божию и хвалим Господа за Его Создание и красоту природы, которую не описать человеческим умом и философией. Забили волны на море -- сделалась тревога в душе. Человек потеряет образ сознания, ходит, как в тумане... Боже, дай тишину душевную! На море временная болезнь, на берегу же всегда такая волна. На море всем видна болезнь, а на берегу никому неизвестна -- бес душу смущает. Совесть -- волна, но какие бы ни были на море волны, оне утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет. На берегу больше хвораешь. О, какой обман, беда -- скажут ей и взглянут и увидят... Совесть всем без языка говорит про свой недоста­ток, всем надо поглядеть на нее, тут никакой грех не утаим и в землю не закопаем. А всякий грех все равно, что пушечный выстрел -- все узнают... Краткое описание Константинополя Что могу сказать своим маленьким человеческим умом про великий чудный Софийский собор, первый во всем свете. Как облако на горе, так и Софийский собор, первый во всем свете. Как облако на горе, так и Софийский храм. О горе! Как Господь гневается на нашу гордость, что передал святыню нечестивым туркам и допустил Свой Лик на посмешище и поругание -- в нем курят. Господи, услы-ши и возврати, пусть храм будет ковчегом! По преда­нию говорится, что именно из-за гордости был отнят храм у Православных, ибо не признавали сего ковчега, имели дом гуляния и роскоши. Господь прогневался на долгое время и повелел кощунствовать над Своей Свя­тыней. Обождем. Господь смилуется и вернет ее с похва­лой, почувствуем и покаемся. В ней сохранились невредимые места, оне означают Спасителя (в алтаре) и Матерь Божию (на выходе из храма). В храме 300 паникадил. Дивные чудеса, где сул­тан вскочил на трупы убитых воинов, полна церковь православных и вот конь копытом о колонну ударился и вырвал очень большой кусок у колонны и это сохранилось до сих пор и где султан рукой оперся о колонну и теперь видна его рука на колонне в диком камне, очень ясно обозначено пять перстов и вся ладонь руки. Это великое чудо! И вот поэтому вернется храм в руки православия, тут Бог творит чудеса и велит покаяться. Достиг тут же монастыря Феодора Студита, в нем очень много сохранилось живописи и православных икон. Матерь Божия Знамения и много других -- прямо умиротворяет душу христианина. Келия Феодора Студита исповедная до сих пор сохранилась, темная и призывающая к покаянию -- действительно подвижник Божий. Господь по грехам на­шим дал жилище Православных на посмешище, но души православной ничто не касается. Всего лишить могут -- и жилища, а души никогда. Заслуги земные потоптали и над трудами православных надругались и сделали его посмешищем, а терпением его украсили небеса. Поэтому нам пример, что лишение земное -- утеха небес. Просить Бога надо, чтобы дал терпение, а потеря земного -- это великий подвиг. За потерю земного и награда большая, чем если сам подашь. Сам подашь -- это от своей воли, а тут лишают, скор­бишь и Царствие Божие скорбями наследуешь. Бог всем поможет перенести потери с терпением и за это сделает наследником Отца Небесного. Тут же в Константинополе, в том же храме сохрани­лась кафедра Иоанна Златоустаго и мощи св. Ефрема, хранятся другие воспоминания. Между ними колонна, к которой Спасителя прико­вывали. Подумаешь, что везде страдания показывают: Боже, какие мы грешные. Все для нас страдания. Вспо­минаешь, как давно проповедовал Златоуст и видится все, как сейчас, будто слышится патриарший звук и иконка сохранена на его кафедре. И Роман Сладкопевец там же. Боже, сколько сотворено чудес! В честь двенадцати апостолов построен храм огром­ный, который превратили в мечеть. Тут не сохранилось ничего, ни икон, ни воспоминаний, а только известно, что в храме всех апостолов совершилось поругание над святыней. О греческих церквах описывать не буду, дивная старина! Есть в Константинополе церковь, где Андрей Христа ради юродивый молился и видел Матерь Божию. На том месте я был, но сохранилась только маленькая стена и развалины и небольшой садик, а подальше греческая церковь. Замирает душа от трогательных событий, как Божия Матерь охраняла на воздухе всех и молилась за всех, да и теперь в день Покрова Ея забота миловать и утешать. Она своих подвижников учит молиться и является к своим праведникам и грешникам и слушает прошения всех к Ней, Матушка, приносимые. Она все наши нуж­ды знает и мы получаем все, о чем Она Господа просит. Ея прошение ко Господу всегда до Него доходит. Привезена одна колонна из Рима в Константинополь в тысячу пудов -- это большое чудо, все не описать, очень многого не написал про Константинополь. В дальнейшем Доехали до Метелены, небольшой городок, где Павел Апостол проповедовал и тут же 30 мучеников, в которых он зажег огонь веры, они уверовали во Христа и до сих пор это место напоминает, что тут проповедь живая. Городок красив, у моря над водой в горах. Здесь за­лив Архипелага и дивная красота берегов, чудные горы. Боже, веди нас к своим стопам, чем далее, тем более встречаем душеспасительных мест. Можно понять, что недаром русский человек все свои копейки собирает и стремится посмотреть эти места, где творятся чудеса. Я много встретил народа, но особенно в третьем клас­се много истинных христиан, страдают и молятся по­стоянно, читают акафисты утром и вечером, смотришь и не устаешь. И видел болгарок, истинно понимающих Царство Божие, прямо жен-мироносиц, любящих Христа. Я вот убедился, что платье у турок такое же, как у христиан и евреев. Можно ожидать исполнения слова Божия над нами, что будет единая Православная Цер­ковь, невзирая на кажущееся различие одежды. Сначала уничтожили это различие, а потом и на веру перейдет, трудно понять все это. Сначала на одежду прельстятся все инородцы, а потом у них будет единая Церковь. Смирна расположена на малоазиатском берегу в кон­це громадного залива -- Смирнского. В Смирне есть несколько красивых греческих храмов. Один из них на том месте, где Самаритянка беседовала с Яковом при Спа­сителе и уверовала в Него. Какие события хранятся у турок, как разобраться, что все у турок, вся древность, что можно на это ска­зать, как не то, что лучше да будет у них единый с нами дух и Единая Православная Церковь. В Смирне кроме храма, который заложила своей проповедью Самари­тянка, по имени Фетинья, есть еще храм на том месте, где Матерь Божия проповедовала. Тут же находятся мощи Георгия Победоносца (часть ноги) и мощи св.Косьмы Безсребренника. Дальше проехали мимо острова Метелена, где на­ходился еп. Григорий (память 5-го ноября). Очень ясна проповедь святителей: так и светится в сердцах Православных. В Смирне есть гора, на которой был цирк, где замучены ученик Иоанна Богослова и много других с ними. Где только нет мучеников за Христа? Все, значит, вен­цы, кровью достигались. Недалеко от Смирны сохранились развалины древнего города Эфеса. В Эфесе долго жил Иоанн Богослов-апостол и закончил здесь свое Евангелие, всей Премуд­рости глубина, посему самый проток у моря много про­будит к жизни ото сна. Здесь временно пребывала Матерь Божия и собирался 3-й Собор. В Эфесе первым Епископом был апо­стол Тимофей, ученик апостола Павла. Оба мученически скончались. А также здесь жил и Иоанн Златоуст. Около Эфеса много сохранилось пещер. В пещеры ехать нужно лошадьми. Дивный путь этот учит смотреть на себя, как ты преуспеваешь и соработник ли ты сих мест. Хотя бы бисе­ринку посеять истины и за это оживем, только бы не работа вражья, не обуял бы сатана, не закинул бы сво­их сетей художника, в которых мы не знаем, как нам разобраться. Недалеко есть также остров Хиос, где замучен Исидор в III веке. Все места освященные. Боже, освяти нас единокупно с ними, сжалься над нами! Остров Пат-мос. Здесь был заключен Иоанн Богослов и здесь же он написал Евангелие и Апокалипсис. На месте пребыва­ния евангелиста Иоанна Богослова теперь стоит право­славный греческий монастырь и весь остров населен хри­стианами. Иоанн молится о своих богомольцах, и сдела­лись мы его поспешниками. Выехали в Средиземное море, пароход нигде не пристает. Боже, сколько апос­толы по этим берегам зажгли веры! Без конца сделали любителей Христа и за это повсюду мученики и по эту и по ту сторону Средиземного моря, а греки со своей философией возгордились. Господь прогневался и пере­дал туркам все труды апостолов. В настоящее время как у греков все епископы гра­мотные и боголепие соблюдают, но нищеты духа нет, а народ только и идет за нищетой духа, толпами пойдет за ней, потому что боголепие высоко, а нищета духа выше. Без нищеты епископ заплачет, если креста не дадут, а если она есть в нем, то и худая ряса приятна -- и за худой рясой пойдет толпа. Этому я очевидец -- простите, я со многими епископами очень знаком -- да спасет их Господь за их единение. А почему теперь уходят в разные вероисповедания? Потому что в храме духа нет, а буквы много -- храм пуст. А в настоящее время, когда о. Иоанн (Кронштадтский) служил, то в храме дух нищеты был и тысячи шли к нему за нищетой духовной. И теперь есть, да мало таких служителей, есть епископы, да боятся, как бы не отличили простых мона­хов, более святых, а не тех, которые в миру жир нажи­ли -- этим трудно подвизаться -- давит их лень. Конеч­но, у Бога все возможно, есть некоторые толстые мо­нахи, которые родились такими, -- ведь здоровье дар, в некоторых из них тоже есть искра Божия -- я не про них говорю. Нет лучше, когда едешь в Иерусалим, видишь берега святые, где апостолы спасались, ходили по этим берегам и не раз переправлялись здесь по этому месту с бе­рега на берег, из города в город. Подумаешь, что и на­род едет со страхом и так легко здесь молиться. Видишь, как здесь о всех путешественниках апостолы молились, потому и на море легко молиться, что Бог премудрос­тью там кормит и млеком питает. Город Родос, утопающий во всевозможных садах. Какая там благодать в Средиземном море. Чего там нет в Родосе? и зелени, и цветов в феврале месяце. Как там Господь греет и всегда плодоносный год. Велика Божия милость на месте сем. Кипр посетила Матерь Божия. На о. Кипре много святыни, старинных подвижников и остатки мощей. Там множество монастырей мужских и женских. Прошли город Мерсину. Все места посещены чудесными событиями, поневоле возрадуется душа. В пяти часах езды от Бейрута могила Ионы-пророка, который был у кита во чреве и был им выкинут в Средиземное море. Какие дивные пророчества совершались у него, чтобы обличить безумных, которые не знали, что творили, для них достаточно было своего безумства, но Господу было угодно послать к ним пророков и вот эти безумцы верили и делались подвижниками, а мы все знаем, где Святая Святых, но уши свои крепко за­тыкаем, чтобы не слышать, и очи закрываем, чтобы не видеть, и сами себе говорим: "еще есть время -- впере­ди много годов, тысячу раз спасемся!" Город Триполис стоит у моря, кругом часть Ливанских гор, а больше нет ничего. Крепость, как у нас Петропавловская. Горы Ливанские располагают к благочестию. Бейрут расположен над морем, весь погружен в зелень. Боже, везде источник жизни. Георгий Победоно­сец в этом городе сокрушил змия, на этом месте коло­дец и турецкая молельня, озеро заросло травой. Горе, как Бог гневается на православн